Страница:
Пока Стефания поднималась в кабинет, который был расположен на третьем этаже, ею вновь овладело восторженное настроение. «Нет ничего такого, — подумала она, — чего бы я не смогла сделать. Спасибо тебе, Сабрина!»
— О, миледи, совсем забыла сказать вам, — раздался снизу голос миссис Тиркелл. — Вы вернулись из поездки, и вот, пожалуйста, — цветы опять стали приносить!
— Цветы? — осторожно переспросила Стефания.
— Я поставила их в гостиной, как обычно.
— Хорошо, благодарю вас.
Стефания спустилась на этаж ниже в гостиную и замерла в дверях от изумления. Вот они! Абсурдно роскошный, доминирующий над комнатой и подавляющий все остальное букет! Три десятка красных роз грациозно поднимались из круглой хрустальной вазы. А между ними мерцали, словно яркие звезды на небосклоне, десять огромных белых орхидей!
Никогда в жизни ей еще не приходилось видеть что-либо подобное. Аромат наполнял всю комнату и притягивал к цветам неумолимо. Стефания сделала неуверенный шаг вперед, потом еще, еще, и вот уже подошла к букету. «Боже! Немыслимо! Невозможно! Какая дикая растрата денег! И… какая прекрасная!»
К цветам была приложена записка. Стефания, не долго думая, развернула и прочитала ее:
«Добро пожаловать домой, моя возлюбленная Сабрина! Ты просила меня не звонить, и я не звоню. Но на следующей неделе я возвращаюсь в Лондон и, помня о твоей доброте и тех часах, что мы провели вместе, надеюсь на то, что ты отдашь мне один свой восхитительный вечер… а потом наконец-то и свою руку, став моей женой. Антонио».
— Миледи, — раздался сзади голос миссис Тиркелл. Стефания кинула записку в центр букета. — Княгиня Александра. Александра тут же вошла в комнату. Высокая, светловолосая, очаровательная. Стефания никогда прежде не встречалась с ней: когда в прошлом году она приезжала навестить Сабрину, Александра была во Франции. Однако едва она показалась в комнате, Стефания сразу узнала ее: ожил тот образ, который столь ярко и зримо описывала в своих письмах Сабрина. Александра была дочерью незаметного голливудского актеришки, но ей удалось то, о чем не могла мечтать в своих грезах ее мать — выйти замуж за князя, легко и просто войти в высший европейский свет. Она приветствовала Стефанию шутливым реверансом.
— Не могла отказать себе в удовольствии навестить вернувшуюся знаменитую путешественницу. Ну и как, удалось?
— Что? — не поняла Стефания.
— Найти новые способы решения старых проблем? Насколько мне помнится, именно с этой целью ты подалась в далекий Китай.
— Я все время ищу для себя новое. Правда, не уверена, что это принесло мне какую-то пользу.
— Об этом расскажешь завтра у меня. Устроим небольшое веселье.
— Небольшое…
— Господи! Отпразднуем твой день рождения! Прости, дорогая. Я написала тебе, Бог свидетель. Но не сумела отправить письмо. Я вообще не знаю, можно ли что-нибудь отправить по почте в доме, набитом слугами! Я прекрасно помню твои слова, что в первую неделю после поездки у тебя нет никаких особых дел. Ты свободна и отлично знаешь, что я не могу пропустить такое событие, как твой день рождения! Придут только друзья. Человек шестнадцать. Я думаю, достаточно. Если ты уже отвыкла принимать юбилейные поздравления, устроим просто вечеринку в честь твоего возвращения из дальних странствий. И не спорь со мной, дорогая. Готовь лучшее платье и приезжай к восьми. Я рассчитываю на тебя.
— Видишь ли, у меня что-то вроде восточного гриппа… Сама не знаю, как подхватила… Поэтому, наверно, не стоит в ближайшие дни…
— Лучшее лечение всех болезней — дружеская вечеринка! Хочешь — тащи с собой докторов.
— Хорошо… Я дам тебе знать. Александра чмокнула Стефанию в щеку.
— Ну, до завтра, — сказала она, удаляясь.
Однако не успела Стефания, как следует подумать над предложением княгини, как один за другим посыпались телефонные звонки. Каждую минуту на пороге комнаты появлялась миссис Тиркелл и недовольный голосом — как можно беспокоить миледи пустой болтовней, если она неважно себя чувствует! — объявляла о звонившем и просила Стефанию взять трубку. Из Парижа позвонил Майкл Бернард узнать, не отменена ли еще вечеринка у княгини Александры. Он обязательно будет там со своей Джоли. Андреа Верной задыхающимся от восторга голосом сообщила, что ее бальный зал, украшенный Сабриной сотней новых ламп, был сфотографирован для итальянского иллюстрированного журнала и что редактор приглашает Сабрину принять участие в съемках через две недели.
— Я дам тебе знать, — ответила Стефания. Позвонила Амелия Блакфорд и спросила, не согласится ли Сабрина на следующей неделе сходить с Николсом на аукцион в Чилтоне.
— Я дам тебе знать, — ответила Стефания. Между телефонными разговорами она просмотрела почту. В основном это были приглашения. Они высыпались на стол перед изумленной Стефанией как из рога изобилия. Домашние вечера, теннисные матчи, ужины, обеды, лисья охота в Дербишире, завтрак в честь графини в Париже, десяток благотворительных балов между октябрем и маем. Для Стефании все это было так же непостижимо, как и цветы от Антонио: слишком много, слишком роскошно!..
Стефания аккуратно сложила всю почту в строгой последовательности и пожалела о том, что, несмотря на дикую загруженность календаря ее сестры на многие месяцы вперед, именно эта неделя была почти пуста. Всего лишь визит к парикмахеру и портнихе. Да вот еще вечеринка у Александры.
Идти ли туда? Сама мысль пугала, но и волновала одновременно. Она не хотела идти, ибо боялась, что будет чувствовать там себя неловко. Но она видела фотографии комнат, сделанные Сабриной, и ей очень хотелось посмотреть на дом Александры собственными глазами. А тут еще есть возможность побыть почетной гостьей на одном из званых вечеров княгини! Могла ли Стефания раньше мечтать о чем-либо подобном?..
После ужина, свернувшись клубочком в шезлонге и разложив перед собой книги о Лондоне, взятые из библиотеки сестры, Стефания стала всерьез размышлять о предложении Александры относительно следующего вечера. Вскоре она заснула.
Проснулась она с этими же мыслями.
«Ничего, — решила Стефания, наконец, — после определюсь. А пока — гулять!»
