Страница:
Проснулась я ранним утром от громких криков на палубе. Сонно приподнявшись и обнаружив отсутствие кота, я прислушалась. Там матерились, причем сильно и, похоже, всей командой. Изредка я улавливала свое имя, но в таких оборотах, что уши вяли на корню. Тут в дверь чем-то грохнули, я подпрыгнула и кубарем скатилась с кровати.
— Пусти меня к ней Мася, я ее еще разок в жертву принесу… такую! — По голосу я узнала капитана, оравшего все, что он думал в мой адрес.
Так, надо подумать, что конкретно я успела натворить за столь короткое время. Может, я страдаю лунатизмом и вылезла ночью на палубу, где… ну, к примеру, спилила мачту, или порвала паруса. Представив себя, спящую с пилой и ножницами в руках, лазящую с гнусным хихиканьем по кораблю, я сильно засомневалась в своем психическом здоровье. Из горла вырвался смешок.
— Она еще и ржет, — взревела дверь и завибрировала от следующего удара, — пусти, Мася, я тут капитан, или кто?! Это вообще моя каюта. Мася!
— Нет. — Коротко и ясно, я умилилась, как меня все-таки любят, вон даже ночью караулят. — Коул велел ее не выпускать, пока он не разрешит.
Эээээ…, чего?! Меня что, тут заперли? Я обалдело стояла посреди комнаты в одних подштанниках (кстати надо еще выяснить, кто это меня так неприлично раздел, и залепить этому кому-то в глаз), и туго соображала, все более и более возмущенно глядя на дверь. Ах, он распорядился! Ах он сказал! Ну козел, щас ты у меня получишь! Убью…
Капитан взревел белугой, но тут в дверь грохнуло с другой стороны, и она рухнула с петель на Масю. Тот откинул ее в сторону и вместе с капитаном удивленно осмотрел меня: я стояла, закутанная по пояс в простыню, с всклоченными после сна волосами и ярко горящими зелеными ведьмовскими глазами. У меня было такое выражение лица, что пропустили сразу. Это правильно.
Я взлетела на палубу, от меня шарахнулись матросы, которые столпились неподалеку от входа, интересуясь событиями. А события развивались. Я огляделась и тут же его увидела. Коул, нахмурившись, шел ко мне. Иди, иди, будет больно. Разряд, вспышка, и сильный грохот. Воздух сжался до плотности камня и шарахнул ему в грудь. Коула смело с пути, послышался плеск за бортом. Я довольно отряхнула руки, и, пошатываясь, пошла посмотреть что происходит за бортом, а то еще утонет — спасай его потом. Какой-то матросик, впечатленный размером истерики, предложил мне руку, которую я радостно приняла, опершись на нее всем своим весом. Матрос крякнул, но выстоял, и даже отволок к перилам, где и оставил. Я наклонилась вниз…, и ничего не увидела. Поверхность воды была ровной и почти спокойной. Я заволновалась.
— Коул. — Жалобный крик не принес результатов.
Утопила. Кошмар! Я наклонилась еще ниже, почти свесившись вниз, тут перед носом мелькнула черная когтистая рука и схватила меня за шкирку. Я пискнула и рухнула в воду, подняв тучу брызг.
Все были довольны, команда столпился у правого борта, радостно хохоча и делясь впечатлениями. Я вынырнула вся мокрая и недоумевающая. Вода — ледяная. Подняв голову, я увидела демона, который уцепился когтями рук и ног за доски борта, помогая себе шипами крыльев, и весело мне улыбался. Я тоже улыбнулась, не в силах на него злиться: еще секунду назад я думала, что убила его и сейчас просто радовалась тому, что он жив. Коул осторожно спрыгнул вниз, и я с удивлением увидела, что вода доходит ему только до пояса. Подплыв поближе и уцепившись за протянутую руку, я наконец сообразила, что корабль нашел-таки дном небольшую мель, на которую и встал.
— Эй ты, ведьма, ну-ка поднимай свою прелестную задницу на борт и как хошь колдуй, но сними мое корыто с мели.
Кот, сидевший неподалеку от капитана с перемазанной в сметане мордочкой захихикал. Я надулась и позволила Коулу поднять меня на борт. С его когтями и шипами у него это получалось гораздо лучше, чем вышло бы у меня. Обнимать его за шею было необыкновенно приятно, сопя при этом в ухо… Но все хорошее когда-нибудь кончается, и вскоре я уже стояла на палубе под выжидающим взглядом капитана, вся такая мокрая и несчастная.
— Ладно, иди переоденься, даю тебе пять минут. — Сжалился кэп.
Я кивнула и пулей метнулась в каюту. Приведя себя в порядок, одевшись, умывшись и причесавшись, я вернулась на палубу и приступила к осмотру мели. Побегав с пол часа от одного порта к другому и заставив всю команду прыгать за борт и замерять мне ее ширину и расстояние, на которое она отстоит от днища, я села с ворохом промокшей бумаги на доски, щурясь от яркого солнца, и начала изучать загадочные каракули. Вскоре я сдалась и потребовала переводчика. В итоге каждый матрос сам объяснял мне свои записи.
— Ну как, — капитан уже в пятый раз задавал мне этот вопрос.
Я же в наглую лежала на палубе в центре пентаграммы и грелась на солнышке, параллельно накапливая энергию для будущего заклинания. Шаман, правда, возражал против всяких там иероглифов на досках, но когда я рассеяно заикнулась о том, что главным компонентом большинства заклятий служит сердце врага и посетовала на его отсутствие, то мгновенно подобрел и даже помог мне чертить знак смерти и жизни, ползая вслед за мной по доскам и подавая мелки. Ну просто прелесть.
— Ллин, ну ты скоро? — Кот тяжело дышал, на жаре ему было не уютно в своей шубке, но он не уходил из чистого любопытства, ожидая нового чуда в ближайшие пол часа.
Я потянулась, громко зевнула и… перевернулась на живот.
— Это заклятье может меня убить, если не хватит сил, так что советую всем набраться терпения до… вечера.
Разочарованный вздох был мне ответом.
— А вы чего стоите, лодыри, бездельники! Немедленно за работу, и чтобы палуба у меня блестела. Проверить снасти, за работу, немедленно, — Кэп отводил душу на резко засуетившихся матросах.
Кто-то хмыкнул неподалеку. Приоткрыв один глаз, я увидела Коула. Он сидел, вытянув одну ногу на перилах, а вторую согнув в колене, и прислонившись спиной к доскам точил меч.
— Почему ты смеялся?
— Я помню это заклинание, — тихо, сверкнув лукавыми глазами.
