Страница:
Этот промежуток времени инспектор Глушенкова сегодня и наметила себе для встречи с Пряником. Вот только неясно было, распространялся ли принцип прибыльного промежутка на выходные дни?..
И тут вдруг она вспомнила целующуюся на остановке парочку, которая наверняка всю ночь где-то куролесила.
"А ведь таких ночных гуляк на стоянке окажется предостаточно! – обрадовалась она. – Причем после ночных похождений наверняка никому не захочется вылезать из машины и открывать ворота. А это значит, что мой клиент там. Как выразился охранник – «сшибает грины».
Возможность убедиться в этом представилась довольно быстро, так как уже на следующей остановке Валентину Андреевну нагнал автобус, который буквально за минуту домчал ее до нужного места.
Петька с широкой ухмылкой на круглой физиономии встретил ее у дверей своей вотчины. Сотрудникам милиции редко оказывают такой радушный прием. Валентина Андреевна была польщена в душе. Они поприветствовали друг друга, как давние знакомые.
– А я по твою душу, Петр.
– Да я уж догадался, – отозвался Пряник.
– А по какому поводу, тоже догадался?
– Да, конечно, – вздохнул Пряник. – Может, чайку? Разговор ведь, наверное, будет длинным!..
– Не откажусь. А где накроешь чаек-то?
– Как где? В моем «офисе», конечно. – Петька взглядом указал на небольшой сарайчик, стоявший неподалеку. Он был собран из странного набора железных, пластмассовых и деревянных конструкций. Эстетическая сторона строительства, вероятно, тоже волновала Петьку. Рядом со входом в «офис» красовались два разноцветных флюгера. Крыша была увенчана колесом, выкрашенным в ядовито-зеленый цвет, посреди которого посверкивал цветок из металлической стружки.
«Идеальное место для изнасилования! – подумала Валентина Андреевна. – Вот только добродушного Петьку Пряника невозможно представить насильником, способным оставить осколки стекла бутылки в половых органах беззащитной девочки!»
– Добро пожаловать в мой «офис»! – Петька распахнул перед нею шаткую и скрипучую дверь.
Войдя внутрь, гостья была поражена интерьером «офиса». Стены сарая оклеены дорогими виниловыми обоями. Добротно сбитые табуреточки выкрашены, под стать колесу на крыше, в продвинуто зеленый цвет. Той же самой краской покрыта и печка-буржуйка с закипавшим на ней зеленым чайником. Пол выстлан отличным линолеумом странного фиолетового оттенка. Вся гамма цветов напоминала отделку в чрезвычайно модном ныне стиле авангард.
– Кудряво живешь, – проговорила Валентина Андреевна. – Откуда дровишки?..
– У меня тут один «коммерс» на стоянке паркуется, – объяснил Петька. – Коммерсант то есть… Так вот этот самый «коммерс» строительством занимается. Ну, я к нему подхожу однажды и говорю: давай заключим с тобой сделку – я тебе полгода бесплатно дверь открываю и мою машину, а ты мне за это стройматериальчиков для ремонта моего «офиса»… Не обязательно новых, можно каких-нибудь обрезков… Он только посмеялся надо мной тогда! «Ну, – думаю, – жлобяра! Я тебе за то колеса-то на твоем тарантасе попрокалываю». Но зря я так подумал. На следующее утро он из своего «Корвета» мне столько всякой всячины выгрузил, что я аж обалдел. «На, – говорит. – Отделывай свой „офис“. А за бесплатно работать на меня не надо! Будешь получать согласно таксе». Во какой мужик оказался! А я, дурак, хотел ему колеса проколоть…
Достав из зеленой тумбочки две теплостойкие пластиковые кружки, очевидно также подаренные ему кем-то из «коммерсов», Петька произнес:
– Сейчас будем чай пить! У меня есть вкуснющее печенье! Вчера вечером одна клиентка с красного «Лексуса» подогнала. У клиентки этой три кондитерских магазина. Я у нее частенько чем-нибудь эксклюзивным разживаюсь.
«Из этого Пряника в будущем вырастет матерый „коммерс“!» – подумала Валентина Андреевна, наблюдая, как тот расторопно выкладывает на импровизированный стол из двух сдвинутых табуреток дорогое печенье, красивые салфетки и разливает чай. Закончив сервировку стола, Петька включил магнитофончик в углу, из которого тут же грянул хриплый вопль:
…Родился я, парни, в какой-то психушке.
Игрушками были шприцы да подушки.
Маньяки и шизы меня окружали.
Как выжил я, братцы, скажу вам едва ли…
– Нравится? – поинтересовался Пряник. – Крутая текстура, правда?
– Круче не бывает, – улыбнулась Валентина Андреевна и поспешила найти пальцем кнопку «выкл.».
– А вы пейте чаек, Валентина Андреевна, а то остынет!
– Спасибо, – ответила гостья, делая глоток обжигающего и очень крепкого чая. – А Вику Добровольскую ты поил таким же крепким чаем?
– Нет, – отозвался Пряник. – Она у меня чай не пила. Отказывалась от чая. И вообще, Вика была здесь у меня всего три раза.
– А когда должна была побывать в четвертый раз?
– В тот самый день, – насупился Петька. – А вы что, меня в чем-то подозреваете?
– Нет, Петя, не подозреваю, – поспешно ответила Валентина Андреевна. Она представила себе, как господин Пряник, услышав из ее уст ответ: «Подозреваю», вдруг вытащит из кармана мобильник и примется набирать номер своего личного адвоката…
– Так вы, значит, договорились встретиться в тот самый день?
– Да, – подтвердил Пряник. – Только она не пришла…
– Встречать ее у музыкальной школы ты не собирался?
– Нет. Она была против того, чтобы я ее встречал возле музыкалки. Она это…
– Что – это?..
– Она стеснялась меня показывать своим знакомым! Хотя сама «лепила отмазки» типа «я не знаю, когда у меня закончится сольфенджо» и все такое прочее…
– Сольфеджио, – поправила Валентина Андреевна.
– Точно, сольфеджио, – немного покраснел Петька.
– Почему она стеснялась тебя показывать?
– Это самое мое «сальфенджо» разве вам не сказало все, что нужно? Вы бы стали встречаться с таким валенком?..
– Ты сказал, что она стеснялась показывать тебя своим знакомым… А кто были эти знакомые?
– Я, собственно, не видел их ни разу. Но и без этого догадаться несложно, что они из каких-нибудь крутых и навороченных.
– Почему ты так считаешь?
– А вы Вику видели? – вопросом на вопрос ответил Пряник.
– Ну, вообще-то видела!..
