Незнанский Фридрих Евсеевич. Кто будет президентом, или Достойный преемник

   Мохов сделал над собой усилие и слегка приоткрыл глаза. Реальность продолжала метаться перед глазами, и в центре этой свистопляски Мохов увидел подпрыгивающее и двоящееся желтое пятно.
   — Ты кто? — выдавил из себя Виктор Олегович.
   — Прохожий, — ответил незнакомец, продолжая обшаривать карманы Мохова.
   Виктор Олегович хотел смазать наглецу по морде, но промахнулся и завалился набок.
   — До… документы не трогай, — прохрипел он, поняв, что печься о целости бумажника поздновато.
   — Не трону, — пообещал незнакомец.
   — Спасибо, — выдохнул Мохов, закрыл глаза и окончательно отключился.
   Сквозь хмельную дрему он слышал какие-то шумы, ощущал прикосновение чужих рук, но все это было где-то там, далеко-далеко, за пределами огромного тела, которое вдруг стало Виктору Олеговичу чужим, а сам он превратился в крошечный, слабо пульсирующий проблеск сознания, окутанный со всех сторон бесконечной, давящей тьмой.
   Первое, что увидел Мохов, придя в себя, было то же желтое пятно. Только теперь оно приобрело черты и превратилось в лицо раскосого, ухмыляющегося парня.
   — Ну? — сказал парень. — Очнулись?

3

   Виктор Олегович почувствовал, что по лицу его бежит что-то холодное.
   — Это… — попытался он выговорить.
   — Вода, — договорил за него парень. — Холодная минералка. Я протер ею ваше лицо.
   — За…зачем?
   — Чтобы вы пришли в себя.
   — Зачем? — снова спросил Мохов, пытаясь сосредоточиться на лице парня.
   — Вы очень упитанный господин, — весело ответил незнакомец. — Мне тяжело будет вас тащить. Может, попробуете пойти сами?
   Мохов поднял ватную руку и провел ладонью по лицу.
   — Ух… — проговорил он. Затем пошевелил головой, пытаясь оглядеться, поморщился от боли и промямлил: — А… где я?
   — В своей машине, — ответил парень. — Я достал из вашего кармана ключи, подогнал машину к двери ресторана, погрузил вас и привез сюда.
   — Погрузил… — повторил Мохов и сощурил тяжелые веки. — Как погрузил?
   — Не один, конечно. Вместе с охранником ресторана. Пришлось ему немного заплатить. Кстати, ваш бумажник у вас в кармане. Можете проверить — все деньги на месте. Кроме двадцати баксов, которые я отдал охраннику за помощь в транспортировке. — Незнакомец усмехнулся. — Однако хорошо же вы погуляли, Виктор Олегович.
   Мохов попробовал подняться — молодой человек тут же пришел ему на помощь. В висках у Виктора Олеговича стучало. Кряхтя и морщась от боли, он сел, обвел дикими глазами салон машины, остановил взгляд на незнакомце и сказал:
   — А ты, брат, откуда меня знаешь?
   — Оттуда же, откуда узнал ваш адрес. Из вашего паспорта. Кстати, если я не ошибся, мы сейчас находимся аккурат возле вашего подъезда.
   — Да? — рассеянно сказал Мохов, выглянул в окно, облизнул опухшим языком пересохшие губы, снова посмотрел на парня и грубовато спросил: — Это ты меня сюда привез?
   — Я, — смиренно ответил тот. — Уж простите за самоуправство.
   — Ловко, — сказал Виктор Олегович и через силу усмехнулся. Он уже начал трезветь, а значит, с момента выхода из ресторана прошло не меньше часа.
   — Так как? Вы можете идти? — поинтересовался, разглядывая его взлохмаченную голову, незнакомец. — Или мне еще кого-нибудь нанять в помощники.
   — Не надо помощников, — сказал, уже вполне овладев своим голосом, Виктор Олегович. — Дай мне минут десять, и я буду как огурчик.
   — Ну, это вряд ли, — улыбнулся парень. — Так быстро никто не трезвеет.
