Страница:
Колька даже вытащил ее из-под кровати, но, спохватившись, тут же засунул обратно. Об этом, пожалуй, лучше было помолчать.
– Ну конечно, плащ-палаткой, – поддержала Марина. – Она же старая… Давай иголку с ниткой.
Марина оказалась отличной помощницей. Она быстро обшила крылья кусками плащ-палатки и даже согласилась сейчас же идти на «школьную гору», чтобы испытать модель ветряка. Но потом вспомнила:
– Да, Коля… Тебя же Варя на день рождения зовет.
– Меня?!
– А разве Костя не передавал? Пойдем скорее! А модель потом испытаем.
Колька не устоял против такого искушения и быстро надел праздничную рубаху.
…У Балашовых вовсю шло веселье.
– Вот и еще один гость! – объявила Марина, вводя Кольку в избу.
Варя с недоумением привстала, хотела что-то спросить – наверное, про Костю, но, заметив взгляд Марины, позвала Кольку к себе и усадила рядом.
Домой Колька вернулся в сумерки, отяжелевший, довольный. Костя, нахохлившись, сидел у окна.
– А я у Балашовых был!.. – с гордостью сообщил он. – Брагу пил… два стакана. Песни пел, русского плясал…
– Напросился все-таки!.. Эх ты, сирота казанская! – с досадой сказал Костя.
– Ничуть не напросился… Меня пригласили. Сама Марина звать приходила.
– Марина?
– Ну да… Мы тут с ней еще ветряк доделывали. Только сейчас Костя заметил в углу модель ветряка и, подойдя к нему, долго рассматривал обшивку крыльев.
– Как ты думаешь, – спросил Колька, – ветряк будет работать?
– Пожалуй, будет. Сделано на совесть…
Вечером Марина встретилась в клубе с Сергеем. Они посмотрели кинокартину, потом медленно пошли по улице. Сергей заговорил о том, что пора бы им подумать о свадьбе, о совместной жизни. Ведь, кажется, между ними все решено, ясно.
– Нам ясно, а ребятам темно пока…
Марина взяла Сергея за руку и спросила: легко ли будет Кольке и Косте привыкнуть к тому, что вместо родной матери в доме будет хозяйничать она, Марина?
– Мы все о себе да о себе думаем, а о ребятах забыли. А им ведь и забота нужна и ласка, – повторила она слова учителя.
– Так что же делать? – озадаченно спросил у девушки Сергей.
– Наше счастье от нас не уйдет, – подумав, сказала Марина. – А я пока с ребятами поближе сойдусь. Пусть они ко мне привыкнут.
– Ну конечно, плащ-палаткой, – поддержала Марина. – Она же старая… Давай иголку с ниткой.
Марина оказалась отличной помощницей. Она быстро обшила крылья кусками плащ-палатки и даже согласилась сейчас же идти на «школьную гору», чтобы испытать модель ветряка. Но потом вспомнила:
– Да, Коля… Тебя же Варя на день рождения зовет.
– Меня?!
– А разве Костя не передавал? Пойдем скорее! А модель потом испытаем.
Колька не устоял против такого искушения и быстро надел праздничную рубаху.
…У Балашовых вовсю шло веселье.
– Вот и еще один гость! – объявила Марина, вводя Кольку в избу.
Варя с недоумением привстала, хотела что-то спросить – наверное, про Костю, но, заметив взгляд Марины, позвала Кольку к себе и усадила рядом.
Домой Колька вернулся в сумерки, отяжелевший, довольный. Костя, нахохлившись, сидел у окна.
– А я у Балашовых был!.. – с гордостью сообщил он. – Брагу пил… два стакана. Песни пел, русского плясал…
– Напросился все-таки!.. Эх ты, сирота казанская! – с досадой сказал Костя.
– Ничуть не напросился… Меня пригласили. Сама Марина звать приходила.
– Марина?
– Ну да… Мы тут с ней еще ветряк доделывали. Только сейчас Костя заметил в углу модель ветряка и, подойдя к нему, долго рассматривал обшивку крыльев.
– Как ты думаешь, – спросил Колька, – ветряк будет работать?
– Пожалуй, будет. Сделано на совесть…
Вечером Марина встретилась в клубе с Сергеем. Они посмотрели кинокартину, потом медленно пошли по улице. Сергей заговорил о том, что пора бы им подумать о свадьбе, о совместной жизни. Ведь, кажется, между ними все решено, ясно.
– Нам ясно, а ребятам темно пока…
Марина взяла Сергея за руку и спросила: легко ли будет Кольке и Косте привыкнуть к тому, что вместо родной матери в доме будет хозяйничать она, Марина?
– Мы все о себе да о себе думаем, а о ребятах забыли. А им ведь и забота нужна и ласка, – повторила она слова учителя.
– Так что же делать? – озадаченно спросил у девушки Сергей.
– Наше счастье от нас не уйдет, – подумав, сказала Марина. – А я пока с ребятами поближе сойдусь. Пусть они ко мне привыкнут.
Глава 7
Пасынки
Утром по дороге в школу Костя Ручьев встретил Марину, и та сообщила ему, что сегодня после обеда школьной бригаде будет выделен участок земли.
Мальчик нетерпеливо закидал бригадира вопросами: хороша ли земля, на каком поле, сколько ее?
– Как освободитесь, приходите на Пасынки, там все узнаете, – сказала Марина и направилась к правлению колхоза.
Весь день Костя занимался, как обычно, хотя его и подмывало немедленно сообщить ребятам новость. Но он сдерживал себя. Только на последнем уроке послал ребятам записку: «Есть срочное дело. Собираться у кладовки. Ручьев».
После уроков члены школьной бригады сразу же собрались у юннатской кладовки.
Костя приказал взять заступы, колышки и топор.
Алеша повертел в руках заступ и, помявшись, признался, что они с Пашей собирались в лес за опятами.
Костя нахмурился. Вот оно, начинается! Сами же избрали его бригадиром, дали слово беспрекословно подчиняться, а теперь…
– Какие еще опята? – Паша с досадой дернул Алешу за рукав. – Раз землю получать, всем идти надо! И вообще так, ребята: если бригадир сказал: «Есть дело», – явись, как на пожар, все забудь.
– Ретивый какой! – хмыкнул Алеша. – А если у меня дело какое срочное?
– Спросись! Ты теперь не сам по себе… в бригаде живешь, – заявил Паша.
Костя благодарно кивнул приятелю и повел ребят к Пасынкам. Этот участок поля лежал за рекой, между школой и высоковским колхозом.
