— Я звоню Рандольфу, — сообщила Джун, спустившись вниз сразу после ухода полицейских. — Он всегда встает в шесть. Полагаю, он должен быть в курсе того, что случилось.
Айрин снисходительно подумала, что матери просто не терпится поговорить с ним, но возражать не стала. Если честно, то первым ее желанием после вызова полиции было желание услышать голос Эдварда.
Джун была разочарована, услышав после гудков голос автоответчика. Наверное, Рандольф спустился к пруду кормить уток, решила она и оставила сообщение. Айрин тем временем приняла душ и оделась. Она уже почти успокоилась. Пока дети не встали, она сварила много крепкого кофе. Джун ушла наверх привести себя в порядок. Айрин, дожидаясь ее, решила прибраться в гостиной. Она собрала осколки с подоконника и с пола, задернула гардины, чтобы комната не выстуживалась еще больше, протерла следы от грязной обуви.
Закончив с уборкой, она вымыла руки и подошла к бару, чтобы налить себе джина с тоником, когда послышался шум подъехавшей машины. Окно было плотно закрыто гардинами, и Айрин пошла открыть входную дверь. Наверное, Рандольф сразу помчался к ним, как только прослушал сообщение Джун, с чувством благодарности подумала она и, гостеприимно улыбнувшись, распахнула дверь, не дожидаясь звонка. Застыв от удивления, она смотрела в тревожные голубые глаза на осунувшемся и потемневшем лице Эдварда.
— С тобой все в порядке? — охрипшим от волнения голосом спросил он и, не дожидаясь ответа, прижал ее к себе так крепко, что Айрин не смогла дышать. — Клянусь, я разорву их на куски и брошу собакам!
— Эдвард, Эдвард, — прошептала она, высвобождаясь из его объятий, и вздохнула полной грудью. — Я цела и невредима. Никто не пострадал, кроме одного из грабителей.
Она медленно отступила в прихожую, продолжая говорить тихо и спокойно, чтобы Эдвард пришел в себя. Из-за его спины появился Рандольф.
— Черт! Нельзя было оставлять вас одних! Эдвард нервно расхаживал по гостиной и ерошил волосы дрожащей рукой. — Мне следовало быть рядом с тобой.
Айрин мгновенно все поняла. Ночное происшествие в их доме всколыхнуло давнюю трагедию в его жизни. Она знала, что Эдвард так и не простил себе гибели сестры. Подойдя к нему, она погладила его по щеке. Эдвард схватил ее ладонь и прижался к ней лбом.
— Ничего ты не должен. Нельзя быть одновременно везде, — тихо проговорила она, глядя ему в глаза с нежностью, которая накопилась в ней за время его отсутствия.
Рандольф продолжал молча стоять в дверях с мрачным видом.
Айрин улыбнулась ему.
— Джун сейчас спустится, Рандольф. На кухне стоит горячий кофейник, можете выпить кофе, если хотите. И не смотрите так! У нас действительно все в порядке.
— Айрин, милая... — шепнул Эдвард, поцеловал ее ладонь и стал целовать губы в каком-то безумном отчаянии. — Дети сильно испугались? — спросил он, отстранив ее на миг.
Даже в таком состоянии он не забыл спросить о близнецах, отметила про себя Айрин.
— Они не успели даже толком понять, что произошло, — сказала она весело, чувствуя, как горят губы после поцелуев. — Они еще спят, а это хороший признак.
— Когда я представил, что могло произойти!.. — снова лихорадочно заговорил Эдвард.
— Не надо! — тихо, но твердо сказала Айрин и приложила палец к его губам. — По мнению полиции, это были всего лишь профессиональные домушники, которые недавно появились в нашем районе. Они залезают по ночам в дома, хозяева которых отсутствуют, и берут ценные вещи, которые можно продать. Они не убийцы и не насильники. Когда я закричала, они бросились бежать со всех ног. Один из них в спешке разбил оконное стекло и порезался.
Лицо Эдварда исказилось в страдальческой гримасе.
— Ты кричала?! Черт возьми, Айрин, я жажду их крови!
— По-моему, тебе полезнее сейчас выпить горячего кофе, — ласково сказала Айрин, подводя его к дивану. — Посиди, я сейчас принесу.
— Нет, не уходи!
Он усадил ее рядом и прижал к себе.
— Как тебе удалось вернуться так рано? Ты говорил, что прилетаешь вечером.
— Вчера я и мои помощники работали до поздней ночи. Делать мне в Лондоне больше было нечего, и я обменял билет на ночной рейс.
Поспал в самолете. Рандольф привез меня из аэропорта вскоре после звонка твоей мамы, и мы сразу поехали сюда.
— У тебя измученный вид. Зачем надо было работать ночью?
— Я хотел поскорее увидеть тебя, — простодушно ответил Эдвард.
Сердце Айрин чуть не выпрыгнуло из груди.
— Мне надо с тобой поговорить, Айрин.
Дальше так продолжаться не может, — задумчиво произнес он. — Но не сейчас, позже.
Айрин смотрела на него во все глаза, не зная, чего ей ждать от будущего разговора с ним. Радоваться или огорчаться? Ясно только одно — разговор пойдет об их будущем.
— А теперь расскажи подробно, что здесь произошло, минута за минутой, ладно?
Из кухни вернулся Рандольф с подносом и стал накрывать на стол для завтрака. Сверху спустилась Джун.
Айрин видела, какими взглядами обменялась эта пара, и лишний раз убедилась в искренности чувства Рандольфа к ее матери. Вместе они принесли яйца-пашот по-креольски, тосты — все, что успел приготовить великий кулинар за короткое время, — джем и мед. Огонь в камине прогрел воздух гостиной.
Все уселись за стол, и Айрин рассказала о событии прошедшей ночи со всеми подробностями, избегая слишком мрачных красок, даже с небольшой долей юмора. Ее рассказ мгновенно успокоил Эдварда, теперь он говорил нормально, был внимателен, собран. По его лицу нельзя было догадаться, о чем он думает.
Но ведь он примчался первым делом сюда, полагая, что ей нужна его помощь! — твердила себе Айрин. Это дорогого стоит! Во время ее рассказа он не спускал с нее глаз.
