Страница:
Николай пропустил Ирину вперед. Подставлять спину освобожденной – злющей и недобро зыркающей – пленнице Волк не собирался.
– Хорошо, хоть Воронова с собой не прихватил, гуманист хренов, – недовольно пробурчал Николай.
– Для него будет лучше погибнуть, – сухо ответил Денис. – Я имею в виду – по-настоящему, до конца. Как Славка.
Ему действительно казалось, что так – правильнее. Если нечто, что заставляет сейчас мертвого офицера смотреть видеоматериал, полностью осознает факт собственной смерти… Врагу не пожелаешь такой участи. Хотя что касается врага…
Денис искоса глянул на Ирину. Что же ты сделал со своей секретаршей, Павел Алексеевич? Нет, пожалуй, врага… Кожина, пожалуй, он все-таки хотел бы увидеть на месте бывшего начальника президентской Гвардии. Мертвого начальника.
БТР, некогда наводивший ужас на Ростовск, теперь сиротливо жался к стене подземного ангара. В опустевшем кладбищенском гараже «Мертвого рая» грозная машина выглядела жалко, одиноко, брошенно. Возможно, для ночных рейдов по городу это пугало на колесах и годилось, но в длительных межрегиональных переходах толку от Катафалка-Призрака немного.
Для Каравана такая техника не представляла ценности. Вместимость – ноль: экипаж, минимум боеприпасов, чуть-чуть снаряжения и ни одного толкового грузового отсека. Кроме детектора движения ничего больше и не влезет. И топлива, наверное, жрет – мало никакому снабженцу не покажется. А несоответствие стандартному межколесному расстоянию гарантирует стопроцентное выбивание БТРа из общей колеи.
И вообще… Трудновато будет бронированному старичку переть по многокилометровому бездорожью – допотопный движок может и не выдержать таких нагрузок. Да и насчет скоростных возможностей… Впрочем, их-то как раз и предстояло проверить. «Будем драпать от ядерного взрыва с ветерком», – невесело подумал Денис.
В баках плескалось. Так, кое-что. Слить не удосужились. Или не успели в спешке-то. Или просто марка топлива – неподходящая для караванных Контейнеров. Ну, и хрен, ну и славно…
Ирина заняла место водителя. Рядом – в кресло командира – уселся Николай. Денис и Юла расположились в десантном отсеке. Сейчас внутри «катафалка» было просторнее: детектор демонтировать федералы не забыли.
Заработал мотор, вентиляция ангара надрывно потянула куда-то через фильтры густые выхлопы. Еще бы еще открыть гаражные ворота… А выглядели они солидно – так просто не расстреляешь и на таран идти – чревато.
– Должна же эта штука как-то открываться? – орг посмотрел на Ирину.
Ну-ну… А на кого бы ты, пахан-Колян, зыркал сейчас, останься она в ящике?
Ночка молча нажала неприметную кнопку над креслом Николая. Тяжелые створки беззвучно распахнулись.
Дистанционное управление? Замечательно! Изнутри, врата «Мертвого рая» распахивать проще, чем калитки снаружи.
– Не впервой кататься на этой колымаге, да? – скривился орг.
Ирина опять предпочла отмолчаться.
И дала газу.
Машина рванула с места в карьер. Сильно – аж клацнули зубы – тряхнуло кладбищенское бездорожье. Под колесами-то – провалившиеся могилы да замшелые останки поваленных надгробий.
Николай с Денисом едва успели поймать взбрыкнувшиеся необъезженными мустангами сиденья. Вовремя: чуть оплошали бы, и пришлось бы мячиками скакать по бронированной коробке. Юла тоже не мотылялась неприкаянным бильярдным шаром. Сидит вон, вцепившись руками в поручень. И держится молодцом.
Так-то оно лучше будет. В нутро БТРа Юлька влезала никакая. Как прошла по коридору мимо Славкиной «могилы», так и опала вся. Да уж, зрелище было малоприятное… Слой застывшей мутной пены – щедрую ее порцию выплюнула противопожарная система бункера. Сквозь эту матовую пелену можно различить почерневшие от гранатных разрывов стены и пол. А между черным и белым виднеется что-то красноватое, бесформенное. Все, что осталось от Славки.
– Ты как, Юль? – Денис тронул девушку за плечо.
– Лучше. Уже лучше.
Она попыталась улыбнуться. Без особого, впрочем, успеха.
Машину тряхнуло еще раз. Потом началось то, что оптимисты называют сносной дорогой. И наконец, под колесами зашуршал разбитый асфальт – верный признак приближающейся Межрайонной Трассы.
Может быть, еще удастся догнать и обстрелять Караван, прежде чем волна атомного взрыва рассчитается за все и со всеми? Почему-то это казалось важным.
Денис поднялся наверх, на броню просто оттого, что не хотелось провести последние минуты жизни в тесном и душном железном гробу. А вот так, вцепившись в скобы с отслоившейся краской, ловя встречный холодный ветер и первые лучи просыпающегося солнца, – так было лучше. Гораздо.
Он смотрел не вперед. То, что впереди, не сулит им ничего хорошего. Пусть туда смотрят сейчас через маленькие неприкрытые броневыми листами прямоугольнички триплекса Ночка и оргский пахан. А он полюбуется родным городом. Напоследок.
Даже из окон служебных квартир Денису редко доводилось видеть Ростовск в предрассветной дымке. Утром, перед счастливым воем периметровских сирен, когда даже самые отчаянные нарушители Комендантского часа спешат попрятаться по норам, служба наружного наблюдения заканчивает вахту. И безумно хочется спать, и нет уже никаких сил восхищаться робкой игрой первых солнечных лучей на безлюдных улицах. Зато теперь… Теперь Денис во все глаза смотрел назад – на убегающие городские кварталы. Насмотреться! Самое время! За все сонно прожитые в четырех стенах с зашторенными окнами, за все так бездарно пропущенные утра!
И на шоссе он тоже смотрел. На широкое полотно, словно по шаблону разлинованное стойкой белой краской. Оно тоже убегало. Назад.
Ломаная, но очень аккуратно ломаная, спираль Межрайонной Трассы шла от Периметра к окраинам, по несколько раз пересекая каждый район Ростовска. И в конце концов вырывалась за пределы мегаполисных джунглей. Чтобы уткнуться в вечное глухое бездорожье за внешними городскими воротами.
Ржавые, массивные, ощетинившиеся шипами и опутанные «колючкой», кодированные-перекодированные ворота эти давным-давно не охранялись. По крайней мере ночью, во время Комендантского часа. Но и перелезть через такую преграду – не так-то просто. Взломать – тем более. Проход открывался с помощью сложных паролей федерального посольства. Только Караван, следующий из столицы в Ростовск или из Ростовска в столицу, мог распахнуть эти ворота.
