– Были какие-то трудности с отъездом?
– Нет, все в порядке, – ответила Валери несколько скованно.
– У вас есть все, что нужно?
Чтобы скрыть внезапно выступивший румянец, она отвернулась к окну.
– Да.
– Между прочим, – небрежно заметил Роджер, – я вчера нашел для Рико медсестру.
– Правда? Она тоже похожа на Аттилу?
Роджер хмыкнул:
– Ничего подобного, наоборот. Эта медсестра очень хорошенькая, даже красивая, этакая юная креолка. Бедняжка, нелегко ей придется, с Ромеро хлопот не оберешься, хотя он, наверное, поспешит вернуться в Нью-Йорк, как только ему станет лучше.
– Надеюсь, он скоро поправится, – искренне сказала Валери. – В воскресенье я несколько раз замечала, как он морщился от боли, хотя и пытался это скрыть.
– Вы очень наблюдательны. – Роджер на некоторое время замолчал. – Между прочим, после нашей воскресной встречи Рико сказал, что, если вы захотите довести этот проект до конца самостоятельно, он не против.
Валери рассмеялась от радости:
– Правда? Как великодушно с его стороны!
– По-моему, ваша работа, да и вы сами произвели на Ромеро неизгладимое впечатление. Кроме того, как ни странно это звучит, он решил какое-то время поберечь свое здоровье.
– И правильно сделал.
На некоторое время разговор прекратился, потом Роджер кашлянул, прочищая горло, и сказал:
– Валери, я давно хотел вас кое о чем спросить.
– Спрашивайте.
– Как ваш отец отнесся к тому, что вы поехали со мной вдвоем?
Валери вздохнула.
– Не буду обманывать, он был не в восторге.
– Но вы все-таки поехали!
Она кивнула:
– Да, как видите, поехала. Я понимаю, что рано или поздно мне все равно придется переехать из Натчеза. Фотографии для школьных альбомов, разовые задания от местных журналов – это, знаете ли, не то, о чем я мечтала, выбирая профессию фотографа. Однако мне все равно трудно уезжать от отца. С тех пор, как умерла мама, я никогда еще не оставляла его одного на такой долгий срок.
– Вы очень преданная дочь.
– У меня прекрасный отец, мне легко быть преданной. – Настроение у Валери немного поднялось. – На самом деле после вчерашнего разговора с Мирной Флойд я уже не так переживаю, что отец останется один. – Перехватив вопросительный взгляд Роджера, она пояснила: – Мирна – давний друг нашей семьи. Мне кажется, папа ей нравится.
– Но вы, похоже, от этого не в восторге, я вижу, вы нахмурились.
– Как вам сказать... Мне непросто с этим смириться, мама умерла не так давно. Но мне легче уезжать, если я знаю, что в мое отсутствие за отцом присмотрит Мирна.
В машине снова установилось молчание, но на этот раз оно не было неловким. Валери смотрела в окно. Сквозь листву деревьев, растущих вдоль обочин дороги, пробился луч восходящего солнца. Валери сощурилась. Дорога сделала поворот, и рассветные лучи стали светить прямо в ветровое стекло. Вскоре глаза Валери привыкли к свету, и вот уже она завороженно наблюдала, как солнце золотит макушки сосен. Вскоре весь окружающий пейзаж был залит золотистым светом и заиграл всеми красками дня: на фоне темной зелени скипидарной сосны выделялись величественные магнолии и кусты кизила, усыпанные белыми цветами.
– Какая красота, – выдохнула Валери.
– Стоит того, чтобы встать с постели в пять утра?
– С постели? Что такое постель? – пошутила Валери, улыбаясь. – Между прочим, я давно собиралась спрсить, почему вы решили собирать материал для книги о певчих птицах именно в Миссисипи?
– Нельзя сказать, чтобы я собирал материал именно в Миссисипи, на самом деле я занимался этим несколько лет во время моих поездок на Юг. Но из-за весенней миграции птиц именно в это время года и именно на Миссисипи собирается множество птиц самых разных видов, в том числе и большинства южных разновидностей певчих. Трудно представить более подходящее место для завершающей стадии моего исследования, да и для фотографирования птиц тоже. – Лицо Роджера прояснилось. – Кроме того, мой друг из Национального общества Одюбона прошлой весной заметил в здешних краях гнездовья певуна Бахмана. Если помните, это тот самый вид певчих птиц, о котором говорил Рико, тот самый, за которым я гоняюсь вот уже десять лет. Если мне удастся найти и сфотографировать для книги певуна Бахмана, это будет просто замечательно. К сожалению, у нас мало времени, через десять недель я должен сдать рукопись в издательство.
– Понятно, – тихо сказала Валери. – Вы очень любите птиц, правда?
Роджер кивнул.
– По-моему, это очень милые и изящные создания. – Он помолчал. – А вам когда-нибудь приходилось видеть, как орел пикирует за рыбой? Сначала он парит в воздухе, высматривая ее с высоты, а когда замечает, то камнем падает вниз, к воде. За какие-то доли секунды он хватает рыбу когтями и взлетает. Это самое захватывающее зрелище, какое мне когда-либо доводилось наблюдать.
– Не сомневаюсь. – Валери понравилась его искренняя увлеченность. – Скажите, а откуда вообще ваш интерес ко всему этому, к птицам, к природе?
К удивлению Валери, Роджер нахмурился.
– Думаю, мой интерес к природе уходит корнями в детство. Я проводил почти каждое лето в лагере в Колорадо. Видите ли, мои родители придерживались распространенного мнения, что детей должно быть видно, но не слышно, поэтому зимы я проводил в школе-пансионе для мальчиков, а летние месяцы – в лагере.
Валери почувствовала горечь, скрытую в его словах.
– Понятно, грустно все это. Наверное, в детстве вы чувствовали себя сиротой. Вы были единственным ребенком?
– Да.
– И вы тоже, – заметила она с улыбкой. – Значит, у нас все-таки есть нечто общее, хотя в остальном мое детство, похоже, очень сильно отличалось от вашего. Подумать только, ваши родители лишили себя радости общения с ребенком...
Ее слова оборвал резкий смех Роджера.
– О, мои родители вообще были людьми не домашними. Они много путешествовали по Европе, большей частью порознь. Признаться, дедушки и бабушки были мне гораздо ближе, чем отец с матерью.
– Что ж, я рада, что у вас хотя бы были дедушки и бабушки. И чем вы занялись, когда окончили школу?
– После школы я поступил в Йельский университет, затем начал писать, а потом...
Роджер глубоко вздохнул.
– Валери, я разведен.