Я покраснела. Ну да, это было простейшее заклятье, для которого почти не требовалась магия, сплошной зубодробительный наговор. Но, в конце концов, когда еще мне удастся вот так расслабиться и накопить магию не только в себе, но и во всех спрятанные под одеждой в виде кулонов и браслетов гранатовых украшениях.
— Ты права, — я вздрогнула, он что, читает мои мысли? — Нет, они все написаны у тебя на лице, а мы знакомы так давно, что я научился их читать.
Я зарделась.
— Ллин!… - стон кота раздирал душу, он, качаясь, подошел к пентаграмме, тяжело дыша и щурясь на солнце, от шерсти почти шел пар. Тут щелкнул последний амулет, заряженный полностью, и я села.
— Ладно уж.
Обормот воспрял духом.
— Еще час и начнем, — он рухнул на доски, громко мяукая от жалости к себе — любимому.
— Я пошутила, начнем сейчас.
— Садист, — Обрадовано протянул пушистик и с трудом сел.
Я хмыкнула и встала, закрывая глаза и разводя руки в стороны.
Так, а сейчас будет самая нудная часть работы. Сначала тихо, а потом еще тише я начала тарабанить заклинание. Нет, ну почему на такое примитивное колдовство не могли придумать наговор покороче раз в… сто! Кот удивленно прислушивался, с каждой минутой теряя терпение, и у него было такое разочарование на мордочке такое разочарование, что я сжалилась и сложила пальцы щепотью, незаметно выбрасывая в воздух целый рой жирных переливающихся всеми оттенками синего точек, которые тут же разлетелись по всему кораблю, заинтересованно перемигиваясь и звеня. Кот был счастлив, пара точек села ему на нос и зеленые глаза сошлись у переносицы. Пришлось долго мотать головой, чтобы они встали на законное место. Вспугнутые точки улетели, и Обормот тут же устремился в погоню, хм, впрочем, как и большая часть команды.
Эти остолопы носились по кораблю, ловя светлячков шапками, куртками, носками. Последнее светляки расценили как извращенный садизм и открыли огонь небольшими колючими искрами, что только добавило азарта обоим сторонам. Я стояла в центре пентаграммы, читала заклинание и с возмущением оглядывала получившийся бедлам. Кэп только на секунду выглянул из гальюна, оценил обстановку и снова закрылся, бросив корабль на произвол судьбы. А меня, между прочим, пару раз чуть с ног не сбили, когда особенно резвые точки пролетали у левого уха, причем один раз это был мой Обормот, с горящими глазами и стоящими дыбом усами. Бардак. Я щелкнула пальцами, и светлячки исчезли.
Ой…
Вы когда-нибудь отбирали и детей любимую игрушку? Мама, меня сейчас побьют… Но, я уже заканчивала нудное заклинание. Ну все, держись братва, сейчас будет весело.
Грохнуло, вспыхнуло, и за следующим поворотом реки послышался странный гул. От меня тут же отстали, ринувшись на корму, даже капитан наконец-то покинул гальюн и пошел посмотреть лично.
— Водопад?
— Какой водопад, идиот, я по этой реке уже не один год хожу, не было тут никогда водопада, да и раньше бы мы его услышали, а не только сейчас.
— А что если эта ведьма наколдовала? Ишь, как пыжилась пол дня на палубе.
На меня подозрительно взглянули, я вежливо помахала ручкою, что, видимо, только усилило подозрительность.
— Ишь как машет, небось чует, что не то наворотила, вот и…
— Эй, да смотри же, смотри, вон, идет!…
— … Твою… в… на… из! Отчаливаем!!!… хренова.
Из-за поворота показалась высокая широкая волна, которая с неотвратимостью природного бедствия гордо шествовала на нас.
— Спасайся кто может, ведьму замочим позже, все за борт, ребята! — Потом найду умника и проведу разъяснительную беседу о замачивании в общем, и его дальнейшей судьбе в частности.
— Кранты, братья, не успеем, — проорал шаман и первый кинулся за борт, остальные посыпались следом, как горох. На палубе остались мы вчетвером — кот орал, что он не умеет плавать и поэтому он своих не бросает. Я только хмыкнула, сграбастала бедолагу на руки и прижала к груди. Пушистик сильно дрожал и сжимал в лапах своего мышонка. Коул и Мася стояли совершенно спокойно по бокам от меня, готовые в случае, если что-то пойдет не так, вытащить меня из пучины за шкирку. Мокрая команда во главе со что-то орущим капитаном столпилась на берегу, с интересом за нами наблюдая. Я улыбнулась, поглаживая мягкую шерстку и глядя на волну.
Ближе, ближе, ну давай, моя хорошая, еще чуть-чуть. Вот.
Резким движением выбросив левую руку вперед я прокричала Слово, оно соскользнуло с уст и впиталось в столб речной воды, рассыпав его на тысячи осколков и брызг. И все это еще секунду держалось прямо перед нашими лицами, а потом рухнуло вниз, подняло корабль и плавно скинуло его с насыпи.
И тишина.
Я стояла со звенящей головой, мокрая с ног до головы и прижимала к себе Обормота, а точнее то, что от него осталось после ледяного душа. Осталось много и все сплошь отрицательное.
— Ллин, какая же ты… Ты посмотри, я же, между прочим, пол дня вылизывался, а теперь что?
Я попыталась сделать скорбную мину, хрюкая от смеха.
— Ллин!!!
— Ну ладно, ну извини, тебе же было жарко, вот и…
— Чего?! Мне было жарко? Мася, ты большой, защити мою честь.
Мася с опаской отодвинулся, да и вообще пошел помогать Коулу втаскивать на борт несчастную команду этого судна. Последним влез хмурый капитан и молча удалился в свою каюту. Матросы смотрели на меня с уважением и страхом, разговоров про то, как со мной разберутся я больше не слышала. Осталась последняя проблема.
— Глотик, ну хочешь, я тебя высушу магически?
Кот, с ужасом рассматривающий свою мокрую шкуру, с недоверием взглянул на меня.
— Это больно?
— Нет, конечно, я же не садист.
Он с сомнением меня осмотрел.
— Нда? Ну, ладно, давай, — Глотик с видом великомученика подошел ко мне и встал рядом, на всякий случай закрыв глаза. Я честно напрягла память.
— Ну?…
— Щас. Вот, вспомнила.
Я тряхнула волосами, взмахнула руками, громко выкрикнула три слова и хлопнула кота по макушке пальцем. Кот присел, а потом задымился.
— Мама, горю! — Заорал паникер и рванул к бочке с водой, я успела поймать его за хвост, который, ценой многих царапин так и не выпускала. А вскоре все прошло, и кот немного успокоился.
— Готово, — гордо заявила я и оглядела результат своих трудов. Блин, неужели я сказала заклинание с завивкой! Ну что ж… хм…, пора сматываться.
