Страница:
Галина поежилась, но, взглянув на мертвецки пьяного Ванека, согласилась:
— Черт с тобой, ставь, все равно он рухнет сейчас под стол.
Однако надежды ее не оправдались.
Надежды Граблина — тоже. И мертвецки пьяный Ванек (а ведь ему подливали еще!) мужественно собрав в кучу мозги, выиграл красотку Галину. Героически выиграл. Она только ахнула:
— У меня же эти.., дни!
— Да ладно тебе! — изображая непоправимое горе, отмахнулся друг Граблин. — Ты же добрая! Не зуди! Кому сейчас хорошо?
Хорошо было чеху. Он издал дикий радостный вопль и потащил добычу наверх — дача была двухэтажной, а спальня, как водится, на втором этаже.
— А еще говорят, что русские много пьют, — с осуждением молвил им вслед убитый поражением Граблин.
Замахнув в себя стакан водки, он рухнул на близлежащий диван и захрапел, не обращая внимания на грохот, исходящий от потолка. Это Галина в спальне на втором этаже отбывала повинность без сна и без отдыха.
Впрочем, с удовольствием отбывала.
Здесь надо заметить, Ванек (не то что Граблин, эгоист и скотина) действительно в постели стремился к высоким и чистым чувствам. Он был так нежен и трудолюбив, что Галина забыла про свои нелегкие женские дни. Галина про все на свете забыла.
Остаток ночи пролетел незаметно. Когда же чех истощился, заснув на полном ходу, Галина глянула на часы и ужаснулась обманчивости питерского утра. За окном было темно, а часы говорили, что давно наступил рассвет.
— Далилка меня убьет! — испугалась она. — Точно убьет, если на работу опоздает!
Галина наспех оделась и улетела, оставив мужчин набираться сил.
Долго они набирались — часам к двум набрались.
Первым очнулся счастливый чех. Окрыленный воспоминаниями, которые нахлынули, едва он продрал глаза, чех сладострастно провел рукой по постели. Не обнаружив рядом Галины, Ванек горько вздохнул, смирился и покинул кровать: без женщины там ему нечего делать.
Гордо спускаясь по лестнице вниз, чех разбудил своим топотом Граблина. Взглянув на друга, тот обмер от страха и закричал:
— Ванек! Где же ты так сильно побился? У тебя лицо все в крови!
— Но нишего не болит! — развел руками растерянный Ванек, старательно вслушиваясь в тело.
Его здоровое тело молчало. Чех взглянул на пустые бутылки и совсем уж удивленно добавил:
— Не болит даже моя голова. А что, лицо правда побито? — озабоченно спросил он, думая о начальнике, о работе и прочих неприятных вещах из какой-то другой, скучной жизни.
— «Побито», не то слово! — мрачно заверил Граблин и просветлел, осененный:
— Черт! Как я забыл! Это же Галкины дни!
— Дни? Ты о чем? — озадачился Ванек.
— Да ладно, дружище, ты в голову не бери. Все пустое, — философски заметил Граблин и бодро призвал:
— За дело! За карты!
А Галина, возвращаясь домой, столкнулась в дверях с Далилой. Та с крестницей на руках и заботой в лице неслась на работу.
— Безобразие! Я всю ночь не спала! — набросилась она на подругу.
— Думаешь, я спала? — посетовала Галина. — Как же, даст он уснуть!
— Кто — он? Граблин?
— Почему Граблин? Чех.
— Что за чех?
— Ванек.
— Ванек?! О, кошмар! — ужаснулась Далила. — На этот раз ты лишку хватила!
— Я трезвая как стекло, — гордо сообщила Галина, падая на диван и в тот же миг отрубаясь, иначе не скажешь.
Чех знатно ее умотал.
Глава 12
Глава 13
— Черт с тобой, ставь, все равно он рухнет сейчас под стол.
Однако надежды ее не оправдались.
Надежды Граблина — тоже. И мертвецки пьяный Ванек (а ведь ему подливали еще!) мужественно собрав в кучу мозги, выиграл красотку Галину. Героически выиграл. Она только ахнула:
— У меня же эти.., дни!
— Да ладно тебе! — изображая непоправимое горе, отмахнулся друг Граблин. — Ты же добрая! Не зуди! Кому сейчас хорошо?
Хорошо было чеху. Он издал дикий радостный вопль и потащил добычу наверх — дача была двухэтажной, а спальня, как водится, на втором этаже.
— А еще говорят, что русские много пьют, — с осуждением молвил им вслед убитый поражением Граблин.
Замахнув в себя стакан водки, он рухнул на близлежащий диван и захрапел, не обращая внимания на грохот, исходящий от потолка. Это Галина в спальне на втором этаже отбывала повинность без сна и без отдыха.
Впрочем, с удовольствием отбывала.
Здесь надо заметить, Ванек (не то что Граблин, эгоист и скотина) действительно в постели стремился к высоким и чистым чувствам. Он был так нежен и трудолюбив, что Галина забыла про свои нелегкие женские дни. Галина про все на свете забыла.
Остаток ночи пролетел незаметно. Когда же чех истощился, заснув на полном ходу, Галина глянула на часы и ужаснулась обманчивости питерского утра. За окном было темно, а часы говорили, что давно наступил рассвет.
— Далилка меня убьет! — испугалась она. — Точно убьет, если на работу опоздает!
Галина наспех оделась и улетела, оставив мужчин набираться сил.
Долго они набирались — часам к двум набрались.
Первым очнулся счастливый чех. Окрыленный воспоминаниями, которые нахлынули, едва он продрал глаза, чех сладострастно провел рукой по постели. Не обнаружив рядом Галины, Ванек горько вздохнул, смирился и покинул кровать: без женщины там ему нечего делать.
Гордо спускаясь по лестнице вниз, чех разбудил своим топотом Граблина. Взглянув на друга, тот обмер от страха и закричал:
— Ванек! Где же ты так сильно побился? У тебя лицо все в крови!
— Но нишего не болит! — развел руками растерянный Ванек, старательно вслушиваясь в тело.
Его здоровое тело молчало. Чех взглянул на пустые бутылки и совсем уж удивленно добавил:
— Не болит даже моя голова. А что, лицо правда побито? — озабоченно спросил он, думая о начальнике, о работе и прочих неприятных вещах из какой-то другой, скучной жизни.
— «Побито», не то слово! — мрачно заверил Граблин и просветлел, осененный:
— Черт! Как я забыл! Это же Галкины дни!
— Дни? Ты о чем? — озадачился Ванек.
— Да ладно, дружище, ты в голову не бери. Все пустое, — философски заметил Граблин и бодро призвал:
— За дело! За карты!
А Галина, возвращаясь домой, столкнулась в дверях с Далилой. Та с крестницей на руках и заботой в лице неслась на работу.
— Безобразие! Я всю ночь не спала! — набросилась она на подругу.