Она опешила.
– Я не знала.
– Да-да, разведен. – Он кивнул. – С тех пор прошло уже десять лет.
Не зная, что на это ответить, Валери только охнула. Роджер посмотрел на нее, явно чувствуя себя неловко.
– Хотите услышать об этом?
– Конечно, если вы не против рассказать.
Некоторое время он молчал, погруженный в свои мысли, затем начал:
– Кэтрин тоже происходила из старинной нью-йоркской семьи. Поначалу наш брак был счастливым, но через некоторое время мы обнаружили, что у нас разные интересы. Кэтрин интересовалась балетом и любила Музей американского искусства Уитни, а меня интересовал Музей национальной истории. Я хотел детей, она – нет. Ей не нравилось путешествовать вместе со мной, и со временем мы отдалялись друг от друга все дальше. Однако когда дело дошло до развода, было на удивление тяжело.
– Вам было горько?
Роджер кивнул.
– Кэтрин хотела, чтобы ей достался дом на Лонг-Айленде, который я унаследовал от деда и бабки, хотя она и сама была достаточно богата, к тому же я предложил ей щедрые алименты. Как бы то ни было, я не собирался отдавать ей свой дом, именно с ним у меня были связаны самые приятные воспоминания о детстве.
– Я вас понимаю, – тихо сказала Валери.
Ей понравилось, что Роджер держался за дом по сентиментальным соображениям, а не по материальным.
– Если бы Кэтрин вела себя цивилизованно, было бы гораздо легче, – с горечью сказал Роджер. – Но она не пожелала, и поскольку ее семья довольно известна в политических кругах Нью-Йорка, наш развод превратился в грандиозный спектакль для публики. – Он крепко сжал руль. – Репортеры повсюду караулили нас, снимали без разрешения...
– Так вот почему вы так рассердились, когда я вас сфотографировала!
Роджер натянуто улыбнулся:
– Да, признаюсь, я был от этого не в восторге.
– Роджер, я должна перед вами извиниться. Я просто не знала...
– Конечно, не знали. Вы слишком увлеклись, мучая меня с извращенным удовольствием садиста...
Валери неуверенно покосилась на Роджера. Он не скрывал своего отношения к фотографиям без разрешения, но последнюю фразу произнес с оттенком юмора, и она поняла, что прощена.
– И что же, вам удалось сохранить за собой дом?
– Удалось, а Кэтрин и по сей день со мной не разговаривает.
Валери покачала головой:
– Ах, Роджер, мне очень жаль. Представляю, как трудно вам пришлось. И с тех пор вы десять лет живете один?
После недолгого колебания Роджер сказал:
– Вообще-то после развода я несколько лет жил с другой женщиной. С ней мы были в первую очередь коллегами, компаньонами. Когда наши отношения закончились, мы по крайней мере расстались без горечи и взаимных обид.
Валери снова понимающе кивнула:
– Я понимаю, о чем вы говорите. Дело в том, что я сама однажды обожглась. Такие раны долго заживают.
Роджер нахмурился.
– Не хотите поделиться со мной?
Валери задумалась, покусывая губу. Соблазн рассказать Роджеру о Марке был велик, в это утро он казался на удивление человечным. Тот факт, что Роджер рассказал ей о своем прошлом, наводил Валери на мысль, что он борется с тем же искушением, что и она. Или он пытается дать ей понять, что у него романтические отношения с женщинами складываются неудачно. В конце концов Валери сказала:
– Можно, я расскажу вам как-нибудь в другой раз? Дело в том, что у меня это было не так давно.
– Вы все еще думаете о том парне? – спросил Роджер, хмурясь.
На этот раз Валери не нужно было долго раздумывать над ответом.
– Нет. – Она отвернулась к окну. – Наверное, дело в том, что мне все еще больно.
Роджер вдруг понял, что от одной мысли о том, что какой-то мужчина причинил Валери боль, у него сжимаются кулаки. Хмурые складки на его лбу залегли глубже.
Когда до леса оставалось ехать совсем немного, Роджер остановил машину перед магазином под вывеской «Бруссар», чтобы купить продукты. Магазин стоял на шоссе недалеко от Мидвилла, это был типичный супермаркет, где продавалось все, от бакалеи до одежды, спортивных товаров и бытовой техники. Валери понравилась атмосфера магазина – смесь запахов кожи, мяса, специй и свежего хлеба.
– Куда направляетесь? – полюбопытствовала хозяйка, высокая седая женщина. – В зону отдыха «Чистый ручей»?
Валери улыбнулась:
– Да, мы будем жить на территории национального парка. – Она выложила из корзины на прилавок последние из своих покупок: фунтовую пачку масла, коробку яиц, кварту молока. Роджер попросил ее купить скоропортящиеся продукты, а сам поехал заправить машину. – А вы зна ете эти места?
Женщина помахала худой рукой:
– Знаю ли я эти места? Да я тут всю жизнь живу, дорогуша. А вы на сколько приехали?
Глаза с морщинистого лица женщины смотрели дружелюбно, и Валери поняла, что не может злиться на нее за любопытство.
– На шесть недель.
Тонкие губы хозяйки сложились в улыбку.
– Шесть недель? О, да вы практически станете местными жителями! – Она протянула руку через прилавок: – Хелен Бруссар.
Валери пожала руку.
– А я – Валери Верной.
Звякнул дверной колокольчик, в магазин вошел Роджер.
– Все купили, что нужно, Валери?
Он подошел к прилавку. Валери сосредоточенно посмотрела на груду покупок.
– Кажется, все, у меня же не было времени составить список.
Роджер достал из кармана бумажник и спросил хозяйку, сколько они должны. Та подсчитала стоимость всех покупок и прибавила плату за бензин.
– Если что понадобится, приходите еще, – сказала она, протягивая Роджеру сдачу.
– О, мы обязательно еще к вам заглянем, – ответила Валери, – я буду каждую неделю приезжать на почту, чтобы отправить пленку.
– Пленку? – переспросила Хелен.
Валери кивнула в сторону Роджера, который в это время убирал на место бумажник:
– Мы делаем книгу о птицах.
Если Хелен и удивилась этому сообщению, как можно было ожидать от типичного сельского жителя, то виду не подала.
– Ах да, о птицах! В наших краях много красивых птиц, особенно в это время года.
Все их покупки были уложены в два пакета. Валери хотела взять один, но Роджер выступил вперед:
– Я могу донести оба.
Хелен подмигнула Валери:
– Дорогуша, у вас очень славный муж, и к тому же красивый.
