Страница:
Сирей продвинулась вперед на шаг.
— Пауза. Теперь звучит музыка. И не поднимай глаз до третьего шага.
— А почему я не должна поднимать глаз?
— В первые годы брака хорошая жена во всем подчиняется мужу.
— Ты ведь не подчиняешься папе.
— Только в первые годы, дорогая. Так, мой шаг. Теперь ты.
Сирей вновь шагнула.
— До того как вы поженились, ты хотела выйти замуж за папу?
— Конечно, дорогая. Он был сыном Йоханны из Гэнга. Старого Йоханны, конечно.
— Но ты любила его?
— Теперь третий шаг. Как я могла любить его, дорогая? Разве можно любить человека, с которым всего лишь однажды поздоровалась?
— А если бы он не понравился тебе?
— Четвертый шаг. Не так широко.
Сирей шагнула вперед.
— Теперь подними глаза. Держи голову прямо.
Принцесса подняла глаза на мать. Мать и дочь стояли совсем близко.
— Я должна была полюбить своего мужа. Так же поступишь и ты. Пятый шаг.
Йоди начала движение, Сирей повторила его за ней. Сейчас они уже могли коснуться друг друга. Мать развела руки и провозгласила:
— Сделав эти пять шагов, я стою здесь, как муж твой. Готова ли ты стать моей женой?
— Я всего лишь должна сказать «да»?
— Ты говоришь «да», дорогая. И ты — его жена.
Сирей ощутила огромную печаль. Не желая, чтобы мать заметила, принцесса обняла ее и зарылась лицом в обширную грудь Йоди.
— Ну, детка… Ничего-ничего.
— Мама, — сказала Йодилла мгновение спустя. — Ты счастлива, что вышла замуж за папу?
Йоди вздохнула.
— Я не знала другой жизни. Он хороший человек. И кто знает, была бы я счастливее с кем-нибудь другим?
Оставшись вдвоем с Кестрель в тот тайный краткий час, который наступает, когда друзья уже улеглись в постель, но еще не уснули, принцесса сначала прислушалась к тихому методичному храпу Ланки, а затем обратилась к подруге:
— Кесс, дорогая, ты не спишь?
— Нет.
— Я вот тут размышляю. Тебе никогда не хотелось убежать от всех и стать совершенно другим человеком?
— Хотелось, — отвечала Кестрель. — Все время хотелось.
— Но ты никогда не осмеливалась?
— Однажды я сбежала. Правда, в результате другой не стала.
— Ты вернулась домой?
— Да.
— А дома все осталось по-прежнему?
— Нет. Все изменилось.
— Это хорошо или плохо?
— Точно не знаю. — Кестрель задумалась, стараясь ответить честно. — Думаю, что плохо. С тех пор я никогда не чувствовала, что нахожусь на своем месте.
— Может быть, ты и вправду не была на своем месте. Может быть, некоторым людям это вообще не свойственно.
Кестрель дотронулась до серебряного голоса, и днем и ночью висевшего у нее на шее.
— Может быть.
В наступившем молчании Кесс вспомнила о том, что мать хотела выдать ее замуж и о том, что Сирей собирается вступить в брак… В эту минуту она впервые почувствовала, насколько они с принцессой похожи.
— Кесс, — прозвучал голос Сирей из темноты. — Я не хочу этой свадьбы. И не знаю, как остановить все это.
Кестрель пришлось выдержать короткую внутреннюю борьбу с собой. Она начинала испытывать чувство стыда за то, что использует принцессу в своих замыслах. Однако у Кестрель не было выбора. Она должна заставить Сирей сыграть положенную роль, иначе мантхам никогда не видать свободы.
— Может, тебе стоит поговорить с родителями?
— Они скажут, что выйти замуж — мой долг. Мама заявит, что не имеет значения, за кого я выхожу, и что спустя некоторое время я все равно привыкну.
— Ну, ладно, — сказала Кестрель, чтобы успокоить свою совесть, — ты не выйдешь замуж до свадьбы, а до нее еще столько дней! Вдруг случится что-нибудь, что все изменит?
— Может быть. — Голос Сирей звучал тихо и печально. — Но я в это не верю.
Скрепя сердце Кестрель заставила себя перейти к следующей части плана. Она протянула руку Сирей.
— Мы ведь по-прежнему друзья, да?
— Конечно! И навсегда!
— Если хочешь, мы можем придумать тайный знак.
— Тайный знак для чего?
— Чтобы напоминать друг другу, что мы — друзья.
— Ах! Как здорово! А что это за знак?
— Когда мы будем на людях, — сказала Кестрель, — и не сможем говорить, потому что ты — принцесса, а я — служанка, я сожму ладони и сплету пальцы, словно кисти — это два человечка, которые обнимаются. Так я покажу тебе, что мы по-прежнему друзья.
— Ах, Кесс! Это замечательно! А какой знак будет у меня?
— Точно такой же.
Наступило молчание. Затем из темноты раздался радостный голос Сирей.
— Я делаю это сейчас. А ты?
— И я.
— Я так люблю тебя, Кесс. У меня никогда еще не было тайного знака для друга.
— И у меня тоже.
— Значит, я твоя первая тайная подруга, а ты — моя. Согретая этой мыслью, Сирей наконец-то улеглась и вскоре заснула.
На следующее утро Озох Мудрый очнулся в постели и обнаружил, что его цыпленок исчез. Дверца клетки оказалась приоткрыта, а птицы нигде не было видно. С растущим страхом Озох обыскал карету.
— Где же ты, шелковый? Цып-цып-цып! Где ты, голубь мой?
Цыпленок исчез. Сам он не мог покинуть клетку. Значит, его выкрали.
Озох сел на стул рядом с опустевшей клеткой, и по накрашенным щекам предсказателя потекли слезы. Он любил своего цыпленка. Озох понимал, что это выглядит смешно, и все же птица была его другом, а в этом долгом путешествии он был так одинок.
Затем Озох вытер слезы и тяжело задумался. Время чтения утренних знаков неумолимо приближалось. Его репутации серьезно повредит, если выяснится, что Озох потерял священного цыпленка и даже не знает, как это случилось. Поэтому предсказатель тайно направился к продуктовым фургонам.
Тем же утром Йодилла решила присутствовать на чтении знаков. С каждым проходящим днем принцессу все больше интересовали предсказания будущего. Кестрель отправилась с ней, держась в тени.
В сопровождении охранников появился Озох Мудрый. Предсказатель нес свой коврик, за ним следовал слуга. Однако Кестрель, так же как и собравшиеся придворные, заметила, что в руках у слуги нет клетки с цыпленком. Озох развернул коврик для предсказаний, присел на корточки перед ним и принялся в глубоком молчании изучать ткань, словно ничего особенного не произошло. Йоханна повертел головой и в конце концов обратился к жене громким шепотом:
— Я не вижу цыпленка.