Кот с удивлением рассматривал тугие кудри на месте бывшей шерсти.
— Это чего? Я что, бараном стал?
Я начала отползать, готовясь к низкому старту.
Кот дернул за одну прядь, она тут же скрутилась обратно, усы так же не поддавались распрямлению. А потом он увидел зеркало.
— А-а-а-а!!!!
Я рванула и понеслась прочь.
— Ллин, стой! Сделай, как было, я не хочу быть барано-о-ом!!!…
Неслось мне вслед. Я не реагировала, сбила с ног выходящего из каюты капитана и нырнула внутрь, закрыв за собой засов. В дверь тут же застучали. Фигу, мне только истерик Обормота для полного счастья не хватает. О! На столе стоял завтрак и вино капитана. Ура, я не буду голодать. В дверь уже стучали четыре кулака. Ну и пусть. У меня есть еда, вино, кровать и красивый вид из окна, а все остальное может подождать. Уснула я под плеск волн и ругань кота, который был очень упорен, но потом кто-то сердобольный дал Обормоту сметаны, и тот временно успокоился.
Мы плыли еще четыре дня. Особых происшествий не было, правда я все-таки помирилась с котом, убедив пушистика, что новый имидж ему очень идет. Кот сдался на фразе, что такой шерсти нет больше ни у одного кота в мире. А вообще было скучно. Пару раз я вылазила загорать в короткой рубашке и панталонах, но Коул, увидев чем так восторгается вся команда, тут же сбагрил меня обратно в каюту, еще и запер. Я возмущалась, но спорить с демоном, хоть и бывшим — бесполезно, все равно сделает по-своему. Ну и ладно, зато я научила кота и Масю играть в шахматы, и теперь эти двое целыми вечерами просиживали на полу моей каюты, не давая мне спать, так как постоянно будили криками: «шах», "блин", "а мы вот так", "ха-ха, ты потерял королеву", "куда фигуру дела морда мохнатая?!" и "на, подавись". Изредка я сквозь сон слышала заветное слово: «мат» и радостно засыпала, в сотый раз обещая себе никогда и ничему их больше не учить. Кстати, кот выигрывал чаше.
А к концу пятого дня все изменилось.
Я стояла у руля и канючила порулить. Кэп молчал и не обращал на меня ни грамма своего драгоценного внимания. И когда я уже было совсем решила подпалить ему шевелюру, в воздухе что-то грохнуло, сверкнула молния и пошел дождь. Я тут же охладела к рулевому колесу и кинулась в тепло каюты. Вскоре следом вошел мокрый и взъерошенный Коул, такой красивый, что защемило сердце и захотелось его поцеловать. Я привычно закашлялась, пряча смущение и яркий румянец на щеках.
— Ты не заболела? — Он подошел ближе и заботливо пощупал мой лоб. — Ты постоянно кашляешь в последнее время и с таким надрывом…
От его руки внутрь пошла волна тепла и я, не очень вникая в смысл слов, прижалась к его груди, оплетая шею руками. Мыслей не было, совсем, а его тело… Я сойду с ума, если сейчас не поцелую его.
Коул замер, боясь пошевелиться, и настороженно смотрел в мои глаза.
— Ллин… — Сильные руки напряглись и сошлись на талии, замыкая меня в кольцо. Я вздрогнула. Блин, ну подумаешь, демон, так ведь бывший. Кто сказал, что не судьба? Я не верю, не ве…
Он прижал меня теснее, а потом наклонился и осторожно коснулся моих губ. В груди что-то взорвалось, и сквозь сжатые веки покатились слезы. Я люблю, и я любима. Он целовал меня то нежно, то больно. Ноги подогнулись и я повисла у него на руках, желая только одного, чтобы этот миг никогда не кончался.
— Ллин, — прошептал он, целуя нос, брови, щеки, волосы, — любимая.
Кто-то закричал, в дверь ворвался кэп и замер перед нами. Я еще смутно надеялась, что он смутится и уйдет. Я ошибалась.
— Ведьма, там нужна твоя помощь, мы вошли в зону блуждающих огней, о которых ты рассказывала. Я приказал никому не спать, но Джек ослушался, и теперь он…
— Где он, — я мгновенно выбралась из рук Коула. Он сжал кулаки и тихо отошел мне за спину. Теперь так и будет ходить, как приклеенный, защищая мою светлость. Как же все не вовремя.
Я тряхнула головой, откидывая тяжелые белые пряди за спину (обязательно остригусь), и вышла вслед за капитаном.
— Где он? — Настороженно оглядываясь, я рассматривала лица матросов. Вроде бы нет никого с закрытыми глазами. Обнадеживает? Не-а, ну просто ни капельки. Что-то ударилось в доски пола, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности, и вслед раздался недовольный рев. Ноздри дрогнули и затрепетали. Нечисть.
— Наш кок, на которого Джек…
— Он больше не Джек, — отрезала я.
Кэп замялся, но потом кивнул.
— Наверное, ты права, слишком уж сильно изменился… Кок загнал его в трюм, доски еще подняты, но лестница убрана, вот он и бесится там, так как не может забраться обратно.
Я посмотрела на зияющий провал, оттуда донесся тоскливый голодный вой и тихий скрежет. Молчание.
— Ллин, я пойду.
Коул. И ведь пойдет, и ведь умрет, герой фигов. Серая тень скользнула из-за плеча и плавно устремилась к люку. Нет, не сегодня.
Пас руками, и вокруг отверстия разрывается мощная воздушная бомба, отбрасывая демона. Не сильно, но мне хватило. Со скоростью ветра я рванула к отверстию, прыгнула вниз и успела закрыть заклинанием крышку, припечатывая ее намертво.
— Нет! — Мощный удар по люку заставил дерево затрещать и прогнуться внутрь, но заклинание выдержало.
— Не сегодня, любимый, — шепнула я и активировала ночное зрение.
Я нашла его сразу: он сидел у дальних ящиков и с удивлением меня рассматривал, впрочем, даже не поднимая плотно сомкнутых век. Я мило улыбнулась, он ощерился и зарычал. Будем считать, что обмен любезностями состоялся. Сверху опять грохнуло, корабль тряхнуло. Этот демон, этот идиот сейчас весь корабль развалит! И тут существо бросилось. Я увидела мелькнувшие длинные когти, вымазанные зеленой жижей, трупный оскал и глаза, закрытые навечно. Страшно. Рывок, тело на одних рефлексах скользнуло назад, выводя меня из-под удара когтей и зубов. Боже, лишь бы не поцарапаться. Холодная сталь скользнула в руки. Я упала на пол, перекатилась и встретила нечисть двумя клинками. Визг. Мне режет уши, в нос бьет жуткая вонь от вываливающихся внутренностей, а к горлу подкатывает тошнота. Оно отпрыгнуло. Невероятно: с распоротым животом, теряя кишки и без руки, оно стоит и снова готовится к атаке. Что-то Коул затих — не к добру. Визг, атака. Отбила. Еще атака, еле ушла, но смогла отрубить правую кисть. Нечисть вопила, скакала по трюму, разбрызгивая зеленовато-красную кровь, и пыталась хоть как-то до меня добраться, но ничего не могла противопоставить двум призрачным клинкам.
