Страница:
Питер Бак, которому довольно быстро наскучило представление, устраиваемое актёрами, незаметно отделился от своего семейства и, подхватив бокал виноградного сока, отправился к стоявшей на возвышении беседке с видом на реку и парк. В беседке уже сидел благообразный высокий джентльмен, лицо которого показалось Питеру знакомым.
«Добрый день, – поприветствовал его Бак, присаживаясь а скамью. – Мы, кажется, встречались в Управлении? Вы из какого отдела?»
Джентльмен белозубо улыбнулся.
«Вряд ли мы встречались, – отозвался он. – Я не имею никакого касательства к Госдепартаменту. Меня зовут Рональд Рейган, я – бывший актёр».
«Понимаю, – кивнул Бак дружелюбно; он сразу же вспомнил, что действительно видел этого человека в качестве исполнителя главной роли в каком-то из вестернов. – Меня зовут Питер Бак, я переводчик с русского языка».
«Очень рад, – кивнул Рейган. – Наверное, это очень трудно – изучать русский язык?»
«Главное – иметь к этому способности. Попробуйте произнести следующую фразу. Цы-плят по осе-ни счи-та-ют».
«Звучит чудовищно. А что это означает?»
«Это русская пословица. Она означает, что результат становится известным только по истечении времени».
Рейган попытался воспроизвести сложную русскую фразу, но получалось у него плохо.
«Странные эти русские, – он вздохнул. – Никогда их не понимал. Ну скажите, пожалуйста, почему они считают, что результат становится известным со временем? Зная все исходные, результат вполне можно предсказать. Я, например, точно знаю, кто станет следующим губернатором Калифорнии».
«Хотите пари?» – оживился Бак, который даже не знал имён кандидатов.
«Проиграете», – Рейган усмехнулся.
«Почему вы так уверены?»
«Потому что следующим губернатором буду я».
Наступила пауза. Лёд в бокале с соком уже растаял, и Бак сделал большой глоток. Поморщился.
«Что ж, – сказал он, – тогда и я попробую выступить в роли оракула. Пост губернатора Калифорнии достанется республиканцу».
«Это нетрудно, – согласился Рейган. – Я действительно республиканец. В гостях у доктора Роджерса не может быть демократов».
«А я беспартийный», – признался Бак.
«Вот как? – в глазах Рейгана появился профессиональный интерес. – Вы не вступаете в партию из принципиальных соображений?»
«Нет, мне просто не кажется это необходимым».
«Но вы ведь приглашены сюда», – заметил Рейган с намёком.
Бак намёка не понял и ответил искренне:
«Я здесь впервые…»
«Я тоже, – сказал Рейган. – Однако ваш ответ меня не удовлетворил. Почему вы не вступаете в партию? Я не спрашиваю, чьи убеждения вы разделяете: республиканцев или демократов – меня интересует сам принцип».
«Я не вижу в том необходимости. По большому счёту, меня не интересует политика».
«А что вас интересует?»
«Когда-то я мечтал стать юристом, но теперь нашёл более интересное занятие – я изучаю Советскую Россию. Мне кажется, моё будущее, как и будущее моей семьи, зависит не от того, кто будет избран президентом Америки через три года, и не от того, сколько я сумею заработать на судебных процессах, – а от этой далёкой загадочной страны. Там решают, каким будет моё будущее».
«Кажется, я начинаю вас понимать, – сказал Рейган. – Но при этом вижу и вашу главную ошибку. Именно потому, что вы не интересуетесь американской политикой и не делаете различия между партиями, заставляет вас видеть угрозу там, где её нет. Россия – колосс на глиняных ногах. Я уверен, если следующий президент предпримет ряд энергичных мер в нашей внешней политике и объявит России тотальную войну во всех сферах, этот колосс падёт. Нам следует забыть о границах и договорённостях – мы должны основывать свою политику на безусловном превосходстве США не только в Западном, но и в Восточном полушарии. Более того, мы должны обратить внимание на космос…»
«Вы имеете в виду программу „Аполлон“?» – уточнил Бак.
«Нет! – отрезал Рейган. – Программа „Аполлон“ – это очередная гонка, в которой мы отстаём от русских на шаг или даже на два шага. Не удивлюсь, если завтра русские высадятся на Луну и президенту Джонсону придётся придумывать новую цель для нации. Подобная гонка бесперспективна. Мы должны искать новые решения, перескакивать через этапы, заставлять русских следовать за нами – так победим!»
«Честно говоря, я не представляю, как такое можно сделать. На Луну нельзя полететь, если не построишь космические корабли и не подготовишь астронавтов…»
«Далась вам эта Луна! Скажу вам так, мистер Бак, нам раз и навсегда следует забыть о том, что любая информация, исходящие от органов власти, должна быть правдива. Против врага хороши любые методы, особенно если этот враг заведомо лжив и вероломен. Во время войны я служил в пресс-центре ВВС и меня научили тонкостям информационной игры. Методы, которые мы применяли против немцев, хороши и против русских. Более того, с тех пор эти методы сильно усовершенствовались. В современном мире талантливый журналист способен заменить армию. Как это действует? Возьмём хотя бы ту же Луну. Президент выступает с заявлением, что Луна нас больше не интересует, и объявляет приоритетной задачей создание космического щита над Америкой. Русские тут же начинают перебрасывать финансы и специалистов на новое направление. Для соблюдения паритета им придётся с одной стороны создавать свой собственный „космический щит“, а с другой – разрабатывать средства преодоления нашего. Высадка на Луну перестаёт быть чем-то значительным в их глазах, они теряют темп и уступают нам пальму первенства. Мы же получаем возможность спокойно закончить начатое, поскольку, как вы понимаете, дальше создания инициативной группы дело с „космическим щитом“ у нас не пойдёт».
«Но не грозит ли нам самим запутаться в собственных информационных играх? – осторожно спросил Бак. – Сумеем ли мы потом отличить правду от лжи?»
