Страница:
«Я задержусь здесь ненадолго, - сказал себе Игорь. - Надо непременно добыть какое-нибудь средство для письма и записать все, что я узнал. Не ручаюсь насчет Апи, но, насколько я помню, Папай - это один из скифских богов. Стало быть, народ скишшу, дикие всадники - это скифы. Конечно, расцвет скифского государства произошел несколько веков спустя после разрушения Ассирии, но первое упоминание о скифах появляется именно в ассирийских хрониках. Так что все вполне логично…»
«Нет тут ничего логичного, - ответил ему внутренний голос - этакий внутренний диссидент, самозванно объявившийся совсем недавно в каком-то из полушарий его мозга, а может быть, и в обоих полушариях сразу. - О какой логике ты говоришь, чувак? Все эти Слепые земли и то, что ты видишь в.них, - полное фуфло. Здесь все смешано в самых невероятных сочетаниях, и даже эти авелу, мушкены и варду - понятия не ассирийские, а чисто вавилонские. Конечно, вавилоняне и ассирийцы были народами родственными, и для какого-нибудь малограмотного студента-первокурсника сошло бы и так, но уж тебе-то должно быть стыдно…»
«Э-э, не зарывайся! - отвечал Игорь. - Послушай, приятель, ты знаешь такую поговорку - «Третий лишний»? Так вот, ты явно лишний в этом приключении. Давай посчитаем. Первый - это я, Маслов Игорь Михайлович. Второй - это Иштар-хаддон, так сказать, мой alter ego[Второе я (лат.).]. Нас и так уже двое, а ты - сбоку припека. Ты опоздал. Ты путаешь всю картину».
«Путаю и буду путать, - нагло заявил голос. - В конце концов, ты сам виноват. Натворил черт знает что с этими Слепыми землями, испохабил всю планету, а теперь занимаешься научными исследованиями новообразованных артефактов? С чего это ты решил, что ты и твой громила Хадди - настоящие? Настоящий - именно я. Захочу - вас вообще не будет».
«А ну-ка, захоти!» - предложил Игорь.
И услышал в ответ молчание.
Когда добрались до городских стен, Игорь уже еле передвигал ноги. Сколько они прошлепали сегодня? Километров пятнадцать, не меньше. Сущая безделица для привычного к ходьбе человека, но для нетренированного Игоря - испытание почти непосильное. Спасало его то, что останавливались они на своем пути все чаще. Все большее количество авелу приветствовало Благородного Иштархаддона, разговаривало с ним, и, пока Хадди в десятый раз неутомимо рассказывал историю про своего бедного братца, «немой» Игорь получал возможность посидеть где-нибудь и вытянуть усталые гудящие ноги.
И все же путешествие стоило того - когда Игорь увидел ворота города Ашшура, он обомлел от восхищения. Стены из красного обожженного кирпича поднимались ввысь на двадцать метров и казались неприступными. Исполинские прямоугольные башни, увенчанные ступенчатыми зубцами, выступали из стен столпами грозной силы и надежности. Глубокий ров, шириной метров пятьдесят, окружал стены и напоминал реку. Каменный мост вел через ров. Игорь отметил, что на мосту нет ни одного раба. Возницы спешивались здесь с телеги, передавали груз городским мушкенам и незамедлительно отправлялись в обратный пеший путь, подгоняя своих рабынь. В телегу же впрягались городские мушкены - здоровые, упитанные, не в пример дистрофичным рабыням. С бодрыми криками они перевозили телеги через мост и скрывались в воротах города. Рабам-варду вход в город был запрещен.
– Все зерно острова хранится в городе, под защитой стен, - негромко сказал Иштархаддон. - Таково повеление царя, дабы не погибло зерно от рук врагов или же не было ими захвачено. И все те семьи авелу, что выращивают хлеб за пределами стены, имеют свои склады в городе. Эти ворота - главные городские, и через них зерно возят редко. Для этого есть ещё шесть врат. Они не такие большие, и мосты там не каменные.
Не доходя до моста, Хадди свернул с дороги и остановился поодаль у берега рва, поросшего редким кустарником. Он достал из сумы, что нес с собой, длинные накидки из шерстяной ткани, пестро разукрашенные пурпурным орнаментом и бахромой. Надел накидку сам, заставил надеть Игоря. Игорю, конечно, отчаянно не хотелось цеплять на себя это «пончо», совершенно излишнее на такой жаре. Но он понимал, что лишен теперь права выбора. К примеру, слуга-мушкен имел возможность бегать в одной рубашке, даже без штанов. А Игорь-Шулманашар вынужден был обливаться потом по причине благородства. В качестве дополнительных признаков знатности Игорь получил золотое ожерелье с подвесками - почти такое же, как у Иштархаддона, - и тяжелые серебряные браслеты.
– Сейчас мы пойдем через мост. - Хадди делал последние наставления. - Помалкивай, как и прежде. С мушкенами не здоровайся. Авелу кивай. Если увидим Благородного - их можно отличить по золотым ожерельям, - то кивать надо ниже, вот так. - Хадди изобразил, как надо правильно склонять голову. - А если увидишь кого-нибудь из царской семьи..: Впрочем, сегодня этого случиться не может.
Игорь следовал по мосту по левую руку от Иштархаддона, старался подражать его статной, степенной походке. Мушкены на мосту дружно остановили свои повозки и застыли в земном поклоне. Авелу продолжали свой путь, но сбавляли шаг, уступали дорогу и низко кивали. Игорь следил вполглаза за Иштархаддоном, делая то же, что и он, но основное его внимание было приковано к вратам города Ашшура. Он подходил к тому самому городу-призраку, который звал его, манил из тумана Слепого пятна. Игорь добрался-таки до своей мечты. И не узнавал её.