— Тсс! — прошипел королевский предсказатель.
— Успокойся, Фу фи, — промолвила Йоди.
Озох застонал. С закрытыми глазами он раскачивался взад-вперед, тихо напевая.
— Он никогда раньше так не делал, — произнес Йоханна. Йоди в тревоге посмотрела на мужа. «Произойдет что-то ужасное», — решила она. Кестрель взглянула на великого визиря, который с нахмуренным лбом наблюдал за предсказателем, пытаясь понять, что тот задумал. Затем девушка покосилась на Зохона. На спокойном красивом лице воина не отражалось никаких чувств. Однако Кесс поняла: все происходящее здесь — дело рук командира гвардейцев.
— Хару! Хару! — напевал Озох.
Неожиданно предсказатель подпрыгнул, пал ниц, затем вновь уселся на корточки.
На коврике, вращаясь по кругу, появилось яйцо. Весь двор ахнул. Даже Зохон — и тот удивился.
— Чтобы увидеть будущее, — заявил Озох, — я должен проникнуть в прошлое! Священный цыпленок обратился в яйцо!
— Ах, Фу фи! — в страхе воскликнула Йоди. — Мы все вернемся назад!
— Это яйцо, — произнес предсказатель, — знак новой жизни, знак перемен к лучшему.
— К лучшему? Ты уверен? Бедный цыпленок!
— Давайте посмотрим дальше, мама-крошка.
Йоди успокоилась. Супруге правителя нравилось, когда ее так называли. Яйцо перестало вращаться.
— Узким концом яйцо указывает на Хару. Это рассвет новой эры любви. Знак, благословляющий предстоящую свадьбу!
Предсказатель поклонился Йодилле.
— Итак, все в порядке? — спросил Йоханна.
— И даже лучше, ваше величие. Священное яйцо указывает путь. Ваше великолепие может видеть это.
— Да, действительно вижу.
— Вы видите любовь, видите благополучие. Солдат, которые соединяются с семьями, прячут мечи и обращают свои счастливые сердца к тяжким повседневным трудам.
Кестрель увидела, что Зохон нахмурился и отвернулся.
— А еще я вижу завтрак, — произнес Йоханна и радостно рассмеялся собственной шутке.
После чего властитель выбрался из складного стула и вперевалку направился к карете.
Кестрель шла за Йодиллой к карете принцессы, когда появился Барзан и попросил у принцессы разрешения переговорить с ее служанкой. Йодилла удивилась.
— Вы хотите говорить с Кесс? О чем?
— По личному вопросу, сиятельная.
Сирей отвела Кестрель в сторону.
— Ты ведь не хочешь разговаривать с ним, правда, дорогая? Он только и думает о том, как бы выколоть твои глаза раскаленными вертелами. С тех пор как я нашла тебя, он все время собирается это сделать.
— Я уверена, визирь просто хочет поговорить со мной о тебе.
— Почему обо мне? Что ты скажешь ему?
— А что мне стоит ему сказать?
Эта мысль раньше не приходила в голову Сирей. Она задумалась.
— Ты можешь сказать ему, что мне не нравится тот, за кого меня выдают замуж, кем бы он ни был. И что я не выйду за него.
— А Барзан скажет, что твой будущий муж и не может тебе нравиться, раз ты его не знаешь.
— Ой, ты думаешь, действительно не может?
— Знаешь, а вдруг мне удастся выяснить, кто твой жених?
— Прекрасная идея. Какая же ты умная! Разузнай, кто это, а потом скажи, что он мне не нравится.
Йодилла вернулась в карету, а великий визирь заговорил с Кестрель.
— Конечно же, ты слышала, что сказал предсказатель, — промолвил Барзан тоном, который считал отеческим. — Рассвет новой эры любви.
— Слышала, — отвечала Кесс.
— Любовь разлита в воздухе. Священное яйцо указывает путь. — Великий визирь понизил голос. — И может, яйцо также указывает и на тебя.
— На меня?
— Кажется, у тебя есть воздыхатель.
— Кто? — искренне удивилась Кестрель.
— Не кто иной, как сам командир гвардии Йохьян. Такой внушительный, такой красавец! Сердца всех девушек в Гэнге трепещут при его появлении!
Кесс начала понимать.
— Вы очень добры, — отвечала она, — однако командир Зохон не давал мне повода убедиться в своем расположении.
— Он разговаривал с тобой, не так ли?
— Да.
— Вот видишь! Этот человек не станет болтать с такой девушкой, как ты, если не собирается жениться. Нет, определенно все указывает на то, что Зохон ухаживает за тобой.
— Понятно, — кивнула Кестрель.
— По правде говоря, не могу взять в толк, почему он выбрал именно тебя. Впрочем, кто знает… Ты быстроглазая, проворная, и если понравилась ему, то почему бы нет? У Зохона есть положение, здоровье, и с общепринятой точки зрения он писаный красавец. Я-то считаю, что с возрастом все проходит и когда-нибудь Зохон еще успеет растолстеть, — добавил Барзан, оглаживая себя по животу. — Однако во всем Гэнге ты не найдешь мужчины, который мог бы сравниться с ним. Превосходный образец мужественности. Благородный человек. Один из лучших.
Оглянувшись, великий визирь заметил, что Зохон издали наблюдает за ними.
— Вот, смотри! Он не может отвести от тебя глаз! Нежная улыбка, легкое прикосновение — и он твой.
Барзан дважды кивнул головой, довольный тем, что ему удалось заронить в сердце девушки зерна любви, и направился своей дорогой.
Зохон подождал, пока великий визирь скроется из виду, и сам направился к Кестрель. Он не хотел, чтобы его видели беседующим с девушкой, поэтому командир прошествовал мимо, сделав вид, что не обращает на Кесс никакого внимания. Однако, проходя рядом, он тихо промолвил:
— Встретимся в моей карете.
Кестрель подождала несколько минут, а затем отправилась, куда велели. Однако в карете Зохона девушка с удивлением обнаружила королевского предсказателя Озоха Мудрого, а вовсе не ее хозяина.
Кестрель и Озох подозрительно рассматривали друг друга.
— Что ты здесь делаешь? — спросил предсказатель.
— Мне приказали прийти, — ответила Кесс.
— И мне.
Несколько мгновений они молчали. Озох увидел серебряный голос, висящий на шее Кестрель.
— Твой кулон. Он очень странный. Где ты взяла его?
— Дома.
— Я бы хотел купить его. Дам хорошую цену.
— Кулон не продается.
Прежде чем Озох успел сказать что-нибудь еще, рядом раздался воркующий звук. Предсказатель подпрыгнул.
— Мой цыпленок!
Озох крутанулся на месте, мешковатые панталоны надулись, словно паруса.
— Где ты, мой шелковый?
