Страница:
— Пытаемся выжить.
— Как? — вопросил Ричиус. — Тоже с помощью магии?
— Это не магия. Наука. Военные лаборатории производят снадобье, которое сохраняет нам жизнь. Но не суди об этом по мне. Я не такой, каким хочу быть. Посмотри на Бьяджио и остальных. Ты ведь заметил, как мы похожи, правда?
— Да, но я все равно не понимаю. Что это за снадобье?
— Бовейдин открыл его уже много лет назад. Я толком не знаю, что это такое. Думаю, и сам Бовейдин не знает. Но что бы это ни было, оно обладает свойством сохранять нам жизнь, не дает стареть. Только на самом деле это не вполне так. Оно лишь замедляет старение.
— Замедляет? Как?
— Не знаю, — снова повторил Аркус, начиная волноваться. — Я знаю только, что оно сохранило мне жизнь, хоть я давно должен был умереть. Посмотри на меня, Ричиус. Мне больше ста лет! Ты когда-нибудь слышал, чтобы человек столько прожил?
— Никогда, — признался Ричиус. — Но какое отношение это имеет к Люсел-Лору? Это снадобье поступает оттуда?
— Нет, — покачал головой Аркус. — Его делают в военных лабораториях. Но ты меня не понял. Я же говорю, что мне снадобья больше не помогают. Их открыли чересчур поздно. Я был слишком стар, когда начал ими пользоваться, и теперь… — Он помолчал, рассматривая свои руки, а потом протянул их Ричиусу, чтобы тот мог лучше их видеть. — Я умираю, Ричиус.
Юноша медленно встал и вновь опустился в кресло. Все прояснялось.
— И вы считаете, что у трийцев есть магия, которая сможет это остановить? Лорд император, вы ошибаетесь. Смею сказать, что это — глупость. Я провел в Люсел-Лоре три года. Почти каждую ночь я спал рядом с трийцем, который стал мне другом, и могу честно сказать вам: до самого последнего дня я ни разу не видел никакой магии. — Он вздохнул, чувствуя сострадание к несчастному старику, сидящему перед ним. — Мне жаль вас, правда. Но для вас в Люсел-Лоре нет лекарства. И, честно говоря, возможно, там вообще нет магии.
— Конечно, есть! — возразил Аркус. — А что еще могло вызвать ту бурю, которая уничтожила столько людей? У тебя ведь нет на это ответа, правда? А у меня есть. Это была магия. Знак, которого я ждал всю жизнь. Он доказал мне, что я был прав в отношении трийцев, что они действительно владеют магией. Мы должны туда вернуться, Ричиус. И мы туда вернемся!
— И как мы их победим? Если вы правы, если это было действительно какое-то магическое оружие дролов, то как мы сможем его одолеть? В тот раз нам едва удалось спасти свои жизни. Даже талистанцы, которые остались в живых, подтвердят вам это.
— О, но на этот раз за тобой будет стоять весь Нар! Тебе больше не придется ждать подкрепления, которого твой отец так тебе и не прислал. Больше не придется вести бой без горючего для огнеметов. Я обещаю тебе, Ричиус, у тебя будут все средства, которые только необходимы для того, чтобы покорить этих дролов. Мои собственные легионы перейдут под твое командование. И тебе не будут мешать талистанские Гейлы. Они вообще не будут принимать участия в этой кампании.
Ричиус с досадой помотал головой. Было ясно, что ему не удастся убедить Аркуса в бессмысленности его плана. Даже если они вторгнутся в Люсел-Лор с тысячами нарских солдат — что они смогут сделать против дролов? Теперь под их властью находится уже весь Люсел-Лор, и даже для того, чтобы отвоевать небольшой плацдарм, придется вести жестокую и кровопролитную кампанию. Он вспомнил, как Эдгард, старый боевой герцог, предостерегал его насчет магии Тарна. А Ричиус ему не поверил. Даже сейчас он не был уверен в том, что она существует. Человек не может повелевать небесами. Это невозможно.
— Извините, — вымолвил он, наконец, — я был не готов к этому. Это — настоящее потрясение.
— Так и должно быть, — ответил Аркус. — Но я прошу не ради себя одного. Подумай, что это означало бы для тебя. Теперь ты — один из нас. Сегодня я поведал тебе то, чем не делился ни с кем, потому что хочу, чтобы ты присоединился к нам. Вместе мы сделаем Нар непобедимым. Арамур сможет стать сильным — каким его хотел видеть твой отец. Сильнее Талистана, сильнее всех остальных народов империи. А ты будешь его королем. Подумай!
Ричиус обдумывал предложение Аркуса меньше секунды — ему было ясно, что это безумие. Присоединиться к нему? Он его ненавидит! В эту секунду он ненавидел Аркуса сильнее, чем Блэквуда Гейла, Фориса или даже самого Тарна. И все-таки что-то помешало ему категорически отказать императору — нечто большее, нежели абсурдность перспективы сказать этому человеку «нет». Он неожиданно с поразительной ясностью вспомнил Дьяну — ведь он не видел ее смерти. Он понимал, что это нелогично, что это лишь надежда, рожденная отчаянием, но не мог отбросить эту мысль. Возможно, она еще жива, находится в когтях того самого дрола, которого Аркус так жаждет уничтожить. Вдруг он еще сможет ее спасти?
Ричиус задумчиво кусал губы, размышляя над этой вопиющей идеей. Надо было обдумать сотни вопросов — его план мог провалиться. Надо было подготовить пути для подвоза припасов, обучить людей и лошадей. И, что хуже всего, существовала еще война, которую Аркус вел в эту минуту.
— А как же Лисс? — демонстративно спросил Ричиус. — Они не помешают? Прежде они уже не дали вам захватить Люсел-Лор. А что изменилось сейчас?
— Лиссу недолго оставаться проблемой, — холодно заявил Аркус. — К тому времени, как мы нападем на Люсел-Лор, с Лиссом будет покончено. Тогда мы сможем направить наши дредноуты против дролов.
— И когда вы намечаете наше нападение? Если я соглашусь заниматься этой кампанией, мне понадобится время, Ваше Величество. Арамур в плохом состоянии. Мы потеряли много людей в прошлой войне, и коней у нас почти не осталось.
— У тебя будет столько времени, сколько нужно, Ричиус. Видишь ли, мне тоже нужно время. Сначала мы должны победить Лисс, а это произойдет лишь через несколько месяцев. Я хочу, чтобы ты на какое-то время задержался в Наре и отдохнул. А потом вернешься в Арамур и станешь готовить свои войска. К этому времени Лисс уже начнет рушиться, и наши дредноуты будут готовы патрулировать берега Люсел-Лора.
— Хорошо, — произнес Ричиус.
К горлу подступила тошнота. Этот кошмар происходил на самом деле, и он был бессилен его остановить. Он рассеянно допил остаток бренди. Аркус пристально наблюдал за ним, и лицо его недовольно кривилось.
