Миллер Линда Лейл. Эмма и незнакомец

   — Увидишь, — был его таинственный и разочаровывающий ответ.
   Фултон снисходительно улыбнулся ей, хотя ей показалось, что в глубине его глаз мелькнула злоба. Потом он подошел к оркестру и встал на помост рядом с музыкантами.
   Возможно из-за того, что половина людей в зале была должна ему, все остановились и обратили свое внимание на него, когда он весело улыбнулся и поднял руки.
   — Мне хочется сделать счастливое сообщение, — объявил он, и кровь отхлынула от лица Эммы. — Мисс Эмма Чалмерс и я поженимся еще до окончания лета.
   Эмма вздохнула и закрыла глаза, когда в толпе начались разговоры. Кто-то неуверенно захлопал, и в то время, как женщины держались в стороне, обмахиваясь веерами, мужчины бросились поздравлять Фултона.
   Эмма почувствовала, что могла бы вмешаться. Бог знает, что Фултон привык делать все по-своему, не обращая внимания на возможные возражения, но на этот раз он зашел слишком далеко.
   Фултон подошел к ней с видом победителя и потянул к двери.
   — Теперь пойдем, Эмма, милая, — процедил он сквозь зубы, крепко держа ее под локоть. — Пора нам побыть одним.
   Ярость и язвительность жгли ей горло.
   — Вы снова пойдете туда, мистер Уитни, и объясните, что просто пошутили. Свадьбы не будет!
   Его пальцы впились в руку, и она снова увидела тень враждебности в глубине его глаз.
   — Сегодня я уже пережил одно унижение, — сказал он, волоча ее к двери, словно она была не в состоянии сама найти дорогу. — Второго не будет.
   Эмма беспокойно оглянулась, не находя никого, кто бы мог прийти ей на помощь. Большой Джон еще не приехал, а Хлоя избегала подобных сборищ.
   Фултон быстро положил ее руку так, что со стороны казалось — она взяла его под руку, — и направился к выходу. Его движения стали грубыми, и Эмма почувствовала его подавляемую ярость. В следующее мгновение она решила, что ей это почудилось.
   Она только собралась рассказать ему про Стивена прямо здесь, на тротуаре у гостиницы, когда в четырехместной коляске, принадлежавшей его покойной жене, подкатил нарядный Большой Джон. Его сопровождали Стивен и Джоэллен.
   На дочери владельца ранчо было небесно-голубое платье, которое мерцало в лунном свете и заставило померкнуть тщательно сшитое платье Эммы. Она прильнула к Стивену, когда он помогал ей выйти из коляски.
   Джоэллен увидела Эмму одновременно со Стивеном, и Эмма застыла рядом с Фултоном.
   — Кто приглашал его? — спросил Фултон громким шепотом.
   — Это общественные танцы, — любезно уточнил Большой Джон, останавливаясь, чтобы кивнуть Эмме. Он был одним из примерно трех человек во всем городке, кто не боялся власти Фултона.
   Эмма была совершенно уверена, что Хлоя попросила Большого Джона прикати своего нового десятника на танцы, чтобы его можно было представить обществу. Ее цель была очевидной — отвлечь Эмму от Фултона.
   Банкир кипел под любезной улыбкой, обращенной к Большому Джону. Взгляд Эммы скользнул со своего кавалера на улыбающуюся Джоэллен, а потом на Стивена, который пристально смотрел на нее. Она подумала, что видит себя обнаженной среди маргариток в его светло-карих жестких глазах.
   — Вот уж не думал, что смогу потанцевать с мисс Эммой, — прогрохотал Большой Джон, сияя улыбкой, полной дружелюбной уверенности.
   Даже в самые худшие времена Эмма не могла бы не улыбнуться Большому Джону, поэтому, когда оркестр снова заиграл, она легко скользнула в его руки, оставив на тротуаре перед гостиницей Фултона, Стивена и Джоэллен.
   — Признаюсь, что несколько недоумеваю, мисс Эмма, — сказал Джон Ленаган своей партнерше, кружась по залу. — Я думал, что у вас с Фултоном младшим все кончено.
