Страница:
– Все кончилось? – спросил он страдальчески. Тут Базил раскрыл пасть:
– Не совсем. У меня есть еще один кусочек.
– И? – Глаза Пурпурно-Зеленого уставились на приятеля.
– Но я дам его только тому дракону, который, признает, что он действительно ел рыбу с удовольствием.
Это был решительный момент. Пурпурно-Зеленый обвел глазами товарищей-вивернов.
Во имя древних богов Драконьего гнезда, эта чертова жестокая рыба была изумительна! Совершенно не похожа на все, чем он баловался на суше! Дикие драконы были рабами своего желудка. Пурпурно-Зеленый просто не мог противиться искушению:
– Ох, ладно! Да, она понравилась мне. Теперь давайте последний кусок!
Виверны разразились радостными криками – воплями, которые любое другое существо могли только ужаснуть. На радостях они потребовали еще несколько бочонков эля, выпили его и под веселые песни доели припрятанные остатки жестокой рыбы, добавив еще несколько котлов лапши с акхом, гору свежего хлеба и несколько кругов сыра. Пиво было уже выпито, а песни – в самом разгаре, когда в дверь просунулась голова вестового, сообщившего, что Моно «и Мануэля срочно вызывают для получения тропического снаряжения. Потом будет полная проверка, после чего начнется погрузка на «Ячмень».
В приказе не было ничего неожиданного, кроме пункта о тропическом снаряжении. Ясно, что пойдут они не в Эхохо. В общем-то, это всех только обрадовало, ибо поход в Эхохо означал долгий марш через ветреные степи Гана, а потом – длительную осаду в снегах и льдах горной страны.
Тропическое снаряжение – это звучало куда привлекательней, по крайней мере, для драконопасов.
Подошел вечер, и они получили: легкие светлые куртки и, штаны, хлопковые рубашки и противомоскитные сетки, широкополые шляпы для защиты от солнца. Кроме того, полагалось пополнить аптечки как для людей, так и для драконов: противоглистное, фунгициды, свежие запасы дезинфектанта и мази Старый Сугустус, мотки бинтов, заготовки для компрессов, стерилизованные нити для сшивания ран и даже новые иглы.
Релкин уже успел обзавестись некоторыми редкими и полезными вещами, которые не так-то легко было достать на складе. В частности, он раздобыл легкий пояс со множеством кармашков для мелких предметов и пару отличных крепких легионных сандалий – такие на дороге не валяются. Свейн уже ругался по поводу тех, что выдали ему.
Вернувшись к себе, мальчик упаковал ранец и скатку, потом разложил снова для последней проверки. Все было на месте.
Из соседнего стойла донесся голос командира эскадрона. Проверка началась. Релкин терпеливо дожидался своей очереди.
Наконец Уилиджер добрался и сюда. Он был по-прежнему одет в свою несуразную форму, правда, нелепая кокарда на шляпе отсутствовала. Зато все намеки на панибратство были забыты.
– Вольно, – скомандовал командир и начал называть вещи из длинного списка снаряжения.
Релкин вынимал и показывал их одну за другой, пока не подошла очередь «Короткого меча каркетской стали двойной прочности».
Короткого меча нигде не было, он исчез из ножен. Релкин посмотрел на дракона, но толку не добился.
– Короткий меч, драконир Релкин?
– Похоже, что его нет, командир Уилиджер.
– Драконир Релкин, – сказал Уилиджер тоном, не обещавшим ничего хорошего, – не может быть похоже или непохоже. Меч или есть, или его нет.
– Его нет, сэр.
– Почему нет, драконир?
– Не знаю, сэр. Уилиджер уставился на него:
– Драконир, если вы намерены шутить со мной, вам не поздоровится, заверяю вас. Я понятно говорю?
– Да, сэр, но я действительно не знаю. Я только сейчас обнаружил, что его нет. Вчера я проверял. Все было на месте.
– Так, не слишком удовлетворительно. Бегом в оружейную получить новый. И поживее, потому что отправляемся очень скоро.
Релкин побежал, размышляя о пропаже. Трудно было представить, что кто-то украл короткий меч. У Базила он был заметный – с двумя глубокими царапинами на рукоятке, «сломанный» меч.
Недовольный оружейник произнес целую речь о необходимости бережно обращаться с оружием. После чего сообщил, что коротких мечей в наличии нет.
Релкин умолил его поискать еще. После долгих упрашиваний помощник поплелся на склад. Мальчик ждал, беспокойно считая минуты.
Наконец помощник вернулся с неважным, но вполне пригодным мечом. Сталь была каркетской, но плохой закалки. Дракон наверняка будет недоволен.
В этом случае, правда, ему придется объяснить, куда пропал старый меч. Релкин примчался в стойло, распихал вещи по местам, швырнул короткий меч в ножны Базила и вскоре уже шагал вместе со своим драконом в общем строю, под стук барабана и голос командира эскадрона, отсчитывающего шаг.
Пока легионеры спускались с холма, их провожали встревоженные взгляды людей, вышедших на улицу из таверн и клубов.
В порту легкие баркасы переправили эскадрон к «Ячменю». Там поджидали наготове лебедки, оснащенные прочными тросами, способными выдержать вес драконов.
В третьем часу ночи Сто девятый в полном составе поднялся на борт и занял свое место среди тысячи легионеров. Вельботы привезли ужин с достаточным количеством эля, чтобы смочить глотку.
На рассвете корабли подняли якоря и» повернувшись кормой к бухте, направились в открытые воды Ясного моря.
Глава 10
Глава 11
– Не совсем. У меня есть еще один кусочек.
– И? – Глаза Пурпурно-Зеленого уставились на приятеля.
– Но я дам его только тому дракону, который, признает, что он действительно ел рыбу с удовольствием.
Это был решительный момент. Пурпурно-Зеленый обвел глазами товарищей-вивернов.
Во имя древних богов Драконьего гнезда, эта чертова жестокая рыба была изумительна! Совершенно не похожа на все, чем он баловался на суше! Дикие драконы были рабами своего желудка. Пурпурно-Зеленый просто не мог противиться искушению:
– Ох, ладно! Да, она понравилась мне. Теперь давайте последний кусок!
Виверны разразились радостными криками – воплями, которые любое другое существо могли только ужаснуть. На радостях они потребовали еще несколько бочонков эля, выпили его и под веселые песни доели припрятанные остатки жестокой рыбы, добавив еще несколько котлов лапши с акхом, гору свежего хлеба и несколько кругов сыра. Пиво было уже выпито, а песни – в самом разгаре, когда в дверь просунулась голова вестового, сообщившего, что Моно «и Мануэля срочно вызывают для получения тропического снаряжения. Потом будет полная проверка, после чего начнется погрузка на «Ячмень».
