Мартин Мишель. Украденные мгновения

   — Значит, мы должны остановиться?
   — Совершенно верно…
   — Тогда спокойной ночи.
   — Спокойной ночи.
   И ни один из них не двинулся с места.
   Мысли Дункана витали где-то высоко в облаках. Хотя в эту минуту трезвый рассудок был ему, в принципе, не особо нужен.
   — Я не хочу этого, — проговорил он.
   — Я тоже, — повторила Харли, и он разглядел в ее взгляде ту же искреннюю беспомощность, которую чувствовал сам. Откуда-то пришла мысль отступить на шаг назад. Это ему немного помогло. Он наконец-то смог перевести дух.
   — Мы оба взрослые люди и знаем, как справиться с разбушевавшимися гормонами.
   — Думаешь, все дело в этом? — мягко спросила Харли.
   — Нет, — ощущая, что теряет почву под ногами, ответил Дункан, — дело совсем в другом.
   — Меня все это пугает.
   — Меня тоже, — он засунул руки в карманы пиджака, — но, Харли, я не гожусь для серьезных отношений.
   — Я знаю.
   — Я — проблема посложнее, чем та, с которой ты в состоянии справиться.
   — Могу себе представить. Что же нам теперь делать?
   «Позволь мне любить тебя. Позволь проникнуть в твою нежную, сладостную плоть. Позволь погасить сжигающий нас огонь и вернуть утраченный мной покой».
   Так Дункан подумал, а вслух произнес:
   — Ты войдешь сейчас в свой номер, закроешь плотно дверь и запрешь ее.
   — Хорошо, — согласилась Харли и покорно отступила внутрь комнаты. — Ты уверен, что поступаешь правильно?
   — Нет, — улыбнулся Дункан.
   Она улыбнулась ему в ответ грустной улыбкой.
   — Что же, я тоже. Спокойной ночи, Дункан.
   — Доброй ночи, Харли.
   Он отступил еще на шаг назад, она сделала то же самое. Дверь медленно закрылась, и, только услышав, как поворачивается в замке ключ, он смог заставить себя уйти, медленно направившись в сторону лифта. Ему хотелось повернуться и броситься назад, но он упрямо шел вперед. Ему надо было немедленно уйти подальше отсюда, туда, где он смог бы вновь обрести здравомыслие.
   Дункан поймал такси, но, уже подъезжая к Чарльз-стрит, понял, что не может усидеть на месте. Он расплатился с водителем и пошел пешком. Он шагал квартал за кварталом, вдыхая полной грудью теплый влажный воздух июльской ночи. Ничто не отрезвляло его. Дункан вновь и вновь повторял себе, что не сможет быть счастлив — не помогало. Радость буквально переполняла его, никогда в жизни он не испытывал подобного ощущения.
   Кто он? С этим Дунканом Лангом он был совершенно не знаком. Он только что добровольно отказался уложить в постель женщину, ставшую объектом его вожделений, отказался от близости с женщиной, которая влекла его как никакая другая прежде, и тем не менее был наполнен непонятной ликующей радостью.
   Как можно радоваться после того, как ты отверг то, чего жаждал? Как можно ликовать, когда и Харли сказала «нет»? Как можно чувствовать себя счастливым, если идешь в пустую квартиру и ближайшее будущее скрыто во мраке.
   Это были глупые вопросы. Его неуместное ликование, конечно, было вызвано пылкостью и природным жизнелюбием Харли, щедро дарящей всю себя — будь то музыка или поцелуи.
   Харли была единственной и неповторимой, и с каждым мгновением он все больше убеждался, что она нужна ему.
   Совершенно измученный обрушившимися на него проблемами, Дункан свернул на свою улицу и застыл. Прямо перед его домом среди знакомых ему автомобилей соседей стояла чужая машина, которую он никогда раньше не видел.
   — Вот те на, — пробормотал Дункан, машинально пригибаясь к земле и ныряя за «Тойоту».
