Страница:
Глаза Федора побелели от злости.
— Ты что вякнул, сучья морда? Леня, разомнись. Михайлюк-младший, почти не замахиваясь, ударил Цыгаря кулаком в ухо. Тот грохнулся на пол вместе со стулом, ударившись виском о половицу.
— Я-то думал, обойдемся без лишнего шума. Да ты, видать, не хочешь по-хорошему! Подними его.
Леонид быстро выполнил приказание брата — снова усадил Цыгаря перед собой.
Федор, тяжело вздохнув, опустился на диван, положил пистолет рядом с собой и, закинув ногу за ногу, закурил. — Степа, — голос его слегка смягчился, — у нас время есть. Мы можем и подождать, пока не появится наша общая знакомая. Хочешь — мирно побеседуем, а будешь артачиться — я тебя отдам на съедение брательнику. Ты же знаешь, как он любит кулаки почесать.
— Ладно. — У Цыгаря страшно ломило в висках, но он все-таки сообразил, Что для него сейчас главное — потянуть время. — Я не гордый, можно и побазарить.
— Так-то лучше, — осклабился Федор. — Это даже хорошо, что не понадобится применять вторую степень устрашения. Леня, присядь где-нибудь.
Михайлюк-младший устроился на подоконнике, одновременно поглядывая во двор.
— Я даже могу облегчить тебе задачу, — продолжал Федор, — буду рассказывать, а ты уточняй, если ошибусь.
— Ну давай, добрый следователь.
— Ты приехал сюда вместе с нашей паучихой…
— Первая ошибочка, гражданин начальник. Я приехал с подругой, а Вдова в кичеване парится. Ее замели, правда, по другому делу.
— А ты откуда знаешь? — ухватился за ниточку Федор.
Цыгарь понял, что проболтался, но было уже поздно.
— Ну, давай-давай, колись!
— Проверял, потому и знаю, — медленно сказал Цыгарь.
Помощи ждать ему было неоткуда, оставалось положиться только на ловкость собственных рук. Изогнув натренированные гибкие кисти, он дотянулся пальцами до узла на ремне и стал расслаблять его.
— И как же ты проверял? В отделении милиции справлялся? Или в самом угро?
— По своим каналам справки навел.
— У тебя что, на женской киче подруга парилась?
— А хоть бы и так.
— Ты мне мозги не вкручивай, а говори все как есть. Парики эти откуда?
— Да у любой нормальной бабы их десять штук найдется. Это же модно.
Узел наконец поддался. Ослабив его, Цыгарь осторожно шевельнул руками.
Ремень повис на разведенных кистях. Уже зная, что может освободиться, осторожно, не поднимая головы, он покосился на дверь.
«Далековато, — подумал он. — Если не успею сделать все быстро, пол-обоймы между лопаток мне обеспечены. Или швырнуть в них стулом, а потом рыбкой в окно? Тоже стремно…»
Лихорадочно размышляя над планом побега, Цыгарь пробормотал что-то невнятное.
— Ты чего там гундосишь? — недовольно спросил Федор.
— У тебя что, бананы в ушах? — уже нарочито, стараясь разозлить Федора, выкрикнул Цыгарь. — Мусорюга ты безмозглый!
— Чего?! — изумленно вскинул тот брови. — Леня, займись клиентом.
Леонид спрыгнул с подоконника и, в два счета преодолев расстояние, отделявшее его от Цыгаря, нанес ему удар ногой в плечо. Тот вместе со стулом отлетел в сторону и всем телом припечатался к стене.
Едва-едва придя в себя, он сообразил: чтобы остаться в живых, надо действовать. Лежа на боку спиной к стене, рывком сбросил ремень, стягивавший его руки дождался, чтобы Леня наклонился над ним, и, тут же Выхватив у него из-за пояса пистолет, нажал на курок.
Но выстрела не последовало — прежде, чем сунуть пистолет за пояс, Леня поставил его на предохранитель.
— Ах ты, сука! — заорал он, замахиваясь на Цыгаря кулаком.
Однако тот успел-таки щелкнуть флажком и всадить две пули противнику в грудь. Страшно захрипев пробитыми легкими, Леонид всей огромной тушей навалился на Цыгаря сверху. Пытаясь сбросить с. себя агонизирующее тело, тот на секунду замешкался.
Это стоило Степе Цыганкову жизни. Подскочивший сбоку Федор Михайлюк разрядил ему в голову всю обойму своего «ТТ». С последним выстрелом он отшатнулся, утирая подрагивавшей рукой забрызганное кровью и белым костяным крошевом лицо.
— Твою мать! — Замерев на мгновение, он бросился к брату. — Леня, ты живой?
Михайлюк-младший тихо хрипел. У него на губах запузырилась кровавая пена, глаза остекленели, и, судорожно дернувшись несколько раз на руках у старшего брата, он затих.
— Братуха!.. — безнадежно выдохнул Федор. — Ты что, брат?..
Несколько минут он держал на весу обмякшее тело, потом вскочил, лихорадочно оглядываясь по сторонам.
— Бежать надо, бежать… — бормотал он, чувствуя, как часто стучит его сердце и пульсирует кровь в висках.
Метнулся к окну, выглянул во двор, потом побегал по комнате и наконец остановился, вперившись взглядом в настольную лампу.
— Прости, братуха, по-другому не получится… — С этими словами Федор стащил с себя окровавленную куртку, тщательно протер чистым рукавом свой пистолет и вложил его в остывающую руку младшего брата.
Еще некоторое время постояв над Леонидом, Федор швырнул на пол настольную лампу и поднес зажигалку к уголку шторы. Синеватый огонек пополз вверх, к подоконнику. Через минуту пламя охватило половину комнаты.
Федор выбежал на улицу…
Глава 27
Глава 28
— Ты что вякнул, сучья морда? Леня, разомнись. Михайлюк-младший, почти не замахиваясь, ударил Цыгаря кулаком в ухо. Тот грохнулся на пол вместе со стулом, ударившись виском о половицу.
— Я-то думал, обойдемся без лишнего шума. Да ты, видать, не хочешь по-хорошему! Подними его.
Леонид быстро выполнил приказание брата — снова усадил Цыгаря перед собой.
Федор, тяжело вздохнув, опустился на диван, положил пистолет рядом с собой и, закинув ногу за ногу, закурил. — Степа, — голос его слегка смягчился, — у нас время есть. Мы можем и подождать, пока не появится наша общая знакомая. Хочешь — мирно побеседуем, а будешь артачиться — я тебя отдам на съедение брательнику. Ты же знаешь, как он любит кулаки почесать.
— Ладно. — У Цыгаря страшно ломило в висках, но он все-таки сообразил, Что для него сейчас главное — потянуть время. — Я не гордый, можно и побазарить.
— Так-то лучше, — осклабился Федор. — Это даже хорошо, что не понадобится применять вторую степень устрашения. Леня, присядь где-нибудь.
Михайлюк-младший устроился на подоконнике, одновременно поглядывая во двор.
— Я даже могу облегчить тебе задачу, — продолжал Федор, — буду рассказывать, а ты уточняй, если ошибусь.