В приказе не было ничего неожиданного, кроме пункта о тропическом снаряжении. Ясно, что пойдут они не в Эхохо. В общем-то, это всех только обрадовало, ибо поход в Эхохо означал долгий марш через ветреные степи Гана, а потом – длительную осаду в снегах и льдах горной страны.
Тропическое снаряжение – это звучало куда привлекательней, по крайней мере, для драконопасов.
Подошел вечер, и они получили: легкие светлые куртки и, штаны, хлопковые рубашки и противомоскитные сетки, широкополые шляпы для защиты от солнца. Кроме того, полагалось пополнить аптечки как для людей, так и для драконов: противоглистное, фунгициды, свежие запасы дезинфектанта и мази Старый Сугустус, мотки бинтов, заготовки для компрессов, стерилизованные нити для сшивания ран и даже новые иглы.
Релкин уже успел обзавестись некоторыми редкими и полезными вещами, которые не так-то легко было достать на складе. В частности, он раздобыл легкий пояс со множеством кармашков для мелких предметов и пару отличных крепких легионных сандалий – такие на дороге не валяются. Свейн уже ругался по поводу тех, что выдали ему.
Вернувшись к себе, мальчик упаковал ранец и скатку, потом разложил снова для последней проверки. Все было на месте.
Из соседнего стойла донесся голос командира эскадрона. Проверка началась. Релкин терпеливо дожидался своей очереди.
Наконец Уилиджер добрался и сюда. Он был по-прежнему одет в свою несуразную форму, правда, нелепая кокарда на шляпе отсутствовала. Зато все намеки на панибратство были забыты.
– Вольно, – скомандовал командир и начал называть вещи из длинного списка снаряжения.
Релкин вынимал и показывал их одну за другой, пока не подошла очередь «Короткого меча каркетской стали двойной прочности».
Короткого меча нигде не было, он исчез из ножен. Релкин посмотрел на дракона, но толку не добился.
– Короткий меч, драконир Релкин?
– Похоже, что его нет, командир Уилиджер.
– Драконир Релкин, – сказал Уилиджер тоном, не обещавшим ничего хорошего, – не может быть похоже или непохоже. Меч или есть, или его нет.
– Его нет, сэр.
– Почему нет, драконир?
– Не знаю, сэр. Уилиджер уставился на него:
– Драконир, если вы намерены шутить со мной, вам не поздоровится, заверяю вас. Я понятно говорю?
– Да, сэр, но я действительно не знаю. Я только сейчас обнаружил, что его нет. Вчера я проверял. Все было на месте.
– Так, не слишком удовлетворительно. Бегом в оружейную получить новый. И поживее, потому что отправляемся очень скоро.
Релкин побежал, размышляя о пропаже. Трудно было представить, что кто-то украл короткий меч. У Базила он был заметный – с двумя глубокими царапинами на рукоятке, «сломанный» меч.
Недовольный оружейник произнес целую речь о необходимости бережно обращаться с оружием. После чего сообщил, что коротких мечей в наличии нет.
Релкин умолил его поискать еще. После долгих упрашиваний помощник поплелся на склад. Мальчик ждал, беспокойно считая минуты.
Наконец помощник вернулся с неважным, но вполне пригодным мечом. Сталь была каркетской, но плохой закалки. Дракон наверняка будет недоволен.
В этом случае, правда, ему придется объяснить, куда пропал старый меч. Релкин примчался в стойло, распихал вещи по местам, швырнул короткий меч в ножны Базила и вскоре уже шагал вместе со своим драконом в общем строю, под стук барабана и голос командира эскадрона, отсчитывающего шаг.
Пока легионеры спускались с холма, их провожали встревоженные взгляды людей, вышедших на улицу из таверн и клубов.
В порту легкие баркасы переправили эскадрон к «Ячменю». Там поджидали наготове лебедки, оснащенные прочными тросами, способными выдержать вес драконов.
В третьем часу ночи Сто девятый в полном составе поднялся на борт и занял свое место среди тысячи легионеров. Вельботы привезли ужин с достаточным количеством эля, чтобы смочить глотку.
На рассвете корабли подняли якоря и» повернувшись кормой к бухте, направились в открытые воды Ясного моря.
Глава 10
Белые корабли Кунфшона были последним достижением в судостроении Империи Розы. Самые большие и легкие в мире, они переносили купцов и дипломатов в любую гавань любого государства. Когда понадобилось, они доставили легионы в Урдх, а совсем недавно, во время безумных дней нашествия – из Кунфшона в Аргонат.
Теперь они несли небольшую, но сильную армию, отправленную в отчаянной попытке предотвратить величайшую опасность, какой Рителт еще не знал.
День за днем, подгоняемые норд-вестом, шли большие корабли на юг, огибая сушу с востока. Капитаны опасались, что ветер, как часто бывало в это время года, переменится на норд-ост, что угрожало загнать суда к предательскому западному берегу, щедро утыканному подводными» скалами.
Если ветер переменится, им придется сильно уклониться от курса – уйти на много лиг к востоку, а потом долго возвращаться к юго-западной оконечности континента, Опасному мысу.
Неспокойное море вздымалось большими волнами, что было характерно (хотя и мало приятно) для зимнего плавания в Ясном море. Даже трехсоттонный «Ячмень» подскакивал на этих водяных валах, зарываясь носом в пену и вставая на дыбы, как норовистая лошадь.
Последствия такой качки были вполне предсказуемы. Трюмы и нижние палубы переполнились людьми, страдающими морской болезнью.
Экипажу приходилось непрерывно работать с парусами, теми немногими, какие можно нести при таком ветре, и эта работа отнимала все силы и все время. Ветер, беспрестанно меняясь, одно сохранял постоянным – свою силу, так что у моряков не было ни минуты покоя.
Капитан Олинас и ее помощники не уходили с мостика всю ночь и весь день, при них было трое вестовых, разносивших приказы экипажу. Олинас, обветренная женщина, ходившая в море с восьми лет, прослужила Империи в чине полного капитана уже два десятилетия. Лицо ее было мрачным, но спокойным, глаза то и дело возвращались к барометру, следя за его непрекращающимся падением.