Валери вспыхнула. Покосившись на Роджера, она заметила, что его глаза как-то хитро поблескивают. Стараясь говорить по возможности бесстрастно, она уточнила:
– Он мне не муж.
Хелен и это невозмутимо приняла к сведению и, посмеиваясь, повторила, что будет рада снова увидеть их в своем магазине. Выходя на улицу, Валери могла бы поклясться, что заметила на лице Роджера глупую ухмылку.
Наконец они прибыли в зону отдыха национального парка «Хомочитто». Роджер пошел узнать у смотрителя, как добраться до их коттеджа, а Валери вышла из машины, чтобы размять ноги и полюбоваться озером. Вода в нем была чистой, но из-за ряби казалась непрозрачной.
Пару минут спустя они уже ехали по фунтовой дороге в сторону, противоположную той, где находились кемпинг и место для пикников. Валери с опаской оглядывалась по сторонам. Дорога становилась все уже, деревья и кустарники по ее сторонам росли все гуще. Дорога круто пошла в гору. Валери затаила дыхание и выдохнула, только когда начался спуск.
– Роджер, а это не опасно – вдруг нам попадется встречный автомобиль?
Он рассмеялся:
– Маловероятно, на этой дороге никого не встретишь. Коттеджем, в котором мы будем жить, уже несколько лет никто не пользуется.
Валери нахмурилась.
– Кажется, вы упоминали, что это заброшенная сторожка лесника?
Роджер кивнул.
– Раньше лесники со специальных смотровых вышек наблюдали за лесом, чтобы вовремя заметить, если начнется пожар. Поэтому им нужно было иметь поблизости какую-нибудь избушку. Но в наше время лес постоянно контролируется с самолетов, так что необходимость в вышках отпала, и в сторожках соответственно тоже.
– Понятно. И как же вы сумели договориться об аренде этой хижины?
Роджер улыбнулся:
– Один из старинных друзей нашей семьи – конгрессмен, живет в Нью-Йорке. Он дернул за нужные ниточки в министерстве внутренних дел, и вопрос был решен.
– Я в восхищении.
– Понимаете, останавливаться там же, где селится основная масса туристов, было бы совершенно бессмысленно. У нас другие задачи. В людных местах очень трудно наблюдать за птицами, вряд ли бы мы вообще кого-нибудь увидели. Кроме того, – добавил он хитро, – я предпочитаю держать вас при себе в чаще леса, где никто не услышит ваших воплей.
Валери засмеялась:
– Вы шутите!
Роджер усмехнулся:
– Признаться, когда хозяйка магазина приняла вас за мою жену, моему самолюбию это очень польстило.
Сердце Валери забилось чаще.
– Неужели?
Он кивнул, все еще усмехаясь.
– Не многие на ее месте пришли бы к такому заключению, учитывая, какая между нами разница в возрасте.
Валери искренне удивилась:
– Но вы же не древний старец!
Он подмигнул:
– Скажем так, я немного староват, чтобы брать в жены девочку, у которой еще молоко на губах не обсохло.
Валери насупилась. Роджер, вероятно, считал, что ответил очень остроумно, но Валери почему-то так не показалось. Особенно ей не понравился намек, что она была бы рада стать его женой, если бы он только соизволил ей это предложить.
– Ну, можно ведь сначала взять меня в жены, а потом нанять мне няньку, – предложила она елейным голоском.
Все-таки ей удалось привести Роджера в замешательство.
– Я не хотел вас обидеть. Мне просто показалось забавным, что...
Но Валери его перебила:
– Хватит, по-моему, вы уже достаточно наговорили.
Он пожал плечами и переключил все внимание на дорогу. Валери же пришлось переваривать свое негодование молча. Роджер в своей неподражаемой манере дал ей понять, что, хотя ему, как, впрочем, любому существу мужского пола, нравится, когда льстят его самолюбию, он не рассматривает всерьез саму мысль о любовной интрижке с женщиной вроде нее.
«Впрочем, это не новость, – думала она. – Роджер с самого начала ясно дал понять, что видит во мне прежде всего ребенка. С первой встречи он не скрывает, что хотя я и завожу его сексуально, все равно я женщина не в его вкусе».
Дорога сделала поворот и привела их на опушку. Валери увидела прямо перед собой небольшой бревенчатый домик с остроконечной крышей.
– Какая прелесть! – воскликнула она.
Вместо фундамента коттедж стоял на четырех толстых пнях, с фасада к дому была пристроена широкая веранда, обнесенная изгородью. Валери заметила, что и на крыше, покрытой дранкой, и на веранде лежит толстый слой хвои.
– Похоже, здесь целую вечность никто не жил, – заметила она и, помолчав, смущенно добавила: – И он такой маленький...
Роджер подъехал ближе и затормозил.
– Маленький, но вполне приличный. – Он вышел из машины, обошел вокруг капота и открыл дверь с ее стороны. – Выходите, давайте осмотримся.
Они поднялись на веранду. Роджер откинул коврик перед дверью, предварительно сметя с него иголки.
– Есть, ключ лежит там, где и должен быть, по словам лесника.
Роджер выпрямился, отпер дверь и открыл. Заржавевшие петли натужно заскрипели. Внутри коттедж встретил их запахом пыли и затхлости – неприятный контрасте бодрящим ароматом сосновой хвои, которым был напоен воздух снаружи. Роджер щелкнул выключателем. Зажегся свет.
– Ага, обещанное электричество в порядке.
Валери огляделась. Внутри коттедж оказался довольно уютным. В центре, занимая почти половину внутреннего пространства, находилась длинная узкая гостиная с камином, расположенным у противоположной от входа стены. Направо от гостиной находилась небольшая кухня, точнее, кухонный отсек, слева располагалась крошечная спальня, через открытую дверь виднелась металлическая двухъярусная кровать. Рядом с дверью в спальню начиналась лестница на чердак.
Больше всего Валери понравился в коттедже его высокий потолок с крупными выступающими балками, придававший маленькому дому своеобразное грубоватое очарование. Другим милым штрихом была отдельно стоящая кирпичная труба, проходящая сквозь крышу. В крыше над чердаком было прорезано широкое окно, через которое сквозь паутину просматривалось небо.
Валери прошлась по гостиной и с тревогой отметила, что абсолютно на всем: на виниловом диване и таком же стуле, на сосновом обеденном столе, на кухонных стульях лежит толстый слой пыли. Судя по виду темных занавесок на окне, их тоже не мешало бы вытряхнуть.
– Ну как, Валери? – спросил Роджер. Валери повернулась к нему и улыбнулась:
– Здесь мило, только очень пыльно.
