Страница:
– О Господи, ну неужели ты не можешь понять? – проговорила она в раздражении. – Блузетт, нужно идти, а не бежать! – Отбросив пяльцы для вышивания, Кэтрин встала, сняла с головы Блу тяжелую Библию и водрузила ее себе на голову. – Вот так, – пояснила она. – Ты как будто медленно плывешь. – Двигаясь легко и грациозно, Кэтрин скользнула к двери, затем повернулась. – Видишь? Вот так должна ходить леди. Она прогуливается, идет неспешно, держится свободно, а не мчится как сумасшедшая, чтобы поскорее добраться до цели. Леди вообще не показывает своих намерений. Она не бежит и ни за кем не гонится.
Блу стиснула зубы. Она вспомнила, как когда-то, еще в прошлой жизни, Бо Билли рассказывал ей, что леди выражают свои чувства движениями задницы. Наблюдая за ее светлостью, Блу решила, что отец ошибался. Леди разговаривают при помощи подбородка. Подбородок леди Кэтрин говорил красноречивее всяких слов. В настоящий момент угол его наклона неопровержимо свидетельствовал о том, что Блу – тупая ослица и что она никогда не сможет изобразить врожденное превосходство истинной леди.
– Ладно, давайте сюда эту проклятую… – Девушка осеклась и тяжко вздохнула. – Я хотела сказать, что с удовольствием попробую снова, – пробормотала она, покосившись на Месье, стоявшего за креслом Сесил. Блу взяла Библию из рук Кэтрин и снова положила ее себе на голову. Но книга тут же упала на пол, и девушка, тихонько выругавшись, нагнулась, чтобы ее поднять. К несчастью, ее фижмы взметнулись вверх, она задела край вазы, стоявшей на столе, и та с грохотом обрушилась. – О, черт! Дьявольщина! – Блу ужасно не хватало ее привычной одежды – бриджей и сапог; в них даже самый неповоротливый увалень смог бы бесстрашно разгуливать по комнате.
– Вызовите, пожалуйста, мистера Аппла, – попросила леди Кэтрин, повернувшись к Месье.
– Приношу вам свои соболезнования, – пробормотала Блу и тут же схватилась за голову. В последнее время ей пришлось зубрить так много всяких правил, что она окончательно запуталась в них. – Нет, неправильно. Вот дьявол! Я хотела сказать, что взываю к вашему милосердию. Может, я должна заплатить за эту проклятую вазу?
Сесил улыбнулась и сказала:
– Лучше попроси прощения за свою неловкость. В таких случаях не следует предлагать деньги.
– Простите, мне очень жаль, что я такая неловкая, – проворчала Блу.
В ответ леди Кэтрин небрежно махнула рукой. Когда мистер Аппл вымел осколки хрупкого фарфора и разбросанные по полу цветы, она сказала:
– Положи на голову Библию и попробуй еще раз. – Немного подумав, она вдруг спросила: – Блузетт, а как бы ты обратилась к Герцогу?
– Ваша милость.
– Ваша светлость. К герцогу всегда так обращаются. А как бы ты обратилась к графу Дитширу, моему отцу?
Блу повернулась с предельной осторожностью, чтобы Библия опять не свалилась на пол. Когда ей удалось успешно завершить этот сложный маневр, она улыбнулась и с торжеством взглянула на леди Кэтрин.
– Я бы сказала: «Здравствуйте, милорд». Или: «Какая у вас чудесная дочь, милорд».
Сесил тихонько рассмеялась и спросила:
– А как бы ты приветствовала жену графа?
– Поцелуем в губы.
– Никогда! – вмешалась леди Кэтрин. – Сесил может поцеловать графиню в губы. Но той, что ниже ее по положению, графиня подставит щеку и никогда не позволит поцеловать себя в губы.
Блу пристально посмотрела на мать.
– А я считаюсь ниже графини?
– Конечно. У тебя ведь нет ни титула, ни положения в обществе.
Блу задумалась. Бо Билли воспитал ее в уверенности, что на свете нет никого выше ее по положению. И теперь, когда ей сказали о том, что практически любой в этом проклятом высшем обществе выше ее, это звучало оскорбительно. Слава Богу, на сей раз она даже не попыталась схватиться за шпагу.
– А как мне добиться титула и положения? – осведомилась Блу.
Леди Кэтрин надменно подняла брови и пожала плечами.
– У тебя имеется только одна возможность… Выйти замуж; за человека, у которого есть титул и положение. – Судя по выражению лица леди Паджет, подобный исход она считала маловероятным.
Блу нахмурилась и заявила:
– Вы бы, наверное, очень удивились, если бы узнали, что я коротко знакома с настоящим герцогом?
– Да, признаться… И кто же этот герцог?
– Его зовут… – Блу в нерешительности закусила губу. К сожалению, она не знала полного имени Томаса, К тому же она не была уверена, что он и в самом деле настоящий герцог. – Он сказал, что его зовут Томас. Я не знаю его полного имени.
Леди Кэтрин презрительно усмехнулась.
– Не представляю себе, кто этот твой знакомый, но уверяю тебя, он никак не может быть английским герцогом. Ни один герцог не позволил бы никому, кроме самых близких друзей, называть его по имени. Это просто смешно.
– А этот герцог позволил, – заявила Блу. – Он сказал, что Томас – его настоящее имя!
Леди Паджет снова пожала плечами.
– Полагаю, мы закончили урок хороших манер. Месье, сейчас вам предстоит позаниматься французским с юными леди. Сесил, когда учитель танцев уйдет, отведи Блузетт к себе в комнату и попробуй миндальное притирание. Мы должны что-то сделать с этим ужасным загаром!
Коротко кивнув, леди Кэтрин подхватила юбки и отправилась на поиски тетушки Трембл. Одному Богу известно, какому французскому может научить этот маленький смешной человечек. Кэтрин невольно содрогнулась. Но его уроки дают каждое утро час свободного времени, а ей совершенно необходима небольшая передышка, чтобы собраться с силами перед очередной стычкой с Блузетт. Хорошо, что француз купил себе новый парик и очки. Хотя новый парик оказался ненамного лучше старого, в нем по крайней мере не было насекомых. Теперь оставалось только уговорить его что-то сделать со своим пестрым гардеробом. Иногда Кэтрин казалось, что у Месье не все в порядке со зрением и он попросту не различал цветов.
– Ах, вот ты где, Трембл. Пожалуйста, приходи ко мне на чашку шоколада. Может быть, ты поможешь мне с завтрашним меню? Я сейчас слишком взволнована, чтобы давать указания слугам.
– Ты действительно очень бледна, дорогая. Я с удовольствием тебе помогу.
