Страница:
Однако видимость гармонии нарушал негромкий, низкий звук, нечто среднее между рыданиями и стоном. В первый момент Наташа даже не смогла определить его источник — пока Сакку не подвела ее к одному из развернутых к иллюминаторам диванчиков в дальнем конце каюты, и она увидела Шайлиху. Еще влажные от недавнего мытья волосы принцессы Евтракии были аккуратно расчесаны; ее свободное в талии бледно-розовое платье по вырезу и на рукавах украшало тонкое кружево. На левой стороне корсажа выделялся искусно вышитый тончайшими нитями золотистый Пентангль — знак Шабаша.
Время от времени Шайлиха прикладывала ладонь к выпуклому животу, словно напоминая себе о ребенке, и снова принималась жалобно всхлипывать, покачиваясь из стороны в сторону.
«Неужели принцесса потеряла рассудок?» — мелькнуло в голове Наташи. Вошедшие вслед за волшебницами служанки в нерешительности остановились рядом с принцессой, с тревогой глядя на нее.
— Она ела? — спросила Сакку у одной из девушек.
— Нет, моя госпожа, — ответила служанка. — Так и не прикоснулась. — Она сделала жест в сторону стола в другом конце комнаты, уставленного роскошными яствами. —
— От всего отказывается. Иногда кажется, что она просто не слышит, когда мы обращаемся к ней, а иногда вроде бы понимает что-то, но ничего не отвечает. За все время не произнесла ни слова!
— Какая досада! — заметила Наташа, не сводя взгляда с принцессы, — Фейли не слишком обрадуется, узнав, что принцесса не в своем уме.
— А меня это не слишком волнует, — небрежно произнесла Сакку.
Ее собеседницу удивили как сами эти слова, так и тон, каким они были произнесены.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.
А вот что. — Сакку наклонилась к принцессе, вглядываясь в ее глаза. Та, прикрыв руками живот, вжалась в спинку диванчика. — Меня и в самом деле не огорчит, если окажется, что она не в себе. Если уж на то пошло, я даже буду рада этому. И Фейли, нимало не сомневаюсь, отнесется к этому так же. Подумай сама: если Шайлиха хотя бы отчасти утратила разум и память, это только облегчит нашу задачу.
— Наверное, ты права, сестра, — с некоторым смущением отозвалась Наташа. — Хотя все это выше моего понимания. Разумеется, вам с первой госпожой Шабаша виднее.
— Можешь не сомневаться, — холодно ответила Сакку, смерив Наташу недобрым взглядом.
Волшебница протянула к принцессе руку, та отпрянула и задрожала.
— Я не причиню тебе вреда, моя дорогая, — медоточивым голосом заговорила вторая госпожа Шабаша. — Мы не враги тебе и желаем только хорошего.
Сакку успокаивающим жестом положила руку на голову Шайлихи, и та притихла. Волшебница закрыла глаза, внутренне сосредоточившись, потом снова открыла их и отодвинула руку.
— Она вполне может говорить, просто не хочет, — заявила она. — И с головой у принцессы тоже все в порядке, если не считать, конечно, шока от зрелища, свидетельницей которого она стала во дворце. Ну, может, еще небольшая потеря памяти, но с ее ребенком все в порядке.
— И сколько она пробудет в таком состоянии? — поинтересовалась Наташа.
— Трудно сказать. — Сакку понизила голос. — Но чем дольше принцесса будет с нами, тем скорее она свыкнется с мыслью, что она одна из нас — и всегда была такой.
«Вот как они попытаются добиться, чтобы она присоединилась к нам, — подумала Наташа. — Заставят принцессу поверить, будто так было с самого начала».
— Зажгите все лампы и закройте ставни, — негромко распорядилась вторая госпожа Шабаша, обращаясь к служанкам. — Чем меньше знакомых картин будет перед ее глазами, тем легче окажется наша задача. И с этого момента никаких разговоров о том, зачем мы сюда прибыли, или об этой стране и ее жителях. Ослушание карается смертью. — Волшебница наклонилась и еще раз заглянула в невидящие карие глаза Шайлихи. — Ты очень нужна нам, сестра! Скоро ты поймешь, кем являешься на самом деле, и будешь поклоняться Пентанглю, как и все мы. Скоро, очень скоро и ты, и твое будущее дитя невероятным образом усилите наше могущество.
Сакку нежно поцеловала Шайлиху в лоб.
— Прощаюсь с тобой до утра, сестра моя.
С этими словами волшебницы покинули каюту, оставив новую принцессу на попечение служанок.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Время от времени Шайлиха прикладывала ладонь к выпуклому животу, словно напоминая себе о ребенке, и снова принималась жалобно всхлипывать, покачиваясь из стороны в сторону.
«Неужели принцесса потеряла рассудок?» — мелькнуло в голове Наташи. Вошедшие вслед за волшебницами служанки в нерешительности остановились рядом с принцессой, с тревогой глядя на нее.
— Она ела? — спросила Сакку у одной из девушек.
— Нет, моя госпожа, — ответила служанка. — Так и не прикоснулась. — Она сделала жест в сторону стола в другом конце комнаты, уставленного роскошными яствами. —
— От всего отказывается. Иногда кажется, что она просто не слышит, когда мы обращаемся к ней, а иногда вроде бы понимает что-то, но ничего не отвечает. За все время не произнесла ни слова!
— Какая досада! — заметила Наташа, не сводя взгляда с принцессы, — Фейли не слишком обрадуется, узнав, что принцесса не в своем уме.
— А меня это не слишком волнует, — небрежно произнесла Сакку.
Ее собеседницу удивили как сами эти слова, так и тон, каким они были произнесены.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила она.
А вот что. — Сакку наклонилась к принцессе, вглядываясь в ее глаза. Та, прикрыв руками живот, вжалась в спинку диванчика. — Меня и в самом деле не огорчит, если окажется, что она не в себе. Если уж на то пошло, я даже буду рада этому. И Фейли, нимало не сомневаюсь, отнесется к этому так же. Подумай сама: если Шайлиха хотя бы отчасти утратила разум и память, это только облегчит нашу задачу.
— Наверное, ты права, сестра, — с некоторым смущением отозвалась Наташа. — Хотя все это выше моего понимания. Разумеется, вам с первой госпожой Шабаша виднее.
— Можешь не сомневаться, — холодно ответила Сакку, смерив Наташу недобрым взглядом.
Волшебница протянула к принцессе руку, та отпрянула и задрожала.
