Страница:
Кэсси поглядела на нее.
— У меня на самом деле не слишком много времени, капитан... — начала она.
Макдугал понимающе кивнула:
— Кэсси, что я сделала не так, что у тебя сложилось обо мне негативное мнение?
— По отношению ко мне, капитан, вы всегда вели себя исключительно корректно, — сказала Кэсси механическим, ничего не выражающим тоном.
Макдугал фыркнула:
— Это самая большая куча дерьма из всех, что мне доводилось выслушивать. Ладно... я постараюсь объяснить тебе то, что кажется во мне непонятным. Я чересчур высока, чересчур блондинка, и ты считаешь, что если бы Господь Бог спросил меня, чем он может мне помочь в этой обители слез, я попросила бы: «Господи, удвой мои сиськи, а мозги оставь себе». Мой выстрел оказался близко к цели, лейтенант Садорн?
Кэсси смотрела на собеседницу округлившимися, словно у совы, глазами, а юная дочка Кришнамурти поставила перед ними фруктовый сок для Кали и пиво для Кэсси, снова поклонилась и вновь поплыла прочь, уворачиваясь от навязчивых знаков ковбойского внимания.
Словно стекло между ними лопнуло, и Кэсси прыснула со смеху. Кали позабавила ее. Хихиканье перешло в такой раскатистый хохот, что даже мужчины-водители, сидевшие у стойки, повернулись и уставились на нее.
Отсмеявшись, Кэсси смахнула с уголков глаз набежавшие слезинки. Она понимала, что немного перехлестнула с ответной реакцией. Казалось, у Кали и в помине не было намерения вызвать демонстрацию столь неуместного проявления чувств. И девушка ощутила огромное облегчение, которое она не могла объяснить.
— Да, капитан, — заключила она, — вы попали прямо в цель.
Кали поглубже уселась в своем кресле и отпила глоток сока.
— Тебя настораживает и пугает то, что я водитель «Атласа», не так ли? Ведь именно «Атлас» сжег твой дом и убил отца, когда ты была еще совсем маленькой, верно?
Кэсси почувствовала, что ее лицо снова окаменело. Так оно и было, и девушка лишь сейчас поняла это. «Атлас» с нестандартным вооружением — не редкость среди роботов во Внутренней Сфере, чего нельзя сказать о пиратах с Периферии. Потеряв основную систему вооружения, боец иногда просто заменял ее на любую более-менее подходящую. Машина действовала не так плавно, как клановые модульные роботы, но при некотором искусстве водителя, а также использовании определенной грубой физической силы часто работали не хуже. А такие маги и волшебники, как Сума в своей области, могли составить кланам достойную конкуренцию.
— Кэсси, Кэсси, послушай, мне очень жаль, если я затронула твои чувства. Я понимаю, что ты испытываешь к роботам и их водителям, на самом деле понимаю. Но, дорогая, меня там не было. Черт побери! Мне всего-то было семь лет, не больше, когда я впервые села в кабину старого агроробота на папашиной земле, как и любая другая ковбойская девчонка. Но поверь, что тогда мне никто не доверил бы такую машину, как «Атлас».
Неожиданно для себя Кэсси почувствовала, что снова улыбается. Девушке представилась совершенно неожиданная сторона того, почему она испытывала к капитану двойственные чувства. Возможно, из-за гордости, которая глодала ее все эти годы.
— Послушай, Кэсси, — продолжала Кали, — я понимаю, почему мои взгляды отталкивают тебя. Большинству кажется, что у меня здесь находится клапан. — Макдугал хлопнула себя по светлым волосам за ухом, — с предупреждающей надписью: «НАКАЧАНО ЧИСТЫМ МЕСТНЫМ ВОЗДУХОМ». А почему? Я не стану шляться повсюду грязной и со свисающими на глаза грязными лохмами, так что парни даже не будут подозревать, что я блондинка. Я горжусь тем, как выгляжу. Но не позволяю внешнему виду взять надо мной верх. Если некоторые думают иначе... — Улыбка, показавшаяся на лице Макдугал, могла бы напугать кого-нибудь. — ...Но иногда, если честно, это может и пригодиться, ведь правда?
Кэсси медленно кивнула. Неохотно. Пена на ее пиве давно осела.
— Помимо прочего, Кэсс, ты чересчур критически относишься к собственной внешности. А ты очень даже ничего, как сказал бы тот остроумный репортер, который, кстати, когда ты проходишь мимо, смотрит так, словно его глаза пришиты к заднице твоих штанов. И не он один.
Кэсси улыбнулась и, к своему удивлению, почувствовала, что краснеет.
— Смотрит на меня? Я думала, что он и ты... — Она опустила глаза, избегая взгляда Макдугал.
— Одним мужикам нравятся высокие блондинки с большой грудью. Другие теряют голову от маленьких, гибких экзотических брюнеток — от тебя, например. Мир огромен. И, говоря откровенно, за твой вздернутый носик и миндалевидные серые глаза невольно хочется кого-нибудь убить. Не будем вспоминать о твоем железном желудке, который позволяет его обладательнице есть, словно быку на весеннем пастбище, и при этом не прибавить ни килограмма.
В мире трех планет в основном выращивали быков, сложное генетическое порождение скрещивания американского бизона, испанских боевых быков, лонгхорна и зебу, иначе говоря, быка Брахмы. Если верить отцу Бобу, то им удалось почти полностью воспроизвести древнего зубра, столь дикого и опасного животного, что люди начали на него охоту. Правда это или нет, но быки вырастали гигантскими, ужасающе сильными и недоверчиво сердитыми. Именно по этой причине дети ранчеро на юго-западе учились водить агророботов с самого раннего детства. Ничему больше быки не подчинялись, и взрослый бык мог хорошо покорежить агроробота, если водитель не поостережется.
Кэсси вдруг почувствовала внутреннее смущение, которое, как муть, мешало разглядеть дно чистого горного потока. Девушка боялась своей привлекательности для мужчин — даже больше, чем следовало, с самого раннего детства. Она достаточно часто пускала ее в ход, когда оказалась беспризорницей и слонялась по улицам, а затем — в разведке. Всегда завлекать, обещая, и никогда не выполнять обещанного; она никогда и ни за что не стала бы шлюхой. Ее хранили от этого воспоминания о матери. Но иллюзий у Кэсси не осталось.
Казалось, что единственным мужчиной, который не испытывал к ней сексуального интереса, был гуру Джоханн. Но Кэсси знала, что его притягивало к юной ученице: неутоленная жажда знаний, на грани сумасшествия, которая вела ее, пока она не забывалась беспокойным сном. Она стала идеальным сосудом для его боевого искусства, которое он вливал в нее, как семя. Это стало залогом его бессмертия.
