- Пусть кто-нибудь выведет мою жену отсюда, она сейчас упадет в обморок.
23
Я снова оказалась в маленькой передней. Полицейский подошел ко мне и подал стакан воды. Чья-то рука поддерживала меня - это была рука Фрэнка.
- Мне так совестно, - сказала я. - Там слишком жарко, в этой комнате.
- Там действительно не хватает воздуха, - согласился полицейский, люди теряли там сознание и до вас.
- Вам лучше, миссис де Винтер? - спросил Фрэнк.
- Да, много лучше. Все уже в порядке, не ждите меня.
Я отвезу вас назад, в Мандерли.
- Нет.
- Меня просил об это Максим.
- Нет, вам следует остаться с ним.
- Но Максим сказал, чтобы я увез вас.
Он подал мне руку и помог встать.
- Можете ли вы дойти до машины или хотите, чтобы я подъехал сюда?
- Я могу дойти, но предпочитаю остаться здесь и дождаться Максима.
- Максим может задержаться надолго.
Почему от сказал это? Что он имел в виду? Он повел меня к своему маленькому "моррису", открыл дверцу и помог сесть. Сел сам и включил мотор.
- Почему вы думаете, что это продлится еще долго?
- Вы слышали сами, что произошло. После этого судья может снова вернуться к допросу свидетелей.
- Но все уже все сказали, и им нечего больше добавить.
- Трудно сказать, - ответил Фрэнк. - Судья может теперь ставить вопросы несколько иначе. Тэбб испортил все дело, и судья будет теперь рассматривать дело под другим углом зрения.
- Что вы имеете в виду?
- Вы слышали, что сказал Тэбб. Теперь уже никто не верит, что произошел несчастный случай.
- Но Фрэнк, ведь это дико. Незачем им слушать Тэбба. Как можно установить через столь долгий срок, как и отчего появились дыры в дереве. И что они хотят доказать, я не понимаю?
- Не знаю, - ответил Фрэнк.
- Судья будет так долго приставать к Максиму, пока тот не выйдет из себя и не наговорит лишнего. Я знаю, Фрэнк, что Максим не сумеет сдержаться.
Фрэнк молчал и изо всех сил гнал машину. Обычно он был осторожным водителем, и лишь в первый раз я видела его в таком состоянии.
- Вы знаете, Фрэнк, в суде присутствовал тот мужчина, который однажды приезжал к миссис Дэнверс.
- Вы имеете в виду Фэвелла? Я его видел.
- Зачем он явился? Какое право он имел принимать участие в дознании?
- Он был ее кузеном.
- Нехорошо, что он и миссис Дэнверс присутствовали сегодня на суде. Я не доверяю им обоим.
- Правильно.
- Они могут придумать какую-нибудь гадость и сделать все, что вздумается.
Фрэнк снова промолчал.
Его лояльность в отношении Максима была так сильна, что он не хотел говорить о нем даже со мной. Он не знал в точности, что мне известно, так же как и я не знала, о чем догадывается он.
Мы, наконец, подъехали к дому.
- Как вы себя чувствуете теперь? Вы ведь можете пойти лечь в постель.
- Да, возможно, я лягу.
- Я возвращаюсь в Лэнион. Может быть, я еще понадоблюсь Максиму.
Больше он ничего не сказал. Развернул машину и умчался на большой скорости. Возможно, он понадобится Максиму? А может быть, судья захочет вновь допросить Фрэнка? Они могут допросить и миссис Дэнверс о том последнем вечере в жизни Ребекки, когда она стучала к нему в дверь ночью. И Максим выйдет из себя, побелеет от злости и наговорит лишнего.
Я поднялась к себе и легла на кровать, как советовал Фрэнк.
"Я веду расследование на для собственного удовольствия" - вспомнила я голос судьи.
А вдруг Фрэнк вернется в Мандерли один... На ум приходили разные газетные репортажи об арестах, и становилось все страшнее и страшнее.
Если они не дадут Максиму вернуться домой, то и меня не пустят к нему. И я останусь здесь одна, коротая день за днем, в ожидании. А когда-нибудь, когда мне разрешат, наконец, увидеть Максима, он будет бледным и истощенным, как люди, долгое время пролежавшие в больнице. Другие женщины тоже переживали подобные несчастья. Они посылали письма, прошения государственному секретарю, который неизменно отвечал одно и тоже: правосудие должно свершиться. А простой народ, который тоже читает газеты, говорит: "Почему его следует простить? Он ведь убил свою жену, не так ли? И как же быть бедным обиженным женам, если прощать такие преступления мужьям? А мужу следовало, прежде чем убить жену, подумать о наказании, которое его ожидает. Его надо повесить в назидание другим".
О боже, избави меня от таких мыслей. Можно же думать о чем-нибудь другом, например, о миссис ван Хоппер в Америке. Неужели она все еще носит ту маленькую смешную шляпку, совершенно неподходящую для ее огромного лунообразного лица.
Кто-то дотронулся до моей руки. Это был Джаспер. Он последовал за мной из холла, словно угадав, что я нуждаюсь в сочувствии. Джаспер, как и все умные собаки, понял, что в доме неладно.
Вероятно, я заснула, потому что вдруг вскочила, услышав громкий раскат грома. Было уже пять часов. Я спустилась вниз и подошла к окну. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, а небо было сплошь закрыто черными грозовыми тучами.
Появился Роберт и начал закрывать окна.
- Джентльмены еще не вернулись, Роберт?
- Нет еще, мадам. Я думал, что вы в отъезде вместе с ними.
- Нет, я уже давно вернулась.
- Не подать ли вам чай, мадам?
- Нет, нет. Я подожду, пока они не приедут.
- Погода, кажется, наконец, меняется, - Роберт.
- Да.
- Но дождя еще не было. На мою руку упали всего две капли.
В половине шестого снова вошел Роберт.
- Машина подъехала к подъезду, мадам.
- Чья машина?
- Мистера де Винтера.
- И он ведет ее сам?
- Да, мадам.
Я хотела встать, но ноги, как будто набитые соломой, не держали. В горле пересохло.
Через минуту вошел Максим. Он выглядел очень усталым, постаревшим, появились складки у рта, которых раньше не было.
- Все закончилось, - произнес он.
Я все еще не могла говорить и не могла двинуться с места.
- Самоубийство, причины которого установить не представляется возможным.
Я села на диван. Самоубийство? Но где же мотивы?
- Видимо, они считают, что мотивы не обязательны. Судья все время приставал ко мне с вопросом, не было ли у Ребекки денежных затруднений. Денежные затруднения, ха-ха!
Он подошел в окну. Начинался дождь, слава богу, наконец-то начинался дождь.
- Что случилось? Что говорит судья? Почему это продолжалось так долго?
