Страница:
«Давай пообедаем вместе», — гласило очередное умоляющее послание.
«Кафе-автомат. Ты уходишь в 12.30. Я через десять минут», — ответила Руби.
Пошли они все к черту — Флетт, Роберт и… и Мартин. Плевать, у нее есть Эмлин Крайшенг. Как знать, может быть, надо покориться неизбежному? А может быть, все произошло не случайно. Перст судьбы! Эмлин и Руби предназначены друг для друга! Если бы не его грибковое заболевание ног, она бы гораздо раньше разглядела свое счастье.
В 12.40 Руби потихоньку выскользнула из офиса, чувствуя в душе знакомый трепет и приятное волнение — такое бывает, когда спешишь на свидание к любимому человеку.
— Как ты сегодня? — заботливо спросил Эмлин.
— Все в порядке. Даже жуткое похмелье не длится вечно.
— Извини, что так резко ушел в субботу. Тот парень… Он был…
— Нет, — категоричным тоном заявила Руби, — он был просто другом.
«Был — именно так, — она мысленно тряхнула головой, — правильное слово!»
— Значит, мы имеем полное право утверждать, что наши многолетние деловые отношения вышли на принципиально новый уровень, — засмеялся Эмлин. — Ты была великолепна, — добавил он вполне серьезно.
— Правда? — Руби покраснела. — Спасибо. Думаю, на корабле я выглядела полной идиоткой.
— Э-э… кхе… ну… — Эмлину нечего было возразить. — Я имел в виду — после. Но, если честно, когда ты встала и через весь зал направилась к Флетту, все надеялись, что ты сейчас врежешь ему как следует.
— Неужели?
— Конечно. Все были на твоей стороне. Даже Имоджен.
— Имоджен?! Но ведь она…
— В тот же вечер «завязала» с Джонатаном Флеттом. Она впервые увидела, как он танцует, и решила, что не может спать с эпилептиком.
— Шутишь! — Руби не могла скрыть улыбку.
— Точно, мне Алиса сказала. А еще, — Эмлин пожевал губу, словно собирался поведать какую-то непристойную тайну, — Имоджен раздражала его странная манера делать это…
— Делать что?
— Вот это. — Высунув язык, Эмлин попытался дотянуться до кончика собственного носа. — Каждый раз, когда Флетту казалось, что он сказал что-то удачное.
— Йес-с-с! — Руби грохнула кулаком по столу. — Все же Бог существует!
— Руби, — начал Эмлин, — я хотел спросить…
— Да-а, — кокетливо протянула Руби.
— Я понимаю, в пятницу ты была… немного не в себе, и, наверное, мне не стоило приходить. Но если ты думаешь, что я воспользовался ситуацией… — Эмлин смолк и нервно закашлялся. — Если ты против, так и скажи, я не обижусь… Ну, словом, не хочешь ли ты сделать это еще раз?
Руби выдержала паузу, достаточную, чтобы Эмлин успел смутиться, испугаться и впасть в отчаяние.
— Не только секс, — торопливо заговорил он. — Мы могли бы сходить куда-нибудь. В кино! Ты видела «L'Appartement»? Французский фильм, но они дают субтитры… Если ты не любишь субтитры, мы могли бы посмотреть…
— Да, — сказала Руби.
— Да? Ты не любишь субтитры?
— «Да» означает — я пойду с тобой в кино.
Эмлин расплылся в улыбке.
— Когда? Когда состоится наше первое свидание?
— Можно сегодня вечером, — капризно-снисходительным тоном ответила Руби.
— Сегодня? Обычно по понедельникам я встречаюсь с друзьями в баре, — начал Эмлин. — Но ничего, обойдутся без меня. Хотя «L'Appartement» сегодня не идет… Неважно, мы посмотрим другой фильм. Или пойдем в боулинг. Ты когда-нибудь играла в боулинг?
— Боулинг? Нет, никогда.
— О, тебе понравится. Очень весело. Посмотришь, как я играю. Скажу без ложной скромности, я — ас. — Эмлин взглянул на часы. — Пора возвращаться. Ты готова?
— Да, но ты иди первым.
— Поздновато для конспирации, — улыбнулся Эмлин. — Наш местный тотализатор выплатил мне тридцать фунтов.
— Выплатил что?
— Шучу, шучу. — Эмлин досадливо прикусил губу. — Послушай, я не успеваю забежать в аптеку. Наверное, и ты тоже не сможешь, мы ведь уходили с разницей в десять минут.
— Конечно, — сказала Руби, — я зайду. Что купить?
Эмлин потупился. Руби ждала, что он скажет «презервативы».
— Кажется, я знаю, — произнесла Руби с тонкой улыбкой многоопытной женщины. — Банановый подойдет?
— А? — Эмлин уставился на нее непонимающим взглядом.
— «Дюрекс». Банановый.
— О нет. То есть да. Если тебе нравится. Я имел в вид у другое.
Эмлин нацарапал на клочке бумажки название противогрибковой мази.
— Большой тюбик, — велел он, припал к губам Руби слюнявым поцелуем и вышел из кафе.
Осторожно, как будто само название мази было заразным, Руби взяла бумажку за уголок и с омерзением уставилась на нее. Мартин что-то говорил про носки. НЕТ! Неожиданно со всей ужасающей ясностью у нее в памяти всплыла картина: Эмлин появляется на пороге спальни в розовом пеньюаре и длинных серых гольфах.
ДЕРМАТОФИОЗ! Роковой недостаток!
Никогда она не ляжет в постель с человеком, который страдает такой болезнью! Господи, а если он потом пойдет в ванную и снимет носки! Руби хлебнула чаю и громко икнула, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
Как же теперь отделаться от Эмлина? Не идти же с ним в боулинг. Ха, там выдают специальную обувь. Как можно влезть в кроссовки, в которых до нее уже побывала чья-то потная нога с каким-нибудь заболеванием пострашнее Эмлиновского. Никогда Руби не наденет обувь с чужой ноги! Что же делать? Сказаться больной? Лучше сразу мертвой.
— Только что звонила Руби, — сказала Лиз Хейл Черной Пантере. — Говорит, что неожиданно почувствовала себя плохо — страшные желудочные колики. Просила передать, что сегодня на работу не вернется.
