Питерс Ральф. Война 2020 года

   Мередит перемахнул через борт вездехода и прижался к земле. Он вогнал в пистолет новую обойму. У него очень болело колено, хотя он понятия не имел, что с ним случилось. Говард поискал глазами стрелка.
   Паренек сидел, скрючившись, под крылом грузовика, тесно вжавшись в огромные колеса, и плакал. Мередит в несколько прыжков преодолел расстояние до него и схватил его за отвороты кителя.
   — Уходи. Иди к другим машинам. Прячься за грузовиками. Вперед!
   Мальчишка уставился на лейтенанта абсолютно не понимающими глазами, словно тот говорил на иностранном языке.
   Мередит не знал, что делать дальше. Никто не готовил его к таким переделкам. Раньше даже в самых тяжелых ситуациях ему удавалось контролировать положение. Но теперь, что бы он ни сделал, ничего бы не изменилось. Пригнувшись, он побежал вокруг вездехода туда, где лежал водитель. Мертв. Все его тело было изрешечено пулями, словно кто-то из снайперов упражнялся на нем в меткости. Мередит попытался оттащить тело за машину. Но противник тут же обрушил на него град пуль. Мередит забился в крошечную «мертвую зону» между грузовиком и вездеходом.
   Говард представил себе, как он сейчас выглядит со стороны: загнанный в ловушку, сжавшийся в комочек, в то время как уличная шпана потешается над ним. В ярости он привстал и несколько раз выстрелил в ту сторону, откуда в последний раз прилетел рой пуль. Но в результате почувствовал себя еще более глупым и беспомощным.
   Обернувшись, Мередит увидел, что солдат, плакавший под грузовиком, исчез. Оставалось надеяться, что он ушел в нужном направлении.
   На его совести уже достаточно смертей его подчиненных.
   Он поглядел вокруг другими глазами. Холодный гнев пришел на место ослепляющей ярости. Даже испытываемый им страх стал каким-то другим, превратившись в энергию, которую сильная воля могла направить в нужном направлении.
   Не отдавая еще себе полного отчета в своих действиях, он начал движение. Вперед, прячась за грузовиками, от колеса к колесу. Добравшись до кабины головного грузовика, он протянул руку и дернул за ручку двери. Заперто.
   — Ради Бога, выходите оттуда. Скорее! — крикнул Мередит.
   Приглушенный голос изнутри доходчиво и ясно пояснил ему, к какой именно матери ему следует отправиться.
   Мередит побежал к следующему грузовику.
   Он слышал, что его солдаты, как на учениях, принялись прикрывать его огнем.
   Перед его глазами мелькнуло яркое пятно цветастой одежды и оружие. Оружие. Молоденький паренек с автоматическим пистолетом в руках. Он направлялся туда же, куда и лейтенант, — к кабине грузовика. На мгновение противники замерли от неожиданности, уставившись друг на друга.
   За этот миг Мередит успел с удивительной ясностью рассмотреть своего врага, навсегда запечатлев в памяти все мельчайшие детали его внешности. Красно-зелено-черный вязаный берет. Пиджак с блесками и фальшивые драгоценности. Брюки из темного атласа. И короткое, неуклюжее на вид оружие, ствол которого быстро поднимался вверх. Живые, блестящие, умные, очень непростые глаза.
   Мередит выстрелил первым, лишь на долю секунды опередив противника. На сей раз он попал и продолжал стрелять, пока тот не рухнул на землю. Ответный огонь поверженного противника пришелся по двум баллонам колес грузовика, которые с грохотом лопнули. Парень упал как-то нескладно. Казалось, ударившись об асфальт, он испытал большую боль, нежели от ран. Почувствовав слабость в ногах, Мередит облокотился о крыло машины, задыхаясь, как загнанное животное.
   В небе над разоренным городом сначала тихо, потом заполняя все вокруг, раздался знакомый звук вертолетных двигателей. Совсем рядом Мередит слышал, как его солдаты продвигаются вперед, беря ситуацию на улице под свой контроль. Он слышал, как они перекликаются между собой, выкрикивают приказы, на практике применяя те самые приемы боя в городских условиях, бесконечную отработку которых они раньше так проклинали.
   Стрельба и крики, доносившиеся от головы колонны, заметно стихли. Бандиты начали сдаваться.
