Мерфи Уоррен. Потрошитель мозгов

   — А что это еще за штука с трехминутным выступлением? — спросил Рекс.
   — Это очень важно, — ответила Ванда. — Сегодня серия будет на три минуты короче. Сразу после рекламы ты выступишь с обращением к зрителям.
   — Что еще за обращение? С чем я могу обратиться к армии домохозяек?
   Ванда запустила руку в соломенный ридикюль, выглядевший так, словно был перешит из сандалий, которые носили несколько поколений мексиканских: крестьян.
   — Вот, почитай. — Она протянула Рэду листок.
   Рэд быстро пробежал его глазами.
   — Что это еще за чушь?
   — Вот эту чушь ты и прочтешь.
   — Фиг-два я стану это читать! Это же какой-то бред.
   — Ну, я тебя прошу. Сделай одолжение.
   — Кому — тебе? Ха!
   — Нет, мистеру Гордонсу.
   Рэд Реке посмотрел в ласковые глаза Ванды, опустил взгляд на бумагу и быстро пробежал текст, стараясь запомнить его.

* * *

   Римо сидел, развалясь в кресле, в номере мотеля в Бурвелле, штат Небраска.
   Вытянув ноги перед собой, он развлекался тем, что барабанил большими пальцами по невидимому барабану. Ему было скучно. Скучно до глубины души. Скучно, скучно, скучно...
   С утра он уже успел сделать стойку на руках, отработал свободный удар, не вывихнув плеча, хотя лучше бы уж вывихнул — для разнообразия. Он выполнил дыхательные упражнения, сократив количество вздохов до двух в минуту, поработал над пульсом, снизив его до двадцати четырех, а затем увеличив до девяноста шести в минуту. В воображении он даже пробежался по девственному лесу где-то на Северо-Западе, спотыкаясь о диких зверей, пускаясь с ними наперегонки и чаще всего выходя победителем в соревновании. Наконец он наткнулся на огромную лань и с мыслью о том, как она прекрасна, решил закончить свое воображаемое путешествие. Вот тогда-то он и понял, какая его одолевает тоска.
   Скучно было даже пальцам на ногах.
   Семь дней, проведенные в этом городе, на кого угодно нагнали бы тоску.
   Странно, что сами жители таких городков, казалось, никогда не скучают.
   Может, это оттого, что они знают о своем городе что-то такое, что было неизвестно Римо. Вот одно из неудобств жизни чужака. Римо Уильямс, — вечный аутсайдер. Чужой для людей. Чужой на земле. Без дома, без семьи, без цели в жизни.
   Прекрати сейчас же, сказал он себе. Вот его семья — сидит перед ним на ковре в предписанном этикетом для этого времени дня синем кимоно и не отрывает глаз от экрана, где доктор Уитлоу Вьятт сообщает миссис Брейс Риггс суровую правду о том, что болезнь ее мужа Элмора неизлечима. Однако доктор Вьятт слышал об одном средстве, очень редком зелье, готовящемся аборигенами в самом сердце экваториальных джунглей из трав, которые эти аборигены тайно выращивают. Но зелье это недоступно западной медицине. «Неужели мы не сможем его достать?» — спрашивает миссис Риггс, которая любит мужа, хотя вот уже четырнадцать лет тайно сожительствует с англиканским священником отцом Дэниелом Беннингтоном. Нет, уверяет ее доктор Вьятт, некоторый — хотя и крайне слабый — шанс все же есть. Если сам доктор Вьятт отправится в джунгли, лицом к лицу встретится с охотящимися за скальпами индейцами племени дживаро и призовет их соблюдать правила общечеловеческой этики, возможно, ему удастся раздобыть немного их снадобья.
   — А вы поедете? — спрашивает миссис Риггс.
   — Поеду, — твердо заявляет доктор Вьятт.
   — Давай вали, — прокомментировал Римо, — и обратно не приезжай.
   Раздались и стихли звуки органа, и передача закончилась.
   Чиун напустился на Римо.
   — Видишь, что ты наделал!