Но Кэсси никогда еще не думала о своей физической привлекательности так доброжелательно. Словно это могло доставлять удовольствие ей самой.
Затем она почувствовала прилив ненависти к высокой блондинке, капитану Макдугал, неистовой и бешеной злобы, которая захватила Кэсси врасплох. «Черт побери, я знаю себя! — подумала она. — Знаю, кто я и где я. И вот тебе на...»
Девушка оборвала собственную мысль, потому что конец звучал бы примерно так: она испугала меня. Случилось то, во что Кэсси никогда не верила: она испугалась — и кого? — этой наглой бледной сучки с лицом непропеченной болильи[9].
Макдугал немного отклонилась назад.
— У меня и в мыслях не было смущать тебя, Кэсси Садорн, — мягко произнесла она, словно успокаивая норовистую и взволнованную лошадь. — Мне ты нравишься, я восхищаюсь тобой, я уважаю тебя. Я хорошо понимаю, что ты значишь для полка. И горжусь тем, что могу назвать тебя своим товарищем по оружию.
Она наклонилась и коснулась руки Кэсси:
— Если ты не против, то я хотела бы иметь честь назвать Кэсси своим другом.
Кэсси высоко подняла голову. Кали Макдугал смотрела на нее голубыми глазами и улыбалась. Эта улыбка выглядела по-настоящему теплой. Кэсси Садорн, читавшая чувства людей по лицам, словно в раскрытой книге, никогда не анализировавшая собственные чувства, изучала черты лица Макдугал с таким напряжением, словно от результата зависела вся ее жизнь. Но в каждой черточке собеседницы она видела лишь дружелюбие.
— Мне это по душе, капитан, — произнесла Кэсси. Внутренний голос вопил: «Я не могу иметь друзей! Друзья рано или поздно покидают меня! Пэтси была моим другом, и она...»
— Зови меня просто Кали, — попросила Макдугал. Она смотрела мимо собеседницы, не желая сейчас смущать ее прямым взглядом.
Кэсси сделала глубокий вдох диафрагмой, как ее научил гуру. «Следя за дыханием, ты побеждаешь страх», — часто повторял он. Девушке не удалось полностью прогнать страх, но она смогла помешать ему овладеть сознанием.
Кэсси попыталась разрядить напряженность шуткой.
— Полагаю, что могу сделать несколько замечаний относительно вас, Кали, — сказала она. — Я думаю, что вы более близки, ну, скажем, лейтенанту Хард.
Кали рассмеялась:
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Энни Сью иногда кажется наивной, но она хорошая девочка. — Капитан отхлебнула немного сока. — Странно, я называю ее ребенком, а ведь она старше меня. Полагаю, она сама выбрала себе такой образ жизни. Но она добросовестный водитель «Стрельца», а Господь свидетель, это совсем не просто.
Шестидесятитонный «Стрелец» считался тяжелым роботом. Большинство современных водителей роботов называли его чертовой ловушкой. Он хорошо выдерживал попадания, особенно на средней дальности, а две его большие автоматические пушки «Император» обеспечивали высокую поражающую способность на дальней дистанции, мало при этом нагреваясь. Но он объединил в себе худшие стороны тяжелых и средних роботов: броню средних и скорость тяжелых. Однако «Стрелец» «Кабальерос» мстительной Энни гораздо чаще поражал врагов меткими выстрелами, нежели сам имел отметин на броне.
— Да, — призналась Кэсси. — Она стойко держится во время боя. Но я имела в виду, что она возит с собой в кабине плюшевого медвежонка.
— Медвежонка? — пожала плечами Кали и добавила: — У меня тоже есть такой. Его зовут Альбертом. Конечно, я не таскаю его с собой на «Черной Леди», но, знаешь, ночью с тобой может произойти все что угодно.
Кэсси скорчила физиономию, но кивнула, соглашаясь. «Ночью может произойти все, что угодно» — было неофициальным кредо безалаберного Семнадцатого полка. Сохранение жизней «Кабальерос» — чертовски сложное дело, доверенное Кэсси. И уж поскольку она здесь, — дьявольски умная капитан Макдугал только что напомнила ей об этом. Что-то сквозило во взгляде Кали, не то чтобы угрожающее, а просто отбивающее охоту с ней спорить.
Кэсси, может быть, и решилась бы попробовать, но в эту минуту входная дверь распахнулась, впустив внутрь запахи мокрого асфальта и городского смога. Бар «Законный отдых» располагался на боковой улочке, рядом с воздушной дорогой, и хотя занимал первый этаж, вниз с улицы вели короткие ступени без перил, где посетителю грозила опасность свалиться на музыкальный ящик, если порыв ветра от проходящего по воздушке поезда внезапно толкнет его в спину. На улице шел дождь.
Человек скользнул внутрь и быстро шагнул влево, освободив дверной проем. Он казался пугающим привидением, молодой человек с волчьими чертами лица и черной повязкой, закрывающей один глаз, массой беспорядочно спутанных черных волос, в расстегнутой кожаной куртке и в фуфайке с открытым горлом. На правом плече виднелась искусная татуировка. Новоприбывший оглядел бар, перекинул зубочистку, которую он жевал, на верхнюю губу и улыбнулся.
— Ничего себе! — сказала Кэсси. Она убедилась, что «Кровопийца» на месте, свободно болтается в ножнах под курткой.
— И что мы имеем? — пробормотала Кали, немного поворачивая кресло, чтобы краем глаза следить за дверью, не показывая этого явно. — Похоже, человек пришел похвастаться татуировкой.
— Это иредзуми, — пояснила Кэсси. — А он якудза. Кали надула губки:
— Неприятности?
— Возможно, — ответила Кэсси на вопрос Кали.
С обеспокоенным выражением лица мистер Криш-намурти начал суетиться за стойкой бара. Широко размахнувшись, Ковбой, сидевший на облюбованном табурете у стойки, дружеским толчком в грудь свалил владельца бара прямо на полки, уставленные бутылками.
— Я разберусь с этим, Ястребиный Глаз. — Почему ребята прозвали владельца заведения Ястребиным Глазом, они и сами толком не знали.
Засунув большие пальцы под ремень, Ковбой подошел к новоприбывшему и встал, нарочито искривив ноги, хотя на настоящую лошадь в последний раз садился много лет назад.
— Привет! — провозгласил он. — Полагаю, мистеру известно, что он забрел в нехорошее местечко. Это частная собственность...
Незнакомец смотрел на долговязого Ковбоя, который был по меньшей мере на голову выше его, и улыбался все шире. И наконец ткнул вытянутым пальцем ему в солнечное сплетение.