Тот город, что виделся Игорю Маслову с высоты окского откоса, был придуманным. Воображение Игоря срисовало его с картинки учебника и поместило на территорию Слепой земли. Древний и загадочный - вот что можно было сказать о том, призрачном городе. Настоящий же Ашшур, вознесшийся стенами и башнями над равниной острова, нисколько не походил на призрак. Арочные ворота широко распахнули свои могучие створы, сделанные из кедра и обшитые медными полосами. Через ворота могли одновременно проехать шесть колесниц, не задевая друг друга. На больших каменных плитах, облицовывающих нижние части стен, торжественно застыли гигантские крылатые быки с человеческими бородатыми головами - такие же, как на иллюстрациях, что видел Игорь в исторических книгах об Ассирии. Арку ворот окаймляла широкая лазурная полоса из разрисованных глазурованных изразцов, на которых были изображены фантастические звери - плоская голова змеи с витым рогом, высунутый из пасти раздвоенный язык, тело, покрытое чешуей, передние лапы львиные, задние - птичьи…
«Ну, что я тебе говорил? - язвительно поинтересовался внутренний голос. - Посмотри на этих зверюшек. Это же Сирруш - дракон бога Мардука. Вавилонский дракон, смею заметить, а вовсе не ассирийский…»
«Да что ты привязался?! - гаркнул Игорь - внутренне, не открывая рта. - Ты что, дурень, не понимаешь? Со времени Вавилона здесь две с половиной тысячи лет прошло! За это время все смешалось, все изменилось. Не удивлюсь, если они здесь дирижабли изобрели».
– Ты невнимателен, - яростно прошипел ему в ухо Иштархаддон. - Ты только что не кивнул Благородному! Больше так не делай - у меня нет лишнего серебра, чтобы платить за тебя штрафы, невежда!
Игорь тут же суматошно закивал во все стороны, чем, очевидно, окончательно испортил свою репутацию. Хадди вздохнул, пожал плечами и слегка развел руки, что, очевидно, означало: «Ну что ж тут поделаешь, такой вот у меня братец - неграмотный и вообще долбанутый».
Ага, вот оно. Игорь увидел удаляющиеся носилки-паланкин, которые бодро волокли шестеро дюжих слуг. Там, внутри, наверное, и содержится этот самый Благородный. Ладно, на всякий случай будем регулярно кивать всяким носилкам и всякому их содержимому.
За наружными воротами оказались ворота внутренние - ещё выше и величественнее. А дальше началась широкая дорога - проспект, вымощенный огромными квадратными плитами из известняка. Улица напоминала ущелье, справа и слева на протяжении сотен метров возвышались каменные стены - глухие и высокие. С темно-голубых стен глядели рельефы желтых львов с развевающимися красными гривами и оскаленными пастями. Десятки башен нависали квадратными зубчатыми площадками над стенами. Если бы вражеская армия, осаждающая город, прорвалась через главные ворота, её неминуемо заперли бы в этом гигантском каменном мешке и расстреляли со стен и башен. Город жил ежедневным ожиданием войны.
Иштархаддон встретил очередного знакомого и остановился, чтобы в очередной раз рассказать о чудесном спасении брата из неволи. Похоже, что он устал работать языком, - отчаянно путался и вместо двух дюжин всадников-скишшу упоминал уже о полутысяче.
Игорь смиренно молчал. Он опустил глаза вниз и увидел надпись, инкрустированную красным камнем-брекчией по краю известняковой плиты. Надпись представляла собой клинописные значки, однако Игорь, к своему удивлению, прочитал её без труда: «Я - Навуходоносор, царь Ашшура, сын Набопаласара, царя Ашшура. Эту улицу замостил я для процессии великого господина Ашшура каменными плитами из Шаду. Ашшур, господин, даруй нам вечную жизнь».
Игорь изумленно заморгал, едва не матюкнулся по-русски. Изумляться было чему. Не так-то хорошо знал он древнюю историю, но то, что Навуходоносор был царем не Ассирии, а Вавилона, помнил хорошо. Да и проспект, на котором он сейчас стоял, был слишком откровенно скопирован с Айбур-Шабу, вавилонской улицы, выстроенной Навуходоносором для процессий в честь бога Мардука.
Было некогда в Месопотамии два великих города - древний и священный Вавилон и молодой, но могучий Ашшур. Вечно враждовали они между собой, и посылали армии друг на друга, и пытались разрушить стены противника до основания. Тот Ашшур, в котором находился сейчас историк Игорь Маслов, представлял собой отчаянную, эклектичную смесь из всех культур Месопотамии, приправленную явным влиянием Греции, Персии и ещё черт знает.чего. Находился он на острове, расположенном в Нижегородской области, на левом берегу Оки. И в то время, когда за границами острова стояла холодная зима, в Ассирии господствовал летний зной.
Кто подшутил так мило над законами природы?
Местные боги? Может быть, все это сон?
Игорь задал себе вопрос. И сам же на него ответил. Нет, не сон. Слепая земля существовала всегда. Не может быть сна длиной в целую историю человечества.
Глава 3
«Нет тут ничего логичного, - ответил ему внутренний голос - этакий внутренний диссидент, самозванно объявившийся совсем недавно в каком-то из полушарий его мозга, а может быть, и в обоих полушариях сразу. - О какой логике ты говоришь, чувак? Все эти Слепые земли и то, что ты видишь в.них, - полное фуфло. Здесь все смешано в самых невероятных сочетаниях, и даже эти авелу, мушкены и варду - понятия не ассирийские, а чисто вавилонские. Конечно, вавилоняне и ассирийцы были народами родственными, и для какого-нибудь малограмотного студента-первокурсника сошло бы и так, но уж тебе-то должно быть стыдно…»
«Э-э, не зарывайся! - отвечал Игорь. - Послушай, приятель, ты знаешь такую поговорку - «Третий лишний»? Так вот, ты явно лишний в этом приключении. Давай посчитаем. Первый - это я, Маслов Игорь Михайлович. Второй - это Иштар-хаддон, так сказать, мой alter ego[Второе я (лат.).]. Нас и так уже двое, а ты - сбоку припека. Ты опоздал. Ты путаешь всю картину».
«Путаю и буду путать, - нагло заявил голос. - В конце концов, ты сам виноват. Натворил черт знает что с этими Слепыми землями, испохабил всю планету, а теперь занимаешься научными исследованиями новообразованных артефактов? С чего это ты решил, что ты и твой громила Хадди - настоящие? Настоящий - именно я. Захочу - вас вообще не будет».
«А ну-ка, захоти!» - предложил Игорь.
И услышал в ответ молчание.
***
Когда добрались до городских стен, Игорь уже еле передвигал ноги. Сколько они прошлепали сегодня? Километров пятнадцать, не меньше. Сущая безделица для привычного к ходьбе человека, но для нетренированного Игоря - испытание почти непосильное. Спасало его то, что останавливались они на своем пути все чаще. Все большее количество авелу приветствовало Благородного Иштархаддона, разговаривало с ним, и, пока Хадди в десятый раз неутомимо рассказывал историю про своего бедного братца, «немой» Игорь получал возможность посидеть где-нибудь и вытянуть усталые гудящие ноги.
