Путь Шоу-Дао
Книга 2

Обучение у воды

Предисловие

   На этой земле сильное гнетет слабое, твердое давит мягкое, злое теснит доброе, ищущие не находят, жаждущие не утоляют жажды. Но это вовсе не означает, что не может быть по-другому. Владеющий Шоу кормит коня волчьим мясом...
Ли Н.
 
   Дорогие друзья! Я очень благодарен вам за теплый прием первой книги серии "Путь Шоу-Дао" - "Тайное учение даосских воинов" и надеюсь, что книгу "Обучение у воды" вы примете с такой же благожелательностью и найдете в ней ответы на многие вопросы, которые вы задаете мне в письмах. Еще раз напоминаю, что события, о которых повествует эта книга, произошли в период моего ученичества у Ли Н., несравненного мастера рукопашного боя и Хранителя Знаний тайного китайского клана Шоу-Дао - "Спокойных" или "Бессмертных", и записаны с моих слов моей женой.
   С наилучшими пожеланиями.
А.Н.Медведев.

 
   Книга "Обучение у воды" - продолжение рассказа о периоде моего ученичества у Ли - мастера даосской школы Шоу-Дао, последователя древнего учения клана "Спокойных" или "Бессмертных". Более подробно об этой школе можно узнать из книги "Тайное учение даосских воинов".
   Написать предисловие ко второй книге, посвященной той же самой теме - довольно сложная задача, потому что, с одной стороны, не хочется утомлять повторением читателей, знакомых с первым томом серии "Путь Шоу-Дао", а с другой стороны, было бы слишком самонадеянно предполагать, что все, читающие эти строки, уже знают, о чем идет речь.
   К моменту встречи с Учителем я был законченным фанатом боевых искусств. Я изучал самбо, дзю-до, карате, кунг-фу и все виды рукопашного боя, информацию о которых мне удавалось достать. В кругах любителей боевых искусств я пользовался достаточной популярностью и преподавал рукопашный бой сотрудникам органов госбезопасности и милиции.
   Я познакомился с Ли в Симферополе, где я в то время жил. На первый взгляд встреча казалась случайной, хотя впоследствии я узнал, что Учитель все подготовил и спланировал заранее.
   Ли попросил меня обучить его карате и притворился крайне тупым и бестолковым. После нескольких часов безнадежных занятий он заявил, что ничего не может делать на земле, но в воздухе он не имеет себе равных. Затем он продемонстрировал мне технику прыжков настолько фантастическую, что на первый взгляд она мне показалась превосходящей все физические возможности человека.
   Некоторое время Ли обучал меня прыжкам, и я, с толком используя время на лекциях в институте, исписал несколько общих тетрадей техниками и упражнениями, которые он мне показывал.
   Однажды я обмолвился о своих конспектах, и Ли попросил принести ему записи. Он удивился тому, как хорошо я все описал и как верно выделил основные движения. Ли попросил разрешения взять тетради, чтобы посмотреть их дома. На следующий день он сказал, что сжег мои конспекты, потому что все написанное привязывает к себе человека, и впервые показал мне технику рукопашного боя Шоу-Дао. Так я стал его учеником.
   Вначале я считал Ли непревзойденным мастером рукопашного боя. Много позже я понял, что он - мастер жизни, а я превратился в одного из последователей тайного учения "Бессмертных".
   На первом этапе моего ученичества Ли использовал формы поведения, в своих крайних проявлениях доходящие до абсурда, чтобы заставить меня осознать, что истина никогда не лежит на поверхности событий, а находится посередине между двух крайностей, между двух сторон медали, между "да" и "нет". Своей манерой общения он разрушал стереотипы поведения и установки, с детства заложенные в меня родителями и окружением, и на их месте создавал новое чарующее мироощущение воинов жизни, "Спокойных", следующих по пути Шоу-Дао.
   Я до сих пор точно не знаю, почему Ли выбрал именно меня своим учеником. Он впоследствии давал мне разные объяснения этого решения, но, как я понимаю, каждое из этих объяснений предназначалось для того уровня сознания, которое у меня было в данный момент.
   Одним из первых объяснений была довольно красивая и романтичная история, в которой мой отец когда-то на лесосплаве спас жизнь его отцу, и теперь Ли разыскал меня, потому что долги отцов платит сын сыну, и обучение меня Шоу-Дао - своеобразная форма оплаты долга его отца моему отцу.
