Но тем не менее, когда Ривас распрощался и ушел, Доминик подумала: почему Изабелла ничего ей об этом не говорила? В конце концов ей-то известно, почему Доминик не собирается навещать Винсенте, поэтому она могла бы сказать ей. Но, может быть, она подумала, что было бы жестоко передавать ей то, что почти наверняка — всего лишь притворство.
В течение следующих дней ей несколько раз звонили знакомые Винсенте с завода. Все они спрашивали о его здоровье. Доминик решила, что, видно, Фредерик Ривас пытается пристыдить ее, чтобы она пошла в больницу и сама разузнала все о муже.
А потом, однажды вечером, к ней пришел еще один человек. Изабелла отдыхала, и Доминик сидела во внутреннем дворике одна, когда до нее донесся звук подъезжающей машины. Пройдя через гостиную, она выглянула из двери и увидела, как из-за руля автомобиля вылезает Джон Хардинг. Широко открыв глаза, она наблюдала, как он подходит к ней, и не могла подавить удовольствия при его виде: ведь в конце концов он был ее соотечественником, и когда-то они были очень близки друг с другом.
— Хэлло, Дом, — произнес он с теплой улыбкой. — Как приятно снова тебя видеть!
— Хэлло, Джон. — Доминик кусала губы. — Что ты здесь делаешь?
Поднявшись по ступенькам, Джон остановился рядом с ней.
— Ты не хочешь пригласить меня войти и предложить выпить? Ведь я знаю, что босса нет. Доминик колебалась. Казалось неким предательством приглашать его в дом Винсенте в отсутствие самого Винсенте. Но тут она вспомнила об Изабелле и, небрежно махнув рукой, сказала:
— Пройдем во дворик. Мы можем там поговорить.
Во дворике был Сальвадор, взглянувший на спутника Доминик с глухим презрением.
— Я не думаю, что сеньор… — начал было он, но Доминик взглядом заставила его замолчать.
— Принесите лимонаду со льдом, — хладнокровно распорядилась она. — Пожалуйста, Сальвадор.
— Кто он? Твой телохранитель? — саркастически осведомился Джон, разваливаясь в шезлонге. — Иди, садись. Я хочу с тобой поговорить.
Доминик уселась как можно дальше от него и сказала:
— Да, а я хочу поговорить с тобой.
— О? Почему?
— Я хочу узнать об Изабелле Сантос, — напрямую ответила Доминик. — Не пытайся отрицать, что ты… ты флиртовал с ней. Джон был несколько ошарашен.
— Ладно, ладно, Доминик, не буду тебя обманывать. Да, я был знаком с Изабеллой. И да — я был близок с ней.
— Насколько близок?
— Ну, послушай, я пришел повидаться с тобой, а не слушать выговоры по поводу Изабеллы. Все это в прошлом.
— Может, в твоем прошлом. Но не в моем, — парировала Доминик, начиная сердиться. — И вообще, почему ты сегодня сюда явился? Что заставило тебя столько выжидать?
— Что ты хочешь сказать?
— Ну, кажется, ты неспроста появился здесь спустя столько времени.
— Я скажу тебе, почему пришел. Вчера я услышал, как Ривас разговаривал на заводе с одним из своих приятелей у себя в кабинете. Он не знал, что я рядом, но я слушал их, и угадай, что я услышал? Доминик Сантос не навещает своего мужа в больнице!
Доминик покраснела.
— А, понимаю.
— До этого я не подозревал, что между вами не все в порядке, но, Бог мой! Я рад, что узнал.
— Почему?
— Ну, Господи, это доказывает то, чего я все время опасался. Ты увлеклась этим парнем, ты не видела, что он просто завлекал тебя. Я мог бы знать…
— Ты ничего не знаешь! — воскликнула Доминик, вскакивая. — Как ты смеешь приходить сюда и пытаться вмешиваться в мои дела! Разорвав нашу помолвку, я не ошиблась, Джон. Только сейчас я начинаю понимать, что мне грозило. И ты писал мне! Говорил, как скучаешь, а в это время крутил роман с Изабеллой Сантос!
— Это был не роман! — запротестовал он, тоже поднимаясь.
— А как ты тогда назовешь это, Джон? — спросил за их спинами тихий голос, и Доминик прижала руку к губам, увидев, что там стоит Изабелла и наблюдает за ними.
— Ах, Изабелла! — слабо вскрикнула Доминик. — Мне так жаль, что ты должна была это слушать!
Изабелла вышла на середину дворика.
— Ну, а мне не жаль, Доминик. Я рада. Это объясняет так много, так много! Я правильно поняла тебя? Ты была невестой Джона Хардинга? Это тебе он писал в Англию?
— Да, это так, — подтвердила Доминик, кивая. — Я… я приехала сюда, чтобы выйти замуж за Джона. Но я встретила Винсенте, и… ну, и все!