Теоретически до ворот мегаполиса имелся короткий путь: если ехать напрямую, а не вилять по улиткообразному шоссе. Но обманчивая краткость маршрута лишь удлинит поездку. Или прервет ее. Навсегда. Свернуть с Трассы – значит, обречь себя на черепашью скорость и ежекилометровую опасность увязнуть с потрохами в грязных колдобинах спальных районов и окраинных улиц.
Старые разбитые ухабистые городские дороги малопригодны для быстрой езды, да и для езды вообще, и только эта… Межрайонная Трасса есть Межрайонная Трасса. Ее содержали в образцовом порядке, ее холили и лелеяли несколько поколений муниципальных и посольских властей.
Позади уже осталась растащенная баррикада, и трупы на обочинах, и наспех закатанные воронки, и догоревший, погребенный в развалинах «Москит». Позади – поваленный огнеметной капсулой столб и сорванное саперными машинами Каравана расплавленное дорожное покрытие, и сами черные от битума бульдозеры, намертво вмурованные в застывший уже асфальт, и смятые контейнерами Каравана останки «рабочего материала».
Позади были опустевшие улицы, жилые кварталы и укрепостановки. Позади – широкое кольцо промзоны. Катафалк-Призрак промчался уже и мимо окраин аграрного городского сектора с бесконечными садово-огородными участками, теплицами, фермами и полями, под завязку напичканными химией. Здесь снимают по три суперурожая в год. Отравленных, конечно, как и все в этом городе, но поддерживающих тем не менее жизнь мегаполиса.
Все, все позади. Шел последний виток асфальтной спирали, до которого не добирался ни один гражданский транспорт. БТР ехал вдоль городской границы. Вдоль плотно подогнанных блоков высоченного забора с редкими узенькими стальными дверцами-калитками для обслуживания грандиозного оборонительного сооружения. А поверху – путанные-перепутанные связки колючей проволоки и «егозы».
Говорят, после каждого дождя спецкоманда милков опрыскивает «колючку» какой-то химией, что убивает наповал: чуть оцарапался – и готов. А за бетонно-ядовитой преградой город, по слухам, опоясывают еще и непроходимые минные поля. Так надо: Ростовску приходится защищаться не только от оргов: внешние одичавшие племена выродков человечества тоже имеют виды на одинокие островки подыхающей урбанистической цивилизации.
Ирина выжимала из машины все, что могла. Четкий белый пунктир на ровной поверхности асфальта сливался в линию и стремительно уносился прочь. Однако бесконечная эта полоса, рождающаяся под колесами БТРа, никак не желала обрываться. Упрямая, настырная, она снова и снова бессильно цеплялась за протекторы. Обреченный город не отпускал жертву. Жертву? Или все-таки прав всезнающий Федеральный Полномочный Посол Кожин Павел Алексеевич – виновников своей гибели?
– О чем задумался, Денис?
Юла? А он и не заметил, когда она поднялась наверх. Действительно, задумался…
– Пытаюсь понять, как все произошло, и могли ли мы хоть что-нибудь изменить.
Странно, что при такой скорости вообще можно разговаривать. Перекрикиваться разговорами.
Юла молча пожала плечами. Самый лучший ответ на подобные вопросы. Устроилась рядом и тоже замерла, поддавшись гипнотическому очарованию бесконечной белой линии на черном асфальте.
– Спустилась бы вниз. Упадешь еще.
Юла покачала головой. Как же, спустится она, когда скоро все… и навсегда… а на душе так паршиво! Была б возможность, – и Ирина с Николаем повылезали бы из бронированной утробы. Но Ночке надо вести БТР, а недоверчивому оргу – следить за рабочим материалом третьего уровня.
Что ж, в таком случае Денис и Юла – везунчики. Поболтать ни о чем перед смертью и ветер в лицо – такая роскошь!
Шоссе, черный асфальт, белая полоса… И – назад, все назад…
– Юль, как думаешь, это дорога бежит от нас или мы несемся от нее сломя голову?
– Дорога не может убегать, День, как бы ей того ни хотелось. И нам не сбежать от своей Трассы. Свернули бы, да некуда. Тут все повязано. Мы просто едем вместе. С шоссе. Только в разные стороны едем.
Вот так, значит? Что ж, ответ верный. Слишком верный, чтобы быть правильным.
Глава 4
– Хорошо, хоть Воронова с собой не прихватил, гуманист хренов, – недовольно пробурчал Николай.
– Для него будет лучше погибнуть, – сухо ответил Денис. – Я имею в виду – по-настоящему, до конца. Как Славка.
Ему действительно казалось, что так – правильнее. Если нечто, что заставляет сейчас мертвого офицера смотреть видеоматериал, полностью осознает факт собственной смерти… Врагу не пожелаешь такой участи. Хотя что касается врага…
Денис искоса глянул на Ирину. Что же ты сделал со своей секретаршей, Павел Алексеевич? Нет, пожалуй, врага… Кожина, пожалуй, он все-таки хотел бы увидеть на месте бывшего начальника президентской Гвардии. Мертвого начальника.
* * *
БТР, некогда наводивший ужас на Ростовск, теперь сиротливо жался к стене подземного ангара. В опустевшем кладбищенском гараже «Мертвого рая» грозная машина выглядела жалко, одиноко, брошенно. Возможно, для ночных рейдов по городу это пугало на колесах и годилось, но в длительных межрегиональных переходах толку от Катафалка-Призрака немного.
Для Каравана такая техника не представляла ценности. Вместимость – ноль: экипаж, минимум боеприпасов, чуть-чуть снаряжения и ни одного толкового грузового отсека. Кроме детектора движения ничего больше и не влезет. И топлива, наверное, жрет – мало никакому снабженцу не покажется. А несоответствие стандартному межколесному расстоянию гарантирует стопроцентное выбивание БТРа из общей колеи.
И вообще… Трудновато будет бронированному старичку переть по многокилометровому бездорожью – допотопный движок может и не выдержать таких нагрузок. Да и насчет скоростных возможностей… Впрочем, их-то как раз и предстояло проверить. «Будем драпать от ядерного взрыва с ветерком», – невесело подумал Денис.
В баках плескалось. Так, кое-что. Слить не удосужились. Или не успели в спешке-то. Или просто марка топлива – неподходящая для караванных Контейнеров. Ну, и хрен, ну и славно…
Ирина заняла место водителя. Рядом – в кресло командира – уселся Николай. Денис и Юла расположились в десантном отсеке. Сейчас внутри «катафалка» было просторнее: детектор демонтировать федералы не забыли.
Заработал мотор, вентиляция ангара надрывно потянула куда-то через фильтры густые выхлопы. Еще бы еще открыть гаражные ворота… А выглядели они солидно – так просто не расстреляешь и на таран идти – чревато.