— Ты так до конца и не понял, что я тебе говорил, верно? — вопросил император. — Тебе это не менее важно, чем мне. Я предлагаю тебе возможность пользоваться нашим снадобьем, Ричиус, войти в мой Круг.
— Я понимаю, что вы предлагаете, Ваше Величество. Но почему вы выбрали меня? Ведь есть другие, кому гораздо больше хотелось бы вам помочь. Почему вы не попросили об этом Гейлов?
— Потому что они глупцы и я им не доверяю.
— И потому, что у Арамура есть граница с Люсел-Лором, а у Талистана нет.
— Конечно, — согласился Аркус. — Я не стану тебе лгать, Ричиус. Ты уже сам сообразил, почему я выбрал тебя. Ты мне нужен. Чтобы наш план был осуществлен быстро, это должен делать человек, у которого есть опыт войны с дролами, который знает Люсел-Лор. Но я к тому же хочу, чтобы ты стал одним из нас. Роду Гейлов нельзя доверить магию дролов. А вот ты…
«Молод и глуп», — тоскливо подумал Ричиус.
Однако император ничего подобного не сказал. Он откинулся в кресле и одарил Ричиуса спокойной улыбкой.
— Ты внушаешь доверие. Я знаю, как верно ты служил мне в Люсел-Лоре, Ричиус. Один ты меня не предал. И теперь не предашь.
Юноша долго молчал. Он гордился своей службой в Люсел-Лоре, гордился тем, что не опозорил себя бегством с поля боя. Но он поступил так ради Арамура, а не для того, чтобы доставить удовольствие этому жадному старому дьяволу. От похвалы Аркуса его замутило.
— Я вас не предам, — тихо промолвил он.
— Знаю, что не предашь. И не тревожься. Ты будешь вознагражден за верность. Ты сможешь вечно жить в этом прекрасном теле.
— Нет, — решительно заявил Ричиус. — Я вступлю в эту войну, так как должен спасти Арамур. Но у меня нет желания жить вечно.
Аркус сердито посмотрел на него, и его тонкие белые брови сошлись над переносицей.
— Это было бы глупым решением. Не отказывайся. Во второй раз я тебе это не предложу.
— Вы и без того были щедры на подарки, лорд император. От этого я должен отказаться.
— Но это снадобье действительно помогает! А поскольку ты так молод и силен, то невозможно даже сказать, сколько ты сможешь прожить. Подумай, прежде чем делать такой выбор.
— Нет нужды. Я знаю, что говорю. Я не хочу жить дольше, чем мне суждено. Быть королем — это уже достаточно трудно.
Аркус досадливо засмеялся.
— Хорошо, я не буду навязывать тебе наше снадобье. Но я разочарован. Я надеялся, что мои отношения с тобой будут лучше, чем с твоим отцом.
— Это по-прежнему возможно, Ваше Величество, — заверил его Ричиус, — если вы сдержите слово и поможете мне в Люсел-Лоре. Я не питаю любви к этим дролам. Ничто не обрадует меня больше, чем возможность поквитаться с ними. Но у нас не будет никаких шансов на успех, если вы не станете оказывать нам поддержку во всем.
— Я свое слово не нарушу, — пообещал Аркус. — Когда война начнется, в твоем распоряжении будет вся мощь Нара.
— Поверьте мне, Ваше Величество: она нам понадобится. Я уверен, к этому времени дролы уже прибрали к рукам весь Люсел-Лор. Даже для того, чтобы захватить плацдарм, нам нужно будет нанести сильный и молниеносный удар.
— Да, именно молниеносный. Время сейчас для меня важнее всего, Ричиус. Это надо сделать как можно скорее.
— Я приложу все мои силы. — Ричиус встал и невесело улыбнулся Аркусу. — Наверное, меня уже ищут внизу. И у вас вид утомленный. Мне вас оставить?
— Еще нет, — ответил Аркус и тоже встал. — Мне надо дать тебе одну вещь.
— О нет, Ваше Величество! — запротестовал Ричиус. — Пожалуйста…
Аркус оборвал его возражения решительным взмахом костлявой руки.
— Это — нечто особенное, и оно, несомненно, тебе понравится. — Он положил ледяные руки Ричиусу на плечи. Его глаза радостно горели. — Я нашел тебе женщину.
Ричиус был в шоке. Он часто заморгал, пытаясь понять услышанное.
— Женщину, Ваше Величество? — переспросил он. — Какую женщину?
— Жену, Ричиус, — объяснил император. — Красивую, юную жену.
Ричиус вновь остолбенел и непонимающе взирал на Аркуса, лицо старика дергалось от смеха. Было очевидно, что он считал свое известие усладительным, но Ричиус едва сумел пролепетать:
— Вы выбрали мне жену? Но я не хочу жениться. — Он помолчал, тщательно подбирая слова. — Извините, но этот дар невозможен.
Аркус снял руки с его плеч и пристально посмотрел в глаза.
— Почему? — резко спросил он. — Ты уже выбрал себе женщину?
— Нет, но…
— Вот и хорошо. Потому что леди Сабрина проделала долгий путь, чтобы выйти за тебя замуж, и мне пришлось дать ее отцу определенные обещания, которые я не желаю нарушить.
— Сабрина? Из Горкнея? Вы выбрали ее для меня?
— Не надо так пугаться. Она красивая девушка, и мне сказали, она очень мило держится. Ты должен почитать себя счастливцем. В Наре есть другие, кто имеет на нее виды.
— Знаю, Ваше Величество, но я не хочу жениться. Может быть, позднее — не сейчас.
— Тебе необходимо жениться, Ричиус, — настаивал император. — Ты теперь король и последний в роду Вентранов. Ты должен жениться и родить сыновей.
Ричиус лишился дара речи. Все происходило слишком стремительно: планы войны, возможность спасти Дьяну — и теперь это! Женитьба была немыслима. Если Дьяна каким-то чудом осталась жива…
Он встряхнул головой: все это не поддавалось никакой логике. Аркус отошел от него, чтобы вернуть хрустальные бокалы в пыльный буфет.
— Пожалуйста, — взмолился Ричиус, словно нищий, клянчащий монетку, — я этого не хочу. Найдите ей другого мужа. Может быть, кто-то из моих спутников захочет ее взять.
— Твоих спутников? Она — дочь герцога! Она должна выйти замуж за члена королевской фамилии. Я выбрал ее для тебя, мне сказали, она — самая красивая девушка империи. Мне хотелось, чтобы ты получил нечто особенное. Если ты положил глаз на какую-нибудь кухарку, можешь о ней забыть. Ты женишься на леди Сабрине.
— Ваше Величество…
— Больше ни слова! — отрезал Аркус. — Ты уже отказался от снадобья. Я не допущу, чтобы ты отказался и от этого дара.
В пугающем, гулком молчании он отвернулся. Ричиус медленно направился к двери. Но прежде чем успел до нее дойти, Аркус окликнул его:
— Ричиус, иди сюда!