Они еще сидели за столом, когда прибежали близнецы. При виде Эдварда они издали радостный вопль и залезли к нему на колени. Они обожают его, думала Айрин, и с этим нельзя ничего поделать.
Когда дети были умыты, одеты и накормлены, все снова собрались в гостиной. Эдвард названивал по телефону. Положив наконец трубку, он подошел к Айрин и взял ее за руку.
— Мы уходим, надень пальто, — тихо сказал он ей. — Мы прокатимся немного и где-нибудь поедим. К ланчу нас не ждите. Я договорился с одним парнем, он придет вставить новое оконное стекло, — сообщил он всем в гостиной.
— Сегодня воскресенье, никто не работает, — напомнила ему Айрин.
— По моей просьбе он придет. Вдвоем сможете тут без нас продержаться? — спросил он у Рандольфа и Джун.
— Разумеется, — живо отозвалась Джун, даже слишком живо, по мнению Айрин.
— А нам можно с вами покататься на машине? — спросил Ники, подбежав к ним.
— В следующий раз, мой мальчик, хорошо?
Мы обязательно скоро поедем кататься все вместе, обещаю, — ласково сказал Эдвард.
— А мы сможем еще раз увидеть уток? — спросил Мики с необычной для него серьезностью, не вставая с ковра, где они играли с братом.
— С этим, полагаю, у нас тоже проблем не будет, — ответил с улыбкой Эдвард и наклонился, чтобы потрепать светлые кудряшки на голове Мики.
Айрин наблюдала эту сцену, стоя у двери в пальто. Она не стала подниматься к себе, чтобы причесаться и накраситься. Господи, сделай так, чтобы у нас все получилось! — горячо молилась она про себя. Если я не нужна ему, не допусти, чтобы страдали дети!
К машине Эдвард вел Айрин за руку. Волнение настолько переполняло ее, что не было сил разговаривать. Куда заведет их предстоящий разговор?
— Знаешь, я продал свою гоночную машину, — нарочито небрежным тоном сообщил Эдвард. — И отказался участвовать в предстоящих гонках.
Меньше всего Айрин ожидала услышать это от него. Он открыл для нее дверцу машины, и она скользнула внутрь уже знакомого ей «ягуара».
— Навсегда? — спросила она, помолчав.
— Да, Айрин, навсегда.
Она медленно наклонила голову, чтобы скрыть охватившую ее радость.
— Я рада за тебя, — решилась она сказать.
— Я знал, что мое решение обрадует тебя.
— Эдвард! — Айрин подняла голову и посмотрела на него, когда он сел за руль.
— Не сейчас, Айрин. Подожди немного, я хочу поговорить с тобой не на ходу, а в тихом месте, где мы будем только вдвоем. — Он включил двигатель. — Я знаю одно кафе неподалеку, где подают горячий ланч по воскресеньям и всегда есть свободные столики. — Он посмотрел на нее сияющими глазами. — Мы приедем туда как раз к двенадцати часам. Но главное, мне кажется, я тебе уже сказал.
Айрин кивнула, хотя смысл последней фразы Эдварда был ей не совсем ясен.
— Хорошо, — сказала она и подумала, что от волнения ей вряд ли удастся проглотить что-нибудь за ланчем.
В молчании они выехали из города на загородное шоссе и проехали по нему минут двадцать, после чего Эдвард свернул на проселочную дорогу, по обеим сторонам которой расстилалось девственно чистое снежное покрывало.
Редкие деревья с их темными голыми ветвями создавали графически четкий рисунок на этом белоснежном фоне. Тишину и неподвижность окружавшего их зимнего ландшафта нарушали лишь редкие птицы.
Айрин смотрела прямо перед собой, когда машина замедлила ход и остановилась. Эдвард заглушил двигатель. Она заставила себя повернуться и взглянуть на него. Губы его были плотно сжаты, глаза прищурены.
— Ты помнишь, сколько мы всего наговорили друг другу во время нашей первой встречи?
Еще бы ей не помнить! То, что сказал тогда ей Эдвард, с тех пор преследует ее.
— Что именно? — уклончиво спросила Айрин, еще не понимая, к чему он ведет.
Эдвард негромко засмеялся.
— Ну, разные глупости. — Он нервно провел пятерней по волосам. — Хотя тогда они не казались мне глупостями, ведь я действительно так думал. Я был уверен, что никогда... — Он замолчал внезапно. — Что я хочу сказать, так это... Понимаешь, с тех пор я изменился. — Он снова замолчал.
Айрин удивленно смотрела на него. Всегда такой уверенный в себе и точный в выражении своих мыслей, Эдвард не мог сейчас найти нужные слова.
— Что ты пытаешься мне сказать? — шепотом спросила Айрин, боясь поверить в то, что ее мечта сбывается.
— Я люблю тебя, Айрин, — мрачно сказал Эдвард.
Даже в этом он не похож на других мужчин в подобной ситуации. Признание в любви, которое она мечтала услышать от него, он произнес так, словно выносил ей смертный приговор.
— Я понимаю, что ты ко мне — во всяком случае пока — такого чувства не испытываешь.
Тебя можно понять, — добавил он, поймав ее взгляд. — Когда-то мы договорились, что если одна из сторон захочет изменить ситуацию в ту или другую сторону, то скажет об этом другой стороне. Вот я и сказал, Айрин. У меня было благое намерение не торопить тебя с решением, но этот последний эпизод... — Эдвард запнулся и сделал глубокий вдох. — Ночной визит двух мужчин в дом, где живет любимая женщина, стал последней каплей. Ты должна узнать о моих чувствах к тебе, потому что больше я не могу рисковать. Я не хочу потерять тебя, Айрин! — сердито закончил он.
Она смотрела на его мрачное лицо и думала, что еще никогда не любила его так сильно, как сейчас.
— Я хочу, чтобы у нас было общее будущее, — снова заговорил он. — Я много чего хочу. Но я не собираюсь тебя торопить... — Он снова замолчал, словно ему не хватало воздуха. — Ну скажи хоть что-нибудь, черт возьми!
Айрин сдержала подступившие слезы.
— Ты.., уверен? Я хочу сказать, ты уверен, что я нужна тебе такая, как есть? Мать двоих детей...