– Должна же эта штука как-то открываться? – орг посмотрел на Ирину.
Ну-ну… А на кого бы ты, пахан-Колян, зыркал сейчас, останься она в ящике?
Ночка молча нажала неприметную кнопку над креслом Николая. Тяжелые створки беззвучно распахнулись.
Дистанционное управление? Замечательно! Изнутри, врата «Мертвого рая» распахивать проще, чем калитки снаружи.
– Не впервой кататься на этой колымаге, да? – скривился орг.
Ирина опять предпочла отмолчаться.
И дала газу.
Машина рванула с места в карьер. Сильно – аж клацнули зубы – тряхнуло кладбищенское бездорожье. Под колесами-то – провалившиеся могилы да замшелые останки поваленных надгробий.
Николай с Денисом едва успели поймать взбрыкнувшиеся необъезженными мустангами сиденья. Вовремя: чуть оплошали бы, и пришлось бы мячиками скакать по бронированной коробке. Юла тоже не мотылялась неприкаянным бильярдным шаром. Сидит вон, вцепившись руками в поручень. И держится молодцом.
Так-то оно лучше будет. В нутро БТРа Юлька влезала никакая. Как прошла по коридору мимо Славкиной «могилы», так и опала вся. Да уж, зрелище было малоприятное… Слой застывшей мутной пены – щедрую ее порцию выплюнула противопожарная система бункера. Сквозь эту матовую пелену можно различить почерневшие от гранатных разрывов стены и пол. А между черным и белым виднеется что-то красноватое, бесформенное. Все, что осталось от Славки.
– Ты как, Юль? – Денис тронул девушку за плечо.
– Лучше. Уже лучше.
Она попыталась улыбнуться. Без особого, впрочем, успеха.
Машину тряхнуло еще раз. Потом началось то, что оптимисты называют сносной дорогой. И наконец, под колесами зашуршал разбитый асфальт – верный признак приближающейся Межрайонной Трассы.
Может быть, еще удастся догнать и обстрелять Караван, прежде чем волна атомного взрыва рассчитается за все и со всеми? Почему-то это казалось важным.
* * *
Денис поднялся наверх, на броню просто оттого, что не хотелось провести последние минуты жизни в тесном и душном железном гробу. А вот так, вцепившись в скобы с отслоившейся краской, ловя встречный холодный ветер и первые лучи просыпающегося солнца, – так было лучше. Гораздо.
Он смотрел не вперед. То, что впереди, не сулит им ничего хорошего. Пусть туда смотрят сейчас через маленькие неприкрытые броневыми листами прямоугольнички триплекса Ночка и оргский пахан. А он полюбуется родным городом. Напоследок.
Даже из окон служебных квартир Денису редко доводилось видеть Ростовск в предрассветной дымке. Утром, перед счастливым воем периметровских сирен, когда даже самые отчаянные нарушители Комендантского часа спешат попрятаться по норам, служба наружного наблюдения заканчивает вахту. И безумно хочется спать, и нет уже никаких сил восхищаться робкой игрой первых солнечных лучей на безлюдных улицах. Зато теперь… Теперь Денис во все глаза смотрел назад – на убегающие городские кварталы. Насмотреться! Самое время! За все сонно прожитые в четырех стенах с зашторенными окнами, за все так бездарно пропущенные утра!
И на шоссе он тоже смотрел. На широкое полотно, словно по шаблону разлинованное стойкой белой краской. Оно тоже убегало. Назад.
Ломаная, но очень аккуратно ломаная, спираль Межрайонной Трассы шла от Периметра к окраинам, по несколько раз пересекая каждый район Ростовска. И в конце концов вырывалась за пределы мегаполисных джунглей. Чтобы уткнуться в вечное глухое бездорожье за внешними городскими воротами.
Ржавые, массивные, ощетинившиеся шипами и опутанные «колючкой», кодированные-перекодированные ворота эти давным-давно не охранялись. По крайней мере ночью, во время Комендантского часа. Но и перелезть через такую преграду – не так-то просто. Взломать – тем более. Проход открывался с помощью сложных паролей федерального посольства. Только Караван, следующий из столицы в Ростовск или из Ростовска в столицу, мог распахнуть эти ворота.
Теоретически до ворот мегаполиса имелся короткий путь: если ехать напрямую, а не вилять по улиткообразному шоссе. Но обманчивая краткость маршрута лишь удлинит поездку. Или прервет ее. Навсегда. Свернуть с Трассы – значит, обречь себя на черепашью скорость и ежекилометровую опасность увязнуть с потрохами в грязных колдобинах спальных районов и окраинных улиц.
Старые разбитые ухабистые городские дороги малопригодны для быстрой езды, да и для езды вообще, и только эта… Межрайонная Трасса есть Межрайонная Трасса. Ее содержали в образцовом порядке, ее холили и лелеяли несколько поколений муниципальных и посольских властей.
Позади уже осталась растащенная баррикада, и трупы на обочинах, и наспех закатанные воронки, и догоревший, погребенный в развалинах «Москит». Позади – поваленный огнеметной капсулой столб и сорванное саперными машинами Каравана расплавленное дорожное покрытие, и сами черные от битума бульдозеры, намертво вмурованные в застывший уже асфальт, и смятые контейнерами Каравана останки «рабочего материала».
Позади были опустевшие улицы, жилые кварталы и укрепостановки. Позади – широкое кольцо промзоны. Катафалк-Призрак промчался уже и мимо окраин аграрного городского сектора с бесконечными садово-огородными участками, теплицами, фермами и полями, под завязку напичканными химией. Здесь снимают по три суперурожая в год. Отравленных, конечно, как и все в этом городе, но поддерживающих тем не менее жизнь мегаполиса.
Все, все позади. Шел последний виток асфальтной спирали, до которого не добирался ни один гражданский транспорт. БТР ехал вдоль городской границы. Вдоль плотно подогнанных блоков высоченного забора с редкими узенькими стальными дверцами-калитками для обслуживания грандиозного оборонительного сооружения. А поверху – путанные-перепутанные связки колючей проволоки и «егозы».
Говорят, после каждого дождя спецкоманда милков опрыскивает «колючку» какой-то химией, что убивает наповал: чуть оцарапался – и готов. А за бетонно-ядовитой преградой город, по слухам, опоясывают еще и непроходимые минные поля. Так надо: Ростовску приходится защищаться не только от оргов: внешние одичавшие племена выродков человечества тоже имеют виды на одинокие островки подыхающей урбанистической цивилизации.
Ирина выжимала из машины все, что могла. Четкий белый пунктир на ровной поверхности асфальта сливался в линию и стремительно уносился прочь. Однако бесконечная эта полоса, рождающаяся под колесами БТРа, никак не желала обрываться. Упрямая, настырная, она снова и снова бессильно цеплялась за протекторы. Обреченный город не отпускал жертву. Жертву? Или все-таки прав всезнающий Федеральный Полномочный Посол Кожин Павел Алексеевич – виновников своей гибели?