— Ладно, хватит играть, — Я прошипела заклятье, скомкала в ладони колючий шар из клубка канатов и нитей и бросила в него. Шар врезался в чудовище и… я промахнулась. Точнее он успел отклониться и снова прыгнуть на меня, а я не успевала даже поднять клинки. Тело нежити врезалось в мое, зубы вцепились в куртку, а обрубки заелозили по карманам, пытаясь оцарапать потерянными когтями. Обойдешься. Я выкликнула формулу и впилась зубами в губу — прокусывая насквозь и давая заклинанию так необходимую ему кровь, параллельно отбиваясь от зубов нечисти.
Зря так близко активировала.
Мысль мелькнула и ушла, а на груди расцвел огненный цветок. Визжащую тварь просто снесло в сторону, разорвав на мелкие ошметки, обрызгав меня с ног до головы. Гадость. Я рухнула на колени, закашлявшись от жжения в груди и кошмарной вони. Боль в правой руке стала полной неожиданностью. Подняв ее, я увидела висящую на ней отрубленную кисть, видимо подползшую ранее. Вторая ползла следом за первой. Скривившись, я сожгла их обе двумя пульсарами и с интересом осмотрела оцарапанную кисть.
— Что это значит.
— Коул, — я аж подпрыгнула от неожиданности: весь в пыли и паутине мой ненаглядный сидел рядом и осматривал покалеченную руку.
— Что это значит? — Холод слов отрезвил меня и до мозга начал доходить весь ужас ситуации.
— Если ничего не сделать, то скоро я превращусь в такого же монстрика и буду бегать с очаровательным маникюром.
— А если сделать, — Холод глаз замораживал душу, но мне почему-то становилось легче. Я глубоко вздохнула и отвернулась.
— Держи меня.
Он кивнул и крепко скрутил меня, сев сверху. Я бы поиздевалась, но это уже нервное.
Слова не хотели идти с губ, обжигая горло. Воздух замерцал и заклубился вокруг моего распростертого тела, закручиваясь в спираль. Сейчас будет больно.
Я сглотнула, вновь посмотрела в эти безумно родные голубые глаза и… произнесла последние слова.
Спираль вспыхнула ядовито оранжевым и впилась в плоть. Тело скрутила сильнейшая судорога, заставив выгнуться дугой, из горла вырвался полукрик-полувой, напоминая скорее звериное рычание чем человеческий голос. А потом пришла боль.
Я не помню, сколько я билась в конвульсиях, мне кажется целую вечность, но к счастью в конце концов разум накрыла темнота и я потеряла сознание. Последнее, что помню, это его глаза с вертикальными зрачками и слова старого языка, которые он произносил. Молился за меня?… Утешал?
Очнулась я на кровати, морщась от какой-то тяжести на животе. Приоткрыв правый глаз, я сообразила, что тяжесть — это урчащий кот, развалившийся на моем бренном теле, а точнее на том, что от него осталось. Я застонала.
— Она очнулась, — неизвестно чему обрадовался кот и подпрыгнул от радости.
Я поперхнулась и закашлялась.
— Слезь с меня немедленно, пока я не скончалась.
Кот внял, и вместо его усатой морды перед моим носом появилась большая тарелка с чем-то дымящимся и обалденно пахнущим.
— Куриный бульон.
— Давай.
Мася с кэпом с умилением смотрели на то, как умирающая я заглатывает шедевр кулинарного искусства, давясь и причмокивая от жадности. Вкусно! А кот все не затыкался.
— Ллин, мне вот интересно, — он проворно отошел на противоположный край кровати, где и окопался, вальяжно облокотившись на мою ногу, — Ты теперь после каждого заклинания будешь помирать или только если рядом будет Коул?
Я подавилась очередной ложкой и судорожно закашлялась. Мася участливо постучал по спине, а так как силу наш великан соизмерял плохо, я еще минут пять задыхалась, пытаясь увернуться от огромной ладони и знаками объясняя Масе, что бить меня не надо, мне больно. Кот же всем этим бессовестно пользовался.
— Что мы имеем: во-первых, колдовство в каюте. Вроде не сложно, но под конец ты падаешь в глубокий обморок, и как хорошо, что рядом оказался Коул. — Мне послышался сарказм? — Потом колдовство на палубе. Ты оказываешься без сил, опустим подробности, но Коул опять спасает тебе жизнь и уносит на руках в каюту. — Я кажется хотела его кастрировать? Вот сейчас откашляюсь и начну. — Когда ты снимала корабль с мели все еще обошлось, видимо потому что я был рядом. — Рука нащупывала тяжелые предметы, нет, подушка и ладонь Маси не годятся. — Но вчера, о Боже! Ты — одна против нежити, из трюма доносятся крики и живописные стоны, которые посрамят любую актрису. — это я так рычу? Видимо что-то с горлом. А котик так увлекся, что больше ничего не замечает, в руке начал клубиться туманный сгусток. — Бедный демон готов развалить весь корабль, но вот все стихло, он ныряет в трюм… и выбирается из него с окровавленной и чем-то заляпанной тобой на руках. Причем у самого видон не лучше, и вновь торжественный вынос несчастной ведьмы в каюту. Все хлопочут, все суетятся, Коул тихо помирает в углу. Занавес, аплодисменты! Ой! Мя…ква-а-а? Ква?! Ква-а-а!!!
Я мелочно улыбнулась, пусть пока так попрыгает лягушоночек мой.
Большая зеленая жаба, сидевшая на месте недавно лежавшего кота закатила огромные лупоглазые глаза и упала в обморок.
— Коул, — я вскочила и бросилась на поиски, Обормот что-то вякнул про умирающего демона, не дам! Лучше сама убью… потом. — Коул!
— Ну и зачем ты выскочила в одной ночнушке на палубу? — Мягкий тихий голос и лукавый теплый взгляд из-под ресниц. Он медленно подошел и накинул мне на плечи свой плащ, случайно прижав к себе, или не случайно? Не важно, главное, он рядом. Я уткнулась носом в надежную грудь, просовывая руки у него подмышками и чувствуя успокаивающее тепло его тела.
— Ты как, малыш.
Я мурлыкнула и улыбнулась, а потом задрала голову и утонула в синеве его глаз. Как же он красив, и как он нужен мне.