— Больше не частная, — сказал одноглазый скрипучим голосом. Он говорил по-английски с местным акцентом, с усмешкой глядя, как Ковбой сложился вдвое. Теперь он уставился на двух товарищей Ковбоя, которые вскочили на ноги у стойки бара.
В это мгновение Ковбой настиг одноглазого правым боковым, размахнувшись от самых кончиков своих ботинок из кожи ящерицы. Одноглазый отлетел, ударившись спиной о плакат с изображением «Пурпурных Хвостов», и сполз вместе с ним на пол.
— У-ух, — произнесла Кали, вскакивая на ноги.
Кэсси заметила, что она уже натянула перчатки — маленькие дамские лайковые перчатки. Если бы это случилось несколькими минутами раньше, то Кэсси ни за что не связала бы это с преувеличенной аффектацией Мстительной Энни. Сейчас, когда она на все смотрела другими глазами, она поняла, что даже легкие перчатки дают возможность ударить кого-либо в полную силу по голове без малейшего риска сломать что-нибудь. Разумеется, для того, кто бьет.
Еще несколько якудза ворвались в бар, их куртки блестели от дождя. Один занялся осмотром все еще не пришедшего в себя одноглазого. Другие, щелкнув костяшками пальцев, направились прямо к недобитому Ковбою, который, свершив праведную месть, вернулся к предыдущей позе, согнувшись в три погибели и издавая стоны.
Кэсси скорчила гримасу, но не поднялась с места. Она недолюбливала подобные игры на переменках. Столкновение с Мачо и Ковбоем в первую же ночь по прибытии сюда было не развлечением, а средством внушения. Она не бросалась на защиту товарищей в одиночных заварушках, и они отлично это знали, но стоило делу принять серьезный оборот, как она оказывалась в самом центре и сражалась, словно кобра.
— Остановитесь!
Слово было произнесено не очень громко, но довольно отчетливо, словно воздух взорвался от выстрела револьвера. Якудза застыли на месте. Остановились и Реб с Буком, которые как раз направлялись от стойки к двери.
В дверном проеме возникла еще одна фигура человека, черный силуэт которого вырисовывался на фоне дождя под дрожащим светом уличного фонаря, поэтому казалось, что человек материализовался из дождя и света.
Через мгновение фигура вошла внутрь. Это была женщина в обтягивающих кожаных брюках и грубой кожаной куртке. Она оказалась даже выше ста семидесяти сантиметров Кали. Кожа у нее отливала золотистым цветом, а вокруг вздернутого носа рассыпались многочисленные веснушки. У незнакомки были красновато-карие глаза с четко обрисованным разрезом и дикая, непослушная копна пугающе рыжих волос, тот тип шевелюры, которую никогда и никому не удается усмирить.
Трое якудза, ворча, отступили назад, внушив Кэсси подозрение, что всю эту маленькую сценку просто разыграли по сценарию. Якудза — хорошо организованная подпольная организация Империи Драконис — обладали сильнейшим чувством иерархии, и высокая рыжеволосая женщина, несомненно, командовала этими людьми.
В подтверждение этому Кэсси заметила у всех четверых повязки с изображением черепа с крылышками. Обычная эмблема военного соединения. И она, разумеется, точно знает, какого именно.
— Ковбой, — приказала Макдугал, направляясь к новоприбывшим. — Иди к чертовой матери. Оставь их.
— Эх, Кали, — протянул Ковбой, выпрямляясь, словно ничего не случилось. Правая штанина его камуфляжных брюк прикрывала подъем его ботинка. Он еще не успел достаточно высоко задрать ее, согнувшись от боли, и пустить в ход спрятанный там кинжал. Хорошо, что парень не добрался до левого ботинка, где лежал десятимиллиметровый двуствольный пистолет.
Кэсси встала и шагнула вперед.
— Капитан Макдугал, — произнесла она, — позвольте вам представить Тай-са Элеанор Шимацу, командира Девятого полка «Призраков». Полковник Шимацу, перед вами капитан Кали Макдугал, командир роты "Б" первого батальона Семнадцатого полка.
— Честь имею, — сказала Шимацу и протянула руку Кали. Затем она обернулась к Кэсси, высоко подняв ярко-рыжую бровь.
— А кто вы такая и откуда меня знаете? Кэсси усмехнулась.
— Младший лейтенант Кэсси Садорн, — сухо ответила Кали. — Она наш лучший разведчик и настолько же чертовски хороша, как сама считает.
Полковник «Призраков» кивнула.
— Военному подразделению нужны хорошие разведчики, — заметила она и внезапно коротко улыбнулась. Это была хорошая улыбка, но она моментально исчезла, как упавший на улицу лист под натиском осеннего хашиманского ветра.
Одноглазый призрак уже стоял без помощи товарищей, не прислоняясь к стене. Он потирал челюсть и с интересом рассматривал Ковбоя.
— Хороший правый, — заключил он. Ковбой фыркнул.
— А ты здорово натренировал палец, парень. — Он протянул руку. — Меня зовут Ковбоем.
После короткого замешательства одноглазый пожал протянутую ему руку.
— Бунтаро Мейни, — представился он, не выдав интонацией, что Ковбой пытался замесить его ладонь, словно тесто.
Через секунду глаза Ковбоя полезли из орбит. По лбу от черных волос начали скатываться капли пота. Еще секунда, и якудза смягчился, позволив Ковбою забрать свою ладонь.
— Не хочешь ли что-нибудь выпить? — предложил Ковбой, стараясь не трясти полураздавленными пальцами.
— Разумеется, — заключил Мейни с усмешкой. Тай-са Шимацу заняла место за угловым столиком рядом с Кэсси и Кали.
— Прошу извинить мое невежество, — произнесла Макдугал, — но разве звание Тай-са не является на несколько ступеней ниже требуемого, чтобы командовать полком? Я слыхала, что у Драконов... простите, в Империи Драконис на такие посты назначают только генералов.
Шимацу посмотрела на собеседницу с легкой улыбкой.
— Такова общепринятая практика, — сказала она. — Но регулярные войска Империи Драконис будут скандализованы, если якудза возведут в чин генерала. А тем более женщину.
Прислуживающая дочка Кришнамурти пришла принять заказы у новых клиентов. Полковник заказала виски без воды и льда. Кали распорядилась записать виски на свой счет. Глаза Шимацу на секунду прищурились, но кожа на лице оставалась по-прежнему ровной, и она ничего не сказала. Женщина мгновенно подсчитала выгоду, которую извлечет офицер наемников из общения с ней, и нашла выгоду равной. Кэсси было это знакомо. Она узнала об этом инстинктивном подсчете, когда общалась с эмигрантами из Империи Драконис на Ларше.
