Страница:
- После тех недель, которые ты провел, пытаясь заставить меня петь твои песни, - продолжал образ Шута, - надеюсь, что тебе будет приятно узнать, что я наконец сдался и спел песню - ключ к двери мастерской. На самом деле, я спел не для того, чтобы доставить тебе удовольствие. Когда ты ударил меня в первый раз, через три дня после того, как я "родился", я понял, что не радую тебя. Даже если бы мой голос не был слаб и неразвит, даже если бы он был полностью похож на твой, ты все равно нашел бы, в чем меня упрекнуть. Поняв это, я не мог больше терпеть твои злобные угрозы и жалкие извинения.
Окав кулаки, Оливия воткнула ногти в ладони, она не могла поверить в то, что слова Шута были правдой.
- Прошло три года с тех пор, как я сбежал из этого места, из этой чертовой дыры, которую ты выбрал в качестве моей детской, - сказал образ Шута, обводя комнату рукой. - Арферы так быстро заставили забыть о тебе, что их сила впечатлила даже меня. Я не слышал твоих глупых стишков почти полтора года. Твое имя полностью забыто.
Я никогда не забуду выражение страха и удивления на твоем лице, когда ты пришел в эту комнату и увидел, что я свободен. Твой ученик Кирксон пожалел меня, ни ты, ни твоя прислужница Мэйрайя никогда не были на это способны. Кирксон приходил ко Мне поздно ночью, чтобы как мог успокоить меня. Это он дал мне почитать твои книги. По ошибке, это оказалась книга с твоими заклинаниями. Когда я понял, что это такое, я использовал ее волшебство, чтобы выбраться из моей клетки и украсть с твоего стола распыляющее кольцо. Затем я стал ждать. Было неважно, собирался ли ты умолять меня или бить меня опять. В любом случае я хотел убить тебя и Мэрайю. Только Кирксон должен был остаться в живых. К несчастью он встал на пути распыляющего луча, чтобы спасти ваши жалкие жизни.
Однако, с тех пор я отомстил Мэйрайе. После того, как они сослали тебя, она сошла с ума, а прошлой ночью она убила себя. Это я заставил ее сделать это. Это было несложно. Я постоянно насылал на нее кошмары о том, как мне больно, и как я страдаю, телепатически внушал ей, что она бесполезна.
Оливию трясло от боли и гнева. Она не хотела видеть мастерскую, где был создан Шут, и была права.
- Остался только ты, папа, - сказал образ Шута, выплюнув слово "папа" как ругательство. - Я вернулся на место моего рождения, чтобы потребовать мое наследство. Я не оставил тебе ничего. Ты мертв.
Из середины образа Шута, как спицы колеса ударили двенадцать зеленых лучей. Они повернулись, образовав плоскость зеленого света в трех футах от пола. Затем они мгновенно исчезли, исчез и образ Шута.
Оливия притронулась к своей макушке. В ее руке оказалась длинная прядь волос. Они были срезаны странным зеленым светом у самой ее головы. По стенам и мебели в комнате тянулась черная обгоревшая полоса.
Как автомат хафлинг обошла комнату. Мастерскую освещали волшебные камни, вставленные в стены и потолок. Все было чисто, нигде не лежала пыль. Оливия посмотрела на мраморный стол. Волшебной книги на нем не было. В комнате не было вообще ни одной книги. Полки на стенах были пусты. Она подошла к шкафу из красного дерева, который стоял у стены за родником и открыла дверь. Там тоже были пустые полки. Там не было ни противоядия, ни других снадобий.
Забыв про потайное отделение, в котором должен был лежать мешок с драгоценностями, Оливия села на скамью. Это было уже неважно. Все было неважно. Она подтянула колени к подбородку, обхватила ноги руками, опустила голову и заплакала навзрыд.
***
Путеводец проснулся от кошмарного сна, крича от страха. Через несколько секунд он вспомнил, что лежит в своем разрушенном доме. Он с трудом дышал, его одежда была мокрой от холодного пота. Он дрожал от холода. Солнце уже заходило, над горизонтом поднималась луна.
Во сне ему привиделся Шут, о котором Путеводец уже давно и не вспоминал. Он так часто лгал, что существо уничтожено, что сам почти поверил в эту ложь. "Поверь Оливия, - подумал он, - лживой воровке, что Шут существовал".
Путеводец всегда полагал, что Таймора, Богиня Удачи, благоволит плутоватому хафлингу, но теперь казалось, что Тир Суровый и Справедливый, Бог Правосудия сделал ее своим агентом. Если она рассказала Эльминстеру, что Шут не погиб, то Эльминстер поймет, что Путеводец солгал о взрыве льда, чтобы скрыть еще худшую правду. Если Оливия узнает о том, что он угрожал Шуту и расскажет Эльминстеру, репутация Барда будет погублена. Путеводец пытался понять, то ли Богиня Удачи все еще благоволит ему, то ли Тир испытывает его при помощи хафлинга.
В своем сне Путеводец вновь, как и двести лет назад, открыл дверь мастерской и увидел стоящего там Шута. Тот направил на Барда палец с кольцом, собираясь распылить его. Но на этот раз не Кирксон, а Оливия встала перед ним на пути зеленого луча, чтобы спасти ему жизнь. Но хафлинг была слишком мала, луч все равно попал в Путеводца, и он умер.
Если бы Путеводца не лихорадило от яда, он понял бы, что сон навеян мыслями, появившимися из-за попытки попасть на место своего поражения. Он также посмеялся бы при мысли о том, что боги проявляют к нему какой-либо интерес. Но Путеводец был слаб от яда, и его пылкое воображение нашло другие объяснения этому сну. Он подумал, что боги хотят напомнить ему, что он все равно умрет.
- Почему я должен умереть? - пробормотал он небу. - Эльминстер не умер, Морала не умерла.
Бард задумался, что могло так надолго задержать Оливию. Он прикинул, что ее нет уже больше часа. Он не сомневался, что хафлинг справится с замками и ловушками, и усмехнулся, когда вспомнил, как легко она выучила песню, открывающую замок двери. "В мастерской нет ничего, что могло бы помешать ей", успокоил он себя. Путеводец не обратил внимания на невероятность событий, произошедших во сне. Все-таки, по словам Оливии, Шут мертв.
Конечно, он мог ошибаться насчет орков. Они могли все-таки оставить стражу, и поджидали в тоннеле, ведущем в их берлогу, чтобы схватить Оливию. Чем длиннее становились тени, тем тревожнее было на душе у Путеводца. Она дважды за этот день спасла его жизнь, а он смог убедить ее одну отправиться мимо пещеры орков, чтобы спасти его жизнь в третий раз. Он был мастером - бардом, арфером, крупным мужчиной, а маленькая женщина -хафлинг должна была его спасать. Женщина! Милая Селина! Он даже не подумал о том, что с ней сделают орки, если схватят ее.
