Май Карл. Золото Виннету (Виннету - 3)

   - Ты обокрал Пиду!
   - Обокрал? Ну что ты! Я всего лишь взял то, что по праву принадлежит мне. Бумаги теперь у меня вместе с упаковкой, - и он похлопал себя по карманам.
   - Держите его! - крикнул я моим стражникам.
   - Меня? - засмеялся Сантэр, вскакивая на лошадь. - Попробуйте.
   - Хватайте его! - бесновался я. - Он обокрал молодого вождя! Не дайте ему уйти! Он...
   Ремень, охватывающий мою шею, впился в горло, и дальнейшие слова застряли у меня в глотке. Я рвался вперед нечеловеческим усилием, но путы надежно держали меня. Нахлестывая коня, Сантэр быстро удалялся галопом. Стражники вскочили на ноги, но только бессмысленно таращили на нас глаза, не понимая, что происходит.
   Завещание Виннету! Сантэр похитил его! По прерии скакал вор, и никто и не думал преследовать его! Как же я теперь узнаю последнюю волю моего брата?!
   Безумная ярость охватила меня. Последним усилием я напряг руки и почувствовал, что вот-вот мои мышцы лопнут от напряжения. Но лопнул ремень, и я неожиданно упал лицом в землю.
   - Уфф! Уфф! - хором воскликнули стражники. - Он разорвал ремни! - и они кинулись ко мне.
   - Пустите меня! - кричал я. - Я не собираюсь бежать, я хочу поймать Сантэра!
   Мои крики всполошили все стойбище. Со всех сторон ко мне бежали мужчины, и каждый считал своим долгом схватить меня и удержать, что не составляло труда, так как мои ноги все еще были связаны. Множество рук протянулось ко мне, меня подняли и снова прислонили к дереву. В ярости я раздавал удары направо и налево, несколько краснокожих упало тут же без чувств, но в конце концов меня снова связали.
   Индейцы стояли вокруг, потирая ушибленные мною места, и с удивлением разглядывали меня. Они не сердились на меня, нет. Все их внимание было приковано к обрывкам ремня, которые они рассматривали и передавали из рук в руки.
   - Уфф! Уфф! Он разорвал ремень... Бизону не сорваться с такой привязи...
   Ярость моя проходила, и я начал чувствовать боль: прежде чем лопнуть, ремень разрезал мне мышцы чуть ли не до кости.
   - Почему вы стоите здесь? - пытался я перекричать гул голосов. - Разве вы не поняли, что я сказал? Сантэр обокрал Пиду! Скорее садитесь на коней и догоните его!
   Как и следовало ожидать, никто из них не послушался меня. Наконец появился человек поумнее остальных - Одно Перо. Перед ним расступились, он подошел ко мне и спросил, что случилось. Я рассказал.
   - Ты утверждаешь, что Сантэр похитил говорящие бумаги Виннету? спрашивал он, не понимая причины моего волнения.
   - Да! Ты ведь сам слышал, как старый вождь приказал Пиде хранить их!
   - В таком случае мы должны спросить Тангуа, что нам делать. Он вождь, и ему решать.
   - Спрашивайте же! Только поскорее!
   Но Одно Перо не спешил. Он все еще колебался, рассматривал порванный мной ремень, покачивал головой и приговаривал:
   - Уфф! Ему не зря дали имя Сэки-Лата. И такой воин должен умереть! Почему он не краснокожий, почему он не кайова, а бледнолицый!
   Посетовав на цвет моей кожи, он наконец-то ушел, унося с собой обрывки ремня. Все, кроме моих стражников, последовали за ним.
   С огромным нетерпением и беспокойством я ожидал, когда десяток-другой краснокожих помчится в погоню за вором. Но, к моему огорчению, я не видел даже намека на какие-либо приготовления. Жизнь стойбища вошла в свое спокойное и размеренное русло. Я был взбешен до предела и попросил моих стражников узнать, что же происходит. Так как они не могли отойти от меня ни на минуту, то окликнули проходившего мимо воина, и тот сообщил, что Тангуа не поверил в недобрые намерения Сантэра, сказал, что тот, наверное, уехал на охоту и скоро вернется.