   С пистолетом в вытянутой вперед руке Мередит сделал несколько шагов по направлению к скрюченной, истерзанной болью фигуре только что застреленного им человека. Оружие его противника отлетело далеко в сторону, но Мередит не мог убрать палец со спускового крючка. Ему не хватало воздуха, и он чувствовал, как раздуваются его ноздри.
   На вид пареньку было лет пятнадцать — восемнадцать. Гримаса, исказившая его лицо, не позволяла точнее определить его возраст.
   Когда Мередит приблизился, раненый перестал корчиться от боли. Его глаза расширились, и он снизу вверх уставился на высокого человека в армейской форме, который только что вдребезги разбил идеальную машину его тела.
   Сначала лейтенанту показалось, что огонек сознания уже потух во взгляде поверженного противника. Но мало-помалу его глаза сфокусировались на победителе поединка.
   Паренек злобно посмотрел на Мередита. С каждым выдохом на его губах пузырилась алая пена. Потом их глаза встретились, и Говард не смог оторвать взгляд даже тогда, когда раненый приподнялся, протянул вперед руку и, обессиленный, снова рухнул.
   — Ты думаешь, что ты важная штучка… — сказал он Мередиту голосом по-прежнему ясным и чистым. Его губы искривились в презрительной усмешке. — А на самом деле… ты просто орудие в чужих руках.
   Мередит опустил пистолет, стыдясь своего страха, и молча смотрел, как увешанная цепочками грудь мальчишки борется с земным притяжением. Слов не было. Только острое чувство реальности окружающего — жесткого асфальта, бетона, стали, разбитого стекла.
   Плоть и кровь.
   Мальчик вдохнул полной грудью, словно собираясь разом задуть все свечи на юбилейном торте. Потом воздух вырвался наружу, сопровождаемый звуком скорее животным, чем человеческим. Легким больше не требовался кислород.
   — Врача! — закричал Мередит. — Врача!
   При окончательном подсчете выяснилось, что погибли шесть солдат и трое ранены, потери гражданского населения составили пять убитых и двенадцать раненых. На поле боя также остались четверо погибших в перестрелке, без сомнений являвшихся членами банды. В ходе операции по окружению и прочесыванию района столкновения, проведенной силами военных, удалось задержать еще четырнадцать подозрительных личностей. Солдаты ненавидели всей душой эту операцию не только из-за боязни нарваться на засаду, но и из-за опасности натолкнуться при осмотре зданий не столько на преступников, сколько на гниющие трупы жертв болезни Рансимана. Мало кому из подозреваемых удастся выжить. Их всех отправят в лагерь в Форт-Ирвин дожидаться суда. Но правосудие безнадежно запаздывало, задыхаясь под грудой дел, а в переполненном лагере свирепствовала эпидемия, взявшая на себя миссию орудия закона.
   В тот вечер Мередит отправился к майору Тейлору. Отыскать исполняющего обязанности командира батальона не составляло никакого труда. Если он не выезжал на очередное задание, то сидел у себя в кабинете, где фактически и жил. Позади письменного стола, рядом с государственным флагом и знаменем части стояла старая армейская походная кровать, на краю которой лежал туго свернутый спальный мешок.
   Идеальный порядок, царивший в комнате, нарушала только гора книг, постоянно возвышавшаяся на полу рядом с койкой. Всякий раз, когда Мередиту доводилось переступать порог кабинета начальника, его взгляд привычно останавливался на книжном развале — его очень занимало, какую литературу читает этот жесткий, необычный человек.
   Мередит постучал в дверь решительнее, чем обычно, услышал приказ заходить и, чеканя шаг, несмотря на боль в перевязанном колене, остановился ровно в трех шагах от стола Тейлора.
   Он встал по стойке «смирно», отдал честь и отрапортовал:
   — Сэр, первый лейтенант Мередит просит разрешения обратиться к командиру батальона.
   Тейлор оторвался от компьютера, с которым работал, удивленный формальностью тона. Несколько секунд он задумчиво разглядывал молодого человека, стоявшего навытяжку перед ним. Потом он заговорил, разочаровывающее буднично:
   — Подожди минутку, Мерри. Дай разобраться с этой программой.
   И, словно забыв о присутствии лейтенанта, о его напряжении и настойчивости, Тейлор вернулся к монитору и клавишам компьютера.
   Мередит принял стойку «вольно по-парадному». Но напряженность позы теперь казалась ему глупой. Вскоре он встал в обычную стойку «вольно» и огляделся по сторонам. Его злило, что Тейлор не почувствовал всей серьезности его намерений, что командир не уделил ему достаточно внимания.
