Страница:
Зан вскинул голову.
– Ты уверена?
– Только не сейчас. И вообще, я надеюсь, что ты больше не будешь ничего доказывать этой ночью.
– У тебя полным-полно белья, – хитро заметил он.
– Да. И что?
– Разыгрывая с каждой штучкой разные фантазии, мы сумеем добиться многого…
– Ну разумеется, – устало пробормотала Эбби.
– Кстати говоря, не нужно откладывать все в долгий ящик.
Она снова засмеялась. Продолжая обниматься, они лениво и беззаботно разлеглись на куче белья.
– Хочу есть, – внезапно спохватился Зан.
– Давай заключим сделку, – предложила Эбби. – Ты развяжешь мне эту штуку и наберешь ванну, а я сделаю тебе бутерброд и налью стакан вина.
– Договорились. – Зан мягко соскользнул с нее. – Два бутерброда, ладно?
– Ветчина с сыром на хлебе?
– Идет.
Эбби готовила бутерброды, стоя на кухне голышом – это было так интимно! Она понимала, что так млеть от счастья не стоит, потому что это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Приплясывая, напевая, то и дело касаясь ноющего и дрожащего клитора, она не переставала удивляться, как ее тело может вмещать в себя столько наслаждения. От радости у нее так сжимало грудь, что было трудно дышать.
Держа в руках бутылку вина, стаканы и тарелку с бутербродами, Эбби вошла в ванную, где Зан разгонял по поверхности налитой в ванну воды хлопья ароматной пены. Вместо лампы он зажег все свечи, которые имелись в доме.
– Мило! – Эбби прищурилась. – На этот раз ты превзошел самого себя.
– Да уж, это тебе не бордель Старого Запада. – Зан гордо выпятил грудь. – Теперь ты изнеженная Королева Вселенной, а я твой любимый секс-раб. Я рядом с тобой, готовый отщипнуть тебе виноградинку, и намылить тебя, и вылизать дочиста своим языком все те укромные местечки, до которых так трудно добраться.
Поставив перед Заном тарелку, Эбби протянула ему стакан с вином.
– Кажется, ты умирал от голода… – заметила она. – Может, начнешь с бутерброда?
– Господи, ну конечно! – Зан схватил бутерброд и впился в него зубами, а Эбби, вздохнув, залезла в воду.
– Не собираешься перекусить?
– Пожалуй, – задумчиво проговорила она. – Знаешь, я совершенно не могу есть, после того как Элани… С позапрошлой ночи у меня вместо желудка как будто здоровенный кирпич.
Стоя на коленях у ванны, Зан протянул ей половину бутерброда:
– И все равно тебе надо поесть.
Помедлив, Эбби взяла небольшой кусок, а тем временем Зан очистил апельсин и стал кормить ее, вкладывая дольку за долькой ей в рот.
Отпив глоток вина, Эбби сделала приглашающий жест:
– Не хочешь присоединиться ко мне? Места хватит, ванна большая.
– И ты еще спрашиваешь! – Зан проворно влез в ванну, и тут же пена поднялась и стала напоминать Гималаи.
Эбби не отрываясь смотрела на его лицо, теперь ей была отчетливо видна татуировка с причудливо изогнутым кельтским крестом.
Она умирала от любопытства, но долго не решалась задать вопрос. Никакого прошлого, никакого будущего – таковы были правила.
– У твоей татуировки какой-то особый смысл? – наконец осторожно произнесла она.
Зан потер шею.
– Да. Это остатки моей бурной молодости. Я сделал ее в двадцать три года в память об отце. Он был полицейским, как мой младший брат Кристиан. Его вызвали на семейный скандал: муж угрожал ружьем своей жене. В итоге дело закончилось тем, что вместо жены негодяй застрелил моего отца.
– Как ужасно! – Эбби поежилась. – Мне так жаль. Зан нахмурился, вспоминая:
– Тогда мы с моим другом решили проехать через всю страну на мотоциклах, и когда однажды остановились около тату-салона в Нью-Мехико, он заказал татуировку с именем своей девушки, а я выбрал татуировку из их каталога. Эта татуировка всегда напоминает мне, как отец возил нас в Шотландию показать место, откуда эмигрировали его предки.
– А вот та, другая?
Зан пристально посмотрел на руку, где скрестились два кинжала, на секунду Эбби показалось, что он не станет отвечать.
– Это самая первая татуировка, – наконец сказал Зан. – Мы с Мэтти Бойлом накололи их в тринадцать лет. Детьми мы использовали этот символ, когда играли в пиратов: метили им наши зашифрованные записки, что-то в этом роде.
– Не тот ли это Мэтти Бойл, который работает в охранном агентстве?
Зан кивнул:
– Мы вместе выросли. Его отец был напарником моего отца в те далекие дни.
– Что-то я не припомню, чтобы на руке у него была татуировка…
– Еще бы! – Зан хмыкнул. – Этот подонок ее удалил. Лазерная хирургия.
– А ты?
– А я оставил. Признаюсь, сейчас я бы никогда не сделал наколку на шее: от нее больше неприятностей, чем пользы.
Она вспомнила, как невозмутимо, не теряя самообладания, он выдержал хамство Бриджет.
– Ты, должно быть, чувствуешь себя свободным.
Он, не улыбнувшись, поднял за нее свой стакан.
– Как птица, деточка моя.
Осушил и опустил. Его тон был непреклонным. Это оттолкнуло ее.
– Браво, Зан! – только и сказала она.
Внезапно Эбби стала торопливо вылезать из ванны и тут же заторопилась в спальню.
Несколько секунд спустя туда же явился Зан, голый и мокрый. Он обнял ее сзади и прижался к ней.
– В чем дело? – спросил он. – Я сказал что-нибудь не то?
Она затрепетала, когда он поцеловал ее в ухо.
– Извини… Просто уже поздно, вот и все: мне совершенно необходимо немного поспать.
Зан замер.
– Ты меня отсылаешь?
– Нет! Господи, конечно же, нет! Я совсем не это имела в виду.
– Значит, я остаюсь на ночь и проснусь с тобой, в твоей постели? Ты уверена в этом, детка? Вот это подарок! – Зан откинул полотенце в сторону, потом сгреб одежду Эбби в кучу и, одним беззаботным движением руки сбросив все на пол, выключил свет.
Подняв Эбби на руки, он уложил ее в постель и, вынув заколку из пучка, распустил ее волосы. Потом Эбби услышала, как он разрывает пакетик из фольги, и приподнялась на локтях.
– Ни в коем случае! Осталась всего пара часов до рассвета, а у меня завтра чертова уйма дел!
Словно не слыша, Зан широко раздвинул ее ляжки и устроился между ними.
– Счастье мое, ты ведь знала, что так и будет. Если уж ты оставила меня в своей постели, я буду трахать тебя всю ночь. Никаких правил, никаких ограничений. Я предупреждал! – Скользнув вниз, он принялся целовать лобок Эбби, и она хихикнула.