- Он без конца возвращался к мелким деталям, вроде того, трудно было ли открыть водопроводные краны? Я чуть с ума не сошел от этих подробностей, но сумел сдержаться и ни разу не вышел из себя. Когда я увидел твое смертельно бледное лицо там, в зале возле двери, я понял, в чем заключается мой долг, как я должен себя вести в дальнейшем. Я все время глядел судье прямо в глаза, ни разу не отвел своих, и теперь до конца дней буду помнить его лицо, так оно врезалось мне в память, - Максим сел в кресло.
Я подошла, села рядом.
Через несколько минут вошли Фритс и Роберт и внесли столик для чая. Начался обычный ритуал чаепития.
Я налила чай Максиму, намазала ему хлеб с маслом, а потом сделала то же самое для себя.
- Где Фрэнк? - спросила я.
- Ему нужно было заехать к священнику. Мне бы тоже следовало поехать, но я поехал прямо домой, так как чувствовал, что тебе тяжело будет томиться, не зная, что же со мной произошло.
- Причем тут священник?
- Кое-что нужно сделать в церкви еще сегодня.
Я поняла: нужно было похоронить останки Ребекки.
- Церемония состоится в шесть тридцать. Никто не знает, кроме полковника Джулиена, Фрэнка, священника и меня. Об этом мы договорились еще вчера, а сегодняшнее решение не имеет никакого значения.
- Когда тебе надо уйти?
- Я встречусь с ними в церкви в двадцать пять минут седьмого.
Максим не дотронулся до еды.
- Все еще очень жарко, не правда ли?
- Мне было бы приятнее, чтобы ты сегодня больше не уходил.
Он не ответил, но выглядел усталым, смертельно усталым.
- Мы поговорим с тобой вечером, когда я вернусь. Прошлое не может испортить нам жизнь, если мы останемся вместе. - Он взглянул на часы.
- Десять минут седьмого. Я должен идти. Это продлиться очень недолго, не больше получаса. Нам нужно спуститься в склеп.
- Я хочу пойти с тобой, позволь мне быть там, где будешь ты.
- Нет, я не хочу, чтобы ты шла со мной!
Он вышел из комнаты, и я услышала шум отъезжавшей машины. Я начала мысленно следовать на ним в церковь и оттуда в склеп. Я никогда не была там и не знала, как он устроен. Но твердо помнила, что они идут не к Ребекке, они идут хоронить только ее прах.
Ровно в смесь часов начался дождь, вначале слабый и тихий, но постепенно набиравший силу и звучность.
Фритс вошел в комнату и обратился ко мне:
- Извините, мадам, не знаете ли вы, когда вернется мистер де Винтер?
- Надеюсь, что скоро.
- Приехал джентльмен, который желает его видеть, и я не знаю, что ему сказать.
- Кто это? Кто-нибудь из наших знакомых?
- Да, мадам. Он часто бывал здесь, когда была жива миссис де Винтер. Его зовут мистер Фэвелл.
Я повернулась к Фритсу.
- Лучше мне самой повидаться с мистером Фэвеллом.
- Да, мадам.
Может быть, удастся избавиться от этого посетителя до возвращения Максима? Не знаю, что я ему скажу, но страха во мне нет.
Фэвелл вошел в комнату. Он выглядел хуже, чем прежде: грубее и неряшливее. Глаза были налиты кровью, и я подумала, не пьян ли он.
- Максима нет дома, и неизвестно, как скоро он вернется, - сказала я. - Не лучше ли вам отложить ваше дело до завтра и заехать к нему прямо в контору?
- А я никуда не спешу. К тому же ждать мне придется, по-видимому, недолго. Я заглянул в столовую и увидел, что его прибор приготовлен к обеду.
- Мы изменили свои планы и вполне возможно, что Максим вернется домой только поздно вечером.
- Не хотите ли вы сказать, что он сбежал? - сказал Фэвелл с кривой усмешкой. - Безусловно, при сложившихся обстоятельствах - это самое умное, что он мог сделать. Некоторым людям не к лицу сплетни, гораздо приятнее избежать их.
- Не понимаю, что вы хотите сказать.
- В самом деле? Но ведь вы не надеетесь, что я вам поверю. Скажите, чувствуете ли вы себя лучше? У вас был очень плохой вид, когда вам стало дурно в суде. Я хотел прийти вам на помощь, но возле вас уже очутился один странствующий рыцарь. Уверен, что Фрэнк Кроули был в полном восторге. И вы, вероятно, позволили ему отвези вас домой, а со мной вы не пожелали проехать и пяти ярдов.
- Скажите, чего вы хотите от Максима?
Он вынул портсигар и закурил папиросу.
- Не возражаете? Вам от этого не станет дурно? С молодыми женами ведь иногда неизвестно, что может случиться. Знаете, а вы очень повзрослели за то время, что я вас видел. Как вы этого достигли? При помощи Кроули, которого водили гулять по дорожкам парка? Вы не откажите приказать подать мне стаканчик виски с содовой?
Я позвонила, вошел Роберт.
- А, Роберт! - воскликнул Фэвелл. - Давненько я вас не видал. Все по-прежнему разбиваете девичьи сердца?
Роберт смутился и ужасно покраснел.
- Ладно, старина. Я ведь вас не выдам. Бегите и принесите мне двойной стаканчик виски, да поскорее. Я однажды видел, - обратился он ко мне, как он проводил свой свободный день в Керритсе. У него хороший вкус - он выбрал самую красивую девушку из всех.
Роберт принес виски с содовой, но был все еще красен и смущен.
Фэвелл начал насвистывать мелодию и спросил у него:
- Эта песенка? Не так ли? Вам все еще нравятся пышные волосы, а, Роберт?
Роберт вышел из комнаты.
- Бедный парень, этот старый осел Фритс держит его на коротком поводке.
Фэвелл начал пить виски, поглядывая на меня и улыбаясь.
- Пожалуй, я ничего не имею против того, чтобы Макс не явился к обеду. Его место за столом не останется пустым.
- Мистер Фэвелл, я не хотела бы быть грубой, но я сегодня очень устала, у меня был утомительный день. И если вы не хотите мне сказать, по какому делу вам нужен Максим, я полагаю, что вам незачем здесь оставаться далее. Как я уже сказала, вам лучше приехать завтра утром прямо в контору.
- Нет, нет. Не будьте такой злой, не убегайте от меня. У меня тоже день был утомительный и тяжелый. Макс, вероятно, наговорил вам обо мне всяких плохих вещей, и вы думаете, что я гадкий, злой серый волк. А это неправда: я обыкновенный парень, совершенно безобидный.
Я пожалела о том, что велела Фритсу пригласить его ко мне.
- Вы знаете, - продолжал он, - что история с Ребеккой была для меня ужасным ударом. Я безумно любил ее, не говоря уже о кровном родстве. Мы вместе росли и воспитывались, и я думаю, что никто на свете не любил ее больше, чем я.
- Очень вам сочувствую, - сказала я.
- И если Макс думает, - продолжал он, глядя на меня с наглой усмешкой, - что он будет жить и дальше веселой и беззаботной жизнью, он ошибается. Я постараюсь, чтобы ему воздали по заслугам. Я отомщу за Ребекку. Этот старый идиот судья вынес приговор, гласящий, что Ребекка покончила жизнь самоубийством. Но мы-то с вами знаем, что дело было не так.