   — Что же такого я наделал?
   — Из-за тебя они сократили серию. На целых три минуты!
   — Какое я имею отношение?..
   — Тсс, — прошептал Чиун — на экране появилась ведущая.
   — Через несколько секунд исполнитель главной роли в фильме «Пока вертится Земля» Рэд Рекс выступит с обращением к самым преданным своим зрителям. Но сначала прослушайте объявления.
   — Что ж, — заметил Чиун, — тебе повезло.
   — Раз так, то послушай меня. Мы уезжаем. Отправляемся назад, чтобы извлечь Смита из этой несчастной палаты. Я больше не могу здесь сидеть, я чувствую, что просто схожу с ума!
   — А как же мистер Гордонс?
   — Плевать на мистера Гордонса! Я не собираюсь тратить драгоценные годы жизни на то, чтобы прятаться здесь, пока ты приступишь к выполнению какой-то доисторической программы по борьбе с ним. Мы сами его найдем.
   — Говоришь, как ребенок, — остановил его Чиун. — Хочешь навлечь на свою голову неисчислимые беды только потому, что тебе надоело ждать подходящего момента. — Кореец попытался произнести фразу, передразнивая произношение Римо, так что она прозвучала, как если бы флейта попыталась сыграть басы:
   — Неважно, что произойдет, приятель, главное, чтобы все произошло быстро.
   — Ну что, папочка, закончил лицедейство?
   — Так точно, коротышка, — снова пробасил Чиун, используя строчку из фильма Джона Уэйна.
   Римо был на целый фут выше Чиуна и более чем на пятьдесят футов тяжелее, поэтому он от души расхохотался, несмотря на плохое настроение.
   — Прекрати кудахтать! — неожиданно приказал Чиун и снова обратился к телевизору, где крупным планом возникло лицо Рэда Рекса. На актере все еще был белый халат. Его лицо показалось Римо угрюмым — ничего общего с той здоровой улыбкой, изображенной на плакате, который Чиун всегда возил с собой. На фото красовался автограф, который несколько лет назад по настоянию Чиуна выбила из Рекса пара мафиози.
   Рекс медленно заговорил:
   — Друзья, мне приятно сообщить вам, что я буду продолжать сниматься в роли доктора Уитлоу Вьятта в сериале «Пока вертится Земля». — Он помолчал.
   — Ура! — просиял Чиун.
   — Тише, — остановил его Римо.
   — Я каждый день с глубокой радостью и волнением вхожу в ваши дома, — продолжал Рекс, — и с нетерпением жду каждой новой серии, чтобы рассказать вам о людях, противостоящих реальным проблемам реальной жизни.
   Кое-кто презрительно относится к дневным сериалам, называя их глупыми, несерьезными, но мне известны люди, которых они глубоко волнуют и чью судьбу украшают.
   И если бы в мою душу закрались сомнения относительно важности мелочам, я был бы вынужден полностью переменить мнение, узнав о том, что где-то живет человек, который их любит. Где-то в мире существует человек небывалой мудрости, силы, скромности и красоты, и он одобряет наши постановки. Именно ему я адресую свою игру, поскольку лишь из его незримой поддержки черпаю силы.
   Сейчас я ненадолго отправляюсь в Голливуд. Возможно, кто-то из вас уже слышал, что я собираюсь сняться в фильме, но можете не волноваться: сериал «Пока вертится Земля» будет продолжен.
   Итак, я еду в Голливуд и надеюсь, что там смогу лично встретиться с человеком, о котором так много слышал, с человеком, который глубоко понимает смысл моей актерской работы. Я также верю, что смогу припасть к его ногам и приобщиться его мудрости. — Рэд Рекс поднял глаза, чуть заметно улыбнулся и, глядя прямо в камеру, добавил:
   — Возлюбленный Мастер, жду вас в Голливуде.
   Тут изображение померкло, и в течение несколько секунд экран оставался темным, а потом началась реклама.
   — Вот оно, — произнес Чиун.
   — Что именно? — поинтересовался Римо.