– Во что я ввязалась? Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь?
– Если играешь с огнем, отвечай за последствия, – пробубнил Зан откуда-то от ее влагалища.
Эбби рассмеялась бы, если бы могла, но к этому моменту она уже стала задыхаться. Его жесткий, проникающий до глубины язык заставил ее снова обильно истекать соком. Потом Зан переместился вверх и неторопливо вошел в нее. Эбби схватила его за плечи и отдалась ощущению того, как его огромный фаллос массирует ее скользкое лоно и как он целует ее, наслаждается ею, медленно, не останавливаясь. О последствиях она подумает потом. Зачем беспокоиться? Они сами всегда ее находят, в конце концов.
В любом случае сейчас, когда Зан был повсюду вокруг и внутри ее, она вообще не могла думать.
Глава 14
Глава 15
– Ты уверена?
– Только не сейчас. И вообще, я надеюсь, что ты больше не будешь ничего доказывать этой ночью.
– У тебя полным-полно белья, – хитро заметил он.
– Да. И что?
– Разыгрывая с каждой штучкой разные фантазии, мы сумеем добиться многого…
– Ну разумеется, – устало пробормотала Эбби.
– Кстати говоря, не нужно откладывать все в долгий ящик.
Она снова засмеялась. Продолжая обниматься, они лениво и беззаботно разлеглись на куче белья.
– Хочу есть, – внезапно спохватился Зан.
– Давай заключим сделку, – предложила Эбби. – Ты развяжешь мне эту штуку и наберешь ванну, а я сделаю тебе бутерброд и налью стакан вина.
– Договорились. – Зан мягко соскользнул с нее. – Два бутерброда, ладно?
– Ветчина с сыром на хлебе?
– Идет.
Эбби готовила бутерброды, стоя на кухне голышом – это было так интимно! Она понимала, что так млеть от счастья не стоит, потому что это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Приплясывая, напевая, то и дело касаясь ноющего и дрожащего клитора, она не переставала удивляться, как ее тело может вмещать в себя столько наслаждения. От радости у нее так сжимало грудь, что было трудно дышать.
Держа в руках бутылку вина, стаканы и тарелку с бутербродами, Эбби вошла в ванную, где Зан разгонял по поверхности налитой в ванну воды хлопья ароматной пены. Вместо лампы он зажег все свечи, которые имелись в доме.
– Мило! – Эбби прищурилась. – На этот раз ты превзошел самого себя.
– Да уж, это тебе не бордель Старого Запада. – Зан гордо выпятил грудь. – Теперь ты изнеженная Королева Вселенной, а я твой любимый секс-раб. Я рядом с тобой, готовый отщипнуть тебе виноградинку, и намылить тебя, и вылизать дочиста своим языком все те укромные местечки, до которых так трудно добраться.
Поставив перед Заном тарелку, Эбби протянула ему стакан с вином.
– Кажется, ты умирал от голода… – заметила она. – Может, начнешь с бутерброда?
– Господи, ну конечно! – Зан схватил бутерброд и впился в него зубами, а Эбби, вздохнув, залезла в воду.
– Не собираешься перекусить?
– Пожалуй, – задумчиво проговорила она. – Знаешь, я совершенно не могу есть, после того как Элани… С позапрошлой ночи у меня вместо желудка как будто здоровенный кирпич.
Стоя на коленях у ванны, Зан протянул ей половину бутерброда:
– И все равно тебе надо поесть.
Помедлив, Эбби взяла небольшой кусок, а тем временем Зан очистил апельсин и стал кормить ее, вкладывая дольку за долькой ей в рот.
Отпив глоток вина, Эбби сделала приглашающий жест:
– Не хочешь присоединиться ко мне? Места хватит, ванна большая.
– И ты еще спрашиваешь! – Зан проворно влез в ванну, и тут же пена поднялась и стала напоминать Гималаи.
Эбби не отрываясь смотрела на его лицо, теперь ей была отчетливо видна татуировка с причудливо изогнутым кельтским крестом.
Она умирала от любопытства, но долго не решалась задать вопрос. Никакого прошлого, никакого будущего – таковы были правила.
– У твоей татуировки какой-то особый смысл? – наконец осторожно произнесла она.
Зан потер шею.
– Да. Это остатки моей бурной молодости. Я сделал ее в двадцать три года в память об отце. Он был полицейским, как мой младший брат Кристиан. Его вызвали на семейный скандал: муж угрожал ружьем своей жене. В итоге дело закончилось тем, что вместо жены негодяй застрелил моего отца.
– Как ужасно! – Эбби поежилась. – Мне так жаль. Зан нахмурился, вспоминая:
– Тогда мы с моим другом решили проехать через всю страну на мотоциклах, и когда однажды остановились около тату-салона в Нью-Мехико, он заказал татуировку с именем своей девушки, а я выбрал татуировку из их каталога. Эта татуировка всегда напоминает мне, как отец возил нас в Шотландию показать место, откуда эмигрировали его предки.
– А вот та, другая?
Зан пристально посмотрел на руку, где скрестились два кинжала, на секунду Эбби показалось, что он не станет отвечать.
– Это самая первая татуировка, – наконец сказал Зан. – Мы с Мэтти Бойлом накололи их в тринадцать лет. Детьми мы использовали этот символ, когда играли в пиратов: метили им наши зашифрованные записки, что-то в этом роде.
– Не тот ли это Мэтти Бойл, который работает в охранном агентстве?
Зан кивнул:
– Мы вместе выросли. Его отец был напарником моего отца в те далекие дни.
– Что-то я не припомню, чтобы на руке у него была татуировка…
– Еще бы! – Зан хмыкнул. – Этот подонок ее удалил. Лазерная хирургия.
– А ты?
– А я оставил. Признаюсь, сейчас я бы никогда не сделал наколку на шее: от нее больше неприятностей, чем пользы.
Она вспомнила, как невозмутимо, не теряя самообладания, он выдержал хамство Бриджет.
– Ты, должно быть, чувствуешь себя свободным.
Он, не улыбнувшись, поднял за нее свой стакан.
– Как птица, деточка моя.
Осушил и опустил. Его тон был непреклонным. Это оттолкнуло ее.
– Браво, Зан! – только и сказала она.
Внезапно Эбби стала торопливо вылезать из ванны и тут же заторопилась в спальню.
Несколько секунд спустя туда же явился Зан, голый и мокрый. Он обнял ее сзади и прижался к ней.
– В чем дело? – спросил он. – Я сказал что-нибудь не то?
Она затрепетала, когда он поцеловал ее в ухо.
– Извини… Просто уже поздно, вот и все: мне совершенно необходимо немного поспать.
Зан замер.
– Ты меня отсылаешь?
– Нет! Господи, конечно же, нет! Я совсем не это имела в виду.
– Значит, я остаюсь на ночь и проснусь с тобой, в твоей постели? Ты уверена в этом, детка? Вот это подарок! – Зан откинул полотенце в сторону, потом сгреб одежду Эбби в кучу и, одним беззаботным движением руки сбросив все на пол, выключил свет.