Внезапно из-за двери бельевого чулана послышался какой-то странный шум. Кэтрин подошла к двери и распахнула ее. В следующее мгновение дамы увидели мистера Бейна, одного из слуг леди Паджет. Тот стоял, прижимая Изабеллу к дальней стене чулана. Юбки девушки были задраны до самой талии, а ее обнаженная грудь колыхалась над корсажем. Ногами Изабелла обхватила ягодицы мистера Бейна. Его бриджи были спущены, а бедра ритмично двигались.
– О Господи! – Тетушка Трембл встала на цыпочки, заглядывая через плечо Кэтрин. Увидев голый зад мистера Бейна, пожилая дама заморгала, охнула и повалилась на пол в глубоком обмороке.
Леди Кэтрин захлопнула дверь и замерла в растерянности. Потом снова распахнула дверь и закричала:
– Убирайтесь отсюда немедленно! – Слуга только теперь заметил присутствие посторонних. Отступив от стены, он молча развел руками и потупился. Изабелла же улыбнулась и заправила грудь в корсаж. Кэтрин в гневе заявила: – Мистер Бейн, вы уволены без рекомендаций. А вы, сеньорита Санчес… Вы просто омерзительны! Убирайтесь вон с моих глаз! – И леди Паджет захлопнула дверь чулана.
Тут в коридоре появился Моутон. К огромному облегчению леди Паджет, он нагнулся и подхватил Трембл на руки.
– Отнеси тетю в ее комнату, – попросила Кэтрин. Голос ее понизился почти до шепота. – Теперь ты уже знаешь, где это. Я приду через минуту. – Она вздохнула и добавила: – Спасибо.
Моутон уже успел стать необходимым в этом доме. Как ни странно, леди Кэтрин испытывала к нему нечто вроде симпатии. К несчастью, его устрашающая внешность по-прежнему пугала тетушку Трембл.
Вернувшись к себе в комнату, Кэтрин склонилась над лоханью для умывания и плеснула себе в лицо холодной водой. Потом села за туалетный столик и уронила голову на руки. Ее спокойная, размеренная жизнь превратилась в хаос. Ах, если бы сейчас перед ней предстал Бо Билли Морган, она бы выцарапала его обольстительные черные глаза. Поймав себя на этой мысли, леди Паджет громко застонала.
– Накладные брови, – ответила Сесил, направляя свое кресло поближе к столику. – Последний крик моды. Без них теперь никак нельзя появиться в обществе.
– Ты меня разыгрываешь! – воскликнула Блу. – Не может быть! Ну кому придет в голову носить такие нелепые брови?
– В обычные дни брови обрабатывают специальной свинцовой щеточкой, чтобы придать им форму и сделать их темнее. Понимаешь? Но в торжественных случаях используют накладные брови. А у вас на Бермудах не носят накладных бровей?
– Конечно, нет! – Блу застенчиво улыбнулась. – Шлюхи пользуются румянами. Причем кладут их довольно щедро, насколько я помню. Еще у них в ходу духи и пудра. Но у нас не носят ни фальшивых бровей, ни подкладок под щеки. – Тетушка Трембл носила специальные подкладки – маленькие пробковые шарики, которые прижимали к деснам, чтобы придать щекам округлую форму.
– А мушки вы тоже не носите?
Блу рассмеялась.
– Я никогда раньше не видела мушек, пока Месье не показал их мне во время нашего путешествия. Если бы они помогали скрыть небольшие шрамы и оспины, то на Морганз-Маунд их раскупали бы сотнями.
– Пожалуйста, расскажи мне еще о Морганз-Маунд. Мне так нравится слушать рассказы о вашем острове.
Блу внезапно нахмурилась.
– Только не сегодня, – ответила она. – Это было бы слишком тяжело. – Временами тоска по дому становилась просто невыносимой, В такие дни Блу выглядывала в окно, смотрела на небо, и ей казалось, что она видела перед собой песчаные дюны Морганз-Маунд и волны цвета лазури.
– Бедняжка Блузетт! – воскликнула Сесил. – Я каждый день благодарю Бога за то, что ты здесь, с нами. Но я же вижу, как тебе не хватает Бо Билли, Черного Днища, старухи Голуэй и всех остальных. Ты ведь скучаешь по дому, да?
– Давай лучше поговорим о тебе, – сказала Блу. – Что ты больше всего любишь делать?
– Намажь этим лицо, грудь и руки. – Сесил протянула сестре баночку с миндальным притиранием. – Эта маска поможет нам отбелить кожу, пока мы будем разговаривать.
– Теперь мы похожи на привидения. – Блу наклонилась к зеркалу и принялась разглядывать свое лицо. Потом посмотрела на Сесил и рассмеялась. На белом лице девушки выделялись голубые глаза и розовые губы.
– Что я люблю? Дай-ка подумать. Я обожаю ходить по магазинам. Тебе это тоже непременно понравится, милая Блузетт. И еще я люблю уроки музыки. Когда-то мне нравилось танцевать и кататься верхом… Кроме того, я люблю читать, особенно «Ледис дайери». И я горжусь своими вышивками.
Если бы Блу не была так привязана к сестре, она бы сказала, что жизнь у Сесил довольно скучная.
– А тебе нравится плавать? Я обожаю плавать. – Блу с затаенной грустью взглянула на солнечные пятна на подоконнике. Как было бы славно сейчас отправиться в море на лодке вместе с ныряльщиками и поплавать вволю.
– Я не могу плавать.
– Правда? – Блу с изумлением смотрела на девушку. – А ты плавала до того несчастного случая?
– Нет, я не умею. Думаю, немногие леди умеют плавать.
– Сесил, а ты совсем не чувствуешь своих ног?
Девушка нервно разгладила юбку на коленях.
– Иногда мне кажется, что я что-то чувствую, но… Наверное, я просто выдаю желаемое за действительное. – Сесил вздохнула. – Доктора. пускают мне кровь дважды в месяц, но похоже, это не помогает. Мама так хочет, чтобы я снова встала на ноги, но я сомневаюсь, что это когда-нибудь случится.
– Ох, Сесил, мне так жаль, честное слово. Неужели ты никогда больше не сможешь бегать и лазить по деревьям? Неужели не сможешь даже подраться на дуэли? О, это ужасно!
Сесил весело рассмеялась в ответ.
– Я никогда не бегала, не лазила по деревьям и не дралась на дуэли. Но иногда я скучаю по танцам. Мне очень нравится наблюдать, как ты учишься танцевать, и, должна признаться, я хотела бы кружиться в танце вместе с тобой.
Черные глаза Блу округлились.
– Черт подери, знаешь, что мне только что пришло в голову? А ты… ты могла кого-нибудь соблазнить? Могла бы с кем-нибудь переспать?
– Переспать…
– Конечно. Ты могла бы это сделать?
