Мерфи Уоррен. Сладкие сны

   Римо снова повернулся к Смиту.
   — Если у меня не будет дома, я у вас не работаю.
   Смит пожал плечами.
   — Я забочусь только о вашей безопасности. А она обеспечивается передвижением с места на место, чтобы никто не смог засечь вас. Поэтому вам нельзя появляться в Фолкрофте.
   — А если кто-нибудь меня выследит? Что он сделает?
   — Убьет.
   — Это точно, я тебя убью, парень. Ты испортил мои лучшие дарты, — сказал Вилли, подходя к столику, где сидел Римо.
   Римо покачал головой, глядя на Смита.
   — Никто не сможет меня убить.
   — Я убью тебя! — крикнул Вилли. — Мои любимые дарты!
   Римо обернулся к нему.
   — Отстанешь ты или нет? У меня деловой разговор. Так что, — обратился он к Смиту, — не волнуйтесь о моей безопасности. Лучше подумайте о безопасности всей организации. А я куплю дом под вымышленным именем.
   Смит вздохнул и отвернулся.
   — По рукам? — спросил Римо.
   — Я прикончу тебя! — орал Вилли.
   — Я хотел как лучше, Вилли, — сказал Римо. — Не заставляй меня сердиться.
   — Кто заплатит за мои дарты?
   Вопли Вилли уже собрали небольшую толпу со стаканами в руках.
   — Ну как, решено? — Римо опять повернулся к Смиту.
   Смит кивнул.
   — Я заплачу за твои дарты, Вилли, — сказал он — Дай их сюда.
   Вилли бросил на стол три маленькие стрелы без наконечников. Римо в последний раз бросал дарты лет двенадцать назад, когда работал полицейским в Ньюарке. Тогда ему казалось, что он играл неплохо. Сейчас же, когда он взял в руки дарты, он понял, что раньше всего лишь умело повторял свои ошибки, но не научился играть как следует.
   — Бросаем по разу, — сказал он Вилли. — Если выиграешь, я плачу тебе пятьдесят долларов за дарты.
   — Двадцать долларов, — поправил его Смит.
   — Сто долларов за твои дарты, если ты выиграешь. А если нет, мы забудем печальный инцидент.
   — Ладно. — Победная улыбка озарила лицо Вилли. — Кларенс, принеси новые дарты!
   Появились новенькие дротики. Вилли взглянул на них и протянул Римо.
   — Нет, ты первый, — отказался тот, — я хочу видеть, с кем имею дело.
   — О'кей. Номер четвертый.
   Вилли прицелился и аккуратно метнул дарты. Два первых попали в красное, третий — в белое.
   — Семь очков, — с довольной ухмылкой сказал Вилли, вытаскивая дарты и протягивая их Римо.
   — Не надо, я сыграю этими.
   — Эй, парень, они же без наконечников.
   — Неважно. Значит, у тебя семь?
   Римо стремительно обернулся и, взмахнув рукой, бросил все три дарта одновременно.
   Потом очевидцы рассказывали, что этот тощий метнул дарты так быстро, что никто не видел, как они летели.
   Дарты стукнулись о поверхность доски и пробили белую часть четвертого сектора. Удар был так силен, что они прошли сквозь доску и застряли в стене.
   — Девять. Я выиграл. Оставь меня в покое, — сказал Римо.
   Вилли смотрел то на Римо, то на доску.
   Римо встал, за ним поднялись Смит с Чиуном. Последний шепнул Вилли:
   — Он любит порисоваться. Все-таки лучше, если у них есть наконечники.
   Чиун взял у Вилли его дарты и незаметным движением правой руки метнул в доску. Дарты застряли в хвосте одного из дартов, брошенных Римо.
   — Все дело в практике, — сказал Чиун. — Практикуйся, и ты добьешься успеха.
   И он поспешил за Римо и Смитом. Все молча смотрели им вслед.
   В «фольксвагене», взятом Смитом напрокат в аэропорту, Смит посвятил их в свои планы.