— Ну давай, добрый следователь.
— Ты приехал сюда вместе с нашей паучихой…
— Первая ошибочка, гражданин начальник. Я приехал с подругой, а Вдова в кичеване парится. Ее замели, правда, по другому делу.
— А ты откуда знаешь? — ухватился за ниточку Федор.
Цыгарь понял, что проболтался, но было уже поздно.
— Ну, давай-давай, колись!
— Проверял, потому и знаю, — медленно сказал Цыгарь.
Помощи ждать ему было неоткуда, оставалось положиться только на ловкость собственных рук. Изогнув натренированные гибкие кисти, он дотянулся пальцами до узла на ремне и стал расслаблять его.
— И как же ты проверял? В отделении милиции справлялся? Или в самом угро?
— По своим каналам справки навел.
— У тебя что, на женской киче подруга парилась?
— А хоть бы и так.
— Ты мне мозги не вкручивай, а говори все как есть. Парики эти откуда?
— Да у любой нормальной бабы их десять штук найдется. Это же модно.
Узел наконец поддался. Ослабив его, Цыгарь осторожно шевельнул руками.
Ремень повис на разведенных кистях. Уже зная, что может освободиться, осторожно, не поднимая головы, он покосился на дверь.
«Далековато, — подумал он. — Если не успею сделать все быстро, пол-обоймы между лопаток мне обеспечены. Или швырнуть в них стулом, а потом рыбкой в окно? Тоже стремно…»
Лихорадочно размышляя над планом побега, Цыгарь пробормотал что-то невнятное.
— Ты чего там гундосишь? — недовольно спросил Федор.
— У тебя что, бананы в ушах? — уже нарочито, стараясь разозлить Федора, выкрикнул Цыгарь. — Мусорюга ты безмозглый!
— Чего?! — изумленно вскинул тот брови. — Леня, займись клиентом.
Леонид спрыгнул с подоконника и, в два счета преодолев расстояние, отделявшее его от Цыгаря, нанес ему удар ногой в плечо. Тот вместе со стулом отлетел в сторону и всем телом припечатался к стене.
Едва-едва придя в себя, он сообразил: чтобы остаться в живых, надо действовать. Лежа на боку спиной к стене, рывком сбросил ремень, стягивавший его руки дождался, чтобы Леня наклонился над ним, и, тут же Выхватив у него из-за пояса пистолет, нажал на курок.
Но выстрела не последовало — прежде, чем сунуть пистолет за пояс, Леня поставил его на предохранитель.
— Ах ты, сука! — заорал он, замахиваясь на Цыгаря кулаком.
Однако тот успел-таки щелкнуть флажком и всадить две пули противнику в грудь. Страшно захрипев пробитыми легкими, Леонид всей огромной тушей навалился на Цыгаря сверху. Пытаясь сбросить с. себя агонизирующее тело, тот на секунду замешкался.
Это стоило Степе Цыганкову жизни. Подскочивший сбоку Федор Михайлюк разрядил ему в голову всю обойму своего «ТТ». С последним выстрелом он отшатнулся, утирая подрагивавшей рукой забрызганное кровью и белым костяным крошевом лицо.
— Твою мать! — Замерев на мгновение, он бросился к брату. — Леня, ты живой?
Михайлюк-младший тихо хрипел. У него на губах запузырилась кровавая пена, глаза остекленели, и, судорожно дернувшись несколько раз на руках у старшего брата, он затих.
— Братуха!.. — безнадежно выдохнул Федор. — Ты что, брат?..
Несколько минут он держал на весу обмякшее тело, потом вскочил, лихорадочно оглядываясь по сторонам.
— Бежать надо, бежать… — бормотал он, чувствуя, как часто стучит его сердце и пульсирует кровь в висках.
Метнулся к окну, выглянул во двор, потом побегал по комнате и наконец остановился, вперившись взглядом в настольную лампу.
— Прости, братуха, по-другому не получится… — С этими словами Федор стащил с себя окровавленную куртку, тщательно протер чистым рукавом свой пистолет и вложил его в остывающую руку младшего брата.
Еще некоторое время постояв над Леонидом, Федор швырнул на пол настольную лампу и поднес зажигалку к уголку шторы. Синеватый огонек пополз вверх, к подоконнику. Через минуту пламя охватило половину комнаты.
Федор выбежал на улицу…
Глава 27
В быстро наступивших южных сумерках спортивный «Мерседес» Гамлета Мартиросяна приближался к городу. Джип сопровождения поотстал, и Гамлет немного сбросил скорость.
— Наталы, дарагая, абъясни мнэ, пажалуйста, еслы я чэво-та нэ панымаю.
Тэбе панравилась сегодняшняя прагулка? — не отрывая взгляда от дороги, спросил он.
— Грех было бы жаловаться, — улыбнулась Наталья.
— Тагда пошэму ты нэ хочешь прадолжить вечэр в мой гостепрыимный дом?
— Все происходит слишком быстро. Мне не хочется торопить события. Да и встреча наша была такой неожиданной…
— Случайнаст — эта высшее праявленые нэобходымасты, как гаварыл адын филосаф.
— И все-таки мне нужно время, чтобы привыкнуть…
— Вот и прывыкай. Увидыш мой дом, узнаэшь, как я живу.
— Откровенно говоря, я устала. В этом Горном воздухе слишком много кислорода для моих городских легких. Да и голова побаливает.
— Атдахнешь у мэня. Предложение звучало несколько двусмысленно, и Наталья бросила на Гамлета укоризненный взгляд.
— Харашо, нэ буду настаиват, но обэщай мнэ, что завтра мы с табой савэршим марское путэшэствие. У маего друга — прэкрасная парусная яхта.
— Вот тут уж и впрямь трудно отказаться.
— Тагда я пряма сэйчас званю и дагаварюсь.
Он снял трубку мобильного телефона, набрал номер и заговорил с кем-то по-армянски. — Все в парядке, — сказал он, кладя трубку. — Прагулка будэт па высшему разряду. Завтрашний дэнь мы праведем вмэсте. На одну ноч вставляю тэбя, раз уж ты настаиваэшь… «Вот так-то лучше, — подумала Наталья. — Сегодня мне еще нужно со Степой кое-что обсудить».
«Мерседес», мягко шурша шинами, съехал с асфальта на ухабистую грунтовку.
— Я нэ ошень харашо знаю этот район, но, кажэтся, мы пашти прыехали. А пошэму ты нэ астанавилас в гостыница?
— Мне никогда не нравилась толпа, — неуклюже соврала Наталья. — Здесь — садик, тишина, птицы по утрам поют.
— Э-э… — усмехнулся Гамлет, — нэправду гаварышь. Но я чужие дэла нэ лэзу.
Наталья промолчала. Машина тем временем свернула в переулок, и Гамлет вдруг резко нажал на тормоз.
В нескольких десятках метров впереди кучно стояли машины с включенными проблесковыми маячками, бросавшими тревожные синевато-красные блики в надвигавшуюся на город тьму. В воздухе пахло гарью.
— Кажэтся, у кого-то нэпрыятности, — осторожно проговорил Мартиросян, вглядываясь в происходящее через тонированное лобовое стекло.