Но сначала необходимо было позвонить парикмахеру Сабрины и отменить назначенный визит. Стефания сделала это с величайшей неохотой. Но она хорошо понимала, что, увидев ее прическу, он сразу поймет, что никогда не имел дело с ее волосами.
"Мы можем обмануть мужа, — хитро подумала она, — но только не личного парикмахера. Ладно, зато схожу к портнихе. Не упускать же такой шанс.
А предложение Александры — тоже редкая удача! Попасть на приличный вечер? Почему бы и не сходить?"
Поднимаясь по ступенькам крыльца, которое вело в квартиру миссис Пимберли, Стефания высоко держала свою голову. «Ох, и отпраздную же я тридцать вторую годовщину леди Сабрины Лонгворт! И никто не узнает, что на самом деле праздновалось рождение провинциальной домохозяйки… У которой никогда в жизни не было и не будет личной портнихи».
Миссис Пимберли тут же установила трехстороннее зеркало.
— Мадам, похоже, прибавили пару фунтов во время китайской поездки, — проговорила портниха, не разжимая губ, между которыми было зажато множество булавок. Стефания посмотрела на нее, покачала головой, но ничего не сказала.
— Впрочем, — торопливо прибавила портниха, — фигура мадам столь совершенна, что это не имеет никакого значения! — Стефания обратила внимание, что пальцы у портнихи дрожали.
«Боится, — догадалась новоиспеченная леди Лонгворт, — что я почувствую себя оскорбленной и пожелаю найти другого мастера».
Впервые в жизни она вкусила то ощущение превосходства и власть, которую влиятельные люди имеют над теми, кто прислуживает им.
— Если мадам не будет против, — сказала миссис Пимберли, — я бы внесла небольшое изменение в линию плеч. Это сделало бы ваши движения свободнее, грациознее. Впрочем, как мадам пожелает. Вот не угодно ли посмотреть… — С этими словами она раскрыла перед Стефанией французский журнал мод и показала на фотографию девушки в точно таком же замшевом платье.
Только теперь Стефания начала по-настоящему осознавать могущество своей сестры. Ведь это же надо — сделать себе туалет по самому последнему крику французской моды, что обошлось не в одну тысячу долларов! Это же надо — завести портниху, которая готова до мельчайших деталей воспроизвести лучшие из лучших модели французских кутюрье! И не просто воспроизвести, а модифицировать их в зависимости от пожеланий клиентки!
Она отвела взгляд от фотографии в журнале и посмотрела в зеркало на свое отражение.
— Великолепно, — прошептала Стефания.
Чуткое на такие реплики ухо портнихи сразу же уловило похвалу. Напряжение на ее лице исчезло, и она облегченно улыбнулась. Миссис Пимберли вынесла другое платье, потом еще одно, затем ночную рубашку, два костюма, в которых можно было спокойно ужинать после тяжелого трудового дня, длинную, до пола, шерстяную юбку с бархатной накидкой-плащом и пару брюк. Пока Стефания делала примерки, миссис Пимберли, не забывая следить за реакцией роскошной леди, рассказывала о других своих клиентках. Сначала Стефания не могла понять, зачем ей это говорят, но потом решила, что этих клиенток поставила портнихе, видимо, Сабрина.
— …и княгиня Александра сообщила мне, что сегодня — ваш день рождения, мадам. Мои наилучшие пожелания. Вечер обещает быть очень веселым…
— Прошу прощения? — резковато прервала ее излияния Стефания.
«Если я сегодня допущу в том доме какую-нибудь ошибку, сколько понадобится времени, чтобы всем об этом стало известно?..»
Страхи миссис Пимберли тут же вернулись. Она стиснула губы так, что между ними не могло уже проскочить ни одного слова. Стефания пожалела портниху, но не стала ее успокаивать, и примерка закончилась в полном молчании.
— Вещи будут готовы через неделю, мадам, — едва слышно сказала миссис Пимберли на прощанье. Стефания кивнула. Она чувствовала себя виноватой и не могла уйти просто так.
— Мне все очень понравилось, — сказала она с улыбкой.
Ощущение власти, к которому уже давно привыкли Сабрина и ее окружающие, тяготило Стефанию. Выйдя за порог квартиры миссис Пимберли, Стефания вновь стала лицом неизвестным. Используя в качестве транспорта двухэтажные автобусы и подземку с ее чистыми вагонами и жестковатыми сиденьями, она исследовала местность от Кенсингтон Черч-стрит до Грейс Мьюз на Бонд-стрит. Дома были отнюдь не такими высокими и внушительными, как американские небоскребы, магазины не такие просторные, но в гораздо большем количестве. У Стефании создалось впечатление, будто она ходит по залам большого музея, в каждом из которых выставлены экспонаты какого-нибудь одного рода: старинная мебель, фарфор, канделябры, дутое стекло, часы, игрушки, драгоценности, картины… Стефания во все глаза смотрела на это великолепие. Она вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Ей припомнились их былые походы за покупками с Сабриной и матерью по волшебному миру рынков под открытым небом и маленьких лавочек. Каким все казалось простым и легким, когда они были детьми! Никаких тебе раздумий по поводу приличной свадьбы, замужества, никаких тревог относительно денег, никаких мучительных поисков перемен в образе жизни.
«Мы убежали от шофера, — вспомнила она с улыбкой. — Хотели свободы».
Стефания миновала статую короля Георга Первого, что на Гросвенор-сквер. Монарх безучастно смотрел на молодую женщину, а она вспоминала Афины. «Я повторила тот детский трюк, — подумала она. — Побежала навстречу свободе».
На другом конце площади на целый квартал растянулось здание американского посольства. Сюда они когда-то заходили с отцом. Стефания направилась в ту сторону. «Сначала я убежала от отца, а теперь вот от Гарта». Не задерживаясь у посольства, она прошла мимо. «Но к Гарту я, разумеется, вернусь».
Стефания присоединилась к людскому потоку, пройдя по Парк-Лейн вдоль зеленого массива Гайд-парка. Няни толкали впереди себя коляски с малышами, важно вышагивали старомодно одетые вдовушки, девчонки в свободных юбках болтали о дискотеках, куда-то спешили бизнесмены в котелках, деловые женщины выглядели торжественно, но уныло в своих строгих костюмах и белых блузках. «Зайду в „Гарродс“ и потом домой», — твердо решила она и ускорила шаг, увидев впереди круглые тенты с фестонами и название магазина на медной дощечке. Крупнейший в Европе универсальный магазин. Один из самых роскошных во всем мире. В его дверях даже стоял швейцар.
Стефания неспешно прогуливалась по широким проходам между отделами в вялых поисках подарка для Сабрины. Она заглянула в комнату фарфора и фаянса фирмы Веджвуд, и в этот момент за ее спиной раздался восторженный вскрик:
— Сабрина! «Этого еще не хватало!»