   Когда первый этап моего ученичества закончился. Ли намекнул, что история оплаты долга была вымыслом и сказал, что люди бывают самых различных типов или форм, и в зависимости от их типа или формы они могут воспринять ту или иную область знания. Ли сравнил тип людей с формой стеклянного сосуда, а знания - с водой. Сосуд можно наполнить водой до половины или до краев, но форма сосуда от этого не изменится. Человека, имеющего форму воина можно наполнить соответствующими знаниями и сделать его великим воином, но очень трудно придать ему форму отшельника или купца.
   Ли объяснил, что я обладал одной из самых редких форм - формой Хранителя Знания, формой наиболее универсальной и предназначенной для того, чтобы накапливать знания и передавать их людям. Учитель сказал, что пришла пора передать тайные знания Шоу людям Запада, и я - первый европеец, предназначенный для передачи этих знаний.
   Услышав это, я лишь скептически усмехнулся. Я встретился с Ли в тот период, когда эзотерические учения и восточная философия рассматривались как враждебная идеология, и я был вынужден отрицать сам факт существования Ли, потому что люди из КГБ заинтересовались новыми, никому не известными техниками, которые я показывал своим ученикам и даже установили за мной наблюдение в попытке отыскать Учителя.
   Я поделился своими сомнениями с Ли.
   - Ты видишь только то, что есть сейчас, - сказал он. - Но будущее тебя еще удивит...
   История клана Шоу-Дао началась около пяти тысяч лет назад, когда небольшое языческое племя людей с севера Европы из-за стычек с другими племенами вынуждено было начать кочевать сначала в Индию, а потом в Китай. Племя поклонялось дереву. По мере продвижения на восток оно вбирало в себя людей других национальностей и вероисповеданий, но сохраняло общность ритуалов и традицию поклонения дереву, как символу жизни.
   В Индии клан стал называться "Ветви дерева", а перед переходом в Китай изменил название на "Спокойные".
   Упоминание о "Спокойных" я нашел в книге Ю.М.Иванова "Как управлять собой и влиять на других людей" Москва, 1991 г, где сказано следующее:
   "Даосизм возник в древнем Китае на основе философско-этических представлений сект "Спокойных", появившихся в Китае еще до конфуцианства. "Спокойные" провозглашали усовершенствование личности, как высшую цель человеческой жизни. Они признавали реальность существования внешнего мира и утверждали, что познание внешнего мира может быть достигнуто лишь при устойчивом равновесии внутреннего мира."
   В Китае культ поклонения дереву слился с учением о пяти первоэлементах - у-син и превратился в учение о человеке-дереве, где "дерево" - символ совершенства, итог долгих трудов, мучений и тревог. "Человек-дерево" был воином и философом, хранителем знаний и носителем добра, врачом и поэтом, художником и крестьянином в одном лице.
   После слияния с некоторыми китайскими додаосскими и даосскими школами "Спокойные" стали называть себя "Бессмертными". Впоследствии из-за идеологических преследований, для того, чтобы замаскировать свой учение, они, оставив почти прежнее звучание, изменили в своем названии написание иероглифа Шоу, означающего "Спокойствие", на иероглиф "Шоу", означающий "кисть", "рука" и укрылись под маской обычной школы рукопашного боя. Так что "Шоу-Дао" можно перевести двояко: "путь спокойствия" или "путь кисти".
   Вся система подготовки членов клана была направлена на достижение основной цели - бессмертия в физическом теле. Учитывая, что жизнь в средневековом Китае была крайне тяжелой и опасной, клану приходилось в первую очередь решать частные, но более насущные задачи - задачи выживания в чуждой и враждебной среде. Решение этих задач требовало всесторонней и очень суровой подготовки. Мастерами клана был выработан чрезвычайно мощный и эффективный стиль рукопашного боя, последователи Шоу-Дао изучали все возможные науки, которые могли им пригодиться на суровом жизненном пути-медицину, психологию, техники шпионажа, методы воздействия на людей и управления ими, способы зарабатывать деньги, различные ремесла и многое-многое другое.
   Обучение и мироосознание воинов жизни базировалось на учении "Вкус плода с дерева жизни" и на философии "Спокойных", очень гармоничной и гибкой, всегда придерживающейся среднего пути между крайностями, между "да" и "нет", избегающей догм и жестких формулировок и предписаний.
