XXV. Азартная игра
Крожер особенно поражен. Претендент на руку Кармен Монтихо – азартный игрок. Довольно и того уже, что он, как гость, бывает у них в доме. Кадвалладер только досадует. Для него ясно, что банкомет и его приятель – птицы одного полета.
И тот, и другой заметили офицеров. Лара перестает метать. Лицо его страшно бледнеет, и глаза сверкают, как молнии.
– Я не владею собой, – говорит Крожер. – Я хочу побороться с тигром. Я сорву банк у Лары.
– Это невозможно.
– Удача и смелость меня выручат. Попробую. Или я сорву банк, или проиграю то, что у меня есть.
Все были поражены, когда старший офицер небрежно бросил на зеленое сукно стодолларовый билет.
– Прикажете марками? – спросил помощник банкомета.
– Отдадите, когда будет дана карта, – ответил Крожер. – Ставлю на даму.
Теперь все взоры обращены на них. Карты тасуются, банкомет начинает метать.
– Валет бит, дама дана! – провозглашает он, между тем как в глазах его зажигается бешенство.
– Прикажете марками или звонкой монетой? – говорит кассир.
– Потом. Ставлю угол на даму.
Атласные карты скользят между украшенными перстнями пальцами банкомета. Ни одна шулерская проделка теперь не пройдет. Слишком много глаз следит за ним. Слишком много ножей, пистолетов и людей, готовых пустить их в ход при случае.
– Валет бит, дама дана! – восклицает он опять.
– Угодно вам получить деньги? – спрашивает кассир, рассчитавшись с мелкими понтерами.
– Я не спешу. Угол на даму.
Теперь ставка Крожера достигает 400 долларов, а ставка других игроков вместе в десять раз больше. Видя, что англичанину везет, большинство ставит тоже на даму. В третий раз раздается возглас:
– Валет бит, дама дана.
Крожер снова отказывается брать деньги. Ставка на карте у него 800 долларов. Следующая талия 1600, а игроки, веря в его счастье, начинают удваивать свои ставки, и они скоро достигают нескольких тысяч.
Лара робеет, и ему изменяет его самообладание. Тревога и трусость еще сильнее в душе Кальдерона – проигрываются его деньги. Крожер так же спокоен, как и в начале, и в лице его сказывается суровая решимость сорвать банк или потерять все.
– Валет бит, дама дана!
Вслед за этим наступает томительная тишина. Выплачиваются многочисленные ставки. Ставка Крожера на даму опять удвоена и достигает 3200 долларов.
– Кто желает ставить на валета, может, – говорит Крожер.
– Мечите! Не задерживайте! – кричат кругом.
Лара перемигивается с Кальдероном и продолжает метать. Ставки только на даму и все удвоены. Азарт достиг своего апогея. В зале мертвая тишина. От других столов все идут сюда и напряженно следят за игрой.
Едва слышным голосом банкомет произносит:
– Валет бит, дама дана!
Он швыряет карты, которые летят во все стороны, и, встав, объявляет упавшим голосом:
– Милостивые государи, к сожалению, я должен сообщить вам, что банк сорван.
XXVI. Мастер своего дела
Эти два последние слова: «банк сорван» поражают слух и ранят многих в самое сердце. Все вскакивают на ноги, онемев от удивления, недоверия и гнева. Смолк звон монет и стук костяшек, не слышно и звона стаканов. Но это только на секунду. В следующее же мгновение поднимается страшный шум, и люди начинают метаться, как безумные. Некоторые спешат собрать свое серебро и золото, довольные уже тем, что оно уцелело. Другие с угрозой наступают на Лару, готовые сорвать с него его бриллианты.
– Позвольте, господа! – с усмешкой восклицает он. – Сначала выслушайте меня, а потом давайте волю рукам.
– Что вы можете сказать? – спрашивает один с угрозой в голосе.
– Не я хозяин игорного дома и никогда не был им.
– Кто же? – в один голос кричат кругом.
– Этого я не могу сказать. Не могу и не хочу.