— Все хорошо.
Он улыбнулся и поправил выбившуюся прядь, а потом наклонился и…
— Ква. — Тихо и возмущенно снизу.
— Откуда жаба на корабле?
— Пусти меня к ней Мася, я ее еще разок в жертву принесу… такую! — По голосу я узнала капитана, оравшего все, что он думал в мой адрес.
Так, надо подумать, что конкретно я успела натворить за столь короткое время. Может, я страдаю лунатизмом и вылезла ночью на палубу, где… ну, к примеру, спилила мачту, или порвала паруса. Представив себя, спящую с пилой и ножницами в руках, лазящую с гнусным хихиканьем по кораблю, я сильно засомневалась в своем психическом здоровье. Из горла вырвался смешок.
— Она еще и ржет, — взревела дверь и завибрировала от следующего удара, — пусти, Мася, я тут капитан, или кто?! Это вообще моя каюта. Мася!
— Нет. — Коротко и ясно, я умилилась, как меня все-таки любят, вон даже ночью караулят. — Коул велел ее не выпускать, пока он не разрешит.
Эээээ…, чего?! Меня что, тут заперли? Я обалдело стояла посреди комнаты в одних подштанниках (кстати надо еще выяснить, кто это меня так неприлично раздел, и залепить этому кому-то в глаз), и туго соображала, все более и более возмущенно глядя на дверь. Ах, он распорядился! Ах он сказал! Ну козел, щас ты у меня получишь! Убью…
Капитан взревел белугой, но тут в дверь грохнуло с другой стороны, и она рухнула с петель на Масю. Тот откинул ее в сторону и вместе с капитаном удивленно осмотрел меня: я стояла, закутанная по пояс в простыню, с всклоченными после сна волосами и ярко горящими зелеными ведьмовскими глазами. У меня было такое выражение лица, что пропустили сразу. Это правильно.
Я взлетела на палубу, от меня шарахнулись матросы, которые столпились неподалеку от входа, интересуясь событиями. А события развивались. Я огляделась и тут же его увидела. Коул, нахмурившись, шел ко мне. Иди, иди, будет больно. Разряд, вспышка, и сильный грохот. Воздух сжался до плотности камня и шарахнул ему в грудь. Коула смело с пути, послышался плеск за бортом. Я довольно отряхнула руки, и, пошатываясь, пошла посмотреть что происходит за бортом, а то еще утонет — спасай его потом. Какой-то матросик, впечатленный размером истерики, предложил мне руку, которую я радостно приняла, опершись на нее всем своим весом. Матрос крякнул, но выстоял, и даже отволок к перилам, где и оставил. Я наклонилась вниз…, и ничего не увидела. Поверхность воды была ровной и почти спокойной. Я заволновалась.
— Коул. — Жалобный крик не принес результатов.
Утопила. Кошмар! Я наклонилась еще ниже, почти свесившись вниз, тут перед носом мелькнула черная когтистая рука и схватила меня за шкирку. Я пискнула и рухнула в воду, подняв тучу брызг.
Все были довольны, команда столпился у правого борта, радостно хохоча и делясь впечатлениями. Я вынырнула вся мокрая и недоумевающая. Вода — ледяная. Подняв голову, я увидела демона, который уцепился когтями рук и ног за доски борта, помогая себе шипами крыльев, и весело мне улыбался. Я тоже улыбнулась, не в силах на него злиться: еще секунду назад я думала, что убила его и сейчас просто радовалась тому, что он жив. Коул осторожно спрыгнул вниз, и я с удивлением увидела, что вода доходит ему только до пояса. Подплыв поближе и уцепившись за протянутую руку, я наконец сообразила, что корабль нашел-таки дном небольшую мель, на которую и встал.
— Эй ты, ведьма, ну-ка поднимай свою прелестную задницу на борт и как хошь колдуй, но сними мое корыто с мели.
Кот, сидевший неподалеку от капитана с перемазанной в сметане мордочкой захихикал. Я надулась и позволила Коулу поднять меня на борт. С его когтями и шипами у него это получалось гораздо лучше, чем вышло бы у меня. Обнимать его за шею было необыкновенно приятно, сопя при этом в ухо… Но все хорошее когда-нибудь кончается, и вскоре я уже стояла на палубе под выжидающим взглядом капитана, вся такая мокрая и несчастная.
— Ладно, иди переоденься, даю тебе пять минут. — Сжалился кэп.
Я кивнула и пулей метнулась в каюту. Приведя себя в порядок, одевшись, умывшись и причесавшись, я вернулась на палубу и приступила к осмотру мели. Побегав с пол часа от одного порта к другому и заставив всю команду прыгать за борт и замерять мне ее ширину и расстояние, на которое она отстоит от днища, я села с ворохом промокшей бумаги на доски, щурясь от яркого солнца, и начала изучать загадочные каракули. Вскоре я сдалась и потребовала переводчика. В итоге каждый матрос сам объяснял мне свои записи.
— Ну как, — капитан уже в пятый раз задавал мне этот вопрос.
Я же в наглую лежала на палубе в центре пентаграммы и грелась на солнышке, параллельно накапливая энергию для будущего заклинания. Шаман, правда, возражал против всяких там иероглифов на досках, но когда я рассеяно заикнулась о том, что главным компонентом большинства заклятий служит сердце врага и посетовала на его отсутствие, то мгновенно подобрел и даже помог мне чертить знак смерти и жизни, ползая вслед за мной по доскам и подавая мелки. Ну просто прелесть.
— Ллин, ну ты скоро? — Кот тяжело дышал, на жаре ему было не уютно в своей шубке, но он не уходил из чистого любопытства, ожидая нового чуда в ближайшие пол часа.
Я потянулась, громко зевнула и… перевернулась на живот.
— Это заклятье может меня убить, если не хватит сил, так что советую всем набраться терпения до… вечера.
Разочарованный вздох был мне ответом.
— А вы чего стоите, лодыри, бездельники! Немедленно за работу, и чтобы палуба у меня блестела. Проверить снасти, за работу, немедленно, — Кэп отводил душу на резко засуетившихся матросах.
Кто-то хмыкнул неподалеку. Приоткрыв один глаз, я увидела Коула. Он сидел, вытянув одну ногу на перилах, а вторую согнув в колене, и прислонившись спиной к доскам точил меч.
— Почему ты смеялся?
— Я помню это заклинание, — тихо, сверкнув лукавыми глазами.
Я покраснела. Ну да, это было простейшее заклятье, для которого почти не требовалась магия, сплошной зубодробительный наговор. Но, в конце концов, когда еще мне удастся вот так расслабиться и накопить магию не только в себе, но и во всех спрятанные под одеждой в виде кулонов и браслетов гранатовых украшениях.