   Выглянув из-за капота, он принялся внимательно изучать стоявший впереди американский седан и человека, сидевшего за рулем. Тот спокойно рассматривал его дом, подняв глаза на окна третьего этажа, где как раз располагалась квартира Дункана.
   Оружие бы сейчас оказалось весьма кстати. К сожалению, ни в одном из тех случаев, которыми Дункан занимался в последние два года, не требовалось ничего такого, что хоть отдаленно напоминало бы вооруженную защиту. Проще всего было, конечно, тихо дать задний ход и раствориться в городе, пока парень его не увидел, но где прятаться дальше, если непонятно, от кого скрываешься и почему?
   Дункан мысленно перебрал содержимое своих карманов: бумажник, носовой платок, его ключи… и монблановская ручка! Отлично!
   Он начал медленно и бесшумно продвигаться вверх по улице, прячась за припаркованными машинами, пока не оказался позади седана. Машина была взята напрокат. Дункан запомнил номерные знаки, бросил взгляд на карточку из прокатного бюро и крадучись двинулся к дверце водителя. Сердце гулко колотилось в груди. Дункан нащупал дверную ручку, затем резко выпрямился и распахнул дверцу автомобиля. Он стремительно приставил авторучку к виску ничего не подозревавшего водителя, прежде чем мужчина осознал, что он уже не один.
   — Только шевельнись, и ты — покойник, — прорычал Дункан. — Руки — на приборную доску, чтобы я мог их видеть. Быстро!
   Тяжело вздохнув, водитель повиновался. В тусклом уличном освещении Дункан сумел разглядеть сидящего человека: высокий и мускулистый мужчина в костюме-тройке, полностью скрывавшем пистолетную кобуру у него под мышкой.
   — Кто вы и почему пялитесь на окна моей квартиры? — потребовал ответа Дункан, прижимая ручку к виску наподобие дула пистолета.
   — Вы месье Дункан Ланг? — спросил водитель. Ухо резанул французский акцент.
   — Ну, я, — ответил Дункан.
   — Добрый вечер, месье, — раздался голос второго француза из-за спины Дункана.
   «О черт», — ему даже не пришло в голову, что у водителя может быть напарник, и теперь очень даже настоящий пистолет упирался дулом в его затылок.
   — Будьте так любезны, положите руки на капот, — вежливо скомандовал владелец револьвера, — после того как бросите ручку, разумеется.
   Дело дрянь. Дункан отбросил ручку, положил руки на капот машины и всерьез забеспокоился, как бы не отдать концы в ближайшие несколько минут.
   — Ну и что все это значит? — спросил он, в горле у него пересохло, а сердце отчаянно колотилось.
   — Наш патрон, месье Жискар, желает, чтобы вы вернули ему бриллианты, похищенные вами, — сообщил водитель, — мы здесь, чтобы забрать их у вас.
   Дункан тихо выругался. Это не неприятность, это — катастрофа,
   — Вы зря тратите время, — проговорил он. — У меня нет бриллиантов, и я не знаю, где они.
   — Право, месье, мы были о вас более высокого мнения, — недовольным голосом произнес тот, что стоял сзади с оружием в руках.
   —Джентльмены, я тут ни при чем, — заявил Дункан, стараясь, чтобы голос его звучал ровно. — Полиция Нью-Йорка подтвердила мое алиби на время, когда была совершена кража. Как только отыщется настоящий грабитель, они найдут бриллианты и вернут их вашему хозяину. Так что месье Жискару следует сохранять терпение.
   — Увы, месье, — с сожалением проговорил водитель седана, — именно этого качества наш хозяин, к несчастью, лишен.
   — Причем начисто, — добавил его напарник.
   — Примите мои глубокие соболезнования, — буркнул в ответ Дункан, ударяя пяткой по колену стоящего сзади француза и резким ударом локтя врезаясь в его диафрагму.
   Следующим был сильный удар правой в челюсть водителя, между тем как сзади послышался удивленный вздох и раздался звук падающего на асфальт револьвера. Дункан перекатился по газону и вскочил на ноги с револьвером француза в руках.