Он придвинулся ко мне и говорил тихим голосом, уже без всякой улыбки на лице.
В этот момент дверь открылась, и вошел Максим, а следом за ним Фрэнк.
- Какого черта вам здесь надо? - спросил Максим у Фэвелла.
Фэвелл засунул руки в карманы и снова начал улыбаться.
- Я приехал, чтобы поздравить вас, Макс, с благополучным окончанием судебного разбирательства.
- Скажите, - спросил Максим, - согласны ли вы добровольно оставить мой дом, или предпочитаете, чтобы Фрэнк и я выбросили вас за дверь?
- Не торопитесь, не торопитесь, И если вы не хотите, чтобы Фритс услышал мои слова, то лучше прикройте дверь.
Максим не шевельнулся, Фрэнк подошел к двери и закрыл ее.
- Ну, а теперь слушайте, Макс. Вы выскочили сухим из воды, и это вам удалось как нельзя лучше. Я присутствовал на судебном разбирательстве с самого начала до самого конца. Я видел, как вашей жене стало дурно в самый критический момент, когда все дело могло приобрести другой оборот. Вы случайно не подкупили присяжных, Макс? Это могло бы все объяснить.
Максим двинулся к Фэвеллу, но тот поднял руку.
- Подождите, Макс, немного. Я еще не окончил. Вы прекрасно знаете, Макс, что я могу сделать ваше положение очень неприятным и даже опасным.
- Да? И каким же образом?
- Слушайте, Макс. Я полагаю, что у вас нет секретов от вашей жены, а Кроули, по-видимому, включен в счастливое трио, поэтому я могу говорить, не стесняясь, а именно это я и намерен сделать.
Вы все знаете, что я был любовником Ребекки, и я никогда этого не отрицал.
До сих пор я, как и прочие дураки, верил, что Ребекка утонула в заливе, и ее тело было много времени спустя найдено в Эджкомбе. Это был, конечно ужасный удар для меня. Но я думал, что Ребекка умерла, как и жила, - в борьбе, но несколько дней тому назад я узнал из газет, что найдена ее лодка и в каюте - ее тело. Я приехал сюда, в Керритс, и остановился в гостиницы, чтобы присутствовать на судебном разбирательстве.
Вначале там все шло удивительно гладко, но вдруг выступление лодочного мастера Тэбба круто изменило все дело.
Что вы можете сказать по поводу дыр в днище, Макс?
- Неужели вы думаете, что проведя весь день в суде для обсуждения всего дела в мельчайших подробностях, я снова начну обсуждать его с вами? Вы слышали приговор. Судья был удовлетворен, придется удовлетвориться и вам.
- Ребекка покончила жизнь самоубийством, да? Это было очень похоже на нее, не так ли? Послушайте, у меня есть записка от нее, написанная в самый день ее гибели. Я сохранил е из-за того, что она была самой последней. Послушайте-ка:
Он вытащил из кармана записку и медленно прочел ее нам: "Пыталась дозвониться тебе домой по телефону, но никто не ответил. Я уезжаю обратно в Мандерли. Вечером буду в своем коттедже. Если получишь мою записку вовремя, садись в машину и сейчас же следуй за мной. Я проведу ночь в коттедже и оставлю дверь открытой. Мне нужно кое-что рассказать, поэтому я хочу увидеть тебя как можно скорее. Ребекка".
- Я не знал, что Ребекка собиралась быть в Лондоне в тот день, и по несчастному стечению обстоятельств поздно задержался в гостях. Прочел эту записку в четыре утра и понял, что уже слишком поздно для того, чтобы пуститься в шестичасовой путь в Мандерли.
Я собирался позвонить туда на следующее утро и действительно позвонил в двенадцать часов. И тут я услышал, что Ребекка утонула.
Предположим, судья прочел бы сегодня на заседании эту записку, - все дело обернулось бы для вас совсем иначе, Макс.
- Ну и что же, почему вы не отдали ему эту записку?
- Спокойно, старина, спокойно. Не нужно сердиться! Вы никогда не были мне другом, но я не питаю к вам никакой злобы. Все мужья красивых женщин ревнивы, и многие из них играют роль Отелло. Они достойны не порицания, а жалости. Ревность - это разновидность скупости. Почему бы им не делиться своими женами с другими, вместо того чтобы убивать их. Ведь женщина - это не мотор, она не изнашивается от употребления. Наоборот, чем больше она в ходу, тем легче с ней управиться.
Макс, я выложил все свои карты и предлагаю вам прийти к соглашению: я человек бедный и расточительный, и хуже всего то, что я не имею постоянного дохода. Если бы вы могли мне обеспечить две или три тысячи фунтов в год, я устроил бы свою жизнь совсем иначе. И никогда больше не стал бы вас беспокоить. Готов дать в этом клятву перед богом.
- Я уже просил вас оставить мой дом и больше не собираюсь просить. Дверь позади вас, можете ее сами открывать.
- Еще полминуты, Максим, - вмешался Фрэнк. - Все это не так просто. Я понимаю, что вы можете наделать массу неприятностей Максиму, а он, видимо, не отдает себе в этом отчета. Скажите, какую именно сумму вы желаете получить от него?
Максим побелел от гнева, и на его лбу начала дергаться какая-то жилка.
- Пожалуйста, не вмешивайтесь, Фрэнк. Это мое личное дело, я не позволю себя шантажировать.
- Полагаю, что вашей жене не понравится, - сказал Фэвелл, когда на нее будут указывать, как на вдову убийцы, который был повешен!
Он громко рассмеялся и взглянул на меня.
- Вы, очевидно, думаете, что можете запугать меня, Фэвелл, - сказал Максим. - Вы ошибаетесь. Я не боюсь вас. В соседней комнате у меня стоит телефон. Хотите, я сейчас позвоню полковнику Джулиену. Он представитель власти, и ваша история, быть может, заинтересует его.
- Очень хороший блеф, Максим, но на меня не действует. У меня достаточно материала против вас, чтобы привести вас на виселицу. Вы не станете звонить старому Джулиену.
Максим вышел из комнаты, и я услышала щелчок телефона.
- Остановите его, Фрэнк, ради бога, остановите.
Фрэнк взглянул на меня и бросился к Максиму, но в это время я услышала спокойный и ровный голос своего мужа:
- Мне нужен Керритс 17. Уходите отсюда, Фрэнк. - И опять в трубку:
- Полковник Джулиен, говорит де Винтер. Мне бы очень хотелось, чтобы вы сейчас приехали ко мне. Да, в Мандерли. Да, дело срочное, и я не могу вам рассказывать о нем по телефону. Благодарю вас, до свидания.
Он вернулся в библиотеку:
- Джулиен сейчас же приедет.
- Максим, - попробовал заговорить Фрэнк, - Максим, послушайте... - Но тот даже не ответил.