— Я не причиню тебе вреда, моя дорогая, — медоточивым голосом заговорила вторая госпожа Шабаша. — Мы не враги тебе и желаем только хорошего.
Сакку успокаивающим жестом положила руку на голову Шайлихи, и та притихла. Волшебница закрыла глаза, внутренне сосредоточившись, потом снова открыла их и отодвинула руку.
— Она вполне может говорить, просто не хочет, — заявила она. — И с головой у принцессы тоже все в порядке, если не считать, конечно, шока от зрелища, свидетельницей которого она стала во дворце. Ну, может, еще небольшая потеря памяти, но с ее ребенком все в порядке.
— И сколько она пробудет в таком состоянии? — поинтересовалась Наташа.
— Трудно сказать. — Сакку понизила голос. — Но чем дольше принцесса будет с нами, тем скорее она свыкнется с мыслью, что она одна из нас — и всегда была такой.
«Вот как они попытаются добиться, чтобы она присоединилась к нам, — подумала Наташа. — Заставят принцессу поверить, будто так было с самого начала».
— Зажгите все лампы и закройте ставни, — негромко распорядилась вторая госпожа Шабаша, обращаясь к служанкам. — Чем меньше знакомых картин будет перед ее глазами, тем легче окажется наша задача. И с этого момента никаких разговоров о том, зачем мы сюда прибыли, или об этой стране и ее жителях. Ослушание карается смертью. — Волшебница наклонилась и еще раз заглянула в невидящие карие глаза Шайлихи. — Ты очень нужна нам, сестра! Скоро ты поймешь, кем являешься на самом деле, и будешь поклоняться Пентанглю, как и все мы. Скоро, очень скоро и ты, и твое будущее дитя невероятным образом усилите наше могущество.
Сакку нежно поцеловала Шайлиху в лоб.
— Прощаюсь с тобой до утра, сестра моя.
С этими словами волшебницы покинули каюту, оставив новую принцессу на попечение служанок.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Опираясь на одно колено и склонив голову, Тристан, словно каменное изваяние, застыл подле длинного ряда свежих могил, лишь время от времени прикасаясь к последнему подарку родителей — медальону с изображением герба дома Голландов. «Он стоит вот так, не двигаясь, уже несколько часов. И хотя время — наш враг, думаю, я не вправе торопить его, после всего, что мальчику пришлось пережить», — подумал Виг.
Старый маг держался чуть в стороне, свет фонаря в его руке выхватывал из промозглой тьмы надгробные плиты королевского кладбища, усыпанные влажной листвой. Было уже далеко за полночь, по-прежнему лил унылый дождь. Виг устал и продрог, его промокшее серое одеяние липло к коже. Казалось, даже в слабом шелесте падающих листьев ощущается горестная печаль.
Днем они, соблюдая все возможные меры предосторожности, выбрались из своего убежища в катакомбах, каждый миг ожидая, что наткнутся на волшебниц или их крылатых воинов. По счастью, этого не произошло. Виг заставил принца переодеться в одежду «магов резерва», капюшон которой позволял прикрыть лицо. Даже если Сакку не солгала и корабли захватчиков отплыли прошлой ночью, старик не хотел, чтобы кто-нибудь, даже его подданные, смогли узнать Тристана. Повсюду царили хаос, смерть и разрушение, и принц молил мага облегчить страдания тех, кому еще можно было помочь. Необходимость отказа разрывала сердце старика, но он понимал, что сейчас гораздо важнее другое.
В кладовых Редута Виг разыскал провизию, а Тристан уложил ее в кожаные седельные сумки. Затем, используя изобретение Слайка, они поднялись в библиотеку, которую маг показывал принцу в день его первого знакомства с Редутом. Соблюдая крайнюю осторожность, спутники добрались до Тронного зала, и открывшаяся взорам картина заставила их сердца сжаться от боли и сострадания.
На покрытом засохшей кровью мраморе пола вперемешку с отрубленными головами и конечностями распростерлись сотни растерзанных тел их соотечественников. И ни одного трупа крылатого воина! Мужчины, дети и гвардейцы, по всей видимости, принимали мгновенную смерть. Но женщины, даже пожилые и совсем юные, почти девочки, лежали обнаженными, и на лицах и телах несчастных были видны следы, оставленные дикой, извращенной похотью Фаворитов.
Некогда прекрасные стены огромного зала были покрыты выведенными кровью изображениями Пентанглей, знаков Шабаша. Могильная тишина нарушалась лишь негромким похлопыванием разодранных окровавленных занавесей, чудом кое-где сохранившихся на высоких окнах зала, сквозь разбитые витражи которых с улицы доносился запах гари.
Маг хотел поскорее покинуть это место, будившее столь много ужасных воспоминаний, но Тристан остановил его и медленно взошел на помост. «Здесь погибли те, кто был мне так дорог, — отдавалось тупыми ударами в висках принца. Он подошел к белому мраморному алтарю со следами засохшей крови короля Николаса. — Алтарь, на котором я обезглавил собственного отца…» Из горла Тристана вырвалось сдавленное рыдание, и он рухнул на колени.
Внезапно он ощутил боль в ноге и, пошарив рукой, нащупал под спускающимся с алтаря покрывалом эфес меча, оставленного здесь кем-то из ненавистных крылатых убийц. Вытащив его, принц поразился законченности формы иноземного оружия, издавшего в тишине зала ясный чистый звон. Кривое лезвие покрывали сгустки запекшейся крови. Привычная к оружию ладонь принца ощутила знакомую рукоять. Глазам, пролившим столько слез, позволительно ошибиться, но не руке… «Это оружие Клюге! — пронеслось в голове Тристана. — Значит, на нем есть и кровь короля!»
— Прости меня, отец. — С этими словами принц, как мог, очистил клинок дреггана и, встав с колен, подошел к одному из тронов, предназначенных для магов Синклита. Нажав на едва заметный рычаг на рукояти, Тристан едва не выронил меч: удлинившийся клинок без труда пронзил спинку трона. Принц еще раз нажал на рычаг, и лезвие мгновенно вернулось в прежнее положение.
«Я убью его этим самым мечом. Клянусь всем, что у меня осталось, и всем, чего он меня лишил! Предводитель крылатых убийц падет от моей руки!» — С этой мыслью Тристан перекинул через плечо перевязь и приладил дрегган за спиной так, чтобы эфес меча не мешал выхватывать метательные ножи.