Аркус стоял у мутного окна, глядя на металлическую столицу Нара. Ричиус послушно встал рядом с императором. Легкий снег лениво опускался на грязные улочки и трубы военных лабораторий.
— Я могу отдать ее Блэквуду Гейлу, — тихо промолвил Аркус, не отрывая глаз от окна. — Но только если ты действительно этого хочешь. Конечно, он скорее всего станет ее избивать, и за это она сможет поблагодарить тебя.
— Но почему не кому-то еще? У вас должны найтись еще какие-то кандидаты. Почему это должны быть обязательно Гейл или я?
Аркус кивнул:
— Выбор именно таков. Либо ты соглашаешься жениться на ней, чтобы я не выглядел глупцом в глазах герцога Горкнея, либо я отдам ее Блэквуду Гейлу. Делай свой выбор немедленно. Я должен знать, что мне говорить барону.
Ричиус обдумал альтернативы. Сабрина действительно хороша собой — одна из красивейших женщин, которых он видел. Аркус говорит правду. Любой мужчина почитал бы за счастье делить с ней ложе. Но сможет ли он быть ей настоящим мужем? И как же Дьяна? Жива она или умерла, но она по-прежнему видится ему каждую ночь. И в то же время как он может обречь Сабрину на полную унижений жизнь в Талистане? Там она будет не намного лучше рабыни, очередной шлюхой на грязных простынях Гейла. Он станет брюхатить ее, словно кобылицу, владеть ее утробой, пока она не иссохнет или не лопнет, убив ее. А если она окажется бесплодной или у него самого не хватит мужской силы, чтобы ее оплодотворить, он начнет ее избивать.
Ричиус молча смотрел в окно: гигантский Храм Мучеников царапал серые небеса. Неужели Бог действительно оставил его? Похоже, это так.
— Вы не согласитесь изменить свое решение? — спросил юноша.
Аркус покачал головой:
— Нет. Я вызвал ее сюда для тебя. Если ты ее не хочешь, я отдам ее Гейлу. Возможно, это поможет залечить его ущемленную гордость. Он будет недоволен, когда узнает, что я попросил тебя вернуться в Люсел-Лор без него.
— Ну что ж, — вздохнул Ричиус. — Если нет другого выбора, кроме этого неуправляемого убийцы, то я ее возьму.
Аркус снова повернулся к юноше. В его синих глазах горело возбуждение.
— Превосходно. Ты очень меня обрадовал, Ричиус. И ты увидишь: сейчас тебе страшно, но когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо. Она будет тебе прекрасной женой.
— Да, — апатично произнес Ричиус, — я уверен, что вы правы.
— Мы с тобой свершим великие дела, Ричиус. Великие!
Юноша попытался улыбнуться.
— Да, — с трудом выдавил он, — великие.
20
— Как? — вопросил Ричиус. — Тоже с помощью магии?
— Это не магия. Наука. Военные лаборатории производят снадобье, которое сохраняет нам жизнь. Но не суди об этом по мне. Я не такой, каким хочу быть. Посмотри на Бьяджио и остальных. Ты ведь заметил, как мы похожи, правда?
— Да, но я все равно не понимаю. Что это за снадобье?
— Бовейдин открыл его уже много лет назад. Я толком не знаю, что это такое. Думаю, и сам Бовейдин не знает. Но что бы это ни было, оно обладает свойством сохранять нам жизнь, не дает стареть. Только на самом деле это не вполне так. Оно лишь замедляет старение.
— Замедляет? Как?
— Не знаю, — снова повторил Аркус, начиная волноваться. — Я знаю только, что оно сохранило мне жизнь, хоть я давно должен был умереть. Посмотри на меня, Ричиус. Мне больше ста лет! Ты когда-нибудь слышал, чтобы человек столько прожил?
— Никогда, — признался Ричиус. — Но какое отношение это имеет к Люсел-Лору? Это снадобье поступает оттуда?
— Нет, — покачал головой Аркус. — Его делают в военных лабораториях. Но ты меня не понял. Я же говорю, что мне снадобья больше не помогают. Их открыли чересчур поздно. Я был слишком стар, когда начал ими пользоваться, и теперь… — Он помолчал, рассматривая свои руки, а потом протянул их Ричиусу, чтобы тот мог лучше их видеть. — Я умираю, Ричиус.
Юноша медленно встал и вновь опустился в кресло. Все прояснялось.
— И вы считаете, что у трийцев есть магия, которая сможет это остановить? Лорд император, вы ошибаетесь. Смею сказать, что это — глупость. Я провел в Люсел-Лоре три года. Почти каждую ночь я спал рядом с трийцем, который стал мне другом, и могу честно сказать вам: до самого последнего дня я ни разу не видел никакой магии. — Он вздохнул, чувствуя сострадание к несчастному старику, сидящему перед ним. — Мне жаль вас, правда. Но для вас в Люсел-Лоре нет лекарства. И, честно говоря, возможно, там вообще нет магии.
— Конечно, есть! — возразил Аркус. — А что еще могло вызвать ту бурю, которая уничтожила столько людей? У тебя ведь нет на это ответа, правда? А у меня есть. Это была магия. Знак, которого я ждал всю жизнь. Он доказал мне, что я был прав в отношении трийцев, что они действительно владеют магией. Мы должны туда вернуться, Ричиус. И мы туда вернемся!
— И как мы их победим? Если вы правы, если это было действительно какое-то магическое оружие дролов, то как мы сможем его одолеть? В тот раз нам едва удалось спасти свои жизни. Даже талистанцы, которые остались в живых, подтвердят вам это.
— О, но на этот раз за тобой будет стоять весь Нар! Тебе больше не придется ждать подкрепления, которого твой отец так тебе и не прислал. Больше не придется вести бой без горючего для огнеметов. Я обещаю тебе, Ричиус, у тебя будут все средства, которые только необходимы для того, чтобы покорить этих дролов. Мои собственные легионы перейдут под твое командование. И тебе не будут мешать талистанские Гейлы. Они вообще не будут принимать участия в этой кампании.
Ричиус с досадой помотал головой. Было ясно, что ему не удастся убедить Аркуса в бессмысленности его плана. Даже если они вторгнутся в Люсел-Лор с тысячами нарских солдат — что они смогут сделать против дролов? Теперь под их властью находится уже весь Люсел-Лор, и даже для того, чтобы отвоевать небольшой плацдарм, придется вести жестокую и кровопролитную кампанию. Он вспомнил, как Эдгард, старый боевой герцог, предостерегал его насчет магии Тарна. А Ричиус ему не поверил. Даже сейчас он не был уверен в том, что она существует. Человек не может повелевать небесами. Это невозможно.
— Извините, — вымолвил он, наконец, — я был не готов к этому. Это — настоящее потрясение.
