Новым стратегическим решениям советского Главного командования способствовало и то, что 22 июля Польша предложила РСФСР договориться о «немедленном перемирии и открытии мирных переговоров»[203]. Уже 23 июля Москва сообщила Варшаве, что главное командование Красной армии получило распоряжение «немедленно начать с польским военным командованием переговоры в целях заключения перемирия и подготовки будущего мира между обеими странами»[204]. Одновременно в 18.35 23 июля главком потребовал от войск Западного фронта еще ускорить наступление на Варшаву[205]. В тот же день Сталин сообщил РВС 1-й Конной армии, что Польша обратилась с предложением о перемирии и ждет ответа до 30 июля. «Исходя из этого требуется самое стремительное наступление от вас в сторону Львова и вообще нужно постараться, чтобы до тридцатого успеть завладеть максимумом того, что можем взять»[206]. 23 июля командование Юго-Западного фронта поставило войскам следующую задачу: 12-я армия, создав заслон в направлении Брест-Литовска, должна была наступать в направлении Холм – Красник – Аннополь, 1-я Конная армия – не позднее 29 июля занять Львов, а 14-я армия – наступать от реки Збруч в общем направлении Тарнополь – Перемышляны – Городок[207].
Таким образом, действия Юго-Западного фронта должны были отныне направляться не на содействие войскам Западного фронта, который наносил главный удар на варшавском направлении, а на решение по существу самостоятельной задачи, связанной с ликвидацией войск противника на львовском направлении и освобождением Галиции. При этом ударные группировки Западного и Юго-Западного фронтов должны были действовать в значительном отрыве друг от друга. Изменение направления главного удара войск Юго-Западного фронта накануне решающих боев, от которых зависел исход советско-польской войны в целом, противоречило реальной обстановке. Поэтому трудно не согласиться с мнением В.А. Меликова о том, что 21–23 июля «главком… допустил ошибку стратегической важности»[208]. А обстановка была такой, что на отдельных, наиболее важных направлениях бои затягивались на несколько дней и сопротивление польских войск все более и более усиливалось.
Полный радужных ожиданий, как и все советское руководство, Сталин 24 июля информировал Ленина о том, что операция на Львов, возможно, удастся. Относительно общей политики он полагал, что «теперь, когда мы имеем Коминтерн, побежденную Польшу, и более или менее сносную Красную Армию, когда, с другой стороны, Антанта добивается передышки в пользу Польши для того, чтобы реорганизовать, перевооружить польскую армию, создать кавалерию и потом снова ударить, может быть в союзе с другими государствами – в такой момент и при таких перспективах было бы грешно не поощрять революции в Италии. Нужно признать, что мы уже вступили в полосу непосредственной борьбы с Антантой, что политика лавирования уже потеряла свое преобладающее значение, что мы можем теперь и должны вести политику наступления (не смешивать с политикой наскакивания), если мы хотим сохранить за собой инициативу во внешних делах, которую мы завоевали недавно. Поэтому на очередь для Коминтерна нужно поставить вопрос об организации восстания в Италии и в таких еще не окрепших государствах, как Венгрия, Чехия (Румынию придется разбить). […] Короче: нужно сняться с якоря и пуститься в путь, пока империализм не успел еще мало-мальски наладить свою разлаженную телегу, а он может еще наладить ее кое-как на известный период, и сам не перешел в решительное наступление»[209].
30 июля главком Каменев вновь требовал от войск «наступление на польском фронте вести с прежним напряжением и энергией… дабы в кратчайшее время абсолютно уничтожить польскую армию»[210]. В этих условиях командование советского Западного фронта всякими уловками затягивало согласование процедуры перехода польской военной делегацией линии фронта, оттянув его до 30 июля[211]. Как ни странно, эта затяжка вовсе не вызвала раздражения в Варшаве, поскольку польское командование не спешило заключать какое-либо соглашение под давлением большевиков. Его вполне устраивало временное перемирие в худшем случае по «линии Керзона», но никакого вмешательства во внутренние дела Варшава допускать не собиралась[212]. Для расширения социальной базы польское правительство еще 15 июля добилось одобрения Сеймом принципов аграрной реформы. 24 июля в Варшаве было создано правительство национальной обороны с участием всех политических сил, а 25 июля в Польшу прибыла англо-французская военная миссия и начали прибывать военные грузы с Запада.
В конце июля 1920 г., по словам итальянского посла в Варшаве Ф. Томмазини, польское руководство попыталось склонить Германию к нанесению удара из Восточной Пруссии во фланг и тыл советского Западного фронта. Однако Берлин стремился не только вернуть данцигский коридор и Верхнюю Силезию, но и под предлогом спасения Польши от большевиков попытался добиться пересмотра военных ограничений Версальского договора и принятия Германии в Лигу Наций. В результате эти контакты завершились безрезультатно[213]. 27 июля Пилсудский отдал директиву, требовавшую от войск удержать фронт по линии реки Западный Буг – Остров – Граево (или Остроленка – Омулев) и организовать контрудар от Брест-Литовска на север и от Острова на восток[214]. В этих условиях польское руководство также не спешило начинать переговоры, и прибывшие 1 августа в Барановичи польские делегаты не имели полномочий от правительства на ведение переговоров о мире, а лишь полномочия от военного командования на ведение переговоров о перемирии. Советская же сторона была заинтересована в одновременном заключении соглашений о перемирии и прелиминарного договора. Поэтому 2 августа она потребовала от польской делегации получить соответствующие полномочия и с 4 августа начать переговоры в Минске. Но польская делегация отказалась и вернулась за линию фронта[215].