«Вот для того, чтобы не запутаться, – ответил Рейган с улыбкой, – я и призываю вас вступить в партию. Например, в Республиканскую…»
Питера Бака беспокоил ещё один вопрос, но он не был уверен, что его нужно задавать этому Рейгану – в конце концов, они встретились впервые в жизни, а по первому впечатлению трудно сказать, насколько человек посвящён в государственные секреты и можно ли ему доверять. Всё же, поразмыслив, Бак решил прощупать почву в нужном ему направлении и обратился к собеседнику так:
«Всё, что вы говорите, мистер Рейган, звучит чертовски убедительно. Но вы сами упоминали, что русские – коварные и лживые парни. Может быть, они уже применяют информационную игру против нас? И мы растрачиваем силы и средства на бессмысленные проекты? А они тем временем создают супероружие, которое покорит весь мир?»
«Ерунда, – отмахнулся Рейган. – Русские действуют слишком топорно. Они предпочитают засекречивать информацию от и до. Это великая глупость, потому что если хочешь что-нибудь спрятать, его нужно положить на самое видное место, а русские так не умеют. Чтобы понять, где у них ведутся наиболее интенсивные разработки, достаточно выяснить, какие книги и каких авторов в общественных библиотеках переходят из открытого доступа в закрытый. Вы ведь изучаете Россию и наверняка знаете об этом».
«Знаю, – кивнул Бак, – но, может быть, это лишь первый уровень. Может быть, существуют и другие? Вы что-нибудь знаете о русских тайных обществах?..»
Рональд Рейган не успел ответить на этот новый вопрос, потому что их разговор прервал хозяин резиденции Уильям Роджерс, который поднимался к беседке в сопровождении лакея в ливрее. Лакей нёс на руках поднос, на котором стояли три бокала и пузатая бутылка какого-то элитного вина. Приветствуя Роджерса, гости поднялись со скамьи.
«Мистер Рейган, мистер Бак, – сказал Роджерс с полупоклоном, – я очень рад, что вы встретились и, надеюсь, уже подружились. Вы оба впервые здесь и по этому поводу я хотел бы распить с вами по бокалу вина».
«С удовольствием», – откликнулся Бак.
«Буду рад», – отозвался Рейган.
Поставив поднос на столик в беседке, лакей умело откупорил бутылку и наполнил бокалы тёмно-багровым вином. После чего неспешно удалился, оставив хозяина с гостями. Роджерс взял свой бокал и поднял его высоко над головой.
«Я очень рассчитываю, джентльмены, – торжественно начал он, – что вы запомните сегодняшний день на всю жизнь. Ведь сегодня мы собрались не только для того, чтобы отдохнуть от городской суеты. И не только для того, чтобы отметить День Независимости. Но и затем, чтобы чествовать вас. Сегодня вы родитесь заново, сегодня – ваш день рождения, – сказав так, глава Ритуальной службы Госдепартамента вдруг запел, словно мальчишка на детском празднике: – С днём рожденья, друзья! С днём рожденья, друзья! С днём рожденья, с днём рожденья, с днём рожденья, друзья!»
Питер Бак подумал, что это за нелепый тост и при чём тут «день рожденья», но поскольку Рейган без вопросов поддержал Роджерса, поднеся бокал с вином ко рту, переводчик пригубил из своего. Терпкий напиток наполнил рот и ударил в голову. В глазах у Бака потемнело, а сердце отчаянно забилось.
«Мне что-то… нехорошо», – пробормотал он, приседая и пытаясь нащупать пальцами свободной руки скамью у себя за спиной.
Потом мир качнуло влево, и Бак понял, что заваливается на бок. Бокал упал на мраморный пол беседки, но не разбился, а покатился по нему, оставляя за собой багровые лужицы. Последнее, что увидел переводчик русского отдела перед тем, как провалиться в темноту, было лицо Роджерса, наклонившего над ним. Черты этого лица расплывались, искажались, и казалось, будто Роджерс кривляется, словно один из тех паяцев, которые выступали перед публикой внизу…
…Очнулся Питер Бак в совершенно ясном сознании. Было очень холодно, и переводчик открыл глаза. Увиденное напугало его так, что ему снова захотелось зажмуриться, но он переборол первый ужас, заставив себя смотреть и смотреть. Бак находился в просторном помещении, стены которого поднимались под наклоном вверх, сходясь в одну точку – в вершину пирамиды. В этой, высшей, точке было помещено изображение – золотой стилизованный глаз в белом треугольнике. На стенах были закреплены экзотического вида лампы, и они давали достаточно света, чтобы разглядеть происходящее вблизи, но на высоте сгустилась тень и разглядеть загадочный глаз удавалось только потому, что он сам излучал сияние. Однако напугал Бака вовсе не этот глаз, а то, что он увидел под своими ногами.
Сам переводчик находился на возвышении, а точнее – обнажённым был распят на огромном кресте. У основания креста толпились голые мужчины, лица которых были закрыты масками, изображающими различных животных и птиц: здесь был человек с головой пса и человек с головой барана, человек с головой крокодила и человек с головой осла, человек с головой сокола и человек с головой цапли. На этом маскараде нудистов выделялся один – высокий и подтянутый человек в маске льва и в кожаном нагруднике, украшенном драгоценными камнями. Это человек что-то громко напевал на незнакомом Питеру Баку языке с большим количеством шипящих и делал нечто страшное. Напротив стоял ещё один крест, на котором был распят новый знакомец переводчика – Рональд Рейган – и человек в маске льва, встав на деревянный помост-возвышение, наносил неглубокие раны на груди бывшего актёра, а стекающую кровь собирал в позолоченную чашу.
«Сатанисты! – мелькнула в голове Бака паническая мысль. – Это же сатанисты! А мы – жертвы на заклание. Они убьют нас!»
Переводчик попробовал закричать, но не смог раскрыть рта – сильная боль заставила гортань сжаться. Наверное, продолжалось действие того самого напитка, которым Роджерс опоил их с Рейганом.
Человек-лев продолжал напевать и делать надрезы, а затем вдруг остановился и произнёс очень раздельно и по-английски:
«Ты посвящён Монту!»
Рейган качнул головой, и Бак увидел, что он улыбается. Переводчик не мог поверить в это: его убивают, а он улыбается!
В толпе масок возникло шевеление. Пятеро отделились от общей массы обнажённых тел, взобрались на помост и подняли крест с висящим на нём Рейганом, после чего понесли его к одной из наклонных стен – там стоял саркофаг, похожий на те, в которых древние египтяне хоронили своих фараонов. Действовали люди-маски слаженно, будто занимались подобной процедурой всю сознательную жизнь. С саркофага была сдвинута массивная крышка, и оказалось, что он сделан по размеру: туда в самый раз помещается крест с распятым на нём человеком. Окровавленного, но всё ещё улыбающегося Рейгана уложили в саркофаг, а крышку водрузили на место. После чего внимание «сатанистов» переключилось на Питера Бака. Он уже догадался, что его ждёт мучительная смерть от удушья внутри каменного саркофага, и забился в путах, но верёвочные узлы держали крепко.