– О чем задумался, Денис?
Юла? А он и не заметил, когда она поднялась наверх. Действительно, задумался…
– Пытаюсь понять, как все произошло, и могли ли мы хоть что-нибудь изменить.
Странно, что при такой скорости вообще можно разговаривать. Перекрикиваться разговорами.
Юла молча пожала плечами. Самый лучший ответ на подобные вопросы. Устроилась рядом и тоже замерла, поддавшись гипнотическому очарованию бесконечной белой линии на черном асфальте.
– Спустилась бы вниз. Упадешь еще.
Юла покачала головой. Как же, спустится она, когда скоро все… и навсегда… а на душе так паршиво! Была б возможность, – и Ирина с Николаем повылезали бы из бронированной утробы. Но Ночке надо вести БТР, а недоверчивому оргу – следить за рабочим материалом третьего уровня.
Что ж, в таком случае Денис и Юла – везунчики. Поболтать ни о чем перед смертью и ветер в лицо – такая роскошь!
Шоссе, черный асфальт, белая полоса… И – назад, все назад…
– Юль, как думаешь, это дорога бежит от нас или мы несемся от нее сломя голову?
– Дорога не может убегать, День, как бы ей того ни хотелось. И нам не сбежать от своей Трассы. Свернули бы, да некуда. Тут все повязано. Мы просто едем вместе. С шоссе. Только в разные стороны едем.
Вот так, значит? Что ж, ответ верный. Слишком верный, чтобы быть правильным.
Глава 4
Броня исчезла, словно по мановению волшебной палочки. Только что была – и… Как будто растворилась в воздухе. Удар… снова, опять…
Его било, тащило, швыряло, крутило.
Способность соображать вернулась, когда Денис перестал катиться по земле. Хорошо, что по земле. Удар об асфальт на такой скорости мог бы и убить.
Переломы? Он пошевелился. Вроде нет. Наверное, удачно сгруппировался при падении. Денис приподнялся, встал на четвереньки. Отпрянул в сторону.
Мина! Универсальная осколочно-фугасная мина на боевом взводе лежала в нескольких сантиметрах от левой руки. Упади он чуть в сторону… Такая штука не то что человека – БТР разорвет в клочья. Только притронься, только коснись… А вот еще одна и еще!
Адские машины валялись повсюду – на шоссе, на обочине, за обочиной. Саперы Каравана не утруждали себя маскировкой зарядов. Мины просто активизировали и на ходу сбрасывали с арьергардного замыкающего Контейнера. Сыпали густо, не скупясь. Видимо, Кожину очень не хотелось, чтобы вслед за Караваном из города выскочил кто-нибудь еще. И не выскочит: теперь здесь даже на велосипеде не проехать.
А где «катафалк»? Куда подевался призрак? Растворился бесследно в лучах встающего солнца? Ах, вот оно что! Там вон… Блок бетонного забора выворочен с корнем, а на его месте еще вертит колесами перевернутая махина бронетранспортера. Судя по всему, Ирина вовремя заметила мины и предпочла таранить бетонную стену. Молодец – быстро сориентировалась. Хорошие, видно, педагоги преподают вождение в школе секретарш. А Юлька, выходит, не права: при желании можно свернуть с любой Трассы, даже если поворота не предусмотрено. Даже если забором огорожено.
Постанывающую Юлу Денис нашел возле БТРа. Лишь по чистой случайности девчонку не придавило кормой. Ну, а расцветающий буйным цветом гигантский кровоподтек на лбу – не в счет. Не страшно – жить будет. Столько, сколько им еще отмерено.
Ступая как можно осторожнее, чтобы ненароком не потревожить затаившиеся в грязи заряды, оператор подошел к бронемашине.
– Есть кто живой?
С грохотом откинулся боковой люк. В люке закопошились.
Первой выползла Ирина. Точнее не выползла, – была грубо выпихнута изнутри. Пошатнулась. Прислонилась к броне, затрясла головой.
Следом выбрался орг. С «Вурдалаком». Кажется, у Николая был разбит нос. Или ухо. Или и то, и другое.
Оказавшись снаружи, группировщик первым делом вытер кровь с лица. Вторым – ударил Ирину. Не так, как вырубал Чмо – резко, коротко и бесшумно. Сейчас Волк бил с замахом, хлестко, звонко.
Оплеуха пошла вялой Ночке на пользу – девушка встрепенулась и вроде очухалась.
– Это только начало, сука! – пообещал сквозь зубы Волк.
И медленно-медленно, демонстративно медленно поднял руку. Уже сжатую в кулак. Для продолжения.
Денис успел – перехватил кулак, вцепился, повис.
Орг удивленно покосился на оператора, попытался стряхнуть неожиданную помеху. Аккуратно, но убедительно.
– Отвали, слышь!
Денис не отцеплялся.
– Прекрати! Прекрати сейчас же, шакал! – требовал Денис.
Он ударил Волка. Раз, другой… Неумело, неловко, по-дилетантски. Пихнул, ткнул кулаком.
И – когда изумление Николая наконец схлынуло – отлетел от ответного удара.
И – спиной о броню. Ох, не слабо…
– Твоя подружка нас чуть не угробила, дурень! И сейчас она сдохнет. Я больше не желаю ждать никакого хренова раздражителя, понял?!
– Она нас спасла, идиот! – Денис поднимался, кряхтя и цепляясь за скобы БТРа. – Всех нас! Разуй глаза и посмотри вокруг. Мины! Мины на Трассе!
– Мины?
Сначала Николай посмотрел себе под ноги – профессионал, блин! Потом – вокруг.
– А-а-а… – орг кивнул, успокоился, остыл. Мгновенно.
Извиняться, впрочем, не стал.
– Что с Караваном? – спросила Юлька.
– Ушел, – Николай с тоской глянул на шоссе.
На шоссе было пусто. Только кочки. Лепехи из стали и пластика. Мины только. Одни только мины… И – ни пройти, ни проехать. Да и на чем ехать-то. Бронированную махину БТРа вчетвером на колеса не поставишь.
Денис устало опустился на землю. Снова. Рядом привалилась к грязной броне Юла.
Денис прикрыл глаза. Чудное все-таки это ощущение, когда все уже пофигу.
– Встать! – рявкнул Николай. – Встать и бегом марш.
Юла подскочила. Наверное, просто от неожиданности, от испуга. Денис не шелохнулся. Ну не сработала в нем пружинка подчинения на командирский окрик. Ну отказала…
– Куда? – не открывая глаз, спросил он с улыбкой. – Куда теперь-то бегом марш, мать твою?