Польская пропаганда всячески подчеркивала «самоотверженную борьбу польских войск с нашествием большевиков», что должно было не только укрепить польский тыл, но и способствовать получению военных материалов от Антанты, в которых Варшава очень нуждалась. С целью поддержания порядка в армии, деморализованной поражениями, и борьбы с дезертирством польское руководство 24 июля ввело чрезвычайные и полевые суды. Тем временем 24 июля, после трех дней напряженных боев, советские войска Западного фронта прорвали линию Гродно – река Неман – река Шара – Слоним. Под Гродно советские войска взяли в плен до 5 тыс. человек, 32 орудия, 3 танка, свыше 100 пулеметов, 500 лошадей и большие запасы продовольствия. Кроме того, было освобождено около 500 пленных красноармейцев[216]. Форсировав Неман и Шару, 25 июля советские войска вступили в город Волковыск, 27 июля в Осовец и Пружаны, 29 июля – в Ломжу, а 30 июля был занят Кобрин. 1 августа Красная армия вступила в Брест, 3 августа советские войска заняли Остров, а 6 августа – Остроленку. Вместе с тем бои начала августа показали, что польское сопротивление усилилось, и в течение недели войска 16-й армии и Мозырской группы не могли форсировать реку Западный Буг.
Анализируя позднее операцию войск 4-й армии в конце июля – начале августа 1920 г., ее бывший командующий Е.Н. Сергеев верно отметил, что «если дух войск и воля к победе все время росли во всех частях армии, то материальные факторы все более и более давали чувствовать, что нужна временная остановка. Обмундирование, снаряжение, вооружения, обоз, средства связи, – все требовало хотя бы недели или двух для пополнения и приведения в порядок». Однако «об остановке не думал почти никто, кроме некоторых начальников дивизий. Политической информации верили, и имевший за собой все моральные факторы план непрерывного бурного натиска, соединенного со смелым до дерзости маневром, восторжествовал. Армии Западного фронта устремились на центр грядущей польской революции – Варшаву. Трудно было и ожидать иного решения от молодой армии, выросшей из вихря стремительных операций гражданской войны. Таков характер революционных войн, такова природа революционных армий. Осторожный расчет и методика – оружие сложившихся организмов – наследие длительной мирной подготовки»[217]. В.А. Меликов также пришел к выводу, что в конце июля 1920 г. наступательный порыв войск Западного фронта «трансформировался в бурное движение по инерции». Нужна была особая сила воли, чтобы, проанализировав обстановку с учетом донесений дивизионного и армейского командования, решиться приостановить движение на 1–2 недели по рекам Бобр, Нарев и Западный Буг[218].
30 июля в Белостоке был создан Временный революционный комитет Польши (Польревком) в составе Ю. Мархлевского, Ф. Дзержинского, Ф. Кона и Э. Прухняка, для обеспечение деятельности которого Москва выделила 1 млрд руб. Задачей Польревкома являлась подготовка советизации Польши, но нехватка подходящих кадров и слабое знание местных условий привели к тому, что население в массе осталось безучастным к его начинаниям. Особенно повредила имиджу Польревкома попытка решения аграрного вопроса по российскому образцу: тогда как польские крестьяне стремились получить помещичью землю в личную собственность, на ней стали создавать социалистические хозяйства[219]. На Украине еще 8 июля был создан Галицийский революционный комитет (Галревком), в который вошли В. Затонский, М. Баран, Ф. Конар, И. Немоловский, К. Литвинович и др. Работа Галревкома велась под общим лозунгом изгнания поляков, и 1 августа в Тарнополе была провозглашена государственная самостоятельность Восточной Галиции с задачей установления советской власти[220]. Однако в целом население, хотя и радовалось уходу поляков, разделилось по вопросу об ориентации на Европу или Москву. В любом случае успех в деятельности обоих ревкомов был тесно связан с ситуацией на фронте.
На Львов и Варшаву
Таким образом, действия Юго-Западного фронта должны были отныне направляться не на содействие войскам Западного фронта, который наносил главный удар на варшавском направлении, а на решение по существу самостоятельной задачи, связанной с ликвидацией войск противника на львовском направлении и освобождением Галиции. При этом ударные группировки Западного и Юго-Западного фронтов должны были действовать в значительном отрыве друг от друга. Изменение направления главного удара войск Юго-Западного фронта накануне решающих боев, от которых зависел исход советско-польской войны в целом, противоречило реальной обстановке. Поэтому трудно не согласиться с мнением В.А. Меликова о том, что 21–23 июля «главком… допустил ошибку стратегической важности»[208]. А обстановка была такой, что на отдельных, наиболее важных направлениях бои затягивались на несколько дней и сопротивление польских войск все более и более усиливалось.
