Неизвестен Автор. Царицын ключ

   - Три часа ночи, что за хождения? - сказала Элла скорбно. - И куда пропал Эдуард? Андрюша, если ты собираешься выходить на улицу, добеги до его дома. Может, он не спит... он обещал что-нибудь найти. Как ты думаешь, этично его разбудить?
   - Этично, - сказал Андрюша. - Совершенно этично.
   Он выбежал на улицу и, не скрываясь, не таясь, поспешил к площади. Да, надо заглянуть к Эдуарду. А может, не заглядывать? Пользы от него никакой, фельдшер он липовый, только переживает. Но, с другой стороны, Элле спокойней, если он рядом... Ладно, постучу ему в окошко, сказал себе Андрюша. Передам и пойду дальше.
   Он миновал деревья, скрывавшие пушку. Кто же из нее будет утром стрелять? Если старик не вернется, то впервые за много лет пушка не выстрелит. Так гибнут традиции. Не выстрелит раз, два, потом забудут и научатся вставать под будильник. Или вообще не встанут завтра утром? И птицы не будут петь, и коровы не дадут молока? Андрюша внутренне улыбнулся, но тут же вспомнил, как лежал, раскинув лапы, медведь возле мельницы...
   У клуба он остановился. В окне Эдуарда горел свет. Андрюша приподнялся на цыпочки, заглянул - там никого не было. Из-под застеленной кровати выглядывало что-то синее. Андрюша постучал по стеклу. То ли подождать - может, Эдуард вышел по нужде, то ли бежать дальше, пока дед с девушкой не затерялись в лесах? И тут он услышал тихие голоса, доносившиеся из-за угла дома.
   - Чего, - спросил знакомый высокий голос, - тебе чего не сидится?
   - Она пошла, - ответил низкий бас. Василий? О чем он разговаривает с Эдуардом? Неужели они уже помирились? - И старик поперся. Треуголку надел и поперся.
   - Старика мы пугнем. Старик нам не страшен. Так что иди быстро, не выпускай ее из виду и не догоняй. Понятно?
   - Понятно, да неприятно. В лесу медведи ходят.
   - Нет твоего медведя, пришил я его.
   - Все равно лес... - басил Василий.
   - Девчонке в лесу не страшно, а ему страшно? Икру по твоей трусости потеряли, теперь и золото прозеваем. Оставайся, жди милицию, она по тебе плачет.
   - Ты меня не пугай. Если так дело пойдет, я скажу, кто был моим инициатором.
   - Слово выучил! А доказательства? Я в лесу не был, я не хулиганил, у меня все в порядке, комар носу не подточит.
   - Римма в магазине скажет.
   - Не скажет. Это ты ей икру привозил, ты ей лекарства передавал и рыбу все ты.
   - Все равно посадят.
   - Да иди ты скорей! Надоел, зануда.
   - Я тебя подожду.
   Эдуард грязно выругался и бросился в дом. В окно Андрюша видел, как он скинул пиджак, вытащил из-под кровати синий мундир, натянул его, схватил треуголку из ящика стола - и на голову. Андрюша стоял не дыша, не двигаясь совсем рядом, за углом, слышалось тяжелое дыхание Василия.
   Вот тебе и тихий фельдшер, интеллигентный человек. Значит, это он убил медведя и сжег мельницу...
   Эдуард-привидение метнулся по комнате, вытащил из шкафа складной зонтик. Все, к Вениамину он не пойдет, больные его не интересуют... Андрюша переступил с ноги на ногу и чуть не попался: дыхание Василия прервалось, но тут скрипнула дверь, свет в комнате погас. Эдуард был на улице. Андрюша вжался в стену.
   - Пошли, - сказал Эдуард. - А куда идти, знаешь?
   - Знаю, к Волчьему логу. Куда же еще?
   Две темные фигуры отделились от угла здания и поспешили к лесу.
   Андрюша понял, что выхода у него нет, только за ними! И не выдавать себя, пока возможно. На его стороне внезапность...
   29
   Сначала Андрюша шел быстро - ему показалось, что, если все те, кто идет впереди него, свернут на какую-нибудь тропинку, то он проскочит мимо и придется тогда плутать по незнакомому лесу... Он спешил, боясь отпустить от себя Эдуарда и Василия.
