них издалека, молча улыбаясь.
Глава двенадцатая
Путь домой
Настало на земле утро раннее. Позлатило солнце кромки облаков над холмом
главным Небесного Города и расступились они путь вниз открыв. Выехали
тогда оттуда три всадника на лошадях сильных и направились вниз по склону
травянистому. Был то Арсен с матерью своей вновь обретенной и Ксенией
любимой. Едва начали они спускаться с холма, как сомкнулись облака за ними
белой стеной. Впереди пред ними лежала трава зеленая, что чуть ниже
превращалась в небо синее, простиравшееся во все стороны света над горами
заснеженными и казалось дорогой в даль. И едва ступили их кони на синь
бескрайнюю, как оказались в небе и понесли своих седоков прямо меж облаков
путем неизведанным.
Летели они над горами высокими, где раньше лежали снега вечные и жил злой
великан Оршан. Привиделись им картины разные. Узрели они, что теперь в
горах тех растаял снег глубокий, холмы покрылись зеленью сочной и цветами
пестрыми. Со всех концов света потянулись сюда птицы и звери, раньше здесь
обитавшие, да покинувшие свои дома из-за тьмы распространившейся. Не было
здесь больше власти Черного Бога, не было и власти злого Оршана.
Возвратились души великие в тела великанов, сделав их снова добрыми. Снова
стали они друзьями людей.
Оставили внизу под собой всадники болта зловонные, обиталище гневноглазого
Василиска, что сгубил не одну сотню душ человеческих своим взглядом
дьявольским. После смерти своего хозяина, стали сохнуть болота обширные и
только в одном месте, у мосточка через ручей с водой черной, еще топи
простирались. Выросла на том месте береза высоченная, раскинув свои ветви
с листочками зелеными во все стороны, но клонилась она станом лишь в
сторону единую - к Руси далекой.
Скоро подлетели три всадника на лошадях из Небесного Города к побережью
Моря Туманов. Увидел Арсен с коня в небе плывшего, что вышли на берег
каменистый из подземелий многочисленных глубоких люди пещерные племени
Хранителей Шара Великих. Едва убил Арсен злого великана Оршана, уничтожив
опасность для Небесного Города, как возвратились души великие в тела
великанов Туманного Города, и перестал сиять под землей Шар Великих
голубым светом. Не было больше в нем надобности. Перестало висеть
проклятие над племенем Хранителей, и вернулся к ним облик прежний -
исчезли уши ослов и руки обезьян. Стали они снова людьми по виду своему. А
когда пролетали над берегом всадники, Хранители помахали им руками на
прощание и были то уже руки человеческие. Тут же, рядом с ними, стояли на
берегу каменистом Великаны, возвышавшиеся над горами своими телами
огромными, а головы их терялись в облаках. Не сделали они ничего плохого
летящим всадникам, только проводили их взглядами.
Раскинулось дальше под конями летящими Море Туманов обширное. Любовалась
Ксения и мать Арсена на игру мглы белесой, что менялись постоянно,
принимая формы различные. Пребывали облака туманные над морем в движении
вечном, являя собой то рыб, то птиц, то зверей чудных, а скоро появились в
небе над водой самой еще три белых всадника, словно отражение летящих в
небе высоком. Даже Арсен поразился красоте и загадке облаков над морем
живущих. Но узрел скоро он скалы впереди, - то был страшный Остров
Обезьян, очень ему памятный по событиям недавним. Когда же оказались
всадники прямо над ним, то явилось Арсену зрелище новое. Не было больше
острова, где жила недавно кровожадная Харда и морская змея Лу. Покоились
на том месте только обломки скал, оставшиеся после подводного сотрясения.
Видно, переполнилась чаша терпения Богов, наказали они остров Обезьян
диких, кровью людской питавшихся. Ни одной из них не осталось больше.