Спрыгнув с помоста, принц увидел, как Виг столь знакомым жестом вскидывает бровь, собираясь, видимо, высказать свои соображения по поводу его безрассудных действий. Однако выражение мрачной решимости на лице Тристана заставило старого мага промолчать. Оба понимали, что сейчас не время для споров.
Маг предложил отправиться на конюшню, дабы проверить, остались ли там скакуны, но принц настоял на том, что им сначала необходимо побывать в кузнице, и старик не стал возражать. По пути им не встретилось ни одной живой души, пусто было и в самой кузнице. Под удивленным взглядом Вига принц вынул из стены за горном несколько камней и, просунув в образовавшийся проем руку, достал оттуда с десяток туго набитых монетами кошельков и небольшой кожаный мешок.
Это был еще один комплект метательных ножей, припрятанных здесь на случай, если бы недовольный поведением сына король приказал принцу отдать те, что у него имелись, а кузнецу запретил бы изготовить новые. Тристан вынул из мешка дюжину ножей и спрятал их в заплечный колчан, висящий на его спине рядом с дрегганом.
Сердца спутников обливались кровью при виде искалеченных и умерщвленных захватчиками животных и убитых в попытках спасти их людей, служивших на конюшне, на скотном дворе и птичнике. Виг останавливался около каждого смертельно раненного животного и, шепча какие-то заклинания, прекращал его страдания.
Перед входом в королевские конюшни Тристан затаил, дыхание. Кроме Вига и Шайлихи в живых могло остаться, лишь одно любимое им существо — Озорник. Если бы его конь уцелел!
Когда они оказались внутри, принцем овладела ярость. Повсюду лежали трупы лошадей, среди них он узнал и гнедую кобылу Шайлихи, однако своего жеребца Тристан не увидел.
— Нас устроят любые скакуны, — сочувственно сказал Виг, надеясь, что принц прекратит поиски.
В глазах Тристана появилось то же выражение, которое маг увидел, когда тот взял в руки дрегган.
— Я должен найти Озорника — живого или мертвого, — упрямо заявил он.
С этими словами принц сунул два пальца в рот и издал громкий, пронзительный свист. Старик вздрогнул. Меньше всего они нуждались в том, чтобы привлекать к себе внимание; в особенности если на берегу еще остались крылатые воины. Тристан свистнул еще раз, обычно его жеребец немедленно прибегал на этот зов.
«Эти негодяи убили и моего коня тоже», — подумал он, вскипая от гнева.
В этот момент со стороны леса послышались звуки ломающихся веток и характерное фырканье. Принц вскинул голову, не смея надеяться. Он еще раз свистнул и в ответ услышал знакомое ржание. Через несколько мгновения на опушку леса вырвались несколько лошадей во главе с Озорником.
Тристан медленно подошел к своему жеребцу, нежно приговаривая что-то. Тот резко отпрянул от протянутой руки хозяина, точно ему причинили боль. Однако принц продолжал говорить, и постепенно конь стал успокаиваться. Наконец он потерся мордой о плечо хозяина — с такой силой, что едва не свалил его на землю.
Спутники быстро осмотрели других животных. Двоих тяжелораненых Вигу пришлось усыпить, зато остальные выглядели не так уж и плохо. Старый маг оседлал крупного вороного жеребца. Остальных лошадей они отвели в загон, после чего покинули конюшни.
Тристан настаивал на том, чтобы как можно скорее предать тела родных земле. Виг вынужден был уступить, единственное, в чем ему удалось убедить принца, — оставить попытки пробраться к площади перед дворцом через королевский парк, где, по предположению мага, они легко могли попасть в засаду, а двинуться туда в обход, пользуясь неразберихой, что творилась сейчас в разграбленном городе.
— Собери все свое мужество, Тристан, — сказал Виг, когда всадники оказались на примыкающих к дворцу улицах Таммерланда. — Опусти голову, старайся не привлекать к себе внимания и не вздумай бросаться на помощь каждому, как бы тебе этого ни хотелось.
Еще совсем недавно принц радовался возможности покинуть дворец и раствориться в толпе, но сейчас и сам город, и его обитатели так ужасно изменились, что он едва узнавал их. Спасти объятые пламенем, разграбленные жилища горожан, по-видимому, не представлялось возможным. Да и делать это было уже некому. Улицы усеивали начавшие разлагаться трупы гвардейцев и простых жителей Таммерланда. Людей вытаскивали из домов и убивали на месте, женщин сначала жестоко насиловали. Зверство Фаворитов не имело границ. На каждом шагу попадались головы, насаженные на крюки и пики, тела со вспоротыми животами и вырванными внутренностями. По улицам бродили стаи собак, которые, злобно рыча, сражались из-за добычи.
Израненные домашние животные с обезумевшими глазами шарахались из-под копыт. То тут, то там на сохранившихся стенах попадались выведенные кровью жертв изображения Пентанглей.
Но ужаснее всего было положение жителей Таммерланда, чудом уцелевших в этой бойне. Шайки головорезов, воспользовавшись отсутствием закона и порядка, рыскали по темнеющим улицам, хватая все, что подвернется под руку, и убивая тех, кто пытался им помешать.
— Что с нами будет? — взывала к небу старуха, сидевшая в пропитавшейся кровью уличной пыли, она держала на коленях голову мертвого гвардейца с выколотыми глазами, скорее всего, своего сына. — Кто защитит нас, если даже принц оказался предателем и посягнул на жизнь собственного отца? — отчаянно вопрошала она.
«Живые, может быть, сейчас завидуют мертвым, — печально думал Тристан. — А я, их принц, бессилен помочь своим подданным».
Принц пришпорил Озорника и догнал Вига.
— Мы должны вмешаться! — хрипло прошептал он.
— Оглянись вокруг, Тристан, — тоже шепотом ответил старик. — Разве ты не видишь, что творится вокруг? Не будь столь наивен! Королевской гвардии больше не существует, а вместе с ней растаяла видимость закона и порядка. Гляди хорошенько и запоминай, принц, потому что от прежней Евтракии вскоре мало что останется.
— Но нельзя же равнодушно взирать на весь этот ужас! Я просто не могу остаться в стороне!
— Нет, можешь — это единственное, что нам остается, — прорычал Виг сквозь стиснутые зубы. — Ты что, готов расстаться с жизнью, чтобы спасти одну женщину, когда твоя сестра в руках врага, да и само будущее страны зависит от того, как ты будешь действовать? Думаешь, мне не хочется воздеть руки и остановить творящееся вокруг безумие? — Никогда в жизни Тристан не видел на лице старика такого выражения бессилия и ярости. — Если нас сейчас обнаружат, мы не сможем ничего сделать. Ты пока еще совсем не так силен, как станешь со временем. И не вздумай снова усомниться во мне, как это было день назад. Хватит мне спасать тебя от тебя же самого.