   Они уже вошли в лес, где под деревьями было совсем темно, и Андрюша чуть не налетел на них, выскочив из-за толстого ствола. Совсем рядом скользнул луч фонарика, он шастал по листве и стволам, потом метнулся вбок, осветил позумент на камзоле и погас. Эдуард и Василий решали, видимо, по какой тропе идти. Андрюша зажмурился и услышал, как, перекрывая неровный стук капель, срывавшихся с листьев, запела первая птица. Услышав ее, принялась выводить несложную мелодию вторая, третья. Начиналось утро.
   Андрюша старался держаться сзади, а на ровных участках дороги отставал настолько, что силуэты преследуемых сливались с сеткой дождя. Эдуард с Василием тоже шли осторожно, приостанавливались на поворотах.
   Так прошло более часа. К пяти в лесу рассвело, дождь почти перестал. Вот-вот должно было взойти солнце, приближение его ощущалось в растущем буйстве птичьих голосов.
   Лесная дорожка, кое-где заросшая, кое-где протоптанная плотно и широко, вывела к узкой и длинной долине, по которой протекал ручей. В зарослях тростника просвечивала вода, взрябленная дождем. Дорожка выбежала на берег и шла по опушке, но Андрюша не решился выйти на открытое место и потому пробирался кустами по краю леса, где с каждой ветки за шиворот сыпались ледяные капли.
   Что-то тяжело вздохнуло в тростниках, взлетели утки, и сверху Андрюша увидел скользкую черную спину какого-то чудовища, которое медленно пробиралось к полосе открытой воды. Эдуард с Василием тоже заметили чудище и остановились. В тишине до Андрюши донесся высокий голос Эдуарда:
   - Крокодил!
   - Не, - ответил Василий, - крокодилы у нас не водятся. Сом это, о нем давно известно, что здесь обитает. Только ничем его не взять. Даже пулей.
   - И не нужно, - сказал Эдуард. - Мясо у него несъедобное.
   - И мясо паршивое, - согласился Василий.
   Сом на секунду выставил из воды тупое рыло с маленькими тусклыми глазками, пошевелил усами в метр длиной и ушел в глубину, взбаламутив воду. Тростники долго еще покачивались, а утки летали над водой, не решаясь опуститься.
   Дорожка подвела к самой воде. Здесь, в узкой горловине, ручей бурлил горным потоком, и переходить пришлось по скользкому бревну. Затем тропинка ушла в сторону от ручья, вверх, в светлую и прозрачную березовую рощу. Андрюша перебегал от ствола к стволу, солнце неожиданно выскочило из-за горизонта, разорвав облака, его лучи ворвались в рощу, прорезав ее насквозь.
   Эдуард и Василий остановились перед громадным серым валуном. Фельдшер наклонился и пошел вокруг камня. Василий закурил, потом зашагал дальше. Эдуард догнал его.
   Когда Андрюша достиг того же места, он увидел на валуне слова "Царицынъ ключъ", выбитые глубоко, резко.
   У камня дорожка кончалась, и Андрюша понял, почему Эдуард бродил вокруг он искал следы.
   Эдуард с Василием почти скрылись за деревьями. Высокая мокрая трава доставала до коленей, и Андрюша шел по узкой тропинке, протоптанной недавно. Тропинка вновь привела к ручью, к тому же, что впадал в тростниковое озеро. За ручьем к берегу, отороченному полосой камней и песка, подходили строем мрачные ели. Там и скрылись Эдуард с Василием.
   Черный еловый лес не хотел пропускать, словно сторожил заколдованную страну. Стволы стояли тесно, сухие ветки, тонкие, колючие, хлесткие, с оттяжкой били по рукам и по лицу, и уже через несколько шагов Андрюше показалось, что он заблудился навсегда и безнадежно. Он остановился и услышал, как впереди трещат сучьями, продираются вперед, ругаются преступники. Вскоре он не только догнал их, но чуть не налетел на Василия. Шофер бился, дергался на небольшой прогалине, и Андрюша не сразу сообразил, что же произошло. Потом понял - Василий угодил во владения лесного паука, затянувшего седой, сверкающей каплями дождя сетью-занавесом ход между елями. Василий плясал, дергался, матерился, выдирая руки из клейких цепей. Паук размером с блюдце сидел на краю паутины и ждал, когда же его жертва успокоится.