   Он направится на конференцию в Эджвудский университет посмотреть, что представляет из себя открытие доктора Вули.
   Римо с Чиуном останутся ждать Смита.
   Он уже забронировал им места в отеле.

Глава восьмая

   Реклама доктора Уильяма Уэстхеда Вули имела успех, и его конференция превратилась в настоящее событие.
   Сотни людей: представители средств массовой информации, ученые, промышленники оживленно беседовали между собой среди закусок и десерта.
   Спиртное лилось рекой с самого начала неофициальной части. Доктор Харолд Смит внезапно оказался в компании какого-то сального типа, сопровождаемого двухметровым верзилой весьма бандитского вида и китайцем в черном костюме. Тип порывался заговорить со Смитом о том, что последний сезон Эн-Би-Си лучше последнего сезона Эй-Би-Си, а уж Си-Би-Эс вообще оказалась не на высоте, если не считать Роду и Арчи Банкеров. Сам он предпочитает вечерние телевикторины, потому что люди проявляют свою истинную сущность лишь при виде больших денег.
   Доктор Смит хотел было извиниться и прервать откровения неприятного незнакомца, как вдруг в зале воцарилась тишина.
   В дверях показалась Патти Шиа, королева телеэкрана.
   Мужчины разинули рты; женщины поджали губы. Патти была в темно-бордовом платье с вырезом чуть ли не до пупа. Цвет платья подчеркивал золотистый оттенок ее светлых волос, делал его кричаще ярким.
   Патти Шиа глубоко вздохнула, и ее платье заволновалось. Несколько солидных матрон опустились на стулья. Патти шагнула вперед, и в разрезе, идущем от бедра, показалась загорелая ножка.
   По мере продвижения Патти по комнате, люди делали отчаянные попытки оторвать от нее взгляд. Норман Беливе до крови прикусил губу. Его сосед откинулся на спинку стула и стал обмахиваться газетой.
   Кто-то тихо присвистнул, кто-то подмигнул приятелю, но никто не остался равнодушным. Наконец Патти заняла место за столом и все возобновили прерванные занятия. Некоторые, правда, продолжали смотреть на Патти. Мужчины справа от нее опьянели от вида ее скрещенных ножек. Мужчина слева с трудом отвел от нее глаза, и то после напоминания со стороны собственной жены, толкнувшей его локтем под ребра. Грозная супруга решила, что сегодня утром зря потратила 35 долларов на прическу, выглядевшую так безвкусно.
   Ли (Вуди) Вудворд, заведующий учебной частью, поспешно встал со своего места во главе стола и постучал карандашом по стакану, но его никто не услышал, так как в это время Стэнли Уэйнбаум, распорядитель, кричал:
   — Прошу садиться! Пожалуйста, занимайте места!
   Как всегда, на него никто не обращал внимания. Правда, когда стали разносить ванильный шоколад и клубничное мороженое с сиропом, все устремились к столу.
   Вудворд только было приготовился произнести сочиненную им вступительную речь, полную намеков на величайшие заслуги работников пера и завершающуюся выражением надежды на то, что их труды прославят Эджвудский университет, как в зале погас свет.
   Вудворд не мог включить в текст что-либо предметное, так как доктор Вули категорически отказывался сообщать что-либо о своем величайшем открытии, касающемся телевидения. Он сказал лишь, что «все присутствующие станут свидетелями переворота в науке».
   Доктор Харолд Смит барабанил пальцами по столу «Ну же, скорее!» — говорил он про себя, торопя ход конференции.
   Артур Грассьоне сидел за столом напротив дона Сальваторе Маселло и приветливо улыбался мафиозо из Сент-Луиса. Справа и слева от Грассьоне сидели Винс Марино и Эдвард Леонг. Они ловили каждое движение босса, ожидая момента, когда тот примется за мороженое, чтобы безбоязненно приступить к своим порциям.
