Милевская Людмила. Кто хочет спать с миллионером?

   "Выходит, — сделала заключение Далила, — Орлов мог попробовать салата с крабами сам, но дозу не рассчитал. Он хотел вовремя уйти с праздника, ради алиби и пытался вызвать симптомы болезни. Доза была почти смертельной потому, что он «заказал» мужа Шурочки и, разумеется, отчаянно нервничал. Сочетание стресса и аллергена оказалось губительным, что и ввело меня в заблуждение. Нельзя же подозревать счастливого человека в том, что он едва себя не убил.
   На это Орлов и рассчитывал, готовя новое преступление. Поэтому и обратился ко мне.
   Он смело ко мне обратился. Я клюнула. На самом деле нет шантажа, как нет и любви. Орлов любит только себя и хочет подставить бедную Шурочку. Он рвется к наследству".
   Сделав такое открытие, Далила вздохнула с большим облегчением и следом ужаснулась себе.
   «Выходит, я завидовала Шуре Делягиной? — поразилась она. — Вот как плохи мои дела!»
   Зависть и недовольство собой — почти синонимы. Зависть — симптом неудовлетворенности, признак осознания ничтожности. Уверенного и довольного собой человека чужие успехи радуют.
   "Неужели отсутствие в моей жизни мужчины так повлияло на мой характер? — испуганно спросила себя Далила. — Неужели одиночество породило во мне ощущение неполноценности? Красавец Орлов любит дурнушку Шуру Делягину, а я никому не нужна! Так, что ли?
   Настоящая глупость! С ума я, что ли, сошла?
   Коли так, тогда тетя Мара права. И Галина права, и Лиза — зверею я без мужчины. Не в этом ли упрекнул меня сын?
   Выходит, я абсолютно несчастна?
   А ведь казалось, что все хорошо. Я радостная просыпалась и засыпала легко, но все в один голос твердят: «Не ври, не можешь ты счастливо жить без мужчины».
   Кто такой красавчик Орлов? Гуляка, нахлебник, игрок. И бабник. И может быть, даже убийца.
   Если я завидую Шурочке, которую объективно надо жалеть, значит, все правы. Я занимаюсь самообманом.
   И что теперь делать?
   Ах Шульгин так Шульгин, тут не до жиру, — в конце концов решила Далила. — Почему бы нам и в самом деле с майором не встретиться? Пообедаем или поужинаем…
   И повод для этого есть".
   И все же Далила к Шульгину не спешила. Она перенесла их встречу на понедельник. В пятницу беседовала с Орловым. Субботний день принадлежал крестнице Ангелине, вечером — клуб, а в воскресенье хотелось поработать над книгой, которую совсем забросила.
   «Шульгин подождет, да и версия интриги Орлова в голове утрясется, оформится», — решила она.
   У Далилы были сомнения. Или поддалась обаянию красавца-мужчины, или внутренний голос ей говорил: «Не способен миляга Иван на убийство», — но сомнения были большие.
   Разумеется, при таких обстоятельствах она была рада встрече с Граблиным и чехом Ванеком. Едва компания расположилась в квартире гостеприимной Галины, у Далилы мелькнула надежда: «Вот кто рассеет сомнения!»
   Увы, не рассеяли.
   — Матюк настоящий мужик! — возвестил браво Граблин, падая на диван рядом с Далилой и дерзко пытаясь ее обнять.
   И чех подтвердил:
   — Да, Ванька мужчина. Мне так слабо.
   Галина, учуяв любопытство подруги, дипломатично восстала:
   — Да чем же тебе слабо?
   — Видимо, речь о картах идет, — язвительно пояснила Далила.
   — Матюк благородный игрок, — по привычке гордясь собой, поддержал тему Граблин.
   Он очень страдал от собственной трезвости и, дивясь необычному состоянию, был рассеян и необычно правдив, а потому сообщил:
   — Иногда Матюк даже долги прощает, если видит, что совсем с противника нечего взять.