   - Эдик! - кричал Василий. - Кончай гоготать! Он же ядовитый!
   Эдик не гоготал, просто от страха у него изо рта вырывались странные кудахтающие звуки.
   - Я, - выговорил он наконец, - я пауков боюсь.
   - Режь! - закричал Василий. - Режь, говорю!
   Эдуард поднял зонт, как шпагу, сделал несмелый выпад.
   - Коли! - вопил Василий. - Он же меня гипнотизирует!
   Паук и в самом деле рассматривал свою жертву. Может быть, ему давно не попадались люди.
   Эдуард, зажмурившись, принялся молотить зонтом по паутине, и в конце концов она покачнулась, нити обвисли.
   - Да ты меня-то не бей! - кричал Василий.
   Паук, поняв, что завтрак упущен, исчез за темным стволом. Василий начал отрывать от себя прилипшие нити, а Эдуард сказал:
   - Пошли дальше, а то упустим.
   - Ты первый иди, - сказал Василий. - Не знаю, сколько их тут понавешено.
   Поспорив, они пошли рядом, плечо к плечу. Фельдшер не выпускал из рук зонта, размахивал им, обламывал сучья.
   Андрюша двинулся следом. Нагнулся, проходя под рваным занавесом паутины, миновав его, оглянулся. Паук выполз на ветку и начал чинить сеть. Он взглянул вслед Андрюше, и тому показалось, что паук подмигнул ему, чего, конечно, быть не могло.
   Темный еловый лес внезапно поредел, и Андрюша вновь увидел Эдуарда и Василия. Они стояли у сгнившего некогда полосатого шлагбаума, упавшего на камни неширокой, мощенной булыжником дороги возле покосившейся маленькой будки, покрашенной в черную с белым елочку. Дорога начиналась от елей внезапно, будто выскочила из-под земли. А на холмике у самой дороги на солнышке сидели рядом дед Артем и Ангелина. Перед ними был расстелен на траве белый платок, лежало полбуханки хлеба, несколько яиц и огурец. Поодаль на суку, нависшем над дорогой, сидел ворон. Из клюва торчал кусок хлеба.
   Андрюша присел за кустом и пожалел, что ему не пришло в голову взять с собой съестного.
   Видно, та же мысль посетила и Эдуарда.
   - Проголодался я, - тихо сказал он Василию. - А у меня дома еще банка икры осталась... Выкинуть надо бы, а жаль, я в отпуск хотел съездить к бывшей теще в Ялту. Взял бы с собой.
   - Дай поесть, - сказал Василий. - Я в подвале сидел.
   - Потерпи, - прошептал Эдуард, - прошу, потерпи.
   - И выпить бы. Надоело. Всю жизнь терплю. Всех убью!
   - Возьмем клад, будет полная свобода.
   - А вдруг денег мало? - спросил Василий, и у него громко заурчало в животе. Он сердито стукнул по животу кулаком, ворон Гришка заглотнул хлеб и взлетел с ветви.
   - Ты куда? - спросил дед Артем.
   - Сейчас, - ответил ворон и полетел назад, осматривая дорогу. Василий с Эдуардом нырнули в кусты, замерли. Андрей сжался. Ворон сделал круг над кустами и вернулся обратно.
   - Там есть кто? - спросил дед.
   Ворон щелкнул клювом, Ангелина кинула ему кусок хлеба.
   - Идти бы надо, - сказала она, - солнце уже поднялось. Парит.
   - Сейчас, - сказал дед. - Он насытится и полетит.
   - Только ты, дедушка, снаружи подожди. Может, и в самом деле надо, чтобы я одна пошла?
   - Подожду, подожду, хоть и не верю я в это.
   - А чего пошел тогда?
   - Тебя одну оставлять не хотел. А вдруг Васька тут ходит?
   Ворон поднялся и медленно полетел вперед. Артем и Ангелина собрали остатки еды в платок, дед сунул узелок в заплечный мешок.
   - Не доели, - сказал Василий с ненавистью, - зажрались...
   Преступники крались по кустам, а дед с Гелей шли неравномерно: то быстро, если ворон припускал вперед, то медленно, если он поднимался выше и кружил, припоминая дорогу. Иногда до Андрюши доносились обрывки их разговора.
   - Это его дорога, - сказал дед Артем. - Ее мой отец видел...