— Боже мой… — растерянно прошептала Наталья, — это ведь…
— Што? — Гамлет бросил на девушку обеспокоенный взгляд. — Эта — твой дом?
— Да, — еле слышно выдохнула она. Потом, вдруг встряхнувшись, торопливо распахнула дверцу «Мерседеса». — Мне нужно туда. — Я с табой.
— Нет, подожди, пожалуйста, в машине.
Наталья прикрыла дверцу и, осторожно придерживая рукой висящую на плече сумочку, зашагала по улице.
Из джипа, остановившегося позади «Мерседеса», вышел один из людей Гамлета. Тот выразительным жестом отправил его вслед за Натальей.
А она уже в оцепенении созерцала мрачную картину: посреди двора в окружении обуглившихся садовых деревьев дымилась бесформенная груда обломков.
Ядовито-желтая пена пузырилась на почерневшей земле, клочьями висела на обгоревших ветках.
Несколько милиционеров создавали подобие оцепления, не подпуская к месту пожара собравшуюся к тому времени толпу. Возле чудом уцелевшего забора, кроме двух пожарных, стояли машина спасательной службы, «Скорая помощь», милицейский «уазик» и микроавтобус, рядом с которым на двух носилках лежали тела, покрытые белыми простынями. Из-под одной из них торчала обуглившаяся рука со скрюченными пальцами. По участку, разгребая обломки, расхаживали пожарники и спасатели.
Воспользовавшись суматохой, Наталья подошла ближе. Она оказалась в нескольких шагах от сотрудника милиции с погонами майора и пожилого седовласого мужчины, который, судя по разговору, был судмедэкспертом.
— Вот, обнаружили два трупа, — объяснял он майору. — Обгорели довольно сильно, но кое-что сказать уже можно. Оба — мужчины, один среднего роста, худощавого телосложения. На трупе сохранились некоторые остатки одежды, очевидно, джинсов и майки. Второй — покрупнее, плотный, рост — выше среднего.
Об остальном пока говорить трудно, но есть одна деталь, которую можно использовать при идентификации трупа. Вот, взгляните…
Судмедэксперт наклонился и приподнял краешек простыни, указывая майору на полностью обгоревший череп, скалящийся металлической коронкой.
— Правая двойка — золотой протез.
Наталья чуть не упала от страшной догадки. Тот, что меньше ростом, — наверняка Цыгарь, а золотая фикса была у Лени Михайлюка.
— Да-а, — качая головой, проговорил майор, — мужикам не позавидуешь.
Заживо сгореть…
— Им, когда начался пожар, уже было все равно. У того, что поменьше ростом, снесена половина черепа — явно огнестрельное ранение с близкого расстояния. Второго я не успел осмотреть подробно, но на груди имеются два входных пулевых отверстия. В руках у них были пистолеты — «ТТ» со спиленными номерами, судя по некоторым признакам, китайского производства. Все говорит о том, что это бытовая либо бандитская разборка. Соседи говорят, хозяйка постоянно сдавала дом приезжим курортникам.
Майор кивнул:
— Ладно, будем разбираться…
Все увиденное и услышанное повергло Наталью в шок. На ватных ногах она вышла из толпы, за нею, в нескольких метрах позади, неотступно следовал человек Мартиросяна. Сам Гамлет терпеливо ждал ее у машины.
Не замечая ничего и никого вокруг, она сомнамбулически переставляла ноги. Пришла в себя лишь в тот момент, когда Гамлет осторожно взял ее под руку.
— Што с табой, дарагая?
Она посмотрела на него таким взглядом, словно видела впервые. Потом что-то, похоже, сообразив, упала в его объятия, захлебываясь слезами:
— Боже, как все это ужасно…
Гамлет участливо усадил ее в машину, развернулся и поехал в сторону моря. Остановившись возле прибрежных скал, он протянул ей сигарету.
— Закури, лэгчэ будэт.
Она машинально, словно не понимая, что происходит, подчинилась.
— А тэперь, — тоном, не терпящим возражений, потребовал он, — рассказывай, што случылась.
Наталья всхлипнула и сквозь слезы заговорила:
— Я была здесь не одна. Мы приехали вдвоем… Это был мой друг. Он погиб…
— Сгарэл на пажарэ?
— Его убили. Там был еще один. Я знаю кто… Вместе с ними могла оказаться и я… Мне нужно было… Но я не думала, что все так кончится…
Какая же я дура!.. — Она снова всхлипнула и умолкла.
Гамлет склонился к ее плечу.
— Харашо, я панимаю, што ты чувствуешь, дарагая. А тэперь успакойся и рассказывай все снова, но толька падробно.
— Хорошо, я все расскажу…
— Значит, они остановились в «Жэмчужына»?
«Мерседес», освещая дорогу фарами, мчался к центру города. Джип по-прежнему держался позади.
— Да.
— И твой друг Стэпан эта знал?
— Я сказала ему накануне. Наверное, мне не следовало этого делать. Боже мой, какая я дура!.. — Наталья закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.
— Наталы, все будэт харашо. Твой враг — мой враг. Мы найдем его, и он за всо заплатит.
— Может быть, не надо, Гамлет?
— Нада, дарагая, нала. Такие, панимаэшь, — Мартиросян сказал несколько резких слов по-армянски, — нэ далжны умирать свая смерть. Как он посмэл издаваться над табой?! Такой умныцэй, красавицэй…
Проскрипев тормозами, «Мерседес» остановился у гостиницы «Жемчужина».
— Сиды здэс, — строго сказал Гамлет, выходя из машины, и вместе со своим эскортом скрылся внутри здания.
Не прошло и четверти часа, как они вернулись — уже не одни, а вместе с Федором Михайлюком. Он шагал в сопровождении мрачно сосредоточенных телохранителей Гамлета, неестественно выпрямив спину, в которую упирался ствол пистолета.
Михайлюка грубо затолкали в джип, после чего Гамлет сел в свою машину.
От его вальяжности и галантного обаяния не осталось и следа: глаза яростно сверкали, сквозь плотно сжатые губы прорывалась гортанная ругань, движения стали резкими и решительными.
Рванув с места, он на бешеной скорости повел автомобиль по освещенной н-абережной.
— Куда мы едем?
— Ест тут адно местэчко… Нэдалеко, — сквозь зубы проронил Мартиросян.
Выехав за город, автомобили некоторое время петляли по горной дороге, затем остановились у массивных железных ворот, которые почти мгновенно отворились, пропуская машины во двор.
За высоким кирпичным забором, с заостренными стальными штырями сверху, стоял белый двухэтажный дом с плоской крышей. Во дворе, мощенном мраморной плиткой, Гамлета и его охранников встречали несколько крепких молодых людей со свирепыми кавказскими овчарками на поводках.
— Дэвушку правадыт навэрх и пазаботтэсь а нэй, — приказал Гамлет, выходя из машины. — А этава… — он показал на Михайлюка, которого с мешком на голове выволокли из джипа, — в падвал, я с ным сам пагавару. Наталы, дарагая, падажды мэна. Эта нэ займет многа врэмэни.