Путеводец заметил, что солнце и луна находятся на одинаковой высоте над горизонтом, подобно весам Тира в небе. Затем солнце опустилось ниже, - а луна поднялась выше.. Бард вздохнул. Если Оливия скоро не вернется с противоядием, он все равно умрет. К своему глубокому стыду, он понял, что не было смысла рисковать ее жизнью. Связав из туники перевязь для больной руки, он с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, перед глазами мелькали блестящие точки, но он не отступал. Когда солнце село, певец начал спускаться вниз по лестнице в подземелье. на поиски хафлинга.
***
После того, как Оливия выплакалась, она уставилась на освещенную ярким светом стену мастерской, моргая, как сова при свете солнца. Одна часть ее сознания советовала поскорее вернуться к Путеводцу. Если она и не сможет дойти с ним до дороги, то по крайней мере будет с ним, когда он умрет. Другая не хотела видеть его смерти. Эта часть оказалась сильнее, поэтому она не двигалась, пока не услышала громкий стук в дверь.
Оливия дернулась и свалилась со скамьи. Подойдя к двери, она прижалась к ней ухом. Из коридора за дверью доносились резкие, непонятные ей крики. "Орки вернулись и обнаружили открытую дверь", - поняла она.
К счастью, в мастерской была: и вторая дверь, но если выйти через нее, то придется пробираться через эти странные туннели и через Таймора знает сколько завалов. Затем Оливия поняла, что вторая дверь может тоже вести в двойную ловушку, поставленную орками. При этой мысли ее сковал страх.
Она услышала за дверью еще один крик - знакомый высокомерный голос потребовал, чтобы орки убирались прочь.
- Путеводец? - прошептала Оливия, удивленная его появлением. Почему он не остался там?
Из коридора донесся голос Путеводца:
- Вам нечего здесь делать. Это мой дом. Убирайтесь, или я не отвечаю за последствия.
"Он что, с ума сошел"? - подумала Оливия. В его голосе не было страха, слова звучали отчетливо. "Здорово. Он просто бредит", - взволнованно подумала она.
Орки визжали и кричали. Затем раздался глухой удар, как будто в дверь попало копье или стрела. Затем все стихло. Послышался резкий высокий голос, который сказал на общем языке: "Оставьте его". Голос звучал холодно, его обладатель привык, что его приказам подчиняются. Оливия не могла понять, мужчина это или женщина.
Там есть еще кто-то, тот, кто командует орками. "Кто-то, - подумала Оливия, - кто умеет распылять потолки и другие предметы".
- Не делай глупостей, или я убью тебя. Ты Безымянный Бард? - спросил голос.
- Да, - хрипло ответил Путеводец.
Прикусив губу, Оливия пыталась понять, как спасти своего друга.
- Хорошо, что ты вернулся, - сказал резкий голос. - Извини, в первый раз упустили тебя. Орки были уверены, что ты навсегда убежал. Похоже, мы решили проверить туннель как раз вовремя. Теперь, когда ты справился с замками на дверях, ты можешь открыть для меня дверь в твою мастерскую, - потребовал голос.
- А зачем? - ответил Путеводец. Его голос был полон высокомерия, но Оливия даже сквозь дверь слышала, что он задыхается.
- Если ты откажешься, орки убьют тебя, - объяснил голос.
- Я уже умираю, - ответил Путеводец. - Я попался в отравленную ловушку в этом замке.
- Покажи, - приказал голос.
Некоторое время было тихо, затем высокий голос произнес:
- Да, да. Как это неудачно, Безымянный. С такой рукой вряд ли ты сможешь играть. Коркс, противоядие!
- Он еще не умирает, - ответил орк на общем языке. - Пусть сначала откроет дверь.
- Мне нужна эта рука, чтобы открыть дверь, - соврал Путеводец.
- Коркс, я приказываю! - настаивал резкий голос.
Послышалось ворчание орков, затем Оливия услышала, как Путеводец сказал:
- Хороший год для противоядия. Молодой букет, хороший аромат и цвет. - Его голос был все еще слаб.
- Меня зовут Ксаран, - представился резкий голос, - я только что спас твою жизнь. Полагаю, что этим заслуживаю некоторое уважение, неправда ли?
- Уважения, конечно, - ответил Путеводец, - но вовсе не разрешения ограбить мою мастерскую.
- Я могу убить тебя прямо сейчас, - пригрозил Ксаран.
- Тогда никогда не попадешь в мою мастерскую, - ответил Путеводец. - Вы поставили все эти двери для того, чтобы схватить меня до того, как я попаду внутрь. Так что вам нужно? Может быть, мы придем к соглашению.
- Ну, мои компаньоны орки, заинтересованы в тех сокровищах, которые ты мог оставить здесь двести лет назад, - сказал Ксаран.
- Ты преувеличиваешь, - ответил Путеводец.
- Сомневаюсь. Твое самолюбие хорошо известно. Хотя, возможно, ты имеешь на это право. Я определенно могу придумать, как использовать твои знаменитые таланты.
- Ты не получишь от меня слишком много, если можешь предложить мне только мою жизнь, - сказал Путеводец.
- А если я предложу тебе бессмертие?
- Оно уже есть у меня, - заявил Путеводец. - Это моя музыка.
- И это тебя устраивает? - спросил Ксаран. - Подумай о тех приключениях, которые могут у тебя быть, о нерассказанных историях, о неоконченных песнях. О еще не родившихся людях, наставником и учителем которых ты можешь стать. О певцах и музыкантах, авантюристах и арферах, колдунах и королях. Ты еще не прожил столько, сколько живет мудрец Эльминстер. Он еще не сдался смерти. Почему ты должен?
Прислушиваясь к разговору за дверью, Оливия нервно переступила с ноги на ногу. "Этот Ксаран слишком хорошо знает Путеводца, - подумала она. - Кто же он? Как он узнал о слабом месте Барда? И самое главное, чего он хочет?" В голове Оливии возник план, и она начала выкручивать из стены светящийся камень, продолжая прислушиваться к голосам за дверью.
- Ты хочешь предложить мне неиссякаемый источник эликсира молодости? спросил Бард. - Или у тебя еще более хитрый план? Ты хочешь посадить меня в волшебный кувшин или превратить в лича-мертвяка?
- Нет, - ответил Ксаран. - Я имею ввиду новое заклинание. Оно сделает бессмертным твое тело.
- Понятно, - сказал Путеводец. - А что ты хочешь взамен?
- Меня интересуют твои знания о подобиях.
- Это интересует всех злых правителей Королевств, - ответил Путеводец.