   Большой Джон был всегда очень добр к ней, когда приезжал к Хлое, и Эмма смотрела на него почти как на отца.
   — Да, — призналась она, только тогда заметив, что партнер подвел ее к выходу.
   Они вышли в звездную ночь, и Эмма была рада прохладному ветру с озера и относительной уединенности. С самого начала танцев на нее таращились горожане.
   — Я так запуталась, — призналась Эмма и заплакала.
   Большой Джон крепко обнял ее.
   — Ну вот, малышка, все будет хорошо. Фултон не будет долго переживать, потеряв тебя.
   Эмма вытащила из-за манжета носовой платок и громко высморкалась.
   — А я-то буду переживать, — пожаловалась она. — Правда, я не люблю его, но кто я такая, чтобы выбирать?
   Хозяин ранчо засмеялся.
   — Не могу сказать, что действительно считаю, будто ты много потеряешь, отказавшись от Уитни, Эмма.
   — Всего лишь респектабельность, — сказала Эмма, снова сморкаясь, — а собственный дом, а дети.
   Большой Джон поднял ее подбородок.
   — Респектабельность должна прийти изнутри, мисс Эмма. Больше никто не даст ее тебе.
   Эмма вытерла мокрым платком глаза. Большой Джон был прав, хоть ей и не хотелось признаваться в этом. Респектабельность не награда, которую кто-то дарит человеку. Ее надо заслужить.
   Она растерянно улыбнулась своему другу.
   — Это будет нелегко, знаете. Фултон настырный человек.
   — Прямой путь, может быть, не самый легкий, но всегда самый лучший, — посоветовал Большой Джон. У другого эти слова прозвучали бы проповедью, но у него они были твердыми как скала.
   Эмма вдохнула ночную свежесть и надолго задержала воздух в легких.
   — Мне кажется, что я влюблена в мистера Фэрфакса, — вдруг сказала она, и это признание удивило больше ее самое, чем Большого Джона.
   На самом деле он совсем не удивился. Он кивнул и сказал:
   — Нам лучше вернуться в зал, мисс Эмма. Младший не волнует меня, но я не хотел бы оказаться в числе врагов мистера Фэрфакса.
   Эмма взяла его под руку, и он повел ее обратно к двери.
   — Он никогда не говорил вам, почему или от кого он убегает?
   — Нет, мисс Эмма, — ответил хозяин ранчо, открывая дверь, — я думаю, он расскажет вам, и это случится не раньше, чем он захочет.
   Эмма последовала за Большим Джоном, и на пороге столкнулась лицом к лицу с возбужденным Фултоном.
   В какой-то миг она подумала, что Стивен сказал ему про то, что произошло днем на острове, и не знала — чувствовать ли ужас или облегчение. Потом она заметила Стивена, танцующего с Джоэллен, и поняла, что это испытание он оставил ей.
   — Я везде искал тебя, — пожаловался Фултон Эмме, одаривая Большого Джона улыбкой банкира. — Я подумал, что ты заболела или что-нибудь еще похуже.
   Эмма покачала головой.
   — Со мной все хорошо, Фултон, — сказала она. — Мне просто необходимо поговорить с тобой наедине, вот и все.
   — Конечно, дорогая, — холодно произнес он, снова ведя ее к входной двери.
   Когда Большой Джон растворился в толпе, Эмму охватил страх. В этот момент Стивен, наблюдавший за ней поверх светловолосой головы Джоэллен, поймал ее взгляд.
   Она понимала, что больше не сможет прожить во лжи даже дня.
   — О сегодняшнем дне…
   Он прервал ее на середине фразы, потащив к двери и сажая в стоящую рядом коляску.
   — Фултон, подожди! — проговорила она, задыхаясь, но он уже взялся за вожжи.
   Вежливые, вялые аплодисменты послышались из зала.
   — Остановись! — снова сказала она. Правда, она хотела поговорить с Фултоном наедине, чтобы их никто не мог слышать, но ей не понравилась его манера и его готовность быть наедине с ней.
