На запах слетелось немалое количество мух и табанид, но почти все они попали к смертоносцам в желудки. Засыпая, Найл думал о том, что присутствие пауков уже много, много раз спасало людям жизнь. Восьмилапые умели и, пожалуй, любили охотиться на крылатую дичь. Желая поживиться кем-нибудь из путников, летучие хищники Дельты чаще всего сами становились жертвами волевого удара и ядовитого укуса хелицер.
Сквозь дрему прорезался осторожный вопрос Дравига, не желает ли Посланник еще раз попробовать призвать Великую Богиню, но осоловевший от обжорства правитель не мог даже думать достаточно внятно для разговора.
Сумерки непривычно медленно теряли прозрачность. На еще белесом небе одна за другой зажигались звезды. Наступало время покоя. Время, когда дневная жара уже спала, а ночной мороз еще не прихватил пески; когда дневные хищники пустыни уже прятались по норам, а ночные еще не выбрались на поверхность; когда можно спокойно посидеть перед входом в пещеру, не боясь испечься, или замерзнуть, или подвергнуться внезапному нападению какого-нибудь оголодавшего скорпиона. В такие минуты грех спать и грех бодрствовать. Единственное достойное состояние – ленивая полудрема…
По сознанию пробежала неприятная холодная рябь.
Найла нервно передернуло. Он резко сел, засунув руки под мышки и замер…
Прямо перед ним стоял зеленый каменный божок. Темные пятнышки глаз хмуро смотрели за спину правителю, округлое брюшко влажно поблескивало, тоненькие лапки с широкими перепонками стояли поверх еще сочных листьев травы – детище далекого таинственного Мага исходило такой концентрированной энергией зла, что стебли и цветы начали жухнуть прямо на глазах.
Правитель вскочил, попятился.
– Дравиг! Ты чувствуешь?
– Да, Посланник Богини.
Благодаря невероятной для человека чувствительности к тонким излучениям, смертоносец опознал овеществленное зло даже с другой стороны поляны и невольно шарахнулся в сторону. Впрочем, не он один. Все пауки – за исключением самых молоденьких – пришли в движение, стремясь отодвинуться подальше от внезапно явившегося божка. Услышав шевеление восьмилапых, люди тоже начали поднимать головы.
– Каменный божок Мага… – пробормотал Найл. – Откуда он взялся? Не к добру…
Правитель выпрямился и внимательно огляделся.
Не мог, не мог посланец Зла явиться в одиночку. Вокруг божка не могут не сгуститься несчастья, боль, страдания.
Стебли тростника колыхнулись, и Найл, скорее почувствовав, чем увидев, закричал:
– Тревога!
Все повернулись к тростниковой стене, и в тот же миг оттуда со зловещим воем выскочили человеко-лягушки.
Сумерки содрогнулись от многоголосого крика. Утробно вопили человеко-лягушки; в ярости ревели охранницы; истошно голосили от страха гужевые; визжали от боли ближайшие к зарослям служанки и от неожиданности – дальние; орали, подбадривая себя, стражницы. Глотки драли все. Найл тоже заорал как резаный, увидев падающее сверху жирное зеленое порождение болот, шарахнулся в сторону от разверстой зубастой пасти, хорошо помня, чем это грозит, и выбросил вперед копье. Ощутив, как острие туго вошло в плоть, рванул оружие на себя. На месте упавшей человеко-лягушки моментально появилась другая. Правитель вновь выбросил копье, но враг неожиданно споткнулся о павшего собрата, и удар пришелся в пустоту. Потеряв равновесие, Найл рухнул сверху. Кто-то вспрыгнул на спину, но сразу скакнул дальше. Правитель попытался встать, дернул к себе копье, но оружие оказалось придавлено. Кто-то пихнул сбоку, и Найл опять потерял равновесие. Человеко-лягушка под ним извернулось, и ногу моментально пронзила боль от укуса. Правитель вскрикнул, раз-другой со всей силы двинул кулаком в зеленое брюхо, потом вспомнил про мачете, выдернул его и со всего замаха вонзил под себя. В лицо ударила бурая зловонная струя, челюсти на ноге разжались.