Когда-то на Пасынках сеяли хлеба, но урожаи были так низки, что люди махнули рукой на неродящую землю, запустили ее и использовали только под выпасы.
Ребята спустились со «школьной горы», прошли через мост, пересекли лощину и очутились на Пасынках. Под ногами зашуршала сухая, жесткая трава, затрещали бурьян и колючий чертополох.
– Ну и землицу дали! – ахнула Катя, потирая оцарапанные о чертополох колени. – Ни ладу, ни складу. Как есть – пасынки. Ничего на них не вырастет!
– А тебе бы жирную да мягкую землю, как на огороде? На такой и дурачок с урожаем будет, – возразила ей Варя и сообщила ребятам все, что знала от сестры о Пасынках.
Вторая бригада решила покончить с недоброй славой заброшенной земли и сделать ее плодородной. Агроном посоветовал для опыта посеять часть проса на старой пахотной земле, а часть-на бросовой, залежной. Для этого Марина и выбрала Пасынки.
В конце поля ребята увидели Марину и Никиту Кузьмича.
Длинной веревкой те измеряли землю. Ребята подошли к ним и поздоровались.
– Что скажете, молодые люди? – обратился к ребятам Никита Кузьмич. –На прогулку вышли, червячков-жучков собираете?
– Ребята землю пришли получать, – сказала Марина. – Помните, что правление колхоза решило о школьной бригаде?
– Ах да! – Никита Кузьмич сделал вид, что только сейчас вспомнил об этом. – Вы как, школяры? Не одумались еще? Запал не прошел?
– У нас пороха хоть отбавляй! – заявил Алеша.
– Ну-ну! – усмехнулся Кораблев и посоветовал Марине: – Выделим им соток пять-шесть. С лихвой хватит.
У Кости вытянулось лицо, с языка готовы были сорваться резкие слова, но Марина предупредила его:
– Короткая у вас память, Никита Кузьмич. Сами же голосовали за три гектара ребятам. Воля правления.
– Не голосовал, при своем мнении остался! – вспылил Кораблев. – Жалко мне ребятню! Ни школа у них на уме, ни поле. Так и застрянут где-то посередине, недоучки… И за тебя, Марина, обидно… Впуталась не в свое дело. – Он в сердцах сунул Косте конец веревки: – Отмеряй сам, грамотей!
В веревке было двадцать пять метров. Костя вместе с Мариной выложили ее три раза поперек участка и шестнадцать раз-вдоль. Потом ребята вбили по углам делянки колышки.
– Ну что ж, молодые землеробы, – сказала Марина, – радуйтесь. Чего ждали – дождались. Вот она, земля ваша… Целое поле!
Алеша не заставил себя просить. Он пробежал по участку, притопнул, выкинул лихое коленце и закричал:
– Да! Табличку надо поставить. Вот здесь, у дороги, чтобы видели все. И написать: «Школьная бригада высокого урожая». Члены бригады такие-то…
Но Косте выходка Алеши показалась несерьезной.
Он копнул лопатой, взял горсть влажной рыжей почвы и помял ее пальцами. По его примеру и все остальные члены бригады потянулись за землей и заговорили с видом бывалых землеробов:
– Чистый суглинок.
– Вода застаиваться будет.
– Удобрять надо.
Но Костя ничего не слышал. Сжимая в руке мягкую, податливую почву, он крупно зашагал по участку. И, хотя день был серенький, пасмурный, ему показалось, что солнце светит ярко, по-весеннему звенят вверху жаворонки, земля дышит теплом и словно зовет: «Скорей, скорей паши меня, забрасывай добрыми зернами, и я сотворю чудо из чудес!»
И мальчик почувствовал себя очень счастливым. Ведь на этом участке – три веревки в ширину и шестнадцать в длину – они, школьники, полные хозяева. Есть где испытать свои силы. Они будут пахать, сеять, собирать урожай. Хорошо!
Костя обошел весь участок и вернулся к ребятам. Марина посоветовала им взять с разных концов поля несколько проб земли. Потом эти пробы они отвезут в районную лабораторию, и там определят химический состав почвы.
– Выдумщица ты, Марина! Лаборатория, амбулатория… – недовольно забормотал Кораблев. – Работайка по-простому, без фокусов… Чего там над землей-то мудрить!
Марина вспыхнула:
– Не к месту разговор, Никита Кузьмич! Взялись ребят обучать, так за старое незачем цепляться. – И она показала ребятам, как надо брать пробы почвы.
– А с сухой травой что будем делать? – спросил у бригадира Паша.
– Сожжем. Огонь все сорняки и личинки вредителей уничтожит. А зола вместо удобрения останется.
Ребята переглянулись. Разве есть на свете что-нибудь интереснее тех осенних дней, когда в колхозе выжигают бурьяны на пустырях! Бегут по траве золотые змейки, с треском летят огненные искры, стелется дым, пахнет гарью, и кажется, что вся земля пылает огнем, очищается от всего старого, мертвого и ненужного.
Мальчик нетерпеливо закидал бригадира вопросами: хороша ли земля, на каком поле, сколько ее?
– Как освободитесь, приходите на Пасынки, там все узнаете, – сказала Марина и направилась к правлению колхоза.
Весь день Костя занимался, как обычно, хотя его и подмывало немедленно сообщить ребятам новость. Но он сдерживал себя. Только на последнем уроке послал ребятам записку: «Есть срочное дело. Собираться у кладовки. Ручьев».
После уроков члены школьной бригады сразу же собрались у юннатской кладовки.
Костя приказал взять заступы, колышки и топор.
Алеша повертел в руках заступ и, помявшись, признался, что они с Пашей собирались в лес за опятами.
Костя нахмурился. Вот оно, начинается! Сами же избрали его бригадиром, дали слово беспрекословно подчиняться, а теперь…
– Какие еще опята? – Паша с досадой дернул Алешу за рукав. – Раз землю получать, всем идти надо! И вообще так, ребята: если бригадир сказал: «Есть дело», – явись, как на пожар, все забудь.
– Ретивый какой! – хмыкнул Алеша. – А если у меня дело какое срочное?
– Спросись! Ты теперь не сам по себе… в бригаде живешь, – заявил Паша.
Костя благодарно кивнул приятелю и повел ребят к Пасынкам. Этот участок поля лежал за рекой, между школой и высоковским колхозом.
Когда-то на Пасынках сеяли хлеба, но урожаи были так низки, что люди махнули рукой на неродящую землю, запустили ее и использовали только под выпасы.
