Страница:
— Так ты леший, что ли?
— Наконец-то, дошло до нее, шлём! Да ты, шлём, самая невоспитанная ведьма, из всех, млёхом, которых я видел. Мало того, что хозяину не поклонилась. Так еще и угрожала, ругалась и вообще… мой ручеек замутила, вльшом, шлём, шлём.
Мне стало стыдно, и впрямь нехорошо как-то получилось. Лешие издревле были хозяевами и оберегателями лесов, а я вон как с ним поступила.
— Ну, извини, была не права. Хочешь, амулет подарю или наговор от хвори какой прочитаю.
Лешик остановился посреди своей длинной ругательной тирады, состоящей в основном из шлёмов и влёмов и задумчиво сверкнул глазками.
— Два амулета, и эта, от хвори давай, — наконец-то решился он. Я в общем и не сомневалась, лешие существа довольно вредные, но отходчивые, если знать каким подарком задобрить.
Лешик осторожно подошел ко мне и плюхнулся рядом, указывая узловатым пальцем себе на спину.
— Тута лечи, ведьма, уж больно замучила меня болячка окаянная, то стреляеть, то болить, а зимою прямо-таки спасу никакого нет.
Я пожала плечам и принялась детально осматривать поясницу лешика. Из спутанных зарослей мне на руку прыгнула одинокая блоха, ошарашено огляделась и нырнула обратно в надежную шерсть. На ощупь я ничего необычного не нашла, но если посмотреть магически…, то там был старый очаг воспаления, довольно странной и разросшейся формы, видимо неоднократно лечившийся народными средствами. Я вздохнула и закрыла глаза покрепче. Очень медленно перед внутренним взором проявилась внутренняя картина организма. Я видела, как по ниточкам сосудов весело бежит кровь, как бьется светящееся ярко алым сердце и медленно раздуваются и спадают бледно-голубые легкие, оплетенные паутинкой капилляров. Внутренние органы открывались медленно, как бы нехотя проявляясь из сумрака тени, но цвет их в основном был чистым, незамутненным, лишь кое-где чуть сгущался, но лишь слегка. Я быстро пробежала глазами общую картину и наконец сконцентрировалась на очаге. Сосуды в нем были чуть более разбухшие, вокруг ткань светилась более темным цветом, да и вообще он весь был как одно большое корявое пятно темно розового цвета. Я передвинула руки поближе и прошептала первые два аккорда, чувствуя, как котенок просыпается и мягко касается лапкой моих пальцев, из которых сила, уже набирая мощь течет дальше, впитывается в мгновенно темнеющий очаг и пропадает в нем, запуская процесс восстановления, отсекая разрушение и боль. Лешик тихонько застонал, но сидел не шевелясь, стараясь даже дышать потише. Еще бы, магичек, которые могли бы лечить волшебством, а не травками, на всей земле можно сосчитать по пальцам, да и те не шляются по лесам и весям, а сидят в городах и получают при дворе королей приличные деньги за свой редкий дар.
Через пять минут все было закончено, очаг рассосался и исчез навсегда, а в крови лешика теперь плескалась толика живительной магии, которая еще лет пятьсот не даст ему захворать. Я устало опустила руки в воду ручья, пытаясь восстановить недавние потери. Лешик неуверенно встал, потер спину, наклонился, присел и вдруг широко улыбнулся.
— Вот вы где, а я тебе поесть принес.
Из-за деревьев вышел немного помятый и поцарапанный Мася, держа в руке двух довольно аппетитных кроликов. На плече у него сидела взъерошенная Ошер, которая, увидев меня, тут же слетела с импровизированного насеста и с громким писком, от которого закладывало уши, спикировала мне на колени, тут же пропоров когтями и так сильно пострадавшие штаны.
— Я же говорил, что оставил лешего за ней наблюдать. Коул, можешь лично теперь убедиться.
Следом за Масей вышел хмурый оборванный Коул, ведя в поводу наших лошадей, на крупу одной из которых восседал наш кот. Замыкал процессию Эль с до ужаса виноватым и потрепанным видом. Кот тут же бросился ко мне, причитая и стеная, как старая бабка, пытаясь подвинуть Ошер, которая тут же зашипела в ответ на такое хамство. Мася занялся костром, велев Элю найти побольше дров, а Коул, окинув меня внимательным взглядом и убедившись, что со мной все впорядке, пошел расседлывать и поить натерпевшихся за день лошадей. Лешик в это суматохе как-то незаметно исчез, видимо считая свою миссию выполненной, и я решила, что разрешение на использование ручейка по своему усмотрению мне было выдано, а потому сидела около него с опущенной в воду рукой до тех пор, пока кролики не зажарились, а рука не околела окончательно, утратив всякую чувствительность.
Я села у огня, потеснив кота в сторону и пытаясь ухватить кусок побольше, так как после волшебства голод был просто зверский. Но Коул перехватил левитирующую в мою строну тушку и деловито начал ее разделывать, а точнее разрывать на части. Меня оделили двумя ножками и тарелкой сваренной неподалеку на соседнем костерке похлебки, она отдавала травой и тиной. Я принюхалась и внимательно осмотрела содержимое тарелки, подозревая, что меня наконец-то решили отравить. Подняв глаза на друзей, я встретила три пары заинтересованных глаз. Кот тоже полез в тарелку, глубоко вдохнул и… смачно чихнул, добавив последний и окончательный штрих.
— Это что?
— Травки, — робко вставил эльф, очень смущаясь, — Мася за тебя беспокоился и просил меня тебя подлечить.
На поверхность, булькнув, всплыл клок волос, немого продрейфовал и снова затонул, меня затошнило.
— Этому рецепту две тысячи лет, по-моему, и…, если я ничего не перепутал, то он восстановит твои силы и укрепит дух.
Да, чтобы выпить это, надо иметь и впрямь сильный дух и железные нервы. Подумав, я вручила это Масе, мстительно наблюдая за сменой оттенков на его лице. Он тоже зачем-то углубился в изучение ее содержимого, ковыряясь в бульоне пальцем. Эль заинтересованно пододвинулся ближе и с интересом наблюдал за процессом, только Коул сохранял при этом глубокое спокойствии и молча поедал зажаренное на прутьях мясо. Вдруг Мася икнул, вынул из тарелки палец с чем-то длинным и извивающимся, позеленел и резко бросился к кустам, разлив по дороге лечебный супчик. Я сосредоточенно вгрызлась в хрустящую ножку, а Эль, пунцовый от стыда, что-то бормотал себе под нос, кажется ингредиенты. Я постаралась не прислушиваться, чтобы не портить аппетит.
Уезжая с места стоянки, я оставила на приметном камне у истока ручья два берестяных амулета. Один был заряжен на тепло: носящий его долго мог не бояться холода, а второй был заряжен на плодородие: положи его на дерево, и увеличится количество белок, птиц, насекомых, а брось его в озеро, и вскоре в нем кишмя будет кишеть рыба.