— Думаешь, я спала? — посетовала Галина. — Как же, даст он уснуть!
— Кто — он? Граблин?
— Почему Граблин? Чех.
— Что за чех?
— Ванек.
— Ванек?! О, кошмар! — ужаснулась Далила. — На этот раз ты лишку хватила!
— Я трезвая как стекло, — гордо сообщила Галина, падая на диван и в тот же миг отрубаясь, иначе не скажешь.
Чех знатно ее умотал.
Глава 12
Возмущенная Далила отправилась к тетушке Маре.
— Галка сошла с ума! — сообщила она старушке, вваливаясь в ее дом с малым ребенком. — Эта стерва опять загуляла и бросила на меня Ангелинку!
Наплакавшись ночью, девочка утром была бодра и мила. Она потянулась к тетушке и ласково пропищала:
— Тя-ма!
Далила с гордостью перевела:
— Слышала, уже говорит «тетя Мара».
Тетушка усмехнулась:
— Я поняла, но я для нее вроде как бабушка. Иди ко мне, моя бедная крошка, — протянув к девочке руки, пригласила она.
Ангелина с радостью бы пошла, но Далила опустила ребенка на пол и строго сказала:
— Эта крошка для тебя уже тяжела. Не надо ее таскать. Она прекрасно ходит сама, эта негодница.
— Негодница? Почему? — удивилась тетушка Мара. Она обожала детей и не мыслила, как можно ругать ангелочков.
Далила пожаловалась:
— Слышала бы ты, какой концерт эта крошка устроила ночью. Соседи до утра во все стены стучали, а я в это время скакала козой, зверски гремя погремушками.
Тетушка поразилась:
— Зачем же, дружок, ты скакала? И при чем здесь Ангелина? Ты же ее будила грохотом-топотом!
— Как же! Разбудишь ее! Она при грохоте как убитая спит, а в тишине просыпается и вопит, словно резаная. И вот результат. Мне на работу пора, а я с ног валюсь от усталости.
— Где же Галина была?
— Сначала она была с Граблиным, потом с чехом. Знаешь, мне уже надоело. Ты права. Галка неисправима. Ее пора посылать.
Тетушка Мара опешила:
— Куда?
— На три буквы, — в сердцах сказала Далила и печально добавила:
— В конце концов, мне уже стыдно с такой развратницей дружить. Она позорит меня. Всех нас позорит.
— Раньше об этом надо было думать, — вздохнула тетушка Мара, — а теперь, уж прости, мой дружок, поздновато.
— Почему поздновато?
— Ты слишком долго с ней дружишь, наперекор моим советам. Она уже не подруга тебе, а почти что сестра.
— От этого мне не легче.
— К тому же Галина теперь сирота. Кто ей поможет? В нашей семье против нее все так долго боролись, что привыкли к ее бесчинствам. Удивительно, что восстала именно ты. И когда?..
— Когда? — горестно взвыла Далила.
— В тот самый момент, когда у нее появился ребенок. Когда она в поддержке твоей нуждается. И потом, бросая Галину, ты бросишь малышку. Что будет с Линочкой?
Ангелина протопала к тетушке Маре и, обвив ручонками ее полную ногу, властно произнесла:
— Тя-ма!
Далила глянула на ребенка и плаксиво спросила:
— А если из Линки вырастет то же самое?
— Это будет уже и на нашей совести. Так что, дружок, не ропщи.
— Вот что ты мне предлагаешь!
— Да. И Галина совсем неплохая. У нее прекрасное образование, она занимала хорошие должности. И продолжит карьерный рост, как только подрастет Ангелина. У нее железная воля. Она избавилась от вредных привычек, родила отличную девочку.
— Ты ее хвалишь? — поразилась Далила. — Не верю ушам!
Тетушка добила племянницу, заключив:
— Бог даст, Галочка и семью заведет. Она состоялась во всем. А то, что смотрит на секс весьма либерально, так это даже модно теперь. Будем считать, что Галина современная стильная дама.
— Ну не знаю. Ты так все представила, просто нечего возразить. А между тем ушла она вечером к Граблину, а вернулась утром от чеха. И я сидела с ребенком. Всю ночь. А теперь весь день сидеть будешь ты.
— Ничего страшного. За малышкой я с удовольствием присмотрю, а ты отправляйся, дружок, на работу и не ропши, — приказала тетушка Мара.
Далила послушно отправилась, но, вспомнив бессонный кошмар, уже в дверях всполошилась:
— А если Линочка и тебе устроит концерт?
— Не волнуйся, мне не устроит. Я Женечку, Димочку, тебя и сестрицу твою покойную как-то растила, и с Линочкой справлюсь.
Днем позвонила Галина и виновато промямлила:
— Далька, ты где?
— На работе, — мигом взвилась Далила. — А вот ты где, заблудшая и пропащая?
— Я дома.
— Выспалась?
— Выспалась.
— А я нет!
— Ну, прости меня, Далька, — хлюпая носом, взмолилась Галина. — Все не так, как выглядит со стороны. И задержалась я не потому.
— Но почему?
— Я знаю, о чем ты подумала. У меня вообще эти. Ну, эти, сама понимаешь.
— Не понимаю. Что у тебя?
— Самокритические дни. Короче, с Граблиным я не спала, и с чехом я не спала.
Далила холодно поинтересовалась:
— А чем же ты с ними до утра занималась?
— Обезьяну водила. Мы с Граблиным к чеху случайно зашли…
— Чай попить. Бросила мне ребенка и с чехом всю ночь глушила чай из горла. Слушай, тебе не надоело наступать на одни и те же грабли?
— Точно! — вдохновенно согласилась Галина. — Это все Граблин! Это все он!
— Естественно, он, себя ты никогда не винишь.
— Ты просто не знаешь Граблина. С ним как свяжешься, обязательно в историю попадешь. И сколько себе клялась, и все равно наступаю на одного и того же Граблина. Но в этот раз вина не моя. Я же для дела старалась.
— И как, расстаралась? — ядовито спросила Далила. — Или память свою пропила?
— Да я трезвая как стекло, — начала было Галина, но, осознав бесполезность своих возражений, согласилась:
— Да, я пила, потому и потеряла контроль над временем. Но больше я пить не буду. Я не алкоголичка.
— Да, ты по другой части мастер. Так что ты узнала? — Далила прикрикнула:
— Говори, не тяни!
— Самохина и Матюк вместе в холдинг устроились и вместе уволились. Почти день в день. Она Снегурочкой, он Дедом Морозом.
— Информация устарела. Надеюсь, это не все?
Галина восторженно взвизгнула:
— Конечно, не все! Сейчас расскажу, упадешь!
Далила окончательно вызверилась:
— Мне надоело падать! Падать — привычка твоя!
— Ладно, ну что ты шумишь, — заныла Галина и начала врать:
— Никто уже и не падает. Ты бы видела, как чех меня облизал, а я все равно ему не… Ой, прости, — опомнившись, прошептала она.