- Но я злой правитель, который держит, так сказать, в своих руках твою жизнь.
- Действительно. Это все?
- Нет. Еще кое-что. Ты должен доставить ко мне Акабара Бель Акаша. Я полагаю, что ты знаком с этим джентльменом.
- Акабар? - удивленно повторил Путеводец. Оливия тоже была удивлена. - А что тебе нужно от него?
- У него есть то, что хочу я. Ты должен уговорить его посетить тебя здесь.
- Я не видел Акабара больше года, - возразил Путеводец. - Он вернулся в Термиш.
- Сейчас он недалеко от Тенистого дола, - поправил его Ксаран.
- Понятно, - сказал Путеводец.
- Ну, Безымянный? - спросил Ксаран.
Оливия замерла у двери. В одной руке она держала волшебные светящиеся камни, в другой - кинжал Путеводца. "Это может быть, мой последний шанс для неожиданного нападения", - подумала Оливия.
Она провела пальцами по трем углублениям, вырезанным на косяке. Дверь приоткрылась на фут, хафлинг с визгом выскочила из мастерской и швырнула камни в коридор. Орки заорали от страха перед ярким светом и закрыли руками глаза. Пока они были ослеплены, Оливия с кинжалом Путеводца бросилась вправо, туда, где она слышала голос Ксарана, но там никого не было. Оливия развернулась и толкнула Путеводца в дверь мастерской.
Когда она повернулась обратно, чтобы закрыть дверь, то почувствовала резкую боль в плече. Ткань ее туники стала мокрой от крови, Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела, кто напал на нее. В пяти футах над землей у самой двери в воздухе висел Ксаран - отвратительный шар из мяса с чудовищной пастью, полной клыков, с одним огромным налитым кровью глазом и короной из десяти глаз-отростков, изгибающихся, как змеи. Ксаран был бихолдером!
Внезапно хафлинг поняла, что пытаясь напасть на Ксарана с кинжалом, она просто проскочила под ним. По иронии судьбы, только в этом месте он не мог нанести ей вреда своими волшебными лучами. Когда она вернулась в мнимую безопасность мастерской, то попала в поле его зрения, и он ударил на нее своим волшебным взглядом.
Оливия захлопнула дверь прежде, чем монстр успел повернуть в ее сторону свой смертоносный глаз.
- Что ты делаешь? - закричал Путеводец, щурясь на ярком свету.
- Что я делаю? - удивленно пропищала Оливия. - Я спасаю твою жизнь! Если ты еще не заметил, то там, за дверью, бихолдер!
- Я договаривался с ним, - зло сказал Путеводец.
- Ты, что дурак? Бихолдеры - злобнейшие существа! - закричала Оливия.
- Да? Они еще обладают честью... в их понимании.
- Они ужасны, - ответила Оливия. - Как только бы ты отказался отдать ему Акабара, он бы убил тебя.
- А с чего ты взяла, что я бы отказался? - спросил Путеводец.
Оливия с ужасом уставилась на него, но он молча смотрел на хафлинга, ничего не объясняя.
Она думала, что все монстры остались за закрытой дверью. Теперь она не была в этом уверена.
ГЛАВА 10 Охота
Когда Брек Орксбэйн направил своего коня налево на развилке, которая возникла на их пути, Элия облегченно вздохнула. Следопыт был явно не в духе, и она была рада отдохнуть от его общества. Он все время хмуро смотрел вниз и почти не разговаривал с ней, если не считать его жалоб на Дракона. Она понимала его чувства, но молчаливо сочувствовать ей уже надоело. Они были в пути уже три часа, сначала предсказание Брека о том, что выследить Грифта будет легко, оправдывалось. Они начали свои поиски с вершины Дубового Бугра и сразу нашли след зверя, который спускался вниз по холму. Грифт большой и тяжелый, его лапы глубоко отпечатывались во влажной почве, а тяжелый хвост оставлял полосу примятой растительности.
Но Грифт был не зверем, а умным и хитрым существом. Он то шел по каменистым дорогам, где не оставлял следов, то сворачивал и шел по местам, заваленным опавшими листьями, где он мог хвостом заметать свои следы. Несмотря на острый глаз и большой опыт арфера, Бреку было непросто следовать за Грифтом. Он был так решительно настроен отомстить за Кайр, что Элии не хотелось думать о том, что случится, если они потеряют след Грифта.
Элия понимала, что ему было бы приятнее ехать одному. Тогда бы он мог горевать по Кайр без посторонних глаз. Но они не могли рисковать, позволив. ему одному встретиться с Грифтом и Акабаром. В таком состоянии Брек напал бы на Акабара или на Грифта или на обоих сразу и погиб. Поскольку Морнгрим заставил Брека отправиться в обществе чужих людей, следопыт прятал свое горе за стеной враждебности.
Хотя, что касается жалоб Брека на Дракона, Элия склонялась к тому, что он прав в своем желании отправляться без сауриала. Вначале она выступала в защиту Дракона. Следопыт не хотел брать его с собой, потому что они были верхом, а ящер нет. Брек настаивал, что Дракон будет их задерживать, но Элия объяснила, что он может двигаться часами, не отставая от лошадей. Но с тех пор сауриал усиленно пытался опровергнуть справедливость ее слов. Без всякой видимой причины он отставал от них, как будто эта погоня его вовсе не интересовала. Однажды Элия обернулась, чтобы поторопить его, и увидела, что ящер собирает орехи. Несколько раз казалось, что он знает, в какую сторону направился Грифт, но он не сообщал об этом, пока Брек не выяснял это сам.
В первый раз Элия заметила, что сауриал нюхает воздух, когда они были на Дубовом Бугре. Когда отряд достиг первой каменистой дороги, он снова понюхал воздух. Когда Брек направился по дороге к северу, чтобы поискать след, сауриал сделал несколько шагов на юг и со вздохом сел на землю. На второй развилке он сделал то же самое, потом еще раз в устье реки. Он четверть часа ждал, пока Брек рыскал вокруг, отыскивая след под толстым ковром из опавших листьев. Когда же показалось, что следопыт вот-вот взорвется, сауриал все-таки поплелся в том направлении, которое в итоге Брек нашел правильным.
В конце концов Брек решил, что нюх сауриала не уступает по остроте нюху охотничьей собаки, и попросил Элию, чтобы Дракон сам искал дорогу, но на следующей развилке тот почесал голову и изобразил крайнее изумление. Поведение паладина надоело Бреку, и тот снова повел отряд сам.
Элия уже давно была знакома с привычкой ящера изображать немое животное. Она посмотрела на него и прошептала:
- Что случилось? Почему ты не поможешь ему?
- Я не могу ему помочь, - знаками ответил Дракон.