Уже отъезжая на своей лошадке за деревья, я в последний раз оглянулась и увидела, что амулеты исчезли.
Пегги уныло помахивала хвостом и попутно пыталась сорвать наиболее привлекательные листья с окрестных кустов. Кот дремал в своей корзинке, мелодично похрапывая и в кои-то веки не доставая меня своей болтовней. За ним наблюдала сидящая на моем плече Ошер, то ли рассчитывая цапнуть в наиболее подходящий момент, то ли просто не понимая как можно так громко спать, да еще и кверху пузом. Подумав, я догнала Эля.
— Так, где вы все пропадали, пока я валялась у ручья, истекая кровью?
Эльф смутился и покраснел. Я мстительно улыбнулась, найдя объект дальнейших издевок.
— Извини, но я напоролся на костяного дракона и, гм, Коул с Масей помогли мне его убить.
Мася впереди хохотнул, чем смутил несчастного еще сильнее.
— Да уж, пока этот герой сидел в овраге, мы гонялись за драконом по лесу, помогая, так сказать, в его упокоении.
Эльф нахмурился.
— Я же не виноват, что мои стрелы на нежить не действуют, и кидаться огнем, как некоторые, не умею, вот я и организовал себе временное убежище, гхм, в овраге, откуда, надо сказать, весьма успешно отстреливался, пока не подошла помощь.
— Он ему глаз выбил, — сообщил проснувшийся кот, потягиваясь в корзинке, — после чего дракон совсем озверел и решил все нафиг выжечь в этом овраге. Но эльф молодец, держался до последнего: плевался на пламя и орал неприличные песни. Кстати, благодаря его крикам мы его и наши, так сказать по голосу.
Я с уважением посмотрела на эльфа, сильно впечатленная рассказом. Тот сразу приободрился, задрал нос и начал описываться мучения твари, которая рискнула выйти против него. Вскоре несчастного дракона было уже искренне жаль, мы с Обормотом узнали, что дракон чуть ли не вымаливал отпущение грехов, да и вообще, когда подоспели Коул с Масей, то они смогли спасти не столько отважного эльфа, сколько оборвать агонию несчастного умертвия. Мася усмехался в бороду и не спорил, кот слушал, открыв рот и вытаращив глаза, я откровенно скучала.
— Стоять, — внезапно рявкнули впереди из кустов, и перед мордой моей лошадки рухнуло дерево впечатляющих размеров. Пегги от неожиданности встала на дыбы, и мы с котом благополучно вылетели с ее спины в ближайшие кусты, из которых я долго вылезала, ругаясь ну очень неприличными словами. Зато когда я вылезла…на дороге, а точнее небольшой лесной тропинке, стоял очень лохматый мужик, одетый в какое-то рванье и явно давно не мывшийся. Он скалил три зуба в жутком оскале и громко орал, чтобы мы сдавались и немедленно. На ближайших деревьях сидело еще около десятка разбойников, которые крепко сжимали взведенные арбалеты. Целились, в общем, кто куда, но впечатление производили гнетущее. Коул замер неподалеку от меня, решая сложную проблему: как всех тут убить и при этом не дать моей тушке попасть под шальной болт. Эльф вообще о чем-то тихо беседовал с Масей, напрочь игнорируя главаря преступной группировки. Кот с Ошер куда-то смылись, видимо будут вредить скрытно, заходя с тыла.
Главарь, понял, что его нагло игнорируют, и срочно обиделся.
— Я сказал: сдавайтесь, уроды! — Рявкнул он еще громче, срываясь на фальцет, — Деньги и ценные вещи сложить в кучу рядом с девчонкой. Если все сделаете быстро, то может быть, мы оставим вам жизнь! Я сегодня добрый… И не хрен меня так разглядывать!!!
Коул и не подумал потупиться, Мася с эльфом чуть повысили голос, видимо крик разбойника притупляли слышимость. Я наморщила лоб, подбирая заклятие для сидевших на деревьях. Беда была в том, что все заклинания бы очень длинными, а мне вряд ли дадут стоять и нести всякую чушь в свое удовольствие, могут и пристрелить. Но тут разбойнику наконец надоело ждать внимания аудитории и события резко скакнули вперед.
— Ах, вы так! Ну я предупреждал, ребята, давай!
Он махнул рукой, Коул резко прыгнул в мою сторону, сбивая с ног и закрывая своим телом. Но я успела увидеть, как Мася взмахивает дубиной, подобранной еще в лесу, ловя на нее две стрелы, а эльф прыгнул за деревья, на ходу выдергивая из-за спины лук и пуская стрелы вверх. Стоны, крики, ругань, тяжесть тела Коула… И вдруг все смолкло, послышались частые удары тел о землю и тишина.
— Коул, слезь с меня, пожалуйста, пока не убил массой.
Он усмехнулся и резко встал, увлекая меня за собой. Поставив встрепанную ведьму на ноги, он тут же отошел осматривать трупы. А чего их осматривать, разве я не интереснее? Надувшись, я пошла следом. Эльф убил шестерых, включая главаря. Одного сбил метко брошенной дубиной Мася, а остальных покусала Ошер, за…, гм, не важно, важно, что ошалевшие разбойники, увидев, кто конкретно их кусает, с перепугу рухнули вниз и прекрасно убились сами. Я толкнула ногой ближайшего из них, брезгливо поморщилась от исходившего запаха, Боже, да когда же они в последний раз мылись-то? И… занялась мародерством, срезая кинжалом кошельки с поясов, эльф в меру сил помогал. Гм, добыча составила в сумме где-то около одного золотого и мелочи медью. Нда-а, не очень хорошо видно дела у них шли в последнее время.
— Надо их похоронить.
На меня посмотрели с некоторым замешательством.
— Сложите тела в ряд, я сама сделаю все остальное.
Хорошо уметь колдовать. Заклятие огня охватило еще не остывшую плоть и зеленым пламенем скользнуло по ряду усопших, оставляя после себя только пепел, да черный след на обугленной земле, который скоро вновь покроется зеленой травой и мягким мохом. Земля быстро забывает обиды. А я по крайней мере буду уверена, что эти покойники уж точно не восстанут из мертвых, обретая подобие жизни и неся смерть и разрушение. Коул подвел ко мне Пегги и помог забраться в седло. Великан подошел к поваленному дереву и, поднатужившись, передвинул упирающийся в пень конец, как раз что бы нам хватило места проехать, не рискуя шкурой животных в близлежащих зарослях. Эльф впечатлился и долго поражался его силе, вызвав на лице великана довольную усмешку.
И мы тронулись в путь… Как же меня достало жесткое седло, кто бы знал!
— Здесь развилка.
Я очнулась от тягостных раздумий о судьбе больного зада и посмотрела на Масю, потом перевела взгляд на землю и сделала умный вид. Лично я не то, что развилки, я дороги-то как таковой не видела.
— Где, — поинтересовался Обормот, свешиваясь из корзинки. Я недовольно подумала, что ему стоит хоть иногда разминать лапы, а то валяется целыми днями на спинке, дрыхнет, да ест у костра. Вот будет пузо по земле волочиться, тогда узнает.