— Мы о чем? — грозно поинтересовалась Далила.
— Мы о деле, о деле. Я узнала все про Самохину. Сейчас расскажу, упаде… Ой! То есть я хотела рассказать, из-за чего удивлялся мой Граблин, когда увидел Самохину и Матюка снова вместе.
Далила рявкнула:
— Только это знать и хочу!
— А я лишь об этом и говорю, — пролепетала Галина. — Они были любовниками, но потом разбежались. Матюк бросил Самохину ради какой-то богатой бабы.
— Он альфонс?
— Да нет, Граблин говорит, что Матюк сумасшедше влюбился. Везет же людям.
— Можно без комментариев? Ближе к делу.
— Куда уж ближе? Яна пыталась удержать своего Матюка, даже резала вены, но потом передумала и тоже богатенького себе завела. Везет же людям.
— Ты нарочно? — разозлилась Далила.
Галина струхнула:
— Что — нарочно?
— Бесишь меня! Я же просила без пошлых твоих комментариев!
— Уже нельзя помечтать.
Далила дала подруге совет:
— При мне мечтать воздержись.
— Ладно, не буду, — проявив покладистость, согласилась Галина и взахлеб сообщила:
— Самохина и Матюк сожгли мосты, побили горшки, а выходит, всех обманули. Надоело в шалаше им любиться, роскоши захотелось.
— И что из того?
— Они сделали вид, что разбежались, чтобы пристроиться к чужим «кошелькам», а сами тайно встречались. Поэтому Граблин и был поражен, когда увидел в холдинге эту сладкую парочку. Он был уверен, что Яна любовница и содержанка Делягина, гендиректора корпорации «Александрия». Везет же людям. Ой, — спохватилась Галина, — я хотела сказать, какое безобразие творит эта Яна Самохина. И с Матюком роман крутить продолжала, и Делягина ублажать успевала. С двумя мужиками без проблем управлялась! Везет же людям! Ой, я не то… Стерва она, я хотела сказать!
— Значит, Яна была все-таки любовницей Александра Делягина! — Далила не удивилась, она и сама это допускала.
— Почему — была? — огорчилась Галина.
Далила поразилась:
— Ты забыла?! Делягин убит! Прямо под елочкой!
— Ах да, что-то слышала. Как ей не повезло.
— Может, наоборот, как раз с его смертью к Яночке и поперло везение. Знаешь, почему ей дали кличку Банкирша?
— Неужели выскочила за банкира? — предположила Галина и взвыла от горя:
— Ну, кому-то везет!
— Нашла чему позавидовать, — вздохнула Далила. — Разве Яна живет? Она постоянно кому-то прислуживает. Видела бы ты ее: снаружи апломб, а внутри бездна страха. Яна не выскочила за банкира. Она сама стала банкиршей.
— Да ну! Вот людям везет! И как Самохина стала банкиршей?
— Понятия не имею. Знаю только, что у нее солидный пакет акций в очень приличном банке.
Галина задохнулась от восхищения:
— Вот это везение! Ты ей сочувствуешь, а она живет припеваючи!
— Припеваючи она не живет, а мучается, — возразила Далила. — Ей и сейчас частенько приходится собой торговать.
— Это зачем?
— Чтобы доли своей не лишиться. Сама Яна ноль без палочки, вот и рассчитывает на мужские мозги. Поверь мне, Яна добровольная рабыня. Вещь. За деньги готова принадлежать любому в постели. Она сама себе такую роль отвела, так жизнь и проживет. Когда вещь состарится, ее оберут до нитки и на свалку свезут.
— Неужели таких рабынь мужененавистница Лизка Бойцова держит в своем женском клубе? — рассмеялась Галина. — Хороша же у вас компашка!
Далила не хотела защищать Елизавету — боялась бесплодной дискуссии — но ради справедливости вынуждена была сказать:
— Елизавета не любит Самохину.
— Зачем же тогда Самохина в клуб Лизкин ходит? Развлечение не из дешевых, как я поняла. Взносы с «членш» дерут еще те.
— Потому Самохина в клуб и пришла, что надоело ей быть чьей-то вещью.
— Ну, везет же людям! Лизка научит Янку быть человеком, — саркастично заключила Галина. — Бойцова, этот фельдфебель в юбке, мигом решит мировую проблему, над которой столпы классической литературы и философии бились веками.
Далила рассердилась:
— Во всяком случае, Самохина уже понимает, откуда растут проблемы у женщин. Она пытается быть человеком.
— Ага, а Елизавета ей помогает. Учит, как грамотно мужиков лягать и пинать. Год-два таких тренировок, и Янка дюжину мужиков сгнобит. И получит разряд феминистский. И сразу же станет не вещью, а человеком.
— Ну, знаешь, это уже слишком, — возмутилась Далила. — Елизавета нормальная женщина. Я не заметила у нее нездоровой ненависти к мужчинам.
— И поэтому в вашем клубе мужиков с утра до ночи костерят! Ну, умора! — заржала Галина.
— В клубе костерят не мужиков, а нечестных конкурентов. Там собираются деловые женщины, которые вынуждены брать барьеры, расставленные мужчинами.
— Ну надо же, железные леди ввалились в трамвай бизнеса и удивляются, почему это мерзкие мужики не вскакивают и дамам места свои не уступают.
Далилу обидело такое потворство мужчинам.
— А как бы ты поступила на месте тех дам? — ядовито поинтересовалась она.
Галина отрезала:
— Я не стала бы ждать, когда мне уступят место.
— Но все места заняты, и заняли их мужчины. Что, по-твоему, надо делать?
— Надо самого главного выбрать и присесть к нему на колени.
— Иными словами, надо поступить, как Самохина, — торжествуя, сообщила Далила. — Выходит, и ты рабыня. Но опыт нам говорит, что с мужских колен прогоняют.
— Поэтому я на них и не карабкаюсь. Я вообще никаких вершин не терплю. С детства боюсь высоты. И правильно делаю. Главной — удовольствие, остальное — суета, — с пафосом изрекла Галина.
— Но сколько же у меня суеты от твоих удовольствий, — посетовала Далила и приказала:
— Если ты выспалась, немедленно поезжай к тетушке Маре.
— Зачем?
— За ребенком. Обо всем мне рассказала, а о дочке даже не вспомнила.
— Я думала, Линка с тобой.
— Ну да, я держу ее на руках и занимаюсь психоанализом. Ты адрес достала? — без всякого перехода спросила Далила.
Галина оторопела:
— Чей адрес?
— Матюка, любовника Яны.
— Зачем он тебе? Думаешь, Янка пришила Делягина?
— Не знаю пока, — отмахнулась Далила. — Займемся расследованием, тогда и узнаем.
— Расследованием? — запаниковала Галина. — Мы же собирались Орлова за нос поводить и кинуть!
Ты что, передумала? Я не собираюсь в это дело влипать!