Внизу, в трюмах, вместе с поголовно больными морской болезнью легионерами Марнери и Кадейна, находилось тридцать драконов без малейших признаков недомогания. Драконы были амфибиями, рожденными для жизни в океане, но причина их хорошего самочувствия крылась совсем не в этом. Просто слуховой аппарат драконов устроен необычно, существенную роль в нем играют прокладки из твердого желеобразного вещества. Если человеческий вестибулярный аппарат управляется системой внутреннего уха и ритмические колебания морской поверхности отзываются тошнотой, которую называют морской болезнью, то у драконов вестибулярный аппарат представляет собой самостоятельный орган в виде жестких волосков внутри синусоидального отростка в основании их огромного мозга, которые не посылают сигналов в другие органы и не выводят из равновесия весь организм. Так что драконы оставались бодрыми и не теряли своего непомерного аппетита, как бы ни качало корабль.
Это обстоятельство сильно усложняло жизнь, драконопасов. Испытывать позывы к рвоте, когда несешь полный котел горячей еды, – мало приятно.
На счастливчиков, невосприимчивых к морской болезни, навалилась груда работы. Некоторые из драконопасов не могли даже встать на ноги. Маленький Джак находился в абсолютной прострации, то же можно было сказать про Руза, Ариса и Шаца. Релкин, Свейн и Мануэль, иногда с помощью Моно, когда тот был на что-нибудь способен, должны были носить еду Альсебре и Оксарду, Олаю и Стенго.
Штормы продолжались почти неделю и наконец ушли, подарив несколько дней яркого солнца и устойчивого холодного северного ветра, уверенно увлекшего флот на юг. Корабль пошел ровнее, растеряв всю порывистость движений.
Путешественники прошли мимо птичьих островов Гуано, покрытых белым пометом. Птицы стаями поднимались в воздух, когда корабли проходили мимо – тупики, гагары, кайры, даже пеликаны. Так продолжалось все время, пока корабли пересекали холодный поток впадавшего здесь в море Кунфшона.
Потом птичьи острова стали уменьшаться, превратились в серые точки на горизонте, а затем и вовсе растаяли. Сами птицы исчезли к концу дня. Как раз в это время даже наиболее страждущие оправились настолько, чтобы гулять на верхней палубе, куда в хорошую погоду дозволялось подниматься пассажирам.
На десятый день Релкин вышел на палубу подышать свежим, чистым, но холодным воздухом. Атмосфера внизу была очень тяжелой – тысячи людей и дюжины драконов, сконцентрированные в небольшом пространстве, распространяли сильную вонь, несмотря на тщательную ежедневную уборку. Для перевозки большого количества людей и драконов плотники позаботились сделать множество гальюнов, но во время морской болезни некоторые люди не успевали до них добежать (уборные были расположены на палубе вдоль борта, у входа в кубрик). В результате трюмы пачкались, их приходилось каждый день поливать свежей морской водой. Капитан Олинас также распорядилась как можно чаще проветривать нижние помещения. Но все же дышать было тяжело.
Релкин взялся руками за фальшборт и глубоко вздохнул. В полумиле впереди был виден могучий двухтонный «Овес» под пирамидой сверкающих белых парусов. Справа по борту бежал брат «Ячменя», «Сахар». За ним – старый медленный «Картофель», он был классом ниже «Ячменя» и в основном занимался перевозкой торговцев зерном с Кунфшонских островов в Аргонат. Следом шел «Солод». Ни один из этих кораблей не мог насладиться в полной мере попутным ветром из-за потери части такелажа и парусов, люди на палубах возились около помп, которые уже начали выбрасывать за борт первые струи воды.
Корабли эти все же были достаточно велики, чтобы избежать серьезных повреждений, и сейчас уже почти оправились, выравнивая строй. Несмотря на бурную погоду, флот не разнесло в разные стороны, и он довольно гладко обогнул Голый мыс: восемь кораблей – из Аргоната, восемь – с Кунфшонских островов. Аргонатские несли экспедиционный легион, сформированный из боевых единиц Марнери, Кадейна, Би, Талиона и Пеннара. В него вошли не только легионеры, служившие в этих городах, но и поспешно мобилизованные резервисты. Корабли Кунфшона несли прославленный Легион Белой Розы. Эти шестнадцать кораблей» оторванные от своих обычных занятий, держали путь на юг, в Индратический океан.
Свейн и Мануэль тоже стояли на палубе, стараясь надышаться, пока колокол не позвал к обеду.
– Уилиджер уже на ногах, – сказал Свейн, – Мануэль видел его на камбузе.
Командир эскадрона Уилиджер свалился в первый же день морского похода. На самом деле болезнь последовала сразу за жестоким разносом, учиненным новому офицеру командором Вулвордом. Причиной был багаж Уилиджера из двенадцати чемоданов, причем один был набит сластями, другой – тонким вином. Кроме того, Уилиджер взял с собой сорок пар брюк и шестьдесят пар чулок. Вулворд объявил, что разрешает взять на борт один чемодан, да и тот – вполовину меньше любого из представленных.
Когда лишние чемоданы были выброшены в воды Лонгсаунда, Уилиджер тут же удалился в лазарет и больше не появлялся.
– Не могу сказать, что очень мучился из-за его отсутствия, – сказал Релкин.
– И я тоже, – заверил его Свейн. – Мануэль говорит, что он слегка зеленоват с лица.
Релкин посмеялся вместе со Свейном, что доставило тому огромное удовольствие.
– Жаль, его самого не распаковали и не оставили дома вместе с багажом, – заметил Свейн.
Мануэль разглядывал остальные корабли, свешиваясь за борт, чтобы видеть «Картофель».
– Вон фрегат идет, – сказал он, – очень быстрый.
Остальные сгрудились у фальшборта и высунулись так сильно, что услышали резкий окрик моряка:
– Так вы свалитесь за борт, а там долго не проживете – море зимнее. Никто вас спасать не полезет.
– Фрегат на подходе, – прокричал Релкин.
– А! – спокойно сказал моряк. – Это «Лира» капитана Ренарда. Там мой кузен Шефул третьим помощником. Она быстроходна, эта «Лира». – Наверное, моряки уже давно знали о фрегате.
Теперь корабль меньших размеров, чем тот, на котором плыли мальчики, но под невероятным количеством парусов подошел совсем близко. С него бросили длинный канат, потом спустили на воду шлюпку, которая стремительно полетела к «Ячменю», подгоняемая сильными ударами весел в руках шести гребцов. Капитан фрегата Ренард поднялся на борт в сопровождении двух невысоких людей, закутанных в серые одеяния с капюшонами.
