От него пахло влажной фланелью, терпким лосьоном… и мужчиной, когда-то лежавшим рядом с ней в постели.
У нее вдруг закружилась голова, и она закрыла глаза.
— Фейт, что с тобой?
Он подхватил ее под руку, и она, открыв глаза, пробормотала:
— Все в порядке. Я просто не думала, что снова увижу тебя…
Они прошли в гостиную, и Фейт в смущении осмотрелась; она не знала, куда усадить Адриана — мебель из ста рой квартиры еще не перевезли. В спальне же лежал только матрас, на котором она спала.
— Лучше пойдем на кухню, и я сварю тебе кофе, — предложила она. — Но нам придется сидеть на полу.
— Прекрасно, — улыбнулся Адриан. — Обожаю сидеть на полу.
Они вошли в кухню. Фейт засыпала кофе в кофеварку и проговорила:
— Оказывается, у правительства существует фонд поддержки для тех, кто впервые покупает дома. Поскольку Тони купил наш дом через корпорацию, я, очевидно, подходила. — Она поставила на подоконник кружки. — Правда, мне все равно не хватало денег, но какой-то их босс ре шил, что можно увеличить сумму ссуды, так как… В общем, мне повезло. — Фейт понимала, что Адриану неинтересно все это слушать, но она ужасно нервничала и не знала, о чем говорить.
Он обошел лежавшие на полу коробки и подошел к окну.
— А здесь красивый двор… И довольно просторный, так что можно разбить сад. И еще нужна изгородь, чтобы собаки и дети не разбежались. Тебе тут нравится, не так ли?
Фейт промолчала. «Почему он говорит про детей? « — подумала она.
Адриан отошел от окна и поставил свою коробку на тумбочку. Фейт помнила, что Хуан обещал доставить очередную партию изделий, но эта коробка была слишком маленькой…
— Долорес прислала рождественскую открытку, — сказала она. — Говорит, ты сфотографировал ее в красном костюме команды болельщиц, но она получилась у тебя какой-то толстой…
Адриан засмеялся:
— Долорес хочет стать социальным работником. Чтобы голодать всю жизнь. У девчонки совсем нет мозгов. Впрочем, у Белинды — тоже.
— С ней все будет в порядке, Адриан, не беспокойся. — Фейт передала ему чашку кофе. — Счастье приходит из сердца, а не из кармана.
— Много ты слишком знаешь, — проворчал он. — Открывай же коробку. Или я напрасно вез ее?
Фейт прекрасно понимала: Адриан грубит только по тому, что очень нервничает. Пристально взглянув на него, она проговорила:
— Ты всегда был болваном, Куинн. Но думаю, что и с твоим сердцем все в порядке. Твоя мать прекрасно воспитала всех своих детей, и ты — не исключение.
Фейт подошла к коробке, взяла ножницы и разрезала упаковочную ленту.
Адриан сделал глоток кофе и, прислонившись к стене, пробормотал:
— Когда сердце в порядке — это очень даже неплохо. Только хорошо бы еще иметь крышу над головой и приличный обед.
— Для этого человеку дана голова. Если ты достаточно сообразителен, ты сумеешь себя прокормить.
Фейт раскрыла коробку и вытащила из нее всего лишь один-единственный предмет, завернутый в пузырчатый целлофан. «Наверное, Хуан прислал подарок», — подумала она.
— Моя голова на месте, — пробурчал Адриан. — Именно поэтому я так говорю…
Но Фейт уже не слушала его. Развернув упаковку, она увидела великолепную вазу в форме сердца.
— «Лунный» фарфор, — прошептала Фейт, и глаза ее наполнились слезами.
Адриан пристально посмотрел на нее.
— Она твоя. Делай с ней, что пожелаешь. Если хочешь, можешь швырнуть ее в мою голову.
— О Боже… — Фейт поднесла вазу к свету. — Хуан, конечно, прекрасный мастер, но эту сделал не он. Ее сделал ты. — Она прижала вазу к груди и вдруг воскликнула: — Ты сделал и другую! Ты мой неизвестный художник!
Адриан в смущении потупился.
— Просто хотелось посмотреть, смогу ли я сделать «лунный» фарфор.
По-прежнему прижимая подарок к сердцу, Фейт пробормотала:
— Какой же ты болван, Адриан… Ведь ты же гений… — Он поднял голову, и взгляды их встретились.
— Но гениальный творец не может платить по счетам. Видишь ли, Фейт, я просто хотел показать тебе… Хотел таким образом сказать… О черт, не знаю я, что хотел сказать. Мне кажется, я не в своем уме уже долгие месяцы, годы. Только ты можешь вернуть мне разум.