Сесил потупилась и пробормотала:
– Ох, даже не знаю. Видишь ли, для меня это не слишком важно. Я знаю, некоторые молодые леди придают этому большое значение, но только не я. – Сесил в смущении пожала плечами. – Наверное, мне следовало бы об этом подумать, ведь я помолвлена и должна буду выйти замуж, но… – Девушка снова вздохнула. – Разумеется, мне хотелось бы иметь детей, но я просто…
– Так ты выходишь замуж?
– Помолвка состоялась, когда мы с Эдвардом были еще детьми. Поместье Монморанси находится по соседству с нашим. Все считали, что это будет великолепная партия. И если уж выходить замуж, то я предпочитаю Эдварда всем остальным. – Сесил скромно потупила взгляд. – Я люблю его.
– Но как же ты сможешь стать женой, если ты не способна даже переспать с мужчиной? Или не хочешь?
– Ох, Блузетт, я очень ценю твою прямоту! – Девушка в волнении сжала руку Блу. – Никто не разговаривает со мной так, как ты. – На глаза Сесил навернулись слезы. – Я не могу тебе передать, как это приятно. Даже до несчастного случая мама обращалась со мной так, будто я хрупкая фарфоровая ваза. А теперь стало еще хуже. Все опекают меня и стараются оградить от всего… самого интересного. Ах, Блузетт, как же я завидую тебе.
Блу окинула взглядом юбки Сесил и ее худенькие ноги.
– Я бы просто умерла, если бы не могла лечь с мужчиной в постель, – сказала она вполголоса.
Сесил в изумлении уставилась на сестру.
– А ты уже это делала?! Блузетт, ты говоришь так, будто у тебя уже есть подобный опыт.
– Нет, нету, черт побери, – проворчала Блу. – Могу только сказать, что я честно пыталась лишиться девственности с самым красивым парнем, какого только можно себе представить. Но из этого ничего не вышло. Мне просто не повезло.
– В самом деле? А что случилось?
Блу тяжко вздохнула.
– Сомневаюсь, что леди Кэтрин одобрила бы мое поведение.
Сесил крепко сжала руку сестры и с горячностью прошептала:
– Дорогая, ты должна мне все рассказать. Ох, Блузетт, ты так много пережила, а в моей жизни ничего необычного не было. Пожалуйста, расскажи…
Немного помедлив, Блу начала свой рассказ:
– Этот болван оказался тяжелым на подъем, если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Я не совсем уверена, но, кажется, понимаю. – Под миндальной маской на лице Сесил явственно проступил румянец.
– Вот я и решила ускорить дело, – продолжала Блу. – Изабелла говорит, что иногда это просто необходимо. Только потом я узнала, что вела себя чертовски глупо. То есть идея-то была верной, а вот с исполнением вышла промашка. А Изабелла говорит, это и есть самое главное.
– А твоя Изабелла… Ты ведь знаешь, что ее застали в чулане со слугой? – Сесил прижала ладонь к губам и заморгала.
– Что ж, ничего удивительного. Изабелла ведь шлюха. И заметь, очень хорошая шлюха. Так вот, я слишком уж крепко схватила его за… Ты же понимаешь, за что именно?
– Да, кажется, понимаю, – кивнула Сесил.
– Этим все и закончилось. И сейчас я такая же девственная, как в тот день, когда родилась. – В глазах Блу промелькнуло сожаление. – А мне тогда так не терпелось… И мне так хотелось увидеть его голым. Он-то меня видел.
– Ты была голой? – Сесил в изнеможении откинулась на спинку кресла и принялась яростно обмахиваться веером.
– Мне хотелось потрогать его везде, где только можно. Хотелось обнюхать его всего и даже лизнуть.
– О Господи, – прошептала Сесил. – Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Я даже не могу себе такого представить.
– Даже с твоим Эдвардом? Разве тебе не хочется увидеть его голым и запрыгнуть на него?
– О Боже, нет! – От такого предположения Сесил бросило в дрожь. – Мы с Эдвардом выросли вместе, и я люблю его, но скорее как брата. Не думаю, что я смогла бы любить его… так, как ты описываешь. Ах, Блузетт, мне всегда очень хотелось иметь детей, но разве справедливо обременять Эдварда женой-калекой? – Сесил закусила губу. – К тому же я вовсе не уверена, что смогу подарить Эдварду наследника.
Блу внимательно посмотрела на сестру.
– Для того, чтобы заполучить ребенка, надо сначала переспать с мужчиной. Сесил, ты ведь знаешь об этом, верно?
Сесил утвердительно кивнула:
– Да. Конечно, знаю.
– И ты беспокоишься насчет этого, потому что… Скажи, Сесил, а у тебя возникают какие-нибудь ощущения в интимных местах?
– Иногда мне кажется… но потом… Ох, Блузетт, я не совсем уверена. – Сесил протянула Блу салфетку, а затем принялась влажной тканью снимать с лица маску. – Но я знаю, в чем состоит мой долг. В любом случае я сделаю все возможное, чтобы подарить Эдварду наследника.
– Проклятие! Если ты не чувствуешь ничего в самом сокровенном месте, твой Эдвард подумает, что лежит в постели с трупом!
Сесил весело рассмеялась.
– Ничего страшного. Думаю, он меня не испугается.
– Надеюсь, у тебя будет целая дюжина детишек. И я уверена, тебе понравится их делать! – воскликнула Блу, крепко обнимая сестру.
Леди Кэтрин нахмурилась и подняла глаза от рукоделия.
– Что там за шум?
– По-моему, это смех, моя дорогая. – Тетушка Трембл подняла руку и ловким движением поправила накладную бровь.
– Смех?
– Мне кажется, смеются где-то в саду. – Тетушка Трембл выплюнула на ладонь пробковые шарики, чтобы они не мешали разговаривать. – Я бы пошла узнать, в чем там дело, дорогая Кэтрин, но боюсь столкнуться с этим ужасным черным человеком или со шлюхой, Я всегда падаю в обморок, когда встречаю их, а сегодня мне бы очень не хотелось падать в обморок. На твоем месте я бы не стала волноваться. Смех звучит довольно безобидно. Тебе самой не помешало бы побольше смеяться. Ты еще молода, моя дорогая, а когда ты улыбаешься или смеешься, ты особенно очаровательна.
Отложив вышивание, Кэтрин подошла к окну и в ужасе вскрикнула, прижав ладонь к губам.
– Они посадили Сесил на ветку дуба, – прошептала леди Паджет. – И она… О Боже, она размахивает шпагой! Господи, Сесил сидит на дереве со шпагой в руках! – У Кэтрин потемнело в глазах, и она едва не лишилась чувств.
– Дорогая, ты заметила, что в последнее время ты слишком часто…
– Замолчи, Трембл, – перебила леди Паджет. – Ты слышала, что я только что сказала? Они посадили Сесил на дерево! Господи, это она смеется. У нее настоящая истерика. Девочка непременно упадет и разобьется!