Звук исходил из той части кареты, где находилась спальня, расположенная за перегородкой с открытой дверью. Кестрель увидела, как Озох кинулся к двери и коснулся занавешенной кровати. Воркование перешло в тревожное кудахтанье.
— Я здесь, голубь мой! Я иду!
Озох отдернул занавеску и замер на месте. Полностью одетый Зохон лежал на кровати, держа в руках цыпленка.
Командир гвардейцев улыбнулся предсказателю и рывком сел на постели. Свободной рукой он взял со столика боевой молот.
— Это было в твоих знаках?
Мгновенным движением лезвия Зохон полоснул по шее цыпленка. Озох издал ужасный хриплый вскрик.
Командир гвардии отбросил истекающее кровью безголовое тельце, а предсказатель поднял его и прижал к голой разрисованной груди.
Зохон поднялся в полный рост.
— Отныне, — произнес он, — ты работаешь на меня.
Через дверь глава гвардейцев взглянул на Кестрель и улыбнулся ей так же, как раньше улыбался предсказателю. Носком сапога он пнул отрезанную голову цыпленка, и та покатилась прямо к ногам девушки.
Кестрель слышала тихие рыдания предсказателя, поглаживающего маленький комочек белых перьев.
— Ох, голубь мой… — приговаривал Озох. — Ох, мой шелковый…
Зохон повернулся к предсказателю и пристально посмотрел на него.
— Отныне я хочу слышать о знаках, благоприятствующих моим целям. Ты будешь говорить о сильном правителе. О вероломстве чужестранцев. О том, что истинную любовь можно найти только дома. Я достаточно ясно выражаюсь?
— Да, — отвечал Озох, склонив голову.
С останками цыпленка в руках предсказатель выбрался из кареты; кровь пятнала его замысловато разрисованный живот.
Зохон обратил безжалостный взгляд на Кестрель.
— Я завел себе хорошего друга, — произнес он, — и опасного врага.
Кесс понимала, что Зохон специально подстроил так, чтобы она увидела, как он зарезал цыпленка, и испугалась. Старания командира гвардии Йохьян достигли цели. Кесс привыкла считать Зохона глупым. Однако сейчас девушка поняла, что он столь же жесток, как и глуп. Подобное сочетание не на шутку напугало ее.
— О чем ты говорила с Барзаном?
— Это он говорил со мной. Я даже не обращалась к нему.
— О чем Барзан говорил с тобой?
Зохон покачивал молотом взад-вперед, ни на мгновение не отрывая глаз от Кестрель.
— О вас. Он думает, что вы испытываете ко мне интерес. Он хочет, чтобы я поощрила вас.
— Он думает?..
Неожиданно Зохон раскатисто рассмеялся.
— Он считает, что я заинтересовался тобой? Превосходно! Какой глупец! Кстати, а почему нет? Пусть себе думает. Скажи, что я ухаживаю за тобой. Скажи ему, что великий Зохон томится от любви к служанке Йодиллы.
При этой мысли командир гвардии зашелся от смеха.
— Замечательно, замечательно, просто замечательно! Я и не ожидал такого! — Зохон успокоился и сразу же посерьезнел. — А что Йодилла? У тебя есть послание для меня?
— Не совсем послание, — ответила Кестрель.
Девушка почувствовала, что щеки ее розовеют. Кесс заранее готовилась к этой минуте, но тогда она еще не была знакома с жестокостью Зохона. Кестрель не сложно было обмануть командира, однако теперь она боялась за Сирей. Зохон по-своему истолковал ее смущение.
— Не пугайся, — произнес он. — Просто повтори мне ее слова.
— Йодилла боится говорить, — начала Кестрель. — Однако чтобы вы могли знать, что у нее на сердце, принцесса подаст вам…
И снова Кесс помедлила. Затем, опустив вниз глаза, продолжила:
— Она подаст вам тайный знак.
Глаза Зохона расширились.
— Знак любви!.. Что за знак?
Кестрель медленно сжала ладони и переплела пальцы.
— Знак вечной любви.
Зохон смотрел на переплетенные пальцы Кесс как загипнотизированный. Затем глубоко вздохнул.
— Знак вечной любви, — пробормотал он. — Когда она покажет мне этот знак?
— Когда сможет. Вы должны быть терпеливы. Принцесса очень напугана.
— Понимаю. Скажи Йодилле… Скажи Сирей — никто не сможет причинить ей вред. Скажи, что отныне она находится под защитой Молота Гэнга.
Говоря так, Зохон поднял серебряный молот. На лезвии темнела кровь цыпленка.
Глава 12
— Пауза. Теперь звучит музыка. И не поднимай глаз до третьего шага.
— А почему я не должна поднимать глаз?
— В первые годы брака хорошая жена во всем подчиняется мужу.
— Ты ведь не подчиняешься папе.
— Только в первые годы, дорогая. Так, мой шаг. Теперь ты.
Сирей вновь шагнула.
— До того как вы поженились, ты хотела выйти замуж за папу?
— Конечно, дорогая. Он был сыном Йоханны из Гэнга. Старого Йоханны, конечно.
— Но ты любила его?
— Теперь третий шаг. Как я могла любить его, дорогая? Разве можно любить человека, с которым всего лишь однажды поздоровалась?
— А если бы он не понравился тебе?
— Четвертый шаг. Не так широко.
Сирей шагнула вперед.
— Теперь подними глаза. Держи голову прямо.
Принцесса подняла глаза на мать. Мать и дочь стояли совсем близко.
— Я должна была полюбить своего мужа. Так же поступишь и ты. Пятый шаг.
Йоди начала движение, Сирей повторила его за ней. Сейчас они уже могли коснуться друг друга. Мать развела руки и провозгласила:
— Сделав эти пять шагов, я стою здесь, как муж твой. Готова ли ты стать моей женой?
— Я всего лишь должна сказать «да»?
— Ты говоришь «да», дорогая. И ты — его жена.
Сирей ощутила огромную печаль. Не желая, чтобы мать заметила, принцесса обняла ее и зарылась лицом в обширную грудь Йоди.
— Ну, детка… Ничего-ничего.
— Мама, — сказала Йодилла мгновение спустя. — Ты счастлива, что вышла замуж за папу?
Йоди вздохнула.
— Я не знала другой жизни. Он хороший человек. И кто знает, была бы я счастливее с кем-нибудь другим?
Оставшись вдвоем с Кестрель в тот тайный краткий час, который наступает, когда друзья уже улеглись в постель, но еще не уснули, принцесса сначала прислушалась к тихому методичному храпу Ланки, а затем обратилась к подруге:
— Кесс, дорогая, ты не спишь?
— Нет.
— Я вот тут размышляю. Тебе никогда не хотелось убежать от всех и стать совершенно другим человеком?
— Хотелось, — отвечала Кестрель. — Все время хотелось.
— Но ты никогда не осмеливалась?
