— Ты про хозяина или про собаку?
— Ах, не все ли равно?
И она права. Хозяин и его пес — одно целое.
Я с трудом запоминаю фамилии, но у кого ризеншнауцер — помню отлично.
Иногда трудно определить породу собаки, есть такие, что похожи на несколько пород сразу и ни на одну точно. Это простые собаки, дворняжки, однако хозяева любят их не меньше, чем чистопородных. Такой закоренелый демократизм нас, собачников, объединяет. Ведь налог платят за дворняжку так же, как за собаку благороднейших кровей. Национальный комитет — институция демократическая, он требует со всех одинаково. Само собой, одинаково много.
Я, к примеру, знаком с неким паном, у которого есть пес Жерик. Жерик — милейший пес, хозяин Жерика — милейший человек. Мы беседуем о погоде и о делах общественных, а Жерик тем временем вне себя от радости возится с моим псом, ему нравятся большие собаки, которые его не обижают. И хозяин Жерика тоже относится к моему псу с нескрываемой симпатией за то, что тот ласков с его песиком. Поэтому он рад и мне.
На вечерней прогулке я встречаю сначала Жерика, потом пана с ризеншнауцером, довольно поздно появляется пан сеттер, он передвигается с некоторым трудом, мы останавливаемся, обмениваемся мнениями насчет того, где доставать дешевое мясо. Я треплю сеттера по шелковой спине, но он вдруг исчезает, как будто его ветром сдуло. Нас собралось уже много, и все собаки помчались вслед за сеттером. Это — по крайней мере мы так считаем — весьма увлекательное зрелище. Более того, мы убеждены, что оно намного интереснее, чем идущая сейчас телепередача.
Среди нас появилась молодая афганка; она ездила со своей борзой на выставку, и ее интересно послушать. Мы, владельцы служебных собак, завидуем ей, потому что афганская борзая имеет очень простую дрессуру. Собственно, она просто бегает… Нашу афганку увел некий долговязый юноша с овчаркой, но, так как афганская борзая и немецкая овчарка друг друга не выносили, юноша предпочел девушку, а немецкую овчарку отвез в деревню к бабушке. С точки зрения собачников, это было верхом предательства по отношению к овчарке. Но в то же время доказывало силу любви к девушке. И девушка-афганка тоже предпочла его всем нам. Она ходила на вечернюю прогулку не с нами, а с тем юношей, а недавно кто-то, кажется господин с черным пуделем, рассказывал, будто встретил ее в Бржевнове [21]: она толкала перед собой колясочку. Держалась бы нас — до сих пор ездила бы за границу на выставки борзых.
Но существуют собачники нелюдимые, эдакие бирюки, страдающие маниакальной идеей, будто какая-нибудь большая псина сожрет их пупсика. Вместо того чтобы остановиться с нами и поболтать, такой подхватывает свою собачонку на руки и угрюмо тащится мимо, будто мы банда грабителей. Эти обкрадывают себя. Кто же поделится с ними, какую мазь употреблять против собачьего лишая, сколько таблеток положено от глистов, и даст прочие, весьма полезные советы?
Мы встречаемся изо дня в день, потому что ходим по одним и тем же тропам. В конце-то концов, в городе не так уж много возможностей, и даже собаки не любят совершать вечерний моцион не в тех местах, к которым они привыкли. Собака, как и человек, не терпит нервотрепки и предпочитает задержаться на том же самом углу, у того же столба и именно там поставить свою метку… Этим она утверждает себя и удостоверяется, что все на свете неизменно. Впрочем, подобная стабильность и для человека отрадна.
Если у кого-то удрала собака, он может обратиться к нам, потому что кто-нибудь ее непременно видел. Если же нет, можно предположить, что где-то воспылала страстью сучка и пес именно там. Мы разбираемся и в подобных вещах тоже. Одурманенный любовью бродяга обычно возвращается поздно, а то и вовсе под утро, это значит, что от калитки, за которой обитает она, его оттер какой-нибудь здоровенный барбос. Иногда он является прихрамывая или с разодранным ухом, ибо природа — дама жестокая и капля крови для нее пустяк.
— Ничего не поделаешь, — говорит господин сеттер мечтательно, — мы в молодости еще не такое вытворяли, не так ли?
И мы, усмехнувшись, заводим речь о своей бурной молодости.
Но бывает и хуже; собака исчезает бесследно и навсегда. У соседей напротив исчезла немецкая овчарка. Они с нашим псом друг друга страстно ненавидели той великолепной собачьей ненавистью, которая выглядит исключительно яростной, но тем не менее вполне невинна! Это искусная игра: каждый раз, проходя мимо овчаркиного забора, наш пес заходился лаем и кидался, будто собирался изгрызть забор, и овчарка отвечала ему тем же. Слюна брызгала во все стороны, глаза наливались кровью, и обе собаки превращались вдруг в диких зверей. Но стоило им сойтись наедине, как один другого молча обходил сторонкой. «Мы еще встретимся! И опять будем ненавидеть друг друга, когда между нами встанет забор! — говорили их глаза. — Вот тогда я тебе покажу…»
Итак, немецкая овчарка однажды исчезла и больше не появлялась. Со временем мы о ней забыли. И у хозяина, очевидно, тоже переболела душа. Но наш пес все ходил и ходил к забору, обнюхивал его, совал голову в калитку, а если она была открыта, заглядывал во двор и долго печально искал своего верного недруга. С той поры он уже не нашел себе никого, с кем мог бы разыгрывать такую великолепную ярость. Видимо, это была образцовая дружеская ненависть…
Как-то раз я вернулся из города, и жена, которая вместо меня прогуливала пса, вздохнула:
— Тот ризеншнауцер, перец с солью, сегодня скверно, выглядел. Едва волочил ноги.
— Хозяин или собака?
— Оба, но у хозяина, скорее всего, грипп.
Подобное очаровательное отождествление хозяина с его псом, несомненно, мечта каждого собачника.
Пожелаем же доброго здоровья обоим!
Случай на прогулке
Добродетель, именуемая последовательностью
Случай в парке
— Ах, не все ли равно?
И она права. Хозяин и его пес — одно целое.
Я с трудом запоминаю фамилии, но у кого ризеншнауцер — помню отлично.