Его грубо тряхнули. Больно, блин!
Глаза пришлось открыть. Не слишком ли часто орг распускает руки. Он, конечно, великий пахан и все такое, но неужели так трудно угомониться в последние минуты своей и чужой жизни.
– Смотри, – Николай указывал куда-то за разбитый забор. За вывороченный бетонный блок, за порванную в клочья «колючку».
В изрезанной балками и холмами целинной степи открывался унылый вид. Бесснежная полуосень-полузима. Грязь, слякоть, ломаный сухостой. Природы, мать-перемать, увяданье…
А на дальнем взгорье – слишком далеко, чтобы стрелять, но еще достаточно близко, чтобы разглядеть длиннющую вереницу машин, – двигался федеральный Караван. Двигался быстро, улепетывая прочь от обреченного города-полигона изо всех своих лошадиных сил.
– Да не туда смотришь, дубина! – выругался орг.
Денис посмотрел «туда».
Овраг в паре сотен метров. Дальше – в стенке оврага – нора. Пещерка с обрушившимися краями. Похожа одновременно и на логово крупного зверя, и на землянку дикаря и на остатки блиндажа, уцелевшего с тех славных времен, когда на этой линии обороны еще дислоцировались части милвзвода.
– Думаешь, там можно спрятаться от атомной бомбы? – удивленно вскинул брови Денис.
– А как думаешь ты, умник?
– Бесполезно.
– А я хотя бы попытаюсь.
На это ответить Денис ничего не успел.
– Самолеты! – вдруг заорала благим матом Юлька. – Там! Там! Много!
И правда – там. Правда – много.
Гул. Далекий еще, но неумолимо приближающийся. И черные точки в небе… Эскадрилья заходила со стороны Каравана.
– Ма-а-ать! – проревел орг. – Вста-а-ать!
И закончил разговоры.
Николай вскочил. Схватил Юльку за руку, поволок за собой – через поваленную плиту. Через рваную сеть колючей проволоки.
И снова Юла не противилась. Шла за Волком покорно. Как овечка. Как в кладбищенской бункер-базе уходила. Ну и хрен с тобой! Ну, и скатертью дорога! Только…
– Эй, там минные поля?! – не удержался все же – крикнул вдогонку Денис.
Напомнил.
– Да пошел ты… – не оборачиваясь, отозвался орг.
Куда именно – не слышно. И не важно уже.
Николай и Юлька бежали рука об руку. Быстро бежали – комья грязи из-под ног взлетали выше макушки.
Денис вздохнул. Скверно. Наружные минные ограждения не проскочить вот так запросто. Значит, скоро в небо полетит не грязь, а окровавленные клочья двух придурков.
– Ну что? – Ирина стояла рядом. Смотрела. На самолеты, на Караван, на две фигурки, пробирающиеся через грязное месиво. Самолеты были уже близко. Караван – далеко. Николай с Юлькой… странно, но они были живы. Еще.
– Что делать будем, День?
Спрашивала она спокойно. Как не о нем. И не о себе.
– Ладно, Ночка, пошли. Тоже прогуляемся.
Какая, в конце-концов, разница – подорваться на мине или сгореть в ядерной вспышке. Нет, вообще-то большая: в несколько секунд жизни. Но…
Денис нехотя поднялся.
Эх, не дали отдохнуть напоследок! Ну почему человеку свойственно так суетиться даже перед неизбежным концом?
Он взял руку Ирины в свою руку.
А Николай и Юлька все бежали по слякотному минному полю. Бежали, увлекая.
– Кого, в конце концов, Кожин запрограммировал на наше истребление, – тебя или этого сумасшедшего орга, – пробормотал Денис, пробираясь по поваленной бетонной плите мимо обрывков колючей проволоки.
Странно, но на ржавых шипах не было ничего, что напоминало бы о регулярной смазке «колючки» сильными водостойкими ядами. Не мазали, видать, давно. Или вообще не мазали.
И мин видно не было. Хотя, наверное, прикопанных, замаскированных минных заграждений и не должно быть видно.
Смачно чавкнула под ногой грязь. А, и пошло оно все!
Денис вырвал увязший ботинок из жирного киселя чернозема. Они побежали. Тоже. Быстро.
Под ногами громко хлюпало. Но не взрывалось.
Невероятно! Парочка впереди благополучно миновала опасный участок. Николай и Юлька с ходу – не останавливаясь – нырнули в овраг.
Еще более невероятно! Денис с Ириной тоже пробежали. Не задели. Ни одной мины. И тоже – в овраг. А оттуда – в дыру, в нору, в открытый склеп. Который никого ведь уже не спасет.
Но все равно – влезть, вползти. Забиться подальше!
Мрак, грязь, слизь…
Непроглядный, слякотный уют.
И гул бомбардировщиков здесь слышен пока не так явственно, не так пугающе. Здесь – тише. Здесь – обманчивое ощущение обманчивой безопасности.
– С ума сойти! – пробормотал Денис. – Мы прошли! Мины!
В такой темноте поневоле понижаешь голос. Но Дениса услышали.
– Вообще-то я давно подозревала, что за городской стеной нет никаких минных полей, – сказала Ирина. – Периметр всегда испытывал напряженку с оружейными запасами.
– Сообразительная ты наша, – хмыкнул Николай.
Похоже, Ночка-то правильно подозревала…
– Где мы? – спросил Денис.
– А ты принюхайся и догадайся с трех раз, – буркнула Ирина.
Да, пахло под землей отнюдь не цветочной лавкой. И не бомбоубежищем. Запах был противным, запах был знакомым. Неужто снова канализационный коллектор? Ну конечно! Это же выход старой заброшенной городской клоаки. Извилистый овраг в прошлом был, вероятно, руслом какой-нибудь небольшой грязной речушки. А когда город окончательно загадил ее, когда грязи и нечистот стало больше, чем воды, река исчезла.
Да и вообще…
В свое время ведь именно резкое изменение гидрологической обстановки позволило проложить в Ростовске пару-тройку веток метро. Исполнилась давняя мечта провинциального города… Метро, впрочем, прослужило недолго – до начала оргского беспредела. И впоследствии стало, как выяснилось, прибежищем бомжей-людоедов.
– Уже догадался, – вздохнул Денис. – Надеюсь, подземный народец нас еще не засек. Ну, те бомжи, которые…
– Подземный? Народец? Бомжи? – Ночка усмехнулась. – Ошибаешься, День. Выжить под Ростовском еще труднее, чем в самом Ростовске. Так что это – всего лишь ход. Тайный лаз, по которому окрестные дикари шастают в город. На охоту… За человечинкой. А все дезинфекционные работы коммунальных служб, все эти подземные химические атаки были направлены против них. Вникаешь?