   — Мы ни на минуту не задержимся больше в этом номере. Мы отправляемся в Голливуд.
   — Что нам там делать? — удивился Римо. — Если даже абстрактно вообразить, что мы действительно туда едем.
   — Рэд Рекс будет ждать меня там.
   — И ты думаешь, что он обращался к тебе?
   — Ты же сам слышал. Он сказал: мудрость, сила, скромность и красота. Кого же еще он мог иметь в виду?
   — Речь могла идти о его парикмахере.
   — Он обращался ко мне! — заявил Чиун, поднимаясь на ноги так плавно, что, казалось, ни одна складка его халата не шелохнулась. — Я покину тебя, чтобы сделать все необходимые приготовления для поездки в Голливуд. И ты несешь персональную ответственность за то, чтобы мы встретились там с Рэдом Рексом. А теперь я должен идти складывать чемоданы.
   Чиун вышел из комнаты. Когда дверь спальни захлопнулась за ним, Римо еще глубже уселся в кресло.
   — Чиун, — позвал он.
   — Таково мое имя, — отозвался голос из соседней комнаты.
   — Зачем было Рэду Рексу обращаться к тебе?
   — Может быть, он слышал обо мне. Многие знают Мастера Синанджу. Не все так ограниченны, как когда-то был ты.
   Римо вздохнул.
   — А зачем, как ты думаешь, он хочет увидеть тебя?
   — Чтобы воочию посмотреть, что такое воплощенное совершенство.
   Римо с отвращением кивнул. Чиун только этого и ждет. Ему только и подавай новых комплиментов. Взять хотя бы идиотскую корреспонденцию, которую он получает на массачусетской почте до востребования и которую заставляет Римо читать ему вслух. «О удивительный, славный, великолепный, и т.д. и т.п.», — читал Римо, а Чиун сидел на полу и в знак согласия кивал.
   Через месяц Римо начал кое-что добавлять от себя.
   — "Дорогой Чиун. Вы высокомерное, самовлюбленное, отвратительное существо, которое не умеет ценить достоинств вашего приемного сына Римо", — прочел как-то он.
   Чиун поднял на него глаза.
   — Это можешь выбросить. Его автор наверняка пребывает в состоянии нервного расстройства и вряд ли может получать письма там, где его содержат.
   Но после нескольких подобных писем кореец понял, что Римо читает не то, что написано, и стал разбирать почту сам.
   И вот новые восхваления, на этот раз по телевизору, где так дорого эфирное время. И от самого Рэда Рекса.
   "Почему? — спросил себя Римо. И тут же ответил:
   — Здесь замешан мистер Гордонс. Тем самым он хочет заманить нас в Голливуд, где приготовился нанести удар".
   А вслух он сказал:
   — Чиун, мы едем в Голливуд!
   Тот немедленно появился на пороге спальни.
   — Конечно. Неужели ты в этом сомневался?..
   — А знаешь почему? — перебил Римо.
   — Потому что я этого хочу. Это было бы достаточным основанием для любого, кто когда-нибудь слышал о человеческой благодарности. А ты думал почему?
   — Потому что там находится мистер Гордонс.
   — Правда?
   — А Рэд Рекс находится в сговоре с этой консервной банкой.
   — Ты действительно так считаешь? — переспросил Чиун.
   — Я просто уверен.
   — О, как ты мудр и какое счастье, что я имею возможность быть рядом с тобой. — Демонстративно отвернувшись, он вернулся в спальню. «Идиот», — донеслось до Римо.

Глава 10

   — Смотри, смотри, это же Кларк Клейбл!
   — Его имя не Кларк Клейбл, а Кларк Гейбл. С буквой "Г".
   — Римо, смотри, вон Кларк Гейбл!
   — Это не Кларк Гейбл. Кларк Гейбл давно мертв.
   — Но ты ведь только что сказал, что это Кларк Гейбл.
   — Я сказал, что имя актера Кларк Гейбл, — ответил Римо, чувствуя, что сам запутался.