Шимацу наклонилась вперед. Вблизи ее глаза выглядели немного странно, со множеством переливающихся желтых искорок. Личность полковника, казалось, излучала силу, как переработавший двигатель робота излучает жар; она напоминала силу природы, стихию.
Кэсси немного сдвинулась на сиденье кресла, опустив руку. Одновременно она увидела, что Кали слегка нагнулась вперед, положив руки на стол. У Кэсси имелся свой способ противостоять силам природы. Кали предпочитала бороться со стихией лицом к лицу, но ни одна из этих двух женщин не имела обыкновения сдаваться.
По легкой паузе, выдержанной Шимацу, Кэсси поняла, что та заметила эти безмолвные изменения позы каждой из них. Неудивительно. В Империи Драконис то, о чем умалчивается, столь же важно, как и то, о чем говорят во весь голос.
— Я заметила, что в вашем боевом объединении необычно велико число женщин, — сказала Шимацу, — и они хорошо представлены в процентном отношении на командных постах. Это практикуется повсеместно в Лиге Свободных Миров?
Шимацу невольно приоткрыла две тайны, которыми Кэсси впоследствии могла воспользоваться. Хотя каждая деталь внутренней организации и боевого вооружения любого подразделения Империи Драконис считалась величайшим военным секретом, но из вежливости наемникам сообщали имена командиров внутрипланетных сил Империи, а также «Призраков». От столь яркого командира Девятого полка было естественно ожидать, что он рано или поздно объявится. Люди секретной разведки дядюшки Чэнди, которым Кэсси ставила выпивку в военных барах, довольно много рассказывали о ней, в основном сплетничали.
Разумеется, они обладали довольно полной информацией, необходимой полковнику о Семнадцатом полке «Кабальерос», запрошенной ранее. Чандрасехара Куриту обязали дать полные сведения о наемном формировании планетарному правительству еще до того, как они сошли с орбиты. И все, что Шимацу сейчас демонстрировала, имело солидную подготовку.
Кали мягко рассмеялась.
— Не совсем так. — Рассказывая о своей родине, она откинулась назад и расслабилась. — Дело в том, что наш маленький уголок Лиги Свободных Миров, чаще называемый юго-западными планетами, является местом, гуще всего напичканным мужским шовинизмом, полковник. И если у женщин вдруг появляется вкус к приключениям — или, по крайней мере, пропадает желание стать покорной фабрикой для производства детей и выполнения домашней работы, — что ей остается делать? Только вступить в армию и пуститься в странствия.
Шимацу кивнула:
— Я знаю, вы сражались с кланами на Джерони-мо. — Это показывало, что она к тому же ознакомилась с данными Службы национальной безопасности; в анкетах дядюшки Чэнди отсутствовало малейшее упоминание об этом.
В глазах Кали Макдугал появилось отсутствующее
выражение, и она кивнула.
— Да, мы сражались там. Потеряли половину наших людей — мертвыми, разумеется, мы никогда не бросаем живых. Воевали бок о бок с войсками Империи Драконис.
Шимацу кивнула.
— Знаю. Я тоже потеряла на Джеронимо друзей. И против Клана Медведя, когда мы били клановцев на Ольшейне.
Принесли выпивку. Шимацу опрокинула свою порцию не моргнув глазом и наклонилась вперед.
— Что вы думаете насчет того, как их победить? — спросила она. — Все знают, что мы собираемся снова дать отпор клановцам, и совсем скоро. Наш координатор все помнит, даже если остальные главы Великих Домов чересчур увлеклись собственными династическими дрязгами. Словно кланы никогда больше не придут... глупцы!
— Вы абсолютно правы, дорогая, — согласилась Кали. — Из войны с кланами мы вынесли знание двух главных вещей: как кланы сражаются и как, по их мнению, сражаемся мы...
Бунтаро Мейни прислонился к стойке, зажав в руке бутылку виски. Два его собрата-якудза сидели за столиком около двери и наблюдали. Они не ожидали неприятностей, и меньше всего — от Друзей-Увещевателей. Но можно недолго прослужить у тай-са Шимацу, если принимать вещи как должное. С тех пор как они сделали выбор между службой и кутузкой, приходилось быть внимательными.
— Тебе нравится, что вами командует женщина? — спросил Мейни, сделав хороший глоток.
— Конечно, папаша не для того меня растил, — ответил Ковбой. Он сидел лицом к стойке, опершись на локти. — Но чести ради замечу, старина Бунтаро, что капитан Мак не мой непосредственный командир. Она командует ротой «Бронко». А я сражаюсь в роте «Авангард».
Он отхлебнул из бутылки.
— А ты?
Мейни пожал плечами.
— Это не совсем соответствует принятым обычаям, — согласился он. — Но полковник... она просто родилась командиром.
Ковбой кивнул.
— Хочу добавить, что наш патрон — дон Карлос, наш полковник — не раздает просто так командование ротами. Макдугал получила этот пост чисто.
— Многими путями вместо одного, — выдохнул Реб вместе с сигаретным дымом.
— Не стоит недооценивать вон ту тощую, — сказал Бук Эванс, стоявший между Ковбоем и Ребом. — Она переломила клюв старому Ковбою неделю назад просто из-за невинной дружеской шутки с репортером новостей.
Мейни взглянул на Кэсси, которая сидела, внимательно слушая обмен репликами между Макдугал и командиром «Призраков».
— Как ты думаешь, о чем они с таким энтузиазмом болтают? — спросил он. Ковбой пожал плечами.
— Как обычно, — заявил он. — Одежда, прически и все такое. Ястребиный Глаз, подними-ка задницу и долей мой топливный бак, пока я не скончался от жажды.
— У меня на самом деле не слишком много времени, капитан... — начала она.
Макдугал понимающе кивнула:
— Кэсси, что я сделала не так, что у тебя сложилось обо мне негативное мнение?
— По отношению ко мне, капитан, вы всегда вели себя исключительно корректно, — сказала Кэсси механическим, ничего не выражающим тоном.
Макдугал фыркнула:
— Это самая большая куча дерьма из всех, что мне доводилось выслушивать. Ладно... я постараюсь объяснить тебе то, что кажется во мне непонятным. Я чересчур высока, чересчур блондинка, и ты считаешь, что если бы Господь Бог спросил меня, чем он может мне помочь в этой обители слез, я попросила бы: «Господи, удвой мои сиськи, а мозги оставь себе». Мой выстрел оказался близко к цели, лейтенант Садорн?
Кэсси смотрела на собеседницу округлившимися, словно у совы, глазами, а юная дочка Кришнамурти поставила перед ними фруктовый сок для Кали и пиво для Кэсси, снова поклонилась и вновь поплыла прочь, уворачиваясь от навязчивых знаков ковбойского внимания.