   — Я трезвею, — ответил Мохов. Он сглотнул слюну и снова поморщился. — Слушай, приятель… возьми деньги и сгоняй в магазин за холодным квасом, а? Сушняк душит, мочи нет.
   Желтолицый парень криво ухмыльнулся.
   — Я не приказываю, я прошу, — проговорил Мохов. — И я тебе… заплачу.
   Незнакомец брезгливо дернул губой.
   — Оставьте ваши деньги при себе, — сухо сказал он. — Если бы я хотел, я бы давно уже выпотрошил ваш бумажник.
   — Да… Прости…
   В голове у Мохова бухнуло, и он застонал. Парень вгляделся в его искаженное болью лицо.
   — Я принесу квасу, — тихо сказал он. — Где здесь ближайший магазин?
   — Там… — Виктор Олегович слабо махнул рукой. — За углом… дома.
   Парень кивнул и выбрался из машины. Спустя десять минут Мохов пил из горлышка пластиковой бутылки ледяной квас — жадно, большими глотками, чувствуя, как постепенно проясняется его голова и отпускает похмелье.
   Когда бутылка опустела, Виктор Олегович вытер мокрый рот рукавом пиджака, рыгнул и сказал:
   — Ну, вот. Теперь я в норме. Спасибо, приятель, ты здорово меня выручил.
   — А ведь вы и правда протрезвели, — удивленно произнес парень. — В первый раз такое вижу. Как вам это удалось?
   — Такой организм, — ответил Мохов, с любопытством разглядывая незнакомца.
   Тот улыбнулся и отвел взгляд — но вовсе не потому, что смутился, а словно бы из вежливости, будто боялся, что прямой взгляд может показаться собеседнику невежливым. Мохов понял и оценил.
   — Как тебя зовут, приятель? — спросил он.
   — Андрей. Андрей Долгов.
   — Андрей, — повторил Виктор Олегович, кивнул и снова поморщился.
   — Похмелье-с? — иронично осведомился парень.
   — Угу… Не сразу отпускает. Слушай, — Мохов снова посмотрел на парня, — а ты чем занимаешься?
   — В смысле? — вскинул бровь желтолицый парень.
   — Чем зарабатываешь себе на жизнь?
   Тот пожал плечами:
   — В данный момент ничем. С прошлой работы ушел, а на новую еще не устроился.
   — Образование есть? — снова спросил Мохов.
   — Высшее техническое. Плюс два курса на факультете психологии.
   — Хорошо. — Мохов немного помолчал, потом заговорил снова: — Мне нужен толковый помощник… А ты, я вижу, малый ушлый. И честный. Будешь работать хорошо и держаться возле меня — сделаешь себе карьеру.
   Парень помолчал, обдумывая предложение, слушал внимательно, чуть склонив голову набок. Если он и был удивлен, то по лицу его никак нельзя было этого заметить.
   — Ну, как? — спросил Мохов, наблюдая (и не без скрытого удовлетворения) за реакцией парня. — Согласен со мной работать?
   — Два вопроса: сколько будете платить и что мне нужно будет делать?
   — Делать будешь то, что я прикажу. А плата… на жизнь хватит. Уж ты мне поверь.
   Мохов не обманул. На жизнь Андрею Долгову действительно хватало. Правда, на жизнь скромную, без излишеств. Да Долгову многого и не надо было. Раздумывая о своей жизни, он частенько с усмешкой на узких губах шептал про себя крепко запавшие в память еще со школы строки:
   Мне и рубля не накопили строчки,
   краснодеревщики не слали мебель на дом.
   И кроме свежевымытой сорочки,
   скажу по совести, мне ничего не надо.
   Работы первое время было немного. Долгов часами просиживал в приемной босса, вытянув ноги, ковыряя спичкой в зубах и ожидая распоряжений. Задания, которые давал босс, были в основном плевые — отвези, привези, позвони и договорись. Долгов отвозил, привозил, звонил, договаривался. На лишнюю работу он не нарывался, а ту, что была, выполнял ответственно и без проволочек. Он словно предчувствовал, что это всего лишь начало, что-то вроде испытания. Так оно и вышло.
