Страница:
Просторный грот открылся его глазам. Иштархаддон сбросил с себя серое пальто, оставшись в ассирийской одежде, и нацепил на подбородок длинную прямоугольную бороду. Потом он достал гребень, распустил хвост, в который были собраны его длинные волосы, расчесал их костяным гребнем так, что они легли волнами на уши и закрыли тесемки, которыми крепилась борода. Водрузил на голову высокий серый колпак с закругленным верхом.
– Раздевайся, - коротко бросил он Игорю. Игорь озирался с отвращением и даже страхом. Семь плошек с жиром ярко освещали пещеру, и то, что видел Игорь, очень ему не нравилось. На стене был высечен рельеф все той же Иштар, и стена эта была обильно перепачкана кровью - старой, почерневшей, кое-где подернутой пятнами плесени. В углу лежала кучка отрезанных человеческих голов - местами высохших, местами гниющих откровенно и омерзительно. Почти все головы были женскими. Запах, само собой, стоял как в мертвецкой. Игоря затошнило. Он зажал нос рукой.
– Здесь воняет, да, - согласился Иштархаддон. - Извини, я забыл открыть ветряную заслонку. Я привык и так. И ты тоже скоро привыкнешь.
Он протянул руку вверх, вынул из стены камень, язычки пламени дружно вздрогнули и потянулись к образовавшемуся отверстию. Из коридора потянуло свежим воздухом - теплым, с запахом моря. Дышать стало легче.
– Ну ладно, - милостиво сказал ассириец, - разрешаю тебе переодеться после того, как ты принесешь жертву. А то ты можешь с непривычки залить новую одежду кровью, и она будет выглядеть неопрятно. Ты когда-нибудь приносил жертвы своим богам?
– Нашим богам давно уже не приносят жертвы.
– Чем же они питаются, ваши боги? - Неподдельное изумление прозвучало в голосе Хадди.
– Не знаю… Я как-то не интересовался… Это что, обязательно - проливать кровь? Нельзя как-нибудь без этого обойтись?
– Боги для того и создали людей, чтобы люди кормили их жертвами, - уверенно произнес Иштархаддон. - За это боги помогают своим людям и дают им покровительство в войнах с людьми других богов. Конечно, можно принести жертву зерном или даже воздушную жертву. Но ведь ты не бедняк, Игар. Теперь ты - мой брат, а я - Благородный, стоящий очень высоко среди авелу. И тебе, брату моему, пристало приносить только кровавые жертвы. Если великая Иштар увидит, что ты принес ей первую свою жертву без крови, то она рассердится и отвернется от тебя, как от никчемного раба.
– И кого же я должен убить? - дрожащим голосом спросил Игорь.
– Вот. - Хадди развязал свой мешок, и Игорь наконец-то увидел, что трепыхалось там. Ворона. Несчастная ворона со сломанными лапами, крыльями, из которых были вырваны маховые перья, и с завязанным клювом - чтоб не каркала громко. Полуживая, полузадохшаяся ворона, измазанная в собственном помете, слабо билась в руках Иштархаддона и пыталась клюнуть его.
– Хорошая птица, - довольно сказал Хадди. - Конечно, лучше бы отдать госпоже Иштар овцу, или рабыню, или даже молодого львенка, но это мы сделаем уже потом. Для первой твоей жертвы хватит и этой птицы. К тому же она черная, а это вшестеро увеличивает её жертвенную ценность. Пожалуй, она может быть приравнена к половине серой овцы.
– Где ты взял эту ворону? - Игорь удивился настолько, что даже забыл о своем отвращении.
– Поймал. Поймал сегодня в вашей стране. Сбил её камнем с дерева. Я очень метко кидаю камни.
– Я не об этом говорю! Сюда-то ты как её протащил? Ты же знаешь, что никто, кроме нас с тобой, не может проходить через границу слепуна!
– Но она же не человек…
– - Ну и что? Она - живое существо. Птицы не могут пересечь границу острова-слепуна, как и все существа, что живут по обе её стороны. Разве это не так?
– Действительно… - Иштархаддон озадаченно попытался почесать подбородок, забыв, что поверх него прицеплена борода, и в результате свез бороду набок. - Откуда мне знать, как я принес сюда эту птицу? Я сделал это, и значит, на то есть позволение свыше. Я много раз приносил жертвенных животных и птиц из вашего мира, - сказал он, справившись наконец с водворением своей бородищи на место. - Это очень удобно и выгодно - в Ашшуре живые твари для жертв стоят очень дорого, особенно черные. А в вашей стране они бегают прямо по земле, летают в небесах и никому не принадлежат! Они сами по себе, они ничьи! Это невероятно!
– А что, в вашей стране нет ничьих птиц и зверей? - с подозрением спросил Игорь.
– Птиц нет совсем. Я знаю о птицах только по изображениям и книгам. Звери есть, их выращивают, чтобы съесть или принести в жертву или чтобы взять их шкуру, кожу и кости для ремесленных работ.
– А птицы? Куда делись птицы?
– Их съели, само собой, - сказал Хадди. - Давно съели. Может быть, пять сотен лет, может быть, десять сотен лет назад. Птица не может летать всю жизнь. Даже если она летает над океаном и кормится из океана, ей все равно нужно когда-то коснуться ногами суши. - И тогда её поймают и съедят люди.
– Похоже, в вашей стране не очень-то много пищи.
– У граждан-авелу пищи достаточно, мясо мы едим каждую неделю! - сердито заявил Иштархаддон. - Не смей ругать наши порядки, заведенные богами, пришелец из изнеженной страны! Конечно, мушкены, «склоняющиеся ниц», редко едят мясо, и то только жертвенных животных. А рабы, варду, едят только мясо подобных себе. Но на то они и рабы! Довольно терять время, услаждать болтовней свой длинный язык! Ты сам захотел прийти в мою страну, и если ты хочешь жить здесь и не отправиться в Царство Мертвых раньше времени, то должен жить так, как живем мы. - Ассириец протянул Игорю здоровенный нож - железный, изрядно заржавевший, похожий на тесак для рубки мяса. - Сейчас ты будешь делать то, что я тебе буду говорить. И повторять за мной слова молитвы. В будущем ты выучишь их наизусть. Итак, бери эту черную птицу, клади её на стол и отрубай ей крылья…
Игорь, конечно, не запомнил молитву. Он вообще плохо помнил подробности процедуры жертвоприношения, и стоило только попытаться вспомнить о них, как тут же его начинало мутить. Хотя, в сущности, ничего особенного он не сделал - ему пришлось всего лишь отрубить вороне крылья, ноги и голову, разложить их на каменном столе в определенном порядке, а потом разрезать птице живот и вымазать её кровью стену в усладу великой шлюхе Иштар… Для чувствительного Игоря, который и курицу-то, купленную в магазине, не мог разделать, муторных впечатлений было более чем достаточно.