Пока я рассматривала пузо кота, Мася отвечал на вопрос.
— У нас два пути: или на север, к горному хребту, или же, тут он пристально посмотрел на меня, я смутилась и перестала тыкать обалдевшего кота пальцем в брюхо, — или же мы пойдем на северо-восток, сделав крюк через вечный лес.
— К эльфам, — ахнул Эль.
— Да, — жестко ответил Мася, глядя на меня, — только эльфы могут показать путь к долине драконов, ведь ты именно туда стремишься, Ллин. Я посмотрела на сидевшую на плече Ошер и кивнула, с этой историей пора заканчивать, я ей не мать, и врят ли ею стану. Дракончик щелкнул пастью и широко зевнул.
— Вы забыли одну маленькую деталь, — влез эльф, — мои собратья расстреляют нас еще на границе, не особо интересуясь, кто мы такие и зачем пришли! Это чистое самоубийство вот так просто сунуться в вечный лес!
— И именно для того, чтобы нас не расстреляли еще на подходе, нам и нужен ты — наполовину человек, а наполовину эльф, — негромко сказал Коул, задумчиво рассматривая Эля.
У кота отвисла челюсть, а я наконец-то все поняла. И почему в Эле не было природной высокомерности перворожденных, его постоянную дурашливость, его неумение бесшумно и незаметно красться по лесу: так, что бы не только трава не примялась, но и никакой костяной дракон его не учуял и уж тем более не загнал в овраг. И, конечно, его полное неумение готовить целебные отвары. Чистокровный эльф никогда бы не перепутал составляющие!
— Ллин, закрой рот, жук залетит, — Обормот прищурившись, рассматривал меня. — Все уже уехали, только мы с тобой стоим на месте, поехали, давай.
Я проводила взглядом удаляющиеся фигуры и ударила Пегги пятками. Она тяжело вздохнула, мученически покосилась карим глазом на наездницу и пошла вперед неторопливым шагом, пришлось еще попинать для скорости.
— Обормот, так ведь тогда ему нельзя к эльфам: либо убьют, либо, что еще хуже, признают своим и сделают пожизненным рабом.
Глотик задумчиво почесал ухо.
— Ну, во-первых, рядом с этими двумя выбор у него небольшой, а во-вторых… кто сказал, что мы им так легко его отдадим?
Подумав, я согласилась с котиком, и вовремя удержала Ошер от нападения на пушистое шевелящееся ухо Обормота, та только клацнула челюстями в миллиметре от добычи, за что тут же получила когтями по носу. Завязалась некрасивая потасовка, ради которой дракончик перебрался в корзину. Послышался визг, мяв и нецензурная брань. Я размышляла, любуясь природой и отмахиваясь от пролетающего у носа пуха. "Эльфов не любил никто из известных мне народов, но их терпели. Терпели, хотя их высокомерие и задирание носа иногда очень и очень доставали терпеливо монарха, да и не только его. Блин, и если бы все высокомерием и ограничивалось, так ведь нет же: каждую весну из деревень пропадали красивые девушки, иногда по нескольку сразу. Уж как их не бранили отцы, как ни запирали, всегда находилась какая-нибудь дуреха, которая верила прекрасным песням молодых красавцев, влюблялась в их глубокие бездонные глаза и забывала обо всем, соглашаясь убежать с возлюбленным хоть на край света. И бежали же…" Гм, коту похоже все-таки оторвали пол хвоста или точнее всю шерсть с него. Ошер тяжело взлетела мне на плечо и усиленно отплевывалась от шерсти, Обормот возбужденно сжимал в челюстях драконье ухо (похоже сжав их намертво) и победно сверкал глазами. Я закатила глаза к небу, встретилась с веткой, хлестнувшей по лбу, и долго ругалась на обоих. Ехавший впереди эльф галантно предложил свою помощь, видимо чувствуя себя не совсем уютно между великаном и демоном. Предложение я проигнорировала, а на дорогу стала смотреть чуть внимательнее. Так… О чем это я? Ах да, эльфы.
"…Плененные девушки совсем не страдали, напротив, эльф селил украденную красавицу в своем доме, ни в чем ей не отказывал и готов был исполнить любую ее прихоть, но… только до того момента, как она родит ребенка. После родов она умирала, причем всегда. Никто не знает сама, или ее убивал ребенок, но факт остается фактом. А вот сам ребенок — наполовину человек, а наполовину эльф, воспитывался с детства как маленький раб, обязанный беспрекословно подчиняться и, если надо, умереть за своего повелителя. Магия родной крови обеспечивала небывалую верность и самоотреченность, а ведь эльфы были очень жестокими хозяевами, умеющими только наказывать и истязать. Я презрительно сморщилась. Было время, когда я обжала эльфов, их красота казалась мне сказочной, их песни неземными, а души чистыми и незапятнанным." Нда-а… А потом я под личиной эльфийки побывала в сердце вечного леса и возненавидела перворожденных сразу и навсегда. Уж слишком уродливыми оказались их чистые души, а точнее холодными, мертвыми, чужими, как и их неземная красота. Меня любили и ценили, пока я была эльфийкой, меня чуть не убили, когда узнали, что я ведьма. Тогда меня спас Коул. Я посмотрела в его сторону и легонько улыбнулась, вспомнив, как метко он дал в глаз лесному царю в ответ на предложение обменять меня на других рабынь, а саму ведьму сжечь на поляне. Помнится, эльф глаз все-таки потерял и с тех пор затаил обиду. Я тихо похихикала, представляя его физиономию, когда он поймет, что мы вернулись. Небось вспомнит, как мы в прошлый раз ему пол города сожгли и под шумок скрылись.
— Ты чего хохочешь, — подозрительно спросил кот, выплевывая ухо. Ошер тихо зашипела, но в драку опять не полезла.
— Да так, вспомнил кое-что. Иди сюда.
Пара пассов, чуточка магии — и хвост кота уже не напоминает крысиный, а у Ошер выросло новое ухо, только почему-то белого цвета. Получилось довольно забавно: золотой дракончик с белым ухом, но тут я сделать уже ничего не могла.
Ближе к вечеру мы устроили привал. Я с трудом сползла с жесткого седла, а Пегги тут же от меня отошла, с ужасом ожидая, что я скоро полезу обратно. Но я ее догнала и чуть ли не насильно расседлала, видимо раньше эта маленькая лошадка не приспособлена была к длительным переходам с котом, драконом и ненормально магичкой на спине. Подхватив ее под уздцы и пересадив Ошер с затекшего плеча на землю, я потопала к недалекому озерцу, просто-таки мечтая искупаться. Сзади послышался писк и торопливое шлепанье. Я оглянулась и увидела, что дракончик, еще не до конца доверяя крыльям, все же пытается лететь за мной (за мамкой, съязвило подсознание, я послала его глубоко и надолго). Периодически Ошер падала на траву и некоторое время просто торопливо прыгала по земле, а потом снова пыталась взлететь, и все это не прекращая пищать. Увидев, что я остановилась и жду ее, она приободрилась и, нагнав меня, пошла рядом, неторопливо переваливаясь с боку на бок. Выглядело довольно смешно.