   Патти Шиа почувствовала, что в темноте к ее ногам прикасаются чьи-то руки. Она кольнула одну из них пластиковой вилкой, справа послышался сдавленный стон. Затем она тихонько поставила на колени тарелку с мороженым. Вторая рука, не встречая сопротивления, поползла вверх по ноге Патти и завершила победоносное шествие в подтаявшем мороженом, после чего спешно ретировалась.
   Неожиданно где-то впереди возник свет. Сначала в виде цветного прямоугольника, затем стала различима целая движущаяся картина. Перед зрителями возник яркий залитый солнцем сельский пейзаж: быки и работающие в поле крестьяне.
   Высокий худой юноша по щиколотку в грязи выпрямился, и все увидели красивое лицо азиатского типа. Засмеявшись, юноша отвернулся. На экране появилось лицо старухи, что-то говорящей на непонятном языке. Старуху сменил вид небольшой деревушки, где мирно играли узкоглазые малыши и лаяли собаки. В стороне группа мужчин точила лясы. По дороге, улыбаясь, шли женщины, худые и грязные, но их худоба была здоровой, а грязь свидетельствовала о честном и нелегком труде.
   Изображение деревни померкло и сменилось картиной заката. Свет заходящего солнца золотил деревья, всюду царили мир и покой...
   Картины сменяли друг друга на экране, прикрепленном на стене над столом, их пронизывал дух тихого счастья и мирной радости.
   Внезапно все звуки перекрыл громкий голос.
   — Вы видите перед собой Вьетнам, неизвестный никому из вас, неизвестный даже самим вьетнамцам — по крайней мере, такого Вьетнама они не видели последние двадцать пять лет. Этот Вьетнам — плод воображения моей девятнадцатилетней приемной дочери.
   Снова зажегся свет. Рядом с экраном стоял профессор Уильям Уэстхед Вули. Он отдернул занавеску, за которой перед телевизором сидела девушка азиатского происхождения. Она улыбалась, закрыв глаза, а к ее вискам и шее были прикреплены четыре металлических диска, от которых вели провода к телевизору.
   — Леди и джентльмены, я доктор Уильям Вули. А это — мое изобретение, «Сновизор». Ваши мечты, фантазии и надежды он посылает на экран в том самом виде, в каком они предстают перед нашим мысленным взором.
   В зале воцарилась мертвая тишина. Дон Сальваторе Маселло подался вперед, чтобы разглядеть изображение на большом экране, когда включили свет. Артур Грассьоне с минуту глядел на экран, а потом, ухмыльнувшись, переглянулся с Винсом Марино: нет, это изобретение будет нелегко продать.
   Патти Шиа затаила дыхание.
   Доктор Харолд Смит обвел взглядом комнату. Вдруг в тишине раздался громкий смех.
   Он исходил от сидящего во главе стола Ли (Вуди) Вудворда, заведующего учебной частью.
   — И это все? — со смехом спросил он. — Это все? Цветные сны?
   Он снова захохотал, поперхнулся от смеха и потянулся за стаканом с водой, стоящим рядом с мороженым.
   — По желанию можно сделать стереозвучание, — сказал Вули.
   Вудворд прокашлялся и перестал смеяться.
   — Вули, — сказал он, — вы собрали такую толпу людей только ради этого? Чтобы сыграть с ними шутку?
   Все молчали. Люди, не шевелясь, смотрели на доктора Вули так, словно он попал в автокатастрофу и нуждался в неотложной помощи.
   — Как вы думаете, что это? — вежливо спросил Вули, указывая на большой экран, на котором изображение дублировало картины на экране телевизора, находящегося перед девушкой.
   — Хм! Создать такой надувательство довольно просто, — ответил Вудворд.
   — Подойдите поближе и удостоверьтесь, что это не обман.
   Вудворду вовсе не улыбалось, чтобы в фарсе обвинили руководство Эджвудского университета. Он поднялся из-за стола.
   — Вули, очевидно, вы будете уволены.