В отличие от Руби, Лу болела по-настоящему. Но если симулянтка отправилась домой валяться на диване и читать «Хелло», то Лу со своей вывихнутой лодыжкой похромала на прием к врачу.
С первой же минуты, как Лу стала инвалидом, Эндрью окружил ее невероятной заботой и вниманием. Когда они приехали из больницы, он одним рывком поднял ее — все сто тридцать два фунта живого веса — и три лестничных марша тащил на руках свою одноногую подругу. На следующий день Эндрью помчался в магазин и накупил, помимо всего необходимого, кучу экзотических фруктов и сладостей, чтобы порадовать страдалицу. Остальное время он сидел возле Лу, одной рукой поддерживал ее забинтованную конечность, а другой отщипывал ягодки винограда и клал ей в рот.
Лу была тронута такой самоотверженностью. Именно поэтому она даже не взглянула на последнюю страницу журнала «Тайм аут», который Эндрью принес ей в больницу. Журнал так и остался лежать на столике в приемном покое, дожидаясь следующего незадачливого пациента.
«Все, пора остановиться, — приказала себе Лу. — Больше никаких фантазий о прекрасных незнакомцах. Надо жить в реальном мире и принимать то, что дает тебе судьба».
Но в том-то и дело: Лу не нуждалась в таком подарке судьбы, единственным ее желанием было снова остаться одной. Как странно — Эндрью легко и незаметно вошел в ее жизнь, но избавиться от него оказалось непросто; глупая шутка с объявлениями обернулась серьезной проблемой.
Точнее, проблема заключалась в самой Лу. Она страшно не любила причинять боль другим людям. Оглядываясь назад, Лу ясно видела, что, по сути, она была так же беспомощна в своих взаимоотношениях с мужчинами, как и Руби. Каждый раз Лу выбирала не того и каждый раз, расставаясь с ним, использовала один и тот же прием: «Ты ни при чем, все дело во мне».
Так было и с Безумным Магнусом, чье безумие Лу поначалу приняла за творческую натуру. Магнус регулярно видел ангелов на автобусной остановке и уверял, что, заглянув в глаза человеку, может распознать сокрытый в нем дух первобытного животного. Но именно Лу пришлось долго и настойчиво внушать Магнусу, что это она страдает психическим расстройством и нормальным людям следует держаться от нее подальше. Магнус согласился, но до сих пор иногда позванивал и предлагал услуги своего психоаналитика.
Лу считала, что мужчине гораздо легче услышать: «Ты знаешь, я решила стать монахиней», чем откровенное: «Ты мне не нравишься». Но такой отказ оставлял место надежде. Какой мужчина устоит перед искушением и не попытается отбить невесту Христову? Или убедить девушку, не уверенную в своей сексуальной ориентации, что ее влечет к существам противоположного пола?
Подобная «доброта» на самом деле оборачивалась жестокостью — все равно что спасать запутавшуюся в паутине муху, у которой оторваны оба крыла.
Прием затягивался. Лу уже минут сорок томилась перед кабинетом врача. Она тревожно поглядывала на мужчину, задыхающегося в жутком предсмертном кашле, и перелистывала потрепанный журнал «Вуменс оун». Несмотря на укоры совести, Лу не могла заставить себя читать рукопись, которую больше недели таскала в сумке (верный знак, что произведение не стоит рекомендовать к публикации).
«Мистер Эдвардс, пройдите к доктору Ружди».
Молодой человек, сидевший в соседнем кресле, поднялся и бросил на столик журнал. «Тайм аут». Лу неуверенно протянула руку, потом отдернула и, наконец, взяла журнал. Старый номер, вышел месяц назад, сразу после того, в котором Руби поместила объявление о поиске незнакомца из метро. Лу перевернула замусоленные страницы — одну, другую, — чем ближе она подбиралась к рубрике «Однажды мы встречались», тем сильнее колотилось сердце.
На следующее утро у себя в офисе Лу открыла ежедневник и перенеслась в недалекое будущее — на три недели вперед. Пятница — Лу взяла фломастер и нарисовала большую красную звезду. Через три недели она снова будет свободной, «холостой» девушкой.
37
38
«Кафе-автомат. Ты уходишь в 12.30. Я через десять минут», — ответила Руби.
Пошли они все к черту — Флетт, Роберт и… и Мартин. Плевать, у нее есть Эмлин Крайшенг. Как знать, может быть, надо покориться неизбежному? А может быть, все произошло не случайно. Перст судьбы! Эмлин и Руби предназначены друг для друга! Если бы не его грибковое заболевание ног, она бы гораздо раньше разглядела свое счастье.
В 12.40 Руби потихоньку выскользнула из офиса, чувствуя в душе знакомый трепет и приятное волнение — такое бывает, когда спешишь на свидание к любимому человеку.
— Как ты сегодня? — заботливо спросил Эмлин.
— Все в порядке. Даже жуткое похмелье не длится вечно.
— Извини, что так резко ушел в субботу. Тот парень… Он был…
— Нет, — категоричным тоном заявила Руби, — он был просто другом.
«Был — именно так, — она мысленно тряхнула головой, — правильное слово!»
— Значит, мы имеем полное право утверждать, что наши многолетние деловые отношения вышли на принципиально новый уровень, — засмеялся Эмлин. — Ты была великолепна, — добавил он вполне серьезно.
— Правда? — Руби покраснела. — Спасибо. Думаю, на корабле я выглядела полной идиоткой.
— Э-э… кхе… ну… — Эмлину нечего было возразить. — Я имел в виду — после. Но, если честно, когда ты встала и через весь зал направилась к Флетту, все надеялись, что ты сейчас врежешь ему как следует.
— Неужели?
— Конечно. Все были на твоей стороне. Даже Имоджен.
— Имоджен?! Но ведь она…
— В тот же вечер «завязала» с Джонатаном Флеттом. Она впервые увидела, как он танцует, и решила, что не может спать с эпилептиком.
— Шутишь! — Руби не могла скрыть улыбку.
— Точно, мне Алиса сказала. А еще, — Эмлин пожевал губу, словно собирался поведать какую-то непристойную тайну, — Имоджен раздражала его странная манера делать это…
— Делать что?
— Вот это. — Высунув язык, Эмлин попытался дотянуться до кончика собственного носа. — Каждый раз, когда Флетту казалось, что он сказал что-то удачное.