Иногда трудно определить породу собаки, есть такие, что похожи на несколько пород сразу и ни на одну точно. Это простые собаки, дворняжки, однако хозяева любят их не меньше, чем чистопородных. Такой закоренелый демократизм нас, собачников, объединяет. Ведь налог платят за дворняжку так же, как за собаку благороднейших кровей. Национальный комитет — институция демократическая, он требует со всех одинаково. Само собой, одинаково много.
Я, к примеру, знаком с неким паном, у которого есть пес Жерик. Жерик — милейший пес, хозяин Жерика — милейший человек. Мы беседуем о погоде и о делах общественных, а Жерик тем временем вне себя от радости возится с моим псом, ему нравятся большие собаки, которые его не обижают. И хозяин Жерика тоже относится к моему псу с нескрываемой симпатией за то, что тот ласков с его песиком. Поэтому он рад и мне.
На вечерней прогулке я встречаю сначала Жерика, потом пана с ризеншнауцером, довольно поздно появляется пан сеттер, он передвигается с некоторым трудом, мы останавливаемся, обмениваемся мнениями насчет того, где доставать дешевое мясо. Я треплю сеттера по шелковой спине, но он вдруг исчезает, как будто его ветром сдуло. Нас собралось уже много, и все собаки помчались вслед за сеттером. Это — по крайней мере мы так считаем — весьма увлекательное зрелище. Более того, мы убеждены, что оно намного интереснее, чем идущая сейчас телепередача.
Среди нас появилась молодая афганка; она ездила со своей борзой на выставку, и ее интересно послушать. Мы, владельцы служебных собак, завидуем ей, потому что афганская борзая имеет очень простую дрессуру. Собственно, она просто бегает… Нашу афганку увел некий долговязый юноша с овчаркой, но, так как афганская борзая и немецкая овчарка друг друга не выносили, юноша предпочел девушку, а немецкую овчарку отвез в деревню к бабушке. С точки зрения собачников, это было верхом предательства по отношению к овчарке. Но в то же время доказывало силу любви к девушке. И девушка-афганка тоже предпочла его всем нам. Она ходила на вечернюю прогулку не с нами, а с тем юношей, а недавно кто-то, кажется господин с черным пуделем, рассказывал, будто встретил ее в Бржевнове [21]: она толкала перед собой колясочку. Держалась бы нас — до сих пор ездила бы за границу на выставки борзых.
Но существуют собачники нелюдимые, эдакие бирюки, страдающие маниакальной идеей, будто какая-нибудь большая псина сожрет их пупсика. Вместо того чтобы остановиться с нами и поболтать, такой подхватывает свою собачонку на руки и угрюмо тащится мимо, будто мы банда грабителей. Эти обкрадывают себя. Кто же поделится с ними, какую мазь употреблять против собачьего лишая, сколько таблеток положено от глистов, и даст прочие, весьма полезные советы?
Мы встречаемся изо дня в день, потому что ходим по одним и тем же тропам. В конце-то концов, в городе не так уж много возможностей, и даже собаки не любят совершать вечерний моцион не в тех местах, к которым они привыкли. Собака, как и человек, не терпит нервотрепки и предпочитает задержаться на том же самом углу, у того же столба и именно там поставить свою метку… Этим она утверждает себя и удостоверяется, что все на свете неизменно. Впрочем, подобная стабильность и для человека отрадна.
Если у кого-то удрала собака, он может обратиться к нам, потому что кто-нибудь ее непременно видел. Если же нет, можно предположить, что где-то воспылала страстью сучка и пес именно там. Мы разбираемся и в подобных вещах тоже. Одурманенный любовью бродяга обычно возвращается поздно, а то и вовсе под утро, это значит, что от калитки, за которой обитает она, его оттер какой-нибудь здоровенный барбос. Иногда он является прихрамывая или с разодранным ухом, ибо природа — дама жестокая и капля крови для нее пустяк.
— Ничего не поделаешь, — говорит господин сеттер мечтательно, — мы в молодости еще не такое вытворяли, не так ли?
И мы, усмехнувшись, заводим речь о своей бурной молодости.
Но бывает и хуже; собака исчезает бесследно и навсегда. У соседей напротив исчезла немецкая овчарка. Они с нашим псом друг друга страстно ненавидели той великолепной собачьей ненавистью, которая выглядит исключительно яростной, но тем не менее вполне невинна! Это искусная игра: каждый раз, проходя мимо овчаркиного забора, наш пес заходился лаем и кидался, будто собирался изгрызть забор, и овчарка отвечала ему тем же. Слюна брызгала во все стороны, глаза наливались кровью, и обе собаки превращались вдруг в диких зверей. Но стоило им сойтись наедине, как один другого молча обходил сторонкой. «Мы еще встретимся! И опять будем ненавидеть друг друга, когда между нами встанет забор! — говорили их глаза. — Вот тогда я тебе покажу…»
Итак, немецкая овчарка однажды исчезла и больше не появлялась. Со временем мы о ней забыли. И у хозяина, очевидно, тоже переболела душа. Но наш пес все ходил и ходил к забору, обнюхивал его, совал голову в калитку, а если она была открыта, заглядывал во двор и долго печально искал своего верного недруга. С той поры он уже не нашел себе никого, с кем мог бы разыгрывать такую великолепную ярость. Видимо, это была образцовая дружеская ненависть…
Как-то раз я вернулся из города, и жена, которая вместо меня прогуливала пса, вздохнула:
— Тот ризеншнауцер, перец с солью, сегодня скверно, выглядел. Едва волочил ноги.
— Хозяин или собака?
— Оба, но у хозяина, скорее всего, грипп.
Подобное очаровательное отождествление хозяина с его псом, несомненно, мечта каждого собачника.
Пожелаем же доброго здоровья обоим!
Случай на прогулке
Она отправилась с собакой гулять впервые. Собака у нее появилась недавно, всего несколько месяцев назад, и люди понимающие предупреждали: когда к тебе попадает собака немолодая и тебе о ней ничего не известно, может случиться всякое, так что лучше быть начеку!
Она вела ее на поводке, и собака шла рядом спокойно, иногда поднимала голову и смотрела на нее, словно ожидала подтверждения, что идет хорошо и ею довольны. Каждый раз она улыбалась собаке и легонько ее поглаживала.
— Такая умница, — говорила она встречным. — «И любит меня», — добавляла про себя.