Очень скоро показались из-под облаков земли побережья Снежных Гор,
заросшие лесом обширным. Стал Арсен вглядываться вниз, в надежде увидеть
лесных людей и охотников, что обитали в зарослях здешних. Но простирались
под всадниками летящими кругом леса бесконечные. Хорошо видно было русло
Аррасса полноводного. Однако, никого из людей не узрел с высоты Арсен, на
то они были и охотники. И только у подножия скал на северной стороне, там,
где кончается лес и земля, увидел сарацин затерянный город. Вспомнил Арсен
тогда рассказ Нурка о том, что когда наступает срок, и мужчина становится
воином, все воины из лесного племени собираются вместе и идут сквозь лес
обширный в этот город искать себе жен. Теперь Нурку, Эрпе и его товарищам
ничего больше не угрожает, - злая Харда мертва. Они могут спокойно жить со
своими женами у подножия скал и растить потомство. Они многому научат
своих детей. Им будет что рассказать.
Скоро земля стала подниматься к небесам, и впереди возникли Снежные Горы
высоты немерянной. Миновали всадники водопады Аррасса бурливого в этом
течении, позади внизу остались озера с чудищами зеленорукими, на дне
обитавшими. Увидали Арсен и Ксения место, где срубил сарацин дерево, и
сделал из него челн утлый, на котором они спуститься смогли в земли еще
неизведанные тогда. Вот избушка волшебника Ставра показалась точкой
крошечной на тропе горной извилистой. И скоро встали перед ними облака
сплошной неприступной стеной, но, как и в прошлый раз, подчинилось небо
любящим. Расступились пред ними облака белоснежные, из разных времен
сотканные, и возникла в них дыра цвета синего. Туда и устремили всадники
своих коней летучих, оказавшись уже в землях полунощных.
Земля, что начиналась за Горами Снежными, вся укутана была дымами, в небо
поднимавшимися. Вся изъедена проплешинами дымившимися. Но не пожар то был
лесной силы чудовищной, это понял Арсен сразу. То дымились останки чудищ
бесчисленных, населявших эти земли дикие по желанью Черного Бога. Как
случилось то, что случилось в Снежных Горах, ослабела сила черная и здесь,
ибо все в мире полунощном связь имеет невидимую. Перестали земли окрестные
кровью питаться и очищаться начали, вот и дымились повсюду скелеты зверей
кровожадных. Начала земля в предгорьях свое обновление и была более не
опасна для путников из стран отдаленных.
Как влетели кони небесные в пределы земель славянских, защемило сердце
вдруг у матери Арсена. Почуяла она приближение своего мужа любимого, что
боролся сейчас за душу свою с Черным Богом. И Ксения почуяла вдали места
родные. Погнали всадники коней, что было сил, и скоро засверкали над
лесами золотоглавые купола солнцеградские.
В то мгновенье, как закончилась битва в Снежных Горах, все окрестные
земли, что пяту Черного Бога испытали и томились сотни лет под игом
нечисти ужасной, кровью дань платя властелину, почуяли вдруг свободу.
Словно скинув груз, давивший плечи, мать-земля навеки разогнулась,
распрямилась и вдохнула волю. И тогда над полями солнцеградскими, где
стояли, словно истуканы, три богатыря, одеты камнем, засияло солнце
бесконечное и распались в прах оковы злобы.
- Что-то руки словно занемели, - вымолвил Горыня, первый воин.
- Это правда, ноги еле ходят, - вторил в тон ему Дубыня сильный.
- Видно колдовству конец пришелся, нет на свете боле Кабашона! - так
сказал Усыня, мудрый витязь. Только ошибился он немного.
Вдруг увидели богатыри, заново родившиеся, в небе движение невиданное, -
летели там три коня и несли на себе всадников. Стали вдруг опускаться к
земле кони летящие, и скоро копыта их коснулись поля брани пред
Солнцеградом. Пригляделись богатыри и глазам своим не поверили. На левом
коне ехала в наряде чудном Ксения, дщерь любимая княжеская. Исхудала
девица за время скитаний, но узнать еще можно было. На коне среднем сидела
женщина не известная, - княгиня не княгиня, боярыня не боярыня. Была на
ней одежа белая. А справа ступал конь, несший на себе сарацинского воина с
мечом на боку. Увидав сие возжелали богатыри за свое оружье схватится, да
только руки их удержала сила сильная. Так и остались на месте стоять.