Разозлившись на ящера, Элия поскакала за Бреком. Она не знала, что нашло на сауриала, но понимала, что они не в состоянии полностью отказать в помощи Бреку. Кроме того, ее тревожило, как удержать следопыта от сражения с Акабаром и Грифтом, она не забывала, что в случае обнаружения Безымянного, Брек является одним из его судей.
Когда Брек скрылся из вида, Элия спешилась, чтобы размять ноги. Дракона тоже не было видно. Она пошла обратно по тропе, чтобы посмотреть, что он делает. Она увидела, что он привязывает кусочек синей ткани к ветви дерева над своей головой. Она тихо подошла и встала меньше, чем в трех футах позади него.
- Что ты делаешь? - резко спросила она. Дракон подпрыгнул и обернулся. Он был явно напуган.
- Ты помечаешь след, - удивленно сказала Элия. - Зачем?
- Морнгрим может поехать за нами, - ответил Дракон.
- Морнгрим не поедет, - возразила Элия. Она потянулась, чтобы сорвать кусочек ткани и едва не упала, споткнувшись о кучу орехов, сваленных прямо на пути как раз под веткой.
- Зачем ты оставил на пути орехи? - спросила она.
- Это пожертвование Тайморе, - объяснил сауриал.
- Орехи? - закричала Элия. - С каких это пор Богиня Удачи требует, чтобы ей жертвовали орехи? Дракон, что с тобой? Зачем ты нас задерживаешь?
- Брек слишком зол, - снова, как и в башне ответил Дракон. - Он ни капли не остыл.
- Но ты злишь его еще больше. И ты все еще не сказал мне, зачем ты помечаешь дорогу, - сказала Элия. - И все-таки, зачем эти орехи?
Дракон показал на дорогу. Брек вернулся. Сауриал побежал к нему.
Элия зарычала. Она была уверена, что сауриал что-то скрывает от нее. Она последовала за своим спутником.
- Ты что-нибудь нашел? - спросила она, залезая в седло.
Брек молча кивнул и поехал по следу, который он обнаружил.
Дракон шлепнул лошадь Элии, чтобы та ехала вперед него. Элия замедлила ход и повернула лошадь, чтобы убедиться, что он следует за ней. Дракон пробежал мимо. Элия вновь повернула коня и поехала за Драконом. Она заметила еще один висящий на ветке кусочек ткани, который указывал, в какую сторону они направились. Она не собиралась спорить с Драконом в присутствии Брека, но в конце концов она узнает, что сауриал замышляет, даже если ей придется вытрясти из него ответ.
***
Акабар зачарованно смотрел, как Грифт изучает вырезанное на своем посохе перемещающее заклинание. Символы ничуть не напоминали письмена, которые только доводилось видеть Акабару. Это были выемки и линии, вырезанные на разных расстояниях друг от друга. Термитскому ученому страстно хотелось попросить сауриальского мага перевести, но действие языкового заклинания уже окончилось. Кроме того, они оба сошлись на том, что самым важным для них является как можно быстрее вернуться в Тенистый дол, поэтому Акабар сохранял молчание.
В уголке сознания Акабара сидело беспокойство за Зару. У него были смутные воспоминания о том, что Кайр произнесла какое-то заклинание и имя его жены. Правда, Дракон обещал присмотреть за ней, что уменьшало беспокойство волшебника, но все-таки он был бы рад снова увидеть Зару.
Он также был совсем не против покинуть этот дикий лес. Окружавшая их поросль молодых дубков была довольно приятна глазу, но три особенно больших клена беспокоили волшебника. По их размеру Акабар решил, что им многие сотни лет, он даже не подозревал, что они могут жить так долго. Их стволы были прогрызены насекомыми, как решето. Побеги лозы покрывали многие из их ветвей. Некоторые листья были по-осеннему золотыми, но большинство слишком рано высохли и почернели. Когда он пришел в сознание, он не заметил этих деревьев, но сейчас не мог забыть о них, даже когда и не смотрел на них. Солнце опустилось ниже, тени стали длиннее и гуще, Акабару показалось, что старые деревья и даже молодые дубки приближаются к опушке, на которой они сидели.
Акабар вздрогнул и закричал. Деревья действительно приближались к ним. Дубовая поросль образовала вокруг них круг, диаметром футов двадцать. Деревья стояли так близко, что их стволы напоминали прутья тюремной решетки. Между ними было слишком мало места для того, чтобы можно было пройти, два волшебника оказались заперты в круге из дубов вместе с тремя огромными кленами. Услышав крик Акабара, Грифт раздраженно поднял глаза от своего посоха, чтобы узнать, что прервало его чтение. Заметив клены, сауриал вскочил на ноги и заревел.
В этот момент Акабар заметил на одном из кленов очертания лица. Он также разглядел, что ствол дерева расходится на две огромные покрытые корой ноги. Акабар понял, что это вовсе не деревья. Это были анты, добрые существа, которые охраняют лес. Все три анта приближались к Грифту. Волшебник-сауриал угрожающе зарычал и поднял руку, чтобы произнести заклинание.
- Подожди! - крикнул Акабар, встав между сауриалом и антом, на который тот указывал. - Эти деревья - анты. Они нам не сделают плохого.
Грифт опять зарычал и отпихнул Акабара в сторону. Акабар вспомнил, что сауриал больше не может его понимать. Ему надо было как-то помешать Грифту нанести вред антам. Запах сена наполнил воздух, когда маг посыпал на маленький белый шарик желтой пылью.
- Нет! - закричал Акабар. Он подскочил к сауриалу и дернул его за рукав, сбив тому прицел, поэтому шаровая молния, которую наколдовал Грифт, взорвалась в стороне от антов, а не между ними. Мгновенно несколько молодых дубков, окружавших их, затрещали в пламени.
Внезапно Акабар почувствовал, что его поднимают над землей за кушак халата. Волшебник повернулся и посмотрел вверх. Огромный ант поднял его своей деревянной рукой и смотрел на него.
- Пожалуйста, - сказал на общем языке Акабар, - не делайте плохого сауриалу. Он гость из другого мира. Он не знает об антах.
Ант злобно хихикнул и показал на Грифта свободной рукой.
- Убейте его! - громогласно приказал он двум другим антам.
- Нет! - закричал Акабар. Он отчаянно задергался и безрезультатно заколотил по деревянной руке, которая держала его в десяти футах над землей.
У Грифта не было времени, чтобы произнести заклинание, поэтому он схватил руку ближайшего анта и повис на ней, как ребенок, который раскачивается на ветви дерева. Рука анта не смогла выдержать веса огромного ящера и отломилась с глухим звуком, с которым гнилое бревно падает под ударами топора дровосека.
Лицо покалеченного анта нахмурилось, но он не подал виду, что испытывает боль.