— Так и должно быть, — ответил Аркус. — Но я прошу не ради себя одного. Подумай, что это означало бы для тебя. Теперь ты — один из нас. Сегодня я поведал тебе то, чем не делился ни с кем, потому что хочу, чтобы ты присоединился к нам. Вместе мы сделаем Нар непобедимым. Арамур сможет стать сильным — каким его хотел видеть твой отец. Сильнее Талистана, сильнее всех остальных народов империи. А ты будешь его королем. Подумай!
Ричиус обдумывал предложение Аркуса меньше секунды — ему было ясно, что это безумие. Присоединиться к нему? Он его ненавидит! В эту секунду он ненавидел Аркуса сильнее, чем Блэквуда Гейла, Фориса или даже самого Тарна. И все-таки что-то помешало ему категорически отказать императору — нечто большее, нежели абсурдность перспективы сказать этому человеку «нет». Он неожиданно с поразительной ясностью вспомнил Дьяну — ведь он не видел ее смерти. Он понимал, что это нелогично, что это лишь надежда, рожденная отчаянием, но не мог отбросить эту мысль. Возможно, она еще жива, находится в когтях того самого дрола, которого Аркус так жаждет уничтожить. Вдруг он еще сможет ее спасти?
Ричиус задумчиво кусал губы, размышляя над этой вопиющей идеей. Надо было обдумать сотни вопросов — его план мог провалиться. Надо было подготовить пути для подвоза припасов, обучить людей и лошадей. И, что хуже всего, существовала еще война, которую Аркус вел в эту минуту.
— А как же Лисс? — демонстративно спросил Ричиус. — Они не помешают? Прежде они уже не дали вам захватить Люсел-Лор. А что изменилось сейчас?
— Лиссу недолго оставаться проблемой, — холодно заявил Аркус. — К тому времени, как мы нападем на Люсел-Лор, с Лиссом будет покончено. Тогда мы сможем направить наши дредноуты против дролов.
— И когда вы намечаете наше нападение? Если я соглашусь заниматься этой кампанией, мне понадобится время, Ваше Величество. Арамур в плохом состоянии. Мы потеряли много людей в прошлой войне, и коней у нас почти не осталось.
— У тебя будет столько времени, сколько нужно, Ричиус. Видишь ли, мне тоже нужно время. Сначала мы должны победить Лисс, а это произойдет лишь через несколько месяцев. Я хочу, чтобы ты на какое-то время задержался в Наре и отдохнул. А потом вернешься в Арамур и станешь готовить свои войска. К этому времени Лисс уже начнет рушиться, и наши дредноуты будут готовы патрулировать берега Люсел-Лора.
— Хорошо, — произнес Ричиус.
К горлу подступила тошнота. Этот кошмар происходил на самом деле, и он был бессилен его остановить. Он рассеянно допил остаток бренди. Аркус пристально наблюдал за ним, и лицо его недовольно кривилось.
— Ты так до конца и не понял, что я тебе говорил, верно? — вопросил император. — Тебе это не менее важно, чем мне. Я предлагаю тебе возможность пользоваться нашим снадобьем, Ричиус, войти в мой Круг.
— Я понимаю, что вы предлагаете, Ваше Величество. Но почему вы выбрали меня? Ведь есть другие, кому гораздо больше хотелось бы вам помочь. Почему вы не попросили об этом Гейлов?
— Потому что они глупцы и я им не доверяю.
— И потому, что у Арамура есть граница с Люсел-Лором, а у Талистана нет.
— Конечно, — согласился Аркус. — Я не стану тебе лгать, Ричиус. Ты уже сам сообразил, почему я выбрал тебя. Ты мне нужен. Чтобы наш план был осуществлен быстро, это должен делать человек, у которого есть опыт войны с дролами, который знает Люсел-Лор. Но я к тому же хочу, чтобы ты стал одним из нас. Роду Гейлов нельзя доверить магию дролов. А вот ты…
«Молод и глуп», — тоскливо подумал Ричиус.
Однако император ничего подобного не сказал. Он откинулся в кресле и одарил Ричиуса спокойной улыбкой.
— Ты внушаешь доверие. Я знаю, как верно ты служил мне в Люсел-Лоре, Ричиус. Один ты меня не предал. И теперь не предашь.
Юноша долго молчал. Он гордился своей службой в Люсел-Лоре, гордился тем, что не опозорил себя бегством с поля боя. Но он поступил так ради Арамура, а не для того, чтобы доставить удовольствие этому жадному старому дьяволу. От похвалы Аркуса его замутило.
— Я вас не предам, — тихо промолвил он.
— Знаю, что не предашь. И не тревожься. Ты будешь вознагражден за верность. Ты сможешь вечно жить в этом прекрасном теле.
— Нет, — решительно заявил Ричиус. — Я вступлю в эту войну, так как должен спасти Арамур. Но у меня нет желания жить вечно.
Аркус сердито посмотрел на него, и его тонкие белые брови сошлись над переносицей.
— Это было бы глупым решением. Не отказывайся. Во второй раз я тебе это не предложу.
— Вы и без того были щедры на подарки, лорд император. От этого я должен отказаться.
— Но это снадобье действительно помогает! А поскольку ты так молод и силен, то невозможно даже сказать, сколько ты сможешь прожить. Подумай, прежде чем делать такой выбор.
— Нет нужды. Я знаю, что говорю. Я не хочу жить дольше, чем мне суждено. Быть королем — это уже достаточно трудно.
Аркус досадливо засмеялся.
— Хорошо, я не буду навязывать тебе наше снадобье. Но я разочарован. Я надеялся, что мои отношения с тобой будут лучше, чем с твоим отцом.
— Это по-прежнему возможно, Ваше Величество, — заверил его Ричиус, — если вы сдержите слово и поможете мне в Люсел-Лоре. Я не питаю любви к этим дролам. Ничто не обрадует меня больше, чем возможность поквитаться с ними. Но у нас не будет никаких шансов на успех, если вы не станете оказывать нам поддержку во всем.
— Я свое слово не нарушу, — пообещал Аркус. — Когда война начнется, в твоем распоряжении будет вся мощь Нара.
— Поверьте мне, Ваше Величество: она нам понадобится. Я уверен, к этому времени дролы уже прибрали к рукам весь Люсел-Лор. Даже для того, чтобы захватить плацдарм, нам нужно будет нанести сильный и молниеносный удар.
— Да, именно молниеносный. Время сейчас для меня важнее всего, Ричиус. Это надо сделать как можно скорее.
— Я приложу все мои силы. — Ричиус встал и невесело улыбнулся Аркусу. — Наверное, меня уже ищут внизу. И у вас вид утомленный. Мне вас оставить?
— Еще нет, — ответил Аркус и тоже встал. — Мне надо дать тебе одну вещь.
— О нет, Ваше Величество! — запротестовал Ричиус. — Пожалуйста…
Аркус оборвал его возражения решительным взмахом костлявой руки.