– Нет, – покачал головой Петька. – Вы ее живой видели?
– Не видела.
– Вот если бы видели, тогда сразу все поняли! Вика была знаете какая! Она была… В общем, она была девчонка что надо! Вся упакованная и холеная. Я как ее в первый раз увидел, просто обалдел! Примерно с месяц даже близко подойти не решался: думал – отошьет. А потом как-то набрался наглости и подвалил к ней прямо возле музыкалки. «Давай, – говорю, – я тебя до дому провожу». Она огляделась по сторонам, не видит ли ее кто, и говорит: «До дому провожать не надо, а вот до перекрестка можно». Я взял ее папку для нот и нес ее, как верная собачонка, до самого перекрестка… Через два дня мы снова встретились возле музыкалки, посидели немного у меня в «офисе». Провожать она себя на этот раз запретила даже до перекрестка.
– Может быть, ее кто-нибудь там ждал?
– Может, – согласился Пряник.
– А тебе не было любопытно?
– Вы хотите узнать – не шпионил ли я за ней? Нет, не шпионил, не в моих это правилах – за друзьями шпионить.
– Кстати, о друзьях… Ты своим друзьям рассказывал о Вике или твой роман для них полнейшая тайна?
– Они знали про Вику, – покраснел Пряник.
– Вы с Викой не ссорились?
– Не ссорились и даже почти не спорили. Да я если бы и захотел поспорить с ней, то не смог. Она такая умная, такая…
Пряник замолчал. На глаза его навернулись слезы.
«Нет, он не похож на насильника и извращенца! Хотя, безусловно, недоговаривает что-то! – вздохнула про себя инспектор Глушенкова. – Однако именно с него придется начинать неприятную процедуру под названием „идентификация сперматозоидных клеток“. Вот только как сказать об этом?..»
– Вот что, Петя, – произнесла она. – В понедельник приходи, пожалуйста, по этому адресу.
Валентина Андреевна достала из кармана приготовленный заранее листок бумаги с написанным на нем адресом и протянула собеседнику.
– Улица Революции, дом одиннадцать. Центр судебно-медицинской экспертизы, кабинет номер семь, десять ноль-ноль! – прочитал вслух записку Пряник. – А зачем мне туда приходить?
– На экспертизу, – коротко ответила гостья.
– Что за экспертиза?
– Там тебе все скажут, – уклонилась от прямого ответа Валентина Андреевна.
– Нет уж, я хочу знать это заранее! Иначе я никуда не пойду. Да у меня, между прочим, в десять часов работы невпроворот…
– Я не хотела тебе говорить этого, но ты сам вынудил… Дело в том, что если ты не явишься добровольно на экспертизу, тебя приведут туда насильно.
– Но почему? За что?
– Этого я не могу тебе сказать.
– А что хоть за экспертиза-то? – не сдавался Пряник.
– Судебно-медицинская, – вновь уклонилась от ответа гостья.
– Какую маньякам, что ли, делают? – Лицо Петьки вдруг перекосилось от внезапной догадки. – Так что, Вику…
– Ее изнасиловали. Возможно, поэтому Вика и наложила на себя руки…
Петька изо всех сил стукнул кулаком по табуретке:
– Я вам все скажу. Записывайте…
Три недели назад. Фил шел по уже знакомому маршруту, отыскивая глазами нужный номер дома. Разные мысли одолевали его. Он представлял себе, как Макс покажет ему товар, станет объяснять, где и как продавать его. Фил еще не решил для себя, согласится ли он на предложение нового знакомого или нет. Все-таки риск большой. Но и возможность подружиться с таким человеком, как Макс, отвергать не следует… Фил решил, что будет действовать, как подскажет ему интуиция.
Дверь открыл Макс, от которого довольно сильно разило перегаром. При виде Фила лицо его изобразило недоумение. Казалось, он совершенно не помнил о том, что сам назначил ему встречу и по какому поводу.
– А, это ты, Фил? – наконец произнес Макс и посторонился, пропуская гостя в квартиру. – Заходи…
– Может, мне зайти в другой раз?
– Нет. Я сейчас…
Макс неопределенно махнул рукой, что можно было истолковать как приглашение, и потопал в душ.
Фил решил как следует осмотреть его жилище, на вечеринке такой возможности не было. Квартира показалась ему чересчур большой для одного человека. Такую квартиру имеет смысл держать как офис или склад, но Фил нигде не находил следов той деятельности, которой, по его предположению, занимался Макс.
Из полукруглого зала три двери вели в спальни. Фил осмотрел их, еле удержавшись от искушения заглянуть под кровать и в шифоньер. У него было чувство, что за ним кто-то наблюдает. В одной из спален имелась дверь, которая была заперта на ключ. «Видимо, там он и хранит товар!» – подумал Фил. Он нерешительно подергал за дверную ручку, но в этот момент шум воды, доносившийся из ванной, стих, и Фил отошел от загадочной двери.
В зале было прибрано. Вдоль стены аккуратно расставлены стулья. Никаких следов недавно отгремевшей вечеринки, только немного душно. Фил подошел к окну и распахнул форточку настежь. В эту минуту за его спиной кашлянули. Фил вздрогнул и обернулся: он не слышал никаких шагов и был удивлен, увидев в зале «компьютерного гения» Байта.
– Здравствуй! – поздоровался неизвестно откуда взявшийся Байт.
– Привет, – ответил Фил. – А как ты сюда попал?
– Я здесь уже давно.
– Что-то я тебя не заметил.
– А я был за той дверью в спальне, которую ты не смог открыть, – пояснил Байт. – В той комнате есть видеокамера. Так, на всякий случай… Пойдем, я покажу тебе все наше хозяйство.
«Что еще за хозяйство? – промелькнуло в голове Фила. – Здесь что, фабрика по производству героина?»
Байт гостеприимно распахнул перед гостем таинственную дверь. Фил вошел в комнату, заставленную всевозможной аппаратурой, назначение которой он не знал. Однако в воздухе витал запах полиграфии.
– Макс сказал, что ты с сегодняшнего дня будешь с нами работать, и велел все тебе показать и рассказать, – произнес Байт. – Так что смотри и запоминай. Здесь у нас находится мозг предприятия. – Он ткнул пальцем в сторону компьютерных мониторов. – Это компьютеры, причем самые разнообразные – «Селероны», «Пентиумы», «Дэллы». Все с новейшими системными блоками… Далее у нас идут копировальные аппараты, среди которых можно выделить вот этот. – Подойдя к массивному агрегату, Байт нежно погладил того, как арабский шейх своего выигравшего приз скакуна. – Красавец! Просто красавец! Последняя новинка. Набор сервисных функций безграничен, а печать… Какая печать!.. Пятьдесят две копии в минуту, пять лотков подачи бумаги, дуплекс с двусторонним копированием, с автопередатчиком оригиналов…
Байт так и сыпал терминами и неизвестными названиями. Фил не решался прервать его, чтобы признаться, что из всего сказанного он понимает значение только двух слов: «компьютер» и «красавец», а что такое «матричные мультимедийники» и «сканерные полноцветники», понятия не имеет.