И все же путешествие стоило того - когда Игорь увидел ворота города Ашшура, он обомлел от восхищения. Стены из красного обожженного кирпича поднимались ввысь на двадцать метров и казались неприступными. Исполинские прямоугольные башни, увенчанные ступенчатыми зубцами, выступали из стен столпами грозной силы и надежности. Глубокий ров, шириной метров пятьдесят, окружал стены и напоминал реку. Каменный мост вел через ров. Игорь отметил, что на мосту нет ни одного раба. Возницы спешивались здесь с телеги, передавали груз городским мушкенам и незамедлительно отправлялись в обратный пеший путь, подгоняя своих рабынь. В телегу же впрягались городские мушкены - здоровые, упитанные, не в пример дистрофичным рабыням. С бодрыми криками они перевозили телеги через мост и скрывались в воротах города. Рабам-варду вход в город был запрещен.
– Все зерно острова хранится в городе, под защитой стен, - негромко сказал Иштархаддон. - Таково повеление царя, дабы не погибло зерно от рук врагов или же не было ими захвачено. И все те семьи авелу, что выращивают хлеб за пределами стены, имеют свои склады в городе. Эти ворота - главные городские, и через них зерно возят редко. Для этого есть ещё шесть врат. Они не такие большие, и мосты там не каменные.
Не доходя до моста, Хадди свернул с дороги и остановился поодаль у берега рва, поросшего редким кустарником. Он достал из сумы, что нес с собой, длинные накидки из шерстяной ткани, пестро разукрашенные пурпурным орнаментом и бахромой. Надел накидку сам, заставил надеть Игоря. Игорю, конечно, отчаянно не хотелось цеплять на себя это «пончо», совершенно излишнее на такой жаре. Но он понимал, что лишен теперь права выбора. К примеру, слуга-мушкен имел возможность бегать в одной рубашке, даже без штанов. А Игорь-Шулманашар вынужден был обливаться потом по причине благородства. В качестве дополнительных признаков знатности Игорь получил золотое ожерелье с подвесками - почти такое же, как у Иштархаддона, - и тяжелые серебряные браслеты.
– Сейчас мы пойдем через мост. - Хадди делал последние наставления. - Помалкивай, как и прежде. С мушкенами не здоровайся. Авелу кивай. Если увидим Благородного - их можно отличить по золотым ожерельям, - то кивать надо ниже, вот так. - Хадди изобразил, как надо правильно склонять голову. - А если увидишь кого-нибудь из царской семьи..: Впрочем, сегодня этого случиться не может.
Игорь следовал по мосту по левую руку от Иштархаддона, старался подражать его статной, степенной походке. Мушкены на мосту дружно остановили свои повозки и застыли в земном поклоне. Авелу продолжали свой путь, но сбавляли шаг, уступали дорогу и низко кивали. Игорь следил вполглаза за Иштархаддоном, делая то же, что и он, но основное его внимание было приковано к вратам города Ашшура. Он подходил к тому самому городу-призраку, который звал его, манил из тумана Слепого пятна. Игорь добрался-таки до своей мечты. И не узнавал её.
Тот город, что виделся Игорю Маслову с высоты окского откоса, был придуманным. Воображение Игоря срисовало его с картинки учебника и поместило на территорию Слепой земли. Древний и загадочный - вот что можно было сказать о том, призрачном городе. Настоящий же Ашшур, вознесшийся стенами и башнями над равниной острова, нисколько не походил на призрак. Арочные ворота широко распахнули свои могучие створы, сделанные из кедра и обшитые медными полосами. Через ворота могли одновременно проехать шесть колесниц, не задевая друг друга. На больших каменных плитах, облицовывающих нижние части стен, торжественно застыли гигантские крылатые быки с человеческими бородатыми головами - такие же, как на иллюстрациях, что видел Игорь в исторических книгах об Ассирии. Арку ворот окаймляла широкая лазурная полоса из разрисованных глазурованных изразцов, на которых были изображены фантастические звери - плоская голова змеи с витым рогом, высунутый из пасти раздвоенный язык, тело, покрытое чешуей, передние лапы львиные, задние - птичьи…
«Ну, что я тебе говорил? - язвительно поинтересовался внутренний голос. - Посмотри на этих зверюшек. Это же Сирруш - дракон бога Мардука. Вавилонский дракон, смею заметить, а вовсе не ассирийский…»
«Да что ты привязался?! - гаркнул Игорь - внутренне, не открывая рта. - Ты что, дурень, не понимаешь? Со времени Вавилона здесь две с половиной тысячи лет прошло! За это время все смешалось, все изменилось. Не удивлюсь, если они здесь дирижабли изобрели».
– Ты невнимателен, - яростно прошипел ему в ухо Иштархаддон. - Ты только что не кивнул Благородному! Больше так не делай - у меня нет лишнего серебра, чтобы платить за тебя штрафы, невежда!
Игорь тут же суматошно закивал во все стороны, чем, очевидно, окончательно испортил свою репутацию. Хадди вздохнул, пожал плечами и слегка развел руки, что, очевидно, означало: «Ну что ж тут поделаешь, такой вот у меня братец - неграмотный и вообще долбанутый».
Ага, вот оно. Игорь увидел удаляющиеся носилки-паланкин, которые бодро волокли шестеро дюжих слуг. Там, внутри, наверное, и содержится этот самый Благородный. Ладно, на всякий случай будем регулярно кивать всяким носилкам и всякому их содержимому.
За наружными воротами оказались ворота внутренние - ещё выше и величественнее. А дальше началась широкая дорога - проспект, вымощенный огромными квадратными плитами из известняка. Улица напоминала ущелье, справа и слева на протяжении сотен метров возвышались каменные стены - глухие и высокие. С темно-голубых стен глядели рельефы желтых львов с развевающимися красными гривами и оскаленными пастями. Десятки башен нависали квадратными зубчатыми площадками над стенами. Если бы вражеская армия, осаждающая город, прорвалась через главные ворота, её неминуемо заперли бы в этом гигантском каменном мешке и расстреляли со стен и башен. Город жил ежедневным ожиданием войны.
Иштархаддон встретил очередного знакомого и остановился, чтобы в очередной раз рассказать о чудесном спасении брата из неволи. Похоже, что он устал работать языком, - отчаянно путался и вместо двух дюжин всадников-скишшу упоминал уже о полутысяче.