   Фултон освободил тормоз и уехал бы, но неожиданно появился Стивен, твердо схватил упряжь и остановил лошадь.
   — Мне кажется, что леди хочет остаться здесь, — спокойно проговорил он.
   Фултон сжал зубы, но его взгляд упал на выпирающий револьвер — всегдашний сорок пятый — и опустил вожжи. Банкир с видимым усилием сглотнул.
   — Ты достаточно потрудился, Фэрфакс. Оставь нас в покое.
   Стивен протянул Эмме руку, и она приняла ее, одновременно с облегчением и страхом.
   — Мисс Чалмерс должна мне танец, — сказал он, а потом совершенно спокойно повернулся спиной к Фултону и провел ее в зал.
   Стивен притянул ее к себе, чтобы закружить в вальсе, и она уткнулась в его твердую мускулистую грудь, не испытывая иллюзий относительно нечаянности объятия. Скорее это было преднамеренным напоминанием того, что произошло между ними днем.
   Она подняла на него глаза, не смея отвернуться.
   — Вы куда-то собирались, мисс Эмма?-спросил он.
   Она вздохнула и попыталась отстраниться, но его руки не шелохнулись, словно были высечены из тамариска.
   — Я собиралась сказать Фултону правду о том, что случилось сегодня, — наконец выдавила она. — Как только я сказала бы это, он был бы счастлив отвезти меня домой.
   Он скептически выгнул бровь, но промолчал.
   Эмма быстро теряла терпение.
   — Отпусти меня, Стивен.
   — Мистер Фэрфакс, — поправил он к ее величайшему удивлению.
   — Что?
   — Я уже говорил раньше, — сказал он, притягивая ее к себе, когда она попыталась вырваться. — Я хочу, чтобы в обществе ко мне обращались как к мистеру Фэрфаксу. Ты можешь называть меня Стивеном наедине.
   Эмме пришлось призвать все свое терпение, чтобы не наступить ему на ногу.
   — Это несносно и старомодно! — прошипела она. Стивен пожал плечами.
   — Тогда я старомоден. О несносности мы поговорим попозже.
   Эмма покачала головой.
   — Ты действительно этого хочешь, да?
   — Да, — кивнул он.
   — Ну, а я не собираюсь делать этого!
   Он укоризненно поцокал языком.
   — Эмма, ты же понимаешь, что мне не следует противоречить. Это ни к чему не приведет.
   Эмма тяжело, прерывисто дышала — не потому, что танец был быстрый.
   — Мне есть о чем подумать без ваших дурацких приказов, мистер Фэрфакс.
   Стивен взглянул на Фултона, стоявшего в дверях с такими злыми глазами, что, казалось, они светились в полумраке.
   — К тому же, — сказал он, кротко вздохнув, — я бы был тебе очень благодарен, если бы ты не уезжала в середине ночи с такими мужчинами, как Фултон Уитни. О том, что ты станешь его женой, нечего и думать.
   — Я не припоминаю, что получила лучшее предложение от вас, — подчеркнула сердито Эмма.
   Он усмехнулся.
   — И ты не припомнишь, дорогая. Но ты получишь все, что надо.
   Эмма дала бы ему пощечину здесь и сейчас, если бы это не стало поводом для сцены, о которой потом судачили бы годами.
   — Может быть, я все еще хочу выйти замуж за Фултона. Ты никогда об этом не думал? Может быть, он поймет и… и простит меня за то, что я делала с тобой.
   Стивен откровенно рассмеялся над этим.
   — Простит тебя? Не один мужчина не простит такого, мисс Эмма, если только он не круглый дурак. Смотри, твои шансы стать витнивилльской Уитни очень туманны.
   К счастью, музыка кончилась в этот момент, и Эмма вывернулась из рук Стивена и подошла к Фултону, который молча стоял рядом с незамужней сестрой пастора.
   — Фултон, — убедительно проговорила она, беря его руку, — я должна поговорить с тобой. Сейчас же.
   Сначала Фултон пришел в ярость, потом удивился и, наконец, почувствовал себя польщенным.