А в ту пору остановилась битва страшная между витязями русскими и
сарацинским воинством. Стояли они теперь недвижимо, мечи в руках крепко
зажав, но опустив к земле. И взирали на всадников спустившихся с небес на
боле брани жестокой и кровавой. Ксения же, Арсен и мать его, ехали
медленно прямо к ним, едва ступали кони их по траве примятой. Стали тут
расступаться перед ними воины русские и сарацины заморские, дорогу давая.
Никто слова вымолвить не мог от зрелища невиданного, исходила от всадников
тех словно сияние белое и чудилась всем, кто был на поле том, сила
небесная за ними. Так проехали они между воинами, разделив их вновь на два
лагеря многочисленных. Сарацины остались стоять по левую руку от них, а
витязи русские, - по правую.
Повернули тогда всадники на сторону левую, увидав шатер Кабашона на холме
за войском мавританским. И когда вознесли их кони на холм тот высокий,
вышел сам владыка мавров заморских к ним на встречу. Было измождено его
лицо страданием внутренним, бурнус черный, золотом расшитый, стелился за
ним потраве. Лишь взглянул один раз Кабашон грозный на всадников, и
просветлело его лицо дикое, исчезли с него оковы злобы и ненависти,
посветлели глаза темные. Бросился он к всадникам и подхватил на руки
женщину с коня спускавшуюся. То была его любимая, с которой разлучился он
давно. Подарили они друг другу поцелуй долгий, обнявшись крепко. И плакали
сильно, глядя в глаза друг другу. Раздался в то мгновение грохот в небесах
черных, что простирались от шатра Кабашона вглубь владений им захваченных.
Потерял последнюю силу над ним Черный Бог, и раскололись тогда небеса,
треснули на куски огромные, вспыхнув огнем ярким. Заволокло все вверху
дымом черным. Но скоро налетел вихрь и раздул эту хмарь. Очистилось небо
над всадниками и над всеми землями Солнцеградскими.
Сошел тогда с коня Арсен. Помог Ксении спуститься. Приблизился сарацин к
отцу своему с матерью и обнял их крепко за плечи. Так стояли они время
долгое втроем, не слова не вымолвив. А Ксения взирала на них со стороны и
тихо плакала. Подошел затем Арсен к ней, слезы утер и сказал, обращаясь к
родителям:
- Вот любимая моя, Ксения. Я повстречал ее в этих краях, далеких от моей
земли жаркой. Позвольте мне остаться с ней, потому что я люблю ее больше
жизни своей.
Оглядел Кабашон еще раз глазами жадными лицо любимой своей и, обернувшись
к Арсену, ответил:
- Знай же сын, что мать твоя родом из тех же мест происходит. А зовут ее
среди русичей Анастасией. Потому, - ты волен поступать, как захочешь. Я
тебе не судья более.
Поднялись Арсен с Ксенией тогда вновь на коней из Небесного Города и,
оставив родителей Арсена у шатра, отправились искать князя Вячеслава.
Пропустили их русичи без слов к воротам Солнцеградским, расступившись
рядами кольчужными. А когда достигли они ворот, вдруг растворились сами
собой ворота дубовые и вышел к ним на встречу Великий князь Вячеслав с
женою Настасьей Фаддеевной. Был он еще слаб на вид, но на ногах стоял
твердо. Почуял князь дщери любимой возвращение из стран далеких и
исцелился разом. Велел одеваться и пошел встречать ее к воротам
городским, ибо весточки о всадниках чудесных до него уж долетели.
Спешились путники. Бросилась Ксения на шею своему батюшке с матушкой,
обнимались они, целовались, слезами заливались от радости великой. Лишь
потом узрел перед собой князь Вячеслав сарацина из земель жарких, что
видом своим был схож с остальными, многих русичей умертвивших за дни битвы
ратной. Поняла его взгляд дочка и на колени бросилась перед ним.
- Не гневись батюшка, - сказал Ксения, - Это Арсен, храбрый воин. И
полюбила я его крепко, больше жизни своей. Это он прекратил битву великую
между народами нашими. Это он дошел до Богов и говорил с ними, чтобы
спасти всех нас. И я помогла ему. Не желает зла Арсен русичам, хоть и
видом сарацин. Простите меня батюшка с матушкой, но связана я с ним на
веки любовью своей крепкой. И останусь с ним, чтобы ни было. Благословите
нас, если можете!