— Йес-с-с! — Руби грохнула кулаком по столу. — Все же Бог существует!
— Руби, — начал Эмлин, — я хотел спросить…
— Да-а, — кокетливо протянула Руби.
— Я понимаю, в пятницу ты была… немного не в себе, и, наверное, мне не стоило приходить. Но если ты думаешь, что я воспользовался ситуацией… — Эмлин смолк и нервно закашлялся. — Если ты против, так и скажи, я не обижусь… Ну, словом, не хочешь ли ты сделать это еще раз?
Руби выдержала паузу, достаточную, чтобы Эмлин успел смутиться, испугаться и впасть в отчаяние.
— Не только секс, — торопливо заговорил он. — Мы могли бы сходить куда-нибудь. В кино! Ты видела «L'Appartement»? Французский фильм, но они дают субтитры… Если ты не любишь субтитры, мы могли бы посмотреть…
— Да, — сказала Руби.
— Да? Ты не любишь субтитры?
— «Да» означает — я пойду с тобой в кино.
Эмлин расплылся в улыбке.
— Когда? Когда состоится наше первое свидание?
— Можно сегодня вечером, — капризно-снисходительным тоном ответила Руби.
— Сегодня? Обычно по понедельникам я встречаюсь с друзьями в баре, — начал Эмлин. — Но ничего, обойдутся без меня. Хотя «L'Appartement» сегодня не идет… Неважно, мы посмотрим другой фильм. Или пойдем в боулинг. Ты когда-нибудь играла в боулинг?
— Боулинг? Нет, никогда.
— О, тебе понравится. Очень весело. Посмотришь, как я играю. Скажу без ложной скромности, я — ас. — Эмлин взглянул на часы. — Пора возвращаться. Ты готова?
— Да, но ты иди первым.
— Поздновато для конспирации, — улыбнулся Эмлин. — Наш местный тотализатор выплатил мне тридцать фунтов.
— Выплатил что?
— Шучу, шучу. — Эмлин досадливо прикусил губу. — Послушай, я не успеваю забежать в аптеку. Наверное, и ты тоже не сможешь, мы ведь уходили с разницей в десять минут.
— Конечно, — сказала Руби, — я зайду. Что купить?
Эмлин потупился. Руби ждала, что он скажет «презервативы».
— Кажется, я знаю, — произнесла Руби с тонкой улыбкой многоопытной женщины. — Банановый подойдет?
— А? — Эмлин уставился на нее непонимающим взглядом.
— «Дюрекс». Банановый.
— О нет. То есть да. Если тебе нравится. Я имел в вид у другое.
Эмлин нацарапал на клочке бумажки название противогрибковой мази.
— Большой тюбик, — велел он, припал к губам Руби слюнявым поцелуем и вышел из кафе.
Осторожно, как будто само название мази было заразным, Руби взяла бумажку за уголок и с омерзением уставилась на нее. Мартин что-то говорил про носки. НЕТ! Неожиданно со всей ужасающей ясностью у нее в памяти всплыла картина: Эмлин появляется на пороге спальни в розовом пеньюаре и длинных серых гольфах.
ДЕРМАТОФИОЗ! Роковой недостаток!
Никогда она не ляжет в постель с человеком, который страдает такой болезнью! Господи, а если он потом пойдет в ванную и снимет носки! Руби хлебнула чаю и громко икнула, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
Как же теперь отделаться от Эмлина? Не идти же с ним в боулинг. Ха, там выдают специальную обувь. Как можно влезть в кроссовки, в которых до нее уже побывала чья-то потная нога с каким-нибудь заболеванием пострашнее Эмлиновского. Никогда Руби не наденет обувь с чужой ноги! Что же делать? Сказаться больной? Лучше сразу мертвой.
— Только что звонила Руби, — сказала Лиз Хейл Черной Пантере. — Говорит, что неожиданно почувствовала себя плохо — страшные желудочные колики. Просила передать, что сегодня на работу не вернется.
В отличие от Руби, Лу болела по-настоящему. Но если симулянтка отправилась домой валяться на диване и читать «Хелло», то Лу со своей вывихнутой лодыжкой похромала на прием к врачу.
С первой же минуты, как Лу стала инвалидом, Эндрью окружил ее невероятной заботой и вниманием. Когда они приехали из больницы, он одним рывком поднял ее — все сто тридцать два фунта живого веса — и три лестничных марша тащил на руках свою одноногую подругу. На следующий день Эндрью помчался в магазин и накупил, помимо всего необходимого, кучу экзотических фруктов и сладостей, чтобы порадовать страдалицу. Остальное время он сидел возле Лу, одной рукой поддерживал ее забинтованную конечность, а другой отщипывал ягодки винограда и клал ей в рот.
Лу была тронута такой самоотверженностью. Именно поэтому она даже не взглянула на последнюю страницу журнала «Тайм аут», который Эндрью принес ей в больницу. Журнал так и остался лежать на столике в приемном покое, дожидаясь следующего незадачливого пациента.
«Все, пора остановиться, — приказала себе Лу. — Больше никаких фантазий о прекрасных незнакомцах. Надо жить в реальном мире и принимать то, что дает тебе судьба».
Но в том-то и дело: Лу не нуждалась в таком подарке судьбы, единственным ее желанием было снова остаться одной. Как странно — Эндрью легко и незаметно вошел в ее жизнь, но избавиться от него оказалось непросто; глупая шутка с объявлениями обернулась серьезной проблемой.
Точнее, проблема заключалась в самой Лу. Она страшно не любила причинять боль другим людям. Оглядываясь назад, Лу ясно видела, что, по сути, она была так же беспомощна в своих взаимоотношениях с мужчинами, как и Руби. Каждый раз Лу выбирала не того и каждый раз, расставаясь с ним, использовала один и тот же прием: «Ты ни при чем, все дело во мне».
Так было и с Безумным Магнусом, чье безумие Лу поначалу приняла за творческую натуру. Магнус регулярно видел ангелов на автобусной остановке и уверял, что, заглянув в глаза человеку, может распознать сокрытый в нем дух первобытного животного. Но именно Лу пришлось долго и настойчиво внушать Магнусу, что это она страдает психическим расстройством и нормальным людям следует держаться от нее подальше. Магнус согласился, но до сих пор иногда позванивал и предлагал услуги своего психоаналитика.