Распущенные волосы Сесил свободно спадали на спину, а нижние юбки вызывающе задрались, обнажая изящные лодыжки. Должно быть, ангелы удерживали ее на ветке дуба, потому что в руках Сесил держала одну из церемониальных шпаг Уолтера Паджета и с безрассудным неистовством размахивала ею.
А на земле, под деревом, Блузетт и Моутон топтали кусты роз – эта парочка устроила показательную дуэль. Похоже, шпаги они взяли из кабинета лорда Паджета. Изабелла же сидела в кресле Сесил и заливалась громким смехом, а Месье катал ее по садовым дорожкам.
– Прекратите немедленно! – Кэтрин ухватилась за оконную щеколду, но не смогла открыть окно – неделю назад красили рамы, и краска намертво склеила створки. Леди Паджет резко развернулась и бросилась к звонку. Она так сильно дернула за бархатный шнур, что он остался у нее в руках.
Кэтрин снова подбежала к окну и едва не заплакала от облегчения, когда увидела, что Моутон снял Сесил с дерева и осторожно усадил обратно в кресло, которое Изабелла к этому времени успела освободить. Но в следующий миг Блузетт подскочила к креслу и затеяла шуточную дуэль с Сесил. Сердце Кэтрин мучительно сжалось. Шпаги ярко сверкали в солнечных лучах, и леди Паджет в страхе прижала ладони к губам. Сесил храбро парировала удары. Вдруг на руке Блузетт выступила кровь, и Кэтрин сковал ужас – ведь это могло бы случиться и с Сесил.
– Прекратите! – выкрикнула она. Но ее никто не услышал. Где же этот болван мистер Аппл?
По-прежнему стоя у окна, Кэтрин принялась отчаянно размахивать руками, пытаясь привлечь внимание компании в саду, но никто из них даже не взглянул на нее. Теперь они играли в какую-то нелепую игру. Моутон носился по садовым дорожкам, толкая перед собой кресло Сесил, а Блузетт делала вид, что пытается их догнать. Кресло подскакивало на поворотах, и Сесил едва удерживалась на сиденье. Но глупая безрассудная девчонка хохотала, словно умалишенная из Бедлама. Как, впрочем, и вся развеселая компания.
Если бы в это мгновение не появился мистер Аппл, Кэтрин попыталась бы разбить оконное стекло, чтобы прекратить это опасное сумасбродство. Похоже, все они просто сошли с ума! Ткнув пальцем в окно, леди Паджет закричала:
– Мистер Аппл, остановите их немедленно! Пришлите их ко мне!
– Только не шлюху и не чернокожего, – попросила тетушка Трембл, заламывая морщинистые руки.
– Всех до единого!
Мистер Аппл поспешно покинул комнату, и, Кэтрин отвернулась от окна, не желая смотреть на то, что творилось внизу. Ее била дрожь.
– Это возмутительно! Простить такое невозможно. Блузетт следует отослать, вот и все. Она должна уехать. Будь что будет с их проклятым документом, но я не смогу выдержать ее присутствия здесь ни одного дня. Ни одного часа!
– Глупости, дорогая, – возразила леди Трембл. – Ты просто боишься за Сесил и позволяешь своему страху затмевать разум. Блузетт – девочка с характером. И она, безусловно, оказывает влияние на Сесил. И она довольно забавная, если уж на то пошло.
– Тетя Трембл, что за разговоры?!
– Да-да, дорогая, так и есть. Я признаю, что ее манеры оставляют желать лучшего, а утонченности в ней столько же, сколько в булыжнике, но даже ты не станешь отрицать, что она пытается учиться. И Блузетт уже добилась некоторых успехов. Когда она впервые появилась здесь, я решила, что ничего путного из нее не выйдет. Мне это казалось просто невозможным. Но я ошибалась, Кэтрин. Она изменилась и продолжает меняться. И что еще более важно, она наполнила жизнью этот дом. После того, как умер Уолтер, а с Сесил случилось несчастье, этот дом стал походить на склеп. А теперь Сесил смеется, да и у тебя есть о чем подумать, не так ли?
– Трембл, и ты? – прошептала леди Кэтрин.
Тетушка Трембл внимательно посмотрела на собеседницу:
– Дорогая, может быть, тебя пугает то, что ты начинаешь привязываться к этому ребенку?
– Но ведь у нее ужасные манеры!
– А кто в этом виноват? – спросила Трембл. – Не она же, верно?
Кэтрин закрыла лицо дрожащими руками.
– Ты бы на моем месте поступила так же.
– Конечно. – Глаза леди Трембл затуманились. – Но теперь она вошла в твою жизнь. И настало время разобраться в своем прошлом. – Кэтрин резко отвернулась, и Трембл немного помедлила, прежде чем заговорить снова. – Если ты почувствуешь, что любишь этого ребенка, ты начнешь терзаться сомнениями. Может быть, из-за этого в тебе столько желчи, Кэтрин? Ты боишься, что начнешь раскаиваться и сожалеть о потерянных годах?
– Я не желаю больше говорить об этом!
Трембл была права. Если бы она, Кэтрин, позволила себе признать достоинства Блузетт, если бы отдала должное той непреклонной решимости, с которой ее дочь добивалась успехов, если бы позволила себе проникнуться симпатией к этой девушке – как бы она смогла вынести угрызения совести? Чувство вины постоянно терзало бы ее и не давало бы ей вздохнуть свободно.
Сжимая ладонями виски, леди Паджет вновь подошла к окну. Мистер Аппл уже спустился, и теперь он должен был подожить конец этим возмутительным вольностям. Глядя вниз, Кэтрин спросила себя, действительно ли ее силы иссякли, как она только что заявила Трембл. Конечно, это было не так. Леди Паджет могла быть терпеливой.
Стоило живописной компании появиться в комнате леди Кэтрин, как Трембл в очередной раз упала в обморок. Едва увидев Изабеллу и Моутона, она в ужасе закатила глаза и обмякла в своем кресле. Сесил протянула руку за флаконом с нюхательной солью, hq мать жестом остановила ее.
– Мы не будем приводить в чувство тетушку Трембл, пока не обсудим все, – заявила леди Паджет. Окинув ледяным взглядом всю компанию, она продолжала: – Ваше поведение приводит меня в ужас. Это просто неслыханно! – Кэтрин не находила слов, чтобы выразить свое негодование. – Должно быть, вы не соизволили обратить на это внимание, но мой сад хорошо просматривается не только из этого дома. Сюда выходят окна еще нескольких домов. И теперь ваша дикая выходка даст пищу для разговоров. – Сесил и Моутон в смущении опустили головы. – Ваша возмутительная эскапада не должна больше повториться. Я не потерплю, чтобы мои домашние и мои гости уподоблялись презренной черни с Ковент-Гардена. И я не намерена мириться с тем, что моя дочь подвергается опасности!