Она встретила собаку за городом, когда ездила в лес по грибы. Если одиночество особенно тяготило ее, она просто уезжала за город. Смешно, но это так: человек чувствует себя одиноким и затерянным именно в городе, где никого из такого множества людей не знает. Когда же бродит по лесу, то, хоть и бродит один, он вовсе не одинок; все, что его окружает, заполняет душу без остатка.
И вдруг на опушке леса она увидала собаку. Собака выскочила из кустов и помчалась к ней. «Наверное, спутала меня с кем-то», — решила она, а так как собака была небольшая, не испугалась. Собака подбежала, заскулила и встряхнулась, она была мокрая и грязная, видимо извозилась в ручье.
— Ты от кого убежала, а? — спросила женщина.
Собака опять заскулила, и это ее разжалобило. Наверное, собака что-то ответила, но она не поняла ее.
— Перестань плакать и беги домой!
Собака не уходила, а когда женщина двинулась с места, побежала следом.
Ей было неприятно, и она даже попыталась отогнать собаку, но из этого ничего не вышло. Ей подумалось, что собака заблудилась и хочет есть. Она дала ей что-то из своего завтрака. Собака накинулась на еду с такой жадностью, что женщина перепугалась. Собака глотала не жуя. Она отдала ей все, что у нее с собой было, и собака с ходу проглотила. Собака трусила за женщиной, остановившись лишь раз, чтобы напиться воды из канавы.
Женщина вышла из лесу, добралась до деревни и тут узнала, что это одна из тех собак, что бродят в округе. Охотники их пристреливают, эта, видимо, спаслась случайно.
— Люди своих псов теперь выбрасывают из машины и уезжают, — сказал ей человек в сельсовете, — к сожалению, такое бывает.
— Гляньте-ка, а ведь она была привязана! На ошейнике обрывок поводка! Она его перегрызла. Иначе собаку давно бы прикончили. Конечно, вы можете ее взять себе, у нас в деревне она никому не нужна. Будет голодать, а потом ее пристрелят.
Вот каким образом у нее появилась собака. Женщина выяснила, что это пудель, так называемый средний, собака хорошей породы, ей около двух лет, но, возможно, меньше.
Когда она выкупала собаку, та стала просто красавицей.
Лишь одного ей не удастся узнать: как зовут пса.
Собаки у нее никогда не было; эта приучила ее к определенному порядку. Собака отказалась спать в кухне, пожелав спать в передней, купленный намордник долго обнюхивала, после чего улеглась на пол. Утром скреблась в дверь, требуя, чтоб ее впустили, и женщина ждала собаку с радостью. Когда собаке хотелось сахару, она усаживалась и просила, перебирая поднятыми вверх передними лапами.
На работе посмеивались: их коллега стала дамой с собачкой. Но женщину это не обижало. Она теперь часто ездила с ней за город, однако никогда не забиралась в лес, потому что собака боялась леса и женщина понимала почему.
Люди на улице оборачивались и смотрели им вслед. Собака и в самом деле оказалась красивой, и если хозяйке удавалось помешать ей перемазаться (собака, к сожалению, страдала пороком всех белых собак, которые бывают счастливы, когда им удается стать не белыми), то смотреть на нее было одно удовольствие.
«А может быть, и на меня тоже», — улыбалась женщина.
В тот день она уже побывала в двух магазинах, и собака послушно ждала ее у витрины, привязанная на длинный поводок. Собака поглядывала на прохожих, напряженно ожидая, когда же наконец выйдет хозяйка с покупками, и встретила ее с непритворным восторгом.
Это случилось, когда они, купив все необходимое, уже возвращались домой: собака ни с того ни с сего вдруг насторожилась, напряглась, тявкнула и кинулась вперед, заливаясь отчаянным лаем.
Женщина испугалась, натянула поводок, но ей не хватило сил, потому что собака тащила ее за собой, издавая странные звуки. В них было и страстное желание, и нетерпение, и удивление, и страх.
Люди останавливались. Женщина дергала за поводок, но собака не унималась.
— Что с тобой?
Собака дрожала всем телом.
Одни оборачивались и качали головой, другие проходили мимо, не обращая внимания.
Впереди она заметила мужчину в клетчатом пиджаке и в шляпе. Он шел не оглядываясь. Более того, прибавил шагу, потом вдруг кинулся бежать, вскочил на остановке в автобус, и двери за ним сомкнулись.
А собака все бесновалась, дергалась и не поддавалась никаким увещеваниям. Она мчалась к автобусу, а когда автобус отъехал, завыла.
— Ты противная! — рассердилась женщина. — Разве можно так вести себя! Ну, чего ты хочешь?
Собака не хотела ничего. Она лишь смотрела в ту сторону, куда ушел автобус, и, видимо, понимала, что нет уже смысла лаять и выть. Собака скулила.
Женщина сказала:
— Это был твой хозяин? Где он, твой хозяин?
И собака снова до отказа натянула поводок и взлаяла коротко и нетерпеливо.
Человек в клетчатом пиджаке напомнил ей бывшего хозяина? Или это был он?
Собака рвалась к нему? В ее голосе было желание? Она не сумела забыть хозяина, того, кто привязал ее к дереву и уехал? Собака забыла все, что сделала для нее она? Или хотела броситься на врага, осудившего ее на мучительную голодную смерть?
А может, просто собиралась сообщить ему, что нашла себе другую хозяйку?
Женщина не стала больше заходить ни в одну лавку. Она спешила домой, терзаемая сомнениями, и никак не могла заглушить в себе обиды.
Она бросила бы меня, это ясно.
Неужто она бросила бы меня?
Дома собака, как обычно, притащила мячик и ждала, пока женщина станет с ней играть. Женщина играть не стала, и собака легла на пол и заскулила.
Неужели собака так неверна или, может быть, так верна, что не в силах забыть человека, однажды обидевшего ее и снова от нее сбежавшего?
От огорчения женщина заплакала. Собака подошла, поднялась на задние лапы и стала лизать ей руку. И женщина поняла, что та окончательно выбрала ее, и, обняв, прижала собаку к себе.
Она вела ее на поводке, и собака шла рядом спокойно, иногда поднимала голову и смотрела на нее, словно ожидала подтверждения, что идет хорошо и ею довольны. Каждый раз она улыбалась собаке и легонько ее поглаживала.
— Такая умница, — говорила она встречным. — «И любит меня», — добавляла про себя.