— А я кидать не научилась.
— Радеешь за нравственность?
— А что, не заметно?
— Заметно. Еще скажи: «Я за честный бизнес». За тот, какой был у Делягина. У покойного, кстати.
— Ты сама меня на это дело подбила, а теперь умываешь руки? Так, что ли? — возмутилась Далила.
Галина смущенно хмыкнула и попросила:
— Ну, если ты настаиваешь, то хоть просвети меня, в чем там дело?
Далила поразилась:
— Мало я тебя просвещала?
— Я же не слушала тебя и теперь ничего не понимаю. Кто? Кого? И, главное, зачем? Мне и самой уже интересно, — призналась Галина.
— Хорошо, вечерком заскочу, объясню, а пока говори, как мне связаться с гусаром Граблиным?
— Ну и дела! Он тебе нужен?
— Не он, информация.
— Я же его расспросила.
Далила попеняла подруге:
— Плохо ты его расспросила. Меня интересуют детали. Я уверена, Граблин знает гораздо больше.
— Конечно, знает! — ликуя, согласилась Галина. — Я готова пострадать ради общего дела! Брошу все! Буквально прямо сейчас отправлюсь к нему и добросовестно уточню детали!
— И опять пропадешь. Нет, я сама уточню. Говори, где его можно найти?
— Даже не представляю, как ты будешь общаться с Граблиным.
— Почему это?
Галина с жаром начала перечислять недостатки старого друга:
— Граблин циник. Животное. Алкоголик. Подлец. Журналист.
Далила заверила:
— Мне встречались особи и похуже.
— Он не хочет на мне жениться, — привела убийственный аргумент Галина и призналась:
— Даже я не нахожу с ним общего языка, а уж тебя он совсем не поймет. Как ты будешь с ним говорить?
— Не волнуйся, я полиглот, — успокоила подругу Далила.
— Ну, как знаешь.
Галина нехотя выдала номер сотового и, ядовито пожелав удачи с повесой Граблиным, загрустила.
— Галка сошла с ума! — сообщила она старушке, вваливаясь в ее дом с малым ребенком. — Эта стерва опять загуляла и бросила на меня Ангелинку!
Наплакавшись ночью, девочка утром была бодра и мила. Она потянулась к тетушке и ласково пропищала:
— Тя-ма!
Далила с гордостью перевела:
— Слышала, уже говорит «тетя Мара».
Тетушка усмехнулась:
— Я поняла, но я для нее вроде как бабушка. Иди ко мне, моя бедная крошка, — протянув к девочке руки, пригласила она.
Ангелина с радостью бы пошла, но Далила опустила ребенка на пол и строго сказала:
— Эта крошка для тебя уже тяжела. Не надо ее таскать. Она прекрасно ходит сама, эта негодница.
— Негодница? Почему? — удивилась тетушка Мара. Она обожала детей и не мыслила, как можно ругать ангелочков.
Далила пожаловалась:
— Слышала бы ты, какой концерт эта крошка устроила ночью. Соседи до утра во все стены стучали, а я в это время скакала козой, зверски гремя погремушками.
Тетушка поразилась:
— Зачем же, дружок, ты скакала? И при чем здесь Ангелина? Ты же ее будила грохотом-топотом!
— Как же! Разбудишь ее! Она при грохоте как убитая спит, а в тишине просыпается и вопит, словно резаная. И вот результат. Мне на работу пора, а я с ног валюсь от усталости.
— Где же Галина была?
— Сначала она была с Граблиным, потом с чехом. Знаешь, мне уже надоело. Ты права. Галка неисправима. Ее пора посылать.
Тетушка Мара опешила:
— Куда?
— На три буквы, — в сердцах сказала Далила и печально добавила:
— В конце концов, мне уже стыдно с такой развратницей дружить. Она позорит меня. Всех нас позорит.
— Раньше об этом надо было думать, — вздохнула тетушка Мара, — а теперь, уж прости, мой дружок, поздновато.
— Почему поздновато?
— Ты слишком долго с ней дружишь, наперекор моим советам. Она уже не подруга тебе, а почти что сестра.
— От этого мне не легче.
— К тому же Галина теперь сирота. Кто ей поможет? В нашей семье против нее все так долго боролись, что привыкли к ее бесчинствам. Удивительно, что восстала именно ты. И когда?..
— Когда? — горестно взвыла Далила.
— В тот самый момент, когда у нее появился ребенок. Когда она в поддержке твоей нуждается. И потом, бросая Галину, ты бросишь малышку. Что будет с Линочкой?
Ангелина протопала к тетушке Маре и, обвив ручонками ее полную ногу, властно произнесла:
— Тя-ма!
Далила глянула на ребенка и плаксиво спросила:
— А если из Линки вырастет то же самое?
— Это будет уже и на нашей совести. Так что, дружок, не ропщи.
— Вот что ты мне предлагаешь!
— Да. И Галина совсем неплохая. У нее прекрасное образование, она занимала хорошие должности. И продолжит карьерный рост, как только подрастет Ангелина. У нее железная воля. Она избавилась от вредных привычек, родила отличную девочку.
— Ты ее хвалишь? — поразилась Далила. — Не верю ушам!
Тетушка добила племянницу, заключив:
— Бог даст, Галочка и семью заведет. Она состоялась во всем. А то, что смотрит на секс весьма либерально, так это даже модно теперь. Будем считать, что Галина современная стильная дама.
— Ну не знаю. Ты так все представила, просто нечего возразить. А между тем ушла она вечером к Граблину, а вернулась утром от чеха. И я сидела с ребенком. Всю ночь. А теперь весь день сидеть будешь ты.
— Ничего страшного. За малышкой я с удовольствием присмотрю, а ты отправляйся, дружок, на работу и не ропши, — приказала тетушка Мара.
Далила послушно отправилась, но, вспомнив бессонный кошмар, уже в дверях всполошилась:
— А если Линочка и тебе устроит концерт?
— Не волнуйся, мне не устроит. Я Женечку, Димочку, тебя и сестрицу твою покойную как-то растила, и с Линочкой справлюсь.
Днем позвонила Галина и виновато промямлила:
— Далька, ты где?
— На работе, — мигом взвилась Далила. — А вот ты где, заблудшая и пропащая?
— Я дома.
— Выспалась?
— Выспалась.
— А я нет!
— Ну, прости меня, Далька, — хлюпая носом, взмолилась Галина. — Все не так, как выглядит со стороны. И задержалась я не потому.
— Но почему?
— Я знаю, о чем ты подумала. У меня вообще эти. Ну, эти, сама понимаешь.
— Не понимаю. Что у тебя?
— Самокритические дни. Короче, с Граблиным я не спала, и с чехом я не спала.
Далила холодно поинтересовалась:
— А чем же ты с ними до утра занималась?