— В этом я уверен больше, чем в том, что земля круглая. — Он пристально разглядывал ее, потом выражение его лица изменилось. Он склонился и поцеловал ее в дрожащие губы. — Я хочу тебя навсегда. Хочу окольцевать тебя, чтобы к тебе ни один двуногий волк не приблизился на пушечный выстрел. Полагаешь, я собственник по характеру?
— Наверное, — еле слышно прошептала Айрин.
Слезы текли по ее щекам, но губы и глаза улыбались. Он вытер ладонью ее мокрые щеки и спросил:
— Значит, ты все-таки меня немного любишь?
Айрин смотрела на его удивительное лицо и думала: чем она заслужила любовь такого человека, как Эдвард Фрост? Его голубые глаза, раньше казавшиеся ей такими холодными, теперь лучились любовью к ней. Радость наполнила ее сердце, и стало трудно дышать.
— Мне кажется, что я всю жизнь любила только тебя, задолго до того, как мы встретились, — робко заговорила Айрин. — Но, когда мы встретились, я испугалась того, что почувствовала в себе. Уверяла, что это всего лишь игра моего воображения. Но это опасное чувство росло и с каждым днем становилось сильнее. Пока наконец я не призналась себе, что это любовь. Единственная, на всю жизнь. Но тебе я не была нужна на всю жизнь...
— Милая моя, Айрин. — Эдвард привлек ее к себе и уткнулся лицом в пушистые волосы.
— Ведь у тебя в жизни было так много женщин, красивых женщин, в отличие от меня, и я боялась...
— Я никогда никого из них не любил. Если честно, мне многие нравились, но никто не задевал моего сердца. Если помнишь, я говорил тебе, что не верю в семейное счастье. А потом появилась ты, и я подумал...
Он замолчал, но Айрин попросила:
— Что ты подумал? Расскажи. — И поцеловала уголок его рта.
— Я всегда был уверен, что мой отец разлюбил вторую жену в конце своей жизни, что она уничтожила его любовь постоянными изменами. Не мог такой человек, как он, любить развратную женщину. — Эдвард говорил медленно, слова вырывались с мучительным трудом из потаенных глубин его сознания. Так можно было говорить только о том, что давно наболело. — Я полагал, что он не развелся с ней только потому, что верил в семью, хотел сохранить для детей и отца и мать. Встречаясь с тобой, я вдруг пришел к мысли, что был не прав, он продолжал любить ее, Айрин! Он пожертвовал даже дочерью, чтобы до смертного часа быть рядом с любимой женщиной! — Эдвард замолчал, стиснув зубы и глядя в лобовое стекло невидящим взглядом.
Айрин чувствовала, как он напряжен.
— Я всегда боялся встретить женщину, которая обрела бы такую власть надо мной, тихо признался он. Уголки его рта уже не были скорбно опущены, он смотрел на нее и улыбался. — Признаюсь, я великий путаник.
— Я помогу тебе разобраться в твоей путанице, — сказала Айрин, обняв его за шею. — Обещаю.
— Я верю, что ты сумеешь это сделать.
— Вместе мы справимся с чем угодно, хоть с целым миром, и победим! — Айрин смотрела на него восторженными счастливыми глазами.
— Мне нужна только ты. Когда ты мне рассказала, сколько всего выпало на твою долю, я не в силах был поверить. Что такая маленькая, хрупкая женщина с двумя новорожденными детьми на руках взяла на себя ответственность за овдовевшую мать и организовала собственное дело! Я подумал, сколько же в тебе жизненной силы и стойкости! Ты поразила меня в самое сердце, когда я увидел тебя с близнецами. Ведь ты сама была похожа на девочку. — Эдвард нежно поцеловал ее глаза, щеки, мягкие губы, от которых невозможно было оторваться. Тяжело дыша, он поднял наконец голову.
— Я хотела спросить о близнецах, Эдвард.
Ты ведь не будешь возражать, чтобы они жили вместе с нами?
Ответ она знала, но ей хотелось услышать его от самого Эдварда.
— Возражать против таких очаровательных мальчишек? Ведь они оба твоя копия. Правда, если Мики по характеру весь в тебя, волевой и целеустремленный, то Ники более трогательный, нежный и нуждается в постоянной поддержке. Две ипостаси твоей исключительной личности.
— Они успели полюбить тебя. — Айрин ласково провела кончиками пальцев по его губам. — Дети зачастую прозорливее взрослых. Твою истинную сущность они почувствовали раньше, чем ты открылся мне.
— Джун я вроде бы тоже понравился, — самодовольно сказал Эдвард. — Я сразу почувствовал в ней союзника.
— Обольщать женщин ты умеешь, — заметила Айрин с улыбкой.
— Выходи за меня, Айрин. — Он помолчал. — Ты согласна?
— Да. — Голос Айрин дрогнул. — Только пусть это случится не сразу. Дадим близнецам время привыкнуть к этой мысли.
— По-моему, ты хотела сказать, что нам самим требуется время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Я прав?
— Я люблю тебя, Эдвард, люблю всем своим сердцем и счастлива, что ты понимаешь меня без слов.
Эпилог
Айрин снисходительно подумала, что матери просто не терпится поговорить с ним, но возражать не стала. Если честно, то первым ее желанием после вызова полиции было желание услышать голос Эдварда.
Джун была разочарована, услышав после гудков голос автоответчика. Наверное, Рандольф спустился к пруду кормить уток, решила она и оставила сообщение. Айрин тем временем приняла душ и оделась. Она уже почти успокоилась. Пока дети не встали, она сварила много крепкого кофе. Джун ушла наверх привести себя в порядок. Айрин, дожидаясь ее, решила прибраться в гостиной. Она собрала осколки с подоконника и с пола, задернула гардины, чтобы комната не выстуживалась еще больше, протерла следы от грязной обуви.
Закончив с уборкой, она вымыла руки и подошла к бару, чтобы налить себе джина с тоником, когда послышался шум подъехавшей машины. Окно было плотно закрыто гардинами, и Айрин пошла открыть входную дверь. Наверное, Рандольф сразу помчался к ним, как только прослушал сообщение Джун, с чувством благодарности подумала она и, гостеприимно улыбнувшись, распахнула дверь, не дожидаясь звонка. Застыв от удивления, она смотрела в тревожные голубые глаза на осунувшемся и потемневшем лице Эдварда.