Найл начал подниматься, но по макушке ударило и снова свалило с ног что-то мягкое. Над самым ухом кто-то смачно сплюнул. Найл ткнул туда ножом, получил в лицо новую зловонную струю, раздраженно встряхнул головой и в который раз попытался встать.
Стоило выпрямиться, как он лицом к лицу столкнулся с очередной человеко-лягушкой. Враг открыл пасть, Найл резко пригнулся – плевок прошел сверху – и ударом мачете вспорол ему живот. Настала короткая передышка, и Посланник Богини взмолился:
– Дравиг! Парализуй их!
– Кого?
Благодаря мысленному контакту правителю удалось взглянуть на происходящее со стороны, и он увидел плотную неуклюжую толпу, топчущую распростертые тела.
– Всех! – приказал Найл и сразу ощутил тяжесть в мышцах.
На людей волевой удар смертоносцев подействовал куда сильнее, чем на человеко-лягушек, – болотные выходцы хоть и вяло, но шевелились и пытались кусаться. Однако ни наносить ударов, ни плеваться зеленые твари уже не могли.
На мгновение показалось, что человеко-лягушки победили: они медленно, но неотвратимо подбирались к горлам людей своими зубастыми пастями, и тут вперед двинулись смертоносцы. Быстро и деловито они хватали болотных тварей передними лапами, вонзали в них хелицеры, впрыскивая парализующий яд, ловко обматывали паутиной и откладывали в сторону. Несколько минут – и толпа нападавших стала ровным рядком белых коконов.
– Воды, скорее! – подбежал к месту схватки Симеон.
Не меньше десятка женщин катались по земле, прижимая ладони к лицу. Еще два-три десятка получили плевки не в глаза, а на руки, плечи, грудь, ноги. Больно, конечно, но не так опасно. Год назад Найлу довелось испытать действие яда на себе, поэтому он сочувствовал несчастным, но не беспокоился за них. Выживут. А вот семь женщин и двое мужчин неподвижно лежали в забрызганной кровью и слизью траве, и помочь им уже не смогла бы даже Великая Богиня Дельты.
За прошедший месяц путники так и не стали воинами. Все, что они смогли после предупреждения Найла, – это выставить копья в направлении тростников. Некоторые из человеко-лягушек на эти острия напоролись, но и только. Потом началась обычная драка, в которой зубастые и агрессивные порождения болот имели явное преимущество. На равных с ними сражались только бывшие охранницы Смертоносца-Повелителя, с младенчества воспитанные в готовности сложить голову за своих хозяев. Побросав копья, женщины решительно взялись за ножи и нанесли нападавшим немалый урон, однако и сами понесли большие потери: почти все плевки были нацелены именно в них.
– О чем задумался, Найл? – спросила Мерлью.
– Если бы мы спали, то все уже были бы мертвы. Не заметь я приближения этих тварей, мы все бы погибли. Даже если бы я просто не успел крикнуть… То, что мы живы, – это настоящее чудо.
– Только обязаны мы им не Великой Богине, – сочла нужным заметить принцесса. – Кстати, минут через десять мы опять останемся без воды. Симеон использует всю. Подумай лучше об этом.
Существенное замечание. После случившегося вряд ли кто-нибудь рискнет углубиться в тростники.
– Потом разберемся, – отмахнулся Найл. – А сейчас нужно отсюда уходить.
– В темноте? Ты с ума сошел.
– Здесь находится божок Мага. Нужно уходить, а то он навлечет на нас новые напасти.
– Где он? – закрутила головой принцесса. Найл показал.