Глаза Акабара расширились от ужаса. Из дупла, которое осталось на месте отломанной руки анта, вылезли зеленые скользкие отростки и обернулись вокруг горла Грифта. Акабар понял, что совершил ужасную ошибку. Эти существа были когда-то антами, но, как и Кайр, были захвачены гниющими паразитами, которые сделали их слугами Несущего Тьму.
Окав кулаки, Оливия воткнула ногти в ладони, она не могла поверить в то, что слова Шута были правдой.
- Прошло три года с тех пор, как я сбежал из этого места, из этой чертовой дыры, которую ты выбрал в качестве моей детской, - сказал образ Шута, обводя комнату рукой. - Арферы так быстро заставили забыть о тебе, что их сила впечатлила даже меня. Я не слышал твоих глупых стишков почти полтора года. Твое имя полностью забыто.
Я никогда не забуду выражение страха и удивления на твоем лице, когда ты пришел в эту комнату и увидел, что я свободен. Твой ученик Кирксон пожалел меня, ни ты, ни твоя прислужница Мэйрайя никогда не были на это способны. Кирксон приходил ко Мне поздно ночью, чтобы как мог успокоить меня. Это он дал мне почитать твои книги. По ошибке, это оказалась книга с твоими заклинаниями. Когда я понял, что это такое, я использовал ее волшебство, чтобы выбраться из моей клетки и украсть с твоего стола распыляющее кольцо. Затем я стал ждать. Было неважно, собирался ли ты умолять меня или бить меня опять. В любом случае я хотел убить тебя и Мэрайю. Только Кирксон должен был остаться в живых. К несчастью он встал на пути распыляющего луча, чтобы спасти ваши жалкие жизни.
Однако, с тех пор я отомстил Мэйрайе. После того, как они сослали тебя, она сошла с ума, а прошлой ночью она убила себя. Это я заставил ее сделать это. Это было несложно. Я постоянно насылал на нее кошмары о том, как мне больно, и как я страдаю, телепатически внушал ей, что она бесполезна.
Оливию трясло от боли и гнева. Она не хотела видеть мастерскую, где был создан Шут, и была права.
- Остался только ты, папа, - сказал образ Шута, выплюнув слово "папа" как ругательство. - Я вернулся на место моего рождения, чтобы потребовать мое наследство. Я не оставил тебе ничего. Ты мертв.
Из середины образа Шута, как спицы колеса ударили двенадцать зеленых лучей. Они повернулись, образовав плоскость зеленого света в трех футах от пола. Затем они мгновенно исчезли, исчез и образ Шута.
Оливия притронулась к своей макушке. В ее руке оказалась длинная прядь волос. Они были срезаны странным зеленым светом у самой ее головы. По стенам и мебели в комнате тянулась черная обгоревшая полоса.
Как автомат хафлинг обошла комнату. Мастерскую освещали волшебные камни, вставленные в стены и потолок. Все было чисто, нигде не лежала пыль. Оливия посмотрела на мраморный стол. Волшебной книги на нем не было. В комнате не было вообще ни одной книги. Полки на стенах были пусты. Она подошла к шкафу из красного дерева, который стоял у стены за родником и открыла дверь. Там тоже были пустые полки. Там не было ни противоядия, ни других снадобий.
Забыв про потайное отделение, в котором должен был лежать мешок с драгоценностями, Оливия села на скамью. Это было уже неважно. Все было неважно. Она подтянула колени к подбородку, обхватила ноги руками, опустила голову и заплакала навзрыд.
***
Путеводец проснулся от кошмарного сна, крича от страха. Через несколько секунд он вспомнил, что лежит в своем разрушенном доме. Он с трудом дышал, его одежда была мокрой от холодного пота. Он дрожал от холода. Солнце уже заходило, над горизонтом поднималась луна.
Во сне ему привиделся Шут, о котором Путеводец уже давно и не вспоминал. Он так часто лгал, что существо уничтожено, что сам почти поверил в эту ложь. "Поверь Оливия, - подумал он, - лживой воровке, что Шут существовал".
Путеводец всегда полагал, что Таймора, Богиня Удачи, благоволит плутоватому хафлингу, но теперь казалось, что Тир Суровый и Справедливый, Бог Правосудия сделал ее своим агентом. Если она рассказала Эльминстеру, что Шут не погиб, то Эльминстер поймет, что Путеводец солгал о взрыве льда, чтобы скрыть еще худшую правду. Если Оливия узнает о том, что он угрожал Шуту и расскажет Эльминстеру, репутация Барда будет погублена. Путеводец пытался понять, то ли Богиня Удачи все еще благоволит ему, то ли Тир испытывает его при помощи хафлинга.
В своем сне Путеводец вновь, как и двести лет назад, открыл дверь мастерской и увидел стоящего там Шута. Тот направил на Барда палец с кольцом, собираясь распылить его. Но на этот раз не Кирксон, а Оливия встала перед ним на пути зеленого луча, чтобы спасти ему жизнь. Но хафлинг была слишком мала, луч все равно попал в Путеводца, и он умер.
Если бы Путеводца не лихорадило от яда, он понял бы, что сон навеян мыслями, появившимися из-за попытки попасть на место своего поражения. Он также посмеялся бы при мысли о том, что боги проявляют к нему какой-либо интерес. Но Путеводец был слаб от яда, и его пылкое воображение нашло другие объяснения этому сну. Он подумал, что боги хотят напомнить ему, что он все равно умрет.
- Почему я должен умереть? - пробормотал он небу. - Эльминстер не умер, Морала не умерла.
Бард задумался, что могло так надолго задержать Оливию. Он прикинул, что ее нет уже больше часа. Он не сомневался, что хафлинг справится с замками и ловушками, и усмехнулся, когда вспомнил, как легко она выучила песню, открывающую замок двери. "В мастерской нет ничего, что могло бы помешать ей", успокоил он себя. Путеводец не обратил внимания на невероятность событий, произошедших во сне. Все-таки, по словам Оливии, Шут мертв.
Конечно, он мог ошибаться насчет орков. Они могли все-таки оставить стражу, и поджидали в тоннеле, ведущем в их берлогу, чтобы схватить Оливию. Чем длиннее становились тени, тем тревожнее было на душе у Путеводца. Она дважды за этот день спасла его жизнь, а он смог убедить ее одну отправиться мимо пещеры орков, чтобы спасти его жизнь в третий раз. Он был мастером - бардом, арфером, крупным мужчиной, а маленькая женщина -хафлинг должна была его спасать. Женщина! Милая Селина! Он даже не подумал о том, что с ней сделают орки, если схватят ее.
