Страница:
По взмаху руки волшебницы магическая петля исчезла, и голова Вига тяжело упала на грудь. Он, задыхаясь, надсадно кашлял, тело его сотрясала неудержимая дрожь.
— Поблагодари госпожу Шайлиху — она сохранила старому упрямцу жизнь.
У принца заколотилось сердце. «Неужели Шайлиха что-то вспомнила? А иначе с чего бы она попросила Фейли освободить мага?»
— Почему бы тебе не рассказать принцу, что у тебя на уме, сестра моя? — продолжала между тем Фейли. — Превосходная идея. Думаю, мы повеселимся на славу!
Шайлиха подошла вплотную к клетке Тристана и посмотрела ему в глаза.
— Старику можно найти лучшее применение, — сказала она, поглаживая выпуклый живот. — Первая госпожа Шабаша рассказывала, что у тебя на родине много лет назад волшебницы превращали магов в существа, носящие название охотников за кровью. Охотники сослужили не плохую службу, — Глаза молодой женщины сияли. — Именно это я и предлагаю сделать с магом. После «причастия» мы превратим его в охотника за кровью и выпустим в Евтракии. Конечно надобность в охотниках после «причастия кровью» и последующей «расплаты» будет невелика, но дополнительная предосторожность никогда не бывает лишней. — Полные губы Шайлихи раздвинулись в злобной усмешке. — Согласись, Избранный, ведь в этом случае от старика будет хоть какая-то польза. — Стоя перед Тристаном с ликующим видом, взглядом она словно подталкивала принца возразить ей.
«Пусть бы лучше они его убили, — с горечью подумал Тристан. — Быть охотником за кровью, убивая тех, кого он всю жизнь учил и защищал, — хуже этого трудно было что-либо придумать. И благодарить за такой „подарок“ приходится Шайлиху!»
Было невыносимо глядеть в лицо когда-то так горячо любимой им сестры. Впервые душа принца ожесточилась против нее — такой, какой она стала.
«Если понадобится, я убью тебя, — мысленно поклялся он. — Виг и Феган предупреждали, что я должен буду это сделать, и они были правы. Теперь я смогу. И я не позволю развратить душу твоей будущей дочери, как это произошло с тобой. Не исключено, что мне придется убить вас обеих. То существо, в которое ты превратилась, сестра, не имеет права жить или давать жизнь другому, столь же порочному созданию».
— Тебя ждет провал, Фейли. — Слабый голос мага, словно нож, прорезал сознание Тристана, моментально вернув его к действительности. — Твое знание магии… носит… фрагментарный характер. Ты должна… выслушать меня, иначе… это может означать… конец всему… — с трудом произнес старик. — Каприз… Ты овладела не всем… этим разделом… магии. Тебя ждет провал, и тогда… ты уничтожишь… весь мир.
— Глянь-ка, сестра Шайлиха! — с удивлением воскликнула первая госпожа Шабаша. — Он еще жив. О чем это ты болтаешь? — спросила она у Вига.
— Ты должна выслушать меня, — тяжело дыша, повторил маг. — Много лет назад ты вырвала у Фегана знание, не догадываясь о том, что оно не является полным. Несмотря на пытки, он сумел оградить от тебя существенную часть своего сознания. Заклинание «фантомных страданий» воздействовало на него, но не в той степени, как тебе казалось, — старику пришлось замолчать; изо рта на грудь стекали струйки смешанной со слюной крови. — Ты смогла овладеть лишь малой частицей всего объема знаний. Тебя ждет провал, но вместе с тобой погибнет и весь наш мир.
— Лжец! — взвизгнула Фейли. — Я владею полным знанием Каприза! Зря стараешься, маг. Никакие фокусы не спасут тебя от того, чтобы стать охотником за кровью.
— Ты не отдаешь себе отчета в том, что с тобой произошло за последние триста лет, — прохрипел Виг. — Неправильная практика Каприза ведет не только к безумию, но и к возникновению пагубного пристрастия, создает ложное ощущение полноты знаний, чувство своей непогрешимости, разжигает неутолимую похоть и страсть к насилию, — он замолчал, с трудом подыскивая нужные слова. — Все ваши ощущения одновременно и истинны, и ложны. И то, как ты собираешься распорядиться своим могуществом, неизбежно приведет к фатальному исходу. Если ты осуществишь свой план «причастия» и «расплаты», это будет означать конец всех нас и того мира, который мы знаем.
— Самую большую опасность представляет собой «расплата». Фрагментарность полученных знаний подтолкнет тебя к тому, чтобы пытаться соединить Каприз и Закон, а это закончится неизбежным крахом. Только один человек может и должен осуществить слияние золотой и черной сфер: Тристан, Избранный… — И вдруг совершенно неожиданно на лице старого мага появилась улыбка. — Позволь мне перефразировать твои слова, что ты произнесла на палубе галеона в ту ночь, когда мы оставили вас в открытом море. Ты и твои сестры думаете, что одержали победу. Скажи, волшебница, ты-то сама уверена в этом?
Принц слушал в совершеннейшем изумлении. Зачем Виг говорит ей все это? И вдруг он понял. «Старик знает, что наша смерть неизбежна. Если ему удастся остановить „причастие“ и „расплату“, то, возможно, когда-нибудь Феган и „маги резерва“ смогут одолеть Шабаш. Но в любом случае, ему самому, карлику и мне не суждено увидеть это собственными глазами».
Сумрачное выражение скользнуло по лицу первой госпожи Шабаша и тут же исчезло.
— Жалкий лжец, — повторила она. — Ты прекрасно знаешь, что я несравненно более могущественна, чем ты. Кто ты такой, чтобы читать мне лекции по магии? И «причастие», и «расплата» произойдут в назначенный срок, и вы с Избранным собственными глазами увидите, как мир падет к моим ногам, — Фейли бросила взгляд на Клюге. — Капитан!
Тот вырос перед ней, словно послушный пес.
— Я живу, чтобы служить! — произнес он. — Среди их вещей было найдено желтое одеяние, какое носят прокаженные. Прокаженные остались лишь в Гетто, значит, Тристан и маг прибыли в Пазалон именно оттуда. Начинай поиски. Разберите город по кирпичам, если будет необходимо, но найдите того, кто помог этой троице добраться сюда.
«В седельной сумке запасливого Гелдона наверно было еще одно желтое одеяние, — с ужасом понял принц. — Эта ошибка карлика будет стоить жизни множеству ни в чем не повинных людей…»
Клюге спросил, может ли он говорить. Волшебница благосклонно кивнула.
