Страница:
Подойдя к окну, Харли раздвинула шторы и окинула взглядом открывшуюся панораму города, который уже успела полюбить всем сердцем.
Ей казалось, что Манхэттен — это средоточие всего мира, вселенная в миниатюре со своими красотами и отвратительными недостатками. Жизнь здесь бурлит, не утихая ни на минуту. Подумать только, Бойд Монро столько лет скрывал от нее этот город! Оказывается, все эти годы она не знала настоящей жизни, и для нее было большим потрясением в один прекрасный день увидеть столько контрастов, пройтись по улицам, на которых роскошь и великолепие соседствуют с откровенной нуждой и лишением. Она испытала настоящий шок, столкнувшись с жизнью, о которой не подозревала. А вместе с этим в ней зрела решимость не поддаться страху, который грозил овладеть ее душой. Могло статься, что, испугавшись новых впечатлений, она сама бы бросилась к Бонду и попросила ее спрятать в привычном для нее мире, подальше от реальной жизни и самой себя.
Внизу жизнь бурлила. На углу улицы три музыканта — один играл на скрипке, другой на виолончели, а третий на кларнете, — собрали вокруг себя небольшую толпу. Она вдруг почувствовала благодарность к этим людям, остановившимся, чтобы послушать их незатейливую игру.
Вчера вечером, возвращаясь в «Ройал», Харли встретила на улице волынщика. Несколько минут она наблюдала за тем, как тот, неуклюже и отчаянно фальшивя, извлекал из этого инструмента заунывную мелодию. Харли бросила в футляр двадцать долларов совсем не потому, что музыка ей понравилась. Просто музыкант играл самозабвенно и чувствовалось, как он влюблен в свою волынку. Остаться равнодушной было просто невозможно. Харли даже позавидовала ему.
Еще через два квартала она рассталась с последней двадцатидолларовой бумажкой, потому что на этот раз ей встретился саксофонист, исполнявший какую-то джазовую композицию. Эта музыка ей понравилась гораздо больше, чем тягучие звуки волынки.
Харли отвернулась от окна и принялась мерить комнату шагами. Она вдруг почему-то разозлилась на себя. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, она позвонила в ресторан и, заказав завтрак в номер, пошла в гимнастический зал.
Через час с небольшим она почувствовала, что проголодалась. Поднявшись в номер, она с нетерпением стала ожидать завтрак. Ей хотелось как можно быстрее покончить с едой, чтобы вновь выйти на улицу и избавиться от гнетущего чувства одиночества и тревоги. Ей нужно было чем-то себя занять!
На туалетном столике лежал ее золотой кулон, маленький блокнот-ежедневник, расческа. Рядом со столиком стояли два здоровенных чемодана с ее новыми вещами. Харли окинула взглядом номер: огромная кровать, мягкие кресла, небольшой диван, туалетный столик. Однако комната показалась ей пустой, в ней чего-то не хватало.
Харли посмотрела на себя в зеркало и еще плотнее закуталась в пушистый купальный халат. Она чувствовала себя беззащитной, и от этого ей стало не по себе.
Внезапно Харли поняла, чего ей не хватает. Она была одна. И дело совсем не в том, что Бойд жил в другой гостинице и что нет рядом верной Энни, — просто здесь было слишком тихо. Не звучала музыка, которая уже с давних пор стала частичкой ее самой.
Кто-то постучал в дверь. Харли подошла к двери и посмотрела в глазок. Только убедившись в том, что снаружи стоит официант из службы заказов, который доставил завтрак, она открыла дверь. Расплатившись, Харли принялась за еду. Но ела она без аппетита — голова ее была занята мыслями о гитаре, оставленной в «Ритце», и музыке, которая теперь была так далека. Вот от чего ей было так грустно.
Всего час назад она собиралась выехать из «Хилтона», чтобы найти себе какой-нибудь другой, небольшой отель. Например, ее бы устроил «Мэнсфилд». Но от охватившего ее беспокойства и чувства внутренней неустроенности она была в растерянности и не знала, что в данный момент лучше делать. Харли схватила ежедневник, в котором все ее каникулы были расписаны буквально по часам.
Она умнее, чем думает Бойд. Если она будет переезжать из отеля в отель, то ему и его сыщикам непросто будет ее найти.