— Сабрина, какое совпадение!
Стефанию обняла и стала осыпать поцелуями юная красавица, миниатюрная и изящная, с копной пепельно-белых волос и огромными серыми глазами.
— Мы думали увидеться с тобой вечером, а ты тут как тут! С днем рождения тебя, сердечко!
Стефания изумленно смотрела на молодую женщину и не могла поверить своим глазам.
— Габриэль! Ты совсем не изменилась!
— За две-то недели? Надеюсь, что нет. Впрочем, если ты имеешь в виду… Ты уже от кого-то слышала? От кого? Мы хотели первыми тебе сообщить. Господи, сколько болтунов вокруг!
— Сообщить? Что сообщить? — не поняла Стефания.
Она была страшно взволнована. Ее совсем не интересовало, что ей должны были сообщить. Она видела перед собой Габриэль де Мартель! Ведь это же соседка Сабрины по комнате в «Джульеттах»! Вот так встреча — в центре «Гарродса»! Сабрина писала ей, что Габриэль уже развелась с мужем, живет Лондоне, работает моделью в какой-то косметической фирме. Боже, Стефания не видела ее вот уже пятнадцать лет, а она совсем не изменилась!.. И голос тот же: легкий, невесомый, воркующий…
— Ага, так, значит, ты ничего еще не знаешь, ну так слушай!
Стефания увидела, как Габриэль взяла за руку и вытащила вперед мужчину, который стоял за ее спиной. Он был высок ростом, красив, широкоплеч, с густыми светлыми волосами и нетерпеливым взглядом карих глаз. Именно такой, каким его описывала в письмах Сабрина. Брукс Вестермарк, президент «Вестермарк косметике». Могущественный, зарабатывающий свой хлеб поистине титаническими усилиями, фаворит репортеров и фотографов социальных рубрик, появлявшийся всегда в окружении стайки прелестниц.
— Добро пожаловать домой, Сабрина, — с приятной улыбкой приветствовал он ее. — Надеюсь, ты не забыла привезти мне китайскую танцовщицу?
Танцовщицу? Какую танцовщицу? Стефании, однако, удалось скрыть свое смущение. Она стала лихорадочно соображать. Видимо, имелась в виду статуэтка. Она их привезла уйму, в Пекине Сабрина не жалела денег на резные жадеитовые игрушки. Но какая из фигурок — танцовщица Брукса? Стефания не знала.
— Конечно, — легко ответила она. «Ничего, подождет недельку свою танцовщицу, не развалится». — Но что вы хотели мне сообщить?
— Мы теперь вместе живем, — сказала с радостной улыбкой Габриэль. — Не было времени спрашивать совета, так что я приняла решение самостоятельно. Но теперь скажи мне: каков был бы твой совет?
— Жить вместе с Бруксом, — тут же ответила Стефания. Брукс расхохотался:
— Умная женщина, сразу видно. Поужинаешь завтра вечером с нами?
— Мы будем праздновать это событие, — добавила Габриэль. — В «Аннабель».
Брукс там слывет постоянным клиентом, а я еще ни разу не была. Пойдем?
— Ох, только не на этой неделе! Я планировала посидеть дома и вообще…
— Ага, и все из-за того, что Антонио нет в городе, так ведь? Он бы не возражал, уверяю тебя: мы очень надежное и приличное общество. Я специально откладывала наше празднование до твоего возвращения. Ну, прошу тебя!
— Разве можно в чем-нибудь отказать Габи, когда она просит? — в шутливом недоумении приподняв брови, спросил Брукс.
«Почему бы и нет, в конце концов? — подумала Стефания. — Если у Сабрины календарь забит до отказа, то я тоже имею право немного развлечься».
— Хорошо, спасибо вам. Но не ждите от меня никаких рассказов. Это ваш праздник, поэтому я буду сидеть молча и только слушать, договорились?
— Великолепно! Просто великолепно с вашей стороны, леди Лонгворт! — воскликнул Брукс. — Вы сделаете Габи самой счастливой посетительницей «Аннабели».
«Медовый месяц, — подумала Стефания и удивилась горечи своей мысли. — Самое начало». Она вспомнила, как было у них с Гартом. Тогда их лица точно так же сияли от счастья, будто они двое являлись избранными обладателями какого-то чудесного секрета. «Мы любили друг друга. Как давно это все было!.. Сейчас уж и не вспомнить, что я тогда чувствовала…»
Вернувшись, домой, Стефания прошла в кабинет и стала просматривать там почту и поступившие телефонные сообщения. Миссис Тиркелл принесла ей чай.
Потом леди Лонгворт стала готовиться к вечеру у графини Александры.
Она нежилась в ванной и следила за пузырьками, которые поднимались со дна к поверхности вокруг ее тела, когда раздался телефонный звонок. Затем она услышала, как к ней поднялась миссис Тиркелл и остановилась у двери в ванную.
— Это княгиня Александра, миледи. Ее машина прибудет к восьми. Какое платье вам вывесить?
— Я сама об этом позабочусь, миссис Тиркелл, — ответила Стефания, не будучи уверенной, в том, что поступает правильно. А может, все-таки следовало спросить ее совета? Она покачала головой. Нет, Сабрина наверняка никогда этого не делала. Во всяком случае, в вопросах одежды. Сабрина любила принимать самостоятельные решения, и что бы она ни выбрала — все было правильно и именно то, что нужно. И в самом деле, если ты леди Сабрина Лонгворт, кто посмеет сказать, что на тебе не то платье? Или что ты недостаточно обходительна в общении с людьми?
Войдя в салон Александры, Стефания сразу поняла, что была права в своих предположениях. Она остановилась в середине комнаты — прямая, величественная, и в то же время элегантная, как брошь, приколотая на ее юбку из тафты изумрудно-зеленого цвета, как хрустальные пуговицы на ее белой атласной блузке. Гости тут же окружили ее. Отовсюду ей улыбались, посыпались поцелуи и поздравления с днем рождения. Она сразу же заметила Габриэль и Брукса и лихорадочно стала сравнивать лица прочих гостей с описаниями, которые помнила по письмам сестры.
— Вы знаете, что они купили себе одинаковые китайские платья, и я не мог их различить! Вы не поверите, в каком дурацком положении я оказался! Ну а теперь скажи мне, — злорадно улыбаясь, обратился к ней Николс Блакфорд, — кого из сестер ты представляешь? Только без обмана! Я знаю! Ты Стефания! Пришла разыграть нас. Что, я не прав?