Лу считала, что мужчине гораздо легче услышать: «Ты знаешь, я решила стать монахиней», чем откровенное: «Ты мне не нравишься». Но такой отказ оставлял место надежде. Какой мужчина устоит перед искушением и не попытается отбить невесту Христову? Или убедить девушку, не уверенную в своей сексуальной ориентации, что ее влечет к существам противоположного пола?
Подобная «доброта» на самом деле оборачивалась жестокостью — все равно что спасать запутавшуюся в паутине муху, у которой оторваны оба крыла.
Прием затягивался. Лу уже минут сорок томилась перед кабинетом врача. Она тревожно поглядывала на мужчину, задыхающегося в жутком предсмертном кашле, и перелистывала потрепанный журнал «Вуменс оун». Несмотря на укоры совести, Лу не могла заставить себя читать рукопись, которую больше недели таскала в сумке (верный знак, что произведение не стоит рекомендовать к публикации).
«Мистер Эдвардс, пройдите к доктору Ружди».
Молодой человек, сидевший в соседнем кресле, поднялся и бросил на столик журнал. «Тайм аут». Лу неуверенно протянула руку, потом отдернула и, наконец, взяла журнал. Старый номер, вышел месяц назад, сразу после того, в котором Руби поместила объявление о поиске незнакомца из метро. Лу перевернула замусоленные страницы — одну, другую, — чем ближе она подбиралась к рубрике «Однажды мы встречались», тем сильнее колотилось сердце.
На следующее утро у себя в офисе Лу открыла ежедневник и перенеслась в недалекое будущее — на три недели вперед. Пятница — Лу взяла фломастер и нарисовала большую красную звезду. Через три недели она снова будет свободной, «холостой» девушкой.
37
Эрика вернулась к «холостой» жизни. После знакомства с Робертом — ненасытным вампиром, жадно пьющим кровь одиноких девушек, она довольно быстро пришла в себя и уже через пару недель от души хохотала над своим приключением.
— В постели ему нет равных. Вот что значит долгая тренировка, — вздыхала Эрика. — Ну, по крайней мере, и я теперь знаю, что еще не потеряла форму. И пожилая леди, живущая этажом ниже, тоже знает. Вчера она стучала в потолок, дескать, ваш вибратор производит слишком много шума.
— Вот это да! — подивилась Лу.
— Да-а. Мы сегодня утром столкнулись на лестнице, так я сказала, что у меня новая стиральная машина, от которой сильно вибрирует холодильник.
— Больно много информации, — рассмеялась Лу.
— Сможешь прочесть к пятнице? — Эрика плюхнула на стол перетянутую резинкой рукопись. — Юфимия Гилберт прислала, хочет, чтобы мы посмотрели. По-моему, великолепная книга.
— О чем? — спросила Лу.
— Похоже на «Четыре свадьбы и одни похороны», но без трагедий. Романтическая комедия с точки зрения мужчины. Я не могла оторваться, проглотила за один вечер, чуть не померла со смеху и от удушья — подавилась соленым крендельком.
— Это хорошо, — согласилась Лу. — То есть хорошо, что смешная. А кто автор?
— Мэтью Картер. Классный парень, судя по всему, молодой и неженатый. Но встречается с какой-то девицей из высшего общества, — вздохнула Эрика. — Правда, они знакомы совсем недавно.
— Эрика, притормози. Если человек пишет сладкие любовные истории, это не факт, что и в жизни он такой же душка, — усмехнулась Лу. — Как правило, романтические писатели оказываются премерзкими типами.
— Жаль. Но книга тебе понравится, — пообещала Эрика. — От нее делается светло на душе, начинаешь верить в настоящую любовь и благородных мужчин.
Эрика завздыхала и ушла в свой офис. Лу наугад открыла рукопись:
Телефон на столе зазвонил громко и требовательно. Лу вздрогнула.
— Алло.
— Лу, это Эндрью. Какие планы на вечер? Я помню, сегодня среда, день псовой охоты на зайцев, но может быть…
— Охотничий сезон закрыт, — сказала Лу. — Вечером я совершенно свободна.
Друзья больше не встречались в «Зайце и Псах». Мартин и Руби уверяли, что между ними ничего не произошло, но явно избегали друг друга. Она ссылалась на срочную работу, он — на утомительную светскую жизнь. Синди была знакома с безумным количеством людей, которые устраивали безумное количество вечеринок, приемов и званых обедов.
— Сегодня я готовлю шикарный ужин, — объявил Эндрью. — Все, что от тебя требуется, — немного расчистить кухню от грязной посуды, чтобы я мог подобраться к плите.
— Но…
— Никаких «но». Я хочу устроить особый вечер, — сказал Эндрью и повесил трубку.
Лу открыла ежедневник и записала: «Среда. Особ. вечер. Э.», потом заглянула на следующую страницу: «Четверг. Утро. Физиотерапия». Дальше пятница — большая красная звезда.
— Планы на вечер? — спросила Лиз.
Руби кисло улыбнулась.
— Никаких.
В коридоре Эмлин любезничал с новой секретаршей, помогая ей вытащить застрявшую в ксероксе бумагу. «Быстро же он утешился», — подумала Руби. Зато Флетт обрушился на нее лавиной писем. По нескольку раз в день Руби получала истеричные записки, в которых он умолял о встрече.
— Думаешь, Флетт хочет вернуть меня?
— Конечно, — сказала Лу, — ведь молодая любовница послала его подальше.
Руби улыбнулась несколько злорадно, но с удивлением поняла, что при имени Джонатана Флетта у нее больше не перехватывает дыхание, и сердце не выскакивает из груди, и внутренности не сворачиваются нервным узлом. Пустота в душе, казавшаяся бездонной пропастью, превратилась в неглубокий овраг; что касается Роберта, то он был просто грязным, заплеванным причалом, к которому она прибилась во время сильного шторма; а Эмлин — временное помрачение рассудка, только и всего. Даже воспоминание о поездке в Денвер больше не причиняло боли. Особенно после того, как пришло письмо.
Когда Руби увидела конверт со штемпелем Колорадо, первым ее желанием было порвать письмо не читая. Что там внутри? Брошюрка о грехах человеческих, вроде той, что Натаниел сунул ей в руку, когда выпроваживал из своих владений?