Она встретила собаку за городом, когда ездила в лес по грибы. Если одиночество особенно тяготило ее, она просто уезжала за город. Смешно, но это так: человек чувствует себя одиноким и затерянным именно в городе, где никого из такого множества людей не знает. Когда же бродит по лесу, то, хоть и бродит один, он вовсе не одинок; все, что его окружает, заполняет душу без остатка.
И вдруг на опушке леса она увидала собаку. Собака выскочила из кустов и помчалась к ней. «Наверное, спутала меня с кем-то», — решила она, а так как собака была небольшая, не испугалась. Собака подбежала, заскулила и встряхнулась, она была мокрая и грязная, видимо извозилась в ручье.
— Ты от кого убежала, а? — спросила женщина.
Собака опять заскулила, и это ее разжалобило. Наверное, собака что-то ответила, но она не поняла ее.
— Перестань плакать и беги домой!
Собака не уходила, а когда женщина двинулась с места, побежала следом.
Ей было неприятно, и она даже попыталась отогнать собаку, но из этого ничего не вышло. Ей подумалось, что собака заблудилась и хочет есть. Она дала ей что-то из своего завтрака. Собака накинулась на еду с такой жадностью, что женщина перепугалась. Собака глотала не жуя. Она отдала ей все, что у нее с собой было, и собака с ходу проглотила. Собака трусила за женщиной, остановившись лишь раз, чтобы напиться воды из канавы.
Женщина вышла из лесу, добралась до деревни и тут узнала, что это одна из тех собак, что бродят в округе. Охотники их пристреливают, эта, видимо, спаслась случайно.
— Люди своих псов теперь выбрасывают из машины и уезжают, — сказал ей человек в сельсовете, — к сожалению, такое бывает.
— Гляньте-ка, а ведь она была привязана! На ошейнике обрывок поводка! Она его перегрызла. Иначе собаку давно бы прикончили. Конечно, вы можете ее взять себе, у нас в деревне она никому не нужна. Будет голодать, а потом ее пристрелят.
Вот каким образом у нее появилась собака. Женщина выяснила, что это пудель, так называемый средний, собака хорошей породы, ей около двух лет, но, возможно, меньше.
Когда она выкупала собаку, та стала просто красавицей.
Лишь одного ей не удастся узнать: как зовут пса.
Собаки у нее никогда не было; эта приучила ее к определенному порядку. Собака отказалась спать в кухне, пожелав спать в передней, купленный намордник долго обнюхивала, после чего улеглась на пол. Утром скреблась в дверь, требуя, чтоб ее впустили, и женщина ждала собаку с радостью. Когда собаке хотелось сахару, она усаживалась и просила, перебирая поднятыми вверх передними лапами.
На работе посмеивались: их коллега стала дамой с собачкой. Но женщину это не обижало. Она теперь часто ездила с ней за город, однако никогда не забиралась в лес, потому что собака боялась леса и женщина понимала почему.
Люди на улице оборачивались и смотрели им вслед. Собака и в самом деле оказалась красивой, и если хозяйке удавалось помешать ей перемазаться (собака, к сожалению, страдала пороком всех белых собак, которые бывают счастливы, когда им удается стать не белыми), то смотреть на нее было одно удовольствие.
«А может быть, и на меня тоже», — улыбалась женщина.
В тот день она уже побывала в двух магазинах, и собака послушно ждала ее у витрины, привязанная на длинный поводок. Собака поглядывала на прохожих, напряженно ожидая, когда же наконец выйдет хозяйка с покупками, и встретила ее с непритворным восторгом.
Это случилось, когда они, купив все необходимое, уже возвращались домой: собака ни с того ни с сего вдруг насторожилась, напряглась, тявкнула и кинулась вперед, заливаясь отчаянным лаем.
Женщина испугалась, натянула поводок, но ей не хватило сил, потому что собака тащила ее за собой, издавая странные звуки. В них было и страстное желание, и нетерпение, и удивление, и страх.
Люди останавливались. Женщина дергала за поводок, но собака не унималась.
— Что с тобой?
Собака дрожала всем телом.
Одни оборачивались и качали головой, другие проходили мимо, не обращая внимания.
Впереди она заметила мужчину в клетчатом пиджаке и в шляпе. Он шел не оглядываясь. Более того, прибавил шагу, потом вдруг кинулся бежать, вскочил на остановке в автобус, и двери за ним сомкнулись.
А собака все бесновалась, дергалась и не поддавалась никаким увещеваниям. Она мчалась к автобусу, а когда автобус отъехал, завыла.
— Ты противная! — рассердилась женщина. — Разве можно так вести себя! Ну, чего ты хочешь?
Собака не хотела ничего. Она лишь смотрела в ту сторону, куда ушел автобус, и, видимо, понимала, что нет уже смысла лаять и выть. Собака скулила.
Женщина сказала:
— Это был твой хозяин? Где он, твой хозяин?
И собака снова до отказа натянула поводок и взлаяла коротко и нетерпеливо.
Человек в клетчатом пиджаке напомнил ей бывшего хозяина? Или это был он?
Собака рвалась к нему? В ее голосе было желание? Она не сумела забыть хозяина, того, кто привязал ее к дереву и уехал? Собака забыла все, что сделала для нее она? Или хотела броситься на врага, осудившего ее на мучительную голодную смерть?
А может, просто собиралась сообщить ему, что нашла себе другую хозяйку?
Женщина не стала больше заходить ни в одну лавку. Она спешила домой, терзаемая сомнениями, и никак не могла заглушить в себе обиды.
Она бросила бы меня, это ясно.
Неужто она бросила бы меня?
Дома собака, как обычно, притащила мячик и ждала, пока женщина станет с ней играть. Женщина играть не стала, и собака легла на пол и заскулила.
Неужели собака так неверна или, может быть, так верна, что не в силах забыть человека, однажды обидевшего ее и снова от нее сбежавшего?
От огорчения женщина заплакала. Собака подошла, поднялась на задние лапы и стала лизать ей руку. И женщина поняла, что та окончательно выбрала ее, и, обняв, прижала собаку к себе.