   - А почему не достроил? - спросила Ангелина.
   - Может, указание получил, что не приедет императрица, а может, деньги кончились...
   Перебивая слова деда, до Андрюши донесся злой шепот Василия:
   - Слышишь, кончились деньги! А мне за что в тюрьму садиться?
   - Врет все дед, - успокоил его Эдуард. - Потому и не достроил майор, что деньги спрятал. Дураку ясно.
   Дорога пошла вверх между крутыми каменистыми холмами, снова вышла к ручью, он стал теперь узким, тек круто, звенел хрусталем по камням. В бочажке лениво кружились хариусы метровой длины. Андрюше пришлось выйти на дорогу, потому что она шла вокруг большой скалы: слева отвесный склон, справа обрыв.
   На скале на большой высоте были выписаны белой краской метровые буквы: "Сандро Шейнкманишвили. Одесса, 1973".
   - Смотри, - долетел возглас деда, - и сюда турист добрался!
   - Они везде проникают, - сказала Ангелина. - Помню, проходили через деревню, пели про дикий Север, про моржей, иконы спрашивали.
   - Экологическая угроза. Обязательно лес спалят!
   Дед с Ангелиной исчезли за поворотом, и больше ничего не было слышно, кроме пения птиц да журчания ручья внизу.
   30
   Перевалив через горб горы, дорога покатилась вниз, в тесную долину, окруженную зубцами темных скал. Ручей исчезал в яркой зелени трав и появлялся вновь уже по выходе из долины. Попасть туда было нелегко. Сверху Андрюша видел, что дорогу, прорезавшую полукруг скальной стены, перегородил обвал. Перед баррикадой глыб, как перед закрытой дверью, остановились Ангелина с дедом. А где же бандиты? Ага, вот они, присели за скалой метрах в двадцати от завала.
   Дед и Ангелина глядели на Гришку, который поднялся высоко вверх и кружил, будто забыв, куда двигаться дальше. Андрюше видно было, как старик первым полез вверх, положив на дорогу мешок с едой, чтобы не мешал. Ангелина взобралась следом, вот они уже смотрят сверху на зеленый стакан долины. В небе появились черные точки, они росли, приближаясь к Гришке, и тот нырнул вниз, видно, испугавшись, - к нему приближалась целая стая громадных летучих мышей. Они окружили Гришку, закрутили, потом от стаи отделилось черное пятно распростерши крылья, ворон планировал, рывками приближаясь к земле. Он исчез за завалом, а стая, сделав круг, повернула обратно... Дед и Ангелина, спотыкаясь, бросились к нему. И тут же из-за камня поднялась неуклюжая фигура Василия, он кинулся к завалу, схватил мешок с едой, потащил к себе. Эдуард, поднявшись, шипел на него, махал руками:
   - Брось, тебе говорят, брось, увидят!
   Мешок был, видно, плохо завязан, раскрылся, из него посыпались на дорогу куски хлеба, покатились яйца и огурцы. Василий кинулся подбирать добро. Он заталкивал в рот яйца и огурцы, чавкал и рычал так шумно, что, видно, дед услышал - его голова вновь показалась над завалом. Эдуард нырнул за камень, а Василий продолжал ползать по дороге. Голова деда тут же исчезла. Эдуард кусал ногти и топал ногой.
   - Все пропало! Увидел он тебя, понимаешь, увидел!
   - А они и сами не найдут, - невнятно сказал Василий. - Гришку-то пришили. Нельзя туда ходить, понял?
   Андрюше сверху было видно скрытое от Эдуарда: там, за завалом, по узким остаткам дороги, прижимаясь к скале, спешили прочь дед и Ангелина. Ангелина прижимала к себе Гришку, дед нес пустой бидон. Они осторожно спустились с обрыва и начали пробираться по краю зеленой поляны, перепрыгивая с камня на камень. Однажды дед оступился, и нога его ухнула в зелень. Андрюша понял, что зелень эта - трясина.
   Ангелина с дедом обогнули половину зеленой топи и приближались к дальней стене долины, где из трясины торчали пальцами деревянные столбы - остатки моста. Эдуард уговорил Василия проползти вперед, забраться на завал. Увидев, что старик с девушкой ушли далеко, Василий вскочил на ноги и крикнул:
   - Стойте! Вы куда?