— Он специально отнял тебя у меня, — резко сказал Джон. Он посмотрел на Изабеллу. — Когда я покончил с тобой, — эти слова заставили Изабеллу чуть заметно вздрогнуть, — в тот момент я ожидал, что меня уволят, отправят обратно в Англию. Но у твоего чудесного братца был план мести получше, а? Ему было бы мало просто меня уволить. Ему нужно было разбить мне жизнь, отнять у меня ту, которую я одну только любил по-настоящему.
Не отрывая пальцев от губ, Доминик отчаянно старалась сохранить самообладание. Эти слова, такие резкие и жестокие, казались все же такими вероятными, что сердце ее готово было разорваться.
Но Изабелла не все сказала.
— И ты серьезно думаешь, что мой брат мог бы зайти настолько далеко, чтобы жениться на женщине, которую не любит? — презрительно спросила она у Джона с надменностью, напомнившей ее брата. — Он вполне мог решить, что отнимет у тебя девушку, он вполне мог планировать именно это. Это как раз то, что мог бы сделать Винсенте. Он не забыл бы о мести. Но он не женился бы на ней. Он мог бы обольстить ее, соблазнить ее, вернуть ее тебе, как игрушку, побывавшую в чужих руках, но не жениться на ней!
Доминик слушала, но почти ничего не воспринимала. Она была слишком поглощена собственной болью. Единственное, что она ясно слышала, это слова Джона о том, что Винсенте женился на ней ради мести. Месть! Это слово все кружилось в ее мозгу, так что она даже не заметила, как к дому подъехала еще одна машина. Потом мотор был выключен, и наступила тишина. Но остальные слышали. Доминик увидела, что Джон немного побледнел, а Изабелла вспыхнула, » как будто они чего-то ждали.
Послышались шаги, голос Сальвадора, приветствующего кого-то, и вот в дверях, ведущих в гостиную, возник Винсенте Сантос — высокий и смуглый, в темном костюме. На лице его еще видны были шрамы от пересадки, но они нисколько не умаляли его внушительный вид. Доминик была совершенно ошеломлена и могла только беспомощно переводить взгляд с Изабеллы на Джона. Они все застыли, как истуканы, как будто играли какую-то немую сцену в театре: никто не двигался и не шевелился.
Наконец, как будто по подсказке суфлера, Изабелла сказала:
— Так, значит, они все же отпустили тебя домой, Винсенте, — как будто она знала о его скором возвращении.
Винсенте вышел во дворик. Он казался совершенно здоровым, и Доминик невольно подумала, что не знает, как давно ему разрешили вставать. Было совершенно ясно, что в больнице он не проводил все свое время в постели. Судя по всему, он был в прекрасной форме и казался необычайно мужественным.
Джон кинул на Доминик обиженный взгляд и с горечью спросил:
— Ты знала, что он приезжает? Доминик покачала головой, не доверяя своему голосу, и Винсенте внимательно посмотрел на нее, как будто почувствовав, как она потрясена. Потом он снова перевел взгляд на Джона.
— Почему вы явились сюда, Хардинг? — холодно спросил он. — Неужели нельзя оставить в покое мою жену? Джон ссутулился.
— Я пришел, потому что хотел сказать ей, что по-прежнему ее люблю и теперь, когда она вам больше не нужна, я готов принять ее обратно! — Он свел брови. — Я не знал, что вы возвращаетесь, иначе я выбрал бы другое время! Он специально вел себя вызывающе.
— Кто вам сказал, что я покончил с моей женой? — угрожающе спросил Винсенте.
— Никто мне не говорил. Мне не нужно было говорить! Это ведь очевидно! Она не очень-то бегала к вам, пока вы были в больнице! Я восхищаюсь ее храбростью!
Давно пора было кому-нибудь осадить могущественного Сантоса. Что сделал и я, когда уложил вас на пол, где вам и место!
Доминик взглянула на Винсенте, чувствуя, что Джон хочет снова спровоцировать драку. Тот стоял, сжав кулаки, но, когда он заговорил, голос его был спокойным и холодным, как у Изабеллы.
— У нас с вами неоконченное дело, Хардинг, — холодно сказал он, — там, на заводе.
Красивое лицо Джона залилось алой краской.
— Какого черта вы имеете в виду? — попытался храбриться он.
— Вам прекрасно известно, что я имею в виду, — спокойно ответил Винсенте. — Итак — мы пойдем?
Доминик не знала, понял ли Джон, что на этот раз с Винсенте шутить нельзя, но он неуклюже шевельнулся, сунув руки в карманы, и сказал:
— Все, что вы хотите сказать, можно сказать здесь.
— Здесь? — Винсенте покачал головой. — Я предпочитаю вести свои бои с глазу на глаз.
— Почему? — Джон решил, что это признание в трусости. — Потому что боитесь, как бы я снова не выставил вас ослом?