К счастью, одежда, припасенная для Игоря, хранилась в другом помещении и не пропахла гниющими остатками кровавых жертв. И все же Игорь, даже вырвавшись уже на свежий воздух, не мог избавиться от единственного пожирающего его желания - поскорее удрать с этого вонючего острова, попасть домой, упасть в ванну и отмокать в ней три часа…
Он прекрасно понимал, что никуда он с этого острова не денется. Иштархаддон не отпустит. Ему, Иштархаддону, было нужно что-то от Игоря. Да и сам Игорь не ушел бы просто так - одним лишь глазком заглянув в щелочку, за которой скрывалась тайна, равной которой не было за все времена существования современной цивилизации.
Хадди вышагивал впереди - мерно, неутомимо, оглядываясь время от времени на Игоря, не отстал ли тот. Игорь уже порядком подзапыхался шлепать - новые высокие сапоги из толстой кожи натерли ноги, меч в ножнах, висящий на поясе, хлопал при каждом шаге по бедру. Да и жарко было: длинная рубаха из шерсти, шерстяные же штаны, колпак, плотно натянутый до самых ушей (чтобы не свалился парик и не были видны тесемки от бороды - такого же фасона, как и у Иш-тархаддона). Конечно, шерстяная ткань, из которой была изготовлена одежда Игоря, имела тонкую выделку, её украшали бахрома и геометрический орнамент, словом, она была богатой по местным меркам, но это отнюдь не делало её менее жаркой.
Дойдя до небольшой рощицы финиковых пальм, Иштархаддон неожиданно остановился.
– Тебя не удивляет; что мы не встречаем людей? - спросил он.
– Удивляет, - сообщил Игорь, едва переводя дыхание.
– После этих деревьев кончается место, куда нельзя ходить непосвященным. Дальше люди и рабы будут встречаться очень часто. Так часто, как ты никогда не увидишь в своей стране. Поэтому мы отдохнем здесь, в тени, и я дам тебе последние наставления. Я расскажу тебе, кто ты такой. Я думаю, это интересно тебе самому.
– Интересно, конечно, - простонал Игорь и шлепнулся наземь.
Глава 2
– Раздевайся, - коротко бросил он Игорю. Игорь озирался с отвращением и даже страхом. Семь плошек с жиром ярко освещали пещеру, и то, что видел Игорь, очень ему не нравилось. На стене был высечен рельеф все той же Иштар, и стена эта была обильно перепачкана кровью - старой, почерневшей, кое-где подернутой пятнами плесени. В углу лежала кучка отрезанных человеческих голов - местами высохших, местами гниющих откровенно и омерзительно. Почти все головы были женскими. Запах, само собой, стоял как в мертвецкой. Игоря затошнило. Он зажал нос рукой.
– Здесь воняет, да, - согласился Иштархаддон. - Извини, я забыл открыть ветряную заслонку. Я привык и так. И ты тоже скоро привыкнешь.
Он протянул руку вверх, вынул из стены камень, язычки пламени дружно вздрогнули и потянулись к образовавшемуся отверстию. Из коридора потянуло свежим воздухом - теплым, с запахом моря. Дышать стало легче.
– Ну ладно, - милостиво сказал ассириец, - разрешаю тебе переодеться после того, как ты принесешь жертву. А то ты можешь с непривычки залить новую одежду кровью, и она будет выглядеть неопрятно. Ты когда-нибудь приносил жертвы своим богам?
– Нашим богам давно уже не приносят жертвы.
– Чем же они питаются, ваши боги? - Неподдельное изумление прозвучало в голосе Хадди.
– Не знаю… Я как-то не интересовался… Это что, обязательно - проливать кровь? Нельзя как-нибудь без этого обойтись?
– Боги для того и создали людей, чтобы люди кормили их жертвами, - уверенно произнес Иштархаддон. - За это боги помогают своим людям и дают им покровительство в войнах с людьми других богов. Конечно, можно принести жертву зерном или даже воздушную жертву. Но ведь ты не бедняк, Игар. Теперь ты - мой брат, а я - Благородный, стоящий очень высоко среди авелу. И тебе, брату моему, пристало приносить только кровавые жертвы. Если великая Иштар увидит, что ты принес ей первую свою жертву без крови, то она рассердится и отвернется от тебя, как от никчемного раба.
– И кого же я должен убить? - дрожащим голосом спросил Игорь.
– Вот. - Хадди развязал свой мешок, и Игорь наконец-то увидел, что трепыхалось там. Ворона. Несчастная ворона со сломанными лапами, крыльями, из которых были вырваны маховые перья, и с завязанным клювом - чтоб не каркала громко. Полуживая, полузадохшаяся ворона, измазанная в собственном помете, слабо билась в руках Иштархаддона и пыталась клюнуть его.
– Хорошая птица, - довольно сказал Хадди. - Конечно, лучше бы отдать госпоже Иштар овцу, или рабыню, или даже молодого львенка, но это мы сделаем уже потом. Для первой твоей жертвы хватит и этой птицы. К тому же она черная, а это вшестеро увеличивает её жертвенную ценность. Пожалуй, она может быть приравнена к половине серой овцы.
– Где ты взял эту ворону? - Игорь удивился настолько, что даже забыл о своем отвращении.
– Поймал. Поймал сегодня в вашей стране. Сбил её камнем с дерева. Я очень метко кидаю камни.
– Я не об этом говорю! Сюда-то ты как её протащил? Ты же знаешь, что никто, кроме нас с тобой, не может проходить через границу слепуна!
– Но она же не человек…
– - Ну и что? Она - живое существо. Птицы не могут пересечь границу острова-слепуна, как и все существа, что живут по обе её стороны. Разве это не так?
– Действительно… - Иштархаддон озадаченно попытался почесать подбородок, забыв, что поверх него прицеплена борода, и в результате свез бороду набок. - Откуда мне знать, как я принес сюда эту птицу? Я сделал это, и значит, на то есть позволение свыше. Я много раз приносил жертвенных животных и птиц из вашего мира, - сказал он, справившись наконец с водворением своей бородищи на место. - Это очень удобно и выгодно - в Ашшуре живые твари для жертв стоят очень дорого, особенно черные. А в вашей стране они бегают прямо по земле, летают в небесах и никому не принадлежат! Они сами по себе, они ничьи! Это невероятно!
– А что, в вашей стране нет ничьих птиц и зверей? - с подозрением спросил Игорь.