   — Разве то, что его зовут Кларк Гейбл не то же самое, что это Кларк Гейбл? — поинтересовался Чиун.
   — Ешь лучше свой рис, — посоветовал Римо.
   — Конечно, конечно. Я готов делать что угодно, лишь бы не разговаривать с человеком, который мне намеренно врет. — Он поднес было ложку с рисом ко рту, но тут же опустил ее на тарелку.
   — Ты только взгляни — это же Барбра Стрейзанд! — В голосе Чиуна звучало такое возбуждение, какого Римо еще не доводилось слышать. Его вытянутый вперед указательный палец дрожал.
   Римо посмотрел туда, куда он показывал.
   — Господи, Чиун, это всего лишь официантка.
   — Ну и что, как ты обычно говоришь. Может, Барбра Стрейзанд поменяла работу?
   — И теперь в свободное время подрабатывает официанткой?
   — А почему бы и нет? — спросил Чиун. — Запомни, белый человек: не место красит человека, а человек красит место, каким бы убогим оно ни казалось на первый взгляд. Не всем же быть наемными убийцами. — Он снова устремил взор на официантку в черном форменном платье — она в противоположном конце обеденного зала выписывала счет. — Это Барбра Стрейзанд, — тоном, не терпящим возражений, заявил Чиун.
   — Пойди попроси ее спеть, — возмущенно предложил Римо.
   Он скорее почувствовал, чем увидел, как Чиун вышел из-за стола и направился к официантке. Так продолжалось вот уже два дня. Чиун, почтенный и благородный Мастер древнего, овеянного славой Дома Синанджу, был помешан на звездах. Все началось в аэропорту, когда он принял уборщика за Джонни Мака Брауна. Потом в водителе такси он узнал Рамона Наварро. Он был убежден, что администратором в гостинице, где они поселились, служит Тони Рэндалл, и в конце концов обвинил Римо в том, будто тот намеренно пытается лишить старика радости, уверяя, что никакие они не артисты.
   Барбра Стрейзанд была величайшей неразделенной любовью Чиуна, и Римо не хотел стать свидетелем отповеди, которую официантка даст старику. Ему слишком больно было бы это видеть. Отвернувшись, Римо стал смотреть в окно на изобилующий форелью ручей, протекавший между рестораном и главным зданием гостиницы, меньше чем в ста футах от крупнейшей в этом районе Голливуда автомагистрали.
   Римо принялся размышлять о том, когда же мистер Гордонс выйдет на их след. Неприятно иметь дело с человеком, который может напасть неожиданно и благодаря этому сразу получить преимущество. Но что еще хуже, мистер Гордонс не человек — он самообучающийся андроид, способный к ассимиляции. Он может принимать любое обличье — кровати в их гостиничном номере, стула, на котором Римо сидит. Все это в его силах.
   К тому же Чиун, похоже, не придавал значения нависшей над ними опасности, отказываясь признать, что Рэд Рекс связан с мистером Гордонсом.
   Размышления Римо прервал высокий звук, пролетевший по ресторану, подобно порыву ветра, всколыхнувшего кроны деревьев. Пела женщина. Римо обернулся в сторону Чиуна, но пение оборвалось так же неожиданно, как и возникло. Кореец стоял возле официантки — оказывается, пела именно она.
   Чиун с улыбкой поклонился, она в ответ сделала реверанс. Тогда Чиун поднял руки, словно благословляя ее, а когда вернулся к столу, на лице его расплывалась блаженная улыбка.
   Римо продолжал смотреть мимо него на официантку. Официантку ли?
   Чиун мягко опустился на стул и снова принялся за рис. Судя по всему, у него разыгрался аппетит.
   Римо уставился на него. Тот продолжал с улыбкой жевать.
   — А у нее приятный голос, — заметил Римо.
   — Ты находишь? — вежливо осведомился Чиун.
   — И похож на... в общем, ты знаешь на чей.
   — Нет, не знаю.
   — Да знаешь. На ее.
   — Это не может быть она. В конце концов, она всего лишь официантка, ты же сам сказал.