— Ты говорила, госпожа, что мы совершили ошибку, недооценивая принца. — На самом деле командира Фаворитов беспокоило вовсе не это; зная о том, с какой силой Сакку вожделеет Тристана, Клюге просто не хотел оставлять их. — Мне не хотелось бы покидать Цитадель. Я предпочел бы лично охранять вас, госпожа.
— Старик ни на что больше не способен, а принц не обучен магии. Ты что, забыл, кто я такая? За нас можешь не тревожиться. Я хочу как можно быстрее найти их сообщников в Гетто и расправиться с ними. Постарайся, чтобы умирали они как можно более долго и мучительно.
— Я живу, чтобы служить, — с явной неохотой отозвался капитан и вышел, бросив на Тристана прощальный ненавидящий взгляд.
Первая госпожа Шабаша воздела руку, маг поднялся в воздух и тут же был окружен прутьями возникшей клетки.
— Спите спокойно, — сказала она пленникам. — В особенности ты, принц. Утром тебя ожидает небольшой сюрприз.
Принц скользнул взглядом по их лицам, на мгновение задержавшись на Сакку. Она не сводила с него своих миндалевидных глаз, облизывая розовым язычком полные чувственные губы. Фейли, а за ней и остальные волшебницы покинули помещение. Как только они вышли, настенные светильники стали меркнуть и в конце концов погасли.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
— Поблагодари госпожу Шайлиху — она сохранила старому упрямцу жизнь.
У принца заколотилось сердце. «Неужели Шайлиха что-то вспомнила? А иначе с чего бы она попросила Фейли освободить мага?»
— Почему бы тебе не рассказать принцу, что у тебя на уме, сестра моя? — продолжала между тем Фейли. — Превосходная идея. Думаю, мы повеселимся на славу!
Шайлиха подошла вплотную к клетке Тристана и посмотрела ему в глаза.
— Старику можно найти лучшее применение, — сказала она, поглаживая выпуклый живот. — Первая госпожа Шабаша рассказывала, что у тебя на родине много лет назад волшебницы превращали магов в существа, носящие название охотников за кровью. Охотники сослужили не плохую службу, — Глаза молодой женщины сияли. — Именно это я и предлагаю сделать с магом. После «причастия» мы превратим его в охотника за кровью и выпустим в Евтракии. Конечно надобность в охотниках после «причастия кровью» и последующей «расплаты» будет невелика, но дополнительная предосторожность никогда не бывает лишней. — Полные губы Шайлихи раздвинулись в злобной усмешке. — Согласись, Избранный, ведь в этом случае от старика будет хоть какая-то польза. — Стоя перед Тристаном с ликующим видом, взглядом она словно подталкивала принца возразить ей.
«Пусть бы лучше они его убили, — с горечью подумал Тристан. — Быть охотником за кровью, убивая тех, кого он всю жизнь учил и защищал, — хуже этого трудно было что-либо придумать. И благодарить за такой „подарок“ приходится Шайлиху!»
Было невыносимо глядеть в лицо когда-то так горячо любимой им сестры. Впервые душа принца ожесточилась против нее — такой, какой она стала.
«Если понадобится, я убью тебя, — мысленно поклялся он. — Виг и Феган предупреждали, что я должен буду это сделать, и они были правы. Теперь я смогу. И я не позволю развратить душу твоей будущей дочери, как это произошло с тобой. Не исключено, что мне придется убить вас обеих. То существо, в которое ты превратилась, сестра, не имеет права жить или давать жизнь другому, столь же порочному созданию».
— Тебя ждет провал, Фейли. — Слабый голос мага, словно нож, прорезал сознание Тристана, моментально вернув его к действительности. — Твое знание магии… носит… фрагментарный характер. Ты должна… выслушать меня, иначе… это может означать… конец всему… — с трудом произнес старик. — Каприз… Ты овладела не всем… этим разделом… магии. Тебя ждет провал, и тогда… ты уничтожишь… весь мир.
— Глянь-ка, сестра Шайлиха! — с удивлением воскликнула первая госпожа Шабаша. — Он еще жив. О чем это ты болтаешь? — спросила она у Вига.
— Ты должна выслушать меня, — тяжело дыша, повторил маг. — Много лет назад ты вырвала у Фегана знание, не догадываясь о том, что оно не является полным. Несмотря на пытки, он сумел оградить от тебя существенную часть своего сознания. Заклинание «фантомных страданий» воздействовало на него, но не в той степени, как тебе казалось, — старику пришлось замолчать; изо рта на грудь стекали струйки смешанной со слюной крови. — Ты смогла овладеть лишь малой частицей всего объема знаний. Тебя ждет провал, но вместе с тобой погибнет и весь наш мир.
— Лжец! — взвизгнула Фейли. — Я владею полным знанием Каприза! Зря стараешься, маг. Никакие фокусы не спасут тебя от того, чтобы стать охотником за кровью.
— Ты не отдаешь себе отчета в том, что с тобой произошло за последние триста лет, — прохрипел Виг. — Неправильная практика Каприза ведет не только к безумию, но и к возникновению пагубного пристрастия, создает ложное ощущение полноты знаний, чувство своей непогрешимости, разжигает неутолимую похоть и страсть к насилию, — он замолчал, с трудом подыскивая нужные слова. — Все ваши ощущения одновременно и истинны, и ложны. И то, как ты собираешься распорядиться своим могуществом, неизбежно приведет к фатальному исходу. Если ты осуществишь свой план «причастия» и «расплаты», это будет означать конец всех нас и того мира, который мы знаем.
— Самую большую опасность представляет собой «расплата». Фрагментарность полученных знаний подтолкнет тебя к тому, чтобы пытаться соединить Каприз и Закон, а это закончится неизбежным крахом. Только один человек может и должен осуществить слияние золотой и черной сфер: Тристан, Избранный… — И вдруг совершенно неожиданно на лице старого мага появилась улыбка. — Позволь мне перефразировать твои слова, что ты произнесла на палубе галеона в ту ночь, когда мы оставили вас в открытом море. Ты и твои сестры думаете, что одержали победу. Скажи, волшебница, ты-то сама уверена в этом?
Принц слушал в совершеннейшем изумлении. Зачем Виг говорит ей все это? И вдруг он понял. «Старик знает, что наша смерть неизбежна. Если ему удастся остановить „причастие“ и „расплату“, то, возможно, когда-нибудь Феган и „маги резерва“ смогут одолеть Шабаш. Но в любом случае, ему самому, карлику и мне не суждено увидеть это собственными глазами».
Сумрачное выражение скользнуло по лицу первой госпожи Шабаша и тут же исчезло.