   — Не так резво, приятель, — бросил он уже бывшему владельцу пистолета, изготовившемуся к прыжку, — назад, спиной к машине.
   Тяжко вздохнув, спортивного вида блондин послушно выполнил его приказание.
   — Право, месье, — посетовал водитель, — как нехорошо, с вашей стороны. Мы всего-то собирались обсудить с вами случай с бриллиантами, а вместо этого — вы тут с вашими угрозами…
   — Не похоже на то американское гостеприимство, которого я ожидал, — добавил блондин.
   — Совсем не похоже, — подтвердил водитель.
   — Извините меня, — проговорил Дункан, чувствуя, что в нем закипает бешенство и он теряет остатки терпения, — но мне кажется, что приставить и дуло пистолета к голове — это невежливо и не лучший способ укрепить франко-американские отношения.
   — А стащить бриллианты нашего босса, это как — вежливо? — поинтересовался водитель.
   — Действительно, — согласился блондин,
   — Если вы вернете их, мир между нашими народами будет восстановлен.
   У Дункана возникло недоброе предчувствие, что он постепенно сходит с ума.
   — Так, повторяю еще раз: у меня нет бриллиантов, я их не крал, и я не знаю, где они сейчас. Скажите Жискару, что он меня не за того принял, и пусть подыщет вам новую мишень для стрельбы.
   — Право, месье, — серьезно заметил водитель, — не стоит так обижаться.
   — Мы намеревались лишь обсудить с вами небольшой деловой вопрос, — добавил блондин обиженно.
   Дункану начал надоедать этот бессмысленный разговор. Он устал, хочет спать и намерен как можно скорее оказаться у себя дома.
   — Да нет у меня этих чертовых бриллиантов! — теряя терпение, воскликнул он. — Оставьте меня в покое!
   — Месье, мы же разумные люди, — продолжал водитель.
   — Мы лишь хотели все уладить миром, — вторил ему блондин.
   — У нас есть приказ: или вернуть бриллианты, или покончить с вами.
   — Мы бы предпочли, чтобы вы добровольно вернули драгоценности.
   Дункан не имел понятия, как отвязаться от этих болванов.
   — У меня есть для вас новый приказ, — сообщил им Дункан. — Оставить меня в покое! Если я увижу кого-нибудь из вас поблизости от моего дома или моего офиса, я сначала буду стрелять, а потом задавать вопросы. Понятно?
   — Вполне, — ответили оба бандита одновременно.
   — Отлично. А теперь ты, — приказал Дункан, направляя дуло пистолета в сторону блондина, — туда, где заднее сиденье, на пол.
   Безнадежно вздохнув, белокурый головорез предпочел подчиниться.
   — Прощайте, месье, — попрощался с ними Дункан, наставляя оружие на водителя.
   — Позвольте сказать вам до свидания, — кинул ему в ответ водитель, прежде чем машина сорвалась с места и помчалась в сторону Десятой авеню.
   Дункан тоже предпочел поскорее покинуть это место. Сунув пистолет в задний карман джинсов, он понесся по направлению к Восьмой авеню. Как был не похож его сумасшедший бег на размеренные утренние пробежки по Челси. Он бежал изо всех сил, а сердце гулко колотилось в его груди. Он так разогнался, что вполне мог бы потягаться с «Харлей-Дэвидсоном».
 
   Харли проснулась после ночи, наполненной столь откровенными эротическими фантазиями с Дунканом Лангом в главной роли, что задумалась, сойдет ли ее румянец до конца столетия. Душ и легкий завтрак в номере мало-помалу восстановили ее душевное равновесие. Подумав, она пришла к выводу, что они с Дунканом повели себя прошлой ночью как два взрослых и весьма рассудительных человека, когда не дали чувствам взять верх над разумом. Помимо всего прочего, у него были свои проблемы, у нее — свои. Он жил на Восточном побережье, она — на Западном. Он был плейбоем Запада, она — девственной весталкой мира поп-музыки.