– А вот еще один предмет гордости! – заявил Байт, показывая пальцем на стоявший в углу неуклюжий станок, внешне очень похожий на фрезерный. – Это наша «биржа». Почему он называется «биржа», об этом ты узнаешь позже, когда познакомишься с «акциями» и всем, что с ними связано. В простонародье данный предмет называется "типографским станком фирмы «Эрфурт»…
Байт подпихнул ногой ящик с бутылками, стоящий возле станка. В этой обыкновенной таре Фил увидел самые разнообразные бутылки, как будто приготовленные для гостей. Он подумал, что Байт предложит ему выпить, но тот сказал с едва заметным волнением в голосе:
– Это продукция нашей фирмы!
– Спиртное?..
– Бери выше!
– Этикетки?..
– Еще выше…
– Пробки, что ли? – с некоторым сомнением произнес гость.
– Еще немножечко повыше, – вновь засмеялся Байт.
Фил взял одну из бутылок в руки и принялся внимательно рассматривать ее.
– Акцизные марки! – догадался наконец он.
– Они самые! – подтвердил «компьютерный гений».
– Неужели на этих маленьких штуковинах можно заработать приличные деньги?
– Еще как можно! – В дверях появился Макс, одетый в спортивное трико и майку, с мокрыми волосами. – Фу, как я ненавижу холодный душ! Зато хмель как рукой снимает. Снова чувствуешь себя человеком, а не пьяной свиньей.
– Может, пивка? – поинтересовался Байт.
– Э нет, после пива снова захочется выпить.
– Тогда объясни нашему новому члену команды, что к чему! – сказал Байт. – В вопросах «дебета – кредита» ты разбираешься лучше меня.
– Охотно, – произнес Макс и пнул ногой ящик с бутылками. – Перед нами разнообразные формы зеленого змия. Чтобы попасть на прилавок, наш друг-змий должен быть отмечен специальной акцизной маркой, которая показывает покупателю, что приобретенный им продукт самого что ни на есть натурального заводского происхождения. Но, что еще более важно для продавца, марка должна доказывать это и проверяющим органам, будь то санэпидемстанция, отдел стандартизации и сертификации, налоговая полиция или представители отдела по борьбе с нелегальным оборотом алкогольной продукции. Задача карающих и контролирующих органов – поймать мошенников, торгующих бодягой, задача же вторых – обмануть тех, кто их хочет поймать. Ни для кого не секрет, что половина алкогольной продукции, продаваемой у нас в стране, либо производится нелегально, либо ввозится из-за границы и продается без уплаты положенных акцизов. Данный факт родил небывалый спрос на так называемые левые акцизные марки. Этому феномену обязана своим появлением такая новая отрасль подпольного бизнеса, как изготовление и сбыт акцизных марок. Поначалу этим делом занимались многие. Я не знаю ни одной типографии, где бы не промышляли подобным образом. Но по мере того, как хитрое государство стало придумывать новые степени защиты для марок, все кустари-одиночки постепенно вымерли, уступив место профессионалам, обладающим точно такими же технологиями, что и государственные предприятия, выпускающие акцизки. Остались, правда, «мамонты», которые все еще пытаются работать на старых офсетных машинах, но спрос на их дешевку падает с каждым днем, так как государство не дремлет, конфисковывая у решивших сэкономить торговцев одну партию спиртного за другой… Мы выпускаем продукцию высочайшего качества, которую без специальных лабораторных исследований отличить от настоящей марки практически невозможно. Для этого, правда, нам с Байтом пришлось как следует вложиться, распотрошив закрома байтовских родителей. Те до сих пор ломают голову над тем, какой такой хакер взломал их банковские счета и спер оттуда энную сумму денег. Еще больше они, наверное, удивлялись тому, почему этот самый хакер не украл все деньги, во-первых, и почему вдруг вернул все украденное спустя три месяца, во-вторых… Они не подозревают, что в роли хакера выступил их собственный сын и что тому хватило трех месяцев, чтобы провернуть с умом родительские денежки. Так что теперь вот уже почти год мы с Байтом работаем только на прибыль, прикупая, правда, изредка той или иной прибамбасик, способный еще больше улучшить выпускаемую продукцию.
– Так почему бы вам, имея столь крутое оборудование, не делать деньги? – задал вопрос Фил.
– Все дело в себестоимости, – улыбнулся ожидавший подобного вопроса Макс. – Пятисотенные купюры подделать даже на нашем оборудовании достаточно сложно и трудоемко, настолько хорошо они защищены! А ляпать сторублевки просто-напросто глупо, так как на изготовление одной купюры уходит около семидесяти пяти рублей. Работать из-за четвертака прибыли – это верх расточительности.
– А доллары?
– С этим делом мы изначально связываться не хотели, – покачал головой Макс. – Мы наводили справку у знакомого из госбезопасности. Так вот, баксы и прочую валюту очень легко отследить, и занимаются этой отслежкой далеко не лохи. А кто, скажи мне, будет отслеживать акцизки? Налоговики? Или санэпидемстанция? К тому же, насколько я знаю, наша продукция еще ни разу не вызывала ни у кого никаких подозрений и на лабораторные исследования ее не брали.
– Работаем без палева! – подвел резюме под слова коллеги по бизнесу Байт.
Фил был поражен:
– Неужели эти маленькие штучки и вправду выгодней печатать, чем сами деньги?
– Без базара! – компетентно заявил Макс. – Вот посмотри. – Он взял со стола одну из пахнущих краской бумажек, на которой была надпись: «Крепкие алкогольные напитки от 0,5 л до 0,69 л». – Данную акцизную марку мы продаем по одному рублю за штуку, а она нам обходится по себестоимости в одиннадцать копеек. Чувствуешь разницу по сравнению с купюрами?
– Еще как чувствую! Но для чего вам я понадобился, не понимаю!
– Сбыт! – коротко ответил Макс. – Мы просто зашиваемся со сбытом. По вполне понятным причинам мы не можем приглашать свою клиентуру сюда. Приходится встречаться с ними в условленных местах, соблюдая необходимую осторожность. Это отнимает массу времени. Именно поэтому нам позарез нужен еще один человек.