Стефания внутренне напряглась. Внимание всех присутствующих было обращено на нее. Ее словно парализовали слова Блакфорда. Он и не подозревал, что они прозвучали для нее будто удар грома. Ей стало дурно. Сабрина с легкостью дурит ее мужа и детей, а она не может обвести вокруг пальца ее друзей! А чем она хуже Сабрины? Стефания опустила взгляд вниз и увидела искорки, играющие на хрустальных пуговках ее блузки. Она тут же подняла голову и вздернула подбородок. Она знала, что внешне выглядит точно так же, как и сестра. Ни у кого на этот счет не могло возникнуть никаких подозрений. «Николе играет. Что ж, пошучу и я», — решила она про себя.
Замешательство длилось всего несколько секунд. Оглядев маленькую пухленькую фигуру Николса, который подпрыгивал от возбуждения на своих коротеньких ножках, Стефания озабоченно покачала головой:
— Николс, ты так смутил меня своим утверждением, что я не уверена в себе. Но я всегда доверяла твоим суждениям, поэтому без колебаний отдаю себя в твои руки. Если ты полагаешь, что я Стефания, значит, так оно и есть. Тут же последовал взрыв хохота и аплодисменты.
— Она подцепила тебя, Ники! — радостно воскликнула Александра. — Так кто же она? Николс взял руку Стефании и прикоснулся к ней губами.
— Кто, как не наша очаровательная Сабрина, неужели не ясно? У меня нет и не было никаких сомнений, дорогая. В Китае я действительно смутился, но все дело было в диете, которую я вынужден был соблюдать. Знаешь, я страдал от голода во время пребывания там! Стефания легко улыбнулась. Напряжение исчезло.
— Насколько я помню, о твоей диете были наслышаны все шанхайские кондитеры, особенно специалисты по печенью.
И снова гости рассмеялись. Александра отвела всех к буфету с закусками. Стефания окончательно успокоилась.
Все складывалось как нельзя лучше. «Расслабься, экзамен состоялся», — говорила она себе.
— Жаль, что мне не удалось в прошлом году встретиться с твоей сестрой, — сказала Александра. — Неужели сходство настолько поразительное?
— Нет, конечно. Просто мы поймали нашего худеющего Николса с целой коробкой печенья в руках. Он был так этим смущен, что выдумал первое извинение, которое пришло ему на ум.
Стефания с внутренним удивлением прислушивалась к собственному голосу. Как, оказывается, легко лгать! Впрочем, она знала, почему так происходит. Дело в том, что эти люди слышали только то, что хотели слышать. Что бы она ни сказала, они извлекут из ее слов только то, что ожидают. И вообще, смотрел ли на нее кто-нибудь внимательно? Только в той степени, в какой им хотелось ее слушать и на нее смотреть. Поэтому никто и не заметил подмены. Она заливисто смеялась вместе с Александрой и чувствовала, как первоначальное смущение постепенно оставляет ее. А что? Неделю, пожалуй, удастся провести как надо!
— Николе всегда в своем репертуаре, — сквозь смех проговорила Александра.
Стефания завидовала ее стройности и красоте. В самом деле, в своем огненно-красном цыганском платье Александра выглядела просто неотразимо. Поначалу Стефания боялась поднять на нее глаза, но теперь, ощущая прилив уверенности после эпизода с Николсом, она смело взглянула на нее.
— Ты очаровательна. Цыганская королева.
— Воплощаю твою идею, дорогая. И как всегда, ты оказалась права. Почему ты ничего не ешь, ведь это же твой праздник! Ну-ка наполняй свою тарелку. Пожалуйста, виноградный салат, шпинат с кедровыми орешками. Очень вкусно. А горящий саганаки? Кстати, куда это запропастился Арнольд со спичками. Ты его не видела сейчас?
— Арнольд?
— Поставщик провизии, леди Лонгворт. Или что, вы считаете ниже своего достоинства помнить такие имена?
— Просто мне не нравится, как он зачесывает свои волосы, — ответила Стефания первое, что пришло в голову. А сама подумала: «Это же надо! Иметь поставщика продуктов и повара в одном лице для вечера на шестнадцать персон! Да я устраивала обеды на двадцать пять человек и все делала сама, если не считать Гарта, помогающего потом прибирать».
Наконец из кухни появился, неся длинные спички, Арнольд. Он ловко запалил квадратики сыра саганаки, зажаренного в масле и окруженного коньячной подливой. Стефания вдруг заметила, что у него смешно зачесаны вперед волосы — он чем-то напоминал овчарку. А она минуту назад говорила… И как это так получилось? Совпадение или она уже знала об этом? Стефания напрягла память, но не смогла вспомнить, говорила ли ей когда-нибудь Сабрина о том, что у Арнольда зачесаны волосы, как у собаки шерсть.
— Сабрина, ты великолепна, — раздался вдруг за ее спиной низкий густой голос. — Надеюсь, в Китае тебя ничто не тревожило?
Она обернулась и увидела перед собой мужчину с выразительным взглядом и приятными чертами лица. Он был невысокого роста и ничем особенным не выделялся. Не удивительно, что она до сих пор не обратила на него внимания. Однако теперь Стефания сразу же узнала — его образ полностью соответствовал описанию, данному Сабриной. Это был Майкл Бернард.
— С чего это я должна была тревожиться в Китае? — удивленно спросила она.
— Да нет, ничего. Ты права. Но когда мы получили твое письмо, то подумали, что наша информация может испортить тебе поездку.
— А, понимаю… У меня просто не было времени на то, чтобы мучиться этим. Наш туристический гид расписал режим по минутам… — Стефания осторожно продвигалась вперед, не имея никакого понятия о том, что говорит Майкл. — Кстати… Что ты думаешь о моем письме?
— Оно было просто замечательным. Мы высоко оценили то, что у тебя хватило сил написать его. — Его голос понизился. — Не так уж много специалистов готовы признаться в том, что когда-либо покупались на фальшивки. Но я хочу, чтобы ты знала: оно нам очень помогло. Особенно имена, указанные в сертификате, который ты нам переслала. Представляешь, некоторые из них были вписаны по два раза! Она покачала головой, давая понять, что изумлена.
— Похоже, это было их первой серьезной ошибкой. Ты, конечно, полагала, что у них хватит ума изобрести разные имена для каждого фальшивого сертификата, так ведь?
Он сделал паузу, рассчитывая на то, что заговорит Стефания. Но та молчала, поэтому он продолжил:
— Но дело затянулось из-за новой информации. Мы сможем подготовить публикацию всей истории только к ноябрю. В середине или в конце месяца. Но ничего, это тебе даже на руку, так ведь?