Мартин единственный знал всю историю от начала до конца. Именно ему первому Руби больше всего хотелось сообщить о письме брата. Но они не разговаривали уже несколько недель. И Лу он тоже звонит крайне редко. Похоже, Мартин отошел от их дружбы. Он больше не нуждается в старых подругах. «Заяц и Псы» теперь не для него, он проводит время в других местах. Где? В ночных клубах с Син-ди Дэниэлс в компании «золотой молодежи».
Три часа дня. Мисс Дэниэлс храпела, лежа на спине поперек кровати. К концу месяца ей надо было написать работу по истории искусств, отчего Синди пребывала в скверном расположении духа, если, конечно, не принимала изрядную дозу кокаина, и постоянно ворчала, что никогда не сделает работу к сроку. Мысль о том, чтобы сесть за стол и начать работать, просто не приходила ей в голову.
Мартин тоже волновался и дергался. Юфимия Гилберт разослала его книгу по всем крупным издательствам Лондона. И хотя она предупреждала, что скорого ответа ждать не стоит, Мартин вздрагивал от каждого телефонного звонка, дрожащей рукой хватал трубку и приходил в тихое бешенство, если звонящий — мама, например, — пускался в долгие разговоры.
В принципе, у него была подруга, которая могла бы поддержать нервного писателя в тяжелый для него период ожидания, — Синди, но Мартин с гораздо большим удовольствием поделился бы своими переживаниями с Лу и Руби. Он подозревал, что в случае удачи Синди будет именно тем человеком, с которым хорошо пить шампанское, празднуя победу, ну а если ответ будет отрицательным…
Любовные утехи с Синди давали Мартину все, о чем только можно было мечтать, и даже то, что он и вообразить-то себе не мог. Но, выбравшись из постели, они превращались в абсолютно посторонних людей, как будто жили на разных планетах. Да, с ней Мартин побывал на множестве шикарных вечеринок, однако вскоре понял, что дикая оргия в элитарном клубе может быть гораздо более утомительна и скучна, чем спортивно-географическая викторина в «Зайце и Псах». К тому же Мартина стало немного раздражать, что девять из десяти мужчин и женщин, с которыми его знакомила Синди, оказывались ее бывшими любовниками и любовницами. Мартин прекрасно понимал: рано или поздно он и сам отойдет в разряд бывших — это всего лишь вопрос времени.
Телефон разразился оглушительным звонком. Мартин скатился с кровати.
— Алло, алло, слушаю.
— Марти, — промурлыкала Юфимия, — «Пайпер паблишинг» заинтересовался! Мне звонили из редакторского отдела. Некто Лу Капшоу. Думаю, она тебе понравится. Очень милая девочка.
Прочитав первые десять страниц, Лу поняла, кто скрывается под псевдонимом Мэтью Картер. К счастью, Эрика оказалась права — Лу понравился роман, и не только потому, что она знала автора и саму историю, в которой Мартин изменил только имена главных героев — Марк и Рут.
Эрика и Лу в один голос уверяли издательство, что необходимо купить шедевр. Решение было принято. И если сделка состоится, Лу будет редактором книги.
Она позвонила Юфимии и договорилась о встрече. Лу не терпелось увидеть Мартина у себя в кабинете и в официальной обстановке выразить восхищение его талантом.
Но прежде всего Лу должна была устроить другую, гораздо более важную встречу.
— В постели ему нет равных. Вот что значит долгая тренировка, — вздыхала Эрика. — Ну, по крайней мере, и я теперь знаю, что еще не потеряла форму. И пожилая леди, живущая этажом ниже, тоже знает. Вчера она стучала в потолок, дескать, ваш вибратор производит слишком много шума.
— Вот это да! — подивилась Лу.
— Да-а. Мы сегодня утром столкнулись на лестнице, так я сказала, что у меня новая стиральная машина, от которой сильно вибрирует холодильник.
— Больно много информации, — рассмеялась Лу.
— Сможешь прочесть к пятнице? — Эрика плюхнула на стол перетянутую резинкой рукопись. — Юфимия Гилберт прислала, хочет, чтобы мы посмотрели. По-моему, великолепная книга.
— О чем? — спросила Лу.
— Похоже на «Четыре свадьбы и одни похороны», но без трагедий. Романтическая комедия с точки зрения мужчины. Я не могла оторваться, проглотила за один вечер, чуть не померла со смеху и от удушья — подавилась соленым крендельком.
— Это хорошо, — согласилась Лу. — То есть хорошо, что смешная. А кто автор?
— Мэтью Картер. Классный парень, судя по всему, молодой и неженатый. Но встречается с какой-то девицей из высшего общества, — вздохнула Эрика. — Правда, они знакомы совсем недавно.
— Эрика, притормози. Если человек пишет сладкие любовные истории, это не факт, что и в жизни он такой же душка, — усмехнулась Лу. — Как правило, романтические писатели оказываются премерзкими типами.
— Жаль. Но книга тебе понравится, — пообещала Эрика. — От нее делается светло на душе, начинаешь верить в настоящую любовь и благородных мужчин.
Эрика завздыхала и ушла в свой офис. Лу наугад открыла рукопись:
Рут улыбнулась, немного печально, но все же это была улыбка. «Однажды, — подумал Марк, — я скажу ей, как мне было тяжело, как мне хотелось выцарапать глаза всем ее любовникам». Она вечно гоняется за каким-то неведомым идеалом и вечно натыкается на мерзавцев и придурков, когда счастье рядом, только руку протяни…Ничего смешного. Лу перетянула страницы резинкой и пихнула рукопись в сумку.
Телефон на столе зазвонил громко и требовательно. Лу вздрогнула.
— Алло.
— Лу, это Эндрью. Какие планы на вечер? Я помню, сегодня среда, день псовой охоты на зайцев, но может быть…
— Охотничий сезон закрыт, — сказала Лу. — Вечером я совершенно свободна.
Друзья больше не встречались в «Зайце и Псах». Мартин и Руби уверяли, что между ними ничего не произошло, но явно избегали друг друга. Она ссылалась на срочную работу, он — на утомительную светскую жизнь. Синди была знакома с безумным количеством людей, которые устраивали безумное количество вечеринок, приемов и званых обедов.