   Книга "Обучение у воды" в основном посвящена событиям, произошедшим в период моего более чем полугодового обучения в лесах Партизанского водохранилища вместе с моим напарником Славой Скворцовым, которого Ли отобрал для меня из нескольких кандидатов.
   Ли проводил занятия в ритме три часа - тренировка, три часа - отдых и прием пищи. Этот цикл повторялся непрерывно. Во время изнурительных физических занятий Учитель заставлял нас дополнительно выполнять всевозможные медитативные упражнения и одновременно рассказывал обо всем на свете: об истории клана, его легендах и притчах, передавал медицинские знания, теорию общения и управления людьми, говорил о философии, системах жестов, тайных знаках, шпионских уловках и о многом другом.
   Объем полученных знаний был настолько огромен, что было бы просто невозможно излагать события в хронологическом порядке, потому что информации, полученной мной за несколько дней обучения уже хватило бы на целый том. Поэтому, как и в предыдущей книге, я не смогу уделять много внимания техникам рукопашного боя, и буду описывать только некоторые интересные моменты и события. Снова напоминаю, что имена участников описанных в книге событий изменены.

Глава 1

   Мы тренировались на Неаполе Скифском. Ли подал мне знак закончить упражнение и присел на обломок скалы. Я устроился рядом с ним.
   - Ты занимаешься слишком мало. Это все равно что тратить время впустую, - недовольно сказал Учитель.
   - Но Ли, мы ведь встречаемся и тренируемся почти каждый день, - возразил я. - И я выполняю все, что ты говоришь. Я занимаюсь дома и в группах с учениками. Разве этого недостаточно?
   - Для европейца это может быть более чем достаточно, - сказал Ли. - Но у нас слишком мало времени. Я и так отошел от традиций воинов жизни и подготавливаю тебя слишком быстрыми темпами, но чтобы достичь нужных результатов, необходим совершенно иной тип обучения.
   - Какой именно? - поинтересовался я.
   - Все воины "Спокойных" проходят через трехлетний период непрерывного обучения в лесах наедине с Учителем.
   - Непрерывного? Как это?
   - Три года они занимаются по схеме - три часа занятий, три часа - отдых, восстановление и прием пищи. И так без перерыва.
   - Но это наверно ужасно тяжело? - поразился я.
   - А кто сказал, что жизнь - легкая штука? - усмехнулся Ли.
   Я задумался. Идея провести в лесах три года в обществе Учителя, непрерывно тренируясь, казалась мне необычайно заманчивой, но, к сожалению, почти нереальной. Мне пришлось бы бросить институт, оставить больную мать. Кроме того, Комитет Госбезопасности не оставил бы без внимания мое исчезновение, а тут еще и закон о тунеядстве...
   Я тяжело вздохнул.
   Ли с интересом наблюдал за мной.
   - Неужели ты всерьез думаешь о том, что я смог бы вынести твое общество в течение трех лет? - насмешливо спросил он. - Нет, три года - это чересчур, а вот за полгода мы, пожалуй, смогли бы что-то сделать.
   - Полгода? Ты это серьезно? - встрепенулся я.
   - Вполне серьезно, - ответил он.
   - Можно использовать три месяца летних каникул. Но как мне смыться из института еще на три месяца?
   - А вот это твоя проблема, дружок, - сказал Ли. Несколько дней я ломал голову, гадая, как выкроить еще пару свободных месяцев, но ничего не мог придумать. Как-то я упомянул об этой своей проблеме в разговоре с моим тренером по дзю-до Игорем Васильевичем Бощенко, и неожиданно для меня он сказал:
   - Зайди после тренировки ко мне в кабинет. Думаю, что я смогу тебе помочь.
   Мне пришлось подождать некоторое время, пока Игорь Васильевич решал какие-то вопросы с одним из преподавателей института, и я, привыкший использовать каждую секунду свободного времени для восстановления после изнурительных тренировок с Ли, заснул на вершине сложенных стопкой борцовских матов.
   Вскоре тренер разбудил меня, и мы пошли в его кабинет. Он уселся за стол, достал из ящика какую-то бумагу и, улыбаясь, протянул ее мне.
   - Что это? - спросил я.