— Да, я полагаю…
— Особенно если ты собираешься вернуть аиста назад. Ты уже решила? Или ты не уверена, что Оливия удержит в тайне твой секрет?
— О, миледи, совсем забыла сказать вам, — раздался снизу голос миссис Тиркелл. — Вы вернулись из поездки, и вот, пожалуйста, — цветы опять стали приносить!
— Цветы? — осторожно переспросила Стефания.
— Я поставила их в гостиной, как обычно.
— Хорошо, благодарю вас.
Стефания спустилась на этаж ниже в гостиную и замерла в дверях от изумления. Вот они! Абсурдно роскошный, доминирующий над комнатой и подавляющий все остальное букет! Три десятка красных роз грациозно поднимались из круглой хрустальной вазы. А между ними мерцали, словно яркие звезды на небосклоне, десять огромных белых орхидей!
Никогда в жизни ей еще не приходилось видеть что-либо подобное. Аромат наполнял всю комнату и притягивал к цветам неумолимо. Стефания сделала неуверенный шаг вперед, потом еще, еще, и вот уже подошла к букету. «Боже! Немыслимо! Невозможно! Какая дикая растрата денег! И… какая прекрасная!»
К цветам была приложена записка. Стефания, не долго думая, развернула и прочитала ее:
«Добро пожаловать домой, моя возлюбленная Сабрина! Ты просила меня не звонить, и я не звоню. Но на следующей неделе я возвращаюсь в Лондон и, помня о твоей доброте и тех часах, что мы провели вместе, надеюсь на то, что ты отдашь мне один свой восхитительный вечер… а потом наконец-то и свою руку, став моей женой. Антонио».
— Миледи, — раздался сзади голос миссис Тиркелл. Стефания кинула записку в центр букета. — Княгиня Александра. Александра тут же вошла в комнату. Высокая, светловолосая, очаровательная. Стефания никогда прежде не встречалась с ней: когда в прошлом году она приезжала навестить Сабрину, Александра была во Франции. Однако едва она показалась в комнате, Стефания сразу узнала ее: ожил тот образ, который столь ярко и зримо описывала в своих письмах Сабрина. Александра была дочерью незаметного голливудского актеришки, но ей удалось то, о чем не могла мечтать в своих грезах ее мать — выйти замуж за князя, легко и просто войти в высший европейский свет. Она приветствовала Стефанию шутливым реверансом.
— Не могла отказать себе в удовольствии навестить вернувшуюся знаменитую путешественницу. Ну и как, удалось?
— Что? — не поняла Стефания.
— Найти новые способы решения старых проблем? Насколько мне помнится, именно с этой целью ты подалась в далекий Китай.
— Я все время ищу для себя новое. Правда, не уверена, что это принесло мне какую-то пользу.
— Об этом расскажешь завтра у меня. Устроим небольшое веселье.
— Небольшое…
— Господи! Отпразднуем твой день рождения! Прости, дорогая. Я написала тебе, Бог свидетель. Но не сумела отправить письмо. Я вообще не знаю, можно ли что-нибудь отправить по почте в доме, набитом слугами! Я прекрасно помню твои слова, что в первую неделю после поездки у тебя нет никаких особых дел. Ты свободна и отлично знаешь, что я не могу пропустить такое событие, как твой день рождения! Придут только друзья. Человек шестнадцать. Я думаю, достаточно. Если ты уже отвыкла принимать юбилейные поздравления, устроим просто вечеринку в честь твоего возвращения из дальних странствий. И не спорь со мной, дорогая. Готовь лучшее платье и приезжай к восьми. Я рассчитываю на тебя.
— Видишь ли, у меня что-то вроде восточного гриппа… Сама не знаю, как подхватила… Поэтому, наверно, не стоит в ближайшие дни…
— Лучшее лечение всех болезней — дружеская вечеринка! Хочешь — тащи с собой докторов.
— Хорошо… Я дам тебе знать. Александра чмокнула Стефанию в щеку.
— Ну, до завтра, — сказала она, удаляясь.
Однако не успела Стефания, как следует подумать над предложением княгини, как один за другим посыпались телефонные звонки. Каждую минуту на пороге комнаты появлялась миссис Тиркелл и недовольный голосом — как можно беспокоить миледи пустой болтовней, если она неважно себя чувствует! — объявляла о звонившем и просила Стефанию взять трубку. Из Парижа позвонил Майкл Бернард узнать, не отменена ли еще вечеринка у княгини Александры. Он обязательно будет там со своей Джоли. Андреа Верной задыхающимся от восторга голосом сообщила, что ее бальный зал, украшенный Сабриной сотней новых ламп, был сфотографирован для итальянского иллюстрированного журнала и что редактор приглашает Сабрину принять участие в съемках через две недели.
— Я дам тебе знать, — ответила Стефания. Позвонила Амелия Блакфорд и спросила, не согласится ли Сабрина на следующей неделе сходить с Николсом на аукцион в Чилтоне.
— Я дам тебе знать, — ответила Стефания. Между телефонными разговорами она просмотрела почту. В основном это были приглашения. Они высыпались на стол перед изумленной Стефанией как из рога изобилия. Домашние вечера, теннисные матчи, ужины, обеды, лисья охота в Дербишире, завтрак в честь графини в Париже, десяток благотворительных балов между октябрем и маем. Для Стефании все это было так же непостижимо, как и цветы от Антонио: слишком много, слишком роскошно!..
Стефания аккуратно сложила всю почту в строгой последовательности и пожалела о том, что, несмотря на дикую загруженность календаря ее сестры на многие месяцы вперед, именно эта неделя была почти пуста. Всего лишь визит к парикмахеру и портнихе. Да вот еще вечеринка у Александры.
Идти ли туда? Сама мысль пугала, но и волновала одновременно. Она не хотела идти, ибо боялась, что будет чувствовать там себя неловко. Но она видела фотографии комнат, сделанные Сабриной, и ей очень хотелось посмотреть на дом Александры собственными глазами. А тут еще есть возможность побыть почетной гостьей на одном из званых вечеров княгини! Могла ли Стефания раньше мечтать о чем-либо подобном?..
После ужина, свернувшись клубочком в шезлонге и разложив перед собой книги о Лондоне, взятые из библиотеки сестры, Стефания стала всерьез размышлять о предложении Александры относительно следующего вечера. Вскоре она заснула.
Проснулась она с этими же мыслями.
«Ничего, — решила Стефания, наконец, — после определюсь. А пока — гулять!»
Но сначала необходимо было позвонить парикмахеру Сабрины и отменить назначенный визит. Стефания сделала это с величайшей неохотой. Но она хорошо понимала, что, увидев ее прическу, он сразу поймет, что никогда не имел дело с ее волосами.