Люди-маски передвинули помост к кресту Бака, и человек-лев подобрался к переводчику вплотную. Сверкнуло острое лезвие ножа, и экзекутор сделал первый надрез. Бак почувствовал, как из раны потекла кровь, но боли от этого не было совсем – человек-лев резал с хирургической точностью, фактически лишь царапая кожу. И он вновь запел свою песню на незнакомом языке, воспроизводя ритуал, через который уже прошёл несчастный Рейган.
Сколь долго всё это продолжалось, Питер Бак сказать не мог. От неудобной позы мышцы на его теле затекли, и теперь он не чувствовал конечностей. Кровь из многочисленных порезов текла рекой, и в голове мутилось. Переводчик Госдепа уже не пытался дёргаться или кричать, он обессилено свисал на верёвках и ждал только одного, когда всё закончится и можно будет умереть спокойно. Наконец человек-лев отстранился и произнёс:
«Ты посвящён Ху!»
Люди-маски подняли крест с Питером Баком и понесли его к другой стене, где стоял ещё один саркофаг. Бак успел разглядеть, что на крышке изображены закутанный в саван человек и мощный бык. Потом крышку сняли, а переводчика вместе с крестом положили внутрь. Ещё несколько ударов сердца, и крышка легла на место, отрезав свет. Питер Бак сдавленно замычал, и милосердная тьма беспамятства поглотила его…
…Римская свеча пошла вверх, раскрылась и, вспыхнув, превратилась в живую, ветвистую молнию, стекла по тёмному небу к земле. Тут же ей навстречу взметнулись струи голубого и розового пламени, затрещали огненные колёса, поплыли золотые и серебряные шары. Публика азартно аплодировала каждому новому сполоху, демонстрируя свою благодарность мастерам фейерверка и хозяину резиденции. Тот и сам с удовольствием наблюдал за небесным представлением, покачивая головой в такт гремящей музыке.
Питер Бак проморгался и огляделся вокруг. С бокалом красного вина в руке он стоял посреди толпы гостей; рядом, хлопая в ладоши, пританцовывали жена и сын. Ничто на этом празднике жизни не напоминало о том кошмаре, который Баку пришлось пережить несколько минут (или часов?) назад. А может, и не было ничего? Может быть, зловещий маскарад в пирамиде – лишь бред помутнённого сознания?..
Нет, не бред. Бак чувствовал стеснение в груди. Украдкой расстегнув пуговицы на пиджаке и рубашке, он нащупал плотную марлевую повязку. Значит, его действительно резали ножом, а потом запечатали в саркофаге для фараонов.
«О, Господи!» – пробормотал Бак.
Раздвигая гостей, он двинулся к Роджерсу. Подойдя, решительно взял его под руку и спросил прямо:
«Что всё это значит? Кто были эти люди в масках? И чем вы меня опоили?»
Роджерс с понимающей улыбкой посмотрел на переводчика, потом молча пошёл к своему дому, поманив Бака за собой. Через несколько минут они входили в просторный холл, а тяжёлая дверь, закрывшись за ними, приглушила какофонию звуков: музыку, треск фейерверков и аплодисменты толпы.
«Прежде всего я хотел бы сразу извиниться перед вами, Питер, – сказал Роджерс. – Посвящение проходят подготовленными к нему. Согласно существующему регламенту, с вами два года должны были работать учителя, потом вы получили бы семь загадок, к которым самостоятельно подобрали бы ключи. И только после этого вас допустили бы к ритуалу „второго рождения“. Однако нам пришлось сократить процедуру в надежде, что вы позднее наверстаете упущенное. Сегодня юбилейная дата, такое случается раз в десять лет, а нам очень нужен переводчик с русского языка…»
«Это безумие!» – заявил Бак.
«Это не безумие. Это новый этап в вашей карьере. Я говорю от имени общества, которое непосвящённые называют масонской ложей „Бнай-Брит“, на самом же деле мы – Орден Атлантической Традиции. И вы теперь полноправный член нашего Ордена».
«Ваша Традиция допускает возможность издеваться над любым человеком, даже не испросив его согласия?»
«Не над любым. Ваша судьба, Питер, была предрешена в тот самый день, когда вы прочитали письмо Суслова. А позднее вы согласились перейти в наше Управление и закрепили выбор. Нельзя узнать тайну и остановиться на полпути».
«А если бы я отказался вступить в Орден Традиции?»
«Есть предложения, о которых нельзя отказаться. Мы даём многое, Питер. Вам ещё предстоит узнать, на что мы способны. Неужели вы предпочли бы остаться во тьме, когда вам предлагают свет?»
«Если бы я знал, – гордо ответил Питер Бак, – что интересы вашего Ордена расходятся с интересами моей страны, то отказался бы».
«Поверьте мне, эти интересы совпадают, – Роджерс перешёл на доверительный тон. – Более того, Соединённые Штаты Америки – единственная страна, где соблюдается Традиция в полном объёме. Мы сделали Америку такой страной. Позвольте рассказать вам одну историю. Её в первую очередь излагают наши учителя всем неофитам, которые готовятся к посвящению».
«Я слушаю».
«4 июля 1776 года, ровно сто девяносто лет назад, в Государственном Доме в Филадельфии собралась группа представителей общин для решения вопроса о независимости Североамериканских колоний. Это был очень щепетильный момент, и многие из собравшихся опасались, что поплатятся за свою дерзость жизнью. В самый разгар споров раздался резкий голос. Разговоры смолкли, и все обратили взоры на незнакомца. Присутствующие никогда не видели его прежде, никто из них не знал, когда и откуда он появился, но его необычайно высокий рост и бледное одухотворённое лицо внушали благоговение. Его голос звенел священным рвением и проникал в самую глубину душ. Его заключительные слова прогремели на весь дом. „Бог создал Америку свободной страной!“ – сказал этот удивительный человек и в изнеможении рухнул на скамью. Результат его речи превзошёл все ожидания энтузиастов. Декларация о Независимости была подписана подавляющим большинством присутствующих. Америка стала свободной страной…»
«Кто же это был?» – спросил зачарованный старой сказкой Бак, когда Роджерс сделал паузу.