– Но, мама, я вовсе не подвергалась опасности! Я прошу прощения за то, что мы обидели тебя и поставили в неловкое положение перед соседями, но… – Глаза Сесил засияли, а на губах появилась радостная улыбка. – Я не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой! Это было прекрасно!
Блу стиснула зубы. Она вспомнила, как когда-то, еще в прошлой жизни, Бо Билли рассказывал ей, что леди выражают свои чувства движениями задницы. Наблюдая за ее светлостью, Блу решила, что отец ошибался. Леди разговаривают при помощи подбородка. Подбородок леди Кэтрин говорил красноречивее всяких слов. В настоящий момент угол его наклона неопровержимо свидетельствовал о том, что Блу – тупая ослица и что она никогда не сможет изобразить врожденное превосходство истинной леди.
– Ладно, давайте сюда эту проклятую… – Девушка осеклась и тяжко вздохнула. – Я хотела сказать, что с удовольствием попробую снова, – пробормотала она, покосившись на Месье, стоявшего за креслом Сесил. Блу взяла Библию из рук Кэтрин и снова положила ее себе на голову. Но книга тут же упала на пол, и девушка, тихонько выругавшись, нагнулась, чтобы ее поднять. К несчастью, ее фижмы взметнулись вверх, она задела край вазы, стоявшей на столе, и та с грохотом обрушилась. – О, черт! Дьявольщина! – Блу ужасно не хватало ее привычной одежды – бриджей и сапог; в них даже самый неповоротливый увалень смог бы бесстрашно разгуливать по комнате.
– Вызовите, пожалуйста, мистера Аппла, – попросила леди Кэтрин, повернувшись к Месье.
– Приношу вам свои соболезнования, – пробормотала Блу и тут же схватилась за голову. В последнее время ей пришлось зубрить так много всяких правил, что она окончательно запуталась в них. – Нет, неправильно. Вот дьявол! Я хотела сказать, что взываю к вашему милосердию. Может, я должна заплатить за эту проклятую вазу?
Сесил улыбнулась и сказала:
– Лучше попроси прощения за свою неловкость. В таких случаях не следует предлагать деньги.
– Простите, мне очень жаль, что я такая неловкая, – проворчала Блу.
В ответ леди Кэтрин небрежно махнула рукой. Когда мистер Аппл вымел осколки хрупкого фарфора и разбросанные по полу цветы, она сказала:
– Положи на голову Библию и попробуй еще раз. – Немного подумав, она вдруг спросила: – Блузетт, а как бы ты обратилась к Герцогу?
– Ваша милость.
– Ваша светлость. К герцогу всегда так обращаются. А как бы ты обратилась к графу Дитширу, моему отцу?
Блу повернулась с предельной осторожностью, чтобы Библия опять не свалилась на пол. Когда ей удалось успешно завершить этот сложный маневр, она улыбнулась и с торжеством взглянула на леди Кэтрин.
– Я бы сказала: «Здравствуйте, милорд». Или: «Какая у вас чудесная дочь, милорд».
Сесил тихонько рассмеялась и спросила:
– А как бы ты приветствовала жену графа?
– Поцелуем в губы.
– Никогда! – вмешалась леди Кэтрин. – Сесил может поцеловать графиню в губы. Но той, что ниже ее по положению, графиня подставит щеку и никогда не позволит поцеловать себя в губы.
Блу пристально посмотрела на мать.
– А я считаюсь ниже графини?
– Конечно. У тебя ведь нет ни титула, ни положения в обществе.
Блу задумалась. Бо Билли воспитал ее в уверенности, что на свете нет никого выше ее по положению. И теперь, когда ей сказали о том, что практически любой в этом проклятом высшем обществе выше ее, это звучало оскорбительно. Слава Богу, на сей раз она даже не попыталась схватиться за шпагу.
– А как мне добиться титула и положения? – осведомилась Блу.
Леди Кэтрин надменно подняла брови и пожала плечами.
– У тебя имеется только одна возможность… Выйти замуж; за человека, у которого есть титул и положение. – Судя по выражению лица леди Паджет, подобный исход она считала маловероятным.
Блу нахмурилась и заявила:
– Вы бы, наверное, очень удивились, если бы узнали, что я коротко знакома с настоящим герцогом?
– Да, признаться… И кто же этот герцог?
– Его зовут… – Блу в нерешительности закусила губу. К сожалению, она не знала полного имени Томаса, К тому же она не была уверена, что он и в самом деле настоящий герцог. – Он сказал, что его зовут Томас. Я не знаю его полного имени.
Леди Кэтрин презрительно усмехнулась.
– Не представляю себе, кто этот твой знакомый, но уверяю тебя, он никак не может быть английским герцогом. Ни один герцог не позволил бы никому, кроме самых близких друзей, называть его по имени. Это просто смешно.
– А этот герцог позволил, – заявила Блу. – Он сказал, что Томас – его настоящее имя!
Леди Паджет снова пожала плечами.
– Полагаю, мы закончили урок хороших манер. Месье, сейчас вам предстоит позаниматься французским с юными леди. Сесил, когда учитель танцев уйдет, отведи Блузетт к себе в комнату и попробуй миндальное притирание. Мы должны что-то сделать с этим ужасным загаром!
Коротко кивнув, леди Кэтрин подхватила юбки и отправилась на поиски тетушки Трембл. Одному Богу известно, какому французскому может научить этот маленький смешной человечек. Кэтрин невольно содрогнулась. Но его уроки дают каждое утро час свободного времени, а ей совершенно необходима небольшая передышка, чтобы собраться с силами перед очередной стычкой с Блузетт. Хорошо, что француз купил себе новый парик и очки. Хотя новый парик оказался ненамного лучше старого, в нем по крайней мере не было насекомых. Теперь оставалось только уговорить его что-то сделать со своим пестрым гардеробом. Иногда Кэтрин казалось, что у Месье не все в порядке со зрением и он попросту не различал цветов.
– Ах, вот ты где, Трембл. Пожалуйста, приходи ко мне на чашку шоколада. Может быть, ты поможешь мне с завтрашним меню? Я сейчас слишком взволнована, чтобы давать указания слугам.
– Ты действительно очень бледна, дорогая. Я с удовольствием тебе помогу.
Внезапно из-за двери бельевого чулана послышался какой-то странный шум. Кэтрин подошла к двери и распахнула ее. В следующее мгновение дамы увидели мистера Бейна, одного из слуг леди Паджет. Тот стоял, прижимая Изабеллу к дальней стене чулана. Юбки девушки были задраны до самой талии, а ее обнаженная грудь колыхалась над корсажем. Ногами Изабелла обхватила ягодицы мистера Бейна. Его бриджи были спущены, а бедра ритмично двигались.
– О Господи! – Тетушка Трембл встала на цыпочки, заглядывая через плечо Кэтрин. Увидев голый зад мистера Бейна, пожилая дама заморгала, охнула и повалилась на пол в глубоком обмороке.