— Однажды я сбежала. Правда, в результате другой не стала.
— Ты вернулась домой?
— Да.
— А дома все осталось по-прежнему?
— Нет. Все изменилось.
— Это хорошо или плохо?
— Точно не знаю. — Кестрель задумалась, стараясь ответить честно. — Думаю, что плохо. С тех пор я никогда не чувствовала, что нахожусь на своем месте.
— Может быть, ты и вправду не была на своем месте. Может быть, некоторым людям это вообще не свойственно.
Кестрель дотронулась до серебряного голоса, и днем и ночью висевшего у нее на шее.
— Может быть.
В наступившем молчании Кесс вспомнила о том, что мать хотела выдать ее замуж и о том, что Сирей собирается вступить в брак… В эту минуту она впервые почувствовала, насколько они с принцессой похожи.
— Кесс, — прозвучал голос Сирей из темноты. — Я не хочу этой свадьбы. И не знаю, как остановить все это.
Кестрель пришлось выдержать короткую внутреннюю борьбу с собой. Она начинала испытывать чувство стыда за то, что использует принцессу в своих замыслах. Однако у Кестрель не было выбора. Она должна заставить Сирей сыграть положенную роль, иначе мантхам никогда не видать свободы.
— Может, тебе стоит поговорить с родителями?
— Они скажут, что выйти замуж — мой долг. Мама заявит, что не имеет значения, за кого я выхожу, и что спустя некоторое время я все равно привыкну.
— Ну, ладно, — сказала Кестрель, чтобы успокоить свою совесть, — ты не выйдешь замуж до свадьбы, а до нее еще столько дней! Вдруг случится что-нибудь, что все изменит?
— Может быть. — Голос Сирей звучал тихо и печально. — Но я в это не верю.
Скрепя сердце Кестрель заставила себя перейти к следующей части плана. Она протянула руку Сирей.
— Мы ведь по-прежнему друзья, да?
— Конечно! И навсегда!
— Если хочешь, мы можем придумать тайный знак.
— Тайный знак для чего?
— Чтобы напоминать друг другу, что мы — друзья.
— Ах! Как здорово! А что это за знак?
— Когда мы будем на людях, — сказала Кестрель, — и не сможем говорить, потому что ты — принцесса, а я — служанка, я сожму ладони и сплету пальцы, словно кисти — это два человечка, которые обнимаются. Так я покажу тебе, что мы по-прежнему друзья.
— Ах, Кесс! Это замечательно! А какой знак будет у меня?
— Точно такой же.
Наступило молчание. Затем из темноты раздался радостный голос Сирей.
— Я делаю это сейчас. А ты?
— И я.
— Я так люблю тебя, Кесс. У меня никогда еще не было тайного знака для друга.
— И у меня тоже.
— Значит, я твоя первая тайная подруга, а ты — моя. Согретая этой мыслью, Сирей наконец-то улеглась и вскоре заснула.
На следующее утро Озох Мудрый очнулся в постели и обнаружил, что его цыпленок исчез. Дверца клетки оказалась приоткрыта, а птицы нигде не было видно. С растущим страхом Озох обыскал карету.
— Где же ты, шелковый? Цып-цып-цып! Где ты, голубь мой?
Цыпленок исчез. Сам он не мог покинуть клетку. Значит, его выкрали.
Озох сел на стул рядом с опустевшей клеткой, и по накрашенным щекам предсказателя потекли слезы. Он любил своего цыпленка. Озох понимал, что это выглядит смешно, и все же птица была его другом, а в этом долгом путешествии он был так одинок.
Затем Озох вытер слезы и тяжело задумался. Время чтения утренних знаков неумолимо приближалось. Его репутации серьезно повредит, если выяснится, что Озох потерял священного цыпленка и даже не знает, как это случилось. Поэтому предсказатель тайно направился к продуктовым фургонам.
Тем же утром Йодилла решила присутствовать на чтении знаков. С каждым проходящим днем принцессу все больше интересовали предсказания будущего. Кестрель отправилась с ней, держась в тени.
В сопровождении охранников появился Озох Мудрый. Предсказатель нес свой коврик, за ним следовал слуга. Однако Кестрель, так же как и собравшиеся придворные, заметила, что в руках у слуги нет клетки с цыпленком. Озох развернул коврик для предсказаний, присел на корточки перед ним и принялся в глубоком молчании изучать ткань, словно ничего особенного не произошло. Йоханна повертел головой и в конце концов обратился к жене громким шепотом:
— Я не вижу цыпленка.
— Тсс! — прошипел королевский предсказатель.
— Успокойся, Фу фи, — промолвила Йоди.
Озох застонал. С закрытыми глазами он раскачивался взад-вперед, тихо напевая.
— Он никогда раньше так не делал, — произнес Йоханна. Йоди в тревоге посмотрела на мужа. «Произойдет что-то ужасное», — решила она. Кестрель взглянула на великого визиря, который с нахмуренным лбом наблюдал за предсказателем, пытаясь понять, что тот задумал. Затем девушка покосилась на Зохона. На спокойном красивом лице воина не отражалось никаких чувств. Однако Кесс поняла: все происходящее здесь — дело рук командира гвардейцев.
— Хару! Хару! — напевал Озох.
Неожиданно предсказатель подпрыгнул, пал ниц, затем вновь уселся на корточки.
На коврике, вращаясь по кругу, появилось яйцо. Весь двор ахнул. Даже Зохон — и тот удивился.
— Чтобы увидеть будущее, — заявил Озох, — я должен проникнуть в прошлое! Священный цыпленок обратился в яйцо!
— Ах, Фу фи! — в страхе воскликнула Йоди. — Мы все вернемся назад!
— Это яйцо, — произнес предсказатель, — знак новой жизни, знак перемен к лучшему.
— К лучшему? Ты уверен? Бедный цыпленок!
— Давайте посмотрим дальше, мама-крошка.
Йоди успокоилась. Супруге правителя нравилось, когда ее так называли. Яйцо перестало вращаться.
— Узким концом яйцо указывает на Хару. Это рассвет новой эры любви. Знак, благословляющий предстоящую свадьбу!
Предсказатель поклонился Йодилле.
— Итак, все в порядке? — спросил Йоханна.
— И даже лучше, ваше величие. Священное яйцо указывает путь. Ваше великолепие может видеть это.
— Да, действительно вижу.
— Вы видите любовь, видите благополучие. Солдат, которые соединяются с семьями, прячут мечи и обращают свои счастливые сердца к тяжким повседневным трудам.
Кестрель увидела, что Зохон нахмурился и отвернулся.
— А еще я вижу завтрак, — произнес Йоханна и радостно рассмеялся собственной шутке.
После чего властитель выбрался из складного стула и вперевалку направился к карете.
Кестрель шла за Йодиллой к карете принцессы, когда появился Барзан и попросил у принцессы разрешения переговорить с ее служанкой. Йодилла удивилась.