"Мы можем обмануть мужа, — хитро подумала она, — но только не личного парикмахера. Ладно, зато схожу к портнихе. Не упускать же такой шанс.
А предложение Александры — тоже редкая удача! Попасть на приличный вечер? Почему бы и не сходить?"
Поднимаясь по ступенькам крыльца, которое вело в квартиру миссис Пимберли, Стефания высоко держала свою голову. «Ох, и отпраздную же я тридцать вторую годовщину леди Сабрины Лонгворт! И никто не узнает, что на самом деле праздновалось рождение провинциальной домохозяйки… У которой никогда в жизни не было и не будет личной портнихи».
Миссис Пимберли тут же установила трехстороннее зеркало.
— Мадам, похоже, прибавили пару фунтов во время китайской поездки, — проговорила портниха, не разжимая губ, между которыми было зажато множество булавок. Стефания посмотрела на нее, покачала головой, но ничего не сказала.
— Впрочем, — торопливо прибавила портниха, — фигура мадам столь совершенна, что это не имеет никакого значения! — Стефания обратила внимание, что пальцы у портнихи дрожали.
«Боится, — догадалась новоиспеченная леди Лонгворт, — что я почувствую себя оскорбленной и пожелаю найти другого мастера».
Впервые в жизни она вкусила то ощущение превосходства и власть, которую влиятельные люди имеют над теми, кто прислуживает им.
— Если мадам не будет против, — сказала миссис Пимберли, — я бы внесла небольшое изменение в линию плеч. Это сделало бы ваши движения свободнее, грациознее. Впрочем, как мадам пожелает. Вот не угодно ли посмотреть… — С этими словами она раскрыла перед Стефанией французский журнал мод и показала на фотографию девушки в точно таком же замшевом платье.
Только теперь Стефания начала по-настоящему осознавать могущество своей сестры. Ведь это же надо — сделать себе туалет по самому последнему крику французской моды, что обошлось не в одну тысячу долларов! Это же надо — завести портниху, которая готова до мельчайших деталей воспроизвести лучшие из лучших модели французских кутюрье! И не просто воспроизвести, а модифицировать их в зависимости от пожеланий клиентки!
Она отвела взгляд от фотографии в журнале и посмотрела в зеркало на свое отражение.
— Великолепно, — прошептала Стефания.
Чуткое на такие реплики ухо портнихи сразу же уловило похвалу. Напряжение на ее лице исчезло, и она облегченно улыбнулась. Миссис Пимберли вынесла другое платье, потом еще одно, затем ночную рубашку, два костюма, в которых можно было спокойно ужинать после тяжелого трудового дня, длинную, до пола, шерстяную юбку с бархатной накидкой-плащом и пару брюк. Пока Стефания делала примерки, миссис Пимберли, не забывая следить за реакцией роскошной леди, рассказывала о других своих клиентках. Сначала Стефания не могла понять, зачем ей это говорят, но потом решила, что этих клиенток поставила портнихе, видимо, Сабрина.
— …и княгиня Александра сообщила мне, что сегодня — ваш день рождения, мадам. Мои наилучшие пожелания. Вечер обещает быть очень веселым…
— Прошу прощения? — резковато прервала ее излияния Стефания.
«Если я сегодня допущу в том доме какую-нибудь ошибку, сколько понадобится времени, чтобы всем об этом стало известно?..»
Страхи миссис Пимберли тут же вернулись. Она стиснула губы так, что между ними не могло уже проскочить ни одного слова. Стефания пожалела портниху, но не стала ее успокаивать, и примерка закончилась в полном молчании.
— Вещи будут готовы через неделю, мадам, — едва слышно сказала миссис Пимберли на прощанье. Стефания кивнула. Она чувствовала себя виноватой и не могла уйти просто так.
— Мне все очень понравилось, — сказала она с улыбкой.
Ощущение власти, к которому уже давно привыкли Сабрина и ее окружающие, тяготило Стефанию. Выйдя за порог квартиры миссис Пимберли, Стефания вновь стала лицом неизвестным. Используя в качестве транспорта двухэтажные автобусы и подземку с ее чистыми вагонами и жестковатыми сиденьями, она исследовала местность от Кенсингтон Черч-стрит до Грейс Мьюз на Бонд-стрит. Дома были отнюдь не такими высокими и внушительными, как американские небоскребы, магазины не такие просторные, но в гораздо большем количестве. У Стефании создалось впечатление, будто она ходит по залам большого музея, в каждом из которых выставлены экспонаты какого-нибудь одного рода: старинная мебель, фарфор, канделябры, дутое стекло, часы, игрушки, драгоценности, картины… Стефания во все глаза смотрела на это великолепие. Она вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Ей припомнились их былые походы за покупками с Сабриной и матерью по волшебному миру рынков под открытым небом и маленьких лавочек. Каким все казалось простым и легким, когда они были детьми! Никаких тебе раздумий по поводу приличной свадьбы, замужества, никаких тревог относительно денег, никаких мучительных поисков перемен в образе жизни.
«Мы убежали от шофера, — вспомнила она с улыбкой. — Хотели свободы».
Стефания миновала статую короля Георга Первого, что на Гросвенор-сквер. Монарх безучастно смотрел на молодую женщину, а она вспоминала Афины. «Я повторила тот детский трюк, — подумала она. — Побежала навстречу свободе».
На другом конце площади на целый квартал растянулось здание американского посольства. Сюда они когда-то заходили с отцом. Стефания направилась в ту сторону. «Сначала я убежала от отца, а теперь вот от Гарта». Не задерживаясь у посольства, она прошла мимо. «Но к Гарту я, разумеется, вернусь».
Стефания присоединилась к людскому потоку, пройдя по Парк-Лейн вдоль зеленого массива Гайд-парка. Няни толкали впереди себя коляски с малышами, важно вышагивали старомодно одетые вдовушки, девчонки в свободных юбках болтали о дискотеках, куда-то спешили бизнесмены в котелках, деловые женщины выглядели торжественно, но уныло в своих строгих костюмах и белых блузках. «Зайду в „Гарродс“ и потом домой», — твердо решила она и ускорила шаг, увидев впереди круглые тенты с фестонами и название магазина на медной дощечке. Крупнейший в Европе универсальный магазин. Один из самых роскошных во всем мире. В его дверях даже стоял швейцар.
Стефания неспешно прогуливалась по широким проходам между отделами в вялых поисках подарка для Сабрины. Она заглянула в комнату фарфора и фаянса фирмы Веджвуд, и в этот момент за ее спиной раздался восторженный вскрик:
— Сабрина! «Этого еще не хватало!»