«Он был одним из нас и первым на этом континенте, – отвечал глава Ритуальной службы. – Следовать за ним – большая честь…»
Питер Бак отстранёно кивнул. У него ещё будет время поразмыслить обо всём, что ему сегодня сказали и показали. А сейчас следовало позаботиться о другом – придумать для жены убедительную историю, которая объяснила бы происхождение длинных царапин у него на груди…
Питер Бак вступил в Республиканскую партию и освоил ещё два иностранных языка: немецкий и французский – и хотя успехи в изучении этих языков были гораздо скромнее, чем в русском, это не помешало ему стать ведущим переводчиком ложи «Бнай-Брит». После посвящения и ознакомления с тайнами и таинствами Ордена Атлантической Традиции официальная должность для Бака потеряла какое-либо значение, и он свободно курсировал между Госдепом, администрацией президента и ЦРУ, берясь за отдельные поручения и не задерживаясь в том или ином персональном кабинете больше чем на полгода. Среди братьев по Ордену он был известен под эзотерическим псевдонимом Набу и пользовался заслуженным уважением.
Такое положение вещей вполне устраивало Бака. Вопросы материального обеспечения были решены раз и навсегда, круг знакомых ныне включал политическую и интеллектуальную элиту страны, а лучшим другом семьи Баков вдруг сделался тот самый Рональд Рейган, вместе с которым Питер пережил самое яркое приключение в своей жизни. Главное же – Бак получил возможность искать разгадку поразительной тайны проекта «Атлантида».
Действовать в этом направлении следовало осторожно, поскольку многие из братьев по Ордену ничего не знали о русском проекте, представляющем угрозу безопасности Америки, а скачки через ступени посвящения не поощрялись. Чтобы узнать все подробности, известные Ордену, нужно было подняться к самой вершине «пирамиды», получить звание Мастера или Просветлённого, допущенного к участию в обряде «второго рождения» в качестве одной из масок. У Питера Бака, который практически не интересовался эзотерикой, на это могли уйти не годы даже, а десятилетия. Потому он решил подбираться к тайне через другой ход, зная, что раньше или позже представится случай, который позволит расставить все точки над i.
Такая возможность появилась у него 1 июня 1974 года. В тот день директор ЦРУ Уильям Колби, известный среди братьев по Ордену под невинным псевдонимом Тагет, пригласил Бака к себе в кабинет и раскрыл ему некоторые подробности операции «Дженнифер», которая уже входила в заключительный этап. Подытоживая сказанное, Колби заявил:
«Я говорю с вами от имени и по поручению Мастера Скрытого Дома. У Ордена есть основания предполагать, что субмарина русских выполняла специальное задание. Но нам не хватает информации. Более того, если мы окажемся правы, то любая информация об этом специальном задании не должна выйти во Внешний Круг. Для соблюдения тайны мы направляем вас на остров Санта-Каталина, где вы дождётесь спецсудна. В процессе подъёма фрагментов субмарины с океанского дна на поверхность вы будете просматривать всю русскую документацию, обнаруженную внутри лодки. Вашей главной задачей является сортировка материалов: любые документы, в которых содержатся сведения, расходящиеся с версией о плановом походе с целью боевого патрулирования, должны быть вами изъяты, подробно изучены и уничтожены…»
Питер Бак не поверил своим ушам.
«Уничтожены?» – переспросил он.
«Да, вы уничтожите эти документы, – подтвердил Колби. – Но перед тем, повторяю, внимательно изучите их. В этом деле мы никому не можем доверять, кроме братьев по Ордену, а если документы сохранить, они пройдут через многие руки прежде, чем попасть к нам. Мы не будем рисковать, мы доверимся вашей уникальной памяти».
«Что конкретно я должен уничтожить?»
«Мы не знаем. Всё, что расходится с официальной версией. Наверняка, это будут документы с грифом „Совершенно секретно“. Возможно, в них вы встретите упоминания о проекте или плане под названием „Атлантида“. Вам о чём-нибудь говорит это название?»
Питер Бак замялся, но ответил отрицательно. Так переводчик Госдепартамента оказался на борту судна «Hughes Glomar Explorer», специально построенного для подъёма носовой части затонувшей подлодки «К-129». За всю экспедицию он ни разу не спустился в «лунный бассейн», чтобы посмотреть на эту носовую часть – практически безвылазно Бак сидел в своей персональной каюте, выделенной ему рядом с рубкой связи. Сидел и ждал.
Документы начали поступать к нему на второй день после поднятия лодки. Сначала это были «шпаргалки» для личного состава, многие из которых были изодраны в клочья, в герметичную упаковку проникла вода, и прочитать что-либо было невозможно. Потом пошли таблички с поясняющими надписями, снятые с оборудования, – они сохранились куда лучше. Каждая была запечатана в отдельный контейнер, к каждой прилагался план-разрез подлодки с указанием места, откуда была извлечена табличка – Баку оставалось только вписать в специальный формуляр перевод надписи со своими комментариями и вложить этот формуляр в контейнер. Иногда при переводе требовалась помощь русского моряка-перебежчика, работавшего теперь на ЦРУ, – он, в основном, трудился внутри «лунного бассейна», и Бак вызывал его по внутреннему телефону.
Однако когда очередь дошла до сейфа капитана «К-129» и до документов из шифр-рубки, Бак услугами перебежчика пользоваться перестал – это был тот самый случай, на счёт которого предупреждал Колби.
Вначале извлечённые из сейфа документы не произвели на Бака впечатления. Пакеты содержали обычные папки с картами и координатами, шифровальные блокноты и ключи к спецоборудованию. Гораздо больший интерес у Бака вызвал корабельный журнал. Переводчик развернул на столе карту Тихого океана, чтобы проверить свои подозрения. Оказалось, что русская лодка шла прямым курсом к какой-то точке на Тихоокеанском побережье США, без обычных для патрулирования манёвров, – словно ракета, выпущенная в цель. Бак внимательнее просмотрел журнал и наконец-то обнаружил ниточку – упоминание о директиве «А». Теперь он знал, что ему искать среди килограммов дорогостоящей макулатуры, извлечённой с глубины в 16000 футов. Директива «А». Директива по проекту «Атлантида»?