   В ярости я скрежетал зубами так, что караульщики испуганно поглядывали на меня. Вполне возможно, что мне снова удалось бы разорвать ремни, несмотря на боль в изрезанных руках, но зачем? Разве я мог исправить то, что случилось? Следовало смириться с судьбой, и в конце концов я успокоился, если не внутренне, то, по крайней мере, внешне. Однако во мне созрело решение использовать малейшую возможность для побега, даже если это будет сопряжено с невероятными трудностями я опасностями.
   Так прошло часа три, когда вдруг до меня долетел пронзительный женский крик. Я посмотрел туда, откуда он доносился, и увидел Какхо-Ото, бегущую к вигваму отца. Она исчезла за пологом, но через минуту снова выскочила наружу, теперь в сопровождении Одного Пера. Все, кто оказался рядом, побежали за ними. Произошло что-то из ряда вон выходящее.
   Через пять минут снова появился Одно Перо и побежал прямиком ко мне. Он остановился и второпях даже не позаботился о том, чтобы принять степенный и важный вид. Не в силах сдерживать свои чувства, он не сказал, а воскликнул:
   - Сэки-Лата умеет все! Может он вылечить человека?
   - Да, - ответил я в надежде, что меня проводят к больному и хотя бы на время снимут путы.
   - Можешь ли ты воскресить умершего?
   - Кто умер?
   - Моя дочь.
   - Твоя дочь? Темный Волос? - переспросил я испуганно и удивленно, так как несколько минут назад видел ее бегущей по стойбищу.
   - Нет, ее сестра, скво молодого вождя Пиды. Наш шаман говорит, что она умерла. Ее убил Сантэр. Сэки-Лата пойдет со мной, чтобы вернуть ей жизнь?
   - Ведите меня к ней.
   Меня отвязали от дерева и сняли путы с ног, однако не полностью - так, что я мог шагать мелкими шажками, и повели через все стойбище к вигваму Пиды. Семеня в окружении индейцев, я мысленно радовался удачному стечению обстоятельств - меня вели к вигваму Пиды, в котором хранилось мое оружие. У входа толпились краснокожие. Они уважительно расступились, давая мне проход.
   Одно Перо ввел меня внутрь жилища. На одеялах лежала молодая женщина, рядом с ней сидела Какхо-Ото и уродливого вида старик. Это был шаман племени.
   Увидев нас, шаман и Темный Волос встали. Я быстрым взглядом окинул все помещение. Слева от входа лежало мое седло и попона, на одной из жердей висели мои револьверы и нож. Читатель может себе представить, как мне хотелось добраться до собственного оружия.
   - Сэки-Лата посмотрит на умершую и скажет, может ли он ее оживить, требовал и одновременно просил Одно Перо.
   Опустившись на колени рядом с телом женщины, я попытался связанными руками нащупать пульс, мне это удалось не сразу, но в конце концов я почувствовал, как под моими пальцами ровно бьется слабенькая жилка. Женщина находилась в глубоком обмороке, может быть, она бы даже действительно умерла, если бы ее не привели в чувство. Отец и сестра не спускали с меня глаз.
   - Она умерла, и никто не в силах воскресить ее, - глухим уверенным голосом заявил шаман.
   - Я сделаю это, - ответил я.
   - Ты вернешь ей жизнь? В самом деле? - спросил Одно Перо с надеждой в голосе.
   - Разбуди ее, разбуди! - умоляла меня Какхо-Ото, в волнении забыв о правилах поведения индейской женщины и вцепившись в мою руку.
   - Если вы хотите, чтобы я вернул ей жизнь, - выйдите и оставьте меня наедине с умершей.
   - Уфф! Ты понимаешь, чего ты требуешь? - спросил отец.
   - Чего же? - переспросил я, хотя прекрасно понимал, что он имеет в виду.
   - Здесь находится твое оружие, если оно попадет к тебе в руки, ты попытаешься освободиться. Обещай мне, что ты не прикоснешься к нему!