Умолкла Ксения. Защемило сердце Вячеслава от услышанного. Не такой он
видел судьбу дщери своей единственной и любимой больше всего на свете
белом. Думал выдать князь ее за мужа достойного из русичей, а дочь его
несмышленая сердцем сарацина выбрала. Не мог Вячеслав того пережить и
уразуметь долго. Потемнело в глазах от натуги сердечной. Но вспомнились
ему тут слова Ставра волшебника, что всегда прав был: "Если Бог дозволит
воротится ей в дом родной, ты не суди ее строго. Она судьбу свою выбрала,
но и за тобой выбор грядет. Труден будет выбор тот, но прими ее сердцем,
князь". Совладал с собой Вячеслав, поглядел на Настасью Фаддеевну, и
молвил:
- Что ж, дочка, если нашла ты судьбу свою, то живи, как сердце тебе
подсказывает. Непросто нам будет, но мы с матушкой вам всегда рады
останемся.
Вскочила Ксения с колен после слов этих, поцеловала отца с матерью, и
снова на коня из Небесного Города поднялась. Тронули всадники скакунов
своих чудесных и выехали в поле чистое, а за ним лес бескрайний рос, а
потом начинались страны далекие. Посмотрели Арсен и Ксения в глаза
влюбленные друг друга, обернулись и бросили взгляд прощальный на
Солнцеград. Их путь только начинался от сюда.
А с холма, над городом возвышавшегося, смотрели им во след Кабашон и
Анастасия, встретившись после разлуки долгой. Едва отправились дети своею
дорогой, велел Кабашон войску мавританскому собирать шатры походные и
домой идти путями скорыми. Заждались воинов сарацинских за морями жены и
дети. Отступило войско мавританское от стен Солнцеграда, словно море
черное от берега, и ушло в скорости путями лесными. На брегах моря
далекого поджидали лодьи чернотелые тех, кто живым смог возвернуться из
пределов русских. Да не много таких осталось, и трети не насчиталось в
войске сарацинском.
Увидал Вячеслав скоро, что отступили мавры некрещеные из пределов его
земель, и, прежде всего, от стен солнцеградских отдалились. Окончилась
битва кровавая. И велел тогда Вячеслав похоронить всех воинов погибших.
Многих Русь оплакала святая, но затем настал черед великий праздник
сотворить на все окрестные земли. Ибо жизнь покуда не скончалась, слезы
сохнут, время же течет.
Долго очень люди пировали, пили мед, царевну вспоминая. А затем настала
пора вернуться к жизни мирной. Богатырь первый Горыня, только пир
скончался, оседлал коня и в путь-дорогу отправился. Попрощавшись со всеми
друзьями давними и в гости к себе зазвав, устремил он скакуна быстрого в
горы далекие и островерхие, но лишь о том думал, что бы добраться поскорее
до болот русалочьих. Ведь только один Горыня ведал, что живет в тех
далеких русалочьих болотах Лазуруша, - дочь царя Водяного. Чьи глаза как
бирюза сверкают, рыжий волос тело укрывает, а стройнее стана нет на всем
белом свете. Ждет его, наверное, печалится девица.
Другие богатыри сильнейшие, Усыня с Дубыней, после пира собрали свою
дружину ратную, поредевшую, правда, изрядно. Попрощались с Вячеславом да
Настасьей Фаддеевной, и назад, в сторону лесов черниговских, отправились.
Сардера, что позеленел опять от страха, во время битвы с маврами, в
Солнцеграде оставили. Он всю зобу порастерял и хорошим засовом служить мог
времена долгие, потому что не дряхлел и не гнил вовсе. Теперь, когда
отвадили ворогов от родной сторонушки, осталось богатырям-предводителям
Усыне с Дубыней отыскать в лесу колдовском Алексия, впервые в поход
отправившегося. А то сучками да поганками пообрастет молодец, чего
доброго, и в лешака превратится.
Ехали они так уже много дней и вели разговоры неспешные. А кругом шумели
дубравы вековые, зеленели травы пахучие, пели птицы певчие, шумели реки
полноводные. Жила Русь, как и встарь, наполнялась силами новыми.
Июль 1998 - август 1999.