Игорь смиренно молчал. Он опустил глаза вниз и увидел надпись, инкрустированную красным камнем-брекчией по краю известняковой плиты. Надпись представляла собой клинописные значки, однако Игорь, к своему удивлению, прочитал её без труда: «Я - Навуходоносор, царь Ашшура, сын Набопаласара, царя Ашшура. Эту улицу замостил я для процессии великого господина Ашшура каменными плитами из Шаду. Ашшур, господин, даруй нам вечную жизнь».
Игорь изумленно заморгал, едва не матюкнулся по-русски. Изумляться было чему. Не так-то хорошо знал он древнюю историю, но то, что Навуходоносор был царем не Ассирии, а Вавилона, помнил хорошо. Да и проспект, на котором он сейчас стоял, был слишком откровенно скопирован с Айбур-Шабу, вавилонской улицы, выстроенной Навуходоносором для процессий в честь бога Мардука.
Было некогда в Месопотамии два великих города - древний и священный Вавилон и молодой, но могучий Ашшур. Вечно враждовали они между собой, и посылали армии друг на друга, и пытались разрушить стены противника до основания. Тот Ашшур, в котором находился сейчас историк Игорь Маслов, представлял собой отчаянную, эклектичную смесь из всех культур Месопотамии, приправленную явным влиянием Греции, Персии и ещё черт знает.чего. Находился он на острове, расположенном в Нижегородской области, на левом берегу Оки. И в то время, когда за границами острова стояла холодная зима, в Ассирии господствовал летний зной.
Кто подшутил так мило над законами природы?
Местные боги? Может быть, все это сон?
Игорь задал себе вопрос. И сам же на него ответил. Нет, не сон. Слепая земля существовала всегда. Не может быть сна длиной в целую историю человечества.
Глава 3
Дома окраины города Ашшура все были одинаковыми - одноэтажными, прямоугольными, с глухими наружными кирпичными стенами и плоскими крышами. Вдали, в центре города, виднелись дворцы, храмы и ступенчатые башни-зиккураты. Иштархаддон с Игорем направлялись сейчас именно туда. Жизнь на улицах окраины кипела вовсю. Запах печеных ячменных лепешек витал в воздухе. Сотни босоногих людей в длинных рубахах передвигались по дороге, неутомимо волокли за собой повозки с тюками ткани, Мешками, маленькими горшками и большими кувшинами, известняковыми плитами, высохшей глиной, связками тростника. Они перекрикивались между собой на ассирийском языке, но речь их часто звучала с акцентом. Многие мушкены не были похожи на семитов-ассирийцев - встречались среди них светловолосые и голубоглазые северяне или, наоборот, курчавые черные негроиды. Когда Благородные проходили мимо, «склоняющиеся ниц» шустро валились на колени, не желая, очевидно, быть наказанными палкой, и так же быстро вскакивали потом на ноги, чтобы продолжить то, чем занимались до этого. Все мушкены были парнями-здоровяками, с мускулистыми руками и ногами. Они охотно пускали в ход кулаки: проходя по улицам, Игорь увидел не меньше десятка потасовок - серьезных, с кровью и хрустом костей. Маленькие дети в огромном количестве шныряли под ногами - голые, чумазые и исцарапанные. А вот чего Игорь не увидел, так это ни одного подростка от двенадцати до шестнадцати лет и ни одного мужчины старше сорока лет. И ни одной женщины, само собой. Последнему обстоятельству Игорь уже не удивлялся. Догадывался он о здешних порядках.
– На окраине города стоят жилища, в которых живут мушкены-ремесленники, - сказал Хадди. - Этим домам тысячи лет, и простоят они ещё столько же, Они построены из обожженного кирпича, а он прочнее, чем камень. Дома принадлежат не мушкенам: и домами, и самими мушкенами владеют семьи авелу. Не удивляйся, что на улицах нет женщин. Женщин здесь мало, и все они сидят по домам. До первой вечерней стражи женам мушкенов разрешено выходить только во внутренние дворы домов.
Все чаще на улицах стали попадаться бородатые люди - не менее, впрочем, занятые и озабоченные, чем их слуги, и через некоторое время Игорь понял, что они вошли в зону, заселенную свободными и полноправными гражданами Ашшура - авелу. Дома здесь почти не отличались от домов «склоняющихся ниц», но, судя по всему, жили в них не в такой скученности и бедноте, как в кварталах мушкенов. Отстояли эти дома друг от друга на приличное расстояние, а между дoмами появились деревья - в основном цитрусовые, высаженные аккуратными рядами. В тени деревьев Игорь увидел группки женщин, сидящих на каменных скамеечках. Все женщины отличались необычайной дородностью. Широкие, богато украшенные одежды не могли скрыть жирных складок их раскормленных тел. Толстые матроны вели между собой неторопливые разговоры, а маленькие дети носились между деревьями с громкими криками. Возраст женщин Игорь определить не мог, поскольку лица их были скрыты белыми, почти непрозрачными накидками.
– Не пялься на жен и дочерей людей, - вполголоса сказал Хадди. - Это неприлично. Да и не на что там смотреть, честно говоря. После красивых женщин вашей Дикой страны они покажутся тебе расплывшимися, как несвежее ячменное тесто. Тебе повезло, Игар. Ты живешь в хорошем месте. Да простит меня великая Иштар, но я хотел бы жить в твоей стране. Ты даже не представляешь, как хорошо вы живете. Хотя и неправильно. Непонятно, почему ваши боги разрешают вам жить так неправильно и в то же время так хорошо.
Игорь молчал. Сегодняшний изнурительный многочасовой переход доконал его. Игорь отупел. Он не соображал ничего. И когда они наконец-то добрались до квартала, принадлежащего роду Слышащих Иштар, когда они вошли во двор родного дома Иштархаддона, Игорь обессиленно повалился на колени и уперся лбом в землю. Встать он уже не мог.
Как оказалось, сделал он все правильно. Именно так и нужно было вести себя человеку, вернувшемуся через много лет скитаний к родному очагу.
Родственники и слуги Иштархаддона выбежали во двор, приветствуя его громкими радостными криками. Хадди снова начал свой рассказ заплетающимся пересохшим языком. Но Игорь уже не слышал и не видел этого. Он упал на бок и заснул.
Его бережно подняли и понесли в дом.