Вникал Денис с трудом. Вообще-то ему было легче поверить в существование бомжей-мутантов – кучки городских выродков, скрывающихся в подземельях мегаполиса, чем в окончательную деградацию загородных племен. Но Ночка работала в мэрии. Ночка была секретарем-референтом Черенкова. И вряд ли она сейчас просто фантазировала.
– Погоди, Ира, ты хочешь сказать, что…
– Что наши с тобой общие знакомые мальчики-каннибальчики – типичные представители жителей гм… сельской местности. То есть основного населения этой несчастной страны. Или я не права, орг?
Николай, к которому был обращен вопрос, не ответил. «Значит, права», – подумал Денис.
Такие дела… Дряхлая цивилизация, впадает в детство. Человечество бодро шагает обратно в каменный век. А вокруг жалких останков старого мира уже кормятся стаи двуногих падальщиков. И скоро, совсем скоро полчища одичавших варваров-людоедов сметут то немногое, что еще есть. Сметут и сожрут. И нечего будет противопоставить натиску этих орд.
Кто сказал, что организованная преступность, грызущая изнутри последние уцелевшие мегаполисы, – главная опасность? Кто сказал, что неуязвимая армия мертвых солдат, над созданием которой бьются федералы, понадобилась только для борьбы с группировщиками? Кто сказал, что четверка бывших – два бывших следака, бывший федеральный гвардеец и бывшая секретарша – сделали правильный выбор, вставив палки в колеса «Мертвому раю»? Спасительного для страны эксперимента. Проваленного на полигоне «Р-1».
А от накатывающего самолетного гула уже не спрятаться даже под землей. Вибрация воздуха передается почве. Сверху сыплется. Тонкие ручейки сухой грязи. На волосы, за воротник, в лицо…
Эскадрилья федеральных бомбардировщиков атакует. Эскадрилья уже над городом.
И – тихий свист. Где-то вверху… Тихий, но неуклонно нарастающий. Приближающийся. Пронзительный. Ниже, ниже… Сильнее…
И – взрыв. Взрывы. Много. Бесконечной несмолкаемой канонадой.
Вздрагивала жижа под ногами. На головы падала земля, пыль и еще что-то мерзкое, поросшее мягким пушистым мхом. И – где-то рядом – эхо обвала. И – ближе – яркая вспышка по глазам. Короткий пронзительный импульс цвета пламени. Мигание мощного прожектора с багровым светофильтром, осветившее весь коллектор.
И – еще, еще…
Этот свет, бесцеремонно ворвавшийся в темноту подземелья, не радовал – пугал. Свет показывал, что не так уж и глубоко они успели забиться в трубу со старым окаменевшим дерьмом. Что не спасет их труба, показывал свет. Что дело их – труба. Вот что он показывал, что безжалостно высвечивал.
А вслед за светом шла волна нестерпимого жара. Сначала дохнуло сверху. Потом снизу – из недр потревоженных городских коммуникаций. Город жгли основательно: от макушки до самых корней. Долго жгли…
Новый заход. Новая серия взрывов. Еще одна порция… Атомная бомбардировка затягивалась до бессмысленности.
Странно, что ядерные грибы никак не поймают в свои смертоносные шляпки сажающие их бомбардировщики.
Странно, что до сих пор не раскололась, не треснула планета.
Странно, что четыре человека, прячущиеся в коллекторе древнего дерьмовода под самым боком сжигаемого неумолимой цепной реакцией мегаполиса, все еще живы. Да, вот что самое непостижимое!
Господи, неужели опять?! Новая волна взрывов накрыла Ростовск и…
И больше прятаться не было смысла. Никакого.
Громадным свинцовым синяком над головой набухало небо. Замазанное, замалеванное темной мутью. Именно небо, приваленное тяжеленными, низкими – рукой, наверное, достать можно – струящимися тучами, увидел Денис, когда выкарабкался наконец из рыхлого завала.
Эта плотная непроглядная пелена с жутким красноватым отливом жадно пожирала молодое утреннее Солнце. Вокруг, однако, светло было необычайно. И тихо. И самолетов – нет. Уже. Ни одного.
Как и следовало ожидать, ветхая труба канализационного коллектора не выдержала. Нора, в которой они укрывались, превратилась в бесформенную траншею на дне оврага. В провалившуюся могилу, вроде тех, на заброшенном Старом кладбище. В братскую могилу.
Его било, тащило, швыряло, крутило.
Способность соображать вернулась, когда Денис перестал катиться по земле. Хорошо, что по земле. Удар об асфальт на такой скорости мог бы и убить.
Переломы? Он пошевелился. Вроде нет. Наверное, удачно сгруппировался при падении. Денис приподнялся, встал на четвереньки. Отпрянул в сторону.
Мина! Универсальная осколочно-фугасная мина на боевом взводе лежала в нескольких сантиметрах от левой руки. Упади он чуть в сторону… Такая штука не то что человека – БТР разорвет в клочья. Только притронься, только коснись… А вот еще одна и еще!
Адские машины валялись повсюду – на шоссе, на обочине, за обочиной. Саперы Каравана не утруждали себя маскировкой зарядов. Мины просто активизировали и на ходу сбрасывали с арьергардного замыкающего Контейнера. Сыпали густо, не скупясь. Видимо, Кожину очень не хотелось, чтобы вслед за Караваном из города выскочил кто-нибудь еще. И не выскочит: теперь здесь даже на велосипеде не проехать.
А где «катафалк»? Куда подевался призрак? Растворился бесследно в лучах встающего солнца? Ах, вот оно что! Там вон… Блок бетонного забора выворочен с корнем, а на его месте еще вертит колесами перевернутая махина бронетранспортера. Судя по всему, Ирина вовремя заметила мины и предпочла таранить бетонную стену. Молодец – быстро сориентировалась. Хорошие, видно, педагоги преподают вождение в школе секретарш. А Юлька, выходит, не права: при желании можно свернуть с любой Трассы, даже если поворота не предусмотрено. Даже если забором огорожено.
Постанывающую Юлу Денис нашел возле БТРа. Лишь по чистой случайности девчонку не придавило кормой. Ну, а расцветающий буйным цветом гигантский кровоподтек на лбу – не в счет. Не страшно – жить будет. Столько, сколько им еще отмерено.
Ступая как можно осторожнее, чтобы ненароком не потревожить затаившиеся в грязи заряды, оператор подошел к бронемашине.
– Есть кто живой?
С грохотом откинулся боковой люк. В люке закопошились.
Первой выползла Ирина. Точнее не выползла, – была грубо выпихнута изнутри. Пошатнулась. Прислонилась к броне, затрясла головой.
Следом выбрался орг. С «Вурдалаком». Кажется, у Николая был разбит нос. Или ухо. Или и то, и другое.