   Мой язык не хотел повиноваться мне, когда я произносил слова обещания. Нож, револьверы и штуцер! Мне хватило бы минуты, чтобы разрезать ремни, и тоща хотел бы я посмотреть на смельчака, осмелившегося остановить меня! Однако хвататься за оружие было безрассудством. Краснокожие тоже схватились бы за ружья, полилась бы кровь. Кроме того, воспользоваться обмороком женщины, чтобы достичь своей цели, мне показалось недостойным Олд Шеттерхэнда.
   В углу на расстеленной шкуре я заметил лежащие в беспорядке предметы, необходимые для женского рукоделья: иглы, шила, бисер, кожаные ремешки, иглы дикобраза и прочую мелочь. Там же были два крохотных ножичка с острыми, как бритва, лезвиями, которыми индеанки режут кожу на тонкие узкие полоски. Этими полосками они сшивают вместо ниток части одежды.
   - Я обещаю тебе, - нехотя выговорил я. - А если вы не доверяете мне, можете унести отсюда мое оружие.
   - Мы знаем, что Сэки-Лата никогда не лжет, поэтому оставим оружие здесь. Но это еще не все, что ты нам обещаешь.
   - Что вы еще требуете от меня?
   - Мы отвязали тебя от дерева, и ты мог бы попытаться бежать и без оружия. Обещай мне, что сейчас ты не убежишь, вернешься к дереву и позволишь привязать себя снова.
   - Слово Олд Шеттерхэнда.
   - Пусть все выйдут. У него один язык и одно слово, ему можно верить.
   Одно Перо освободил меня от ремней и оставил одного. Как только он исчез за пологом, я быстро спрятал ножичек для рукоделья за манжет рубашки и занялся женой Пиды.
   С тех пор, как Сантэр, воспользовавшись отсутствием молодого вождя, проник в вигвам и напал на женщину прошло довольно много времени. Почему же она так и не пришла в себя? Скорее всего, негодяй оглушил ее. Я осторожно ощупал череп и обнаружил на затылке огромную шишку. Я нажал посильнее на это место, пытаясь определить, целы ли кости. Женщина застонала от боли и открыла глаза. Поначалу ее взгляд был совершенно бессмысленным, однако вскоре она прошептала мое имя.
   - Ты узнаешь меня? - спросил я.
   - Да.
   - Расскажи мне, что случилось, и постарайся больше не терять сознание, не то умрешь.
   Мои слова возымели действие, индеанка встряхнула головой и, поморщась от боли, села, прижимая руку к затылку.
   - Я была одна, когда вошел бледнолицый и потребовал отдать ему мешочек с "лекарствами". Я отказала ему, и он меня ударил.
   - Где был мешочек?
   Она посмотрела вверх на одну из жердей и воскликнула сдавленным от испуга голосом:
   - Уфф! Его нет! Бледнолицый украл "лекарства"!
   Так вот что имел в виду Сантэр, когда хвастался, что у него бумаги вместе с упаковкой! Он взял не только завещание Виннету, но и все талисманы молодого вождя! Уж теперь-то Тангуа поверит в злые намерения Сантэра и вышлет за ним погоню.
   - У тебя хватит сил сидеть или ты чувствуешь, что можешь потерять сознание? - спросил я.
   - Нет, нет! Я больше не упаду, - поспешила она заверить меня. - Ты вернул мне жизнь. Благодарю тебя!
   Я откинул полог, закрывающий вход в вигвам. Отец и сестра стояли рядом, остальные жители стойбища толпились поодаль.
   - Входите! - позвал я Одно Перо и Темный Волос. - Умершая ожила.
   Думаю, читатель понимает, какую радость испытали отец и сестра бывшей "покойницы". И они, и все остальные кайова были убеждены в том, что я совершил чудо, я же не считал необходимым разуверять их. Я приказал прикладывать больной на затылок холодные примочки и показал, как это делается.