— Это — нечто особенное, и оно, несомненно, тебе понравится. — Он положил ледяные руки Ричиусу на плечи. Его глаза радостно горели. — Я нашел тебе женщину.
Ричиус был в шоке. Он часто заморгал, пытаясь понять услышанное.
— Женщину, Ваше Величество? — переспросил он. — Какую женщину?
— Жену, Ричиус, — объяснил император. — Красивую, юную жену.
Ричиус вновь остолбенел и непонимающе взирал на Аркуса, лицо старика дергалось от смеха. Было очевидно, что он считал свое известие усладительным, но Ричиус едва сумел пролепетать:
— Вы выбрали мне жену? Но я не хочу жениться. — Он помолчал, тщательно подбирая слова. — Извините, но этот дар невозможен.
Аркус снял руки с его плеч и пристально посмотрел в глаза.
— Почему? — резко спросил он. — Ты уже выбрал себе женщину?
— Нет, но…
— Вот и хорошо. Потому что леди Сабрина проделала долгий путь, чтобы выйти за тебя замуж, и мне пришлось дать ее отцу определенные обещания, которые я не желаю нарушить.
— Сабрина? Из Горкнея? Вы выбрали ее для меня?
— Не надо так пугаться. Она красивая девушка, и мне сказали, она очень мило держится. Ты должен почитать себя счастливцем. В Наре есть другие, кто имеет на нее виды.
— Знаю, Ваше Величество, но я не хочу жениться. Может быть, позднее — не сейчас.
— Тебе необходимо жениться, Ричиус, — настаивал император. — Ты теперь король и последний в роду Вентранов. Ты должен жениться и родить сыновей.
Ричиус лишился дара речи. Все происходило слишком стремительно: планы войны, возможность спасти Дьяну — и теперь это! Женитьба была немыслима. Если Дьяна каким-то чудом осталась жива…
Он встряхнул головой: все это не поддавалось никакой логике. Аркус отошел от него, чтобы вернуть хрустальные бокалы в пыльный буфет.
— Пожалуйста, — взмолился Ричиус, словно нищий, клянчащий монетку, — я этого не хочу. Найдите ей другого мужа. Может быть, кто-то из моих спутников захочет ее взять.
— Твоих спутников? Она — дочь герцога! Она должна выйти замуж за члена королевской фамилии. Я выбрал ее для тебя, мне сказали, она — самая красивая девушка империи. Мне хотелось, чтобы ты получил нечто особенное. Если ты положил глаз на какую-нибудь кухарку, можешь о ней забыть. Ты женишься на леди Сабрине.
— Ваше Величество…
— Больше ни слова! — отрезал Аркус. — Ты уже отказался от снадобья. Я не допущу, чтобы ты отказался и от этого дара.
В пугающем, гулком молчании он отвернулся. Ричиус медленно направился к двери. Но прежде чем успел до нее дойти, Аркус окликнул его:
— Ричиус, иди сюда!
Аркус стоял у мутного окна, глядя на металлическую столицу Нара. Ричиус послушно встал рядом с императором. Легкий снег лениво опускался на грязные улочки и трубы военных лабораторий.
— Я могу отдать ее Блэквуду Гейлу, — тихо промолвил Аркус, не отрывая глаз от окна. — Но только если ты действительно этого хочешь. Конечно, он скорее всего станет ее избивать, и за это она сможет поблагодарить тебя.
— Но почему не кому-то еще? У вас должны найтись еще какие-то кандидаты. Почему это должны быть обязательно Гейл или я?
Аркус кивнул:
— Выбор именно таков. Либо ты соглашаешься жениться на ней, чтобы я не выглядел глупцом в глазах герцога Горкнея, либо я отдам ее Блэквуду Гейлу. Делай свой выбор немедленно. Я должен знать, что мне говорить барону.
Ричиус обдумал альтернативы. Сабрина действительно хороша собой — одна из красивейших женщин, которых он видел. Аркус говорит правду. Любой мужчина почитал бы за счастье делить с ней ложе. Но сможет ли он быть ей настоящим мужем? И как же Дьяна? Жива она или умерла, но она по-прежнему видится ему каждую ночь. И в то же время как он может обречь Сабрину на полную унижений жизнь в Талистане? Там она будет не намного лучше рабыни, очередной шлюхой на грязных простынях Гейла. Он станет брюхатить ее, словно кобылицу, владеть ее утробой, пока она не иссохнет или не лопнет, убив ее. А если она окажется бесплодной или у него самого не хватит мужской силы, чтобы ее оплодотворить, он начнет ее избивать.
Ричиус молча смотрел в окно: гигантский Храм Мучеников царапал серые небеса. Неужели Бог действительно оставил его? Похоже, это так.
— Вы не согласитесь изменить свое решение? — спросил юноша.
Аркус покачал головой:
— Нет. Я вызвал ее сюда для тебя. Если ты ее не хочешь, я отдам ее Гейлу. Возможно, это поможет залечить его ущемленную гордость. Он будет недоволен, когда узнает, что я попросил тебя вернуться в Люсел-Лор без него.
— Ну что ж, — вздохнул Ричиус. — Если нет другого выбора, кроме этого неуправляемого убийцы, то я ее возьму.
Аркус снова повернулся к юноше. В его синих глазах горело возбуждение.
— Превосходно. Ты очень меня обрадовал, Ричиус. И ты увидишь: сейчас тебе страшно, но когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо. Она будет тебе прекрасной женой.
— Да, — апатично произнес Ричиус, — я уверен, что вы правы.
— Мы с тобой свершим великие дела, Ричиус. Великие!
Юноша попытался улыбнуться.
— Да, — с трудом выдавил он, — великие.
20
Ричиус приближался к саду, словно вышедший на охоту барс: он не хотел, чтобы леди Сабрина его заметила. Как договорились, она ждала его там, забавляясь смелой пташкой, слетевшей ей на палец. Он безмолвно остановился позади какой-то статуи и принялся наблюдать за ней. Он не видел ее три дня, с момента коронации, и желал проверить свои впечатления — посмотреть на нее без помех, дабы удостовериться, что она действительно так же хороша собой, как ему помнится. Сабрина его не разочаровала. Она была необыкновенно красива среди зимних лилий: щеки ее чуть зарумянились, длинное сапфировое платье тихо колыхалось на вечернем ветерке. Ее подкрашенные губы были сложены для веселого свиста, от которого сидевшая на пальце канарейка с любопытством склоняла головку.
Сумерки накрывали город темным плащом. Позади девушки тысячи освещенных окон мерцали в надвигающихся тенях. Садовые жаровни заливали балкон оранжевым светом.
Как и все в Наре, сад Аркуса был невероятно велик. Он нависал над дворцом, будто огромное многоцветное крыло — настоящий лес на фоне неумолимого камня. Ричиус был поражен этим зрелищем. Он так отличался от сада в его родном замке, где не было экзотических растений, а его отец ужасно гордился своими розами. Здесь все было иначе. Сад Аркуса представлял собой шедевр флористики, полотно, где художники работали с живым цветом. Он был именно тем, что и обещал Бьяджио: идеальным романтическим уголком для их встречи.