   — Да, но, может, она снимается в фильме или что-нибудь в этом роде?
   — Может быть. Почему бы тебе не спросить у нее самой? — предложил Чиун.
   — Да она наверняка станет смеяться надо мной, — возразил Римо.
   — А почему бы и нет? Разве ты и без того не являешься посмешищем?
   — Чтоб ты подавился! — воскликнул Римо.

Глава 11

   Из номера Римо позвонил Смиту, и прикованный к постели директор КЮРЕ пожелал узнать, где Римо находится.
   — Наслаждаюсь жизнью в Голливуде, — пропел Римо, страшно фальшивя.
   — В Голливуде?
   — В Голливуде, — подтвердил Римо.
   — Удивительно! — В голосе Смита звучал неприкрытый сарказм. — А я-то грешным делом решил, что вы просто зря теряете время! Но что же будет со мной? Я хотел бы наконец выбраться из этой проклятой палаты.
   — Минуточку, — произнес Римо и посмотрел на Чиуна, который сквозь прозрачный тюль занавесок смотрел на бассейн. Не потрудившись закрыть рукой микрофон, Римо сказал:
   — Чиун! Смитти хочет выбраться из своей больничной палаты!
   — Смит может делать все что пожелает, — не поворачивая головы, ответил Чиун. — Мастер Синанджу в настоящее время занят совершенно другими вещами.
   Глаза Римо сузились — он протянул трубку поближе к Чиуну и сладким голосом проговорил:
   — Ты хочешь сказать, что тебе нет дела до того, что произойдет со Смитом? — и еще дальше протянул трубку.
   Чиун, по-прежнему не оборачиваясь, произнес:
   — Даже жизнь императора теряет для меня значение, когда речь идет о моей собственной судьбе.
   — А твоя судьба сейчас — это Рэд Рекс?
   — Именно так, — ответил Чиун.
   — Другими словами, — продолжал Римо, — телевизионный актер Рэд Рекс для тебя важнее, чем доктор Смит и вся его организация?
   — В иные дни даже прогноз погоды для меня важнее, чем твой доктор Смит, — отозвался Чиун и обернулся к Римо. Увидев телефонную трубку у Римо в руке и ядовитую ухмылку на его губах, он одарил приемного сына свирепым взглядом. — Но подобные чувства длятся не больше минуты, — произнес он громким голосом, — и свидетельствуют о моей слабости, поскольку когда я вновь сознаю, насколько нужен миру великий император Смит и его удивительная организация, то возношу благодарность судьбе, которая позволила мне служить ему — даже в смиренной роли учителя для жалкого бледнолицего куска свиного уха. Да здравствует император Смит! Мастер только и думает о том, как спасти его из взрывоопасной западни, и ответ он думает найти здесь, в Калифорнии. Да здравствует благородный Смит!
   Хмуро взиравший на экстравагантные попытки Чиуна исправить положение, Римо снова взял трубку.
   — Тоже мне, преданный слуга великого императора! — процедил он.
   — Римо! Не могу же я всю жизнь здесь оставаться! — зазвучал в трубке голос Смита. — Я уже устал пользоваться горшком, устал сидеть здесь взаперти, устал бояться, что взорвусь, едва только попытаюсь выйти наружу. Я даже не знаю, что там творится в конторе без меня!
   Римо искренне сочувствовал Смиту: сначала его чуть не убило взрывом, теперь он живет внутри настоящей бомбы, которая может взорваться в любой момент, и жалуется только на то, что не знает, как идут дела на службе.
   — Послушайте, Смитти, потерпите еще пару дней. Гордонс здесь. Если нам за это время не удастся с ним расправиться, мы приедем и выручим вас.
   — Хорошо. Только прошу вас, поспешите!
   — Конечно, дорогой, как говорят в Голливуде.
   Следующий звонок Римо сделал в отдел по связи с общественностью известной нью-йоркской телестудии, где ему сообщили, что эксклюзивным агентом Рэда Рекса является Ванда Рейдел.
   Тогда Римо позвонил Ванде Рейдел в офис.