— Вам это не удастся, Хардинг, — шелковым голосом отозвался Винсенте. — Уж не вообразили ли вы, что я не смог бы постоять за себя, если бы захотел? Вы такой большой, такой сильный — но такой тупой! Неужели вы думаете, что Доминик тогда отреагировала бы так же, если бы я решил вам ответить? Если бы я сбил вас с ног и оглушил, как вы думаете, что бы сделала она? Она бы пожалела — ВАС! А не меня. А этим я рисковать не мог.
— Ах, вы!.. — вскрикнул Джон. Вся его враждебность вернулась при виде такого презрения к его силе и мужественности.
Он бросился на Винсенте, сжав кулаки, словно забыв о том, что его противник только что был в больнице. Тут Доминик опомнилась и бросилась вперед, стараясь встать между ними, но Джон оттолкнул ее в сторону, думая только о том, как бы отомстить.
Он был высокий, сильный и массивный, но при всем этом он был неуклюжим, а Винсенте с его подвижной, подтянутой фигурой был гораздо более ловким и, несомненно, более сосредоточенным на своей цели. Пока Джон размахивал перед ним кулаками, стараясь ударить его, Винсенте резко опустил руку ему на плечо, и Джон, зарычав от ярости, на мгновение потерял защиту. Этого мгновения было достаточно, чтобы Винсенте с силой ударил его кулаком в солнечное сплетение, заставив согнуться пополам, так что его легко было уложить решающим ударом ребром ладони по шее сзади. Джон тяжело рухнул на землю и лежал не двигаясь.
Доминик молча смотрела на него, потом подняла глаза к лицу Винсенте. Там читалось удовлетворение и нечто более того: какая-то недобрая радость.
По телу ее пробежала дрожь. Внезапно она почувствовала, что больше не выдержит. Недели ожидания, постоянное напряжение из-за ее отношений с Винсенте, а теперь еще — вот это!
Ничего не видя вокруг, она тряхнула головой, быстро прошла мимо Изабеллы и вошла в гостиную. Первые секунды она еще не знала, что собирается сделать. Только когда она увидела за окном две машины, она поняла это.
Ей надо уезжать. Она может ехать. Перед ней — транспорт, и если она доберется до Рио, то там нетрудно будет связаться с Британским посольством. Как только эта идея оформилась, она начала спешить. Шаги ее ускорились, потом она побежала.
Оказавшись у машин, она взглянула на автомобиль Винсенте, увидела ключ в зажигании и поспешно села за руль. Дрожащими пальцами она включила двигатель, но разобраться в управлении оказалось не так легко. Она неловко переключала разные ручки и наконец нашла нужную.
Но как раз в тот момент, когда колеса машины начали поворачиваться, она услышала чьи-то громкие голоса, потом руки Винсенте распахнули дверцу, и, наклонившись, он выдернул ключи из зажигания, прежде чем она успела ему помешать.
— Думаю, что нет, — тяжело сказал он, прислоняясь к дверце. — Время бежать прошло, Доминик. — И с этими словами он на руках вынес ее из машины.
Доминик вырывалась, пока не увидела, как из дома выходит Изабелла. Тут она затихла. Она проиграла. Ей ничего не остается делать. Придется встретить гнев и презрение Винсенте и принять их.
Изабелла подошла к ним, сердито сверкая глазами.
— Ты с ума сошел, Винсенте? — воскликнула она. — Ты дрался с этим человеком, а теперь пытаешься нести Доминик! Ты совсем обезумел? Ты попадешь обратно в больницу с переутомлением. Ради Бога, прости меня, но ты должен рассказать Доминик о Хардинге. Винсенте прошел мимо Изабеллы.
— Ты хочешь, чтобы я предал ее соотечественника? О, нет! Мы с Хардингом в расчете!
Изабелла шла за ними следом, качая головой. В холле они встретили Сальвадора.
— Пожалуйста, убери этого… этого человека из внутреннего дворика, Сальвадор, — отдал приказ Винсенте. — Мне все равно — можешь сам отвезти его в Бела-Виста, но убери его немедленно.
— Да, сеньор. — Сальвадор был в восторге. Изабелла коснулась руки брата.
— Я поеду с Сальвадором, — спокойно сказала она. — Мне надо кое-что купить в Бела-Виста.
— О, нет, — начала было Доминик, но Винсенте уже поднимался по лестнице, как будто не замечая, что ему приходится выдерживать ее тяжесть.
Он принес ее в их комнаты и закрыл дверь, потом, прежде чем отпустить, серьезно посмотрел на нее. Оказавшись на ногах, Доминик обтерла о платье вспотевшие ладони и сказала:
— Не знаю, каковы твои намерения, Винсенте, но мне уже больше не выдержать.
— Тебе уже больше не выдержать! — изумленно повторил он. — А я — я чуть с ума не сошел от беспокойства! — Неожиданно в его голосе зазвучал гнев. — Бога ради, Доминик, почему ты никогда не приходила в больницу? Почему ты никогда не подходила к телефону, когда я звонил?