Словно стекло между ними лопнуло, и Кэсси прыснула со смеху. Кали позабавила ее. Хихиканье перешло в такой раскатистый хохот, что даже мужчины-водители, сидевшие у стойки, повернулись и уставились на нее.
Отсмеявшись, Кэсси смахнула с уголков глаз набежавшие слезинки. Она понимала, что немного перехлестнула с ответной реакцией. Казалось, у Кали и в помине не было намерения вызвать демонстрацию столь неуместного проявления чувств. И девушка ощутила огромное облегчение, которое она не могла объяснить.
— Да, капитан, — заключила она, — вы попали прямо в цель.
Кали поглубже уселась в своем кресле и отпила глоток сока.
— Тебя настораживает и пугает то, что я водитель «Атласа», не так ли? Ведь именно «Атлас» сжег твой дом и убил отца, когда ты была еще совсем маленькой, верно?
Кэсси почувствовала, что ее лицо снова окаменело. Так оно и было, и девушка лишь сейчас поняла это. «Атлас» с нестандартным вооружением — не редкость среди роботов во Внутренней Сфере, чего нельзя сказать о пиратах с Периферии. Потеряв основную систему вооружения, боец иногда просто заменял ее на любую более-менее подходящую. Машина действовала не так плавно, как клановые модульные роботы, но при некотором искусстве водителя, а также использовании определенной грубой физической силы часто работали не хуже. А такие маги и волшебники, как Сума в своей области, могли составить кланам достойную конкуренцию.
— Кэсси, Кэсси, послушай, мне очень жаль, если я затронула твои чувства. Я понимаю, что ты испытываешь к роботам и их водителям, на самом деле понимаю. Но, дорогая, меня там не было. Черт побери! Мне всего-то было семь лет, не больше, когда я впервые села в кабину старого агроробота на папашиной земле, как и любая другая ковбойская девчонка. Но поверь, что тогда мне никто не доверил бы такую машину, как «Атлас».
Неожиданно для себя Кэсси почувствовала, что снова улыбается. Девушке представилась совершенно неожиданная сторона того, почему она испытывала к капитану двойственные чувства. Возможно, из-за гордости, которая глодала ее все эти годы.
— Послушай, Кэсси, — продолжала Кали, — я понимаю, почему мои взгляды отталкивают тебя. Большинству кажется, что у меня здесь находится клапан. — Макдугал хлопнула себя по светлым волосам за ухом, — с предупреждающей надписью: «НАКАЧАНО ЧИСТЫМ МЕСТНЫМ ВОЗДУХОМ». А почему? Я не стану шляться повсюду грязной и со свисающими на глаза грязными лохмами, так что парни даже не будут подозревать, что я блондинка. Я горжусь тем, как выгляжу. Но не позволяю внешнему виду взять надо мной верх. Если некоторые думают иначе... — Улыбка, показавшаяся на лице Макдугал, могла бы напугать кого-нибудь. — ...Но иногда, если честно, это может и пригодиться, ведь правда?
Кэсси медленно кивнула. Неохотно. Пена на ее пиве давно осела.
— Помимо прочего, Кэсс, ты чересчур критически относишься к собственной внешности. А ты очень даже ничего, как сказал бы тот остроумный репортер, который, кстати, когда ты проходишь мимо, смотрит так, словно его глаза пришиты к заднице твоих штанов. И не он один.
Кэсси улыбнулась и, к своему удивлению, почувствовала, что краснеет.
— Смотрит на меня? Я думала, что он и ты... — Она опустила глаза, избегая взгляда Макдугал.
— Одним мужикам нравятся высокие блондинки с большой грудью. Другие теряют голову от маленьких, гибких экзотических брюнеток — от тебя, например. Мир огромен. И, говоря откровенно, за твой вздернутый носик и миндалевидные серые глаза невольно хочется кого-нибудь убить. Не будем вспоминать о твоем железном желудке, который позволяет его обладательнице есть, словно быку на весеннем пастбище, и при этом не прибавить ни килограмма.
В мире трех планет в основном выращивали быков, сложное генетическое порождение скрещивания американского бизона, испанских боевых быков, лонгхорна и зебу, иначе говоря, быка Брахмы. Если верить отцу Бобу, то им удалось почти полностью воспроизвести древнего зубра, столь дикого и опасного животного, что люди начали на него охоту. Правда это или нет, но быки вырастали гигантскими, ужасающе сильными и недоверчиво сердитыми. Именно по этой причине дети ранчеро на юго-западе учились водить агророботов с самого раннего детства. Ничему больше быки не подчинялись, и взрослый бык мог хорошо покорежить агроробота, если водитель не поостережется.
Кэсси вдруг почувствовала внутреннее смущение, которое, как муть, мешало разглядеть дно чистого горного потока. Девушка боялась своей привлекательности для мужчин — даже больше, чем следовало, с самого раннего детства. Она достаточно часто пускала ее в ход, когда оказалась беспризорницей и слонялась по улицам, а затем — в разведке. Всегда завлекать, обещая, и никогда не выполнять обещанного; она никогда и ни за что не стала бы шлюхой. Ее хранили от этого воспоминания о матери. Но иллюзий у Кэсси не осталось.
Казалось, что единственным мужчиной, который не испытывал к ней сексуального интереса, был гуру Джоханн. Но Кэсси знала, что его притягивало к юной ученице: неутоленная жажда знаний, на грани сумасшествия, которая вела ее, пока она не забывалась беспокойным сном. Она стала идеальным сосудом для его боевого искусства, которое он вливал в нее, как семя. Это стало залогом его бессмертия.
Но Кэсси никогда еще не думала о своей физической привлекательности так доброжелательно. Словно это могло доставлять удовольствие ей самой.
Затем она почувствовала прилив ненависти к высокой блондинке, капитану Макдугал, неистовой и бешеной злобы, которая захватила Кэсси врасплох. «Черт побери, я знаю себя! — подумала она. — Знаю, кто я и где я. И вот тебе на...»
Девушка оборвала собственную мысль, потому что конец звучал бы примерно так: она испугала меня. Случилось то, во что Кэсси никогда не верила: она испугалась — и кого? — этой наглой бледной сучки с лицом непропеченной болильи[9].
Макдугал немного отклонилась назад.
— У меня и в мыслях не было смущать тебя, Кэсси Садорн, — мягко произнесла она, словно успокаивая норовистую и взволнованную лошадь. — Мне ты нравишься, я восхищаюсь тобой, я уважаю тебя. Я хорошо понимаю, что ты значишь для полка. И горжусь тем, что могу назвать тебя своим товарищем по оружию.
Она наклонилась и коснулась руки Кэсси:
— Если ты не против, то я хотела бы иметь честь назвать Кэсси своим другом.