   — Приемная Ванды Рейдел, — ответили ему.
   — Мне нужен Рэд Рекс.
   — А кто бы это мог быть? — сухим тоном поинтересовалась секретарша.
   — Это мог бы быть Сэм Голдуин, — начал было Римо, собираясь продолжить фразу словами: «но это не он», но секретарша не дала ему договорить, рассыпавшись в извинениях перед мистером Голдуином.
   — Извините, мистер Голдуин, не волнуйтесь, мистер Голдуин, — тараторила она, — госпожа Рейдел уже берет трубку.
   После воцарилась краткая пауза и в телефоне зазвучал резкий женский голос, который произнес:
   — Сэм, детка, милый мой, я и не подозревала, что на том свете есть телефон.
   — Честно говоря, — сказал Римо, — я не...
   — Я знаю, кем вы не являетесь, дружочек. Вопрос в том, кто вы на самом деле.
   — У меня дело к Рэду Рексу.
   — Ваше имя?
   — У меня много имен, но вы можете называть меня просто мастером. — Эта ложь была одобрена Чиуном, который пристально следил за Римо из дальнего конца комнаты.
   — Ваш голос не похож на голос мастера, — сказала Ванда.
   — Интересно, а какой же голос у мастера?
   — Высокий, скрипучий. Голос азиата, к тому же говорит он с британским акцентом. Как у Питера Лорре в роли мистера Мото.
   — Что ж, на самом деле я помощник мастера. — Римо прикусил губу.
   Чиун закивал в знак согласия.
   — Скажи свое имя, любовь моя.
   — Римо подойдет?
   — Вполне. Я готова принять вас, как только приедете. А теперь целую, дорогой. — В трубке раздались короткие гудки.
   — Черт бы тебя побрал, — буркнул Римо.
   Существовало лишь одно препятствие для встречи с Вандой Рейдел один на один — Чиун. Мастер во что бы то ни стало желал повидать женщину, которая могла свести его с Рэдом Рексом. Римо же хотел потолковать с ней по душам, а для этого Чиуна никак нельзя было допускать на встречу.
   Конфликт между силой желаний Чиуна и упорством Римо был разрешен благодаря тому, что послушный сын посадил папочку в автобус и взял с водителя обещание, что тот устроит корейцу экскурсию по городу и покажет виллы всех кинозвезд. А Римо тем временем выполнит черновую работу, подготовив встречу Чиуна с Рэдом Рексом.
   Сажая Чиуна в автобус, Римо вспомнил собственное детство, когда его, сироту, монашки сажали в экскурсионный автобус, который должен был провезти его по местам, населенным людьми, имеющими семьи и имена, людьми с прошлым, настоящим и будущим. Еще он вспомнил, каким жалким выглядел тогда, и неожиданно задал Чиуну вопрос:
   — Хочешь, чтобы я сделал тебе симпатичный маленький сандвич и положил его в бумажный пакет?
   Но Чиун только шикнул на него, чтобы он вел себя прилично, и полез в огромный сине-голубой автобус, до отказа заполненный туристами, не пожалевшими три с полтиной за возможность прокатиться по улицам Беверли-Хиллз. На них станут, потешаясь, показывать пальцами местные жители и сутенеры, вечные охотники за молоденькими простушками, которых нетрудно убедить, что путь к контракту на съемку проходит через постель продюсера, а вот этот человек с огромным животом и двадцатидолларовой купюрой и есть самый наиглавнейший продюсер, хотя он и говорит, будто торгует галстуками в Гранд-Рапидсе, штат Мичиган...
   В свою очередь туристы в автобусе станут пялиться на местных жителей, которые тоже покажутся им смешными, и на сутенеров, которых по одежде и машинам примут за кинозвезд. Туристам невдомек, что в городе, построенном на звездной болезни и живущем ради кинозвезд, настоящие звезды не одеваются так, как от них ждут. В каком-нибудь другом городе звезде достаточно было бы надеть джинсы и кроссовки, чтобы стать невидимой, затеряться в толпе. Но в Голливуде все было наоборот, и настоящие поклонники кинозвезд всматривались в людей, одетых попроще. Как можно обыденней.