Ребята спустились со «школьной горы», прошли через мост, пересекли лощину и очутились на Пасынках. Под ногами зашуршала сухая, жесткая трава, затрещали бурьян и колючий чертополох.
– Ну и землицу дали! – ахнула Катя, потирая оцарапанные о чертополох колени. – Ни ладу, ни складу. Как есть – пасынки. Ничего на них не вырастет!
– А тебе бы жирную да мягкую землю, как на огороде? На такой и дурачок с урожаем будет, – возразила ей Варя и сообщила ребятам все, что знала от сестры о Пасынках.
Вторая бригада решила покончить с недоброй славой заброшенной земли и сделать ее плодородной. Агроном посоветовал для опыта посеять часть проса на старой пахотной земле, а часть-на бросовой, залежной. Для этого Марина и выбрала Пасынки.
В конце поля ребята увидели Марину и Никиту Кузьмича.
Длинной веревкой те измеряли землю. Ребята подошли к ним и поздоровались.
– Что скажете, молодые люди? – обратился к ребятам Никита Кузьмич. –На прогулку вышли, червячков-жучков собираете?
– Ребята землю пришли получать, – сказала Марина. – Помните, что правление колхоза решило о школьной бригаде?
– Ах да! – Никита Кузьмич сделал вид, что только сейчас вспомнил об этом. – Вы как, школяры? Не одумались еще? Запал не прошел?
– У нас пороха хоть отбавляй! – заявил Алеша.
– Ну-ну! – усмехнулся Кораблев и посоветовал Марине: – Выделим им соток пять-шесть. С лихвой хватит.
У Кости вытянулось лицо, с языка готовы были сорваться резкие слова, но Марина предупредила его:
– Короткая у вас память, Никита Кузьмич. Сами же голосовали за три гектара ребятам. Воля правления.
– Не голосовал, при своем мнении остался! – вспылил Кораблев. – Жалко мне ребятню! Ни школа у них на уме, ни поле. Так и застрянут где-то посередине, недоучки… И за тебя, Марина, обидно… Впуталась не в свое дело. – Он в сердцах сунул Косте конец веревки: – Отмеряй сам, грамотей!
В веревке было двадцать пять метров. Костя вместе с Мариной выложили ее три раза поперек участка и шестнадцать раз-вдоль. Потом ребята вбили по углам делянки колышки.
– Ну что ж, молодые землеробы, – сказала Марина, – радуйтесь. Чего ждали – дождались. Вот она, земля ваша… Целое поле!
Алеша не заставил себя просить. Он пробежал по участку, притопнул, выкинул лихое коленце и закричал:
– Да! Табличку надо поставить. Вот здесь, у дороги, чтобы видели все. И написать: «Школьная бригада высокого урожая». Члены бригады такие-то…
Но Косте выходка Алеши показалась несерьезной.
Он копнул лопатой, взял горсть влажной рыжей почвы и помял ее пальцами. По его примеру и все остальные члены бригады потянулись за землей и заговорили с видом бывалых землеробов:
– Чистый суглинок.
– Вода застаиваться будет.
– Удобрять надо.
Но Костя ничего не слышал. Сжимая в руке мягкую, податливую почву, он крупно зашагал по участку. И, хотя день был серенький, пасмурный, ему показалось, что солнце светит ярко, по-весеннему звенят вверху жаворонки, земля дышит теплом и словно зовет: «Скорей, скорей паши меня, забрасывай добрыми зернами, и я сотворю чудо из чудес!»
И мальчик почувствовал себя очень счастливым. Ведь на этом участке – три веревки в ширину и шестнадцать в длину – они, школьники, полные хозяева. Есть где испытать свои силы. Они будут пахать, сеять, собирать урожай. Хорошо!
Костя обошел весь участок и вернулся к ребятам. Марина посоветовала им взять с разных концов поля несколько проб земли. Потом эти пробы они отвезут в районную лабораторию, и там определят химический состав почвы.
– Выдумщица ты, Марина! Лаборатория, амбулатория… – недовольно забормотал Кораблев. – Работайка по-простому, без фокусов… Чего там над землей-то мудрить!
Марина вспыхнула:
– Не к месту разговор, Никита Кузьмич! Взялись ребят обучать, так за старое незачем цепляться. – И она показала ребятам, как надо брать пробы почвы.
– А с сухой травой что будем делать? – спросил у бригадира Паша.
– Сожжем. Огонь все сорняки и личинки вредителей уничтожит. А зола вместо удобрения останется.
Ребята переглянулись. Разве есть на свете что-нибудь интереснее тех осенних дней, когда в колхозе выжигают бурьяны на пустырях! Бегут по траве золотые змейки, с треском летят огненные искры, стелется дым, пахнет гарью, и кажется, что вся земля пылает огнем, очищается от всего старого, мертвого и ненужного.
Глава 8
Встреча друзей
За два дня до воскресенья Марина Балашова получила по почте письмо. В конверте оказался пригласительный билет. Он был затейливо разрисован цветами, колосьями, красными флагами и алыми комсомольскими значками. Марина несколько раз пробежала глазами текст пригласительного билета, потом прочла вслух:
– «Дорогая Марина Яковлевна! Приглашаем вас на встречу старых комсомольцев, воспитанников высоковской школы. Расскажите нам, чему научили вас комсомол и школа, как вы стали мастером высоких урожаев. Встреча состоится в воскресенье, в десять часов утра, на „школьной горе“ в саду. Будет товарищеский чай с яблоками, художественная самодеятельность в двух отделениях, песни и танцы под баян. Ученики высоковской средней школы».
– Папа, что они там придумали? – спросила Марина.
– А мы сейчас Варвару спросим. – Яков Ефимович покосился на младшую дочь, которая готовила уроки. Варя сделала вид, что всецело поглощена задачками:
– В билете же обо всем написано… черным по белому.
– Видала! – Яков Ефимович подморгнул Марине. – Секретное, значит, мероприятие, нельзя разглашать. – И он признался: – А я ведь тоже билет получил, вроде как гостевой…
В эти дни пригласительные билеты получили многие старые комсомольцы, учившиеся когда-то в высоковской школе.
…В воскресенье чуть свет Галина Никитична была уже на «школьной горе».
Здесь ее поджидал целый штат дежурных: из восьмого класса – Варя, Костя и Митя, члены школьного комитета комсомола во главе с недавно избранным новым секретарем Ваней Воробьевым.
Дежурные с красными повязками на руках расставили в саду столы, украсили их влажными от росы цветами, наполнили корзины отборными яблоками.
Первыми пришли учащиеся старших классов.