– В Ашшуре снова стало слишком много людей, - сказал Хадди. - Мушкенам начинает не хватать еды, и поэтому у них чешутся кулаки. Только за вчерашний день в кварталах мушкенов было убито в драках полсотни «склоняющихся ниц», а ещё дюжина слуг была схвачена стражниками как нарушители порядка. Сегодня их принесут в жертву богам. А варду в последние месяцы вообще почти не получают корма и питаются только отрубями и человечиной. Они мрут как мухи, некому работать на полях, и это опять-таки уменьшает урожай. Похоже, скоро будет война. Со дня на день боги объявят войну, если никто не нападет на нас раньше. Ты знаешь, Игар, в последние годы я предпочитаю, чтобы нападали на нас: при этом не нужно выстраивать армии, читать утомительные заклинания и приносить большие жертвы богам. Враги приходят сами - всего-то и остается, что убить их. Похоже, я обленился, брат мой. Наверное, я начинаю стареть.
– Как - человечиной? - вдруг пробормотал Игорь. - Что значит - питаются человечиной?
– Человечина - это мясо мушкенов и варду, - невозмутимо пояснил Иштархаддон. - Мясо авелу не может быть съедено людьми, их тела скармливают только жертвенным львам. Конечно, «склоняющиеся ниц» тоже не должны употреблять в пищу мясо людей, поэтому человечину едят только рабы. Это их основная пища. Так заведено Ашшуром, Богом Богов.
– Да что же у вас здесь за порядки варварские! - выкрикнул Игорь со слезой в голосе. - И это нас-то вы называете дикарями?! Все рабы у вас бабы, и кормите вы их друг другом! Людоеды вы! Звери!
– Я никогда не ел человеческого мяса, - надменно сказал Хадди. - Если я попробую хоть кусочек человечины, то сам стану рабом. Так что не произноси напрасных оскорблений, чужеземец. В нашей стране умирает много людей, но много и рождается. Что предлагаешь ты делать с умершими? Закапывать в землю или сжигать, как это делается в вашей стране? Наши боги не потерпели бы такого расточительства. У нас нет таких обширных пустых пространств, как у вас, - каждый плодородный участок наших земель засеян ячменем, горохом или кунжутом. Низшие сословия людей плодятся быстрее, чем овцы и козы. И умирают тоже быстрее. Не думай, что мы относимся к этому так просто. Великий бог Ашшур дал нашим предкам такое правило: если раб или «склоняющийся ниц» умрет сам по себе, то мясо его не может быть съедено людьми, оно разрубается на куски и кидается львам. Для того чтобы мясо стало съедобным, человек должен быть живым принесен в жертву Ашшуру. Живым и с соблюдением подобающих ритуалов. Ты видел, как это делается, когда мы шли к городу.
– И что, это на всех островах так заведено?
– Только беловолосые северяне так не делают, - с презрением произнес ассириец. - Они не едят своих мертвых, они сжигают их на кострах, поэтому царство их так слабо и невежественно. Их спасает то, что все их люди - воины, даже женщины и дети, и только потому царство северян никак не могут завоевать. Но у них вечно не хватает еды. Те северяне, что были захвачены нами в рабство, попали в Ашшур и стали потом мушкенами, признаются, что только здесь впервые наелись досыта.
– А меня?.. Меня вы ничем таким не кормили? - спросил Игорь, преодолевая тошноту. Он вспомнил, что в те три дня, пока он валялся на кровати, приходя в себя, его не раз угощали несоленым, но наваристым бульоном. - Мне человечинки не подсунули, а, сволочи вы этакие?
– Ты полный дурак, - усмехнулся Хадди. - Ты не понимаешь самых простых вещей. Я же сказал тебе, что человеческое мясо могут есть только варду. Тебе давали отвар из львятины - очень полезный и, кстати, очень дорогой. Я купил тебе самые целебные части двух взрослых львов - их мужские органы. Их отварили и дали тебе отвар, и это так быстро оживило тебя и дало тебе силы.
Игорь подавился слюной. Слава богам, его не стошнило, но он поклялся, что отныне будет вегетарианцем. Самым строгим вегетарианцем в царстве Ашшур.
Итак, Игорь, именуемый теперь Шулманашаром, воспользовался положением больного и провел в постели целых три дня. Он ожидал, что спать ему придется на какой-нибудь жесткой циновке на полу, но, к его удивлению, ему досталась самая настоящая кровать - широкая и достаточно мягкая, с бронзовыми ножками, отлитыми в виде львиных лап. Подушки, правда, не было - видимо, ассирийцы до сих пор так и не изобрели подушек, но шерстяных покрывал имелось вдосталь. Также в комнате наличествовало немалое количество мебели - стол, пара кресел, плетенных из тростника, несколько своеобразных табуреток, расставленные ножки которых заканчивались настоящими козьими копытами. Два раза в день приходила служанка-мушкен, этакая аппетитная пышка-блондиночка из северянок. Она убиралась в комнате и приносила Игорю еду. Игорь с удовольствием заманил бы её к себе в постель, но, во-первых, не мог себе позволить разговаривать, а во-вторых, не знал, как к этому действию отнесутся местные законы. Боядся он, что ему отрубят руку или что-нибудь еще, а это никак не входило в планы Игоря Маслова. Он надеялся в скором времени вернуться домой. А поэтому он только изучал из-под полуприкрытых век прелести служанки, хорошо очерчиваемые тонкой шерстяной рубашкой. Предавался, короче говоря, навязчивым эротическим мечтам.
Запирающейся двери в комнате не было - только прямоугольный проем со свисающим полосатым покрывалом, поэтому Игорь вынужден был весь день париться в фальшивой бороде, чтобы не застали его с неподобающе голым подбородком врасплох. Зато в стене комнаты имелись два маленьких квадратных окна, выходящих во внутренний двор, - Игорь наблюдал через них жизнь дома, всматриваясь во все глаза и вслушиваясь во все уши. Скоро он уяснил: то, что он живет в отдельной комнате, - не правило, а исключение в жизни ассирийцев. Хадди сказал ему по секрету, что приказал отгородить эту комнату от основного помещения заранее, поскольку предчувствовал, что двойник-чужеземец посетит это жилище. Остальные же обитатели дома жили друг у друга на виду в огромных помещениях - по одному на каждую семью. Жизненный уклад авелу, в том числе и Благородных, лишал их того, что так ценилось людьми европейской культуры, - возможности существовать приватно и независимо. Проще говоря, не было у них никакой личной жизни, и все тут. Да, похоже, и ни к чему это было - личная жизнь. Двухэтажный дом принадлежал Иштархаддону и семьям трех его младших братьев-полководцев. Обычно Хадди и братцы отсутствовали дома днями, а то и неделями кряду, где-то за городом муштруя отряды воинов-мушкенов. Жены же братьев целыми днями сидели во внутреннем дворе, на скамейках вокруг каменного колодца, в тени низких раскидистых деревьев и кушали. Точнее сказать, жрали, потому что назвать кушаньем это бесконечное поглощение всевозможной еды язык не поворачивался. Лепешки, густо намазанные сливками, нежный сыр, жареное мясо, финики, маслины, отваренные в молоке фисташки, виноград… Тетки наворачивали все подряд в таких сочетаниях, что нормальный желудок не выдержал бы. Похоже, что на острове было не так уж и мало разнообразной еды. Только вот распределение её было чудовищно неравным - низшие касты умирали от голода и питались мясом себе подобных, а высшие лопались от переедания.