— С тобой все в порядке? — охрипшим от волнения голосом спросил он и, не дожидаясь ответа, прижал ее к себе так крепко, что Айрин не смогла дышать. — Клянусь, я разорву их на куски и брошу собакам!
— Эдвард, Эдвард, — прошептала она, высвобождаясь из его объятий, и вздохнула полной грудью. — Я цела и невредима. Никто не пострадал, кроме одного из грабителей.
Она медленно отступила в прихожую, продолжая говорить тихо и спокойно, чтобы Эдвард пришел в себя. Из-за его спины появился Рандольф.
— Черт! Нельзя было оставлять вас одних! Эдвард нервно расхаживал по гостиной и ерошил волосы дрожащей рукой. — Мне следовало быть рядом с тобой.
Айрин мгновенно все поняла. Ночное происшествие в их доме всколыхнуло давнюю трагедию в его жизни. Она знала, что Эдвард так и не простил себе гибели сестры. Подойдя к нему, она погладила его по щеке. Эдвард схватил ее ладонь и прижался к ней лбом.
— Ничего ты не должен. Нельзя быть одновременно везде, — тихо проговорила она, глядя ему в глаза с нежностью, которая накопилась в ней за время его отсутствия.
Рандольф продолжал молча стоять в дверях с мрачным видом.
Айрин улыбнулась ему.
— Джун сейчас спустится, Рандольф. На кухне стоит горячий кофейник, можете выпить кофе, если хотите. И не смотрите так! У нас действительно все в порядке.
— Айрин, милая... — шепнул Эдвард, поцеловал ее ладонь и стал целовать губы в каком-то безумном отчаянии. — Дети сильно испугались? — спросил он, отстранив ее на миг.
Даже в таком состоянии он не забыл спросить о близнецах, отметила про себя Айрин.
— Они не успели даже толком понять, что произошло, — сказала она весело, чувствуя, как горят губы после поцелуев. — Они еще спят, а это хороший признак.
— Когда я представил, что могло произойти!.. — снова лихорадочно заговорил Эдвард.
— Не надо! — тихо, но твердо сказала Айрин и приложила палец к его губам. — По мнению полиции, это были всего лишь профессиональные домушники, которые недавно появились в нашем районе. Они залезают по ночам в дома, хозяева которых отсутствуют, и берут ценные вещи, которые можно продать. Они не убийцы и не насильники. Когда я закричала, они бросились бежать со всех ног. Один из них в спешке разбил оконное стекло и порезался.
Лицо Эдварда исказилось в страдальческой гримасе.
— Ты кричала?! Черт возьми, Айрин, я жажду их крови!
— По-моему, тебе полезнее сейчас выпить горячего кофе, — ласково сказала Айрин, подводя его к дивану. — Посиди, я сейчас принесу.
— Нет, не уходи!
Он усадил ее рядом и прижал к себе.
— Как тебе удалось вернуться так рано? Ты говорил, что прилетаешь вечером.
— Вчера я и мои помощники работали до поздней ночи. Делать мне в Лондоне больше было нечего, и я обменял билет на ночной рейс.
Поспал в самолете. Рандольф привез меня из аэропорта вскоре после звонка твоей мамы, и мы сразу поехали сюда.
— У тебя измученный вид. Зачем надо было работать ночью?
— Я хотел поскорее увидеть тебя, — простодушно ответил Эдвард.
Сердце Айрин чуть не выпрыгнуло из груди.
— Мне надо с тобой поговорить, Айрин.
Дальше так продолжаться не может, — задумчиво произнес он. — Но не сейчас, позже.
Айрин смотрела на него во все глаза, не зная, чего ей ждать от будущего разговора с ним. Радоваться или огорчаться? Ясно только одно — разговор пойдет об их будущем.
— А теперь расскажи подробно, что здесь произошло, минута за минутой, ладно?
Из кухни вернулся Рандольф с подносом и стал накрывать на стол для завтрака. Сверху спустилась Джун.
Айрин видела, какими взглядами обменялась эта пара, и лишний раз убедилась в искренности чувства Рандольфа к ее матери. Вместе они принесли яйца-пашот по-креольски, тосты — все, что успел приготовить великий кулинар за короткое время, — джем и мед. Огонь в камине прогрел воздух гостиной.
Все уселись за стол, и Айрин рассказала о событии прошедшей ночи со всеми подробностями, избегая слишком мрачных красок, даже с небольшой долей юмора. Ее рассказ мгновенно успокоил Эдварда, теперь он говорил нормально, был внимателен, собран. По его лицу нельзя было догадаться, о чем он думает.
Но ведь он примчался первым делом сюда, полагая, что ей нужна его помощь! — твердила себе Айрин. Это дорогого стоит! Во время ее рассказа он не спускал с нее глаз.
Они еще сидели за столом, когда прибежали близнецы. При виде Эдварда они издали радостный вопль и залезли к нему на колени. Они обожают его, думала Айрин, и с этим нельзя ничего поделать.
Когда дети были умыты, одеты и накормлены, все снова собрались в гостиной. Эдвард названивал по телефону. Положив наконец трубку, он подошел к Айрин и взял ее за руку.
— Мы уходим, надень пальто, — тихо сказал он ей. — Мы прокатимся немного и где-нибудь поедим. К ланчу нас не ждите. Я договорился с одним парнем, он придет вставить новое оконное стекло, — сообщил он всем в гостиной.
— Сегодня воскресенье, никто не работает, — напомнила ему Айрин.
— По моей просьбе он придет. Вдвоем сможете тут без нас продержаться? — спросил он у Рандольфа и Джун.
— Разумеется, — живо отозвалась Джун, даже слишком живо, по мнению Айрин.
— А нам можно с вами покататься на машине? — спросил Ники, подбежав к ним.
— В следующий раз, мой мальчик, хорошо?
Мы обязательно скоро поедем кататься все вместе, обещаю, — ласково сказал Эдвард.
— А мы сможем еще раз увидеть уток? — спросил Мики с необычной для него серьезностью, не вставая с ковра, где они играли с братом.
— С этим, полагаю, у нас тоже проблем не будет, — ответил с улыбкой Эдвард и наклонился, чтобы потрепать светлые кудряшки на голове Мики.