– Эта беда легко поправима.
Роджер, потирая руки, направился в кухню, Валери последовала за ним. Роджер достал с полки коробку спичек и зажег небольшую эмалированную плиту. Одобрительно глядя на голубые язычки пламени, он заметил:
– Лесник сказал, что вчера должны были заправить газовый баллон, так что у нас есть плита и источник тепла на случай, если по утрам будет холодно.
Валери кивнула и отправилась осматривать кладовку за кухней. Кладовка ей понравилась, на полках, устроенных вдоль стен, можно было разместить все их продукты и аппаратуру. Валери вернулась в кухню. Обойдя Роджера, который возился с холодильником, она прошла дальше и заглянула в спальню. Комода в комнате не было, но был небольшой шкаф, и Валери решила, что в нем вполне хватит места для ее вещей. Она потрогала обтянутый пленкой матрас на нижней кровати и осталась довольна. За ее спиной послышались шаги. Она повернулась и увидела, что Роджер остановился в дверях. Он окинул ее взглядом, и Валери вдруг как-то сразу с особой остротой ощутила их оторванность от внешнего мира, а еще – мощную ауру мужественности, исходившую от Роджера и, казалось, заполонившую маленькую комнатку.
– Э-э... здесь всего одна спальня, – пробормотала Валери.
Роджер вошел в комнату и улыбнулся.
– Я это заметил. – Он лукаво подмигнул: – Какую кровать выбираете: верхнюю или нижнюю?
– Роджер!
Он хмыкнул:
– Шучу. Не волнуйтесь, я собираюсь спать на чердаке.
– Понятно. – Валери смущенно огляделась. – Можете взять один матрас.
– Это не обязательно, я привез свой.
Он вернулся в гостиную, Валери тоже вышла из спальни.
– Роджер, а где туалет?
Он усмехнулся:
– Посмотрите в окно, увидите.
– Вы шутите!
– Ничего подобного. И радуйтесь, что туалет на месте и цел. Однажды в Канаде мне пришлось жить в уединенной хижине в лесу, так там дверь туалета была сорвана с петель, а снаружи было минус двадцать.
Валери захихикала.
– Да, наверное, могло быть хуже. – Она снова посерьезнела и робко спросила: – Душа, надо полагать, тоже нет?
– Нет, но в парке есть общественная баня, и лесник сказал, что мы можем пользоваться ею в любое время. Думаю, мы будем ездить туда раз в день.
Валери молча кивнула. Затем они вместе выгрузили вещи из машины. Роджер установил на веранде кормушку для колибри, Валери тем временем заправила постель. На улице потеплело, а в коттедже было душно и влажно, поэтому она решила сначала переодеться в обрезанные выше колен джинсы и футболку, а уж потом приступать вместе с Роджером к генеральной уборке, в которой коттедж очень и очень нуждался.
Первым делом она как следует вымыла дощатый пол в гостиной. Роджер в это время делал что-то на кухне, мурлыча под нос песенку. Почему-то звук его глубокого голоса действовал на Валери успокаивающе.
Когда она стала мыть возле входной двери, ее внимание привлекло какое-то движение за окном. Валери выпрямилась и посмотрела в ту сторону. Вокруг красной кормушки, которую Роджер только что повесил, уже кружилась колибри. Стараясь не шуметь, она на цыпочках подошла к окну и замерла, зачарованно наблюдая, как крошечная птаха пьет нектар из специального устройства в основании кормушки, имитирующего по форме цветок с тычинками и пестиком.
– Просто чудо, – выдохнула Валери.
Она смогла хорошенько разглядеть птицу, ее тонкий, как иголка, клюв, белую грудку и темно-зеленую спинку. Но больше всего ее поразили крылья колибри. Птица махали ими так быстро, что крошечное тельце казалось окруженным прозрачным ореолом, находящимся в непрерывном движении. Но Валери ждало еще более захватывающее зрелище: к кормушке подлетела еще одна колибри, у этой грудка была ярко-красная. Еще секунда, и стало-казаться, что две птички одновременно находятся повсюду: и над кормушкой, и под ней, и у самого устройства для кормления, постоянно сменяя друг друга во всех этих местах. Колибри гонялись одна за другой, почти касались друг друга и снова разлетались в стороны, наслаждаясь и нектаром, и друг другом. Валери поняла, к чему в конце концов ведет этот воздушный танец, и у нее потеплело на душе: ей посчастливилось наблюдать ритуал любовной игры двух колибри, и в этом было нечто необыкновенно трогательное.
– Они спариваются, – произнес у нее за спиной глубокий низкий голос.
Валери резко повернулась, густо покраснев. Роджер стоял футах в десяти позади нее, внимательно оглядывая с каким-то странным напряжением во взгляде. Стараясь не теряться под его обжигающим взглядом, Валери храбро улыбнулась:
– Роджер, они прекрасны. Какой они породы... то есть какого вида?
– Это красногрудые колибри. – Все еще не сводя глаз с ее минималистского наряда, он шагнул ближе. – Сами понимаете, сейчас весна, а это значит, сезон спаривания, брачное оперение и все такое. – Он снова многозначительно оглядел ее, кашлянул и вдруг спросил: – Валери, а вам не холодно?
– Нисколько. Наоборот, мне очень уютно. В коттедже душно.
Он посмотрел на ее босые ступни:
– Вы бы лучше обулись.
– А может, я решила быть предельно естественной?
– Как эти птицы весной? – цинично подсказал Роджер. – Только потом не говорите, что я вас не предупреждал насчет обуви.
Он повернулся и пошел обратно в кухню, Валери проводила его взглядом, стиснув зубы. Она понимала, что Роджер прав насчет обуви – пол шершавый, можно запросто посадить занозу, – но не желала признавать свою неправоту. Валери недоумевала, почему Роджер так разозлился из-за того, что она переоделась в шорты и футболку. Это было тем более загадочно, что еще недавно в машине он вел себя вполне по-человечески.
Размышляя, Валери вспомнила некоторые моменты их разговора: о его происхождении, о знакомстве его семьи с нью-йоркским конгрессменом. Возможно, Роджер просто богатый сноб, а ее наряд лишний раз напомнил ему, какая она провинциалка. Не случайно его так развеселила оплошность владелицы супермаркета, разве его можно принять за мужа такойженщины, как она. Он веселился всю дорогу от магазина до коттеджа.
Валери так задумалась, что перестала смотреть под ноги, и тут же случилась неприятность. Через несколько минут она уже сидела на диване и пыталась вынуть из ступни занозу.
– Я вас предупреждал! – самодовольно заявил Роджер, подходя к ней.