Галина Никитична с удовольствием отметила, что они выглядят подтянутыми и торжественными.
Потом показались Сергей и Марина. На груди у них сияли ордена и медали. Сергей был в матросской форме, Марина – в шелковой блузке и любимо.м ковровом платке.
– Ой, да мы раньше всех! – вскрикнула Марина, здороваясь с учителями и кивая ребятам.
Но ждать пришлось недолго. Вскоре подошли с песнями под гармошку комсомольцы из Высокова, потом из Липатовки, Соколовки. Затем, лихо развернувшись, около сада остановилась трехтонка, и знакомый Варе и Мите шофер Миша торжественно возгласил:
– Принимай с ходу почаевских! Полный набор.
Из кузова машины спрыгивали парни, девчата, и шофер Миша тоном знатока объяснил школьникам, кто из прибывших где работает и чем знаменит. Были тут и комбайнеры, державшие первое место по области, и знаменитая доярка, и заведующая агролабораторией, и пасечник, и агроном-химизатор.
Всюду шли расспросы, завязывались беседы. Ваня Воробьев уже несколько раз брался за колокольчик, чтобы открыть торжественную часть встречи и произнести свою вступительную речь, которую он писал вчера целую ночь. И каждый раз Галина Никитична делала ему знак подождать, потом сама вопросительно взглядывала на Федора Семеновича.
– Все идет хорошо, – кивал учитель. – Пусть познакомятся, наговорятся вдоволь!
Наконец из района на «газике» подкатили секретарь райкома комсомола и врач районной поликлиники – тоже бывшие ученики высоковской школы.
Ваня Воробьев позвонил. Все сели за столы. Ваня объяснил, зачем они собрались, и предоставил слово Якову Ефимовичу.
Парторг рассказал, как много лет тому назад появились в школе первые комсомольцы. В любом деле они были верными и надежными помощниками учителей. Это они посадили плодовый сад при школе, открыли в Высокове первую избу-читальню, разведали запасы торфа на болоте. Кто, как не комсомольцы, сопровождали Федора Семеновича в его походах по деревням, когда он убеждал мужиков вступать в колхоз! Сколько раз спасали они учителя от мести кулаков, которые пытались затравить его собаками и утопить в проруби!..
– А сколько комсомольцев ушло из школы на фронт защищать нашу Родину, – продолжал Яков Ефимович, – почти полных два класса! И они хорошо воевали, наши ребята. Добрых, смелых солдат вырастила из них школа.
После Якова Ефимовича говорили Сергей Ручьев, Марина, потом секретарь райкома комсомола, комбайнер из Почаева…
Галина Никитична стояла в стороне и наблюдала за школьниками. Встреча, кажется, удалась. Ребята сидели присмиревшие, глаза их блестели, словно в классе, когда на урок приходит любимый учитель. О чем думали сейчас школьники? Может быть, о том, что вот рядом с ними сидят колхозные парни и девушки совсем немного старше их годами и им уже есть что рассказать, есть о чем вспомнить.
И хорошая зависть щемила ребячьи сердца – зависть к прямой и открытой жизни Якова Ефимовича, на глазах которого прошла вся история колхоза и школы, к боевым заслугам Сергея Ручьева, к ясной судьбе Марины и многих других.
Долго в этот погожий осенний денек школьники не отпускали своих гостей. Показали школьный музей, классы, сад, спортплощадку.
Митя с юннатами принес огромный полосатый арбуз и, волнуясь, вручил его Сергею:
– Вот! Со школьной делянки. Попробуйте!
Сергей пощелкал по арбузу ногтем, поднес к уху, сжал ладонями и, заметив пунцовое лицо Мити, пожалел его:
– Добрый арбуз… Верим.
– Нет-нет! – Митя с отчаянным видом протянул нож. – Вы режьте. А то опять разговоры пойдут, что у нас арбузы не дозревают.
Сергей с хрустом развалил арбуз, и все увидели красную, сочную мякоть с черными зернышками.
Митя выхватил у Сергея нож, разрезал половинки арбуза на мелкие дольки и роздал гостям. Арбуз всем понравился.
– Прямо мед с сахаром! – похвалил дед Новоселов и попросил еще одну дольку.
Потом все пили чай с яблоками и вареньем из ревеня, играл струнный оркестр, школьники читали стихи.
Затем бывшие ученики решили сыграть в любимую школьную игру – городки. Разделились на две партии. Федор Семенович подержал в руке тяжелую рюху, вздохнул и вдруг принялся снимать пиджак.
– Эх, была не была… – сказал он и вместе с Яковом Ефимовичем присоединился к играющим.
Ученики даже затаили дыхание. Такое ведь не часто случается, чтобы Федор Семенович играл в городки.
Учитель играл азартно, со вкусом, подолгу целился рюхой, бил сильно, почти оез промаха, то и дело поддразнивал соперников, говоря, что не миновать им катать выигравшую партию на закорках.
– Сдаете, сдаете… каши мало ели! – восторженно кричали школьники, сразу ставшие болельщиками за ту партию, в которой играл Федор Семенович.
Наконец заиграл баян.
Долго над «школьной горой» в этот день звучали песни.
…Когда Галина Никитична вернулась домой, Витя сидел за столом и что-то с увлечением писал.
– А где мама? – спросила сестра, заглядывая за перегородку.
Мать прихворнула и уже целую неделю не выходила из дому.
Брат, видно, не расслышал вопроса и продолжал писать. Наконец он поставил точку, подул на листок бумаги и протянул сестре:
– Заявление написал в комсомол. На двух страницах! Прочти вот.
Галина Никитична внимательно прочла заявление:
– Хорошие слова, Витя, настоящие… А где все-таки мама?
– Здесь где-нибудь… наверное, во двор вышла. Ей, кажется, лучше стало.
– А почему ты ее отпустил? Ей ведь лежать надо.
– Так я же писал…
Галина Никитична бросила на брата недовольный взгляд и выбежала за дверь. Но не прошло и минуты, как она вернулась обратно, ведя под руку мать. С другой стороны ее поддерживал Яков Ефимович Балашов.
Часто дыша, Анна Денисовна опустилась на лавку:
– Спасибо, Ефимыч. Мне вроде легче стало…
– Не хорохорься, Денисовна, прыть свою не показывай! – сердито заговорил Яков Ефимович. – Сама еле на ногах стоишь, а тоже – собралась с коромыслом по воду! – Он обвел глазами комнату и остановил свой взгляд на мальчике: – Ты, Виктор, почему сам за водой не сходил?
– Не заметил я, когда мама с ведрами вышла.