   Довести до логического завершения их отношения было бы сущим безумием. Она действительно радовалась тому, что им обоим удалось совладать со своими чувствами прошлой ночью. Уж теперь-то Харли ни за что не будет о нем думать.
   Но она ошиблась, мысли о нем все время лезли ей в голову. Чтобы отвлечься, она позвонила матери и выслушала очередную порцию причитаний Барбары Миллер, пекущейся о безопасности своей дочери, оказавшейся в этом ужасном, полном преступников городе.
   Харли понадобилось десять минут, чтобы убедить мать в том, что она не собирается бросать свою карьеру, не собирается терять голову или вступать в очередную новомодную секту. Еще пять минут она провела, убеждая ее не смотреть выпуски телевизионных новостей. Харли вновь повторила ту самую ложь, которой уже успокаивала мать, будто она остановилась у своих добропорядочных друзей в их надежно охраняемом доме на Лонг-Айленде. Она солгала, поскольку Барбара была совершенно не готова услышать правду.
   Она потратила еще пять минут, справляясь о здоровье матери и успокаивая себя тем, что та регулярно принимает таблетки от гипертонии. Затем Харли целых десять минут выслушивала все печальные новости из Свит-Крика, уже рассказанные ей матерью во время предыдущего звонка: жаркие июльские дни принесли засуху, грозя фермерам большими бедами; боготворимый всеми полузащитник спортивной команды Свит-Крика разбил вдребезги два окна центрального городского универмага во время ночной попойки; Эбби Чандлер скончалась, а ее младшая дочь сбежала с каким-то мужиком на десять лет старше ее; бегонии же, несмотря на небывалую жару, продолжают бороться за жизнь.
   Наконец Харли попрощалась с матерью и повесила трубку с чувством огромного облегчения. Ей понадобилось почти семнадцать лет, чтобы уразуметь, что мать чувствовала себя счастливой, лишь терзаясь по какому-нибудь поводу, неважно даже какому. Все девять лет, будучи в клетке у Бойда, она никак не могла примириться с тем, что мир нужно видеть исключительно в черном, в лучшем случае в сером, но уж никак не в красном, оранжевом, желтом или каком-то ином радостном цвете. А если бы сбылись пророчества Барбары Миллер относительно ее жизни, то сейчас бы она валялась в похмелье на задворках какого-нибудь захудалого кабака с запаршивевшим бродягой, подцепленным накануне вечером.
   Она взглянула на себя в зеркало: небрежно зачесанные короткие каштановые волосы, облегающее короткое красное платье, непременно ковбойские сапожки, конечно, веснушки и никакой косметики на лице, — и довольно улыбнулась. Родители, особенно помешанные на переживаниях, не всегда оказываются правы относительно будущего их детей.
   Харли снова взяла телефон и позвонила Энни, чтобы успокоить ее, затем собралась и вышла из номера. Пора было вернуться в город и поискать тексты для песен в новый альбом.
 
   Она вышла из «Миллениума» в хмурое утро, и все ее планы были мгновенно разрушены двумя высоченными накачанными молодцами в дорогих костюмах-тройках, неприятно напоминающих ее собственных телохранителей, с той лишь разницей, что эти были не телохранителями, а бандитами. Даже если бы она провела все девять лет в монастыре, она бы все равно догадалась, кто преграждает ей дорогу. Будучи абсолютно уверенной, что перед ней не подручные Бойда Монро, она не испугалась даже тогда, когда они подхватили ее с двух сторон под локти и повели в одну из оранжерей, окаймляющих застекленный фасад здания.
   — Добрый день, мадемуазель, — поздоровался с ней дородный слегка прихрамывающий блондин.
   — Не присядете ли? — спросил крепкий брюнет с живописным синяком на челюсти.
   — Перед вами два заехавших в вашу сказочную страну иностранца, — сказал блондин, — и они взывают к вашей помощи.
   — Мы нуждаемся в вас, мадемуазель, — проговорил брюнет.