Обычно у колодца восседало семь теток - кто из них был чьей женой, Игорь не знал, да и какая в том была разница? Время от времени тетки устраивали между собой громкие перебранки, переходящие в потасовки, таскание друг друга за волосы и попытки выцарапать друг другу глаза. Тогда из дома выползала главная жена одного из братьев - мрачная, кривая и чудовищно толстая - и лупила их палкой.
Скучно было этим женщинам. Невероятно скучно. Мужей своих они почти не видели - да и вряд ли братья Иштархаддона, молодые мужики в самом соку, красивые и сильные, охотно исполняли свои супружеские обязанности в постели с такими бегемотообразными уродинами. Домашней работы жены Благородных не делали, за детьми не ухаживали - все это входило в обязанности многочисленных слуг и служанок. Дети в возрасте до десяти лет свободно носились по двору и по улицам, никто особо не присматривал за ними. Детей старше десяти не было - может быть, никто не достиг ещё такого возраста, а может, после десяти детки Благородных попадали в какие-то особые, предназначенные для их воспитания места.
У Иштархаддона, в отличие от его братьев, не было ни жен, ни детей. Игорь уже успел вызнать это. Иштархаддон сильно отличался от всех своих родственников - и по образу жизни, и по образу мыслей, и даже по внешности.
Игорь вспомнил, визит трех младших братьев Иштархаддона на второй день после того, как он попал в этот дом. Они были очень похожи друг на друга - крепко сбитые, невысокого роста, квадратнобородые, с большими горбатыми носами и черными глазами-маслинами. Трое братьев были похожи друг на друга и в то же время не имели почти никакого сходства со своим старшим братом - Хадди.
Братья, как и положено коренным ассирийцам, принадлежали к семитской расе и внешностью своей больше всего напоминали современных арабов. Хадди же был копией Игоря Маслова. А Игорь не смахивал на араба, хоть ты тресни. Конечно, сам Игорь имел не вполне славянскую внешность, поскольку бабушка его была башкиркой. В результате такого слияния наций физиономия Игоря получилась гибридной - нечто европейское с небольшой монголоидной примесью: темные волосы, слегка раскосые глаза, короткий прямой нос…
Два человека с одинаковыми несемитскими лицами стояли перед тремя братьями-полководцами из рода Слышащих Иштар. Два человека, непохожие на ассирийцев: Иштархаддон и Игорь Маслов. Военные братцы усиленно работали немногочисленными извилинами, пытаясь вспомнить, какое личико имел их Шулманашар до того, как был захвачен в плен дикими всадниками. И не вспомнили, само собой.
– Это он, - сказал Хадди. - Он, наш дорогой брат Шулманашар. Я выкупил его у жестоких и необузданных скиш.шу. Конечно, он никогда не сможет командовать армией, потому что его сделали безъязыким. Но отныне он всегда будет со мной. Я научу его пользоваться мечом, и щитом, и коротким копьем, и луком, и персидским топором. Он будет править в бою моей колесницей, и если мы умрем от рук врага, то вместе. Ибо так повелела Царица Цариц, великая Иштар, мать нашего рода.
– Ладно, да будет так… - неохотно сказал один из братьев, выражая, очевидно, точку зрения всех троих. - Приветствуем тебя, Шулманашар, на благодатной земле царства Ашшур. Удачи тебе и крови. Кровь жертв - - богам. Кровь врагов - воинам. Кровь воинов - вечной их славе.
Игорь сдержанно кивнул. Он надеялся, что до крови дело не дойдет. Не был он любителем крови..
Хотя, как выяснилось позже, надеялся он напрасно.
Иштархаддон посещал Игоря каждый день. При этом Хадди каждый раз выставлял неподалеку от дверей стражу из двух подчиненных ему воинов, дабы те не подпускали никого близко к комнате. Иштархаддон и Игорь вели долгие беседы, и Хадди не хотел, чтобы чьи-то уши услышали то, что его свежеспасенный из плена братец, оказывается, прекрасно владеет своим отрезанным языком.
– На окраине города стоят жилища, в которых живут мушкены-ремесленники, - сказал Хадди. - Этим домам тысячи лет, и простоят они ещё столько же, Они построены из обожженного кирпича, а он прочнее, чем камень. Дома принадлежат не мушкенам: и домами, и самими мушкенами владеют семьи авелу. Не удивляйся, что на улицах нет женщин. Женщин здесь мало, и все они сидят по домам. До первой вечерней стражи женам мушкенов разрешено выходить только во внутренние дворы домов.
Все чаще на улицах стали попадаться бородатые люди - не менее, впрочем, занятые и озабоченные, чем их слуги, и через некоторое время Игорь понял, что они вошли в зону, заселенную свободными и полноправными гражданами Ашшура - авелу. Дома здесь почти не отличались от домов «склоняющихся ниц», но, судя по всему, жили в них не в такой скученности и бедноте, как в кварталах мушкенов. Отстояли эти дома друг от друга на приличное расстояние, а между дoмами появились деревья - в основном цитрусовые, высаженные аккуратными рядами. В тени деревьев Игорь увидел группки женщин, сидящих на каменных скамеечках. Все женщины отличались необычайной дородностью. Широкие, богато украшенные одежды не могли скрыть жирных складок их раскормленных тел. Толстые матроны вели между собой неторопливые разговоры, а маленькие дети носились между деревьями с громкими криками. Возраст женщин Игорь определить не мог, поскольку лица их были скрыты белыми, почти непрозрачными накидками.