   Сегодня стол Тейлора казался больше, чем обычно, завален бумагами. Мередит заметил, что стопку писем еще не вскрывали. Батальонный офицер по оперативным вопросам заболел БР, и его эвакуировали, а должность начальника штаба оставалась вакантной уже несколько месяцев. В голове у Мередита промелькнула мысль, что, возможно, ему не стоит отнимать у Тейлора время. И так тот спал крайне мало, и даже шрамы на лице не могли скрыть черные круги, постоянно темневшие под глазами.
   Но лейтенант намеревался идти до конца.
   После нескольких часов мучительных раздумий он наконец решился. И теперь не собирался менять свое решение.
   Тейлор возился с компьютером бесконечно долго. Мередит чувствовал, как сами собой опускаются у него плечи. Он вдруг понял, что очень, очень устал.
   Его взгляд блуждал по комнате и наконец остановился на кипе книг у койки Тейлора. Мередита всегда удивляло разнообразие заглавий.
   Не менялись только учебники и словари испанского языка. Сегодня Мередит разобрал названия работ по городскому планированию, книгу о «Черной смерти» в Европе, «Гекльберри Финна», рассказы Джозефа Конрада и последний номер военного журнала «Милитари ревью». Мередит пытался прочитать заглавие еще одной полускрытой книги, когда Тейлор наконец заговорил с ним, заставив лейтенанта вздрогнуть от неожиданности.
   — Ну ладно, Мерри, что стряслось? — Тейлор снова взглянул на компьютер.
   — Знаешь, в армии, наверное, было гораздо легче, когда наука не придумала еще ничего сложнее пишущей машинки. Тогда существовал хотя бы физический предел тех глупостей, которые ожидает от тебя система.
   Мередит стоял перед человеком, старше его всего на несколько лет и на целую жизнь. И ему оказалось очень трудно заставить себя заговорить, произнести те решительные слова, которые он так тщательно подготовил.
   — Тут что-то серьезное, — пробормотал Тейлор, и лейтенант так и не понял, почудилось ему или в словах командира действительно промелькнула нотка иронии.
   — Сэр, я прошу отстранить меня от занимаемой должности и перевести в обычную часть.
   Тейлор вскинул голову и внимательно взглянул на собеседника. Мередит всегда с трудом разбирал выражение лица Тейлора — мешала испещренная шрамами кожа. Он почувствовал, как пот выступил у него на лбу и на позвоночнике. Майор не отвечал долго, необъяснимо и мучительно долго. Мередит ожидал встретить удивление… возможно, гнев, возможно — разочарование. Но это молчаливое раздумье оказалось столь же неожиданным, сколь и невыносимым.
   Когда Тейлор наконец ответил, он произнес только одно слово:
   — Почему?
   Мередит замялся в поисках нужного ответа.
   — Сэр, мне кажется, что я не подхожу для такой работы.
   Тейлор слегка кивнул, но то был знак раздумья, а не согласия. Потом он напрягся и слегка подался вперед, как большой кот, заметивший что-то интересное.
   — Не ходи вокруг да около, Мерри. На самом деле ты считаешь, что сел в лужу. И тебе себя жалко. — Он свел вместе кончики пальцев. — Ну, хорошо. Скажи, что, по-твоему, тебе сегодня следовало сделать по-другому.
   Вопрос застал Мередита врасплох. Он растерялся и по-детски разозлился. Похоже, Тейлор хочет его унизить. Он задумался над резким, твердым ответом, который поставит на место исполняющего обязанности комбата.
   Но это оказалось непросто. Он ведь все сделал как положено. Он предпринял действия, предписанные в подобных ситуациях. Ведь не было никаких сведений, что готовится такая крупная акция. При всем желании он не мог придумать, каким образом можно было реально изменить события прошедшего дня. Тут требовался бы дар предвидения, не свойственный человеку. Он сделал все возможное в рамках отведенной ему роли. Единственное, что еще он мог бы сделать, так это погибнуть вместе с Розарио и остальными, но даже в охватившей его ярости он понимал бессмысленность такого варианта.
   А мальчик, умиравший на улице? Его глаза, его слова? И вообще, зачем все это? Неужели родители Мередита оказались правы, и он — всего лишь мальчишка-переросток, играющий в очень опасную игру с живыми игрушечными солдатиками? В его голове царил слишком большой сумбур, чтобы он мог разумно ответить себе на нахлынувшие вопросы. Он хотел чувствовать себя виноватым. Но в глубине души не мог не заметить некоторой фальши в своем самобичевании.