Принц не проронил ни слова.
«Я причинил ему страшную боль, — понял старик. — Но у меня нет выбора. Избранный должен уцелеть, чего бы это ни стоило».
Наконец всадники добрались до одной из улиц, выходящей на площадь перед королевским дворцом. Готовясь к тому, что им предстоит увидеть, Тристан постарался собрать все свое мужество.
Затянутое облаками и дымом пожарищ небо разродилось дождем. Рядом с местом, которое извращенный разум Сакку выбрал, чтобы выставить на всеобщее обозрение тела магов и погибших членов королевской семьи, горели факелы, чтобы всякий проходящий мимо, днем или ночью, мог стать свидетелем страшного зрелища.
На протянутой между врытыми в землю столбами веревке висели привязанные за щиколотки восемь обезглавленных обнаженных трупов. За прошедшие два дня грифы и другие любители падали уже успели изрядно их исклевать. Вокруг витал ужасный запах смерти.
Виг устремил взгляд на проступающую за пеленой дождя громаду дворца. Королевские знамена сменили красные флаги с изображенными на них знаками Пентангля. Подъемный мост был поднят, из широко раскрытых ртов уродливых химер, которыми оканчивались водостоки, хлестали потоки воды. Повсюду лежали тела мертвых гвардейцев, и старик понял, что самое яростное сражение происходило именно здесь, когда на солдат с неба неожиданно посыпались сотни ужасных крылатых тварей.
Тристан, спешившись, выхватил из ножен дрегган. «Наверное, впервые этот меч послужит доброму делу», — сказал он себе и медленно зашагал к столбам, чтобы освободить тела от пут.
Сидя на коне, Виг провожал его скорбным взглядом. «Если не затушить эти заговоренные волшебницами факелы, они, наверно, будут гореть тут еще долго», — подумал он. И вдруг ощутил смутное беспокойство. Не присутствие рядом «одаренной» крови, нет, но тем не менее что-то определенно было.
Внезапная вспышка молнии, испугавшая лошадей, осветила площадь и огромное здание дворца. И в этот момент маг понял, что засада ожидает их именно здесь. «Они знали что мы живы, и были уверены: принц обязательно появится здесь, чтобы захоронить тела!»
— Тристан, назад! — закричал маг, пытаясь перекрыть усилившийся шум дождя.
Увы, тот его не слышал.
Старик воздел руки в попытке удержать принца на месте силой магии, но было уже поздно. Изо рта химеры, что находилась слева от ворот во дворец, вырвался ярко-красный сноп огня, и мерцающее свечение широкой полусферой охватило более половины площади, накрыв, словно куполом, выставленные напоказ тела и почти успевшего добежать до них Тристана. Принц, вскрикнув, схватился за грудь и рухнул на землю. Охваченный яростью маг обрушил на переливающийся алым купол стрелы голубых молний, но усилия его оказались тщетными.
«Сработала их ловушка, и я не в состоянии пробить ее, — понял он. — Волшебницы наверняка использовали свое объединенное могущество, и в одиночку мне не преодолеть эту преграду!»
Тем временем ожившая химера медленно распрямилась на когтистых лапах, точно кошка, и повернула голову. Камень, из которого она была сделана, начал крошиться, осыпаться, и глазам Вига предстало чешуйчатое темно-зеленое создание с пылающими желтыми глазами и острыми зубами. Маленькие, кажущиеся бесполезными крылья были сложены на спине. Существо поднялось на мощных задних лапах, оканчивавшихся, как и короткие передние, длинными черными когтями, и теперь по высоте не уступало человеку. Его спина переходила в шипастый хвост, изгибающийся, словно в предвкушении наслаждения. Легко спрыгнув с уступа, тварь оказалась внутри мерцающей полусферы как раз в тот момент, когда Тристан предпринял попытку подняться на ноги.
И она заговорила на человеческом языке.
— Ты имеешь дело с виктаром, — горделиво заявил жуткий монстр. — И я тебе не какой-нибудь тупой охотник за кровью или смрадная вопящая гарпия, — продолжал он, вытянув когти передних лап в сторону принца. — Мне очень нравится убивать, и в этом деле я, можешь поверить, не знаю себе равных. Наверное, ты чем-то очень уж досадил моим хозяйкам, раз они сочли нужным призвать меня.
С громким шипением он принялся медленно кружить вокруг Тристана, слегка приподнимая и изгибая свой хвост, удар которого мог быть смертельным. Чувствуя свою полную беспомощность, Виг не мог оторвать взгляда от ужасной твари.
Принц, придя наконец в себя, выставил вперед дрегган в надежде отразить им удар мощного хвоста чудовища.
— И что же ты собираешься сделать? — спросил он с издевкой. — Заболтать меня до смерти?
Если уж ему пока не суждено разделаться с самими волшебницами, то эту посланную ими мерзость он прикончит во что бы то ни стало!
На толстых губах виктара появилось злобная ухмылка.
— Наглость не доведет тебя до добра, — хладнокровно заявил монстр. — Я собираюсь вырвать сердце у тебя из груди. Свежие человеческие сердца — мое самое любимое лакомство. Они обладают ни с чем не сравнимым вкусом и ароматом. — Виктар испустил злобное шипение и угрожающе наклонил голову, не сводя взгляда с принца.
Тристан понимал, что словесная дуэль закончилась. Молниеносно выхватив нож, он метнул его в монстра, целясь в середину груди. Однако в последний момент, и даже как будто не очень быстрым движением, виктар протянул короткую переднюю лапу и поймал нож на подлете.
— Ну конечно, — с издевкой ухмыльнулся он. — Твои любимые ножи! Хозяйки рассказывали мне о них. Согласен, бросок неплохой. Но против меня они бессильны, — снова зашипев, тварь выпустила нож из лапы. Инстинктивно принц проследил падение ножа на размокшую от дождя землю, и именно этим воспользовалось чешуйчатое чудовище, в мгновение ока преодолев разделяющее соперников расстояние. Его пылающие жаждой смерти желтые глаза превратились в узкие щели, острые когти нацелились в грудь принца, где в свете факела блеснул медальон с гербом дома Голландов.