– Скажи на милость, не заметил! Ты что ж, не в родном доме живешь? Временный жилец здесь или угол у матери снимаешь?
– Мы его, Ефимыч, по пустякам не отрываем… – начала было Анна Денисовна.
Но сосед, погрозив пальцем, перебил ее:
– Портите вы с Никитой своей добротой сына! Я бы на вашем месте построже с ним обходился. – И он вновь посмотрел на Витю: – А ну-ка, молодец, встань-поднимись, займись по хозяйству… Может, дорожку к колодцу забыл – пойдем, я покажу.
Вспыхнув, Витя схватил пустое ведро и выбежал за дверь. Усмехнувшись, Яков Ефимович вышел за ним следом.
Галина Никитична уложила мать в постель, напоила чаем, заставила принять лекарство:
– А ведь Яков Ефимович прав, мама! Портите вы с отцом Витю.
Анна Денисовна ответила не сразу.
– Я эту правду, дочка, давно вижу. А вот отец – будто стена каменная, не пробьешь его!
– А может, вместе пробить попробуем? – сказала дочь.
– Ох, дочка, не легко с нашим отцом! – вздохнула мать. – Вот разве что вместе…
…Наутро Галина Никитична узнала от Вани Воробьева, что шесть учеников восьмого класса подали заявление в комсомол.
– А ваш брат целое послание накатал, – сообщил Ваня. – Здорово написано! С подъемом.
Учительница ничего не ответила и только горько усмехнулась.
– «Дорогая Марина Яковлевна! Приглашаем вас на встречу старых комсомольцев, воспитанников высоковской школы. Расскажите нам, чему научили вас комсомол и школа, как вы стали мастером высоких урожаев. Встреча состоится в воскресенье, в десять часов утра, на „школьной горе“ в саду. Будет товарищеский чай с яблоками, художественная самодеятельность в двух отделениях, песни и танцы под баян. Ученики высоковской средней школы».
– Папа, что они там придумали? – спросила Марина.
– А мы сейчас Варвару спросим. – Яков Ефимович покосился на младшую дочь, которая готовила уроки. Варя сделала вид, что всецело поглощена задачками:
– В билете же обо всем написано… черным по белому.
– Видала! – Яков Ефимович подморгнул Марине. – Секретное, значит, мероприятие, нельзя разглашать. – И он признался: – А я ведь тоже билет получил, вроде как гостевой…
В эти дни пригласительные билеты получили многие старые комсомольцы, учившиеся когда-то в высоковской школе.
…В воскресенье чуть свет Галина Никитична была уже на «школьной горе».
Здесь ее поджидал целый штат дежурных: из восьмого класса – Варя, Костя и Митя, члены школьного комитета комсомола во главе с недавно избранным новым секретарем Ваней Воробьевым.
Дежурные с красными повязками на руках расставили в саду столы, украсили их влажными от росы цветами, наполнили корзины отборными яблоками.
Первыми пришли учащиеся старших классов.
Галина Никитична с удовольствием отметила, что они выглядят подтянутыми и торжественными.
Потом показались Сергей и Марина. На груди у них сияли ордена и медали. Сергей был в матросской форме, Марина – в шелковой блузке и любимо.м ковровом платке.
– Ой, да мы раньше всех! – вскрикнула Марина, здороваясь с учителями и кивая ребятам.
Но ждать пришлось недолго. Вскоре подошли с песнями под гармошку комсомольцы из Высокова, потом из Липатовки, Соколовки. Затем, лихо развернувшись, около сада остановилась трехтонка, и знакомый Варе и Мите шофер Миша торжественно возгласил:
– Принимай с ходу почаевских! Полный набор.
Из кузова машины спрыгивали парни, девчата, и шофер Миша тоном знатока объяснил школьникам, кто из прибывших где работает и чем знаменит. Были тут и комбайнеры, державшие первое место по области, и знаменитая доярка, и заведующая агролабораторией, и пасечник, и агроном-химизатор.
Всюду шли расспросы, завязывались беседы. Ваня Воробьев уже несколько раз брался за колокольчик, чтобы открыть торжественную часть встречи и произнести свою вступительную речь, которую он писал вчера целую ночь. И каждый раз Галина Никитична делала ему знак подождать, потом сама вопросительно взглядывала на Федора Семеновича.
– Все идет хорошо, – кивал учитель. – Пусть познакомятся, наговорятся вдоволь!
Наконец из района на «газике» подкатили секретарь райкома комсомола и врач районной поликлиники – тоже бывшие ученики высоковской школы.
Ваня Воробьев позвонил. Все сели за столы. Ваня объяснил, зачем они собрались, и предоставил слово Якову Ефимовичу.
Парторг рассказал, как много лет тому назад появились в школе первые комсомольцы. В любом деле они были верными и надежными помощниками учителей. Это они посадили плодовый сад при школе, открыли в Высокове первую избу-читальню, разведали запасы торфа на болоте. Кто, как не комсомольцы, сопровождали Федора Семеновича в его походах по деревням, когда он убеждал мужиков вступать в колхоз! Сколько раз спасали они учителя от мести кулаков, которые пытались затравить его собаками и утопить в проруби!..
– А сколько комсомольцев ушло из школы на фронт защищать нашу Родину, – продолжал Яков Ефимович, – почти полных два класса! И они хорошо воевали, наши ребята. Добрых, смелых солдат вырастила из них школа.
После Якова Ефимовича говорили Сергей Ручьев, Марина, потом секретарь райкома комсомола, комбайнер из Почаева…
Галина Никитична стояла в стороне и наблюдала за школьниками. Встреча, кажется, удалась. Ребята сидели присмиревшие, глаза их блестели, словно в классе, когда на урок приходит любимый учитель. О чем думали сейчас школьники? Может быть, о том, что вот рядом с ними сидят колхозные парни и девушки совсем немного старше их годами и им уже есть что рассказать, есть о чем вспомнить.
И хорошая зависть щемила ребячьи сердца – зависть к прямой и открытой жизни Якова Ефимовича, на глазах которого прошла вся история колхоза и школы, к боевым заслугам Сергея Ручьева, к ясной судьбе Марины и многих других.
Долго в этот погожий осенний денек школьники не отпускали своих гостей. Показали школьный музей, классы, сад, спортплощадку.
Митя с юннатами принес огромный полосатый арбуз и, волнуясь, вручил его Сергею:
– Вот! Со школьной делянки. Попробуйте!
Сергей пощелкал по арбузу ногтем, поднес к уху, сжал ладонями и, заметив пунцовое лицо Мити, пожалел его:
– Добрый арбуз… Верим.