Фэвелл рассмеялся и вновь закурил.
- В конце концов, если вы хотите чтобы вас повесили, то это ваше дело, а не мое. - Он взял со стола газету и начал ее читать.
- Не можете ли вы что-нибудь сделать, - уговаривала я Фрэнка, встретить полковника и сказать ему, что все это просто ошибка?
- Фрэнк останется в этой комнате, - не глядя на меня сказал Максим. Я справлюсь сам. Полковник будет здесь ровно через десять минут.
За шумом дождя никто не услышал, как подъехала машина. Фритс ввел полковника Джулиена в комнату.
- Добрый вечер, - сказал Максим. - Вы доехали очень быстро.
- Вы ведь сказали, что дело срочное, а мой шофер, к счастью, не успел еще убрать машину. Как хорошо, что дождь, наконец, пошел, он собирался слишком долго, и духота всех нас замучила.
- Надеюсь, что вы чувствуете себя лучше, - сказал он, обращаясь ко мне.
- Я думаю, вы понимаете, - сказал Максим, - что я вызвал вас такой скверный вечер не для того, чтобы провести приятную получасовую беседу перед обедом?
Вот это - Джек Фэвелл, кузен моей первой жены. Ну, начинайте, Фэвелл.
Фэвелл вынул записку Ребекки из кармана и положил ее на стол. Он больше не улыбался, был несколько растерян и явно недоволен оборотом дела.
- Послушайте, полковник, нам незачем ходить вокруг да около. Я приехал сюда для того, чтобы сказать, что не согласен с приговором, вынесенным сегодня судом.
- Разве он касался вас, а не де Винтера? - спросил полковник.
- Я имею право высказать свое мнение, и не только как кузен Ребекки, но... и как ее будущий муж.
- Ах так, тогда конечно... - полковник несколько растерялся.
- Правда ли это, де Винтер?
- Впервые об этом слышу.
Полковник Джулиен посмотрел на всех по очереди.
- Послушайте, Фэвелл, что, собственно, вас смущает?
Фэвелл на мгновение задумался. Он старался сосредоточиться, чтобы выступить убедительно. Однако он был недостаточно трезв, и это ему не удалось. Он вытащил записку Ребекки и протянул ее полковнику со словами:
- Эта записка была написана за несколько часов до предполагаемого самоубийства. Прочтите, пожалуйста, и скажите, похожа ли эта записка на те, которые обычно оставляют самоубийцы?
Полковник достал из футляра очки, надел их и внимательно прочел записку.
- Нет, не похожа. Но я ведь не знаю, о чем идет речь, о чем именно она хотела говорить с вами. Может быть, знаете вы или де Винтер?
Максим промолчал, а Фэвелл заговорил снова:
- Моя кузина назначила мне свидание, она просила меня приехать сюда, чтобы о чем-то со мной поговорить. О чем именно, этого мы никогда не узнаем. Однако это совершенно не относится к делу. Она назначила мне свидание в коттедже и собиралась провести там ночь наедине со мной. Самый факт того, что она села в лодку и отправилась прогуляться по морю, меня вовсе не удивляет. Она часто делала это, в особенности после целого дня, проведенного в лондонской духоте. Но чтобы она проделала дыры в днище лодки и добровольно сама себя утопила - вот в это я никогда не поверю! Так поступить могла бы какая-нибудь истеричка, полусумасшедшая, невротичка, но не она. Не она, клянусь богом, полковник Джулиен.
Кровь бросилась ему в лицо, и последние слова раздались в комнате, как гром. Но его манеры и стиль поведения свидетельствовали против него, видно было, что и полковнику Фэвелл неприятен.
- Уважаемый друг, - спокойно произнес он, - нет никакого смысла тратить на меня столько красноречия. Я не судья и даже не член жюри, которое вынесло приговор. Я всего лишь должностное лицо на службе округа. Естественно, что я стараюсь помочь и вам, и де Винтеру, чем могу. Вы говорите, что отказываетесь верить тому, что ваша кузина совершила самоубийство. Однако вы слышали показания в суде о наличии дыр в днище лодки и об открытых водопроводных кранах. Остановимся на этом. Какова же ваша версия событий?
Фэвелл повернулся к Максиму и взглянул на него.
- Ребекка никогда не открывала краны и не пробивала дна лодки. Она вовсе не совершала самоубийства. Вы спрашиваете мое мнение, и, клянусь богом, я все скажу вам. Ребекка была убита! А если вы хотите видеть убийцу, то вот он, взгляните, стоит около окна! - после этих слов Фэвелл залился хохотом, громким смехом пьяницы, глупым и форсированным, все еще держа в руках записку от Ребекки.
24
Благодарю бога за его вульгарный хохот, за налитые кровью глаза, указующий перст, за то, что он стоял посредине комнаты, покачиваясь на каблуках. Все это было противно полковнику Джулиену и заставило его принять нашу сторону. Он ничему не поверил и спокойно сказал:
- Этот тип просто пьян, и сам не знает, что говорит.
- Я? Пьян? О нет, дорогой друг, вы можете занимать государственный пост и быть, кроме того, полковником, но мне это в высшей степени безразлично. Закон будет на моей стороне, и я найду других должностных лиц, у которых будет побольше мозгов в голове. Это будет не военный, которого много лет назад уволили за бездарность, и который хвастается медалями, навешенными ему на грудь. Макс де Винтер убил Ребекку, и я сумею это доказать!
- Одну минуту, мистер Фэвелл, вы ведь присутствовали сегодня в суде, я вас видел там. Почему же вы не обратились непосредственно к судье и не представили в суд письмо покойной миссис де Винтер?
Фэвелл снова засмеялся:
- Почему? Да потому, что счел за лучшее сперва поговорить лично с мистером де Винтером.
- И вот почему я позвонил вам, - сказал Максим. - Я задал ему тот же вопрос, что и вы. Он мне дал следующий ответ: "Я человек бедный, и если вы дадите мне две или три тысячи фунтов в год пожизненно, я никогда больше вас не побеспокою". При этом присутствовали Фрэнк и моя жена.
- Да, - сказал Фрэнк, - налицо чистый и простой шантаж.
- Да, конечно, - сказал полковник, - но беда в том, что шантаж обычно не бывает ни чистым, ни простым. Масса людей может попасть и сам шантажист. Это бывает даже и тогда, когда ему удается засадить в тюрьму совершенно невинных людей... Но в данном случае мы постараемся этого избежать. Я не знаю, достаточно ли вы трезвы, чтобы отвечать на мои вопросы, но если вы будете держаться более спокойно, мы договоримся быстрее. Вы только что выдвинули очень тяжелое обвинение против де Винтера. Скажите, есть или у вас хоть какие-нибудь доказательства?
- Доказательства? Какие вам еще нужны доказательства? Разве вам недостаточно дыр, пробитых в днище лодки?
- Конечно, недостаточно, если вы не можете привести хоть одного свидетеля, который видел, как де Винтер делал эти дыры.