Пожалуй, сейчас можно быстро провернуть одно дельце, затем вернуться в отель, забрать свои вещи и переехать в «Мэнсфилд». Она торопливо натянула на себя черный топ, черные джинсы и черную куртку. Затем застегнула поясную сумку с деньгами, надела на шею талисман и осмотрелась — не забыла ли она чего-нибудь в спешке.
Приоткрыв дверь, Харли через щелку окинула взглядом коридор — не дай Бог Бойд околачивается где-нибудь поблизости. Выскользнув из номера, она быстро спустилась вниз. Через огромное стекло вестибюля она внимательно изучила улицу. Бойда не было видно, сыщиков вроде тоже. Пока ей везло.
Харли прямиком направилась на Шестую авеню. Она улыбалась, предвкушая радость от похода в «Мэнни-Мьюзик». Наконец-то ее заветная мечта, которую она вынашивала с пятнадцати лет, сбудется, и она побывает в известном музыкальном магазине. Харли была уверена, что после того, как посетит эту Мекку музыкантов, она успокоится и на душе у нее станет лучше.
С Шестой авеню она направилась на 48-ю Западную улицу, где обнаружила, что весь квартал — сплошные музыкальные магазины. А еще там был маленький скверик с фонтаном посредине.
Еще издали она увидела вывеску «Мэнни-Мьюзик». По бокам входные двери были украшены витыми чугунными виноградными лозами, а в витрине красовались всевозможные музыкальные инструменты. Глаза разбегались, глядя на это изобилие: блестящие медью трубы, ударные установки, саксофоны, электрогитары, флейты, кларнеты и многое, многое другое. Харли показалось, что это настоящий музыкальный рай. Радостно улыбаясь, она подошла к двери под зеленым козырьком, взялась за ручку и, когда дверь распахнулась, столкнулась на пороге с каким-то широкоплечим мужчиной, который ее подхватил, не дав упасть.
— Извините, — смутившись, пробормотала Харли. Незнакомец, стоящий перед ней, очень напоминал сыщика, о котором рассказывал менеджер из отеля: брюнет с крепкой фигурой и мужественным, загорелым лицом. Он носил короткую прическу, и у него были немного вьющиеся волосы. Черные глаза незнакомца с удивлением смотрели на Харли. На нем была лиловая футболка, которая чуть не трещала на его широкой, мускулистой груди, вытертые джинсы и куртка, напоминающая охотничью.
Впившись глазами в его дорогие кожаные туфли, Харли почувствовала, что ее сердце вот-вот выскочит из груди.
— Черт возьми! — воскликнула она и тут же покраснела от собственной бестактности, понимая, что, по крайней мере, ей следовало бы извиниться. Не в силах посмотреть ему в глаза, она уставилась куда-то в его грудь и, запинаясь, произнесла: — Простите, что я случайно вас толкнула.
— Не стоит извиняться, пустяки, — его ладони все еще лежали на ее плечах, и Харли чувствовала силу и приятное тепло, исходившее от его рук. Она медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза. Он смутился и сделал шаг назад. — Это вы меня извините. Мне следовало быть внимательнее. Вы не ушиблись, с вами все в порядке?
— Это как посмотреть, — осторожно ответила Харли, поскольку все еще не могла собраться с мыслями. — Вы налетели как ураган. У вас это получилось не хуже, чем у торнадо, которые случаются в Оклахоме. Вы случайно не оттуда родом?
Он прищурился, и в его глазах зажглись веселые искорки.
— Нет, но мне нравится буйство природной стихии, я чувствую в этом что-то родственное. Вы хотите зайти в магазин?
— Да. Я столько о нем слышала, что вот решила посмотреть…
— Надеюсь, вам здесь понравится, — он сделал шаг в сторону и пропустил Харли внутрь.
Когда она оглянулась, чтобы поблагодарить незнакомца, того уже и след простыл.
Черт возьми! Симпатичный парень, а она повела себя как дурочка. Да, ничего не скажешь, удачно складывается денек.
Харли с любопытством оглянулась. Магазин только что открылся, но зал уже был полон посетителей, представляющих собой невероятно разношерстную публику.
Стены были увешаны цветными и черно-белыми фотографиями знаменитых музыкантов, которые когда-либо посещали магазин. У Харли разбегались глаза при виде всех этих многочисленных музыкальных инструментов. Кроме них, желающие могли приобрести усилители любой мощности и микрофоны, звукозаписывающую аппаратуру и компакт-диски.
Но Харли как завороженная уставилась на стеллажи с гитарами. Каких тут только не было гитар — от самых простеньких до инструментов, на которых могли играть лишь профессионалы.