Он говорит это так решительно и грозно, что все умолкают.
– Я только банкомет, – продолжает он примирительным тоном, – не мое дело говорить вам, кто содержатель. Это было бы непорядочно с моей стороны, я думаю, вы со мной согласны. Предлагаю свою карточку тому, кто придерживается иного взгляда. Меня зовут Франциск Лара, и в любое время меня можно найти, если нужно, в Сан-Франциско. Кто недоволен, с тем я готов стреляться сейчас, через стол. Это все-таки развлечение после игры. Я устал играть в карты и не прочь поиграть курком. Кто желает?
Но желающих не нашлось, и банкомета окружает толпа сочувствующих и тащит его в буфет, с криком: шампанского!
Довольный таким оборотом дела, Лара принимает приглашение, и вот уже шипит благородный французский напиток в бокалах, и им упивается среди своих почитателей глава игорного стола.
В буфете становится все теснее. Одни пьют, чтобы забыться после проигрыша, а другие, чтобы отпраздновать удачу. Многие посетители покидают «Эльдорадо», считая, что на сегодняшний вечер довольно. Между ними и английские офицеры. Лара с Кальдероном тоже уходят.
XXVII. Бездомный Гарри Блью
В самый разгар только что описанных событий мимо «Эльдорадо» проходил Гарри Блью. Если бы он обладал способностью видеть через стены, он, увидев своих двух офицеров, вошел бы и остался там, чтобы быть под рукой на случай схватки с каким-нибудь забиякой. Он шел мимо «Эльдорадо», не подозревая о близости своих покровителей, и оставил его позади, как десятки других таких же игорных притонов. Он долго бродил по улицам, рассчитывая встретить офицеров. Наконец он отказался от этой мысли и торопливо направился в контору Сильвестра. Может быть, она еще не заперта, и ему позволят лечь на полу, на каком-нибудь диване, на голой лавке, или просто просидеть ночь на стуле. Найти контору было нелегко. Номера проставлены не на всех домах, разбросанных по берегу. Огней в окнах не видно, а ночь, как назло, очень темная. Небо заволокло тучами, и уличные фонари, далеко стоящие друг от друга и горящие китовым жиром, проливают тусклый свет. Однако он разобрал номер дома, нашел и имя Сильвестра на жестянке, прибитой к двери. Перед ним деревянный сарай, где достаточно места, чтобы растянуться на полу.
Он берется за ручку двери и дергает ее. Дверь заперта. Он стучит, сначала робко, потом сильнее, наконец ударяет кулаком и, вспомнив, что агент испанец, произносит по-испански: отворите! Ответа нет. Бесполезно звать или стучать. Матрос отходит от двери и опять бродит по улицам. Час спустя Гарри замечает, что он подошел к самой воде. В отчаянии он останавливается. Разве лечь здесь на песок и уснуть?
В теплое время – это не Бог знает какая беда. Но теперь зима, дует северный ветер, и по обширному лиману стелется туман, а тут еще пошел частый и холодный дождь. Скоро на Гарри не останется сухой нитки. Оглядевшись, он увидел опрокинутую лодку. Постели и ужина от нее не жди, а от дождя она защитит. Гарри подполз под нее и растянулся во весь рост.
XXVIII. Опасное соседство
Постель Гарри Блью мягка, как перина, но заснуть он не может. Дождь проникает вместе с ветром и не дает ему спать. Гарри прислушивается к морскому прибою, к стуку дождевых капель, когда с дороги до его слуха долетают человеческие голоса. Теперь говорят у самой лодки, и Гарри слышит каждое слово. В отверстие, оставшееся от неплотно прилегающей к земле лодки, ему видны ноги незнакомцев. Он видит две пары ног в шароварах и две в плисовых штанах. Это калифорнийцы или испанцы и говорят они по-испански.
– Ты уверен, Кальдерон, что они пройдут здесь?
– Уверен, Лара. Лодка будет ждать их на пристани. Другого пути нет. Они скоро должны быть здесь.