– Птиц нет совсем. Я знаю о птицах только по изображениям и книгам. Звери есть, их выращивают, чтобы съесть или принести в жертву или чтобы взять их шкуру, кожу и кости для ремесленных работ.
– А птицы? Куда делись птицы?
– Их съели, само собой, - сказал Хадди. - Давно съели. Может быть, пять сотен лет, может быть, десять сотен лет назад. Птица не может летать всю жизнь. Даже если она летает над океаном и кормится из океана, ей все равно нужно когда-то коснуться ногами суши. - И тогда её поймают и съедят люди.
– Похоже, в вашей стране не очень-то много пищи.
– У граждан-авелу пищи достаточно, мясо мы едим каждую неделю! - сердито заявил Иштархаддон. - Не смей ругать наши порядки, заведенные богами, пришелец из изнеженной страны! Конечно, мушкены, «склоняющиеся ниц», редко едят мясо, и то только жертвенных животных. А рабы, варду, едят только мясо подобных себе. Но на то они и рабы! Довольно терять время, услаждать болтовней свой длинный язык! Ты сам захотел прийти в мою страну, и если ты хочешь жить здесь и не отправиться в Царство Мертвых раньше времени, то должен жить так, как живем мы. - Ассириец протянул Игорю здоровенный нож - железный, изрядно заржавевший, похожий на тесак для рубки мяса. - Сейчас ты будешь делать то, что я тебе буду говорить. И повторять за мной слова молитвы. В будущем ты выучишь их наизусть. Итак, бери эту черную птицу, клади её на стол и отрубай ей крылья…
***
Игорь, конечно, не запомнил молитву. Он вообще плохо помнил подробности процедуры жертвоприношения, и стоило только попытаться вспомнить о них, как тут же его начинало мутить. Хотя, в сущности, ничего особенного он не сделал - ему пришлось всего лишь отрубить вороне крылья, ноги и голову, разложить их на каменном столе в определенном порядке, а потом разрезать птице живот и вымазать её кровью стену в усладу великой шлюхе Иштар… Для чувствительного Игоря, который и курицу-то, купленную в магазине, не мог разделать, муторных впечатлений было более чем достаточно.
К счастью, одежда, припасенная для Игоря, хранилась в другом помещении и не пропахла гниющими остатками кровавых жертв. И все же Игорь, даже вырвавшись уже на свежий воздух, не мог избавиться от единственного пожирающего его желания - поскорее удрать с этого вонючего острова, попасть домой, упасть в ванну и отмокать в ней три часа…
Он прекрасно понимал, что никуда он с этого острова не денется. Иштархаддон не отпустит. Ему, Иштархаддону, было нужно что-то от Игоря. Да и сам Игорь не ушел бы просто так - одним лишь глазком заглянув в щелочку, за которой скрывалась тайна, равной которой не было за все времена существования современной цивилизации.
Хадди вышагивал впереди - мерно, неутомимо, оглядываясь время от времени на Игоря, не отстал ли тот. Игорь уже порядком подзапыхался шлепать - новые высокие сапоги из толстой кожи натерли ноги, меч в ножнах, висящий на поясе, хлопал при каждом шаге по бедру. Да и жарко было: длинная рубаха из шерсти, шерстяные же штаны, колпак, плотно натянутый до самых ушей (чтобы не свалился парик и не были видны тесемки от бороды - такого же фасона, как и у Иш-тархаддона). Конечно, шерстяная ткань, из которой была изготовлена одежда Игоря, имела тонкую выделку, её украшали бахрома и геометрический орнамент, словом, она была богатой по местным меркам, но это отнюдь не делало её менее жаркой.
Дойдя до небольшой рощицы финиковых пальм, Иштархаддон неожиданно остановился.
– Тебя не удивляет; что мы не встречаем людей? - спросил он.
– Удивляет, - сообщил Игорь, едва переводя дыхание.
– После этих деревьев кончается место, куда нельзя ходить непосвященным. Дальше люди и рабы будут встречаться очень часто. Так часто, как ты никогда не увидишь в своей стране. Поэтому мы отдохнем здесь, в тени, и я дам тебе последние наставления. Я расскажу тебе, кто ты такой. Я думаю, это интересно тебе самому.
– Интересно, конечно, - простонал Игорь и шлепнулся наземь.
Глава 2
Иштархаддон извлек из кожаной сумки кусок сыра и ячменную лепешку, предложил Игорю. Игорь вежливо отказался - аппетит ему отбило начисто. Хадди жевал сыр и хлеб, запивал его какой-то гадостью из небольшого меха и втолковывал Игорю, что и как следует делать в этой стране, чтобы самому не попасть на жертвенный стол - в пищу кровожадным богам.
– В Ашшуре есть свободные люди, их приблизительно треть от всех, кто живет на острове, - объяснял Хадди. - В вашей стране вы назвали бы их полноправными гражданами. В нашей стране они именуются авелу - «человек», илимар авелим - «сын человека». Авелу - это настоящие ассирийцы, чья принадлежность к древним родам записана в летописях. Все, что есть в этой стране, и сама земля этой страны принадлежат только авелу. Все остальные делятся на мушке-нов - «склоняющихся ниц» и варду - рабов. Всё это низшие люди - те, кто был захвачен на чужих землях в боевых походах и привезен сюда, а также их потомки. Раб может стать мушкеном, если научится хорошо воевать. Но никогда мушкен не станет авелу. Ты теперь - авелу, Игар, ты должен это хорошо усвоить и вести себя соответственно.
– Как же я могу вести себя соответственно, если я понятия не имею, что это означает? - озадаченно спросил Игорь. - Нужно родиться и вырасти авелу, чтобы знать, что можно делать, а что нельзя.
– Это так, - согласился Хадди. - И поэтому я придумал для тебя хорошее объяснение. Один из моих младших братьев, Шулманашар, был захвачен в плен дикими всадниками в юном возрасте. Это случилось двадцать лет назад. Конечно, он давно уже мертв. Так вот, я скажу, что он, то есть ты, выжил, и я прознал о том и выкупил тебя из неволи. Такое бывает редко, но все же иногда бывает. Теперь ты Шулманашар. Ты не помнишь почти ничего о порядках царства Ашшур, ты не можешь говорить, потому что тебе отрезали, как и положено пленнику диких всадников, половину языка. Теперь ты будешь немым, но в то же время не глухим. Ты сможешь слушать меня, но сам не выдашь своего неумения жить по нашим законам. Это хороший выход. Ты будешь везде ходить со мной, пользуясь покровительством великой Иштар, и учиться…
– Э, подожди, - перебил его Игорь. - Ведь язык-то у меня на самом деле не отрезали. А если кто-нибудь обнаружит это?