– Только не подходи к нему. Он настолько пропитан злом, что, кажется, готов ожить и вцепиться в горло.
В сгустившейся тьме зеленый божок светился бледным, чуть желтоватым светом. Это производило впечатление. Какая же в нем должна быть энергия, чтобы мертвый камень излучал свет! Похоже, Маг не пожалел для путников своей злобы.
– И все-таки нужно ждать утра, – повторила Мерлью. – Симеон должен оказать помощь раненым, люди должны успокоиться, а все мы – видеть, куда ступаем. Кстати, надеюсь, у тебя больше нет желания вести нас вперед?
– А куда же еще?
– В лес вампиров ведут два узких прохода. Один через фунгусовую поляну, другой – через колючий кустарник. Там проще всего защищаться.
– От кого? Когда мы уйдем от божка, человеко-лягушки наверняка оставят нас в покое.
– А если Маг подкинет еще какой-нибудь подарочек? Думаю, после сегодняшнего оружие в руках смогут держать от силы полсотни человек. Причем и котлы, и узлы, и воду нести придется им же.
– Какие узлы?
– Только не говори, – фыркнула принцесса, – что ты не прихватил из дворца никаких вещей.
– Это барахло здесь ни к чему, – решительно заявил правитель. – Бросим.
– А больных и беременных ты тоже бросишь? – тихо спросила Мерлью, однако прозвучало это так зловеще, что Найл вздрогнул. – Когда ты бросал слабых в пустыне, то сохранял этим жизни остальным. Теперь ты собираешься сделать то же самое? Хочешь дойти до Богини любой ценой?
– Ерунда! – От слов принцессы у Найла аж мурашки по коже побежали. – Я не собираюсь никого бросать! Просто хочу уйти от этого проклятого божка!
– Двигаться по Дельте ночью куда опаснее, чем ночевать рядом с воплощением зла, – внезапно вмешался в разговор Симеон. – К тому же нам необходим сок ортиса. Немедленно. Иначе не удастся спасти и половины раненых. Они испытывают слишком сильную боль.
– Еще один свихнулся! – не выдержала девушка. – Куда ты собрался в темноте?! Смерти искать?!
– Никуда, – холодно возразил медик. – Найл говорил, что видел неподалеку еще один водоем.
Предлагаю отправиться туда с первым светом. Может, найдем.
– Тогда захватите с собой гужевых с кувшинами, – вспомнила принцесса Мерлью и примирительно добавила: – Вода нам нужна не меньше лекарств.
– И все-таки не нравится мне оставаться рядом с божком, – покачал головой правитель.
– Отодвинем лагерь на дальний край поляны и выставим посты, – практично предложила принцесса. – И вообще, на ночь нужно всегда выставлять караульных. Сегодня нам еще повезло. В следующий раз может сложиться хуже.
* * *
С первыми лучами солнца утренний туман прорвали жадно жужжащие мухи, устремившиеся к распростертым телам. Сытые после боя смертоносцы не обращали на них ни малейшего внимания, и толстые падальщики густо облепили погибших. За ночь тихие скромные бирюзовые цветы отрастили длинные усики, покрывшие мертвецов толстым сетчатым ковром, и теперь мухи с трудолюбивым гудением проделывали себе лазы к добыче.
При свете дня стало ясно, что пауки тоже понесли потери. Рядом с тростниками много маленьких паучат оказалось просто-напросто затоптано в схватке. Да еще и Шабр, отважно кинувшийся защищать свой «гарем», увлек за собой нескольких молодых смертоносцев. Опытный паук, умело пользовавшийся и волей, и массой тела, и лапами, и хелицерами, вышел из схватки с честью. А восьмилапые подростки остались лежать среди погибших человеко-лягушек и уже зарастали сочной травой. Хотя нападавшие и были истреблены поголовно, у Найла сложилось впечатление не победы, а окончательного разгрома.