   И чех не выдержал, и он захотел правду сказать. Бросив тискать млеющую Галину, чех поделился счастливым опытом:
   — А мне Иван сам отстегнул на бутылку, когда я продулся до жутких долгов. Как сейчас помню его сострадание. «На, друг, — сказал он, подгребая к себе мой проигрыш и выделяя из него сотенную, — на, друг, пойди горе запей».
   — Эвона! — поразился Граблин и с интересом спросил:
   — А ты что?
   — Я взял и пропил.
   — Еще бы! А мне, гад, ни разу не предлагал! Как же так? Почему?
   — Ты значительно чаще меня продувался, — пожалел друга Ванек. — Сопьешься, если всякий раз на бутылку тебе предлагать. Да и проигрыш тебе никакое не горе.
   Граблин радостно согласился:
   — Это да!
   — Вы что, «подвигами» делиться пришли? — возмутилась покинутая Галина.
   Чех опомнился и, сгребая ее в охапку, медово воскликнул:
   — Галочка, солнышко! Я умирал без тебя!
   — Еще бы, — одобрил ход друга Граблин и тоже потянулся с лаской к Далиле.
   — Ни в коем случае! — запротестовала она, категорично отстраняя незваного ухажера.
   Решив даром времени не терять, она поставила вопрос ребром:
   — А мог бы Матюк убить человека?
   — Это смотря какого, — задумался Ванек.
   А Граблин отрезал:
   — Да никакого не мог. Его на жалость легко пробивает. Потому его бабы и любят.
   — Его любят за красоту, — уточнила Далила.
   — Это точно, — компетентно подтвердила Галина. — Он невероятно красив.
   — Ерунда, — озлобился Граблин и самовлюбленно всех просветил:
   — Я во сто раз красивей вашего Матюка, а меня никто не хочет любить. А все потому, что я настоящий мужчина. Я брутальный, а Ванька, как баба, добряк.
   Чех, окунаясь в приятные воспоминания, вынужден был подтвердить:
   — Да, он добрый, Матюк. Однажды он даже подружку свою мне отдал, когда заметил, что я глаз на нее положил. Я очень страдал, а Ванька терпеть не может, когда рядом страдают.
   — А я что, не добрый? — возмутился пораженный в самое сердце Траблин. — Он бабу какую-то, а я Галку тебе отдаю! С мясом от себя отрываю!
   «Что он мелет?» — испугалась Далила в ожидании бури.
   Но Галина умильно воскликнула:
   — Граблин, ты правда меня отдаешь?
   — Как же, отдаст он! — не погрешил против истины Ванек. — Этот жлоб тебя продал! Я штуку баксов ему за тебя заплатил!
   — Какую-то штуку. Я в минуту эту штуку продул, — обиделся Граблин и с патетикой возвестил:
   — Пользуясь моей слабостью, ты, дружище, жестоко меня сгубил! Я, может, теперь без Галки умру!
   Чех ехидно хихикнул и выразил недоверие:
   — Ну да, ты умрешь. Если вовремя не опохмелишься. А из-за женщины — вряд ли.
   — Что?! Не умру?! Да я жениться решился! Потому и резался в карты словно свинья! Я на свадьбу мечтал накопить!
   «Какая мерзкая ложь!» — мысленно возмутилась Далила.
   А Галина от счастья сомлела.
   — О, Граблин, — простонала она. — Что же ты мне не сказал? Я согласна без свадьбы!
   Своим заявлением она бесчеловечно сразила чеха. Он нешуточно взволновался:
   — Ты согласна? А я? Как же я? Он врет, а я точно женюсь!
   — Ты прости меня, Ванек, — плаксиво взмолилась Галина, — но плоть моя стремится к нему.
   Граблин решительно расставил точки над "i":
   — Э-э, нет! Поздно, душа моя! Поздно! Я штуку его давно проиграл!
   — Мы штуку вернем, — успокоила любовника добрячка Галина, с надеждой поглядывая на добрячку Далилу. — Далька, правда вернем?
   Та возмутилась:
   — Еще чего! Не буду я возвращать!