Первой воду увидела Пегги и тут же рванулась к ней, вырвав повод из моих рук.
— В лесу бы она так резво скакала, — буркнула я, потирая руку, и тоже начала раздеваться. Лошадь зашла так глубоко, как смогла и блаженно остановилась. Я начала раздеваться, сваливая одежду в неаккуратную кучку и приглядывая за Ошер, понятия не имея можно ли маленьким драконессам купаться в озере, и, если да, то когда, сколько и с кем? Понадеявшись на инстинкты, я подбежала к воде, оставшись лишь в панталонах и легкой льняной рубашке, очень потной, грязной, местами разодранной, и с визгом и брызгами ворвалась в пруд, упала в ледяную воду, тут же нырнув в глубину. На дне не нашла ничего, кроме поднятого мною ила и четырех стройных ног с копытами, нервно переступавший с ноги на ногу, довольно булькнула и резко всплыла, перепугав Пегги. Честное слово, если бы я не знала, какой у кобылы флегматичный и спокойный нрав, то точно бы подумала, что у нее сердечный приступ. Но тут уши заложил противный режущий по нервам звук, все время нарастающий, и звучащий уже где-то на уровне живота.
Ошарашено оглядевшись, я увидела забытую на берегу Ошер, которая сидела и громко орала, задрав голову и завывая на одной ноте. Рядом суетился кот и вся наш компания, пытаясь понять причину воплей. Я сложила руки рупором и громко крикнула им, что я здесь. Крик тут же оборвался, все облегченно вздохнули, прочищая уши после столь оригинальной заупокойной, а Мася погрозил мне кулаком, оставив в легком недоумении. Я мощными гребками поплыла к берегу и, ощутив под собой мелководье, резко встала. У мужчин отвисли челюсти, а Коул вообще куда-то убежал. Глядя в эти огромные без тени мысли глаза, я пыталась понять, что происходить. Эльф судорожно вздохнул и протянул вперед руку, делая ею захватывающие движения, кот ностальгически смотрел на луну тихо насвистывал. Я уже всерьез начала верить в массово умопомешательство, но тут вернулся Коул… С плащом… и накрыл им меня!… Мама.
— Ах вы козлы, — взвыла я, сообразив, что мокрая льняная рубашка стала совсем прозрачной, и… не нашла ничего лучше, как запустить в эльфа пульсаром. Тот сразу ожил и умело увернулся, наступив коту на хвост. Обормот дико заорал, и в свою очередь вцепился когтями и зубами в правую ногу эльфа. Крики стали обоюдными, а тут я швырнула еще два пульсара, и если Мася успел заслониться от первого дубиной, получив на память ее эффектную головешку, то Эль не успел! И я злорадно наблюдала, как он улепетывает, держась рукой за… пятую точку и унося на ноге воющего кота. Мася хмыкнул, задумчиво проводил их взглядом и… тут же принес мне свои самые глубокие извинения, после чего тихо испарился, бубня что-то о своей знаменитой мази от ожогов, которую ему с собой выдал волшебник. Вскоре от костра донеслись оханья и причитания несчастного эльфа.
А я закуталась с носом в плащ и прижалась к спиной его груди, чувствуя, что согреваюсь в тепле родных рук.
— Спасибо.
— Не за что, — шепнул он и уткнулся носом мне в макушку, потом медленно освободил одну руку и снял с нее зеленую водоросль, которую и вручил мне. Я выбросила гадость.
— Коул.
— Мммм?
— Я… Хотела тебя поблагодарить, за то, что тогда ты не дал мне разбиться… Спасибо.
— Ты же знаешь, что не сможешь от меня скрыться ни под, ни над землей.
Он сказал это так серьезно, что я не нашлась что ответить.
— А пока, можно мне кое-что попросить?
Я повернулась к нему, взглянула в эти теплые омуты глаз и медленно кивнула. А потом обвила его шею рукой, закрыла глаза и, прижавшись, вытянула губы навстречу.
— Вымой, пожалуйста, и наших с Элем лошадей.
Я еще немного постояла, потом до меня дошло, что целовать меня сейчас не будут, потом до меня дошел смысл его слов…, и зародилась нехорошая мысль об… убийстве! Крайне жестком и извращенном. Я почувствовала, как его застряло в моих руках. Удивившись, что агония наступила столь быстро, я открыла глаза и… с возмущением увидела, что он трясется от беззвучного смеха!
— У-у-у-у-у! Убью!!!!…
Лошадей я вымыла, вычистила и даже высушила заклинанием, от чего бедные животные, не привыкшие к столь активной заботе, чуть не рванули лес. Но еще одно заклинание их удержало. И то хорошо, а то как представлю, как бы я стала их ловить одна по темному лесу, явно полном нежитью, которую лишь ненадолго распугали недавние знакомые летающие скелеты…
Подойдя к одежде, я задумчиво ее попинала, поднимая облачко пыли. Кроме кучи дырок и грязи было раскопано два уцелевших сапога, один из которых треснул всего в трех местах, а потому был признан единственным, годным к носке. Подумав, я решила схалтурить. Пара пассов над шмотьем, быстрый монолог с закатанными для улучшения памяти глазами, и вот, все снова чистое, целое, как и в день покупки. Я пискнула от удовольствия и тут же переоделась. Дней на пять хватит, а там найду во что переодеться. От воды послышался плеск и шипение пара. Оглянувшись, я понаблюдала за резвящейся в воде Ошер, которая как раз сейчас нашла новое развлечение: дышала под водой огнем и с интересом наблюдала, как огонь превращается в пар, который громко вырывается на поверхность в виде пузырей и горячей бледной нитью понимается вверх. Оставив ее забавляться, я пошла к костру, мудро рассудив, что когда наиграется и захочет есть, то и сама прилетит.
Ребята встретили меня восхищенными возгласами, отвесили кучу комплиментов моим магическим способностям и… выдали мне в починку всю свою одежду, временно завернувшись в покрывала. Я попробовала было возмущаться, но мне сунули в зубы кусок мяса и тарелку каши в руки, так что больше возражений не было: рот оказался сильно занят. Единственная вещь, которая повышала настроение, это то, что эльф весь ужин простоял, даже не пытаясь сесть. Он даже вызвался идти первым в дежурство, но я все-таки сжалилась и очертила наш лагерь защитным кругом. Засыпала, чувствуя тепло Ошер у спины и жар от мягко шерстки кота у живота. Неподалеку тихонько ржали лошади, пели сверчки или кто-то еще, я в этом слабо разбираюсь. Комары злобно жужжали за пределами магии круга, справедливо причисленные им в разряд врагов, а над головой светил серп луны, изредка закрываясь ватой темнеющих облаков, да перемигивались о чем-то своем далекие звезды. И если бы не храп эльфа!!!… Ладно, фиг с ним.