– Они могли зайти еще куда-нибудь, – вмешался третий. – Англичане много пьют.
– Чем больше выпьют, тем лучше для нас, – отозвался четвертый.
– Они хорошо вооружены, – говорит Лара, – и будут защищаться. Мы вернем наши деньги не без труда.
– Ты должен убить их, Лара! – говорит Кальдерон.
– Разумеется. Если мы выпустим их живыми, они поднимут на ноги всю полицию. Надо убить их.
Услышав это, Гарри Блью понял весь ужас положения офицеров. Значит, эти четверо хотят подстеречь их, ограбить и убить.
– Что тут преступного? – говорил Лара. – Мы хотим вернуть наши собственные деньги. Англичанину тогда повезло, но теперь повезет нам. Согласны все?
– Да, да! – отвечают двое. Только Кальдерон молчит.
Матрос понимает, что это содержатель игорного дома и его товарищи. Как спасти офицеров? Их могут захватить врасплох, напасть в темноте. Даже если их предупредить, все равно их двое против четырех. Сам Гарри безоружен. К тому же молодые люди выпили и, вероятно, не думают об опасности. Что же делать? Он мог бы, конечно, схватить за ноги одного из них, напугать их и заставить бежать. Но не такие это люди, чтобы испугаться.
Между тем Лара говорит:
– Они нас здесь тотчас же заметят. Надо, чтобы они не успели взяться за оружие.
– Может, спрячемся под лодку? – говорит Кальдерон.
Сердце Гарри Блью сильно забилось.
– Это не годится, – возражает кто-то. – Нам трудно будет оттуда выбраться, а в нескольких шагах, может быть, находится лодка с десятком здоровых английских матросов.
– Правда, Мануэль, – говорит Лара. – Станем лучше вон там у стены.
Никто не возразил, и все осторожно отходят от лодки.
Скоро их очертания потонули во мраке.
XXIX. Крестоносцы, на помощь!
Посмотрев в сторону, где скрылись убийцы, Гарри Блью решил, что за туманом его не видно, а по песчаному берегу его шагов слышно не будет. Он выбрался из-под лодки и тихо пошел к берегу, затем выпрямился и бросился изо всех сил бежать. Вскоре его шаги глухо прозвучали по дощатой платформе пристани. Он увидел лодку с гребцами и с первого взгляда догадался, что она с «Крестоносца».
– Живо, братцы! – кричит он, и Гарри тотчас же узнают по голосу. – Бегите за мной! Наши офицеры в опасности!
Матросы выскакивают из лодки и через мгновение они на пристани. Не требуя объяснений, они бегут к опрокинутой лодке. Не слышно ни шума, ни выстрелов, никаких признаков борьбы. Но вот на берегу показались две человеческие фигуры. Гарри догадывается, что это их друзья. Больше некому идти этой дорогой. Вот они уже подошли к тому месту, где на них готовы броситься убийцы.
– Мистер Крожер, стойте, где стоите! – закричал Гарри, – ни шагу дальше! На вас хотят напасть! Двоих из них зовут Кальдерон и Лара.
Офицеры остановились как вкопанные. Как раз в это время прозвучали четыре выстрела. Грянул второй залп. Крожер и Кадвалладер побежали к матросам и вместе с ними бросились по направлению выстрелов. Но там уже никого не было. Только вдали во мраке виднелись какие-то фигуры.
Кадвалладер хотел было спустить курок, но побоялся, что это не убийцы.
– Пусть бегут, – говорит Крожер, – мы ведь знаем их имена. Спасибо, братцы! Вот вам, поделите сто долларов. За спасение наших жизней это небольшая сумма.
– Как ты попал сюда, Гарри? Однако, поспешим на фрегат. Ступай с нами, Блью! Там ты нам все расскажешь!
Гарри с радостью согласился. Крепко и сладко проспал он эту ночь на своей прежней койке.