— Ты права, — я вздрогнула, он что, читает мои мысли? — Нет, они все написаны у тебя на лице, а мы знакомы так давно, что я научился их читать.
Я зарделась.
— Ллин!… - стон кота раздирал душу, он, качаясь, подошел к пентаграмме, тяжело дыша и щурясь на солнце, от шерсти почти шел пар. Тут щелкнул последний амулет, заряженный полностью, и я села.
— Ладно уж.
Обормот воспрял духом.
— Еще час и начнем, — он рухнул на доски, громко мяукая от жалости к себе — любимому.
— Я пошутила, начнем сейчас.
— Садист, — Обрадовано протянул пушистик и с трудом сел.
Я хмыкнула и встала, закрывая глаза и разводя руки в стороны.
Так, а сейчас будет самая нудная часть работы. Сначала тихо, а потом еще тише я начала тарабанить заклинание. Нет, ну почему на такое примитивное колдовство не могли придумать наговор покороче раз в… сто! Кот удивленно прислушивался, с каждой минутой теряя терпение, и у него было такое разочарование на мордочке такое разочарование, что я сжалилась и сложила пальцы щепотью, незаметно выбрасывая в воздух целый рой жирных переливающихся всеми оттенками синего точек, которые тут же разлетелись по всему кораблю, заинтересованно перемигиваясь и звеня. Кот был счастлив, пара точек села ему на нос и зеленые глаза сошлись у переносицы. Пришлось долго мотать головой, чтобы они встали на законное место. Вспугнутые точки улетели, и Обормот тут же устремился в погоню, хм, впрочем, как и большая часть команды.
Эти остолопы носились по кораблю, ловя светлячков шапками, куртками, носками. Последнее светляки расценили как извращенный садизм и открыли огонь небольшими колючими искрами, что только добавило азарта обоим сторонам. Я стояла в центре пентаграммы, читала заклинание и с возмущением оглядывала получившийся бедлам. Кэп только на секунду выглянул из гальюна, оценил обстановку и снова закрылся, бросив корабль на произвол судьбы. А меня, между прочим, пару раз чуть с ног не сбили, когда особенно резвые точки пролетали у левого уха, причем один раз это был мой Обормот, с горящими глазами и стоящими дыбом усами. Бардак. Я щелкнула пальцами, и светлячки исчезли.
Ой…
Вы когда-нибудь отбирали и детей любимую игрушку? Мама, меня сейчас побьют… Но, я уже заканчивала нудное заклинание. Ну все, держись братва, сейчас будет весело.
Грохнуло, вспыхнуло, и за следующим поворотом реки послышался странный гул. От меня тут же отстали, ринувшись на корму, даже капитан наконец-то покинул гальюн и пошел посмотреть лично.
— Водопад?
— Какой водопад, идиот, я по этой реке уже не один год хожу, не было тут никогда водопада, да и раньше бы мы его услышали, а не только сейчас.
— А что если эта ведьма наколдовала? Ишь, как пыжилась пол дня на палубе.
На меня подозрительно взглянули, я вежливо помахала ручкою, что, видимо, только усилило подозрительность.
— Ишь как машет, небось чует, что не то наворотила, вот и…
— Эй, да смотри же, смотри, вон, идет!…
— … Твою… в… на… из! Отчаливаем!!!… хренова.
Из-за поворота показалась высокая широкая волна, которая с неотвратимостью природного бедствия гордо шествовала на нас.
— Спасайся кто может, ведьму замочим позже, все за борт, ребята! — Потом найду умника и проведу разъяснительную беседу о замачивании в общем, и его дальнейшей судьбе в частности.
— Кранты, братья, не успеем, — проорал шаман и первый кинулся за борт, остальные посыпались следом, как горох. На палубе остались мы вчетвером — кот орал, что он не умеет плавать и поэтому он своих не бросает. Я только хмыкнула, сграбастала бедолагу на руки и прижала к груди. Пушистик сильно дрожал и сжимал в лапах своего мышонка. Коул и Мася стояли совершенно спокойно по бокам от меня, готовые в случае, если что-то пойдет не так, вытащить меня из пучины за шкирку. Мокрая команда во главе со что-то орущим капитаном столпилась на берегу, с интересом за нами наблюдая. Я улыбнулась, поглаживая мягкую шерстку и глядя на волну.
Ближе, ближе, ну давай, моя хорошая, еще чуть-чуть. Вот.
Резким движением выбросив левую руку вперед я прокричала Слово, оно соскользнуло с уст и впиталось в столб речной воды, рассыпав его на тысячи осколков и брызг. И все это еще секунду держалось прямо перед нашими лицами, а потом рухнуло вниз, подняло корабль и плавно скинуло его с насыпи.
И тишина.
Я стояла со звенящей головой, мокрая с ног до головы и прижимала к себе Обормота, а точнее то, что от него осталось после ледяного душа. Осталось много и все сплошь отрицательное.
— Ллин, какая же ты… Ты посмотри, я же, между прочим, пол дня вылизывался, а теперь что?
Я попыталась сделать скорбную мину, хрюкая от смеха.
— Ллин!!!
— Ну ладно, ну извини, тебе же было жарко, вот и…
— Чего?! Мне было жарко? Мася, ты большой, защити мою честь.
Мася с опаской отодвинулся, да и вообще пошел помогать Коулу втаскивать на борт несчастную команду этого судна. Последним влез хмурый капитан и молча удалился в свою каюту. Матросы смотрели на меня с уважением и страхом, разговоров про то, как со мной разберутся я больше не слышала. Осталась последняя проблема.
— Глотик, ну хочешь, я тебя высушу магически?
Кот, с ужасом рассматривающий свою мокрую шкуру, с недоверием взглянул на меня.
— Это больно?
— Нет, конечно, я же не садист.
Он с сомнением меня осмотрел.
— Нда? Ну, ладно, давай, — Глотик с видом великомученика подошел ко мне и встал рядом, на всякий случай закрыв глаза. Я честно напрягла память.
— Ну?…
— Щас. Вот, вспомнила.
Я тряхнула волосами, взмахнула руками, громко выкрикнула три слова и хлопнула кота по макушке пальцем. Кот присел, а потом задымился.
— Мама, горю! — Заорал паникер и рванул к бочке с водой, я успела поймать его за хвост, который, ценой многих царапин так и не выпускала. А вскоре все прошло, и кот немного успокоился.
— Готово, — гордо заявила я и оглядела результат своих трудов. Блин, неужели я сказала заклинание с завивкой! Ну что ж… хм…, пора сматываться.
Кот с удивлением рассматривал тугие кудри на месте бывшей шерсти.
— Это чего? Я что, бараном стал?
Я начала отползать, готовясь к низкому старту.