Правитель оглянулся. Под виновником всего этого кровавого кошмара – маленьким пузатым божком – трава почернела и обуглилась; в радиусе нескольких метров цветы завяли, а вся зелень пожелтела и зачахла.
Туман неторопливо рассеивался.
– Ты готов, Найл? – Рядом с Симеоном стояли две незнакомые девушки в темных туниках.
– А где Савитра? – спросил Найл, облизнув внезапно пересохшие губы.
– Ее Шабр не отпустил. Так мы идем?
– Подожди. – Найл оглянулся на злого божка. – Уходить нужно всем. К тому же Мерлью просила набрать воды.
– Время уходит, Найл, нужно лекарство. Две охранницы уже умерли, еще несколько в опасном состоянии.
– Кто?
– Кто умер? Не знаю. Лица совершенно обезображены. У Сидонии твоей ожог на все горло, у Полиеты щеку разъело.
– Почему моей? – не понял Найл.
– Ты же ее откачивал. Слушай, мы идем или нет?
– Идем. – Найл выпрямился, сморщился от боли в укушенной ноге, но Симеону ничего говорить не стал, а громко позвал: – Мерлью! Ты где?!
– Здесь! – поднялась девушка, которая опять сидела рядом с Савитрой.
– Мы уходим, – сказал правитель, подойдя к ней. – Где кувшины для воды?
– У Тании. Вчера она воду Симеону носила… – Принцесса замялась. – Вы надолго?
– Не знаю. Озерцо, которое я видел позади, ближе к лесу вампиров.
– Попроси у Дравига нескольких пауков. На всякий случай.
– Ты забыла, куда мы идем? К озеру.
– Хватит болтать! – поторопил Симеон. – Пошли скорее.
– Идите, конечно, – внезапно сообразила Мерлью. – Тания с носильщиками вас догонят.
Понукаемые Симеоном, они быстро обогнули холм и вошли в прорубленную вчера просеку в тростниках, где уже зеленела юная поросль. Впереди настороженно двигались целые и невредимые Юккула с Рионом. Эта парочка вечером уединилась в сторонке, и опасность нежданной схватки их миновала. Теперь молодые люди стремились показать, что тоже не трусы, с готовностью кидаясь на каждый шорох, но единственным виновником шумов пока был ветер.
Сам Найл по мере удаления от поляны со злым божком успокаивался и никаких опасностей не ждал. Пройдя около километра, он остановился, пытаясь припомнить, где именно находилось озеро и в каком направлении нужно поворачивать. Однако сориентироваться не удавалось. Тростники, вымахавшие по сторонам просеки в два человеческих роста, не оставляли никакой надежды хоть что-нибудь разглядеть. Правитель тяжело вздохнул, воткнул копье в землю, опустился на колени и закрыл глаза.
Сознание очистилось легко, но вместо воспарения над болотом правитель внезапно ощутил пропитывающие копье эмоции. Усталость, преданность и плотское желание отдаться большому загорелому мужчине – Найл не сразу сообразил, что мысли принадлежат не копью, а его бывшей хозяйке, погибшей от челюстей живого капкана. Правитель заменил им свое, сломанное.
– Убери от меня копье, – попросил Найл Юккулу и снова закрыл глаза.
Увы, и теперь в сознание упорно лезли чужие мысли. Страх учениц медика перед чудовищами, готовыми в любой миг выскочить из камышей; напряженные размышления Симеона, не знающего, как лечить такое несметное число больных, не имея никаких лекарств, – медик рассчитывал найти все необходимое в Дельте, но вместо привычного побережья оказался в сухих припустынных местах. А Юккула и Рион, несмотря на сложность ситуации, думали о том, что неплохо было бы уединиться в густом тростнике. Они шарили длинными копьями среди стеблей и постоянно косились друг на друга. Найл остро ощутил как бы случайное прикосновение руки Риона к обнаженному бедру стражницы и зарычал от бессилия – сознание не желало подчиняться человеческой воле.