— Сегодня я готовлю шикарный ужин, — объявил Эндрью. — Все, что от тебя требуется, — немного расчистить кухню от грязной посуды, чтобы я мог подобраться к плите.
— Но…
— Никаких «но». Я хочу устроить особый вечер, — сказал Эндрью и повесил трубку.
Лу открыла ежедневник и записала: «Среда. Особ. вечер. Э.», потом заглянула на следующую страницу: «Четверг. Утро. Физиотерапия». Дальше пятница — большая красная звезда.
— Планы на вечер? — спросила Лиз.
Руби кисло улыбнулась.
— Никаких.
В коридоре Эмлин любезничал с новой секретаршей, помогая ей вытащить застрявшую в ксероксе бумагу. «Быстро же он утешился», — подумала Руби. Зато Флетт обрушился на нее лавиной писем. По нескольку раз в день Руби получала истеричные записки, в которых он умолял о встрече.
— Думаешь, Флетт хочет вернуть меня?
— Конечно, — сказала Лу, — ведь молодая любовница послала его подальше.
Руби улыбнулась несколько злорадно, но с удивлением поняла, что при имени Джонатана Флетта у нее больше не перехватывает дыхание, и сердце не выскакивает из груди, и внутренности не сворачиваются нервным узлом. Пустота в душе, казавшаяся бездонной пропастью, превратилась в неглубокий овраг; что касается Роберта, то он был просто грязным, заплеванным причалом, к которому она прибилась во время сильного шторма; а Эмлин — временное помрачение рассудка, только и всего. Даже воспоминание о поездке в Денвер больше не причиняло боли. Особенно после того, как пришло письмо.
Когда Руби увидела конверт со штемпелем Колорадо, первым ее желанием было порвать письмо не читая. Что там внутри? Брошюрка о грехах человеческих, вроде той, что Натаниел сунул ей в руку, когда выпроваживал из своих владений?
Дорогая Руби, — начиналось письмо, но почерк был другой — крупный, не похожий на нитевидную вязь Розалии Баркер. — За прошедший месяц я много думал о нашей встрече. Боюсь, Вы ушли из моего дома с тяжелым сердцем. Я выгнал Вас, хотя должен был принять как сестру, потому что Вы и есть моя сестра. Да, Руби, моя мама была и Вашей мамой тоже.Руби смотрела на письмо. Что она чувствовала? Что чувствует моряк, выброшенный на берег после кораблекрушения? Невероятную радость и невыразимую грусть. Руби еще раз перечитала письмо, медленно сложила его и убрала в конверт, пока залитые слезами строчки не расплылись окончательно. Как только в Денвере наступит утро, она позвонит Нату. А еще… еще она должна позвонить родителям и сестре и рассказать обо всем, что случилось за последние месяцы. Однако, сняв трубку, Руби невольно потянулась к кнопке «память», где был записан телефон другого человека — Мартина.
Я помню день, когда Вы родились. Мы тогда жили в Портсмуте, но в последние месяцы беременности мама вернулась в свой родной город Гринвич, где она жила до замужества.
Как вы знаете, мой отец погиб, когда мне было пять лет. Через три года мама познакомилась с другим мужчиной. Он готов был жениться на ней, но не хотел воспитывать чужого ребенка, и они расстались. А вскоре мама поняла, что беременна.
Это были тяжелые времена, маме приходилось много работать, чтобы содержать меня, а если бы она оставила еще и второго ребенка, то наверняка потеряла бы работу. В такой ситуации она решила, что лучше будет отдать малышку в какую-нибудь хорошую семью, которая сможет позаботиться о ней и дать все необходимое.
Мама была доброй и мужественной женщиной. Я знаю, она очень любила Вас, и, если бы обстоятельства сложились иначе, она бы никогда не отдала своего ребенка. Но мама считала, что так будет лучше и для Вас, и для меня.
Люди часто забывают слова Святого Писания: «Не судите, да не судимы будете». Поверьте, Руби, я никогда не осуждал маму и не стыдился ее «греха», но во всем я обвинял Вас. Я винил Вас за то, что наша мама была несчастна; я видел, как она страдала и до Вашего рождения и еще больше после того, как оставила Вас в приюте. Единственным способом убежать от горьких воспоминаний была эмиграция в Америку. И снова я винил Вас за то, что мне пришлось оставить привычную жизнь, школу, друзей, даже родную страну. Я ненавидел Вас… и понимал: Вы были всего лишь младенцем и в том, что случилось, нет ни капли Вашей вины.
Такова правда, и с ней ничего не поделаешь. Нашей маме так и не довелось увидеть Вас, но я знаю, она всю жизнь мечтала об этой встрече и ждала, что в один прекрасный день Вы придете.
Мне остается только молиться и надеяться, что Вы простите меня. Дайте мне еще один шанс. Розалия почти закончила генеалогическое древо нашей семьи, и на нем оставлено место для Вас.
С любовью,
Ваш брат Натаниел Баркер.
Мартин единственный знал всю историю от начала до конца. Именно ему первому Руби больше всего хотелось сообщить о письме брата. Но они не разговаривали уже несколько недель. И Лу он тоже звонит крайне редко. Похоже, Мартин отошел от их дружбы. Он больше не нуждается в старых подругах. «Заяц и Псы» теперь не для него, он проводит время в других местах. Где? В ночных клубах с Син-ди Дэниэлс в компании «золотой молодежи».
Три часа дня. Мисс Дэниэлс храпела, лежа на спине поперек кровати. К концу месяца ей надо было написать работу по истории искусств, отчего Синди пребывала в скверном расположении духа, если, конечно, не принимала изрядную дозу кокаина, и постоянно ворчала, что никогда не сделает работу к сроку. Мысль о том, чтобы сесть за стол и начать работать, просто не приходила ей в голову.
Мартин тоже волновался и дергался. Юфимия Гилберт разослала его книгу по всем крупным издательствам Лондона. И хотя она предупреждала, что скорого ответа ждать не стоит, Мартин вздрагивал от каждого телефонного звонка, дрожащей рукой хватал трубку и приходил в тихое бешенство, если звонящий — мама, например, — пускался в долгие разговоры.