Добродетель, именуемая последовательностью
Воспитание детей с незапамятных времен является причиной самых яростных споров между родителями. Убеждение, будто только жена балует детей, помогает мужьям обрести душевное равновесие, которое они тут же утрачивают, узнав об очередной проделке их отпрыска. Жена, естественно, придерживается обратного мнения, и ее материнские слезы льются тем обильнее, чем неоспоримее уверенность, что в неправильном воспитании детей повинен только муж. Ну а как насчет собаки? А какая, собственно, разница?
Я бы сказал, что тут дело обстоит значительно хуже, потому что, по утверждению одной стороны, собака — животное неразумное, по настоянию же другой стороны — собака понимает все, почти как человек, и ума ей не занимать. Вот почему бурные дебаты по поводу воспитания собаки вспыхивают с новой силой.
Когда щенок появляется в семье — и даже до того, как он появился, — собирается совет на уровне международной конференции по разоружению и вырабатываются основные принципы воспитания будущего пса.
Постановляется, во-первых, что щенка будут держать в строгости, не станут баловать, наоборот, постоянной закалкой воспитают выносливую и, насколько возможно, злобную собаку, способную охранять дом, поле и лес, а также автомашину и прочую мелкую движимость. Ну, скажем, на тротуаре под присмотром бдительного пса можно будет оставить сумку с продуктами.
Далее выносится решение держать собаку не в комнатах, а в специально отведенном для этой цели месте. Под этим подразумевается передняя или ванная (принимая во внимание факт, что лужицы на кафеле еще терпеть можно), в крайнем случае — кухня.
В комнатах будут жить люди, комнаты предназначаются им, а не собаке. Те, у кого есть двор, сулятся соорудить конуру, предоставив собаке жилплощадь исключительно там.
Кроме того, принято решение кормить собаку по правилам и в соответствии с инструкциями, поначалу трижды в день, а затем один раз — а именно вечером перед прогулкой, но можно и после нее.
Обе эти теории разработаны в специальной собачьей литературе. Количество пищи строго определено, взвешено и отмерено, излишек калорий вреден, предпочтение отдается моркови и творогу, однако в рацион непременно следует включать также животную пищу. На это указывают другие инструкции.
Решено не позволять собаке играть с мячом и другими предметами, а также грызть какие бы то ни было шлепанцы. Спать собака будет лишь в отведенном ей месте на твердой подстилке, потому что собаки, как известно, линяют, а кому хочется за ней убирать?! Собаку надо регулярно вычесывать щеткой, и все члены семьи — по заранее разработанному и на видном месте вывешенному расписанию — обязаны ее выгуливать. Дети загодя получают инструкции по воспитанию и обучению будущей собаки.
Высказано еще множество смелых суждений, после чего глава семейства все суммирует. И подбивает бабки: он, то есть глава семейства, будет лично следить за выполнением принятых решений и карать любое отступление от правил или нарушение выработанных положений.
Подобные минуты в жизни семьи очень трогательны. Все ее члены находятся под таким впечатлением, как если бы приняли декларацию собачьих прав. Они чувствуют себя подобно главам государств, подписавшим особо торжественный пакт.
Н-да! Потом в доме появляется щенок — тут-то оно и начинается!
Особенно трудным для выполнения оказывается тот пункт, где говорится, что у собаки должно быть свое, специально отведенное ей место. Даже если у вас есть двор или сад и вы можете поставить собаке конуру, вступают в силу противоречия: глава семьи не выдерживает трудностей, связанных со строительством конуры, потому как не в силах технически совладать с таким делом, как возведение двойных стен, и не умеет проложить их изоляционным материалом, И вот в саду вместо конуры высится бесформенная груда дощечек. Или же, наоборот, глава семьи — мастер на все руки, тогда появляется будка приятного цвета, более того, даже украшенная выпиленным под крышей сердечком. Но псина находиться в ней решительно отказывается. Дело в том, что молодая собака ни за какие блага не желает оставаться одна! И если ее сажают в конуру, она, вместо того чтобы радоваться собственному жилью, душераздирающе вопит. Она царапает когтями проволочную сетку, огораживающую ее территорию, и визжит, давая всем понять, что с ней обошлись в высшей степени несправедливо.
Семью охватывает паника. Отец громогласно изрекает, что мягкотелость вредна и ни к чему хорошему не приведет, хотя с достаточной легкостью принимает утверждение, что следует считаться с соседями. Собаку водворяют обратно в дом, утешая себя мыслью, что подрастет, мол, поумнеет.
Если собаке отведена прихожая, вдруг выясняется, что там чересчур тесно и щенку грозит опасность быть кем-нибудь раздавленным. Итак, собаку впускают в кухню. Как известно, она существо ласковое и любит сопровождать человека. Вскоре собака уже является в комнату к хозяину, в кухню к хозяюшке, к отпрыскам в детскую, а также на балкон, потому что там свежий воздух. Кроме того, собака заглядывает в чулан, гардеробную и ванную, и, будь в квартире хоть двадцать комнат, она успевала бы везде и выдворить ее оттуда все равно не было бы никакой возможности.
Что же касается кормления, тут режим нарушен с самого начала. Ведь, по мнению новоиспеченных хозяев, особо следует позаботиться о том, чтобы период обвыкания собаки в иной среде был для нее наиболее приятным. И потому необходимо давать ей чем-нибудь полакомиться: пусть знает, что попала к добрым людям. Вскоре выясняется, что и у детей нежные сердца. Сынок, который ни за что не поделится с сестрой конфеткой, отдает собаке большую, а сестра, обычно готовая из-за этой конфетки вступить с братцем в драку, отдает собаке две своих. Разумеется, втайне от него. Хозяюшка в кухне успела сунуть щеночку кусок печенки — ведь он растет. Хозяин, самый строгий из всех, заявляет, что собака исключительно умна! Вы только взгляните, какими глазами она смотрит на него, когда он ест ветчину! Для начала и хозяин тоже дает щенку кусок. Конечно, утешает он себя, в первый и в последний раз! Больше ни-ни-ни…
Случается щенку отыскать где-нибудь во дворе старую игрушку и притащить домой. Хотел бы я видеть человека, у которого хватит совести отнять ее у собаки! Видимо, щенку необходимы игрушки, и потому дома тут же появляются две куклы с пищалками, резиновый поросенок, обруч, три мячика и плюшевый мишка, приводящий его в неописуемый восторг. Именно поэтому щенок разгрызает мишку в клочья и раскидывает по всей квартире.