Кэсси высоко подняла голову. Кали Макдугал смотрела на нее голубыми глазами и улыбалась. Эта улыбка выглядела по-настоящему теплой. Кэсси Садорн, читавшая чувства людей по лицам, словно в раскрытой книге, никогда не анализировавшая собственные чувства, изучала черты лица Макдугал с таким напряжением, словно от результата зависела вся ее жизнь. Но в каждой черточке собеседницы она видела лишь дружелюбие.
— Мне это по душе, капитан, — произнесла Кэсси. Внутренний голос вопил: «Я не могу иметь друзей! Друзья рано или поздно покидают меня! Пэтси была моим другом, и она...»
— Зови меня просто Кали, — попросила Макдугал. Она смотрела мимо собеседницы, не желая сейчас смущать ее прямым взглядом.
Кэсси сделала глубокий вдох диафрагмой, как ее научил гуру. «Следя за дыханием, ты побеждаешь страх», — часто повторял он. Девушке не удалось полностью прогнать страх, но она смогла помешать ему овладеть сознанием.
Кэсси попыталась разрядить напряженность шуткой.
— Полагаю, что могу сделать несколько замечаний относительно вас, Кали, — сказала она. — Я думаю, что вы более близки, ну, скажем, лейтенанту Хард.
Кали рассмеялась:
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Энни Сью иногда кажется наивной, но она хорошая девочка. — Капитан отхлебнула немного сока. — Странно, я называю ее ребенком, а ведь она старше меня. Полагаю, она сама выбрала себе такой образ жизни. Но она добросовестный водитель «Стрельца», а Господь свидетель, это совсем не просто.
Шестидесятитонный «Стрелец» считался тяжелым роботом. Большинство современных водителей роботов называли его чертовой ловушкой. Он хорошо выдерживал попадания, особенно на средней дальности, а две его большие автоматические пушки «Император» обеспечивали высокую поражающую способность на дальней дистанции, мало при этом нагреваясь. Но он объединил в себе худшие стороны тяжелых и средних роботов: броню средних и скорость тяжелых. Однако «Стрелец» «Кабальерос» мстительной Энни гораздо чаще поражал врагов меткими выстрелами, нежели сам имел отметин на броне.
— Да, — призналась Кэсси. — Она стойко держится во время боя. Но я имела в виду, что она возит с собой в кабине плюшевого медвежонка.
— Медвежонка? — пожала плечами Кали и добавила: — У меня тоже есть такой. Его зовут Альбертом. Конечно, я не таскаю его с собой на «Черной Леди», но, знаешь, ночью с тобой может произойти все что угодно.
Кэсси скорчила физиономию, но кивнула, соглашаясь. «Ночью может произойти все, что угодно» — было неофициальным кредо безалаберного Семнадцатого полка. Сохранение жизней «Кабальерос» — чертовски сложное дело, доверенное Кэсси. И уж поскольку она здесь, — дьявольски умная капитан Макдугал только что напомнила ей об этом. Что-то сквозило во взгляде Кали, не то чтобы угрожающее, а просто отбивающее охоту с ней спорить.
Кэсси, может быть, и решилась бы попробовать, но в эту минуту входная дверь распахнулась, впустив внутрь запахи мокрого асфальта и городского смога. Бар «Законный отдых» располагался на боковой улочке, рядом с воздушной дорогой, и хотя занимал первый этаж, вниз с улицы вели короткие ступени без перил, где посетителю грозила опасность свалиться на музыкальный ящик, если порыв ветра от проходящего по воздушке поезда внезапно толкнет его в спину. На улице шел дождь.
Человек скользнул внутрь и быстро шагнул влево, освободив дверной проем. Он казался пугающим привидением, молодой человек с волчьими чертами лица и черной повязкой, закрывающей один глаз, массой беспорядочно спутанных черных волос, в расстегнутой кожаной куртке и в фуфайке с открытым горлом. На правом плече виднелась искусная татуировка. Новоприбывший оглядел бар, перекинул зубочистку, которую он жевал, на верхнюю губу и улыбнулся.
— Ничего себе! — сказала Кэсси. Она убедилась, что «Кровопийца» на месте, свободно болтается в ножнах под курткой.
— И что мы имеем? — пробормотала Кали, немного поворачивая кресло, чтобы краем глаза следить за дверью, не показывая этого явно. — Похоже, человек пришел похвастаться татуировкой.
— Это иредзуми, — пояснила Кэсси. — А он якудза. Кали надула губки:
— Неприятности?
— Возможно, — ответила Кэсси на вопрос Кали.
С обеспокоенным выражением лица мистер Криш-намурти начал суетиться за стойкой бара. Широко размахнувшись, Ковбой, сидевший на облюбованном табурете у стойки, дружеским толчком в грудь свалил владельца бара прямо на полки, уставленные бутылками.
— Я разберусь с этим, Ястребиный Глаз. — Почему ребята прозвали владельца заведения Ястребиным Глазом, они и сами толком не знали.
Засунув большие пальцы под ремень, Ковбой подошел к новоприбывшему и встал, нарочито искривив ноги, хотя на настоящую лошадь в последний раз садился много лет назад.
— Привет! — провозгласил он. — Полагаю, мистеру известно, что он забрел в нехорошее местечко. Это частная собственность...
Незнакомец смотрел на долговязого Ковбоя, который был по меньшей мере на голову выше его, и улыбался все шире. И наконец ткнул вытянутым пальцем ему в солнечное сплетение.
— Больше не частная, — сказал одноглазый скрипучим голосом. Он говорил по-английски с местным акцентом, с усмешкой глядя, как Ковбой сложился вдвое. Теперь он уставился на двух товарищей Ковбоя, которые вскочили на ноги у стойки бара.
В это мгновение Ковбой настиг одноглазого правым боковым, размахнувшись от самых кончиков своих ботинок из кожи ящерицы. Одноглазый отлетел, ударившись спиной о плакат с изображением «Пурпурных Хвостов», и сполз вместе с ним на пол.
— У-ух, — произнесла Кали, вскакивая на ноги.
Кэсси заметила, что она уже натянула перчатки — маленькие дамские лайковые перчатки. Если бы это случилось несколькими минутами раньше, то Кэсси ни за что не связала бы это с преувеличенной аффектацией Мстительной Энни. Сейчас, когда она на все смотрела другими глазами, она поняла, что даже легкие перчатки дают возможность ударить кого-либо в полную силу по голове без малейшего риска сломать что-нибудь. Разумеется, для того, кто бьет.
Еще несколько якудза ворвались в бар, их куртки блестели от дождя. Один занялся осмотром все еще не пришедшего в себя одноглазого. Другие, щелкнув костяшками пальцев, направились прямо к недобитому Ковбою, который, свершив праведную месть, вернулся к предыдущей позе, согнувшись в три погибели и издавая стоны.