– А почему выбор пал на меня?
– Если б я мог все на свете объяснить, то назывался бы Богом! – очевидно, какой-то цитатой ответил Макс. – Сам не знаю почему… Хотя ответ, наверное, лежит на поверхности. Ты сам видел наше окружение. Спроси себя – кому бы ты доверил столь деликатное дело?
Фил вспомнил друзей Макса и Байта и, не задумываясь, произнес:
– Абломкину!
– Абломкин, Абломкин, – тяжело вздохнул Макс. – Увы, наш Абломкин сам занимается аналогичным бизнесом. Он наш самый главный конкурент и страшная головная боль.
– Почему?
– Потому что умеет работать намного лучше нас. Я не имею в виду качество продукции – с этим у него дела обстоят немного похуже. Но у него просто поразительная работоспособность и огромный талант организатора. Он развел такую широкомасштабную сеть сбыта, что с каждым днем все теснее и теснее прижимает нас в угол. Не гнушается при этом иногда переманивать и наших постоянных клиентов, понизив им цену за марку до девяноста, а иногда и до восьмидесяти копеек.
– Так вы бы поговорили с ним серьезно!
– Да много раз уже говорили! Но он отвечает: «Коль сам кривой, нечего на зеркало пенять!» В переводе на язык бизнеса это означает – «Если не можешь работать как следует, то и не берись!». В этом он абсолютно прав – работать на его уровне мы не умеем.
– Значит, моя задача – научиться работать, как Абломкин? Я правильно понял? – спросил Фил.
– Да, – подтвердил Макс. – Я слышал от Кэт, что ты умеешь водить машину?
– Умею.
– Замечательно!
– Только у меня нет прав!
– Это ерунда! – усмехнулся «компьютерный гений». – Права мы тебе изготовим в лучшем виде. Будут круче натуральных.
– Значит, так, – произнес Макс. – Сейчас мы поедем на авторынок и купим тебе для работы машину. Ты какую марку предпочитаешь?
– Мне все равно…
– Нужно купить что-нибудь недорогое, но со вкусом. Какой-нибудь «фолькс» или «мерс» пятилетней давности… У тебя документы с собой?
– Нет! – соврал Фил.
– Жалко, – покачал головой Макс. – Но ничего, ладно. После рынка заедем к моему знакомому нотариусу – он оформит машину без всяких документов. А еще лучше, если она будет оформлена на абсолютно левого пассажира.
– Как это? – не понял Фил.
– Очень просто. Байт тебе сейчас слепит права на какого-нибудь гражданина Балалайкина Филиппа Ивановича… Вот на этого Балалайкина мы машину и оформим у нотариуса… Байт, хакерни-ка гибэдэдэшный компьютер, глянь, нет ли там какого-нибудь Филиппа в списке подходящего нам возраста?..
– Уже гляжу, – отозвался «компьютерный гений». – Есть сразу несколько подходящих Филиппов. Например, Барахоев Филипп Рамазанович, восемнадцать лет, проживает…
– Без национальных меньшинств, пожалуйста! – отверг предложение Макс.
– Хорошо. Тогда вот вам – Сбитнев Филипп Антонович, девятнадцать лет.
– Этот пойдет, – согласился Макс. – Так вот, Фил, оформляем тебе водительские права на Сбитнева Филиппа Антоновича, приобретаем машинку на его имя по генеральной доверенности, а когда подойдет время ее поменять и купить новую, то найдем старого хозяина и попросим оформить продажу через него…
«Предусмотрительный малый, – улыбнулся про себя Фил. – Только сколько денег будет перепадать мне? Это он забыл упомянуть».
– Кстати, мы тут с Байтом посоветовались и решили, что доля твоя составит тридцать процентов от прибыли! – словно прочитав его мысли, произнес Макс. – Прибыль с одной акцизной марки для российской продукции составляет восемьдесят девять копеек, – принялся объяснять он. – А с одной марки для импортной продукции девяносто одну копейку. Таким образом, средняя прибыль получается девяносто копеек за одну марку, а соответственно твоя прибыль приблизительно двадцать восемь копеек с одной марки. Средний ежемесячный объем продаж у нас – около пятисот тысяч экземпляров. Твоя доля в месяц – примерно сто сорок тысяч рублей или пять тысяч долларов!
Услышав это, Фил переменился в лице. Помимо выгодной дружбы, он получит еще и приличные деньги! На такой подарок судьбы Фил не рассчитывал!..
– Когда приступать?
– Прямо сейчас, – в один голос ответили друзья.
19 ноября. – Везде одни обломы! Просто кошмар! – с такими словами капитан Панфилов ворвался в кабинет Глушенковой. – С человеком, на которого указал твой Пряник, облом вышел. Он не насильник.
Валентина Андреевна, хоть виду и не подала, тоже была разочарована.
…Несколько дней назад Пряник посоветовал ей произвести экспертизу над неким гражданином Головко, более известным в криминальных кругах под кличкой Башка. Петька утверждал, что за несколько часов до гибели Вика Добровольская села именно в эту машину.
– Твой Пряник ввел тебя в заблуждение, чтобы не проходить экспертизу, – продолжал Анатолий. – Навесил ярлык насильника на первого пришедшего ему в голову уголовника!
Валентина Андреевна задумалась.
– Не похоже, – проговорила она. – Ни один ребенок не способен столь правдоподобно лгать. Уверяю тебя, Петька не может сочинить такое ради собственной выгоды.
– Тем не менее сданный им человек никакого отношения к изнасилованию Виктории Добровольской не имеет! Его вообще тогда не было в России. Он все это время пребывал со своей девушкой Мариной в Объединенных Арабских Эмиратах и прилетел оттуда только вчера.
– Это проверено?
– Проверено…
– Вот тебе на! – покачала головой хозяйка кабинета.
– Кроме того, господин Пряник не мог видеть машину гражданина Головко в тот день возле стоянки, так как за две недели до этого Сергей Головко свою машину продал по генеральной доверенности человеку, живущему в другом конце города.
– А если новый владелец только прописан в другом конце города, а живет где-то поблизости? – предположила Валентина Андреевна.
– Исключено. Я выяснил домашний телефон владельца машины и позвонил. Его самого, правда, дома не оказалось, но поднявшая трубку жена сказала, что муж постоянно проживает в этой квартире.
– А передать машину кому-нибудь на время он не мог? – высказала новую версию инспектор Глушенкова.