– Не высовывай свой длинный язык из своего болтливого рта без дела, и никто это не обнаружит, - сердито сказал Хадди. - А будешь разговаривать, я и в самом деле укорочу твой язык наполовину - это пойдет тебе на пользу.
– Понял, - сказал Игорь и благоразумно заткнулся.
– Иногда, если нужно, я буду говорить тебе что-то на языке твоего народа - я хорошо знаю его. Мы выдадим это за говор диких всадников, все равно его почти никто не знает. Не спрашивай меня ничего, но запомни вопрос и задай его, когда мы останемся с тобою наедине. Не здоровайся в ответ мушкенам, когда они будут кланяться тебе до земли.
– А как я узнаю, что это мушкены?
– У них есть одежда, но нет бороды. Бороду носят только авелу. Слушай далее: мушкена ты можешь ударить, если он ведет себя недостаточно почтительно. Бить нужно палкой - рукой у нас не принято. Но никогда не прикасайся к рабам и не останавливай своего взгляда на них. Рабы - это ниже, чем животные…
– А как определить, что перед тобой раб?
– У них нет одежды. Никакой. И рабы не живут в городе. Ты увидишь рабов на нашем пути. Сейчас мы пойдем в город Ашшур и придем в мой дом. Все, кто живет в этом доме и соседних домах, принадлежат к моему роду. Род наш называется Слышащие Иштар. Это один из родов Благородных.
– А что, авелу и Благородные - это не одно и то же?
– Благородные - это самые знатные и древние семьи из числа авелу. Они ведут свое происхождение от богов. В нашем царстве всего одна дюжина родов Благородных. Десяти из них покровительствует бог Ашшур. И только двум семьям - великая богиня Иштар. Это наш род и род Глядящие на Иштар. Сейчас я третий сын своего рода.
– Что это значит?
– Первый сын после, смерти отца всегда становится главой рода. Второй сын - всегда главный жрец родового храма. Третий сын - всегда большой полководец. Поэтому я - реб-решши. В вашем мире меня называли бы генералом.
– У тебя есть армия?
– Есть.
– Как же ты можешь так свободно покидать свою армию и разгуливать, и вообще надолго исчезать с острова? Неужели тебя никто не хватился? И что сейчас делает твоя армия?
– Я - могу, - горделиво сказал Иштархаддон. - Потому что я разведчик. Я хожу на другие острова и узнаю об их подготовке к войнам. У меня есть дар одиночного перемещения, которым владеют очень немногие. Поэтому никто не удивляется моему отсутствию. А армия моя… Конечно, все мои люди сейчас работают. Наши воины - это мушкены. Когда нет войны, они - простые ремесленники. Ткачи, кузнецы, ювелиры, строители домов, медники, плотники, прачечники, пекари, пивовары и другие. Если случится война, все они возьмут в руки оружие. А если меня не будет в это время в Ашшуре, меня заменят три моих младших брата. Они тоже полководцы, хотя и не такие великие, как я.
– Стало быть, ты великий полководец? - поинтересовался Игорь, стараясь не выдать свою иронию.
– Великий, - без тени сомнения подтвердил Иштархаддон. - Когда мне было лишь полторы дюжины лет, пошел я войною на Элладу, и осадил город их Афины, и убил три тысячи их воинов, и увел в плен полторы тысячи рабов, а две тысячи пленных ослепил на месте, и отрубил им кисти рук и стопы ног и не прижег раны огнем, и также одну тысячу велел посадить на кол, чтобы Иштар радовалась их мукам, и скормил потом их тела львам и собакам. Еще через два года остановил я со своей армией злобное нападение персидского полководца Хувахштры, и сам погнался за бегущим врагом, и убил четыре тысячи, четыре сотни и пять десятков их воинов, моих же воинов полегло только тысяча и две сотни, и сжег я шесть сотен домов персидского царства. Об этом высечен барельеф в храме Иштар Говорящей. На следующий год…
Игорь слушал, а Иштархаддон говорил и говорил, все более распаляясь от самовосхваления. Игорю давно уже надоело бесконечное перечисление тысяч убитых и искалеченных, но он боялся перебить Иштархаддона. Непонятно ему было - какой смысл был в этих невероятно жестоких побоищах, если в них не захватывали ни города, ни сокровища, а только лишь убивали, убивали и убивали. Даже большую часть пленников не уводили в рабство, как логично было бы предположить, а уничтожали на месте или калечили так, что вскоре они были обречены умереть. И самое главное: каким образом все эти огромные армии перемещались с острова на остров, если ни ногой не могли ступить в океан? По воздуху летали? Изобрели какие-нибудь дирижабли?
Игорь фыркнул, представив, как греческие гоплиты в золотых шлемах, с круглыми щитами и с короткими мечами, десантируются при помощи парашютов. Игорь коротко хохотнул, забывшись, и тут же получил затрещину от новоявленного братца.
– Уж не надо мной ли ты смеешься? - зловеще поинтересовался Хадди.
– Нет, нет, конечно, - торопливо сказал Игорь. - Прости меня, брат Иштархаддон. Ты - великий воин, и я преклоняюсь перед твоими подвигами.
– Так-то лучше. - Хадди поднялся на ноги. - Пойдем, брат Шулманашар. Нам предстоит длинный путь. И не забудь, что отныне ты нем.
Игорь молча кивнул.
Сразу за рощицей начались бесконечные поля, засеянные ячменем, реже - пшеницей и горохом. Видимо, на этом острове собирали несколько урожаев в год, потому что на одних участках пахали и сеяли, другие поля были ещё зелеными - колосья не набрали здесь силу, на некоторых же местах уже жали зрелый ячмень и увязывали его в снопы.
Грунтовая дорога, по которой шли Хадди и Игорь, была неширокой - по ней не проехала бы даже повозка. Иштархаддон, к счастью, шел медленнее - наверное, высокое положение Благородного не позволяло ему торопиться на виду у людей низкого происхождения. Игорь уже притерпелся к новым сапогам, а необычное зрелище примитивных сельскохозяйственных работ отвлекало его от жары. Стены Ашшура вырастали далеко на горизонте, и он надеялся, что через пару часов они все же доберутся до города.
– Почему мы все время идем пешком? - тихо спросил он, когда они отошли достаточно далеко от очередной группы рабов и мушкенов. - Ты же богатый и знатный человек. Тебе нужно ездить на лошади.