Айрин наблюдала эту сцену, стоя у двери в пальто. Она не стала подниматься к себе, чтобы причесаться и накраситься. Господи, сделай так, чтобы у нас все получилось! — горячо молилась она про себя. Если я не нужна ему, не допусти, чтобы страдали дети!
К машине Эдвард вел Айрин за руку. Волнение настолько переполняло ее, что не было сил разговаривать. Куда заведет их предстоящий разговор?
— Знаешь, я продал свою гоночную машину, — нарочито небрежным тоном сообщил Эдвард. — И отказался участвовать в предстоящих гонках.
Меньше всего Айрин ожидала услышать это от него. Он открыл для нее дверцу машины, и она скользнула внутрь уже знакомого ей «ягуара».
— Навсегда? — спросила она, помолчав.
— Да, Айрин, навсегда.
Она медленно наклонила голову, чтобы скрыть охватившую ее радость.
— Я рада за тебя, — решилась она сказать.
— Я знал, что мое решение обрадует тебя.
— Эдвард! — Айрин подняла голову и посмотрела на него, когда он сел за руль.
— Не сейчас, Айрин. Подожди немного, я хочу поговорить с тобой не на ходу, а в тихом месте, где мы будем только вдвоем. — Он включил двигатель. — Я знаю одно кафе неподалеку, где подают горячий ланч по воскресеньям и всегда есть свободные столики. — Он посмотрел на нее сияющими глазами. — Мы приедем туда как раз к двенадцати часам. Но главное, мне кажется, я тебе уже сказал.
Айрин кивнула, хотя смысл последней фразы Эдварда был ей не совсем ясен.
— Хорошо, — сказала она и подумала, что от волнения ей вряд ли удастся проглотить что-нибудь за ланчем.
В молчании они выехали из города на загородное шоссе и проехали по нему минут двадцать, после чего Эдвард свернул на проселочную дорогу, по обеим сторонам которой расстилалось девственно чистое снежное покрывало.
Редкие деревья с их темными голыми ветвями создавали графически четкий рисунок на этом белоснежном фоне. Тишину и неподвижность окружавшего их зимнего ландшафта нарушали лишь редкие птицы.
Айрин смотрела прямо перед собой, когда машина замедлила ход и остановилась. Эдвард заглушил двигатель. Она заставила себя повернуться и взглянуть на него. Губы его были плотно сжаты, глаза прищурены.
— Ты помнишь, сколько мы всего наговорили друг другу во время нашей первой встречи?
Еще бы ей не помнить! То, что сказал тогда ей Эдвард, с тех пор преследует ее.
— Что именно? — уклончиво спросила Айрин, еще не понимая, к чему он ведет.
Эдвард негромко засмеялся.
— Ну, разные глупости. — Он нервно провел пятерней по волосам. — Хотя тогда они не казались мне глупостями, ведь я действительно так думал. Я был уверен, что никогда... — Он замолчал внезапно. — Что я хочу сказать, так это... Понимаешь, с тех пор я изменился. — Он снова замолчал.
Айрин удивленно смотрела на него. Всегда такой уверенный в себе и точный в выражении своих мыслей, Эдвард не мог сейчас найти нужные слова.
— Что ты пытаешься мне сказать? — шепотом спросила Айрин, боясь поверить в то, что ее мечта сбывается.
— Я люблю тебя, Айрин, — мрачно сказал Эдвард.
Даже в этом он не похож на других мужчин в подобной ситуации. Признание в любви, которое она мечтала услышать от него, он произнес так, словно выносил ей смертный приговор.
— Я понимаю, что ты ко мне — во всяком случае пока — такого чувства не испытываешь.
Тебя можно понять, — добавил он, поймав ее взгляд. — Когда-то мы договорились, что если одна из сторон захочет изменить ситуацию в ту или другую сторону, то скажет об этом другой стороне. Вот я и сказал, Айрин. У меня было благое намерение не торопить тебя с решением, но этот последний эпизод... — Эдвард запнулся и сделал глубокий вдох. — Ночной визит двух мужчин в дом, где живет любимая женщина, стал последней каплей. Ты должна узнать о моих чувствах к тебе, потому что больше я не могу рисковать. Я не хочу потерять тебя, Айрин! — сердито закончил он.
Она смотрела на его мрачное лицо и думала, что еще никогда не любила его так сильно, как сейчас.
— Я хочу, чтобы у нас было общее будущее, — снова заговорил он. — Я много чего хочу. Но я не собираюсь тебя торопить... — Он снова замолчал, словно ему не хватало воздуха. — Ну скажи хоть что-нибудь, черт возьми!
Айрин сдержала подступившие слезы.
— Ты.., уверен? Я хочу сказать, ты уверен, что я нужна тебе такая, как есть? Мать двоих детей...
— В этом я уверен больше, чем в том, что земля круглая. — Он пристально разглядывал ее, потом выражение его лица изменилось. Он склонился и поцеловал ее в дрожащие губы. — Я хочу тебя навсегда. Хочу окольцевать тебя, чтобы к тебе ни один двуногий волк не приблизился на пушечный выстрел. Полагаешь, я собственник по характеру?
— Наверное, — еле слышно прошептала Айрин.
Слезы текли по ее щекам, но губы и глаза улыбались. Он вытер ладонью ее мокрые щеки и спросил:
— Значит, ты все-таки меня немного любишь?
Айрин смотрела на его удивительное лицо и думала: чем она заслужила любовь такого человека, как Эдвард Фрост? Его голубые глаза, раньше казавшиеся ей такими холодными, теперь лучились любовью к ней. Радость наполнила ее сердце, и стало трудно дышать.
— Мне кажется, что я всю жизнь любила только тебя, задолго до того, как мы встретились, — робко заговорила Айрин. — Но, когда мы встретились, я испугалась того, что почувствовала в себе. Уверяла, что это всего лишь игра моего воображения. Но это опасное чувство росло и с каждым днем становилось сильнее. Пока наконец я не призналась себе, что это любовь. Единственная, на всю жизнь. Но тебе я не была нужна на всю жизнь...
— Милая моя, Айрин. — Эдвард привлек ее к себе и уткнулся лицом в пушистые волосы.
— Ведь у тебя в жизни было так много женщин, красивых женщин, в отличие от меня, и я боялась...
— Я никогда никого из них не любил. Если честно, мне многие нравились, но никто не задевал моего сердца. Если помнишь, я говорил тебе, что не верю в семейное счастье. А потом появилась ты, и я подумал...