В принципе, у него была подруга, которая могла бы поддержать нервного писателя в тяжелый для него период ожидания, — Синди, но Мартин с гораздо большим удовольствием поделился бы своими переживаниями с Лу и Руби. Он подозревал, что в случае удачи Синди будет именно тем человеком, с которым хорошо пить шампанское, празднуя победу, ну а если ответ будет отрицательным…
Любовные утехи с Синди давали Мартину все, о чем только можно было мечтать, и даже то, что он и вообразить-то себе не мог. Но, выбравшись из постели, они превращались в абсолютно посторонних людей, как будто жили на разных планетах. Да, с ней Мартин побывал на множестве шикарных вечеринок, однако вскоре понял, что дикая оргия в элитарном клубе может быть гораздо более утомительна и скучна, чем спортивно-географическая викторина в «Зайце и Псах». К тому же Мартина стало немного раздражать, что девять из десяти мужчин и женщин, с которыми его знакомила Синди, оказывались ее бывшими любовниками и любовницами. Мартин прекрасно понимал: рано или поздно он и сам отойдет в разряд бывших — это всего лишь вопрос времени.
Телефон разразился оглушительным звонком. Мартин скатился с кровати.
— Алло, алло, слушаю.
— Марти, — промурлыкала Юфимия, — «Пайпер паблишинг» заинтересовался! Мне звонили из редакторского отдела. Некто Лу Капшоу. Думаю, она тебе понравится. Очень милая девочка.
Прочитав первые десять страниц, Лу поняла, кто скрывается под псевдонимом Мэтью Картер. К счастью, Эрика оказалась права — Лу понравился роман, и не только потому, что она знала автора и саму историю, в которой Мартин изменил только имена главных героев — Марк и Рут.
Эрика и Лу в один голос уверяли издательство, что необходимо купить шедевр. Решение было принято. И если сделка состоится, Лу будет редактором книги.
Она позвонила Юфимии и договорилась о встрече. Лу не терпелось увидеть Мартина у себя в кабинете и в официальной обстановке выразить восхищение его талантом.
Но прежде всего Лу должна была устроить другую, гораздо более важную встречу.
38
До Грандиозного Свидания оставалось полчаса. Руби накрасила один глаз и замерла. «Ты выглядишь ужасно», — вслух сообщила она своему отражению в зеркале. Отражение согласно мигнуло, свежая тушь брызнула и оставила на щеке ровный полукруг черных точек.
Черт!
Руби взяла ватную палочку и принялась яростно стирать точки. Они расползлись грязным пятном, под глазом у Руби образовался большой синяк. Удар судьбы. Руби повалилась на кровать и бессмысленным взглядом уставилась в потолок.
Др-р-р-р-р!
— Алло.
— Руби! Ты на какой стадии?
— Сижу на кровати.
Лу возмущенно запыхтела в трубку.
— Через пятнадцать минут ты должна быть в Бэттерси.
— Зачем?
— Что? Что значит «зачем»?!
— Лу, я не пойду ни на какое свидание, — твердо заявила Руби. — Я решила полностью пересмотреть мои жизненные принципы. И первое фундаментальное изменение — это мое отношение к мужчинам.
— Неужели? Очень разумная мысль! — согласилась Лу. — Но сегодня у тебя нет времени на фундаментальные изменения. Ты одета?
— Естественно, я одета.
— Во что?
— Джинсы и черная футболка.
— Для первого свидания не годится. Надень что-нибудь сексуальное. Давай быстро, хотя бы то черное платье с открытым воротом.
— Лу, ты слышишь, что тебе говорят? Я никуда не пойду!
— Нет, пойдешь!
— Ты не можешь меня заставить.
— Спорим?!
— Лу, я знаю, ты стараешься ради меня, и я очень тебе признательна, но…
Др-р-р-р-р!
— О боже, — с облегчением воскликнула руби, — звонят в дверь. Все. Пока.
Слава тебе господи — спасительный звонок в дверь. Сейчас Руби была бы рада даже визиту «Свидетелей Иеговы». Надо отделаться от Святого Братства, а потом от Лу — это еще проще: выдернуть телефон из розетки и…
— Руби, ты посмотри на себя!
На пороге стояла Лу. Она отодвинула подругу и, прихрамывая, заковыляла в комнату.
— Я так и знала, нет, я была уверена, что ты выкинешь нечто подобное, — бормотала Лу, роясь в платяном шкафу Руби. — Одевайся, я вызываю такси.
— Лу…
— Делай что тебе говорят. Поверь, я нашла мужчину твоей мечты. Высокий, красивый…
— Откуда ты знаешь, что красивый?
— Он прислал фотографию.
— Покажи.
— Забыла принести. Пожалуйста, заканчивай макияж и одевайся.
Но Руби стояла посреди комнаты не двигаясь.
— Лу, я серьезно. Вся моя беготня за мужиками не принесла ничего, кроме страданий и унижения. Все, я устала. А тем более брачное объявление! Мне казалось, после приключений с Робином-Робертом ты и сама должна понимать, чем это может обернуться. И вылези из моего шкафа! Я никуда не пойду!
— Пойдешь!
Вцепившись в футболку, Лу попыталась стащить ее через голову Руби.
— Оставь в покое мою футболку! — Руби вырвалась и упрямо плюхнулась на кровать.
— Руби, дорогая, — взмолилась Лу, — ну сделай это для меня, еще разок, последний. Я целую неделю сочиняла текст, я сутками сидела над каждым ответом, думала: подходит — не подходит. Руби, я провела настоящую пиаровскую кампанию…
— Большое спасибо, но тебя никто не просил.
— О, Руби, я знаю, до сих пор тебе попадались одни мерзавцы, но это не повод, чтобы становиться монахиней. Господи, тебе всего тридцать один, ты молода, красива, твои сиськи все еще спорят с законом гравитации, тебе рано ставить на себе крест и обзаводиться оравой кошек. Руби, ну пожалуйста… — Лу грохнулась на колени.
— Нога, Лу, осторожно! — взвизгнула Руби и бросилась поднимать подругу. — Ты с ума сошла, можно подумать, меня ждет как минимум Джордж Клуни.
— Лучше, твой намного лучше. Я где-то читала, что Джордж Клуни — страшное дерьмо.
— Ненормальная, — вздохнула Руби. — Ты с ним разговаривала?
— С Джорджем?
Руби устало покачала головой.
— Да, да, конечно разговаривала. — Лу наконец отыскала черное платье. — Голос — клубника со сливками.