Фейт поняла, что он хотел сказать. Поняла, потому что любила его. И Адриан тоже любил ее — именно это он пытался сказать.
Она мысленно улыбнулась: «Как странно, адвокат вдруг лишился своего красноречия». Впрочем, их проблемы таковы, что понадобится гораздо больше, чем просто красивые слова. И конечно же, ей. придется набраться терпения…
Поставив вазу на подоконник, она снова залюбовалась ею. Но мужчина, ждавший ее ответа, был ей дороже этого прекрасного творения. Фейт хотелось отбросить осторожность и броситься в его объятия. Однако она сдержалась и, скрестив на груди руки, пристально посмотрела на него.
Было очевидно, что Адриан ужасно волновался. При чем на сей раз он даже не пытался скрыть свое волнение.
Глядя ему в глаза, она сказала:
— Я люблю тебя, Адриан.
Он вздрогнул, видимо, боясь, что вот-вот услышит слово «но».
— Я знаю, глупо это говорить, — продолжала Фейт. — Мы никогда по-настоящему не встречались и были вместе всего несколько недель. Мне тогда казалось, что это у нас просто от отчаяния, казалось, что со временем все забудется, но… — Она на несколько секунд умолкла. — Но теперь я чувствую, что это не исчезло, чувствую, что не смогу тебя забыть и всегда буду думать о тебе.
По-прежнему стоя у стены, он проговорил:
— Я думал, что смогу выбросить тебя из головы, если сделаю эту вазу. Но что бы я ни делал — все напоминало о тебе. И в конце концов я понял, я решил… Фейт, ты сводишь меня с ума.
Фейт улыбнулась, она решила, что сейчас сообщит ему новость, от которой он и впрямь сойдет с ума.
Но тут Адриан наконец-то приблизился к ней и, заключив в объятия, крепко прижал к груди. Она тотчас же почувствовала его запах и услышала, как гулко бьется его сердце.
Склонив голову к ее уху, он прошептал:
— Я постоянно благодарю Бога за то, что мне послано такое чудо, как ты, Фейт. Теперь я понял, что Господь меня не забыл. Фейт, ты действительно чудо, и я хочу держать тебя в объятиях всю жизнь. Дай мне шанс.
Она почувствовала, что вот-вот заплачет от счастья. Адриан еще крепче прижал ее к себе.
— Но, Фейт, не знаю, как сказать… Ты даже можешь купить этот проклятый дом без меня. Мне нечего тебе предложить. Я не могу предложить тебе ничего, кроме жизни, полной проблем. Не хочу вешать на тебя такое бремя, но, черт возьми, Фейт, я люблю тебя и не могу представить, как буду жить без тебя.
По ее щекам катились слезы. Она в отчаянии пока чала головой и, высвободившись из его объятий, проговорила:
— Адриан, я не могу изменить тебя. Ты должен сам измениться. Если ты все еще считаешь, что без денег жить не сможешь, — у нас нет шансов.
Он помрачнел.
— Разумеется, я не могу не думать о деньгах. Я стараюсь заработать побольше и почти все посылаю семье. Но я не говорю им, как их тратить. Мне нравится работать с глиной, и если есть хоть какой-то шанс… — Он в отчаянии махнул рукой. — Но все, что я делаю, не имеет никакого значения. Без тебя.
Фейт внимательно посмотрела на него. Наконец, собравшись с духом, проговорила:
— Я беременна, Адриан. Знаю, ты считаешь, что люди не должны иметь детей, если не могут их обеспечить. Но я хочу этого ребенка и ни за что не откажусь от него. Я сумею позаботиться о нем и без твоих проклятых денег.
Адриан уставился на нее в изумлении. Было очевидно, что он не знает, как реагировать.
— А по тебе… не заметно, — пробормотал он наконец, почесав в затылке, и взглянул на ее живот.
Фейт пожалела, что у нее нет «полароида», — ей очень хотелось запечатлеть это мгновение.
Но она ждала его ответа. Она сказала все, что могла, и теперь Адриан должен был доказать, что он изменился.
— Я… Мы… — Он снова почесал в затылке. Потом вдруг улыбнулся и, пробормотав «слава Богу», принялся целовать ее.
Фейт обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. Когда же он увлек ее на пол, она не протестовала. Ей даже не пришлось показывать ему, где лежал матрас. Он прекрасно нашел его сам.