Полный радужных ожиданий, как и все советское руководство, Сталин 24 июля информировал Ленина о том, что операция на Львов, возможно, удастся. Относительно общей политики он полагал, что «теперь, когда мы имеем Коминтерн, побежденную Польшу, и более или менее сносную Красную Армию, когда, с другой стороны, Антанта добивается передышки в пользу Польши для того, чтобы реорганизовать, перевооружить польскую армию, создать кавалерию и потом снова ударить, может быть в союзе с другими государствами – в такой момент и при таких перспективах было бы грешно не поощрять революции в Италии. Нужно признать, что мы уже вступили в полосу непосредственной борьбы с Антантой, что политика лавирования уже потеряла свое преобладающее значение, что мы можем теперь и должны вести политику наступления (не смешивать с политикой наскакивания), если мы хотим сохранить за собой инициативу во внешних делах, которую мы завоевали недавно. Поэтому на очередь для Коминтерна нужно поставить вопрос об организации восстания в Италии и в таких еще не окрепших государствах, как Венгрия, Чехия (Румынию придется разбить). […] Короче: нужно сняться с якоря и пуститься в путь, пока империализм не успел еще мало-мальски наладить свою разлаженную телегу, а он может еще наладить ее кое-как на известный период, и сам не перешел в решительное наступление»[209].
30 июля главком Каменев вновь требовал от войск «наступление на польском фронте вести с прежним напряжением и энергией… дабы в кратчайшее время абсолютно уничтожить польскую армию»[210]. В этих условиях командование советского Западного фронта всякими уловками затягивало согласование процедуры перехода польской военной делегацией линии фронта, оттянув его до 30 июля[211]. Как ни странно, эта затяжка вовсе не вызвала раздражения в Варшаве, поскольку польское командование не спешило заключать какое-либо соглашение под давлением большевиков. Его вполне устраивало временное перемирие в худшем случае по «линии Керзона», но никакого вмешательства во внутренние дела Варшава допускать не собиралась[212]. Для расширения социальной базы польское правительство еще 15 июля добилось одобрения Сеймом принципов аграрной реформы. 24 июля в Варшаве было создано правительство национальной обороны с участием всех политических сил, а 25 июля в Польшу прибыла англо-французская военная миссия и начали прибывать военные грузы с Запада.
В конце июля 1920 г., по словам итальянского посла в Варшаве Ф. Томмазини, польское руководство попыталось склонить Германию к нанесению удара из Восточной Пруссии во фланг и тыл советского Западного фронта. Однако Берлин стремился не только вернуть данцигский коридор и Верхнюю Силезию, но и под предлогом спасения Польши от большевиков попытался добиться пересмотра военных ограничений Версальского договора и принятия Германии в Лигу Наций. В результате эти контакты завершились безрезультатно[213]. 27 июля Пилсудский отдал директиву, требовавшую от войск удержать фронт по линии реки Западный Буг – Остров – Граево (или Остроленка – Омулев) и организовать контрудар от Брест-Литовска на север и от Острова на восток[214]. В этих условиях польское руководство также не спешило начинать переговоры, и прибывшие 1 августа в Барановичи польские делегаты не имели полномочий от правительства на ведение переговоров о мире, а лишь полномочия от военного командования на ведение переговоров о перемирии. Советская же сторона была заинтересована в одновременном заключении соглашений о перемирии и прелиминарного договора. Поэтому 2 августа она потребовала от польской делегации получить соответствующие полномочия и с 4 августа начать переговоры в Минске. Но польская делегация отказалась и вернулась за линию фронта[215].
Польская пропаганда всячески подчеркивала «самоотверженную борьбу польских войск с нашествием большевиков», что должно было не только укрепить польский тыл, но и способствовать получению военных материалов от Антанты, в которых Варшава очень нуждалась. С целью поддержания порядка в армии, деморализованной поражениями, и борьбы с дезертирством польское руководство 24 июля ввело чрезвычайные и полевые суды. Тем временем 24 июля, после трех дней напряженных боев, советские войска Западного фронта прорвали линию Гродно – река Неман – река Шара – Слоним. Под Гродно советские войска взяли в плен до 5 тыс. человек, 32 орудия, 3 танка, свыше 100 пулеметов, 500 лошадей и большие запасы продовольствия. Кроме того, было освобождено около 500 пленных красноармейцев[216]. Форсировав Неман и Шару, 25 июля советские войска вступили в город Волковыск, 27 июля в Осовец и Пружаны, 29 июля – в Ломжу, а 30 июля был занят Кобрин. 1 августа Красная армия вступила в Брест, 3 августа советские войска заняли Остров, а 6 августа – Остроленку. Вместе с тем бои начала августа показали, что польское сопротивление усилилось, и в течение недели войска 16-й армии и Мозырской группы не могли форсировать реку Западный Буг.
Анализируя позднее операцию войск 4-й армии в конце июля – начале августа 1920 г., ее бывший командующий Е.Н. Сергеев верно отметил, что «если дух войск и воля к победе все время росли во всех частях армии, то материальные факторы все более и более давали чувствовать, что нужна временная остановка. Обмундирование, снаряжение, вооружения, обоз, средства связи, – все требовало хотя бы недели или двух для пополнения и приведения в порядок». Однако «об остановке не думал почти никто, кроме некоторых начальников дивизий. Политической информации верили, и имевший за собой все моральные факторы план непрерывного бурного натиска, соединенного со смелым до дерзости маневром, восторжествовал. Армии Западного фронта устремились на центр грядущей польской революции – Варшаву. Трудно было и ожидать иного решения от молодой армии, выросшей из вихря стремительных операций гражданской войны. Таков характер революционных войн, такова природа революционных армий. Осторожный расчет и методика – оружие сложившихся организмов – наследие длительной мирной подготовки»[217]. В.А. Меликов также пришел к выводу, что в конце июля 1920 г. наступательный порыв войск Западного фронта «трансформировался в бурное движение по инерции». Нужна была особая сила воли, чтобы, проанализировав обстановку с учетом донесений дивизионного и армейского командования, решиться приостановить движение на 1–2 недели по рекам Бобр, Нарев и Западный Буг[218].