Она непонимающе уставилась на него.
— Ты звонил? — чуть слышно переспросила она.
— Ну конечно же. После того, как ты была у меня в Рио и убежала в таком состоянии, я звонил бессчетное количество раз, но Сальвадор всякий раз отвечал, что ты вышла или что не будешь подходить к телефону.
Доминик начала кое-что понимать. Недоверчиво глядя на Винсенте, она спросила:
— А Изабелла? Ты ее тоже спрашивал?
— Конечно. Доминик покачала головой и отвернулась.
— И все равно… даже если мне не передавали всех этих слов, почему ты хотел меня видеть? То есть… ты дал мне ясно понять, что про меня думаешь!
— Да? — горько сказал Винсенте. — Сомневаюсь. Чтобы дать тебе это ясно понять, нужна целая жизнь!
Она резко повернулась обратно, сжав руки.
— Что… что ты пытаешься мне сказать? Винсенте пристально посмотрел на нее, потом шагнул вперед, и пальцы его скользнули по ее рукам вверх, сжав ее плечи, и медленно и безвозвратно привлекли ее к нему. Он внимательно вгляделся в ее лицо — Доминик не могла разглядеть выражения его глаз, затененных длинными ресницами. Потом он ответил:
— Я пытаюсь — не слишком успешно — сказать тебе, что люблю тебя. Я знаю, что со мной трудно… знаю, что отвратительно обращался с тобой, но я ничего не мог поделать. Я не хотел, чтобы ты была мне нужна. Марион Роулингс сказала правду — я действительно сначала решился отнять тебя у Хардинга. Ты можешь мне простить?
Доминик не отрывала от него глаз.
— Но… но ты так рассердился… — жалобно прошептала она.
— Знаю, знаю. — Он тряхнул головой, и пальцы его сильнее сжались на ее плечах. — Разве ты этого не понимаешь? Ах, Доминик, все бесполезно… я должен это сделать. — И он притянул ее к себе и поцеловал, страстно раздвинув ее губы, так что она до конца почувствовала снедающее его желание.
Доминик казалось, что колени ее подгибаются, когда он снова подхватил ее на руки и отнес на кровать. Став рядом с нею на колени, он прижался губами к ее пальцам.
Доминик старалась не потерять голову. Это было трудно, когда ей так хотелось, чтобы он не прерывал своих ласк.
— Продолжай… — чуть слышно прошептала она.
Винсенте с сожалением вздохнул.
— Хорошо, ты имеешь право знать все. Когда я встретил тебя в Галеао, я решил, что ты — очень привлекательная молодая женщина и что мне будет очень приятно добиваться цели, которую я перед собой поставил. В том-то и было дело. Я был вынужден признаться себе, насколько это оказалось приятно. Когда ты упала в бассейн в ту ночь, я окончательно понял, что случилось. Но я не мог тебе этого сказать. Господи, тебя ведь привлекал блеск, а не человек!
— Это не правда! — негодующе перебила она его.
— Сейчас, может быть, и да, — мягко поправил он ее. — Сейчас я начинаю верить, что существует такая вещь, как любовь. Раньше я не верил. И не хотел верить. И когда ты обвинила меня, я возненавидел тебя. Поверь мне, Доминик, я готов был убить тебя за то, что ты разрушила веру, которая пришла ко мне. Доминик приподнялась.
— Но ведь ты мог сказать, что это не так. Ты мог сказать мне правду! Винсенте склонил голову.
— Я — гордый человек, Доминик. Я не хвастаюсь этим, но это правда, к сожалению. Мне невыносимо было, что ты поверила той женщине, а не мне. Я хотел причинить тебе боль, но… я только делал больно себе.
— Но почему ты передумал?
Винсенте вздохнул.
— В тот день… в тот день, когда ты выбежала из больницы в Рио, я понял, что действительно сделал тебе больно. Я хотел бежать за тобой… молить тебя… извиниться… Но, конечно, я не мог. И у меня не было возможности — до сегодняшнего дня — показать тебе, что я всего-навсего человек, любящий тебя до безумия.
— Ах, Винсенте, — прошептала она, притягивая его к себе.
Некоторое время в комнате царило молчание, и Доминик ничего иного и не было нужно. Но потом, гладя голову, лежащую у нее на груди, она спросила:
— Джон имеет отношение к взрыву, да? Винсенте пожал своими широкими плечами.
— Не знаю.
— Но это ведь не правда, — прошептала она.
— Все это позади, Доминик, — мягко ответил он. — Если только ты можешь какое-то время жить с этими шрамами, остальное меня не заботит.
— А меня заботит. Винсенте взглянул на нее, качая головой.
— Твоего мистера Хардинга перевели на завод в Буэнос-Айресе.