Подняв Эбби на руки, он уложил ее в постель и, вынув заколку из пучка, распустил ее волосы. Потом Эбби услышала, как он разрывает пакетик из фольги, и приподнялась на локтях.
– Ни в коем случае! Осталась всего пара часов до рассвета, а у меня завтра чертова уйма дел!
Словно не слыша, Зан широко раздвинул ее ляжки и устроился между ними.
– Счастье мое, ты ведь знала, что так и будет. Если уж ты оставила меня в своей постели, я буду трахать тебя всю ночь. Никаких правил, никаких ограничений. Я предупреждал! – Скользнув вниз, он принялся целовать лобок Эбби, и она хихикнула.
– Во что я ввязалась? Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь?
– Если играешь с огнем, отвечай за последствия, – пробубнил Зан откуда-то от ее влагалища.
Эбби рассмеялась бы, если бы могла, но к этому моменту она уже стала задыхаться. Его жесткий, проникающий до глубины язык заставил ее снова обильно истекать соком. Потом Зан переместился вверх и неторопливо вошел в нее. Эбби схватила его за плечи и отдалась ощущению того, как его огромный фаллос массирует ее скользкое лоно и как он целует ее, наслаждается ею, медленно, не останавливаясь. О последствиях она подумает потом. Зачем беспокоиться? Они сами всегда ее находят, в конце концов.
В любом случае сейчас, когда Зан был повсюду вокруг и внутри ее, она вообще не могла думать.
Глава 14
Зана разбудил шум льющейся воды. Не открывая глаз, он сразу вспомнил, где находится. Вокруг него висел сладкий, стойкий аромат Эбби, простыни благоухали ее парфюмом.
Потянувшись, он обнаружил за спиной свернувшийся теплый комок – не выпуская когтей, Шеба устроилась поудобнее, сунув хвост ему в лицо.
Дверь открылась, и вошла Эбби, влажная и сияющая, закутанная в толстый махровый халат. Она выглядела озабоченной.
– Доброе утро!
– Привет. – Не глядя на него, Эбби торопливо направилась к комоду и стала рыться в ящиках. – Будильник не зазвонил, и я уже опаздываю. Извини, мне нужно мчаться им всех парах.
Зан посмотрел на часы. Семь утра.
– Когда ты должна быть в музее? – Еще раз потянувшись, спросил он.
– Три часа назад, а еще лучше было остаться на ночь. М-да… Полотенца в полотняной корзине, еда в холодильнике. Свари кофе, если хочешь. – Не снимая халата, натянула трусики, присела за туалетный столик и стала искать чулки.
– Эбби? – позвал Зан. – После того, что было между нами ночью, ты все еще надеваешь белье под халатом?
Она обеспокоенно взглянула на него.
– Извини, Зан, но уже восьмой час. Бриджет оторвет мне голову. Ночью я отключила сотовый и домашний тоже. Чувствую, теперь мне придется кровью расплатиться за это, но ты, пожалуйста, не принимай ничего на свой счет – я сама все решила.
Эбби подошла к комоду и, вытащив белый кружевной бюстгальтер, развязала халат и скинула его на пол. Потом повернулась к Зану, словно застенчивая скромница, в кружевных французских трусиках и длинных чулках.
– Так лучше, да?
Зан не мог оторвать глаз от обнаженной груди, высоко торчащих налитых сосков, круглых и блестящих, как большие розовые жемчужины. Кровь потоком устремилась в пах, простыня поднялась, как палатка, подпираемая шестом.
– Да, намного.
Моргнув, Эбби нервно отвела глаза, словно ей не хотелось смотреть на эффект, который она произвела на него, и, поспешно заправив груди в бюстгальтер, подскочила к платяному шкафу.
Зан засунул руку под покрывало и ухватился за вздувшийся член, в то время как Эбби методично упаковывала свое сексуальное тело в доспехи делового костюма.
Сунув ноги в лодочки из коричневой замши, Эбби провела гребнем по влажным волосам, потом взглянула на себя в зеркало.
– Боже, я бледна как смерть! Нужно хотя бы чуть-чуть подкраситься. Извини.
Она исчезла за дверью, по-видимому, собиралась скрыть сияющее, все в веснушках свежее лицо под профессиональной маской, точно так же, как спрятала от него свое тело.
Внезапно Зан испытал непреодолимое желание бросить последний взгляд на ее лицо, перед тем как занавес опустится, быстро вскочив, он со стуком отворил дверь в ванную комнату.
Эбби охнула и размазала тушь, которую накладывала на ресницы.
– О Господи, ты так напугал меня!
– Извини. – Зан прислонился к косяку, стал пристально наблюдать за ней.
Стерев пятно в уголке глаза, Эбби нахмурилась.
– Зан, в чем дело? Что-то не так?
Зан молчал. Ему нужно было внутренне подготовиться. Она ускользала, и это нервировало его. Прошедшая ночь была такой насыщенной, но он перестарался и напугал ее. Теперь ему нужно было сдернуть эту маску и проникнуть внутрь, под профессиональные доспехи, пока стены вокруг нее не стали непроходимыми.
Он сделал шаг и повернул ее к себе лицом.
Она ощетинилась в его руках:
– Зан, прекрати, я и так опаздываю!
– Только один поцелуй! – В его голосе послышалась мольба. – Один сладкий, искренний поцелуй, пока ты не накрасила губы, и все. Мне этого будет вполне достаточно…
Оценив эрекцию, с которой его член упирался в ее бедра, Эбби рассмеялась:
– Извини, но только поцелуем ты явно не удовольствуешься.
– Сейчас увидим. – Он притянул ее к себе и поцеловал.
Губы Эбби затрепетали, стоило ему коснуться их. Словно по волшебству эта дрожь преобразовалась в порыв желания, и тут же Зан дернул за шелковую блузку, распахнув ее. Перламутровые пуговицы посыпались на кафель пола, и он жадно уткнулся лицом в ее груди, лежащие высоко и горделиво в кружевных, напоминавших раковины чашечках ее бюстгальтера.
Потом он подтянул юбку вверх на бедра, сунул руки под нежные округлости ее ягодиц и ухватился за вставку в ее трусиках. Двигая ее туда-сюда, задевая ею за клитор, Зан стал использовать эту полоску ткани, чтобы возбудить Эбби.
Застонав, она вцепилась в него, открываясь навстречу ему, как цветок, и его палец, скользнув под ставшие влажными трусики, оказался внутри ее.
Господи, похоже, это было самым лучшим занятием на свете – доводить Эбби до оргазма. Вагиной она словно вцепилась в его руку, издавая прерывистые стоны, Зан внезапно ощутил себя Господом Богом.
Презерватив, которой он положил на радиатор позапрошлой ночью, все еще был здесь; вскрыв упаковку зубами, Зан натянул его и повернул Эбби лицом к зеркалу.
– Смотри на меня, смотри, Эбби.