Санкт-Петербург
Глава двенадцатая
Путь домой
Настало на земле утро раннее. Позлатило солнце кромки облаков над холмом
главным Небесного Города и расступились они путь вниз открыв. Выехали
тогда оттуда три всадника на лошадях сильных и направились вниз по склону
травянистому. Был то Арсен с матерью своей вновь обретенной и Ксенией
любимой. Едва начали они спускаться с холма, как сомкнулись облака за ними
белой стеной. Впереди пред ними лежала трава зеленая, что чуть ниже
превращалась в небо синее, простиравшееся во все стороны света над горами
заснеженными и казалось дорогой в даль. И едва ступили их кони на синь
бескрайнюю, как оказались в небе и понесли своих седоков прямо меж облаков
путем неизведанным.
Летели они над горами высокими, где раньше лежали снега вечные и жил злой
великан Оршан. Привиделись им картины разные. Узрели они, что теперь в
горах тех растаял снег глубокий, холмы покрылись зеленью сочной и цветами
пестрыми. Со всех концов света потянулись сюда птицы и звери, раньше здесь
обитавшие, да покинувшие свои дома из-за тьмы распространившейся. Не было
здесь больше власти Черного Бога, не было и власти злого Оршана.
Возвратились души великие в тела великанов, сделав их снова добрыми. Снова
стали они друзьями людей.
Оставили внизу под собой всадники болта зловонные, обиталище гневноглазого
Василиска, что сгубил не одну сотню душ человеческих своим взглядом
дьявольским. После смерти своего хозяина, стали сохнуть болота обширные и
только в одном месте, у мосточка через ручей с водой черной, еще топи
простирались. Выросла на том месте береза высоченная, раскинув свои ветви
с листочками зелеными во все стороны, но клонилась она станом лишь в
сторону единую - к Руси далекой.
Скоро подлетели три всадника на лошадях из Небесного Города к побережью
Моря Туманов. Увидел Арсен с коня в небе плывшего, что вышли на берег
каменистый из подземелий многочисленных глубоких люди пещерные племени
Хранителей Шара Великих. Едва убил Арсен злого великана Оршана, уничтожив
опасность для Небесного Города, как возвратились души великие в тела
великанов Туманного Города, и перестал сиять под землей Шар Великих
голубым светом. Не было больше в нем надобности. Перестало висеть
проклятие над племенем Хранителей, и вернулся к ним облик прежний -
исчезли уши ослов и руки обезьян. Стали они снова людьми по виду своему. А
когда пролетали над берегом всадники, Хранители помахали им руками на
прощание и были то уже руки человеческие. Тут же, рядом с ними, стояли на
берегу каменистом Великаны, возвышавшиеся над горами своими телами
огромными, а головы их терялись в облаках. Не сделали они ничего плохого
летящим всадникам, только проводили их взглядами.
Раскинулось дальше под конями летящими Море Туманов обширное. Любовалась
Ксения и мать Арсена на игру мглы белесой, что менялись постоянно,
принимая формы различные. Пребывали облака туманные над морем в движении
вечном, являя собой то рыб, то птиц, то зверей чудных, а скоро появились в
небе над водой самой еще три белых всадника, словно отражение летящих в
небе высоком. Даже Арсен поразился красоте и загадке облаков над морем
живущих. Но узрел скоро он скалы впереди, - то был страшный Остров
Обезьян, очень ему памятный по событиям недавним. Когда же оказались
всадники прямо над ним, то явилось Арсену зрелище новое. Не было больше
острова, где жила недавно кровожадная Харда и морская змея Лу. Покоились
на том месте только обломки скал, оставшиеся после подводного сотрясения.
Видно, переполнилась чаша терпения Богов, наказали они остров Обезьян
диких, кровью людской питавшихся. Ни одной из них не осталось больше.