– Нет-нет! – Митя с отчаянным видом протянул нож. – Вы режьте. А то опять разговоры пойдут, что у нас арбузы не дозревают.
Сергей с хрустом развалил арбуз, и все увидели красную, сочную мякоть с черными зернышками.
Митя выхватил у Сергея нож, разрезал половинки арбуза на мелкие дольки и роздал гостям. Арбуз всем понравился.
– Прямо мед с сахаром! – похвалил дед Новоселов и попросил еще одну дольку.
Потом все пили чай с яблоками и вареньем из ревеня, играл струнный оркестр, школьники читали стихи.
Затем бывшие ученики решили сыграть в любимую школьную игру – городки. Разделились на две партии. Федор Семенович подержал в руке тяжелую рюху, вздохнул и вдруг принялся снимать пиджак.
– Эх, была не была… – сказал он и вместе с Яковом Ефимовичем присоединился к играющим.
Ученики даже затаили дыхание. Такое ведь не часто случается, чтобы Федор Семенович играл в городки.
Учитель играл азартно, со вкусом, подолгу целился рюхой, бил сильно, почти оез промаха, то и дело поддразнивал соперников, говоря, что не миновать им катать выигравшую партию на закорках.
– Сдаете, сдаете… каши мало ели! – восторженно кричали школьники, сразу ставшие болельщиками за ту партию, в которой играл Федор Семенович.
Наконец заиграл баян.
Долго над «школьной горой» в этот день звучали песни.
…Когда Галина Никитична вернулась домой, Витя сидел за столом и что-то с увлечением писал.
– А где мама? – спросила сестра, заглядывая за перегородку.
Мать прихворнула и уже целую неделю не выходила из дому.
Брат, видно, не расслышал вопроса и продолжал писать. Наконец он поставил точку, подул на листок бумаги и протянул сестре:
– Заявление написал в комсомол. На двух страницах! Прочти вот.
Галина Никитична внимательно прочла заявление:
– Хорошие слова, Витя, настоящие… А где все-таки мама?
– Здесь где-нибудь… наверное, во двор вышла. Ей, кажется, лучше стало.
– А почему ты ее отпустил? Ей ведь лежать надо.
– Так я же писал…
Галина Никитична бросила на брата недовольный взгляд и выбежала за дверь. Но не прошло и минуты, как она вернулась обратно, ведя под руку мать. С другой стороны ее поддерживал Яков Ефимович Балашов.
Часто дыша, Анна Денисовна опустилась на лавку:
– Спасибо, Ефимыч. Мне вроде легче стало…
– Не хорохорься, Денисовна, прыть свою не показывай! – сердито заговорил Яков Ефимович. – Сама еле на ногах стоишь, а тоже – собралась с коромыслом по воду! – Он обвел глазами комнату и остановил свой взгляд на мальчике: – Ты, Виктор, почему сам за водой не сходил?
– Не заметил я, когда мама с ведрами вышла.
– Скажи на милость, не заметил! Ты что ж, не в родном доме живешь? Временный жилец здесь или угол у матери снимаешь?
– Мы его, Ефимыч, по пустякам не отрываем… – начала было Анна Денисовна.
Но сосед, погрозив пальцем, перебил ее:
– Портите вы с Никитой своей добротой сына! Я бы на вашем месте построже с ним обходился. – И он вновь посмотрел на Витю: – А ну-ка, молодец, встань-поднимись, займись по хозяйству… Может, дорожку к колодцу забыл – пойдем, я покажу.
Вспыхнув, Витя схватил пустое ведро и выбежал за дверь. Усмехнувшись, Яков Ефимович вышел за ним следом.
Галина Никитична уложила мать в постель, напоила чаем, заставила принять лекарство:
– А ведь Яков Ефимович прав, мама! Портите вы с отцом Витю.
Анна Денисовна ответила не сразу.
– Я эту правду, дочка, давно вижу. А вот отец – будто стена каменная, не пробьешь его!
– А может, вместе пробить попробуем? – сказала дочь.
– Ох, дочка, не легко с нашим отцом! – вздохнула мать. – Вот разве что вместе…
…Наутро Галина Никитична узнала от Вани Воробьева, что шесть учеников восьмого класса подали заявление в комсомол.
– А ваш брат целое послание накатал, – сообщил Ваня. – Здорово написано! С подъемом.
Учительница ничего не ответила и только горько усмехнулась.
Глава 9
На пороге
Школьная бригада серьезно занялась теплицей. Галина Никитична и Марина договорились с Сергеем Ручьевым, и тот распорядился отпустить для теплицы стекло и исправить печку.
Ребята застеклили крышу теплицы, обработали и удобрили почву и в один из осенних дней засеяли просом две небольшие клетки: одну – широкорядным способом, другую – обычным, для контроля.
Потом члены школьной бригады выжгли на Пасынках ,бурьян. Теперь можно было поднимать на пустыре целину.
Алеша Прахов предложил попросить у деда Новоселова лошадь на конюшне, запрячь ее в плуг и своими силами, не дожидаясь помощи взрослых, вспахать на Пасынках трехгектарный участок школьной бригады.
– Конный плуг! Вот это передовая техника… – засмеялась Варя Балашова. – Может, еще соху пустить или косулю деревянную?
– Нет уж, давайте народ не смешить… Трактора надо добиваться, – заметил Митя Епифанцев.
– Можно и трактор, – охотно согласился Прахов. – У меня один знакомый тракторист есть – зараз вспашет, только попросить…
– Хорошо бы, конечно, землю своими силами вспахать… – задумчиво сказал Костя. – Наше же поле! – И он обратился к Паше Кивачеву: – Ты вот все около дяди Якова крутишься, в кузнице. Научился чему-нибудь или нет?
– До трактора мне еще далеко, – признался Паша.
В субботу после уроков Костя назначил очередной сбор школьной бригады.
«Ага, сегодня, значит, поднимаем целину!» – обрадовался Прахов. Он еще утром заметил, что тракторы вышли в поле.
Но, к удивлению Прахова, Костя приказал всем собраться в биологическом кабинете.
Ребят встретила Галина Никитична. Она попросила всех сесть за столы и достать чистые тетради.
– Опять учиться? – всполошился Алеша. – И экзамены будут?
– Обязательно учиться! – с улыбкой ответила Галина Никитична. – Мастера сельского хозяйства с этого и начинают борьбу за высокий урожай.
И она рассказала, какой они с Мариной предлагают ребятам план работы школьной бригады.