— Сабрина, какое совпадение!
Стефанию обняла и стала осыпать поцелуями юная красавица, миниатюрная и изящная, с копной пепельно-белых волос и огромными серыми глазами.
— Мы думали увидеться с тобой вечером, а ты тут как тут! С днем рождения тебя, сердечко!
Стефания изумленно смотрела на молодую женщину и не могла поверить своим глазам.
— Габриэль! Ты совсем не изменилась!
— За две-то недели? Надеюсь, что нет. Впрочем, если ты имеешь в виду… Ты уже от кого-то слышала? От кого? Мы хотели первыми тебе сообщить. Господи, сколько болтунов вокруг!
— Сообщить? Что сообщить? — не поняла Стефания.
Она была страшно взволнована. Ее совсем не интересовало, что ей должны были сообщить. Она видела перед собой Габриэль де Мартель! Ведь это же соседка Сабрины по комнате в «Джульеттах»! Вот так встреча — в центре «Гарродса»! Сабрина писала ей, что Габриэль уже развелась с мужем, живет Лондоне, работает моделью в какой-то косметической фирме. Боже, Стефания не видела ее вот уже пятнадцать лет, а она совсем не изменилась!.. И голос тот же: легкий, невесомый, воркующий…
— Ага, так, значит, ты ничего еще не знаешь, ну так слушай!
Стефания увидела, как Габриэль взяла за руку и вытащила вперед мужчину, который стоял за ее спиной. Он был высок ростом, красив, широкоплеч, с густыми светлыми волосами и нетерпеливым взглядом карих глаз. Именно такой, каким его описывала в письмах Сабрина. Брукс Вестермарк, президент «Вестермарк косметике». Могущественный, зарабатывающий свой хлеб поистине титаническими усилиями, фаворит репортеров и фотографов социальных рубрик, появлявшийся всегда в окружении стайки прелестниц.
— Добро пожаловать домой, Сабрина, — с приятной улыбкой приветствовал он ее. — Надеюсь, ты не забыла привезти мне китайскую танцовщицу?
Танцовщицу? Какую танцовщицу? Стефании, однако, удалось скрыть свое смущение. Она стала лихорадочно соображать. Видимо, имелась в виду статуэтка. Она их привезла уйму, в Пекине Сабрина не жалела денег на резные жадеитовые игрушки. Но какая из фигурок — танцовщица Брукса? Стефания не знала.
— Конечно, — легко ответила она. «Ничего, подождет недельку свою танцовщицу, не развалится». — Но что вы хотели мне сообщить?
— Мы теперь вместе живем, — сказала с радостной улыбкой Габриэль. — Не было времени спрашивать совета, так что я приняла решение самостоятельно. Но теперь скажи мне: каков был бы твой совет?
— Жить вместе с Бруксом, — тут же ответила Стефания. Брукс расхохотался:
— Умная женщина, сразу видно. Поужинаешь завтра вечером с нами?
— Мы будем праздновать это событие, — добавила Габриэль. — В «Аннабель».
Брукс там слывет постоянным клиентом, а я еще ни разу не была. Пойдем?
— Ох, только не на этой неделе! Я планировала посидеть дома и вообще…
— Ага, и все из-за того, что Антонио нет в городе, так ведь? Он бы не возражал, уверяю тебя: мы очень надежное и приличное общество. Я специально откладывала наше празднование до твоего возвращения. Ну, прошу тебя!
— Разве можно в чем-нибудь отказать Габи, когда она просит? — в шутливом недоумении приподняв брови, спросил Брукс.
«Почему бы и нет, в конце концов? — подумала Стефания. — Если у Сабрины календарь забит до отказа, то я тоже имею право немного развлечься».
— Хорошо, спасибо вам. Но не ждите от меня никаких рассказов. Это ваш праздник, поэтому я буду сидеть молча и только слушать, договорились?
— Великолепно! Просто великолепно с вашей стороны, леди Лонгворт! — воскликнул Брукс. — Вы сделаете Габи самой счастливой посетительницей «Аннабели».
«Медовый месяц, — подумала Стефания и удивилась горечи своей мысли. — Самое начало». Она вспомнила, как было у них с Гартом. Тогда их лица точно так же сияли от счастья, будто они двое являлись избранными обладателями какого-то чудесного секрета. «Мы любили друг друга. Как давно это все было!.. Сейчас уж и не вспомнить, что я тогда чувствовала…»
Вернувшись, домой, Стефания прошла в кабинет и стала просматривать там почту и поступившие телефонные сообщения. Миссис Тиркелл принесла ей чай.
Потом леди Лонгворт стала готовиться к вечеру у графини Александры.
Она нежилась в ванной и следила за пузырьками, которые поднимались со дна к поверхности вокруг ее тела, когда раздался телефонный звонок. Затем она услышала, как к ней поднялась миссис Тиркелл и остановилась у двери в ванную.
— Это княгиня Александра, миледи. Ее машина прибудет к восьми. Какое платье вам вывесить?
— Я сама об этом позабочусь, миссис Тиркелл, — ответила Стефания, не будучи уверенной, в том, что поступает правильно. А может, все-таки следовало спросить ее совета? Она покачала головой. Нет, Сабрина наверняка никогда этого не делала. Во всяком случае, в вопросах одежды. Сабрина любила принимать самостоятельные решения, и что бы она ни выбрала — все было правильно и именно то, что нужно. И в самом деле, если ты леди Сабрина Лонгворт, кто посмеет сказать, что на тебе не то платье? Или что ты недостаточно обходительна в общении с людьми?
Войдя в салон Александры, Стефания сразу поняла, что была права в своих предположениях. Она остановилась в середине комнаты — прямая, величественная, и в то же время элегантная, как брошь, приколотая на ее юбку из тафты изумрудно-зеленого цвета, как хрустальные пуговицы на ее белой атласной блузке. Гости тут же окружили ее. Отовсюду ей улыбались, посыпались поцелуи и поздравления с днем рождения. Она сразу же заметила Габриэль и Брукса и лихорадочно стала сравнивать лица прочих гостей с описаниями, которые помнила по письмам сестры.
— Вы знаете, что они купили себе одинаковые китайские платья, и я не мог их различить! Вы не поверите, в каком дурацком положении я оказался! Ну а теперь скажи мне, — злорадно улыбаясь, обратился к ней Николс Блакфорд, — кого из сестер ты представляешь? Только без обмана! Я знаю! Ты Стефания! Пришла разыграть нас. Что, я не прав?