Очень скоро показались из-под облаков земли побережья Снежных Гор,
заросшие лесом обширным. Стал Арсен вглядываться вниз, в надежде увидеть
лесных людей и охотников, что обитали в зарослях здешних. Но простирались
под всадниками летящими кругом леса бесконечные. Хорошо видно было русло
Аррасса полноводного. Однако, никого из людей не узрел с высоты Арсен, на
то они были и охотники. И только у подножия скал на северной стороне, там,
где кончается лес и земля, увидел сарацин затерянный город. Вспомнил Арсен
тогда рассказ Нурка о том, что когда наступает срок, и мужчина становится
воином, все воины из лесного племени собираются вместе и идут сквозь лес
обширный в этот город искать себе жен. Теперь Нурку, Эрпе и его товарищам
ничего больше не угрожает, - злая Харда мертва. Они могут спокойно жить со
своими женами у подножия скал и растить потомство. Они многому научат
своих детей. Им будет что рассказать.
Скоро земля стала подниматься к небесам, и впереди возникли Снежные Горы
высоты немерянной. Миновали всадники водопады Аррасса бурливого в этом
течении, позади внизу остались озера с чудищами зеленорукими, на дне
обитавшими. Увидали Арсен и Ксения место, где срубил сарацин дерево, и
сделал из него челн утлый, на котором они спуститься смогли в земли еще
неизведанные тогда. Вот избушка волшебника Ставра показалась точкой
крошечной на тропе горной извилистой. И скоро встали перед ними облака
сплошной неприступной стеной, но, как и в прошлый раз, подчинилось небо
любящим. Расступились пред ними облака белоснежные, из разных времен
сотканные, и возникла в них дыра цвета синего. Туда и устремили всадники
своих коней летучих, оказавшись уже в землях полунощных.
Земля, что начиналась за Горами Снежными, вся укутана была дымами, в небо
поднимавшимися. Вся изъедена проплешинами дымившимися. Но не пожар то был
лесной силы чудовищной, это понял Арсен сразу. То дымились останки чудищ
бесчисленных, населявших эти земли дикие по желанью Черного Бога. Как
случилось то, что случилось в Снежных Горах, ослабела сила черная и здесь,
ибо все в мире полунощном связь имеет невидимую. Перестали земли окрестные
кровью питаться и очищаться начали, вот и дымились повсюду скелеты зверей
кровожадных. Начала земля в предгорьях свое обновление и была более не
опасна для путников из стран отдаленных.
Как влетели кони небесные в пределы земель славянских, защемило сердце
вдруг у матери Арсена. Почуяла она приближение своего мужа любимого, что
боролся сейчас за душу свою с Черным Богом. И Ксения почуяла вдали места
родные. Погнали всадники коней, что было сил, и скоро засверкали над
лесами золотоглавые купола солнцеградские.
В то мгновенье, как закончилась битва в Снежных Горах, все окрестные
земли, что пяту Черного Бога испытали и томились сотни лет под игом
нечисти ужасной, кровью дань платя властелину, почуяли вдруг свободу.
Словно скинув груз, давивший плечи, мать-земля навеки разогнулась,
распрямилась и вдохнула волю. И тогда над полями солнцеградскими, где
стояли, словно истуканы, три богатыря, одеты камнем, засияло солнце
бесконечное и распались в прах оковы злобы.
- Что-то руки словно занемели, - вымолвил Горыня, первый воин.
- Это правда, ноги еле ходят, - вторил в тон ему Дубыня сильный.
- Видно колдовству конец пришелся, нет на свете боле Кабашона! - так
сказал Усыня, мудрый витязь. Только ошибился он немного.
Вдруг увидели богатыри, заново родившиеся, в небе движение невиданное, -
летели там три коня и несли на себе всадников. Стали вдруг опускаться к
земле кони летящие, и скоро копыта их коснулись поля брани пред
Солнцеградом. Пригляделись богатыри и глазам своим не поверили. На левом
коне ехала в наряде чудном Ксения, дщерь любимая княжеская. Исхудала
девица за время скитаний, но узнать еще можно было. На коне среднем сидела
женщина не известная, - княгиня не княгиня, боярыня не боярыня. Была на
ней одежа белая. А справа ступал конь, несший на себе сарацинского воина с
мечом на боку. Увидав сие возжелали богатыри за свое оружье схватится, да
только руки их удержала сила сильная. Так и остались на месте стоять.