За зиму следует изучить, как надо обрабатывать землю, как ее удобрять, как сохранять в почве влагу, проводить сев, ухаживать за посевами и убирать урожай.
Ребята согласились с таким планом и договорились, что заниматься будут раз в неделю и каждый станет вести конспект занятий.
– А когда же на делянке работать? – не унимался Прахов. – Когда, к примеру, пахать начнем? Уже время!
Галина Никитична объяснила, что учиться они будут по книгам и на практике, и вот завтра же для начала Марина Балашова прямо в поле проведет с ребятами беседу о культурной вспашке почвы. Сбор в двенадцать часов у школы.
На другой день члены бригады пришли к школе, где их уже поджидала Марина.
Немного смущаясь своей необычной роли, она повела ребят в поле и показала им несколько разрезов почв – из-под клеверища, с пустыря, из-под пшеницыи рассказала о структуре и плодородии почвы.
И хотя тему о структуре почвы ребята проходили еще в шестом классе, но сейчас все это было полно для них нового и глубокого смысла.
Потом Марина подвела ребят к тракторному плугу и показала им предплужник.
Члены бригады узнали, что плодородная, структурная почва состоит из мелких комочков. Между комочками хорошо проникают вода и воздух, так необходимые корням растений. Но за лето верхний слой почвы сильно уплотняется. Для того чтобы поле вновь стало рыхлым и комковатым, его надо глубоко перепахать, и перепахать так, чтобы верхний слой почвы оказался внизу, а нижний – вверху. Для этого и служит предплужник – маленький стальной плуг, устанавливаемый впереди основного, большого плуга.
Беседа ребятам очень понравилась и вызвала много разговоров.
– Я прежде так думал, – признался Паша: – сел на трактор – и паши себе, не оглядывайся. А выходит, понимать надо, как пласт обернуть да какую глубину взять.
– А я теперь насчет предплужника соображаю, – сказал Костя: – штучка маленькая, а польза от нее большая.
И он допытывался у ребят, все ли хорошо уяснили, что такое культурная пахота.
Потом школьники пошли смотреть, как трактор поднимает целину на Пасынках.
Вдоль делянки неторопливо двигался трактор с четырехлемешным плугом. Светлые шипы сияли на его широких колесах. Блестящие лемехи вспарывали тугую целину; влажные, маслянистые пласты земли шевелились, как живые, поднимались по отвалу вверх, потом переворачивались и падали на дно борозды.
За баранкой сидел курчавый веселый тракторист Саша Неустроев. Старше Кости Ручьева на каких-нибудь три года, он уже второе лето работал трактористом и очень гордился тем, что изучил машину самостоятельно, без всяких курсов и учебников.
Саша ходил в замысловатом комбинезоне со множеством карманчиков и застежек. Хотя комбинезон был старый, насквозь пропитанный маслом и керосином, но тракторист почти не спускал его с плеч и даже на гулянку являлся в своей знаменитой спецодежде.
В разговоре Саша то и дело вставлял мудреные словечки: «карбюратор», «магнето», «жиклер», с «технически не подкованными» мальчишками разговаривал свысока и не раз подшучивал над ними, посылая их в МТС за «профилактикой».
Несмотря на это, ребята – особенно кто был помоложе и подоверчивее – боготворили Сашу-тракториста. Алеша Прахов, которому Неустроев нередко разрешал подержаться за баранку, считал тракториста первым своим другом и рассказывал про него всякие необыкновенные истории. Саша, по его словам, знал все марки тракторов, мог подняться на любой косогор и был способен с закрытыми глазами провести такую борозду, что прямее не отобьешь и по шнуру.
Сейчас Неустроев вспахивал участок школьной бригады.
Заметив школьников, он шутливо откозырял им.
– Тракториста же дали, последний сорт! – огорченно заметил Паша. – Понаделает он теперь огрехов.
Школьники обошли вспаханное поле, выискивая огрехи; проверили прямизну борозды, потом в нескольких местах замерили глубину вспашки – кто ладонью, кто карандашом, кто заранее заготовленной рейкой. Придраться было не к чему. Даже предплужники – эти маленькие, точно игрушечные, плуги – были на месте и ровно срезали дернину.
На конце загона Неустроев остановил трактор на заправку – и снисходительно подмигнул обступившим его школьникам:
– Ну как, контролеры-учетчики? Довольны вспашкой? Или будут какие замечания?
Ребята переглянулись. Марины с ними не было – вместе с учетчиком она находилась на другом конце загона, – и никто не решался первым оценить работу тракториста.
– Все в норме, – сказал Алеша. – Пахота что надо, качественная.
– Да уж стараюсь! – фыркнул Саша. – Сознаю положение.
Алеша поближе придвинулся к Неустроеву и вполголоса попросил посадить его с собой на трактор.
– Это можно, – подобрел Саша.
Костя и Паша Кивачев между тем сидели на корточках около тракторного плуга.
– Товарищ Неустроев, – спросил Костя, – а почему у тебя предплужники установлены не по закону?
– Чего? – не понял тракторист. – Как надо, так и стоят.
– Вот и неправильно! Передовая агротехника не так учит. – Костя обвел глазами ребят: – Кивачев, объясни насчет предплужников.
Паша вытянулся и заморгал:
– Значит, так… Предплужник, он зачем нужен? Чтобы дернину срезать, пласт обернуть правильно. И надо его поглубже устанавливать, – сантиметров на десять.
– Верно!.. А у тебя, товарищ Неустроев, предплужник установлен не на десять сантиметров, а всего лишь на четыре… Разве это культурная вспашка? Что из этого получается?.. Скажи, Вася!
Ребята застеклили крышу теплицы, обработали и удобрили почву и в один из осенних дней засеяли просом две небольшие клетки: одну – широкорядным способом, другую – обычным, для контроля.
Потом члены школьной бригады выжгли на Пасынках ,бурьян. Теперь можно было поднимать на пустыре целину.
Алеша Прахов предложил попросить у деда Новоселова лошадь на конюшне, запрячь ее в плуг и своими силами, не дожидаясь помощи взрослых, вспахать на Пасынках трехгектарный участок школьной бригады.
– Конный плуг! Вот это передовая техника… – засмеялась Варя Балашова. – Может, еще соху пустить или косулю деревянную?
– Нет уж, давайте народ не смешить… Трактора надо добиваться, – заметил Митя Епифанцев.
– Можно и трактор, – охотно согласился Прахов. – У меня один знакомый тракторист есть – зараз вспашет, только попросить…
– Хорошо бы, конечно, землю своими силами вспахать… – задумчиво сказал Костя. – Наше же поле! – И он обратился к Паше Кивачеву: – Ты вот все около дяди Якова крутишься, в кузнице. Научился чему-нибудь или нет?