«Придется подниматься к лесу», – понял Найл и встал на ноги.
Шурша макушками тростников, пробежал легкий ветерок, и правитель, выросший в пустыне, мгновенно учуял среди болотной духоты дыхание свежей прохлады. Он замер, напрягшись, открывшись весь, до последней поры кожи, этому волшебному аромату. Еще один порыв ветра, и Найл выхватил мачете.
– Туда! – Он решительно врубился в стену болотной травы.
Тростник легко падал под ноги, жалобно хрустя под подошвами сандалий, и уже через пару шагов под ногами захлюпало. Потом довольно долго они двигались по колено в воде. Затем вода поднялась еще выше. Найл начал уставать и отступил в сторону, пропустив вперед Юккулу.
Примерно через час позади появилась тяжело дышащая Тания. Она попыталась поклониться – это получилось весьма неуклюже – и четко отрапортовала:
– Я прислана за водой, Посланник Богини.
– Ну так бери. – Найл, насколько позволяла тропа, развел руками. – Чего-чего, а воды тут хватает.
Тания наклонила голову, некоторое время с явным изумлением смотрела вниз, потом резко развернулась и уверенно скомандовала:
– Снимай кувшины! Заливай воду!
Вскоре водоносы отправились в обратный путь, а искатели сока ортиса продолжали прорубаться дальше. Когда уровень воды поднялся выше пояса, движение резко замедлилось: расчистка дороги над поверхностью ничем не помогала, поскольку ниже тростниковая стена оставалась все такой же плотной. Теперь тесные желтые стебли приходилось расталкивать, яростно приминая у корней и – когда получалось – обламывая. Сил уходило много, Юккула с Рионом быстро выдохлись, Найл опять вышел вперед, но и его хватило ненадолго. Теперь они двигались еле-еле, каждый шаг давался с трудом.
Впереди послышался громкий, нарастающий треск, шипение воды, и буквально на расстоянии вытянутой руки в воду рухнула огромная серая масса. Волна захлестнула путников с головой, а когда схлынула, то рядом обнаружился огромный, желтый, немигающий глаз.
У всех людей одновременно перехватило дыхание.
Глаз окружало кольцо морщинистой кожи, а дальше огромную голову покрывали крупные толстые чешуйки. Каждая – с серебряный поднос Джариты. Челюсти чудовища были размером с повозку, из них торчало множество толстых клыков. Между клыков набились целые охапки тростника, и теперь монстр неторопливо двигал нижней челюстью. Кругообразные движения выдирали шуршащие охапки и отправляли в пасть.
Через пару минут вся «навязшая в зубах» растительность перекочевала в глотку чудища, и челюсть его остановилась. Монстр думал, в упор разглядывая людей.
Найл почувствовал, как по спине потекли струйки холодного пота… Однако Симеон оказался прав – болотные твари травоядны; монстр резко сорвался с места, развернулся – над головами прошелестел громадный мокрый хвост – и помчался в сторону. Издалека донеслись плеск и неторопливое чавканье.
Только после этого правитель наконец-то втянул в легкие теплый влажный воздух.
– Долго еще мы будем торчать на одном месте? – требовательно пробурчал Симеон.
– Уже пришли. – Найл проломил тонкую тростниковую стену и буквально вывалился на чистую воду.
Здесь было уже по грудь, и правитель предпочел остановиться – он так и не научился плавать.
Гладь озера просматривалась полностью – от тростников до тростников. Кое-где на волнах покачивались белые и желтые бутоны в окружении зеленых лопухов.
– Они? – спросил Найл.
– Нет, – покачал головой Симеон. – Ортис предпочитает мелководье.
Медик, которому вода доходила до подбородка, старательно помогая себе руками и подпрыгивая, двинулся вперед. Следом, покачиваясь от ударов волн, тронулась более рослая Юккула. Риона и учениц медика правитель тоже пропустил вперед, с тоской оглянулся на прочные стебли тростника, за которые можно было хотя бы ухватиться, и пошел следом.