— Жалкий лжец, — повторила она. — Ты прекрасно знаешь, что я несравненно более могущественна, чем ты. Кто ты такой, чтобы читать мне лекции по магии? И «причастие», и «расплата» произойдут в назначенный срок, и вы с Избранным собственными глазами увидите, как мир падет к моим ногам, — Фейли бросила взгляд на Клюге. — Капитан!
Тот вырос перед ней, словно послушный пес.
— Я живу, чтобы служить! — произнес он. — Среди их вещей было найдено желтое одеяние, какое носят прокаженные. Прокаженные остались лишь в Гетто, значит, Тристан и маг прибыли в Пазалон именно оттуда. Начинай поиски. Разберите город по кирпичам, если будет необходимо, но найдите того, кто помог этой троице добраться сюда.
«В седельной сумке запасливого Гелдона наверно было еще одно желтое одеяние, — с ужасом понял принц. — Эта ошибка карлика будет стоить жизни множеству ни в чем не повинных людей…»
Клюге спросил, может ли он говорить. Волшебница благосклонно кивнула.
— Ты говорила, госпожа, что мы совершили ошибку, недооценивая принца. — На самом деле командира Фаворитов беспокоило вовсе не это; зная о том, с какой силой Сакку вожделеет Тристана, Клюге просто не хотел оставлять их. — Мне не хотелось бы покидать Цитадель. Я предпочел бы лично охранять вас, госпожа.
— Старик ни на что больше не способен, а принц не обучен магии. Ты что, забыл, кто я такая? За нас можешь не тревожиться. Я хочу как можно быстрее найти их сообщников в Гетто и расправиться с ними. Постарайся, чтобы умирали они как можно более долго и мучительно.
— Я живу, чтобы служить, — с явной неохотой отозвался капитан и вышел, бросив на Тристана прощальный ненавидящий взгляд.
Первая госпожа Шабаша воздела руку, маг поднялся в воздух и тут же был окружен прутьями возникшей клетки.
— Спите спокойно, — сказала она пленникам. — В особенности ты, принц. Утром тебя ожидает небольшой сюрприз.
Принц скользнул взглядом по их лицам, на мгновение задержавшись на Сакку. Она не сводила с него своих миндалевидных глаз, облизывая розовым язычком полные чувственные губы. Фейли, а за ней и остальные волшебницы покинули помещение. Как только они вышли, настенные светильники стали меркнуть и в конце концов погасли.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Пленников окружала непроглядная тьма. Постепенно Тристан утратил всякое представление о времени. Боль терзала его тело, жажда становилась все нестерпимее.
— Виг, — тихо позвал принц. — Виг, с тобой все в порядке? Ну, если отбросить то, что меня едва не замучили до смерти, лишили магического дара и косичек, то в остальном со мной все в полном порядке, — язвительно отозвался маг. Несмотря на ужасные обстоятельства, в которых они оказались, Тристан улыбнулся, радуясь тому, что старик остается верен себе. — Нам нужно поговорить, но не напрямую, если ты понимаешь, что я имею в виду. Боюсь, у этих стен есть уши, и неизвестно, сколько у нас осталось времени. — Помолчав, он спросил: — Гелдон, ты можешь говорить?
Из темноты послышались глухие звуки, похожие на сдавленные рыдания. Потом карлик хрипло прошептал:
— Сакку столько раз стягивала на мне ошейник, что я, можно сказать, привык к этому. — Гелдон умолк; чувствовалось, что он собирается с силами, чтобы произнести следующие слова. — Я убил их. Всех тех, кого приводил сюда, в это ужасное место… Я виновен в их смерти.
— Вся вина ложится только на волшебниц, — твердо заявил старый маг. — И я не собираюсь впустую тратить драгоценное время, убеждая тебя в этом. Сейчас есть задачи поважнее. Не забывай, Тристан, как нужно излагать свои мысли.
Принц мысленно вернулся к своим прежним занятиям с магом — занятиям, которым он тогда придавал так мало значения, считая их почти бесполезными. «Бери пример с нас, — всегда говорили ему маги Синклита. — За нашими словами всегда стоит больше, чем кажется».
— У нас дома остался старый друг, помнишь? — начал маг. — Ему нравится думать, что он живет над нами.
«Старый друг — Феган, конечно. Живет над нами — в древесном доме».
— Помню, — ответил Тристан.
— Очень щедрый друг, помнишь?
«Щедрый… Значит, что-то дает… дары…» Тут принца осенило. «Ладанка!»
— Да. Я не забыл об этом.
— Хорошо, — сказал Виг. — Я тоже. Его щедрость все еще греет мне сердце.
«Он хочет сказать, что оловянная ладанка, которую дал ему Феган, все еще у него. Жаль только, что старик не объяснил мне, для чего она нужна. „Открой ладанку, загляни в нее и все поймешь“, — вот все, что он сказал».
— Да, помню. Иногда, чтобы понять, с чем имеешь дело, надо дать знанию возможность вырваться наружу, — ответил принц, имея в виду неизвестное содержимое ладанки.
— Хорошо. Ты помнишь, что я тебе говорил об этом его даре. Но наш старый друг рассказал мне кое-что еще, на этот раз о тебе, прямо перед тем, как мы оказались здесь.
Тристан мысленно вернулся к тому моменту, когда «одаренная» кровь помогла ему увидеть мост, ведущий в Призрачный лес. Вспомнил он и слова старого мага, сказанные непосредственно перед тем, как они оказались в Цитадели. «Когда Феган услышал об этом, он был поражен. По его мнению, если ты как следует сосредоточишься, то сможешь использовать магию… Все дело в удивительном качестве твоей крови. Конечно, многого ты сделать не сможешь, поскольку не прошел соответствующего обучения, и все же кое-что будет тебе по силам. Например, зажечь огонь или передвинуть предмет. Не исключено, что это нам поможет… Услышав стук своего сердца, ты должен сосредоточиться на том, чего хочешь добиться., . Может быть, на это уйдут все твои силы».
— Помню, — сказал принц. — Иногда кто-то другой открывает человеку глаза на его способности.
Правильно, — подтвердил старик. — И очень важно точно рассчитать, когда именно нужно применить эти способности. Терпение всегда было одной из главных добродетелей, — он помолчал. — Иногда даже крошечное усилие может сдвинуть гору.
«Виг хочет сказать, — подумал Тристан, — что я должен выбрать правильный момент для использования своего дара, потому что второго шанса у меня, скорее всего, не будет. Но что он имеет в виду, говоря о „крошечном усилии, способном сдвинуть гору“»?
Дав принцу время поразмыслить, маг закончил:
— Помнишь, какой груз наш старый друг взвалил на твои плечи?