— Вы хотите говорить с Кесс? О чем?
— По личному вопросу, сиятельная.
Сирей отвела Кестрель в сторону.
— Ты ведь не хочешь разговаривать с ним, правда, дорогая? Он только и думает о том, как бы выколоть твои глаза раскаленными вертелами. С тех пор как я нашла тебя, он все время собирается это сделать.
— Я уверена, визирь просто хочет поговорить со мной о тебе.
— Почему обо мне? Что ты скажешь ему?
— А что мне стоит ему сказать?
Эта мысль раньше не приходила в голову Сирей. Она задумалась.
— Ты можешь сказать ему, что мне не нравится тот, за кого меня выдают замуж, кем бы он ни был. И что я не выйду за него.
— А Барзан скажет, что твой будущий муж и не может тебе нравиться, раз ты его не знаешь.
— Ой, ты думаешь, действительно не может?
— Знаешь, а вдруг мне удастся выяснить, кто твой жених?
— Прекрасная идея. Какая же ты умная! Разузнай, кто это, а потом скажи, что он мне не нравится.
Йодилла вернулась в карету, а великий визирь заговорил с Кестрель.
— Конечно же, ты слышала, что сказал предсказатель, — промолвил Барзан тоном, который считал отеческим. — Рассвет новой эры любви.
— Слышала, — отвечала Кесс.
— Любовь разлита в воздухе. Священное яйцо указывает путь. — Великий визирь понизил голос. — И может, яйцо также указывает и на тебя.
— На меня?
— Кажется, у тебя есть воздыхатель.
— Кто? — искренне удивилась Кестрель.
— Не кто иной, как сам командир гвардии Йохьян. Такой внушительный, такой красавец! Сердца всех девушек в Гэнге трепещут при его появлении!
Кесс начала понимать.
— Вы очень добры, — отвечала она, — однако командир Зохон не давал мне повода убедиться в своем расположении.
— Он разговаривал с тобой, не так ли?
— Да.
— Вот видишь! Этот человек не станет болтать с такой девушкой, как ты, если не собирается жениться. Нет, определенно все указывает на то, что Зохон ухаживает за тобой.
— Понятно, — кивнула Кестрель.
— По правде говоря, не могу взять в толк, почему он выбрал именно тебя. Впрочем, кто знает… Ты быстроглазая, проворная, и если понравилась ему, то почему бы нет? У Зохона есть положение, здоровье, и с общепринятой точки зрения он писаный красавец. Я-то считаю, что с возрастом все проходит и когда-нибудь Зохон еще успеет растолстеть, — добавил Барзан, оглаживая себя по животу. — Однако во всем Гэнге ты не найдешь мужчины, который мог бы сравниться с ним. Превосходный образец мужественности. Благородный человек. Один из лучших.
Оглянувшись, великий визирь заметил, что Зохон издали наблюдает за ними.
— Вот, смотри! Он не может отвести от тебя глаз! Нежная улыбка, легкое прикосновение — и он твой.
Барзан дважды кивнул головой, довольный тем, что ему удалось заронить в сердце девушки зерна любви, и направился своей дорогой.
Зохон подождал, пока великий визирь скроется из виду, и сам направился к Кестрель. Он не хотел, чтобы его видели беседующим с девушкой, поэтому командир прошествовал мимо, сделав вид, что не обращает на Кесс никакого внимания. Однако, проходя рядом, он тихо промолвил:
— Встретимся в моей карете.
Кестрель подождала несколько минут, а затем отправилась, куда велели. Однако в карете Зохона девушка с удивлением обнаружила королевского предсказателя Озоха Мудрого, а вовсе не ее хозяина.
Кестрель и Озох подозрительно рассматривали друг друга.
— Что ты здесь делаешь? — спросил предсказатель.
— Мне приказали прийти, — ответила Кесс.
— И мне.
Несколько мгновений они молчали. Озох увидел серебряный голос, висящий на шее Кестрель.
— Твой кулон. Он очень странный. Где ты взяла его?
— Дома.
— Я бы хотел купить его. Дам хорошую цену.
— Кулон не продается.
Прежде чем Озох успел сказать что-нибудь еще, рядом раздался воркующий звук. Предсказатель подпрыгнул.
— Мой цыпленок!
Озох крутанулся на месте, мешковатые панталоны надулись, словно паруса.
— Где ты, мой шелковый?
Звук исходил из той части кареты, где находилась спальня, расположенная за перегородкой с открытой дверью. Кестрель увидела, как Озох кинулся к двери и коснулся занавешенной кровати. Воркование перешло в тревожное кудахтанье.
— Я здесь, голубь мой! Я иду!
Озох отдернул занавеску и замер на месте. Полностью одетый Зохон лежал на кровати, держа в руках цыпленка.
Командир гвардейцев улыбнулся предсказателю и рывком сел на постели. Свободной рукой он взял со столика боевой молот.
— Это было в твоих знаках?
Мгновенным движением лезвия Зохон полоснул по шее цыпленка. Озох издал ужасный хриплый вскрик.
Командир гвардии отбросил истекающее кровью безголовое тельце, а предсказатель поднял его и прижал к голой разрисованной груди.
Зохон поднялся в полный рост.
— Отныне, — произнес он, — ты работаешь на меня.
Через дверь глава гвардейцев взглянул на Кестрель и улыбнулся ей так же, как раньше улыбался предсказателю. Носком сапога он пнул отрезанную голову цыпленка, и та покатилась прямо к ногам девушки.
Кестрель слышала тихие рыдания предсказателя, поглаживающего маленький комочек белых перьев.
— Ох, голубь мой… — приговаривал Озох. — Ох, мой шелковый…
Зохон повернулся к предсказателю и пристально посмотрел на него.
— Отныне я хочу слышать о знаках, благоприятствующих моим целям. Ты будешь говорить о сильном правителе. О вероломстве чужестранцев. О том, что истинную любовь можно найти только дома. Я достаточно ясно выражаюсь?
— Да, — отвечал Озох, склонив голову.
С останками цыпленка в руках предсказатель выбрался из кареты; кровь пятнала его замысловато разрисованный живот.
Зохон обратил безжалостный взгляд на Кестрель.
— Я завел себе хорошего друга, — произнес он, — и опасного врага.
Кесс понимала, что Зохон специально подстроил так, чтобы она увидела, как он зарезал цыпленка, и испугалась. Старания командира гвардии Йохьян достигли цели. Кесс привыкла считать Зохона глупым. Однако сейчас девушка поняла, что он столь же жесток, как и глуп. Подобное сочетание не на шутку напугало ее.
— О чем ты говорила с Барзаном?
— Это он говорил со мной. Я даже не обращалась к нему.
— О чем Барзан говорил с тобой?