Едва увидев маленькие фигурки, поднимающиеся на мостик, Релкин уже знал, кто это прибыл. На мостике гостей с почетом приняла сама Олинас, она сначала представила своих помощников, а потом повела прибывших вниз по трапу, в задние каюты. Все скрылись из виду. Релкин знал, что под мостиком находятся служебные помещения и большой салон, предоставленный адмиралу. Адмиральский золотой длинный флажок вился на главной мачте «Ячменя». Адмирала доставил на борт фрегат из Андикванта незадолго до присоединения кунфшонского флота.
– Кто это, как вы думаете? – спросил прибежавший снизу Энди.
Свейн посмотрел на Релкина и придержал язык, хотя тоже узнал гостей. Он не счел себя вправе ответить. Это было дело Релкина.
Мануэль обошелся без лишних церемоний.
– Ведьмы, – пробормотал он.
Как и большинство жителей королевства, он с трудом принимал женщин, занимающихся колдовским ремеслом. Но они существовали, эти странные создания, способные взять под контроль любого с помощью одного-двух заклинаний. Они действовали незаметно во всех слоях общества и никому не подчинялись. Как образованный человек, Мануэль не очень доверял этой небольшой, но могущественной группе. Остальные же драконопасы, в большинстве своем не получившие образования, относились к ведьмам с меньшим недоверием, но с большим благоговением, чувством, которое скорее походило на религиозное.
Энди резко повернулся к Релкину за подтверждением.
Релкин кивнул, отметив благоговейный ужас в глазах мальчика.
– Как ты думаешь, чего они хотят? – спросил Энди.
– Думаю, они пришли поговорить с адмиралом Кранксом. Ведьмы любят контролировать все на высшем уровне. – Голос Мануэля был подозрительно неприязнен.
Энди с тревогой повернулся к Релкину. Тот пожал плечами:
– Не спрашивай меня, я могу только, как и ты, строить догадки. Но думаю, что-то связанное с нашей миссией, что же еще может быть?
– Хотел бы я знать, – сказал, Энди.
– Как и мы, – подхватил Свейн.
– Вышли в море практически без подготовки. Качаемся на волнах, словно галерные рабы. Время года такое, что и рыбы не поймаешь. И ни тени догадки – куда мы идем.
Дверь на мостике снова отворилась и выпустила одну из серых фигур. Капитан Зудит Олинас несколько минут говорила с колдуньей, снова и снова показывая рукой на такелаж. Совершенно ясно, она демонстрировала свое судно, которым гордилась. Потом фигурка в сером легко спрыгнула с мостика на шкафут и побежала по сходням на верхнюю палубу.
– Релкин, я так и надеялась тебя найти здесь, – сказала Лагдален из Тарчо.
– Рад тебя видеть.
Они обнялись. Потом Релкин представил Энди, с которым Лагдален раньше не встречалась, а после она обменялась рукопожатиями со Свейном и Мануэлем.
Энди с благоговением взирал на красивую молодую женщину, облаченную в одежды сестер. Совершенно очевидно, она была очень важной персоной, но при этом водила дружбу с драконопасами.
– Ты к, нам надолго? – спросил Релкин.
– Не думаю. Леди собирается вернуться на «Лиру», а потом уйти на ней. Леди надеется дойти до Богона раньше, чем весь флот.
– Богон? Где это, во имя Матери? – воскликнул Свейн.
– Стыдись, Свейн, поминать имя Матери всуе, – укорила Лагдален.
– Прости, леди, я просто слишком удивился.
– Отпускаю тебе твой грех.
Лагдален поймала взгляд Релкина. Ее печальная полуулыбка подтвердила невысказанные мысли. Кем она стала, если может дать отпущение? Она вознеслась очень высоко с тех пор, как они встретились впервые; она – робкая послушница в храме, он – неотесанный молодой провинциал, мечтающий незаконно поступить на службу в легион. Оба с тех пор сильно повзрослели. Каким далеким: теперь все это кажется!
– А на твой вопрос, Свейн, отвечу: Богон – это на восточном побережье Эйго. Тропическая страна с огромными лесами и великими реками.
– А зачем мы туда идем? – спросил Мануэль.
– Это первые слова, которые мы слышим о нашей миссии, – сказал Свейн, – кроме «очень важно» и «совершенно секретно».
Лагдален, похоже, сама испугалась, что открыла слишком много:
– Все, что могу сказать, это то, что идем мы не в сам Богон. Там мы сойдем с кораблей и отправимся в глубь континента.
– Но зачем? – спросил Мануэль.
– Простите, я не могу вам этого сказать.
Она разгладила складку на своем одеянии и обменялась улыбкой с Релкином:
– Как драконы пережили шторм?
– Думаю, они получили от него большое удовольствие. Им только очень хотелось выйти и поплавать в холодной морской воде. И они все время хотят есть.
– Какие они странные, удивительные создания. Хотеть есть, когда тебя качает вверх и вниз! Все были больны. Кроме экипажа, конечно. Даже Серая Леди болела.
Релкин улыбнулся:
– Тебе тоже было плохо, Лагдален?
– Немного, не так, как остальным.
– Так, значит, мы идем в Богон, через весь океан. Джунгли, чудовища и тому подобные вещи, – озадаченно бормотал Свейн.
– Мы идем в Богон, – повторил Мануэль, – а оттуда пойдем дальше, в глубь Эйго, темного континента.
Теперь они несли небольшую, но сильную армию, отправленную в отчаянной попытке предотвратить величайшую опасность, какой Рителт еще не знал.
День за днем, подгоняемые норд-вестом, шли большие корабли на юг, огибая сушу с востока. Капитаны опасались, что ветер, как часто бывало в это время года, переменится на норд-ост, что угрожало загнать суда к предательскому западному берегу, щедро утыканному подводными» скалами.
Если ветер переменится, им придется сильно уклониться от курса – уйти на много лиг к востоку, а потом долго возвращаться к юго-западной оконечности континента, Опасному мысу.
Неспокойное море вздымалось большими волнами, что было характерно (хотя и мало приятно) для зимнего плавания в Ясном море. Даже трехсоттонный «Ячмень» подскакивал на этих водяных валах, зарываясь носом в пену и вставая на дыбы, как норовистая лошадь.
Последствия такой качки были вполне предсказуемы. Трюмы и нижние палубы переполнились людьми, страдающими морской болезнью.
Экипажу приходилось непрерывно работать с парусами, теми немногими, какие можно нести при таком ветре, и эта работа отнимала все силы и все время. Ветер, беспрестанно меняясь, одно сохранял постоянным – свою силу, так что у моряков не было ни минуты покоя.