   - То, что ты хотел. Свободное время, - ответил тренер. - Это направление на преддипломную практику в совхоз "Жемчужный". Директор совхоза - мой друг. Ему нужен хороший инструктор по дзю-до и самбо. Ты будешь числиться помощником бригадира, но вместо этого тебе придется раз или два в неделю вести несколько спортивных секций, а все остальное время будешь свободен, как ветер.
   Я горячо поблагодарил тренера, и, взяв заявку, отнес ее в деканат и положил в папку нашей группы.
   Через несколько дней я купил билет на автобус и, отыскав контору директора совхоза "Жемчужный", занял очередь к нему на прием. Через всю приемную по чисто вымытому полу к кабинету директора вела толстая липкая дорожка темно-бурой весенней грязи. Люди сновали туда-сюда, как потревоженные муравьи. Ожидающие своей очереди с жаром делились друг с другом последними новостями и сплетнями.
   Наконец меня пригласили в кабинет. Я удивился относительной молодости директора совхоза. Он был подтянутым и энергичным. В нескольких словах директор ввел меня в курс дела.
   - Я знаю, что тебе нужно свободное время, - сказал он. - Ты будешь вести несколько спортивных секций для нашей молодежи. Все, что от тебя требуется - это две тренировки в неделю.
   - Хорошо, - согласился я.
   Директор нажал кнопку селекторной связи и произнес:
   - Пригласите ко мне физорга Анатолия.
   Анатолий оказался приятным компанейским парнем, слегка задумчивым и меланхоличным.
   Первым делом он показал мне столовую и общежитие, где я должен был ночевать, а потом мы отправились в спортзал. По дороге Анатолий посвящал меня в тонкости и особенности местной жизни, которая сама по себе оказалась довольно любопытной.
   Два винодельческих совхоза, выпускавшие одни из лучших сортов крымского вина, располагались недалеко друг о друга, и, видимо в связи с этим, народ окрестил эту местность пьяным хутором. Такая мощная концентрация винодельческой промышленности на квадратный километр повлияла на образ жизни и специфический характер обитателей совхозов. Население имело гораздо более свободный доступ к вину, чем жители других, обычных совхозов, и система контрабанды спиртного могла бы посрамить занимавшихся тем же самым промыслом американских гангстеров времен сухого закона в США.
   О несунах, наиболее прославившихся на этом нелегком поприще, ходили легенды. Анатолий с гордостью поведал мне о подвиге своего соседа, дяди Миши, который на спор умудрился вынести с завода огромный десятилитровый бутыль с вином, укрыв его в складках собственного тела. Дело в том, что дядя Миша отличался весьма внушительными размерами. Он втянул живот, и, засунув бутыль за пояс штанов, как мантией покрыл его жировыми складками, а сверху замаскировал одетой навыпуск рубахой.
   Осмотр на проходной местный герой прошел на задержке дыхания, а на выходе его подхватили под руки добровольные ассистенты, которые, сорвав с него брюки, вынули бутыль, и дядя Миша смог, наконец, вздохнуть.
   Столовая совхоза тоже оказалась местной достопримечательностью. Над основным залом находилась со вкусом отделанная надстройка, где в уютной обстановке директор совхоза беседовал с чиновниками вышестоящих инстанций, ответственных за снабжение совхоза дефицитной техникой, материалами и саженцами.
   Шум веселых и непринужденных банкетов застойного времени разносился далеко по селу. Лились рекой редкие крымские вина, столы ломились от всевозможных яств, а совхоз вовремя получал трактора и стройматериалы. Тем или иным способом горящий энтузиазмом директор совхоза добивался своего, и совхоз пребывал в числе передовых.
   Я узнал, что деньги на банкеты совхоз получал, оформляя ведомости по выплате зарплаты инструкторам физической подготовки. Так что моя зарплата инструктора уходила на благие цели процветания совхоза, но зато я получал зарплату согласно предписанию преддипломной практики как помощник бригадира. Меня это вполне устраивало.
   После вкусного обеда в гостях у физорга, мы, наконец, добрались и до спортзалов. Спортзалы располагались в небольших комнатах сырого подвального помещения, стены которого были живописно испещрены трещинами и сплошь покрыты большими пятнами плесени, похожими на пушистый белый мех. В одной из комнат лежала стопка подгнивших матов, в другой стояли столы для тенниса.