В доме вспыхивает первая ссора. Отец ведет строгий допрос, выясняя, кто посмел нарушить запрет и захламил квартиру игрушками. Оказывается, никто. Следовательно — и это ясно как белый день, — собака настолько сообразительна, что обеспечила себя игрушками сама. На радостях от ее необычайной сообразительности все игрушки оставляют дома, и члены семьи о них постоянно спотыкаются.
Если хозяин собрался в тишине и покое почитать газеты, а пес к нему пристает, то хозяин — продолжая с волнением читать статьи, затрагивающие вопросы экономики, — кидает ей мячик, а собака носит его обратно. Хозяина настолько захватывают действия собаки, что он в конце концов отбрасывает газету и лезет под диван за мячиком: щенок визжит, требуя его достать.
Что касается подстилки, она, несомненно, находится на отведенном ей заранее месте и собака иногда на ней лежит. Но по утрам так приятно, когда собака залезает к вам под одеяло! Это утверждают главным образом дети. Более того, ваша дочурка изволит подняться с постели лишь после того, как собака лизнет ее в нос. И хозяин дома тоже начинает мечтать о подобных нежностях, тем более что — упрек в адрес супруги — его в этом доме годами никто не замечает. В скором времени собака уже не знает, в какую кровать ей лезть раньше…
Вот так-то! Но в «один прекрасный день хозяин вдруг поднимает крик, что происходящее в доме есть не что иное, как результат общей разболтанности всего семейства! Жена не способна урезонить детей, впрочем, она никогда не была на это способна, ведь уже давно ясно, что она разбаловала и детей и собаку, хотя к мужу относится свысока и хуже, чем к собаке. И он положит конец этому безобразию! Сейчас же! Немедленно!
Однако от слов к делу, как известно, не близко, и потому все остается по-прежнему. Когда семья садится за трапезу, собака тоже усаживается почти вплотную к столу и со вниманием изучает, кто что ест. Хозяин (как он потом утверждает, пребывая в глубокой задумчивости) дает ей косточку, ибо собаке кости необходимы. Косточка, конечно, перекочевывает на ковер, потому что собаке удобнее лакомиться ею лежа. Хозяйка выскакивает из-за стола с криком: чистить ковер она не станет, она им не прислуга и не раба! Хозяин парирует: он тут ни при чем, просто собака так дурно воспитана, что позволяет себе впиваться взглядом в его — извините — пасть!
Деточкам весело, они переглядываются. Не так давно похожие перепалки между милыми предками случались из-за них. Теперь предки переключились на собаку, и это здорово! Собаке между тем на все наплевать, она радостно виляет хвостом и бегает вокруг стола в ожидании, когда ей перепадет еще одна косточка.
Роковой вопрос, кто все-таки столь бессовестно избаловал пса, нависает над семейством, словно темная туча.
— Я спрашиваю, кто был настолько безответственным, что не придерживался ни одного пункта из вынесенного постановления? Что скажут приятели, у которых тоже есть собаки, но в отличие от нашей отлично воспитанные? С таким распущенным псом просто стыдно ходить в гости!…
К счастью, выясняется, что собаки в других домах избалованы так же, если не больше. Когда же доходят слухи, что у Новотных собака спит всю ночь в постели хозяина, а Кучеры отдают свой ковер в чистку каждый год, в семействе воцаряется временный мир…
Расписание, где указано, кто и когда должен выводить собаку, бесследно исчезает, и никто не пытается искать его. Хозяин даже рад, «потому как может теперь беспрепятственно удирать из дому вместе с собакой. Ибо, что ни говори, пес у них все-таки послушный. Сидит себе перед трактиром «На уголке» вместе с другими собаками и ждет, пока хозяин выпьет свою кружку пива и закончит серьезнейшие дебаты на тему о несовершенстве мира.
Да! Что правда, то правда: и по сей день нет порядка в нашем мире.
Взять хотя бы воспитание собак! Не так ли, дорогие собаководы?
Я бы сказал, что тут дело обстоит значительно хуже, потому что, по утверждению одной стороны, собака — животное неразумное, по настоянию же другой стороны — собака понимает все, почти как человек, и ума ей не занимать. Вот почему бурные дебаты по поводу воспитания собаки вспыхивают с новой силой.
Когда щенок появляется в семье — и даже до того, как он появился, — собирается совет на уровне международной конференции по разоружению и вырабатываются основные принципы воспитания будущего пса.
Постановляется, во-первых, что щенка будут держать в строгости, не станут баловать, наоборот, постоянной закалкой воспитают выносливую и, насколько возможно, злобную собаку, способную охранять дом, поле и лес, а также автомашину и прочую мелкую движимость. Ну, скажем, на тротуаре под присмотром бдительного пса можно будет оставить сумку с продуктами.
Далее выносится решение держать собаку не в комнатах, а в специально отведенном для этой цели месте. Под этим подразумевается передняя или ванная (принимая во внимание факт, что лужицы на кафеле еще терпеть можно), в крайнем случае — кухня.
В комнатах будут жить люди, комнаты предназначаются им, а не собаке. Те, у кого есть двор, сулятся соорудить конуру, предоставив собаке жилплощадь исключительно там.
Кроме того, принято решение кормить собаку по правилам и в соответствии с инструкциями, поначалу трижды в день, а затем один раз — а именно вечером перед прогулкой, но можно и после нее.
Обе эти теории разработаны в специальной собачьей литературе. Количество пищи строго определено, взвешено и отмерено, излишек калорий вреден, предпочтение отдается моркови и творогу, однако в рацион непременно следует включать также животную пищу. На это указывают другие инструкции.
Решено не позволять собаке играть с мячом и другими предметами, а также грызть какие бы то ни было шлепанцы. Спать собака будет лишь в отведенном ей месте на твердой подстилке, потому что собаки, как известно, линяют, а кому хочется за ней убирать?! Собаку надо регулярно вычесывать щеткой, и все члены семьи — по заранее разработанному и на видном месте вывешенному расписанию — обязаны ее выгуливать. Дети загодя получают инструкции по воспитанию и обучению будущей собаки.
Высказано еще множество смелых суждений, после чего глава семейства все суммирует. И подбивает бабки: он, то есть глава семейства, будет лично следить за выполнением принятых решений и карать любое отступление от правил или нарушение выработанных положений.
Подобные минуты в жизни семьи очень трогательны. Все ее члены находятся под таким впечатлением, как если бы приняли декларацию собачьих прав. Они чувствуют себя подобно главам государств, подписавшим особо торжественный пакт.