Он замолчал, но Айрин попросила:
— Что ты подумал? Расскажи. — И поцеловала уголок его рта.
— Я всегда был уверен, что мой отец разлюбил вторую жену в конце своей жизни, что она уничтожила его любовь постоянными изменами. Не мог такой человек, как он, любить развратную женщину. — Эдвард говорил медленно, слова вырывались с мучительным трудом из потаенных глубин его сознания. Так можно было говорить только о том, что давно наболело. — Я полагал, что он не развелся с ней только потому, что верил в семью, хотел сохранить для детей и отца и мать. Встречаясь с тобой, я вдруг пришел к мысли, что был не прав, он продолжал любить ее, Айрин! Он пожертвовал даже дочерью, чтобы до смертного часа быть рядом с любимой женщиной! — Эдвард замолчал, стиснув зубы и глядя в лобовое стекло невидящим взглядом.
Айрин чувствовала, как он напряжен.
— Я всегда боялся встретить женщину, которая обрела бы такую власть надо мной, тихо признался он. Уголки его рта уже не были скорбно опущены, он смотрел на нее и улыбался. — Признаюсь, я великий путаник.
— Я помогу тебе разобраться в твоей путанице, — сказала Айрин, обняв его за шею. — Обещаю.
— Я верю, что ты сумеешь это сделать.
— Вместе мы справимся с чем угодно, хоть с целым миром, и победим! — Айрин смотрела на него восторженными счастливыми глазами.
— Мне нужна только ты. Когда ты мне рассказала, сколько всего выпало на твою долю, я не в силах был поверить. Что такая маленькая, хрупкая женщина с двумя новорожденными детьми на руках взяла на себя ответственность за овдовевшую мать и организовала собственное дело! Я подумал, сколько же в тебе жизненной силы и стойкости! Ты поразила меня в самое сердце, когда я увидел тебя с близнецами. Ведь ты сама была похожа на девочку. — Эдвард нежно поцеловал ее глаза, щеки, мягкие губы, от которых невозможно было оторваться. Тяжело дыша, он поднял наконец голову.
— Я хотела спросить о близнецах, Эдвард.
Ты ведь не будешь возражать, чтобы они жили вместе с нами?
Ответ она знала, но ей хотелось услышать его от самого Эдварда.
— Возражать против таких очаровательных мальчишек? Ведь они оба твоя копия. Правда, если Мики по характеру весь в тебя, волевой и целеустремленный, то Ники более трогательный, нежный и нуждается в постоянной поддержке. Две ипостаси твоей исключительной личности.
— Они успели полюбить тебя. — Айрин ласково провела кончиками пальцев по его губам. — Дети зачастую прозорливее взрослых. Твою истинную сущность они почувствовали раньше, чем ты открылся мне.
— Джун я вроде бы тоже понравился, — самодовольно сказал Эдвард. — Я сразу почувствовал в ней союзника.
— Обольщать женщин ты умеешь, — заметила Айрин с улыбкой.
— Выходи за меня, Айрин. — Он помолчал. — Ты согласна?
— Да. — Голос Айрин дрогнул. — Только пусть это случится не сразу. Дадим близнецам время привыкнуть к этой мысли.
— По-моему, ты хотела сказать, что нам самим требуется время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Я прав?
— Я люблю тебя, Эдвард, люблю всем своим сердцем и счастлива, что ты понимаешь меня без слов.
Эпилог
Айрин домыла посуду после завтрака и сполоснула руки. Теперь можно и отдохнуть немного. Она подошла к окну и выглянула в заснеженный сад. Впереди самые любимые зимние праздники, Рождество и Новый год. Подарки для всех они с Эдвардом выбрали заранее.
Спор между ними разгорелся из-за подарка для дочери, которую назвали в память о его погибшей сестре — Нэнси. Эдвард хотел купить малышке, которой на днях исполнилось всего одиннадцать месяцев, большой кукольный дом.
— Эдди, — ласково пыталась отговорить его Айрин, — в этом доме она сама прекрасно поместится. Подожди с этим подарком хотя бы год.
Давай купим ей небольшую мягкую игрушку.
Как всегда, спор закончился компромиссом.
Они купили дочери мягкую игрушку, большого пушистого кота с загадочной улыбкой.
— Настоящий Чеширский Кот, — сказал Эдвард, забирая покупку с довольным видом.
— Хорошо, что легкий, — заметила Айрин.
Кот был выше Нэнси почти в два раза. — Если упадет на малышку, то не задавит ее.
Надо пойти прилечь, решила Айрин. Третья беременность доставляла ей немало хлопот, и врачи рекомендовали ей больше отдыхать. Рожать ей предстояло в конце апреля, но уже сейчас врачи установили, что у них будет двойня.
Эдвард, узнав об этом, пришел в телячий восторг, но сама Айрин считала, что они поторопились. Надо было сделать более длительный перерыв, чтобы дать Нэнси подрасти к моменту рождения следующего ребенка. А теперь у них прибавятся двое. Как она будет справляться с такой оравой детей? До сих пор она упорно отказывалась от постоянной няни в их доме.
Теперь придется согласиться.
Айрин вздохнула, с удовольствием вытянув ноги на кушетке в малой гостиной. Правда, в последнее время ей очень помогали близнецы. К девяти годам Мики проявлял такую самостоятельность во всем, что поражал не только родственников, но и близких друзей Эдварда. Ники вообще оказался незаменимым помощником. Он настолько привязался к сводной сестренке, что ревновал ее даже к матери.
Удивительное дело, внешне Нэнси уродилась в нее — маленькая крепышка со светлыми волосиками на головке, только в отличие от матери у нее были темные ресницы и голубые, как у отца, глаза.
Сейчас дети все вместе играли наверху в детской под присмотром бабушки. Смешно сказать, бабушка, которая всего два года назад вышла замуж. Вообще, за прошедшие три года произошло столько событий, думала Айрин, что время пролетело незаметно. В памяти еще живы были две свадьбы, последовавшие одна за другой. Их свадьба с Эдвардом была очень скромной, по ее настоянию.