23
Я снова оказалась в маленькой передней. Полицейский подошел ко мне и подал стакан воды. Чья-то рука поддерживала меня - это была рука Фрэнка.
- Мне так совестно, - сказала я. - Там слишком жарко, в этой комнате.
- Там действительно не хватает воздуха, - согласился полицейский, люди теряли там сознание и до вас.
- Вам лучше, миссис де Винтер? - спросил Фрэнк.
- Да, много лучше. Все уже в порядке, не ждите меня.
Я отвезу вас назад, в Мандерли.
- Нет.
- Меня просил об это Максим.
- Нет, вам следует остаться с ним.
- Но Максим сказал, чтобы я увез вас.
Он подал мне руку и помог встать.
- Можете ли вы дойти до машины или хотите, чтобы я подъехал сюда?
- Я могу дойти, но предпочитаю остаться здесь и дождаться Максима.
- Максим может задержаться надолго.
Почему от сказал это? Что он имел в виду? Он повел меня к своему маленькому "моррису", открыл дверцу и помог сесть. Сел сам и включил мотор.
- Почему вы думаете, что это продлится еще долго?
- Вы слышали сами, что произошло. После этого судья может снова вернуться к допросу свидетелей.
- Но все уже все сказали, и им нечего больше добавить.
- Трудно сказать, - ответил Фрэнк. - Судья может теперь ставить вопросы несколько иначе. Тэбб испортил все дело, и судья будет теперь рассматривать дело под другим углом зрения.
- Что вы имеете в виду?
- Вы слышали, что сказал Тэбб. Теперь уже никто не верит, что произошел несчастный случай.
- Но Фрэнк, ведь это дико. Незачем им слушать Тэбба. Как можно установить через столь долгий срок, как и отчего появились дыры в дереве. И что они хотят доказать, я не понимаю?
- Не знаю, - ответил Фрэнк.
- Судья будет так долго приставать к Максиму, пока тот не выйдет из себя и не наговорит лишнего. Я знаю, Фрэнк, что Максим не сумеет сдержаться.
Фрэнк молчал и изо всех сил гнал машину. Обычно он был осторожным водителем, и лишь в первый раз я видела его в таком состоянии.
- Вы знаете, Фрэнк, в суде присутствовал тот мужчина, который однажды приезжал к миссис Дэнверс.
- Вы имеете в виду Фэвелла? Я его видел.
- Зачем он явился? Какое право он имел принимать участие в дознании?
- Он был ее кузеном.
- Нехорошо, что он и миссис Дэнверс присутствовали сегодня на суде. Я не доверяю им обоим.
- Правильно.
- Они могут придумать какую-нибудь гадость и сделать все, что вздумается.
Фрэнк снова промолчал.
Его лояльность в отношении Максима была так сильна, что он не хотел говорить о нем даже со мной. Он не знал в точности, что мне известно, так же как и я не знала, о чем догадывается он.
Мы, наконец, подъехали к дому.
- Как вы себя чувствуете теперь? Вы ведь можете пойти лечь в постель.
- Да, возможно, я лягу.
- Я возвращаюсь в Лэнион. Может быть, я еще понадоблюсь Максиму.
Больше он ничего не сказал. Развернул машину и умчался на большой скорости. Возможно, он понадобится Максиму? А может быть, судья захочет вновь допросить Фрэнка? Они могут допросить и миссис Дэнверс о том последнем вечере в жизни Ребекки, когда она стучала к нему в дверь ночью. И Максим выйдет из себя, побелеет от злости и наговорит лишнего.
Я поднялась к себе и легла на кровать, как советовал Фрэнк.
"Я веду расследование на для собственного удовольствия" - вспомнила я голос судьи.
А вдруг Фрэнк вернется в Мандерли один... На ум приходили разные газетные репортажи об арестах, и становилось все страшнее и страшнее.
Если они не дадут Максиму вернуться домой, то и меня не пустят к нему. И я останусь здесь одна, коротая день за днем, в ожидании. А когда-нибудь, когда мне разрешат, наконец, увидеть Максима, он будет бледным и истощенным, как люди, долгое время пролежавшие в больнице. Другие женщины тоже переживали подобные несчастья. Они посылали письма, прошения государственному секретарю, который неизменно отвечал одно и тоже: правосудие должно свершиться. А простой народ, который тоже читает газеты, говорит: "Почему его следует простить? Он ведь убил свою жену, не так ли? И как же быть бедным обиженным женам, если прощать такие преступления мужьям? А мужу следовало, прежде чем убить жену, подумать о наказании, которое его ожидает. Его надо повесить в назидание другим".
О боже, избави меня от таких мыслей. Можно же думать о чем-нибудь другом, например, о миссис ван Хоппер в Америке. Неужели она все еще носит ту маленькую смешную шляпку, совершенно неподходящую для ее огромного лунообразного лица.
Кто-то дотронулся до моей руки. Это был Джаспер. Он последовал за мной из холла, словно угадав, что я нуждаюсь в сочувствии. Джаспер, как и все умные собаки, понял, что в доме неладно.
Вероятно, я заснула, потому что вдруг вскочила, услышав громкий раскат грома. Было уже пять часов. Я спустилась вниз и подошла к окну. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, а небо было сплошь закрыто черными грозовыми тучами.
Появился Роберт и начал закрывать окна.
- Джентльмены еще не вернулись, Роберт?
- Нет еще, мадам. Я думал, что вы в отъезде вместе с ними.
- Нет, я уже давно вернулась.
- Не подать ли вам чай, мадам?
- Нет, нет. Я подожду, пока они не приедут.
- Погода, кажется, наконец, меняется, - Роберт.
- Да.
- Но дождя еще не было. На мою руку упали всего две капли.
В половине шестого снова вошел Роберт.
- Машина подъехала к подъезду, мадам.
- Чья машина?
- Мистера де Винтера.
- И он ведет ее сам?
- Да, мадам.
Я хотела встать, но ноги, как будто набитые соломой, не держали. В горле пересохло.
Через минуту вошел Максим. Он выглядел очень усталым, постаревшим, появились складки у рта, которых раньше не было.
- Все закончилось, - произнес он.
Я все еще не могла говорить и не могла двинуться с места.
- Самоубийство, причины которого установить не представляется возможным.
Я села на диван. Самоубийство? Но где же мотивы?
- Видимо, они считают, что мотивы не обязательны. Судья все время приставал ко мне с вопросом, не было ли у Ребекки денежных затруднений. Денежные затруднения, ха-ха!
Он подошел в окну. Начинался дождь, слава богу, наконец-то начинался дождь.
- Что случилось? Что говорит судья? Почему это продолжалось так долго?
- Он без конца возвращался к мелким деталям, вроде того, трудно было ли открыть водопроводные краны? Я чуть с ума не сошел от этих подробностей, но сумел сдержаться и ни разу не вышел из себя. Когда я увидел твое смертельно бледное лицо там, в зале возле двери, я понял, в чем заключается мой долг, как я должен себя вести в дальнейшем. Я все время глядел судье прямо в глаза, ни разу не отвел своих, и теперь до конца дней буду помнить его лицо, так оно врезалось мне в память, - Максим сел в кресло.