— О Боже! — при виде такого великолепия Харли едва не стало дурно. Она не ошиблась: здесь действительно было царство музыкальных инструментов. Словно загипнотизированная, Харли, вытянув руки, медленно двигалась вперед. Коснувшись одной гитары, она вздрогнула как от удара током. Кончиками пальцев Харли нежно провела по лакированному корпусу инструмента, потом двинулась дальше. С благоговением она смотрела на электрогитары таких известных фирм, как «Марин», «Гибсон», «Ибанез». Она остановилась и с восхищением посмотрела на небесно-голубую акустическую гитару старейшей фирмы «Вашберн». Нет, такого изобилия инструментов нельзя даже представить.
Харли не осмотрела и половины зала, когда остановилась как вкопанная. Перед ней была совсем крохотная секция. Здесь на стенах висели десятки электрогитар. Гитары свисали даже с потолка. Это были инструменты фирмы «Фендер». Ее глаза вспыхнули от восторга, когда она увидела черный «Стратокастер». Вот она — та самая универсальная электрогитара! На ней можно играть любую музыку — и классику и рок. Гитара, точно такая же, как те, на которых играли Бадди Холли, Джими Хендрикс, Эрик Клэптон, сейчас висела прямо перед ней. Харли могла даже подойти и коснуться ее струн, но она не решалась сделать этого.
— Чем могу помочь?
Задумавшись, Харли не заметила, как около нее появился симпатичный служащий магазина с копной длинных рыжих волос.
— Интересуетесь чем-нибудь особенным? — вновь спросил он.
Харли посмотрела на «Стратокастер».
— Мне можно ее потрогать?
Парень рассмеялся.
— В нашем магазине вы можете поиграть на любом инструменте. Хотите попробовать?
Харли сразу же вспомнила, как ее мать говорила: «Приличные девушки на электрогитарах не играют».
— Да, вот на той… — ей пришлось показать рукой, поскольку от волнения вдруг дрогнул голос.
Молодой продавец небрежно снял со стены черный «Стратокастер», словно это была не легендарная гитара, а какой-нибудь заурядный инструмент, Подключив шнур к усилителю, стоявшему тут же на полу, он протянул гитару Харли и, ободряюще взглянув на нее, произнес:
— Готово, можете играть.
Харли, не решаясь тронуть струны, посмотрела на свои руки, державшие инструмент, и прижала гитару к себе.
— Бог ты мой! — в восторге прошептала она. Изящная гитара была легка и невероятно удобна. Харли взяла один аккорд, затем другой, с замиранием сердца прислушиваясь, как мощный звук наполняет маленькое помещение.
— Приятно, да? Получите удовольствие прямо как от секса, — ухмыльнулся молодой продавец. Харли наконец-то обратила на него внимание. На вид ему было лет двадцать пять. К его белой рубахе была пришпилена карточка, на которой значилось: «Кларк».
— Да, гораздо приятнее, чем пить шоколадный коктейль, — отшила его Харли. Парень рассмеялся.
— Давно играешь?
— Четырнадцать лет, — она продолжала перебирать струны. — Но у меня всегда была акустическая гитара.
— Мне кажется, эта создана прямо для тебя.
Харли любовно коснулась пальцами сверкающей черной поверхности инструмента.
— Да, именно о такой я мечтала.
То, что случилось потом, Харли и сама плохо понимала. Она пришла в магазин не за тем, чтобы покупать гитару. Но она словно во сне отсчитала за «Стратокастер», футляр и запасные струны тысячу шестьсот долларов, а затем рассталась с еще несколькими сотнями, выложив их за небольшой усилитель с динамиком. Теперь у нее было все, что необходимо для игры на гитаре.
Харли начала приходить в себя, только когда очутилась на улице и за ней закрылась дверь магазина. В одной руке она держала футляр с гитарой, в другой — усилитель. Мысли о том, что ей нужно найти себе другой отель, что она хотела сходить в музей Барлетта, а потом пообедать в «Кот-Баск», где у нее был заказан столик, и даже о вечернем спектакле на Бродвее отошли на второй план. Сейчас ей хотелось только одного — где-нибудь присесть и перевести дух, пока она не рухнула без сил прямо на асфальт.
Увидев небольшой скверик с фонтаном, она, позабыв о переходе, пересекла дорогу, не обращая внимания на визг тормозов и ругань водителей. Опустившись на ближайшую каменную скамью, Харли бездумно уставилась на сверкающие струи воды.