Капитан Олинас и ее помощники не уходили с мостика всю ночь и весь день, при них было трое вестовых, разносивших приказы экипажу. Олинас, обветренная женщина, ходившая в море с восьми лет, прослужила Империи в чине полного капитана уже два десятилетия. Лицо ее было мрачным, но спокойным, глаза то и дело возвращались к барометру, следя за его непрекращающимся падением.
Внизу, в трюмах, вместе с поголовно больными морской болезнью легионерами Марнери и Кадейна, находилось тридцать драконов без малейших признаков недомогания. Драконы были амфибиями, рожденными для жизни в океане, но причина их хорошего самочувствия крылась совсем не в этом. Просто слуховой аппарат драконов устроен необычно, существенную роль в нем играют прокладки из твердого желеобразного вещества. Если человеческий вестибулярный аппарат управляется системой внутреннего уха и ритмические колебания морской поверхности отзываются тошнотой, которую называют морской болезнью, то у драконов вестибулярный аппарат представляет собой самостоятельный орган в виде жестких волосков внутри синусоидального отростка в основании их огромного мозга, которые не посылают сигналов в другие органы и не выводят из равновесия весь организм. Так что драконы оставались бодрыми и не теряли своего непомерного аппетита, как бы ни качало корабль.
Это обстоятельство сильно усложняло жизнь, драконопасов. Испытывать позывы к рвоте, когда несешь полный котел горячей еды, – мало приятно.
На счастливчиков, невосприимчивых к морской болезни, навалилась груда работы. Некоторые из драконопасов не могли даже встать на ноги. Маленький Джак находился в абсолютной прострации, то же можно было сказать про Руза, Ариса и Шаца. Релкин, Свейн и Мануэль, иногда с помощью Моно, когда тот был на что-нибудь способен, должны были носить еду Альсебре и Оксарду, Олаю и Стенго.
Штормы продолжались почти неделю и наконец ушли, подарив несколько дней яркого солнца и устойчивого холодного северного ветра, уверенно увлекшего флот на юг. Корабль пошел ровнее, растеряв всю порывистость движений.
Путешественники прошли мимо птичьих островов Гуано, покрытых белым пометом. Птицы стаями поднимались в воздух, когда корабли проходили мимо – тупики, гагары, кайры, даже пеликаны. Так продолжалось все время, пока корабли пересекали холодный поток впадавшего здесь в море Кунфшона.
Потом птичьи острова стали уменьшаться, превратились в серые точки на горизонте, а затем и вовсе растаяли. Сами птицы исчезли к концу дня. Как раз в это время даже наиболее страждущие оправились настолько, чтобы гулять на верхней палубе, куда в хорошую погоду дозволялось подниматься пассажирам.
На десятый день Релкин вышел на палубу подышать свежим, чистым, но холодным воздухом. Атмосфера внизу была очень тяжелой – тысячи людей и дюжины драконов, сконцентрированные в небольшом пространстве, распространяли сильную вонь, несмотря на тщательную ежедневную уборку. Для перевозки большого количества людей и драконов плотники позаботились сделать множество гальюнов, но во время морской болезни некоторые люди не успевали до них добежать (уборные были расположены на палубе вдоль борта, у входа в кубрик). В результате трюмы пачкались, их приходилось каждый день поливать свежей морской водой. Капитан Олинас также распорядилась как можно чаще проветривать нижние помещения. Но все же дышать было тяжело.
Релкин взялся руками за фальшборт и глубоко вздохнул. В полумиле впереди был виден могучий двухтонный «Овес» под пирамидой сверкающих белых парусов. Справа по борту бежал брат «Ячменя», «Сахар». За ним – старый медленный «Картофель», он был классом ниже «Ячменя» и в основном занимался перевозкой торговцев зерном с Кунфшонских островов в Аргонат. Следом шел «Солод». Ни один из этих кораблей не мог насладиться в полной мере попутным ветром из-за потери части такелажа и парусов, люди на палубах возились около помп, которые уже начали выбрасывать за борт первые струи воды.
Корабли эти все же были достаточно велики, чтобы избежать серьезных повреждений, и сейчас уже почти оправились, выравнивая строй. Несмотря на бурную погоду, флот не разнесло в разные стороны, и он довольно гладко обогнул Голый мыс: восемь кораблей – из Аргоната, восемь – с Кунфшонских островов. Аргонатские несли экспедиционный легион, сформированный из боевых единиц Марнери, Кадейна, Би, Талиона и Пеннара. В него вошли не только легионеры, служившие в этих городах, но и поспешно мобилизованные резервисты. Корабли Кунфшона несли прославленный Легион Белой Розы. Эти шестнадцать кораблей» оторванные от своих обычных занятий, держали путь на юг, в Индратический океан.
Свейн и Мануэль тоже стояли на палубе, стараясь надышаться, пока колокол не позвал к обеду.
– Уилиджер уже на ногах, – сказал Свейн, – Мануэль видел его на камбузе.
Командир эскадрона Уилиджер свалился в первый же день морского похода. На самом деле болезнь последовала сразу за жестоким разносом, учиненным новому офицеру командором Вулвордом. Причиной был багаж Уилиджера из двенадцати чемоданов, причем один был набит сластями, другой – тонким вином. Кроме того, Уилиджер взял с собой сорок пар брюк и шестьдесят пар чулок. Вулворд объявил, что разрешает взять на борт один чемодан, да и тот – вполовину меньше любого из представленных.
Когда лишние чемоданы были выброшены в воды Лонгсаунда, Уилиджер тут же удалился в лазарет и больше не появлялся.
– Не могу сказать, что очень мучился из-за его отсутствия, – сказал Релкин.
– И я тоже, – заверил его Свейн. – Мануэль говорит, что он слегка зеленоват с лица.
Релкин посмеялся вместе со Свейном, что доставило тому огромное удовольствие.
– Жаль, его самого не распаковали и не оставили дома вместе с багажом, – заметил Свейн.
Мануэль разглядывал остальные корабли, свешиваясь за борт, чтобы видеть «Картофель».
– Вон фрегат идет, – сказал он, – очень быстрый.
Остальные сгрудились у фальшборта и высунулись так сильно, что услышали резкий окрик моряка:
– Так вы свалитесь за борт, а там долго не проживете – море зимнее. Никто вас спасать не полезет.
– Фрегат на подходе, – прокричал Релкин.
– А! – спокойно сказал моряк. – Это «Лира» капитана Ренарда. Там мой кузен Шефул третьим помощником. Она быстроходна, эта «Лира». – Наверное, моряки уже давно знали о фрегате.