Подпирая голову одной рукой, а другой поглаживая ее чуть выпуклый живот, Адриан улыбался. Эта самодовольная улыбка уже давно не сходила с его лица.
— Я думала, ты разозлишься, — сказала Фейт. Она ожидала от Адриана совсем другой реакции.
Он положил ладонь ей на живот и заявил: — Половина существа, растущего внутри тебя, — моя. И я сделаю все, что потребуется, чтобы стать частью жизни этого младенца. Если ты действительно любишь меня, ты не откажешь мне в этом. — Фейт рассмеялась:
— Самоуверенный осел. — Она принялась колотить его по плечу кулаком, пока не уложила на спину. Склонившись над ним, продолжала: — Да-да, ты упрямый болван, но я все равно люблю тебя. А этот дом я купила просто потому, что ты был слишком глуп и не видел дальше собственного носа. У меня в Ноксвилле дело, которое я не хочу бросать. Может, когда-нибудь я смогу открыть филиал в Шарлотте, но не сейчас. Так как же ты намереваешься проявить свой эгоизм и стать частью жизни ребенка, если живешь по ту сторону горного хребта?
Он положил руки ей на бедра. По-прежнему улыбаясь, проговорил:
— Теперь у меня совсем другая — жизнь. И другая цель в жизни. Я могу делать фарфор или продавать его. Когда-нибудь мне вернут лицензию, и я буду писать завещания — хоть в кузовах пикапов. А потом куплю тебе новые магазины и еще… Я понял, что многое смогу.
Он опрокинул Фейт на матрас и принялся целовать ее груди. Наконец приподнялся и с самодовольной ухмылкой заявил:
— Я даже знаю, как менять подгузники. И не так уж важно, чем я буду заниматься. Только запомни: тебе придется жить без нянек и шикарных клубов.
— Мне не нужны няньки. Но как же твоя семья? Как Долорес и все остальные? Я отложила часть фонда на их образование, но это не…
— На образование? — семьи? — Адриан нахмурился. — Для моей семьи? Я прекрасно могу…
Теперь она знала его слабость. Она пощекотала его под мышками, и он со смехом откатился в сторону.
Фейт улыбнулась:
— Теперь это моя семья так и знай, мои тупоголовый гений… — Она вдруг заглянула ему в глаза и спросила — Ты ведь собираешься на мне жениться?
— О да, но я свяжу тебя так крепко, что тебе не удастся сбежать от меня. Так что ты там говорила о моей семье?
Снова склонившись над ним, Фейт заявила:
— Я просто отдала долг. Вычислила твое жалованье за четыре года и отложила эту сумму для твоей семьи. Получилось не много, но адвокаты сказали, что это разумно, поскольку дети Тони получили остальное.
Адриан нахмурился, Но Фейт не желала слушать возражения. Она никогда не смогла бы победить этого мужчину в словесной войне, но у нее были другие преимущества. Припав губами к груди Адриана, она принялась целовать его, и он почти тотчас же капитулировал.
У нее вдруг закружилась голова, и она закрыла глаза.
— Фейт, что с тобой?
Он подхватил ее под руку, и она, открыв глаза, пробормотала:
— Все в порядке. Я просто не думала, что снова увижу тебя…
Они прошли в гостиную, и Фейт в смущении осмотрелась; она не знала, куда усадить Адриана — мебель из ста рой квартиры еще не перевезли. В спальне же лежал только матрас, на котором она спала.
— Лучше пойдем на кухню, и я сварю тебе кофе, — предложила она. — Но нам придется сидеть на полу.
— Прекрасно, — улыбнулся Адриан. — Обожаю сидеть на полу.
Они вошли в кухню. Фейт засыпала кофе в кофеварку и проговорила:
— Оказывается, у правительства существует фонд поддержки для тех, кто впервые покупает дома. Поскольку Тони купил наш дом через корпорацию, я, очевидно, подходила. — Она поставила на подоконник кружки. — Правда, мне все равно не хватало денег, но какой-то их босс ре шил, что можно увеличить сумму ссуды, так как… В общем, мне повезло. — Фейт понимала, что Адриану неинтересно все это слушать, но она ужасно нервничала и не знала, о чем говорить.
Он обошел лежавшие на полу коробки и подошел к окну.
— А здесь красивый двор… И довольно просторный, так что можно разбить сад. И еще нужна изгородь, чтобы собаки и дети не разбежались. Тебе тут нравится, не так ли?
Фейт промолчала. «Почему он говорит про детей? « — подумала она.