– У меня есть целых четыре лошади, причем две из них персидские, и хорошая боевая колесница, изукрашенная пластинами из меди и золота, - надменно ответил Хадди. - Только к чему мне гонять драгоценных лошадей, надобных для войны, из-за нескольких жалких часов пути? Вместо лошадей я мог бы взять паланкин с рабами - это намного дешевле. Сменяясь, рабы пробежали бы этот путь вдвое быстрее и донесли бы нас с тобой до города. Но мы же с тобой - воины. Не пристало нам ездить на носилках, как нежным женам и дочерям людей. Поэтому иди и не ропщи, Шулманашар.
Игорь уже не роптал. Видел он, что делают в Ашшуре с непокорными и с теми, кто показался хоть в чем-то непокорным. На его глазах надсмотрщики-мушкены избивали рабынь до крови кнутами из кожи - такой грубой, что каждый удар едва не вырывал из тела куски мяса. Рабы - голые, изможденные - были почти исключительно женщинами. На коже их, темной от загара и несмываемой грязи, отпечатались множественные розовые рубцы. Некоторые из женщин были беременны, но трудились наравне со всеми, выполняя работу, которая показалась бы непосильной и для многих мужчин. Рабыни волокли тяжелые плуги, впрягаясь в них по трое, мотыжили землю, бегом, понукаемые бичами надсмотрщиков, грузили снопы на тележки, и они же тащили эти тележки. Никаких тягловых животных не наблюдалось. Игорь вспомнил, что в Древней Ассирии вдоволь было и ослов, и лошадей, и быков.
– Можно спросить? - прошептал он.
– Спрашивай.
– У вас что, не пашут на лошадях или быках?
– Нет, - отрезал Иштархаддон. - Я как-то раз видел по телевизору в вашем Диком царстве, как пашут на быках. У нас такого быть не может. Бык - это священное животное, любимый зверь Ашшура, и пахать на нем - святотатство, о коем и помыслить нельзя. Во всем Ашшуре лишь тридцать больших быков, и наш остров с трудом прокормил бы больше. Каждый год на праздниках Ашшура приносят в жертву трех черных быков с широко расставленными рогами и каждый год добавляют трех молодых бычков в стойло храма Ашшура Непобедимого. А пахать на лошадях? Лошадь - это роскошь, лишь немногие могут позволить себе содержать лошадей. Рабы же не стоят почти ничего. Они размножаются быстрее, чем умирают. В своих походах мы не берем в плен варду - этот грязный, никчемный скот. Наши воины убивают их прямо на месте, и то только в том случае, если они лезут под руку и мешают воевать;
– Почему почти все варду - женщины?
– Потому что почти все мушкены - мужчины! - рявкнул Хадди на чистом русском языке. - Все, заткнись, Шулманашар. Людей становится все больше, и чужих ушей - тоже. Захлопни свою пасть - откроешь её только тогда, когда я тебе об этом скажу!
Дорога становилась все шире, то и дело попадались телеги с зерном, влекомые к городу: на каждой такой телеге сверху восседал возница-мушкен в бронзовом ожерелье, щелкал кнутом, подгоняя своих тягловых рабынь. Некоторые из женщин выбивались из сил - Игорю довелось увидеть, как девушка-подросток упала на дорогу. Повозка остановилась, мушкен спрыгнул на землю, крикнул грозно, бич щелкнул в воздухе и оставил на спине рабыни кровавую полосу. Девушка ожила на мгновение, слабо шевельнула ногами и снова застыла неподвижно. Возница неожиданно бросился к Иштархаддону, проходящему мимо, упал на колени и опустил лицо до самой земли.
– О, господа военачальники, - проговорил он. - Рабыня умирает. Не желаете ли вы по обычаю принести её кровь в жертву Ашшуру великому, Богу Богов?
Игорю показалось, что лицо Хадди неприязненно перекосилось при упоминании имени бога Ашшура.
– Нет, - сказал Иштархаддон. - Мы не воспользуемся правом дорожной крови. Поступи с этой рабыней как должно, слуга, и да приумножатся богатства твоего хозяина.
Они пошли дальше. Игорь, мучимый любопытством, оглянулся, хотя и знал, что делать этого ему не полагается. Он увидел, как возница, стоя на коленях, перерезает девушке горло бронзовым ножом. Лучше бы он не оглядывался…
Рабыни, судя по всему, умирали здесь во множестве, и никто не считал их смерть чем-то из ряда вон выходящим. Через некоторое время Игорь со своим спутником догнал телегу, в которой лежал десяток голых женских тел с перерезанными глотками. Тучи зеленых мух вились над трупами, начинающими уже распухать на жаре. Игорь отвернулся, голова его закружилась, он чувствовал, что готов упасть в обморок. Иштархаддон не повел и бровью.
Игорь не мог задавать вопросов, но скоро он и сам узнал, откуда взялись мертвые тела в телеге. Через каждые несколько километров справа от дороги торчали каменные обелиски, увенчанные головой быка. И к подножию этих мрачных столбов, сплошь покрытых клинописными знаками, в сидячем положении были прислонены тела горемык-женщин, загнанных до смерти непосильной работой и прирезанных в честь грозного бога. Их-то и собирала труповозка. Похоже, в ассирийском царстве господствовал порядок во всем - начиная от выращивания злаков и кончая централизованным сбором умерших. Последнее было немаловажным в условиях жаркого климата и высокой смертности, но не могло не ужасать Игоря Маслова, выросшего и воспитанного в цивилизованном мире.
Через час пути Игорь с Иштархаддоном подошли к месту, где дорога расширялась, образуя широкую площадь. Множество писцов суетилось здесь - с громкими криками они выстраивали телеги в определенном, одним им известном порядке, ругались с возницами, отмечали что-то острыми палочками на дощечках, покрытых воском и изготовленных в греческой манере. Все писцы были мушкенами - когда Игорь и Хадди проходили мимо них, они кланялись до земли, сложив перед лицом ладони. Игорь начал понимать, почему их называли «склоняющимися ниц».
Иштархаддон не обращал на поклоны писцов ни малейшего внимания - шел сквозь расступающуюся толпу к краю площади, где на невысоком кирпичном помосте стояли два плетеных кресла. В креслах этих восседали два молодых неловека в высоких желтых колпаках. Прямоугольные завитые бороды, серебряные ожерелья с подвесками на груди… Игорь в первый раз увидел авелу.
Двое бородачей явно были счетоводами и грамотеями - рангом много выше, чем простые писцы-мушкены. Стопки навощенных дощечек лежали на земле, слуги-мушкены подавали авелу таблички одну за другой, что-то объясняли; бородачи кивали, отдавали распоряжения, делали записи расщепленными тростниковыми палочками на табличках из влажной глины; заполненные таблички слуги забирали и обжигали на костре, горящем на помосте.
Иштархаддон ступил на помост с видом необычайно важным. Слуги дружно повалились на колени, авелу степенно поднялись с кресел и низко склонили головы. Хадди удостоил их коротким кивком. Игорь сделал то же самое.