На этот раз Тристан сразу же понял, о чем идет речь. «Этот груз, этот долг касается Шайлихи. Того, что, возможно, возникнет необходимость убить ее, и я должен сделать это без колебаний».
— Помню, ответил принц. На его лице появилось выражение мрачной решимости. — Теперь мое сердце не противится необходимости исполнить свой долг.
Хорошо. В голосе Вига послышалось сочувствие. — Верно говорят, что ничто не происходит без причины. — Тяжелое молчание, словно мрачное облако, повисло между ними. Потом старик заговорил снова: — Дверь открывается, дверь закрывается. Дверной проем неуловим. В каком-то смысле это похоже на поиски знания.
«Двери, — лихорадочно думал принц. — Портал Фегана. Пройдя через него, мы оказались в Пазалоне, и он же может вернуть нас домой. Но как давно мы здесь?»
Его охватила паника. Тристан понятия не имел, сколько времени прошло и сколько еще раз будет открываться портал, если это произойдет вообще.
Принц решил использовать терминологию мага.
— Да, дверь открывается, дверь закрывается, — сказал он. — Но может так случиться, что, вопреки своим лучшим намерениям, человек упускает представившуюся ему возможность, — Тристан от всей души надеялся, что не произнес ничего лишнего.
— Если повезет, поиски знания можно повторить дважды, — ответил Виг.
«Дважды, мысленно повторил Тристан. — Старик пытается сказать, что портал откроется еще два раза. Других возможностей у нас не будет».
— Хватит разговоров, — закончил маг. — Нужно и в самом деле попытаться поспать. Нам очень важно отдохнуть хоть немного.
Однако принц решил задать старику последний вопрос, волновавший его сильнее других.
— Виг, что с нами будет?
— Мы живы, — ответил Верховный маг. — Наш старый друг еще дважды выполнит свое обещание. И я верю в его щедрость, которая по-прежнему согревает мне сердце. Возможно все.
В конце концов кромешная тьма и усталость сделали свое дело и пленников одолел сон.
За ней вошли рабы из Конюшни — трое мужчин и три женщины, одетые лишь в набедренные повязки. Рабы имели странно отрешенный вид и как будто не совсем понимали, где они и что происходит.
«Виктарам нужна пища», — понял принц.
— Великолепен, не правда ли? — обратилась волшебница к Шайлихе, скользя жадным взглядом по телу принца. Она подняла правую руку, и пространство возле алтаря в центре Святилища охватило мягкое лазурное мерцание. Когда свечение погасло, на его месте появились несколько кресел и стол, уставленный кувшинами и блюдами, наполненными съестным. Запах пищи защекотал Тристану ноздри, напомнив, как давно он уже не ел.
Вторая госпожа Шабаша взмахнула рукой в сторону клеток, и те исчезли, а пленники рухнули на холодный мраморный пол. Первой мыслью принца было выхватить дрегган или нож, но тут же стало ясно, что его конечности скованы магическими путами. Маг и карлик тоже лежали на полу без движения.
Тристан даже не знал, что хуже — стоять в узкой клетке или валяться на полу у ног волшебницы, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой. «Одаренная» кровь яростно бурлила в его жилах, принц снова и снова повторял свою клятву. «Я убью ее. Убью их всех».
— Первая госпожа Шабаша приняла несколько решений, — заявила Сакку. — Во-первых, вы должны быть накормлены.
— А второе? — буркнул Тристан.
— Вы должны своими глазами увидеть, как сестра Шайлиха заботится о виктарах, — небрежно заявила волшебница, точно рассуждая о погоде, а не о смерти ни в чем не повинных рабов.
— Надо полагать, есть еще и третье? — с иронией осведомился принц.
Волшебница, подойдя к нему, рукояткой кнута подняла подбородок Тристана.
— Ты прав, Избранный, — почти нежно сказала она. — Есть и третье решение. Оно касается тебя, меня и Шайлихи. Но пусть это будет сюрпризом.
Сакку слегка откинулась назад и прищурилась. Принц тут же почувствовал, что в состоянии передвигать ногами, но руки ему не повиновались.
— Идите к столу, — приказала волшебница и, переведя взгляд на Тристана, продолжила: — Если вздумаешь геройствовать, я убью твоих друзей, — она облизнула губы. — Ты же не захочешь лишить их предстоящего зрелища?
С огромным трудом без помощи рук пленники поднялись и на дрожащих, нетвердых ногах проковыляли к столу и тяжело опустились в кресла, сглатывая слюну и вдыхая аппетитные ароматы. Принц вопросительно посмотрел на Вига.
— Да, подкрепиться нам не повредит, — сказал маг. — Если бы они хотели нас убить, то уже давным-давно сделали бы это.
— На этот раз ты прав, старик. — Сакку щелкнула пальцами, и рабы, все с тем же тупым, отсутствующим видом, подошли к столу. — Помогите им поесть, — приказала волшебница, указывая на лишенных возможности владеть руками пленников.
Сакку опустилась в кресло слева от Тристана, скрестила длинные ноги и положила их на столешницу, так что подошвы черных кожаных сапог оказались совсем рядом с принцем. От близости этой женщины у него мурашки побежали по коже; ее длинные шелковистые волосы издавали опьяняющий запах жасмина. Не сводя с Тристана пристального взгляда, она начала играть с рукоятью кнута, мягко скользя ею меж сомкнутыми в кружок пальцами левой руки.
— Знаешь, — произнесла она, — если ты согласишься подвергнуться заклинанию «фантомных страданий», я обещаю тебе вечное блаженство. Говорят, только волшебница может доставить мужчине истинное наслаждение. Подумай об этом. Ты и я, мы могли бы всегда быть вместе.
Принц перестал жевать и взглянул ей в глаза. «Такая прекрасная, — подумал он. — И такая отвратительная. Сколько мужчин страстно желали ее и поплатились жизнью за то, что исполняли все ее требования?» Тристан улыбнулся и насмешливо покачал головой — Боюсь, ты слишком много о себе возомнила. Волшебница резко вскочила с кресла и наотмашь ударила его в лицо, сбросив на пол.
— Очень скоро, Избранный, мы выясним, у кого проблемы с самооценкой, — прошипела она.
Затем прищурилась, и в тот же миг стол с креслами исчезли, а Виг и Гелдон вновь оказались в клетках, подвешенных в воздухе. Лежащий на полу принц повернул голову на звук открывающегося в полу проема, откуда доносилось шипение голодных виктаров.