   Так что здесь маскировкой служил яркий неоновый свет, сверкавший у прохожих над головой и зовущий: посмотри на меня, вот я!
   А звездам только того и надо. Это своеобразное подражание Говарду Хьюзу с его установкой «не желаю известности», обеспечившей ему неизменный интерес газетчиков.
   Но Ванда Рейдел — совсем другое дело. Она одевалась, как дешевка, причем делала это не сознательно, не для того, чтобы привлечь к себе внимание, а просто от отсутствия эстетического чувства. Ей казалось, что она потрясающе выглядит; Римо же решил про себя, что одеждой она напоминает жену хозяина бакалейной лавки.
   Ванда ткнула фиолетовым ногтем в Римо, сидевшего напротив нее у стола на стуле с замшевой обивкой, и браслеты зазвякали и зазвенели у нее на руке. Решительным тоном она произнесла:
   — Чего тебе надо, дорогуша? Я так и думала, что ты ничего, но эти скулы... Только не говори мне, что ты не актер.
   С трудом подавив искушение крикнуть: «Госпожа Рейдел, замолчите хоть на минутку! За минуту вашего молчания я готов все отдать!» — Римо сказал:
   — Я ищу мистера Гордонса.
   — Как вы сказали, мистера?..
   — Послушайте, дорогуша, драгоценная моя, сладкая, медовая, неподражаемая, бриллиантовая, давайте без ерунды. Вы представляете Рэда Рекса, и именно вы заставили его наговорить всю эту чушь специально, чтобы вызвать нас с напарником в Голливуд. Единственное, кому, точнее, чему нужно, чтобы мы были здесь, — это мистеру Гордонсу. Ведь от обращения Рекса к зрителям вы не выручишь ни цента, значит, вы сделали это, потому что так приказал Гордонс. Все очень просто. Итак, где Гордонс?
   — А вы знаете, в вас что-то есть.
   — Точно. Слабые нервы.
   — У вас есть приятная внешность, сила воздействия, умение заставить слушать себя. Вы смотритесь мужественно, но без мужланства. Продолжайте. Пусть это будет кинопроба. Что вы говорите? Ни за что не поверю, что вы никогда не мечтали сниматься в кино.
   — Да-да, мечтал, — поспешно подтвердил Римо. — Но когда роль в «Мальтийском соколе» получил Сидни Гринстрит, я был страшно разочарован и решил заняться тем, что у меня получается лучше.
   — А именно?
   — А уж это вас не касается. Так где мистер Гордонс?
   — Предположим, я скажу, что это стул, на котором ты сидишь.
   — Тогда я отвечу, что вы болтаете вздор.
   — А ты уверен, что хорошо знаешь мистера Гордонса?
   — Неплохо. Я могу вычислить его по запаху дизельного топлива и по слабому звону электрических проводков в его так называемом мозгу. Он пахнет так же, как пахнет новенький автомобиль, но я не чувствую здесь ничего подобного. Лучше скажите, что у вас с ним за дела.
   Но едва Римо задал этот вопрос, как ему в голову вдруг пришла жуткая мысль: не собирается ли сидящая напротив идиотка устроить мистеру Гордонсу контракт на какую-нибудь роль в кино? Человек с небывалой способностью к перевоплощению. Мистер Хамелеон. Суперинструмент.
   — Надеюсь, вы не собираетесь снимать его в кино? — осторожно поинтересовался он.
   Ванда Рейдел рассмеялась; начавшись в горле, смех не затронул ее существа.
   — Его? Господи, да ни в коем случае! У нас с ним припасена другая рыбка для жарки.
   — Возможно, я и есть та рыбка, — заметил Римо.
   Ванда пожала плечами.
   — Нельзя сделать омлет, если кто-то до этого не изнасилует курицу, милок.
   — Что касается изнасилования, то меня это не волнует. Меня волнует только возможность умереть.