– Не пялься на жен и дочерей людей, - вполголоса сказал Хадди. - Это неприлично. Да и не на что там смотреть, честно говоря. После красивых женщин вашей Дикой страны они покажутся тебе расплывшимися, как несвежее ячменное тесто. Тебе повезло, Игар. Ты живешь в хорошем месте. Да простит меня великая Иштар, но я хотел бы жить в твоей стране. Ты даже не представляешь, как хорошо вы живете. Хотя и неправильно. Непонятно, почему ваши боги разрешают вам жить так неправильно и в то же время так хорошо.
Игорь молчал. Сегодняшний изнурительный многочасовой переход доконал его. Игорь отупел. Он не соображал ничего. И когда они наконец-то добрались до квартала, принадлежащего роду Слышащих Иштар, когда они вошли во двор родного дома Иштархаддона, Игорь обессиленно повалился на колени и уперся лбом в землю. Встать он уже не мог.
Как оказалось, сделал он все правильно. Именно так и нужно было вести себя человеку, вернувшемуся через много лет скитаний к родному очагу.
Родственники и слуги Иштархаддона выбежали во двор, приветствуя его громкими радостными криками. Хадди снова начал свой рассказ заплетающимся пересохшим языком. Но Игорь уже не слышал и не видел этого. Он упал на бок и заснул.
Его бережно подняли и понесли в дом.
***
– В Ашшуре снова стало слишком много людей, - сказал Хадди. - Мушкенам начинает не хватать еды, и поэтому у них чешутся кулаки. Только за вчерашний день в кварталах мушкенов было убито в драках полсотни «склоняющихся ниц», а ещё дюжина слуг была схвачена стражниками как нарушители порядка. Сегодня их принесут в жертву богам. А варду в последние месяцы вообще почти не получают корма и питаются только отрубями и человечиной. Они мрут как мухи, некому работать на полях, и это опять-таки уменьшает урожай. Похоже, скоро будет война. Со дня на день боги объявят войну, если никто не нападет на нас раньше. Ты знаешь, Игар, в последние годы я предпочитаю, чтобы нападали на нас: при этом не нужно выстраивать армии, читать утомительные заклинания и приносить большие жертвы богам. Враги приходят сами - всего-то и остается, что убить их. Похоже, я обленился, брат мой. Наверное, я начинаю стареть.
– Как - человечиной? - вдруг пробормотал Игорь. - Что значит - питаются человечиной?
– Человечина - это мясо мушкенов и варду, - невозмутимо пояснил Иштархаддон. - Мясо авелу не может быть съедено людьми, их тела скармливают только жертвенным львам. Конечно, «склоняющиеся ниц» тоже не должны употреблять в пищу мясо людей, поэтому человечину едят только рабы. Это их основная пища. Так заведено Ашшуром, Богом Богов.
– Да что же у вас здесь за порядки варварские! - выкрикнул Игорь со слезой в голосе. - И это нас-то вы называете дикарями?! Все рабы у вас бабы, и кормите вы их друг другом! Людоеды вы! Звери!
– Я никогда не ел человеческого мяса, - надменно сказал Хадди. - Если я попробую хоть кусочек человечины, то сам стану рабом. Так что не произноси напрасных оскорблений, чужеземец. В нашей стране умирает много людей, но много и рождается. Что предлагаешь ты делать с умершими? Закапывать в землю или сжигать, как это делается в вашей стране? Наши боги не потерпели бы такого расточительства. У нас нет таких обширных пустых пространств, как у вас, - каждый плодородный участок наших земель засеян ячменем, горохом или кунжутом. Низшие сословия людей плодятся быстрее, чем овцы и козы. И умирают тоже быстрее. Не думай, что мы относимся к этому так просто. Великий бог Ашшур дал нашим предкам такое правило: если раб или «склоняющийся ниц» умрет сам по себе, то мясо его не может быть съедено людьми, оно разрубается на куски и кидается львам. Для того чтобы мясо стало съедобным, человек должен быть живым принесен в жертву Ашшуру. Живым и с соблюдением подобающих ритуалов. Ты видел, как это делается, когда мы шли к городу.
– И что, это на всех островах так заведено?
– Только беловолосые северяне так не делают, - с презрением произнес ассириец. - Они не едят своих мертвых, они сжигают их на кострах, поэтому царство их так слабо и невежественно. Их спасает то, что все их люди - воины, даже женщины и дети, и только потому царство северян никак не могут завоевать. Но у них вечно не хватает еды. Те северяне, что были захвачены нами в рабство, попали в Ашшур и стали потом мушкенами, признаются, что только здесь впервые наелись досыта.
– А меня?.. Меня вы ничем таким не кормили? - спросил Игорь, преодолевая тошноту. Он вспомнил, что в те три дня, пока он валялся на кровати, приходя в себя, его не раз угощали несоленым, но наваристым бульоном. - Мне человечинки не подсунули, а, сволочи вы этакие?
– Ты полный дурак, - усмехнулся Хадди. - Ты не понимаешь самых простых вещей. Я же сказал тебе, что человеческое мясо могут есть только варду. Тебе давали отвар из львятины - очень полезный и, кстати, очень дорогой. Я купил тебе самые целебные части двух взрослых львов - их мужские органы. Их отварили и дали тебе отвар, и это так быстро оживило тебя и дало тебе силы.
Игорь подавился слюной. Слава богам, его не стошнило, но он поклялся, что отныне будет вегетарианцем. Самым строгим вегетарианцем в царстве Ашшур.
***
Итак, Игорь, именуемый теперь Шулманашаром, воспользовался положением больного и провел в постели целых три дня. Он ожидал, что спать ему придется на какой-нибудь жесткой циновке на полу, но, к его удивлению, ему досталась самая настоящая кровать - широкая и достаточно мягкая, с бронзовыми ножками, отлитыми в виде львиных лап. Подушки, правда, не было - видимо, ассирийцы до сих пор так и не изобрели подушек, но шерстяных покрывал имелось вдосталь. Также в комнате наличествовало немалое количество мебели - стол, пара кресел, плетенных из тростника, несколько своеобразных табуреток, расставленные ножки которых заканчивались настоящими козьими копытами. Два раза в день приходила служанка-мушкен, этакая аппетитная пышка-блондиночка из северянок. Она убиралась в комнате и приносила Игорю еду. Игорь с удовольствием заманил бы её к себе в постель, но, во-первых, не мог себе позволить разговаривать, а во-вторых, не знал, как к этому действию отнесутся местные законы. Боядся он, что ему отрубят руку или что-нибудь еще, а это никак не входило в планы Игоря Маслова. Он надеялся в скором времени вернуться домой. А поэтому он только изучал из-под полуприкрытых век прелести служанки, хорошо очерчиваемые тонкой шерстяной рубашкой. Предавался, короче говоря, навязчивым эротическим мечтам.