   — Прекрасно, моя дорогая.
   На этот раз он не стал выводить ее на улицу, поэтому они выскользнули в полутемный коридор, ведший на кухню гостиницы.
   В коридоре было окно, и Эмма видела, как луна поднялась и двигалась между крышами Первого территориального банка и «Звездной пыли», словно собиралась покатиться по улице, большая и сверкающая. Кратеры и горы на ней выделялись, как вены на голове младенца.
   Но времени восхищаться луной не было: у Фултона были, очевидно, другие мысли. Он схватил Эмму за руку и повернул к себе лицом.
   — Что за игру ты ведешь? — потребовал он хриплым шепотом.
   Эмма сглотнула.
   — Я хотела кое-что тебе сказать, — проговорила она, стараясь сохранить между ними небольшое расстояние, хотя Фултон возвышался над ней и стоял так близко, что ей было слышно, как тикают его часы, несмотря на шум и музыку в зале.
   — Что? — резко спросил он.
   Эмма попыталась увернуться, но тщетно. Фултон был близко, дыша ей в лицо.
   — Если бы ты только немного отошел…
   Фултон остался там, где был, и, со стоном наклонившись, стал покусывать ее мочку.
   — Ты не понимаешь, сколько я ждал, когда мы будем одни, как сейчас.
   — Мы не одни, — указала ему Эмма, начиная понимать, что может столкнуться с определенными, очень неприятными трудностями. — В соседней комнате целый город, помнишь?
   — Им ничего не слышно из-за музыки.
   Эмма вывернулась из-под руки Фултона и отбежала к другой стене коридора.
   — Ради Бога, Фултон, ты меня выслушаешь?
   Он взъерошил обычно приглаженные волосы и снисходительно вздохнул.
   — Хорошо, Эмма, я слушаю.
   — Ты должен знать, что сегодня я ездила на остров на пикник со Стивеном Фэрфаксом, — выпалила она.
   Фултон кивнул.
   — Я знаю.
   Эмма закусила нижнюю губу, ища нужные слова, чтобы, не обидев, рассказать Фултону правду и заставить его оставить ее в покое.
   — Видишь ли, сначала мы с мистером Фэрфаксом поболтали, ну, и там было поле маргариток…
   Фултон не смотрел на ее лицо, он смотрел на ее грудь. И она бы поклялась, что он не слушает ее.
   — Маргариток?
   Эмма слышала веселую и резкую музыку скрипок за дверью в зал. Интересно, Стивен вернулся к Джоэллен или поджидает где-то неподалеку.
   — Тебе не надо рассказывать мне, что случилось, — тихо сказал Фултон, проводя кончиком пальца от жилки, пульсирующей в основании шеи Эммы, до нежной кожи под подбородком. — Я уже догадался.

ГЛАВА 11

   — Догадался? — на самом деле Эмма не удивилась: она представляла, что у всего города возникла вполне определенная версия того, что произошло, пока она была со Стивеном на острове. Ее поразила сдержанная манера Фултона.
   Он не показал ни отвращения, ни гнева. Он Просто стоял, лицо оставалось в тени, голос был тих и ровен.
   — Ты и бандит?
   Эмма отвела взгляд и кивнула.
   — Да.
   — Сегодня на острове, — внес он ясность.
   К этому моменту Эмма начала чувствовать подавляемую ярость Фултона, которая скрывалась под спокойными манерами.
   — Да, — снова подтвердила она, судорожно сглотнув. Бог знает, что ей не хотелось обижать Фултона, но, похоже, он никогда не требовал ни ее любви, ни ее верности.
   Рука Фултона вцепилась в ее руку, и это прикосновение было далеко не успокаивающим. Он так сжал ее кисть, что болела вся рука.
   — Почему? — настаивал он. — Почему ты позволила ему овладеть собой, когда мне ты позволяла только подержать твою руку? Господи, Эмма, мы встречались месяцами, а ты позволила мне поцеловать тебя всего несколько дней назад!
   Она тщетно пыталась вырваться.