— Обезьяну водила. Мы с Граблиным к чеху случайно зашли…
— Чай попить. Бросила мне ребенка и с чехом всю ночь глушила чай из горла. Слушай, тебе не надоело наступать на одни и те же грабли?
— Точно! — вдохновенно согласилась Галина. — Это все Граблин! Это все он!
— Естественно, он, себя ты никогда не винишь.
— Ты просто не знаешь Граблина. С ним как свяжешься, обязательно в историю попадешь. И сколько себе клялась, и все равно наступаю на одного и того же Граблина. Но в этот раз вина не моя. Я же для дела старалась.
— И как, расстаралась? — ядовито спросила Далила. — Или память свою пропила?
— Да я трезвая как стекло, — начала было Галина, но, осознав бесполезность своих возражений, согласилась:
— Да, я пила, потому и потеряла контроль над временем. Но больше я пить не буду. Я не алкоголичка.
— Да, ты по другой части мастер. Так что ты узнала? — Далила прикрикнула:
— Говори, не тяни!
— Самохина и Матюк вместе в холдинг устроились и вместе уволились. Почти день в день. Она Снегурочкой, он Дедом Морозом.
— Информация устарела. Надеюсь, это не все?
Галина восторженно взвизгнула:
— Конечно, не все! Сейчас расскажу, упадешь!
Далила окончательно вызверилась:
— Мне надоело падать! Падать — привычка твоя!
— Ладно, ну что ты шумишь, — заныла Галина и начала врать:
— Никто уже и не падает. Ты бы видела, как чех меня облизал, а я все равно ему не… Ой, прости, — опомнившись, прошептала она.
— Мы о чем? — грозно поинтересовалась Далила.
— Мы о деле, о деле. Я узнала все про Самохину. Сейчас расскажу, упаде… Ой! То есть я хотела рассказать, из-за чего удивлялся мой Граблин, когда увидел Самохину и Матюка снова вместе.
Далила рявкнула:
— Только это знать и хочу!
— А я лишь об этом и говорю, — пролепетала Галина. — Они были любовниками, но потом разбежались. Матюк бросил Самохину ради какой-то богатой бабы.
— Он альфонс?
— Да нет, Граблин говорит, что Матюк сумасшедше влюбился. Везет же людям.
— Можно без комментариев? Ближе к делу.
— Куда уж ближе? Яна пыталась удержать своего Матюка, даже резала вены, но потом передумала и тоже богатенького себе завела. Везет же людям.
— Ты нарочно? — разозлилась Далила.
Галина струхнула:
— Что — нарочно?
— Бесишь меня! Я же просила без пошлых твоих комментариев!
— Уже нельзя помечтать.
Далила дала подруге совет:
— При мне мечтать воздержись.
— Ладно, не буду, — проявив покладистость, согласилась Галина и взахлеб сообщила:
— Самохина и Матюк сожгли мосты, побили горшки, а выходит, всех обманули. Надоело в шалаше им любиться, роскоши захотелось.
— И что из того?
— Они сделали вид, что разбежались, чтобы пристроиться к чужим «кошелькам», а сами тайно встречались. Поэтому Граблин и был поражен, когда увидел в холдинге эту сладкую парочку. Он был уверен, что Яна любовница и содержанка Делягина, гендиректора корпорации «Александрия». Везет же людям. Ой, — спохватилась Галина, — я хотела сказать, какое безобразие творит эта Яна Самохина. И с Матюком роман крутить продолжала, и Делягина ублажать успевала. С двумя мужиками без проблем управлялась! Везет же людям! Ой, я не то… Стерва она, я хотела сказать!
— Значит, Яна была все-таки любовницей Александра Делягина! — Далила не удивилась, она и сама это допускала.
— Почему — была? — огорчилась Галина.
Далила поразилась:
— Ты забыла?! Делягин убит! Прямо под елочкой!
— Ах да, что-то слышала. Как ей не повезло.
— Может, наоборот, как раз с его смертью к Яночке и поперло везение. Знаешь, почему ей дали кличку Банкирша?
— Неужели выскочила за банкира? — предположила Галина и взвыла от горя:
— Ну, кому-то везет!
— Нашла чему позавидовать, — вздохнула Далила. — Разве Яна живет? Она постоянно кому-то прислуживает. Видела бы ты ее: снаружи апломб, а внутри бездна страха. Яна не выскочила за банкира. Она сама стала банкиршей.
— Да ну! Вот людям везет! И как Самохина стала банкиршей?
— Понятия не имею. Знаю только, что у нее солидный пакет акций в очень приличном банке.
Галина задохнулась от восхищения:
— Вот это везение! Ты ей сочувствуешь, а она живет припеваючи!
— Припеваючи она не живет, а мучается, — возразила Далила. — Ей и сейчас частенько приходится собой торговать.
— Это зачем?
— Чтобы доли своей не лишиться. Сама Яна ноль без палочки, вот и рассчитывает на мужские мозги. Поверь мне, Яна добровольная рабыня. Вещь. За деньги готова принадлежать любому в постели. Она сама себе такую роль отвела, так жизнь и проживет. Когда вещь состарится, ее оберут до нитки и на свалку свезут.
— Неужели таких рабынь мужененавистница Лизка Бойцова держит в своем женском клубе? — рассмеялась Галина. — Хороша же у вас компашка!
Далила не хотела защищать Елизавету — боялась бесплодной дискуссии — но ради справедливости вынуждена была сказать:
— Елизавета не любит Самохину.
— Зачем же тогда Самохина в клуб Лизкин ходит? Развлечение не из дешевых, как я поняла. Взносы с «членш» дерут еще те.
— Потому Самохина в клуб и пришла, что надоело ей быть чьей-то вещью.
— Ну, везет же людям! Лизка научит Янку быть человеком, — саркастично заключила Галина. — Бойцова, этот фельдфебель в юбке, мигом решит мировую проблему, над которой столпы классической литературы и философии бились веками.
Далила рассердилась:
— Во всяком случае, Самохина уже понимает, откуда растут проблемы у женщин. Она пытается быть человеком.
— Ага, а Елизавета ей помогает. Учит, как грамотно мужиков лягать и пинать. Год-два таких тренировок, и Янка дюжину мужиков сгнобит. И получит разряд феминистский. И сразу же станет не вещью, а человеком.
— Ну, знаешь, это уже слишком, — возмутилась Далила. — Елизавета нормальная женщина. Я не заметила у нее нездоровой ненависти к мужчинам.
— И поэтому в вашем клубе мужиков с утра до ночи костерят! Ну, умора! — заржала Галина.
— В клубе костерят не мужиков, а нечестных конкурентов. Там собираются деловые женщины, которые вынуждены брать барьеры, расставленные мужчинами.
— Ну надо же, железные леди ввалились в трамвай бизнеса и удивляются, почему это мерзкие мужики не вскакивают и дамам места свои не уступают.
Далилу обидело такое потворство мужчинам.
— А как бы ты поступила на месте тех дам? — ядовито поинтересовалась она.