— Наконец-то, дошло до нее, шлём! Да ты, шлём, самая невоспитанная ведьма, из всех, млёхом, которых я видел. Мало того, что хозяину не поклонилась. Так еще и угрожала, ругалась и вообще… мой ручеек замутила, вльшом, шлём, шлём.
Мне стало стыдно, и впрямь нехорошо как-то получилось. Лешие издревле были хозяевами и оберегателями лесов, а я вон как с ним поступила.
— Ну, извини, была не права. Хочешь, амулет подарю или наговор от хвори какой прочитаю.
Лешик остановился посреди своей длинной ругательной тирады, состоящей в основном из шлёмов и влёмов и задумчиво сверкнул глазками.
— Два амулета, и эта, от хвори давай, — наконец-то решился он. Я в общем и не сомневалась, лешие существа довольно вредные, но отходчивые, если знать каким подарком задобрить.
Лешик осторожно подошел ко мне и плюхнулся рядом, указывая узловатым пальцем себе на спину.
— Тута лечи, ведьма, уж больно замучила меня болячка окаянная, то стреляеть, то болить, а зимою прямо-таки спасу никакого нет.
Я пожала плечам и принялась детально осматривать поясницу лешика. Из спутанных зарослей мне на руку прыгнула одинокая блоха, ошарашено огляделась и нырнула обратно в надежную шерсть. На ощупь я ничего необычного не нашла, но если посмотреть магически…, то там был старый очаг воспаления, довольно странной и разросшейся формы, видимо неоднократно лечившийся народными средствами. Я вздохнула и закрыла глаза покрепче. Очень медленно перед внутренним взором проявилась внутренняя картина организма. Я видела, как по ниточкам сосудов весело бежит кровь, как бьется светящееся ярко алым сердце и медленно раздуваются и спадают бледно-голубые легкие, оплетенные паутинкой капилляров. Внутренние органы открывались медленно, как бы нехотя проявляясь из сумрака тени, но цвет их в основном был чистым, незамутненным, лишь кое-где чуть сгущался, но лишь слегка. Я быстро пробежала глазами общую картину и наконец сконцентрировалась на очаге. Сосуды в нем были чуть более разбухшие, вокруг ткань светилась более темным цветом, да и вообще он весь был как одно большое корявое пятно темно розового цвета. Я передвинула руки поближе и прошептала первые два аккорда, чувствуя, как котенок просыпается и мягко касается лапкой моих пальцев, из которых сила, уже набирая мощь течет дальше, впитывается в мгновенно темнеющий очаг и пропадает в нем, запуская процесс восстановления, отсекая разрушение и боль. Лешик тихонько застонал, но сидел не шевелясь, стараясь даже дышать потише. Еще бы, магичек, которые могли бы лечить волшебством, а не травками, на всей земле можно сосчитать по пальцам, да и те не шляются по лесам и весям, а сидят в городах и получают при дворе королей приличные деньги за свой редкий дар.
Через пять минут все было закончено, очаг рассосался и исчез навсегда, а в крови лешика теперь плескалась толика живительной магии, которая еще лет пятьсот не даст ему захворать. Я устало опустила руки в воду ручья, пытаясь восстановить недавние потери. Лешик неуверенно встал, потер спину, наклонился, присел и вдруг широко улыбнулся.
— Вот вы где, а я тебе поесть принес.
Из-за деревьев вышел немного помятый и поцарапанный Мася, держа в руке двух довольно аппетитных кроликов. На плече у него сидела взъерошенная Ошер, которая, увидев меня, тут же слетела с импровизированного насеста и с громким писком, от которого закладывало уши, спикировала мне на колени, тут же пропоров когтями и так сильно пострадавшие штаны.
— Я же говорил, что оставил лешего за ней наблюдать. Коул, можешь лично теперь убедиться.
Следом за Масей вышел хмурый оборванный Коул, ведя в поводу наших лошадей, на крупу одной из которых восседал наш кот. Замыкал процессию Эль с до ужаса виноватым и потрепанным видом. Кот тут же бросился ко мне, причитая и стеная, как старая бабка, пытаясь подвинуть Ошер, которая тут же зашипела в ответ на такое хамство. Мася занялся костром, велев Элю найти побольше дров, а Коул, окинув меня внимательным взглядом и убедившись, что со мной все впорядке, пошел расседлывать и поить натерпевшихся за день лошадей. Лешик в это суматохе как-то незаметно исчез, видимо считая свою миссию выполненной, и я решила, что разрешение на использование ручейка по своему усмотрению мне было выдано, а потому сидела около него с опущенной в воду рукой до тех пор, пока кролики не зажарились, а рука не околела окончательно, утратив всякую чувствительность.
Я села у огня, потеснив кота в сторону и пытаясь ухватить кусок побольше, так как после волшебства голод был просто зверский. Но Коул перехватил левитирующую в мою строну тушку и деловито начал ее разделывать, а точнее разрывать на части. Меня оделили двумя ножками и тарелкой сваренной неподалеку на соседнем костерке похлебки, она отдавала травой и тиной. Я принюхалась и внимательно осмотрела содержимое тарелки, подозревая, что меня наконец-то решили отравить. Подняв глаза на друзей, я встретила три пары заинтересованных глаз. Кот тоже полез в тарелку, глубоко вдохнул и… смачно чихнул, добавив последний и окончательный штрих.
— Это что?
— Травки, — робко вставил эльф, очень смущаясь, — Мася за тебя беспокоился и просил меня тебя подлечить.
На поверхность, булькнув, всплыл клок волос, немого продрейфовал и снова затонул, меня затошнило.
— Этому рецепту две тысячи лет, по-моему, и…, если я ничего не перепутал, то он восстановит твои силы и укрепит дух.
Да, чтобы выпить это, надо иметь и впрямь сильный дух и железные нервы. Подумав, я вручила это Масе, мстительно наблюдая за сменой оттенков на его лице. Он тоже зачем-то углубился в изучение ее содержимого, ковыряясь в бульоне пальцем. Эль заинтересованно пододвинулся ближе и с интересом наблюдал за процессом, только Коул сохранял при этом глубокое спокойствии и молча поедал зажаренное на прутьях мясо. Вдруг Мася икнул, вынул из тарелки палец с чем-то длинным и извивающимся, позеленел и резко бросился к кустам, разлив по дороге лечебный супчик. Я сосредоточенно вгрызлась в хрустящую ножку, а Эль, пунцовый от стыда, что-то бормотал себе под нос, кажется ингредиенты. Я постаралась не прислушиваться, чтобы не портить аппетит.
Уезжая с места стоянки, я оставила на приметном камне у истока ручья два берестяных амулета. Один был заряжен на тепло: носящий его долго мог не бояться холода, а второй был заряжен на плодородие: положи его на дерево, и увеличится количество белок, птиц, насекомых, а брось его в озеро, и вскоре в нем кишмя будет кишеть рыба.
Уже отъезжая на своей лошадке за деревья, я в последний раз оглянулась и увидела, что амулеты исчезли.