   — Мы займем всего минуту вашего времени, — добавил здоровяк блондин.
   — Самое большее две, — уточнил крепыш брюнет.
   — Послушайте, — начала Харли, высвобождаясь из их здоровенных ручищ, — что тут происходит? Кто вы такие, ребята?
   — Ай-ай-ай, где же наши манеры? — изобразив полное раскаяние на лице, воскликнул дородный блондин. — Тысяча извинений, мадемуазель. Я — Дезмон Фаррар.
   — А я, — вставил крепкий брюнет, — Луи Мерсер. Мы оба счастливы познакомиться с вами.
   Она подняла глаза на лихую парочку — этакие киношные обитатели бандитского притона. Только французы могли произвести на свет таких вежливых негодяев.
   — Я очарована, — произнесла она с сарказмом, — ну и что вас, ребята, интересует?
   — Сущая ерунда, — заверил ее Дезмон.
   — Так, безделица, честное слово, — сказал Луи.
   — Мы только хотим знать место обитания месье Дункана Ланга, — проговорил Дезмон.
   — Нас вполне бы устроил адрес, — добавил Луи. Харли некоторое время молчала, задумавшись над ответом.
   — Но я не знаю, где он живет.
   — Вы нас не поняли, мадемуазель, — бросил Луи, — мы знаем, где он живет.
   — Вчера ночью мы рассчитывали потолковать с ним с глазу на глаз, — пояснил Дезмон.
   — Но месье Ланг отказался, — продолжил Луи. Харли уставилась на них. Бог мой, они подрались с Дунканом?
   — Потому-то мы и пришли к вам, — сказал Луи.
   — Мы хотим знать, где он скрывается, — вставил Дезмон.
   — Но я тоже не в курсе, — сказала Харли. Дезмон бросил взгляд на напарника:
   — Она прикидывается дурочкой.
   — И это нас очень огорчает, — ответил Луи. Дезмон печально оглядел Харли.
   — Боюсь, мы должны будем составить вам компанию до тех пор, пока вы не вспомните, где он.
   Харли со злостью посмотрела на этот бандитский дуэт.
   — Но я говорю вам правду. Я знакома с Дунканом не более трех дней и не имею ни малейшего представления о его друзьях или о том, где он может находиться. Честно!
   Дезмон погрозил ей пальцем, словно строгий папаша маленькой девочке.
   — За таким невинным личиком скрывается столько лжи.
   — Да, мой друг, мир так несовершенен, — сочувственно покачал головой Луи.
   — Мадемуазель, — решительно заявил Дезмон, — вы могли бы догадаться, что мы осведомлены о том, что ваши отношения с месье Лангом весьма далеки от случайного знакомства. Вы ведь целовались с ним вчера вечером.
   — И со страстью, надо сказать, — добавил Луи. Харли покрылась румянцем.
   — Вы шпионили за нами?
   — Ну-ну, мадемуазель, нам за это платят, — сказал Дезмон. — Нам приказано найти, проследить и схватить месье Ланга. Мы не выполнили только последнее.
   — Шеф был очень огорчен, — посетовал Луи.
   — Все, сдаюсь, — прервала их Харли, — кто ваш шеф?
   — Арман Жискар, конечно, — ответил Дезмон. Глаза Харли широко раскрылись.
   — И вы полагаете, что Дункан связан с кражей?
   — О да, конечно, — кивнул Луи.
   — Но у Дункана нет бриллиантов!
   — Он стащил их только вчера и уже продал? — поинтересовался Дезмон.
   — Нет, нет! Дункан не брал бриллианты, их у него не было и нет сейчас.
   Луи взглянул на девушку с выражением неподдельного ужаса.
   — Неужели эта свинья Ланг усугубил свое преступление, обманув столь очаровательную и доверчивую мадемуазель?
   — Нельзя быть столь мягкосердечной с мужчинами такого сорта, — заявил Дезмон.