   — С завтрашнего дня — как вам будет угодно. — Вули тронул девушку за плечо. — Лин Форт, ау! Пора заканчивать.
   Она грустно открыла миндалевидные глаза и улыбнулась Вули, снимающему диски с ее висков. Картина исчезла — как на большом экране, так и на маленьком.
   Вули показал публике четыре диска с проводами:
   — Вот все, что для этого требуется. Плюс ваше воображение.
   Он жестом попросил Вудворда подойти. Вудворд занял место девушки-азиатки, и Вули начал прилаживать диски к его голове.
   — Совершенно необязательно прикреплять их к каким-то определенным точкам, — мимоходом объяснял Вули. — На висках и шее, в любом месте.
   Когда он приладил последний диск к правому виску Вудворда, тот зажмурился.
   — Не надо напрягаться, — сказал Вули. — Просто думайте о чем угодно, о чем вам больше всего нравится.
   И он прикрепил диск с присоской на правом виске Вудворда поплотнее.
   На экранах начало появляться изображение, и люди вытянули шеи, чтобы рассмотреть, что там такое. Некоторые захихикали.
   На экране стали видны глаза женщины, зеленые и потрясающе красивые.
   Когда изображение стало четким, глаза женщины расширились от страха. Ее ноздри затрепетали, и стало видно, что ее рот заклеен липкой лентой.
   Публика притихла. Были слышны лишь стоны и затрудненное дыхание женщины на экране. Из-под клейкой ленты показалась струйка крови, на лбу женщины выступили капли пота. Вудворд тоже вспотел. Он даже открыл рот, когда на экране стали видны крупным планом ее руки. Их сковывали наручники, прикованные цепью к бетонному полу. Женщина извивалась от боли.
   Глаза Вудворда расширились, и все увидали, что ноги женщины также прикованы к полу, каждая по отдельности. Затем на экране появился и сам Вудворд. Он подошел к женщине, и его рука потянулась к подолу ее мини-юбки.
   С отчаянным воплем Ли (Вуди) Вудворд, выпускник Гарварда 1946 года и Колумбийского университета, магистр гуманитарных наук в 1948-м, доктор философии в 1950-м, сорвал с себя диски и вскочил на ноги Экран погас. Вудворд тяжело дышал.
   — Эй, почему прекратили показ? — спросил Стэнли Вейнбаум, распорядитель. — Только начинало становиться интересно.
   Вудворд обвел публику затравленным взглядом, как заяц, убегающий от лесного пожара. Но спасения не было. Он умоляюще посмотрел на профессора Вули.
   — Как я уже говорил, — холодно заметил Вули, — звуковое сопровождение можно сделать стереофоническим.
   Профессор снова обратился к толпе.
   — Это «Сновизор», леди и джентльмены. Завтра у себя дома я отвечу на все ваши вопросы.
   Он наклонился к телевизору и отключил от его задней панели небольшой пластиковый ящичек, к которому прикреплялись четыре электропровода. Затем, обняв за плечо девушку, вышел через запасной выход.
   Вуди Вудворд растерянно стоял перед публикой, но им никто не интересовался. Все были заняты обсуждением увиденного. Зал гудел, как улей.
   Патти Шиа вскочила и, не заботясь о том, как она выглядит, приподняла подол своего платья и побежала искать телефон.
   Маселло кивнул Грассьоне, который шепотом давал указания Винсу Марино. Марино и Леонг побежали к двери, через которую только что вышел профессор с девушкой.
   Доктор Харолд Смит смотрел на все это и размышлял. На мгновение он подумал о ценности «Сновизора» как игрушки, но сразу же отверг эту идею, так как развлечения не входили в его компетенцию. Но главное, что он понял, в его деле «Сновизор» незаменим. С помощью этой машины можно раскрыть любой секрет. Каким бы крепким орешком ни был преступник, если его пристегнуть к этой штуке и начать задавать вопросы, он не сможет скрыть то, что хотел бы оставить в тайне.