Эбби подняла голову; на лбу ее блестели бисеринки пота, тушь потекла; не обращая на это внимания, Зан наклонил ее над раковиной, стянул трусики вниз и приподнял одну ее ногу, все еще обутую в элегантную замшевую лодочку…
– Держись крепче!
– О Господи! – Эбби крепко ухватилась за раковину. – Зан, это какое-то безумие.
Не слушая ее, Зан проложил членом путь к заветному отверстию.
– Посмотри мне в глаза, – приказал он. – Быстро!
Эбби вскрикнула, когда его член пронзил ее, но не отвела взгляда. Хорошо, что он уже довел ее до оргазма, потому что еще раз он не успел бы это сделать. А теперь она – оглушенная, растрепанная женщина с трусами, завернувшимися на лодыжке, раскорячившись под ним, всхлипывала от желания, а он изучает членом ее влажную глубину.
Наконец Зан кончил, излив в нее все до последней капли, по-прежнему продолжая крепко держать ее, пока желание волнами колотило его тело.
Лишь постепенно он начал понимать, что слишком сильно налег на Эбби, и неохотно вытащил член из ее влагалища, продолжавшего цепляться за него. Потом он отступил назад и снял презерватив.
Эбби подняла голову и взглянула на себя в зеркало:
– Боже милостивый! Ты только посмотри на это чучело! Жуть!
– Да нет же, ты выглядишь роскошно, – совершенно серьезно ответил Зан и тут же понял, что этого не следовало говорить.
Эбби отскочила от него, словно кошка.
– Не трогай меня, – прошипела она. – Теперь я погибла! Ты порвал мою блузку, ты… Свинья – вот ты кто! Теперь я должна вымыться, переодеться, заново причесаться, накраситься, и все за десять секунд, а ты… – Она ткнула в него пальцем, и Зан вперед спиной начал выбираться из ванной, а затем сделал шаг в направлении спальни. – А ты попробуй только еще хоть раз пристать ко мне, урод! Видеть тебя не хочу, понятно?
– Да уж, куда понятнее. – Зан бухнулся на кровать и затих.
Эбби скинула туфли и сдернула с ноги трусы.
– Придется тебе кое-что сказать, а ты постарайся запомнить. Твоя привычка к господству прекрасно подходит для сексуальных игр, но если еще когда-нибудь ты попытаешься пристроиться с этим ко мне в обычной жизни, то окажешься связанным в узел. Тебе ясно, приятель?
Зан с восторгом наблюдал, как, сдернув блузку, Эбби пересчитала недостающие пуговицы и в сердцах кинула блузку на пол.
– Надеюсь, – осторожно протянул Зан, – ты не имеешь в виду мой э…
– Да! – Она сдернула юбку и кинула ею в него, угодив Зану в лицо. – Я имею в виду именно твой «э»!.. – Эбби хмуро посмотрела на член Зана, с энтузиазмом набухавший в ответ на критику и не обращавший никакого внимания на ее злобные выпады, потом воздела руки вверх: – Господи, помоги! – Схватив с пола джинсы Зана, она швырнула их ему в голову. – Убери прочь с глаз моих эту твою штуку, пока я ее не сломала!
Схватив чулки и бюстгальтер, Эбби как буря унеслась в ванную, роскошная в своем неподдельном гневе.
Едва Зан успел натянуть джинсы, как дверь ванной хлопнула. Эбби вошла, широко шагая, и направила на него указательный палец.
– Вон отсюда! – заявила она решительно. – Мне не нужны зрители.
Уныло свесив голову, Зан поплелся на кухню, а уже через две минуты Эбби появилась там в новом вызывающе сексуальном красном костюме. Ее наряд довершали красные туфли на шпильках.
– Я ушла, – бросила она через плечо.
Зан ждал. Он-то надеялся услышать что-нибудь вроде обещания увидеться позже, но ничего подобного не произошло.
Эбби просто уперла руки в бедра и мрачно посмотрела на него.
– Хочешь, я подброшу тебя до работы? – пробормотал Зан, надеясь по дороге найти удобный случай и пригласить ее пообедать.
– Нет. Сегодня я поеду автобусом.
Зан содрогнулся, но, как оказалось, это было еще не все, Выходя, Эбби обернулась:
– И заруби себе на носу: гнусный, грязный кобель – вот ты кто!
– Мне слышится некий итог в твоем заявлении, или я ошибаюсь?
Эбби заколебалась.
– Не совсем. Ночью было чудесно. – Она повернулась и быстро вышла; ее каблуки зацокали вниз по ступенькам лестницы.
В смущении Зан выглянул в открытую дверь. Вот черт! Это было совсем не то, на что он надеялся. И к чему относится ее «не совсем»: к итогу или к тому, что он ошибся? С другой стороны, его все-таки окончательно не послали…
Зан потер щетину на щеке, прикидывая, может ли тайный любовник позволить себе держать в ванной своей любовницы бритву и зубную щетку. Наверное, все же лучше не торопить удачу; он и так уже явно хватил лишнего!
Включив сотовый, Зан начал обследовать квартиру. Мебель дорогая, но не экстравагантная, без ярких накидок и страшных, пугающих масок. Среднего размера телевизор, плейер, отличная стереоустановка. Однако на столе творилось черт знает что. Зан начал обследовать спальню. Тут тоже был полный разгром, словно через комнату пронесся ураган.
Внезапно до него донеслось мяуканье, и Зан оглянулся: усевшись в дверях, Шеба наблюдала за ним с явным неодобрением.
– Ты что, собираешься настучать Эбби, что я рылся в ее платьях? Ладно, я знаю, как тебя умаслить. – Отыскав сухой корм, Зан насыпал немного в миску, а потом, немного подумав, решил сварить кофе. Это не заняло у него слишком много времени, и вскоре он, налив себе кофе, сделал глоток. Ух, как хорошо!
Кофе мгновенно взбодрил его, он почувствовал, что снова хочет Эбби…
В этот момент сладостные мечтания Зана прервал звонок мобильника. Мэтти, провались он пропадом! У Зана было такое чувство, будто его обокрали.
– Привет, Мэтти, какого черта ты так рано на ногах? Некоторое время Мэтти молчал, потом произнес, странно заикаясь:
– П-просто интересуюсь, появились ли у тебя какие-нибудь идеи по поводу моего предложения на прошлой неделе, п-помнишь?
Зан уже открыл рот, собираясь предложить Мэтти поискать кого-нибудь другого, но… Разве это не позволит ему увидеть Эбби еще раз. Прямо сегодня?
– Ладно, так и быть, я подъеду.
– Приедешь, точно? – Казалось, Мэтти был поражен.
– Да, но попозже, – внес поправку Зан. – Сначала я поеду и закажу еду в ресторане, чтобы удивить мою девушку. – Это было безумием – посвящать Мэтти в свои дела, но заявить об этом вслух значило приблизить мечту к реальности.
– Девушку? А кто она. Я ее знаю?