30 июля в Белостоке был создан Временный революционный комитет Польши (Польревком) в составе Ю. Мархлевского, Ф. Дзержинского, Ф. Кона и Э. Прухняка, для обеспечение деятельности которого Москва выделила 1 млрд руб. Задачей Польревкома являлась подготовка советизации Польши, но нехватка подходящих кадров и слабое знание местных условий привели к тому, что население в массе осталось безучастным к его начинаниям. Особенно повредила имиджу Польревкома попытка решения аграрного вопроса по российскому образцу: тогда как польские крестьяне стремились получить помещичью землю в личную собственность, на ней стали создавать социалистические хозяйства[219]. На Украине еще 8 июля был создан Галицийский революционный комитет (Галревком), в который вошли В. Затонский, М. Баран, Ф. Конар, И. Немоловский, К. Литвинович и др. Работа Галревкома велась под общим лозунгом изгнания поляков, и 1 августа в Тарнополе была провозглашена государственная самостоятельность Восточной Галиции с задачей установления советской власти[220]. Однако в целом население, хотя и радовалось уходу поляков, разделилось по вопросу об ориентации на Европу или Москву. В любом случае успех в деятельности обоих ревкомов был тесно связан с ситуацией на фронте.
На Львов и Варшаву
На Юго-Западном фронте 1-я Конная армия, развивая наступление на Львов, 26 июля овладела Бродами, а к 28 июля на широком фронте с боями форсировала реку Стырь, заняла Буск и вышла к реке Западный Буг. Севернее войска 12-й армии, форсировав реки Стырь и Стоход, подходили к Ковелю. На юге 14-я армия прорвала польскую оборону на реке Збруч и 26 июля овладела Тарнополем. 29 июля Сталин информировал РВС 1-й Конной армии о том, что переговоры с Польшей отложены до 4 августа. «Значит, в вашем распоряжении имеется еще четыре дня. Кроме того, до получения формального приказа от фронта вы можете бить поляков не взирая на сроки. […] Итак бейте на Львов, теперь у вас есть время». Правда, в Москву он сообщил, что «ввиду утомления конского состава взять Львов до тридцатого, пожалуй, не удастся»[221]. Однако относительно медленное продвижение 12-й и 14-й армий привело к тому, что фланги 1-й Конной оказались неприкрытыми и, воспользовавшись этим и подтянув подкрепления, 2-я и 6-я польские армии 29 июля нанесли контрудар на Броды. Завязались ожесточенные бои, в ходе которых 1-я Конная армия была вынуждена отойти на восток, чтобы избежать окружения. 3 августа поляки вернули Броды и Радзивилов[222].
Все еще пребывая в атмосфере оптимистических ожиданий, Сталин 4 августа сообщал Ленину, что «заминка Буденного временная» и «не означает перелома в пользу противника». «Общая перспектива на фронтах, по-моему, такова: Польша расслаблена и нуждается в передышке, ввиду чего мы должны выставить условия, делающие невозможным оздоровление буржуазной Польши». Одновременно он предложил передать в состав Западного фронта 12-ю, 1-ю Конную и 14-ю армии. 5 августа Политбюро ЦК РКП(б) утвердило эту идею, указав, что фронт против Врангеля важнее фронта против Польши, которая считалась практически разбитой[223]. В тот же день Сталин сообщил в Москву об ожесточенных боях в районе Бродов, «ввиду чего в конармии чувствуется большая усталость и потребность в отдыхе. В связи с этим Буденный со вчерашнего дня перешел от наступления к обороне, причем на занятие Львова в ближайшие дни нельзя рассчитывать»[224]. Тем временем 4 августа 12-я армия вступила в Ковель, а 14-я армия вышла к реке Стрыпа. 5 августа был занят Владимир-Волынский, а 7 августа части 12-й армии вышли на реку Западный Буг от Влодавы до Корытницы. 11 августа советские войска вступили в Грубешов, но 13 августа были отброшены противником за реку Западный Буг. В это время польское командование приступило к выполнению своего плана отражения наступления советского Западного фронта на Варшаву, о чем будет подробнее сказано ниже, и начало снимать войска с львовского направления. Измотанные в предыдущих боях советские кавалерийские части получили передышку.
Ход событий на советско-польском фронте во второй половине июля 1920 г. показал, что борьба на фронтах стала более напряженной. Объяснялось это тем, что свежее пополнение польской армии позволило повысить ее боеспособность. Если с 1 января по 30 июня 1920 г. действующая польская армия получила 209 471 человек пополнения, то с 1 июля по 20 августа – 172 400. Настроения польского общества отражало и возросшее количество добровольцев: за первое полугодие 87 101, а за 1 июля – 20 августа уже 77 514 человек[225]. К тому же в это время польская армия действовала вблизи своих баз. В то время как польская армия усиливалась с помощью Антанты, беспрерывно и стремительно наступавшие советские войска устали. Они все более и более отрывались от своих тылов. В связи с тем, что железные дороги, станции, водокачки взрывались при отступлении польскими войсками, подвоз пополнений, боеприпасов и продовольствия для наступавших советских войск был очень затруднен. Части Красной армии в ходе наступления понесли потери и, естественно, ослабли. Поступавшие в июле и в начале августа 1920 г. донесения с фронтов от передовых советских частей свидетельствовали об утомлении войск, о том, что они нуждаются в людских пополнениях, в боеприпасах и вооружении. В итоге уже на рубеже реки Западный Буг сопротивление польских войск резко возросло.