   Граблин демарш поощрил:
   — И правильно, возвращать мне не надо. У женщин я принципиально ничего никогда не беру.
   — Да как это ты не берешь? — возмутилась Галина. — Всю дорогу у меня занимал. И не отдал ни разу. И слышать ничего не хочу. Я сама Ванеку долг твой верну, и изволь идти под венец!
   «Вот это ты, братец, попался», — мстительно усмехнулась Далила, наблюдая за тем, как бледнеет растерянный Граблин.
   А тут еще и Ванек проникся сочувствием к влюбленной Галине и, являя щедрость, сказал:
   — Да фиг с ней, со штукой, раз у вас разгорелась такая морковь. Я не знал, что вы докатились до свадьбы. Жаль мне, конечно, надежд. Я возлагал, возлагал…
   Вместе с горестным вздохом окропив всех слюной, чех окончательно сдался:
   — Ничего, как-нибудь перестрадаю. Мне не впервой. С бабами мне хронически не везет.
   Паникующий Граблин ухватился за сентенцию друга, как утопающий за соломину, и возопил:
   — Ну нет! Не хуже я Матюка! Я не позволю тебе страдать! Я лучше сам страдать буду!
   — Да что нам Матюк? — махнул рукой Ванек. — Он нам не указ! Хочет играть в благородство, пусть в него и играет, а тут сама жизнь бьет ключом!
   — Но почему по моей голове? — поразился вопиющей несправедливости Граблин и предложил:
   — Давай будем друг с другом делиться. Сначала ты женишься на Галине, потом — я. Когда-нибудь. Лет через десять.
   Жертву чех оценил:
   — Спасибо, но я не достоин. Ты лучше меня. Я тебя пропускаю вперед.
   — Да чем же я лучше? — обиделся Граблин.
   — Она хочет тебя, — назидательно подняв указательный палец, простонал в ответ Ванек.
   — Ха! Да мало ли чего она хочет? Нашел кого слушать! Бабе ль такие дела решать? И потом, у нас договор! Мы вчера на мальчишнике договор наш крепко обмыли. Сделка есть сделка, — заметив сомнения чеха, Граблин философски вернул все на места и уже скромно, без лишних эмоций добавил:
   — Мне теперь одно остается: жениться на этой вот.
   Он кивнул на Далилу и пояснил:
   — Женюсь на ней за компанию и «заради прикола». Чтобы всем весело было.

Глава 32

   Признание Граблина повергло в шок всю компанию. Чех остолбенел, не имея возможности постигнуть желания друга, а Далила заблудилась в догадках.
   «На что этот плут намекает?» — поразилась она.
   Одна Галина быстро в себя пришла и задохнулась от возмущения.
   — Ни фига себе! — завопила она. — Вот это ты губу раскатал, сволочь ты распоследняя! Далька, этот гад тебе предложение делает!
   Далила думала, что кардинальная постановка вопроса Граблина испугает. Она приготовилась, что мошенник начнет всех убеждать в своей занятости, сошлется на проигрыш и отсутствие денег, но как бы не так. Граблин поискал глазами букет, преподнесенный Далиле, намереваясь вторично вручить ей его. Букета он не нашел и, наткнувшись взглядом на вазу, в которой стояли цветочки Галины, бессовестно вытащил их из воды и протянул Далиле со словами, полными пафоса:
   — Примите с этой красой, данной богом, и мое предложение!
   — Вы о чем? — растерялась Далила.
   — Я в смысле руки и ноги… Тьфу ты, черт!
   Граблин спешно поправился:
   — Речь, конечно, о сердце. О большом. О моем. Я вам его предлагаю.
   Далила обиделась:
   — Мне? Я что, трансплантолог? Зачем мне ваше пропитое сердце?
   — Бери, я с ним пирожков напеку, — издевательски пропела Галина и с нежностью обратилась к Ванеку:
   — Так что ты там про любовь ко мне говорил?
   Чех с ходу признался:
   — От любви к тебе я горю!
   — Тогда я согласна, — страстно поцеловала его Галина в отместку старому другу.