Кот дернул за одну прядь, она тут же скрутилась обратно, усы так же не поддавались распрямлению. А потом он увидел зеркало.
— А-а-а-а!!!!
Я рванула и понеслась прочь.
— Ллин, стой! Сделай, как было, я не хочу быть барано-о-ом!!!…
Неслось мне вслед. Я не реагировала, сбила с ног выходящего из каюты капитана и нырнула внутрь, закрыв за собой засов. В дверь тут же застучали. Фигу, мне только истерик Обормота для полного счастья не хватает. О! На столе стоял завтрак и вино капитана. Ура, я не буду голодать. В дверь уже стучали четыре кулака. Ну и пусть. У меня есть еда, вино, кровать и красивый вид из окна, а все остальное может подождать. Уснула я под плеск волн и ругань кота, который был очень упорен, но потом кто-то сердобольный дал Обормоту сметаны, и тот временно успокоился.
Мы плыли еще четыре дня. Особых происшествий не было, правда я все-таки помирилась с котом, убедив пушистика, что новый имидж ему очень идет. Кот сдался на фразе, что такой шерсти нет больше ни у одного кота в мире. А вообще было скучно. Пару раз я вылазила загорать в короткой рубашке и панталонах, но Коул, увидев чем так восторгается вся команда, тут же сбагрил меня обратно в каюту, еще и запер. Я возмущалась, но спорить с демоном, хоть и бывшим — бесполезно, все равно сделает по-своему. Ну и ладно, зато я научила кота и Масю играть в шахматы, и теперь эти двое целыми вечерами просиживали на полу моей каюты, не давая мне спать, так как постоянно будили криками: «шах», "блин", "а мы вот так", "ха-ха, ты потерял королеву", "куда фигуру дела морда мохнатая?!" и "на, подавись". Изредка я сквозь сон слышала заветное слово: «мат» и радостно засыпала, в сотый раз обещая себе никогда и ничему их больше не учить. Кстати, кот выигрывал чаше.
А к концу пятого дня все изменилось.
Я стояла у руля и канючила порулить. Кэп молчал и не обращал на меня ни грамма своего драгоценного внимания. И когда я уже было совсем решила подпалить ему шевелюру, в воздухе что-то грохнуло, сверкнула молния и пошел дождь. Я тут же охладела к рулевому колесу и кинулась в тепло каюты. Вскоре следом вошел мокрый и взъерошенный Коул, такой красивый, что защемило сердце и захотелось его поцеловать. Я привычно закашлялась, пряча смущение и яркий румянец на щеках.
— Ты не заболела? — Он подошел ближе и заботливо пощупал мой лоб. — Ты постоянно кашляешь в последнее время и с таким надрывом…
От его руки внутрь пошла волна тепла и я, не очень вникая в смысл слов, прижалась к его груди, оплетая шею руками. Мыслей не было, совсем, а его тело… Я сойду с ума, если сейчас не поцелую его.
Коул замер, боясь пошевелиться, и настороженно смотрел в мои глаза.
— Ллин… — Сильные руки напряглись и сошлись на талии, замыкая меня в кольцо. Я вздрогнула. Блин, ну подумаешь, демон, так ведь бывший. Кто сказал, что не судьба? Я не верю, не ве…
Он прижал меня теснее, а потом наклонился и осторожно коснулся моих губ. В груди что-то взорвалось, и сквозь сжатые веки покатились слезы. Я люблю, и я любима. Он целовал меня то нежно, то больно. Ноги подогнулись и я повисла у него на руках, желая только одного, чтобы этот миг никогда не кончался.
— Ллин, — прошептал он, целуя нос, брови, щеки, волосы, — любимая.
Кто-то закричал, в дверь ворвался кэп и замер перед нами. Я еще смутно надеялась, что он смутится и уйдет. Я ошибалась.
— Ведьма, там нужна твоя помощь, мы вошли в зону блуждающих огней, о которых ты рассказывала. Я приказал никому не спать, но Джек ослушался, и теперь он…
— Где он, — я мгновенно выбралась из рук Коула. Он сжал кулаки и тихо отошел мне за спину. Теперь так и будет ходить, как приклеенный, защищая мою светлость. Как же все не вовремя.
Я тряхнула головой, откидывая тяжелые белые пряди за спину (обязательно остригусь), и вышла вслед за капитаном.
— Где он? — Настороженно оглядываясь, я рассматривала лица матросов. Вроде бы нет никого с закрытыми глазами. Обнадеживает? Не-а, ну просто ни капельки. Что-то ударилось в доски пола, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности, и вслед раздался недовольный рев. Ноздри дрогнули и затрепетали. Нечисть.
— Наш кок, на которого Джек…
— Он больше не Джек, — отрезала я.
Кэп замялся, но потом кивнул.
— Наверное, ты права, слишком уж сильно изменился… Кок загнал его в трюм, доски еще подняты, но лестница убрана, вот он и бесится там, так как не может забраться обратно.
Я посмотрела на зияющий провал, оттуда донесся тоскливый голодный вой и тихий скрежет. Молчание.
— Ллин, я пойду.
Коул. И ведь пойдет, и ведь умрет, герой фигов. Серая тень скользнула из-за плеча и плавно устремилась к люку. Нет, не сегодня.
Пас руками, и вокруг отверстия разрывается мощная воздушная бомба, отбрасывая демона. Не сильно, но мне хватило. Со скоростью ветра я рванула к отверстию, прыгнула вниз и успела закрыть заклинанием крышку, припечатывая ее намертво.
— Нет! — Мощный удар по люку заставил дерево затрещать и прогнуться внутрь, но заклинание выдержало.
— Не сегодня, любимый, — шепнула я и активировала ночное зрение.
Я нашла его сразу: он сидел у дальних ящиков и с удивлением меня рассматривал, впрочем, даже не поднимая плотно сомкнутых век. Я мило улыбнулась, он ощерился и зарычал. Будем считать, что обмен любезностями состоялся. Сверху опять грохнуло, корабль тряхнуло. Этот демон, этот идиот сейчас весь корабль развалит! И тут существо бросилось. Я увидела мелькнувшие длинные когти, вымазанные зеленой жижей, трупный оскал и глаза, закрытые навечно. Страшно. Рывок, тело на одних рефлексах скользнуло назад, выводя меня из-под удара когтей и зубов. Боже, лишь бы не поцарапаться. Холодная сталь скользнула в руки. Я упала на пол, перекатилась и встретила нечисть двумя клинками. Визг. Мне режет уши, в нос бьет жуткая вонь от вываливающихся внутренностей, а к горлу подкатывает тошнота. Оно отпрыгнуло. Невероятно: с распоротым животом, теряя кишки и без руки, оно стоит и снова готовится к атаке. Что-то Коул затих — не к добру. Визг, атака. Отбила. Еще атака, еле ушла, но смогла отрубить правую кисть. Нечисть вопила, скакала по трюму, разбрызгивая зеленовато-красную кровь, и пыталась хоть как-то до меня добраться, но ничего не могла противопоставить двум призрачным клинкам.