– Нет, все в порядке, – ответила Валери несколько скованно.
– У вас есть все, что нужно?
Чтобы скрыть внезапно выступивший румянец, она отвернулась к окну.
– Да.
– Между прочим, – небрежно заметил Роджер, – я вчера нашел для Рико медсестру.
– Правда? Она тоже похожа на Аттилу?
Роджер хмыкнул:
– Ничего подобного, наоборот. Эта медсестра очень хорошенькая, даже красивая, этакая юная креолка. Бедняжка, нелегко ей придется, с Ромеро хлопот не оберешься, хотя он, наверное, поспешит вернуться в Нью-Йорк, как только ему станет лучше.
– Надеюсь, он скоро поправится, – искренне сказала Валери. – В воскресенье я несколько раз замечала, как он морщился от боли, хотя и пытался это скрыть.
– Вы очень наблюдательны. – Роджер на некоторое время замолчал. – Между прочим, после нашей воскресной встречи Рико сказал, что, если вы захотите довести этот проект до конца самостоятельно, он не против.
Валери рассмеялась от радости:
– Правда? Как великодушно с его стороны!
– По-моему, ваша работа, да и вы сами произвели на Ромеро неизгладимое впечатление. Кроме того, как ни странно это звучит, он решил какое-то время поберечь свое здоровье.
– И правильно сделал.
На некоторое время разговор прекратился, потом Роджер кашлянул, прочищая горло, и сказал:
– Валери, я давно хотел вас кое о чем спросить.
– Спрашивайте.
– Как ваш отец отнесся к тому, что вы поехали со мной вдвоем?
Валери вздохнула.
– Не буду обманывать, он был не в восторге.
– Но вы все-таки поехали!
Она кивнула:
– Да, как видите, поехала. Я понимаю, что рано или поздно мне все равно придется переехать из Натчеза. Фотографии для школьных альбомов, разовые задания от местных журналов – это, знаете ли, не то, о чем я мечтала, выбирая профессию фотографа. Однако мне все равно трудно уезжать от отца. С тех пор, как умерла мама, я никогда еще не оставляла его одного на такой долгий срок.
– Вы очень преданная дочь.
– У меня прекрасный отец, мне легко быть преданной. – Настроение у Валери немного поднялось. – На самом деле после вчерашнего разговора с Мирной Флойд я уже не так переживаю, что отец останется один. – Перехватив вопросительный взгляд Роджера, она пояснила: – Мирна – давний друг нашей семьи. Мне кажется, папа ей нравится.
– Но вы, похоже, от этого не в восторге, я вижу, вы нахмурились.
– Как вам сказать... Мне непросто с этим смириться, мама умерла не так давно. Но мне легче уезжать, если я знаю, что в мое отсутствие за отцом присмотрит Мирна.
В машине снова установилось молчание, но на этот раз оно не было неловким. Валери смотрела в окно. Сквозь листву деревьев, растущих вдоль обочин дороги, пробился луч восходящего солнца. Валери сощурилась. Дорога сделала поворот, и рассветные лучи стали светить прямо в ветровое стекло. Вскоре глаза Валери привыкли к свету, и вот уже она завороженно наблюдала, как солнце золотит макушки сосен. Вскоре весь окружающий пейзаж был залит золотистым светом и заиграл всеми красками дня: на фоне темной зелени скипидарной сосны выделялись величественные магнолии и кусты кизила, усыпанные белыми цветами.
– Какая красота, – выдохнула Валери.
– Стоит того, чтобы встать с постели в пять утра?
– С постели? Что такое постель? – пошутила Валери, улыбаясь. – Между прочим, я давно собиралась спрсить, почему вы решили собирать материал для книги о певчих птицах именно в Миссисипи?
– Нельзя сказать, чтобы я собирал материал именно в Миссисипи, на самом деле я занимался этим несколько лет во время моих поездок на Юг. Но из-за весенней миграции птиц именно в это время года и именно на Миссисипи собирается множество птиц самых разных видов, в том числе и большинства южных разновидностей певчих. Трудно представить более подходящее место для завершающей стадии моего исследования, да и для фотографирования птиц тоже. – Лицо Роджера прояснилось. – Кроме того, мой друг из Национального общества Одюбона прошлой весной заметил в здешних краях гнездовья певуна Бахмана. Если помните, это тот самый вид певчих птиц, о котором говорил Рико, тот самый, за которым я гоняюсь вот уже десять лет. Если мне удастся найти и сфотографировать для книги певуна Бахмана, это будет просто замечательно. К сожалению, у нас мало времени, через десять недель я должен сдать рукопись в издательство.
– Понятно, – тихо сказала Валери. – Вы очень любите птиц, правда?
Роджер кивнул.
– По-моему, это очень милые и изящные создания. – Он помолчал. – А вам когда-нибудь приходилось видеть, как орел пикирует за рыбой? Сначала он парит в воздухе, высматривая ее с высоты, а когда замечает, то камнем падает вниз, к воде. За какие-то доли секунды он хватает рыбу когтями и взлетает. Это самое захватывающее зрелище, какое мне когда-либо доводилось наблюдать.
– Не сомневаюсь. – Валери понравилась его искренняя увлеченность. – Скажите, а откуда вообще ваш интерес ко всему этому, к птицам, к природе?
К удивлению Валери, Роджер нахмурился.
– Думаю, мой интерес к природе уходит корнями в детство. Я проводил почти каждое лето в лагере в Колорадо. Видите ли, мои родители придерживались распространенного мнения, что детей должно быть видно, но не слышно, поэтому зимы я проводил в школе-пансионе для мальчиков, а летние месяцы – в лагере.
Валери почувствовала горечь, скрытую в его словах.
– Понятно, грустно все это. Наверное, в детстве вы чувствовали себя сиротой. Вы были единственным ребенком?
– Да.
– И вы тоже, – заметила она с улыбкой. – Значит, у нас все-таки есть нечто общее, хотя в остальном мое детство, похоже, очень сильно отличалось от вашего. Подумать только, ваши родители лишили себя радости общения с ребенком...
Ее слова оборвал резкий смех Роджера.
– О, мои родители вообще были людьми не домашними. Они много путешествовали по Европе, большей частью порознь. Признаться, дедушки и бабушки были мне гораздо ближе, чем отец с матерью.
– Что ж, я рада, что у вас хотя бы были дедушки и бабушки. И чем вы занялись, когда окончили школу?
– После школы я поступил в Йельский университет, затем начал писать, а потом...
Роджер глубоко вздохнул.
– Валери, я разведен.
Она опешила.