— Поставь их в ряд на краю, — велела волшебница Шайлихе, указывая на рабов, и злобно добавила, обращаясь к Тристану: — Вставай! Подойди к госпоже Шайлихе.
Тот с трудом поднялся, подошел к проему и заглянул вниз. Его взгляду открылось омерзительное зрелище.
Из темной глубины наверх были устремлены десятки пар светящихся желтых раскосых глаз, а шипение, в котором чувствовалось предвкушение трапезы, становилось все громче.
— Они голодны, — сказала Шайлиха принцу. — Если долго не кормить их, они начинают пожирать друг друга. — Словно зачарованная, она стояла, не отрывая взгляда от шевелящихся в глубине тел. — Как и мы, не правда ли?
В этот момент внутри подземелья постепенно начал разгораться зеленовато-желтый свет, давая возможность увидеть столпившихся внизу чешуйчатых тварей. Тристан отыскал среди них взглядом виктара, на груди и шее которого его рукой были оставлены зарубки. Отвратительный монстр стоял, словно утес, посреди бушующего моря тел своих извивающихся собратьев и спокойно взирал на происходящее наверху желтыми глазами. «Этот, по крайней мере, способен соображать», — подумал Тристан.
Точно прочтя его мысли, Шайлиха кивнула на привлекшего его внимание виктара.
— Только он — любимец первой госпожи Шабаша, способен разговаривать. Сестра Фейли использует его для общения с остальными. Все они — его бестолковые потомки. Такие прожорливые! Иногда мы выпускаем их поохотиться на местных жителей. Мало того что это помогает нам поддерживать порядок в стране, этих малюток еще ведь очень трудно прокормить. — Она с улыбкой посмотрела на принца. — Ну а также они дают возможность избавляться от неугодных рабов.
Сейчас, когда глаза привыкли к полумраку подземелья, размещенного под Святилищем, Тристан стал различать, что его стены испятнаны кровью, повсюду валяются обглоданные до блеска человеческие кости. Из глубины подземелья поднимался ужасный запах бойни. Почувствовав тошноту, принц отвернулся и посмотрел на Шайлиху.
— Как ты можешь принимать участие во всей этой мерзости? — еле слышно спросил он, чувствуя, как ноет сердце при мысли о том, какой эта женщина была прежде и какой стала теперь. — Я твой брат. Неужели ты не помнишь меня? — Тристан отчаянно надеялся, что увидит в глазах сестры хотя бы проблеск понимания.
Женщина улыбнулась. Не той улыбкой, которую принц знал с детства, а злорадной улыбкой человека, осознающего свое превосходство.
— Я знаю лишь, что ты — Избранный. И то, что прежде я никогда тебя не видела. — Протянув руку, она откинула со лба Тристана прядь темных волос и погрузила взгляд в его глаза с выражением, какого он никогда не видел на ее лице прежде. — Должна, однако, признать, что ты необычайно привлекателен…
— Довольно болтовни! — Звенящий голос Сакку рассек воздух, словно удар хлыста. — Займись тем, ради чего мы пришли сюда, — обратилась она к Шайлихе уже более мягко. — У нас есть и другие дела, — не сводя взгляда с принца, она похотливо облизнула верхнюю губу.
Шайлиха послушно пошла вдоль ряда стоящих на краю проема рабов, внимательно разглядывая их. Те по-прежнему оставались безучастны. «Какое ужасное безразличие к человеческой жизни, — думал Тристан, понимая, что у него нет возможности воспротивиться происходящему. — Сколько раз разыгрывался здесь этот жуткий кровавый спектакль? И сколько еще этот кошмар будет продолжаться, с моей сестрой в роли главного палача, если я не смогу помешать волшебницам осуществить свои замыслы? — Охваченный стыдом, он понурил голову. — Я не вижу способа одолеть их. Они слишком сильны. Больно осознавать это, но что поделаешь? Такова истина. Может, я и способен на кое-какие магические фокусы, но все это сущие пустяки по сравнению с тем, что требуется, чтобы остановить их».
Не медля более, Шайлиха легко, с довольной улыбкой на губах, принялась одного за другим сталкивать рабов в подземелье.
Принц мог зажмурить глаза, чтобы не видеть этого ужаса, но, увы, не мог заткнуть уши. Он слышал хруст ломаемых костей, звуки разрываемой плоти и предсмертные вопли несчастных жертв. Наконец наступила тишина.
Тристан попытался напрячь мышцы, чтобы дотянуться до ножей или дреггана у себя за спиной, но тщетно. Теперь понятно, почему ему оставили оружие: он ведь все равно не в состоянии им воспользоваться. Всего лишь напоминание, не больше. Глаза принца ненавидящим взглядом окинули Шайлиху, его «одаренная» кровь кипела от ярости.
«Если представится случай, я убью тебя, — поклялся он. — Все, что прежде заставляло меня колебаться, исчезло. Это так же неизбежно, как смена дня и ночи».
По мановению руки волшебницы пол Святилища сдвинулся, прикрывая проем в подземелье. Тристан беспомощно стоял, задаваясь вопросом, что будет дальше. И что имела в виду вторая госпожа Шабаша, говоря, что у них «есть и другие дела»? Как бы то ни было, долго ждать ответа ему не пришлось.
Сакку подняла правую руку, из нее в грудь принца ударила голубая молния, подбросившая его в воздух и пригвоздившая к мраморной стене с такой силой, что дрегган и ножи болезненно врезались в спину, а рана в боку снова начала кровоточить. На несколько мгновений Тристан утратил способность слышать и видеть, перед глазами все поплыло, в ушах звенело. Пригвожденный к стене на высоте около десяти футов, раздираемый болью, принц мог лишь беспомощно взирать сверху вниз на свою мучительницу — невероятно прекрасную женщину, затянутую в черную кожу, с длинными шелковистыми волосами и миндалевидными глазами. Вторую госпожу Шабаша. Сакку подошла к принцу, звонко стуча каблуками высоких кожаных сапог. По ее знаку Шайлиха встала рядом, волшебница нежно обняла ее, и обе они, явно торжествуя, воззрились на Тристана.
— Настало время сообщить тебе о некотором изменении наших планов, — произнося эти слова, Сакку скользила похотливым взглядом по телу пригвожденного к стене принца. — Сегодня последний день подготовки Фейли к «причастию», и она уже чувствует в себе достаточно сил, чтобы совершить его. Это случится сегодня ночью. А то, что первая госпожа Шабаша обсуждала с тобой вчера, произойдет прямо сейчас.
Тристан похолодел, мысли в его голове заметались, как бешеные.
Она собирается зачать от него ребенка!
Вторая госпожа Шабаша дугой изогнула длинную, изящную, словно нарисованную бровь.