   Его крик настиг беглецов, но не остановил. Они оглянулись и исчезли в узкой расщелине среди скал. Василий скатился вниз, к зеленому полю.
   - Стой! - крикнул ему Эдуард. - Меня подожди!
   - Еще чего! - огрызнулся Василий. - Без тебя доберусь!
   Он влетел в зелень большим прыжком и не сразу сообразил, что почва не держит его - жидкая грязь брызнула из-под ног, пачкая салатную траву. По инерции он пронесся еще два шага, завяз по колено, вырвал с трудом ногу, рванулся дальше... Уйдя в трясину по бедро, Василий повернул назад и только тут обнаружил, что до берега уже метров шесть.
   - Эй! - крикнул он Эдуарду. - Дай руку!
   - Как же я дам? - Эдуард понял, в чем дело, и замедлил спуск к болоту. Сам выбирайся. Убежать от меня хотел! - Василий рванулся к нему и погрузился по пояс. - Ты чего?! - вдруг испугался Эдуард, увидев тоску в глазах шофера. Погоди!
   Андрюша побежал со своей горы вниз, к завалу и через несколько шагов потерял людей из виду. Когда он снова увидел их, Эдуард метался по берегу, протягивая Василию зонтик. Андрюша оглянулся - нужна какая-нибудь палка, шест, но вокруг не было ни единого деревца. Лес остался далеко позади.
   Василий погрузился по шею, глаза его вылезли из орбит.
   - Не могу! - крикнул ему Эдуард. - Прощай!
   - Эдик, - хрипел Вася, - спаси, я тебе все деньги отдам, и клад себе бери, только спаси меня!
   - Я бы рад... - расстраивался Эдуард. - Я бы рад...
   - Вылезу, убью! - закричал Василий.
   - Прощай, - развел руками Эдик. - Ты не мучайся, сразу ныряй.
   - Нет, сволочь! - отказался от совета Василий. - Я на твердом стою! - Жижа подобралась ему к подбородку.
   - Стоишь? - переспросил Эдуард. - Ну и ладушки. Это изумительно. Это восхитительно. Замечательно. Стой.
   - Эдик! - закричал Василий. - Я тебя под суд подведу!
   - Не надо. - Эдуард концом зонта стряхнул с майорского сапога грязь. Ничего это тебе не даст. Стоишь ведь, не тонешь? Я за ними сбегаю, клад отберу - и к тебе. А ты подожди. - И Эдуард пошел по краю трясины с камня на камень вдоль стенки, как недавно шли дед с Ангелиной.
   - Эдик! - неслось ему вслед. - Эдик, погибну! Вернись! А то скажу, как лекарствами торговал! И где иконы лежат!
   - Молчи, подонок! - Эдик подобрал ком земли и кинул так, что он упал в воду рядом с Василием, колыхнул топь и обрызгал шофера до затылка - голова стала бурой от грязи и без слов хрипела с ненавистью вслед фельдшеру. - Терпи, - сказал Эдик, - твой вид отвратителен. - И легко с камня на камень поспешил к расщелине.
   Андрюша подождал, пока он скроется, и перебрался через завал. При виде его Василий заморгал глазами, всхлипнул с надеждой:
   - Студент... Студент, спаси, я все скажу!
   - Стой! - сказал Андрюша без жалости. - Чего мне тебя жалеть! Грязь для тебя оптимальная окружающая среда.
   - Студент! - шипела голова. - Интеллигентный человек!
   - Я тебя буду спасать, а Эдуард в это время на Ангелину нападет? Он же бессовестный.
   - Студент! - упрямился Василий. - Я с тобой поделюсь. У меня облигации есть... Не хочешь? Убью!
   Из трясины возникла лягушка, большая, зеленая, с белым гладким пузом. Приняв голову Василия за камень, вспрыгнула на нее и удобно уселась. Как шляпа. И пялила бессмысленные глаза на Андрюшу. Под тяжестью лягушки Василий ушел в воду еще глубже, даже подбородок скрылся в трясине. И он замолчал, чтобы не наглотаться.
   - Я вернусь за тобой. Если он обманет, я вернусь, - сказал Андрюша и направился к глубокой темной расщелине.
   31
   Шаги в расщелине раздавались гулко, по стенам стекала вода, вливаясь в ручеек, что журчал по дну. Воздух был удивительно чист, пахло озоном, словно тут недавно ударила молния.