А вот свадьбу Джун и Рандольфа они отметили с размахом. Специально к свадьбе для Джун сшили длинное платье из бледно-зеленого шелка. Все залюбовались ею, когда она шла к алтарю в огромной шляпе из того же шелка, держа в руках букет из ранних роз, срезанных в саду за домом Фроста. Свадебный кортеж из украшенных лентами машин проплыл через весь Манхэттен к церкви святого Патрика. Айрин вспомнила, как лучились счастьем глаза ее матери, как волновался Рандольф. Ведь он женился в первый раз в жизни! Но все обошлось благополучно. Свадебный ужин состоялся в ресторане отеля «Джеймс Мэдисон». Шеф-повар, узнав имя жениха, сообщил Эдварду, что считает себя учеником знаменитого когда-то на весь мир кулинара, и в знак глубокого уважения собственноручно приготовил метровой вышины свадебный торт. Айрин вспомнила, как все гости ахнули, когда его внесли в зал. Она так радовалась счастью этой пары!
Эдвард сделал им подарок — купил чудесный небольшой дом неподалеку от своего особняка. Разумеется, в этом был и корыстный расчет, он не хотел разлучаться со своим другом Рандольфом, который стал хорошим наставником для Айрин по части приготовления блюд.
Да и бабушке не приходилось далеко ездить, чтобы присмотреть время от времени за детьми. Впрочем, его расчет устраивал обе стороны. Все обитатели двух домов чувствовали себя членами одной большой семьи.
Сверху, из детской комнаты, послышались возбужденные голоса близнецов. Айрин прислушалась, но через несколько минут голоса стихли. Наверное, опять из-за чего-нибудь поспорили, решила она и взяла в руки журнал, но сразу отложила. Воспоминания, мысли о муже и детях переполняли ее. В канун Рождества можно подвести итоги.
С Эдвардом она познала настоящее женское счастье. Он любил ее такой любовью, о которой она и не мечтала. Физическая близость с ним изменила все представления Айрин об этой стороне жизни. Он обращался с ней как с самой большой ценностью на свете, холил и лелеял.
Нельзя сказать, что три года совместной жизни были совсем уж безмятежными для нее и Эдварда. Обоим приходилось избавляться от тяжелого наследия прошлого. Айрин долго не соглашалась расстаться со своей фирмой. Уже перед самыми родами она передала фирму Ларри. Слава Богу, дела у брата шли все лучше и лучше. Она судила об этом по тем процентам от вложенного ею капитала в фирму «Срочная доставка почты Лэнгтон», которые перечислялись на ее банковский счет.
Со временем Эдвард научился уважать ее чувство независимости, что не мешало ему по-прежнему ревновать ее. К счастью, помогло то обстоятельство, что у них родилась девочка.
Когда Эдварду, измученному ожиданием и бледному от волнения, сообщили, что у него родилась дочь, он разрыдался, как ребенок, от счастья. Врачи и медсестры в больнице плакали от умиления, глядя на потрясенного счастьем отца. Теперь Эдвард мчался домой с работы как на пожар, боясь, что в его отсутствие с дочерью может что-нибудь случиться. Наверное, такого сумасшедшего отца еще свет не видывал, подумала Айрин и улыбнулась. Надо надеяться, что с рождением близнецов он станет спокойнее переносить недолгие разлуки с Нэнси. Или над ним продолжает тяготеть трагическое прошлое?
Размышления Айрин нарушил быстрый топот детских ног, спускающихся по лестнице.
— Она пошла! — закричал Ники, вбежав в комнату. — Нэнси встала на ножки и пошла! — радостно повторил он, хотя Айрин уже все поняла.
— Спасибо тебе за радостную весть, — сказала она и чмокнула сына в нос.
Взявшись за руки, они быстро поднялись наверх, не заметив, что открылась входная дверь и вслед им смотрит Эдвард, весьма озадаченный их торопливостью и невниманием к себе. В детской их ожидала забавная картина: Джун и Майкл, раскинув в стороны руки, ходили за Нэнси, которая расхаживала по комнате на цыпочках, словно балерина.
— Не понимаю, как ей это удается, — пробормотала Джун, утирая со лба пот. — Вот уже минут двадцать она ходит таким образом и, представь себе, ни разу не шлепнулась, — сказала она, обращаясь к Айрин.
В этот момент зимнее солнце, редкий гость в декабре, заглянуло в окно детской, высветив комнату яркими лучами, которые запутались в светлых локонах девочки. Нэнси оглядела всех большими голубыми глазами, стоя спиной к окну, широко улыбнулась и отчетливо произнесла:
— Папа!
Айрин проследила за ее взглядом и обернулась. В дверях стоял Эдвард. Она увидела, как дрогнули его губы и увлажнились глаза. Он протянул к дочери руки. Нэнси вытянула навстречу ему свои пухлые ручонки с растопыренными пальчиками и все так же, на цыпочках, быстро-быстро перебирая ножками, устремилась к нему.
— Да, ты умеешь обольщать женщин, — с наигранной ревностью произнесла Айрин, сквозь пелену счастливых слез глядя, как Эдвард бережно поднимает девочку и прижимает к своей груди.
Спор между ними разгорелся из-за подарка для дочери, которую назвали в память о его погибшей сестре — Нэнси. Эдвард хотел купить малышке, которой на днях исполнилось всего одиннадцать месяцев, большой кукольный дом.
— Эдди, — ласково пыталась отговорить его Айрин, — в этом доме она сама прекрасно поместится. Подожди с этим подарком хотя бы год.
Давай купим ей небольшую мягкую игрушку.
Как всегда, спор закончился компромиссом.
Они купили дочери мягкую игрушку, большого пушистого кота с загадочной улыбкой.
— Настоящий Чеширский Кот, — сказал Эдвард, забирая покупку с довольным видом.
— Хорошо, что легкий, — заметила Айрин.
Кот был выше Нэнси почти в два раза. — Если упадет на малышку, то не задавит ее.
Надо пойти прилечь, решила Айрин. Третья беременность доставляла ей немало хлопот, и врачи рекомендовали ей больше отдыхать. Рожать ей предстояло в конце апреля, но уже сейчас врачи установили, что у них будет двойня.
Эдвард, узнав об этом, пришел в телячий восторг, но сама Айрин считала, что они поторопились. Надо было сделать более длительный перерыв, чтобы дать Нэнси подрасти к моменту рождения следующего ребенка. А теперь у них прибавятся двое. Как она будет справляться с такой оравой детей? До сих пор она упорно отказывалась от постоянной няни в их доме.