Пегги уныло помахивала хвостом и попутно пыталась сорвать наиболее привлекательные листья с окрестных кустов. Кот дремал в своей корзинке, мелодично похрапывая и в кои-то веки не доставая меня своей болтовней. За ним наблюдала сидящая на моем плече Ошер, то ли рассчитывая цапнуть в наиболее подходящий момент, то ли просто не понимая как можно так громко спать, да еще и кверху пузом. Подумав, я догнала Эля.
— Так, где вы все пропадали, пока я валялась у ручья, истекая кровью?
Эльф смутился и покраснел. Я мстительно улыбнулась, найдя объект дальнейших издевок.
— Извини, но я напоролся на костяного дракона и, гм, Коул с Масей помогли мне его убить.
Мася впереди хохотнул, чем смутил несчастного еще сильнее.
— Да уж, пока этот герой сидел в овраге, мы гонялись за драконом по лесу, помогая, так сказать, в его упокоении.
Эльф нахмурился.
— Я же не виноват, что мои стрелы на нежить не действуют, и кидаться огнем, как некоторые, не умею, вот я и организовал себе временное убежище, гхм, в овраге, откуда, надо сказать, весьма успешно отстреливался, пока не подошла помощь.
— Он ему глаз выбил, — сообщил проснувшийся кот, потягиваясь в корзинке, — после чего дракон совсем озверел и решил все нафиг выжечь в этом овраге. Но эльф молодец, держался до последнего: плевался на пламя и орал неприличные песни. Кстати, благодаря его крикам мы его и наши, так сказать по голосу.
Я с уважением посмотрела на эльфа, сильно впечатленная рассказом. Тот сразу приободрился, задрал нос и начал описываться мучения твари, которая рискнула выйти против него. Вскоре несчастного дракона было уже искренне жаль, мы с Обормотом узнали, что дракон чуть ли не вымаливал отпущение грехов, да и вообще, когда подоспели Коул с Масей, то они смогли спасти не столько отважного эльфа, сколько оборвать агонию несчастного умертвия. Мася усмехался в бороду и не спорил, кот слушал, открыв рот и вытаращив глаза, я откровенно скучала.
— Стоять, — внезапно рявкнули впереди из кустов, и перед мордой моей лошадки рухнуло дерево впечатляющих размеров. Пегги от неожиданности встала на дыбы, и мы с котом благополучно вылетели с ее спины в ближайшие кусты, из которых я долго вылезала, ругаясь ну очень неприличными словами. Зато когда я вылезла…на дороге, а точнее небольшой лесной тропинке, стоял очень лохматый мужик, одетый в какое-то рванье и явно давно не мывшийся. Он скалил три зуба в жутком оскале и громко орал, чтобы мы сдавались и немедленно. На ближайших деревьях сидело еще около десятка разбойников, которые крепко сжимали взведенные арбалеты. Целились, в общем, кто куда, но впечатление производили гнетущее. Коул замер неподалеку от меня, решая сложную проблему: как всех тут убить и при этом не дать моей тушке попасть под шальной болт. Эльф вообще о чем-то тихо беседовал с Масей, напрочь игнорируя главаря преступной группировки. Кот с Ошер куда-то смылись, видимо будут вредить скрытно, заходя с тыла.
Главарь, понял, что его нагло игнорируют, и срочно обиделся.
— Я сказал: сдавайтесь, уроды! — Рявкнул он еще громче, срываясь на фальцет, — Деньги и ценные вещи сложить в кучу рядом с девчонкой. Если все сделаете быстро, то может быть, мы оставим вам жизнь! Я сегодня добрый… И не хрен меня так разглядывать!!!
Коул и не подумал потупиться, Мася с эльфом чуть повысили голос, видимо крик разбойника притупляли слышимость. Я наморщила лоб, подбирая заклятие для сидевших на деревьях. Беда была в том, что все заклинания бы очень длинными, а мне вряд ли дадут стоять и нести всякую чушь в свое удовольствие, могут и пристрелить. Но тут разбойнику наконец надоело ждать внимания аудитории и события резко скакнули вперед.
— Ах, вы так! Ну я предупреждал, ребята, давай!
Он махнул рукой, Коул резко прыгнул в мою сторону, сбивая с ног и закрывая своим телом. Но я успела увидеть, как Мася взмахивает дубиной, подобранной еще в лесу, ловя на нее две стрелы, а эльф прыгнул за деревья, на ходу выдергивая из-за спины лук и пуская стрелы вверх. Стоны, крики, ругань, тяжесть тела Коула… И вдруг все смолкло, послышались частые удары тел о землю и тишина.
— Коул, слезь с меня, пожалуйста, пока не убил массой.
Он усмехнулся и резко встал, увлекая меня за собой. Поставив встрепанную ведьму на ноги, он тут же отошел осматривать трупы. А чего их осматривать, разве я не интереснее? Надувшись, я пошла следом. Эльф убил шестерых, включая главаря. Одного сбил метко брошенной дубиной Мася, а остальных покусала Ошер, за…, гм, не важно, важно, что ошалевшие разбойники, увидев, кто конкретно их кусает, с перепугу рухнули вниз и прекрасно убились сами. Я толкнула ногой ближайшего из них, брезгливо поморщилась от исходившего запаха, Боже, да когда же они в последний раз мылись-то? И… занялась мародерством, срезая кинжалом кошельки с поясов, эльф в меру сил помогал. Гм, добыча составила в сумме где-то около одного золотого и мелочи медью. Нда-а, не очень хорошо видно дела у них шли в последнее время.
— Надо их похоронить.
На меня посмотрели с некоторым замешательством.
— Сложите тела в ряд, я сама сделаю все остальное.
Хорошо уметь колдовать. Заклятие огня охватило еще не остывшую плоть и зеленым пламенем скользнуло по ряду усопших, оставляя после себя только пепел, да черный след на обугленной земле, который скоро вновь покроется зеленой травой и мягким мохом. Земля быстро забывает обиды. А я по крайней мере буду уверена, что эти покойники уж точно не восстанут из мертвых, обретая подобие жизни и неся смерть и разрушение. Коул подвел ко мне Пегги и помог забраться в седло. Великан подошел к поваленному дереву и, поднатужившись, передвинул упирающийся в пень конец, как раз что бы нам хватило места проехать, не рискуя шкурой животных в близлежащих зарослях. Эльф впечатлился и долго поражался его силе, вызвав на лице великана довольную усмешку.
И мы тронулись в путь… Как же меня достало жесткое седло, кто бы знал!
— Здесь развилка.
Я очнулась от тягостных раздумий о судьбе больного зада и посмотрела на Масю, потом перевела взгляд на землю и сделала умный вид. Лично я не то, что развилки, я дороги-то как таковой не видела.
— Где, — поинтересовался Обормот, свешиваясь из корзинки. Я недовольно подумала, что ему стоит хоть иногда разминать лапы, а то валяется целыми днями на спинке, дрыхнет, да ест у костра. Вот будет пузо по земле волочиться, тогда узнает.