Ричиус пригладил волну волос и расправил плечи. Букет алых георгинов, который он сжимал в кулаке, выглядел среди этих сокровищ довольно жалким. Он очень давно не ухаживал за девушками и теперь с волнением гадал, как будет принят этот знак внимания. В конце концов, Сабрина — принцесса и, несомненно, привыкла к поклонникам. Он старался преодолеть робость. Ах, если б Динадин мог сейчас его увидеть!
Наконец он набрался храбрости и вышел из-за статуи. Крошечная птичка Сабрины тотчас улетела. Она резко повернулась к нему.
— Извините, — тихо молвил Ричиус. — Я не хотел испугать вас или вашу подружку.
— Вы меня не испугали, милорд, — ответила она. — Я вас ждала.
Ее улыбка придала ему уверенности: он подошел к ней и протянул свой букет.
— Граф Бьяджио сказал, вы любите цветы. Я подумал, что вам захочется иметь собственные.
Она радостно вскрикнула и приняла букет, зарывшись носиком в цветы.
— Ох, спасибо вам, милорд. Они прекрасны!
— Я рад, если они вам понравились. Я опасался, что у вас уже полная комната цветов. Вы ведь произвели во время моей коронации настоящий фурор, знаете ли. Мне кажется, на вас смотрели больше, чем на меня!
— О нет, милорд, я уверена, вы ошибаетесь. Сейчас большинство уже знают, что я буду вашей.
Она замолчала, и возникла неловкая тишина. Она умильно потупилась, устремив взгляд на свои цветы. Ричиус обрадовался, что она первая заговорила об этом. Возможно, она уже свыклась с этой мыслью, и он будет избавлен от необходимости объяснять ей планы императора. В вопросе об их браке они оба были лишены права голоса.
— Мне кажется, вы замерзли, — мягко сказал он. — Если хотите, мы можем уйти во дворец. Она покачала головой.
— Я люблю зиму, милорд.
Ричиус подошел еще немного ближе, и теперь их ничто не разделяло. Он ожидал, что Сабрина отодвинется. Она осталась на месте.
— Эта погода напоминает мне об Арамуре, — вздохнул он. — Я по нему скучаю. А вы скучаете по Горкнею?
Сабрина задумчиво наморщила лоб, а затем пожала плечами.
— Немного… Но, с другой стороны, уехать было приятно. В Горкнее есть вещи, по которым я нисколько не буду скучать. И я слышала, что Арамур очень похож на мою родину. — Она умолкла, рассматривая букет, и уже без улыбки добавила: — Я хочу извиниться за свою невежливость в день вашей коронации, милорд. Я плохо себя вела, и мне очень стыдно.
— Стыдно? — повторил Ричиус. — Почему?
— Пожалуйста, вам не надо щадить мои чувства. Я этого не заслуживаю. Я вас игнорировала, и, боюсь, у меня нет для этого объяснений. Но нам не полагалось видеться до тех пор, пока вы не узнаете о нашем браке, а вы застали меня врасплох. Я не знала, что делать, и потому вам не ответила. Мне очень жаль.
— Я понимаю. Я догадался, почему вы так себя вели. Когда мы встретили вас на дороге, вы уже знали, что едете сюда, чтобы выйти за меня замуж, правда?
Сабрина кивнула.
— Я знала об этом уже несколько месяцев. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать. В Горкней приехал посланец императора с известием об этом. Он сказал отцу, что император выбрал меня вам в жены и что я должна приехать в Нар на вашу коронацию.
— А я думал, будто еду только затем, чтобы меня провозгласили королем, — признался Ричиус. — Мне жаль, что с вами случилось такое, миледи. Наверное, это было неожиданностью и для вас, и для вашего отца.
— Для моего отца? — с горечью переспросила Сабрина. — Можете не щадить моих чувств, милорд. Человеку, который должен заботиться о тысячах акров земли, от дочери пользы нет. Он уже много лет ждал этого посланца.
Ричиус ничего не сказал. Она снова отвернулась от него, и длинные стебли цветов норовили выскользнуть из ослабевших пальцев. Он неловко взял ее за руку.
— Я не знаю, какой из меня получится муж. Возможно, со мной жить будет не лучше, чем с вашим отцом.
— Простите, милорд. Кажется, я только и делаю, что вас обижаю, да? Право, я не хотела вас оскорбить. Я слишком много говорю. Может быть, отец именно поэтому и хотел от меня избавиться.
— И поэтому отправил вас в путь без должного сопровождения? Потому что он так мало вас любит? Может, мне не следовало бы так говорить, миледи, но, похоже, ваш отец — негодяй. Я не могу себе представить человека, который не гордился бы столь красивой и милой дочерью.
От этого комплимента Сабрина слегка оживилась.
— Вы очень добры, милорд. Но я доехала сюда благополучно.
— В сопровождении одного кучера! — возмущенно вскрикнул Ричиус, припомнив того мрачного великана с дороги. — Ваш отец поступил неразумно, отправив вас в такую даль без отряда охранников. Ведь вас могли ограбить или даже убить!
Сабрина передернула плечами.
— Но этого не случилось, так что сейчас уже нет смысла обо мне тревожиться, милорд. Вы очень скоро убедитесь, что я умею о себе заботиться.
— Правда? Ну тогда я удивляюсь, что вы разрешили отцу вообще кого-то с вами отправить!
— Вы не понимаете. Дэйсон не просто кучер. Он — мой друг. Мы друг о друге заботимся.
— Мне показалось, он нуждается в ваших заботах, — согласился Ричиус. — Я видел, как вы ухаживали за ним на коронации.
— Мы нужны друг другу, — уточнила Сабрина. — Дэйсон был единственным другом всю мою жизнь, сколько себя помню. Я знаю, иногда с ним трудно, но он — хороший человек, и сердце у него доброе. Я буду по нему скучать.
— Хотите взять его с собой? — предложил Ричиус — Вы можете пригласить его в Арамур, миледи. Я уверен, там для него нашлось бы дело. Если он так вам дорог, то я не вижу причины, чтобы вам с ним расставаться.
Сабрина поморщилась.
— Вы очень добрый, правда? — сказала она. — Поверьте, я попросила бы вас о таком одолжении, будь это возможно. Но Дэйсон — раб, и его ошейник принадлежит не мне, а моему отцу.
— Тогда мы можем выкупить его для вас и отпустить на свободу. У нас в Арамуре нет рабов, но я не думаю, чтобы он стоил дороже нескольких сильных коней.
— Что бы вы ни предложили, этого будет мало, — ответила Сабрина. — Мой отец его не отпустит, даже за табун лошадей.
— Почему?
Она посмотрела ему прямо в лицо.