   Вскоре Мохов вызвал его к себе и сказал:
   — Ты оправдал мои ожидания, приятель. Но все, чем ты занимался до сих пор, — пустяки. С сегодняшнего дня у тебя начнется новая работа. У тебя наверняка есть приличный костюм. У такого парня, как ты, не может не быть приличного костюма, — с нажимом повторил он. — Сгоняй домой и надень его. Потом возвращайся сюда. Получишь важное задание.
   Долгов сделал, как велел Хозяин.
   — Помнишь Сваровского? — спросил Мохов, когда он вернулся.
   — Как не знать, — усмехнулся Долгов. — Персона известная.
   — Ты наблюдал, как я веду дела, и уже во многом разбираешься. Не возражай, я это знаю.
   Долгов пожал плечами:
   — Я не возражаю.
   — Молодец. Сваровский отказался от сотрудничества. Это я о новой паевой компании… Знаешь?
   — Да. Я слышал, как вы вели переговоры по телефону, — спокойно ответил Долгов.
   — Поедешь к нему и попробуешь его уговорить. Дело дохлое, но если сумеешь хоть чем-то его зацепить, получишь э-э-э… хороший бонус… Как? Готов? Ну, тогда езжай.
   — Слушаю-с, — усмехнувшись, ответил Долгов.

* * *

   — Я от Виктора Олеговича Мохова.
 
   — Да, я в курсе. Что вы хотите?
 
   Долгов слегка прищурил черные глаза, чтобы тень длинных восточных ресниц прикрыла их блеск, и сказал:
   — Я бы хотел поговорить насчет паевого фонда, который организует Виктор Олегович. Мне кажется, вам будет очень выгодно принять участие в его…
   — Зачем мне это? — неприязненно перебил его Сваровский. — У меня своя дорога, у вашего босса — своя. Да и Мохову это ни к чему. У него уже есть партнеры. К тому же… — Сваровский едва заметно усмехнулся. — У меня будет своя паевая компания, партнеры и специалисты в избытке.
   — Вот в чем дело, — улыбнулся Долгов. — Я, собственно, и не ждал, что вы вот так, сразу, согласитесь. Но тогда, может быть, вы захотите прикупить себе пакет?
   Сваровский хмыкнул:
   — С какой стати?
   — Чтобы помочь мне закрепиться на месте помощника Мохова, — мягко и как-то даже по-приятельски ответил Долгов.
   Брови Сваровского взлетели вверх.
   — Полагаю, вы поясните ваши дикие слова? — холодно поинтересовался он.
   Долгов кивнул:
   — Разумеется. — Он чуть подался вперед и заговорил доверительным, бархатным голосом: — Видите ли, Лев Константинович, я много о вас читал. Меня всегда интересовали персоны вашего ранга. Великие люди, которые сами сделали свою судьбу.
   — Судьбу сделать невозможно, — возразил Сваровский, не слишком, впрочем, сердито. — Ей можно только следовать.
   — Пусть так, — улыбнулся Долгов. — Но в таком случае вы крепко ухватили ее за хвост. Я знаю некоторые моменты вашей биографии. Вы ведь родом из Алтайского края?
   — И что с того?
   — Мы с вами земляки, Лев Константинович. Я так же, как и вы, родился и вырос в Новоалтайске. Мы с вами даже в одну и ту же школу ходили.
   — Да ну?
   Лицо Сваровского слегка посветлело.
   — Я, собственно, поэтому и согласился надоедать вам, чтобы только с вами увидеться и поговорить. Татьяна Федоровна мне много о вас рассказывала. Она до сих пор уверена, что вы — ее лучший ученик и что вам следовало пойти в науку.
   — Да уж… — Сваровский улыбнулся. — Она меня всегда любила. И переоценивала мои таланты.
   — Она до сих пор хранит ваши задания с олимпиад, особенно с той, восемьдесят второго года. Когда вы предложили оригинальное решение задачи.
   — Ну, не такое уж и оригинальное, — польщенно проговорил Сваровский, с интересом поглядывая на Долгова.