А в ту пору остановилась битва страшная между витязями русскими и
сарацинским воинством. Стояли они теперь недвижимо, мечи в руках крепко
зажав, но опустив к земле. И взирали на всадников спустившихся с небес на
боле брани жестокой и кровавой. Ксения же, Арсен и мать его, ехали
медленно прямо к ним, едва ступали кони их по траве примятой. Стали тут
расступаться перед ними воины русские и сарацины заморские, дорогу давая.
Никто слова вымолвить не мог от зрелища невиданного, исходила от всадников
тех словно сияние белое и чудилась всем, кто был на поле том, сила
небесная за ними. Так проехали они между воинами, разделив их вновь на два
лагеря многочисленных. Сарацины остались стоять по левую руку от них, а
витязи русские, - по правую.
Повернули тогда всадники на сторону левую, увидав шатер Кабашона на холме
за войском мавританским. И когда вознесли их кони на холм тот высокий,
вышел сам владыка мавров заморских к ним на встречу. Было измождено его
лицо страданием внутренним, бурнус черный, золотом расшитый, стелился за
ним потраве. Лишь взглянул один раз Кабашон грозный на всадников, и
просветлело его лицо дикое, исчезли с него оковы злобы и ненависти,
посветлели глаза темные. Бросился он к всадникам и подхватил на руки
женщину с коня спускавшуюся. То была его любимая, с которой разлучился он
давно. Подарили они друг другу поцелуй долгий, обнявшись крепко. И плакали
сильно, глядя в глаза друг другу. Раздался в то мгновение грохот в небесах
черных, что простирались от шатра Кабашона вглубь владений им захваченных.
Потерял последнюю силу над ним Черный Бог, и раскололись тогда небеса,
треснули на куски огромные, вспыхнув огнем ярким. Заволокло все вверху
дымом черным. Но скоро налетел вихрь и раздул эту хмарь. Очистилось небо
над всадниками и над всеми землями Солнцеградскими.
Сошел тогда с коня Арсен. Помог Ксении спуститься. Приблизился сарацин к
отцу своему с матерью и обнял их крепко за плечи. Так стояли они время
долгое втроем, не слова не вымолвив. А Ксения взирала на них со стороны и
тихо плакала. Подошел затем Арсен к ней, слезы утер и сказал, обращаясь к
родителям:
- Вот любимая моя, Ксения. Я повстречал ее в этих краях, далеких от моей
земли жаркой. Позвольте мне остаться с ней, потому что я люблю ее больше
жизни своей.
Оглядел Кабашон еще раз глазами жадными лицо любимой своей и, обернувшись
к Арсену, ответил:
- Знай же сын, что мать твоя родом из тех же мест происходит. А зовут ее
среди русичей Анастасией. Потому, - ты волен поступать, как захочешь. Я
тебе не судья более.
Поднялись Арсен с Ксенией тогда вновь на коней из Небесного Города и,
оставив родителей Арсена у шатра, отправились искать князя Вячеслава.
Пропустили их русичи без слов к воротам Солнцеградским, расступившись
рядами кольчужными. А когда достигли они ворот, вдруг растворились сами
собой ворота дубовые и вышел к ним на встречу Великий князь Вячеслав с
женою Настасьей Фаддеевной. Был он еще слаб на вид, но на ногах стоял
твердо. Почуял князь дщери любимой возвращение из стран далеких и
исцелился разом. Велел одеваться и пошел встречать ее к воротам
городским, ибо весточки о всадниках чудесных до него уж долетели.
Спешились путники. Бросилась Ксения на шею своему батюшке с матушкой,
обнимались они, целовались, слезами заливались от радости великой. Лишь
потом узрел перед собой князь Вячеслав сарацина из земель жарких, что
видом своим был схож с остальными, многих русичей умертвивших за дни битвы
ратной. Поняла его взгляд дочка и на колени бросилась перед ним.
- Не гневись батюшка, - сказал Ксения, - Это Арсен, храбрый воин. И
полюбила я его крепко, больше жизни своей. Это он прекратил битву великую
между народами нашими. Это он дошел до Богов и говорил с ними, чтобы
спасти всех нас. И я помогла ему. Не желает зла Арсен русичам, хоть и
видом сарацин. Простите меня батюшка с матушкой, но связана я с ним на
веки любовью своей крепкой. И останусь с ним, чтобы ни было. Благословите
нас, если можете!