Стефания внутренне напряглась. Внимание всех присутствующих было обращено на нее. Ее словно парализовали слова Блакфорда. Он и не подозревал, что они прозвучали для нее будто удар грома. Ей стало дурно. Сабрина с легкостью дурит ее мужа и детей, а она не может обвести вокруг пальца ее друзей! А чем она хуже Сабрины? Стефания опустила взгляд вниз и увидела искорки, играющие на хрустальных пуговках ее блузки. Она тут же подняла голову и вздернула подбородок. Она знала, что внешне выглядит точно так же, как и сестра. Ни у кого на этот счет не могло возникнуть никаких подозрений. «Николе играет. Что ж, пошучу и я», — решила она про себя.
Замешательство длилось всего несколько секунд. Оглядев маленькую пухленькую фигуру Николса, который подпрыгивал от возбуждения на своих коротеньких ножках, Стефания озабоченно покачала головой:
— Николс, ты так смутил меня своим утверждением, что я не уверена в себе. Но я всегда доверяла твоим суждениям, поэтому без колебаний отдаю себя в твои руки. Если ты полагаешь, что я Стефания, значит, так оно и есть. Тут же последовал взрыв хохота и аплодисменты.
— Она подцепила тебя, Ники! — радостно воскликнула Александра. — Так кто же она? Николс взял руку Стефании и прикоснулся к ней губами.
— Кто, как не наша очаровательная Сабрина, неужели не ясно? У меня нет и не было никаких сомнений, дорогая. В Китае я действительно смутился, но все дело было в диете, которую я вынужден был соблюдать. Знаешь, я страдал от голода во время пребывания там! Стефания легко улыбнулась. Напряжение исчезло.
— Насколько я помню, о твоей диете были наслышаны все шанхайские кондитеры, особенно специалисты по печенью.
И снова гости рассмеялись. Александра отвела всех к буфету с закусками. Стефания окончательно успокоилась.
Все складывалось как нельзя лучше. «Расслабься, экзамен состоялся», — говорила она себе.
— Жаль, что мне не удалось в прошлом году встретиться с твоей сестрой, — сказала Александра. — Неужели сходство настолько поразительное?
— Нет, конечно. Просто мы поймали нашего худеющего Николса с целой коробкой печенья в руках. Он был так этим смущен, что выдумал первое извинение, которое пришло ему на ум.
Стефания с внутренним удивлением прислушивалась к собственному голосу. Как, оказывается, легко лгать! Впрочем, она знала, почему так происходит. Дело в том, что эти люди слышали только то, что хотели слышать. Что бы она ни сказала, они извлекут из ее слов только то, что ожидают. И вообще, смотрел ли на нее кто-нибудь внимательно? Только в той степени, в какой им хотелось ее слушать и на нее смотреть. Поэтому никто и не заметил подмены. Она заливисто смеялась вместе с Александрой и чувствовала, как первоначальное смущение постепенно оставляет ее. А что? Неделю, пожалуй, удастся провести как надо!
— Николе всегда в своем репертуаре, — сквозь смех проговорила Александра.
Стефания завидовала ее стройности и красоте. В самом деле, в своем огненно-красном цыганском платье Александра выглядела просто неотразимо. Поначалу Стефания боялась поднять на нее глаза, но теперь, ощущая прилив уверенности после эпизода с Николсом, она смело взглянула на нее.
— Ты очаровательна. Цыганская королева.
— Воплощаю твою идею, дорогая. И как всегда, ты оказалась права. Почему ты ничего не ешь, ведь это же твой праздник! Ну-ка наполняй свою тарелку. Пожалуйста, виноградный салат, шпинат с кедровыми орешками. Очень вкусно. А горящий саганаки? Кстати, куда это запропастился Арнольд со спичками. Ты его не видела сейчас?
— Арнольд?
— Поставщик провизии, леди Лонгворт. Или что, вы считаете ниже своего достоинства помнить такие имена?
— Просто мне не нравится, как он зачесывает свои волосы, — ответила Стефания первое, что пришло в голову. А сама подумала: «Это же надо! Иметь поставщика продуктов и повара в одном лице для вечера на шестнадцать персон! Да я устраивала обеды на двадцать пять человек и все делала сама, если не считать Гарта, помогающего потом прибирать».
Наконец из кухни появился, неся длинные спички, Арнольд. Он ловко запалил квадратики сыра саганаки, зажаренного в масле и окруженного коньячной подливой. Стефания вдруг заметила, что у него смешно зачесаны вперед волосы — он чем-то напоминал овчарку. А она минуту назад говорила… И как это так получилось? Совпадение или она уже знала об этом? Стефания напрягла память, но не смогла вспомнить, говорила ли ей когда-нибудь Сабрина о том, что у Арнольда зачесаны волосы, как у собаки шерсть.
— Сабрина, ты великолепна, — раздался вдруг за ее спиной низкий густой голос. — Надеюсь, в Китае тебя ничто не тревожило?
Она обернулась и увидела перед собой мужчину с выразительным взглядом и приятными чертами лица. Он был невысокого роста и ничем особенным не выделялся. Не удивительно, что она до сих пор не обратила на него внимания. Однако теперь Стефания сразу же узнала — его образ полностью соответствовал описанию, данному Сабриной. Это был Майкл Бернард.
— С чего это я должна была тревожиться в Китае? — удивленно спросила она.
— Да нет, ничего. Ты права. Но когда мы получили твое письмо, то подумали, что наша информация может испортить тебе поездку.
— А, понимаю… У меня просто не было времени на то, чтобы мучиться этим. Наш туристический гид расписал режим по минутам… — Стефания осторожно продвигалась вперед, не имея никакого понятия о том, что говорит Майкл. — Кстати… Что ты думаешь о моем письме?
— Оно было просто замечательным. Мы высоко оценили то, что у тебя хватило сил написать его. — Его голос понизился. — Не так уж много специалистов готовы признаться в том, что когда-либо покупались на фальшивки. Но я хочу, чтобы ты знала: оно нам очень помогло. Особенно имена, указанные в сертификате, который ты нам переслала. Представляешь, некоторые из них были вписаны по два раза! Она покачала головой, давая понять, что изумлена.
— Похоже, это было их первой серьезной ошибкой. Ты, конечно, полагала, что у них хватит ума изобрести разные имена для каждого фальшивого сертификата, так ведь?
Он сделал паузу, рассчитывая на то, что заговорит Стефания. Но та молчала, поэтому он продолжил:
— Но дело затянулось из-за новой информации. Мы сможем подготовить публикацию всей истории только к ноябрю. В середине или в конце месяца. Но ничего, это тебе даже на руку, так ведь?
— Да, я полагаю…
— Особенно если ты собираешься вернуть аиста назад. Ты уже решила? Или ты не уверена, что Оливия удержит в тайне твой секрет?