Болотное чудовище пробило в зарослях широкие, как река у Диры, проходы, и медик стремился заглянуть в каждый, надеясь увидеть заветный цветок.
Пару раз он проваливался с головой, но Юккула каждый раз извлекала его на поверхность; Симеон отфыркивался и направлялся дальше, время от времени спрашивая:
– Жужжания никто не слышит?
Вода в нескольких шагах от правителя запузырилась, и на поверхности появилась голова человеко-лягушки. Некоторое время они с Найлом тупо таращились друг на друга. Потом, почти одновременно, Найл опустил копье, а человек-лягушка нырнула. Однако закончиться этим явно не могло, и правитель настороженно ждал.
Опять запузырилась вода, и зеленая голова появилась снова. Найл метнул копье, человеко-лягушка плюнула – промахнулись оба. Болотный житель нырнул и больше не появлялся. Копье скользило по воде метров десять, остановилось, задумчиво покачалось на волнах, а потом медленно продрейфовало назад к правителю.
– Симеон! – позвал Найл. – Нет, значит, нет. Давай выбираться отсюда.
– Подожди. Неужели ты не чувствуешь?
– Что?
– Запах…
– Тухлятиной воняет.
– Не-ет, этот запах слаще…
– Кажется, там жужжит. – Одна из учениц показала на плотную стену тростника.
Медик устремился в указанном направлении и – о чудо! – поднялся из воды по пояс. Остановился, извлек из-за пазухи кожаную флягу, строго предупредил: «За мной не ходите, опасно!» – и скрылся в зарослях.
Найл не обиделся. Из рассказов отца он знал, что ортис ловит животных зубастыми складывающимися листьями. А поскольку цветок довольно медлителен, то подманивает и убаюкивает жертву сладким, душистым соком. Добыча становится слабой, сонной и безвольной, не замечает ничего вокруг, не чувствует боли. Стоит, собирая сок, хоть ненадолго утратить бдительность, и сзади вполне может подкрасться зубастый лист, из объятий которого еще никому не удавалось вырваться. А чаще всего люди просто засыпают, надышавшись запахами… Один раз так погибла целая семья.
Опять забурлила вода. Найл крепче сжал копье, однако на поверхность всплыл всего лишь комок ила. Где-то неподалеку послышался треск, потом шумно плеснуло. Через некоторое время в спину ударила волна. Пролетела над головой муха, сделала в воздухе пару кульбитов и стремительно спикировала в том направлении, куда ушел Симеон.
– Еще одна попалась, – пробормотал правитель.
– Что вы говорите, господин мой? – вскинулась Юккула.
– Беспокоюсь за Симеона. По-моему, он находится там слишком долго.
– Вполне достаточно, – откликнулся медик, выбираясь из тростника. – На первое время хватит, держи. – Симеон протянул Найду полунаполненную флягу и повернулся к ученицам: – Пойдем, Сонра.
Девушка достала из-за пазухи свою флягу, взяла ее в зубы и, широко загребая руками, направилась за учителем. Минут через десять они выбрались. Сонра сияла, как начищенный поднос, и гордо держала перед собой тугой бурдючок.
– Теперь ты, Тания.
Вторая ученица скрылась за стеной тростника почти на полчаса. Найл уже начал беспокоиться, когда Симеон выволок сомлевшую девушку за руку.
– Что с ней?
– Ничего страшного. Слишком низко наклонялась да еще вдохнула изрядно. Ерунда. Мы и так вполне достаточно набрали. В крайнем случае вернемся еще раз. Теперь знаем куда. Давай двигаться обратно.
– Ладно, – согласился Найл. Некоторое время они стояли на месте, потом Симеон потребовал:
– Ну? Идем?