   Скалы над головой сомкнулись, стало совсем темно, но через несколько шагов впереди забрезжило пятнышко света. Свет исходил от фонаря Эдуарда. Тот стоял перед новым завалом из рухнувших сверху глыб и шарил по нему лучом, разыскивая щель.
   - Не может быть, - бормотал Эдуард дрожащим голосом. - Они завалить ее не успели бы... - Свободной рукой он раскачивал камни, ища тот, слабый, которым был закрыт путь. Раздался грохот, посыпались новые глыбы. Фельдшер отпрыгнул назад. - Ногу! - взвыл он. - Ногу зашибли, сволочи!
   Андрюша вдруг понял, что не хватает привычного звука - пропало журчание ручейка, под ногами было сухо. И повернул обратно.
   Услышав впереди журчание, Андрюша провел рукой по стене и обнаружил у самой земли дыру меньше метра диаметром, из нее и изливалась вода. Было страшно. А вдруг отверстие сузится? А вдруг и в самом деле обвал случился только что?.. В отдалении снова раздался грохот - Эдуард продолжал ворочать камни.
   Андрюша сунул руку в низкую щель, и пальцы нащупали что-то мягкое. Птичье перо. Большое птичье перо.
   Сомнения исчезли. Нагнувшись, Андрюша втиснулся под низкий свод. Пришлось передвигаться ползком, перебирая руками в ледяной воде. Острый край сталактита полоснул по ладони... Ход шел вверх, но не сужался. Андрюша уже не боялся, что он сузится. Но путешествие казалось бесконечным, саднила рука...
   Наконец в лицо ударил ослепительный солнечный свет. Андрюша зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что свет пробивается сквозь зелень листвы. Здесь уже можно было встать на четвереньки, еще немного, и он поднялся и раздвинул мягкие ветки.
   Он стоял на краю небольшой зеленой долины, заросшей деревьями и кустами, замкнутой с дальней стороны отрогами высокой горы.
   Здесь было тепло и сухо. Только звенели комары, принявшие его за долгожданный обед. Андрюша отмахнулся от них и увидел свою ладонь - она была располосована, из открытой раны текла кровь. Чтобы смыть ее, Андрюша опустил руку в ручеек, который исчезал в черной пасти скалы. Кровь розовым облачком унеслась с водой, края царапины побледнели. Он вытащил из ледяной воды руку и увидел, что кровь уже не течет, а рана затягивается на глазах.
   Андрюша вымыл в ручье лицо и снова взглянул на свою рану. Рана окончательно затянулась, лишь светлый шрам напоминал о ней.
   - Сказка, - произнес Андрюша и пошел дальше, вверх по ручью, не глядя еще по сторонам, потому что не мог оторвать взгляда от собственной руки. - Нет, сказал он, остановившись через несколько шагов, - этого не может быть.
   - Что делать, - отозвался знакомый голос. - Я тоже не допускал такой мысли, а ведь являюсь коренным уроженцем!
   Андрюша раздвинул кусты и оказался на прогалине, где стояла белая мраморная скамья, а на скамье сидели дед Артем и ворон Гришка, живой, здоровый, но насупленный.
   - Я, понимаете, руку раскроил, - сообщил Андрюша.
   - А Гришка успел подохнуть, - сказал дед, - то есть находился в состоянии клинической смерти.
   - Винивидивичи, - хрипло сказал ворон.
   32
   - Где Геля? - спросил Андрюша.
   - За водой пошла к ключу. Там она в чистом виде.
   - Зачем вы ее одну отпустили?
   - Ей захотелось. Хоть и суеверия, зачем портить картину?
   - А Василий в болото попал, - сказал Андрюша.
   - Потонул? - спросил дед спокойно.
   - Нет, по шею сидит. Надо будет на обратном пути захватить. На Эдуарда надежды мало.
   - На кого? - удивился дед.
   - Эдуард Олегович, фельдшер ваш. Разве непонятно? Они с Василием заодно, он и есть второе привидение. Это он все организовал, и с икрой тоже, и лекарствами торговал, и молоко они разбавляли. У него даже икра дома осталась, целая банка, теще хочет отвезти в Ялту.
   - Улика, значит, - сказал дед. - Это ужасно. А они что, выследили нас?