Галина отрезала:
— Я не стала бы ждать, когда мне уступят место.
— Но все места заняты, и заняли их мужчины. Что, по-твоему, надо делать?
— Надо самого главного выбрать и присесть к нему на колени.
— Иными словами, надо поступить, как Самохина, — торжествуя, сообщила Далила. — Выходит, и ты рабыня. Но опыт нам говорит, что с мужских колен прогоняют.
— Поэтому я на них и не карабкаюсь. Я вообще никаких вершин не терплю. С детства боюсь высоты. И правильно делаю. Главной — удовольствие, остальное — суета, — с пафосом изрекла Галина.
— Но сколько же у меня суеты от твоих удовольствий, — посетовала Далила и приказала:
— Если ты выспалась, немедленно поезжай к тетушке Маре.
— Зачем?
— За ребенком. Обо всем мне рассказала, а о дочке даже не вспомнила.
— Я думала, Линка с тобой.
— Ну да, я держу ее на руках и занимаюсь психоанализом. Ты адрес достала? — без всякого перехода спросила Далила.
Галина оторопела:
— Чей адрес?
— Матюка, любовника Яны.
— Зачем он тебе? Думаешь, Янка пришила Делягина?
— Не знаю пока, — отмахнулась Далила. — Займемся расследованием, тогда и узнаем.
— Расследованием? — запаниковала Галина. — Мы же собирались Орлова за нос поводить и кинуть!
Ты что, передумала? Я не собираюсь в это дело влипать!
— А я кидать не научилась.
— Радеешь за нравственность?
— А что, не заметно?
— Заметно. Еще скажи: «Я за честный бизнес». За тот, какой был у Делягина. У покойного, кстати.
— Ты сама меня на это дело подбила, а теперь умываешь руки? Так, что ли? — возмутилась Далила.
Галина смущенно хмыкнула и попросила:
— Ну, если ты настаиваешь, то хоть просвети меня, в чем там дело?
Далила поразилась:
— Мало я тебя просвещала?
— Я же не слушала тебя и теперь ничего не понимаю. Кто? Кого? И, главное, зачем? Мне и самой уже интересно, — призналась Галина.
— Хорошо, вечерком заскочу, объясню, а пока говори, как мне связаться с гусаром Граблиным?
— Ну и дела! Он тебе нужен?
— Не он, информация.
— Я же его расспросила.
Далила попеняла подруге:
— Плохо ты его расспросила. Меня интересуют детали. Я уверена, Граблин знает гораздо больше.
— Конечно, знает! — ликуя, согласилась Галина. — Я готова пострадать ради общего дела! Брошу все! Буквально прямо сейчас отправлюсь к нему и добросовестно уточню детали!
— И опять пропадешь. Нет, я сама уточню. Говори, где его можно найти?
— Даже не представляю, как ты будешь общаться с Граблиным.
— Почему это?
Галина с жаром начала перечислять недостатки старого друга:
— Граблин циник. Животное. Алкоголик. Подлец. Журналист.
Далила заверила:
— Мне встречались особи и похуже.
— Он не хочет на мне жениться, — привела убийственный аргумент Галина и призналась:
— Даже я не нахожу с ним общего языка, а уж тебя он совсем не поймет. Как ты будешь с ним говорить?
— Не волнуйся, я полиглот, — успокоила подругу Далила.
— Ну, как знаешь.
Галина нехотя выдала номер сотового и, ядовито пожелав удачи с повесой Граблиным, загрустила.
Глава 13
Граблина Далила нашла на даче у чеха — он оттуда еще и не выходил. Обстановка не изменилась: в комнате дым и бардак, на полу батарея пустых бутылок, Ванек пьян, а Граблин трезвеет с мечтой отыграться.
Когда Далила представилась и поведала, чего хочет, Граблин алчно спросил:
— Бабки есть?
— Есть, — призналась она, кисло добавив:
— Немного.
Граблин приветливо распорядился:
— Доставай и задавай любые вопросы.
Однако приветливость Граблина оказалась обманчивой. Получив деньги, он самодовольно рыгнул и заявил:
— На эту сумму получишь всего два ответа.
«Будем экономить», — решила Далила и задала первый вопрос:
— Вы не в курсе, по чьей рекомендации устроилась в «Афродиту» Самохина Яна?
Граблин с энтузиазмом ответил:
— В курсе!
— По чьей?
— За Янку хлопотал сам Сашка Делягин, ныне покойный, тогдашний директор крутой «Александрии».
— Так я и знала! — восхитилась Далила и с азартом спросила:
— А кто за Матюка хлопотал?
Вместо ответа Граблин смерил ее презрительным взглядом и спросил:
— Ты совесть имеешь?
— К сожалению, да, имею, — смущенно призналась Далила.
— Ну, так и пользуйся ею, — снисходительно посоветовал Граблин и, повернувшись к Ванеку, браво скомандовал:
— Братишка, сдавай!
Чех, трезвея на глазах, ловко начал метать карты.
— Это надувательство! — восстала Далила. — Вы обещали мне два ответа!
— А я сколько дал? — риторически поинтересовался Граблин, не сводя глаз с исчезающей в руках чеха колоды.
— Вы дали один!
Граблин изумленно воззрился на Ванека. Тот с важностью известил:
— Ты два дал. И сверх того два пояснения. Все по справедливости.
— Да откуда же два?! — поразилась Далила.
Она в отчаянии подлетела к столу и, смешав одним ловким движением карты, заявила:
— Пока не разочтетесь со мной, играть не позволю!
— Ну, бабы дуры! — сочувственно выдохнул Граблин и нехотя приступил к разборке:
— А ну, вспоминай, ты первое что спросила?
— Кто хлопотал за Яну.
Граблин снова изумленно воззрился на чеха:
— Ты слышал, что говорит?
Ванек с гордостью пояснил:
— Все по справедливости. Первый вопрос был другой.
Далила задохнулась от возмущения:
— Да какой же другой?!
— «Вы не в курсе, по чьей рекомендации устроилась в „Афродиту“ Самохина Яна?» — процитировал Граблин и гордо добавил:
— Память у меня журналистская.
— Да это же не вопрос! — рассердилась Далила. — Вы надуватель и вымогатель!
— Но он дал ответ, — вступился за друга Ванек и упрямо опять повторил:
— Все по справедливости. Два вопроса, два ответа. И сверх того два пояснения. Даже три.
Она поразилась:
— Откуда же три? Как вы считаете?
Чех мелочно уточнил:
— Первое, что Делягин покойник. Второе, что он был директор «Александрии». Третье, что «Александрия» крутая. Вот сколько он вам сказал, а вам все мало и мало!
— Но пояснений я не просила!
Ванек пожал плечами:
— Да, он добрый, он сам их дал.
Далила пришла в отчаяние:
— Скажите хотя бы, вы знаете, кто за Матюка хлопотал?