Кэсси скорчила гримасу, но не поднялась с места. Она недолюбливала подобные игры на переменках. Столкновение с Мачо и Ковбоем в первую же ночь по прибытии сюда было не развлечением, а средством внушения. Она не бросалась на защиту товарищей в одиночных заварушках, и они отлично это знали, но стоило делу принять серьезный оборот, как она оказывалась в самом центре и сражалась, словно кобра.
— Остановитесь!
Слово было произнесено не очень громко, но довольно отчетливо, словно воздух взорвался от выстрела револьвера. Якудза застыли на месте. Остановились и Реб с Буком, которые как раз направлялись от стойки к двери.
В дверном проеме возникла еще одна фигура человека, черный силуэт которого вырисовывался на фоне дождя под дрожащим светом уличного фонаря, поэтому казалось, что человек материализовался из дождя и света.
Через мгновение фигура вошла внутрь. Это была женщина в обтягивающих кожаных брюках и грубой кожаной куртке. Она оказалась даже выше ста семидесяти сантиметров Кали. Кожа у нее отливала золотистым цветом, а вокруг вздернутого носа рассыпались многочисленные веснушки. У незнакомки были красновато-карие глаза с четко обрисованным разрезом и дикая, непослушная копна пугающе рыжих волос, тот тип шевелюры, которую никогда и никому не удается усмирить.
Трое якудза, ворча, отступили назад, внушив Кэсси подозрение, что всю эту маленькую сценку просто разыграли по сценарию. Якудза — хорошо организованная подпольная организация Империи Драконис — обладали сильнейшим чувством иерархии, и высокая рыжеволосая женщина, несомненно, командовала этими людьми.
В подтверждение этому Кэсси заметила у всех четверых повязки с изображением черепа с крылышками. Обычная эмблема военного соединения. И она, разумеется, точно знает, какого именно.
— Ковбой, — приказала Макдугал, направляясь к новоприбывшим. — Иди к чертовой матери. Оставь их.
— Эх, Кали, — протянул Ковбой, выпрямляясь, словно ничего не случилось. Правая штанина его камуфляжных брюк прикрывала подъем его ботинка. Он еще не успел достаточно высоко задрать ее, согнувшись от боли, и пустить в ход спрятанный там кинжал. Хорошо, что парень не добрался до левого ботинка, где лежал десятимиллиметровый двуствольный пистолет.
Кэсси встала и шагнула вперед.
— Капитан Макдугал, — произнесла она, — позвольте вам представить Тай-са Элеанор Шимацу, командира Девятого полка «Призраков». Полковник Шимацу, перед вами капитан Кали Макдугал, командир роты "Б" первого батальона Семнадцатого полка.
— Честь имею, — сказала Шимацу и протянула руку Кали. Затем она обернулась к Кэсси, высоко подняв ярко-рыжую бровь.
— А кто вы такая и откуда меня знаете? Кэсси усмехнулась.
— Младший лейтенант Кэсси Садорн, — сухо ответила Кали. — Она наш лучший разведчик и настолько же чертовски хороша, как сама считает.
Полковник «Призраков» кивнула.
— Военному подразделению нужны хорошие разведчики, — заметила она и внезапно коротко улыбнулась. Это была хорошая улыбка, но она моментально исчезла, как упавший на улицу лист под натиском осеннего хашиманского ветра.
Одноглазый призрак уже стоял без помощи товарищей, не прислоняясь к стене. Он потирал челюсть и с интересом рассматривал Ковбоя.
— Хороший правый, — заключил он. Ковбой фыркнул.
— А ты здорово натренировал палец, парень. — Он протянул руку. — Меня зовут Ковбоем.
После короткого замешательства одноглазый пожал протянутую ему руку.
— Бунтаро Мейни, — представился он, не выдав интонацией, что Ковбой пытался замесить его ладонь, словно тесто.
Через секунду глаза Ковбоя полезли из орбит. По лбу от черных волос начали скатываться капли пота. Еще секунда, и якудза смягчился, позволив Ковбою забрать свою ладонь.
— Не хочешь ли что-нибудь выпить? — предложил Ковбой, стараясь не трясти полураздавленными пальцами.
— Разумеется, — заключил Мейни с усмешкой. Тай-са Шимацу заняла место за угловым столиком рядом с Кэсси и Кали.
— Прошу извинить мое невежество, — произнесла Макдугал, — но разве звание Тай-са не является на несколько ступеней ниже требуемого, чтобы командовать полком? Я слыхала, что у Драконов... простите, в Империи Драконис на такие посты назначают только генералов.
Шимацу посмотрела на собеседницу с легкой улыбкой.
— Такова общепринятая практика, — сказала она. — Но регулярные войска Империи Драконис будут скандализованы, если якудза возведут в чин генерала. А тем более женщину.
Прислуживающая дочка Кришнамурти пришла принять заказы у новых клиентов. Полковник заказала виски без воды и льда. Кали распорядилась записать виски на свой счет. Глаза Шимацу на секунду прищурились, но кожа на лице оставалась по-прежнему ровной, и она ничего не сказала. Женщина мгновенно подсчитала выгоду, которую извлечет офицер наемников из общения с ней, и нашла выгоду равной. Кэсси было это знакомо. Она узнала об этом инстинктивном подсчете, когда общалась с эмигрантами из Империи Драконис на Ларше.
Шимацу наклонилась вперед. Вблизи ее глаза выглядели немного странно, со множеством переливающихся желтых искорок. Личность полковника, казалось, излучала силу, как переработавший двигатель робота излучает жар; она напоминала силу природы, стихию.
Кэсси немного сдвинулась на сиденье кресла, опустив руку. Одновременно она увидела, что Кали слегка нагнулась вперед, положив руки на стол. У Кэсси имелся свой способ противостоять силам природы. Кали предпочитала бороться со стихией лицом к лицу, но ни одна из этих двух женщин не имела обыкновения сдаваться.
По легкой паузе, выдержанной Шимацу, Кэсси поняла, что та заметила эти безмолвные изменения позы каждой из них. Неудивительно. В Империи Драконис то, о чем умалчивается, столь же важно, как и то, о чем говорят во весь голос.
— Я заметила, что в вашем боевом объединении необычно велико число женщин, — сказала Шимацу, — и они хорошо представлены в процентном отношении на командных постах. Это практикуется повсеместно в Лиге Свободных Миров?