   — Что-то подсказывает мне, что именно нам придется взять на себя миссию разоблачения предательства, совершенного человеком, которого вы целовали с таким жаром, — высокопарно произнес Луи.
   — Мужчины всегда были обманщиками, — печально процитировал кого-то Дезмон.
   Харли задохнулась от захлестнувшей ее ярости.
   — Слушайте, парни, я могу поклясться, что Дункан вовсе не мерзавец, вы не того ищете.
   — Что значит «мерзавец»? — поинтересовался Дезмон у Луи.
   — Подлец, подонок, — охотно объяснил ему Луи.
   — Нет, мадемуазель, он как раз тот мерзавец, который нам нужен, потому что именно этот мерзавец нужен нашему шефу, — объяснил ей Дезмон.
   — Вот потому-то мы и обратились к вам, — добавил Луи.
   — Понятно, — протянула Харли.
   Да, у нее появилась реальная возможность сыграть в очко с месье Дезмоном и месье Луи не на жизнь, а насмерть, если она не найдет способа убедить их в своем неведении, и побыстрее. Ей также было ясно, что Дункан влип в настоящую беду и она обязана помочь ему выбраться из нее.
   — Парни, мне бы хотелось помочь вам, в самом деле хотелось, — заверила она их. И вдруг ее озарило: — Хэмптон.
   — Что? — переспросили Дезмон и Луи в один голос.
   — Как раз вчера Дункан рассказал мне, что у его семьи есть летний дом где-то в Хэмптоне! Разве это не подходящее место, чтобы переждать горячие деньки?
   Харли мысленно посоветовала себе прекратить смотреть так много гангстерских боевиков по телевизору, в то время как Дезмон и Луи что-то негромко обсуждали друг с другом по-французски.
   — Ладно, мадемуазель, — наконец сказал Дезмон, — надо признать, мы не просчитали такой возможности. Кроме того, вы так напомнили Луи его сестренку, что ему очень хочется вам верить.
   — Мари-Луиза никогда бы не обманула в мало-мальски серьезном деле, — подтвердил Луи.
   — Я тоже, в свою очередь, верю, что вы сказали нам правду. И поэтому мы говорим вам — «до свидания».
   — А может, «прощай»? — с надеждой спросила Харли.
   — Боюсь, что нет, — ответил Дезмон.
   — Возможно, — начал объяснять Луи, — если мы не найдем месье Ланга первыми, он отыщет вас, и тогда…
   — Вы увидите нас снова, — закончил Дезмон. — Если вам доведется увидеть месье Ланга прежде нас, передайте ему, пожалуйста, от нас небольшое послание.
   — Скажите ему, — продолжил Луи, — если он вернет бриллианты нам сегодня же, мы оставим его в живых.
   Харли слегка передернуло, когда два французских бандита раскланялись с ней и удалились вниз по Черч-стрит. Она смотрела им вслед, чувствуя себя героиней какого-то плохонького малобюджетного боевика. Какой-то кошмар! Самое время вызвать поддержку с воздуха.
   Она бегом вернулась в отель и помчалась в свой номер. Телефонная трубка оказалась в ее руке раньше, чем захлопнулась дверь.
   — «Колангко интернэшнл», приемная Дункана Ланга, — раздался голос Эммы.
   — Эмма! Это Харли Миллер. Дункан в беде!
   — Откуда ты знаешь? — спросила Эмма.
   — Да потому что я только что рассталась с двумя французскими головорезами, которые его разыскивают.
   — Бог мой, с тобой все в порядке?
   — У меня все отлично, — заверила ее Харли. — Но эти парни… они выглядели так, как будто побывали в драке. А как Дункан?
   — Они напали на него ночью, но он сумел выпутаться. С ним все хорошо, за исключением того, что он отнюдь не обрадуется тому, что и ты вляпалась в это дерьмо.
   — Ах, вот как? — прошептала Харли, почему-то вдруг обрадовавшись.
   — Точно. Нам следовало сразу подумать о твоей безопасности.
   — Что ты имеешь в виду? — подозрительно поинтересовалась Харли.