Путеводец заметил, что солнце и луна находятся на одинаковой высоте над горизонтом, подобно весам Тира в небе. Затем солнце опустилось ниже, - а луна поднялась выше.. Бард вздохнул. Если Оливия скоро не вернется с противоядием, он все равно умрет. К своему глубокому стыду, он понял, что не было смысла рисковать ее жизнью. Связав из туники перевязь для больной руки, он с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, перед глазами мелькали блестящие точки, но он не отступал. Когда солнце село, певец начал спускаться вниз по лестнице в подземелье. на поиски хафлинга.
***
После того, как Оливия выплакалась, она уставилась на освещенную ярким светом стену мастерской, моргая, как сова при свете солнца. Одна часть ее сознания советовала поскорее вернуться к Путеводцу. Если она и не сможет дойти с ним до дороги, то по крайней мере будет с ним, когда он умрет. Другая не хотела видеть его смерти. Эта часть оказалась сильнее, поэтому она не двигалась, пока не услышала громкий стук в дверь.
Оливия дернулась и свалилась со скамьи. Подойдя к двери, она прижалась к ней ухом. Из коридора за дверью доносились резкие, непонятные ей крики. "Орки вернулись и обнаружили открытую дверь", - поняла она.
К счастью, в мастерской была: и вторая дверь, но если выйти через нее, то придется пробираться через эти странные туннели и через Таймора знает сколько завалов. Затем Оливия поняла, что вторая дверь может тоже вести в двойную ловушку, поставленную орками. При этой мысли ее сковал страх.
Она услышала за дверью еще один крик - знакомый высокомерный голос потребовал, чтобы орки убирались прочь.
- Путеводец? - прошептала Оливия, удивленная его появлением. Почему он не остался там?
Из коридора донесся голос Путеводца:
- Вам нечего здесь делать. Это мой дом. Убирайтесь, или я не отвечаю за последствия.
"Он что, с ума сошел"? - подумала Оливия. В его голосе не было страха, слова звучали отчетливо. "Здорово. Он просто бредит", - взволнованно подумала она.
Орки визжали и кричали. Затем раздался глухой удар, как будто в дверь попало копье или стрела. Затем все стихло. Послышался резкий высокий голос, который сказал на общем языке: "Оставьте его". Голос звучал холодно, его обладатель привык, что его приказам подчиняются. Оливия не могла понять, мужчина это или женщина.
Там есть еще кто-то, тот, кто командует орками. "Кто-то, - подумала Оливия, - кто умеет распылять потолки и другие предметы".
- Не делай глупостей, или я убью тебя. Ты Безымянный Бард? - спросил голос.
- Да, - хрипло ответил Путеводец.
Прикусив губу, Оливия пыталась понять, как спасти своего друга.
- Хорошо, что ты вернулся, - сказал резкий голос. - Извини, в первый раз упустили тебя. Орки были уверены, что ты навсегда убежал. Похоже, мы решили проверить туннель как раз вовремя. Теперь, когда ты справился с замками на дверях, ты можешь открыть для меня дверь в твою мастерскую, - потребовал голос.
- А зачем? - ответил Путеводец. Его голос был полон высокомерия, но Оливия даже сквозь дверь слышала, что он задыхается.
- Если ты откажешься, орки убьют тебя, - объяснил голос.
- Я уже умираю, - ответил Путеводец. - Я попался в отравленную ловушку в этом замке.
- Покажи, - приказал голос.
Некоторое время было тихо, затем высокий голос произнес:
- Да, да. Как это неудачно, Безымянный. С такой рукой вряд ли ты сможешь играть. Коркс, противоядие!
- Он еще не умирает, - ответил орк на общем языке. - Пусть сначала откроет дверь.
- Мне нужна эта рука, чтобы открыть дверь, - соврал Путеводец.
- Коркс, я приказываю! - настаивал резкий голос.
Послышалось ворчание орков, затем Оливия услышала, как Путеводец сказал:
- Хороший год для противоядия. Молодой букет, хороший аромат и цвет. - Его голос был все еще слаб.
- Меня зовут Ксаран, - представился резкий голос, - я только что спас твою жизнь. Полагаю, что этим заслуживаю некоторое уважение, неправда ли?
- Уважения, конечно, - ответил Путеводец, - но вовсе не разрешения ограбить мою мастерскую.
- Я могу убить тебя прямо сейчас, - пригрозил Ксаран.
- Тогда никогда не попадешь в мою мастерскую, - ответил Путеводец. - Вы поставили все эти двери для того, чтобы схватить меня до того, как я попаду внутрь. Так что вам нужно? Может быть, мы придем к соглашению.
- Ну, мои компаньоны орки, заинтересованы в тех сокровищах, которые ты мог оставить здесь двести лет назад, - сказал Ксаран.
- Ты преувеличиваешь, - ответил Путеводец.
- Сомневаюсь. Твое самолюбие хорошо известно. Хотя, возможно, ты имеешь на это право. Я определенно могу придумать, как использовать твои знаменитые таланты.
- Ты не получишь от меня слишком много, если можешь предложить мне только мою жизнь, - сказал Путеводец.
- А если я предложу тебе бессмертие?
- Оно уже есть у меня, - заявил Путеводец. - Это моя музыка.
- И это тебя устраивает? - спросил Ксаран. - Подумай о тех приключениях, которые могут у тебя быть, о нерассказанных историях, о неоконченных песнях. О еще не родившихся людях, наставником и учителем которых ты можешь стать. О певцах и музыкантах, авантюристах и арферах, колдунах и королях. Ты еще не прожил столько, сколько живет мудрец Эльминстер. Он еще не сдался смерти. Почему ты должен?
Прислушиваясь к разговору за дверью, Оливия нервно переступила с ноги на ногу. "Этот Ксаран слишком хорошо знает Путеводца, - подумала она. - Кто же он? Как он узнал о слабом месте Барда? И самое главное, чего он хочет?" В голове Оливии возник план, и она начала выкручивать из стены светящийся камень, продолжая прислушиваться к голосам за дверью.
- Ты хочешь предложить мне неиссякаемый источник эликсира молодости? спросил Бард. - Или у тебя еще более хитрый план? Ты хочешь посадить меня в волшебный кувшин или превратить в лича-мертвяка?
- Нет, - ответил Ксаран. - Я имею ввиду новое заклинание. Оно сделает бессмертным твое тело.
- Понятно, - сказал Путеводец. - А что ты хочешь взамен?
- Меня интересуют твои знания о подобиях.
- Это интересует всех злых правителей Королевств, - ответил Путеводец.
- Но я злой правитель, который держит, так сказать, в своих руках твою жизнь.
- Действительно. Это все?
- Нет. Еще кое-что. Ты должен доставить ко мне Акабара Бель Акаша. Я полагаю, что ты знаком с этим джентльменом.
- Акабар? - удивленно повторил Путеводец. Оливия тоже была удивлена. - А что тебе нужно от него?