   В тот же вечер я приступил к работе. Мне пришлось вести одновременно восемь секций, включая бокс, борьбу, художественную гимнастику и настольный теннис, в котором я просто ничего не смыслил. Но совхозные ребята оказались очень приятными и доброжелательными, к тому же они прекрасно понимали ситуацию. Всем им хотелось, чтобы в надстройке над столовой шумели буйные застолья, и совхоз продолжал оставаться в числе передовых.
   На следующий день я приехал на Партизанское водохранилище и уже привычными мне лесными тропами отправился на место тренировки. На почти незаметной за деревьями лесной поляне я увидел Славика, моего напарника, и Учителя.
   Славик выполнял стойку на пальцах, его ноги опирались о ствол дерева. Он был в милицейской форме, и я понял, что мой друг снова сбежал с дежурства. Славик в ту пору работал милиционером и занимался охраной Партизанского водохранилища. Коллеги по работе любили его за открытый и добрый характер, хотя и считали его парнем с придурью, поскольку он никогда не употреблял спиртного и каждую свободную минуту тренировался. Так что никто не возражал, когда Славик отмечался в журнале, а потом исчезал в лесу до момента, когда снова было необходимо отметиться или показаться на глаза начальству.
   Ли сделал жест левой рукой, означавший одновременно и приветствие и то, что первые три часа тренировки должны проходить в полном молчании. Славик, не прерывая упражнения, поворотом головы дал мне знать, что его радует мое появление.
   Тренировки, проходящие в полном молчании, Ли ввел почти с самого начала моего обучения. Иногда он тоже молчал, иногда что-то говорил, но нам говорить было категорически запрещено.
   На первых порах мне было трудно привыкнуть соблюдать полное молчание, особенно когда нужно было задать вопрос по поводу непонятной техники или движения. Однажды я, отвлекшись, нарушил запрет, и тут же получил увесистую оплеуху, которая навсегда приучила меня контролировать свое поведение.
   - Жажда заменять осознание и действие словами принимает у европейцев болезненные формы. - сказал Учитель. - Сохранение молчания избавит тебя от излишней говорливости, доходящей у европейцев до того, что говорящий слушает только себя и никого другого. Когда я разрешаю тебе говорить, ты, в погоне за собственными ускользающими мыслями даже не дослушиваешь до конца ответ, и не осознав полученную информацию, еще не получив ответ, уже задаешь следующий вопрос. Для воина "Спокойных" задать новый вопрос, не уделив достаточного внимания ответу на предыдущий, считается смертельным грехом, потому что таким образом убивается знание. Человек, лишенный возможности задавать вопросы, теряет возможность перекладывать поиск ответа на других и учится искать ответы сам, развивая тем самым скорость и остроту мышления.
   Ли жестом дал знак Славику закончить упражнение и начать со мной легкий разминочный спарринг. Я улыбнулся, подумав, что мне предоставляется прекрасная возможность безнаказанно побить милиционера в форме.
   Потом Учитель приступил к показу новой техники. Молниеносным движением подскочив к Славику, он нанес ему ощутимый удар-касание в область носа, и голова моего напарника запрокинулась, обнажив горло. Костяшки пальцев Ли обозначили удар в горло. Его пальцы были слегка раскрыты, и создавалось впечатление, что при ударе не полностью сжатый кулак начинал проваливаться в горло атакуемого, а постепенно раскрывающиеся пальцы скользили в выемку между ключицами.
   Удар, поражающий горло, давал возможность перехода к другим действиям - или к захвату за ключицу, или к поражению зоны между ключицами, или к воздействию на нервный центр, расположенный рядом с межключичной выемкой. При нажатии на этот центр тело под действием боли разворачивалось, ноги подкашивались, и человек со всего маха падал на землю.
   Учитель, как всегда, выполнил прием на грани сильной боли и на грани травмы, но не причинив Славику никакого вреда. Причинение боли при показе приемов было необходимо для ощущения реального действия приема в бою, чтобы спровоцировать так называемые предусмотренные реакции или телодвижения, рефлекторно выполняемые телом под действием испытываемой боли. Зная предусмотренные реакции, можно было предсказать поведение противника и продолжить атаку соответствующим действием.
   Например, при ударе по глазам, в зависимости от направления этого удара, атакуемый мог повернуть голову или опустить ее, наклониться или развернуться, открывая тем самым новую уязвимую зону.