Тристан, сделав короткий замах, попытался обрушить дрегган на вытянутую шею твари, однако виктар неуловимым движением поднырнул под меч. Принц понял, что его руке пока еще непривычны длина и вес дреггана. «Каждый удар должен быть на счету, — услышал он откуда-то из далекого прошлого голос Фредерика, — потому что ты будешь уставать все больше и больше и с каждым ударом становиться все слабее. Когда противник сильнее или быстрее тебя, то время, а не он — твой главный враг».
И снова монстр кинулся на Тристана, и снова тот взмахнул мечом, но опять его удар не достиг цели. Раз за разом итог оказывался одним и тем же: виктар атаковал, принц, отражая его удары, уворачивался и наносил встречные, которые лишь истощали его силы, не нанося никакого урона противнику. Чем больше уставал Тристан, тем все ближе к его груди подбирались когти ужасного чешуйчатого создания. Внезапно принца словно озарило. «Я играю по его правилам. Эта тварь забавляется со мной, как кот с мышью, желая измотать, чтобы без труда добраться до моего сердца».
И тут он понял, как нужно действовать. Правда, успех задуманного был возможен только в том случае, если желание виктара полакомиться человеческим сердцем способно затмить его бойцовский инстинкт.
К ужасу наблюдавшего за ходом поединка Вига, Тристан уронил дрегган и замер перед монстром, подняв руки в знак того, что сдается.
— Мне тебя не одолеть, — прошептал он. — Дай слово, что, если я отдам тебе свое сердце без борьбы, ты сохранишь жизнь магу. Он стар, и его силы на исходе. Это все, о чем я прошу…
И упал на колени, рванув на груди жилет.
Виктар сладострастно провел языком по острым клыкам. Чувствовалось, что обуревающее его желание вкусить заветное лакомство становится все сильнее, в желтых глазах запылала злобная радость.
— Ничего не скажешь, приятный сюрприз. Я полагал, что ты продержишься дольше, — прошипел он. — Что ж, готовься. Я принимаю твое предложение.
Принц покорно склонил голову.
«Вечность, — пронеслось в его голове, — молю, помоги мне дождаться нужного мгновения!»
Чешуйчатый монстр молниеносным прыжком ринулся вперед, вытянув перед собой лапы с растопыренными когтями, нацеленными в грудь Тристана.
«Не торопись, — прозвучал в ушах принца голос Фредерика. — Еще мгновение… Давай!»
В самый последний миг Тристан выхватил из колчана нож и сжал его обеими руками, выставив острие навстречу летящей на него твари. Еще один миг — и они сцепились, рухнув в грязь. Красное мерцание ловушки ярко вспыхнуло и на некоторое время скрыло от глаз мага борьбу человека с зеленым исчадием Шабаша, но потом алая завеса начала меркнуть, и Виг увидел, что принц верхом сидит на лежащем навзничь виктаре, всем своим весом навалившись на нож, уходящий все глубже в грудь монстра. Красная полусфера ловушки волшебниц на глазах таяла, и старик, спешившись, бросился к Тристану.
Тот, совершенно обессиленный, поднялся на ноги и с отвращением взглянул на желто-зеленую жидкость, вытекающую из рваной раны в груди монстра.
— Я передам волшебницам привет от тебя, принц, — неожиданно произнес умирающий монстр. — И мы еще увидимся. В следующий раз, можешь не сомневаться, тебе не удастся провести меня.
Маг хотел воздеть руки и прикончить мерзкую тварь, но Тристан ухватил старика за запястье с силой, которой тот никак от него не ожидал. Принц поднял дрегган, приставил его острие между глаз виктара и наклонился над ним, глядя в пылающие злобой желтые глаза.
— А я все-таки сомневаюсь. — С этими словами он надавил на рычаг в рукоятке дреггана, и лезвие рванулось вперед, проткнув насквозь череп монстра. Затем, взмахнув дрегганом, Тристан одним ударом отсек ему голову.
В этот момент небо распорола огромная ветвистая молния, вслед за ней прокатился мощный раскат грома, казалось, в гневе возопило само небо.
Найдя невдалеке от площади подходящую повозку, Виг помог принцу освободить тела и приготовить их для совершения последнего пути. Прежде чем уйти с площади, Тристан насадил на срезанный им с ближайшего дерева сук голову виктара и воткнул его в мокрую землю рядом с зеленым чешуйчатым телом монстра. Если здесь остался кто-то из волшебниц или их крылатых приспешников, пусть знают, что произошло с их слугой и кто сделал это.
Старый маг держался чуть в стороне, свет фонаря в его руке выхватывал из промозглой тьмы надгробные плиты королевского кладбища, усыпанные влажной листвой. Было уже далеко за полночь, по-прежнему лил унылый дождь. Виг устал и продрог, его промокшее серое одеяние липло к коже. Казалось, даже в слабом шелесте падающих листьев ощущается горестная печаль.
Днем они, соблюдая все возможные меры предосторожности, выбрались из своего убежища в катакомбах, каждый миг ожидая, что наткнутся на волшебниц или их крылатых воинов. По счастью, этого не произошло. Виг заставил принца переодеться в одежду «магов резерва», капюшон которой позволял прикрыть лицо. Даже если Сакку не солгала и корабли захватчиков отплыли прошлой ночью, старик не хотел, чтобы кто-нибудь, даже его подданные, смогли узнать Тристана. Повсюду царили хаос, смерть и разрушение, и принц молил мага облегчить страдания тех, кому еще можно было помочь. Необходимость отказа разрывала сердце старика, но он понимал, что сейчас гораздо важнее другое.
В кладовых Редута Виг разыскал провизию, а Тристан уложил ее в кожаные седельные сумки. Затем, используя изобретение Слайка, они поднялись в библиотеку, которую маг показывал принцу в день его первого знакомства с Редутом. Соблюдая крайнюю осторожность, спутники добрались до Тронного зала, и открывшаяся взорам картина заставила их сердца сжаться от боли и сострадания.
На покрытом засохшей кровью мраморе пола вперемешку с отрубленными головами и конечностями распростерлись сотни растерзанных тел их соотечественников. И ни одного трупа крылатого воина! Мужчины, дети и гвардейцы, по всей видимости, принимали мгновенную смерть. Но женщины, даже пожилые и совсем юные, почти девочки, лежали обнаженными, и на лицах и телах несчастных были видны следы, оставленные дикой, извращенной похотью Фаворитов.