   Долгов покачал головой:
   — Я видел вашу работу. Это блестяще. Честно говоря, вы еще в школе стали моим кумиром. Я даже поставил себе за цель — добиться ваших успехов. Но, увы, мои способности гораздо ниже ваших. Тем не менее я не теряю надежды.
   — Это понятно, — нетерпеливо проговорил Сваровский. — Но лучше расскажите, как там Татьяна Федоровна? Здорова ли?
   — Умерла. Еще год назад. Двусторонняя крупозная пневмония. Я был в больнице в ее последний день, и это… было очень тяжело.
   Лицо Сваровского стало грустным.
   — Да, понимаю, — сказал он. — Ах, как грустно. Она была очень хорошим человеком.
   — Очень, — сказал Долгов.
   — Да… Гм… — Сваровский смерил Долгова задумчивым взглядом. — Так вы, стало быть, мой поклонник?
   — Был им, — с иронией в голосе сказал Долгов. — И, как ни странно, остаюсь.
   — И вы хотите сделать карьеру в бизнесе?
   — Скорей уж, в политике, — поправил Долгов. — Мне кажется, что у Виктора Олеговича есть большой потенциал в этой области.
   — Да… Политик из него получится. Он не слишком дипломатичен и не слишком сдержан в развлечениях, но хватка у него бульдожья. Да и знакомства с кем нужно он водить умеет. — Сваровский побарабанил пальцами по крышке стола. — Знаете что… Как, вы говорите, вас зовут?
   — Андрей.
   — Знаете что, Андрей, партнером Мохова я не стану. И он это отлично знает. Думаю, он послал вас ко мне для проверки ваших деловых способностей. Однако я готов создать вам некую… репутацию. Передайте Мохову, что я куплю большой пакет. Скажем, тысяч на семьдесят пять. Это, конечно, мелочь, но он это оценит и вас для себя отметит. Думаю, он и этого не ожидал. Просто хотел испытать вас боем и поражением.
   — Я тоже так думаю, — с улыбкой сказал Долгов.
   — Вы кажетесь мне дельным малым, — доброжелательно заметил Сваровский. — И если не будете воровать и пьянствовать, далеко пойдете. Позвоните мне как-нибудь — поболтаем о нашей малой родине.
   — Обязательно позвоню.
   Сваровский мельком глянул на часы. Долгов заметил это и быстро поднялся со стула.
   — Извините, если показался вам слишком навязчивым, Лев Константинович.
   — Да ничего страшного. Я даже рад был с вами познакомиться.
   — А я тем более. Пойду, понесу Мохову хорошее известие.
   Сваровский приподнялся с кресла и протянул молодому человеку руку. Тот вежливо, но «без фанатизма» ее пожал.
   Рассказ о встрече со Сваровским Хозяин выслушал чрезвычайно внимательно, хотя и продолжал одновременно просматривать деловые бумаги, напялив для этой цели смешные маленькие очки с узкими стеклами.
   — Ты и в самом деле учился в той же школе? — поинтересовался он, когда Долгов закончил рассказывать.
   Тот усмехнулся:
   — Да я даже не знаю точно, где этот Новоалтайск находится.
   Виктор Олегович посмотрел на помощника поверх очков:
   — Откуда взял информацию?
   — Порылся перед встречей в Интернете, — просто ответил Долгов. — Ну и еще позвонил кое-кому из старых знакомых — журналистов.
   — Молодец, — похвалил Хозяин. — Уметь добывать информацию — большой талант. Но еще больший талант — правильно ее использовать. Ты не боялся, что он тебя разоблачит?
   Долгов небрежно пожал плечами:
   — Определенные опасения, конечно, были. Но я на них не заострялся. Положился на авось и на свои актерские способности. Я ведь в юности занимался в театральной студии.
   — Лучше скажи, чего ты в юности не делал, — улыбнулся Виктор Олегович. — Но тему просек правильно. И правильно в доверие к этому кадру втерся. Но особо не задавайся. Сваровский не так прост, как любит казаться. Он лис ушлый.
   — Я заметил, — кивнул Долгов. — Мне кажется, он хочет меня использовать в каких-то своих целях.