   Столь же сильной, как и радость, была ярость краснокожих, узнавших, что Сантэр выкрал все талисманы молодого вождя. Тангуа немедленно выслал отряд воинов вслед за вором и отправил гонцов к молодому вождю. Одно Перо снова провел меня к дереву смерти и собственноручно привязал к нему. При этом он не скупился на похвалы, которые человеку, не знающему образ мыслей краснокожих, показались бы угрозами:
   - Мы подвергнем тебя еще более страшным мучениям у столба пыток, чем решено было раньше. Никто еще до сих пор не испытывал того, через что придется пройти тебе. Мы сделаем так, чтобы в Стране Вечной Охоты ты был самым благородным и достойным из всех бледнолицых, которым будет разрешено попасть туда после смерти.
   Я счел излишним благодарить его за честь и ответил:
   - Если бы вы сразу же пустились в погоню за Сантэром, как я от вас требовал, он уже был бы в ваших руках. Но теперь, скорее всего, ему удастся скрыться.
   - Ему не уйти от нас. Его следы будут видны в прерии еще несколько дней. К тому же ты поможешь нам. Если ты обещаешь нам вернуться, чтобы мы могли поставить тебя к столбу пыток, мы разрешим тебе присоединиться к погоне.
   - Нет. Если уж мне суждено умереть, то пусть этот день наступит поскорее. Я не могу его дождаться.
   - Да, ты настоящий герой, ибо только герой способен произнести такие слова. Мы все сожалеем, что ты бледнолицый, а не кайова.
   Он ушел, а я был настолько любезен, что не сказал ему, что его сожаление не нашло понимания в моем сердце. Более того, я от души желал покинуть тех, кто так заботливо пытался устроить мою загробную жизнь. И покинуть их я собирался той же ночью и без единого слова прощания.
   Пиду нашли быстро. Он примчался в стойбище на взмыленной лошади, сразу же направился в свой вигвам, затем навестил отца, а в конце концов подошел ко мне. Его бронзовое лицо было бесстрастно, но я догадывался, скольких сил стоило ему удерживать на нем выражение каменной невозмутимости.
   - Сэки-Лата спас от смерти мою скво, которую я люблю, - сказал он. Пида благодарит тебя за это.
   - Пустое. Как себя чувствует твоя жена?
   - У нее болит голова, но холодная вода и примочки снимают боль. Скоро она будет здорова. Однако моя душа больна и не излечится до тех пор, пока я не нагоню Сантэра и не верну себе мой мешочек с "лекарствами".
   - Я ведь предупреждал тебя, что Сантэра следует остерегаться.
   - Сэки-Лата всегда прав. Если бы наши воины послушались его сегодня и сразу же пустились в погоню за вором, он бы уже стоял здесь, привязанный к дереву.
   - Пида будет преследовать Сантэра?
   - Да, я очень тороплюсь и пришел к тебе только затем, чтобы попрощаться. Твою казнь придется отложить, хотя ты и желаешь умереть поскорее - так говорит Одно Перо. Но ты должен быть терпелив и ждать, пока я не вернусь.
   - Так уж и быть, подожду.
   Он понял мои слова по-своему и принялся меня утешать:
   - Долгое ожидание смерти измучит твою душу, поэтому я приказал, чтобы за тобой ухаживали как можно лучше, но время пробежит быстрее, если ты согласишься исполнить мою просьбу.
   - Какую?
   - Ты хотел бы поехать со мной?
   - Разумеется.
   - Уфф! Я очень рад. Мы наверняка поймаем вора. Я развяжу тебя и дам тебе твое оружие.
   - Постой! У меня есть условие...
   - Слушаю тебя:
   - Я могу поехать с тобой только свободным человеком.
   - Уфф! Это невозможно!
   - В таком случае я остаюсь!
   - Ты будешь свободен, пока мы не вернемся обратно, а потом снова станешь нашим пленником. Мы требуем от тебя только обещания не убежать по пути.
   - Так, значит, вы берете меня с собой только потому, что ни один след не укроется от моего глаза? Олд Шеттерхэнд - не ищейка, которую берут с собой на охоту, а потом снова сажают на цепь!
   - Ты не изменишь своего решения?
   - Нет!
   - Пусть Сэки-Лата подумает о том, что будет, если мы не поймаем Сантэра!
   - Я повторяю - нет! Я мог бы пойти с вами и изловить Сантэра, но пусть каждый сам заботится о том, как вернуть похищенное.