   — Ты делаешь мне больно, — прошептала она.
   — Скажи мне, почему! — прохрипел Фултон, продолжая сдавливать ее руку, пока Эмме не показалось, что она потеряет сознание от боли.
   — Потому что я люблю его! — выкрикнула в отчаянии Эмма, неожиданно страшно испугавшись. — Пожалуйста, отпусти меня…
   Он отпустил ее руку, напоследок еще раз сильно сжав.
   — Ты любишь его, — сказал он. — Он бродяга, вне закона — бандит! И ты любишь его?
   Какой-то миг Эмма была слишком испуганна, чтобы двигаться или говорить.
   — Черт с тобой! — выдохнул Фултон и внезапно снова схватил ее, на этот раз за талию. Он грубо прижал ее к себе, и она почувствовала его желание, но это чувство было совсем не таким, как со Стивеном. Оно пугало ее.
   — Фултон! — охнула она, но, желая освободиться, она тратила много сил на борьбу, а на крик о помощи их уже не оставалось.
   Он прижал ее к стене и стал задирать юбки. Эмма прекратила борьбу, чтобы набрать воздуху и закричать, но, однако, прежде чем она успела крикнуть, Фултон накрыл ее рот своим, прижавшись своими губами к ее губам и вторгаясь языком в глубины ее рта. И снова не было ничего похожего на сладостную теплоту, которую она узнала в объятиях Стивена. Рожденная в трущобах Чикаго, воспитанная опытной женщиной, знакомой с опасностями, которые могут подстерегать юную леди, Эмма сильно ударила коленом в пах Фултону.
   Удар заставил его отпустить Эмму. Со стоном он склонился пополам. Она посмотрела, как он, прерывисто дыша, с глазами, дикими от ярости, в полумраке повернулся и прислонился одним плечом к стене. Эмма поразилась, она никогда не видела эту сторону его натуры, никогда не догадывалась о холодной жестокости, скрывавшейся под вежливой оболочкой.
   Расправив плечи и пригладив юбки, Эмма заставила себя уйти, медленно пряча свой страх, как от рычащей собаки. Ее первым и безумным желанием было броситься бежать.
   Возвращаясь в зал, она была почти уверена, что Стивен ждет ее. Но он кружил Джоэллен в танце, улыбаясь ей и смеясь тому, что она говорила ему.
   Для Эммы вечер был испорчен. Не глядя по сторонам, она пошла к выходу и вступила в прохладную чистоту весенней ночи.
   Казалось, музыка преследует ее, а поверхность озера, мерцавшая в лунном свете, не предложила обычного успокоения. Добравшись до укрытия на парадной веранде в доме Хлои, Эмма опустилась на качели, спрятанные в тени, и дала выход всем чувствам, которые сдерживала до сих пор.
   Она отдала свое сердце и тело человеку, который не мог предложить ей ничего, кроме чувственного влечения. А Фултон, человек, который ей когда-то нравился и которому она доверяла, предал ее. Мечты о респектабельной жизни, прочном браке, счастливой семье были разбиты.
   Слезы не могли охладить жар стыда на лице. Почти обезумевшая от горя, Эмма охватила себя руками и закачалась. Несмотря на все свои усилия, она была не лучше своей матери. Для того, чтобы лишить ее добродетели, понадобился всего лишь красивый, сладкоречивый мужчина.
   Она сдавленно вскрикнула, когда чья-то рука схватила ее за локоть: она не слышала скрипа петель калитки или звука шагов на дорожке.
   Она набрала воздуха, чтобы завопить, но не успела, потому что Стивен сел рядом с ней, освещаемый светом из окна веранды.
   — Ты сказала ему.
   Эмма вырвала руку. Она устала, что ее все время хватают; высвободилась и вскочила.
   — Да, — резко сказала она. — И он воспринял новость нехорошо.
   — Не могу сказать, что виню его, — откликнулся Стивен медленно, заметно растягивая слова. Его улыбка сверкнула молнией на фоне чернильно-черного неба, и Эмма почувствовала, как тает. — Терять такую женщину не понравилось бы никому.