— Ты мог бы его уволить, — пробормотала она.
— Я не мог бы поступить так жестоко по отношению к человеку, который привел ко мне самую важную женщину в моей жизни, — ответил довольный Винсенте.
В течение следующих дней ей несколько раз звонили знакомые Винсенте с завода. Все они спрашивали о его здоровье. Доминик решила, что, видно, Фредерик Ривас пытается пристыдить ее, чтобы она пошла в больницу и сама разузнала все о муже.
А потом, однажды вечером, к ней пришел еще один человек. Изабелла отдыхала, и Доминик сидела во внутреннем дворике одна, когда до нее донесся звук подъезжающей машины. Пройдя через гостиную, она выглянула из двери и увидела, как из-за руля автомобиля вылезает Джон Хардинг. Широко открыв глаза, она наблюдала, как он подходит к ней, и не могла подавить удовольствия при его виде: ведь в конце концов он был ее соотечественником, и когда-то они были очень близки друг с другом.
— Хэлло, Дом, — произнес он с теплой улыбкой. — Как приятно снова тебя видеть!
— Хэлло, Джон. — Доминик кусала губы. — Что ты здесь делаешь?
Поднявшись по ступенькам, Джон остановился рядом с ней.
— Ты не хочешь пригласить меня войти и предложить выпить? Ведь я знаю, что босса нет. Доминик колебалась. Казалось неким предательством приглашать его в дом Винсенте в отсутствие самого Винсенте. Но тут она вспомнила об Изабелле и, небрежно махнув рукой, сказала:
— Пройдем во дворик. Мы можем там поговорить.
Во дворике был Сальвадор, взглянувший на спутника Доминик с глухим презрением.
— Я не думаю, что сеньор… — начал было он, но Доминик взглядом заставила его замолчать.
— Принесите лимонаду со льдом, — хладнокровно распорядилась она. — Пожалуйста, Сальвадор.
— Кто он? Твой телохранитель? — саркастически осведомился Джон, разваливаясь в шезлонге. — Иди, садись. Я хочу с тобой поговорить.
Доминик уселась как можно дальше от него и сказала:
— Да, а я хочу поговорить с тобой.
— О? Почему?
— Я хочу узнать об Изабелле Сантос, — напрямую ответила Доминик. — Не пытайся отрицать, что ты… ты флиртовал с ней. Джон был несколько ошарашен.
— Ладно, ладно, Доминик, не буду тебя обманывать. Да, я был знаком с Изабеллой. И да — я был близок с ней.
— Насколько близок?
— Ну, послушай, я пришел повидаться с тобой, а не слушать выговоры по поводу Изабеллы. Все это в прошлом.
— Может, в твоем прошлом. Но не в моем, — парировала Доминик, начиная сердиться. — И вообще, почему ты сегодня сюда явился? Что заставило тебя столько выжидать?
— Что ты хочешь сказать?
— Ну, кажется, ты неспроста появился здесь спустя столько времени.
— Я скажу тебе, почему пришел. Вчера я услышал, как Ривас разговаривал на заводе с одним из своих приятелей у себя в кабинете. Он не знал, что я рядом, но я слушал их, и угадай, что я услышал? Доминик Сантос не навещает своего мужа в больнице!
Доминик покраснела.
— А, понимаю.
— До этого я не подозревал, что между вами не все в порядке, но, Бог мой! Я рад, что узнал.
— Почему?
— Ну, Господи, это доказывает то, чего я все время опасался. Ты увлеклась этим парнем, ты не видела, что он просто завлекал тебя. Я мог бы знать…
— Ты ничего не знаешь! — воскликнула Доминик, вскакивая. — Как ты смеешь приходить сюда и пытаться вмешиваться в мои дела! Разорвав нашу помолвку, я не ошиблась, Джон. Только сейчас я начинаю понимать, что мне грозило. И ты писал мне! Говорил, как скучаешь, а в это время крутил роман с Изабеллой Сантос!
— Это был не роман! — запротестовал он, тоже поднимаясь.
— А как ты тогда назовешь это, Джон? — спросил за их спинами тихий голос, и Доминик прижала руку к губам, увидев, что там стоит Изабелла и наблюдает за ними.
— Ах, Изабелла! — слабо вскрикнула Доминик. — Мне так жаль, что ты должна была это слушать!
Изабелла вышла на середину дворика.
— Ну, а мне не жаль, Доминик. Я рада. Это объясняет так много, так много! Я правильно поняла тебя? Ты была невестой Джона Хардинга? Это тебе он писал в Англию?
— Да, это так, — подтвердила Доминик, кивая. — Я… я приехала сюда, чтобы выйти замуж за Джона. Но я встретила Винсенте, и… ну, и все!