– Я не знала.
– Да-да, разведен. – Он кивнул. – С тех пор прошло уже десять лет.
Не зная, что на это ответить, Валери только охнула. Роджер посмотрел на нее, явно чувствуя себя неловко.
– Хотите услышать об этом?
– Конечно, если вы не против рассказать.
Некоторое время он молчал, погруженный в свои мысли, затем начал:
– Кэтрин тоже происходила из старинной нью-йоркской семьи. Поначалу наш брак был счастливым, но через некоторое время мы обнаружили, что у нас разные интересы. Кэтрин интересовалась балетом и любила Музей американского искусства Уитни, а меня интересовал Музей национальной истории. Я хотел детей, она – нет. Ей не нравилось путешествовать вместе со мной, и со временем мы отдалялись друг от друга все дальше. Однако когда дело дошло до развода, было на удивление тяжело.
– Вам было горько?
Роджер кивнул.
– Кэтрин хотела, чтобы ей достался дом на Лонг-Айленде, который я унаследовал от деда и бабки, хотя она и сама была достаточно богата, к тому же я предложил ей щедрые алименты. Как бы то ни было, я не собирался отдавать ей свой дом, именно с ним у меня были связаны самые приятные воспоминания о детстве.
– Я вас понимаю, – тихо сказала Валери.
Ей понравилось, что Роджер держался за дом по сентиментальным соображениям, а не по материальным.
– Если бы Кэтрин вела себя цивилизованно, было бы гораздо легче, – с горечью сказал Роджер. – Но она не пожелала, и поскольку ее семья довольно известна в политических кругах Нью-Йорка, наш развод превратился в грандиозный спектакль для публики. – Он крепко сжал руль. – Репортеры повсюду караулили нас, снимали без разрешения...
– Так вот почему вы так рассердились, когда я вас сфотографировала!
Роджер натянуто улыбнулся:
– Да, признаюсь, я был от этого не в восторге.
– Роджер, я должна перед вами извиниться. Я просто не знала...
– Конечно, не знали. Вы слишком увлеклись, мучая меня с извращенным удовольствием садиста...
Валери неуверенно покосилась на Роджера. Он не скрывал своего отношения к фотографиям без разрешения, но последнюю фразу произнес с оттенком юмора, и она поняла, что прощена.
– И что же, вам удалось сохранить за собой дом?
– Удалось, а Кэтрин и по сей день со мной не разговаривает.
Валери покачала головой:
– Ах, Роджер, мне очень жаль. Представляю, как трудно вам пришлось. И с тех пор вы десять лет живете один?
После недолгого колебания Роджер сказал:
– Вообще-то после развода я несколько лет жил с другой женщиной. С ней мы были в первую очередь коллегами, компаньонами. Когда наши отношения закончились, мы по крайней мере расстались без горечи и взаимных обид.
Валери снова понимающе кивнула:
– Я понимаю, о чем вы говорите. Дело в том, что я сама однажды обожглась. Такие раны долго заживают.
Роджер нахмурился.
– Не хотите поделиться со мной?
Валери задумалась, покусывая губу. Соблазн рассказать Роджеру о Марке был велик, в это утро он казался на удивление человечным. Тот факт, что Роджер рассказал ей о своем прошлом, наводил Валери на мысль, что он борется с тем же искушением, что и она. Или он пытается дать ей понять, что у него романтические отношения с женщинами складываются неудачно. В конце концов Валери сказала:
– Можно, я расскажу вам как-нибудь в другой раз? Дело в том, что у меня это было не так давно.
– Вы все еще думаете о том парне? – спросил Роджер, хмурясь.
На этот раз Валери не нужно было долго раздумывать над ответом.
– Нет. – Она отвернулась к окну. – Наверное, дело в том, что мне все еще больно.
Роджер вдруг понял, что от одной мысли о том, что какой-то мужчина причинил Валери боль, у него сжимаются кулаки. Хмурые складки на его лбу залегли глубже.
Когда до леса оставалось ехать совсем немного, Роджер остановил машину перед магазином под вывеской «Бруссар», чтобы купить продукты. Магазин стоял на шоссе недалеко от Мидвилла, это был типичный супермаркет, где продавалось все, от бакалеи до одежды, спортивных товаров и бытовой техники. Валери понравилась атмосфера магазина – смесь запахов кожи, мяса, специй и свежего хлеба.
– Куда направляетесь? – полюбопытствовала хозяйка, высокая седая женщина. – В зону отдыха «Чистый ручей»?
Валери улыбнулась:
– Да, мы будем жить на территории национального парка. – Она выложила из корзины на прилавок последние из своих покупок: фунтовую пачку масла, коробку яиц, кварту молока. Роджер попросил ее купить скоропортящиеся продукты, а сам поехал заправить машину. – А вы зна ете эти места?
Женщина помахала худой рукой:
– Знаю ли я эти места? Да я тут всю жизнь живу, дорогуша. А вы на сколько приехали?
Глаза с морщинистого лица женщины смотрели дружелюбно, и Валери поняла, что не может злиться на нее за любопытство.
– На шесть недель.
Тонкие губы хозяйки сложились в улыбку.
– Шесть недель? О, да вы практически станете местными жителями! – Она протянула руку через прилавок: – Хелен Бруссар.
Валери пожала руку.
– А я – Валери Верной.
Звякнул дверной колокольчик, в магазин вошел Роджер.
– Все купили, что нужно, Валери?
Он подошел к прилавку. Валери сосредоточенно посмотрела на груду покупок.
– Кажется, все, у меня же не было времени составить список.
Роджер достал из кармана бумажник и спросил хозяйку, сколько они должны. Та подсчитала стоимость всех покупок и прибавила плату за бензин.
– Если что понадобится, приходите еще, – сказала она, протягивая Роджеру сдачу.
– О, мы обязательно еще к вам заглянем, – ответила Валери, – я буду каждую неделю приезжать на почту, чтобы отправить пленку.
– Пленку? – переспросила Хелен.
Валери кивнула в сторону Роджера, который в это время убирал на место бумажник:
– Мы делаем книгу о птицах.
Если Хелен и удивилась этому сообщению, как можно было ожидать от типичного сельского жителя, то виду не подала.
– Ах да, о птицах! В наших краях много красивых птиц, особенно в это время года.
Все их покупки были уложены в два пакета. Валери хотела взять один, но Роджер выступил вперед:
– Я могу донести оба.
Хелен подмигнула Валери:
– Дорогуша, у вас очень славный муж, и к тому же красивый.