- У него есть то, что хочу я. Ты должен уговорить его посетить тебя здесь.
- Я не видел Акабара больше года, - возразил Путеводец. - Он вернулся в Термиш.
- Сейчас он недалеко от Тенистого дола, - поправил его Ксаран.
- Понятно, - сказал Путеводец.
- Ну, Безымянный? - спросил Ксаран.
Оливия замерла у двери. В одной руке она держала волшебные светящиеся камни, в другой - кинжал Путеводца. "Это может быть, мой последний шанс для неожиданного нападения", - подумала Оливия.
Она провела пальцами по трем углублениям, вырезанным на косяке. Дверь приоткрылась на фут, хафлинг с визгом выскочила из мастерской и швырнула камни в коридор. Орки заорали от страха перед ярким светом и закрыли руками глаза. Пока они были ослеплены, Оливия с кинжалом Путеводца бросилась вправо, туда, где она слышала голос Ксарана, но там никого не было. Оливия развернулась и толкнула Путеводца в дверь мастерской.
Когда она повернулась обратно, чтобы закрыть дверь, то почувствовала резкую боль в плече. Ткань ее туники стала мокрой от крови, Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела, кто напал на нее. В пяти футах над землей у самой двери в воздухе висел Ксаран - отвратительный шар из мяса с чудовищной пастью, полной клыков, с одним огромным налитым кровью глазом и короной из десяти глаз-отростков, изгибающихся, как змеи. Ксаран был бихолдером!
Внезапно хафлинг поняла, что пытаясь напасть на Ксарана с кинжалом, она просто проскочила под ним. По иронии судьбы, только в этом месте он не мог нанести ей вреда своими волшебными лучами. Когда она вернулась в мнимую безопасность мастерской, то попала в поле его зрения, и он ударил на нее своим волшебным взглядом.
Оливия захлопнула дверь прежде, чем монстр успел повернуть в ее сторону свой смертоносный глаз.
- Что ты делаешь? - закричал Путеводец, щурясь на ярком свету.
- Что я делаю? - удивленно пропищала Оливия. - Я спасаю твою жизнь! Если ты еще не заметил, то там, за дверью, бихолдер!
- Я договаривался с ним, - зло сказал Путеводец.
- Ты, что дурак? Бихолдеры - злобнейшие существа! - закричала Оливия.
- Да? Они еще обладают честью... в их понимании.
- Они ужасны, - ответила Оливия. - Как только бы ты отказался отдать ему Акабара, он бы убил тебя.
- А с чего ты взяла, что я бы отказался? - спросил Путеводец.
Оливия с ужасом уставилась на него, но он молча смотрел на хафлинга, ничего не объясняя.
Она думала, что все монстры остались за закрытой дверью. Теперь она не была в этом уверена.
ГЛАВА 10 Охота
Когда Брек Орксбэйн направил своего коня налево на развилке, которая возникла на их пути, Элия облегченно вздохнула. Следопыт был явно не в духе, и она была рада отдохнуть от его общества. Он все время хмуро смотрел вниз и почти не разговаривал с ней, если не считать его жалоб на Дракона. Она понимала его чувства, но молчаливо сочувствовать ей уже надоело. Они были в пути уже три часа, сначала предсказание Брека о том, что выследить Грифта будет легко, оправдывалось. Они начали свои поиски с вершины Дубового Бугра и сразу нашли след зверя, который спускался вниз по холму. Грифт большой и тяжелый, его лапы глубоко отпечатывались во влажной почве, а тяжелый хвост оставлял полосу примятой растительности.
Но Грифт был не зверем, а умным и хитрым существом. Он то шел по каменистым дорогам, где не оставлял следов, то сворачивал и шел по местам, заваленным опавшими листьями, где он мог хвостом заметать свои следы. Несмотря на острый глаз и большой опыт арфера, Бреку было непросто следовать за Грифтом. Он был так решительно настроен отомстить за Кайр, что Элии не хотелось думать о том, что случится, если они потеряют след Грифта.
Элия понимала, что ему было бы приятнее ехать одному. Тогда бы он мог горевать по Кайр без посторонних глаз. Но они не могли рисковать, позволив. ему одному встретиться с Грифтом и Акабаром. В таком состоянии Брек напал бы на Акабара или на Грифта или на обоих сразу и погиб. Поскольку Морнгрим заставил Брека отправиться в обществе чужих людей, следопыт прятал свое горе за стеной враждебности.
Хотя, что касается жалоб Брека на Дракона, Элия склонялась к тому, что он прав в своем желании отправляться без сауриала. Вначале она выступала в защиту Дракона. Следопыт не хотел брать его с собой, потому что они были верхом, а ящер нет. Брек настаивал, что Дракон будет их задерживать, но Элия объяснила, что он может двигаться часами, не отставая от лошадей. Но с тех пор сауриал усиленно пытался опровергнуть справедливость ее слов. Без всякой видимой причины он отставал от них, как будто эта погоня его вовсе не интересовала. Однажды Элия обернулась, чтобы поторопить его, и увидела, что ящер собирает орехи. Несколько раз казалось, что он знает, в какую сторону направился Грифт, но он не сообщал об этом, пока Брек не выяснял это сам.
В первый раз Элия заметила, что сауриал нюхает воздух, когда они были на Дубовом Бугре. Когда отряд достиг первой каменистой дороги, он снова понюхал воздух. Когда Брек направился по дороге к северу, чтобы поискать след, сауриал сделал несколько шагов на юг и со вздохом сел на землю. На второй развилке он сделал то же самое, потом еще раз в устье реки. Он четверть часа ждал, пока Брек рыскал вокруг, отыскивая след под толстым ковром из опавших листьев. Когда же показалось, что следопыт вот-вот взорвется, сауриал все-таки поплелся в том направлении, которое в итоге Брек нашел правильным.
В конце концов Брек решил, что нюх сауриала не уступает по остроте нюху охотничьей собаки, и попросил Элию, чтобы Дракон сам искал дорогу, но на следующей развилке тот почесал голову и изобразил крайнее изумление. Поведение паладина надоело Бреку, и тот снова повел отряд сам.
Элия уже давно была знакома с привычкой ящера изображать немое животное. Она посмотрела на него и прошептала:
- Что случилось? Почему ты не поможешь ему?
- Я не могу ему помочь, - знаками ответил Дракон.
Разозлившись на ящера, Элия поскакала за Бреком. Она не знала, что нашло на сауриала, но понимала, что они не в состоянии полностью отказать в помощи Бреку. Кроме того, ее тревожило, как удержать следопыта от сражения с Акабаром и Грифтом, она не забывала, что в случае обнаружения Безымянного, Брек является одним из его судей.