Н-да! Потом в доме появляется щенок — тут-то оно и начинается!
Особенно трудным для выполнения оказывается тот пункт, где говорится, что у собаки должно быть свое, специально отведенное ей место. Даже если у вас есть двор или сад и вы можете поставить собаке конуру, вступают в силу противоречия: глава семьи не выдерживает трудностей, связанных со строительством конуры, потому как не в силах технически совладать с таким делом, как возведение двойных стен, и не умеет проложить их изоляционным материалом, И вот в саду вместо конуры высится бесформенная груда дощечек. Или же, наоборот, глава семьи — мастер на все руки, тогда появляется будка приятного цвета, более того, даже украшенная выпиленным под крышей сердечком. Но псина находиться в ней решительно отказывается. Дело в том, что молодая собака ни за какие блага не желает оставаться одна! И если ее сажают в конуру, она, вместо того чтобы радоваться собственному жилью, душераздирающе вопит. Она царапает когтями проволочную сетку, огораживающую ее территорию, и визжит, давая всем понять, что с ней обошлись в высшей степени несправедливо.
Семью охватывает паника. Отец громогласно изрекает, что мягкотелость вредна и ни к чему хорошему не приведет, хотя с достаточной легкостью принимает утверждение, что следует считаться с соседями. Собаку водворяют обратно в дом, утешая себя мыслью, что подрастет, мол, поумнеет.
Если собаке отведена прихожая, вдруг выясняется, что там чересчур тесно и щенку грозит опасность быть кем-нибудь раздавленным. Итак, собаку впускают в кухню. Как известно, она существо ласковое и любит сопровождать человека. Вскоре собака уже является в комнату к хозяину, в кухню к хозяюшке, к отпрыскам в детскую, а также на балкон, потому что там свежий воздух. Кроме того, собака заглядывает в чулан, гардеробную и ванную, и, будь в квартире хоть двадцать комнат, она успевала бы везде и выдворить ее оттуда все равно не было бы никакой возможности.
Что же касается кормления, тут режим нарушен с самого начала. Ведь, по мнению новоиспеченных хозяев, особо следует позаботиться о том, чтобы период обвыкания собаки в иной среде был для нее наиболее приятным. И потому необходимо давать ей чем-нибудь полакомиться: пусть знает, что попала к добрым людям. Вскоре выясняется, что и у детей нежные сердца. Сынок, который ни за что не поделится с сестрой конфеткой, отдает собаке большую, а сестра, обычно готовая из-за этой конфетки вступить с братцем в драку, отдает собаке две своих. Разумеется, втайне от него. Хозяюшка в кухне успела сунуть щеночку кусок печенки — ведь он растет. Хозяин, самый строгий из всех, заявляет, что собака исключительно умна! Вы только взгляните, какими глазами она смотрит на него, когда он ест ветчину! Для начала и хозяин тоже дает щенку кусок. Конечно, утешает он себя, в первый и в последний раз! Больше ни-ни-ни…
Случается щенку отыскать где-нибудь во дворе старую игрушку и притащить домой. Хотел бы я видеть человека, у которого хватит совести отнять ее у собаки! Видимо, щенку необходимы игрушки, и потому дома тут же появляются две куклы с пищалками, резиновый поросенок, обруч, три мячика и плюшевый мишка, приводящий его в неописуемый восторг. Именно поэтому щенок разгрызает мишку в клочья и раскидывает по всей квартире.
В доме вспыхивает первая ссора. Отец ведет строгий допрос, выясняя, кто посмел нарушить запрет и захламил квартиру игрушками. Оказывается, никто. Следовательно — и это ясно как белый день, — собака настолько сообразительна, что обеспечила себя игрушками сама. На радостях от ее необычайной сообразительности все игрушки оставляют дома, и члены семьи о них постоянно спотыкаются.
Если хозяин собрался в тишине и покое почитать газеты, а пес к нему пристает, то хозяин — продолжая с волнением читать статьи, затрагивающие вопросы экономики, — кидает ей мячик, а собака носит его обратно. Хозяина настолько захватывают действия собаки, что он в конце концов отбрасывает газету и лезет под диван за мячиком: щенок визжит, требуя его достать.
Что касается подстилки, она, несомненно, находится на отведенном ей заранее месте и собака иногда на ней лежит. Но по утрам так приятно, когда собака залезает к вам под одеяло! Это утверждают главным образом дети. Более того, ваша дочурка изволит подняться с постели лишь после того, как собака лизнет ее в нос. И хозяин дома тоже начинает мечтать о подобных нежностях, тем более что — упрек в адрес супруги — его в этом доме годами никто не замечает. В скором времени собака уже не знает, в какую кровать ей лезть раньше…
Вот так-то! Но в «один прекрасный день хозяин вдруг поднимает крик, что происходящее в доме есть не что иное, как результат общей разболтанности всего семейства! Жена не способна урезонить детей, впрочем, она никогда не была на это способна, ведь уже давно ясно, что она разбаловала и детей и собаку, хотя к мужу относится свысока и хуже, чем к собаке. И он положит конец этому безобразию! Сейчас же! Немедленно!
Однако от слов к делу, как известно, не близко, и потому все остается по-прежнему. Когда семья садится за трапезу, собака тоже усаживается почти вплотную к столу и со вниманием изучает, кто что ест. Хозяин (как он потом утверждает, пребывая в глубокой задумчивости) дает ей косточку, ибо собаке кости необходимы. Косточка, конечно, перекочевывает на ковер, потому что собаке удобнее лакомиться ею лежа. Хозяйка выскакивает из-за стола с криком: чистить ковер она не станет, она им не прислуга и не раба! Хозяин парирует: он тут ни при чем, просто собака так дурно воспитана, что позволяет себе впиваться взглядом в его — извините — пасть!
Деточкам весело, они переглядываются. Не так давно похожие перепалки между милыми предками случались из-за них. Теперь предки переключились на собаку, и это здорово! Собаке между тем на все наплевать, она радостно виляет хвостом и бегает вокруг стола в ожидании, когда ей перепадет еще одна косточка.
Роковой вопрос, кто все-таки столь бессовестно избаловал пса, нависает над семейством, словно темная туча.