XXX. Покинутое жилище
Милях в десяти от Сан-Франциско стоит помещичий дом. Кругом обширные пастбища, повсюду заметны признаки запустения, особенно внутри дома. Его можно бы принять за необитаемый, если бы не несколько батраков и не босоногая, простоволосая девка, которая возится на кухне с тестом для лепешек.
Хозяин редко появляется здесь. В этом доме он когда-то впервые увидел свет. Теперь, после смерти отца, он наследовал имение. Но уже большая часть наследства ушла на игру и распутство. Земля заложена и перезаложена. Дом выглядит развалиной. Принадлежит он Кальдерону. Когда он дома, слугам приходится усердно служить ему, иначе на них сыплется град ругательств, а иногда и ударов плетью.
На другой день после того, как банк был сорван, Кальдерон нежданно, чуть свет, появился в усадьбе, вместе со своим приятелем и компаньоном Ларой. Слуги стали торопливо накрывать завтрак. Хозяин с гостем уселись за стол и некоторое время молчали. Первый заговорил хозяин.
– Что теперь делать, Лара? За нами, я уверен, будет погоня.
– Вероятно.
– Откуда тот человек знал наши имена и то, где мы? Что это вообще за люди?
– Это были матросы с английского корабля.
– Но почему они успели как раз вовремя, не понимаю.
– И я тоже. У гостиницы матросов не было видно, на улице мы их не встречали. Не скрывался ли кто-нибудь под старой лодкой, пока мы стояли и болтали, как дураки? Матрос, вероятно, ждал прихода офицеров, как это ни странно, под лодкой и, услышав то, что мы говорили, бросился к товарищам.
– Теперь я понимаю. Когда мы стояли у стены, мне почудилось, что кто-то прокрался мимо.
– Ну, тогда все ясно. Так все и было, он узнал, что мы собирались совершить убийство. Бледнеть от одного этого слова незачем. Но мы в опасности, Кальдерон. Почему ты тогда ничего не сказал?
– Потому что я и не подозревал, что тут есть какая-то связь.
– Благодаря тебе, мы в скверном положении. Вместо секундантов к нам теперь пожалует полиция. Надо бежать.
– Все пропало, – сказал Кальдерон, – денег нет, о любви и мести и говорить нечего.
– Ну, месть-то никуда не денется!
– Английские офицеры уедут дня через два.
– Чем скорее, тем лучше. А все-таки я отомщу, как сказал. Мы можем поразить Крожера и Кадвалладера в самое чувствительное место.
– Как так?
– Если они и ушли, они не все с собой забрали. Им придется оставить здесь своих дам.
– Да ведь дон Грегорио Монтихо с дочерью и внучкой тоже отсюда уезжают!
– Как? Они покидают Калифорнию?
– Да, и насовсем.
– Вот поразительная новость!
– Ничего удивительного. Красные рубашки наводнили край. Для дам здесь не безопасно. Монтихо отлично сделал, что продал свои земли и уезжает. Выручил он за все триста тысяч.
– А кто купил?
– Какая-то компания и уплатила наличными долларами. Есть у него и золотой песок.
– Пресвятая Дева! Какой-нибудь год тому назад эта земля ничего не стоила! Не будь моя заложена, и я мог бы стать миллионером!
– Ну, нет! Твое-то имение далеко, а янки собираются разбить эту землю на городские участки. Дон Грегорио едет, а с ним и барышни.
– Прежде всего мы постараемся помешать их отъезду и даже, может быть, совсем отложить его.
– Объясни поподробней!
– Сейчас я выпью чашку шоколаду да рюмку каталонской водки и у меня опять заработает голова. Будет у нас богатство и отомстим мы с лихвой! Но предупреждаю, что здесь понадобится и сила, и мужество, и осторожность, и решимость.
Появившийся слуга доложил, что шоколад подан.
XXXI. Таинственное известие
Выпив глоток крепкой водки и затянувшись сигарой, Лара спросил у своего собеседника:
– Ты совсем разорился, Кальдерой?
– Почему ты спрашиваешь?