Только что она купила «Стратокастер». Теперь у нее есть своя электрогитара. Харли поставила на землю усилитель и крепко прижала к груди футляр, точно это была бесценная реликвия. Теперь она не чувствовала себя одинокой и всеми забытой. Ей стало гораздо лучше.
— Вот мы и встретились вновь, мисс Миллер.
Ее сердце замерло и перестало биться. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Она медленно повернула голову и подняла взгляд на человека, стоявшего рядом со скамьей. Это был тот незнакомец, с которым она столкнулась в дверях магазина. Он назвал ее по имени, значит, ему известно, кто она. Глядя в его черные глаза, Харли поняла, что отпираться бесполезно — его не проведешь.
— Так это вы Дункан Ланг, который вчера наводил обо мне справки в отеле «Ройял»?
— Он самый.
— Вас послал Бойд?
— Нет, он меня нанял. Благодаря достижениям современной электроники и моему блестящему дедуктивному мышлению мне удалось вас найти.
Харли устало на него посмотрела.
— А может, мы договоримся? Я могу от вас откупиться?
Он прищурил глаза. Казалось, что этот разговор его забавляет.
— Боюсь, что нет. Отец не одобрит моих действий. У нашего агентства безупречная репутация, наш девиз — «честность и результат». Нет, извините, я не могу принять ваше предложение. — Он наклонился и поднял усилитель. — Нам надо вернуться в «Хилтон» и забрать ваши вещи.
«Вот черт! Он даже знает, в каком отеле я остановилась», — подумала Харли. Она безуспешно пыталась сосредоточиться, но ее голова соображала очень плохо. Все кончено. Не прошло и двух дней, как этот сыщик ее выследил. Прощай, свобода!
Внезапно Харли разозлилась.
— Мне двадцать шесть лет. Я взрослый самостоятельный человек, и вы не имеете права следить за мной! Разве я совершила какое-то преступление?
— Я служащий детективного агентства и выполняю поручение клиента. Я вас нашел и доставлю мистеру Монро, а там уж вы сами разбирайтесь, что к чему.
— Но я даже не успела поиграть на моей новой гитаре, — горестно сказала Харли, едва сдерживая слезы. Не будет она показывать слабость перед этим сыщиком. — Бойд ее выбросит — он терпеть не может электрогитары. Говорит, что пусть на них играют патлатые панки.
— Почему? — удивился Дункан, против воли испытывая жалость к этой девице, прижимающей к груди гитару с такой нежностью, словно это грудной младенец.
— А еще он не разрешает мне носить одежду черного цвета, красного тоже, и любого другого яркого цвета, — продолжала жаловаться Харли. — Мне нравится ходить в джинсах, а он про них и слышать не хочет.
— Да, мне кажется, что он суровый человек — слишком круто закручивает гайки, — согласился Дункан, присев рядом с Харли.
— Он настоящий деспот.
— Почему вы позволяете ему это?
— Бойд не терпит, когда ему возражают. На любое мое желание он всегда говорит «нет», — горько призналась Харли.
— Но как только что вы заметили, вам двадцать шесть лет. Если вы захотите, то можете его просто послать куда подальше со всеми его запретами.
— Что это вы обо мне вдруг заботитесь? — возмутилась Харли, не веря в искренность сыщика.
—Да нет, — ответил Дункан. — Просто мне стало любопытно. Даже не представлял, что известным личностям, вроде вас, приходится терпеть такое. Знаете, а вам здорово удалось затеряться среди восьми миллионов жителей Нью-Йорка.
— В любом случае — радуйтесь, вы меня нашли.
— Ну это сущий пустяк, — он небрежно отмахнулся, хотя ему были приятны ее слова. — Прежде всего у меня была хорошая школа, и мне по силам вести расследования такого рода, — тут он улыбнулся той неотразимой улыбкой, к которой прибегал еще с шестнадцати лет, когда ему хотелось добиться своего.
Глядя на его самодовольный вид, Харли скрипнула зубами. Дункан продолжил:
— Я думаю, что Бойд сильно заблуждался, считая, что вы беспомощны и не приспособлены к самостоятельной жизни. Вам надо дать от ворот поворот вашему ненормальному менеджеру и поступать так, как вы считаете нужным.
— Это не так просто, как кажется, — Харли сидела, крепко прижимая гитару к груди. — Я всем обязана Бойду: карьерой, успехом, деньгами… Я бы до сих пор прозябала в Оклахоме, если бы он меня не нашел. Боюсь, что теперь мне уже не обойтись без его услуг в музыкальном бизнесе.