   Пида не понял моего намека на то, что я сам собираюсь пуститься по следу вора и отнять у него украденное завещание Виннету.
   - Я взял бы тебя с собой, - оправдывался он, - чтобы отблагодарить тебя за то, что ты вернул жизнь моей скво. Мне очень жаль, что ты отказываешься, но моей вины в том нет.
   - Если ты действительно хочешь меня отблагодарить, исполни одно мое желание.
   - Какое?
   - Меня беспокоит судьба тех трех бледнолицых, которые прибыли сюда вместе с Сантэром. Где они теперь?
   - В своем вигваме.
   - Они свободны?
   - Нет. Друзья моих врагов становятся нашими врагами, поэтому их связали.
   - Они невиновны. Разве могут они отвечать за поступки Сантэра?
   - Они говорят так же, но наш обычай велит отомстить и им. Они будут привязаны к дереву смерти и умрут вместе с тобой.
   - Уверяю тебя, они не были сообщниками Сантэра!
   - Для нас это не имеет значения. Ты предостерегал их, и они не захотели послушаться твоего совета. Теперь они кровью заплатят за дружбу с нашим врагом.
   - Пусть молодой и благородный вождь кайова выслушает меня. Я знаю, что должен умереть мучительной смертью. Поэтому я прошу не за себя, а за них. Верни им свободу!
   - Ты просишь отпустить их с лошадьми и с оружием? Это невозможно!
   - Отпусти их в знак благодарности за спасение твоей скво, которую ты любишь.
   Он отвернулся от меня, чтобы я не увидел на его лице отражение борьбы, происходившей у него в душе. Через минуту он сумел совладать с чувствами, впился в меня глазами и произнес:
   - Сэки-Лата не такой, как все остальные бледнолицые. Он не похож и на краснокожих мужей. Его нельзя понять! Проси он за себя, возможно, я нашел бы способ как спасти его. Мы позволили бы ему бороться за свою жизнь с самыми сильными и мужественными нашими воинами. Но он просит не за себя, а за других! Ему претит получать что угодно, даже жизнь, из чужих рук и даром!
   - Я еще раз повторяю мою просьбу!
   - Пида согласен, но у него тоже есть одно условие.
   - Говори!
   - Теперь мы тебе ничего не должны, совсем ничего. Мы рассчитались с тобой за то, что ты спас мою скво, и ты не имеешь права ничего требовать!
   - Я и раньше не имел права ничего требовать!
   - Они свободны. Хуг! Я все сказал!
   Он направился к отцу, чтобы сообщить ему о данном мне обещании. Спустя некоторое время он вышел из вигвама старого вождя и исчез между деревьями. Вскоре он появился снова в сопровождении троих вестменов, сказал им что-то, указывая рукой на меня, и ушел.
   Гейтс, Клай и Саммер всем своим видом выражали отчаяние и смирение. Они были похожи на осужденных на смерть, которых помиловали в последнюю минуту.
   - Мистер Шеттерхэнд, - обратился ко мне Гейтс, когда все трое подъехали к ставшему мне "родным" дереву. - Мы ничего не понимаем. Может быть, вы нам объясните, почему краснокожие подняли такой шум вокруг старого потертого мешочка с "лекарствами"?
   - Вы еще раз подтвердили, что совершенно не знаете Дикого Запада. Что может быть страшнее для индейца, чем потеря "лекарств"?
   - Так вот почему Пида пришел в такую ярость, что даже приказал связать нас. Не завидую я Сантэру, если кайова догонят его! Но зачем ему понадобилось похищать какой-то хлам?
   - Неужели вы еще не поняли? Там лежали бумаги Виннету, до которых ему так хотелось добраться. Теперь-то вы верите, что Сантэр обманул вас?
   - Не совсем. Нам-то какое дело до этих бумаг?
   - Там подробно описано место, где спрятаны сокровища апачей.
   - Черт побери! Вы уверены?
   - Конечно. Я сам читал.
   - Так, значит, вы тоже знаете, где искать золото?
   - Знаю.
   - Скажите нам! Скажите! - голос Гейтса дрогнул, глаза его сверкнули. Мы помчимся за Сантэром и похитим золото у него из-под носа!