– До трактора мне еще далеко, – признался Паша.
В субботу после уроков Костя назначил очередной сбор школьной бригады.
«Ага, сегодня, значит, поднимаем целину!» – обрадовался Прахов. Он еще утром заметил, что тракторы вышли в поле.
Но, к удивлению Прахова, Костя приказал всем собраться в биологическом кабинете.
Ребят встретила Галина Никитична. Она попросила всех сесть за столы и достать чистые тетради.
– Опять учиться? – всполошился Алеша. – И экзамены будут?
– Обязательно учиться! – с улыбкой ответила Галина Никитична. – Мастера сельского хозяйства с этого и начинают борьбу за высокий урожай.
И она рассказала, какой они с Мариной предлагают ребятам план работы школьной бригады.
За зиму следует изучить, как надо обрабатывать землю, как ее удобрять, как сохранять в почве влагу, проводить сев, ухаживать за посевами и убирать урожай.
Ребята согласились с таким планом и договорились, что заниматься будут раз в неделю и каждый станет вести конспект занятий.
– А когда же на делянке работать? – не унимался Прахов. – Когда, к примеру, пахать начнем? Уже время!
Галина Никитична объяснила, что учиться они будут по книгам и на практике, и вот завтра же для начала Марина Балашова прямо в поле проведет с ребятами беседу о культурной вспашке почвы. Сбор в двенадцать часов у школы.
На другой день члены бригады пришли к школе, где их уже поджидала Марина.
Немного смущаясь своей необычной роли, она повела ребят в поле и показала им несколько разрезов почв – из-под клеверища, с пустыря, из-под пшеницыи рассказала о структуре и плодородии почвы.
И хотя тему о структуре почвы ребята проходили еще в шестом классе, но сейчас все это было полно для них нового и глубокого смысла.
Потом Марина подвела ребят к тракторному плугу и показала им предплужник.
Члены бригады узнали, что плодородная, структурная почва состоит из мелких комочков. Между комочками хорошо проникают вода и воздух, так необходимые корням растений. Но за лето верхний слой почвы сильно уплотняется. Для того чтобы поле вновь стало рыхлым и комковатым, его надо глубоко перепахать, и перепахать так, чтобы верхний слой почвы оказался внизу, а нижний – вверху. Для этого и служит предплужник – маленький стальной плуг, устанавливаемый впереди основного, большого плуга.
Беседа ребятам очень понравилась и вызвала много разговоров.
– Я прежде так думал, – признался Паша: – сел на трактор – и паши себе, не оглядывайся. А выходит, понимать надо, как пласт обернуть да какую глубину взять.
– А я теперь насчет предплужника соображаю, – сказал Костя: – штучка маленькая, а польза от нее большая.
И он допытывался у ребят, все ли хорошо уяснили, что такое культурная пахота.
Потом школьники пошли смотреть, как трактор поднимает целину на Пасынках.
Вдоль делянки неторопливо двигался трактор с четырехлемешным плугом. Светлые шипы сияли на его широких колесах. Блестящие лемехи вспарывали тугую целину; влажные, маслянистые пласты земли шевелились, как живые, поднимались по отвалу вверх, потом переворачивались и падали на дно борозды.
За баранкой сидел курчавый веселый тракторист Саша Неустроев. Старше Кости Ручьева на каких-нибудь три года, он уже второе лето работал трактористом и очень гордился тем, что изучил машину самостоятельно, без всяких курсов и учебников.
Саша ходил в замысловатом комбинезоне со множеством карманчиков и застежек. Хотя комбинезон был старый, насквозь пропитанный маслом и керосином, но тракторист почти не спускал его с плеч и даже на гулянку являлся в своей знаменитой спецодежде.
В разговоре Саша то и дело вставлял мудреные словечки: «карбюратор», «магнето», «жиклер», с «технически не подкованными» мальчишками разговаривал свысока и не раз подшучивал над ними, посылая их в МТС за «профилактикой».
Несмотря на это, ребята – особенно кто был помоложе и подоверчивее – боготворили Сашу-тракториста. Алеша Прахов, которому Неустроев нередко разрешал подержаться за баранку, считал тракториста первым своим другом и рассказывал про него всякие необыкновенные истории. Саша, по его словам, знал все марки тракторов, мог подняться на любой косогор и был способен с закрытыми глазами провести такую борозду, что прямее не отобьешь и по шнуру.
Сейчас Неустроев вспахивал участок школьной бригады.
Заметив школьников, он шутливо откозырял им.
– Тракториста же дали, последний сорт! – огорченно заметил Паша. – Понаделает он теперь огрехов.
Школьники обошли вспаханное поле, выискивая огрехи; проверили прямизну борозды, потом в нескольких местах замерили глубину вспашки – кто ладонью, кто карандашом, кто заранее заготовленной рейкой. Придраться было не к чему. Даже предплужники – эти маленькие, точно игрушечные, плуги – были на месте и ровно срезали дернину.
На конце загона Неустроев остановил трактор на заправку – и снисходительно подмигнул обступившим его школьникам:
– Ну как, контролеры-учетчики? Довольны вспашкой? Или будут какие замечания?
Ребята переглянулись. Марины с ними не было – вместе с учетчиком она находилась на другом конце загона, – и никто не решался первым оценить работу тракториста.
– Все в норме, – сказал Алеша. – Пахота что надо, качественная.
– Да уж стараюсь! – фыркнул Саша. – Сознаю положение.
Алеша поближе придвинулся к Неустроеву и вполголоса попросил посадить его с собой на трактор.
– Это можно, – подобрел Саша.
Костя и Паша Кивачев между тем сидели на корточках около тракторного плуга.
– Товарищ Неустроев, – спросил Костя, – а почему у тебя предплужники установлены не по закону?
– Чего? – не понял тракторист. – Как надо, так и стоят.
– Вот и неправильно! Передовая агротехника не так учит. – Костя обвел глазами ребят: – Кивачев, объясни насчет предплужников.
Паша вытянулся и заморгал:
– Значит, так… Предплужник, он зачем нужен? Чтобы дернину срезать, пласт обернуть правильно. И надо его поглубже устанавливать, – сантиметров на десять.
– Верно!.. А у тебя, товарищ Неустроев, предплужник установлен не на десять сантиметров, а всего лишь на четыре… Разве это культурная вспашка? Что из этого получается?.. Скажи, Вася!