   — Да понятно, в каких. Приятно иметь своего человека в чужом стане. Не удивлюсь, если он позвонит тебе, пригласит на встречу, а потом попросит информировать его о том, что происходит здесь.
   Мохов взял графин и плеснул себе в стакан воды. Пока он пил, Долгов сидел молча, словно что-то обдумывал. Когда стакан босса опустел, Долгов слегка качнул головой, будто бы очнулся от забытья.
   — Засланный казачок — не моя роль, — с вежливой улыбкой сказал он.
   — Не твоя? — насмешливо сдвинул брови Хозяин.
   — Никак нет-с, — ответил Долгов.
   — Ох, приятель, жизнь показывает, что человек способен на любую роль. Даже самую распоганую. Даже самый распрекрасный человек. Поэтому, как говорила моя мама, не зарекайся. А сейчас я тебе хочу кое-что вручить.
   Мохов открыл ящик стола, достал из него небольшой белый конверт и швырнул на стол.
   — Это тебе.
   — Аванс? — спокойно уточнил Долгов.
   — Скорее, что-то вроде подъемных.
   — Оправдал, значит, доверие-то? — с мягкой иронией в голосе поинтересовался Долгов.
   — На девяносто девять процентов, — ответил Мохов.
   — Значит, все-таки не на сто?
   Мохов покачал головой:
   — Нет, дружок. Сваровский ведь не согласился стать партнером.
   Виктор Олегович посмотрел на вытянувшееся лицо помощника, подмигнул ему и весело расхохотался:
   — Хватай конверт и топай домой. Советую тебе как следует отдохнуть, завтра у нас много работы.

4

   Вспоминая об этом, Долгов удивлялся собственной прозорливости. Несколько лет назад, проходя мимо валявшегося возле дверей ресторана мужика, он, по сути, выбрал свою судьбу, и она, в свою очередь, слепила из него того, кем он был сейчас. А ведь было искушение взять бумажник «бухарика» и, как пишут в детективных романах, раствориться с темноте. Тем более что в бумажнике была круглая сумма. Сколько ж там было?…
   Долгов наморщил желтый лоб.
   Около штуки баксов, не меньше. По тем временам весьма кругленькая сумма. Можно было целый месяц валять дурака и ни хрена не делать.
   — Эй, красавчик! — окликнул его мягкий женский голос. — Ты не меня ждешь?
   Долгов отвернулся от окна и поднял взгляд на девушку.
   — Привет, веснушка! — весело сказал он.
   Татьяна (а это была именно она) наморщила носик.
   — Я сто раз тебя просила не называть меня так, — сказала она, присаживаясь за стол.
   — Почему? Тебе идет это прозвище.
   Татьяна бросила сумочку на свободный стул и, доставая сигареты, покосилась на Долгова.
   — Ты считаешь, что я конопатая? — с напускной сердитостью спросила она.
   Долгов улыбнулся:
   — Вовсе нет. Но несколько забавных веснушек на твоем носике вызывают у меня отцовские чувства.
   — Остынь, папочка. — Татьяна вставила в губы тонкую белую сигаретку и чиркнула зажигалкой. Затем выпустила облачко дыма, помахала перед лицом рукой, отгоняя дым, и сказала: — У меня мало времени. Закажи мне что-нибудь выпить… А впрочем, не надо. Я не хочу ни пить, ни есть. Давай сразу к делу.
   Она пристально посмотрела на Долгова и сощурила синие глаза.
   — Что тебе от меня нужно?
   — А разве ты не знаешь? — дернул бровью Долгов. — Просто я соскучился. Сколько мы с тобой не общались?
   — Пару часов.
   — Офис не считается, — возразил Долгов. — Я имею в виду…
   — Мне плевать, что ты имеешь в виду, — грубовато, но довольно равнодушно перебила девушка. — И уж тем более я не собираюсь предаваться в твоем присутствии воспоминаниям о днях минувших. Что было, то было.
   — Ты права, — смиренно согласился Долгов.
   Говоря это, он опустил руку под стол и легонько погладил коленку Татьяны.
   — Долгов! — тихо воскликнула она и смахнула его пальцы со своей коленки.