   Его секрет предстанет на экране в красках и, если нужно, со стереофоническим звуковым сопровождением.

Глава девятая

   Месть была долгожданной. Доктор Уильям Уэстхед Вули ждал целых пять лет с тех пор, как Ли (Вуди) Вудворд занял вакансию, на которую метил сам Вули — место заведующего учебной частью. Пять долгих лет Вудворд запугивал его и принижал значимость его работы. Пять лет Вудворд использовал всякую возможность покритиковать Вули и представить его перед начальством в невыгодном свете. Пять лет он пытался сделать Вули посмешищем всего университета.
   Вули понимал, почему Вудворд ведет себя подобным образом. Старая история: конфликт между художником и властью, творцом и ремесленником, Вудворд завидовал гению Вули и пытался стащить его вниз, на свой интеллектуальный уровень.
   Долгих пять лет!
   За все это Вули отплатил ему сегодня вечером двадцатью секундами телефантазии.
   Вули не смог сдержать улыбку. Его приемная дочь Лин Форт вопросительно посмотрела на него.
   — Ты что, пап?
   Он приложил палец к ее губам.
   Они сидели в неосвещенном кабинете над столовой, где только что демонстрировали «Сновизор». Снизу доносился топот ног людей, которые побежали вслед за ним, надеясь поговорить, надеясь быть первыми покупателями «Сновизора», и, возможно, желающие просто-напросто украсть его.
   Он невольно прижал к груди маленький ящичек, обладающий способностью трансформировать мысли в образы на телеэкране.
   Ничего, пусть подождут. Завтра они оценят его изобретение намного дороже, предложения будут куда заманчивей.
   Он получит не только деньги, но и признание. Всю свою жизнь доктор Уильям Уэстхед Вули страстно желал славы.
   Он вовсе не хотел видеть свое имя, написанное крупными буквами на афишах. Но он был не против столика в одном из лучших ресторанов субботним вечером. Он не возражал, если его станут узнавать на улице.
   Он мечтал, чтобы Перл Бейли, выходя на аплодисменты, заметила его среди публики в зрительном зале.
   Не так уж много он хотел.
   Жена никогда не понимала его, поэтому он с ней развелся.
   Она не могла понять, как он часами может возиться со своими железками. Почему он не мог быть просто преподавателем в университете, как многие другие? Почему бы не довольствоваться, как все, жизнью в аккуратном маленьком домике со своей женой и приемной дочерью?
   Напрасно он втолковывал ей, что не хочет провести остаток своей жизни преподавателем курса «технология кино и телевидения», что все эти экспериментальные фильмы, снятые студентами — всего лишь искусные способы заставить их подружек раздеться. Как ему все осточертело. Девчонки снимают одежду, а гордый режиссер поясняет: «Я экспериментировал с источником света».
   В прошлом семестре в центре всеобщего внимания была картина, где в течение трех минут камера снимала крупным планом молодую женщину в туалете, ее окровавленное нижнее белье. Когда Вули спросил студента-режиссера, в чем смысл этого эпизода, он ответил, что выступает против подпольных абортов.
   Когда же Вули поинтересовался, какие эмоции могут вызвать подобные кадры, студент разразился пятнадцатиминутной лекцией о неделимой целостности творческого процесса.
   Перед фильмами о сексе были мюзиклы, где актеры играли в чем мать родила. Еще раньше — «Макбет», снятый в стиле вестерна.
   Можно было просто рехнуться. Все это Вули пытался объяснить своей жене, но она не могла или не хотела его понять, а потом просто-напросто перестала быть миссис Уильям Уэстхед Вули. Тогда-то он и снял плохонькую квартирку в городе для своих экспериментов, подальше от любопытствующих взоров коллег по работе.
   И вот наконец долгожданные плоды многолетней работы! Мечты начинали сбываться...
   Сегодня он покорил Сент-Луис, штат Миссури. Завтра он завоюет весь мир.
   Но мир может подождать и до завтра. Ожидание лишь набьет цену.