   - Во-первых, вы не заслужили золото, так как до сих пор стояли на стороне Сантэра и не согласились помочь мне. Во-вторых, вам просто-напросто не удастся обойти Сантэра. Он хитрее и сумеет обвести вас вокруг пальца. Он нанял вас как землекопов, как рабочую скотину, чтобы потом убить и завладеть всем сокровищем. Я предупреждал, но вы мне не поверили. Теперь вы стали ему не нужны, поэтому он очень ловко отделался от вас - обокрал Пиду и тем самым отдал вас на растерзание кайова.
   - Неужели индейцы убили бы нас из-за Сантэра? Мы же ничего у них не воровали! - к Гейтсу вернулся страх за свою жизнь.
   - Достаточно того, что вы - друзья вора и их врага. Вас ждал столб пыток.
   - Действительно, Пида что-то толковал насчет мучительной смерти. Он сказал, что мы должны благодарить вас. Почему?
   - Я просил за вас.
   - Вы? И Пида вас послушался?! Невероятно! Но что же будет с вами?
   - То же, что и раньше. Меня ждет смерть.
   - Нам очень жаль вас, сэр. Чем мы могли бы вам помочь?
   - Поздно, мистер Гейтс. Вчера я просил вас о помощи, но вы отказали мне, предпочтя общество негодяя Сантэра. Поезжайте с Богом, а когда доберетесь до селений белых людей, расскажите всем, что Олд Шеттерхэнд погиб, замученный кайова.
   - Очень грустное известие, сэр. Мне бы сообщить людям что-нибудь более радостное.
   - Виной тому вы сами. Вы обманули меня в Магворт-Хиллз и передали в руки кайова. Вы отказали мне в помощи. Блеск золота затмил ваш разум. И вы повинны в моей смерти, которая будет жестокой и страшной. Я знаю, что вы не посмеете сообщить об этом людям, но пусть ваша совесть не даст вам спать по ночам. А теперь убирайтесь отсюда!
   Гейтс от растерянности не знал, что ответить. С побитым видом все трое молча удалились, так и не найдя слов благодарности за спасенную жизнь. Сгорбленные спины горе-золотоискателей говорили о том, что урок пошел им на пользу.
   Не успели они скрыться за горизонтом, как из стойбища выехал Пида и, нахлестывая коня, помчался во весь опор по следу отряда, высланного отцом в погоню за Сантэром. Пида даже не взглянул в мою сторону: он рассчитался со мной сполна, как я и пожелал. Теперь он надеялся, что следующая наша встреча непременно произойдет несколько дней спустя у того же дерева смерти, 9 то время как я был совершенно уверен, что увяжусь с ним на Пекос или еще дальше, в Сьерра-Рита, куда нас приведут следы Сантэра. Будущее должно было рассудить, кто из нас ошибался в своих расчетах.
   Когда в полдень Какхо-Ото принесла мне еду, я спросил ее о здоровье сестры. Она ответила мне, что боль утихла, но молодая скво еще не может ходить. Подавая мне на кончике ножа кусочки мяса, она смотрела на меня влажными от слез глазами - что-то беспокоило ее, но она боялась заговорить с мужчиной первой.
   - Моя молодая сестра хочет сказать мне что-то, - начал я, чтобы вывести ее из затруднительного положения. - Пусть она поведает мне, что случилось и почему ее душа неспокойна.
   - Сэки-Лата поступил неправильно, - ответила она после мгновенного колебания.
   - Почему? - удивился я тому, что женщина осуждает действия мужчин.
   - Ты зря отказался ехать с Пидой.
   - Олд Шеттерхэнд не собака, загоняющая дичь для других.
   - Тебе следовало поехать. Умереть у столба пыток без стона боли большая честь, но Темный Волос считает, что жизнь лучше.
   - Но мне все равно пришлось бы вернуться в плен, чтобы умереть.
   - Пида потребовал от тебя обещания вернуться потому, что не мог сразу сказать по-другому. Возможно, когда бы вы поймали Сантэра, он разрешил бы Сэки-Лате стать своим другом и выкурить с ним трубку мира.