Руби начала подтаивать, как мороженое в солнечный день. Лу ринулась в атаку.
— Одевайся, я вызываю такси.
— Ты считаешь, черное мне идет?
— Безусловно. Ты выглядишь на миллион долларов. — Лу судорожно тыкала в кнопки телефона. — Алло. Такси, пожалуйста, Блэндфилд-авеню, семнадцать.
— Поверить не могу, я опять иду… Куда?.. Зачем?.. — забормотана Руби и потопала в ванную одеваться.
— Через десять минут, — сказала Лу диспетчеру и повесила трубку.
По дороге в Бэттерси Лу всячески подбадривала Руби, но категорически отказалась присутствовать в качестве тайного наблюдателя. Руби в полном одиночестве вошла в бар, чувствуя, как радостное возбуждение сменяется холодным липким страхом. Она небрежно сунула под мышку опознавательный знак — книгу «Мандолина капитана Корелли». Руби вдруг почудилось, что все посетители заведения поглядывают на нее и снисходительно ухмыляются: «Так-так, эта девица пришла на свидание вслепую. Бедолага, ждет сама не знает кого».
Черт!
Руби взяла ватную палочку и принялась яростно стирать точки. Они расползлись грязным пятном, под глазом у Руби образовался большой синяк. Удар судьбы. Руби повалилась на кровать и бессмысленным взглядом уставилась в потолок.
Др-р-р-р-р!
— Алло.
— Руби! Ты на какой стадии?
— Сижу на кровати.
Лу возмущенно запыхтела в трубку.
— Через пятнадцать минут ты должна быть в Бэттерси.
— Зачем?
— Что? Что значит «зачем»?!
— Лу, я не пойду ни на какое свидание, — твердо заявила Руби. — Я решила полностью пересмотреть мои жизненные принципы. И первое фундаментальное изменение — это мое отношение к мужчинам.
— Неужели? Очень разумная мысль! — согласилась Лу. — Но сегодня у тебя нет времени на фундаментальные изменения. Ты одета?
— Естественно, я одета.
— Во что?
— Джинсы и черная футболка.
— Для первого свидания не годится. Надень что-нибудь сексуальное. Давай быстро, хотя бы то черное платье с открытым воротом.
— Лу, ты слышишь, что тебе говорят? Я никуда не пойду!
— Нет, пойдешь!
— Ты не можешь меня заставить.
— Спорим?!
— Лу, я знаю, ты стараешься ради меня, и я очень тебе признательна, но…
Др-р-р-р-р!
— О боже, — с облегчением воскликнула руби, — звонят в дверь. Все. Пока.
Слава тебе господи — спасительный звонок в дверь. Сейчас Руби была бы рада даже визиту «Свидетелей Иеговы». Надо отделаться от Святого Братства, а потом от Лу — это еще проще: выдернуть телефон из розетки и…
— Руби, ты посмотри на себя!
На пороге стояла Лу. Она отодвинула подругу и, прихрамывая, заковыляла в комнату.
— Я так и знала, нет, я была уверена, что ты выкинешь нечто подобное, — бормотала Лу, роясь в платяном шкафу Руби. — Одевайся, я вызываю такси.
— Лу…
— Делай что тебе говорят. Поверь, я нашла мужчину твоей мечты. Высокий, красивый…
— Откуда ты знаешь, что красивый?
— Он прислал фотографию.
— Покажи.
— Забыла принести. Пожалуйста, заканчивай макияж и одевайся.
Но Руби стояла посреди комнаты не двигаясь.
— Лу, я серьезно. Вся моя беготня за мужиками не принесла ничего, кроме страданий и унижения. Все, я устала. А тем более брачное объявление! Мне казалось, после приключений с Робином-Робертом ты и сама должна понимать, чем это может обернуться. И вылези из моего шкафа! Я никуда не пойду!
— Пойдешь!
Вцепившись в футболку, Лу попыталась стащить ее через голову Руби.
— Оставь в покое мою футболку! — Руби вырвалась и упрямо плюхнулась на кровать.
— Руби, дорогая, — взмолилась Лу, — ну сделай это для меня, еще разок, последний. Я целую неделю сочиняла текст, я сутками сидела над каждым ответом, думала: подходит — не подходит. Руби, я провела настоящую пиаровскую кампанию…
— Большое спасибо, но тебя никто не просил.
— О, Руби, я знаю, до сих пор тебе попадались одни мерзавцы, но это не повод, чтобы становиться монахиней. Господи, тебе всего тридцать один, ты молода, красива, твои сиськи все еще спорят с законом гравитации, тебе рано ставить на себе крест и обзаводиться оравой кошек. Руби, ну пожалуйста… — Лу грохнулась на колени.
— Нога, Лу, осторожно! — взвизгнула Руби и бросилась поднимать подругу. — Ты с ума сошла, можно подумать, меня ждет как минимум Джордж Клуни.
— Лучше, твой намного лучше. Я где-то читала, что Джордж Клуни — страшное дерьмо.
— Ненормальная, — вздохнула Руби. — Ты с ним разговаривала?
— С Джорджем?
Руби устало покачала головой.
— Да, да, конечно разговаривала. — Лу наконец отыскала черное платье. — Голос — клубника со сливками.
Руби начала подтаивать, как мороженое в солнечный день. Лу ринулась в атаку.
— Одевайся, я вызываю такси.
— Ты считаешь, черное мне идет?
— Безусловно. Ты выглядишь на миллион долларов. — Лу судорожно тыкала в кнопки телефона. — Алло. Такси, пожалуйста, Блэндфилд-авеню, семнадцать.
— Поверить не могу, я опять иду… Куда?.. Зачем?.. — забормотана Руби и потопала в ванную одеваться.
— Через десять минут, — сказала Лу диспетчеру и повесила трубку.
По дороге в Бэттерси Лу всячески подбадривала Руби, но категорически отказалась присутствовать в качестве тайного наблюдателя. Руби в полном одиночестве вошла в бар, чувствуя, как радостное возбуждение сменяется холодным липким страхом. Она небрежно сунула под мышку опознавательный знак — книгу «Мандолина капитана Корелли». Руби вдруг почудилось, что все посетители заведения поглядывают на нее и снисходительно ухмыляются: «Так-так, эта девица пришла на свидание вслепую. Бедолага, ждет сама не знает кого».