Пока польские войска сдерживали советское наступление на рубеже Западного Буга, польское командование с участием французской миссии генерала М. Вейгана разработало новый план военных действий. Основная идея этого плана, утвержденного 6 августа 1920 г. Пилсудским, заключалась в следующем: 1) сковать советские войска на юге, прикрывая Львов и Дрогобычский нефтяной бассейн; 2) на севере не допустить обхода вдоль германской границы, а также ослабить удар частей Красной Армии путем отражения их атак на предмостных укреплениях на восточном берегу Вислы; 3) в центре – наступательная задача: быстрое сосредоточение на нижнем Вепше маневренной армии, которая затем ударила бы во фланг и тыл войскам Западного фронта, атакующим Варшаву, и разбила бы их. Таким образом, польское командование, планируя укрепление и защиту Варшавы, одновременно готовило удар южнее – на люблинском участке, в тыл и фланг главным силам Западного фронта, которые наступали в обход Варшавы с северо-востока. Южный участок фронта в период боев за Варшаву стал рассматриваться противником как второстепенный, имевший задачей главным образом прикрытие Львова и нефтяного бассейна Галиции.
В соответствии с этим планом польские войска были разделены на три фронта: Северный, Средний и Южный. Северным фронтом командовал генерал Ю. Галлер. В его составе находились три армии, из которых 5-я армия (генерал Сикорский) должна была обороняться на реке Вкра, севернее Варшавы, 1-я армия (генерал Ф. Латиник) – на подступах к Варшаве, 2-я армия (генерал Б. Рой) получила задачу обороняться на левом берегу Вислы, на рубеже Гура-Кальвария – Конвенице.
Средний фронт под командованием генерала Рыдз-Смиглы (с 14 августа – Пилсудского) составлял маневренную группу войск. Главной ударной силой этого фронта была 4-я армия (генерал Скерский), сосредоточенная в районе Демблин – Люблин. Основным направлением ее действий был Миньск-Мазовецкий (Ново-Минск). Правее сосредоточивалась ударная группа 3-й армии под командованием генерала Рыдз-Смиглы (1-я и 3-я пехотные дивизии легионеров, 4-я кавбригада и кавбригада майора Яворского). Южнее развертывались остальные части 3-й армии (генерал Зелинский), которые должны были прежде всего обеспечить фланги и тылы района сосредоточения ударной группы, а затем, оставив конницу для прикрытия, наступать в северо-восточном направлении.
Южный фронт под командованием генерала Ивашкевича в составе 6-й армии (генерал В. Енджеевский) и петлюровской Украинской армии должен был прикрыть Восточную Галицию[226].
Согласно плану, из 23 польских дивизий 20 предназначались для Варшавской операции. На этом участке сосредоточивалась большая часть кавалерии. Боевой состав польских войск, выделенных для сражения на Висле, насчитывал 107,9 тыс. штыков и сабель. На вооружении войск находилось 1 834 пулемета, 108 тяжелых и 526 легких орудий. Кроме того, они имели свыше 70 танков[227]. 3 польские дивизии (6-я армия) и «Украинская народная армия» предназначались для обороны в районе Львова. В ходе развернувшихся боев под Варшавой в августе 1920 г. Антанта спешно направила через Румынию для польской армии около 600 орудий, которые по прибытии были немедленно введены в бой. Получение такого количества орудий оказало польским войскам существенную помощь в сражении на Висле. Польское руководство приступило к реализации своего плана контрудара и ужесточило меры по поддержанию дисциплины в армии, где наряду с пропагандой защиты отечества широко применялись военно-полевые суды, а 14 августа были введены заградительные отряды с пулеметами для остановки отступающих частей[228].
Выполнение принятого 6 августа плана было связано для противника с большими трудностями и риском. Его успех зависел прежде всего от того, насколько польским войскам удастся оторваться от преследовавших их советских армий и организованно занять намеченные им районы. Особую трудность представляло сосредоточение на Вепше частей польской 4-й армии, которой предстояло совершить движение почти вдоль фронта. Пилсудский позже писал: «14-я, 16-я и 21-я дивизии 4-й армии, находившиеся еще 6 и даже 7 августа в горячих боях на Буге, должны были не только оторваться от противника, но проделать еще рискованный, почти фланговый марш для достижения района за Вепшем… Какой-нибудь случай, более сильный натиск со стороны противника в том или ином месте… ставили весь маневр под знак вопроса, не давая никакой уверенности, что ударная группа, которой я решил командовать лично, соберется своевременно и в назначенном мною составе»[229].