— Потому что мой отец — бессердечный дракон, милорд. Он ни разу в жизни не отпустил раба и поклялся, что никогда этого не сделает. И уж конечно, он не отпустит его просто потому, что мне этого захотелось.
— О, но это же нелепо! — запротестовал Ричиус. — Надо быть действительно очень жестоким, чтобы отказать вам в этом! В крайнем случае он мог бы назвать его подарком к свадьбе.
Звонкий смех Сабрины разнесся по саду.
— Извините, милорд, — с трудом вымолвила она, — вы и правда ничего не знаете о моем отце, да? Он не дарит подарков и не делает одолжений. Особенно женщинам.
Ричиус нахмурился.
— Похоже, ваш отец не блещет умом. Трудно поверить, что он смог вырастить столь милую дочь!
— Я больше похожа на мать, — призналась Сабрина. — Но спасибо вам за ваше щедрое предложение.
— Я все время пытался придумать, как облегчить вам жизнь, миледи. Мне хотелось бы, чтоб вы были в Арамуре счастливы.
— Мне тоже, — легко согласилась Сабрина. — Но как насчет вас, милорд? Вы счастливы? У вас было мало времени привыкнуть к этой мысли. Как вы относитесь к такому браку?
— Честно говоря, пока не знаю. Я не собирался жениться в ближайшее время — а может, и никогда. Но вы очень красивы, и я не могу представить себе такого мужчину, которому вы не понравились бы.
Сабрина улыбнулась. Казалось, ответ ее вполне удовлетворил.
— Нам обоим страшно, — изрекла она. — Возможно, это к лучшему. Как только я услышала о вас, я боялась, что вы окажетесь противным и станете относиться ко мне не лучше, чем отец. Но теперь я вижу, вы совсем не такой. Как только я вас увидела, то поняла, что вы добрый и мне не надо будет вас бояться.
— Бояться? — вскинул брови Ричиус. — Боже, конечно нет! Я хочу, чтобы вам было хорошо. И в Арамуре вам не будет одиноко. В замке много молодых людей вашего возраста…
Ричиус в смущении умолк. Он начал говорить с Сабриной так, словно она маленькая девочка, которая боится, что ей не с кем будет играть. Но во многих отношениях она действительно была ребенком. Одиноким, испуганным ребенком, которому предстояло потерять единственного друга. И она рассчитывает на то, что он о ней позаботится. Он подумал о Блэквуде Гейле: тот никогда не смог бы дать этой девушке то, что ей нужно. А еще он подумал о Дьяне. Он обещал ей примерно то же, что теперь обещает Сабрине: дом, безопасность, место, где ей будут рады. То обещание он не исполнил. И он вдруг проникся решимостью сохранить верность хотя бы этому.
Сабрина снова взяла его за руку.
— Пойдемте, — предложила она. — Давайте вместе погуляем по саду.
Они молча пошли между цветами, избегая смотреть друг другу в глаза. Вскоре они оказались у края балкона, и перед ними раскинулась огромная столица Нара. Восточный край Черного Города уже укутала ночная тень. Дымная завеса на горизонте совсем закрыла молодой месяц. Воздух был полон молчания. Только гул городских печей достигал их высокой площадки. У Ричиуса перехватило дыхание — как всегда, когда он смотрел на Нар.
Сумерки накрывали город темным плащом. Позади девушки тысячи освещенных окон мерцали в надвигающихся тенях. Садовые жаровни заливали балкон оранжевым светом.
Как и все в Наре, сад Аркуса был невероятно велик. Он нависал над дворцом, будто огромное многоцветное крыло — настоящий лес на фоне неумолимого камня. Ричиус был поражен этим зрелищем. Он так отличался от сада в его родном замке, где не было экзотических растений, а его отец ужасно гордился своими розами. Здесь все было иначе. Сад Аркуса представлял собой шедевр флористики, полотно, где художники работали с живым цветом. Он был именно тем, что и обещал Бьяджио: идеальным романтическим уголком для их встречи.
Ричиус пригладил волну волос и расправил плечи. Букет алых георгинов, который он сжимал в кулаке, выглядел среди этих сокровищ довольно жалким. Он очень давно не ухаживал за девушками и теперь с волнением гадал, как будет принят этот знак внимания. В конце концов, Сабрина — принцесса и, несомненно, привыкла к поклонникам. Он старался преодолеть робость. Ах, если б Динадин мог сейчас его увидеть!
Наконец он набрался храбрости и вышел из-за статуи. Крошечная птичка Сабрины тотчас улетела. Она резко повернулась к нему.
— Извините, — тихо молвил Ричиус. — Я не хотел испугать вас или вашу подружку.
— Вы меня не испугали, милорд, — ответила она. — Я вас ждала.
Ее улыбка придала ему уверенности: он подошел к ней и протянул свой букет.
— Граф Бьяджио сказал, вы любите цветы. Я подумал, что вам захочется иметь собственные.
Она радостно вскрикнула и приняла букет, зарывшись носиком в цветы.
— Ох, спасибо вам, милорд. Они прекрасны!
— Я рад, если они вам понравились. Я опасался, что у вас уже полная комната цветов. Вы ведь произвели во время моей коронации настоящий фурор, знаете ли. Мне кажется, на вас смотрели больше, чем на меня!
— О нет, милорд, я уверена, вы ошибаетесь. Сейчас большинство уже знают, что я буду вашей.
Она замолчала, и возникла неловкая тишина. Она умильно потупилась, устремив взгляд на свои цветы. Ричиус обрадовался, что она первая заговорила об этом. Возможно, она уже свыклась с этой мыслью, и он будет избавлен от необходимости объяснять ей планы императора. В вопросе об их браке они оба были лишены права голоса.
— Мне кажется, вы замерзли, — мягко сказал он. — Если хотите, мы можем уйти во дворец. Она покачала головой.
— Я люблю зиму, милорд.
Ричиус подошел еще немного ближе, и теперь их ничто не разделяло. Он ожидал, что Сабрина отодвинется. Она осталась на месте.
— Эта погода напоминает мне об Арамуре, — вздохнул он. — Я по нему скучаю. А вы скучаете по Горкнею?
Сабрина задумчиво наморщила лоб, а затем пожала плечами.
— Немного… Но, с другой стороны, уехать было приятно. В Горкнее есть вещи, по которым я нисколько не буду скучать. И я слышала, что Арамур очень похож на мою родину. — Она умолкла, рассматривая букет, и уже без улыбки добавила: — Я хочу извиниться за свою невежливость в день вашей коронации, милорд. Я плохо себя вела, и мне очень стыдно.
— Стыдно? — повторил Ричиус. — Почему?
— Пожалуйста, вам не надо щадить мои чувства. Я этого не заслуживаю. Я вас игнорировала, и, боюсь, у меня нет для этого объяснений. Но нам не полагалось видеться до тех пор, пока вы не узнаете о нашем браке, а вы застали меня врасплох. Я не знала, что делать, и потому вам не ответила. Мне очень жаль.