— Он специально отнял тебя у меня, — резко сказал Джон. Он посмотрел на Изабеллу. — Когда я покончил с тобой, — эти слова заставили Изабеллу чуть заметно вздрогнуть, — в тот момент я ожидал, что меня уволят, отправят обратно в Англию. Но у твоего чудесного братца был план мести получше, а? Ему было бы мало просто меня уволить. Ему нужно было разбить мне жизнь, отнять у меня ту, которую я одну только любил по-настоящему.
Не отрывая пальцев от губ, Доминик отчаянно старалась сохранить самообладание. Эти слова, такие резкие и жестокие, казались все же такими вероятными, что сердце ее готово было разорваться.
Но Изабелла не все сказала.
— И ты серьезно думаешь, что мой брат мог бы зайти настолько далеко, чтобы жениться на женщине, которую не любит? — презрительно спросила она у Джона с надменностью, напомнившей ее брата. — Он вполне мог решить, что отнимет у тебя девушку, он вполне мог планировать именно это. Это как раз то, что мог бы сделать Винсенте. Он не забыл бы о мести. Но он не женился бы на ней. Он мог бы обольстить ее, соблазнить ее, вернуть ее тебе, как игрушку, побывавшую в чужих руках, но не жениться на ней!
Доминик слушала, но почти ничего не воспринимала. Она была слишком поглощена собственной болью. Единственное, что она ясно слышала, это слова Джона о том, что Винсенте женился на ней ради мести. Месть! Это слово все кружилось в ее мозгу, так что она даже не заметила, как к дому подъехала еще одна машина. Потом мотор был выключен, и наступила тишина. Но остальные слышали. Доминик увидела, что Джон немного побледнел, а Изабелла вспыхнула, » как будто они чего-то ждали.
Послышались шаги, голос Сальвадора, приветствующего кого-то, и вот в дверях, ведущих в гостиную, возник Винсенте Сантос — высокий и смуглый, в темном костюме. На лице его еще видны были шрамы от пересадки, но они нисколько не умаляли его внушительный вид. Доминик была совершенно ошеломлена и могла только беспомощно переводить взгляд с Изабеллы на Джона. Они все застыли, как истуканы, как будто играли какую-то немую сцену в театре: никто не двигался и не шевелился.
Наконец, как будто по подсказке суфлера, Изабелла сказала:
— Так, значит, они все же отпустили тебя домой, Винсенте, — как будто она знала о его скором возвращении.
Винсенте вышел во дворик. Он казался совершенно здоровым, и Доминик невольно подумала, что не знает, как давно ему разрешили вставать. Было совершенно ясно, что в больнице он не проводил все свое время в постели. Судя по всему, он был в прекрасной форме и казался необычайно мужественным.
Джон кинул на Доминик обиженный взгляд и с горечью спросил:
— Ты знала, что он приезжает? Доминик покачала головой, не доверяя своему голосу, и Винсенте внимательно посмотрел на нее, как будто почувствовав, как она потрясена. Потом он снова перевел взгляд на Джона.
— Почему вы явились сюда, Хардинг? — холодно спросил он. — Неужели нельзя оставить в покое мою жену? Джон ссутулился.
— Я пришел, потому что хотел сказать ей, что по-прежнему ее люблю и теперь, когда она вам больше не нужна, я готов принять ее обратно! — Он свел брови. — Я не знал, что вы возвращаетесь, иначе я выбрал бы другое время! Он специально вел себя вызывающе.
— Кто вам сказал, что я покончил с моей женой? — угрожающе спросил Винсенте.
— Никто мне не говорил. Мне не нужно было говорить! Это ведь очевидно! Она не очень-то бегала к вам, пока вы были в больнице! Я восхищаюсь ее храбростью!
Давно пора было кому-нибудь осадить могущественного Сантоса. Что сделал и я, когда уложил вас на пол, где вам и место!
Доминик взглянула на Винсенте, чувствуя, что Джон хочет снова спровоцировать драку. Тот стоял, сжав кулаки, но, когда он заговорил, голос его был спокойным и холодным, как у Изабеллы.
— У нас с вами неоконченное дело, Хардинг, — холодно сказал он, — там, на заводе.
Красивое лицо Джона залилось алой краской.
— Какого черта вы имеете в виду? — попытался храбриться он.
— Вам прекрасно известно, что я имею в виду, — спокойно ответил Винсенте. — Итак — мы пойдем?
Доминик не знала, понял ли Джон, что на этот раз с Винсенте шутить нельзя, но он неуклюже шевельнулся, сунув руки в карманы, и сказал:
— Все, что вы хотите сказать, можно сказать здесь.
— Здесь? — Винсенте покачал головой. — Я предпочитаю вести свои бои с глазу на глаз.
— Почему? — Джон решил, что это признание в трусости. — Потому что боитесь, как бы я снова не выставил вас ослом?