   — Прости, золотце, не смог удержаться. Ты всегда так аппетитно выглядишь.
   — Я не нуждаюсь в твоих комплиментах, — резко ответила девушка. Она сунула руку в сумочку, достала желтый кодаковский пакет и положила его перед Долговым.
   Он посмотрел на пакет, затем поднял взгляд на Татьяну и спросил:
   — Что это?
   — То, что ты просил, — ответила она.
   — Неужели? — На тонких восточных губах Долгова зазмеилась усмешка. — Так ты сделала? А я уж думал — не наказать ли тебя за строптивость. Ну-ну, не хмурься, веснушка. Я ведь шучу.
   Девушка фыркнула:
   — За такие шутки в зубах бывают промежутки.
   Долгов поморщился.
   — Оставь банальности для своего босса, — тихо сказал он.
   — Он и твой босс тоже!
   Долгов пожал плечами:
   — А я не спорю. Но ты могла бы быть поласковее со мной. В самом деле, что нам делить? Мы с тобой в одной лодке, не забывай об этом.
   — В одной лодке? Ой ли? — Татьяна прищурилась. Затем, не сводя взгляда с Долгова, кивнула подбородком на конверт. — Тогда зачем это?
   — Чтобы расправиться с врагами Хозяина, — спокойно ответил Долгов. — А ты думала, зачем? Или я похож на мерзавца, который предает друзей?
   — Скорей, на слугу двух господ, — сказала Татьяна.
   Она сказала это ленивым, небрежным голосом, словно и сама не осознавала до конца, о чем говорит, однако Долгов бросил на нее быстрый, пристальный взгляд — словно прожег ее лицо огненным рентгеном.
   Татьяна медленно отвела глаза и вздохнула.
   — Андрей, с некоторых пор я перестала тебя понимать, — устало произнесла она. Затем стряхнула с сигареты пепел и добавила: — Честное слово, иногда мне кажется, что ты просто сумасшедший.
   — Не исключено, — улыбнулся Долгов. — Знаешь, веснушка, некоторые психологи считают, что сумасшествие и гениальность — это одно и то же. Ван Гог лежал в сумасшедшем доме, но он писал гениальные картины. Роберт Лоуэлл и Сильвия Плат вообще не вылазили из психушки.
   — А кто это? — насторожилась Татьяна.
   — Не важно. Гении.
   — Хорошо, если так. Только мне кажется, что вместо Нобелевской премии ты когда-нибудь получишь направление в дурку. Завернут тебя, лапочку, в мокрую рубаху, вколют укольчик и бросят в комнату с мягкими стенами. Чтобы голову себе не расшиб.
   — Рад, что ты за меня переживаешь.
   Долгов взял конверт, мельком заглянул в него, удовлетворенно кивнул и спрятал конверт во внутренний карман пиджака.
   — Трепещите, враги! — весело проговорил он. — Теперь жизнь Хозяина в надежных руках.
   — Что ж… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — заметила на это Татьяна. Она изящным жестом вмяла окурок в пепельницу и взяла сумочку. — Мне пора бежать. И вот что, Андрюша, если захочешь меня увидеть — приходи в приемную. Эти таинственные посиделки в баре мне не по душе.
   В темных глазах Долгова полыхнул холодный огонек.
   — С каких пор? — осведомился он.
   — Сам знаешь, с каких.
   Татьяна поднялась со стула и забросила сумочку на плечо.
   — Пока, милый! — насмешливо сказала она, помахала Долгову ладошкой, повернулась и зацокала каблучками по мраморному полу.
   Долгов проводил ее взглядом до самой двери, затем повернулся к окну и смотрел на девушку до тех пор, пока она не скрылась из виду.
   — В дурку, говоришь? — тихо проговорил он. Усмехнулся и добавил: — Не дождетесь.
   В глазах его стояло бешенство.

5

   — Ну, как?
   — Как всегда.
   — Скажи это вслух.
   — Ты лучший! — улыбнулась Татьяна и потерлась острым подбородком о его волосатую грудь.
   — То-то же.
   Максим взял с тумбочки сигареты и закурил. Татьяна, подперев щеку рукой, смотрела, как он курит.