Леди Кэтрин захлопнула дверь и замерла в растерянности. Потом снова распахнула дверь и закричала:
– Убирайтесь отсюда немедленно! – Слуга только теперь заметил присутствие посторонних. Отступив от стены, он молча развел руками и потупился. Изабелла же улыбнулась и заправила грудь в корсаж. Кэтрин в гневе заявила: – Мистер Бейн, вы уволены без рекомендаций. А вы, сеньорита Санчес… Вы просто омерзительны! Убирайтесь вон с моих глаз! – И леди Паджет захлопнула дверь чулана.
Тут в коридоре появился Моутон. К огромному облегчению леди Паджет, он нагнулся и подхватил Трембл на руки.
– Отнеси тетю в ее комнату, – попросила Кэтрин. Голос ее понизился почти до шепота. – Теперь ты уже знаешь, где это. Я приду через минуту. – Она вздохнула и добавила: – Спасибо.
Моутон уже успел стать необходимым в этом доме. Как ни странно, леди Кэтрин испытывала к нему нечто вроде симпатии. К несчастью, его устрашающая внешность по-прежнему пугала тетушку Трембл.
Вернувшись к себе в комнату, Кэтрин склонилась над лоханью для умывания и плеснула себе в лицо холодной водой. Потом села за туалетный столик и уронила голову на руки. Ее спокойная, размеренная жизнь превратилась в хаос. Ах, если бы сейчас перед ней предстал Бо Билли Морган, она бы выцарапала его обольстительные черные глаза. Поймав себя на этой мысли, леди Паджет громко застонала.
* * *
– А это для чего? – спросила Блу, разглядывая обтянутую бархатом коробочку. Туалетный столик Сесил был уставлен всевозможными таинственными баночками и флаконами, один другого интереснее.– Накладные брови, – ответила Сесил, направляя свое кресло поближе к столику. – Последний крик моды. Без них теперь никак нельзя появиться в обществе.
– Ты меня разыгрываешь! – воскликнула Блу. – Не может быть! Ну кому придет в голову носить такие нелепые брови?
– В обычные дни брови обрабатывают специальной свинцовой щеточкой, чтобы придать им форму и сделать их темнее. Понимаешь? Но в торжественных случаях используют накладные брови. А у вас на Бермудах не носят накладных бровей?
– Конечно, нет! – Блу застенчиво улыбнулась. – Шлюхи пользуются румянами. Причем кладут их довольно щедро, насколько я помню. Еще у них в ходу духи и пудра. Но у нас не носят ни фальшивых бровей, ни подкладок под щеки. – Тетушка Трембл носила специальные подкладки – маленькие пробковые шарики, которые прижимали к деснам, чтобы придать щекам округлую форму.
– А мушки вы тоже не носите?
Блу рассмеялась.
– Я никогда раньше не видела мушек, пока Месье не показал их мне во время нашего путешествия. Если бы они помогали скрыть небольшие шрамы и оспины, то на Морганз-Маунд их раскупали бы сотнями.
– Пожалуйста, расскажи мне еще о Морганз-Маунд. Мне так нравится слушать рассказы о вашем острове.
Блу внезапно нахмурилась.
– Только не сегодня, – ответила она. – Это было бы слишком тяжело. – Временами тоска по дому становилась просто невыносимой, В такие дни Блу выглядывала в окно, смотрела на небо, и ей казалось, что она видела перед собой песчаные дюны Морганз-Маунд и волны цвета лазури.
– Бедняжка Блузетт! – воскликнула Сесил. – Я каждый день благодарю Бога за то, что ты здесь, с нами. Но я же вижу, как тебе не хватает Бо Билли, Черного Днища, старухи Голуэй и всех остальных. Ты ведь скучаешь по дому, да?
– Давай лучше поговорим о тебе, – сказала Блу. – Что ты больше всего любишь делать?
– Намажь этим лицо, грудь и руки. – Сесил протянула сестре баночку с миндальным притиранием. – Эта маска поможет нам отбелить кожу, пока мы будем разговаривать.
– Теперь мы похожи на привидения. – Блу наклонилась к зеркалу и принялась разглядывать свое лицо. Потом посмотрела на Сесил и рассмеялась. На белом лице девушки выделялись голубые глаза и розовые губы.
– Что я люблю? Дай-ка подумать. Я обожаю ходить по магазинам. Тебе это тоже непременно понравится, милая Блузетт. И еще я люблю уроки музыки. Когда-то мне нравилось танцевать и кататься верхом… Кроме того, я люблю читать, особенно «Ледис дайери». И я горжусь своими вышивками.
Если бы Блу не была так привязана к сестре, она бы сказала, что жизнь у Сесил довольно скучная.
– А тебе нравится плавать? Я обожаю плавать. – Блу с затаенной грустью взглянула на солнечные пятна на подоконнике. Как было бы славно сейчас отправиться в море на лодке вместе с ныряльщиками и поплавать вволю.
– Я не могу плавать.
– Правда? – Блу с изумлением смотрела на девушку. – А ты плавала до того несчастного случая?
– Нет, я не умею. Думаю, немногие леди умеют плавать.
– Сесил, а ты совсем не чувствуешь своих ног?
Девушка нервно разгладила юбку на коленях.
– Иногда мне кажется, что я что-то чувствую, но… Наверное, я просто выдаю желаемое за действительное. – Сесил вздохнула. – Доктора. пускают мне кровь дважды в месяц, но похоже, это не помогает. Мама так хочет, чтобы я снова встала на ноги, но я сомневаюсь, что это когда-нибудь случится.
– Ох, Сесил, мне так жаль, честное слово. Неужели ты никогда больше не сможешь бегать и лазить по деревьям? Неужели не сможешь даже подраться на дуэли? О, это ужасно!
Сесил весело рассмеялась в ответ.
– Я никогда не бегала, не лазила по деревьям и не дралась на дуэли. Но иногда я скучаю по танцам. Мне очень нравится наблюдать, как ты учишься танцевать, и, должна признаться, я хотела бы кружиться в танце вместе с тобой.
Черные глаза Блу округлились.
– Черт подери, знаешь, что мне только что пришло в голову? А ты… ты могла кого-нибудь соблазнить? Могла бы с кем-нибудь переспать?
– Переспать…
– Конечно. Ты могла бы это сделать?
Сесил потупилась и пробормотала:
– Ох, даже не знаю. Видишь ли, для меня это не слишком важно. Я знаю, некоторые молодые леди придают этому большое значение, но только не я. – Сесил в смущении пожала плечами. – Наверное, мне следовало бы об этом подумать, ведь я помолвлена и должна буду выйти замуж, но… – Девушка снова вздохнула. – Разумеется, мне хотелось бы иметь детей, но я просто…
– Так ты выходишь замуж?