— Ладно, хватит играть, — Я прошипела заклятье, скомкала в ладони колючий шар из клубка канатов и нитей и бросила в него. Шар врезался в чудовище и… я промахнулась. Точнее он успел отклониться и снова прыгнуть на меня, а я не успевала даже поднять клинки. Тело нежити врезалось в мое, зубы вцепились в куртку, а обрубки заелозили по карманам, пытаясь оцарапать потерянными когтями. Обойдешься. Я выкликнула формулу и впилась зубами в губу — прокусывая насквозь и давая заклинанию так необходимую ему кровь, параллельно отбиваясь от зубов нечисти.
Зря так близко активировала.
Мысль мелькнула и ушла, а на груди расцвел огненный цветок. Визжащую тварь просто снесло в сторону, разорвав на мелкие ошметки, обрызгав меня с ног до головы. Гадость. Я рухнула на колени, закашлявшись от жжения в груди и кошмарной вони. Боль в правой руке стала полной неожиданностью. Подняв ее, я увидела висящую на ней отрубленную кисть, видимо подползшую ранее. Вторая ползла следом за первой. Скривившись, я сожгла их обе двумя пульсарами и с интересом осмотрела оцарапанную кисть.
— Что это значит.
— Коул, — я аж подпрыгнула от неожиданности: весь в пыли и паутине мой ненаглядный сидел рядом и осматривал покалеченную руку.
— Что это значит? — Холод слов отрезвил меня и до мозга начал доходить весь ужас ситуации.
— Если ничего не сделать, то скоро я превращусь в такого же монстрика и буду бегать с очаровательным маникюром.
— А если сделать, — Холод глаз замораживал душу, но мне почему-то становилось легче. Я глубоко вздохнула и отвернулась.
— Держи меня.
Он кивнул и крепко скрутил меня, сев сверху. Я бы поиздевалась, но это уже нервное.
Слова не хотели идти с губ, обжигая горло. Воздух замерцал и заклубился вокруг моего распростертого тела, закручиваясь в спираль. Сейчас будет больно.
Я сглотнула, вновь посмотрела в эти безумно родные голубые глаза и… произнесла последние слова.
Спираль вспыхнула ядовито оранжевым и впилась в плоть. Тело скрутила сильнейшая судорога, заставив выгнуться дугой, из горла вырвался полукрик-полувой, напоминая скорее звериное рычание чем человеческий голос. А потом пришла боль.
Я не помню, сколько я билась в конвульсиях, мне кажется целую вечность, но к счастью в конце концов разум накрыла темнота и я потеряла сознание. Последнее, что помню, это его глаза с вертикальными зрачками и слова старого языка, которые он произносил. Молился за меня?… Утешал?
Очнулась я на кровати, морщась от какой-то тяжести на животе. Приоткрыв правый глаз, я сообразила, что тяжесть — это урчащий кот, развалившийся на моем бренном теле, а точнее на том, что от него осталось. Я застонала.
— Она очнулась, — неизвестно чему обрадовался кот и подпрыгнул от радости.
Я поперхнулась и закашлялась.
— Слезь с меня немедленно, пока я не скончалась.
Кот внял, и вместо его усатой морды перед моим носом появилась большая тарелка с чем-то дымящимся и обалденно пахнущим.
— Куриный бульон.
— Давай.
Мася с кэпом с умилением смотрели на то, как умирающая я заглатывает шедевр кулинарного искусства, давясь и причмокивая от жадности. Вкусно! А кот все не затыкался.
— Ллин, мне вот интересно, — он проворно отошел на противоположный край кровати, где и окопался, вальяжно облокотившись на мою ногу, — Ты теперь после каждого заклинания будешь помирать или только если рядом будет Коул?
Я подавилась очередной ложкой и судорожно закашлялась. Мася участливо постучал по спине, а так как силу наш великан соизмерял плохо, я еще минут пять задыхалась, пытаясь увернуться от огромной ладони и знаками объясняя Масе, что бить меня не надо, мне больно. Кот же всем этим бессовестно пользовался.
— Что мы имеем: во-первых, колдовство в каюте. Вроде не сложно, но под конец ты падаешь в глубокий обморок, и как хорошо, что рядом оказался Коул. — Мне послышался сарказм? — Потом колдовство на палубе. Ты оказываешься без сил, опустим подробности, но Коул опять спасает тебе жизнь и уносит на руках в каюту. — Я кажется хотела его кастрировать? Вот сейчас откашляюсь и начну. — Когда ты снимала корабль с мели все еще обошлось, видимо потому что я был рядом. — Рука нащупывала тяжелые предметы, нет, подушка и ладонь Маси не годятся. — Но вчера, о Боже! Ты — одна против нежити, из трюма доносятся крики и живописные стоны, которые посрамят любую актрису. — это я так рычу? Видимо что-то с горлом. А котик так увлекся, что больше ничего не замечает, в руке начал клубиться туманный сгусток. — Бедный демон готов развалить весь корабль, но вот все стихло, он ныряет в трюм… и выбирается из него с окровавленной и чем-то заляпанной тобой на руках. Причем у самого видон не лучше, и вновь торжественный вынос несчастной ведьмы в каюту. Все хлопочут, все суетятся, Коул тихо помирает в углу. Занавес, аплодисменты! Ой! Мя…ква-а-а? Ква?! Ква-а-а!!!
Я мелочно улыбнулась, пусть пока так попрыгает лягушоночек мой.
Большая зеленая жаба, сидевшая на месте недавно лежавшего кота закатила огромные лупоглазые глаза и упала в обморок.
— Коул, — я вскочила и бросилась на поиски, Обормот что-то вякнул про умирающего демона, не дам! Лучше сама убью… потом. — Коул!
— Ну и зачем ты выскочила в одной ночнушке на палубу? — Мягкий тихий голос и лукавый теплый взгляд из-под ресниц. Он медленно подошел и накинул мне на плечи свой плащ, случайно прижав к себе, или не случайно? Не важно, главное, он рядом. Я уткнулась носом в надежную грудь, просовывая руки у него подмышками и чувствуя успокаивающее тепло его тела.
— Ты как, малыш.
Я мурлыкнула и улыбнулась, а потом задрала голову и утонула в синеве его глаз. Как же он красив, и как он нужен мне.
— Все хорошо.
Он улыбнулся и поправил выбившуюся прядь, а потом наклонился и…
— Ква. — Тихо и возмущенно снизу.
— Откуда жаба на корабле?