   — Мы должны спрятать тебя до тех пор, пока буря не уляжется.
   — Ни за что! Об этом и речи быть не может! — запротестовала Харли.
   — Харли…
   — Я только что вырвалась из одной тюрьмы и категорически отказываюсь садиться в другую. Кроме того, мне ничто не угрожает.
   — Но эти два французских бандита…
   — Я с ними поладила.
   На другом конце провода повисла пауза.
   — А почему ты считаешь, что они тебе ничего не сделают? — спросила Эмма.
   — Да, кстати, я отправила их в Хэмптон.
   — Куда ты их отправила?
   — В Хэмптон. Дункан рассказывал, что у Лангов там летний дом. Дезмон и Луи хотели найти его, и я решила, что нет лучшего места, куда можно было бы их спровадить, чтобы они хоть ненадолго оставили Дункана в покое.
   — Так тебе известны их имена?
   — Они, знаешь ли, представились мне. Для бандитов они все-таки очень милы. Французы все-таки.
   Эмма на другом конце провода долго молчала.
   — Это просто убьет Дункана.
   — О Боже! — воскликнула Харли в волнении. — А вдруг он и в самом деле находится в Хэмптоне. Я подставила его!
   — Он не в Хэмптоне, и ты его не подставила. Успокойся, сделай несколько глубоких вдохов и расслабься.
   — Сейчас, одну минутку…
   Требовательный стук в дверь отвлек Харли от разговора.
   — Слушай, Эмма, там кто-то стучится. Мне надо идти. Ты уверена, что они не найдут Дункана?
   — Да это все равно что искать ветра в поле! Давай созвонимся позже, может, мы раскопаем что-нибудь о Бойде Монро.
   —Договорились, — ответила Харли.
   Она положила трубку и на мгновение задумалась, уставившись на телефон. Не так она планировала провести свой маленький отпуск.
   Вновь раздался стук в дверь.
   — Иду! — крикнула Харли.
   Она пересекла комнату, подошла к двери и взглянула в дверной глазок. Тошнота подступила к горлу. Медленно и неохотно она приоткрыла дверь.
   — Здравствуй, Бойд.
   Бойд Монро стоял перед ней в своих обычных ковбойских сапогах, модных штанах и спортивной куртке, но почему-то он показался ей еще меньше, чем она его помнила, — он будто усох.
   — Что ты с собой сделала? Ты выглядишь как шлюха! — заорал он.
   — Одеваюсь так, как мне нравится, — отрезала Харли. У нее в висках застучала кровь и сердце бешено забилось.
   Глаза его сузились от злости.
   — Отрезала такие роскошные волосы! Хоть чему-то я научил тебя за последние девять лет?
   — Конечно, и многому, — спокойно сказала Харли, внутренне содрогаясь от страха. — Ты войдешь или будешь стоять в дверях и оскорблять меня так, чтобы все слышали?
   Удивление и внезапная неуверенность промелькнули в глубине его стальных серых глаз. Бойд Монро прошел мимо нее в комнату, Харли дрожащими руками закрыла за ним дверь. Повернувшись, она обнаружила, что он пристально ее рассматривает.
   — Пора заканчивать со всей этой ерундой, — заявил он. — Ты ведешь себя как пятнадцатилетняя девчонка, которая сбежала из дома. Что это за маскарад? Ты губишь свою карьеру, это, я надеюсь, тебе понятно? А твоя мать? Она каждый день звонит мне в слезах. Хоть бы подумала, что с ней сейчас творится. Господи, если она увидит тебя в таком виде, ее хватит удар.
   — Ну хватит, Бойд, — не выдержала Харли, страх медленно уступал место ярости. — Еще одно слово — и я вызову гостиничную охрану, чтобы они тебя отсюда вышвырнули.
   Бойд собирался что-то ответить, но не произнес ни слова.
   — Ты права, извини меня.
   Харли в изумлении уставилась на него. За все то время, что они проработали вместе, она ни разу не слышала от него извинений.