— Фейли решила, что еще до совершения «причастия» одна из нас должна понести от тебя. Опираясь на свои знания магии, она пришла к выводу, что если это свершится, присутствие твоего ребенка с одаренной кровью в утробе одной из нас окажет благотворное воздействие на ритуал.
— Думаю, она права. — Глаза Сакку загадочно блестели за длинными полуопущенными ресницами.
— Выбор пал на меня, — продолжала темноволосая волшебница. — Должна признаться, эта мысль не давала мне покоя с того самого дня, как я впервые увидела тебя в Таммерланде. Тогда, увы, было не до этого, но сейчас нам ничто не помешает, не правда ли? — Сакку бросила быстрый взгляд на покорно стоящую рядом Шайлиху. — Есть одна маленькая деталь, о которой ты должен знать, — понизив голос, добавила она. — Госпожа Шайлиха пожелала стать свидетельницей этого… м-м-м… процесса.
— Виг, — тихо позвал принц. — Виг, с тобой все в порядке? Ну, если отбросить то, что меня едва не замучили до смерти, лишили магического дара и косичек, то в остальном со мной все в полном порядке, — язвительно отозвался маг. Несмотря на ужасные обстоятельства, в которых они оказались, Тристан улыбнулся, радуясь тому, что старик остается верен себе. — Нам нужно поговорить, но не напрямую, если ты понимаешь, что я имею в виду. Боюсь, у этих стен есть уши, и неизвестно, сколько у нас осталось времени. — Помолчав, он спросил: — Гелдон, ты можешь говорить?
Из темноты послышались глухие звуки, похожие на сдавленные рыдания. Потом карлик хрипло прошептал:
— Сакку столько раз стягивала на мне ошейник, что я, можно сказать, привык к этому. — Гелдон умолк; чувствовалось, что он собирается с силами, чтобы произнести следующие слова. — Я убил их. Всех тех, кого приводил сюда, в это ужасное место… Я виновен в их смерти.
— Вся вина ложится только на волшебниц, — твердо заявил старый маг. — И я не собираюсь впустую тратить драгоценное время, убеждая тебя в этом. Сейчас есть задачи поважнее. Не забывай, Тристан, как нужно излагать свои мысли.
Принц мысленно вернулся к своим прежним занятиям с магом — занятиям, которым он тогда придавал так мало значения, считая их почти бесполезными. «Бери пример с нас, — всегда говорили ему маги Синклита. — За нашими словами всегда стоит больше, чем кажется».
— У нас дома остался старый друг, помнишь? — начал маг. — Ему нравится думать, что он живет над нами.
«Старый друг — Феган, конечно. Живет над нами — в древесном доме».
— Помню, — ответил Тристан.
— Очень щедрый друг, помнишь?
«Щедрый… Значит, что-то дает… дары…» Тут принца осенило. «Ладанка!»
— Да. Я не забыл об этом.
— Хорошо, — сказал Виг. — Я тоже. Его щедрость все еще греет мне сердце.
«Он хочет сказать, что оловянная ладанка, которую дал ему Феган, все еще у него. Жаль только, что старик не объяснил мне, для чего она нужна. „Открой ладанку, загляни в нее и все поймешь“, — вот все, что он сказал».
— Да, помню. Иногда, чтобы понять, с чем имеешь дело, надо дать знанию возможность вырваться наружу, — ответил принц, имея в виду неизвестное содержимое ладанки.
— Хорошо. Ты помнишь, что я тебе говорил об этом его даре. Но наш старый друг рассказал мне кое-что еще, на этот раз о тебе, прямо перед тем, как мы оказались здесь.
Тристан мысленно вернулся к тому моменту, когда «одаренная» кровь помогла ему увидеть мост, ведущий в Призрачный лес. Вспомнил он и слова старого мага, сказанные непосредственно перед тем, как они оказались в Цитадели. «Когда Феган услышал об этом, он был поражен. По его мнению, если ты как следует сосредоточишься, то сможешь использовать магию… Все дело в удивительном качестве твоей крови. Конечно, многого ты сделать не сможешь, поскольку не прошел соответствующего обучения, и все же кое-что будет тебе по силам. Например, зажечь огонь или передвинуть предмет. Не исключено, что это нам поможет… Услышав стук своего сердца, ты должен сосредоточиться на том, чего хочешь добиться., . Может быть, на это уйдут все твои силы».
— Помню, — сказал принц. — Иногда кто-то другой открывает человеку глаза на его способности.
Правильно, — подтвердил старик. — И очень важно точно рассчитать, когда именно нужно применить эти способности. Терпение всегда было одной из главных добродетелей, — он помолчал. — Иногда даже крошечное усилие может сдвинуть гору.
«Виг хочет сказать, — подумал Тристан, — что я должен выбрать правильный момент для использования своего дара, потому что второго шанса у меня, скорее всего, не будет. Но что он имеет в виду, говоря о „крошечном усилии, способном сдвинуть гору“»?
Дав принцу время поразмыслить, маг закончил:
— Помнишь, какой груз наш старый друг взвалил на твои плечи?
На этот раз Тристан сразу же понял, о чем идет речь. «Этот груз, этот долг касается Шайлихи. Того, что, возможно, возникнет необходимость убить ее, и я должен сделать это без колебаний».
— Помню, ответил принц. На его лице появилось выражение мрачной решимости. — Теперь мое сердце не противится необходимости исполнить свой долг.
Хорошо. В голосе Вига послышалось сочувствие. — Верно говорят, что ничто не происходит без причины. — Тяжелое молчание, словно мрачное облако, повисло между ними. Потом старик заговорил снова: — Дверь открывается, дверь закрывается. Дверной проем неуловим. В каком-то смысле это похоже на поиски знания.
«Двери, — лихорадочно думал принц. — Портал Фегана. Пройдя через него, мы оказались в Пазалоне, и он же может вернуть нас домой. Но как давно мы здесь?»
Его охватила паника. Тристан понятия не имел, сколько времени прошло и сколько еще раз будет открываться портал, если это произойдет вообще.
Принц решил использовать терминологию мага.
— Да, дверь открывается, дверь закрывается, — сказал он. — Но может так случиться, что, вопреки своим лучшим намерениям, человек упускает представившуюся ему возможность, — Тристан от всей души надеялся, что не произнес ничего лишнего.
— Если повезет, поиски знания можно повторить дважды, — ответил Виг.
«Дважды, мысленно повторил Тристан. — Старик пытается сказать, что портал откроется еще два раза. Других возможностей у нас не будет».