Я подошла, села рядом.
Через несколько минут вошли Фритс и Роберт и внесли столик для чая. Начался обычный ритуал чаепития.
Я налила чай Максиму, намазала ему хлеб с маслом, а потом сделала то же самое для себя.
- Где Фрэнк? - спросила я.
- Ему нужно было заехать к священнику. Мне бы тоже следовало поехать, но я поехал прямо домой, так как чувствовал, что тебе тяжело будет томиться, не зная, что же со мной произошло.
- Причем тут священник?
- Кое-что нужно сделать в церкви еще сегодня.
Я поняла: нужно было похоронить останки Ребекки.
- Церемония состоится в шесть тридцать. Никто не знает, кроме полковника Джулиена, Фрэнка, священника и меня. Об этом мы договорились еще вчера, а сегодняшнее решение не имеет никакого значения.
- Когда тебе надо уйти?
- Я встречусь с ними в церкви в двадцать пять минут седьмого.
Максим не дотронулся до еды.
- Все еще очень жарко, не правда ли?
- Мне было бы приятнее, чтобы ты сегодня больше не уходил.
Он не ответил, но выглядел усталым, смертельно усталым.
- Мы поговорим с тобой вечером, когда я вернусь. Прошлое не может испортить нам жизнь, если мы останемся вместе. - Он взглянул на часы.
- Десять минут седьмого. Я должен идти. Это продлиться очень недолго, не больше получаса. Нам нужно спуститься в склеп.
- Я хочу пойти с тобой, позволь мне быть там, где будешь ты.
- Нет, я не хочу, чтобы ты шла со мной!
Он вышел из комнаты, и я услышала шум отъезжавшей машины. Я начала мысленно следовать на ним в церковь и оттуда в склеп. Я никогда не была там и не знала, как он устроен. Но твердо помнила, что они идут не к Ребекке, они идут хоронить только ее прах.
Ровно в смесь часов начался дождь, вначале слабый и тихий, но постепенно набиравший силу и звучность.
Фритс вошел в комнату и обратился ко мне:
- Извините, мадам, не знаете ли вы, когда вернется мистер де Винтер?
- Надеюсь, что скоро.
- Приехал джентльмен, который желает его видеть, и я не знаю, что ему сказать.
- Кто это? Кто-нибудь из наших знакомых?
- Да, мадам. Он часто бывал здесь, когда была жива миссис де Винтер. Его зовут мистер Фэвелл.
Я повернулась к Фритсу.
- Лучше мне самой повидаться с мистером Фэвеллом.
- Да, мадам.
Может быть, удастся избавиться от этого посетителя до возвращения Максима? Не знаю, что я ему скажу, но страха во мне нет.
Фэвелл вошел в комнату. Он выглядел хуже, чем прежде: грубее и неряшливее. Глаза были налиты кровью, и я подумала, не пьян ли он.
- Максима нет дома, и неизвестно, как скоро он вернется, - сказала я. - Не лучше ли вам отложить ваше дело до завтра и заехать к нему прямо в контору?
- А я никуда не спешу. К тому же ждать мне придется, по-видимому, недолго. Я заглянул в столовую и увидел, что его прибор приготовлен к обеду.
- Мы изменили свои планы и вполне возможно, что Максим вернется домой только поздно вечером.
- Не хотите ли вы сказать, что он сбежал? - сказал Фэвелл с кривой усмешкой. - Безусловно, при сложившихся обстоятельствах - это самое умное, что он мог сделать. Некоторым людям не к лицу сплетни, гораздо приятнее избежать их.
- Не понимаю, что вы хотите сказать.
- В самом деле? Но ведь вы не надеетесь, что я вам поверю. Скажите, чувствуете ли вы себя лучше? У вас был очень плохой вид, когда вам стало дурно в суде. Я хотел прийти вам на помощь, но возле вас уже очутился один странствующий рыцарь. Уверен, что Фрэнк Кроули был в полном восторге. И вы, вероятно, позволили ему отвези вас домой, а со мной вы не пожелали проехать и пяти ярдов.
- Скажите, чего вы хотите от Максима?
Он вынул портсигар и закурил папиросу.
- Не возражаете? Вам от этого не станет дурно? С молодыми женами ведь иногда неизвестно, что может случиться. Знаете, а вы очень повзрослели за то время, что я вас видел. Как вы этого достигли? При помощи Кроули, которого водили гулять по дорожкам парка? Вы не откажите приказать подать мне стаканчик виски с содовой?
Я позвонила, вошел Роберт.
- А, Роберт! - воскликнул Фэвелл. - Давненько я вас не видал. Все по-прежнему разбиваете девичьи сердца?
Роберт смутился и ужасно покраснел.
- Ладно, старина. Я ведь вас не выдам. Бегите и принесите мне двойной стаканчик виски, да поскорее. Я однажды видел, - обратился он ко мне, как он проводил свой свободный день в Керритсе. У него хороший вкус - он выбрал самую красивую девушку из всех.
Роберт принес виски с содовой, но был все еще красен и смущен.
Фэвелл начал насвистывать мелодию и спросил у него:
- Эта песенка? Не так ли? Вам все еще нравятся пышные волосы, а, Роберт?
Роберт вышел из комнаты.
- Бедный парень, этот старый осел Фритс держит его на коротком поводке.
Фэвелл начал пить виски, поглядывая на меня и улыбаясь.
- Пожалуй, я ничего не имею против того, чтобы Макс не явился к обеду. Его место за столом не останется пустым.
- Мистер Фэвелл, я не хотела бы быть грубой, но я сегодня очень устала, у меня был утомительный день. И если вы не хотите мне сказать, по какому делу вам нужен Максим, я полагаю, что вам незачем здесь оставаться далее. Как я уже сказала, вам лучше приехать завтра утром прямо в контору.
- Нет, нет. Не будьте такой злой, не убегайте от меня. У меня тоже день был утомительный и тяжелый. Макс, вероятно, наговорил вам обо мне всяких плохих вещей, и вы думаете, что я гадкий, злой серый волк. А это неправда: я обыкновенный парень, совершенно безобидный.
Я пожалела о том, что велела Фритсу пригласить его ко мне.
- Вы знаете, - продолжал он, - что история с Ребеккой была для меня ужасным ударом. Я безумно любил ее, не говоря уже о кровном родстве. Мы вместе росли и воспитывались, и я думаю, что никто на свете не любил ее больше, чем я.
- Очень вам сочувствую, - сказала я.
- И если Макс думает, - продолжал он, глядя на меня с наглой усмешкой, - что он будет жить и дальше веселой и беззаботной жизнью, он ошибается. Я постараюсь, чтобы ему воздали по заслугам. Я отомщу за Ребекку. Этот старый идиот судья вынес приговор, гласящий, что Ребекка покончила жизнь самоубийством. Но мы-то с вами знаем, что дело было не так.