– Куда? Ты помнишь, откуда мы вышли?
– Ну… – замялся Симеон. – Мне было не до того, я цветы ортиса искал.
– Я тоже на воде зарубок не оставил.
– Мы что, заблудились? – охнула Сонра, прижимая к груди драгоценную флягу.
– Заблудишься тут, холм над головой в полнеба, – недовольно буркнул правитель. – Просто новую тропу прорубать придется.
Неподалеку послышался привычный треск, шумный всплеск, высокая волна скользнула через озеро, благополучно миновала стоявшего на отмели Симона и с головой захлестнула всех остальных.
– Уговорил, – отфыркиваясь, выдохнул правитель. – Куда угодно, только на сушу.
Они побрели в направлении холма, где находилась поляна со злым божком, но быстро уткнулись в плотную стену тростника. Правитель, идущий первым, предпочел свернуть в один из проломов, оставленных болотным монстром. Тропа вывела на относительное мелководье – вода здесь поднималась лишь чуть выше пояса.
Найл остановился, повернулся к тростнику, раздвинул руками жесткие стебли… Больше всего на свете ему сейчас не хотелось вновь проламываться сквозь эти заросли.
– Честно говоря, я предпочел бы немного отлежаться, – вздохнул правитель, обнажая мачете. – После утренней прогулки все мышцы болят.
– Ладно, – сжалился медик, открывая свою флягу. – Только не глотать! Смочить кончик языка, не больше!
– Еще заснуть нам тут не хватает! – отказался Найл.
– Действие сока ортиса зависит от дозы, – охотно заспорил Симеон. – Если смочишь язык, это снимет усталость и легкие боли, сделаешь небольшой глоток – перестанешь замечать сильные боли, обращать внимание на раны, но появится сильная сонливость. Большой глоток способен снять болевой шок, но спать будешь как убитый. Ну а при двух-трех глотках сок ортиса – яд.
– Больше глотка никогда не пил, – признал Найл.
– Столько и не надо, – протянул флягу Симеон. – Просто смочи кончик языка.
Найл закрыл горлышко языком, вскинул флягу, опустил и протянул Юккуле. Прислушался к своим ощущениям. Усталость никуда не ушла, но вот ноги и вправду стали ныть меньше. Впрочем, даже если хочешь отдохнуть, застаиваться в воде не стоило. Лучше уж скорее на сухое место выбраться.
Правитель решительно вломился в тростники.
Место для выхода оказалось выбрано удачно. Метров через сто уровень воды дошел до колен, и Найл с чистой совестью уступил место стражнице. Еще минут через двадцать они выбрались на просеку. Сок ортиса, по всей видимости, только-только начал действовать в полную силу, поскольку отдыха никто не запросил. Путники быстрым шагом направились к лагерю и вскоре после полудня вышли на поляну.
Здесь густо и смачно пахло вареным мясом и горьковатым дымком тлеющего тростника. Беременных женщин и раненых принцесса собрала вместе и отделила от шуршащих зарослей редкой цепочкой настороженно сжимающих копья гвардейцев. Взрослые смертоносцы собрались на дальнем от злого божка краю, и только восьмилапые малыши весело носились за слетевшимися на запах варева мухами.
– Нашли? – встретила их вопросом Мерлью. Найл кивнул.
– Это хорошо. А то многие стонут просто непрерывно. «Добрый» Шабр даже добить некоторых предложил.
– Воду не всю извели? – деловито поинтересовался Симеон. – Глаза нужно еще пару раз промыть.
– Хватает воды, хватает, – успокоила принцесса. – Есть будете?
– Потом, – отмахнулся медик, устремляясь к раненым. Ученицы, сглотнув слюну, побежали следом.
– А я не откажусь. – Найл отложил копье и уселся прямо на землю.
– Тания! – громко приказала Мерлью. – Приборы мне и Посланнику Богини. Миски Юккуле и Риону!