– Я об этом не спросил, если честно. Но у нас будет возможность поинтересоваться этим у нового владельца. Я попросил его супругу передать мужу, чтобы он сегодня к двенадцати ноль-ноль приехал в отдел на беседу по поводу аварии, в которой он якобы подозревается. Так что жду его с минуты на минуту…
И тут вдруг она вспомнила целующуюся на остановке парочку, которая наверняка всю ночь где-то куролесила.
"А ведь таких ночных гуляк на стоянке окажется предостаточно! – обрадовалась она. – Причем после ночных похождений наверняка никому не захочется вылезать из машины и открывать ворота. А это значит, что мой клиент там. Как выразился охранник – «сшибает грины».
Возможность убедиться в этом представилась довольно быстро, так как уже на следующей остановке Валентину Андреевну нагнал автобус, который буквально за минуту домчал ее до нужного места.
Петька с широкой ухмылкой на круглой физиономии встретил ее у дверей своей вотчины. Сотрудникам милиции редко оказывают такой радушный прием. Валентина Андреевна была польщена в душе. Они поприветствовали друг друга, как давние знакомые.
– А я по твою душу, Петр.
– Да я уж догадался, – отозвался Пряник.
– А по какому поводу, тоже догадался?
– Да, конечно, – вздохнул Пряник. – Может, чайку? Разговор ведь, наверное, будет длинным!..
– Не откажусь. А где накроешь чаек-то?
– Как где? В моем «офисе», конечно. – Петька взглядом указал на небольшой сарайчик, стоявший неподалеку. Он был собран из странного набора железных, пластмассовых и деревянных конструкций. Эстетическая сторона строительства, вероятно, тоже волновала Петьку. Рядом со входом в «офис» красовались два разноцветных флюгера. Крыша была увенчана колесом, выкрашенным в ядовито-зеленый цвет, посреди которого посверкивал цветок из металлической стружки.
«Идеальное место для изнасилования! – подумала Валентина Андреевна. – Вот только добродушного Петьку Пряника невозможно представить насильником, способным оставить осколки стекла бутылки в половых органах беззащитной девочки!»
– Добро пожаловать в мой «офис»! – Петька распахнул перед нею шаткую и скрипучую дверь.
Войдя внутрь, гостья была поражена интерьером «офиса». Стены сарая оклеены дорогими виниловыми обоями. Добротно сбитые табуреточки выкрашены, под стать колесу на крыше, в продвинуто зеленый цвет. Той же самой краской покрыта и печка-буржуйка с закипавшим на ней зеленым чайником. Пол выстлан отличным линолеумом странного фиолетового оттенка. Вся гамма цветов напоминала отделку в чрезвычайно модном ныне стиле авангард.
– Кудряво живешь, – проговорила Валентина Андреевна. – Откуда дровишки?..
– У меня тут один «коммерс» на стоянке паркуется, – объяснил Петька. – Коммерсант то есть… Так вот этот самый «коммерс» строительством занимается. Ну, я к нему подхожу однажды и говорю: давай заключим с тобой сделку – я тебе полгода бесплатно дверь открываю и мою машину, а ты мне за это стройматериальчиков для ремонта моего «офиса»… Не обязательно новых, можно каких-нибудь обрезков… Он только посмеялся надо мной тогда! «Ну, – думаю, – жлобяра! Я тебе за то колеса-то на твоем тарантасе попрокалываю». Но зря я так подумал. На следующее утро он из своего «Корвета» мне столько всякой всячины выгрузил, что я аж обалдел. «На, – говорит. – Отделывай свой „офис“. А за бесплатно работать на меня не надо! Будешь получать согласно таксе». Во какой мужик оказался! А я, дурак, хотел ему колеса проколоть…
Достав из зеленой тумбочки две теплостойкие пластиковые кружки, очевидно также подаренные ему кем-то из «коммерсов», Петька произнес:
– Сейчас будем чай пить! У меня есть вкуснющее печенье! Вчера вечером одна клиентка с красного «Лексуса» подогнала. У клиентки этой три кондитерских магазина. Я у нее частенько чем-нибудь эксклюзивным разживаюсь.
«Из этого Пряника в будущем вырастет матерый „коммерс“!» – подумала Валентина Андреевна, наблюдая, как тот расторопно выкладывает на импровизированный стол из двух сдвинутых табуреток дорогое печенье, красивые салфетки и разливает чай. Закончив сервировку стола, Петька включил магнитофончик в углу, из которого тут же грянул хриплый вопль:
…Родился я, парни, в какой-то психушке.
Игрушками были шприцы да подушки.
Маньяки и шизы меня окружали.
Как выжил я, братцы, скажу вам едва ли…
– Нравится? – поинтересовался Пряник. – Крутая текстура, правда?
– Круче не бывает, – улыбнулась Валентина Андреевна и поспешила найти пальцем кнопку «выкл.».
– А вы пейте чаек, Валентина Андреевна, а то остынет!
– Спасибо, – ответила гостья, делая глоток обжигающего и очень крепкого чая. – А Вику Добровольскую ты поил таким же крепким чаем?
– Нет, – отозвался Пряник. – Она у меня чай не пила. Отказывалась от чая. И вообще, Вика была здесь у меня всего три раза.
– А когда должна была побывать в четвертый раз?
– В тот самый день, – насупился Петька. – А вы что, меня в чем-то подозреваете?
– Нет, Петя, не подозреваю, – поспешно ответила Валентина Андреевна. Она представила себе, как господин Пряник, услышав из ее уст ответ: «Подозреваю», вдруг вытащит из кармана мобильник и примется набирать номер своего личного адвоката…
– Так вы, значит, договорились встретиться в тот самый день?
– Да, – подтвердил Пряник. – Только она не пришла…
– Встречать ее у музыкальной школы ты не собирался?
– Нет. Она была против того, чтобы я ее встречал возле музыкалки. Она это…
– Что – это?..
– Она стеснялась меня показывать своим знакомым! Хотя сама «лепила отмазки» типа «я не знаю, когда у меня закончится сольфенджо» и все такое прочее…
– Сольфеджио, – поправила Валентина Андреевна.
– Точно, сольфеджио, – немного покраснел Петька.
– Почему она стеснялась тебя показывать?
– Это самое мое «сальфенджо» разве вам не сказало все, что нужно? Вы бы стали встречаться с таким валенком?..
– Ты сказал, что она стеснялась показывать тебя своим знакомым… А кто были эти знакомые?
– Я, собственно, не видел их ни разу. Но и без этого догадаться несложно, что они из каких-нибудь крутых и навороченных.
– Почему ты так считаешь?
– А вы Вику видели? – вопросом на вопрос ответил Пряник.
– Ну, вообще-то видела!..
– Нет, – покачал головой Петька. – Вы ее живой видели?
– Не видела.