Теперь придется согласиться.
Айрин вздохнула, с удовольствием вытянув ноги на кушетке в малой гостиной. Правда, в последнее время ей очень помогали близнецы. К девяти годам Мики проявлял такую самостоятельность во всем, что поражал не только родственников, но и близких друзей Эдварда. Ники вообще оказался незаменимым помощником. Он настолько привязался к сводной сестренке, что ревновал ее даже к матери.
Удивительное дело, внешне Нэнси уродилась в нее — маленькая крепышка со светлыми волосиками на головке, только в отличие от матери у нее были темные ресницы и голубые, как у отца, глаза.
Сейчас дети все вместе играли наверху в детской под присмотром бабушки. Смешно сказать, бабушка, которая всего два года назад вышла замуж. Вообще, за прошедшие три года произошло столько событий, думала Айрин, что время пролетело незаметно. В памяти еще живы были две свадьбы, последовавшие одна за другой. Их свадьба с Эдвардом была очень скромной, по ее настоянию.
А вот свадьбу Джун и Рандольфа они отметили с размахом. Специально к свадьбе для Джун сшили длинное платье из бледно-зеленого шелка. Все залюбовались ею, когда она шла к алтарю в огромной шляпе из того же шелка, держа в руках букет из ранних роз, срезанных в саду за домом Фроста. Свадебный кортеж из украшенных лентами машин проплыл через весь Манхэттен к церкви святого Патрика. Айрин вспомнила, как лучились счастьем глаза ее матери, как волновался Рандольф. Ведь он женился в первый раз в жизни! Но все обошлось благополучно. Свадебный ужин состоялся в ресторане отеля «Джеймс Мэдисон». Шеф-повар, узнав имя жениха, сообщил Эдварду, что считает себя учеником знаменитого когда-то на весь мир кулинара, и в знак глубокого уважения собственноручно приготовил метровой вышины свадебный торт. Айрин вспомнила, как все гости ахнули, когда его внесли в зал. Она так радовалась счастью этой пары!
Эдвард сделал им подарок — купил чудесный небольшой дом неподалеку от своего особняка. Разумеется, в этом был и корыстный расчет, он не хотел разлучаться со своим другом Рандольфом, который стал хорошим наставником для Айрин по части приготовления блюд.
Да и бабушке не приходилось далеко ездить, чтобы присмотреть время от времени за детьми. Впрочем, его расчет устраивал обе стороны. Все обитатели двух домов чувствовали себя членами одной большой семьи.
Сверху, из детской комнаты, послышались возбужденные голоса близнецов. Айрин прислушалась, но через несколько минут голоса стихли. Наверное, опять из-за чего-нибудь поспорили, решила она и взяла в руки журнал, но сразу отложила. Воспоминания, мысли о муже и детях переполняли ее. В канун Рождества можно подвести итоги.
С Эдвардом она познала настоящее женское счастье. Он любил ее такой любовью, о которой она и не мечтала. Физическая близость с ним изменила все представления Айрин об этой стороне жизни. Он обращался с ней как с самой большой ценностью на свете, холил и лелеял.
Нельзя сказать, что три года совместной жизни были совсем уж безмятежными для нее и Эдварда. Обоим приходилось избавляться от тяжелого наследия прошлого. Айрин долго не соглашалась расстаться со своей фирмой. Уже перед самыми родами она передала фирму Ларри. Слава Богу, дела у брата шли все лучше и лучше. Она судила об этом по тем процентам от вложенного ею капитала в фирму «Срочная доставка почты Лэнгтон», которые перечислялись на ее банковский счет.
Со временем Эдвард научился уважать ее чувство независимости, что не мешало ему по-прежнему ревновать ее. К счастью, помогло то обстоятельство, что у них родилась девочка.
Когда Эдварду, измученному ожиданием и бледному от волнения, сообщили, что у него родилась дочь, он разрыдался, как ребенок, от счастья. Врачи и медсестры в больнице плакали от умиления, глядя на потрясенного счастьем отца. Теперь Эдвард мчался домой с работы как на пожар, боясь, что в его отсутствие с дочерью может что-нибудь случиться. Наверное, такого сумасшедшего отца еще свет не видывал, подумала Айрин и улыбнулась. Надо надеяться, что с рождением близнецов он станет спокойнее переносить недолгие разлуки с Нэнси. Или над ним продолжает тяготеть трагическое прошлое?
Размышления Айрин нарушил быстрый топот детских ног, спускающихся по лестнице.
— Она пошла! — закричал Ники, вбежав в комнату. — Нэнси встала на ножки и пошла! — радостно повторил он, хотя Айрин уже все поняла.
— Спасибо тебе за радостную весть, — сказала она и чмокнула сына в нос.
Взявшись за руки, они быстро поднялись наверх, не заметив, что открылась входная дверь и вслед им смотрит Эдвард, весьма озадаченный их торопливостью и невниманием к себе. В детской их ожидала забавная картина: Джун и Майкл, раскинув в стороны руки, ходили за Нэнси, которая расхаживала по комнате на цыпочках, словно балерина.
— Не понимаю, как ей это удается, — пробормотала Джун, утирая со лба пот. — Вот уже минут двадцать она ходит таким образом и, представь себе, ни разу не шлепнулась, — сказала она, обращаясь к Айрин.
В этот момент зимнее солнце, редкий гость в декабре, заглянуло в окно детской, высветив комнату яркими лучами, которые запутались в светлых локонах девочки. Нэнси оглядела всех большими голубыми глазами, стоя спиной к окну, широко улыбнулась и отчетливо произнесла:
— Папа!
Айрин проследила за ее взглядом и обернулась. В дверях стоял Эдвард. Она увидела, как дрогнули его губы и увлажнились глаза. Он протянул к дочери руки. Нэнси вытянула навстречу ему свои пухлые ручонки с растопыренными пальчиками и все так же, на цыпочках, быстро-быстро перебирая ножками, устремилась к нему.
— Да, ты умеешь обольщать женщин, — с наигранной ревностью произнесла Айрин, сквозь пелену счастливых слез глядя, как Эдвард бережно поднимает девочку и прижимает к своей груди.