Теперь корабль меньших размеров, чем тот, на котором плыли мальчики, но под невероятным количеством парусов подошел совсем близко. С него бросили длинный канат, потом спустили на воду шлюпку, которая стремительно полетела к «Ячменю», подгоняемая сильными ударами весел в руках шести гребцов. Капитан фрегата Ренард поднялся на борт в сопровождении двух невысоких людей, закутанных в серые одеяния с капюшонами.
Едва увидев маленькие фигурки, поднимающиеся на мостик, Релкин уже знал, кто это прибыл. На мостике гостей с почетом приняла сама Олинас, она сначала представила своих помощников, а потом повела прибывших вниз по трапу, в задние каюты. Все скрылись из виду. Релкин знал, что под мостиком находятся служебные помещения и большой салон, предоставленный адмиралу. Адмиральский золотой длинный флажок вился на главной мачте «Ячменя». Адмирала доставил на борт фрегат из Андикванта незадолго до присоединения кунфшонского флота.
– Кто это, как вы думаете? – спросил прибежавший снизу Энди.
Свейн посмотрел на Релкина и придержал язык, хотя тоже узнал гостей. Он не счел себя вправе ответить. Это было дело Релкина.
Мануэль обошелся без лишних церемоний.
– Ведьмы, – пробормотал он.
Как и большинство жителей королевства, он с трудом принимал женщин, занимающихся колдовским ремеслом. Но они существовали, эти странные создания, способные взять под контроль любого с помощью одного-двух заклинаний. Они действовали незаметно во всех слоях общества и никому не подчинялись. Как образованный человек, Мануэль не очень доверял этой небольшой, но могущественной группе. Остальные же драконопасы, в большинстве своем не получившие образования, относились к ведьмам с меньшим недоверием, но с большим благоговением, чувством, которое скорее походило на религиозное.
Энди резко повернулся к Релкину за подтверждением.
Релкин кивнул, отметив благоговейный ужас в глазах мальчика.
– Как ты думаешь, чего они хотят? – спросил Энди.
– Думаю, они пришли поговорить с адмиралом Кранксом. Ведьмы любят контролировать все на высшем уровне. – Голос Мануэля был подозрительно неприязнен.
Энди с тревогой повернулся к Релкину. Тот пожал плечами:
– Не спрашивай меня, я могу только, как и ты, строить догадки. Но думаю, что-то связанное с нашей миссией, что же еще может быть?
– Хотел бы я знать, – сказал, Энди.
– Как и мы, – подхватил Свейн.
– Вышли в море практически без подготовки. Качаемся на волнах, словно галерные рабы. Время года такое, что и рыбы не поймаешь. И ни тени догадки – куда мы идем.
Дверь на мостике снова отворилась и выпустила одну из серых фигур. Капитан Зудит Олинас несколько минут говорила с колдуньей, снова и снова показывая рукой на такелаж. Совершенно ясно, она демонстрировала свое судно, которым гордилась. Потом фигурка в сером легко спрыгнула с мостика на шкафут и побежала по сходням на верхнюю палубу.
– Релкин, я так и надеялась тебя найти здесь, – сказала Лагдален из Тарчо.
– Рад тебя видеть.
Они обнялись. Потом Релкин представил Энди, с которым Лагдален раньше не встречалась, а после она обменялась рукопожатиями со Свейном и Мануэлем.
Энди с благоговением взирал на красивую молодую женщину, облаченную в одежды сестер. Совершенно очевидно, она была очень важной персоной, но при этом водила дружбу с драконопасами.
– Ты к, нам надолго? – спросил Релкин.
– Не думаю. Леди собирается вернуться на «Лиру», а потом уйти на ней. Леди надеется дойти до Богона раньше, чем весь флот.
– Богон? Где это, во имя Матери? – воскликнул Свейн.
– Стыдись, Свейн, поминать имя Матери всуе, – укорила Лагдален.
– Прости, леди, я просто слишком удивился.
– Отпускаю тебе твой грех.
Лагдален поймала взгляд Релкина. Ее печальная полуулыбка подтвердила невысказанные мысли. Кем она стала, если может дать отпущение? Она вознеслась очень высоко с тех пор, как они встретились впервые; она – робкая послушница в храме, он – неотесанный молодой провинциал, мечтающий незаконно поступить на службу в легион. Оба с тех пор сильно повзрослели. Каким далеким: теперь все это кажется!
– А на твой вопрос, Свейн, отвечу: Богон – это на восточном побережье Эйго. Тропическая страна с огромными лесами и великими реками.
– А зачем мы туда идем? – спросил Мануэль.
– Это первые слова, которые мы слышим о нашей миссии, – сказал Свейн, – кроме «очень важно» и «совершенно секретно».
Лагдален, похоже, сама испугалась, что открыла слишком много:
– Все, что могу сказать, это то, что идем мы не в сам Богон. Там мы сойдем с кораблей и отправимся в глубь континента.
– Но зачем? – спросил Мануэль.
– Простите, я не могу вам этого сказать.
Она разгладила складку на своем одеянии и обменялась улыбкой с Релкином:
– Как драконы пережили шторм?
– Думаю, они получили от него большое удовольствие. Им только очень хотелось выйти и поплавать в холодной морской воде. И они все время хотят есть.
– Какие они странные, удивительные создания. Хотеть есть, когда тебя качает вверх и вниз! Все были больны. Кроме экипажа, конечно. Даже Серая Леди болела.
Релкин улыбнулся:
– Тебе тоже было плохо, Лагдален?
– Немного, не так, как остальным.
– Так, значит, мы идем в Богон, через весь океан. Джунгли, чудовища и тому подобные вещи, – озадаченно бормотал Свейн.
– Мы идем в Богон, – повторил Мануэль, – а оттуда пойдем дальше, в глубь Эйго, темного континента.
Глава 11
Самое сердце темного континента! Кто-нибудь знает, что там находится?
– Мифы, легенды, а с недавнего времени – откровенно жестокий разум.
Адмирал Кранкс кивнул и отхлебнул келут из чашки:
– Я помню ваше обращение к Имперскому совету, вы рассказывали об этом разуме.
У женщины, с которой он разговаривал, была на редкость обыкновенная внешность. К тому же выглядела гостья истощенной. Одежда простого покроя: серый шерстяной балахон, надетый на белую рубашку и белые штаны. Тонкие седые волосы собраны на затылке. Ни драгоценностей, ни косметики, ни вообще каких-либо украшений.
Адмирал, впрочем, знал, что женщине этой несколько сотен лет, что она – величайшая колдунья своего времени и что за образом, в котором она появляется, скрыто больше, чем кажется на первый взгляд.