Он придвинулся ко мне и говорил тихим голосом, уже без всякой улыбки на лице.
В этот момент дверь открылась, и вошел Максим, а следом за ним Фрэнк.
- Какого черта вам здесь надо? - спросил Максим у Фэвелла.
Фэвелл засунул руки в карманы и снова начал улыбаться.
- Я приехал, чтобы поздравить вас, Макс, с благополучным окончанием судебного разбирательства.
- Скажите, - спросил Максим, - согласны ли вы добровольно оставить мой дом, или предпочитаете, чтобы Фрэнк и я выбросили вас за дверь?
- Не торопитесь, не торопитесь, И если вы не хотите, чтобы Фритс услышал мои слова, то лучше прикройте дверь.
Максим не шевельнулся, Фрэнк подошел к двери и закрыл ее.
- Ну, а теперь слушайте, Макс. Вы выскочили сухим из воды, и это вам удалось как нельзя лучше. Я присутствовал на судебном разбирательстве с самого начала до самого конца. Я видел, как вашей жене стало дурно в самый критический момент, когда все дело могло приобрести другой оборот. Вы случайно не подкупили присяжных, Макс? Это могло бы все объяснить.
Максим двинулся к Фэвеллу, но тот поднял руку.
- Подождите, Макс, немного. Я еще не окончил. Вы прекрасно знаете, Макс, что я могу сделать ваше положение очень неприятным и даже опасным.
- Да? И каким же образом?
- Слушайте, Макс. Я полагаю, что у вас нет секретов от вашей жены, а Кроули, по-видимому, включен в счастливое трио, поэтому я могу говорить, не стесняясь, а именно это я и намерен сделать.
Вы все знаете, что я был любовником Ребекки, и я никогда этого не отрицал.
До сих пор я, как и прочие дураки, верил, что Ребекка утонула в заливе, и ее тело было много времени спустя найдено в Эджкомбе. Это был, конечно ужасный удар для меня. Но я думал, что Ребекка умерла, как и жила, - в борьбе, но несколько дней тому назад я узнал из газет, что найдена ее лодка и в каюте - ее тело. Я приехал сюда, в Керритс, и остановился в гостиницы, чтобы присутствовать на судебном разбирательстве.
Вначале там все шло удивительно гладко, но вдруг выступление лодочного мастера Тэбба круто изменило все дело.
Что вы можете сказать по поводу дыр в днище, Макс?
- Неужели вы думаете, что проведя весь день в суде для обсуждения всего дела в мельчайших подробностях, я снова начну обсуждать его с вами? Вы слышали приговор. Судья был удовлетворен, придется удовлетвориться и вам.
- Ребекка покончила жизнь самоубийством, да? Это было очень похоже на нее, не так ли? Послушайте, у меня есть записка от нее, написанная в самый день ее гибели. Я сохранил е из-за того, что она была самой последней. Послушайте-ка:
Он вытащил из кармана записку и медленно прочел ее нам: "Пыталась дозвониться тебе домой по телефону, но никто не ответил. Я уезжаю обратно в Мандерли. Вечером буду в своем коттедже. Если получишь мою записку вовремя, садись в машину и сейчас же следуй за мной. Я проведу ночь в коттедже и оставлю дверь открытой. Мне нужно кое-что рассказать, поэтому я хочу увидеть тебя как можно скорее. Ребекка".
- Я не знал, что Ребекка собиралась быть в Лондоне в тот день, и по несчастному стечению обстоятельств поздно задержался в гостях. Прочел эту записку в четыре утра и понял, что уже слишком поздно для того, чтобы пуститься в шестичасовой путь в Мандерли.
Я собирался позвонить туда на следующее утро и действительно позвонил в двенадцать часов. И тут я услышал, что Ребекка утонула.
Предположим, судья прочел бы сегодня на заседании эту записку, - все дело обернулось бы для вас совсем иначе, Макс.
- Ну и что же, почему вы не отдали ему эту записку?
- Спокойно, старина, спокойно. Не нужно сердиться! Вы никогда не были мне другом, но я не питаю к вам никакой злобы. Все мужья красивых женщин ревнивы, и многие из них играют роль Отелло. Они достойны не порицания, а жалости. Ревность - это разновидность скупости. Почему бы им не делиться своими женами с другими, вместо того чтобы убивать их. Ведь женщина - это не мотор, она не изнашивается от употребления. Наоборот, чем больше она в ходу, тем легче с ней управиться.
Макс, я выложил все свои карты и предлагаю вам прийти к соглашению: я человек бедный и расточительный, и хуже всего то, что я не имею постоянного дохода. Если бы вы могли мне обеспечить две или три тысячи фунтов в год, я устроил бы свою жизнь совсем иначе. И никогда больше не стал бы вас беспокоить. Готов дать в этом клятву перед богом.
- Я уже просил вас оставить мой дом и больше не собираюсь просить. Дверь позади вас, можете ее сами открывать.
- Еще полминуты, Максим, - вмешался Фрэнк. - Все это не так просто. Я понимаю, что вы можете наделать массу неприятностей Максиму, а он, видимо, не отдает себе в этом отчета. Скажите, какую именно сумму вы желаете получить от него?
Максим побелел от гнева, и на его лбу начала дергаться какая-то жилка.
- Пожалуйста, не вмешивайтесь, Фрэнк. Это мое личное дело, я не позволю себя шантажировать.
- Полагаю, что вашей жене не понравится, - сказал Фэвелл, когда на нее будут указывать, как на вдову убийцы, который был повешен!
Он громко рассмеялся и взглянул на меня.
- Вы, очевидно, думаете, что можете запугать меня, Фэвелл, - сказал Максим. - Вы ошибаетесь. Я не боюсь вас. В соседней комнате у меня стоит телефон. Хотите, я сейчас позвоню полковнику Джулиену. Он представитель власти, и ваша история, быть может, заинтересует его.
- Очень хороший блеф, Максим, но на меня не действует. У меня достаточно материала против вас, чтобы привести вас на виселицу. Вы не станете звонить старому Джулиену.
Максим вышел из комнаты, и я услышала щелчок телефона.
- Остановите его, Фрэнк, ради бога, остановите.
Фрэнк взглянул на меня и бросился к Максиму, но в это время я услышала спокойный и ровный голос своего мужа:
- Мне нужен Керритс 17. Уходите отсюда, Фрэнк. - И опять в трубку:
- Полковник Джулиен, говорит де Винтер. Мне бы очень хотелось, чтобы вы сейчас приехали ко мне. Да, в Мандерли. Да, дело срочное, и я не могу вам рассказывать о нем по телефону. Благодарю вас, до свидания.
Он вернулся в библиотеку:
- Джулиен сейчас же приедет.
- Максим, - попробовал заговорить Фрэнк, - Максим, послушайте... - Но тот даже не ответил.