— Вам это не удастся, Хардинг, — шелковым голосом отозвался Винсенте. — Уж не вообразили ли вы, что я не смог бы постоять за себя, если бы захотел? Вы такой большой, такой сильный — но такой тупой! Неужели вы думаете, что Доминик тогда отреагировала бы так же, если бы я решил вам ответить? Если бы я сбил вас с ног и оглушил, как вы думаете, что бы сделала она? Она бы пожалела — ВАС! А не меня. А этим я рисковать не мог.
— Ах, вы!.. — вскрикнул Джон. Вся его враждебность вернулась при виде такого презрения к его силе и мужественности.
Он бросился на Винсенте, сжав кулаки, словно забыв о том, что его противник только что был в больнице. Тут Доминик опомнилась и бросилась вперед, стараясь встать между ними, но Джон оттолкнул ее в сторону, думая только о том, как бы отомстить.
Он был высокий, сильный и массивный, но при всем этом он был неуклюжим, а Винсенте с его подвижной, подтянутой фигурой был гораздо более ловким и, несомненно, более сосредоточенным на своей цели. Пока Джон размахивал перед ним кулаками, стараясь ударить его, Винсенте резко опустил руку ему на плечо, и Джон, зарычав от ярости, на мгновение потерял защиту. Этого мгновения было достаточно, чтобы Винсенте с силой ударил его кулаком в солнечное сплетение, заставив согнуться пополам, так что его легко было уложить решающим ударом ребром ладони по шее сзади. Джон тяжело рухнул на землю и лежал не двигаясь.
Доминик молча смотрела на него, потом подняла глаза к лицу Винсенте. Там читалось удовлетворение и нечто более того: какая-то недобрая радость.
По телу ее пробежала дрожь. Внезапно она почувствовала, что больше не выдержит. Недели ожидания, постоянное напряжение из-за ее отношений с Винсенте, а теперь еще — вот это!
Ничего не видя вокруг, она тряхнула головой, быстро прошла мимо Изабеллы и вошла в гостиную. Первые секунды она еще не знала, что собирается сделать. Только когда она увидела за окном две машины, она поняла это.
Ей надо уезжать. Она может ехать. Перед ней — транспорт, и если она доберется до Рио, то там нетрудно будет связаться с Британским посольством. Как только эта идея оформилась, она начала спешить. Шаги ее ускорились, потом она побежала.
Оказавшись у машин, она взглянула на автомобиль Винсенте, увидела ключ в зажигании и поспешно села за руль. Дрожащими пальцами она включила двигатель, но разобраться в управлении оказалось не так легко. Она неловко переключала разные ручки и наконец нашла нужную.
Но как раз в тот момент, когда колеса машины начали поворачиваться, она услышала чьи-то громкие голоса, потом руки Винсенте распахнули дверцу, и, наклонившись, он выдернул ключи из зажигания, прежде чем она успела ему помешать.
— Думаю, что нет, — тяжело сказал он, прислоняясь к дверце. — Время бежать прошло, Доминик. — И с этими словами он на руках вынес ее из машины.
Доминик вырывалась, пока не увидела, как из дома выходит Изабелла. Тут она затихла. Она проиграла. Ей ничего не остается делать. Придется встретить гнев и презрение Винсенте и принять их.
Изабелла подошла к ним, сердито сверкая глазами.
— Ты с ума сошел, Винсенте? — воскликнула она. — Ты дрался с этим человеком, а теперь пытаешься нести Доминик! Ты совсем обезумел? Ты попадешь обратно в больницу с переутомлением. Ради Бога, прости меня, но ты должен рассказать Доминик о Хардинге. Винсенте прошел мимо Изабеллы.
— Ты хочешь, чтобы я предал ее соотечественника? О, нет! Мы с Хардингом в расчете!
Изабелла шла за ними следом, качая головой. В холле они встретили Сальвадора.
— Пожалуйста, убери этого… этого человека из внутреннего дворика, Сальвадор, — отдал приказ Винсенте. — Мне все равно — можешь сам отвезти его в Бела-Виста, но убери его немедленно.
— Да, сеньор. — Сальвадор был в восторге. Изабелла коснулась руки брата.
— Я поеду с Сальвадором, — спокойно сказала она. — Мне надо кое-что купить в Бела-Виста.
— О, нет, — начала было Доминик, но Винсенте уже поднимался по лестнице, как будто не замечая, что ему приходится выдерживать ее тяжесть.
Он принес ее в их комнаты и закрыл дверь, потом, прежде чем отпустить, серьезно посмотрел на нее. Оказавшись на ногах, Доминик обтерла о платье вспотевшие ладони и сказала:
— Не знаю, каковы твои намерения, Винсенте, но мне уже больше не выдержать.
— Тебе уже больше не выдержать! — изумленно повторил он. — А я — я чуть с ума не сошел от беспокойства! — Неожиданно в его голосе зазвучал гнев. — Бога ради, Доминик, почему ты никогда не приходила в больницу? Почему ты никогда не подходила к телефону, когда я звонил?
Она непонимающе уставилась на него.