Она остановила на собеседнике взгляд, серых глаз, сияющих особенным светом.
– Угроза эта хорошо известна тем, кто Служит Свету, – сказала она сухо. – Это первый шаг по дороге абсолютной материальной власти. В конце этого пути человек берет под контроль мельчайшую частицу материи и делает из нее оружие. Такое оружие, которое может разрушить в мгновение ока весь материальный мир.
– И мудрость предостерегает нас! – горько усмехнулся адмирал. – Что до меня, то я человек приливов а, парусов и предоставляю подобные проблемы тем, кто мудрее меня, хотя должен признать, что мы сами создал» немало нового.
- У нас есть эти большие корабли, способные обогнать на море любого врага. А когда мы не можем избежать сражения, мы используем собственное оружие, поистине страшное.
– Да, адмирал, огненные стрелы и катапульты действительно сеют страх и разрушение, но поверьте, все это игрушки по сравнению с темными плодами дороги власти.
Кранкс отставил чашку, с кеяутом:
– Значит, отсюда следует вывод, что мы должны разрушить зародыш этого ужасного плода?
– Именно так, сэр, и если ваш флот сумеет доставить силы на побережье Богона без потерь в течение трех месяцев, мы можем рассчитывать на удачу.
– При таком количестве пассажиров успех зависит от того, сумеем ли мы поймать полосу зимних ветров в заливе Урдха. Как только мы обогнем Опасный мыс, зги ветра подхватят нас и помогут быстро преодолеть больше половины пути, если не утихнут.
Он показал рукой на карту Индратического океана, висящую на стене:
– Но если период зимних ветров мы уже не застанем, то сможем рассчитывать только на помощь Матери. Тропики славятся переменными ветрами и штилями. Мы можем застрять там на месяцы.
– Тогда не будем терять время на молитвы. Кранкс приглашающе повел рукой в сторону чашки келута, стоящей на столе:
– Еще чашечку?
– Да, спасибо. Это отличный укрепляющий отвар. Они посидели так еще некоторое время, изучая карту необъятного океана, лежащую перед ними. Шесть тысяч миль плавания из холодного Ясного моря к тропическим штилевым водам западной части Индратики – это вызывало ужас даже у такого опытного мореплавателя, как адмирал Кранкс.
– Мне хотелось бы знать, леди, нет ли каких новостей из Эхохо. С момента выхода из андиквантской гавани я ничего не слыхал.
Ее брови хмуро сошлись.
– Боюсь, у меня нет сведений, касающихся осады. Полагаю, она продолжается. Но со временем мы возьмем Эхохо.
– Я спрашиваю, потому что там у меня внук, Эрик, в легкой кавалерии Талиона. Я часто думаю о нем.
– Уверена, у него будет много работы.
– Два месяца назад он участвовал в кавалерийской атаке. Мы получили письмо с весьма драматическим описанием битвы. У меня сложилось впечатление, что нашим силам противостоят вражеские племена.
– Не исключено, что Эхохо падет еще до следующей зимы.
– Это будет величайшей победой.
– Но если мы не выполним нашу с вами миссию, она окажется бесполезной. Враг сомнет любое сопротивление.
Они покончили с келутом, и Лессис попрощалась со всеми, уделив особое внимание капитану Зудит Олинас. Тут она заметила, что Лагдален исчезла.
– Ваша помощница вышла, – объяснила Олинас, – похоже, она в большой дружбе с драконопасами.
– Драконопасами? Какие части у вас на борту? Капитан Олинас скривила губы:
– Три драконьих эскадрона, девяносто тонн огромных зверей, можете себе представить?
– Берегите их, капитан, они бесценны.
– Их аппетит – вот что поистине бесценно. – Олинас поискала глазами своего второго помощника, сухощавого человека с перевязанным глазом.
– Эйнц, какие подразделения драконов у нас на борту?
– Тридцать четвертый бийский, Шестьдесят шестой марнерийский и Сто девятый, тоже марнерийский.
– А! Сто девятый, – повторила Лессис, просияв, – я могла бы догадаться. Мне нужно навестить их.
И Лессис тихо прошла мимо моряков по шкафуту, оставив позади несколько недоумевающую Олинас, пытающуюся сообразить, о чем собирается говорить Серая Леди с компанией неотесанных драконьих мальчиков.
На верхней же палубе разговоры моментально прекратились с появлением Лессис. Она остановилась перед Релкином.
– Как я и думала, Релкин из Куоша. – Лессис обняла парня. – Как я рада видеть тебя, молодой человек.
Релкин разнервничался. В памяти всплыло их последнее свидание: Великая Ведьма была тогда маленькой птичкой с поразительно яркими глазами, и они плыли по подземной реке.
Лессис звонко рассмеялась:
– Скажу честно, мой друг, сейчас гораздо легче и видеть тебя, и говорить с тобой, нежели в нашу последнюю встречу!
Остальные мальчики не сводили с них восхищенных глаз.
– Ну, Релкин, ты, как я вижу, снова вовлечен в великие события. Теперь я больше чем когда-либо уверена, что Мать избрала для тебя особую, великую судьбу.
– Судьбу? – переспросил мальчик. «Снова это слово!»
– О нет, больше не надо. Моей последней встреча с судьбой мне более чем достаточно! Лессис снова рассмеялась:
– Но ты все-таки выжил. Ты всегда ухитряешься выжить, молодой человек. Возможно, это старый Каймо бросает за тебя кости.
Глаза Релкина округлились, когда он услышал, как легко поминает Колдунья Великой Матери имя одного из старых богов.
Она огляделась:
– А это воины Сто девятого боевого марнерийского драконьего эскадрона, как я вижу.
– Да, леди. Могу я представить вам дракониров Свейна, Мануэля и Энди?
Они отсалютовали.
– Почту за честь знакомство с вами, – сказала Лессис, пожав им руки, – но, увы! Время поджимает. Боюсь, нам пора отправляться.
Лессис повернулась к Лагдален, и вскоре две маленькие фигурки в сером проследовали к борту корабля, где их дожидалась шлюпка капитана Ренарда. Ну а еще немного времени спустя «Лира» расцепила канаты и, перегнав «Ячмень», скрылась в открытом море.
– Мифы, легенды, а с недавнего времени – откровенно жестокий разум.
Адмирал Кранкс кивнул и отхлебнул келут из чашки:
– Я помню ваше обращение к Имперскому совету, вы рассказывали об этом разуме.