   — Сэр, я не знаю. Но я знаю, что я провалил задание.
   Ничто не дрогнуло на кошмарной маске тейлоровского лица.
   — Вздор. Я с удовольствием сообщу вам, когда вы провалите задание, лейтенант. А пока у меня каждый офицер на счету. — Тейлор глубоко втянул воздух, словно в бешенстве от детского поведения Мередита. Он явно не желал даже попытаться его понять. — Ваша просьба отклонена.
   — Сэр… — начал Мередит, охваченный яростью. Он не находил слов, но чувствовал, что ни за что не сможет продолжать служить, как раньше. Он никогда больше не вернется на эти улицы. По крайней мере, в форме.
   — Лейтенант, — оборвал его Тейлор. — Было бы прекрасно, если бы военная служба состояла только в том, чтобы принимать правильные решения в очевидных обстоятельствах, в том, чтобы разбивать в пух и прах каких-нибудь зловредных чужеземцев с хвостами и рогами, а потом проходить победным маршем по родным улицам. — Тейлор не отрывал горящего взгляда от глаз Мередита. — К сожалению, наша служба состоит еще и в том, чтобы найти это чертово правильное решение, когда приказы нечетки, задание отвратительно и все идет наперекосяк. Долг солдата, — отчеканил Тейлор громовым голосом, — заключается в том, чтобы честно делать свое дело в бесчестные времена… и найти наилучший возможный выход из наихудшей ситуации. Это означает… твердо верить, что есть вещи поважнее, чем твои личные амбиции… и даже твои личные убеждения. Это означает готовность пожертвовать… всем. — Тейлор сел назад в кресло, не отрывая глаз от глаз подчиненного. — А иногда это означает — просто завязать потуже шнурки на ботинках, когда весь мир идет к чертям собачьим. Понятно, лейтенант?
   — Да, сэр. Понятно, — соврал Мередит, чувствуя, что у него все смешалось и в голове, и в сердце.
   — Тогда убирайтесь отсюда и идите отоспитесь.
   Мередит встал по стойке «смирно» и отдал честь в надежде скрыть внутренний разлад за внешним ритуалом самообладания. Он четко развернулся и, печатая шаг, направился к двери.
   Он больше не злился на Тейлора. Он просто ненавидел его — за силу, за превосходство.
   — Да, лейтенант! — окликнул его Тейлор с порога.
   — Сэр?
   — Я слышал, вы сегодня убили человека. Полагаю, впервые?
   — Да, сэр.
   Тейлор задумчиво посмотрел на молодого человека через всю комнату, воздух которой, казалось, потрескивал от напряжения. — Вы… случайно не заметили, какого цвета была у него кожа?
   Мередит почувствовал такой взрыв ярости, по сравнению с которым померкла вся его предыдущая злость.
   — Я убил черного человека, сэр.
   Тейлор кивнул. Он смотрел на Мередита спокойно, не обращая внимания на ярость, на неуважительный тон лейтенанта.
   — Лейтенант, я лично считаю… что жалость к себе погубила больше достойных людей, чем все порочные женщины за всю историю человечества. К завтрашнему дню определитесь, кто же вы на самом деле, черт побери… и, если вы по-прежнему станете настаивать на переводе, я отдам соответствующий приказ. Можете идти.
   Мередит вернулся к себе и колотил кулаками по шкафчику до тех пор, пока не разбил в кровь костяшки пальцев и боль не стала невыносимой. Он не знал, сломал ли он какую-нибудь кость, да и не желал знать. В часы предрассветного полумрака он твердо решил завтрашним утром, не откладывая, поймать Тейлора на слове. Потом он заснул, невзирая на горящую боль в разбитых руках, под отдаленный гул вертолетных патрулей.
   Разбудил его стук в дверь. Стучал незнакомый Мередиту лейтенант испанского происхождения. Новичок выглядел смущенным.
   — Простите, что разбудил вас.
   Мередит что-то пробормотал в ответ, пытаясь сосредоточиться.
   — Меня зовут Мэнни Мартинес, — представился он, протягивая руку. — Я новый начальник службы тыла. А вы лейтенант Мередит, верно?
   — Угу.