   Она прижалась к поручню качелей, чтобы ослабить его власть над ней, но он притянул ее ближе.
   — Стивен, я, право, уст…
   Он прервал ее поцелуем, который заставил ее обвить его шею руками и вздохнуть так, что дрожь пронзила ее до самых кончиков пальцев.
   Эмма поджала пальцы в бальных туфельках, а когда Стивен коснулся языком уголков ее рта, сдалась. Он провел рукой от талии вверх и накрыл ладонью грудь, большим пальцем лаская напрягшийся сосок. Жар желания обрушился на все существо Эммы, и ей ничего так не хотелось, как лечь на эти качели и отдаться Стивену.
   Но так же внезапно, как он начал целовать ее, Стивен остановился, отодвинув Эмму от себя. Он долго рассматривал ее при свете из окна, потом прикоснулся кончиком указательного пальца к тому самому месту на шее, которого раньше касался Фултон.
   — Что случилось?
   Эмма быстро отвела глаза, потом посмотрела прямо ему в лицо.
   — Фултон стал… перевозбужденным.
   — Перевозбужденным? — передразнил ее Стивен, пряча полуулыбку.
   Эмма сдержалась, ее взгляд упал на всегда присутствующую кобуру и револьвер на бедре, потом вернулся к лицу Стивена.
   — Ты когда-нибудь снимаешь эту штуку?
   Он ухмыльнулся.
   — Да, мэм, — хрипло ответил он. — Я снимаю ее, когда ложусь в постель.
   Он осторожно взял косу Эммы и провел по ней большим пальцем, словно воскрешая в памяти ощущение от этого движения.
   — Завтра рано утром я должен отправиться на перегон. Я зашел попрощаться.
   Хотя Эмма знала, что он вернется через две, или около того, недели, ее переполняла грусть, словно он уезжал навсегда, но она не показывала вида.
   — Не думай, что это беспокоит меня, — солгала она. — Я рада проводить тебя.
   Стивен хмыкнул.
   — Полагаю, что так, — согласился он. — Но осмелюсь заметить, мисс Эмма, что вы будете счастливы и увидеть меня вновь. Может быть, я снова увезу вас на остров и буду любить на поляне с маргаритками.
   На щеках Эммы вспыхнул жар, потому что простым напоминанием о неистовом наслаждении, которое она испытала, Стивен пробудил в ней множество ощущений. Она прикусила нижнюю губу и уныло взглянула на него.
   — Две недели не так долго, — нежно утешил он ее, привлекая к себе и кладя подбородок ей на макушку. — Кроме того, когда я вернусь, будет лето.
   Эмма затрепетала, представляя необыкновенные поцелуи и ласки Стивена под яркой летней луной.
   — В следующий раз тебе будет лучше, — хрипло продолжал Стивен, успокаивая ее легкими движениями рук вдоль спины. — Больше не будет больно. Будет только наслаждение.
   Эмма посмотрела на него, не зная, понимает ли он, что тот экстаз, который он вызывает в ней, так силен, что переходит почти в боль.
   — Ты не можешь остаться? — прошептала она. — Не мог бы кто-то другой перегнать скот?
   Он покачал головой, потом наклонился, чтобы крепко поцеловать ее в губы.
   — Готовься, — сказал он, отпуская ее, — потому что я буду любить тебя, где бы ты ни была.
   С этими словами он легонько шлепнул Эмму, надел шляпу и пошел насвистывая по дорожке к калитке.
   Эмма встала с качелей, руки сжимались в кулаки, кровь горела в жилах. Стивен хотел, чтобы она думала о нем все время, пока его не будет, и он достиг этого своими поцелуями и словами. Ей страстно хотелось поступить ему назло, но она знала, что проведет следующие две недели мечтая, как все будет, когда вернется Стивен. И какие восхитительные веши он будет делать с ней.
   Покружившись на одной ножке, Эмма поспешила в дом и влетела в большую гостиную, где застала Хлою и Большого Джона Ленагана в середине поцелуя. Они не слишком поспешно отодвинулись друг от друга при появлении Эммы.