«Добрый день, – поприветствовал его Бак, присаживаясь а скамью. – Мы, кажется, встречались в Управлении? Вы из какого отдела?»
Джентльмен белозубо улыбнулся.
«Вряд ли мы встречались, – отозвался он. – Я не имею никакого касательства к Госдепартаменту. Меня зовут Рональд Рейган, я – бывший актёр».
«Понимаю, – кивнул Бак дружелюбно; он сразу же вспомнил, что действительно видел этого человека в качестве исполнителя главной роли в каком-то из вестернов. – Меня зовут Питер Бак, я переводчик с русского языка».
«Очень рад, – кивнул Рейган. – Наверное, это очень трудно – изучать русский язык?»
«Главное – иметь к этому способности. Попробуйте произнести следующую фразу. Цы-плят по осе-ни счи-та-ют».
«Звучит чудовищно. А что это означает?»
«Это русская пословица. Она означает, что результат становится известным только по истечении времени».
Рейган попытался воспроизвести сложную русскую фразу, но получалось у него плохо.
«Странные эти русские, – он вздохнул. – Никогда их не понимал. Ну скажите, пожалуйста, почему они считают, что результат становится известным со временем? Зная все исходные, результат вполне можно предсказать. Я, например, точно знаю, кто станет следующим губернатором Калифорнии».
«Хотите пари?» – оживился Бак, который даже не знал имён кандидатов.
«Проиграете», – Рейган усмехнулся.
«Почему вы так уверены?»
«Потому что следующим губернатором буду я».
Наступила пауза. Лёд в бокале с соком уже растаял, и Бак сделал большой глоток. Поморщился.
«Что ж, – сказал он, – тогда и я попробую выступить в роли оракула. Пост губернатора Калифорнии достанется республиканцу».
«Это нетрудно, – согласился Рейган. – Я действительно республиканец. В гостях у доктора Роджерса не может быть демократов».
«А я беспартийный», – признался Бак.
«Вот как? – в глазах Рейгана появился профессиональный интерес. – Вы не вступаете в партию из принципиальных соображений?»
«Нет, мне просто не кажется это необходимым».
«Но вы ведь приглашены сюда», – заметил Рейган с намёком.
Бак намёка не понял и ответил искренне:
«Я здесь впервые…»
«Я тоже, – сказал Рейган. – Однако ваш ответ меня не удовлетворил. Почему вы не вступаете в партию? Я не спрашиваю, чьи убеждения вы разделяете: республиканцев или демократов – меня интересует сам принцип».
«Я не вижу в том необходимости. По большому счёту, меня не интересует политика».
«А что вас интересует?»
«Когда-то я мечтал стать юристом, но теперь нашёл более интересное занятие – я изучаю Советскую Россию. Мне кажется, моё будущее, как и будущее моей семьи, зависит не от того, кто будет избран президентом Америки через три года, и не от того, сколько я сумею заработать на судебных процессах, – а от этой далёкой загадочной страны. Там решают, каким будет моё будущее».
«Кажется, я начинаю вас понимать, – сказал Рейган. – Но при этом вижу и вашу главную ошибку. Именно потому, что вы не интересуетесь американской политикой и не делаете различия между партиями, заставляет вас видеть угрозу там, где её нет. Россия – колосс на глиняных ногах. Я уверен, если следующий президент предпримет ряд энергичных мер в нашей внешней политике и объявит России тотальную войну во всех сферах, этот колосс падёт. Нам следует забыть о границах и договорённостях – мы должны основывать свою политику на безусловном превосходстве США не только в Западном, но и в Восточном полушарии. Более того, мы должны обратить внимание на космос…»
«Вы имеете в виду программу „Аполлон“?» – уточнил Бак.
«Нет! – отрезал Рейган. – Программа „Аполлон“ – это очередная гонка, в которой мы отстаём от русских на шаг или даже на два шага. Не удивлюсь, если завтра русские высадятся на Луну и президенту Джонсону придётся придумывать новую цель для нации. Подобная гонка бесперспективна. Мы должны искать новые решения, перескакивать через этапы, заставлять русских следовать за нами – так победим!»
«Честно говоря, я не представляю, как такое можно сделать. На Луну нельзя полететь, если не построишь космические корабли и не подготовишь астронавтов…»
«Далась вам эта Луна! Скажу вам так, мистер Бак, нам раз и навсегда следует забыть о том, что любая информация, исходящие от органов власти, должна быть правдива. Против врага хороши любые методы, особенно если этот враг заведомо лжив и вероломен. Во время войны я служил в пресс-центре ВВС и меня научили тонкостям информационной игры. Методы, которые мы применяли против немцев, хороши и против русских. Более того, с тех пор эти методы сильно усовершенствовались. В современном мире талантливый журналист способен заменить армию. Как это действует? Возьмём хотя бы ту же Луну. Президент выступает с заявлением, что Луна нас больше не интересует, и объявляет приоритетной задачей создание космического щита над Америкой. Русские тут же начинают перебрасывать финансы и специалистов на новое направление. Для соблюдения паритета им придётся с одной стороны создавать свой собственный „космический щит“, а с другой – разрабатывать средства преодоления нашего. Высадка на Луну перестаёт быть чем-то значительным в их глазах, они теряют темп и уступают нам пальму первенства. Мы же получаем возможность спокойно закончить начатое, поскольку, как вы понимаете, дальше создания инициативной группы дело с „космическим щитом“ у нас не пойдёт».
«Но не грозит ли нам самим запутаться в собственных информационных играх? – осторожно спросил Бак. – Сумеем ли мы потом отличить правду от лжи?»
«Вот для того, чтобы не запутаться, – ответил Рейган с улыбкой, – я и призываю вас вступить в партию. Например, в Республиканскую…»
Питера Бака беспокоил ещё один вопрос, но он не был уверен, что его нужно задавать этому Рейгану – в конце концов, они встретились впервые в жизни, а по первому впечатлению трудно сказать, насколько человек посвящён в государственные секреты и можно ли ему доверять. Всё же, поразмыслив, Бак решил прощупать почву в нужном ему направлении и обратился к собеседнику так:
«Всё, что вы говорите, мистер Рейган, звучит чертовски убедительно. Но вы сами упоминали, что русские – коварные и лживые парни. Может быть, они уже применяют информационную игру против нас? И мы растрачиваем силы и средства на бессмысленные проекты? А они тем временем создают супероружие, которое покорит весь мир?»