— Я спрашиваю, кто был настолько безответственным, что не придерживался ни одного пункта из вынесенного постановления? Что скажут приятели, у которых тоже есть собаки, но в отличие от нашей отлично воспитанные? С таким распущенным псом просто стыдно ходить в гости!…
К счастью, выясняется, что собаки в других домах избалованы так же, если не больше. Когда же доходят слухи, что у Новотных собака спит всю ночь в постели хозяина, а Кучеры отдают свой ковер в чистку каждый год, в семействе воцаряется временный мир…
Расписание, где указано, кто и когда должен выводить собаку, бесследно исчезает, и никто не пытается искать его. Хозяин даже рад, «потому как может теперь беспрепятственно удирать из дому вместе с собакой. Ибо, что ни говори, пес у них все-таки послушный. Сидит себе перед трактиром «На уголке» вместе с другими собаками и ждет, пока хозяин выпьет свою кружку пива и закончит серьезнейшие дебаты на тему о несовершенстве мира.
Да! Что правда, то правда: и по сей день нет порядка в нашем мире.
Взять хотя бы воспитание собак! Не так ли, дорогие собаководы?
Случай в парке
До обеда небольшой пражский парк на набережной почти пуст. Никуда не спешащим пенсионерам еще рано, остальные на работе. Лишь изредка пройдет молодая мама или бабушка, толкая перед собой колясочку. И ребятишки, что бог весть как забрели сюда, гоняют мяч. Если мяч улетит на клумбу с цветами, никто не станет их бранить — некому. В парке никого нет. Есть тут, правда, песик — белые пятнышки по черной шерстке и хвостик закорючкой, который всем своим видом говорит: «Я ничуточки не стыжусь того, что я совсем обыкновенная собака».
Песик несколько тяжеловат, видно мало двигается. Если неподалеку падает детский мяч, он с жадностью смотрит. Ему так хочется кинуться вслед за мячом, но что-то мешает. Запрещено? Не может? Слишком стар, чтобы так несолидно играть чужим мячом?
А-а, вот и хозяин… Он сидит на краю скамейки. Нет, оказывается, он сидит вовсе не на скамейке, он сидит почти вплотную рядом, на инвалидном кресле. Утром его сюда привезли. На таком кресле трудно самому преодолеть несколько тротуаров и два перекрестка. Вот в парке уже совсем другое дело. Здесь он может передвигаться сам, стоит только ухватиться руками за оба колеса. Но он стесняется своего кресла и всегда устраивается впритык к скамейке. Когда на него опускается тень, он отъезжает чуть дальше. Ему удобно, и он называет это прогулкой. Он любит утреннюю уборку в парке, он научился любить будничную жизнь.
Песик поднимает на него глаза. Потом оба смотрят, как по дорожке катится мяч и как один из мальчишек кидается вслед за ним. Мальчишка замечает песика, цокает языком и мчится дальше.
Собака глядит мудрыми спокойными глазами, человек — с затаенной завистью: «И я носился когда-то! Сколько я побегал на своем веку! И мальчишкой, и потом, когда уже работал. Где вы, времена, когда мне не страшен был никакой ветер!»
На скамейку легла тень, человек делает знак собаке и трогается с места. Едет медленно, он уже не молод. И песик также неторопливо семенит рядом. Этот песик всегда двигается неторопливо. Человеку принесли его щеночком, когда стряслась беда, чтобы хоть кто-то скрашивал его одиночество. Песик разучился бегать, потому что не бегал хозяин. Он привык тащиться рядом с инвалидным креслом, ведь нельзя же оставлять хозяина одного! Дома песик укладывается рядом с ним на широкой кровати, хозяин перебирает пальцами его шерсть и думает о том, как некогда ласкал длинные женские волосы.
Прогулка в парке никогда не бывает долгой, да и парк невелик, зато отсюда открывается прекрасный вид на противоположный берег реки и на зеленые откосы. «Как прекрасно было бы погулять там, — думает человек, — но слишком крутой подъем, мне не одолеть». «Наверняка бегать там прекрасно, — думает песик, — такой густой кустарник и много собак».
Песик несколько тяжеловат, видно мало двигается. Если неподалеку падает детский мяч, он с жадностью смотрит. Ему так хочется кинуться вслед за мячом, но что-то мешает. Запрещено? Не может? Слишком стар, чтобы так несолидно играть чужим мячом?
А-а, вот и хозяин… Он сидит на краю скамейки. Нет, оказывается, он сидит вовсе не на скамейке, он сидит почти вплотную рядом, на инвалидном кресле. Утром его сюда привезли. На таком кресле трудно самому преодолеть несколько тротуаров и два перекрестка. Вот в парке уже совсем другое дело. Здесь он может передвигаться сам, стоит только ухватиться руками за оба колеса. Но он стесняется своего кресла и всегда устраивается впритык к скамейке. Когда на него опускается тень, он отъезжает чуть дальше. Ему удобно, и он называет это прогулкой. Он любит утреннюю уборку в парке, он научился любить будничную жизнь.
Песик поднимает на него глаза. Потом оба смотрят, как по дорожке катится мяч и как один из мальчишек кидается вслед за ним. Мальчишка замечает песика, цокает языком и мчится дальше.
Собака глядит мудрыми спокойными глазами, человек — с затаенной завистью: «И я носился когда-то! Сколько я побегал на своем веку! И мальчишкой, и потом, когда уже работал. Где вы, времена, когда мне не страшен был никакой ветер!»
На скамейку легла тень, человек делает знак собаке и трогается с места. Едет медленно, он уже не молод. И песик также неторопливо семенит рядом. Этот песик всегда двигается неторопливо. Человеку принесли его щеночком, когда стряслась беда, чтобы хоть кто-то скрашивал его одиночество. Песик разучился бегать, потому что не бегал хозяин. Он привык тащиться рядом с инвалидным креслом, ведь нельзя же оставлять хозяина одного! Дома песик укладывается рядом с ним на широкой кровати, хозяин перебирает пальцами его шерсть и думает о том, как некогда ласкал длинные женские волосы.
Прогулка в парке никогда не бывает долгой, да и парк невелик, зато отсюда открывается прекрасный вид на противоположный берег реки и на зеленые откосы. «Как прекрасно было бы погулять там, — думает человек, — но слишком крутой подъем, мне не одолеть». «Наверняка бегать там прекрасно, — думает песик, — такой густой кустарник и много собак».