Некогда прекрасные стены огромного зала были покрыты выведенными кровью изображениями Пентанглей, знаков Шабаша. Могильная тишина нарушалась лишь негромким похлопыванием разодранных окровавленных занавесей, чудом кое-где сохранившихся на высоких окнах зала, сквозь разбитые витражи которых с улицы доносился запах гари.
Маг хотел поскорее покинуть это место, будившее столь много ужасных воспоминаний, но Тристан остановил его и медленно взошел на помост. «Здесь погибли те, кто был мне так дорог, — отдавалось тупыми ударами в висках принца. Он подошел к белому мраморному алтарю со следами засохшей крови короля Николаса. — Алтарь, на котором я обезглавил собственного отца…» Из горла Тристана вырвалось сдавленное рыдание, и он рухнул на колени.
Внезапно он ощутил боль в ноге и, пошарив рукой, нащупал под спускающимся с алтаря покрывалом эфес меча, оставленного здесь кем-то из ненавистных крылатых убийц. Вытащив его, принц поразился законченности формы иноземного оружия, издавшего в тишине зала ясный чистый звон. Кривое лезвие покрывали сгустки запекшейся крови. Привычная к оружию ладонь принца ощутила знакомую рукоять. Глазам, пролившим столько слез, позволительно ошибиться, но не руке… «Это оружие Клюге! — пронеслось в голове Тристана. — Значит, на нем есть и кровь короля!»
— Прости меня, отец. — С этими словами принц, как мог, очистил клинок дреггана и, встав с колен, подошел к одному из тронов, предназначенных для магов Синклита. Нажав на едва заметный рычаг на рукояти, Тристан едва не выронил меч: удлинившийся клинок без труда пронзил спинку трона. Принц еще раз нажал на рычаг, и лезвие мгновенно вернулось в прежнее положение.
«Я убью его этим самым мечом. Клянусь всем, что у меня осталось, и всем, чего он меня лишил! Предводитель крылатых убийц падет от моей руки!» — С этой мыслью Тристан перекинул через плечо перевязь и приладил дрегган за спиной так, чтобы эфес меча не мешал выхватывать метательные ножи.
Спрыгнув с помоста, принц увидел, как Виг столь знакомым жестом вскидывает бровь, собираясь, видимо, высказать свои соображения по поводу его безрассудных действий. Однако выражение мрачной решимости на лице Тристана заставило старого мага промолчать. Оба понимали, что сейчас не время для споров.
Маг предложил отправиться на конюшню, дабы проверить, остались ли там скакуны, но принц настоял на том, что им сначала необходимо побывать в кузнице, и старик не стал возражать. По пути им не встретилось ни одной живой души, пусто было и в самой кузнице. Под удивленным взглядом Вига принц вынул из стены за горном несколько камней и, просунув в образовавшийся проем руку, достал оттуда с десяток туго набитых монетами кошельков и небольшой кожаный мешок.
Это был еще один комплект метательных ножей, припрятанных здесь на случай, если бы недовольный поведением сына король приказал принцу отдать те, что у него имелись, а кузнецу запретил бы изготовить новые. Тристан вынул из мешка дюжину ножей и спрятал их в заплечный колчан, висящий на его спине рядом с дрегганом.
Сердца спутников обливались кровью при виде искалеченных и умерщвленных захватчиками животных и убитых в попытках спасти их людей, служивших на конюшне, на скотном дворе и птичнике. Виг останавливался около каждого смертельно раненного животного и, шепча какие-то заклинания, прекращал его страдания.
Перед входом в королевские конюшни Тристан затаил, дыхание. Кроме Вига и Шайлихи в живых могло остаться, лишь одно любимое им существо — Озорник. Если бы его конь уцелел!
Когда они оказались внутри, принцем овладела ярость. Повсюду лежали трупы лошадей, среди них он узнал и гнедую кобылу Шайлихи, однако своего жеребца Тристан не увидел.
— Нас устроят любые скакуны, — сочувственно сказал Виг, надеясь, что принц прекратит поиски.
В глазах Тристана появилось то же выражение, которое маг увидел, когда тот взял в руки дрегган.
— Я должен найти Озорника — живого или мертвого, — упрямо заявил он.
С этими словами принц сунул два пальца в рот и издал громкий, пронзительный свист. Старик вздрогнул. Меньше всего они нуждались в том, чтобы привлекать к себе внимание; в особенности если на берегу еще остались крылатые воины. Тристан свистнул еще раз, обычно его жеребец немедленно прибегал на этот зов.
«Эти негодяи убили и моего коня тоже», — подумал он, вскипая от гнева.
В этот момент со стороны леса послышались звуки ломающихся веток и характерное фырканье. Принц вскинул голову, не смея надеяться. Он еще раз свистнул и в ответ услышал знакомое ржание. Через несколько мгновения на опушку леса вырвались несколько лошадей во главе с Озорником.
Тристан медленно подошел к своему жеребцу, нежно приговаривая что-то. Тот резко отпрянул от протянутой руки хозяина, точно ему причинили боль. Однако принц продолжал говорить, и постепенно конь стал успокаиваться. Наконец он потерся мордой о плечо хозяина — с такой силой, что едва не свалил его на землю.
Спутники быстро осмотрели других животных. Двоих тяжелораненых Вигу пришлось усыпить, зато остальные выглядели не так уж и плохо. Старый маг оседлал крупного вороного жеребца. Остальных лошадей они отвели в загон, после чего покинули конюшни.
Тристан настаивал на том, чтобы как можно скорее предать тела родных земле. Виг вынужден был уступить, единственное, в чем ему удалось убедить принца, — оставить попытки пробраться к площади перед дворцом через королевский парк, где, по предположению мага, они легко могли попасть в засаду, а двинуться туда в обход, пользуясь неразберихой, что творилась сейчас в разграбленном городе.
— Собери все свое мужество, Тристан, — сказал Виг, когда всадники оказались на примыкающих к дворцу улицах Таммерланда. — Опусти голову, старайся не привлекать к себе внимания и не вздумай бросаться на помощь каждому, как бы тебе этого ни хотелось.
Еще совсем недавно принц радовался возможности покинуть дворец и раствориться в толпе, но сейчас и сам город, и его обитатели так ужасно изменились, что он едва узнавал их. Спасти объятые пламенем, разграбленные жилища горожан, по-видимому, не представлялось возможным. Да и делать это было уже некому. Улицы усеивали начавшие разлагаться трупы гвардейцев и простых жителей Таммерланда. Людей вытаскивали из домов и убивали на месте, женщин сначала жестоко насиловали. Зверство Фаворитов не имело границ. На каждом шагу попадались головы, насаженные на крюки и пики, тела со вспоротыми животами и вырванными внутренностями. По улицам бродили стаи собак, которые, злобно рыча, сражались из-за добычи.