«Ерунда, – отмахнулся Рейган. – Русские действуют слишком топорно. Они предпочитают засекречивать информацию от и до. Это великая глупость, потому что если хочешь что-нибудь спрятать, его нужно положить на самое видное место, а русские так не умеют. Чтобы понять, где у них ведутся наиболее интенсивные разработки, достаточно выяснить, какие книги и каких авторов в общественных библиотеках переходят из открытого доступа в закрытый. Вы ведь изучаете Россию и наверняка знаете об этом».
«Знаю, – кивнул Бак, – но, может быть, это лишь первый уровень. Может быть, существуют и другие? Вы что-нибудь знаете о русских тайных обществах?..»
Рональд Рейган не успел ответить на этот новый вопрос, потому что их разговор прервал хозяин резиденции Уильям Роджерс, который поднимался к беседке в сопровождении лакея в ливрее. Лакей нёс на руках поднос, на котором стояли три бокала и пузатая бутылка какого-то элитного вина. Приветствуя Роджерса, гости поднялись со скамьи.
«Мистер Рейган, мистер Бак, – сказал Роджерс с полупоклоном, – я очень рад, что вы встретились и, надеюсь, уже подружились. Вы оба впервые здесь и по этому поводу я хотел бы распить с вами по бокалу вина».
«С удовольствием», – откликнулся Бак.
«Буду рад», – отозвался Рейган.
Поставив поднос на столик в беседке, лакей умело откупорил бутылку и наполнил бокалы тёмно-багровым вином. После чего неспешно удалился, оставив хозяина с гостями. Роджерс взял свой бокал и поднял его высоко над головой.
«Я очень рассчитываю, джентльмены, – торжественно начал он, – что вы запомните сегодняшний день на всю жизнь. Ведь сегодня мы собрались не только для того, чтобы отдохнуть от городской суеты. И не только для того, чтобы отметить День Независимости. Но и затем, чтобы чествовать вас. Сегодня вы родитесь заново, сегодня – ваш день рождения, – сказав так, глава Ритуальной службы Госдепартамента вдруг запел, словно мальчишка на детском празднике: – С днём рожденья, друзья! С днём рожденья, друзья! С днём рожденья, с днём рожденья, с днём рожденья, друзья!»
Питер Бак подумал, что это за нелепый тост и при чём тут «день рожденья», но поскольку Рейган без вопросов поддержал Роджерса, поднеся бокал с вином ко рту, переводчик пригубил из своего. Терпкий напиток наполнил рот и ударил в голову. В глазах у Бака потемнело, а сердце отчаянно забилось.
«Мне что-то… нехорошо», – пробормотал он, приседая и пытаясь нащупать пальцами свободной руки скамью у себя за спиной.
Потом мир качнуло влево, и Бак понял, что заваливается на бок. Бокал упал на мраморный пол беседки, но не разбился, а покатился по нему, оставляя за собой багровые лужицы. Последнее, что увидел переводчик русского отдела перед тем, как провалиться в темноту, было лицо Роджерса, наклонившего над ним. Черты этого лица расплывались, искажались, и казалось, будто Роджерс кривляется, словно один из тех паяцев, которые выступали перед публикой внизу…
…Очнулся Питер Бак в совершенно ясном сознании. Было очень холодно, и переводчик открыл глаза. Увиденное напугало его так, что ему снова захотелось зажмуриться, но он переборол первый ужас, заставив себя смотреть и смотреть. Бак находился в просторном помещении, стены которого поднимались под наклоном вверх, сходясь в одну точку – в вершину пирамиды. В этой, высшей, точке было помещено изображение – золотой стилизованный глаз в белом треугольнике. На стенах были закреплены экзотического вида лампы, и они давали достаточно света, чтобы разглядеть происходящее вблизи, но на высоте сгустилась тень и разглядеть загадочный глаз удавалось только потому, что он сам излучал сияние. Однако напугал Бака вовсе не этот глаз, а то, что он увидел под своими ногами.
Сам переводчик находился на возвышении, а точнее – обнажённым был распят на огромном кресте. У основания креста толпились голые мужчины, лица которых были закрыты масками, изображающими различных животных и птиц: здесь был человек с головой пса и человек с головой барана, человек с головой крокодила и человек с головой осла, человек с головой сокола и человек с головой цапли. На этом маскараде нудистов выделялся один – высокий и подтянутый человек в маске льва и в кожаном нагруднике, украшенном драгоценными камнями. Это человек что-то громко напевал на незнакомом Питеру Баку языке с большим количеством шипящих и делал нечто страшное. Напротив стоял ещё один крест, на котором был распят новый знакомец переводчика – Рональд Рейган – и человек в маске льва, встав на деревянный помост-возвышение, наносил неглубокие раны на груди бывшего актёра, а стекающую кровь собирал в позолоченную чашу.
«Сатанисты! – мелькнула в голове Бака паническая мысль. – Это же сатанисты! А мы – жертвы на заклание. Они убьют нас!»
Переводчик попробовал закричать, но не смог раскрыть рта – сильная боль заставила гортань сжаться. Наверное, продолжалось действие того самого напитка, которым Роджерс опоил их с Рейганом.
Человек-лев продолжал напевать и делать надрезы, а затем вдруг остановился и произнёс очень раздельно и по-английски:
«Ты посвящён Монту!»
Рейган качнул головой, и Бак увидел, что он улыбается. Переводчик не мог поверить в это: его убивают, а он улыбается!
В толпе масок возникло шевеление. Пятеро отделились от общей массы обнажённых тел, взобрались на помост и подняли крест с висящим на нём Рейганом, после чего понесли его к одной из наклонных стен – там стоял саркофаг, похожий на те, в которых древние египтяне хоронили своих фараонов. Действовали люди-маски слаженно, будто занимались подобной процедурой всю сознательную жизнь. С саркофага была сдвинута массивная крышка, и оказалось, что он сделан по размеру: туда в самый раз помещается крест с распятым на нём человеком. Окровавленного, но всё ещё улыбающегося Рейгана уложили в саркофаг, а крышку водрузили на место. После чего внимание «сатанистов» переключилось на Питера Бака. Он уже догадался, что его ждёт мучительная смерть от удушья внутри каменного саркофага, и забился в путах, но верёвочные узлы держали крепко.