Запирающейся двери в комнате не было - только прямоугольный проем со свисающим полосатым покрывалом, поэтому Игорь вынужден был весь день париться в фальшивой бороде, чтобы не застали его с неподобающе голым подбородком врасплох. Зато в стене комнаты имелись два маленьких квадратных окна, выходящих во внутренний двор, - Игорь наблюдал через них жизнь дома, всматриваясь во все глаза и вслушиваясь во все уши. Скоро он уяснил: то, что он живет в отдельной комнате, - не правило, а исключение в жизни ассирийцев. Хадди сказал ему по секрету, что приказал отгородить эту комнату от основного помещения заранее, поскольку предчувствовал, что двойник-чужеземец посетит это жилище. Остальные же обитатели дома жили друг у друга на виду в огромных помещениях - по одному на каждую семью. Жизненный уклад авелу, в том числе и Благородных, лишал их того, что так ценилось людьми европейской культуры, - возможности существовать приватно и независимо. Проще говоря, не было у них никакой личной жизни, и все тут. Да, похоже, и ни к чему это было - личная жизнь. Двухэтажный дом принадлежал Иштархаддону и семьям трех его младших братьев-полководцев. Обычно Хадди и братцы отсутствовали дома днями, а то и неделями кряду, где-то за городом муштруя отряды воинов-мушкенов. Жены же братьев целыми днями сидели во внутреннем дворе, на скамейках вокруг каменного колодца, в тени низких раскидистых деревьев и кушали. Точнее сказать, жрали, потому что назвать кушаньем это бесконечное поглощение всевозможной еды язык не поворачивался. Лепешки, густо намазанные сливками, нежный сыр, жареное мясо, финики, маслины, отваренные в молоке фисташки, виноград… Тетки наворачивали все подряд в таких сочетаниях, что нормальный желудок не выдержал бы. Похоже, что на острове было не так уж и мало разнообразной еды. Только вот распределение её было чудовищно неравным - низшие касты умирали от голода и питались мясом себе подобных, а высшие лопались от переедания.
Обычно у колодца восседало семь теток - кто из них был чьей женой, Игорь не знал, да и какая в том была разница? Время от времени тетки устраивали между собой громкие перебранки, переходящие в потасовки, таскание друг друга за волосы и попытки выцарапать друг другу глаза. Тогда из дома выползала главная жена одного из братьев - мрачная, кривая и чудовищно толстая - и лупила их палкой.
Скучно было этим женщинам. Невероятно скучно. Мужей своих они почти не видели - да и вряд ли братья Иштархаддона, молодые мужики в самом соку, красивые и сильные, охотно исполняли свои супружеские обязанности в постели с такими бегемотообразными уродинами. Домашней работы жены Благородных не делали, за детьми не ухаживали - все это входило в обязанности многочисленных слуг и служанок. Дети в возрасте до десяти лет свободно носились по двору и по улицам, никто особо не присматривал за ними. Детей старше десяти не было - может быть, никто не достиг ещё такого возраста, а может, после десяти детки Благородных попадали в какие-то особые, предназначенные для их воспитания места.
У Иштархаддона, в отличие от его братьев, не было ни жен, ни детей. Игорь уже успел вызнать это. Иштархаддон сильно отличался от всех своих родственников - и по образу жизни, и по образу мыслей, и даже по внешности.
Игорь вспомнил, визит трех младших братьев Иштархаддона на второй день после того, как он попал в этот дом. Они были очень похожи друг на друга - крепко сбитые, невысокого роста, квадратнобородые, с большими горбатыми носами и черными глазами-маслинами. Трое братьев были похожи друг на друга и в то же время не имели почти никакого сходства со своим старшим братом - Хадди.
Братья, как и положено коренным ассирийцам, принадлежали к семитской расе и внешностью своей больше всего напоминали современных арабов. Хадди же был копией Игоря Маслова. А Игорь не смахивал на араба, хоть ты тресни. Конечно, сам Игорь имел не вполне славянскую внешность, поскольку бабушка его была башкиркой. В результате такого слияния наций физиономия Игоря получилась гибридной - нечто европейское с небольшой монголоидной примесью: темные волосы, слегка раскосые глаза, короткий прямой нос…
Два человека с одинаковыми несемитскими лицами стояли перед тремя братьями-полководцами из рода Слышащих Иштар. Два человека, непохожие на ассирийцев: Иштархаддон и Игорь Маслов. Военные братцы усиленно работали немногочисленными извилинами, пытаясь вспомнить, какое личико имел их Шулманашар до того, как был захвачен в плен дикими всадниками. И не вспомнили, само собой.
– Это он, - сказал Хадди. - Он, наш дорогой брат Шулманашар. Я выкупил его у жестоких и необузданных скиш.шу. Конечно, он никогда не сможет командовать армией, потому что его сделали безъязыким. Но отныне он всегда будет со мной. Я научу его пользоваться мечом, и щитом, и коротким копьем, и луком, и персидским топором. Он будет править в бою моей колесницей, и если мы умрем от рук врага, то вместе. Ибо так повелела Царица Цариц, великая Иштар, мать нашего рода.
– Ладно, да будет так… - неохотно сказал один из братьев, выражая, очевидно, точку зрения всех троих. - Приветствуем тебя, Шулманашар, на благодатной земле царства Ашшур. Удачи тебе и крови. Кровь жертв - - богам. Кровь врагов - воинам. Кровь воинов - вечной их славе.
Игорь сдержанно кивнул. Он надеялся, что до крови дело не дойдет. Не был он любителем крови..
Хотя, как выяснилось позже, надеялся он напрасно.
***
Иштархаддон посещал Игоря каждый день. При этом Хадди каждый раз выставлял неподалеку от дверей стражу из двух подчиненных ему воинов, дабы те не подпускали никого близко к комнате. Иштархаддон и Игорь вели долгие беседы, и Хадди не хотел, чтобы чьи-то уши услышали то, что его свежеспасенный из плена братец, оказывается, прекрасно владеет своим отрезанным языком.