   - А друга и брата не убивают у столба пыток, не так ли?
   - Да.
   - Ты права, но и я тоже прав. Тебе хотелось бы, чтобы я остался жив?
   - Да, - ответила она чистосердечно. - Ведь ты вернул жизнь моей сестре!
   - Пусть тебя не беспокоит моя судьба. Олд Шеттерхэнд знает, что делает.
   Она задумчиво посмотрела вдаль, затем бросила быстрый взгляд на стражников и нетерпеливо взмахнула рукой. Я понял, что ей хотелось поговорить со мной о побеге, но она боялась даже произнести это слово, опасаясь, что охранявшие меня краснокожие заподозрят неладное. Когда она снова подняла глаза на меня, я с улыбкой сказал:
   - Взгляд моей сестры чист и прозрачен, через него Олд Шеттерхэнд видит ее сердце и читает мысли. Задуманное моей сестрой исполнится.
   - Когда? - испуганно вздрогнула она.
   - Очень скоро.
   - Пусть твои слова станут правдой. Какхо-Ото будет рада!
   Наша короткая беседа вернула девушке душевное спокойствие и мужество. Когда наступило время ужина, она позволила себе еще большую откровенность. У вигвамов уже горели костры, наступал вечер, и под кронами деревьев было темно. Подавая мне очередной кусок мяса, она вдруг наступила мне на ногу, чтобы привлечь мое внимание,
   - Сэки-Лата уже почти все съел, но, наверное, еще голоден. Может быть, принести еще? Темный Волос принесет ему, что он пожелает.
   Стражники не придали ее словам никакого значения, но мне стало ясно, что она предлагает свою помощь и готова передать мне все необходимое для побега.
   - У моей сестры очень доброе сердце, - ответил я, - и я благодарен ей за все. Но я сыт, и мне больше ничего не надо. Как себя чувствует скво молодого вождя кайова?
   - Она еще слаба, и мы делаем ей примочки, как ты учил нас.
   - Она нуждается в уходе. Кто смотрит за ней?
   - Я.
   - Сегодня вечером ты тоже будешь с ней?
   - Да.
   - Но ведь и ночью кто-то должен сидеть у ее ложа...
   - Я останусь с ней до утра, - голос индеанки дрогнул: она поняла меня.
   - До самого утра? Тогда - до свидания.
   - До свидания, Сэки-Лата.
   Она ушла. Стражники проводили ее глазами, так и не раскусив двусмысленность нашей беседы.
   Дело было в том, что я не мог, освободившись, не пойти в вигвам Пиды там лежало мое оружие. Вечерний разговор с девушкой успокоил меня только частично: возьми я оружие в присутствии сестер, наутро их упрекнули бы в том, что они помогли мне. Как дочери кайова, они должны были поднять крик, чтобы воины помешали мне бежать; с другой стороны, они не хотели предавать смерти человека, спасшего жизнь одной из них. Какой же выход можно было найти? Наверное, девушки позволят мне связать их. Когда я уйду, они могут кричать сколько угодно, а потом рассказать, что я внезапно появился в вигваме, сбил их с ног и связал. Мой штуцер, скорее всего, все еще находился в вигваме Пиды. Хотя, конечно, зная цену моему оружию, молодой вождь мог взять его с собой, хотя так и не научился стрелять из него. От того, где находилось оружие, зависели мои дальнейшие действия. Если Пида взял штуцер с собой, то мне придется сначала нагнать его и любой ценой вернуть оружие себе.
   Тем временем сменились мои стражники, пришел Одно Перо, чтобы лично проверить, как меня привяжут к столбам на ночь. Когда меня отвязали и повели к месту ночлега, я осторожным движением вытряхнул ножик из рукава в ладонь, а едва на руку накинули петлю, я сделал вид, что с трудом терплю боль в измученных мышцах, и крепко сжал кулаки, пряча в одном из них крохотный кусочек стали, который должен был открыть мне путь к свободе.
   - Не притрагивайтесь к его ранам! - прикрикнул на стражников Одно Перо. - Не причиняйте ему боли, чтобы он сохранил силы до часа пыток.