— Ты звонил? — чуть слышно переспросила она.
— Ну конечно же. После того, как ты была у меня в Рио и убежала в таком состоянии, я звонил бессчетное количество раз, но Сальвадор всякий раз отвечал, что ты вышла или что не будешь подходить к телефону.
Доминик начала кое-что понимать. Недоверчиво глядя на Винсенте, она спросила:
— А Изабелла? Ты ее тоже спрашивал?
— Конечно. Доминик покачала головой и отвернулась.
— И все равно… даже если мне не передавали всех этих слов, почему ты хотел меня видеть? То есть… ты дал мне ясно понять, что про меня думаешь!
— Да? — горько сказал Винсенте. — Сомневаюсь. Чтобы дать тебе это ясно понять, нужна целая жизнь!
Она резко повернулась обратно, сжав руки.
— Что… что ты пытаешься мне сказать? Винсенте пристально посмотрел на нее, потом шагнул вперед, и пальцы его скользнули по ее рукам вверх, сжав ее плечи, и медленно и безвозвратно привлекли ее к нему. Он внимательно вгляделся в ее лицо — Доминик не могла разглядеть выражения его глаз, затененных длинными ресницами. Потом он ответил:
— Я пытаюсь — не слишком успешно — сказать тебе, что люблю тебя. Я знаю, что со мной трудно… знаю, что отвратительно обращался с тобой, но я ничего не мог поделать. Я не хотел, чтобы ты была мне нужна. Марион Роулингс сказала правду — я действительно сначала решился отнять тебя у Хардинга. Ты можешь мне простить?
Доминик не отрывала от него глаз.
— Но… но ты так рассердился… — жалобно прошептала она.
— Знаю, знаю. — Он тряхнул головой, и пальцы его сильнее сжались на ее плечах. — Разве ты этого не понимаешь? Ах, Доминик, все бесполезно… я должен это сделать. — И он притянул ее к себе и поцеловал, страстно раздвинув ее губы, так что она до конца почувствовала снедающее его желание.
Доминик казалось, что колени ее подгибаются, когда он снова подхватил ее на руки и отнес на кровать. Став рядом с нею на колени, он прижался губами к ее пальцам.
Доминик старалась не потерять голову. Это было трудно, когда ей так хотелось, чтобы он не прерывал своих ласк.
— Продолжай… — чуть слышно прошептала она.
Винсенте с сожалением вздохнул.
— Хорошо, ты имеешь право знать все. Когда я встретил тебя в Галеао, я решил, что ты — очень привлекательная молодая женщина и что мне будет очень приятно добиваться цели, которую я перед собой поставил. В том-то и было дело. Я был вынужден признаться себе, насколько это оказалось приятно. Когда ты упала в бассейн в ту ночь, я окончательно понял, что случилось. Но я не мог тебе этого сказать. Господи, тебя ведь привлекал блеск, а не человек!
— Это не правда! — негодующе перебила она его.
— Сейчас, может быть, и да, — мягко поправил он ее. — Сейчас я начинаю верить, что существует такая вещь, как любовь. Раньше я не верил. И не хотел верить. И когда ты обвинила меня, я возненавидел тебя. Поверь мне, Доминик, я готов был убить тебя за то, что ты разрушила веру, которая пришла ко мне. Доминик приподнялась.
— Но ведь ты мог сказать, что это не так. Ты мог сказать мне правду! Винсенте склонил голову.
— Я — гордый человек, Доминик. Я не хвастаюсь этим, но это правда, к сожалению. Мне невыносимо было, что ты поверила той женщине, а не мне. Я хотел причинить тебе боль, но… я только делал больно себе.
— Но почему ты передумал?
Винсенте вздохнул.
— В тот день… в тот день, когда ты выбежала из больницы в Рио, я понял, что действительно сделал тебе больно. Я хотел бежать за тобой… молить тебя… извиниться… Но, конечно, я не мог. И у меня не было возможности — до сегодняшнего дня — показать тебе, что я всего-навсего человек, любящий тебя до безумия.
— Ах, Винсенте, — прошептала она, притягивая его к себе.
Некоторое время в комнате царило молчание, и Доминик ничего иного и не было нужно. Но потом, гладя голову, лежащую у нее на груди, она спросила:
— Джон имеет отношение к взрыву, да? Винсенте пожал своими широкими плечами.
— Не знаю.
— Но это ведь не правда, — прошептала она.
— Все это позади, Доминик, — мягко ответил он. — Если только ты можешь какое-то время жить с этими шрамами, остальное меня не заботит.
— А меня заботит. Винсенте взглянул на нее, качая головой.
— Твоего мистера Хардинга перевели на завод в Буэнос-Айресе.
— Ты мог бы его уволить, — пробормотала она.
— Я не мог бы поступить так жестоко по отношению к человеку, который привел ко мне самую важную женщину в моей жизни, — ответил довольный Винсенте.