– Вот если бы видели, тогда сразу все поняли! Вика была знаете какая! Она была… В общем, она была девчонка что надо! Вся упакованная и холеная. Я как ее в первый раз увидел, просто обалдел! Примерно с месяц даже близко подойти не решался: думал – отошьет. А потом как-то набрался наглости и подвалил к ней прямо возле музыкалки. «Давай, – говорю, – я тебя до дому провожу». Она огляделась по сторонам, не видит ли ее кто, и говорит: «До дому провожать не надо, а вот до перекрестка можно». Я взял ее папку для нот и нес ее, как верная собачонка, до самого перекрестка… Через два дня мы снова встретились возле музыкалки, посидели немного у меня в «офисе». Провожать она себя на этот раз запретила даже до перекрестка.
– Может быть, ее кто-нибудь там ждал?
– Может, – согласился Пряник.
– А тебе не было любопытно?
– Вы хотите узнать – не шпионил ли я за ней? Нет, не шпионил, не в моих это правилах – за друзьями шпионить.
– Кстати, о друзьях… Ты своим друзьям рассказывал о Вике или твой роман для них полнейшая тайна?
– Они знали про Вику, – покраснел Пряник.
– Вы с Викой не ссорились?
– Не ссорились и даже почти не спорили. Да я если бы и захотел поспорить с ней, то не смог. Она такая умная, такая…
Пряник замолчал. На глаза его навернулись слезы.
«Нет, он не похож на насильника и извращенца! Хотя, безусловно, недоговаривает что-то! – вздохнула про себя инспектор Глушенкова. – Однако именно с него придется начинать неприятную процедуру под названием „идентификация сперматозоидных клеток“. Вот только как сказать об этом?..»
– Вот что, Петя, – произнесла она. – В понедельник приходи, пожалуйста, по этому адресу.
Валентина Андреевна достала из кармана приготовленный заранее листок бумаги с написанным на нем адресом и протянула собеседнику.
– Улица Революции, дом одиннадцать. Центр судебно-медицинской экспертизы, кабинет номер семь, десять ноль-ноль! – прочитал вслух записку Пряник. – А зачем мне туда приходить?
– На экспертизу, – коротко ответила гостья.
– Что за экспертиза?
– Там тебе все скажут, – уклонилась от прямого ответа Валентина Андреевна.
– Нет уж, я хочу знать это заранее! Иначе я никуда не пойду. Да у меня, между прочим, в десять часов работы невпроворот…
– Я не хотела тебе говорить этого, но ты сам вынудил… Дело в том, что если ты не явишься добровольно на экспертизу, тебя приведут туда насильно.
– Но почему? За что?
– Этого я не могу тебе сказать.
– А что хоть за экспертиза-то? – не сдавался Пряник.
– Судебно-медицинская, – вновь уклонилась от ответа гостья.
– Какую маньякам, что ли, делают? – Лицо Петьки вдруг перекосилось от внезапной догадки. – Так что, Вику…
– Ее изнасиловали. Возможно, поэтому Вика и наложила на себя руки…
Петька изо всех сил стукнул кулаком по табуретке:
– Я вам все скажу. Записывайте…
Три недели назад. Фил шел по уже знакомому маршруту, отыскивая глазами нужный номер дома. Разные мысли одолевали его. Он представлял себе, как Макс покажет ему товар, станет объяснять, где и как продавать его. Фил еще не решил для себя, согласится ли он на предложение нового знакомого или нет. Все-таки риск большой. Но и возможность подружиться с таким человеком, как Макс, отвергать не следует… Фил решил, что будет действовать, как подскажет ему интуиция.
Дверь открыл Макс, от которого довольно сильно разило перегаром. При виде Фила лицо его изобразило недоумение. Казалось, он совершенно не помнил о том, что сам назначил ему встречу и по какому поводу.
– А, это ты, Фил? – наконец произнес Макс и посторонился, пропуская гостя в квартиру. – Заходи…
– Может, мне зайти в другой раз?
– Нет. Я сейчас…
Макс неопределенно махнул рукой, что можно было истолковать как приглашение, и потопал в душ.
Фил решил как следует осмотреть его жилище, на вечеринке такой возможности не было. Квартира показалась ему чересчур большой для одного человека. Такую квартиру имеет смысл держать как офис или склад, но Фил нигде не находил следов той деятельности, которой, по его предположению, занимался Макс.
Из полукруглого зала три двери вели в спальни. Фил осмотрел их, еле удержавшись от искушения заглянуть под кровать и в шифоньер. У него было чувство, что за ним кто-то наблюдает. В одной из спален имелась дверь, которая была заперта на ключ. «Видимо, там он и хранит товар!» – подумал Фил. Он нерешительно подергал за дверную ручку, но в этот момент шум воды, доносившийся из ванной, стих, и Фил отошел от загадочной двери.
В зале было прибрано. Вдоль стены аккуратно расставлены стулья. Никаких следов недавно отгремевшей вечеринки, только немного душно. Фил подошел к окну и распахнул форточку настежь. В эту минуту за его спиной кашлянули. Фил вздрогнул и обернулся: он не слышал никаких шагов и был удивлен, увидев в зале «компьютерного гения» Байта.
– Здравствуй! – поздоровался неизвестно откуда взявшийся Байт.
– Привет, – ответил Фил. – А как ты сюда попал?
– Я здесь уже давно.
– Что-то я тебя не заметил.
– А я был за той дверью в спальне, которую ты не смог открыть, – пояснил Байт. – В той комнате есть видеокамера. Так, на всякий случай… Пойдем, я покажу тебе все наше хозяйство.
«Что еще за хозяйство? – промелькнуло в голове Фила. – Здесь что, фабрика по производству героина?»
Байт гостеприимно распахнул перед гостем таинственную дверь. Фил вошел в комнату, заставленную всевозможной аппаратурой, назначение которой он не знал. Однако в воздухе витал запах полиграфии.
– Макс сказал, что ты с сегодняшнего дня будешь с нами работать, и велел все тебе показать и рассказать, – произнес Байт. – Так что смотри и запоминай. Здесь у нас находится мозг предприятия. – Он ткнул пальцем в сторону компьютерных мониторов. – Это компьютеры, причем самые разнообразные – «Селероны», «Пентиумы», «Дэллы». Все с новейшими системными блоками… Далее у нас идут копировальные аппараты, среди которых можно выделить вот этот. – Подойдя к массивному агрегату, Байт нежно погладил того, как арабский шейх своего выигравшего приз скакуна. – Красавец! Просто красавец! Последняя новинка. Набор сервисных функций безграничен, а печать… Какая печать!.. Пятьдесят две копии в минуту, пять лотков подачи бумаги, дуплекс с двусторонним копированием, с автопередатчиком оригиналов…
Байт так и сыпал терминами и неизвестными названиями. Фил не решался прервать его, чтобы признаться, что из всего сказанного он понимает значение только двух слов: «компьютер» и «красавец», а что такое «матричные мультимедийники» и «сканерные полноцветники», понятия не имеет.