– Помолвка состоялась, когда мы с Эдвардом были еще детьми. Поместье Монморанси находится по соседству с нашим. Все считали, что это будет великолепная партия. И если уж выходить замуж, то я предпочитаю Эдварда всем остальным. – Сесил скромно потупила взгляд. – Я люблю его.
– Но как же ты сможешь стать женой, если ты не способна даже переспать с мужчиной? Или не хочешь?
– Ох, Блузетт, я очень ценю твою прямоту! – Девушка в волнении сжала руку Блу. – Никто не разговаривает со мной так, как ты. – На глаза Сесил навернулись слезы. – Я не могу тебе передать, как это приятно. Даже до несчастного случая мама обращалась со мной так, будто я хрупкая фарфоровая ваза. А теперь стало еще хуже. Все опекают меня и стараются оградить от всего… самого интересного. Ах, Блузетт, как же я завидую тебе.
Блу окинула взглядом юбки Сесил и ее худенькие ноги.
– Я бы просто умерла, если бы не могла лечь с мужчиной в постель, – сказала она вполголоса.
Сесил в изумлении уставилась на сестру.
– А ты уже это делала?! Блузетт, ты говоришь так, будто у тебя уже есть подобный опыт.
– Нет, нету, черт побери, – проворчала Блу. – Могу только сказать, что я честно пыталась лишиться девственности с самым красивым парнем, какого только можно себе представить. Но из этого ничего не вышло. Мне просто не повезло.
– В самом деле? А что случилось?
Блу тяжко вздохнула.
– Сомневаюсь, что леди Кэтрин одобрила бы мое поведение.
Сесил крепко сжала руку сестры и с горячностью прошептала:
– Дорогая, ты должна мне все рассказать. Ох, Блузетт, ты так много пережила, а в моей жизни ничего необычного не было. Пожалуйста, расскажи…
Немного помедлив, Блу начала свой рассказ:
– Этот болван оказался тяжелым на подъем, если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Я не совсем уверена, но, кажется, понимаю. – Под миндальной маской на лице Сесил явственно проступил румянец.
– Вот я и решила ускорить дело, – продолжала Блу. – Изабелла говорит, что иногда это просто необходимо. Только потом я узнала, что вела себя чертовски глупо. То есть идея-то была верной, а вот с исполнением вышла промашка. А Изабелла говорит, это и есть самое главное.
– А твоя Изабелла… Ты ведь знаешь, что ее застали в чулане со слугой? – Сесил прижала ладонь к губам и заморгала.
– Что ж, ничего удивительного. Изабелла ведь шлюха. И заметь, очень хорошая шлюха. Так вот, я слишком уж крепко схватила его за… Ты же понимаешь, за что именно?
– Да, кажется, понимаю, – кивнула Сесил.
– Этим все и закончилось. И сейчас я такая же девственная, как в тот день, когда родилась. – В глазах Блу промелькнуло сожаление. – А мне тогда так не терпелось… И мне так хотелось увидеть его голым. Он-то меня видел.
– Ты была голой? – Сесил в изнеможении откинулась на спинку кресла и принялась яростно обмахиваться веером.
– Мне хотелось потрогать его везде, где только можно. Хотелось обнюхать его всего и даже лизнуть.
– О Господи, – прошептала Сесил. – Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Я даже не могу себе такого представить.
– Даже с твоим Эдвардом? Разве тебе не хочется увидеть его голым и запрыгнуть на него?
– О Боже, нет! – От такого предположения Сесил бросило в дрожь. – Мы с Эдвардом выросли вместе, и я люблю его, но скорее как брата. Не думаю, что я смогла бы любить его… так, как ты описываешь. Ах, Блузетт, мне всегда очень хотелось иметь детей, но разве справедливо обременять Эдварда женой-калекой? – Сесил закусила губу. – К тому же я вовсе не уверена, что смогу подарить Эдварду наследника.
Блу внимательно посмотрела на сестру.
– Для того, чтобы заполучить ребенка, надо сначала переспать с мужчиной. Сесил, ты ведь знаешь об этом, верно?
Сесил утвердительно кивнула:
– Да. Конечно, знаю.
– И ты беспокоишься насчет этого, потому что… Скажи, Сесил, а у тебя возникают какие-нибудь ощущения в интимных местах?
– Иногда мне кажется… но потом… Ох, Блузетт, я не совсем уверена. – Сесил протянула Блу салфетку, а затем принялась влажной тканью снимать с лица маску. – Но я знаю, в чем состоит мой долг. В любом случае я сделаю все возможное, чтобы подарить Эдварду наследника.
– Проклятие! Если ты не чувствуешь ничего в самом сокровенном месте, твой Эдвард подумает, что лежит в постели с трупом!
Сесил весело рассмеялась.
– Ничего страшного. Думаю, он меня не испугается.
– Надеюсь, у тебя будет целая дюжина детишек. И я уверена, тебе понравится их делать! – воскликнула Блу, крепко обнимая сестру.
Леди Кэтрин нахмурилась и подняла глаза от рукоделия.
– Что там за шум?
– По-моему, это смех, моя дорогая. – Тетушка Трембл подняла руку и ловким движением поправила накладную бровь.
– Смех?
– Мне кажется, смеются где-то в саду. – Тетушка Трембл выплюнула на ладонь пробковые шарики, чтобы они не мешали разговаривать. – Я бы пошла узнать, в чем там дело, дорогая Кэтрин, но боюсь столкнуться с этим ужасным черным человеком или со шлюхой, Я всегда падаю в обморок, когда встречаю их, а сегодня мне бы очень не хотелось падать в обморок. На твоем месте я бы не стала волноваться. Смех звучит довольно безобидно. Тебе самой не помешало бы побольше смеяться. Ты еще молода, моя дорогая, а когда ты улыбаешься или смеешься, ты особенно очаровательна.
Отложив вышивание, Кэтрин подошла к окну и в ужасе вскрикнула, прижав ладонь к губам.
– Они посадили Сесил на ветку дуба, – прошептала леди Паджет. – И она… О Боже, она размахивает шпагой! Господи, Сесил сидит на дереве со шпагой в руках! – У Кэтрин потемнело в глазах, и она едва не лишилась чувств.
– Дорогая, ты заметила, что в последнее время ты слишком часто…
– Замолчи, Трембл, – перебила леди Паджет. – Ты слышала, что я только что сказала? Они посадили Сесил на дерево! Господи, это она смеется. У нее настоящая истерика. Девочка непременно упадет и разобьется!
Распущенные волосы Сесил свободно спадали на спину, а нижние юбки вызывающе задрались, обнажая изящные лодыжки. Должно быть, ангелы удерживали ее на ветке дуба, потому что в руках Сесил держала одну из церемониальных шпаг Уолтера Паджета и с безрассудным неистовством размахивала ею.