– Эбби Мейтленд. Она работает в музее.
Мэтти надолго замолчал.
– Угу, – произнес он наконец. – Тебе повезло. И давно у тебя с ней?
– Да нет, недавно, – признался Зан. – Всего пару дней. Она – роскошная.
Мэтти шумно вздохнул:
– Это точно. Тут и спорить не с чем…
– Вот и не спорь. Ладно, мне пора, много дел, – важно сказал Зан. – Позже позвоню. – Он прервал разговор, допил кофе и поднялся.
Теперь ему нужно было сосредоточиться. Никаких звонков по слесарным делам, никакого Мэтти, никакого его чертова проекта. Драгоценности – вот классический способ показать, что намерения мужчины искренни. Для кольца время не наступило, но ведь есть еще серьги, браслеты, ожерелья… Ни разу в жизни Зан не был в ювелирном магазине, и, значит, ему предстоял день, полный волнующих впечатлений.
Вскарабкавшись на дюну, Мэтти почувствовал, что ноги у него дрожат. Совсем не потому, что подъем был трудным – просто он был пьян в стельку. Полупьяным он ходил каждый день после того, как услышал о смерти Элани. Набравшись под завязку, Мэтти мог уговорить себя, что она сама наложила на себя руки, – ведь так твердили все вокруг. Он довольно часто размышлял об этом, но у него не хватало смелости додумать все до конца. Зато когда он был слегка пьяным, пустота в животе убеждала его, что история с самоубийством – чистейшей воды ложь.
Так что для Мэтти предпочтительнее было напиваться вусмерть, что он и сделал на этот раз.
Тяжело дыша, Мэтти перевалил через гребень и чуть ли не нос к носу столкнулся с Люсьеном и Руисом.
Руис первым заметил его приближение и толкнул Люсьена:
– Эй, босс, смотри, у нас гости!
Мимолетная, но очень яркая картина: беспощадный мститель убивает Руиса, – живо промелькнула перед глазами Мэтти. Сперва заставит негодяя визжать и умолять о пощаде, а потом нанесет последний убийственный удар, и…
Люсьен с ног до головы оглядел Мэтти, и тот вздрогнул. Хотя после некоторых манипуляций лицо Люсьена стало другим, но взгляд остался таким же замораживающим душу, как и прежде.
– Ну что ты за дерьмо, Бойл, – опять напился! Принес, что обещал?
Мэтти утвердительно кивнул.
– Да, я все напечатал. – Он вынул фото из кармана. – Татуировка на шее и еще…
– Дай сюда! – Люсьен требовательно протянул руку.
– Правда, здесь нет татуировки из двух скрещенных кинжалов с руки Зана, – промямлил Мэтти. – Но я знаю, как она выглядит, и смогу ее воспроизвести.
– Заткнись, Бойл, мне наплевать на его руку.
Мэтти вопросительно уставился на него.
– Перчатки. – Люсьен ехидно улыбнулся. – У меня на руках будут перчатки.
– Ну конечно! – засмеялся Руис. – Перчатки, гребаный ты кретин!
Мэтти сглотнул.
– Ах да, перчатки. Сегодня слесарь приедет в музей, что бы ознакомиться с планом. Предполагается, что он изучит его и напишет мне докладную.
Люсьен довольно кивнул:
– Отлично. И постарайся, чтобы его увидела камера слежения около музея в ночь ограбления. Для этого, может, подойдет то, что через улицу напротив музея есть банкомат. Пусть слесарь через него снимет деньги…
– Не будет ли это глупо, если вор перед ограблением остановится у банкомата? – неуверенно спросил Мэтти.
– Ну и что? Пусть все думают, что он дурак. Нам не все равно?
– Нет. Он совсем не дурак. Никто из тех, кто его знает, ни за что не поверит, что Зан настолько глуп…
– Да что он, гений, что ли? – Люсьен начал терять терпение. – Этот тип работает по ночам, вскрывает машины. Люди всегда совершают ошибки, в особенности когда нарушают закон. К сожалению, глупость – это правило, а не исключение, Бойл, запомни это. А теперь мне нужно принарядиться для встречи с Эбби Мейтленд. Очень удачно, что она спуталась с твоим слесарем: эта цыпочка заводит меня куда больше, чем Элани.
Мэтти вспыхнул:
– Не пойму, какое отношение к этим делам имеет Эбби?
– А тебе и не надо понимать. – Люсьен прищурился. – Впрочем, тебе кое-что скажу, большой беды не будет. Понимаешь, мне пришлось перейти на новый сценарий.
– Не впутывай Эбби! – завопил Мэтти.
Люсьен с удивлением посмотрел на него, а потом начал смеяться.
– Ты влюбился в нее, что ли? Вот потеха! – Он хлопнул Мэтти по спине, и тот пошатнулся. – Запомни, Бойл, все бабы – грязные суки. А Эбби Мейтленд грязнее всех.
– Я не хочу, чтобы ее втягивали во все это, – она совершенно безобидна!
– Безобидна? – неожиданно резко переспросил Люсьен. – Ты бы так не говорил, если бы увидел то, что видел Руис, сидя на дереве за ее окном этой ночью. Руис, покажи Бойлу фотографии. Та, на которой она держит член во рту, – моя самая любимая. Вот, посмотри.
– Нет. – Мэтти отшатнулся и, поскользнувшись, шлепнулся задом на сырой песок. – Я не собираюсь смотреть на это. Убери немедленно!
– А какие роскошные виды! – уговаривал Люсьен, протягивая фотографии. – Некоторые из них довольно артистичны. Взгляни, это укрепит твою решимость. Боже, что эта парочка вытворяла сегодня ночью! Они занимались этим часами, и это значит, что твой друг трахается как чемпион мира.
Мэтти вытащил фляжку и глотнул бурбона, потом вытер рот трясущейся рукой.
– Больше он мне не друг, вот. – Неожиданно из глаз Мэтти скатились несколько слезинок и одна за другой упали на песок.
Потянувшись, он обнаружил за спиной свернувшийся теплый комок – не выпуская когтей, Шеба устроилась поудобнее, сунув хвост ему в лицо.
Дверь открылась, и вошла Эбби, влажная и сияющая, закутанная в толстый махровый халат. Она выглядела озабоченной.
– Доброе утро!
– Привет. – Не глядя на него, Эбби торопливо направилась к комоду и стала рыться в ящиках. – Будильник не зазвонил, и я уже опаздываю. Извини, мне нужно мчаться им всех парах.
Зан посмотрел на часы. Семь утра.
– Когда ты должна быть в музее? – Еще раз потянувшись, спросил он.
– Три часа назад, а еще лучше было остаться на ночь. М-да… Полотенца в полотняной корзине, еда в холодильнике. Свари кофе, если хочешь. – Не снимая халата, натянула трусики, присела за туалетный столик и стала искать чулки.
– Эбби? – позвал Зан. – После того, что было между нами ночью, ты все еще надеваешь белье под халатом?