Пока я рассматривала пузо кота, Мася отвечал на вопрос.
— У нас два пути: или на север, к горному хребту, или же, тут он пристально посмотрел на меня, я смутилась и перестала тыкать обалдевшего кота пальцем в брюхо, — или же мы пойдем на северо-восток, сделав крюк через вечный лес.
— К эльфам, — ахнул Эль.
— Да, — жестко ответил Мася, глядя на меня, — только эльфы могут показать путь к долине драконов, ведь ты именно туда стремишься, Ллин. Я посмотрела на сидевшую на плече Ошер и кивнула, с этой историей пора заканчивать, я ей не мать, и врят ли ею стану. Дракончик щелкнул пастью и широко зевнул.
— Вы забыли одну маленькую деталь, — влез эльф, — мои собратья расстреляют нас еще на границе, не особо интересуясь, кто мы такие и зачем пришли! Это чистое самоубийство вот так просто сунуться в вечный лес!
— И именно для того, чтобы нас не расстреляли еще на подходе, нам и нужен ты — наполовину человек, а наполовину эльф, — негромко сказал Коул, задумчиво рассматривая Эля.
У кота отвисла челюсть, а я наконец-то все поняла. И почему в Эле не было природной высокомерности перворожденных, его постоянную дурашливость, его неумение бесшумно и незаметно красться по лесу: так, что бы не только трава не примялась, но и никакой костяной дракон его не учуял и уж тем более не загнал в овраг. И, конечно, его полное неумение готовить целебные отвары. Чистокровный эльф никогда бы не перепутал составляющие!
— Ллин, закрой рот, жук залетит, — Обормот прищурившись, рассматривал меня. — Все уже уехали, только мы с тобой стоим на месте, поехали, давай.
Я проводила взглядом удаляющиеся фигуры и ударила Пегги пятками. Она тяжело вздохнула, мученически покосилась карим глазом на наездницу и пошла вперед неторопливым шагом, пришлось еще попинать для скорости.
— Обормот, так ведь тогда ему нельзя к эльфам: либо убьют, либо, что еще хуже, признают своим и сделают пожизненным рабом.
Глотик задумчиво почесал ухо.
— Ну, во-первых, рядом с этими двумя выбор у него небольшой, а во-вторых… кто сказал, что мы им так легко его отдадим?
Подумав, я согласилась с котиком, и вовремя удержала Ошер от нападения на пушистое шевелящееся ухо Обормота, та только клацнула челюстями в миллиметре от добычи, за что тут же получила когтями по носу. Завязалась некрасивая потасовка, ради которой дракончик перебрался в корзину. Послышался визг, мяв и нецензурная брань. Я размышляла, любуясь природой и отмахиваясь от пролетающего у носа пуха. "Эльфов не любил никто из известных мне народов, но их терпели. Терпели, хотя их высокомерие и задирание носа иногда очень и очень доставали терпеливо монарха, да и не только его. Блин, и если бы все высокомерием и ограничивалось, так ведь нет же: каждую весну из деревень пропадали красивые девушки, иногда по нескольку сразу. Уж как их не бранили отцы, как ни запирали, всегда находилась какая-нибудь дуреха, которая верила прекрасным песням молодых красавцев, влюблялась в их глубокие бездонные глаза и забывала обо всем, соглашаясь убежать с возлюбленным хоть на край света. И бежали же…" Гм, коту похоже все-таки оторвали пол хвоста или точнее всю шерсть с него. Ошер тяжело взлетела мне на плечо и усиленно отплевывалась от шерсти, Обормот возбужденно сжимал в челюстях драконье ухо (похоже сжав их намертво) и победно сверкал глазами. Я закатила глаза к небу, встретилась с веткой, хлестнувшей по лбу, и долго ругалась на обоих. Ехавший впереди эльф галантно предложил свою помощь, видимо чувствуя себя не совсем уютно между великаном и демоном. Предложение я проигнорировала, а на дорогу стала смотреть чуть внимательнее. Так… О чем это я? Ах да, эльфы.
"…Плененные девушки совсем не страдали, напротив, эльф селил украденную красавицу в своем доме, ни в чем ей не отказывал и готов был исполнить любую ее прихоть, но… только до того момента, как она родит ребенка. После родов она умирала, причем всегда. Никто не знает сама, или ее убивал ребенок, но факт остается фактом. А вот сам ребенок — наполовину человек, а наполовину эльф, воспитывался с детства как маленький раб, обязанный беспрекословно подчиняться и, если надо, умереть за своего повелителя. Магия родной крови обеспечивала небывалую верность и самоотреченность, а ведь эльфы были очень жестокими хозяевами, умеющими только наказывать и истязать. Я презрительно сморщилась. Было время, когда я обжала эльфов, их красота казалась мне сказочной, их песни неземными, а души чистыми и незапятнанным." Нда-а… А потом я под личиной эльфийки побывала в сердце вечного леса и возненавидела перворожденных сразу и навсегда. Уж слишком уродливыми оказались их чистые души, а точнее холодными, мертвыми, чужими, как и их неземная красота. Меня любили и ценили, пока я была эльфийкой, меня чуть не убили, когда узнали, что я ведьма. Тогда меня спас Коул. Я посмотрела в его сторону и легонько улыбнулась, вспомнив, как метко он дал в глаз лесному царю в ответ на предложение обменять меня на других рабынь, а саму ведьму сжечь на поляне. Помнится, эльф глаз все-таки потерял и с тех пор затаил обиду. Я тихо похихикала, представляя его физиономию, когда он поймет, что мы вернулись. Небось вспомнит, как мы в прошлый раз ему пол города сожгли и под шумок скрылись.
— Ты чего хохочешь, — подозрительно спросил кот, выплевывая ухо. Ошер тихо зашипела, но в драку опять не полезла.
— Да так, вспомнил кое-что. Иди сюда.
Пара пассов, чуточка магии — и хвост кота уже не напоминает крысиный, а у Ошер выросло новое ухо, только почему-то белого цвета. Получилось довольно забавно: золотой дракончик с белым ухом, но тут я сделать уже ничего не могла.
Ближе к вечеру мы устроили привал. Я с трудом сползла с жесткого седла, а Пегги тут же от меня отошла, с ужасом ожидая, что я скоро полезу обратно. Но я ее догнала и чуть ли не насильно расседлала, видимо раньше эта маленькая лошадка не приспособлена была к длительным переходам с котом, драконом и ненормально магичкой на спине. Подхватив ее под уздцы и пересадив Ошер с затекшего плеча на землю, я потопала к недалекому озерцу, просто-таки мечтая искупаться. Сзади послышался писк и торопливое шлепанье. Я оглянулась и увидела, что дракончик, еще не до конца доверяя крыльям, все же пытается лететь за мной (за мамкой, съязвило подсознание, я послала его глубоко и надолго). Периодически Ошер падала на траву и некоторое время просто торопливо прыгала по земле, а потом снова пыталась взлететь, и все это не прекращая пищать. Увидев, что я остановилась и жду ее, она приободрилась и, нагнав меня, пошла рядом, неторопливо переваливаясь с боку на бок. Выглядело довольно смешно.