– Чтобы знать, прежде чем раскрыть тебе свои планы. Отвечай, ты совсем разорен?
– Совсем! Но при чем здесь это?
– Значит, ты не имеешь ничего?
– Я еще беднее, чем ты после вчерашнего проигрыша.
– Да ведь у тебя есть дом, земля!
– Все заложено и перезаложено. Я в долгу, как в шелку.
– Так что, у тебя ничего не осталось?
– Ни гроша! Я не имею права называться хозяином этого дома. В любое время старик Мортенес, мой родственник, может обоих нас выставить за дверь.
– Гораздо опаснее то, что нас могут застать здесь полицейские, и поэтому будем говорить только о деле. Итак, у тебя нет ничего?
– Я уже десять раз тебе ответил!
– Отлично! Теперь я могу поделиться с тобой своим планом.
– Я давно этого жду.
– Должен сказать, что дело нелегкое. Необходимо подобрать людей. Четверых надежных мы имеем.
– Кто же они?
– Лара, Диас и Рокас.
– А кто же четвертый?
– Ты, Кальдерон! В тебе я не вполне уверен, потому что ты можешь струсить, хотя, если сделать все разумно, опасности нет, но и дороги назад тоже нет. Человек, у которого отнято все состояние, не должен быть слишком щепетилен.
– У тебя будет возможность проверить меня в деле.
– Да, но есть еще кое-какие формальности. Кто входит в наш союз, тот должен быть связан торжественной клятвой. И еще. У тебя будет возможность видеться с внучкой дона Грегорио Монтихо, поскольку из Калифорнии он не уедет, по крайней мере, в ближайшее время.
– Клянусь тебе…
– Теперь не клянись. Подожди со своей клятвой до подходящего случая. А пока довольно твоего слова.
– Ты уверен в Диасе и Рокасе?
– Вполне. Когда человеку обещают на его долю шестьдесят тысяч долларов, он не будет прикладывать каких-то усилий, чтобы их не получить!
– Шестьдесят тысяч долларов!
– А может, и больше.
– От одной мысли о такой сумме можно с ума сойти!
– Да ты прежде ее получи, а потом и сходи.
– Если сойду, так уж не с горя.
– Какое же тут горе, когда ты можешь вдосталь покутить и жениться на своей избраннице. Однако, уберемся отсюда, пока не поздно. После вчерашнего кутежа офицеры не скоро протрут глаза и не сразу заявят полиции. Кроме того, в Сан-Франциско эти дела не делаются скоро. Расстояние в десять миль не шутка. А дорога, которая ведет нас в безопасное убежище, проходит через ферму Рокаса. Там увидим Диаса. Значит, обо всем переговорим, да и приют найдем. У старика Рафаэля мы можем остановиться, пока не пронесется туча. За это время уйдет английский корабль. А до тех пор нам лучше не показывать носа в Сан-Франциско.
– Мне это не очень по душе.
– Что за беда, где жить, если можно проживать шестьдесят тысяч. А ты получишь даже больше. Едем!
Вскоре подвели лошадей к крыльцу. Слуги оживленно провожали господ, радуясь, что никто теперь не будет им мешать объедаться мясом с бобами и играть в карты. Два всадника вскоре исчезли за холмистой грядой.
XXXII. Торжественный договор
В тот день, когда английский фрегат покинул гавань Сан-Франциско, Рафаэль Рокас сидел в своей хижине и вел беседу с тремя людьми, по виду сильно отличавшимися от него. На нем была парусиновая куртка, толстые сапоги и шапка из тюленьей кожи. На его собеседниках – тонкого сукна плащи, штаны и бархатные куртки с позументами и блестящими пуговицами. Тем не менее, во время разговора этот полурыбак-полуконтрабандист держал себя с большим достоинством. Гостями были Кальдерон, Лара и дон Мануэль Диас, известный своими боевыми петухами. Они сняли плащи и уселись вокруг единственного в хижине столика.
– Хотите ли вы разбогатеть, господа? – начал Лара.