   - Я потому и пошел, что испугался - их двое.
   - Ага, их двое, а нас четверо. - Дед шлепнул Гришку по крылу. - Ах мерзавец, ах хитрец, даже в погребе со мной остался! Ваську выпустил, а сам остался! Все рассчитал, мерзавец...
   - Дедушка! - послышался крик Гели. - Иди сюда. Я воды набрала.
   - Идем, - откликнулся дед. Гришка хотел было возразить, но потом махнул головой, соскочил со скамьи и пошел впереди пешком, поглядывая на небо. Опасается, - пояснил дед. - Летучие мыши здесь вместо сторожей. А Гришка, с их позиции, предатель.
   - Филлантррроп, - откликнулся ворон.
   - Ну как знаешь. Я же тебя не осуждаю. А где Эдик-то?
   - Он в пещере заблудился. У завала застрял.
   - Это точ-на, - сказал дед. - Мы тоже сначала чуть не промахнулись. Дорога хитрая, видно, завал еще майор устроил.
   Трава раздалась, открыв дорожку, выложенную плитами аккуратно, одна к другой. Дорожка раздвоилась, уткнувшись в прудик, окруженный мраморным бордюром. Камень кое-где раздался, осел, между плитами тянулась трава.
   По ту сторону пруда виднелась каменная ротонда, которую берегли львы, мирно положившие морды на лапы. Внутри стоял мраморный медведь в натуральную величину, из его пасти бил небольшой фонтан воды. Что это живая вода, Андрюша догадался сразу, потому что увидел, как к источнику направляется крупный заяц, держа на весу пораненную лапу. Кося глазом на Ангелину, стоявшую поодаль с бидоном в руке, заяц подскочил под фонтан и замер. Вода смыла с лапы кровь, заяц промок, Ангелина засмеялась. Гришка гаркнул, отгоняя зайца, и тот громадным прыжком сиганул через резные каменные перила между колоннами. Ангелина увидела Андрюшу.
   - За нами шел? Ах ты, любопытный!
   - Он охранял тебя, - сказал дед серьезно. - Там не только Васька, там и его дружок Эдуард.
   - Этот тоже? А раков вы видели?
   Раки сидели в прудике, их было три. Зеленые, метровые, глупые, они таращили глаза на пришельцев сквозь прозрачную воду. Вокруг раков медленно плавали золотые рыбки.
   Андрюша увидел за деревьями темную крышу. Бревна, из которых был сложен маленький домик, давно уже проросли, и он стал похож на купу деревьев. Ржавая крытая железом крыша чудом удержалась в буйном переплетении ветвей.
   - Я пойду, - сказала Ангелина, - мне надо спешить.
   - Идите, - согласился Андрюша. - Я вас догоню. - Он пожалел, что не взял с собой фотокамеру. Едва ли он вновь попадет сюда. Не потому, что путь труден или далек: может, дорога все-таки тупиковая? Открылась по сказочному велению и закроется вновь, пока через сто или двести лет не понадобится еще одной Ангелине спасать своего возлюбленного.
   - Санаторий здесь построим, - сказал дед Артем. - Корпуса, травматологическую лечебницу, ванны...
   Ангелина поглядела на поляну, на ротонду, на глупые морды раков и сказала:
   - Жалко.
   - Жалко, - сразу согласился дед и пошел вслед за Ангелиной. - Значит, так, - продолжал он, - устроим здесь заповедник союзного значения и проведем отсюда трубопровод... - Голос старика глохнул в зарослях, треуголка его мелькнула еще раз над листвой...
   Андрюша заглянул в домик. Там было сумрачно и пусто, застарело, извечно пусто... Когда-то здесь жили люди да давно ушли. На скамейке валялся медный ковш, две плоские бутылки забыты на полуразвалившейся печке. И еще одна треуголка... Андрюша протянул руку, и треуголка рассыпалась, а он подумал: вот здесь, наверное, и скрывался секунд-майор от царских посланцев, здесь и умер, забытый всеми. Может, где-то возле дома лежит его скелет, если не погиб он в лесу... Ржавая шпага без ножен торчала рядом с широкой лавкой. Шпагу Андрюша решил взять с собой, отдать деду. Пускай лежит она в корпусе санатория или в правлении заповедника под стеклом.