   Лин Форт и Вули еще довольно долго сидели в темноте, после того, как все стихло. Тогда они потихоньку спустились по черной лестнице, и прокрались к автомобилю. Они поехали в его квартиру в Сент-Луисе.
   Открыв дверь квартиры, Вули заметил, что гора грязного белья и слой пыли на вещах заметно подросли с тех пор, как он был здесь в последний раз. Он пожалел о том, что Дженет Холи исчезла из его жизни. Не то чтобы она убиралась в квартире, но она все время пилила его за неаккуратность, и только благодаря этому в жилище было какое-то подобие порядка.
   Он вспомнил, чти несколько раз звонил ей, но к телефону никто не подходил.
   Вдруг он обратил внимание на то, что в комнате пахнет табаком. Это был дым дорогой, хорошей сигары.
   Он отступил от двери, таща за собой Лин Форт. Но позади него зажегся свет, и мягкий интеллигентный голос произнес:
   — Рад с вами познакомиться, доктор Вули.
   Вули обернулся. На кушетке сидел респектабельный господин в темном костюме, с благородной сединой в волосах и проницательным взглядом черных глаз. Когда Вули разглядел его, страх прошел. Он подумал, что человек с таким лицом и приятной улыбкой не сделает ему и дочери ничего плохого. Вули не знал своего незваного визитера, но почему-то был уверен в его порядочности.
   Человек встал.
   — Я давно мечтал о встрече с вами, профессор. Я — Сальваторе Маселло.

* * *

   — Римо, вставай! — раздался в номере со спущенными шторами голос Смита.
   С циновки Чиуна, расстеленной посреди комнаты, до ушей Смита донесся тихий смешок. Затем Смит услышал голос Римо:
   — Вместо того, чтобы подняться на лифте, вы шли пешком, боясь наделать шума. Но на площадке вы кашлянули и порылись в кармане в поисках ключа, прежде чем обнаружили, что дверь не заперта. И после всего этого вы меня будите! Как я могу спать, если вы подняли такой тарарам?
   — Не ссорься с императором, — сказал Чиун, — он старался не шуметь.
   — Да? А почему тогда ты не спишь?
   — Я услышал, как твое дыхание, изменилось и подумал, что тебе приснился дурной сон. Я уже хотел поспешить на помощь.
   — Спасибо, папочка, — ответил Римо. — Ну, в чем дело, Смити?
   — Не возражаете, если я включу свет? Не люблю разговаривать с людьми, когда не вижу их лиц.
   — Надо учиться видеть в темноте, — заметил Римо. — Ладно, включайте. Все равно я уже проснулся.
   Когда свет зажегся, Римо сел на кровати лицом к Смиту. Чиун медленно, как дымок над чашкой кофе, поднялся со своей циновки и устроился в позе «лотоса».
   — Слушаю, — сказал Римо.
   — Я подумал, вы не откажетесь взглянуть на свой новый дом, — ответил Смит.
   — Прямо сейчас? Какой же агент по работе с недвижимостью показывает дома в такую рань?
   Агента по недвижимости пока нет, объяснил Смит. Потому что дом еще не продается. Но, возможно, скоро будет продаваться. Смит просит Римо взглянуть на этот дом, чтобы узнать, какой тип жилья нравится Римо.
   Вскоре автомобиль Смита подкатил к главному входу Эджвудского университета. Римо начал догадываться, что его одурачили.
   Из будки вышел охранник и приказал им остановиться.
   — Нам надо видеть профессора Вули, — сказал Смит.
   — Очень жаль, но у меня приказ до завтрашнего дня не пропускать никого, кроме студентов.
   Римо высунулся из машины.
   — Вы можете пропустить его, офицер. Он — глава суперсекретной организации, охраняющей нашу страну от внутренних беспорядков.
   — Римо, перестаньте, — сказал Смит.
   — Что? — переспросил охранник.
   — А я — ассасин. В моем послужном списке столько убитых, что я даже не могу сосчитать.