— Знаю! — заверил Граблин и тут же ее огорчил:
— Но не скажу. Еще бабки есть?
Растерянно слазив в сумочку, она потрясла головой:
— Больше нет.
— Тогда до свидания.
— А может, договоримся?
Граблин обрадовался:
— Конечно! Ставлю тебя на кон!
Далила шарахнулась:
— Черт возьми! Вы не слишком загнули?
— Но в этом случае я в полном твоем распоряжении, — гусарски успокоил ее Граблин и, кивая на чеха, добавил:
— Разумеется, после него.
Она попыталась прикинуться глупенькой:
— Как это, после него?
Чех с пафосом пояснил:
— Отработаешь долг в постели!
— Ужас какой! Как вы смеете?! — возмутилась Далила и пискнула:
— Я согласна.
— Умница! — похвалил ее Граблин.
Пытаясь с ним торговаться, она уточнила:
— Но ответы вперед.
Чех классически возмутился:
— Торг не уместен!
— Фиг с вами, — согласилась Далила и, уповая на свое мастерство, подумала: «Если этот осел проиграет, обоих введу в гипнотический сон».
Не подозревая о женском коварстве, Граблин преисполнился энтузиазмом и закричал:
— Тогда за дело! За карты!
Ванек виртуозно перетасовал колоду и начал сдавать. Граблин не спускал глаз с его пальцев и, предвкушая игру, деловито напомнил:
— Она на кону. За нее три круга даешь.
Ванек скептическим взглядом скользнул по Далиле и возразил:
— Эта столько не стоит.
— А кто стоит? — опешил Граблин.
Чех с пафосом возвестил:
— Галина стоит. За Галину дам пять кругов.
«Хоть бери и за ней поезжай», — с горя позволила себе крамольную мысль Далила, а вслух возмутилась:
— Как вам не стыдно женщину оскорблять! Граблин, уже сосредоточенно глядя в карты, прикрикнул:
— Тише, тетка, молчи, не мешай, а то проиграю. И проиграл. Очень быстро. Мгновенно. Далила не успела оправиться от старого оскорбления, как ей новое нанесли. Мужчины карты туда-сюда покидали, чех крякнул, безрадостно взглянул на нее и произнес:
— Ничего не поделаешь, придется мне тебя брать.
— Уж придется, раз выиграл, — позавидовал Граблин. — Мне-то она не даст.
«Не дам никому!» — твердо решила Далила.
О ее мыслях не ведая, Ванек встал во весь свой немалый рост и обреченно сказал:
— Пошли.
Далила попятилась:
— Кто? Я?
— Ну не я же, — обиделся Граблин. — Ты была на кону, тебе и идти.
Она растерялась. Ванек в терпеливом ожидании кисло смотрел на нее.
— Что, не нравлюсь? — уловив его взгляд, с надеждой спросила Далила.
Чех грустно покачал головой:
— Не нравишься.
— Совсем?
— Совсем.
Услышав такое, Граблин не поверил ушам. Он вскочил и довольно долго хватал ртом задымленный сигаретами воздух — должные слова все не находились. Зато руки восполняли утрату — жестикулировал он красноречиво.
— Да ты что, охренел?! — наконец нашлись и слова. — Ты зенки разуй! Это ж баба! Настоящая баба! Живая!
— Я не очень живая, — поспешила вставить Далила. — Так, на любителя.
— Да какая ему, блин, разница? Это же Ванек! Он же всех без разбору! Ванек! Ты че, ослеп?
Чех потряс головой и сообщил:
— Тебя вижу.
— Да ты не на меня! Ты на нее посмотри! Это же баба! Настоящая баба!
— Тьфу! Заладил! Он видит, что баба, — встала на защиту чеха Далила и радостно пояснила:
— Я ему совсем не понравилась.
— Да ты же и без поллитры красавица!
— У него другой вкус.
Вспомнив, что чех Галину расхваливал, Далила зловредно добавила:
— Дурной вкус.
Граблин зашелся от горя:
— Да нет у него никакого вкуса! Он всех подряд! Когда ж это Ванек баб подвергал анализу?! Ему шо портвейн, шо мадера, шо Маша, шо Вера! Друг, ты что, заболел?
Чех в себя вслушался и горестно сообщил:
— Сердце болит.
— Еще бы, так пить, — посетовала Далила.
— Сердце болит, — испуганно повторил Ванек. — Сердце болит.
Граблин шепнул Далиле:
— Потерпи. У него импотенция приключилась.
— У него сердце, — уточнила она.
— Мужики всегда на сердце кивают, когда нижний орган бастует. Ничего, мы его маленько сейчас проспиртуем, и будет как огурец.
— Да вы что?! — возмутилась Далила. — Зачем мне его огурец? Я приличная женщина!
Граблин заверил:
— Сначала все так говорят, а потом…
Она взвизгнула:
— И не надейтесь! Не будет «потом»! Я здесь по другому делу, и вы мне зубы не заговаривайте! Вы проиграли и на вопросы мои должны отвечать!
Граблин нешуточно оскорбился:
— Еще чего! Я проиграл, друг мой выиграл, а ты-то как пострадала? Ты сначала иди отработай, а потом вопросы свои задавай!
— Да, таковы у нас правила, — вышел из задумчивости Ванек. — Мы должны отработать. Тьфу! — Он поправился:
— Ты должна отработать.
Когда Далила представилась и поведала, чего хочет, Граблин алчно спросил:
— Бабки есть?
— Есть, — призналась она, кисло добавив:
— Немного.
Граблин приветливо распорядился:
— Доставай и задавай любые вопросы.
Однако приветливость Граблина оказалась обманчивой. Получив деньги, он самодовольно рыгнул и заявил:
— На эту сумму получишь всего два ответа.
«Будем экономить», — решила Далила и задала первый вопрос:
— Вы не в курсе, по чьей рекомендации устроилась в «Афродиту» Самохина Яна?
Граблин с энтузиазмом ответил:
— В курсе!
— По чьей?
— За Янку хлопотал сам Сашка Делягин, ныне покойный, тогдашний директор крутой «Александрии».
— Так я и знала! — восхитилась Далила и с азартом спросила:
— А кто за Матюка хлопотал?
Вместо ответа Граблин смерил ее презрительным взглядом и спросил:
— Ты совесть имеешь?
— К сожалению, да, имею, — смущенно призналась Далила.
— Ну, так и пользуйся ею, — снисходительно посоветовал Граблин и, повернувшись к Ванеку, браво скомандовал:
— Братишка, сдавай!
Чех, трезвея на глазах, ловко начал метать карты.
— Это надувательство! — восстала Далила. — Вы обещали мне два ответа!
— А я сколько дал? — риторически поинтересовался Граблин, не сводя глаз с исчезающей в руках чеха колоды.
— Вы дали один!
Граблин изумленно воззрился на Ванека. Тот с важностью известил:
— Ты два дал. И сверх того два пояснения. Все по справедливости.