Федор Михайлюк сидел на стуле в мрачном, сыром подвале с оштукатуренными стенами. Его руки были заведены за спину и скованы наручниками.
По обе стороны стояли мускулистые парни в черных джинсах и майках.
Гамлет, перевернув стул спинкой вперед, сидел перед Михайлюком и сверлил его взглядом.
— Гдэ дэньги?
— У меня их нет. — Михайлюк едва шевелил разбитыми губами.
— Знаю, што нэт.Мы сматрэлы твае барахло. Ты нэ понял вапроса. Акоп, прачысти нашэму гостю уши, он плоха слышит.
Последовавший за этим размашистый удар в голову заставил Федора отъехать к стене вместе со стулом. Некоторое время он молчал, приходя в себя.
— Ну што, гражданын мент, — язвительно произнес Мартиросян, — кагда других дапрашивал, нэ думал, што сам акажэшься падследственным? Как, прыятна тэбе? Можэшь нэ атвэчать, сам знаю. Эта толка начала. Ты можэшь избавиться ат пытак толка адным спосаб — атвэтить на мой вапрос.
— Знаю я вас, — глухо проговорил Михайлюк. — Как только скажу, вы меня сразу в этом подвале и закопаете.
Гамлет улыбнулся:
— У тэбя нэт выбара, дарагой.
— Выбор всегда есть. — Михайлюк сплюнул с кровью. — Можете забить меня тут до смерти, но денег я вам не отдам.
— Мы устроим тэбе, падла, такое, што ты.будэшь долга малит бога а том, чтобы паскорэе умэрэт; Правда, Акоп?
Охранник плотоядно оскалился:
— Может, ты дэньги любишь болшэ, чэм собствэнную жизнь?
— Это мои деньги! — закричал, не выдержав, Федор. — Я из-за них брата родного лишился! А ты тут выкатился, как хрен с горы…
— Ай-яй, как нэхарашо… — покачал головой Мартиросян. — Грубишь, Фэдя, а вэд ты мэня савсэм нэ знаэшь. Я — чэлавэк благародный. Мнэ чужого нэ нада.
Если хочэшь, я напомню, каму еще принадлэжат эты дэньги.
— Кому? — вскинул голову Михайлюк. — Нет больше никого.
— Ошыбаэшься, дарагой. Акоп, схады наверх, прыведы нашу гостью.
Михайлюк судорожно сглотнул.
— Какую еще гостью?
— Сэйчас увидышь.
Когда в подвал вошла Наталья, Федор ошарашенно вытаращил глаза.
— Я не знаю, кто это. Впервые ее вижу.
— Вай, Фэдя, — Гамлет укоризненно покачал головой, — врат нэхарашо.
Дэвушка, можна сказат, на тэбя как папа Карла работала, а ты ат знакомства с нэю атказываэшься. Или я апять прасит Акопа? Толко тэбе везет: сэгодня у мэня лирычны настраеныэ. Толко патаму я еще нэ патэрал тэрпэния. Прэдлагаю такой ва-рыант: ты атдашь дэвушке заработанные ею дэньги, а мы сдэлаэм с табой так, как ана скажэт.
— Дайте время. Я не могу так сразу…
— Харашо, — согласился Гамлет, вставая, — да утра мы можэм падаждать, а ты пасиды в падвале пад прысмотрам нашэго милейшэго Акопа. Пайдом, Наталы, атдохнем ат этага нэпрыятнага разгавора.
Едва Мартиросян взялся за ручку двери, как Федор неожиданно завопил:
— Хорошо! Я согласен! — Ему не улыбалась перспектива провести ночь наедине с головорезом. Мартиросян резко обернулся.
— Я тэбя внымательна слушаю.
— Оставьте нас с нею вдвоем, дайте поговорить с. глазу на глаз.
Гамлет вопросительно посмотрел на Наталью.
— Хорошо, — кивнула она.
— Мы будэм рядам. — Гамлет и Акоп вышли. Оставшись один на один с Натальей, Федор торопливо заговорил:
— Слушай, Мазурова, я ведь тебе ничего плохого не сделал. Ну так, по мелочам…
— Ничего себе мелочи, — прищурила глаза Наталья. — Ты меня шантажом в рабыню превратил, в животное!
— Брось, не поминай былое! — сорвался на крик Михайлюк. — Ну, поставь себя на мое место. Я же братуху потерял, единственного родного человека, — У него на глазах выступили слезы.
— Зачем Степана убили?
— Я не виноват! Я не виноват, так получилось!.. Это Ленька сглупил, мы с Цыгарем только поговорить хотели… А он у Леньки пушку вытащил и стрелять начал. Что мне оставалось делать? Я правда не виноват!.. Все само собой получилось. Скажи этим абрекам, чтобы меня не убивали, Христом богом прошу! Я уже свое заплатил. И деньги тебе отдам, забирай, мне не жалко. Знаешь, сколько, их там? Всю жизнь как сыр в масле кататься будешь! Только скажи им, чтоб меня отпустили. И тебе так лучше будет, гpex на душу не возьмешь… — Он скатился со стула, и, бормоча что-то, неуклюже пополз к ней на коленях. Заведенные за спину и скованные наручниками запястья дергались из стороны в сторону. — Я тебя прошу… Я тебя умоляю… Бери все. Деньги на Морском вокзале, в камере хранения, сороковая ячейка, код — Б 101. Ей-богу, не вру… Спаси меня…
Наталья отвернулась.
— Мне твоя жизнь не нужна.
Она вышла из подвала в длинный узкий коридор, освещенный яркой лампочкой. Гамлет и Акоп терпеливо ждали ее.
В ответ на вопросительный взгляд Мартиросяна тихо сказала:
— Вы его пока не трогайте. Мне нужно съездить на Морской вокзал, проверить камеру хранения.
— Харашо, — кивнул Гамлет. — Паедэшь с Акопам.
— Наталы, дарагая, абъясни мнэ, пажалуйста, еслы я чэво-та нэ панымаю.
Тэбе панравилась сегодняшняя прагулка? — не отрывая взгляда от дороги, спросил он.
— Грех было бы жаловаться, — улыбнулась Наталья.
— Тагда пошэму ты нэ хочешь прадолжить вечэр в мой гостепрыимный дом?
— Все происходит слишком быстро. Мне не хочется торопить события. Да и встреча наша была такой неожиданной…
— Случайнаст — эта высшее праявленые нэобходымасты, как гаварыл адын филосаф.
— И все-таки мне нужно время, чтобы привыкнуть…
— Вот и прывыкай. Увидыш мой дом, узнаэшь, как я живу.
— Откровенно говоря, я устала. В этом Горном воздухе слишком много кислорода для моих городских легких. Да и голова побаливает.
— Атдахнешь у мэня. Предложение звучало несколько двусмысленно, и Наталья бросила на Гамлета укоризненный взгляд.
— Харашо, нэ буду настаиват, но обэщай мнэ, что завтра мы с табой савэршим марское путэшэствие. У маего друга — прэкрасная парусная яхта.
— Вот тут уж и впрямь трудно отказаться.
— Тагда я пряма сэйчас званю и дагаварюсь.