Фэвелл рассмеялся и вновь закурил.
- В конце концов, если вы хотите чтобы вас повесили, то это ваше дело, а не мое. - Он взял со стола газету и начал ее читать.
- Не можете ли вы что-нибудь сделать, - уговаривала я Фрэнка, встретить полковника и сказать ему, что все это просто ошибка?
- Фрэнк останется в этой комнате, - не глядя на меня сказал Максим. Я справлюсь сам. Полковник будет здесь ровно через десять минут.
За шумом дождя никто не услышал, как подъехала машина. Фритс ввел полковника Джулиена в комнату.
- Добрый вечер, - сказал Максим. - Вы доехали очень быстро.
- Вы ведь сказали, что дело срочное, а мой шофер, к счастью, не успел еще убрать машину. Как хорошо, что дождь, наконец, пошел, он собирался слишком долго, и духота всех нас замучила.
- Надеюсь, что вы чувствуете себя лучше, - сказал он, обращаясь ко мне.
- Я думаю, вы понимаете, - сказал Максим, - что я вызвал вас такой скверный вечер не для того, чтобы провести приятную получасовую беседу перед обедом?
Вот это - Джек Фэвелл, кузен моей первой жены. Ну, начинайте, Фэвелл.
Фэвелл вынул записку Ребекки из кармана и положил ее на стол. Он больше не улыбался, был несколько растерян и явно недоволен оборотом дела.
- Послушайте, полковник, нам незачем ходить вокруг да около. Я приехал сюда для того, чтобы сказать, что не согласен с приговором, вынесенным сегодня судом.
- Разве он касался вас, а не де Винтера? - спросил полковник.
- Я имею право высказать свое мнение, и не только как кузен Ребекки, но... и как ее будущий муж.
- Ах так, тогда конечно... - полковник несколько растерялся.
- Правда ли это, де Винтер?
- Впервые об этом слышу.
Полковник Джулиен посмотрел на всех по очереди.
- Послушайте, Фэвелл, что, собственно, вас смущает?
Фэвелл на мгновение задумался. Он старался сосредоточиться, чтобы выступить убедительно. Однако он был недостаточно трезв, и это ему не удалось. Он вытащил записку Ребекки и протянул ее полковнику со словами:
- Эта записка была написана за несколько часов до предполагаемого самоубийства. Прочтите, пожалуйста, и скажите, похожа ли эта записка на те, которые обычно оставляют самоубийцы?
Полковник достал из футляра очки, надел их и внимательно прочел записку.
- Нет, не похожа. Но я ведь не знаю, о чем идет речь, о чем именно она хотела говорить с вами. Может быть, знаете вы или де Винтер?
Максим промолчал, а Фэвелл заговорил снова:
- Моя кузина назначила мне свидание, она просила меня приехать сюда, чтобы о чем-то со мной поговорить. О чем именно, этого мы никогда не узнаем. Однако это совершенно не относится к делу. Она назначила мне свидание в коттедже и собиралась провести там ночь наедине со мной. Самый факт того, что она села в лодку и отправилась прогуляться по морю, меня вовсе не удивляет. Она часто делала это, в особенности после целого дня, проведенного в лондонской духоте. Но чтобы она проделала дыры в днище лодки и добровольно сама себя утопила - вот в это я никогда не поверю! Так поступить могла бы какая-нибудь истеричка, полусумасшедшая, невротичка, но не она. Не она, клянусь богом, полковник Джулиен.
Кровь бросилась ему в лицо, и последние слова раздались в комнате, как гром. Но его манеры и стиль поведения свидетельствовали против него, видно было, что и полковнику Фэвелл неприятен.
- Уважаемый друг, - спокойно произнес он, - нет никакого смысла тратить на меня столько красноречия. Я не судья и даже не член жюри, которое вынесло приговор. Я всего лишь должностное лицо на службе округа. Естественно, что я стараюсь помочь и вам, и де Винтеру, чем могу. Вы говорите, что отказываетесь верить тому, что ваша кузина совершила самоубийство. Однако вы слышали показания в суде о наличии дыр в днище лодки и об открытых водопроводных кранах. Остановимся на этом. Какова же ваша версия событий?
Фэвелл повернулся к Максиму и взглянул на него.
- Ребекка никогда не открывала краны и не пробивала дна лодки. Она вовсе не совершала самоубийства. Вы спрашиваете мое мнение, и, клянусь богом, я все скажу вам. Ребекка была убита! А если вы хотите видеть убийцу, то вот он, взгляните, стоит около окна! - после этих слов Фэвелл залился хохотом, громким смехом пьяницы, глупым и форсированным, все еще держа в руках записку от Ребекки.
24
Благодарю бога за его вульгарный хохот, за налитые кровью глаза, указующий перст, за то, что он стоял посредине комнаты, покачиваясь на каблуках. Все это было противно полковнику Джулиену и заставило его принять нашу сторону. Он ничему не поверил и спокойно сказал:
- Этот тип просто пьян, и сам не знает, что говорит.
- Я? Пьян? О нет, дорогой друг, вы можете занимать государственный пост и быть, кроме того, полковником, но мне это в высшей степени безразлично. Закон будет на моей стороне, и я найду других должностных лиц, у которых будет побольше мозгов в голове. Это будет не военный, которого много лет назад уволили за бездарность, и который хвастается медалями, навешенными ему на грудь. Макс де Винтер убил Ребекку, и я сумею это доказать!
- Одну минуту, мистер Фэвелл, вы ведь присутствовали сегодня в суде, я вас видел там. Почему же вы не обратились непосредственно к судье и не представили в суд письмо покойной миссис де Винтер?
Фэвелл снова засмеялся:
- Почему? Да потому, что счел за лучшее сперва поговорить лично с мистером де Винтером.
- И вот почему я позвонил вам, - сказал Максим. - Я задал ему тот же вопрос, что и вы. Он мне дал следующий ответ: "Я человек бедный, и если вы дадите мне две или три тысячи фунтов в год пожизненно, я никогда больше вас не побеспокою". При этом присутствовали Фрэнк и моя жена.
- Да, - сказал Фрэнк, - налицо чистый и простой шантаж.
- Да, конечно, - сказал полковник, - но беда в том, что шантаж обычно не бывает ни чистым, ни простым. Масса людей может попасть и сам шантажист. Это бывает даже и тогда, когда ему удается засадить в тюрьму совершенно невинных людей... Но в данном случае мы постараемся этого избежать. Я не знаю, достаточно ли вы трезвы, чтобы отвечать на мои вопросы, но если вы будете держаться более спокойно, мы договоримся быстрее. Вы только что выдвинули очень тяжелое обвинение против де Винтера. Скажите, есть или у вас хоть какие-нибудь доказательства?
- Доказательства? Какие вам еще нужны доказательства? Разве вам недостаточно дыр, пробитых в днище лодки?
- Конечно, недостаточно, если вы не можете привести хоть одного свидетеля, который видел, как де Винтер делал эти дыры.