У женщины, с которой он разговаривал, была на редкость обыкновенная внешность. К тому же выглядела гостья истощенной. Одежда простого покроя: серый шерстяной балахон, надетый на белую рубашку и белые штаны. Тонкие седые волосы собраны на затылке. Ни драгоценностей, ни косметики, ни вообще каких-либо украшений.
Адмирал, впрочем, знал, что женщине этой несколько сотен лет, что она – величайшая колдунья своего времени и что за образом, в котором она появляется, скрыто больше, чем кажется на первый взгляд.
Она остановила на собеседнике взгляд, серых глаз, сияющих особенным светом.
– Угроза эта хорошо известна тем, кто Служит Свету, – сказала она сухо. – Это первый шаг по дороге абсолютной материальной власти. В конце этого пути человек берет под контроль мельчайшую частицу материи и делает из нее оружие. Такое оружие, которое может разрушить в мгновение ока весь материальный мир.
– И мудрость предостерегает нас! – горько усмехнулся адмирал. – Что до меня, то я человек приливов а, парусов и предоставляю подобные проблемы тем, кто мудрее меня, хотя должен признать, что мы сами создал» немало нового.
- У нас есть эти большие корабли, способные обогнать на море любого врага. А когда мы не можем избежать сражения, мы используем собственное оружие, поистине страшное.
– Да, адмирал, огненные стрелы и катапульты действительно сеют страх и разрушение, но поверьте, все это игрушки по сравнению с темными плодами дороги власти.
Кранкс отставил чашку, с кеяутом:
– Значит, отсюда следует вывод, что мы должны разрушить зародыш этого ужасного плода?
– Именно так, сэр, и если ваш флот сумеет доставить силы на побережье Богона без потерь в течение трех месяцев, мы можем рассчитывать на удачу.
– При таком количестве пассажиров успех зависит от того, сумеем ли мы поймать полосу зимних ветров в заливе Урдха. Как только мы обогнем Опасный мыс, зги ветра подхватят нас и помогут быстро преодолеть больше половины пути, если не утихнут.
Он показал рукой на карту Индратического океана, висящую на стене:
– Но если период зимних ветров мы уже не застанем, то сможем рассчитывать только на помощь Матери. Тропики славятся переменными ветрами и штилями. Мы можем застрять там на месяцы.
– Тогда не будем терять время на молитвы. Кранкс приглашающе повел рукой в сторону чашки келута, стоящей на столе:
– Еще чашечку?
– Да, спасибо. Это отличный укрепляющий отвар. Они посидели так еще некоторое время, изучая карту необъятного океана, лежащую перед ними. Шесть тысяч миль плавания из холодного Ясного моря к тропическим штилевым водам западной части Индратики – это вызывало ужас даже у такого опытного мореплавателя, как адмирал Кранкс.
– Мне хотелось бы знать, леди, нет ли каких новостей из Эхохо. С момента выхода из андиквантской гавани я ничего не слыхал.
Ее брови хмуро сошлись.
– Боюсь, у меня нет сведений, касающихся осады. Полагаю, она продолжается. Но со временем мы возьмем Эхохо.
– Я спрашиваю, потому что там у меня внук, Эрик, в легкой кавалерии Талиона. Я часто думаю о нем.
– Уверена, у него будет много работы.
– Два месяца назад он участвовал в кавалерийской атаке. Мы получили письмо с весьма драматическим описанием битвы. У меня сложилось впечатление, что нашим силам противостоят вражеские племена.
– Не исключено, что Эхохо падет еще до следующей зимы.
– Это будет величайшей победой.
– Но если мы не выполним нашу с вами миссию, она окажется бесполезной. Враг сомнет любое сопротивление.
Они покончили с келутом, и Лессис попрощалась со всеми, уделив особое внимание капитану Зудит Олинас. Тут она заметила, что Лагдален исчезла.
– Ваша помощница вышла, – объяснила Олинас, – похоже, она в большой дружбе с драконопасами.
– Драконопасами? Какие части у вас на борту? Капитан Олинас скривила губы:
– Три драконьих эскадрона, девяносто тонн огромных зверей, можете себе представить?
– Берегите их, капитан, они бесценны.
– Их аппетит – вот что поистине бесценно. – Олинас поискала глазами своего второго помощника, сухощавого человека с перевязанным глазом.
– Эйнц, какие подразделения драконов у нас на борту?
– Тридцать четвертый бийский, Шестьдесят шестой марнерийский и Сто девятый, тоже марнерийский.
– А! Сто девятый, – повторила Лессис, просияв, – я могла бы догадаться. Мне нужно навестить их.
И Лессис тихо прошла мимо моряков по шкафуту, оставив позади несколько недоумевающую Олинас, пытающуюся сообразить, о чем собирается говорить Серая Леди с компанией неотесанных драконьих мальчиков.
На верхней же палубе разговоры моментально прекратились с появлением Лессис. Она остановилась перед Релкином.
– Как я и думала, Релкин из Куоша. – Лессис обняла парня. – Как я рада видеть тебя, молодой человек.
Релкин разнервничался. В памяти всплыло их последнее свидание: Великая Ведьма была тогда маленькой птичкой с поразительно яркими глазами, и они плыли по подземной реке.
Лессис звонко рассмеялась:
– Скажу честно, мой друг, сейчас гораздо легче и видеть тебя, и говорить с тобой, нежели в нашу последнюю встречу!
Остальные мальчики не сводили с них восхищенных глаз.
– Ну, Релкин, ты, как я вижу, снова вовлечен в великие события. Теперь я больше чем когда-либо уверена, что Мать избрала для тебя особую, великую судьбу.
– Судьбу? – переспросил мальчик. «Снова это слово!»
– О нет, больше не надо. Моей последней встреча с судьбой мне более чем достаточно! Лессис снова рассмеялась:
– Но ты все-таки выжил. Ты всегда ухитряешься выжить, молодой человек. Возможно, это старый Каймо бросает за тебя кости.
Глаза Релкина округлились, когда он услышал, как легко поминает Колдунья Великой Матери имя одного из старых богов.
Она огляделась:
– А это воины Сто девятого боевого марнерийского драконьего эскадрона, как я вижу.
– Да, леди. Могу я представить вам дракониров Свейна, Мануэля и Энди?
Они отсалютовали.
– Почту за честь знакомство с вами, – сказала Лессис, пожав им руки, – но, увы! Время поджимает. Боюсь, нам пора отправляться.
Лессис повернулась к Лагдален, и вскоре две маленькие фигурки в сером проследовали к борту корабля, где их дожидалась шлюпка капитана Ренарда. Ну а еще немного времени спустя «Лира» расцепила канаты и, перегнав «Ячмень», скрылась в открытом море.