– Да сохранят твое здоровье великие боги, доблестный военачальник Иштархаддон, - сказал один из бородатых «бухгалтеров», улыбаясь с искренней радостью, без малейшего подобострастия. - Счастлив род, имеющий сынов столь красивых и благородных. Каждый раз, когда проходишь ты по земле нашей семьи, наполняется земля радостью и вырастают в следах твоих благоуханные цветы…
– Довольно восхвалений. - Хадди махнул рукой. - Как здоровье первого из братьев твоих, уважаемого Таглатсипара?
– Он здоров, господин, милостью богов. Позволь спросить, кто этот красивый муж, что пришел сюда с тобой и так похож на тебя, словно рождены вы одной матерью?
– Это брат мой, Шулманашар, шестой из сыновей нашего рода, захваченный в плен дикими всадниками скишшу много лет назад. Я нашел его в одном из племен чужой земли и выкупил. Правда, выкуп не избавил нас от опасности - каждая из орд дикарей живет по своим собственным законам, и никто из них не может договориться друг с другом. По пути домой на нас напал отряд из двух дюжин конных разбойников. К счастью, великая львица Иштар не оставила меня, дала мне сил, и я убил десятерых из скишшу, остальных же обратил в бегство и не стал преследовать, поскольку был отягощен заботой о несчастном моем брате.
– О, как это чудесно! - восхитились в два голоса оба «бухгалтера». - Всех тебе благ и здоровья, прекрасный ликом господин Шулманашар! Не желаешь ли ты посетить нашу семью, отведать самых изысканных яств и поведать нам об удивительных приключениях в стране невежественных и отвратительных диких всадников?
– Проклятие Папаю и Апи - жестоким богам земли диких всадников, - мрачно ответил Иштархаддон. - Эти красноглазые дикари отрезали моему любимому брату половину языка и лишили его способности говорить. Правда, Шулманашар научился хорошо управляться с лошадьми, коих так много в царстве скишшу. Я думаю, он станет здесь доблестным воином и отсечет немало вражьих голов во славу Ашшура.
Игорь, лишенный возможности говорить, слушал во все уши. Мир, в который он попал, шокировал его своей беспросветной жестокостью, но сколько здесь было интересного для историка-профессионала!
– В Ашшуре есть свободные люди, их приблизительно треть от всех, кто живет на острове, - объяснял Хадди. - В вашей стране вы назвали бы их полноправными гражданами. В нашей стране они именуются авелу - «человек», илимар авелим - «сын человека». Авелу - это настоящие ассирийцы, чья принадлежность к древним родам записана в летописях. Все, что есть в этой стране, и сама земля этой страны принадлежат только авелу. Все остальные делятся на мушке-нов - «склоняющихся ниц» и варду - рабов. Всё это низшие люди - те, кто был захвачен на чужих землях в боевых походах и привезен сюда, а также их потомки. Раб может стать мушкеном, если научится хорошо воевать. Но никогда мушкен не станет авелу. Ты теперь - авелу, Игар, ты должен это хорошо усвоить и вести себя соответственно.
– Как же я могу вести себя соответственно, если я понятия не имею, что это означает? - озадаченно спросил Игорь. - Нужно родиться и вырасти авелу, чтобы знать, что можно делать, а что нельзя.
– Это так, - согласился Хадди. - И поэтому я придумал для тебя хорошее объяснение. Один из моих младших братьев, Шулманашар, был захвачен в плен дикими всадниками в юном возрасте. Это случилось двадцать лет назад. Конечно, он давно уже мертв. Так вот, я скажу, что он, то есть ты, выжил, и я прознал о том и выкупил тебя из неволи. Такое бывает редко, но все же иногда бывает. Теперь ты Шулманашар. Ты не помнишь почти ничего о порядках царства Ашшур, ты не можешь говорить, потому что тебе отрезали, как и положено пленнику диких всадников, половину языка. Теперь ты будешь немым, но в то же время не глухим. Ты сможешь слушать меня, но сам не выдашь своего неумения жить по нашим законам. Это хороший выход. Ты будешь везде ходить со мной, пользуясь покровительством великой Иштар, и учиться…
– Э, подожди, - перебил его Игорь. - Ведь язык-то у меня на самом деле не отрезали. А если кто-нибудь обнаружит это?
– Не высовывай свой длинный язык из своего болтливого рта без дела, и никто это не обнаружит, - сердито сказал Хадди. - А будешь разговаривать, я и в самом деле укорочу твой язык наполовину - это пойдет тебе на пользу.
– Понял, - сказал Игорь и благоразумно заткнулся.
– Иногда, если нужно, я буду говорить тебе что-то на языке твоего народа - я хорошо знаю его. Мы выдадим это за говор диких всадников, все равно его почти никто не знает. Не спрашивай меня ничего, но запомни вопрос и задай его, когда мы останемся с тобою наедине. Не здоровайся в ответ мушкенам, когда они будут кланяться тебе до земли.
– А как я узнаю, что это мушкены?
– У них есть одежда, но нет бороды. Бороду носят только авелу. Слушай далее: мушкена ты можешь ударить, если он ведет себя недостаточно почтительно. Бить нужно палкой - рукой у нас не принято. Но никогда не прикасайся к рабам и не останавливай своего взгляда на них. Рабы - это ниже, чем животные…
– А как определить, что перед тобой раб?
– У них нет одежды. Никакой. И рабы не живут в городе. Ты увидишь рабов на нашем пути. Сейчас мы пойдем в город Ашшур и придем в мой дом. Все, кто живет в этом доме и соседних домах, принадлежат к моему роду. Род наш называется Слышащие Иштар. Это один из родов Благородных.
– А что, авелу и Благородные - это не одно и то же?
– Благородные - это самые знатные и древние семьи из числа авелу. Они ведут свое происхождение от богов. В нашем царстве всего одна дюжина родов Благородных. Десяти из них покровительствует бог Ашшур. И только двум семьям - великая богиня Иштар. Это наш род и род Глядящие на Иштар. Сейчас я третий сын своего рода.
– Что это значит?
– Первый сын после, смерти отца всегда становится главой рода. Второй сын - всегда главный жрец родового храма. Третий сын - всегда большой полководец. Поэтому я - реб-решши. В вашем мире меня называли бы генералом.
– У тебя есть армия?
– Есть.
– Как же ты можешь так свободно покидать свою армию и разгуливать, и вообще надолго исчезать с острова? Неужели тебя никто не хватился? И что сейчас делает твоя армия?