   — Меня послали к вам из штаба. Лейтенант Баррет заболел, и майор Тейлор хочет поручить вам выполнение его задания. Я говорил, что и сам могу, но…
   Пожимая новичку руку, Мередит рассмотрел его. Серьезный молодой человек. Он казался совсем юным, хотя Мередит видел, что на самом деле они оба примерно одного возраста. В акценте ночного гостя так и звучало: «Я из Техаса, и я получил надлежащее образование, слава Богу», и в отличие от большинства испанцев он не растягивал гласные.
   — Ничего, все в порядке, — успокоил его Мередит, понимая, что ни за что не допустит, чтобы вместо него на улицы города вышел этот необстрелянный офицер.
   — Сержант из штаба говорил, что это будет обычный рядовой конвой. По вашему вчерашнему маршруту. — Новый лейтенант заметно нервничал, во всех его словах сквозила бесконечная неуверенность в себе. — Я говорил им, что с радостью возьмусь…
   — Не волнуйся, старина. Все нормально, — сказал Мередит. — Вот только выпью чашечку кофе.

3
Мексика 2016 год

   — Его называют «Эль Диабло», — сказал разведчик, все еще отдуваясь после долгого подъема. Ущелье, где партизаны прятали свои машины, находилось гораздо ниже высокогорной деревни. — Местные утверждают, что он восстал из мертвых.
   — Что он говорит? — требовательным тоном спросил капитан Морита, прикомандированный к отряду японский военный советник. По-испански он выучил только несколько слов и вовсе не стремился пополнять свой словарный запас. Все приходилось переводить для него на английский.
   Полковника Района Варгаса Морелоса такая ситуация вполне устраивала. Он очень гордился своим английским, который выучил в приграничных городках еще в те годы, когда трудился в поте лица, переправляя грузы контрабандных наркотиков, задолго до того, как стать Героем Революции. К тому же слабое знание испанского позволяло легче контролировать японца.
   Варгас нарочно тянул с ответом. Советник задал вопрос слишком настойчиво, без должного уважения. В конце концов, Варгас — полковник, поэтому он выдержал паузу, с важным видом оглядывая закопченный трактир. Неровные ряды разномастных столов и стульев. Старый пес, скребущий у себя за ухом неверными движениями придурка. Варгас не торопясь изучил все помещение, избегая, однако, смотреть на японца. Бутылки, беспорядочно расставленные позади стойки, зеркало, пересеченное по диагонали похожей на молнию трещиной. Выцветшие открытки с видами Таксона и Пасадены, блестевшие в свете «летучей мыши».
   Наконец он повернулся к Морите.
   — Он говорит, — начал Варгас, — что у нового командира гринго есть прозвище. Его называют «Дьявол». — Он не взял на себя труд переводить ту часть донесений, что касалась предполагаемого воскресения американца.
   Японский офицер не понимал подобных вещей, и Варгас уже достаточно наслушался замечаний об отсталости своих соотечественников.
   Морита хмыкнул:
   — Не очень-то полезная информация.
   Варгас на секунду повернулся спиной к Морите и разведчику и облокотился на стойку.
   — Эй ты, шелудивый пес, — крикнул он трактирщику. — Подай мне две рюмки своей паршивой текилы.
   Трактирщик выполнил заказ в мановение ока. Удовлетворенный Варгас развернулся назад и вновь очутился с разведчиком лицом к лицу.
   Спиной и локтями он привалился к длинной деревянной стойке.
   — Продолжай, Луис, — протянул полковник. — Расскажи мне еще об этом дьяволе, который спит со своей собственной матерью.
   Лицо разведчика блестело от пота. Вечера в горах стояли прохладные, но подъем по тропе к широкому, похожему на чашу плато, где спряталась их деревушка, вытянул всю влагу из тела разведчика. Хороший признак. Значит, он серьезно относится к своим обязанностям, подумал полковник. Войди он в трактир свежим и отдохнувшим, Варгас застрелил бы его.
   — Его очень боятся, мой полковник, — продолжил Луис. — Гринго перевели его из Сан Мигель-де-Альенде. Говорят, он натворил там дел. Говорят, у него лицо дьявола. Он носит серебряные шпоры и насвистывает старую ирландскую песню. Еще говорят, что тому, кто услышал свист и звон его шпор, недолго осталось жить.
   Варгас поднял одну из двух маленьких рюмок с текилой и знаком приказал разведчику взять вторую. Он уже давно перестал предлагать выпивку японцу, который все равно всегда отказывался.
   — Что он сказал? — нетерпеливо поинтересовался капитан Морита.
   Варгас холодно взглянул на японца, затем резким эффектным жестом осушил рюмку.