Валери вспыхнула. Покосившись на Роджера, она заметила, что его глаза как-то хитро поблескивают. Стараясь говорить по возможности бесстрастно, она уточнила:
– Он мне не муж.
Хелен и это невозмутимо приняла к сведению и, посмеиваясь, повторила, что будет рада снова увидеть их в своем магазине. Выходя на улицу, Валери могла бы поклясться, что заметила на лице Роджера глупую ухмылку.
Наконец они прибыли в зону отдыха национального парка «Хомочитто». Роджер пошел узнать у смотрителя, как добраться до их коттеджа, а Валери вышла из машины, чтобы размять ноги и полюбоваться озером. Вода в нем была чистой, но из-за ряби казалась непрозрачной.
Пару минут спустя они уже ехали по фунтовой дороге в сторону, противоположную той, где находились кемпинг и место для пикников. Валери с опаской оглядывалась по сторонам. Дорога становилась все уже, деревья и кустарники по ее сторонам росли все гуще. Дорога круто пошла в гору. Валери затаила дыхание и выдохнула, только когда начался спуск.
– Роджер, а это не опасно – вдруг нам попадется встречный автомобиль?
Он рассмеялся:
– Маловероятно, на этой дороге никого не встретишь. Коттеджем, в котором мы будем жить, уже несколько лет никто не пользуется.
Валери нахмурилась.
– Кажется, вы упоминали, что это заброшенная сторожка лесника?
Роджер кивнул.
– Раньше лесники со специальных смотровых вышек наблюдали за лесом, чтобы вовремя заметить, если начнется пожар. Поэтому им нужно было иметь поблизости какую-нибудь избушку. Но в наше время лес постоянно контролируется с самолетов, так что необходимость в вышках отпала, и в сторожках соответственно тоже.
– Понятно. И как же вы сумели договориться об аренде этой хижины?
Роджер улыбнулся:
– Один из старинных друзей нашей семьи – конгрессмен, живет в Нью-Йорке. Он дернул за нужные ниточки в министерстве внутренних дел, и вопрос был решен.
– Я в восхищении.
– Понимаете, останавливаться там же, где селится основная масса туристов, было бы совершенно бессмысленно. У нас другие задачи. В людных местах очень трудно наблюдать за птицами, вряд ли бы мы вообще кого-нибудь увидели. Кроме того, – добавил он хитро, – я предпочитаю держать вас при себе в чаще леса, где никто не услышит ваших воплей.
Валери засмеялась:
– Вы шутите!
Роджер усмехнулся:
– Признаться, когда хозяйка магазина приняла вас за мою жену, моему самолюбию это очень польстило.
Сердце Валери забилось чаще.
– Неужели?
Он кивнул, все еще усмехаясь.
– Не многие на ее месте пришли бы к такому заключению, учитывая, какая между нами разница в возрасте.
Валери искренне удивилась:
– Но вы же не древний старец!
Он подмигнул:
– Скажем так, я немного староват, чтобы брать в жены девочку, у которой еще молоко на губах не обсохло.
Валери насупилась. Роджер, вероятно, считал, что ответил очень остроумно, но Валери почему-то так не показалось. Особенно ей не понравился намек, что она была бы рада стать его женой, если бы он только соизволил ей это предложить.
– Ну, можно ведь сначала взять меня в жены, а потом нанять мне няньку, – предложила она елейным голоском.
Все-таки ей удалось привести Роджера в замешательство.
– Я не хотел вас обидеть. Мне просто показалось забавным, что...
Но Валери его перебила:
– Хватит, по-моему, вы уже достаточно наговорили.
Он пожал плечами и переключил все внимание на дорогу. Валери же пришлось переваривать свое негодование молча. Роджер в своей неподражаемой манере дал ей понять, что, хотя ему, как, впрочем, любому существу мужского пола, нравится, когда льстят его самолюбию, он не рассматривает всерьез саму мысль о любовной интрижке с женщиной вроде нее.
«Впрочем, это не новость, – думала она. – Роджер с самого начала ясно дал понять, что видит во мне прежде всего ребенка. С первой встречи он не скрывает, что хотя я и завожу его сексуально, все равно я женщина не в его вкусе».
Дорога сделала поворот и привела их на опушку. Валери увидела прямо перед собой небольшой бревенчатый домик с остроконечной крышей.
– Какая прелесть! – воскликнула она.
Вместо фундамента коттедж стоял на четырех толстых пнях, с фасада к дому была пристроена широкая веранда, обнесенная изгородью. Валери заметила, что и на крыше, покрытой дранкой, и на веранде лежит толстый слой хвои.
– Похоже, здесь целую вечность никто не жил, – заметила она и, помолчав, смущенно добавила: – И он такой маленький...
Роджер подъехал ближе и затормозил.
– Маленький, но вполне приличный. – Он вышел из машины, обошел вокруг капота и открыл дверь с ее стороны. – Выходите, давайте осмотримся.
Они поднялись на веранду. Роджер откинул коврик перед дверью, предварительно сметя с него иголки.
– Есть, ключ лежит там, где и должен быть, по словам лесника.
Роджер выпрямился, отпер дверь и открыл. Заржавевшие петли натужно заскрипели. Внутри коттедж встретил их запахом пыли и затхлости – неприятный контрасте бодрящим ароматом сосновой хвои, которым был напоен воздух снаружи. Роджер щелкнул выключателем. Зажегся свет.
– Ага, обещанное электричество в порядке.
Валери огляделась. Внутри коттедж оказался довольно уютным. В центре, занимая почти половину внутреннего пространства, находилась длинная узкая гостиная с камином, расположенным у противоположной от входа стены. Направо от гостиной находилась небольшая кухня, точнее, кухонный отсек, слева располагалась крошечная спальня, через открытую дверь виднелась металлическая двухъярусная кровать. Рядом с дверью в спальню начиналась лестница на чердак.
Больше всего Валери понравился в коттедже его высокий потолок с крупными выступающими балками, придававший маленькому дому своеобразное грубоватое очарование. Другим милым штрихом была отдельно стоящая кирпичная труба, проходящая сквозь крышу. В крыше над чердаком было прорезано широкое окно, через которое сквозь паутину просматривалось небо.
Валери прошлась по гостиной и с тревогой отметила, что абсолютно на всем: на виниловом диване и таком же стуле, на сосновом обеденном столе, на кухонных стульях лежит толстый слой пыли. Судя по виду темных занавесок на окне, их тоже не мешало бы вытряхнуть.
– Ну как, Валери? – спросил Роджер. Валери повернулась к нему и улыбнулась:
– Здесь мило, только очень пыльно.
– Эта беда легко поправима.