Она обеспокоенно взглянула на него.
– Извини, Зан, но уже восьмой час. Бриджет оторвет мне голову. Ночью я отключила сотовый и домашний тоже. Чувствую, теперь мне придется кровью расплатиться за это, но ты, пожалуйста, не принимай ничего на свой счет – я сама все решила.
Эбби подошла к комоду и, вытащив белый кружевной бюстгальтер, развязала халат и скинула его на пол. Потом повернулась к Зану, словно застенчивая скромница, в кружевных французских трусиках и длинных чулках.
– Так лучше, да?
Зан не мог оторвать глаз от обнаженной груди, высоко торчащих налитых сосков, круглых и блестящих, как большие розовые жемчужины. Кровь потоком устремилась в пах, простыня поднялась, как палатка, подпираемая шестом.
– Да, намного.
Моргнув, Эбби нервно отвела глаза, словно ей не хотелось смотреть на эффект, который она произвела на него, и, поспешно заправив груди в бюстгальтер, подскочила к платяному шкафу.
Зан засунул руку под покрывало и ухватился за вздувшийся член, в то время как Эбби методично упаковывала свое сексуальное тело в доспехи делового костюма.
Сунув ноги в лодочки из коричневой замши, Эбби провела гребнем по влажным волосам, потом взглянула на себя в зеркало.
– Боже, я бледна как смерть! Нужно хотя бы чуть-чуть подкраситься. Извини.
Она исчезла за дверью, по-видимому, собиралась скрыть сияющее, все в веснушках свежее лицо под профессиональной маской, точно так же, как спрятала от него свое тело.
Внезапно Зан испытал непреодолимое желание бросить последний взгляд на ее лицо, перед тем как занавес опустится, быстро вскочив, он со стуком отворил дверь в ванную комнату.
Эбби охнула и размазала тушь, которую накладывала на ресницы.
– О Господи, ты так напугал меня!
– Извини. – Зан прислонился к косяку, стал пристально наблюдать за ней.
Стерев пятно в уголке глаза, Эбби нахмурилась.
– Зан, в чем дело? Что-то не так?
Зан молчал. Ему нужно было внутренне подготовиться. Она ускользала, и это нервировало его. Прошедшая ночь была такой насыщенной, но он перестарался и напугал ее. Теперь ему нужно было сдернуть эту маску и проникнуть внутрь, под профессиональные доспехи, пока стены вокруг нее не стали непроходимыми.
Он сделал шаг и повернул ее к себе лицом.
Она ощетинилась в его руках:
– Зан, прекрати, я и так опаздываю!
– Только один поцелуй! – В его голосе послышалась мольба. – Один сладкий, искренний поцелуй, пока ты не накрасила губы, и все. Мне этого будет вполне достаточно…
Оценив эрекцию, с которой его член упирался в ее бедра, Эбби рассмеялась:
– Извини, но только поцелуем ты явно не удовольствуешься.
– Сейчас увидим. – Он притянул ее к себе и поцеловал.
Губы Эбби затрепетали, стоило ему коснуться их. Словно по волшебству эта дрожь преобразовалась в порыв желания, и тут же Зан дернул за шелковую блузку, распахнув ее. Перламутровые пуговицы посыпались на кафель пола, и он жадно уткнулся лицом в ее груди, лежащие высоко и горделиво в кружевных, напоминавших раковины чашечках ее бюстгальтера.
Потом он подтянул юбку вверх на бедра, сунул руки под нежные округлости ее ягодиц и ухватился за вставку в ее трусиках. Двигая ее туда-сюда, задевая ею за клитор, Зан стал использовать эту полоску ткани, чтобы возбудить Эбби.
Застонав, она вцепилась в него, открываясь навстречу ему, как цветок, и его палец, скользнув под ставшие влажными трусики, оказался внутри ее.
Господи, похоже, это было самым лучшим занятием на свете – доводить Эбби до оргазма. Вагиной она словно вцепилась в его руку, издавая прерывистые стоны, Зан внезапно ощутил себя Господом Богом.
Презерватив, которой он положил на радиатор позапрошлой ночью, все еще был здесь; вскрыв упаковку зубами, Зан натянул его и повернул Эбби лицом к зеркалу.
– Смотри на меня, смотри, Эбби.
Эбби подняла голову; на лбу ее блестели бисеринки пота, тушь потекла; не обращая на это внимания, Зан наклонил ее над раковиной, стянул трусики вниз и приподнял одну ее ногу, все еще обутую в элегантную замшевую лодочку…
– Держись крепче!
– О Господи! – Эбби крепко ухватилась за раковину. – Зан, это какое-то безумие.
Не слушая ее, Зан проложил членом путь к заветному отверстию.
– Посмотри мне в глаза, – приказал он. – Быстро!
Эбби вскрикнула, когда его член пронзил ее, но не отвела взгляда. Хорошо, что он уже довел ее до оргазма, потому что еще раз он не успел бы это сделать. А теперь она – оглушенная, растрепанная женщина с трусами, завернувшимися на лодыжке, раскорячившись под ним, всхлипывала от желания, а он изучает членом ее влажную глубину.
Наконец Зан кончил, излив в нее все до последней капли, по-прежнему продолжая крепко держать ее, пока желание волнами колотило его тело.
Лишь постепенно он начал понимать, что слишком сильно налег на Эбби, и неохотно вытащил член из ее влагалища, продолжавшего цепляться за него. Потом он отступил назад и снял презерватив.
Эбби подняла голову и взглянула на себя в зеркало:
– Боже милостивый! Ты только посмотри на это чучело! Жуть!
– Да нет же, ты выглядишь роскошно, – совершенно серьезно ответил Зан и тут же понял, что этого не следовало говорить.
Эбби отскочила от него, словно кошка.
– Не трогай меня, – прошипела она. – Теперь я погибла! Ты порвал мою блузку, ты… Свинья – вот ты кто! Теперь я должна вымыться, переодеться, заново причесаться, накраситься, и все за десять секунд, а ты… – Она ткнула в него пальцем, и Зан вперед спиной начал выбираться из ванной, а затем сделал шаг в направлении спальни. – А ты попробуй только еще хоть раз пристать ко мне, урод! Видеть тебя не хочу, понятно?
– Да уж, куда понятнее. – Зан бухнулся на кровать и затих.
Эбби скинула туфли и сдернула с ноги трусы.
– Придется тебе кое-что сказать, а ты постарайся запомнить. Твоя привычка к господству прекрасно подходит для сексуальных игр, но если еще когда-нибудь ты попытаешься пристроиться с этим ко мне в обычной жизни, то окажешься связанным в узел. Тебе ясно, приятель?
Зан с восторгом наблюдал, как, сдернув блузку, Эбби пересчитала недостающие пуговицы и в сердцах кинула блузку на пол.