— Хватит разговоров, — закончил маг. — Нужно и в самом деле попытаться поспать. Нам очень важно отдохнуть хоть немного.
Однако принц решил задать старику последний вопрос, волновавший его сильнее других.
— Виг, что с нами будет?
— Мы живы, — ответил Верховный маг. — Наш старый друг еще дважды выполнит свое обещание. И я верю в его щедрость, которая по-прежнему согревает мне сердце. Возможно все.
В конце концов кромешная тьма и усталость сделали свое дело и пленников одолел сон.
* * *
Уже некоторое время что-то тревожило его подсознание — шум и понемногу разгорающийся в помещении свет. Вскоре Тристан окончательно проснулся, напоминая себе, что нужно как можно медленнее открывать глаза, чтобы дать им возможность привыкнуть к свету. Когда это наконец произошло, он увидел, что в Святилище появилась Сакку, все в той же обтягивающей кожаной одежде, в какой она была в прошлый раз. Следом за ней вошла Шайлиха в красивом бледно-голубом платье свободного покроя с отделкой из белых кружев по корсажу, рукавам и подолу.За ней вошли рабы из Конюшни — трое мужчин и три женщины, одетые лишь в набедренные повязки. Рабы имели странно отрешенный вид и как будто не совсем понимали, где они и что происходит.
«Виктарам нужна пища», — понял принц.
— Великолепен, не правда ли? — обратилась волшебница к Шайлихе, скользя жадным взглядом по телу принца. Она подняла правую руку, и пространство возле алтаря в центре Святилища охватило мягкое лазурное мерцание. Когда свечение погасло, на его месте появились несколько кресел и стол, уставленный кувшинами и блюдами, наполненными съестным. Запах пищи защекотал Тристану ноздри, напомнив, как давно он уже не ел.
Вторая госпожа Шабаша взмахнула рукой в сторону клеток, и те исчезли, а пленники рухнули на холодный мраморный пол. Первой мыслью принца было выхватить дрегган или нож, но тут же стало ясно, что его конечности скованы магическими путами. Маг и карлик тоже лежали на полу без движения.
Тристан даже не знал, что хуже — стоять в узкой клетке или валяться на полу у ног волшебницы, не в состоянии двинуть ни рукой, ни ногой. «Одаренная» кровь яростно бурлила в его жилах, принц снова и снова повторял свою клятву. «Я убью ее. Убью их всех».
— Первая госпожа Шабаша приняла несколько решений, — заявила Сакку. — Во-первых, вы должны быть накормлены.
— А второе? — буркнул Тристан.
— Вы должны своими глазами увидеть, как сестра Шайлиха заботится о виктарах, — небрежно заявила волшебница, точно рассуждая о погоде, а не о смерти ни в чем не повинных рабов.
— Надо полагать, есть еще и третье? — с иронией осведомился принц.
Волшебница, подойдя к нему, рукояткой кнута подняла подбородок Тристана.
— Ты прав, Избранный, — почти нежно сказала она. — Есть и третье решение. Оно касается тебя, меня и Шайлихи. Но пусть это будет сюрпризом.
Сакку слегка откинулась назад и прищурилась. Принц тут же почувствовал, что в состоянии передвигать ногами, но руки ему не повиновались.
— Идите к столу, — приказала волшебница и, переведя взгляд на Тристана, продолжила: — Если вздумаешь геройствовать, я убью твоих друзей, — она облизнула губы. — Ты же не захочешь лишить их предстоящего зрелища?
С огромным трудом без помощи рук пленники поднялись и на дрожащих, нетвердых ногах проковыляли к столу и тяжело опустились в кресла, сглатывая слюну и вдыхая аппетитные ароматы. Принц вопросительно посмотрел на Вига.
— Да, подкрепиться нам не повредит, — сказал маг. — Если бы они хотели нас убить, то уже давным-давно сделали бы это.
— На этот раз ты прав, старик. — Сакку щелкнула пальцами, и рабы, все с тем же тупым, отсутствующим видом, подошли к столу. — Помогите им поесть, — приказала волшебница, указывая на лишенных возможности владеть руками пленников.
Сакку опустилась в кресло слева от Тристана, скрестила длинные ноги и положила их на столешницу, так что подошвы черных кожаных сапог оказались совсем рядом с принцем. От близости этой женщины у него мурашки побежали по коже; ее длинные шелковистые волосы издавали опьяняющий запах жасмина. Не сводя с Тристана пристального взгляда, она начала играть с рукоятью кнута, мягко скользя ею меж сомкнутыми в кружок пальцами левой руки.
— Знаешь, — произнесла она, — если ты согласишься подвергнуться заклинанию «фантомных страданий», я обещаю тебе вечное блаженство. Говорят, только волшебница может доставить мужчине истинное наслаждение. Подумай об этом. Ты и я, мы могли бы всегда быть вместе.
Принц перестал жевать и взглянул ей в глаза. «Такая прекрасная, — подумал он. — И такая отвратительная. Сколько мужчин страстно желали ее и поплатились жизнью за то, что исполняли все ее требования?» Тристан улыбнулся и насмешливо покачал головой — Боюсь, ты слишком много о себе возомнила. Волшебница резко вскочила с кресла и наотмашь ударила его в лицо, сбросив на пол.
— Очень скоро, Избранный, мы выясним, у кого проблемы с самооценкой, — прошипела она.
Затем прищурилась, и в тот же миг стол с креслами исчезли, а Виг и Гелдон вновь оказались в клетках, подвешенных в воздухе. Лежащий на полу принц повернул голову на звук открывающегося в полу проема, откуда доносилось шипение голодных виктаров.
— Поставь их в ряд на краю, — велела волшебница Шайлихе, указывая на рабов, и злобно добавила, обращаясь к Тристану: — Вставай! Подойди к госпоже Шайлихе.
Тот с трудом поднялся, подошел к проему и заглянул вниз. Его взгляду открылось омерзительное зрелище.
Из темной глубины наверх были устремлены десятки пар светящихся желтых раскосых глаз, а шипение, в котором чувствовалось предвкушение трапезы, становилось все громче.
— Они голодны, — сказала Шайлиха принцу. — Если долго не кормить их, они начинают пожирать друг друга. — Словно зачарованная, она стояла, не отрывая взгляда от шевелящихся в глубине тел. — Как и мы, не правда ли?
В этот момент внутри подземелья постепенно начал разгораться зеленовато-желтый свет, давая возможность увидеть столпившихся внизу чешуйчатых тварей. Тристан отыскал среди них взглядом виктара, на груди и шее которого его рукой были оставлены зарубки. Отвратительный монстр стоял, словно утес, посреди бушующего моря тел своих извивающихся собратьев и спокойно взирал на происходящее наверху желтыми глазами. «Этот, по крайней мере, способен соображать», — подумал Тристан.