Оказавшись снаружи, группировщик первым делом вытер кровь с лица. Вторым – ударил Ирину. Не так, как вырубал Чмо – резко, коротко и бесшумно. Сейчас Волк бил с замахом, хлестко, звонко.
Оплеуха пошла вялой Ночке на пользу – девушка встрепенулась и вроде очухалась.
– Это только начало, сука! – пообещал сквозь зубы Волк.
И медленно-медленно, демонстративно медленно поднял руку. Уже сжатую в кулак. Для продолжения.
Денис успел – перехватил кулак, вцепился, повис.
Орг удивленно покосился на оператора, попытался стряхнуть неожиданную помеху. Аккуратно, но убедительно.
– Отвали, слышь!
Денис не отцеплялся.
– Прекрати! Прекрати сейчас же, шакал! – требовал Денис.
Он ударил Волка. Раз, другой… Неумело, неловко, по-дилетантски. Пихнул, ткнул кулаком.
И – когда изумление Николая наконец схлынуло – отлетел от ответного удара.
И – спиной о броню. Ох, не слабо…
– Твоя подружка нас чуть не угробила, дурень! И сейчас она сдохнет. Я больше не желаю ждать никакого хренова раздражителя, понял?!
– Она нас спасла, идиот! – Денис поднимался, кряхтя и цепляясь за скобы БТРа. – Всех нас! Разуй глаза и посмотри вокруг. Мины! Мины на Трассе!
– Мины?
Сначала Николай посмотрел себе под ноги – профессионал, блин! Потом – вокруг.
– А-а-а… – орг кивнул, успокоился, остыл. Мгновенно.
Извиняться, впрочем, не стал.
* * *
– Что с Караваном? – спросила Юлька.
– Ушел, – Николай с тоской глянул на шоссе.
На шоссе было пусто. Только кочки. Лепехи из стали и пластика. Мины только. Одни только мины… И – ни пройти, ни проехать. Да и на чем ехать-то. Бронированную махину БТРа вчетвером на колеса не поставишь.
Денис устало опустился на землю. Снова. Рядом привалилась к грязной броне Юла.
Денис прикрыл глаза. Чудное все-таки это ощущение, когда все уже пофигу.
– Встать! – рявкнул Николай. – Встать и бегом марш.
Юла подскочила. Наверное, просто от неожиданности, от испуга. Денис не шелохнулся. Ну не сработала в нем пружинка подчинения на командирский окрик. Ну отказала…
– Куда? – не открывая глаз, спросил он с улыбкой. – Куда теперь-то бегом марш, мать твою?
Его грубо тряхнули. Больно, блин!
Глаза пришлось открыть. Не слишком ли часто орг распускает руки. Он, конечно, великий пахан и все такое, но неужели так трудно угомониться в последние минуты своей и чужой жизни.
– Смотри, – Николай указывал куда-то за разбитый забор. За вывороченный бетонный блок, за порванную в клочья «колючку».
В изрезанной балками и холмами целинной степи открывался унылый вид. Бесснежная полуосень-полузима. Грязь, слякоть, ломаный сухостой. Природы, мать-перемать, увяданье…
А на дальнем взгорье – слишком далеко, чтобы стрелять, но еще достаточно близко, чтобы разглядеть длиннющую вереницу машин, – двигался федеральный Караван. Двигался быстро, улепетывая прочь от обреченного города-полигона изо всех своих лошадиных сил.
– Да не туда смотришь, дубина! – выругался орг.
Денис посмотрел «туда».
Овраг в паре сотен метров. Дальше – в стенке оврага – нора. Пещерка с обрушившимися краями. Похожа одновременно и на логово крупного зверя, и на землянку дикаря и на остатки блиндажа, уцелевшего с тех славных времен, когда на этой линии обороны еще дислоцировались части милвзвода.
– Думаешь, там можно спрятаться от атомной бомбы? – удивленно вскинул брови Денис.
– А как думаешь ты, умник?
– Бесполезно.
– А я хотя бы попытаюсь.
На это ответить Денис ничего не успел.
– Самолеты! – вдруг заорала благим матом Юлька. – Там! Там! Много!
И правда – там. Правда – много.
Гул. Далекий еще, но неумолимо приближающийся. И черные точки в небе… Эскадрилья заходила со стороны Каравана.
– Ма-а-ать! – проревел орг. – Вста-а-ать!
И закончил разговоры.
Николай вскочил. Схватил Юльку за руку, поволок за собой – через поваленную плиту. Через рваную сеть колючей проволоки.
И снова Юла не противилась. Шла за Волком покорно. Как овечка. Как в кладбищенской бункер-базе уходила. Ну и хрен с тобой! Ну, и скатертью дорога! Только…
– Эй, там минные поля?! – не удержался все же – крикнул вдогонку Денис.
Напомнил.
– Да пошел ты… – не оборачиваясь, отозвался орг.
Куда именно – не слышно. И не важно уже.
Николай и Юлька бежали рука об руку. Быстро бежали – комья грязи из-под ног взлетали выше макушки.
Денис вздохнул. Скверно. Наружные минные ограждения не проскочить вот так запросто. Значит, скоро в небо полетит не грязь, а окровавленные клочья двух придурков.
– Ну что? – Ирина стояла рядом. Смотрела. На самолеты, на Караван, на две фигурки, пробирающиеся через грязное месиво. Самолеты были уже близко. Караван – далеко. Николай с Юлькой… странно, но они были живы. Еще.
– Что делать будем, День?
Спрашивала она спокойно. Как не о нем. И не о себе.
– Ладно, Ночка, пошли. Тоже прогуляемся.
Какая, в конце-концов, разница – подорваться на мине или сгореть в ядерной вспышке. Нет, вообще-то большая: в несколько секунд жизни. Но…
Денис нехотя поднялся.
Эх, не дали отдохнуть напоследок! Ну почему человеку свойственно так суетиться даже перед неизбежным концом?
Он взял руку Ирины в свою руку.
А Николай и Юлька все бежали по слякотному минному полю. Бежали, увлекая.
– Кого, в конце концов, Кожин запрограммировал на наше истребление, – тебя или этого сумасшедшего орга, – пробормотал Денис, пробираясь по поваленной бетонной плите мимо обрывков колючей проволоки.
Странно, но на ржавых шипах не было ничего, что напоминало бы о регулярной смазке «колючки» сильными водостойкими ядами. Не мазали, видать, давно. Или вообще не мазали.
И мин видно не было. Хотя, наверное, прикопанных, замаскированных минных заграждений и не должно быть видно.
Смачно чавкнула под ногой грязь. А, и пошло оно все!
Денис вырвал увязший ботинок из жирного киселя чернозема. Они побежали. Тоже. Быстро.
Под ногами громко хлюпало. Но не взрывалось.