Он снял трубку мобильного телефона, набрал номер и заговорил с кем-то по-армянски. — Все в парядке, — сказал он, кладя трубку. — Прагулка будэт па высшему разряду. Завтрашний дэнь мы праведем вмэсте. На одну ноч вставляю тэбя, раз уж ты настаиваэшь… «Вот так-то лучше, — подумала Наталья. — Сегодня мне еще нужно со Степой кое-что обсудить».
«Мерседес», мягко шурша шинами, съехал с асфальта на ухабистую грунтовку.
— Я нэ ошень харашо знаю этот район, но, кажэтся, мы пашти прыехали. А пошэму ты нэ астанавилас в гостыница?
— Мне никогда не нравилась толпа, — неуклюже соврала Наталья. — Здесь — садик, тишина, птицы по утрам поют.
— Э-э… — усмехнулся Гамлет, — нэправду гаварышь. Но я чужие дэла нэ лэзу.
Наталья промолчала. Машина тем временем свернула в переулок, и Гамлет вдруг резко нажал на тормоз.
В нескольких десятках метров впереди кучно стояли машины с включенными проблесковыми маячками, бросавшими тревожные синевато-красные блики в надвигавшуюся на город тьму. В воздухе пахло гарью.
— Кажэтся, у кого-то нэпрыятности, — осторожно проговорил Мартиросян, вглядываясь в происходящее через тонированное лобовое стекло.
— Боже мой… — растерянно прошептала Наталья, — это ведь…
— Што? — Гамлет бросил на девушку обеспокоенный взгляд. — Эта — твой дом?
— Да, — еле слышно выдохнула она. Потом, вдруг встряхнувшись, торопливо распахнула дверцу «Мерседеса». — Мне нужно туда. — Я с табой.
— Нет, подожди, пожалуйста, в машине.
Наталья прикрыла дверцу и, осторожно придерживая рукой висящую на плече сумочку, зашагала по улице.
Из джипа, остановившегося позади «Мерседеса», вышел один из людей Гамлета. Тот выразительным жестом отправил его вслед за Натальей.
А она уже в оцепенении созерцала мрачную картину: посреди двора в окружении обуглившихся садовых деревьев дымилась бесформенная груда обломков.
Ядовито-желтая пена пузырилась на почерневшей земле, клочьями висела на обгоревших ветках.
Несколько милиционеров создавали подобие оцепления, не подпуская к месту пожара собравшуюся к тому времени толпу. Возле чудом уцелевшего забора, кроме двух пожарных, стояли машина спасательной службы, «Скорая помощь», милицейский «уазик» и микроавтобус, рядом с которым на двух носилках лежали тела, покрытые белыми простынями. Из-под одной из них торчала обуглившаяся рука со скрюченными пальцами. По участку, разгребая обломки, расхаживали пожарники и спасатели.
Воспользовавшись суматохой, Наталья подошла ближе. Она оказалась в нескольких шагах от сотрудника милиции с погонами майора и пожилого седовласого мужчины, который, судя по разговору, был судмедэкспертом.
— Вот, обнаружили два трупа, — объяснял он майору. — Обгорели довольно сильно, но кое-что сказать уже можно. Оба — мужчины, один среднего роста, худощавого телосложения. На трупе сохранились некоторые остатки одежды, очевидно, джинсов и майки. Второй — покрупнее, плотный, рост — выше среднего.
Об остальном пока говорить трудно, но есть одна деталь, которую можно использовать при идентификации трупа. Вот, взгляните…
Судмедэксперт наклонился и приподнял краешек простыни, указывая майору на полностью обгоревший череп, скалящийся металлической коронкой.
— Правая двойка — золотой протез.
Наталья чуть не упала от страшной догадки. Тот, что меньше ростом, — наверняка Цыгарь, а золотая фикса была у Лени Михайлюка.
— Да-а, — качая головой, проговорил майор, — мужикам не позавидуешь.
Заживо сгореть…
— Им, когда начался пожар, уже было все равно. У того, что поменьше ростом, снесена половина черепа — явно огнестрельное ранение с близкого расстояния. Второго я не успел осмотреть подробно, но на груди имеются два входных пулевых отверстия. В руках у них были пистолеты — «ТТ» со спиленными номерами, судя по некоторым признакам, китайского производства. Все говорит о том, что это бытовая либо бандитская разборка. Соседи говорят, хозяйка постоянно сдавала дом приезжим курортникам.
Майор кивнул:
— Ладно, будем разбираться…
Все увиденное и услышанное повергло Наталью в шок. На ватных ногах она вышла из толпы, за нею, в нескольких метрах позади, неотступно следовал человек Мартиросяна. Сам Гамлет терпеливо ждал ее у машины.
Не замечая ничего и никого вокруг, она сомнамбулически переставляла ноги. Пришла в себя лишь в тот момент, когда Гамлет осторожно взял ее под руку.
— Што с табой, дарагая?
Она посмотрела на него таким взглядом, словно видела впервые. Потом что-то, похоже, сообразив, упала в его объятия, захлебываясь слезами:
— Боже, как все это ужасно…
Гамлет участливо усадил ее в машину, развернулся и поехал в сторону моря. Остановившись возле прибрежных скал, он протянул ей сигарету.
— Закури, лэгчэ будэт.
Она машинально, словно не понимая, что происходит, подчинилась.
— А тэперь, — тоном, не терпящим возражений, потребовал он, — рассказывай, што случылась.
Наталья всхлипнула и сквозь слезы заговорила:
— Я была здесь не одна. Мы приехали вдвоем… Это был мой друг. Он погиб…
— Сгарэл на пажарэ?
— Его убили. Там был еще один. Я знаю кто… Вместе с ними могла оказаться и я… Мне нужно было… Но я не думала, что все так кончится…
Какая же я дура!.. — Она снова всхлипнула и умолкла.
Гамлет склонился к ее плечу.
— Харашо, я панимаю, што ты чувствуешь, дарагая. А тэперь успакойся и рассказывай все снова, но толька падробно.
— Хорошо, я все расскажу…
— Значит, они остановились в «Жэмчужына»?
«Мерседес», освещая дорогу фарами, мчался к центру города. Джип по-прежнему держался позади.
— Да.
— И твой друг Стэпан эта знал?
— Я сказала ему накануне. Наверное, мне не следовало этого делать. Боже мой, какая я дура!.. — Наталья закрыла лицо руками и беззвучно заплакала.
— Наталы, все будэт харашо. Твой враг — мой враг. Мы найдем его, и он за всо заплатит.
— Может быть, не надо, Гамлет?
— Нада, дарагая, нала. Такие, панимаэшь, — Мартиросян сказал несколько резких слов по-армянски, — нэ далжны умирать свая смерть. Как он посмэл издаваться над табой?! Такой умныцэй, красавицэй…
Проскрипев тормозами, «Мерседес» остановился у гостиницы «Жемчужина».
— Сиды здэс, — строго сказал Гамлет, выходя из машины, и вместе со своим эскортом скрылся внутри здания.