Когда Брек скрылся из вида, Элия спешилась, чтобы размять ноги. Дракона тоже не было видно. Она пошла обратно по тропе, чтобы посмотреть, что он делает. Она увидела, что он привязывает кусочек синей ткани к ветви дерева над своей головой. Она тихо подошла и встала меньше, чем в трех футах позади него.
- Что ты делаешь? - резко спросила она. Дракон подпрыгнул и обернулся. Он был явно напуган.
- Ты помечаешь след, - удивленно сказала Элия. - Зачем?
- Морнгрим может поехать за нами, - ответил Дракон.
- Морнгрим не поедет, - возразила Элия. Она потянулась, чтобы сорвать кусочек ткани и едва не упала, споткнувшись о кучу орехов, сваленных прямо на пути как раз под веткой.
- Зачем ты оставил на пути орехи? - спросила она.
- Это пожертвование Тайморе, - объяснил сауриал.
- Орехи? - закричала Элия. - С каких это пор Богиня Удачи требует, чтобы ей жертвовали орехи? Дракон, что с тобой? Зачем ты нас задерживаешь?
- Брек слишком зол, - снова, как и в башне ответил Дракон. - Он ни капли не остыл.
- Но ты злишь его еще больше. И ты все еще не сказал мне, зачем ты помечаешь дорогу, - сказала Элия. - И все-таки, зачем эти орехи?
Дракон показал на дорогу. Брек вернулся. Сауриал побежал к нему.
Элия зарычала. Она была уверена, что сауриал что-то скрывает от нее. Она последовала за своим спутником.
- Ты что-нибудь нашел? - спросила она, залезая в седло.
Брек молча кивнул и поехал по следу, который он обнаружил.
Дракон шлепнул лошадь Элии, чтобы та ехала вперед него. Элия замедлила ход и повернула лошадь, чтобы убедиться, что он следует за ней. Дракон пробежал мимо. Элия вновь повернула коня и поехала за Драконом. Она заметила еще один висящий на ветке кусочек ткани, который указывал, в какую сторону они направились. Она не собиралась спорить с Драконом в присутствии Брека, но в конце концов она узнает, что сауриал замышляет, даже если ей придется вытрясти из него ответ.
***
Акабар зачарованно смотрел, как Грифт изучает вырезанное на своем посохе перемещающее заклинание. Символы ничуть не напоминали письмена, которые только доводилось видеть Акабару. Это были выемки и линии, вырезанные на разных расстояниях друг от друга. Термитскому ученому страстно хотелось попросить сауриальского мага перевести, но действие языкового заклинания уже окончилось. Кроме того, они оба сошлись на том, что самым важным для них является как можно быстрее вернуться в Тенистый дол, поэтому Акабар сохранял молчание.
В уголке сознания Акабара сидело беспокойство за Зару. У него были смутные воспоминания о том, что Кайр произнесла какое-то заклинание и имя его жены. Правда, Дракон обещал присмотреть за ней, что уменьшало беспокойство волшебника, но все-таки он был бы рад снова увидеть Зару.
Он также был совсем не против покинуть этот дикий лес. Окружавшая их поросль молодых дубков была довольно приятна глазу, но три особенно больших клена беспокоили волшебника. По их размеру Акабар решил, что им многие сотни лет, он даже не подозревал, что они могут жить так долго. Их стволы были прогрызены насекомыми, как решето. Побеги лозы покрывали многие из их ветвей. Некоторые листья были по-осеннему золотыми, но большинство слишком рано высохли и почернели. Когда он пришел в сознание, он не заметил этих деревьев, но сейчас не мог забыть о них, даже когда и не смотрел на них. Солнце опустилось ниже, тени стали длиннее и гуще, Акабару показалось, что старые деревья и даже молодые дубки приближаются к опушке, на которой они сидели.
Акабар вздрогнул и закричал. Деревья действительно приближались к ним. Дубовая поросль образовала вокруг них круг, диаметром футов двадцать. Деревья стояли так близко, что их стволы напоминали прутья тюремной решетки. Между ними было слишком мало места для того, чтобы можно было пройти, два волшебника оказались заперты в круге из дубов вместе с тремя огромными кленами. Услышав крик Акабара, Грифт раздраженно поднял глаза от своего посоха, чтобы узнать, что прервало его чтение. Заметив клены, сауриал вскочил на ноги и заревел.
В этот момент Акабар заметил на одном из кленов очертания лица. Он также разглядел, что ствол дерева расходится на две огромные покрытые корой ноги. Акабар понял, что это вовсе не деревья. Это были анты, добрые существа, которые охраняют лес. Все три анта приближались к Грифту. Волшебник-сауриал угрожающе зарычал и поднял руку, чтобы произнести заклинание.
- Подожди! - крикнул Акабар, встав между сауриалом и антом, на который тот указывал. - Эти деревья - анты. Они нам не сделают плохого.
Грифт опять зарычал и отпихнул Акабара в сторону. Акабар вспомнил, что сауриал больше не может его понимать. Ему надо было как-то помешать Грифту нанести вред антам. Запах сена наполнил воздух, когда маг посыпал на маленький белый шарик желтой пылью.
- Нет! - закричал Акабар. Он подскочил к сауриалу и дернул его за рукав, сбив тому прицел, поэтому шаровая молния, которую наколдовал Грифт, взорвалась в стороне от антов, а не между ними. Мгновенно несколько молодых дубков, окружавших их, затрещали в пламени.
Внезапно Акабар почувствовал, что его поднимают над землей за кушак халата. Волшебник повернулся и посмотрел вверх. Огромный ант поднял его своей деревянной рукой и смотрел на него.
- Пожалуйста, - сказал на общем языке Акабар, - не делайте плохого сауриалу. Он гость из другого мира. Он не знает об антах.
Ант злобно хихикнул и показал на Грифта свободной рукой.
- Убейте его! - громогласно приказал он двум другим антам.
- Нет! - закричал Акабар. Он отчаянно задергался и безрезультатно заколотил по деревянной руке, которая держала его в десяти футах над землей.
У Грифта не было времени, чтобы произнести заклинание, поэтому он схватил руку ближайшего анта и повис на ней, как ребенок, который раскачивается на ветви дерева. Рука анта не смогла выдержать веса огромного ящера и отломилась с глухим звуком, с которым гнилое бревно падает под ударами топора дровосека.
Лицо покалеченного анта нахмурилось, но он не подал виду, что испытывает боль.
Глаза Акабара расширились от ужаса. Из дупла, которое осталось на месте отломанной руки анта, вылезли зеленые скользкие отростки и обернулись вокруг горла Грифта. Акабар понял, что совершил ужасную ошибку. Эти существа были когда-то антами, но, как и Кайр, были захвачены гниющими паразитами, которые сделали их слугами Несущего Тьму.