— Да откуда же два?! — поразилась Далила.
Она в отчаянии подлетела к столу и, смешав одним ловким движением карты, заявила:
— Пока не разочтетесь со мной, играть не позволю!
— Ну, бабы дуры! — сочувственно выдохнул Граблин и нехотя приступил к разборке:
— А ну, вспоминай, ты первое что спросила?
— Кто хлопотал за Яну.
Граблин снова изумленно воззрился на чеха:
— Ты слышал, что говорит?
Ванек с гордостью пояснил:
— Все по справедливости. Первый вопрос был другой.
Далила задохнулась от возмущения:
— Да какой же другой?!
— «Вы не в курсе, по чьей рекомендации устроилась в „Афродиту“ Самохина Яна?» — процитировал Граблин и гордо добавил:
— Память у меня журналистская.
— Да это же не вопрос! — рассердилась Далила. — Вы надуватель и вымогатель!
— Но он дал ответ, — вступился за друга Ванек и упрямо опять повторил:
— Все по справедливости. Два вопроса, два ответа. И сверх того два пояснения. Даже три.
Она поразилась:
— Откуда же три? Как вы считаете?
Чех мелочно уточнил:
— Первое, что Делягин покойник. Второе, что он был директор «Александрии». Третье, что «Александрия» крутая. Вот сколько он вам сказал, а вам все мало и мало!
— Но пояснений я не просила!
Ванек пожал плечами:
— Да, он добрый, он сам их дал.
Далила пришла в отчаяние:
— Скажите хотя бы, вы знаете, кто за Матюка хлопотал?
— Знаю! — заверил Граблин и тут же ее огорчил:
— Но не скажу. Еще бабки есть?
Растерянно слазив в сумочку, она потрясла головой:
— Больше нет.
— Тогда до свидания.
— А может, договоримся?
Граблин обрадовался:
— Конечно! Ставлю тебя на кон!
Далила шарахнулась:
— Черт возьми! Вы не слишком загнули?
— Но в этом случае я в полном твоем распоряжении, — гусарски успокоил ее Граблин и, кивая на чеха, добавил:
— Разумеется, после него.
Она попыталась прикинуться глупенькой:
— Как это, после него?
Чех с пафосом пояснил:
— Отработаешь долг в постели!
— Ужас какой! Как вы смеете?! — возмутилась Далила и пискнула:
— Я согласна.
— Умница! — похвалил ее Граблин.
Пытаясь с ним торговаться, она уточнила:
— Но ответы вперед.
Чех классически возмутился:
— Торг не уместен!
— Фиг с вами, — согласилась Далила и, уповая на свое мастерство, подумала: «Если этот осел проиграет, обоих введу в гипнотический сон».
Не подозревая о женском коварстве, Граблин преисполнился энтузиазмом и закричал:
— Тогда за дело! За карты!
Ванек виртуозно перетасовал колоду и начал сдавать. Граблин не спускал глаз с его пальцев и, предвкушая игру, деловито напомнил:
— Она на кону. За нее три круга даешь.
Ванек скептическим взглядом скользнул по Далиле и возразил:
— Эта столько не стоит.
— А кто стоит? — опешил Граблин.
Чех с пафосом возвестил:
— Галина стоит. За Галину дам пять кругов.
«Хоть бери и за ней поезжай», — с горя позволила себе крамольную мысль Далила, а вслух возмутилась:
— Как вам не стыдно женщину оскорблять! Граблин, уже сосредоточенно глядя в карты, прикрикнул:
— Тише, тетка, молчи, не мешай, а то проиграю. И проиграл. Очень быстро. Мгновенно. Далила не успела оправиться от старого оскорбления, как ей новое нанесли. Мужчины карты туда-сюда покидали, чех крякнул, безрадостно взглянул на нее и произнес:
— Ничего не поделаешь, придется мне тебя брать.
— Уж придется, раз выиграл, — позавидовал Граблин. — Мне-то она не даст.
«Не дам никому!» — твердо решила Далила.
О ее мыслях не ведая, Ванек встал во весь свой немалый рост и обреченно сказал:
— Пошли.
Далила попятилась:
— Кто? Я?
— Ну не я же, — обиделся Граблин. — Ты была на кону, тебе и идти.
Она растерялась. Ванек в терпеливом ожидании кисло смотрел на нее.
— Что, не нравлюсь? — уловив его взгляд, с надеждой спросила Далила.
Чех грустно покачал головой:
— Не нравишься.
— Совсем?
— Совсем.
Услышав такое, Граблин не поверил ушам. Он вскочил и довольно долго хватал ртом задымленный сигаретами воздух — должные слова все не находились. Зато руки восполняли утрату — жестикулировал он красноречиво.
— Да ты что, охренел?! — наконец нашлись и слова. — Ты зенки разуй! Это ж баба! Настоящая баба! Живая!
— Я не очень живая, — поспешила вставить Далила. — Так, на любителя.
— Да какая ему, блин, разница? Это же Ванек! Он же всех без разбору! Ванек! Ты че, ослеп?
Чех потряс головой и сообщил:
— Тебя вижу.
— Да ты не на меня! Ты на нее посмотри! Это же баба! Настоящая баба!
— Тьфу! Заладил! Он видит, что баба, — встала на защиту чеха Далила и радостно пояснила:
— Я ему совсем не понравилась.
— Да ты же и без поллитры красавица!
— У него другой вкус.
Вспомнив, что чех Галину расхваливал, Далила зловредно добавила:
— Дурной вкус.
Граблин зашелся от горя:
— Да нет у него никакого вкуса! Он всех подряд! Когда ж это Ванек баб подвергал анализу?! Ему шо портвейн, шо мадера, шо Маша, шо Вера! Друг, ты что, заболел?
Чех в себя вслушался и горестно сообщил:
— Сердце болит.
— Еще бы, так пить, — посетовала Далила.
— Сердце болит, — испуганно повторил Ванек. — Сердце болит.
Граблин шепнул Далиле:
— Потерпи. У него импотенция приключилась.
— У него сердце, — уточнила она.
— Мужики всегда на сердце кивают, когда нижний орган бастует. Ничего, мы его маленько сейчас проспиртуем, и будет как огурец.
— Да вы что?! — возмутилась Далила. — Зачем мне его огурец? Я приличная женщина!
Граблин заверил:
— Сначала все так говорят, а потом…
Она взвизгнула:
— И не надейтесь! Не будет «потом»! Я здесь по другому делу, и вы мне зубы не заговаривайте! Вы проиграли и на вопросы мои должны отвечать!
Граблин нешуточно оскорбился:
— Еще чего! Я проиграл, друг мой выиграл, а ты-то как пострадала? Ты сначала иди отработай, а потом вопросы свои задавай!
— Да, таковы у нас правила, — вышел из задумчивости Ванек. — Мы должны отработать. Тьфу! — Он поправился:
— Ты должна отработать.