Израненные домашние животные с обезумевшими глазами шарахались из-под копыт. То тут, то там на сохранившихся стенах попадались выведенные кровью жертв изображения Пентанглей.
Но ужаснее всего было положение жителей Таммерланда, чудом уцелевших в этой бойне. Шайки головорезов, воспользовавшись отсутствием закона и порядка, рыскали по темнеющим улицам, хватая все, что подвернется под руку, и убивая тех, кто пытался им помешать.
— Что с нами будет? — взывала к небу старуха, сидевшая в пропитавшейся кровью уличной пыли, она держала на коленях голову мертвого гвардейца с выколотыми глазами, скорее всего, своего сына. — Кто защитит нас, если даже принц оказался предателем и посягнул на жизнь собственного отца? — отчаянно вопрошала она.
«Живые, может быть, сейчас завидуют мертвым, — печально думал Тристан. — А я, их принц, бессилен помочь своим подданным».
Принц пришпорил Озорника и догнал Вига.
— Мы должны вмешаться! — хрипло прошептал он.
— Оглянись вокруг, Тристан, — тоже шепотом ответил старик. — Разве ты не видишь, что творится вокруг? Не будь столь наивен! Королевской гвардии больше не существует, а вместе с ней растаяла видимость закона и порядка. Гляди хорошенько и запоминай, принц, потому что от прежней Евтракии вскоре мало что останется.
— Но нельзя же равнодушно взирать на весь этот ужас! Я просто не могу остаться в стороне!
— Нет, можешь — это единственное, что нам остается, — прорычал Виг сквозь стиснутые зубы. — Ты что, готов расстаться с жизнью, чтобы спасти одну женщину, когда твоя сестра в руках врага, да и само будущее страны зависит от того, как ты будешь действовать? Думаешь, мне не хочется воздеть руки и остановить творящееся вокруг безумие? — Никогда в жизни Тристан не видел на лице старика такого выражения бессилия и ярости. — Если нас сейчас обнаружат, мы не сможем ничего сделать. Ты пока еще совсем не так силен, как станешь со временем. И не вздумай снова усомниться во мне, как это было день назад. Хватит мне спасать тебя от тебя же самого.
Принц не проронил ни слова.
«Я причинил ему страшную боль, — понял старик. — Но у меня нет выбора. Избранный должен уцелеть, чего бы это ни стоило».
Наконец всадники добрались до одной из улиц, выходящей на площадь перед королевским дворцом. Готовясь к тому, что им предстоит увидеть, Тристан постарался собрать все свое мужество.
Затянутое облаками и дымом пожарищ небо разродилось дождем. Рядом с местом, которое извращенный разум Сакку выбрал, чтобы выставить на всеобщее обозрение тела магов и погибших членов королевской семьи, горели факелы, чтобы всякий проходящий мимо, днем или ночью, мог стать свидетелем страшного зрелища.
На протянутой между врытыми в землю столбами веревке висели привязанные за щиколотки восемь обезглавленных обнаженных трупов. За прошедшие два дня грифы и другие любители падали уже успели изрядно их исклевать. Вокруг витал ужасный запах смерти.
Виг устремил взгляд на проступающую за пеленой дождя громаду дворца. Королевские знамена сменили красные флаги с изображенными на них знаками Пентангля. Подъемный мост был поднят, из широко раскрытых ртов уродливых химер, которыми оканчивались водостоки, хлестали потоки воды. Повсюду лежали тела мертвых гвардейцев, и старик понял, что самое яростное сражение происходило именно здесь, когда на солдат с неба неожиданно посыпались сотни ужасных крылатых тварей.
Тристан, спешившись, выхватил из ножен дрегган. «Наверное, впервые этот меч послужит доброму делу», — сказал он себе и медленно зашагал к столбам, чтобы освободить тела от пут.
Сидя на коне, Виг провожал его скорбным взглядом. «Если не затушить эти заговоренные волшебницами факелы, они, наверно, будут гореть тут еще долго», — подумал он. И вдруг ощутил смутное беспокойство. Не присутствие рядом «одаренной» крови, нет, но тем не менее что-то определенно было.
Внезапная вспышка молнии, испугавшая лошадей, осветила площадь и огромное здание дворца. И в этот момент маг понял, что засада ожидает их именно здесь. «Они знали что мы живы, и были уверены: принц обязательно появится здесь, чтобы захоронить тела!»
— Тристан, назад! — закричал маг, пытаясь перекрыть усилившийся шум дождя.
Увы, тот его не слышал.
Старик воздел руки в попытке удержать принца на месте силой магии, но было уже поздно. Изо рта химеры, что находилась слева от ворот во дворец, вырвался ярко-красный сноп огня, и мерцающее свечение широкой полусферой охватило более половины площади, накрыв, словно куполом, выставленные напоказ тела и почти успевшего добежать до них Тристана. Принц, вскрикнув, схватился за грудь и рухнул на землю. Охваченный яростью маг обрушил на переливающийся алым купол стрелы голубых молний, но усилия его оказались тщетными.
«Сработала их ловушка, и я не в состоянии пробить ее, — понял он. — Волшебницы наверняка использовали свое объединенное могущество, и в одиночку мне не преодолеть эту преграду!»
Тем временем ожившая химера медленно распрямилась на когтистых лапах, точно кошка, и повернула голову. Камень, из которого она была сделана, начал крошиться, осыпаться, и глазам Вига предстало чешуйчатое темно-зеленое создание с пылающими желтыми глазами и острыми зубами. Маленькие, кажущиеся бесполезными крылья были сложены на спине. Существо поднялось на мощных задних лапах, оканчивавшихся, как и короткие передние, длинными черными когтями, и теперь по высоте не уступало человеку. Его спина переходила в шипастый хвост, изгибающийся, словно в предвкушении наслаждения. Легко спрыгнув с уступа, тварь оказалась внутри мерцающей полусферы как раз в тот момент, когда Тристан предпринял попытку подняться на ноги.
И она заговорила на человеческом языке.
— Ты имеешь дело с виктаром, — горделиво заявил жуткий монстр. — И я тебе не какой-нибудь тупой охотник за кровью или смрадная вопящая гарпия, — продолжал он, вытянув когти передних лап в сторону принца. — Мне очень нравится убивать, и в этом деле я, можешь поверить, не знаю себе равных. Наверное, ты чем-то очень уж досадил моим хозяйкам, раз они сочли нужным призвать меня.