   Но Граблину было не до нее. Выдержав колоритную паузу (во время которой его глаза совершили попытку вырваться из орбит), он взревел:
   — Мне что, отказали?!
   Его страдальческий рев счастливого чеха взял за живое. Чех содрогнулся.
   — Разве можно ему отказать? — попробовал он пристыдить Далилу.
   Не выдержало и чуткое сердце Галины.
   — Далька, а что, соглашайся, — попросила она.
   Поражаясь безрассудству подруги, та возопила:
   — С ума ты сошла? Он безответственный человек! На него нельзя положиться! Где гарантии, что он завтра меня не пропьет или не проиграет?
   Галина попыталась выдать расплывчатые гарантии:
   — Но он как бы точно влюблен.
   — Впервые делаю предложение, — в подтверждение ее слов горделиво воскликнул Граблин, напыжившись.
   Чех неуверенно засвидетельствовал:
   — Да, и я такого энергичного шага с его стороны действительно не припомню, хотя.., моя память частенько подводит…
   — Все испортил, скотина, — беззлобно пожурил его Граблин. — Думай, что говоришь.
   Чех спешно поправился:
   — Нет-нет, серьезность намерений налицо. Предложение удивляет, но слышу его впервые. Уверяю вас, у этого картежника, алкоголика и самца просто не было времени для подобных намерений. Он всегда страшно занят, он годами не спит, а сегодня трезвый с утра, — привел убийственный аргумент Ванек и, окончательно осознав исключительность происходящего, строго потребовал:
   — Немедленно соглашайтесь.
   — Далька, соглашайся, он любит тебя! — наседала Галина.
   И Граблин заладил:
   — Люблю! Зверски люблю! Даже варварски!
   Несмотря на искренние заверения, в воздухе повисло облако из вопросов. Чех и Галина были весьма озадачены нелогичным поступком Граблина — гуляки, картежника, эгоиста, враля, пьянчуги. Оба были взволнованы и терялись в догадках.
   Проницательная Далила их просветила:
   — Здесь не пахнет любовью. Женившись на мне, этот пошлый гусаришка всего лишь пытается сделать выгодное приобретение.
   — Какое? — ошалела Галина. — Ты же запилишь его!
   — Но он об этом не знает, зато заметил, что мне в картах везет. Вот он, хитрец, и решил, что я поправлю его финансовое положение.
   Граблин восхищенно воскликнул:
   — Да! Ей везет фантастически! Ее можно просто людям показывать и приличные бабки за это брать!
   — Ах ты сволочь! — возмутилась Галина. — Да как ты посмел?!
   — Я посмел? — расстроился Граблин. — Будто мне дали! Так что, за меня не пойдешь? — уже мимоходом поинтересовался он у Далилы.
   — Нет, конечно, — рассмеялась она.
   — Тогда наливай! И сдавай! — браво приказал Граблин чеху.
   Но друг Ванек внезапно восстал:
   — Нет, не могу. Я здесь ради счастья любоваться несравненной Галиной. А пить я вообще завязал.
   — Ренегат ты! Предатель! К одиннадцати туз тебе на руки! Не видать тебе в жизни «очка»! — проклял лучшего друга Граблин и, зло сплюнув, решительно покинул квартиру.
   Он был опасно трезв и спешил исправить свое необычное положение.
   Все свободно вздохнули, избавившись от него.
   Однако Далила очень скоро пожалела о Граблине. Едва тот ушел, как ей стало понятно, что и она третья лишняя: чех устремился к Галине, а та, настроившись на любовь, смущенно попросила подругу:
   — Далька, уложи, пожалуйста, Линочку спать.
   Это было равносильно вопросу: не пора ли тебе домой?
   — Нет уж, — запротестовала Далила. — Вы от меня не избавитесь, пока я не узнаю про Матюка.
   — А что вас интересует? — живо откликнулся Ванек, не скрывая своего нетерпения.
   Галина ему посоветовала:
   — Быстро говори все, что знаешь.