   — Какой же ты тщеславный, — тихо сказала она.
   — Мне есть, чем гордиться, ты не находишь? — усмехнулся в ответ Максим.
   Это был рослый, мускулистый детина с тяжеловатым подбородком, на котором красовалась «голливудская» ямочка, и длинными темными волнистыми волосами. На носу у Максима была изящная горбинка. Татьяна провела пальцем по этой горбинке и сказала:
   — Все-таки ты удивительно красивый сукин сын.
   — Это мой главный капитал, малышка.
   — И ты имеешь с него неплохие дивиденды. Ну-ка, скажи — скольких богатеньких вдовушек ты окрутил и разорил?
   — Ни одной, — с усмешкой ответил Максим. — Я специализируюсь на замужних барышнях. Мне не нужна легкая добыча.
   — Когда-нибудь тебе проломят череп, — сказала Татьяна.
   Максим пожал плечами:
   — Пробовали. Но, как видишь, я жив. А тот, кто пробовал, до сих пор работает на лекарства.
   — Ты не только тщеславный, но и самонадеянный. Кстати, я совсем не замужняя барышня. Что ты делаешь в моей постели?
   — С тобой у меня не бизнес. С тобой — любовь.
   Максим глубоко затянулся, и вспыхнувший огонек сигареты осветил нижнюю часть его лица — такую же красивую (на взгляд Татьяны), как и верхняя. Татьяна потянулась и поцеловала его в уголок твердых губ. Максим повернулся и поймал губами ее губы.
   — Мы знакомы два месяца, а у меня до сих пор дрожь по жилам, когда ты меня целуешь, — мягко сказала Татьяна.
   — Взаимно, — сказал Максим.
   Татьяна, чуть отстранившись, полюбовалась его литой мускулатурой, затем наклонилась и поцеловала Максима в плечо. Он усмехнулся, затушил сигарету в пепельнице и повернулся к девушке.
   — Ты обдумала мое предложение?
   — А ты делал мне предложение? — игриво проговорила она. — Где же кольцо с бриллиантом?
   — Не валяй дурака. Ты знаешь, о чем я.
   — А, ты об этом… — Татьяна поморщилась. — Я не хочу это обсуждать. Мне не нужны проблемы. Тебе, я думаю, тоже.
   — Никаких проблем не будет, — веско произнес Максим.
   Татьяна отпрянула от него и легла на спину. Она выглядела обиженной. Теперь уже Максим склонился над ней.
   — Милая, — произнес он мягким, бархатным баритоном, целуя ключицы девушки. — Я знаю, что ты боишься. Но я ведь с тобой. Мы неплохо на этом заработаем, поверь мне.
   — Ты не знаешь Мохова. Он не какой-нибудь там трус, он кому угодно глотку перегрызет.
   — Не накручивай, золотце. Ничего он никому не перегрызет. Он давно уже играет по правилам. Мохов — политик. А политики боятся публичных скандалов.
   Максим попытался поцеловать Татьяну, но она отвернулась.
   — Что? — недоуменно спросил Максим.
   — Я уже сказала: я не хочу в этом участвовать.
   — Золотце, ты не можешь в этом не участвовать. Ты главный игрок, а я всего лишь твой помощник. Поверь мне, если бы я мог выкачать из него пару тысчонок без тебя, я бы давно уже это сделал.
   Максим снова попытался поцеловать девушку, но она оттолкнула его и села в постели. Волосы ее были растрепаны, покрывало сползло, обнажив большую, упругую грудь до самого соска.
   — Ты не понимаешь! — яростно проговорила она. — Это не игрушки. Мохов — не муж одной их твоих вдовушек.
   — Да я понимаю, золотце. И сознаю «всю степень опасности». — Максим снова усмехнулся. Он был абсолютно уверен в себе, и нерешительность Татьяны его и забавляла, и злила. — Но если обыграть все умело — никаких неприятных последствий не будет. Ты ведь знаешь, что я в этом деле не новичок. Я все устрою. На тебя подозрение не упадет — будь спокойна. Ну же, золотце!