Люди-маски передвинули помост к кресту Бака, и человек-лев подобрался к переводчику вплотную. Сверкнуло острое лезвие ножа, и экзекутор сделал первый надрез. Бак почувствовал, как из раны потекла кровь, но боли от этого не было совсем – человек-лев резал с хирургической точностью, фактически лишь царапая кожу. И он вновь запел свою песню на незнакомом языке, воспроизводя ритуал, через который уже прошёл несчастный Рейган.
Сколь долго всё это продолжалось, Питер Бак сказать не мог. От неудобной позы мышцы на его теле затекли, и теперь он не чувствовал конечностей. Кровь из многочисленных порезов текла рекой, и в голове мутилось. Переводчик Госдепа уже не пытался дёргаться или кричать, он обессилено свисал на верёвках и ждал только одного, когда всё закончится и можно будет умереть спокойно. Наконец человек-лев отстранился и произнёс:
«Ты посвящён Ху!»
Люди-маски подняли крест с Питером Баком и понесли его к другой стене, где стоял ещё один саркофаг. Бак успел разглядеть, что на крышке изображены закутанный в саван человек и мощный бык. Потом крышку сняли, а переводчика вместе с крестом положили внутрь. Ещё несколько ударов сердца, и крышка легла на место, отрезав свет. Питер Бак сдавленно замычал, и милосердная тьма беспамятства поглотила его…
…Римская свеча пошла вверх, раскрылась и, вспыхнув, превратилась в живую, ветвистую молнию, стекла по тёмному небу к земле. Тут же ей навстречу взметнулись струи голубого и розового пламени, затрещали огненные колёса, поплыли золотые и серебряные шары. Публика азартно аплодировала каждому новому сполоху, демонстрируя свою благодарность мастерам фейерверка и хозяину резиденции. Тот и сам с удовольствием наблюдал за небесным представлением, покачивая головой в такт гремящей музыке.
Питер Бак проморгался и огляделся вокруг. С бокалом красного вина в руке он стоял посреди толпы гостей; рядом, хлопая в ладоши, пританцовывали жена и сын. Ничто на этом празднике жизни не напоминало о том кошмаре, который Баку пришлось пережить несколько минут (или часов?) назад. А может, и не было ничего? Может быть, зловещий маскарад в пирамиде – лишь бред помутнённого сознания?..
Нет, не бред. Бак чувствовал стеснение в груди. Украдкой расстегнув пуговицы на пиджаке и рубашке, он нащупал плотную марлевую повязку. Значит, его действительно резали ножом, а потом запечатали в саркофаге для фараонов.
«О, Господи!» – пробормотал Бак.
Раздвигая гостей, он двинулся к Роджерсу. Подойдя, решительно взял его под руку и спросил прямо:
«Что всё это значит? Кто были эти люди в масках? И чем вы меня опоили?»
Роджерс с понимающей улыбкой посмотрел на переводчика, потом молча пошёл к своему дому, поманив Бака за собой. Через несколько минут они входили в просторный холл, а тяжёлая дверь, закрывшись за ними, приглушила какофонию звуков: музыку, треск фейерверков и аплодисменты толпы.
«Прежде всего я хотел бы сразу извиниться перед вами, Питер, – сказал Роджерс. – Посвящение проходят подготовленными к нему. Согласно существующему регламенту, с вами два года должны были работать учителя, потом вы получили бы семь загадок, к которым самостоятельно подобрали бы ключи. И только после этого вас допустили бы к ритуалу „второго рождения“. Однако нам пришлось сократить процедуру в надежде, что вы позднее наверстаете упущенное. Сегодня юбилейная дата, такое случается раз в десять лет, а нам очень нужен переводчик с русского языка…»
«Это безумие!» – заявил Бак.
«Это не безумие. Это новый этап в вашей карьере. Я говорю от имени общества, которое непосвящённые называют масонской ложей „Бнай-Брит“, на самом же деле мы – Орден Атлантической Традиции. И вы теперь полноправный член нашего Ордена».
«Ваша Традиция допускает возможность издеваться над любым человеком, даже не испросив его согласия?»
«Не над любым. Ваша судьба, Питер, была предрешена в тот самый день, когда вы прочитали письмо Суслова. А позднее вы согласились перейти в наше Управление и закрепили выбор. Нельзя узнать тайну и остановиться на полпути».
«А если бы я отказался вступить в Орден Традиции?»
«Есть предложения, о которых нельзя отказаться. Мы даём многое, Питер. Вам ещё предстоит узнать, на что мы способны. Неужели вы предпочли бы остаться во тьме, когда вам предлагают свет?»
«Если бы я знал, – гордо ответил Питер Бак, – что интересы вашего Ордена расходятся с интересами моей страны, то отказался бы».
«Поверьте мне, эти интересы совпадают, – Роджерс перешёл на доверительный тон. – Более того, Соединённые Штаты Америки – единственная страна, где соблюдается Традиция в полном объёме. Мы сделали Америку такой страной. Позвольте рассказать вам одну историю. Её в первую очередь излагают наши учителя всем неофитам, которые готовятся к посвящению».
«Я слушаю».
«4 июля 1776 года, ровно сто девяносто лет назад, в Государственном Доме в Филадельфии собралась группа представителей общин для решения вопроса о независимости Североамериканских колоний. Это был очень щепетильный момент, и многие из собравшихся опасались, что поплатятся за свою дерзость жизнью. В самый разгар споров раздался резкий голос. Разговоры смолкли, и все обратили взоры на незнакомца. Присутствующие никогда не видели его прежде, никто из них не знал, когда и откуда он появился, но его необычайно высокий рост и бледное одухотворённое лицо внушали благоговение. Его голос звенел священным рвением и проникал в самую глубину душ. Его заключительные слова прогремели на весь дом. „Бог создал Америку свободной страной!“ – сказал этот удивительный человек и в изнеможении рухнул на скамью. Результат его речи превзошёл все ожидания энтузиастов. Декларация о Независимости была подписана подавляющим большинством присутствующих. Америка стала свободной страной…»
«Кто же это был?» – спросил зачарованный старой сказкой Бак, когда Роджерс сделал паузу.