   Чех испуганно схватился за голову:
   — Я столько знаю, что и к утру не управимся.
   Далила его успокоила:
   — Мне нужны лишь аргументы к тому, почему Матюк не может убить человека.
   — Это проще простого! — подпрыгнул радостно чех и.., надолго задумался.
   — Ты можешь думать быстрей? — нервно постукивая ногой, спросила его Галина.
   Ванек пожаловался:
   — Не получается. Нет у меня аргументов.
   — А что есть? — поинтересовалась Далила.
   Чех ее просветил:
   — Только уверенность. Уверенность мне говорит: не может Матюк убить человека. А почему, я не знаю.
   — А Граблин может?
   — Может! — хором воскликнули Ванек с Галиной.
   А Далила даже представила себе те обстоятельства, которые способны подвигнуть Граблина на крайние меры.
   — Ну, хорошо, — вздохнула она, — вы меня убедили. Будем считать, что Матюк человек неплохой.
   Чех просветленно заверил:
   — Матюк классный парень. Он единственный, за кого я могу поручиться.
   — Но почему? — внезапно заинтересовалась Галина. — Чем он отличается от остальных?
   И Ванек подруг сразил.
   — Он уникум, этот Матюк, — задумчиво выдал чех. — Даже в карты играет с неясной целью. И вещи, и деньги он мало ценит.
   Подруги в один голос спросили:
   — Что же он ценит?
   — Человеческие отношения. Благородство, великодушие, ум, доброту.
   Выданная Ванеком характеристика не вязалась со схемой Далилы. В этой схеме Орлов был убийцей, причем убил он (хоть и не сам) из-за денег.

Глава 33

   От Галины, как обычно, Далила отправилась в клуб. Там ее поджидал сюрпиз: Елизавета, оставив дела, преспокойно болтала с Яной Самохиной. Судя по всему, тема была интересной, потому что Бойцова, увидев подругу, беседу не прервала, а лишь приветливо помахала Далиле рукой.
   Самсонова удивилась: «Странно, чем глупая Яна могла привлечь мою умную Лизу? К тому же Лиза ее презирает, а сегодня они трещат, как сороки. Так заговорить, что едва на меня взглянули. Почему?»
   С этим вопросом Далила проследовала к трибуне. Бескомпромиссная тема лекции, которую она собиралась читать, заявлена была самой Елизаветой. В клубе ожидалось обычное сезонное отклонение от ее жесткой и решительной линии. В связи с приближающейся весной женщины оживились и настроены были слишком миролюбиво к мужчинам, как казалось Бойцовой.
   Репрессии не заставили себя ждать. Президентша клуба, заметив в сплоченных рядах своих «членш» легкомысленное брожение, решила освежить их неверную память психологическим экскурсом в недра дремучей и жестокой души зверя под гордым названием «мужчина».
   По слезной просьбе подруги Далила долго и добросовестно напрягала мозги, стараясь коротко изложить богатую на желания сущность мужчины. Лишая объект привлекательности, она безжалостно выпятила его темные стороны: адреналин, эгоизм, гормоны. Итог: агрессия, сластолюбие и неверность. Прогноз: любой мужчина обязательно попытается захватить над женщиной власть, иначе как он сможет получать от жизни все наслаждения, сохраняя эту самую женщину? Итог: мужчина в принципе не пригоден для тех отношений, которых женщина ждет от него. Она больше настроена на духовно-чувственное восприятие мира, он — на физическое. Женщина стремится к отношениям, мужчина — к действиям.
   И вот такую-то лекцию не пожелала слушать Елизавета — проболтала ее с Самохиной. Далиле тем более это было обидно, что душа ее протестовала. В свете возникающих чувств к Шульгину схема «адреналин-эгоизм-гармоны» казалась несправедливой.
   Вопиюще несправедливой!
   «Я словно сама себя изнасиловала, — сердилась Далила, — а где благодарность? Лизка не захотела слушать меня, она увлеклась Самохиной. Почему?»
   После лекции Далила задала Бойцовой этот вопрос, и ответ ее огорошил.