– А вот еще один предмет гордости! – заявил Байт, показывая пальцем на стоявший в углу неуклюжий станок, внешне очень похожий на фрезерный. – Это наша «биржа». Почему он называется «биржа», об этом ты узнаешь позже, когда познакомишься с «акциями» и всем, что с ними связано. В простонародье данный предмет называется "типографским станком фирмы «Эрфурт»…
Байт подпихнул ногой ящик с бутылками, стоящий возле станка. В этой обыкновенной таре Фил увидел самые разнообразные бутылки, как будто приготовленные для гостей. Он подумал, что Байт предложит ему выпить, но тот сказал с едва заметным волнением в голосе:
– Это продукция нашей фирмы!
– Спиртное?..
– Бери выше!
– Этикетки?..
– Еще выше…
– Пробки, что ли? – с некоторым сомнением произнес гость.
– Еще немножечко повыше, – вновь засмеялся Байт.
Фил взял одну из бутылок в руки и принялся внимательно рассматривать ее.
– Акцизные марки! – догадался наконец он.
– Они самые! – подтвердил «компьютерный гений».
– Неужели на этих маленьких штуковинах можно заработать приличные деньги?
– Еще как можно! – В дверях появился Макс, одетый в спортивное трико и майку, с мокрыми волосами. – Фу, как я ненавижу холодный душ! Зато хмель как рукой снимает. Снова чувствуешь себя человеком, а не пьяной свиньей.
– Может, пивка? – поинтересовался Байт.
– Э нет, после пива снова захочется выпить.
– Тогда объясни нашему новому члену команды, что к чему! – сказал Байт. – В вопросах «дебета – кредита» ты разбираешься лучше меня.
– Охотно, – произнес Макс и пнул ногой ящик с бутылками. – Перед нами разнообразные формы зеленого змия. Чтобы попасть на прилавок, наш друг-змий должен быть отмечен специальной акцизной маркой, которая показывает покупателю, что приобретенный им продукт самого что ни на есть натурального заводского происхождения. Но, что еще более важно для продавца, марка должна доказывать это и проверяющим органам, будь то санэпидемстанция, отдел стандартизации и сертификации, налоговая полиция или представители отдела по борьбе с нелегальным оборотом алкогольной продукции. Задача карающих и контролирующих органов – поймать мошенников, торгующих бодягой, задача же вторых – обмануть тех, кто их хочет поймать. Ни для кого не секрет, что половина алкогольной продукции, продаваемой у нас в стране, либо производится нелегально, либо ввозится из-за границы и продается без уплаты положенных акцизов. Данный факт родил небывалый спрос на так называемые левые акцизные марки. Этому феномену обязана своим появлением такая новая отрасль подпольного бизнеса, как изготовление и сбыт акцизных марок. Поначалу этим делом занимались многие. Я не знаю ни одной типографии, где бы не промышляли подобным образом. Но по мере того, как хитрое государство стало придумывать новые степени защиты для марок, все кустари-одиночки постепенно вымерли, уступив место профессионалам, обладающим точно такими же технологиями, что и государственные предприятия, выпускающие акцизки. Остались, правда, «мамонты», которые все еще пытаются работать на старых офсетных машинах, но спрос на их дешевку падает с каждым днем, так как государство не дремлет, конфисковывая у решивших сэкономить торговцев одну партию спиртного за другой… Мы выпускаем продукцию высочайшего качества, которую без специальных лабораторных исследований отличить от настоящей марки практически невозможно. Для этого, правда, нам с Байтом пришлось как следует вложиться, распотрошив закрома байтовских родителей. Те до сих пор ломают голову над тем, какой такой хакер взломал их банковские счета и спер оттуда энную сумму денег. Еще больше они, наверное, удивлялись тому, почему этот самый хакер не украл все деньги, во-первых, и почему вдруг вернул все украденное спустя три месяца, во-вторых… Они не подозревают, что в роли хакера выступил их собственный сын и что тому хватило трех месяцев, чтобы провернуть с умом родительские денежки. Так что теперь вот уже почти год мы с Байтом работаем только на прибыль, прикупая, правда, изредка той или иной прибамбасик, способный еще больше улучшить выпускаемую продукцию.
– Так почему бы вам, имея столь крутое оборудование, не делать деньги? – задал вопрос Фил.
– Все дело в себестоимости, – улыбнулся ожидавший подобного вопроса Макс. – Пятисотенные купюры подделать даже на нашем оборудовании достаточно сложно и трудоемко, настолько хорошо они защищены! А ляпать сторублевки просто-напросто глупо, так как на изготовление одной купюры уходит около семидесяти пяти рублей. Работать из-за четвертака прибыли – это верх расточительности.
– А доллары?
– С этим делом мы изначально связываться не хотели, – покачал головой Макс. – Мы наводили справку у знакомого из госбезопасности. Так вот, баксы и прочую валюту очень легко отследить, и занимаются этой отслежкой далеко не лохи. А кто, скажи мне, будет отслеживать акцизки? Налоговики? Или санэпидемстанция? К тому же, насколько я знаю, наша продукция еще ни разу не вызывала ни у кого никаких подозрений и на лабораторные исследования ее не брали.
– Работаем без палева! – подвел резюме под слова коллеги по бизнесу Байт.
Фил был поражен:
– Неужели эти маленькие штучки и вправду выгодней печатать, чем сами деньги?
– Без базара! – компетентно заявил Макс. – Вот посмотри. – Он взял со стола одну из пахнущих краской бумажек, на которой была надпись: «Крепкие алкогольные напитки от 0,5 л до 0,69 л». – Данную акцизную марку мы продаем по одному рублю за штуку, а она нам обходится по себестоимости в одиннадцать копеек. Чувствуешь разницу по сравнению с купюрами?
– Еще как чувствую! Но для чего вам я понадобился, не понимаю!
– Сбыт! – коротко ответил Макс. – Мы просто зашиваемся со сбытом. По вполне понятным причинам мы не можем приглашать свою клиентуру сюда. Приходится встречаться с ними в условленных местах, соблюдая необходимую осторожность. Это отнимает массу времени. Именно поэтому нам позарез нужен еще один человек.
– А почему выбор пал на меня?