   — Прекратите сейчас же, Римо, — повторил Смит.
   — Эй, парень, не шути... — сказал охранник, пятясь к будке, где у него был телефонный аппарат.
   — Стой! — воскликнул Римо. — Познакомься с Чиуном, Мастером Синанджу, незаменимым в хозяйстве долдоном.
   — Вам лучше убраться отсюда, — произнес охранник. — Я не хочу неприятностей.
   На вид охраннику было лет пятьдесят, его украшало огромное брюхо любителя пива. Казалось, если он глубоко вздохнет, широкий кожаный пояс разрежет его туловище пополам. Римо с уверенностью мог сказать, что последней неприятностью толстяка был спор с начальством о сверхурочной работе.
   — Так ты не пропустишь нас? Великого шпиона, великого киллера и великого мастера долдона? — спросил Римо.
   — Убирайтесь отсюда! — повторил охранник.
   — Что ж, делать нечего...
   Когда на следующий день охранник проснулся, он почти ничего не помнил. Единственное, что осталось в памяти — мелькнувшая в воздухе рука этого парня в машине, после чего у него перехватило горло и он уснул.
   Смит выбрался из машины, втащил охранника в будку и выключил в ней свет. Когда Римо устраивался поудобнее, на заднем сиденье, он внезапно ощутил боль в правой ноге, словно в нее вонзили тупую стрелу.
   — О... — простонал он. — Зачем ты это сделал, Чиун?
   — Долдон, — сказал Чиун, — это зануда, брюзга и придира. А я вовсе не такой.
   — Ты прав, Чиун, — согласился Римо. — Пожалуйста, сделай опять как было.
   Чиун легонько стукнул по колену Римо, и боль сразу же исчезла.
   — Если бы я был долдоном, — продолжал Чиун, — я бы так с тобой не любезничал. Я бы не терпел молча все твои издевательства. Я бы напомнил тебе о годах, потраченных на твое обучение, на тщетные попытки сделать из белого человека что-то стоящее Я бы придирался к тебе, когда ты растрачивал секреты которые я тебе открыл, на цирковые трюки, вроде тех, которые ты проделал с толстяком из будки. Так бы я поступал, если бы был долдоном. Я бы...
   Смит снова сел в машину, но с удивлением обернулся.
   — В чем дело?
   — Чиун объясняет мне, что он не долдон, — ответил Римо. — Он вовсе не брюзжит и не придирается.
   — Пустяки, император, — сказал Чиун. — Поехали!
   После демонстрации «Сновизора» Смит весьма предупредительно проехал мимо дома Вули, и сейчас смог быстро отыскать утонувшее в плюще небольшое здание из кирпича и фанеры в самом дальнем углу кампуса.
   — Смити, — сказал Римо, когда они припарковали машину на гравийной дорожке возле дома. — Я знаю, что покупка дома — всего лишь предлог... Скажите лучше сразу, для чего мы вам понадобились?
   — Это дом доктора Вули, — ответил Смит. — Сегодня я видел его изобретение. Многие другие — тоже, поэтому я думаю, он станет объектом преследования с их стороны. Я хочу, чтобы вы охраняли доктора, пока я с ним не переговорю.
   — Давайте зайдем к нему прямо сейчас. А потом отправимся домой, и пускай его убивают, — предложил Римо.
   Смит покачал головой:
   — Не могу. Таков порядок. Нарушение может влететь мне в копеечку. Я должен подождать до утра, пока в Фолкрофте не заработают компьютеры.
   — Ладно, — согласился Римо.
   И они втроем зашагали к домику. У двери Чиун помедлил. Положив руки на деревянную поверхность, он обернулся к Смиту.
   — Его тут нет. В доме пусто.
   — Откуда вы знаете? — спросил тот.
   — Вибрация, — пояснил Римо. — Профессора нет. Поехали домой, в отель.
   — Подождите. Заглянем внутрь. Может быть, его похитили. Или он еще не вернулся. Тогда подождем его.