— Я понимаю. Я догадался, почему вы так себя вели. Когда мы встретили вас на дороге, вы уже знали, что едете сюда, чтобы выйти за меня замуж, правда?
Сабрина кивнула.
— Я знала об этом уже несколько месяцев. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать. В Горкней приехал посланец императора с известием об этом. Он сказал отцу, что император выбрал меня вам в жены и что я должна приехать в Нар на вашу коронацию.
— А я думал, будто еду только затем, чтобы меня провозгласили королем, — признался Ричиус. — Мне жаль, что с вами случилось такое, миледи. Наверное, это было неожиданностью и для вас, и для вашего отца.
— Для моего отца? — с горечью переспросила Сабрина. — Можете не щадить моих чувств, милорд. Человеку, который должен заботиться о тысячах акров земли, от дочери пользы нет. Он уже много лет ждал этого посланца.
Ричиус ничего не сказал. Она снова отвернулась от него, и длинные стебли цветов норовили выскользнуть из ослабевших пальцев. Он неловко взял ее за руку.
— Я не знаю, какой из меня получится муж. Возможно, со мной жить будет не лучше, чем с вашим отцом.
— Простите, милорд. Кажется, я только и делаю, что вас обижаю, да? Право, я не хотела вас оскорбить. Я слишком много говорю. Может быть, отец именно поэтому и хотел от меня избавиться.
— И поэтому отправил вас в путь без должного сопровождения? Потому что он так мало вас любит? Может, мне не следовало бы так говорить, миледи, но, похоже, ваш отец — негодяй. Я не могу себе представить человека, который не гордился бы столь красивой и милой дочерью.
От этого комплимента Сабрина слегка оживилась.
— Вы очень добры, милорд. Но я доехала сюда благополучно.
— В сопровождении одного кучера! — возмущенно вскрикнул Ричиус, припомнив того мрачного великана с дороги. — Ваш отец поступил неразумно, отправив вас в такую даль без отряда охранников. Ведь вас могли ограбить или даже убить!
Сабрина передернула плечами.
— Но этого не случилось, так что сейчас уже нет смысла обо мне тревожиться, милорд. Вы очень скоро убедитесь, что я умею о себе заботиться.
— Правда? Ну тогда я удивляюсь, что вы разрешили отцу вообще кого-то с вами отправить!
— Вы не понимаете. Дэйсон не просто кучер. Он — мой друг. Мы друг о друге заботимся.
— Мне показалось, он нуждается в ваших заботах, — согласился Ричиус. — Я видел, как вы ухаживали за ним на коронации.
— Мы нужны друг другу, — уточнила Сабрина. — Дэйсон был единственным другом всю мою жизнь, сколько себя помню. Я знаю, иногда с ним трудно, но он — хороший человек, и сердце у него доброе. Я буду по нему скучать.
— Хотите взять его с собой? — предложил Ричиус — Вы можете пригласить его в Арамур, миледи. Я уверен, там для него нашлось бы дело. Если он так вам дорог, то я не вижу причины, чтобы вам с ним расставаться.
Сабрина поморщилась.
— Вы очень добрый, правда? — сказала она. — Поверьте, я попросила бы вас о таком одолжении, будь это возможно. Но Дэйсон — раб, и его ошейник принадлежит не мне, а моему отцу.
— Тогда мы можем выкупить его для вас и отпустить на свободу. У нас в Арамуре нет рабов, но я не думаю, чтобы он стоил дороже нескольких сильных коней.
— Что бы вы ни предложили, этого будет мало, — ответила Сабрина. — Мой отец его не отпустит, даже за табун лошадей.
— Почему?
Она посмотрела ему прямо в лицо.
— Потому что мой отец — бессердечный дракон, милорд. Он ни разу в жизни не отпустил раба и поклялся, что никогда этого не сделает. И уж конечно, он не отпустит его просто потому, что мне этого захотелось.
— О, но это же нелепо! — запротестовал Ричиус. — Надо быть действительно очень жестоким, чтобы отказать вам в этом! В крайнем случае он мог бы назвать его подарком к свадьбе.
Звонкий смех Сабрины разнесся по саду.
— Извините, милорд, — с трудом вымолвила она, — вы и правда ничего не знаете о моем отце, да? Он не дарит подарков и не делает одолжений. Особенно женщинам.
Ричиус нахмурился.
— Похоже, ваш отец не блещет умом. Трудно поверить, что он смог вырастить столь милую дочь!
— Я больше похожа на мать, — призналась Сабрина. — Но спасибо вам за ваше щедрое предложение.
— Я все время пытался придумать, как облегчить вам жизнь, миледи. Мне хотелось бы, чтоб вы были в Арамуре счастливы.
— Мне тоже, — легко согласилась Сабрина. — Но как насчет вас, милорд? Вы счастливы? У вас было мало времени привыкнуть к этой мысли. Как вы относитесь к такому браку?
— Честно говоря, пока не знаю. Я не собирался жениться в ближайшее время — а может, и никогда. Но вы очень красивы, и я не могу представить себе такого мужчину, которому вы не понравились бы.
Сабрина улыбнулась. Казалось, ответ ее вполне удовлетворил.
— Нам обоим страшно, — изрекла она. — Возможно, это к лучшему. Как только я услышала о вас, я боялась, что вы окажетесь противным и станете относиться ко мне не лучше, чем отец. Но теперь я вижу, вы совсем не такой. Как только я вас увидела, то поняла, что вы добрый и мне не надо будет вас бояться.
— Бояться? — вскинул брови Ричиус. — Боже, конечно нет! Я хочу, чтобы вам было хорошо. И в Арамуре вам не будет одиноко. В замке много молодых людей вашего возраста…
Ричиус в смущении умолк. Он начал говорить с Сабриной так, словно она маленькая девочка, которая боится, что ей не с кем будет играть. Но во многих отношениях она действительно была ребенком. Одиноким, испуганным ребенком, которому предстояло потерять единственного друга. И она рассчитывает на то, что он о ней позаботится. Он подумал о Блэквуде Гейле: тот никогда не смог бы дать этой девушке то, что ей нужно. А еще он подумал о Дьяне. Он обещал ей примерно то же, что теперь обещает Сабрине: дом, безопасность, место, где ей будут рады. То обещание он не исполнил. И он вдруг проникся решимостью сохранить верность хотя бы этому.
Сабрина снова взяла его за руку.
— Пойдемте, — предложила она. — Давайте вместе погуляем по саду.
Они молча пошли между цветами, избегая смотреть друг другу в глаза. Вскоре они оказались у края балкона, и перед ними раскинулась огромная столица Нара. Восточный край Черного Города уже укутала ночная тень. Дымная завеса на горизонте совсем закрыла молодой месяц. Воздух был полон молчания. Только гул городских печей достигал их высокой площадки. У Ричиуса перехватило дыхание — как всегда, когда он смотрел на Нар.