Зохон покачивал молотом взад-вперед, ни на мгновение не отрывая глаз от Кестрель.
— О вас. Он думает, что вы испытываете ко мне интерес. Он хочет, чтобы я поощрила вас.
— Он думает?..
Неожиданно Зохон раскатисто рассмеялся.
— Он считает, что я заинтересовался тобой? Превосходно! Какой глупец! Кстати, а почему нет? Пусть себе думает. Скажи, что я ухаживаю за тобой. Скажи ему, что великий Зохон томится от любви к служанке Йодиллы.
При этой мысли командир гвардии зашелся от смеха.
— Замечательно, замечательно, просто замечательно! Я и не ожидал такого! — Зохон успокоился и сразу же посерьезнел. — А что Йодилла? У тебя есть послание для меня?
— Не совсем послание, — ответила Кестрель.
Девушка почувствовала, что щеки ее розовеют. Кесс заранее готовилась к этой минуте, но тогда она еще не была знакома с жестокостью Зохона. Кестрель не сложно было обмануть командира, однако теперь она боялась за Сирей. Зохон по-своему истолковал ее смущение.
— Не пугайся, — произнес он. — Просто повтори мне ее слова.
— Йодилла боится говорить, — начала Кестрель. — Однако чтобы вы могли знать, что у нее на сердце, принцесса подаст вам…
И снова Кесс помедлила. Затем, опустив вниз глаза, продолжила:
— Она подаст вам тайный знак.
Глаза Зохона расширились.
— Знак любви!.. Что за знак?
Кестрель медленно сжала ладони и переплела пальцы.
— Знак вечной любви.
Зохон смотрел на переплетенные пальцы Кесс как загипнотизированный. Затем глубоко вздохнул.
— Знак вечной любви, — пробормотал он. — Когда она покажет мне этот знак?
— Когда сможет. Вы должны быть терпеливы. Принцесса очень напугана.
— Понимаю. Скажи Йодилле… Скажи Сирей — никто не сможет причинить ей вред. Скажи, что отныне она находится под защитой Молота Гэнга.
Говоря так, Зохон поднял серебряный молот. На лезвии темнела кровь цыпленка.
Глава 12
Награда и наказание
Мариус Симеон Ортиз карабкался по широким ступеням верхнего уровня Высшего Удела, заставляя себя держаться с достоинством, несмотря на то, что сердце выскакивало из груди. Сверху он слышал звуки оркестра, ведомого скрипачом-виртуозом. Добрый знак: Доминатор берется за инструмент, лишь пребывая в хорошем настроении. Очевидно, решил Ортиз, время пришло. Правитель не может больше откладывать. Говорили, что свадебная церемония состоится через несколько дней и Доминатор должен объявить имя своего сына и наследника.
На залитом светом пространстве под драгоценными куполами, где никаким вещам, предметам мебели, занавескам или лампам не дозволялось нарушать сверкающую пустоту, громадная фигура уверенно вышагивала взад-вперед, дирижируя оркестром и хором, — скрипка прижата к щеке, смычок парит над струнами. Музыканты, обратив глаза к Доминатору, по памяти аккомпанировали. Хор в молчании ждал, глаза хористов также не отрывались от правителя, а головы поворачивались вслед за его перемещениями. Сбоку виднелись две неподвижные фигуры: одна с большой книгой, другая — с ведром и шваброй в руках. Человека с книгой звали Мирон Графф, хранитель покоев Доминатора, другой — Спалиан — был личным слугой владыки.
За нежным аккордом струнных вступили звучные духовые, а Доминатор, подняв смычок, обернулся, чтобы поприветствовать гостя. Размашисто шагая — глаза полузакрыты, подбородок вздернут, смычок завис в воздухе, — правитель управлял вздымающимися волнами трубных раскатов и нарастающим грохотом барабанов. Затем он вновь обратился к скрипке и восходящим пассажем, от которого захватывало дух, подвел оркестр к мощному финальному аккорду.
Ортиз замер в восхищении. Голова правителя была обнажена, грива седых волос разметалась по плечам, в огромных серых глазах сияла страстная увлеченность музыкой. Как часто Ортизу доводилось глядеть в это благородное лицо! В густых бровях Ортиз видел мудрость, в выступающем носе — силу воли, а в широких румяных щеках — доброту. Сколько лет было Доминатору? Никто точно не знал. Возможно, шестьдесят, возможно, больше. Он был все так же полон жизненной силы, все так же неутомим в своих аппетитах и пристрастиях. Говорили, что правителю достаточно взглянуть на человека — и любые секреты его сердца лягут перед Доминатором как на ладони. Но Ортиз ничего не скрывал от правителя, который когда-то приютил крошечного ребенка, потерявшего родного отца. Доминатор был единственным родителем, которого Ортиз знал. И все, что полководец делал, совершалось ради того, чтобы заслужить одобрение и любовь владыки.
Последние отзвуки финального аккорда затихли, и музыканты опустили инструменты. Доминатор уронил скрипку с плеча и поманил Ортиза к себе. Военачальник выступил вперед и простерся ниц на полу.
— Встань, мальчик, встань!
Ортиз поднялся.
— Ты хорошо поработал.
— Рад служить вам, Доминатор.
Правитель кивнул.
— Пройдемся.
Он повернулся и зашагал по залу. Звуки звонким эхом отражались от пола. Именно таким неизменно представал перед посетителями Доминатор — меряющим широкими шагами верхние уровни дворца, со скрипкой в руке, глаза обращены к далеким горным вершинам, озеру или безграничному небу. Он ненавидел толпы и молчание, стены и тишину — Доминатор всегда пребывал в движении, и его всегда окружал простор. Казалось, комнаты обычных размеров не могли вместить огромную фигуру правителя.
— Ты хорошо присматриваешь за новыми рабами?
— Да, Доминатор.
— Награда и наказание.
— Да, Доминатор.
— Когда-то племя мантхов знавало лучшие времена. Глубоко одаренный народ. А вот теперь… Тебе следует изучать историю. Это сбивает спесь с любого.
— Да, Доминатор.
— Чередуй жестокость с добротой. Сейчас они ненавидят нас. Пройдет время — и они нас полюбят.
— Все любят вас, Доминатор.
— Конечно любят. Естественный человеческий инстинкт — любовь к власти. В этом нет большой доблести.
Правитель выглянул в широкое окно на лежащий внизу город. Две голубки опустились на карниз. Обе серо-серебристые, у одной из птиц — белая грудка. Доминатор с интересом изучал их.
— Видишь двух птиц? Та, что с белой грудкой, взлетит первой. От этого зависит мой ужин!
Правитель придвинулся к окну и взмахнул смычком. Голуби поднялись в воздух, белогрудая взлетела первой. Доминатор рассмеялся громовым смехом.
— Вот видишь! Значит, вечером я смогу поесть.