Ему ответили с хохотом:
– Черт возьми, конечно, хотим!
– А что, по-вашему, называется богатством? – полюбопытствовал Диас.
– Тысяч шестьдесят долларов, – ответил креол.
– Имей я столько, – сказал Рокас, – я бы тотчас распрощался с тюленьей ловлей.
– А я перестал бы смотреть на петушиные бои как на средство к существованию, – сказал Диас. – Так, для забавы, пожалуй. Я сделался бы помещиком и скотоводом, не хуже приятеля Кальдерона, которому его стада приносят такой большой доход.
Все опять засмеялись. Они знали, что у Кальдерона уже давным-давно нет ничего.
– Каждому из вас, – сказал Лара, – я обещаю упомянутую сумму, если вы согласитесь принять участие в одном маленьком предприятии.
– Я готов на все за шестьдесят тысяч долларов, – объявил Диас.
Ловец тюленей просто кивает головой. Он знает все до мельчайших подробностей, так как является инициатором всего дела.
– В чем же дело, дон Франциско? – спрашивает дон Диас. – Может быть, вы открыли золотую жилу?
– Именно золотую жилу. Настоящий клад, причем золото уже в готовом виде и уложено так, что можно перевезти его, куда угодно.
– Это приятно слышать, – отозвался дон Диас.
– Еще бы! – поддержал Рокас, притворяясь удивленным.
– Да, так приятно, – добавил Диас, – что возникают сомнения.
– Тут нет ничего преувеличенного. К золоту надо только подойти, чтобы его взять.
– Так вот оно, в чем дело, – недоверчиво сказал Диас.
– А что вы думали? Не вообразили ли вы, что можно взять шестьдесят тысяч, и руки не протянув?
– О! Я согласен протянуть обе: одну с ножом, другую с пистолетом.
– Едва ли это будет нужно, если дело повести толково. Главное, согласны ли вы?
– Согласен, – сказал Диас.
– Я тоже не отказываюсь, – поддержал Кальдерон.
– Отлично! – воскликнул Лара. – Готовы ли вы связать себя договором?
– Согласны.
– Тогда нужно произнести клятву. На случай измены последняя будет еще и клятвопреступлением.
Все безмолвно выразили согласие.
– Встаньте, – скомандовал глава заговора, – клятву следует произносить стоя.
Все четверо поднялись. Лара вынул свой кинжал и бросил на стол. Все остальные сделали то же. Лара сложил кинжалы крестообразно и твердым, торжественным голосом произнес следующие слова, между тем как остальные повторяли их за ним:
– Клянемся: не изменять друг другу в деле, которое мы сегодня соглашаемся исполнить общими силами, защищать друг друга, если понадобится, жертвуя собственной жизнью, хранить наши поступки в тайне, а того, кто выдаст, настигнуть, куда бы он ни бежал, и отомстить, убив его. Изменник да будет проклят навеки.
XXXIII. Клад
Чтобы закрепить договор, распили бутылку водки. Затем каждый вложил свой кинжал в ножны и сел, ожидая объяснения от Лары. Тот не заставил себя ждать.
– Дело самое обыкновенное. Просто – кража со взломом. В помещичьем доме лежат триста тысяч долларов золотом. Сторожат их владелец и слуги-индейцы, человек шесть.
Это было новостью лишь для Диаса и Кальдерона. Рокас не в первый раз обделывал дела с игроком. Но, как всегда, он предоставил Ларе роль инициатора.
– По-моему, – сказал Диас, – чем скорее мы приступим к делу, тем лучше.
– Это верно, – согласился Лара, – но не мешает быть осторожными. Двое из нас подвергаются большой опасности, если покажутся в городе или высунут нос из-под гостеприимной кровли Рокаса. Говорил ли вам Рафаэль Диас о том, что произошло прошлой ночью?
– Я решил, что ему не мешает все знать, – сказал Диас.