Роджер, потирая руки, направился в кухню, Валери последовала за ним. Роджер достал с полки коробку спичек и зажег небольшую эмалированную плиту. Одобрительно глядя на голубые язычки пламени, он заметил:
– Лесник сказал, что вчера должны были заправить газовый баллон, так что у нас есть плита и источник тепла на случай, если по утрам будет холодно.
Валери кивнула и отправилась осматривать кладовку за кухней. Кладовка ей понравилась, на полках, устроенных вдоль стен, можно было разместить все их продукты и аппаратуру. Валери вернулась в кухню. Обойдя Роджера, который возился с холодильником, она прошла дальше и заглянула в спальню. Комода в комнате не было, но был небольшой шкаф, и Валери решила, что в нем вполне хватит места для ее вещей. Она потрогала обтянутый пленкой матрас на нижней кровати и осталась довольна. За ее спиной послышались шаги. Она повернулась и увидела, что Роджер остановился в дверях. Он окинул ее взглядом, и Валери вдруг как-то сразу с особой остротой ощутила их оторванность от внешнего мира, а еще – мощную ауру мужественности, исходившую от Роджера и, казалось, заполонившую маленькую комнатку.
– Э-э... здесь всего одна спальня, – пробормотала Валери.
Роджер вошел в комнату и улыбнулся.
– Я это заметил. – Он лукаво подмигнул: – Какую кровать выбираете: верхнюю или нижнюю?
– Роджер!
Он хмыкнул:
– Шучу. Не волнуйтесь, я собираюсь спать на чердаке.
– Понятно. – Валери смущенно огляделась. – Можете взять один матрас.
– Это не обязательно, я привез свой.
Он вернулся в гостиную, Валери тоже вышла из спальни.
– Роджер, а где туалет?
Он усмехнулся:
– Посмотрите в окно, увидите.
– Вы шутите!
– Ничего подобного. И радуйтесь, что туалет на месте и цел. Однажды в Канаде мне пришлось жить в уединенной хижине в лесу, так там дверь туалета была сорвана с петель, а снаружи было минус двадцать.
Валери захихикала.
– Да, наверное, могло быть хуже. – Она снова посерьезнела и робко спросила: – Душа, надо полагать, тоже нет?
– Нет, но в парке есть общественная баня, и лесник сказал, что мы можем пользоваться ею в любое время. Думаю, мы будем ездить туда раз в день.
Валери молча кивнула. Затем они вместе выгрузили вещи из машины. Роджер установил на веранде кормушку для колибри, Валери тем временем заправила постель. На улице потеплело, а в коттедже было душно и влажно, поэтому она решила сначала переодеться в обрезанные выше колен джинсы и футболку, а уж потом приступать вместе с Роджером к генеральной уборке, в которой коттедж очень и очень нуждался.
Первым делом она как следует вымыла дощатый пол в гостиной. Роджер в это время делал что-то на кухне, мурлыча под нос песенку. Почему-то звук его глубокого голоса действовал на Валери успокаивающе.
Когда она стала мыть возле входной двери, ее внимание привлекло какое-то движение за окном. Валери выпрямилась и посмотрела в ту сторону. Вокруг красной кормушки, которую Роджер только что повесил, уже кружилась колибри. Стараясь не шуметь, она на цыпочках подошла к окну и замерла, зачарованно наблюдая, как крошечная птаха пьет нектар из специального устройства в основании кормушки, имитирующего по форме цветок с тычинками и пестиком.
– Просто чудо, – выдохнула Валери.
Она смогла хорошенько разглядеть птицу, ее тонкий, как иголка, клюв, белую грудку и темно-зеленую спинку. Но больше всего ее поразили крылья колибри. Птица махали ими так быстро, что крошечное тельце казалось окруженным прозрачным ореолом, находящимся в непрерывном движении. Но Валери ждало еще более захватывающее зрелище: к кормушке подлетела еще одна колибри, у этой грудка была ярко-красная. Еще секунда, и стало-казаться, что две птички одновременно находятся повсюду: и над кормушкой, и под ней, и у самого устройства для кормления, постоянно сменяя друг друга во всех этих местах. Колибри гонялись одна за другой, почти касались друг друга и снова разлетались в стороны, наслаждаясь и нектаром, и друг другом. Валери поняла, к чему в конце концов ведет этот воздушный танец, и у нее потеплело на душе: ей посчастливилось наблюдать ритуал любовной игры двух колибри, и в этом было нечто необыкновенно трогательное.
– Они спариваются, – произнес у нее за спиной глубокий низкий голос.
Валери резко повернулась, густо покраснев. Роджер стоял футах в десяти позади нее, внимательно оглядывая с каким-то странным напряжением во взгляде. Стараясь не теряться под его обжигающим взглядом, Валери храбро улыбнулась:
– Роджер, они прекрасны. Какой они породы... то есть какого вида?
– Это красногрудые колибри. – Все еще не сводя глаз с ее минималистского наряда, он шагнул ближе. – Сами понимаете, сейчас весна, а это значит, сезон спаривания, брачное оперение и все такое. – Он снова многозначительно оглядел ее, кашлянул и вдруг спросил: – Валери, а вам не холодно?
– Нисколько. Наоборот, мне очень уютно. В коттедже душно.
Он посмотрел на ее босые ступни:
– Вы бы лучше обулись.
– А может, я решила быть предельно естественной?
– Как эти птицы весной? – цинично подсказал Роджер. – Только потом не говорите, что я вас не предупреждал насчет обуви.
Он повернулся и пошел обратно в кухню, Валери проводила его взглядом, стиснув зубы. Она понимала, что Роджер прав насчет обуви – пол шершавый, можно запросто посадить занозу, – но не желала признавать свою неправоту. Валери недоумевала, почему Роджер так разозлился из-за того, что она переоделась в шорты и футболку. Это было тем более загадочно, что еще недавно в машине он вел себя вполне по-человечески.
Размышляя, Валери вспомнила некоторые моменты их разговора: о его происхождении, о знакомстве его семьи с нью-йоркским конгрессменом. Возможно, Роджер просто богатый сноб, а ее наряд лишний раз напомнил ему, какая она провинциалка. Не случайно его так развеселила оплошность владелицы супермаркета, разве его можно принять за мужа такойженщины, как она. Он веселился всю дорогу от магазина до коттеджа.
Валери так задумалась, что перестала смотреть под ноги, и тут же случилась неприятность. Через несколько минут она уже сидела на диване и пыталась вынуть из ступни занозу.
– Я вас предупреждал! – самодовольно заявил Роджер, подходя к ней.