— Вы с ним работаете вместе уже не один год, верно?
— Да, — Харли опустила взгляд в землю.
— Почему вы решили убежать только сейчас? Для этого появился повод?
У Харли екнуло сердце. Она ждала и вместе с этим боялась этого вопроса. Она невидящими глазами смотрела на струи воды в фонтане.
— У меня начался творческий кризис, я больше не могла писать песен, — тихо прошептала она.
— Я об этом догадывался, — также тихо сказал Дункан.
Харли вскинула голову, собираясь резко ответить, но, встретив его сочувствующий взгляд, сразу сникла.
— За два месяца я не написала ни строчки: ни стихи, ни музыка у меня просто не идут. — Харли опустила глаза. Вдохновение напрочь ушло из души, у нее не было ни малейшей идеи для нового альбома. Она с мольбой посмотрела на Дункана, надеясь на его понимание. — Я думала, что мне нужно отдохнуть как следует, развлечься, потом, может быть, у меня появятся свежие идеи, какой-нибудь замысел. Мне хотелось побыть несколько недель самой собой, а не Джейн Миллер, от которой я смертельно устала. Потом бы я отправилась в Лос-Анджелес, пошла бы в студию и записала бы этот чертов альбом, который должна по контракту компании «Сони».
Харли не смогла бы разумно объяснить, почему она изливает душу этому незнакомому мужчине. Мало того — врагу!
— Неплохой план, — кивнул Дункан.
— Тогда отпустите меня! — Харли схватила его за руку. — Дайте мне спокойно пожить эти две недели. От этого никто не пострадает. Клянусь, я вернусь в Лос-Анджелес и выполню условия контракта.
— Нет, дорогая мисс Миллер, я тоже должен выполнять условия своего договора с мистером Монро.
— Кем вы себя возомнили, черт вас побери? — взорвалась Харли. — Самим Господом Богом, да? У вас нет никаких прав что-либо мне приказывать, заставлять куда-либо идти… Если уж на то пошло, я могу в любую минуту улететь куда угодно, хоть в Бразилию, и вы меня не остановите.
— Остановлю, не беспокойтесь, — решительно заявил Дункан.
— Интересно — как?
— Если потребуется, то применю силу, — Дункан напустил на себя суровый, высокомерный вид. Когда этого требовали обстоятельства, он умел казаться неприступным и черствым.
— Господи, как я ненавижу мужчин! — воскликнула Харли. — Заносчивые и тупые создания!
— Не такой уж я и тупой, как вам кажется, — с оскорбленным видом произнес Дункан. — Не забывайте, я сумел вас найти.
— Раз уж смогли найти, то возьмите и потеряйте, а?
— Не пойдет.
— Почему, черт возьми?
— Я подписал договор и обязан его выполнить.
— Но только не сегодня, — Харли не сводила с него умоляющего взгляда. — Что случится, если вы обо мне забудете ровно на две недели? Мистер Ланг, мне действительно надо отдохнуть.
— Вы понапрасну пытаетесь меня уговорить. Бойд может доставить мне массу неприятностей.
— Я заплачу вам столько, сколько вы скажете. Ваше агентство не останется внакладе, а Бойд…
— …а Бойд тем временем пойдет в другое сыскное агентство, найдет там детектива, который вас выследит и вернет ему, так? — мягко заключил Дункан.
Харли побледнела.
— По крайней мере, я еще несколько дней буду свободна.
— Мне очень жаль, мисс Миллер, но ничем не могу вам помочь. Я несу ответственность и перед клиентом, и перед агентством, в котором служу. Есть правила, которые я не могу нарушать.
Харли пристально посмотрела ему в глаза и к своему удивлению обнаружила, что он искренне ей сочувствует.
— Я никогда никого ни о чем не просила, мистер Ланг, но сейчас прошу вас только об одном — дайте мне еще немного времени, хотя бы до полуночи, а затем вы отвезете меня к Бойду.
— Извините, мисс Миллер, но я должен отвезти вас к нему прямо сейчас. Тогда вы еще успеете собраться и в час дня улететь в Лос-Анджелес. Бойд сказал мне, что вчера вы должны были приступить к записи нового альбома. У вас будет всего только один день задержки.
— Тут какая-то ошибка. По графику я должна появиться на студии только в конце следующей недели.