– Я - могу, - горделиво сказал Иштархаддон. - Потому что я разведчик. Я хожу на другие острова и узнаю об их подготовке к войнам. У меня есть дар одиночного перемещения, которым владеют очень немногие. Поэтому никто не удивляется моему отсутствию. А армия моя… Конечно, все мои люди сейчас работают. Наши воины - это мушкены. Когда нет войны, они - простые ремесленники. Ткачи, кузнецы, ювелиры, строители домов, медники, плотники, прачечники, пекари, пивовары и другие. Если случится война, все они возьмут в руки оружие. А если меня не будет в это время в Ашшуре, меня заменят три моих младших брата. Они тоже полководцы, хотя и не такие великие, как я.
– Стало быть, ты великий полководец? - поинтересовался Игорь, стараясь не выдать свою иронию.
– Великий, - без тени сомнения подтвердил Иштархаддон. - Когда мне было лишь полторы дюжины лет, пошел я войною на Элладу, и осадил город их Афины, и убил три тысячи их воинов, и увел в плен полторы тысячи рабов, а две тысячи пленных ослепил на месте, и отрубил им кисти рук и стопы ног и не прижег раны огнем, и также одну тысячу велел посадить на кол, чтобы Иштар радовалась их мукам, и скормил потом их тела львам и собакам. Еще через два года остановил я со своей армией злобное нападение персидского полководца Хувахштры, и сам погнался за бегущим врагом, и убил четыре тысячи, четыре сотни и пять десятков их воинов, моих же воинов полегло только тысяча и две сотни, и сжег я шесть сотен домов персидского царства. Об этом высечен барельеф в храме Иштар Говорящей. На следующий год…
Игорь слушал, а Иштархаддон говорил и говорил, все более распаляясь от самовосхваления. Игорю давно уже надоело бесконечное перечисление тысяч убитых и искалеченных, но он боялся перебить Иштархаддона. Непонятно ему было - какой смысл был в этих невероятно жестоких побоищах, если в них не захватывали ни города, ни сокровища, а только лишь убивали, убивали и убивали. Даже большую часть пленников не уводили в рабство, как логично было бы предположить, а уничтожали на месте или калечили так, что вскоре они были обречены умереть. И самое главное: каким образом все эти огромные армии перемещались с острова на остров, если ни ногой не могли ступить в океан? По воздуху летали? Изобрели какие-нибудь дирижабли?
Игорь фыркнул, представив, как греческие гоплиты в золотых шлемах, с круглыми щитами и с короткими мечами, десантируются при помощи парашютов. Игорь коротко хохотнул, забывшись, и тут же получил затрещину от новоявленного братца.
– Уж не надо мной ли ты смеешься? - зловеще поинтересовался Хадди.
– Нет, нет, конечно, - торопливо сказал Игорь. - Прости меня, брат Иштархаддон. Ты - великий воин, и я преклоняюсь перед твоими подвигами.
– Так-то лучше. - Хадди поднялся на ноги. - Пойдем, брат Шулманашар. Нам предстоит длинный путь. И не забудь, что отныне ты нем.
Игорь молча кивнул.
***
Сразу за рощицей начались бесконечные поля, засеянные ячменем, реже - пшеницей и горохом. Видимо, на этом острове собирали несколько урожаев в год, потому что на одних участках пахали и сеяли, другие поля были ещё зелеными - колосья не набрали здесь силу, на некоторых же местах уже жали зрелый ячмень и увязывали его в снопы.
Грунтовая дорога, по которой шли Хадди и Игорь, была неширокой - по ней не проехала бы даже повозка. Иштархаддон, к счастью, шел медленнее - наверное, высокое положение Благородного не позволяло ему торопиться на виду у людей низкого происхождения. Игорь уже притерпелся к новым сапогам, а необычное зрелище примитивных сельскохозяйственных работ отвлекало его от жары. Стены Ашшура вырастали далеко на горизонте, и он надеялся, что через пару часов они все же доберутся до города.
– Почему мы все время идем пешком? - тихо спросил он, когда они отошли достаточно далеко от очередной группы рабов и мушкенов. - Ты же богатый и знатный человек. Тебе нужно ездить на лошади.
– У меня есть целых четыре лошади, причем две из них персидские, и хорошая боевая колесница, изукрашенная пластинами из меди и золота, - надменно ответил Хадди. - Только к чему мне гонять драгоценных лошадей, надобных для войны, из-за нескольких жалких часов пути? Вместо лошадей я мог бы взять паланкин с рабами - это намного дешевле. Сменяясь, рабы пробежали бы этот путь вдвое быстрее и донесли бы нас с тобой до города. Но мы же с тобой - воины. Не пристало нам ездить на носилках, как нежным женам и дочерям людей. Поэтому иди и не ропщи, Шулманашар.
Игорь уже не роптал. Видел он, что делают в Ашшуре с непокорными и с теми, кто показался хоть в чем-то непокорным. На его глазах надсмотрщики-мушкены избивали рабынь до крови кнутами из кожи - такой грубой, что каждый удар едва не вырывал из тела куски мяса. Рабы - голые, изможденные - были почти исключительно женщинами. На коже их, темной от загара и несмываемой грязи, отпечатались множественные розовые рубцы. Некоторые из женщин были беременны, но трудились наравне со всеми, выполняя работу, которая показалась бы непосильной и для многих мужчин. Рабыни волокли тяжелые плуги, впрягаясь в них по трое, мотыжили землю, бегом, понукаемые бичами надсмотрщиков, грузили снопы на тележки, и они же тащили эти тележки. Никаких тягловых животных не наблюдалось. Игорь вспомнил, что в Древней Ассирии вдоволь было и ослов, и лошадей, и быков.
– Можно спросить? - прошептал он.
– Спрашивай.
– У вас что, не пашут на лошадях или быках?
– Нет, - отрезал Иштархаддон. - Я как-то раз видел по телевизору в вашем Диком царстве, как пашут на быках. У нас такого быть не может. Бык - это священное животное, любимый зверь Ашшура, и пахать на нем - святотатство, о коем и помыслить нельзя. Во всем Ашшуре лишь тридцать больших быков, и наш остров с трудом прокормил бы больше. Каждый год на праздниках Ашшура приносят в жертву трех черных быков с широко расставленными рогами и каждый год добавляют трех молодых бычков в стойло храма Ашшура Непобедимого. А пахать на лошадях? Лошадь - это роскошь, лишь немногие могут позволить себе содержать лошадей. Рабы же не стоят почти ничего. Они размножаются быстрее, чем умирают. В своих походах мы не берем в плен варду - этот грязный, никчемный скот. Наши воины убивают их прямо на месте, и то только в том случае, если они лезут под руку и мешают воевать;
– Почему почти все варду - женщины?