Умолкла Ксения. Защемило сердце Вячеслава от услышанного. Не такой он
видел судьбу дщери своей единственной и любимой больше всего на свете
белом. Думал выдать князь ее за мужа достойного из русичей, а дочь его
несмышленая сердцем сарацина выбрала. Не мог Вячеслав того пережить и
уразуметь долго. Потемнело в глазах от натуги сердечной. Но вспомнились
ему тут слова Ставра волшебника, что всегда прав был: "Если Бог дозволит
воротится ей в дом родной, ты не суди ее строго. Она судьбу свою выбрала,
но и за тобой выбор грядет. Труден будет выбор тот, но прими ее сердцем,
князь". Совладал с собой Вячеслав, поглядел на Настасью Фаддеевну, и
молвил:
- Что ж, дочка, если нашла ты судьбу свою, то живи, как сердце тебе
подсказывает. Непросто нам будет, но мы с матушкой вам всегда рады
останемся.
Вскочила Ксения с колен после слов этих, поцеловала отца с матерью, и
снова на коня из Небесного Города поднялась. Тронули всадники скакунов
своих чудесных и выехали в поле чистое, а за ним лес бескрайний рос, а
потом начинались страны далекие. Посмотрели Арсен и Ксения в глаза
влюбленные друг друга, обернулись и бросили взгляд прощальный на
Солнцеград. Их путь только начинался от сюда.
А с холма, над городом возвышавшегося, смотрели им во след Кабашон и
Анастасия, встретившись после разлуки долгой. Едва отправились дети своею
дорогой, велел Кабашон войску мавританскому собирать шатры походные и
домой идти путями скорыми. Заждались воинов сарацинских за морями жены и
дети. Отступило войско мавританское от стен Солнцеграда, словно море
черное от берега, и ушло в скорости путями лесными. На брегах моря
далекого поджидали лодьи чернотелые тех, кто живым смог возвернуться из
пределов русских. Да не много таких осталось, и трети не насчиталось в
войске сарацинском.
Увидал Вячеслав скоро, что отступили мавры некрещеные из пределов его
земель, и, прежде всего, от стен солнцеградских отдалились. Окончилась
битва кровавая. И велел тогда Вячеслав похоронить всех воинов погибших.
Многих Русь оплакала святая, но затем настал черед великий праздник
сотворить на все окрестные земли. Ибо жизнь покуда не скончалась, слезы
сохнут, время же течет.
Долго очень люди пировали, пили мед, царевну вспоминая. А затем настала
пора вернуться к жизни мирной. Богатырь первый Горыня, только пир
скончался, оседлал коня и в путь-дорогу отправился. Попрощавшись со всеми
друзьями давними и в гости к себе зазвав, устремил он скакуна быстрого в
горы далекие и островерхие, но лишь о том думал, что бы добраться поскорее
до болот русалочьих. Ведь только один Горыня ведал, что живет в тех
далеких русалочьих болотах Лазуруша, - дочь царя Водяного. Чьи глаза как
бирюза сверкают, рыжий волос тело укрывает, а стройнее стана нет на всем
белом свете. Ждет его, наверное, печалится девица.
Другие богатыри сильнейшие, Усыня с Дубыней, после пира собрали свою
дружину ратную, поредевшую, правда, изрядно. Попрощались с Вячеславом да
Настасьей Фаддеевной, и назад, в сторону лесов черниговских, отправились.
Сардера, что позеленел опять от страха, во время битвы с маврами, в
Солнцеграде оставили. Он всю зобу порастерял и хорошим засовом служить мог
времена долгие, потому что не дряхлел и не гнил вовсе. Теперь, когда
отвадили ворогов от родной сторонушки, осталось богатырям-предводителям
Усыне с Дубыней отыскать в лесу колдовском Алексия, впервые в поход
отправившегося. А то сучками да поганками пообрастет молодец, чего
доброго, и в лешака превратится.
Ехали они так уже много дней и вели разговоры неспешные. А кругом шумели
дубравы вековые, зеленели травы пахучие, пели птицы певчие, шумели реки
полноводные. Жила Русь, как и встарь, наполнялась силами новыми.
Июль 1998 - август 1999.
Санкт-Петербург