Не прошло и четверти часа, как они вернулись — уже не одни, а вместе с Федором Михайлюком. Он шагал в сопровождении мрачно сосредоточенных телохранителей Гамлета, неестественно выпрямив спину, в которую упирался ствол пистолета.
Михайлюка грубо затолкали в джип, после чего Гамлет сел в свою машину.
От его вальяжности и галантного обаяния не осталось и следа: глаза яростно сверкали, сквозь плотно сжатые губы прорывалась гортанная ругань, движения стали резкими и решительными.
Рванув с места, он на бешеной скорости повел автомобиль по освещенной н-абережной.
— Куда мы едем?
— Ест тут адно местэчко… Нэдалеко, — сквозь зубы проронил Мартиросян.
Выехав за город, автомобили некоторое время петляли по горной дороге, затем остановились у массивных железных ворот, которые почти мгновенно отворились, пропуская машины во двор.
За высоким кирпичным забором, с заостренными стальными штырями сверху, стоял белый двухэтажный дом с плоской крышей. Во дворе, мощенном мраморной плиткой, Гамлета и его охранников встречали несколько крепких молодых людей со свирепыми кавказскими овчарками на поводках.
— Дэвушку правадыт навэрх и пазаботтэсь а нэй, — приказал Гамлет, выходя из машины. — А этава… — он показал на Михайлюка, которого с мешком на голове выволокли из джипа, — в падвал, я с ным сам пагавару. Наталы, дарагая, падажды мэна. Эта нэ займет многа врэмэни.
Федор Михайлюк сидел на стуле в мрачном, сыром подвале с оштукатуренными стенами. Его руки были заведены за спину и скованы наручниками.
По обе стороны стояли мускулистые парни в черных джинсах и майках.
Гамлет, перевернув стул спинкой вперед, сидел перед Михайлюком и сверлил его взглядом.
— Гдэ дэньги?
— У меня их нет. — Михайлюк едва шевелил разбитыми губами.
— Знаю, што нэт.Мы сматрэлы твае барахло. Ты нэ понял вапроса. Акоп, прачысти нашэму гостю уши, он плоха слышит.
Последовавший за этим размашистый удар в голову заставил Федора отъехать к стене вместе со стулом. Некоторое время он молчал, приходя в себя.
— Ну што, гражданын мент, — язвительно произнес Мартиросян, — кагда других дапрашивал, нэ думал, што сам акажэшься падследственным? Как, прыятна тэбе? Можэшь нэ атвэчать, сам знаю. Эта толка начала. Ты можэшь избавиться ат пытак толка адным спосаб — атвэтить на мой вапрос.
— Знаю я вас, — глухо проговорил Михайлюк. — Как только скажу, вы меня сразу в этом подвале и закопаете.
Гамлет улыбнулся:
— У тэбя нэт выбара, дарагой.
— Выбор всегда есть. — Михайлюк сплюнул с кровью. — Можете забить меня тут до смерти, но денег я вам не отдам.
— Мы устроим тэбе, падла, такое, што ты.будэшь долга малит бога а том, чтобы паскорэе умэрэт; Правда, Акоп?
Охранник плотоядно оскалился:
— Может, ты дэньги любишь болшэ, чэм собствэнную жизнь?
— Это мои деньги! — закричал, не выдержав, Федор. — Я из-за них брата родного лишился! А ты тут выкатился, как хрен с горы…
— Ай-яй, как нэхарашо… — покачал головой Мартиросян. — Грубишь, Фэдя, а вэд ты мэня савсэм нэ знаэшь. Я — чэлавэк благародный. Мнэ чужого нэ нада.
Если хочэшь, я напомню, каму еще принадлэжат эты дэньги.
— Кому? — вскинул голову Михайлюк. — Нет больше никого.
— Ошыбаэшься, дарагой. Акоп, схады наверх, прыведы нашу гостью.
Михайлюк судорожно сглотнул.
— Какую еще гостью?
— Сэйчас увидышь.
Когда в подвал вошла Наталья, Федор ошарашенно вытаращил глаза.
— Я не знаю, кто это. Впервые ее вижу.
— Вай, Фэдя, — Гамлет укоризненно покачал головой, — врат нэхарашо.
Дэвушка, можна сказат, на тэбя как папа Карла работала, а ты ат знакомства с нэю атказываэшься. Или я апять прасит Акопа? Толко тэбе везет: сэгодня у мэня лирычны настраеныэ. Толко патаму я еще нэ патэрал тэрпэния. Прэдлагаю такой ва-рыант: ты атдашь дэвушке заработанные ею дэньги, а мы сдэлаэм с табой так, как ана скажэт.
— Дайте время. Я не могу так сразу…
— Харашо, — согласился Гамлет, вставая, — да утра мы можэм падаждать, а ты пасиды в падвале пад прысмотрам нашэго милейшэго Акопа. Пайдом, Наталы, атдохнем ат этага нэпрыятнага разгавора.
Едва Мартиросян взялся за ручку двери, как Федор неожиданно завопил:
— Хорошо! Я согласен! — Ему не улыбалась перспектива провести ночь наедине с головорезом. Мартиросян резко обернулся.
— Я тэбя внымательна слушаю.
— Оставьте нас с нею вдвоем, дайте поговорить с. глазу на глаз.
Гамлет вопросительно посмотрел на Наталью.
— Хорошо, — кивнула она.
— Мы будэм рядам. — Гамлет и Акоп вышли. Оставшись один на один с Натальей, Федор торопливо заговорил:
— Слушай, Мазурова, я ведь тебе ничего плохого не сделал. Ну так, по мелочам…
— Ничего себе мелочи, — прищурила глаза Наталья. — Ты меня шантажом в рабыню превратил, в животное!
— Брось, не поминай былое! — сорвался на крик Михайлюк. — Ну, поставь себя на мое место. Я же братуху потерял, единственного родного человека, — У него на глазах выступили слезы.
— Зачем Степана убили?
— Я не виноват! Я не виноват, так получилось!.. Это Ленька сглупил, мы с Цыгарем только поговорить хотели… А он у Леньки пушку вытащил и стрелять начал. Что мне оставалось делать? Я правда не виноват!.. Все само собой получилось. Скажи этим абрекам, чтобы меня не убивали, Христом богом прошу! Я уже свое заплатил. И деньги тебе отдам, забирай, мне не жалко. Знаешь, сколько, их там? Всю жизнь как сыр в масле кататься будешь! Только скажи им, чтоб меня отпустили. И тебе так лучше будет, гpex на душу не возьмешь… — Он скатился со стула, и, бормоча что-то, неуклюже пополз к ней на коленях. Заведенные за спину и скованные наручниками запястья дергались из стороны в сторону. — Я тебя прошу… Я тебя умоляю… Бери все. Деньги на Морском вокзале, в камере хранения, сороковая ячейка, код — Б 101. Ей-богу, не вру… Спаси меня…
Наталья отвернулась.
— Мне твоя жизнь не нужна.
Она вышла из подвала в длинный узкий коридор, освещенный яркой лампочкой. Гамлет и Акоп терпеливо ждали ее.
В ответ на вопросительный взгляд Мартиросяна тихо сказала:
— Вы его пока не трогайте. Мне нужно съездить на Морской вокзал, проверить камеру хранения.