Дункан удивился.
— В таком случае, почему ваш менеджер в таком отчаянии и хочет, чтобы я нашел вас как можно быстрее?
Харли пожала плечами, почувствовав, что в ней вновь начинает расти неприязнь к Лангу.
— Ничего себе вопрос! Понятия не имею. Ведь это вы изображаете из себя великого сыщика, а не я — вот вы и догадайтесь.
Дункан уставился на усилитель, который держал в руках.
— Мне почему-то кажется, что дело принимает дурной оборот. Интуиция подсказывает, что Бойд темнит, — тихо пробормотал он.
Впервые за весь разговор Харли откровенно удивилась: что это он там бубнит себе под нос? Потом сообразила, что надо воспользоваться этим единственным шансом.
— Если вы что-то подозреваете, — торопливо заговорила она, — то не кажется ли вам, что, прежде чем отвезти меня к Бойду, надо сначала разобраться, в чем дело. Может получиться, что, сами того не зная, вы уготовили мне незавидную долю — бросите на съедение тигру. В этом случае, прямо скажем, похвастаться вам будет нечем. Мне кажется, что для поддержания репутации вашего агентства вам надо заняться новым расследованием. Вы понимаете меня?
— Я понимаю, что вы хотите провести лишний день на свободе, — усмехнулся Дункан.
— Конечно, хочу, — вновь вышла из себя Харли. — Но разве я не права?
«Возможно, вполне возможно», — подумал Дункан, вспомнив, что с самого начала расследования его не покидало неясное чувство тревоги. Ему показалось подозрительным поведение Монро во время их первой встречи. Почему он не дал встретиться ему с Энни Мэгвайр? Почему он соврал, сказав, что Харли беспомощна, как ребенок, и пропадет в большом городе? Зачем назвал неправильную дату записи нового альбома? Дункан вспомнил, что менеджер ужасно нервничал во время их разговора. Неужели он замешан в каких-то грязных делишках, которые могут повредить Харли?
Дункан посмотрел на Харли, на ее черный наряд, скромный на первый взгляд, но в то же время вызывающий. В магазине, когда он тайком за ней наблюдал, Дункан понял, что она ему нравится. Она напомнила ему Спящую Красавицу, которая провела сотни лет во сне по злому умыслу колдуньи и которая наконец проснулась и открыла для себя совершенно новый мир. На милом веснушчатом лице отражались все чувства, которые Харли переживала в тот момент. На нем не было привычной маски, которую она носила перед публикой и репортерами. Там, в магазине, она выглядела такой счастливой, что Дункану невольно захотелось подойти и разделить с ней ее искренний восторг.
Никогда раньше женские чары не пленяли его сердце так быстро. Конечно, он понимал и ценил женскую красоту, ему нравились многие женщины.
Но Харли не была похожа ни на одну из тех, с кем ему довелось встретиться в его жизни. Она сразу ему показалась чем-то очень близкой.
«Стоп, что это ты тут размечтался? — одернул себя Дункан. — Прежде всего ты должен выполнить задание».
Если для Бойда Монро Харли была курицей, несущей золотые яйца, то Дункану она давала возможность раз и навсегда доказать своим родственникам, что он не праздный гуляка, не пропускающий ни одной юбки, а серьезный, ответственный человек, которому можно доверять ведение сложных дел. Однако время у него еще было. До полуночи он мог навести кое-какие справки о Монро и разузнать, какие скрытые причины заставили того наврать с три короба. Затем он составит отчет, и все — дело закрыто. Он потратит на него меньше двух суток, а это — рекордно короткие сроки для такого рода расследований. Может быть, после этого отец и Брэндон станут считаться с его мнением. Дункан живо представил, как ему поручают самые запутанные дела, он становится уважаемым сотрудником фирмы, как…
— Хорошо, леди, договоримся вот о чем, — решительно начал он, — я займусь своими делами и попытаюсь разнюхать что-нибудь о Бойде, а вы пока можете отдыхать. Походите по городу, полюбуйтесь на его достопримечательности или поиграйте на гитаре, одним словом, до полуночи можете наслаждаться свободой. Но затем я вас отвезу к Бойду Монро. Согласны? — он протянул руку.
От удивления Харли не сразу нашлась, что сказать. Затем, спохватившись, она быстро и энергично ее пожала.
— Согласна, — она все еще не совсем пришла в себя от его столь щедрого предложения и была несказанно рада тому, что им удалось найти общий язык.