С громким шипением он принялся медленно кружить вокруг Тристана, слегка приподнимая и изгибая свой хвост, удар которого мог быть смертельным. Чувствуя свою полную беспомощность, Виг не мог оторвать взгляда от ужасной твари.
Принц, придя наконец в себя, выставил вперед дрегган в надежде отразить им удар мощного хвоста чудовища.
— И что же ты собираешься сделать? — спросил он с издевкой. — Заболтать меня до смерти?
Если уж ему пока не суждено разделаться с самими волшебницами, то эту посланную ими мерзость он прикончит во что бы то ни стало!
На толстых губах виктара появилось злобная ухмылка.
— Наглость не доведет тебя до добра, — хладнокровно заявил монстр. — Я собираюсь вырвать сердце у тебя из груди. Свежие человеческие сердца — мое самое любимое лакомство. Они обладают ни с чем не сравнимым вкусом и ароматом. — Виктар испустил злобное шипение и угрожающе наклонил голову, не сводя взгляда с принца.
Тристан понимал, что словесная дуэль закончилась. Молниеносно выхватив нож, он метнул его в монстра, целясь в середину груди. Однако в последний момент, и даже как будто не очень быстрым движением, виктар протянул короткую переднюю лапу и поймал нож на подлете.
— Ну конечно, — с издевкой ухмыльнулся он. — Твои любимые ножи! Хозяйки рассказывали мне о них. Согласен, бросок неплохой. Но против меня они бессильны, — снова зашипев, тварь выпустила нож из лапы. Инстинктивно принц проследил падение ножа на размокшую от дождя землю, и именно этим воспользовалось чешуйчатое чудовище, в мгновение ока преодолев разделяющее соперников расстояние. Его пылающие жаждой смерти желтые глаза превратились в узкие щели, острые когти нацелились в грудь принца, где в свете факела блеснул медальон с гербом дома Голландов.
Тристан, сделав короткий замах, попытался обрушить дрегган на вытянутую шею твари, однако виктар неуловимым движением поднырнул под меч. Принц понял, что его руке пока еще непривычны длина и вес дреггана. «Каждый удар должен быть на счету, — услышал он откуда-то из далекого прошлого голос Фредерика, — потому что ты будешь уставать все больше и больше и с каждым ударом становиться все слабее. Когда противник сильнее или быстрее тебя, то время, а не он — твой главный враг».
И снова монстр кинулся на Тристана, и снова тот взмахнул мечом, но опять его удар не достиг цели. Раз за разом итог оказывался одним и тем же: виктар атаковал, принц, отражая его удары, уворачивался и наносил встречные, которые лишь истощали его силы, не нанося никакого урона противнику. Чем больше уставал Тристан, тем все ближе к его груди подбирались когти ужасного чешуйчатого создания. Внезапно принца словно озарило. «Я играю по его правилам. Эта тварь забавляется со мной, как кот с мышью, желая измотать, чтобы без труда добраться до моего сердца».
И тут он понял, как нужно действовать. Правда, успех задуманного был возможен только в том случае, если желание виктара полакомиться человеческим сердцем способно затмить его бойцовский инстинкт.
К ужасу наблюдавшего за ходом поединка Вига, Тристан уронил дрегган и замер перед монстром, подняв руки в знак того, что сдается.
— Мне тебя не одолеть, — прошептал он. — Дай слово, что, если я отдам тебе свое сердце без борьбы, ты сохранишь жизнь магу. Он стар, и его силы на исходе. Это все, о чем я прошу…
И упал на колени, рванув на груди жилет.
Виктар сладострастно провел языком по острым клыкам. Чувствовалось, что обуревающее его желание вкусить заветное лакомство становится все сильнее, в желтых глазах запылала злобная радость.
— Ничего не скажешь, приятный сюрприз. Я полагал, что ты продержишься дольше, — прошипел он. — Что ж, готовься. Я принимаю твое предложение.
Принц покорно склонил голову.
«Вечность, — пронеслось в его голове, — молю, помоги мне дождаться нужного мгновения!»
Чешуйчатый монстр молниеносным прыжком ринулся вперед, вытянув перед собой лапы с растопыренными когтями, нацеленными в грудь Тристана.
«Не торопись, — прозвучал в ушах принца голос Фредерика. — Еще мгновение… Давай!»
В самый последний миг Тристан выхватил из колчана нож и сжал его обеими руками, выставив острие навстречу летящей на него твари. Еще один миг — и они сцепились, рухнув в грязь. Красное мерцание ловушки ярко вспыхнуло и на некоторое время скрыло от глаз мага борьбу человека с зеленым исчадием Шабаша, но потом алая завеса начала меркнуть, и Виг увидел, что принц верхом сидит на лежащем навзничь виктаре, всем своим весом навалившись на нож, уходящий все глубже в грудь монстра. Красная полусфера ловушки волшебниц на глазах таяла, и старик, спешившись, бросился к Тристану.
Тот, совершенно обессиленный, поднялся на ноги и с отвращением взглянул на желто-зеленую жидкость, вытекающую из рваной раны в груди монстра.
— Я передам волшебницам привет от тебя, принц, — неожиданно произнес умирающий монстр. — И мы еще увидимся. В следующий раз, можешь не сомневаться, тебе не удастся провести меня.
Маг хотел воздеть руки и прикончить мерзкую тварь, но Тристан ухватил старика за запястье с силой, которой тот никак от него не ожидал. Принц поднял дрегган, приставил его острие между глаз виктара и наклонился над ним, глядя в пылающие злобой желтые глаза.
— А я все-таки сомневаюсь. — С этими словами он надавил на рычаг в рукоятке дреггана, и лезвие рванулось вперед, проткнув насквозь череп монстра. Затем, взмахнув дрегганом, Тристан одним ударом отсек ему голову.
В этот момент небо распорола огромная ветвистая молния, вслед за ней прокатился мощный раскат грома, казалось, в гневе возопило само небо.
Найдя невдалеке от площади подходящую повозку, Виг помог принцу освободить тела и приготовить их для совершения последнего пути. Прежде чем уйти с площади, Тристан насадил на срезанный им с ближайшего дерева сук голову виктара и воткнул его в мокрую землю рядом с зеленым чешуйчатым телом монстра. Если здесь остался кто-то из волшебниц или их крылатых приспешников, пусть знают, что произошло с их слугой и кто сделал это.