— Харашо, — кивнул Гамлет. — Паедэшь с Акопам.
Глава 28
«Шевроле-Блейзер» остановился напротив входа в здание Морского вокзала.
— Сама справишься, — спросил Акоп, сидевший за рулем, — или компанию составить?
— Подожди здесь, я сама.
Он не стал возражать, так как никаких инструкций на этот счет от босса не получал.
Наталья вошла в немноголюдный зал, осмотрелась, увидела табличку с надписью «Камера хранения», свернула за угол и медленно зашагала вдоль ряда металлических сейфов. Найдя нужную ячейку, набрала код и открыла дверцу. Внутри оказалась невзрачная спортивная сумка. Расстегнув «молнию», она заглянула внутрь. Под пачкой газет на дне сумки ровными рядами лежали пачки стодолларовых банкнот.
«Не обманул дядя Федор. Видно, сильно испугался за свою драгоценную шкуру…» — подумала она, застегивая сумку и вешая ее на плечо.
Выйдя в зал ожидания, она внезапно остановилась.
«Черт! Что же я делаю? У меня в руках целое состояние… Вернуться и стать наложницей обаятельного мафиози? Или?..»
Она растерянно посмотрела на стеклянную дверь с надписью «Выход в город».
"Там меня ждет золотая клетка… с надежной охраной… И ничего больше.
Неужели именно этого я хоте-да? Ведь теперь я запросто могу купить себе свободу".
У выхода на причал было пусто. Наталья просмотрела расписание теплоходов. Ближайший рейс — в Новороссийск — через полтора часа. Эх, если б пораньше!
«Похоже, вариантов у меня немного…»
— Натали! — вывел ее из невеселых размышлений знакомый голос.
Она обернулась. К ней торопливым шагом направлялся Олег Сретенский — художник-декоратор театра, в котором она еще недавно работала.
— Лелик! — не веря своим глазам, воскликнула она. — Ты что здесь делаешь?
— Тот же самый вопрос я хотел задать тебе. — Сретенский остановился рядом истал удивленно разглядывать ее. — Сначала я подумал, что обознался. Ты сильно изменилась.
— Курортная маскировка, — слегка смутилась она.
— Ты куда подевалась? В театре такие слухи про тебя ходят… Что-то говорили о милиции, о том, что тебя арестовали. Даже верить не хочется.
— Вот и не верь.
— Я так и знал, что все это — чепуха, — засмеялся Олег и тут же перешел на другую тему:
— Слушай, что я тебе расскажу. Тут у нас такие дела разворачиваются! Я на съемки фильма подрядился к Сергею Крымову. Вы же с ним знакомы?
— Да, встречаться доводилось. На пробах…
— Так вот какая история с этим фильмом приключилась. Он нашел спонсоров, начал съемки, а потом с этими «денежными мешками» разругался. Они пытались диктовать ему свои условия. А Крымов — парень непростой, на него где сядешь, там и слезешь. В общем, проект на время провис, съемочная группа начала разбегаться, но Крымов умудрился где-то найти деньги и сам стал продюсером. Так что теперь этот проект полностью принадлежит ему. Он снова быстренько сколотил группу, снял в аренду теплоход, и мы уже собирались выходить в море на съемки… Наталья с грустью покачала головой:
— Могу только пожелать вам счастливого плавания…
Лелик возбужденно отмахнулся.
— Да какое там «счастливое плавание»! Только что позвонила исполнительница главной роли. Представляешь, какой облом? У нас кораблик стоит «под парами», фрахт стоит бешеных денег, а ее не отпускают со съемок какого-то «мыла». Крымов рвет и мечет!
— Могу себе представить.
— Мне тебя сам бог послал! Ты ведь понравилась ему на пробах, он сам говорил. Пойдем к нему, ты для всей нашей съемочной группы — спасательный круг.
Иначе проект утонет, как «Титаник».
— Ты с ума сошел! Какие съемки? — Наталья с тоской взглянула на стеклянную дверь, за которой виднелся силуэт «Шсвроле-Блейзера». Она заметила и Акопа, который нервно покуривал, стоя у открытой дверцы джипа. — Я не могу…
— У тебя что, дела какие-то?
— Нет, но ты сам подумай, Лелик… Я не готовилась… Почти не отдыхала ночью… У меня синяки под глазами на половину лица.
— Ерунда! — воскликнул Лелик. — Ты же сама — гример. Не тебе объяснять, как это делается. Тональный крем широкими мазками, грим поярче — и все будет в полном ажуре. Пошли, пошли… Давай сюда свое барахло.
Он стащил с плеча Натальи сумку и почти насильно вытолкал девушку на причал.
В полусотне метров у трапа, перекинутого через борт небольшого белого теплохода, с мрачным, сосредоточенным видом, приложив к уху трубку сотового телефона, прохаживался Сергей Крымов. Вокруг него растерянно топтались уже знакомая Наталье администратор Галина Федоровна с вечной «беломориной» в зубах и еще несколько человек из съемочной группы.
Отчаянно ругаясь с кем-то на другом конце линии, Крымов не замечал никого вокруг. Когда перед ним возник Олег Сретенский и потянул его за рукав майки, он раздраженно отмахнулся.
— Сергей Михайлович, посмотрите, кого я вам привел!
— Да отстань ты, не до тебя! — зло бросил Крымов и продолжал кричать в трубку:
— Вы понимаете: у меня срывается съемочный процесс! У меня же с нею договор подписан! Кто мне заплатит за простой группы? Что значит — эксклюзивные права? Нет, вы не понимаете!..
— Сергей Михайлович, да вы хотя бы посмотрите, — не унимался Сретенский. Буквально схватив режиссера за-плечи, он развернул его лицом к Наталье.
Крымов умолк на полуслове, потом коротко бросил в трубку:
— Всего хорошего, конец связи! — и возбужденно закричал:
— Это вы?!
Смущенно улыбаясь, Наталья пожала плечами.
— Мы спасены! Всем срочно на борт! Мы отправляемся! Капитан, гудок!..
Звонок сотового телефона раздался в тот момент, когда Гамлет Мартиросян плавал в большом бассейне на заднем дворе своего особняка. Он подплыл к мраморному бортику и взял лежавшую на нем трубку.
— Как исчэзла? Ныгде нэт? Ты правэрял здание вакзала? Можэт, ана в жэнскам туалэте… Правэрял? Што?! На каком тэплаходэ? Уверэн? Ах, билят!
Стремительной перемене, которая произошла с Мартиросяном, мог удивиться кто угодно. В одно мгновение из галантного, гостеприимного и благородного рыцаря (эту роль он играл перед Натали с удовольствием и полной самоотдачей) Гамлет превратился в свирепого зверя. В ярости он прорычал что-то нечленораздельное, рывком оторвал антенну телефона, после чего вдребезги разбил саму трубку, швырнув ее в стену дома. Выскочив из бассейна, он оттолкнул бросившегося к нему слугу с полотенцем в руках, опрокинул ударом ноги столик, с которого со звоном полетели бутылки и хрустальный фужер, на ходу натянул махровый халат и в сопровождении двух охранников спустился в подвал, где в ожидании решения своей судьбы томился в неведении Федор Михайлюк.