   — Он сказал, что американец — клоун. Носит шпоры. И свистит.
   — Он долго говорил, — настаивал японец. — Что еще он сказал?
   — Что наш американец — дерьмовый болван.
   — А что известно о его прошлом? Получил ли ваш человек какую-нибудь информацию об излюбленных приемах боевых действий нового командира? Насколько серьезную угрозу он собой представляет?
   Варгас расхохотался. Громко. Потом провел тыльной стороной ладони по выросшей на щеках щетине.
   — Слушай, что за ерунду ты болтаешь? Ни хрена он нам не опасен. — Варгас ткнул пальцем в свой ремень, сделанный из мягкой черной кожи, с круглой золотой пряжкой. — Знаешь, откуда он у меня, Морита? Я его снял с американского генерала. Все твердили: «Эй, Варгас, этот парень — твердый орешек. Будь настороже». И знаешь, что я сделал с этим ублюдком? Я перерезал его сраную глотку. В его собственном паршивом доме. Потом я оттрахал его старуху. А потом заставил ее съесть его яйца. — Варгас смачно плюнул на пол.
   — Спросите своего человека, — упрямо повторил Морита, — удалось ли ему узнать что-нибудь действительно важное о новом командире противника?
   Варгас театральным жестом подозвал трактирщика.
   — Еще пару. Ты слишком беспокоишься, друг, — заявил он японцу. Но все же вновь обратился к разведчику: — Эй, что за дела, Луис? Ты приходишь к нам с какими-то сказками. Нам не надо твоих поганых сказок. Расскажи мне что-нибудь вправду серьезное об этом ублюдке.
   Разведчик со страхом посмотрел на него.
   — Мой полковник, он всегда играет не по правилам. Он делает сумасшедшие вещи. Говорят, он совсем не похож на остальных гринго. Он хорошо говорит по-испански и ведет себя как большая шишка. — Луис замолчал, и Варгас увидел, что он взвешивает каждое слово. — Он привез с собой своих людей. С ним черный человек, хорошенький, как девушка.
   — Может, они педики, — ухмыльнулся Варгас. Разведчик засмеялся ему вслед. Но не так весело, как следовало бы. У Варгаса зародились сомнения.
   — И еще, мой полковник, с ним мексиканец с севера, из-за границы. Этот толком не говорит по-испански, но прекрасно знает английский.
   — Это нам на руку, — твердо сказал Варгас. — На севере все мексиканцы превращаются в полное дерьмо.
   — Еще там офицер, который говорит с акцентом. Говорят, он еврей. Из Израиля.
   — Тоже слабак, — определил Варгас. — Луис, похоже, твой паршивый дьявол не так уж и страшен.
   Разведчик снова рассмеялся. Но в его голосе звучали тревожные нотки. Так смеются испуганные женщины, а уж никак не солдаты революции.
   — Знаешь, Луис, — проговорил Варгас, пододвигаясь поближе, чтобы тот мог чувствовать запах его дыхания и осознать себя полностью во власти командира. — Мне кажется, есть что-то еще. Возможно, что-то такое, что ты не хочешь мне рассказать. И вот я не знаю, почему ты не желаешь рассказать своему полковнику все?
   — Мой полковник… — начал было разведчик.
   Варгас легонько шлепнул разведчика по затылку своей огромной ладонью. Японцу со стороны могло показаться, что то был всего лишь дружеский жест. Глупые счастливые мексиканцы. Вечно обнимаются, пожимают друг другу руки, хлопают друг друга по плечам… Но разведчик отлично понял смысл невинного движения.
   — Значит, так, — сказал Варгас. — Выпей еще текилы. А потом давай поболтаем, Луис.
   Бедняга быстро проглотил водку, забыв об обязательном ритуале.
   — Мой полковник, — объявил он с нескрываемым волнением, — говорят, что это он убил Гектора Падилью в Гуанахуато.
   Варгас застыл. Так прошло довольно много времени, затем он фыркнул, как рассерженный зверь. Полковник снял руку с затылка разведчика и поднял ее жестом, включавшим в себя одновременно и угрозу, и утверждение.
   — Фигня, — скривился он. — Гектор погиб в катастрофе. В горах. Это всем известно.
   — Мой полковник, — робко протянул разведчик. — Я только передаю, что говорят другие. Утверждают, что катастрофу подстроили. Это Эль Диабло подослал своих людей в лагерь команданте Падильи. Что…