А на земле, под деревом, Блузетт и Моутон топтали кусты роз – эта парочка устроила показательную дуэль. Похоже, шпаги они взяли из кабинета лорда Паджета. Изабелла же сидела в кресле Сесил и заливалась громким смехом, а Месье катал ее по садовым дорожкам.
– Прекратите немедленно! – Кэтрин ухватилась за оконную щеколду, но не смогла открыть окно – неделю назад красили рамы, и краска намертво склеила створки. Леди Паджет резко развернулась и бросилась к звонку. Она так сильно дернула за бархатный шнур, что он остался у нее в руках.
Кэтрин снова подбежала к окну и едва не заплакала от облегчения, когда увидела, что Моутон снял Сесил с дерева и осторожно усадил обратно в кресло, которое Изабелла к этому времени успела освободить. Но в следующий миг Блузетт подскочила к креслу и затеяла шуточную дуэль с Сесил. Сердце Кэтрин мучительно сжалось. Шпаги ярко сверкали в солнечных лучах, и леди Паджет в страхе прижала ладони к губам. Сесил храбро парировала удары. Вдруг на руке Блузетт выступила кровь, и Кэтрин сковал ужас – ведь это могло бы случиться и с Сесил.
– Прекратите! – выкрикнула она. Но ее никто не услышал. Где же этот болван мистер Аппл?
По-прежнему стоя у окна, Кэтрин принялась отчаянно размахивать руками, пытаясь привлечь внимание компании в саду, но никто из них даже не взглянул на нее. Теперь они играли в какую-то нелепую игру. Моутон носился по садовым дорожкам, толкая перед собой кресло Сесил, а Блузетт делала вид, что пытается их догнать. Кресло подскакивало на поворотах, и Сесил едва удерживалась на сиденье. Но глупая безрассудная девчонка хохотала, словно умалишенная из Бедлама. Как, впрочем, и вся развеселая компания.
Если бы в это мгновение не появился мистер Аппл, Кэтрин попыталась бы разбить оконное стекло, чтобы прекратить это опасное сумасбродство. Похоже, все они просто сошли с ума! Ткнув пальцем в окно, леди Паджет закричала:
– Мистер Аппл, остановите их немедленно! Пришлите их ко мне!
– Только не шлюху и не чернокожего, – попросила тетушка Трембл, заламывая морщинистые руки.
– Всех до единого!
Мистер Аппл поспешно покинул комнату, и, Кэтрин отвернулась от окна, не желая смотреть на то, что творилось внизу. Ее била дрожь.
– Это возмутительно! Простить такое невозможно. Блузетт следует отослать, вот и все. Она должна уехать. Будь что будет с их проклятым документом, но я не смогу выдержать ее присутствия здесь ни одного дня. Ни одного часа!
– Глупости, дорогая, – возразила леди Трембл. – Ты просто боишься за Сесил и позволяешь своему страху затмевать разум. Блузетт – девочка с характером. И она, безусловно, оказывает влияние на Сесил. И она довольно забавная, если уж на то пошло.
– Тетя Трембл, что за разговоры?!
– Да-да, дорогая, так и есть. Я признаю, что ее манеры оставляют желать лучшего, а утонченности в ней столько же, сколько в булыжнике, но даже ты не станешь отрицать, что она пытается учиться. И Блузетт уже добилась некоторых успехов. Когда она впервые появилась здесь, я решила, что ничего путного из нее не выйдет. Мне это казалось просто невозможным. Но я ошибалась, Кэтрин. Она изменилась и продолжает меняться. И что еще более важно, она наполнила жизнью этот дом. После того, как умер Уолтер, а с Сесил случилось несчастье, этот дом стал походить на склеп. А теперь Сесил смеется, да и у тебя есть о чем подумать, не так ли?
– Трембл, и ты? – прошептала леди Кэтрин.
Тетушка Трембл внимательно посмотрела на собеседницу:
– Дорогая, может быть, тебя пугает то, что ты начинаешь привязываться к этому ребенку?
– Но ведь у нее ужасные манеры!
– А кто в этом виноват? – спросила Трембл. – Не она же, верно?
Кэтрин закрыла лицо дрожащими руками.
– Ты бы на моем месте поступила так же.
– Конечно. – Глаза леди Трембл затуманились. – Но теперь она вошла в твою жизнь. И настало время разобраться в своем прошлом. – Кэтрин резко отвернулась, и Трембл немного помедлила, прежде чем заговорить снова. – Если ты почувствуешь, что любишь этого ребенка, ты начнешь терзаться сомнениями. Может быть, из-за этого в тебе столько желчи, Кэтрин? Ты боишься, что начнешь раскаиваться и сожалеть о потерянных годах?
– Я не желаю больше говорить об этом!
Трембл была права. Если бы она, Кэтрин, позволила себе признать достоинства Блузетт, если бы отдала должное той непреклонной решимости, с которой ее дочь добивалась успехов, если бы позволила себе проникнуться симпатией к этой девушке – как бы она смогла вынести угрызения совести? Чувство вины постоянно терзало бы ее и не давало бы ей вздохнуть свободно.
Сжимая ладонями виски, леди Паджет вновь подошла к окну. Мистер Аппл уже спустился, и теперь он должен был подожить конец этим возмутительным вольностям. Глядя вниз, Кэтрин спросила себя, действительно ли ее силы иссякли, как она только что заявила Трембл. Конечно, это было не так. Леди Паджет могла быть терпеливой.
Стоило живописной компании появиться в комнате леди Кэтрин, как Трембл в очередной раз упала в обморок. Едва увидев Изабеллу и Моутона, она в ужасе закатила глаза и обмякла в своем кресле. Сесил протянула руку за флаконом с нюхательной солью, hq мать жестом остановила ее.
– Мы не будем приводить в чувство тетушку Трембл, пока не обсудим все, – заявила леди Паджет. Окинув ледяным взглядом всю компанию, она продолжала: – Ваше поведение приводит меня в ужас. Это просто неслыханно! – Кэтрин не находила слов, чтобы выразить свое негодование. – Должно быть, вы не соизволили обратить на это внимание, но мой сад хорошо просматривается не только из этого дома. Сюда выходят окна еще нескольких домов. И теперь ваша дикая выходка даст пищу для разговоров. – Сесил и Моутон в смущении опустили головы. – Ваша возмутительная эскапада не должна больше повториться. Я не потерплю, чтобы мои домашние и мои гости уподоблялись презренной черни с Ковент-Гардена. И я не намерена мириться с тем, что моя дочь подвергается опасности!
– Но, мама, я вовсе не подвергалась опасности! Я прошу прощения за то, что мы обидели тебя и поставили в неловкое положение перед соседями, но… – Глаза Сесил засияли, а на губах появилась радостная улыбка. – Я не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой! Это было прекрасно!