Шимацу невольно приоткрыла две тайны, которыми Кэсси впоследствии могла воспользоваться. Хотя каждая деталь внутренней организации и боевого вооружения любого подразделения Империи Драконис считалась величайшим военным секретом, но из вежливости наемникам сообщали имена командиров внутрипланетных сил Империи, а также «Призраков». От столь яркого командира Девятого полка было естественно ожидать, что он рано или поздно объявится. Люди секретной разведки дядюшки Чэнди, которым Кэсси ставила выпивку в военных барах, довольно много рассказывали о ней, в основном сплетничали.
Разумеется, они обладали довольно полной информацией, необходимой полковнику о Семнадцатом полке «Кабальерос», запрошенной ранее. Чандрасехара Куриту обязали дать полные сведения о наемном формировании планетарному правительству еще до того, как они сошли с орбиты. И все, что Шимацу сейчас демонстрировала, имело солидную подготовку.
Кали мягко рассмеялась.
— Не совсем так. — Рассказывая о своей родине, она откинулась назад и расслабилась. — Дело в том, что наш маленький уголок Лиги Свободных Миров, чаще называемый юго-западными планетами, является местом, гуще всего напичканным мужским шовинизмом, полковник. И если у женщин вдруг появляется вкус к приключениям — или, по крайней мере, пропадает желание стать покорной фабрикой для производства детей и выполнения домашней работы, — что ей остается делать? Только вступить в армию и пуститься в странствия.
Шимацу кивнула:
— Я знаю, вы сражались с кланами на Джерони-мо. — Это показывало, что она к тому же ознакомилась с данными Службы национальной безопасности; в анкетах дядюшки Чэнди отсутствовало малейшее упоминание об этом.
В глазах Кали Макдугал появилось отсутствующее
выражение, и она кивнула.
— Да, мы сражались там. Потеряли половину наших людей — мертвыми, разумеется, мы никогда не бросаем живых. Воевали бок о бок с войсками Империи Драконис.
Шимацу кивнула.
— Знаю. Я тоже потеряла на Джеронимо друзей. И против Клана Медведя, когда мы били клановцев на Ольшейне.
Принесли выпивку. Шимацу опрокинула свою порцию не моргнув глазом и наклонилась вперед.
— Что вы думаете насчет того, как их победить? — спросила она. — Все знают, что мы собираемся снова дать отпор клановцам, и совсем скоро. Наш координатор все помнит, даже если остальные главы Великих Домов чересчур увлеклись собственными династическими дрязгами. Словно кланы никогда больше не придут... глупцы!
— Вы абсолютно правы, дорогая, — согласилась Кали. — Из войны с кланами мы вынесли знание двух главных вещей: как кланы сражаются и как, по их мнению, сражаемся мы...
Бунтаро Мейни прислонился к стойке, зажав в руке бутылку виски. Два его собрата-якудза сидели за столиком около двери и наблюдали. Они не ожидали неприятностей, и меньше всего — от Друзей-Увещевателей. Но можно недолго прослужить у тай-са Шимацу, если принимать вещи как должное. С тех пор как они сделали выбор между службой и кутузкой, приходилось быть внимательными.
— Тебе нравится, что вами командует женщина? — спросил Мейни, сделав хороший глоток.
— Конечно, папаша не для того меня растил, — ответил Ковбой. Он сидел лицом к стойке, опершись на локти. — Но чести ради замечу, старина Бунтаро, что капитан Мак не мой непосредственный командир. Она командует ротой «Бронко». А я сражаюсь в роте «Авангард».
Он отхлебнул из бутылки.
— А ты?
Мейни пожал плечами.
— Это не совсем соответствует принятым обычаям, — согласился он. — Но полковник... она просто родилась командиром.
Ковбой кивнул.
— Хочу добавить, что наш патрон — дон Карлос, наш полковник — не раздает просто так командование ротами. Макдугал получила этот пост чисто.
— Многими путями вместо одного, — выдохнул Реб вместе с сигаретным дымом.
— Не стоит недооценивать вон ту тощую, — сказал Бук Эванс, стоявший между Ковбоем и Ребом. — Она переломила клюв старому Ковбою неделю назад просто из-за невинной дружеской шутки с репортером новостей.
Мейни взглянул на Кэсси, которая сидела, внимательно слушая обмен репликами между Макдугал и командиром «Призраков».
— Как ты думаешь, о чем они с таким энтузиазмом болтают? — спросил он. Ковбой пожал плечами.
— Как обычно, — заявил он. — Одежда, прически и все такое. Ястребиный Глаз, подними-ка задницу и долей мой топливный бак, пока я не скончался от жажды.
XIV
Масамори, Хашиман
Район Галедона, Империя Драконис
3 сентября 3056 г.
— Ах, Элеанор-сан, — произнес человек за огромным черным столом, улыбаясь безгубым ртом, делающим его похожим на рептилию, — как я рад снова видеть вас.
Лейни Шимацу, представ пред глазами великого человека, призвала на помощь весь свой обширный опыт утаивания собственных эмоций.
— Оябун, — приветствовала она его, — удовольствие и честь видеть вас беспредельны.
«И отчасти это правда», — подумала она.
Глава якудзы был маленьким человечком, его голова, с незаметными ушами казалась воткнутой на костлявую шею поверх черного костюма, сшитого в западном стиле. Лейни он всегда очень напоминал черепаху.
Сквозь встроенный позади него транспекс — стену из пуленепробиваемого прозрачного пластика, обычно используемого для обзорных экранов роботов, — виднелась потрясающая панорама столицы Хашимана во всей хаотической красе. Оранжевый утренний солнечный свет почти осязаемо заполнил комнату, словно дымка, смягчая спартанскую обстановку и создавая иллюзию не опрятности, которую ежедневно наводил целый штат уборщиков, а идеальной чистоты.
Район Галедона, Империя Драконис
3 сентября 3056 г.
— Ах, Элеанор-сан, — произнес человек за огромным черным столом, улыбаясь безгубым ртом, делающим его похожим на рептилию, — как я рад снова видеть вас.
Лейни Шимацу, представ пред глазами великого человека, призвала на помощь весь свой обширный опыт утаивания собственных эмоций.
— Оябун, — приветствовала она его, — удовольствие и честь видеть вас беспредельны.
«И отчасти это правда», — подумала она.
Глава якудзы был маленьким человечком, его голова, с незаметными ушами казалась воткнутой на костлявую шею поверх черного костюма, сшитого в западном стиле. Лейни он всегда очень напоминал черепаху.
Сквозь встроенный позади него транспекс — стену из пуленепробиваемого прозрачного пластика, обычно используемого для обзорных экранов роботов, — виднелась потрясающая панорама столицы Хашимана во всей хаотической красе. Оранжевый утренний солнечный свет почти осязаемо заполнил комнату, словно дымка, смягчая спартанскую обстановку и создавая иллюзию не опрятности, которую ежедневно наводил целый штат уборщиков, а идеальной чистоты.