Осуществлению этого маневра противника способствовало то, что в районе Брест-Литовск – Холм оказались лишь слабые советские силы Мозырской группы и правофланговая дивизия 12-й армии, которые были неспособны на быстрое наступление. Таким образом, нарушение взаимодействия Западного и Юго-Западного фронтов, привело к распылению сил советских войск на различных, не связанных между собой направлениях и облегчило условия противнику для подготовки сильного контрудара во фланг и тыл войскам Западного фронта.
Тем временем польское руководство 4 августа решило еще раз попытаться начать переговоры с Москвой. 6 августа Англия вновь предложила РСФСР пойти на перемирие, но Москва ответила отказом, сославшись на стремление к двусторонним советско-польским переговорам о перемирии и мире, о согласии на которые ею было заявлено 7 августа. Советская сторона в ответ на польское обращение предложила начать переговоры в Минске с 11 августа. Однако активные действия войск Врангеля на юге все сильнее беспокоили советское руководство, тем более что 10 августа Франция признала его де-факто «правителем Юга России». В этих условиях скорейшее завершение польской кампании было в интересах Москвы, поскольку позволило бы перебросить войска против Врангеля. Пытаясь оказать косвенное влияние на Польшу через Англию, Москва 9 августа сообщила Лондону советские условия мирного соглашения с Варшавой, которые были утверждены Политбюро ЦК РКП(б) 31 июля и включали сокращение польской армии до 50 тыс. человек, свертывание военной промышленности, передачу России излишков вооружения и запрет на его ввоз из-за границы. Кроме того, польскому правительству предлагалось наделить землей семьи, пострадавшие от войны, и создать рабочую милицию. Со своей стороны, Москва обязывалась отвести войска с польского фронта и соглашалась на границу по «линии Керзона» с некоторыми отступлениями в пользу Польши в районе Белостока и Холма[230].
Англия довольно спокойно восприняла эти советские предложения (тем более что о требовании создать рабочую милицию ей не было сообщено), но они никак не повлияли на ее деятельность в отношении Варшавы. Поскольку для оказания помощи Польше странам Антанты нужно было время, они советовали Варшаве начать переговоры и затянуть их как можно дольше. Со своей стороны советское правительство в начале августа снова заявило, что оно признает независимость и этнографические границы Польши и что действия Красной армии не преследуют никаких захватнических целей. «Наступление советских войск является чисто военной операцией, не наносящей ущерба будущему мирному договору и не посягающей на независимость и неприкосновенность Польского государства в его этнографических границах, причем переговоры начнутся, как только для их ведения вернутся польские делегаты»[231]. Тем временем воюющие стороны достигли соглашения о переходе польской делегацией линии фронта на шоссе Мендзыжец – Седльце в 20.00 9 августа, но в назначенное время польские делегаты не прибыли. На следующий день в занятом Красной армией Седльце чиновники польского МИД, оказавшиеся среди пленных, сообщили советской стороне о готовности польской делегации перейти фронт 14 августа. 11 августа в Варшаве был утвержден состав польской делегации, которой поручалось заключить перемирие и заявить, что вопросы о принадлежности Гродно и Вильно должны решаться между Польшей и Литвой. Утром 14 августа польская делегация выехала из Варшавы и пересекла линию фронта[232].
В этих условиях перед Главным командованием Красной армии стояла задача – окончательно сломить сопротивление главных сил противника и обеспечить окончание войны с Польшей. В этот момент требовалась исключительная осмотрительность, четкость планирования операции и принятие всех мер обеспечения ударной группировки, которая должна была вести наступление на варшавском направлении. В первую очередь следовало незамедлительно подтянуть на ивангородское (демблинское) направление 1-ю Конную армию, направить основные усилия 12-й армии на оказание помощи Западному фронту, организовать четкое взаимодействие в период всей Варшавской операции. Еще 3 августа 1920 г. главком направил на имя Реввоенсовета Юго-Западного фронта директиву, в которой указывалось на возможность передачи в ближайшее время 12-й армии и 1-й Конной в распоряжение Западного фронта для объединения всех советских войск, наступающих к Висле, под единым командованием[233]. Однако в директиве не было сказано ни слова о необходимости изменения задач этих армий. Более того, в тот же день главком в новой телеграмме командованию Юго-Западного фронта интересовался, что сделано для прикрытия 1-й Конной с севера, и требовал ускорить выдвижение 12-й армии на Владимир-Волынский[234].
Все еще пребывая в атмосфере оптимистических ожиданий, Сталин 4 августа сообщал Ленину, что «заминка Буденного временная» и «не означает перелома в пользу противника». «Общая перспектива на фронтах, по-моему, такова: Польша расслаблена и нуждается в передышке, ввиду чего мы должны выставить условия, делающие невозможным оздоровление буржуазной Польши». Одновременно он предложил передать в состав Западного фронта 12-ю, 1-ю Конную и 14-ю армии. 5 августа Политбюро ЦК РКП(б) утвердило эту идею, указав, что фронт против Врангеля важнее фронта против Польши, которая считалась практически разбитой[223]. В тот же день Сталин сообщил в Москву об ожесточенных боях в районе Бродов, «ввиду чего в конармии чувствуется большая усталость и потребность в отдыхе. В связи с этим Буденный со вчерашнего дня перешел от наступления к обороне, причем на занятие Львова в ближайшие дни нельзя рассчитывать»[224]. Тем временем 4 августа 12-я армия вступила в Ковель, а 14-я армия вышла к реке Стрыпа. 5 августа был занят Владимир-Волынский, а 7 августа части 12-й армии вышли на реку Западный Буг от Влодавы до Корытницы. 11 августа советские войска вступили в Грубешов, но 13 августа были отброшены противником за реку Западный Буг. В это время польское командование приступило к выполнению своего плана отражения наступления советского Западного фронта на Варшаву, о чем будет подробнее сказано ниже, и начало снимать войска с львовского направления. Измотанные в предыдущих боях советские кавалерийские части получили передышку.