Первой воду увидела Пегги и тут же рванулась к ней, вырвав повод из моих рук.
— В лесу бы она так резво скакала, — буркнула я, потирая руку, и тоже начала раздеваться. Лошадь зашла так глубоко, как смогла и блаженно остановилась. Я начала раздеваться, сваливая одежду в неаккуратную кучку и приглядывая за Ошер, понятия не имея можно ли маленьким драконессам купаться в озере, и, если да, то когда, сколько и с кем? Понадеявшись на инстинкты, я подбежала к воде, оставшись лишь в панталонах и легкой льняной рубашке, очень потной, грязной, местами разодранной, и с визгом и брызгами ворвалась в пруд, упала в ледяную воду, тут же нырнув в глубину. На дне не нашла ничего, кроме поднятого мною ила и четырех стройных ног с копытами, нервно переступавший с ноги на ногу, довольно булькнула и резко всплыла, перепугав Пегги. Честное слово, если бы я не знала, какой у кобылы флегматичный и спокойный нрав, то точно бы подумала, что у нее сердечный приступ. Но тут уши заложил противный режущий по нервам звук, все время нарастающий, и звучащий уже где-то на уровне живота.
Ошарашено оглядевшись, я увидела забытую на берегу Ошер, которая сидела и громко орала, задрав голову и завывая на одной ноте. Рядом суетился кот и вся наш компания, пытаясь понять причину воплей. Я сложила руки рупором и громко крикнула им, что я здесь. Крик тут же оборвался, все облегченно вздохнули, прочищая уши после столь оригинальной заупокойной, а Мася погрозил мне кулаком, оставив в легком недоумении. Я мощными гребками поплыла к берегу и, ощутив под собой мелководье, резко встала. У мужчин отвисли челюсти, а Коул вообще куда-то убежал. Глядя в эти огромные без тени мысли глаза, я пыталась понять, что происходить. Эльф судорожно вздохнул и протянул вперед руку, делая ею захватывающие движения, кот ностальгически смотрел на луну тихо насвистывал. Я уже всерьез начала верить в массово умопомешательство, но тут вернулся Коул… С плащом… и накрыл им меня!… Мама.
— Ах вы козлы, — взвыла я, сообразив, что мокрая льняная рубашка стала совсем прозрачной, и… не нашла ничего лучше, как запустить в эльфа пульсаром. Тот сразу ожил и умело увернулся, наступив коту на хвост. Обормот дико заорал, и в свою очередь вцепился когтями и зубами в правую ногу эльфа. Крики стали обоюдными, а тут я швырнула еще два пульсара, и если Мася успел заслониться от первого дубиной, получив на память ее эффектную головешку, то Эль не успел! И я злорадно наблюдала, как он улепетывает, держась рукой за… пятую точку и унося на ноге воющего кота. Мася хмыкнул, задумчиво проводил их взглядом и… тут же принес мне свои самые глубокие извинения, после чего тихо испарился, бубня что-то о своей знаменитой мази от ожогов, которую ему с собой выдал волшебник. Вскоре от костра донеслись оханья и причитания несчастного эльфа.
А я закуталась с носом в плащ и прижалась к спиной его груди, чувствуя, что согреваюсь в тепле родных рук.
— Спасибо.
— Не за что, — шепнул он и уткнулся носом мне в макушку, потом медленно освободил одну руку и снял с нее зеленую водоросль, которую и вручил мне. Я выбросила гадость.
— Коул.
— Мммм?
— Я… Хотела тебя поблагодарить, за то, что тогда ты не дал мне разбиться… Спасибо.
— Ты же знаешь, что не сможешь от меня скрыться ни под, ни над землей.
Он сказал это так серьезно, что я не нашлась что ответить.
— А пока, можно мне кое-что попросить?
Я повернулась к нему, взглянула в эти теплые омуты глаз и медленно кивнула. А потом обвила его шею рукой, закрыла глаза и, прижавшись, вытянула губы навстречу.
— Вымой, пожалуйста, и наших с Элем лошадей.
Я еще немного постояла, потом до меня дошло, что целовать меня сейчас не будут, потом до меня дошел смысл его слов…, и зародилась нехорошая мысль об… убийстве! Крайне жестком и извращенном. Я почувствовала, как его застряло в моих руках. Удивившись, что агония наступила столь быстро, я открыла глаза и… с возмущением увидела, что он трясется от беззвучного смеха!
— У-у-у-у-у! Убью!!!!…
Лошадей я вымыла, вычистила и даже высушила заклинанием, от чего бедные животные, не привыкшие к столь активной заботе, чуть не рванули лес. Но еще одно заклинание их удержало. И то хорошо, а то как представлю, как бы я стала их ловить одна по темному лесу, явно полном нежитью, которую лишь ненадолго распугали недавние знакомые летающие скелеты…
Подойдя к одежде, я задумчиво ее попинала, поднимая облачко пыли. Кроме кучи дырок и грязи было раскопано два уцелевших сапога, один из которых треснул всего в трех местах, а потому был признан единственным, годным к носке. Подумав, я решила схалтурить. Пара пассов над шмотьем, быстрый монолог с закатанными для улучшения памяти глазами, и вот, все снова чистое, целое, как и в день покупки. Я пискнула от удовольствия и тут же переоделась. Дней на пять хватит, а там найду во что переодеться. От воды послышался плеск и шипение пара. Оглянувшись, я понаблюдала за резвящейся в воде Ошер, которая как раз сейчас нашла новое развлечение: дышала под водой огнем и с интересом наблюдала, как огонь превращается в пар, который громко вырывается на поверхность в виде пузырей и горячей бледной нитью понимается вверх. Оставив ее забавляться, я пошла к костру, мудро рассудив, что когда наиграется и захочет есть, то и сама прилетит.
Ребята встретили меня восхищенными возгласами, отвесили кучу комплиментов моим магическим способностям и… выдали мне в починку всю свою одежду, временно завернувшись в покрывала. Я попробовала было возмущаться, но мне сунули в зубы кусок мяса и тарелку каши в руки, так что больше возражений не было: рот оказался сильно занят. Единственная вещь, которая повышала настроение, это то, что эльф весь ужин простоял, даже не пытаясь сесть. Он даже вызвался идти первым в дежурство, но я все-таки сжалилась и очертила наш лагерь защитным кругом. Засыпала, чувствуя тепло Ошер у спины и жар от мягко шерстки кота у живота. Неподалеку тихонько ржали лошади, пели сверчки или кто-то еще, я в этом слабо разбираюсь. Комары злобно жужжали за пределами магии круга, справедливо причисленные им в разряд врагов, а над головой светил серп луны, изредка закрываясь ватой темнеющих облаков, да перемигивались о чем-то своем далекие звезды. И если бы не храп эльфа!!!… Ладно, фиг с ним.