– Надеюсь, – осторожно протянул Зан, – ты не имеешь в виду мой э…
– Да! – Она сдернула юбку и кинула ею в него, угодив Зану в лицо. – Я имею в виду именно твой «э»!.. – Эбби хмуро посмотрела на член Зана, с энтузиазмом набухавший в ответ на критику и не обращавший никакого внимания на ее злобные выпады, потом воздела руки вверх: – Господи, помоги! – Схватив с пола джинсы Зана, она швырнула их ему в голову. – Убери прочь с глаз моих эту твою штуку, пока я ее не сломала!
Схватив чулки и бюстгальтер, Эбби как буря унеслась в ванную, роскошная в своем неподдельном гневе.
Едва Зан успел натянуть джинсы, как дверь ванной хлопнула. Эбби вошла, широко шагая, и направила на него указательный палец.
– Вон отсюда! – заявила она решительно. – Мне не нужны зрители.
Уныло свесив голову, Зан поплелся на кухню, а уже через две минуты Эбби появилась там в новом вызывающе сексуальном красном костюме. Ее наряд довершали красные туфли на шпильках.
– Я ушла, – бросила она через плечо.
Зан ждал. Он-то надеялся услышать что-нибудь вроде обещания увидеться позже, но ничего подобного не произошло.
Эбби просто уперла руки в бедра и мрачно посмотрела на него.
– Хочешь, я подброшу тебя до работы? – пробормотал Зан, надеясь по дороге найти удобный случай и пригласить ее пообедать.
– Нет. Сегодня я поеду автобусом.
Зан содрогнулся, но, как оказалось, это было еще не все, Выходя, Эбби обернулась:
– И заруби себе на носу: гнусный, грязный кобель – вот ты кто!
– Мне слышится некий итог в твоем заявлении, или я ошибаюсь?
Эбби заколебалась.
– Не совсем. Ночью было чудесно. – Она повернулась и быстро вышла; ее каблуки зацокали вниз по ступенькам лестницы.
В смущении Зан выглянул в открытую дверь. Вот черт! Это было совсем не то, на что он надеялся. И к чему относится ее «не совсем»: к итогу или к тому, что он ошибся? С другой стороны, его все-таки окончательно не послали…
Зан потер щетину на щеке, прикидывая, может ли тайный любовник позволить себе держать в ванной своей любовницы бритву и зубную щетку. Наверное, все же лучше не торопить удачу; он и так уже явно хватил лишнего!
Включив сотовый, Зан начал обследовать квартиру. Мебель дорогая, но не экстравагантная, без ярких накидок и страшных, пугающих масок. Среднего размера телевизор, плейер, отличная стереоустановка. Однако на столе творилось черт знает что. Зан начал обследовать спальню. Тут тоже был полный разгром, словно через комнату пронесся ураган.
Внезапно до него донеслось мяуканье, и Зан оглянулся: усевшись в дверях, Шеба наблюдала за ним с явным неодобрением.
– Ты что, собираешься настучать Эбби, что я рылся в ее платьях? Ладно, я знаю, как тебя умаслить. – Отыскав сухой корм, Зан насыпал немного в миску, а потом, немного подумав, решил сварить кофе. Это не заняло у него слишком много времени, и вскоре он, налив себе кофе, сделал глоток. Ух, как хорошо!
Кофе мгновенно взбодрил его, он почувствовал, что снова хочет Эбби…
В этот момент сладостные мечтания Зана прервал звонок мобильника. Мэтти, провались он пропадом! У Зана было такое чувство, будто его обокрали.
– Привет, Мэтти, какого черта ты так рано на ногах? Некоторое время Мэтти молчал, потом произнес, странно заикаясь:
– П-просто интересуюсь, появились ли у тебя какие-нибудь идеи по поводу моего предложения на прошлой неделе, п-помнишь?
Зан уже открыл рот, собираясь предложить Мэтти поискать кого-нибудь другого, но… Разве это не позволит ему увидеть Эбби еще раз. Прямо сегодня?
– Ладно, так и быть, я подъеду.
– Приедешь, точно? – Казалось, Мэтти был поражен.
– Да, но попозже, – внес поправку Зан. – Сначала я поеду и закажу еду в ресторане, чтобы удивить мою девушку. – Это было безумием – посвящать Мэтти в свои дела, но заявить об этом вслух значило приблизить мечту к реальности.
– Девушку? А кто она. Я ее знаю?
– Эбби Мейтленд. Она работает в музее.
Мэтти надолго замолчал.
– Угу, – произнес он наконец. – Тебе повезло. И давно у тебя с ней?
– Да нет, недавно, – признался Зан. – Всего пару дней. Она – роскошная.
Мэтти шумно вздохнул:
– Это точно. Тут и спорить не с чем…
– Вот и не спорь. Ладно, мне пора, много дел, – важно сказал Зан. – Позже позвоню. – Он прервал разговор, допил кофе и поднялся.
Теперь ему нужно было сосредоточиться. Никаких звонков по слесарным делам, никакого Мэтти, никакого его чертова проекта. Драгоценности – вот классический способ показать, что намерения мужчины искренни. Для кольца время не наступило, но ведь есть еще серьги, браслеты, ожерелья… Ни разу в жизни Зан не был в ювелирном магазине, и, значит, ему предстоял день, полный волнующих впечатлений.
Вскарабкавшись на дюну, Мэтти почувствовал, что ноги у него дрожат. Совсем не потому, что подъем был трудным – просто он был пьян в стельку. Полупьяным он ходил каждый день после того, как услышал о смерти Элани. Набравшись под завязку, Мэтти мог уговорить себя, что она сама наложила на себя руки, – ведь так твердили все вокруг. Он довольно часто размышлял об этом, но у него не хватало смелости додумать все до конца. Зато когда он был слегка пьяным, пустота в животе убеждала его, что история с самоубийством – чистейшей воды ложь.
Так что для Мэтти предпочтительнее было напиваться вусмерть, что он и сделал на этот раз.
Тяжело дыша, Мэтти перевалил через гребень и чуть ли не нос к носу столкнулся с Люсьеном и Руисом.
Руис первым заметил его приближение и толкнул Люсьена:
– Эй, босс, смотри, у нас гости!
Мимолетная, но очень яркая картина: беспощадный мститель убивает Руиса, – живо промелькнула перед глазами Мэтти. Сперва заставит негодяя визжать и умолять о пощаде, а потом нанесет последний убийственный удар, и…
Люсьен с ног до головы оглядел Мэтти, и тот вздрогнул. Хотя после некоторых манипуляций лицо Люсьена стало другим, но взгляд остался таким же замораживающим душу, как и прежде.
– Ну что ты за дерьмо, Бойл, – опять напился! Принес, что обещал?
Мэтти утвердительно кивнул.
– Да, я все напечатал. – Он вынул фото из кармана. – Татуировка на шее и еще…
– Дай сюда! – Люсьен требовательно протянул руку.
– Правда, здесь нет татуировки из двух скрещенных кинжалов с руки Зана, – промямлил Мэтти. – Но я знаю, как она выглядит, и смогу ее воспроизвести.
– Заткнись, Бойл, мне наплевать на его руку.