– Потому что почти все мушкены - мужчины! - рявкнул Хадди на чистом русском языке. - Все, заткнись, Шулманашар. Людей становится все больше, и чужих ушей - тоже. Захлопни свою пасть - откроешь её только тогда, когда я тебе об этом скажу!
Дорога становилась все шире, то и дело попадались телеги с зерном, влекомые к городу: на каждой такой телеге сверху восседал возница-мушкен в бронзовом ожерелье, щелкал кнутом, подгоняя своих тягловых рабынь. Некоторые из женщин выбивались из сил - Игорю довелось увидеть, как девушка-подросток упала на дорогу. Повозка остановилась, мушкен спрыгнул на землю, крикнул грозно, бич щелкнул в воздухе и оставил на спине рабыни кровавую полосу. Девушка ожила на мгновение, слабо шевельнула ногами и снова застыла неподвижно. Возница неожиданно бросился к Иштархаддону, проходящему мимо, упал на колени и опустил лицо до самой земли.
– О, господа военачальники, - проговорил он. - Рабыня умирает. Не желаете ли вы по обычаю принести её кровь в жертву Ашшуру великому, Богу Богов?
Игорю показалось, что лицо Хадди неприязненно перекосилось при упоминании имени бога Ашшура.
– Нет, - сказал Иштархаддон. - Мы не воспользуемся правом дорожной крови. Поступи с этой рабыней как должно, слуга, и да приумножатся богатства твоего хозяина.
Они пошли дальше. Игорь, мучимый любопытством, оглянулся, хотя и знал, что делать этого ему не полагается. Он увидел, как возница, стоя на коленях, перерезает девушке горло бронзовым ножом. Лучше бы он не оглядывался…
Рабыни, судя по всему, умирали здесь во множестве, и никто не считал их смерть чем-то из ряда вон выходящим. Через некоторое время Игорь со своим спутником догнал телегу, в которой лежал десяток голых женских тел с перерезанными глотками. Тучи зеленых мух вились над трупами, начинающими уже распухать на жаре. Игорь отвернулся, голова его закружилась, он чувствовал, что готов упасть в обморок. Иштархаддон не повел и бровью.
Игорь не мог задавать вопросов, но скоро он и сам узнал, откуда взялись мертвые тела в телеге. Через каждые несколько километров справа от дороги торчали каменные обелиски, увенчанные головой быка. И к подножию этих мрачных столбов, сплошь покрытых клинописными знаками, в сидячем положении были прислонены тела горемык-женщин, загнанных до смерти непосильной работой и прирезанных в честь грозного бога. Их-то и собирала труповозка. Похоже, в ассирийском царстве господствовал порядок во всем - начиная от выращивания злаков и кончая централизованным сбором умерших. Последнее было немаловажным в условиях жаркого климата и высокой смертности, но не могло не ужасать Игоря Маслова, выросшего и воспитанного в цивилизованном мире.
Через час пути Игорь с Иштархаддоном подошли к месту, где дорога расширялась, образуя широкую площадь. Множество писцов суетилось здесь - с громкими криками они выстраивали телеги в определенном, одним им известном порядке, ругались с возницами, отмечали что-то острыми палочками на дощечках, покрытых воском и изготовленных в греческой манере. Все писцы были мушкенами - когда Игорь и Хадди проходили мимо них, они кланялись до земли, сложив перед лицом ладони. Игорь начал понимать, почему их называли «склоняющимися ниц».
Иштархаддон не обращал на поклоны писцов ни малейшего внимания - шел сквозь расступающуюся толпу к краю площади, где на невысоком кирпичном помосте стояли два плетеных кресла. В креслах этих восседали два молодых неловека в высоких желтых колпаках. Прямоугольные завитые бороды, серебряные ожерелья с подвесками на груди… Игорь в первый раз увидел авелу.
Двое бородачей явно были счетоводами и грамотеями - рангом много выше, чем простые писцы-мушкены. Стопки навощенных дощечек лежали на земле, слуги-мушкены подавали авелу таблички одну за другой, что-то объясняли; бородачи кивали, отдавали распоряжения, делали записи расщепленными тростниковыми палочками на табличках из влажной глины; заполненные таблички слуги забирали и обжигали на костре, горящем на помосте.
Иштархаддон ступил на помост с видом необычайно важным. Слуги дружно повалились на колени, авелу степенно поднялись с кресел и низко склонили головы. Хадди удостоил их коротким кивком. Игорь сделал то же самое.
– Да сохранят твое здоровье великие боги, доблестный военачальник Иштархаддон, - сказал один из бородатых «бухгалтеров», улыбаясь с искренней радостью, без малейшего подобострастия. - Счастлив род, имеющий сынов столь красивых и благородных. Каждый раз, когда проходишь ты по земле нашей семьи, наполняется земля радостью и вырастают в следах твоих благоуханные цветы…
– Довольно восхвалений. - Хадди махнул рукой. - Как здоровье первого из братьев твоих, уважаемого Таглатсипара?
– Он здоров, господин, милостью богов. Позволь спросить, кто этот красивый муж, что пришел сюда с тобой и так похож на тебя, словно рождены вы одной матерью?
– Это брат мой, Шулманашар, шестой из сыновей нашего рода, захваченный в плен дикими всадниками скишшу много лет назад. Я нашел его в одном из племен чужой земли и выкупил. Правда, выкуп не избавил нас от опасности - каждая из орд дикарей живет по своим собственным законам, и никто из них не может договориться друг с другом. По пути домой на нас напал отряд из двух дюжин конных разбойников. К счастью, великая львица Иштар не оставила меня, дала мне сил, и я убил десятерых из скишшу, остальных же обратил в бегство и не стал преследовать, поскольку был отягощен заботой о несчастном моем брате.
– О, как это чудесно! - восхитились в два голоса оба «бухгалтера». - Всех тебе благ и здоровья, прекрасный ликом господин Шулманашар! Не желаешь ли ты посетить нашу семью, отведать самых изысканных яств и поведать нам об удивительных приключениях в стране невежественных и отвратительных диких всадников?
– Проклятие Папаю и Апи - жестоким богам земли диких всадников, - мрачно ответил Иштархаддон. - Эти красноглазые дикари отрезали моему любимому брату половину языка и лишили его способности говорить. Правда, Шулманашар научился хорошо управляться с лошадьми, коих так много в царстве скишшу. Я думаю, он станет здесь доблестным воином и отсечет немало вражьих голов во славу Ашшура.
Игорь, лишенный возможности говорить, слушал во все уши. Мир, в который он попал, шокировал его своей беспросветной жестокостью, но сколько здесь было интересного для историка-профессионала!