   — Представляешь, я из Янки только что вытянула, откуда на нее свалилось наследство, — заговорщически прошептала Елизавета.
   — Как тебе удалось? — изумилась Далила.
   — Если честно, я не старалась. Янка сама ко мне за советом пришла. У нее неприятности. Родственники бабульки, которая акции ей оставила по завещанию, грозятся в суд на нее подать.
   — Она рассказала тебе, где и как познакомилась с покойной бабулькой?
   Бойцова восхищенно закатила глаза и вдохновенно воскликнула:
   — В том-то и дело, что Самохина не была знакома с бабулькой!
   — Тише, нас могут подслушать, — испуганно предупредила Далила.
   Елизавета понизила голос:
   — О наследстве Яна узнала через месяц после смерти бабульки.
   — Как?
   — Нотариус неожиданно ей позвонил и сообщил о завещании. Яна говорит, что шок испытала. Она долго не верила, а потом от счастья целый год была сама не своя. И до сих пор не может понять, что толкнуло бабульку завещать ей акции банка.
   — А она пыталась узнать, откуда эти акции у нищей бабульки?
   — Конечно, пыталась, но не смогла.
   — Она не связала их как-то с Делягиным?
   — Она не такая дура, чтобы ждать подарков от скотины Делягина, — презрительно фыркнула Елизавета. — Этот кобель не склонен был к щедрости.
   — А нищая бабулька, выходит, склонна была.
   — Да уж, тайна, покрытая мраком.
   Далила задумалась:
   — А Яна не врет?
   Бойцова потрясла головой:
   — Вряд ли. Янка в панике. Эти акции к ней как пришли, так могут сейчас и уйти. Родственники грозятся в суде доказать, что у бабульки крыша поехала. И шанс у них есть, иначе чем объяснить, что она отдала свои акции постороннему человеку?
   — Погоди, но откуда родственники взялись? Бабулька вроде была одинокой, — осенило Данилу.
   Елизавета горестно усмехнулась:
   — Ха, была одинокой! Бабулька так тоже считала, когда лежала на смертном одре и завещание составляла, а теперь выясняется, что у нее многочисленная родня. И все клянутся, что бабульку до смерти обожали. И есть шанс, что судья им поверит. Они хоть и седьмая вода на киселе, но все же ближе к бабульке, чем Яна. Во всяком случае, они были знакомы с бабулькой в отличие от Самохиной. Короче, Яна в ужаснейшем мандраже. У нее руки и губы трясутся. Нашу соратницу я не брошу в беде. Уже обещала ей своего адвоката.
   Далила огорченно призналась подруге:
   — Лиз, ты версию мне поломала.
   — Как?
   — Я новую версию строила на том предположении, что через бабульку акции Яне Орлов передал, а теперь что выходит?
   — А где он их взял? — удивилась Бойцова.
   — Что за вопрос? — рассердилась Далила. — Где взял! У жены.
   — А-а! Точно! Отыскал в больнице дышащую на ладан бабульку и передал ей акции Шуры Делягиной, — предположила Елизавета.
   — Именно, — подтвердила Далила, — так я и думала, а бабулька по завещанию передала акции Яне.
   — Но зачем это Орлову?
   — Чтобы Яна помалкивала.
   — Думаешь, Орлов Делягина пристрелил?
   — Не сам, разумеется. Он его заказал.
   Бойцова озадаченно осведомилась:
   — А чем тебе старая версия не понравилась? Ты же Шуру подозревала.
   Далила пожала плечами:
   — Не знаю, слишком просто все получается. Примитивно для Шуры. Если Шура умна, тогда не может не понимать, что она первая подозреваемая. И потом, зачем ей стрелять? Делягин мог утонуть, инфаркт получить, подхватить сибирскую язву, в конце концов, отравиться.