Ортиз ничего не ответил. Многого из того, что делал или говорил Доминатор, военачальник не понимал. Однако безопаснее было воздерживаться от замечаний.
— Я проигрываю так же часто, как и выигрываю, понимаешь? Недавно я проиграл пять пари подряд. Не ел целых два дня.
Правитель снова рассмеялся и посмотрел на Ортиза.
— Как ты думаешь, зачем я делаю это?
— Тренируете силу воли, Доминатор?
— Неплохо, неплохо. Я делаю это, чтобы держать себя в руках. Я обладаю абсолютной властью. Никто не смеет приказывать мне. Поэтому я должен приказывать себе сам. Я заключаю маленькие пари сам с собой, и если проигрываю, то плачу. Сколько тебе лет?
Личный вопрос прозвучал неожиданно.
— Двадцать один, Доминатор.
— Ты подумываешь о женитьбе?
Ортиз постарался сдержать возбуждение, забурлившее внутри.
— Да, Доминатор. Когда придет время.
— К нашим границам приближается королевский кортеж. Правитель соседней империи желает, чтобы наши государства объединились путем заключения брака. Он предлагает свою дочь. Я должен предложить своего сына. Тебе это известно?
— Да, Доминатор.
— Следовательно, скоро мне понадобится сын.
Внезапно правитель резко остановился. Он протянул скрипку и смычок Мирону Граффу и проревел:
— Отойди!
Ортиз отступил назад. Доминатор приподнял полы мантии, расстегнул брюки, и длинная мощная струя мочи ударила о гладкий каменный пол.
— А-ах! — произнес он с видимым облегчением. — Одно из самых неизменных удовольствий в жизни. Зов плоти так властен, а облегчение так сладостно! Спалиан!
Слуге не нужно было приказывать дважды. Едва правитель закончил опорожнять мочевой пузырь, как Спалиан уже стоял вблизи с ведром и шваброй в руках. Оркестранты и хористы отводили глаза, делая вид, что ничего не заметили. Через несколько мгновений лужа на полу исчезла, каменные плиты пола вновь стали чистыми и сухими, а Доминатор забрал назад свою скрипку.
— Отвратительная привычка, не правда ли? — спросил он Ортиза, в то время как Спалиан удалялся, чтобы вылить содержимое ведра. — Веду себя словно животное. Почему я так поступаю?
— Еще один способ держать себя в руках?
— Очень хорошо. Ты же видишь, никто не осмеливается осуждать меня. Я должен осудить себя сам. Но для чего? Все, что я делаю, я делаю превосходно! Поэтому и мочусь прямо на пол! Отвратительно! Как животное! Я сгораю от стыда!
Доминатор пристроил скрипку на плече и, будто демонстрируя отвращение, издал серию сердитых, толпящихся, обгоняющих друг друга звуков.
— Понимаю, Доминатор, — сказал Ортиз. Правитель вновь опустил скрипку.
— Итак, на чем мы остановились? Свадьба. Тебе следует взглянуть на девушку. Посмотришь, подходит ли она тебе.
— Доминатор! Если вы действительно хотите этого, должен ли я предположить, что…
— Ну, что?
— Вы сами сказали, что вам нужен сын.
— Сказал. Кто-то же должен жениться на этой девушке.
— И вы думаете, что я…
Ортиз не мог заставить себя говорить дальше. Приподняв брови, правитель пристально смотрел на него, ожидая конца фразы. Затем снова рассмеялся.
— Да-да, я думал о тебе, мой мальчик. Конечно о тебе. Только не слишком радуйся. Я могу назвать тебя своим сыном. Ты можешь жениться на этой девушке. Однако это не значит, что ты станешь Доминатором после меня. Для этого требуется нечто большее, чем женитьба на принцессе.
— Я это знаю, Доминатор.
— Для этой работы тебе еще надо вырасти. Так что — не сейчас.
Правитель нежно улыбнулся Ортизу и похлопал себя по огромному животу.
— Я вырасту, Доминатор.
— Хороший ответ. Ну, что же, всему свое время, не так ли? Погляди на девушку. Постарайся понять, подходит ли она тебе. После мы решим.
— Да, Доминатор.
— Тогда ступай! Освежи свои познания в тантарацце!
— Да, Доминатор.
— И приглядывай за этими рабами. Они нам еще пригодятся.
Трудясь в разных местах Домината, люди из племени мантхов вскоре обнаружили, что их таланты не остались без внимания и используются с максимальной пользой. Только первый день Скуч просто замешивал тесто в пекарне. Сейчас он заправлял в собственной кондитерской, и ему выделили троих подручных. Мико Мимилит сшил несколько платьев, не оставшихся незамеченными, и сегодня трудился над нарядом для благородной леди из Высшего Удела. Мико описывал фасон платья остальным рабам, собравшимся в казармах.
На залитом светом пространстве под драгоценными куполами, где никаким вещам, предметам мебели, занавескам или лампам не дозволялось нарушать сверкающую пустоту, громадная фигура уверенно вышагивала взад-вперед, дирижируя оркестром и хором, — скрипка прижата к щеке, смычок парит над струнами. Музыканты, обратив глаза к Доминатору, по памяти аккомпанировали. Хор в молчании ждал, глаза хористов также не отрывались от правителя, а головы поворачивались вслед за его перемещениями. Сбоку виднелись две неподвижные фигуры: одна с большой книгой, другая — с ведром и шваброй в руках. Человека с книгой звали Мирон Графф, хранитель покоев Доминатора, другой — Спалиан — был личным слугой владыки.
За нежным аккордом струнных вступили звучные духовые, а Доминатор, подняв смычок, обернулся, чтобы поприветствовать гостя. Размашисто шагая — глаза полузакрыты, подбородок вздернут, смычок завис в воздухе, — правитель управлял вздымающимися волнами трубных раскатов и нарастающим грохотом барабанов. Затем он вновь обратился к скрипке и восходящим пассажем, от которого захватывало дух, подвел оркестр к мощному финальному аккорду.
Ортиз замер в восхищении. Голова правителя была обнажена, грива седых волос разметалась по плечам, в огромных серых глазах сияла страстная увлеченность музыкой. Как часто Ортизу доводилось глядеть в это благородное лицо! В густых бровях Ортиз видел мудрость, в выступающем носе — силу воли, а в широких румяных щеках — доброту. Сколько лет было Доминатору? Никто точно не знал. Возможно, шестьдесят, возможно, больше. Он был все так же полон жизненной силы, все так же неутомим в своих аппетитах и пристрастиях. Говорили, что правителю достаточно взглянуть на человека — и любые секреты его сердца лягут перед Доминатором как на ладони. Но Ортиз ничего не скрывал от правителя, который когда-то приютил крошечного ребенка, потерявшего родного отца. Доминатор был единственным родителем, которого Ортиз знал. И все, что полководец делал, совершалось ради того, чтобы заслужить одобрение и любовь владыки.