«Он был одним из нас и первым на этом континенте, – отвечал глава Ритуальной службы. – Следовать за ним – большая честь…»
Питер Бак отстранёно кивнул. У него ещё будет время поразмыслить обо всём, что ему сегодня сказали и показали. А сейчас следовало позаботиться о другом – придумать для жены убедительную историю, которая объяснила бы происхождение длинных царапин у него на груди…
* * *
С того дня минуло много лет. Рональд Рейган стал губернатором Калифорнии. Ричард Никсон стал президентом США. Уильям Роджерс возглавил Госдепартамент. А американские астронавты прогулялись по Луне.Питер Бак вступил в Республиканскую партию и освоил ещё два иностранных языка: немецкий и французский – и хотя успехи в изучении этих языков были гораздо скромнее, чем в русском, это не помешало ему стать ведущим переводчиком ложи «Бнай-Брит». После посвящения и ознакомления с тайнами и таинствами Ордена Атлантической Традиции официальная должность для Бака потеряла какое-либо значение, и он свободно курсировал между Госдепом, администрацией президента и ЦРУ, берясь за отдельные поручения и не задерживаясь в том или ином персональном кабинете больше чем на полгода. Среди братьев по Ордену он был известен под эзотерическим псевдонимом Набу и пользовался заслуженным уважением.
Такое положение вещей вполне устраивало Бака. Вопросы материального обеспечения были решены раз и навсегда, круг знакомых ныне включал политическую и интеллектуальную элиту страны, а лучшим другом семьи Баков вдруг сделался тот самый Рональд Рейган, вместе с которым Питер пережил самое яркое приключение в своей жизни. Главное же – Бак получил возможность искать разгадку поразительной тайны проекта «Атлантида».
Действовать в этом направлении следовало осторожно, поскольку многие из братьев по Ордену ничего не знали о русском проекте, представляющем угрозу безопасности Америки, а скачки через ступени посвящения не поощрялись. Чтобы узнать все подробности, известные Ордену, нужно было подняться к самой вершине «пирамиды», получить звание Мастера или Просветлённого, допущенного к участию в обряде «второго рождения» в качестве одной из масок. У Питера Бака, который практически не интересовался эзотерикой, на это могли уйти не годы даже, а десятилетия. Потому он решил подбираться к тайне через другой ход, зная, что раньше или позже представится случай, который позволит расставить все точки над i.
Такая возможность появилась у него 1 июня 1974 года. В тот день директор ЦРУ Уильям Колби, известный среди братьев по Ордену под невинным псевдонимом Тагет, пригласил Бака к себе в кабинет и раскрыл ему некоторые подробности операции «Дженнифер», которая уже входила в заключительный этап. Подытоживая сказанное, Колби заявил:
«Я говорю с вами от имени и по поручению Мастера Скрытого Дома. У Ордена есть основания предполагать, что субмарина русских выполняла специальное задание. Но нам не хватает информации. Более того, если мы окажемся правы, то любая информация об этом специальном задании не должна выйти во Внешний Круг. Для соблюдения тайны мы направляем вас на остров Санта-Каталина, где вы дождётесь спецсудна. В процессе подъёма фрагментов субмарины с океанского дна на поверхность вы будете просматривать всю русскую документацию, обнаруженную внутри лодки. Вашей главной задачей является сортировка материалов: любые документы, в которых содержатся сведения, расходящиеся с версией о плановом походе с целью боевого патрулирования, должны быть вами изъяты, подробно изучены и уничтожены…»
Питер Бак не поверил своим ушам.
«Уничтожены?» – переспросил он.
«Да, вы уничтожите эти документы, – подтвердил Колби. – Но перед тем, повторяю, внимательно изучите их. В этом деле мы никому не можем доверять, кроме братьев по Ордену, а если документы сохранить, они пройдут через многие руки прежде, чем попасть к нам. Мы не будем рисковать, мы доверимся вашей уникальной памяти».
«Что конкретно я должен уничтожить?»
«Мы не знаем. Всё, что расходится с официальной версией. Наверняка, это будут документы с грифом „Совершенно секретно“. Возможно, в них вы встретите упоминания о проекте или плане под названием „Атлантида“. Вам о чём-нибудь говорит это название?»
Питер Бак замялся, но ответил отрицательно. Так переводчик Госдепартамента оказался на борту судна «Hughes Glomar Explorer», специально построенного для подъёма носовой части затонувшей подлодки «К-129». За всю экспедицию он ни разу не спустился в «лунный бассейн», чтобы посмотреть на эту носовую часть – практически безвылазно Бак сидел в своей персональной каюте, выделенной ему рядом с рубкой связи. Сидел и ждал.
Документы начали поступать к нему на второй день после поднятия лодки. Сначала это были «шпаргалки» для личного состава, многие из которых были изодраны в клочья, в герметичную упаковку проникла вода, и прочитать что-либо было невозможно. Потом пошли таблички с поясняющими надписями, снятые с оборудования, – они сохранились куда лучше. Каждая была запечатана в отдельный контейнер, к каждой прилагался план-разрез подлодки с указанием места, откуда была извлечена табличка – Баку оставалось только вписать в специальный формуляр перевод надписи со своими комментариями и вложить этот формуляр в контейнер. Иногда при переводе требовалась помощь русского моряка-перебежчика, работавшего теперь на ЦРУ, – он, в основном, трудился внутри «лунного бассейна», и Бак вызывал его по внутреннему телефону.
Однако когда очередь дошла до сейфа капитана «К-129» и до документов из шифр-рубки, Бак услугами перебежчика пользоваться перестал – это был тот самый случай, на счёт которого предупреждал Колби.
Вначале извлечённые из сейфа документы не произвели на Бака впечатления. Пакеты содержали обычные папки с картами и координатами, шифровальные блокноты и ключи к спецоборудованию. Гораздо больший интерес у Бака вызвал корабельный журнал. Переводчик развернул на столе карту Тихого океана, чтобы проверить свои подозрения. Оказалось, что русская лодка шла прямым курсом к какой-то точке на Тихоокеанском побережье США, без обычных для патрулирования манёвров, – словно ракета, выпущенная в цель. Бак внимательнее просмотрел журнал и наконец-то обнаружил ниточку – упоминание о директиве «А». Теперь он знал, что ему искать среди килограммов дорогостоящей макулатуры, извлечённой с глубины в 16000 футов. Директива «А». Директива по проекту «Атлантида»?