   — Мне кажется, вы будете счастливы узнать, — объявила она, — что Фултон и я, возможно, никогда больше не будем разговаривать друг с другом.
   Хлоя посмотрела на Большого Джона и отошла от него к Эмме.
   — Так ты не будешь витнивилльской Уитни?
   Эмма подумала обо всем, что могла бы иметь, если бы любила Фултона, если бы он не оказался таким мерзавцем. Пожертвовать красивой одеждой, домом и путешествиями в Европу — это было нетрудно, потому что с Хлоей она жила достаточно обеспеченно. Она горевала о приглашениях на утренний чай, о почетном месте в церковном хоре. И о теплых улыбках, подаренных ей другими молодыми женщинами на улице или в магазине.
   Хлоя прочитала муку на лице девушки и взяла ее за руки.
   — Мне жаль, милая, — сказала она.
   Эмма вспомнила эпизод в темном коридоре гостиницы.
   — Я бы не смогла вынести его прикосновения, — доверчиво сказала она, на минуту забыв о присутствии Большого Джона.
   Хлоя нежно поцеловала ее в лоб.
   — Ступай спать и выбрось этот вечер из головы.
   Эмма взглянула на Большого Джона, который наблюдал за ней с отцовской любовью, и тоже поцеловала его.
   — Спокойной ночи.
   У себя в комнате Эмма сбросила платье и накинула халат. Потом, достав свежую ночную рубашку из комода, спустилась вниз по черной лестнице и прошла по коридору в ванную. Хорошая горячая ванна поможет ей почувствовать себя лучше.
   Тщательно закрыв дверь, Эмма наполнила ванну горячей водой и добавила немного ароматических солей, которые Хлоя подарила ей на Рождество. Воздух заблагоухал ароматом диких цветов.
   Эмма закрутила косу короной вокруг головы и медленно, с наслаждением опустилась в воду. В голове возникали воспоминания о том, как Стивен любил ее среди маргариток. Она вспомнила, как отвечала ему, я щеки ее вспыхнули. Закрыв глаза, Эмма вернулась мысленно в маленькую тесную квартиру в Чикаго, где жили три сестры с Кэтлин, их матерью.
   Она ясно представила Кэтлин, словно та сейчас стояла перед ней — темные взъерошенные волосы, смеющиеся карие глаза. О, она была красива, когда не пила. Мужчины кружились вокруг нее, с охотой покупая безделушки и бутылки, все, что она хотела.
   Эмма с сестрами старались не попадаться на глаза, когда в квартире был кто-то из мужчин, но квартирка была тесной — не было места спрятаться. Кровать Кэтлин отделялась от кровати, на которой спали девочки, холщовой занавеской, и практически каждую ночь тени на ней то сливались, то разъединялись.
   Обычно мужчины уходили перед рассветом. Некоторые были добрыми, разжигали уголь в печи перед уходом, а на столе всегда оставались деньги. Несколько дней все было хорошо. Кэтлин покупала фрукты и тушенку для Каролины, чтобы приготовить ее с капустой, а иногда они вчетвером шли на представление с танцорами, жонглерами и глотателями огня.
   Но потом всегда Кэтлин впадала в странное отчаяние и покупала на последние деньги бренди, напиваясь до такого состояния, что могла даже упасть с кровати. Каролине приходилось заботиться о матери, словно та была ребенком.
   Когда появился солдат, казалось, все изменилось. Кэтлин сказала, что влюблена, что выйдет замуж за Мэтью Харрингтона и жизнь у них изменится.
   Да, размышляла Эмма со вздохом, Кэтлин была права — с приходом Мэтью Харрингтона в красивой голубой форме жизнь изменилась.
   Кэтлин ничего не делала, только пила и лежала за занавеской с Мэтью. Каролина воровала деньги из карманов его брюк, чтобы было на что купить еду.
   — Он хочет трогать меня, — сказала Эмма Каролине бледным зимним утром, когда они шли по улице, Лили бежала вперед, подкидывая ногой жестянку.