Невероятно! Парочка впереди благополучно миновала опасный участок. Николай и Юлька с ходу – не останавливаясь – нырнули в овраг.
Еще более невероятно! Денис с Ириной тоже пробежали. Не задели. Ни одной мины. И тоже – в овраг. А оттуда – в дыру, в нору, в открытый склеп. Который никого ведь уже не спасет.
Но все равно – влезть, вползти. Забиться подальше!
* * *
Мрак, грязь, слизь…
Непроглядный, слякотный уют.
И гул бомбардировщиков здесь слышен пока не так явственно, не так пугающе. Здесь – тише. Здесь – обманчивое ощущение обманчивой безопасности.
– С ума сойти! – пробормотал Денис. – Мы прошли! Мины!
В такой темноте поневоле понижаешь голос. Но Дениса услышали.
– Вообще-то я давно подозревала, что за городской стеной нет никаких минных полей, – сказала Ирина. – Периметр всегда испытывал напряженку с оружейными запасами.
– Сообразительная ты наша, – хмыкнул Николай.
Похоже, Ночка-то правильно подозревала…
– Где мы? – спросил Денис.
– А ты принюхайся и догадайся с трех раз, – буркнула Ирина.
Да, пахло под землей отнюдь не цветочной лавкой. И не бомбоубежищем. Запах был противным, запах был знакомым. Неужто снова канализационный коллектор? Ну конечно! Это же выход старой заброшенной городской клоаки. Извилистый овраг в прошлом был, вероятно, руслом какой-нибудь небольшой грязной речушки. А когда город окончательно загадил ее, когда грязи и нечистот стало больше, чем воды, река исчезла.
Да и вообще…
В свое время ведь именно резкое изменение гидрологической обстановки позволило проложить в Ростовске пару-тройку веток метро. Исполнилась давняя мечта провинциального города… Метро, впрочем, прослужило недолго – до начала оргского беспредела. И впоследствии стало, как выяснилось, прибежищем бомжей-людоедов.
– Уже догадался, – вздохнул Денис. – Надеюсь, подземный народец нас еще не засек. Ну, те бомжи, которые…
– Подземный? Народец? Бомжи? – Ночка усмехнулась. – Ошибаешься, День. Выжить под Ростовском еще труднее, чем в самом Ростовске. Так что это – всего лишь ход. Тайный лаз, по которому окрестные дикари шастают в город. На охоту… За человечинкой. А все дезинфекционные работы коммунальных служб, все эти подземные химические атаки были направлены против них. Вникаешь?
Вникал Денис с трудом. Вообще-то ему было легче поверить в существование бомжей-мутантов – кучки городских выродков, скрывающихся в подземельях мегаполиса, чем в окончательную деградацию загородных племен. Но Ночка работала в мэрии. Ночка была секретарем-референтом Черенкова. И вряд ли она сейчас просто фантазировала.
– Погоди, Ира, ты хочешь сказать, что…
– Что наши с тобой общие знакомые мальчики-каннибальчики – типичные представители жителей гм… сельской местности. То есть основного населения этой несчастной страны. Или я не права, орг?
Николай, к которому был обращен вопрос, не ответил. «Значит, права», – подумал Денис.
Такие дела… Дряхлая цивилизация, впадает в детство. Человечество бодро шагает обратно в каменный век. А вокруг жалких останков старого мира уже кормятся стаи двуногих падальщиков. И скоро, совсем скоро полчища одичавших варваров-людоедов сметут то немногое, что еще есть. Сметут и сожрут. И нечего будет противопоставить натиску этих орд.
Кто сказал, что организованная преступность, грызущая изнутри последние уцелевшие мегаполисы, – главная опасность? Кто сказал, что неуязвимая армия мертвых солдат, над созданием которой бьются федералы, понадобилась только для борьбы с группировщиками? Кто сказал, что четверка бывших – два бывших следака, бывший федеральный гвардеец и бывшая секретарша – сделали правильный выбор, вставив палки в колеса «Мертвому раю»? Спасительного для страны эксперимента. Проваленного на полигоне «Р-1».
А от накатывающего самолетного гула уже не спрятаться даже под землей. Вибрация воздуха передается почве. Сверху сыплется. Тонкие ручейки сухой грязи. На волосы, за воротник, в лицо…
Эскадрилья федеральных бомбардировщиков атакует. Эскадрилья уже над городом.
И – тихий свист. Где-то вверху… Тихий, но неуклонно нарастающий. Приближающийся. Пронзительный. Ниже, ниже… Сильнее…
И – взрыв. Взрывы. Много. Бесконечной несмолкаемой канонадой.
* * *
Вздрагивала жижа под ногами. На головы падала земля, пыль и еще что-то мерзкое, поросшее мягким пушистым мхом. И – где-то рядом – эхо обвала. И – ближе – яркая вспышка по глазам. Короткий пронзительный импульс цвета пламени. Мигание мощного прожектора с багровым светофильтром, осветившее весь коллектор.
И – еще, еще…
Этот свет, бесцеремонно ворвавшийся в темноту подземелья, не радовал – пугал. Свет показывал, что не так уж и глубоко они успели забиться в трубу со старым окаменевшим дерьмом. Что не спасет их труба, показывал свет. Что дело их – труба. Вот что он показывал, что безжалостно высвечивал.
А вслед за светом шла волна нестерпимого жара. Сначала дохнуло сверху. Потом снизу – из недр потревоженных городских коммуникаций. Город жгли основательно: от макушки до самых корней. Долго жгли…
Новый заход. Новая серия взрывов. Еще одна порция… Атомная бомбардировка затягивалась до бессмысленности.
Странно, что ядерные грибы никак не поймают в свои смертоносные шляпки сажающие их бомбардировщики.
Странно, что до сих пор не раскололась, не треснула планета.
Странно, что четыре человека, прячущиеся в коллекторе древнего дерьмовода под самым боком сжигаемого неумолимой цепной реакцией мегаполиса, все еще живы. Да, вот что самое непостижимое!
Господи, неужели опять?! Новая волна взрывов накрыла Ростовск и…
И больше прятаться не было смысла. Никакого.
Громадным свинцовым синяком над головой набухало небо. Замазанное, замалеванное темной мутью. Именно небо, приваленное тяжеленными, низкими – рукой, наверное, достать можно – струящимися тучами, увидел Денис, когда выкарабкался наконец из рыхлого завала.
Эта плотная непроглядная пелена с жутким красноватым отливом жадно пожирала молодое утреннее Солнце. Вокруг, однако, светло было необычайно. И тихо. И самолетов – нет. Уже. Ни одного.
Как и следовало ожидать, ветхая труба канализационного коллектора не выдержала. Нора, в которой они укрывались, превратилась в бесформенную траншею на дне оврага. В провалившуюся могилу, вроде тех, на заброшенном Старом кладбище. В братскую могилу.