Последние отзвуки финального аккорда затихли, и музыканты опустили инструменты. Доминатор уронил скрипку с плеча и поманил Ортиза к себе. Военачальник выступил вперед и простерся ниц на полу.
— Встань, мальчик, встань!
Ортиз поднялся.
— Ты хорошо поработал.
— Рад служить вам, Доминатор.
Правитель кивнул.
— Пройдемся.
Он повернулся и зашагал по залу. Звуки звонким эхом отражались от пола. Именно таким неизменно представал перед посетителями Доминатор — меряющим широкими шагами верхние уровни дворца, со скрипкой в руке, глаза обращены к далеким горным вершинам, озеру или безграничному небу. Он ненавидел толпы и молчание, стены и тишину — Доминатор всегда пребывал в движении, и его всегда окружал простор. Казалось, комнаты обычных размеров не могли вместить огромную фигуру правителя.
— Ты хорошо присматриваешь за новыми рабами?
— Да, Доминатор.
— Награда и наказание.
— Да, Доминатор.
— Когда-то племя мантхов знавало лучшие времена. Глубоко одаренный народ. А вот теперь… Тебе следует изучать историю. Это сбивает спесь с любого.
— Да, Доминатор.
— Чередуй жестокость с добротой. Сейчас они ненавидят нас. Пройдет время — и они нас полюбят.
— Все любят вас, Доминатор.
— Конечно любят. Естественный человеческий инстинкт — любовь к власти. В этом нет большой доблести.
Правитель выглянул в широкое окно на лежащий внизу город. Две голубки опустились на карниз. Обе серо-серебристые, у одной из птиц — белая грудка. Доминатор с интересом изучал их.
— Видишь двух птиц? Та, что с белой грудкой, взлетит первой. От этого зависит мой ужин!
Правитель придвинулся к окну и взмахнул смычком. Голуби поднялись в воздух, белогрудая взлетела первой. Доминатор рассмеялся громовым смехом.
— Вот видишь! Значит, вечером я смогу поесть.
Ортиз ничего не ответил. Многого из того, что делал или говорил Доминатор, военачальник не понимал. Однако безопаснее было воздерживаться от замечаний.
— Я проигрываю так же часто, как и выигрываю, понимаешь? Недавно я проиграл пять пари подряд. Не ел целых два дня.
Правитель снова рассмеялся и посмотрел на Ортиза.
— Как ты думаешь, зачем я делаю это?
— Тренируете силу воли, Доминатор?
— Неплохо, неплохо. Я делаю это, чтобы держать себя в руках. Я обладаю абсолютной властью. Никто не смеет приказывать мне. Поэтому я должен приказывать себе сам. Я заключаю маленькие пари сам с собой, и если проигрываю, то плачу. Сколько тебе лет?
Личный вопрос прозвучал неожиданно.
— Двадцать один, Доминатор.
— Ты подумываешь о женитьбе?
Ортиз постарался сдержать возбуждение, забурлившее внутри.
— Да, Доминатор. Когда придет время.
— К нашим границам приближается королевский кортеж. Правитель соседней империи желает, чтобы наши государства объединились путем заключения брака. Он предлагает свою дочь. Я должен предложить своего сына. Тебе это известно?
— Да, Доминатор.
— Следовательно, скоро мне понадобится сын.
Внезапно правитель резко остановился. Он протянул скрипку и смычок Мирону Граффу и проревел:
— Отойди!
Ортиз отступил назад. Доминатор приподнял полы мантии, расстегнул брюки, и длинная мощная струя мочи ударила о гладкий каменный пол.
— А-ах! — произнес он с видимым облегчением. — Одно из самых неизменных удовольствий в жизни. Зов плоти так властен, а облегчение так сладостно! Спалиан!
Слуге не нужно было приказывать дважды. Едва правитель закончил опорожнять мочевой пузырь, как Спалиан уже стоял вблизи с ведром и шваброй в руках. Оркестранты и хористы отводили глаза, делая вид, что ничего не заметили. Через несколько мгновений лужа на полу исчезла, каменные плиты пола вновь стали чистыми и сухими, а Доминатор забрал назад свою скрипку.
— Отвратительная привычка, не правда ли? — спросил он Ортиза, в то время как Спалиан удалялся, чтобы вылить содержимое ведра. — Веду себя словно животное. Почему я так поступаю?
— Еще один способ держать себя в руках?
— Очень хорошо. Ты же видишь, никто не осмеливается осуждать меня. Я должен осудить себя сам. Но для чего? Все, что я делаю, я делаю превосходно! Поэтому и мочусь прямо на пол! Отвратительно! Как животное! Я сгораю от стыда!
Доминатор пристроил скрипку на плече и, будто демонстрируя отвращение, издал серию сердитых, толпящихся, обгоняющих друг друга звуков.
— Понимаю, Доминатор, — сказал Ортиз. Правитель вновь опустил скрипку.
— Итак, на чем мы остановились? Свадьба. Тебе следует взглянуть на девушку. Посмотришь, подходит ли она тебе.
— Доминатор! Если вы действительно хотите этого, должен ли я предположить, что…
— Ну, что?
— Вы сами сказали, что вам нужен сын.
— Сказал. Кто-то же должен жениться на этой девушке.
— И вы думаете, что я…
Ортиз не мог заставить себя говорить дальше. Приподняв брови, правитель пристально смотрел на него, ожидая конца фразы. Затем снова рассмеялся.
— Да-да, я думал о тебе, мой мальчик. Конечно о тебе. Только не слишком радуйся. Я могу назвать тебя своим сыном. Ты можешь жениться на этой девушке. Однако это не значит, что ты станешь Доминатором после меня. Для этого требуется нечто большее, чем женитьба на принцессе.
— Я это знаю, Доминатор.
— Для этой работы тебе еще надо вырасти. Так что — не сейчас.
Правитель нежно улыбнулся Ортизу и похлопал себя по огромному животу.
— Я вырасту, Доминатор.
— Хороший ответ. Ну, что же, всему свое время, не так ли? Погляди на девушку. Постарайся понять, подходит ли она тебе. После мы решим.
— Да, Доминатор.
— Тогда ступай! Освежи свои познания в тантарацце!
— Да, Доминатор.
— И приглядывай за этими рабами. Они нам еще пригодятся.
Трудясь в разных местах Домината, люди из племени мантхов вскоре обнаружили, что их таланты не остались без внимания и используются с максимальной пользой. Только первый день Скуч просто замешивал тесто в пекарне. Сейчас он заправлял в собственной кондитерской, и ему выделили троих подручных. Мико Мимилит сшил несколько платьев, не оставшихся незамеченными, и сегодня трудился над нарядом для благородной леди из Высшего Удела. Мико описывал фасон платья остальным рабам, собравшимся в казармах.