— Сама справишься, — спросил Акоп, сидевший за рулем, — или компанию составить?
— Подожди здесь, я сама.
Он не стал возражать, так как никаких инструкций на этот счет от босса не получал.
Наталья вошла в немноголюдный зал, осмотрелась, увидела табличку с надписью «Камера хранения», свернула за угол и медленно зашагала вдоль ряда металлических сейфов. Найдя нужную ячейку, набрала код и открыла дверцу. Внутри оказалась невзрачная спортивная сумка. Расстегнув «молнию», она заглянула внутрь. Под пачкой газет на дне сумки ровными рядами лежали пачки стодолларовых банкнот.
«Не обманул дядя Федор. Видно, сильно испугался за свою драгоценную шкуру…» — подумала она, застегивая сумку и вешая ее на плечо.
Выйдя в зал ожидания, она внезапно остановилась.
«Черт! Что же я делаю? У меня в руках целое состояние… Вернуться и стать наложницей обаятельного мафиози? Или?..»
Она растерянно посмотрела на стеклянную дверь с надписью «Выход в город».
"Там меня ждет золотая клетка… с надежной охраной… И ничего больше.
Неужели именно этого я хоте-да? Ведь теперь я запросто могу купить себе свободу".
У выхода на причал было пусто. Наталья просмотрела расписание теплоходов. Ближайший рейс — в Новороссийск — через полтора часа. Эх, если б пораньше!
«Похоже, вариантов у меня немного…»
— Натали! — вывел ее из невеселых размышлений знакомый голос.
Она обернулась. К ней торопливым шагом направлялся Олег Сретенский — художник-декоратор театра, в котором она еще недавно работала.
— Лелик! — не веря своим глазам, воскликнула она. — Ты что здесь делаешь?
— Тот же самый вопрос я хотел задать тебе. — Сретенский остановился рядом истал удивленно разглядывать ее. — Сначала я подумал, что обознался. Ты сильно изменилась.
— Курортная маскировка, — слегка смутилась она.
— Ты куда подевалась? В театре такие слухи про тебя ходят… Что-то говорили о милиции, о том, что тебя арестовали. Даже верить не хочется.
— Вот и не верь.
— Я так и знал, что все это — чепуха, — засмеялся Олег и тут же перешел на другую тему:
— Слушай, что я тебе расскажу. Тут у нас такие дела разворачиваются! Я на съемки фильма подрядился к Сергею Крымову. Вы же с ним знакомы?
— Да, встречаться доводилось. На пробах…
— Так вот какая история с этим фильмом приключилась. Он нашел спонсоров, начал съемки, а потом с этими «денежными мешками» разругался. Они пытались диктовать ему свои условия. А Крымов — парень непростой, на него где сядешь, там и слезешь. В общем, проект на время провис, съемочная группа начала разбегаться, но Крымов умудрился где-то найти деньги и сам стал продюсером. Так что теперь этот проект полностью принадлежит ему. Он снова быстренько сколотил группу, снял в аренду теплоход, и мы уже собирались выходить в море на съемки… Наталья с грустью покачала головой:
— Могу только пожелать вам счастливого плавания…
Лелик возбужденно отмахнулся.
— Да какое там «счастливое плавание»! Только что позвонила исполнительница главной роли. Представляешь, какой облом? У нас кораблик стоит «под парами», фрахт стоит бешеных денег, а ее не отпускают со съемок какого-то «мыла». Крымов рвет и мечет!
— Могу себе представить.
— Мне тебя сам бог послал! Ты ведь понравилась ему на пробах, он сам говорил. Пойдем к нему, ты для всей нашей съемочной группы — спасательный круг.
Иначе проект утонет, как «Титаник».
— Ты с ума сошел! Какие съемки? — Наталья с тоской взглянула на стеклянную дверь, за которой виднелся силуэт «Шсвроле-Блейзера». Она заметила и Акопа, который нервно покуривал, стоя у открытой дверцы джипа. — Я не могу…
— У тебя что, дела какие-то?
— Нет, но ты сам подумай, Лелик… Я не готовилась… Почти не отдыхала ночью… У меня синяки под глазами на половину лица.
— Ерунда! — воскликнул Лелик. — Ты же сама — гример. Не тебе объяснять, как это делается. Тональный крем широкими мазками, грим поярче — и все будет в полном ажуре. Пошли, пошли… Давай сюда свое барахло.
Он стащил с плеча Натальи сумку и почти насильно вытолкал девушку на причал.
В полусотне метров у трапа, перекинутого через борт небольшого белого теплохода, с мрачным, сосредоточенным видом, приложив к уху трубку сотового телефона, прохаживался Сергей Крымов. Вокруг него растерянно топтались уже знакомая Наталье администратор Галина Федоровна с вечной «беломориной» в зубах и еще несколько человек из съемочной группы.
Отчаянно ругаясь с кем-то на другом конце линии, Крымов не замечал никого вокруг. Когда перед ним возник Олег Сретенский и потянул его за рукав майки, он раздраженно отмахнулся.
— Сергей Михайлович, посмотрите, кого я вам привел!
— Да отстань ты, не до тебя! — зло бросил Крымов и продолжал кричать в трубку:
— Вы понимаете: у меня срывается съемочный процесс! У меня же с нею договор подписан! Кто мне заплатит за простой группы? Что значит — эксклюзивные права? Нет, вы не понимаете!..
— Сергей Михайлович, да вы хотя бы посмотрите, — не унимался Сретенский. Буквально схватив режиссера за-плечи, он развернул его лицом к Наталье.
Крымов умолк на полуслове, потом коротко бросил в трубку:
— Всего хорошего, конец связи! — и возбужденно закричал:
— Это вы?!
Смущенно улыбаясь, Наталья пожала плечами.
— Мы спасены! Всем срочно на борт! Мы отправляемся! Капитан, гудок!..
Звонок сотового телефона раздался в тот момент, когда Гамлет Мартиросян плавал в большом бассейне на заднем дворе своего особняка. Он подплыл к мраморному бортику и взял лежавшую на нем трубку.
— Как исчэзла? Ныгде нэт? Ты правэрял здание вакзала? Можэт, ана в жэнскам туалэте… Правэрял? Што?! На каком тэплаходэ? Уверэн? Ах, билят!
Стремительной перемене, которая произошла с Мартиросяном, мог удивиться кто угодно. В одно мгновение из галантного, гостеприимного и благородного рыцаря (эту роль он играл перед Натали с удовольствием и полной самоотдачей) Гамлет превратился в свирепого зверя. В ярости он прорычал что-то нечленораздельное, рывком оторвал антенну телефона, после чего вдребезги разбил саму трубку, швырнув ее в стену дома. Выскочив из бассейна, он оттолкнул бросившегося к нему слугу с полотенцем в руках, опрокинул ударом ноги столик, с которого со звоном полетели бутылки и хрустальный фужер, на ходу натянул махровый халат и в сопровождении двух охранников спустился в подвал, где в ожидании решения своей судьбы томился в неведении Федор Михайлюк.