– Если б я мог все на свете объяснить, то назывался бы Богом! – очевидно, какой-то цитатой ответил Макс. – Сам не знаю почему… Хотя ответ, наверное, лежит на поверхности. Ты сам видел наше окружение. Спроси себя – кому бы ты доверил столь деликатное дело?
Фил вспомнил друзей Макса и Байта и, не задумываясь, произнес:
– Абломкину!
– Абломкин, Абломкин, – тяжело вздохнул Макс. – Увы, наш Абломкин сам занимается аналогичным бизнесом. Он наш самый главный конкурент и страшная головная боль.
– Почему?
– Потому что умеет работать намного лучше нас. Я не имею в виду качество продукции – с этим у него дела обстоят немного похуже. Но у него просто поразительная работоспособность и огромный талант организатора. Он развел такую широкомасштабную сеть сбыта, что с каждым днем все теснее и теснее прижимает нас в угол. Не гнушается при этом иногда переманивать и наших постоянных клиентов, понизив им цену за марку до девяноста, а иногда и до восьмидесяти копеек.
– Так вы бы поговорили с ним серьезно!
– Да много раз уже говорили! Но он отвечает: «Коль сам кривой, нечего на зеркало пенять!» В переводе на язык бизнеса это означает – «Если не можешь работать как следует, то и не берись!». В этом он абсолютно прав – работать на его уровне мы не умеем.
– Значит, моя задача – научиться работать, как Абломкин? Я правильно понял? – спросил Фил.
– Да, – подтвердил Макс. – Я слышал от Кэт, что ты умеешь водить машину?
– Умею.
– Замечательно!
– Только у меня нет прав!
– Это ерунда! – усмехнулся «компьютерный гений». – Права мы тебе изготовим в лучшем виде. Будут круче натуральных.
– Значит, так, – произнес Макс. – Сейчас мы поедем на авторынок и купим тебе для работы машину. Ты какую марку предпочитаешь?
– Мне все равно…
– Нужно купить что-нибудь недорогое, но со вкусом. Какой-нибудь «фолькс» или «мерс» пятилетней давности… У тебя документы с собой?
– Нет! – соврал Фил.
– Жалко, – покачал головой Макс. – Но ничего, ладно. После рынка заедем к моему знакомому нотариусу – он оформит машину без всяких документов. А еще лучше, если она будет оформлена на абсолютно левого пассажира.
– Как это? – не понял Фил.
– Очень просто. Байт тебе сейчас слепит права на какого-нибудь гражданина Балалайкина Филиппа Ивановича… Вот на этого Балалайкина мы машину и оформим у нотариуса… Байт, хакерни-ка гибэдэдэшный компьютер, глянь, нет ли там какого-нибудь Филиппа в списке подходящего нам возраста?..
– Уже гляжу, – отозвался «компьютерный гений». – Есть сразу несколько подходящих Филиппов. Например, Барахоев Филипп Рамазанович, восемнадцать лет, проживает…
– Без национальных меньшинств, пожалуйста! – отверг предложение Макс.
– Хорошо. Тогда вот вам – Сбитнев Филипп Антонович, девятнадцать лет.
– Этот пойдет, – согласился Макс. – Так вот, Фил, оформляем тебе водительские права на Сбитнева Филиппа Антоновича, приобретаем машинку на его имя по генеральной доверенности, а когда подойдет время ее поменять и купить новую, то найдем старого хозяина и попросим оформить продажу через него…
«Предусмотрительный малый, – улыбнулся про себя Фил. – Только сколько денег будет перепадать мне? Это он забыл упомянуть».
– Кстати, мы тут с Байтом посоветовались и решили, что доля твоя составит тридцать процентов от прибыли! – словно прочитав его мысли, произнес Макс. – Прибыль с одной акцизной марки для российской продукции составляет восемьдесят девять копеек, – принялся объяснять он. – А с одной марки для импортной продукции девяносто одну копейку. Таким образом, средняя прибыль получается девяносто копеек за одну марку, а соответственно твоя прибыль приблизительно двадцать восемь копеек с одной марки. Средний ежемесячный объем продаж у нас – около пятисот тысяч экземпляров. Твоя доля в месяц – примерно сто сорок тысяч рублей или пять тысяч долларов!
Услышав это, Фил переменился в лице. Помимо выгодной дружбы, он получит еще и приличные деньги! На такой подарок судьбы Фил не рассчитывал!..
– Когда приступать?
– Прямо сейчас, – в один голос ответили друзья.
19 ноября. – Везде одни обломы! Просто кошмар! – с такими словами капитан Панфилов ворвался в кабинет Глушенковой. – С человеком, на которого указал твой Пряник, облом вышел. Он не насильник.
Валентина Андреевна, хоть виду и не подала, тоже была разочарована.
…Несколько дней назад Пряник посоветовал ей произвести экспертизу над неким гражданином Головко, более известным в криминальных кругах под кличкой Башка. Петька утверждал, что за несколько часов до гибели Вика Добровольская села именно в эту машину.
– Твой Пряник ввел тебя в заблуждение, чтобы не проходить экспертизу, – продолжал Анатолий. – Навесил ярлык насильника на первого пришедшего ему в голову уголовника!
Валентина Андреевна задумалась.
– Не похоже, – проговорила она. – Ни один ребенок не способен столь правдоподобно лгать. Уверяю тебя, Петька не может сочинить такое ради собственной выгоды.
– Тем не менее сданный им человек никакого отношения к изнасилованию Виктории Добровольской не имеет! Его вообще тогда не было в России. Он все это время пребывал со своей девушкой Мариной в Объединенных Арабских Эмиратах и прилетел оттуда только вчера.
– Это проверено?
– Проверено…
– Вот тебе на! – покачала головой хозяйка кабинета.
– Кроме того, господин Пряник не мог видеть машину гражданина Головко в тот день возле стоянки, так как за две недели до этого Сергей Головко свою машину продал по генеральной доверенности человеку, живущему в другом конце города.
– А если новый владелец только прописан в другом конце города, а живет где-то поблизости? – предположила Валентина Андреевна.
– Исключено. Я выяснил домашний телефон владельца машины и позвонил. Его самого, правда, дома не оказалось, но поднявшая трубку жена сказала, что муж постоянно проживает в этой квартире.
– А передать машину кому-нибудь на время он не мог? – высказала новую версию инспектор Глушенкова.
– Я об этом не спросил, если честно. Но у нас будет возможность поинтересоваться этим у нового владельца. Я попросил его супругу передать мужу, чтобы он сегодня к двенадцати ноль-ноль приехал в отдел на беседу по поводу аварии, в которой он якобы подозревается. Так что жду его с минуты на минуту…