Ход событий на советско-польском фронте во второй половине июля 1920 г. показал, что борьба на фронтах стала более напряженной. Объяснялось это тем, что свежее пополнение польской армии позволило повысить ее боеспособность. Если с 1 января по 30 июня 1920 г. действующая польская армия получила 209 471 человек пополнения, то с 1 июля по 20 августа – 172 400. Настроения польского общества отражало и возросшее количество добровольцев: за первое полугодие 87 101, а за 1 июля – 20 августа уже 77 514 человек[225]. К тому же в это время польская армия действовала вблизи своих баз. В то время как польская армия усиливалась с помощью Антанты, беспрерывно и стремительно наступавшие советские войска устали. Они все более и более отрывались от своих тылов. В связи с тем, что железные дороги, станции, водокачки взрывались при отступлении польскими войсками, подвоз пополнений, боеприпасов и продовольствия для наступавших советских войск был очень затруднен. Части Красной армии в ходе наступления понесли потери и, естественно, ослабли. Поступавшие в июле и в начале августа 1920 г. донесения с фронтов от передовых советских частей свидетельствовали об утомлении войск, о том, что они нуждаются в людских пополнениях, в боеприпасах и вооружении. В итоге уже на рубеже реки Западный Буг сопротивление польских войск резко возросло.
Пока польские войска сдерживали советское наступление на рубеже Западного Буга, польское командование с участием французской миссии генерала М. Вейгана разработало новый план военных действий. Основная идея этого плана, утвержденного 6 августа 1920 г. Пилсудским, заключалась в следующем: 1) сковать советские войска на юге, прикрывая Львов и Дрогобычский нефтяной бассейн; 2) на севере не допустить обхода вдоль германской границы, а также ослабить удар частей Красной Армии путем отражения их атак на предмостных укреплениях на восточном берегу Вислы; 3) в центре – наступательная задача: быстрое сосредоточение на нижнем Вепше маневренной армии, которая затем ударила бы во фланг и тыл войскам Западного фронта, атакующим Варшаву, и разбила бы их. Таким образом, польское командование, планируя укрепление и защиту Варшавы, одновременно готовило удар южнее – на люблинском участке, в тыл и фланг главным силам Западного фронта, которые наступали в обход Варшавы с северо-востока. Южный участок фронта в период боев за Варшаву стал рассматриваться противником как второстепенный, имевший задачей главным образом прикрытие Львова и нефтяного бассейна Галиции.
В соответствии с этим планом польские войска были разделены на три фронта: Северный, Средний и Южный. Северным фронтом командовал генерал Ю. Галлер. В его составе находились три армии, из которых 5-я армия (генерал Сикорский) должна была обороняться на реке Вкра, севернее Варшавы, 1-я армия (генерал Ф. Латиник) – на подступах к Варшаве, 2-я армия (генерал Б. Рой) получила задачу обороняться на левом берегу Вислы, на рубеже Гура-Кальвария – Конвенице.
Средний фронт под командованием генерала Рыдз-Смиглы (с 14 августа – Пилсудского) составлял маневренную группу войск. Главной ударной силой этого фронта была 4-я армия (генерал Скерский), сосредоточенная в районе Демблин – Люблин. Основным направлением ее действий был Миньск-Мазовецкий (Ново-Минск). Правее сосредоточивалась ударная группа 3-й армии под командованием генерала Рыдз-Смиглы (1-я и 3-я пехотные дивизии легионеров, 4-я кавбригада и кавбригада майора Яворского). Южнее развертывались остальные части 3-й армии (генерал Зелинский), которые должны были прежде всего обеспечить фланги и тылы района сосредоточения ударной группы, а затем, оставив конницу для прикрытия, наступать в северо-восточном направлении.
Южный фронт под командованием генерала Ивашкевича в составе 6-й армии (генерал В. Енджеевский) и петлюровской Украинской армии должен был прикрыть Восточную Галицию[226].
Согласно плану, из 23 польских дивизий 20 предназначались для Варшавской операции. На этом участке сосредоточивалась большая часть кавалерии. Боевой состав польских войск, выделенных для сражения на Висле, насчитывал 107,9 тыс. штыков и сабель. На вооружении войск находилось 1 834 пулемета, 108 тяжелых и 526 легких орудий. Кроме того, они имели свыше 70 танков[227]. 3 польские дивизии (6-я армия) и «Украинская народная армия» предназначались для обороны в районе Львова. В ходе развернувшихся боев под Варшавой в августе 1920 г. Антанта спешно направила через Румынию для польской армии около 600 орудий, которые по прибытии были немедленно введены в бой. Получение такого количества орудий оказало польским войскам существенную помощь в сражении на Висле. Польское руководство приступило к реализации своего плана контрудара и ужесточило меры по поддержанию дисциплины в армии, где наряду с пропагандой защиты отечества широко применялись военно-полевые суды, а 14 августа были введены заградительные отряды с пулеметами для остановки отступающих частей[228].