   Мы стали по очереди отрабатывать связку, показанную Ли, варьируя направления ударов и разучивая предусмотренные движения и соответствующие им действия. Удары Славика были болезненными, но я к этому уже привык, и не реагировал на болевые воздействия так остро, как раньше. Ли присел на пенек и монотонным, входящим в подсознание голосом начал беседу с нами. Он говорил, периодически повторяя наиболее важные моменты и передавая нам необходимые ощущения, доводя нас до такого состояния, что, казалось, его слова воспринимаются не ушами или умом, а всей поверхностью кожи, отдаваясь в ней легкой вибрацией и мгновенно продуцируя в теле то ощущение, которое Ли хотел нам передать.
   - Подружитесь с болью, - говорил Учитель, - привыкните к ней и полюбите ее. Сделайте ее своим другом, своей любовницей, своим наставником. Воин и боль связаны друг с другом, как сиамские близнецы, как море и соль, как ножны и клинок.
    Пропускайте боль через себя, отстраняйтесь от нее, управляйте ею, наслаждайтесь ею, как страстной и сильной женщиной, которая возбуждает вас, но не поглощает. Сексуальная энергия и боль связаны самой природой. Когда мужчина делает девственницу женщиной, мощь подъема сексуальной энергии заглушает боль от прорыва девственной плевы. Когда самцы животных дерутся из-за самки, сексуальное желание заглушает боль от полученных ран.
    Извращенное восприятие сращивания сексуального наслаждения и боли порождает садизм и мазохизм. Искусство воина заключается в том, чтобы управлять болью с помощью сексуальной энергии и управлять сексуальной энергией с помощью боли, но не сращивать их, не отождествлять удовольствие от причинения боли или от ощущения боли с наслаждением или наслаждение с причинением или ощущением боли. Боль не должна превращаться в наркотик, одурманивающий ваше сознание, и в то же время вы не можете позволить боли разрушать вашу волю и искажать восприятие окружающего мира.
    Каждый ученик должен прочувствовать на себе дозированное болевое усилие, иначе он не будет верить приему, не будет чувствовать прием. Как для большинства новичков, еще не достигших мастерства, прием - это не более, чем движение, выполняемое на тренировке. Оно не наполнено еще той интуитивной уверенностью, которой требует каждое движение, выполняемое в реальной боевой ситуации. Вам никогда не представится возможность проверить сотни и тысячи разящих приемов Шоу-Дао на противниках в реальном поединке. Поэтому крайне важно добиться того, чтобы ваше тело помнило дозированные усилия при воздействии и верило в эффективность приемов.
    Человек, прочувствовавший на себе даже малую толику болезненности приема, никогда не усомнится в эффективности болевого воздействия на противника. Даже в случае неудачи этого воздействия, он будет знать, что определенный урон все равно нанесен, и без остановки, без тени сомнения будет продолжать бой и сокрушать болевыми воздействиями оборону и волю противника. Каждое подобное воздействие ослабляет противника, ведет к его поражению. Поэтому для воина необходимы не только физическая сила и техника, но и умение терпеть боль, наслаждаться ею, черпать из нее силы, но не позволять ей ослабить и измотать себя.
   Под воздействием голоса Учителя, мы проводили приемы все резче и сильнее, однако полностью контролируя себя, чтобы не травмировать партнера. Ритм ускорялся, мы входили в состояние, создающее ощущение абсолютной реальности поединка с его эманациями ярости, неукротимости и непоколебимой решимости идти до конца. Чтобы подогреть эмоциональную вовлеченность, мы сопровождали моменты пикового напряжения рычанием, урчанием, повизгиванием и резкими вскриками.
   - Многие из мастеров других стилей, - продолжал Ли, - получают удовольствие от причинения боли ученикам, потому что это возвышает их в их собственных глазах. Вы же должны получать наслаждение не от того, что причиняете кому-то боль, а от правильно выполненной техники. Ни в коем случае нельзя терять чувство меры. Всегда ощущайте грань, за которой появляется возможность травмирования партнера. Но в то же время, особенно это важно при болевых захватах, необходимо полностью внутренне прочувствовать весь путь движения до конца. Естественно, что в конце вы отпустите партнера, чтобы предотвратить увечье, но в вашем воображении, в вашем подсознании вы сохраните образ приема, выполненного с максимальной жестокостью и степенью травмирования.