Точно прочтя его мысли, Шайлиха кивнула на привлекшего его внимание виктара.
— Только он — любимец первой госпожи Шабаша, способен разговаривать. Сестра Фейли использует его для общения с остальными. Все они — его бестолковые потомки. Такие прожорливые! Иногда мы выпускаем их поохотиться на местных жителей. Мало того что это помогает нам поддерживать порядок в стране, этих малюток еще ведь очень трудно прокормить. — Она с улыбкой посмотрела на принца. — Ну а также они дают возможность избавляться от неугодных рабов.
Сейчас, когда глаза привыкли к полумраку подземелья, размещенного под Святилищем, Тристан стал различать, что его стены испятнаны кровью, повсюду валяются обглоданные до блеска человеческие кости. Из глубины подземелья поднимался ужасный запах бойни. Почувствовав тошноту, принц отвернулся и посмотрел на Шайлиху.
— Как ты можешь принимать участие во всей этой мерзости? — еле слышно спросил он, чувствуя, как ноет сердце при мысли о том, какой эта женщина была прежде и какой стала теперь. — Я твой брат. Неужели ты не помнишь меня? — Тристан отчаянно надеялся, что увидит в глазах сестры хотя бы проблеск понимания.
Женщина улыбнулась. Не той улыбкой, которую принц знал с детства, а злорадной улыбкой человека, осознающего свое превосходство.
— Я знаю лишь, что ты — Избранный. И то, что прежде я никогда тебя не видела. — Протянув руку, она откинула со лба Тристана прядь темных волос и погрузила взгляд в его глаза с выражением, какого он никогда не видел на ее лице прежде. — Должна, однако, признать, что ты необычайно привлекателен…
— Довольно болтовни! — Звенящий голос Сакку рассек воздух, словно удар хлыста. — Займись тем, ради чего мы пришли сюда, — обратилась она к Шайлихе уже более мягко. — У нас есть и другие дела, — не сводя взгляда с принца, она похотливо облизнула верхнюю губу.
Шайлиха послушно пошла вдоль ряда стоящих на краю проема рабов, внимательно разглядывая их. Те по-прежнему оставались безучастны. «Какое ужасное безразличие к человеческой жизни, — думал Тристан, понимая, что у него нет возможности воспротивиться происходящему. — Сколько раз разыгрывался здесь этот жуткий кровавый спектакль? И сколько еще этот кошмар будет продолжаться, с моей сестрой в роли главного палача, если я не смогу помешать волшебницам осуществить свои замыслы? — Охваченный стыдом, он понурил голову. — Я не вижу способа одолеть их. Они слишком сильны. Больно осознавать это, но что поделаешь? Такова истина. Может, я и способен на кое-какие магические фокусы, но все это сущие пустяки по сравнению с тем, что требуется, чтобы остановить их».
Не медля более, Шайлиха легко, с довольной улыбкой на губах, принялась одного за другим сталкивать рабов в подземелье.
Принц мог зажмурить глаза, чтобы не видеть этого ужаса, но, увы, не мог заткнуть уши. Он слышал хруст ломаемых костей, звуки разрываемой плоти и предсмертные вопли несчастных жертв. Наконец наступила тишина.
Тристан попытался напрячь мышцы, чтобы дотянуться до ножей или дреггана у себя за спиной, но тщетно. Теперь понятно, почему ему оставили оружие: он ведь все равно не в состоянии им воспользоваться. Всего лишь напоминание, не больше. Глаза принца ненавидящим взглядом окинули Шайлиху, его «одаренная» кровь кипела от ярости.
«Если представится случай, я убью тебя, — поклялся он. — Все, что прежде заставляло меня колебаться, исчезло. Это так же неизбежно, как смена дня и ночи».
По мановению руки волшебницы пол Святилища сдвинулся, прикрывая проем в подземелье. Тристан беспомощно стоял, задаваясь вопросом, что будет дальше. И что имела в виду вторая госпожа Шабаша, говоря, что у них «есть и другие дела»? Как бы то ни было, долго ждать ответа ему не пришлось.
Сакку подняла правую руку, из нее в грудь принца ударила голубая молния, подбросившая его в воздух и пригвоздившая к мраморной стене с такой силой, что дрегган и ножи болезненно врезались в спину, а рана в боку снова начала кровоточить. На несколько мгновений Тристан утратил способность слышать и видеть, перед глазами все поплыло, в ушах звенело. Пригвожденный к стене на высоте около десяти футов, раздираемый болью, принц мог лишь беспомощно взирать сверху вниз на свою мучительницу — невероятно прекрасную женщину, затянутую в черную кожу, с длинными шелковистыми волосами и миндалевидными глазами. Вторую госпожу Шабаша. Сакку подошла к принцу, звонко стуча каблуками высоких кожаных сапог. По ее знаку Шайлиха встала рядом, волшебница нежно обняла ее, и обе они, явно торжествуя, воззрились на Тристана.
— Настало время сообщить тебе о некотором изменении наших планов, — произнося эти слова, Сакку скользила похотливым взглядом по телу пригвожденного к стене принца. — Сегодня последний день подготовки Фейли к «причастию», и она уже чувствует в себе достаточно сил, чтобы совершить его. Это случится сегодня ночью. А то, что первая госпожа Шабаша обсуждала с тобой вчера, произойдет прямо сейчас.
Тристан похолодел, мысли в его голове заметались, как бешеные.
Она собирается зачать от него ребенка!
Вторая госпожа Шабаша дугой изогнула длинную, изящную, словно нарисованную бровь.
— Фейли решила, что еще до совершения «причастия» одна из нас должна понести от тебя. Опираясь на свои знания магии, она пришла к выводу, что если это свершится, присутствие твоего ребенка с одаренной кровью в утробе одной из нас окажет благотворное воздействие на ритуал.
— Думаю, она права. — Глаза Сакку загадочно блестели за длинными полуопущенными ресницами.
— Выбор пал на меня, — продолжала темноволосая волшебница. — Должна признаться, эта мысль не давала мне покоя с того самого дня, как я впервые увидела тебя в Таммерланде. Тогда, увы, было не до этого, но сейчас нам ничто не помешает, не правда ли? — Сакку бросила быстрый взгляд на покорно стоящую рядом Шайлиху. — Есть одна маленькая деталь, о которой ты должен знать, — понизив голос, добавила она. — Госпожа Шайлиха пожелала стать свидетельницей этого… м-м-м… процесса.