   — Ты права, — одобрила Елизавета. — Ей проще Делягина по-тихому притравить, чем под статью подставляться. А вот у Орлова был повод устроить расстрел Делягина именно в Новый год. В другое время фиг к нему подберешься, а тут под шумок…
   — Но теперь ничего не выходит, — огорчилась Далила. — В своих расчетах я учитывала и Яну Самохину. Я думала, что акции хитрым способом ей Орлов передал за молчание, а какое ж молчание, если Яна не в курсе, кто ее одарил.
   — Да, нелогично, — согласилась Бойцова. — Если хочешь знать мое мнение, красивый мужчина вообще не способен пойти на убийство. Все красавчики слабаки.
   — Не правда, не все. Граблин и чех в один голос твердят, что Орлов благородный. А благородство — это признак силы души. Слабак не способен сопротивляться желаниям, он идет у желаний на поводу. Тем более он не способен отказаться от них ради чужих интересов. Граблин и чех утверждают, что Орлов очень даже способен.
   — Тогда с чего ты взяла, что Орлов убийца?
   — Он записал мой телефонный номер на каком-то клочке, — с серьезнейшим видом сообщила Далила.
   Мужененавистница Елизавета под натиском аргументов подруги начала проникаться симпатией к Ивану Орлову и потому возмутилась ничтожностью заявления:
   — Ты готова обвинить в убийстве хорошего человека из-за клочка?! Что за вздор! Нашла преступление! Номер записал на клочке!
   Далила сдержанно пояснила:
   — Из этого делаю вывод, что Орлов, несмотря на внешнюю организованность, подвержен порывам и легко теряется в обстановке, требующей немедленных решений. Я уверена, в стрессовой ситуации у него голова идет кругом. Он обязательно примет не правильное решение.
   Елизавета напомнила:
   — Но убийство Делягина выглядит очень продуманным. При чем здесь порыв?
   — Порыв мог явиться толчком к решению, а само убийство организовывалось согласно мышлению Ивана Орлова. Не забывай, он картежник, игрок, значит, азартен.
   — Он успешный игрок.
   — Именно, а успех — это не просто случайность. Это гениальное сочетание качеств, необходимых для данного дела. В нашем случае, для картежной игры. Значит, Орлов хладнокровен, обладает хорошей памятью, способностью к моментальным расчетам.
   Бойцова призналась:
   — Ты меня абсолютно запутала. То Орлов теряется в обстановке, требующей моментальных решений, то он способен к расчету.
   — Молодец, — похвалила подругу Далила. — Ты самое главное вычленила. Орлов способен к трезвому расчету когда? Когда речь идет о деятельности, основанной на выгоде. Там он может строить свои комбинации, потому что имеет надежный фундамент, на который они опираются. Этот фундамент — его опыт и знания. А когда Орлов вторгается в область человеческих отношений, замешанных на эмоциях, он теряется.
   — А при чем здесь твой номер? Подумаешь, важный проступок: записал на клочке.
   — В случае с моим телефонным номером все обстояло примерно так. Он хотел меня очаровать, но не был уверен в успехе. Он не знал, что я за штучка, и не понимал, как меня просчитать. А просчитать меня он очень хотел, ведь на мне его план держался. Короче, у него уже голова шла кругом, а тут я подлезла со своим телефонным номером. Он мгновенно забыл, что в его левом кармане лежит сотовый, куда можно вбить этот номер. Забыл, что можно достать электронную записную книжку, которая лежала в правом его кармане. Он все забыл, зато нашел какой-то клочок.
   — А ты это все подметила! — восхитилась Елизавета и сделала дельное заключение:
   — Пора тебя брать к себе консультантом по кадрам.
   — Не пойду, — рассмеялась Далила.
   — Почему?
   — Я довольна своей работой.
   — Какой? — ядовито поинтересовалась Бойцова. — Теперь ты и следователь, и психолог.
   — Я всем довольна, — отмахнулась Далила и с азартом продолжила:
   — А его рукопожатие! Ты знаешь, как мне пожал руку этот Иван?
   Елизавета фыркнула:
   — Надеюсь, сейчас узнаю.
   — Он так бережно пожал мою руку, что мгновенно захотелось внести его в список своих друзей.