Мэтти вопросительно уставился на него.
– Перчатки. – Люсьен ехидно улыбнулся. – У меня на руках будут перчатки.
– Ну конечно! – засмеялся Руис. – Перчатки, гребаный ты кретин!
Мэтти сглотнул.
– Ах да, перчатки. Сегодня слесарь приедет в музей, что бы ознакомиться с планом. Предполагается, что он изучит его и напишет мне докладную.
Люсьен довольно кивнул:
– Отлично. И постарайся, чтобы его увидела камера слежения около музея в ночь ограбления. Для этого, может, подойдет то, что через улицу напротив музея есть банкомат. Пусть слесарь через него снимет деньги…
– Не будет ли это глупо, если вор перед ограблением остановится у банкомата? – неуверенно спросил Мэтти.
– Ну и что? Пусть все думают, что он дурак. Нам не все равно?
– Нет. Он совсем не дурак. Никто из тех, кто его знает, ни за что не поверит, что Зан настолько глуп…
– Да что он, гений, что ли? – Люсьен начал терять терпение. – Этот тип работает по ночам, вскрывает машины. Люди всегда совершают ошибки, в особенности когда нарушают закон. К сожалению, глупость – это правило, а не исключение, Бойл, запомни это. А теперь мне нужно принарядиться для встречи с Эбби Мейтленд. Очень удачно, что она спуталась с твоим слесарем: эта цыпочка заводит меня куда больше, чем Элани.
Мэтти вспыхнул:
– Не пойму, какое отношение к этим делам имеет Эбби?
– А тебе и не надо понимать. – Люсьен прищурился. – Впрочем, тебе кое-что скажу, большой беды не будет. Понимаешь, мне пришлось перейти на новый сценарий.
– Не впутывай Эбби! – завопил Мэтти.
Люсьен с удивлением посмотрел на него, а потом начал смеяться.
– Ты влюбился в нее, что ли? Вот потеха! – Он хлопнул Мэтти по спине, и тот пошатнулся. – Запомни, Бойл, все бабы – грязные суки. А Эбби Мейтленд грязнее всех.
– Я не хочу, чтобы ее втягивали во все это, – она совершенно безобидна!
– Безобидна? – неожиданно резко переспросил Люсьен. – Ты бы так не говорил, если бы увидел то, что видел Руис, сидя на дереве за ее окном этой ночью. Руис, покажи Бойлу фотографии. Та, на которой она держит член во рту, – моя самая любимая. Вот, посмотри.
– Нет. – Мэтти отшатнулся и, поскользнувшись, шлепнулся задом на сырой песок. – Я не собираюсь смотреть на это. Убери немедленно!
– А какие роскошные виды! – уговаривал Люсьен, протягивая фотографии. – Некоторые из них довольно артистичны. Взгляни, это укрепит твою решимость. Боже, что эта парочка вытворяла сегодня ночью! Они занимались этим часами, и это значит, что твой друг трахается как чемпион мира.
Мэтти вытащил фляжку и глотнул бурбона, потом вытер рот трясущейся рукой.
– Больше он мне не друг, вот. – Неожиданно из глаз Мэтти скатились несколько слезинок и одна за другой упали на песок.
Глава 15
Пытаясь успеть на автобус, Эбби чуть не порвала себе связки на лодыжках: туфли от Поллини вовсе не были созданы для бега. И все равно рабочий день, как она и ожидала, начался зловеще. Триш, сделав большие глаза, многозначительно посмотрела на нее:
– Бриджет немедленно требует тебя в свой офис!
– Да знаю я, знаю! – Эбби пулей промчалась внутрь здания.
Лицо Бриджет казалось белым от ярости.
– Дорогая Эбби, как любезно, что вы почтили нас своим присутствием! Не трудитесь присаживаться, у вас нет времени.
Эбби замерла.
– Надеюсь, вы отлично отдохнули этой ночью, – ехидно продолжила Бриджет. – Я была здесь уже в шесть тридцать и надеялась встретить вас на рабочем месте. Я также надеялась, что большая часть выставки уже распакована. И что же? Теперь вы понимаете, отчего я в таком негодовании.
– Извините, Бриджет. Я…
– Что «я»? До этого дня мне представлялось, что вы полностью отдаете себя работе, но сегодня я вынуждена усомниться в своих выводах.
– Такого больше не случится, – как можно тверже сказала Эбби.
– О, конечно, не случится. Вы не можете позволять себе подобных упущений в работе, вам ясно?
– Да, конечно. – Эбби изо всех сил стиснула зубы.
– Вот и прекрасно. Пожалуйста, отправляйтесь к Дови и переговорите с ним. В девять часов у нас встреча с главой фонда «Хавертон Уайт». Дови расскажет, в чем дело. – Бриджет взглянула на часы, потом холодно посмотрела на Эбби. – Они предоставляют нам весьма существенный грант. Вам, наверное, это должно быть интересно.
– Да, это здорово! – Эбби не знала, что и думать.
– В самом деле? Тогда отправляйтесь, да смотрите не сверните куда-нибудь по дороге. – Крутанувшись на стуле, Бриджет уткнулась в компьютер, а Эбби прошла в бокс к Дови, не испытывая при этом никакого чувства вины.
– Бриджет немедленно требует тебя в свой офис!
– Да знаю я, знаю! – Эбби пулей промчалась внутрь здания.
Лицо Бриджет казалось белым от ярости.
– Дорогая Эбби, как любезно, что вы почтили нас своим присутствием! Не трудитесь присаживаться, у вас нет времени.
Эбби замерла.
– Надеюсь, вы отлично отдохнули этой ночью, – ехидно продолжила Бриджет. – Я была здесь уже в шесть тридцать и надеялась встретить вас на рабочем месте. Я также надеялась, что большая часть выставки уже распакована. И что же? Теперь вы понимаете, отчего я в таком негодовании.
– Извините, Бриджет. Я…
– Что «я»? До этого дня мне представлялось, что вы полностью отдаете себя работе, но сегодня я вынуждена усомниться в своих выводах.
– Такого больше не случится, – как можно тверже сказала Эбби.
– О, конечно, не случится. Вы не можете позволять себе подобных упущений в работе, вам ясно?
– Да, конечно. – Эбби изо всех сил стиснула зубы.
– Вот и прекрасно. Пожалуйста, отправляйтесь к Дови и переговорите с ним. В девять часов у нас встреча с главой фонда «Хавертон Уайт». Дови расскажет, в чем дело. – Бриджет взглянула на часы, потом холодно посмотрела на Эбби. – Они предоставляют нам весьма существенный грант. Вам, наверное, это должно быть интересно.
– Да, это здорово! – Эбби не знала, что и думать.
– В самом деле? Тогда отправляйтесь, да смотрите не сверните куда-нибудь по дороге. – Крутанувшись на стуле, Бриджет уткнулась в компьютер, а Эбби прошла в бокс к Дови, не испытывая при этом никакого чувства вины.