Выполнение принятого 6 августа плана было связано для противника с большими трудностями и риском. Его успех зависел прежде всего от того, насколько польским войскам удастся оторваться от преследовавших их советских армий и организованно занять намеченные им районы. Особую трудность представляло сосредоточение на Вепше частей польской 4-й армии, которой предстояло совершить движение почти вдоль фронта. Пилсудский позже писал: «14-я, 16-я и 21-я дивизии 4-й армии, находившиеся еще 6 и даже 7 августа в горячих боях на Буге, должны были не только оторваться от противника, но проделать еще рискованный, почти фланговый марш для достижения района за Вепшем… Какой-нибудь случай, более сильный натиск со стороны противника в том или ином месте… ставили весь маневр под знак вопроса, не давая никакой уверенности, что ударная группа, которой я решил командовать лично, соберется своевременно и в назначенном мною составе»[229].
Осуществлению этого маневра противника способствовало то, что в районе Брест-Литовск – Холм оказались лишь слабые советские силы Мозырской группы и правофланговая дивизия 12-й армии, которые были неспособны на быстрое наступление. Таким образом, нарушение взаимодействия Западного и Юго-Западного фронтов, привело к распылению сил советских войск на различных, не связанных между собой направлениях и облегчило условия противнику для подготовки сильного контрудара во фланг и тыл войскам Западного фронта.
Тем временем польское руководство 4 августа решило еще раз попытаться начать переговоры с Москвой. 6 августа Англия вновь предложила РСФСР пойти на перемирие, но Москва ответила отказом, сославшись на стремление к двусторонним советско-польским переговорам о перемирии и мире, о согласии на которые ею было заявлено 7 августа. Советская сторона в ответ на польское обращение предложила начать переговоры в Минске с 11 августа. Однако активные действия войск Врангеля на юге все сильнее беспокоили советское руководство, тем более что 10 августа Франция признала его де-факто «правителем Юга России». В этих условиях скорейшее завершение польской кампании было в интересах Москвы, поскольку позволило бы перебросить войска против Врангеля. Пытаясь оказать косвенное влияние на Польшу через Англию, Москва 9 августа сообщила Лондону советские условия мирного соглашения с Варшавой, которые были утверждены Политбюро ЦК РКП(б) 31 июля и включали сокращение польской армии до 50 тыс. человек, свертывание военной промышленности, передачу России излишков вооружения и запрет на его ввоз из-за границы. Кроме того, польскому правительству предлагалось наделить землей семьи, пострадавшие от войны, и создать рабочую милицию. Со своей стороны, Москва обязывалась отвести войска с польского фронта и соглашалась на границу по «линии Керзона» с некоторыми отступлениями в пользу Польши в районе Белостока и Холма[230].
Англия довольно спокойно восприняла эти советские предложения (тем более что о требовании создать рабочую милицию ей не было сообщено), но они никак не повлияли на ее деятельность в отношении Варшавы. Поскольку для оказания помощи Польше странам Антанты нужно было время, они советовали Варшаве начать переговоры и затянуть их как можно дольше. Со своей стороны советское правительство в начале августа снова заявило, что оно признает независимость и этнографические границы Польши и что действия Красной армии не преследуют никаких захватнических целей. «Наступление советских войск является чисто военной операцией, не наносящей ущерба будущему мирному договору и не посягающей на независимость и неприкосновенность Польского государства в его этнографических границах, причем переговоры начнутся, как только для их ведения вернутся польские делегаты»[231]. Тем временем воюющие стороны достигли соглашения о переходе польской делегацией линии фронта на шоссе Мендзыжец – Седльце в 20.00 9 августа, но в назначенное время польские делегаты не прибыли. На следующий день в занятом Красной армией Седльце чиновники польского МИД, оказавшиеся среди пленных, сообщили советской стороне о готовности польской делегации перейти фронт 14 августа. 11 августа в Варшаве был утвержден состав польской делегации, которой поручалось заключить перемирие и заявить, что вопросы о принадлежности Гродно и Вильно должны решаться между Польшей и Литвой. Утром 14 августа польская делегация выехала из Варшавы и пересекла линию фронта[232].
В этих условиях перед Главным командованием Красной армии стояла задача – окончательно сломить сопротивление главных сил противника и обеспечить окончание войны с Польшей. В этот момент требовалась исключительная осмотрительность, четкость планирования операции и принятие всех мер обеспечения ударной группировки, которая должна была вести наступление на варшавском направлении. В первую очередь следовало незамедлительно подтянуть на ивангородское (демблинское) направление 1-ю Конную армию, направить основные усилия 12-й армии на оказание помощи Западному фронту, организовать четкое взаимодействие в период всей Варшавской операции. Еще 3 августа 1920 г. главком направил на имя Реввоенсовета Юго-Западного фронта директиву, в которой указывалось на возможность передачи в ближайшее время 12-й армии и 1-й Конной в распоряжение Западного фронта для объединения всех советских войск, наступающих к Висле, под единым командованием[233]. Однако в директиве не было сказано ни слова о необходимости изменения задач этих армий. Более того, в тот же день главком в новой телеграмме командованию Юго-Западного фронта интересовался, что сделано для прикрытия 1-й Конной с севера, и требовал ускорить выдвижение 12-й армии на Владимир-Волынский[234].