– Разумеется, – согласился Лара, – так я только прибавлю, что пока английский фрегат в гавани, наше пребывание в Сан-Франциско небезопасно. Тот, кто сорвал банк, богат и может поставить всю полицию на ноги, так что, пока фрегат не уйдет…
– Он ушел, – оборвал Рокас.
– Вы почем знаете?
– Я видел. Благодаря этой штучке, – он указал на подзорную трубу на стене. – Когда, с час назад, я всходил на гору, английский фрегат огибал Фаррелонские острова.
Этому известию обрадовались все, особенно Кальдерон, которому теперь не надо было драться.
– Удивительно, – сказал Лара, – мне говорили, что фрегат уйдет только тогда, когда на смену ему придет другой.
– Он и пришел, – отвечал Рокас. – Вчера, на закате, он шел мимо этого берега и теперь уж должен быть в гавани.
– Тогда нельзя терять ни минуты, – сказал Лара. – Приступать к делу сегодня уже поздно. Но на завтра незачем откладывать; только бы ночь была темная. Я хотел было прихватить своего помощника с «Эльдорадо», Хуана Лопеса, но потом передумал. Последнее время он не внушает мне доверия. Да и в деле такого рода чем меньше участников, тем крупнее куш. Четырем достанется больше, чем пяти.
– Безусловно! – воскликнул Диас. – Значит, завтра ночью принимаемся за дело.
– Если ночь будет темная; иначе придется отложить до следующей.
– Завтра луны не будет, – сказал контрабандист. – Непременно поднимется туман. Это всегда так в это время года. И завтра ночь будет такая же, как все эти дни: туман – хоть глаз выколи.
– Тогда, Рокас, мы обстряпаем дело и будем здесь до рассвета. За этим столом будут сидеть не бедняки, как сейчас, а перед каждым будет груда золота в шестьдесят тысяч долларов.
После этого заговорщики принялись готовить костюмы для переодевания, необходимые для их предприятия.
XXXIV. Отоприте дверь!
Туман поднялся с моря и окутал своим покровом Сан-Франциско. В его темных складках потонул и дом дона Грегорио Монтихо. В окнах не видно света, за стенами не слышно ни звука, кругом все погружено в безмолвие.
В этой мертвой тишине медленно и осторожно приближаются к дому четверо. В тумане их фигуры кажутся призрачными, а их лица скрыты под масками. Воры пробираются к дому между кустами. Во дворе никого нет, даже не слышно лая сторожевой собаки. Как раз это неестественно, потому что в помещичьих усадьбах собаки наперебой заливаются лаем всю ночь.
Злоумышленники привязали своих лошадей к деревьям и подошли к дому, чернеющему во мраке, как огромное пятно. И там тишина. В конце аллеи они остановились.
– По-моему, – сказал Лара, – нам надо влезть на террасу, а оттуда спуститься во внутренний двор.
– А где лестница? – резко спросил Рокас.
– Надо ее поискать, или найти что-нибудь, что могло бы ее заменить. На скотном дворе должны быть колья.
– Пока мы будем собирать их, мы разбудим пастухов. Это никуда не годится.
– А вы что предлагаете, Рафаэль? – обратился к нему глава заговорщиков.
– Подойти к двери, постучать и потребовать, чтобы открыли. Нас впустят.
– Почему вы это думаете?
– Потому что мы имеем право на гостеприимство.
– Не понимаю, – сказал Лара.
– Мы можем сказать, что нас послали офицеры с фрегата, о которых вы мне рассказывали.
– А! Теперь я понял.
– Один выдаст себя за посланного, а остальные спрячутся. Посланный скажет, что имеет сообщить нечто важное дону Грегорио или барышням, кому хотите.
– Рафаэль Рокас, вы просто гений! – воскликнул Лара. – Мы так и поступим. Нет сомнения, что двери нам отопрут. Один из нас пусть управится с привратником. Ему лет шестьдесят, так что это нетрудно. В случае чего, можно его и угомонить. Ты, Кальдерон, знаком с расположением дома и знаешь, где дон Грегорио хранит свои капиталы. Ты нас туда и отведешь.