Адриан отошел от окна и поставил свою коробку на тумбочку. Фейт помнила, что Хуан обещал доставить очередную партию изделий, но эта коробка была слишком маленькой…
— Долорес прислала рождественскую открытку, — сказала она. — Говорит, ты сфотографировал ее в красном костюме команды болельщиц, но она получилась у тебя какой-то толстой…
Адриан засмеялся:
— Долорес хочет стать социальным работником. Чтобы голодать всю жизнь. У девчонки совсем нет мозгов. Впрочем, у Белинды — тоже.
— С ней все будет в порядке, Адриан, не беспокойся. — Фейт передала ему чашку кофе. — Счастье приходит из сердца, а не из кармана.
— Много ты слишком знаешь, — проворчал он. — Открывай же коробку. Или я напрасно вез ее?
Фейт прекрасно понимала: Адриан грубит только по тому, что очень нервничает. Пристально взглянув на него, она проговорила:
— Ты всегда был болваном, Куинн. Но думаю, что и с твоим сердцем все в порядке. Твоя мать прекрасно воспитала всех своих детей, и ты — не исключение.
Фейт подошла к коробке, взяла ножницы и разрезала упаковочную ленту.
Адриан сделал глоток кофе и, прислонившись к стене, пробормотал:
— Когда сердце в порядке — это очень даже неплохо. Только хорошо бы еще иметь крышу над головой и приличный обед.
— Для этого человеку дана голова. Если ты достаточно сообразителен, ты сумеешь себя прокормить.
Фейт раскрыла коробку и вытащила из нее всего лишь один-единственный предмет, завернутый в пузырчатый целлофан. «Наверное, Хуан прислал подарок», — подумала она.
— Моя голова на месте, — пробурчал Адриан. — Именно поэтому я так говорю…
Но Фейт уже не слушала его. Развернув упаковку, она увидела великолепную вазу в форме сердца.
— «Лунный» фарфор, — прошептала Фейт, и глаза ее наполнились слезами.
Адриан пристально посмотрел на нее.
— Она твоя. Делай с ней, что пожелаешь. Если хочешь, можешь швырнуть ее в мою голову.
— О Боже… — Фейт поднесла вазу к свету. — Хуан, конечно, прекрасный мастер, но эту сделал не он. Ее сделал ты. — Она прижала вазу к груди и вдруг воскликнула: — Ты сделал и другую! Ты мой неизвестный художник!
Адриан в смущении потупился.
— Просто хотелось посмотреть, смогу ли я сделать «лунный» фарфор.
По-прежнему прижимая подарок к сердцу, Фейт пробормотала:
— Какой же ты болван, Адриан… Ведь ты же гений… — Он поднял голову, и взгляды их встретились.
— Но гениальный творец не может платить по счетам. Видишь ли, Фейт, я просто хотел показать тебе… Хотел таким образом сказать… О черт, не знаю я, что хотел сказать. Мне кажется, я не в своем уме уже долгие месяцы, годы. Только ты можешь вернуть мне разум.
Фейт поняла, что он хотел сказать. Поняла, потому что любила его. И Адриан тоже любил ее — именно это он пытался сказать.
Она мысленно улыбнулась: «Как странно, адвокат вдруг лишился своего красноречия». Впрочем, их проблемы таковы, что понадобится гораздо больше, чем просто красивые слова. И конечно же, ей. придется набраться терпения…
Поставив вазу на подоконник, она снова залюбовалась ею. Но мужчина, ждавший ее ответа, был ей дороже этого прекрасного творения. Фейт хотелось отбросить осторожность и броситься в его объятия. Однако она сдержалась и, скрестив на груди руки, пристально посмотрела на него.
Было очевидно, что Адриан ужасно волновался. При чем на сей раз он даже не пытался скрыть свое волнение.
Глядя ему в глаза, она сказала:
— Я люблю тебя, Адриан.
Он вздрогнул, видимо, боясь, что вот-вот услышит слово «но».
— Я знаю, глупо это говорить, — продолжала Фейт. — Мы никогда по-настоящему не встречались и были вместе всего несколько недель. Мне тогда казалось, что это у нас просто от отчаяния, казалось, что со временем все забудется, но… — Она на несколько секунд умолкла. — Но теперь я чувствую, что это не исчезло, чувствую, что не смогу тебя забыть и всегда буду думать о тебе.
По-прежнему стоя у стены, он проговорил:
— Я думал, что смогу выбросить тебя из головы, если сделаю эту вазу. Но что бы я ни делал — все напоминало о тебе. И в конце концов я понял, я решил… Фейт, ты сводишь меня с ума.
Фейт улыбнулась, она решила, что сейчас сообщит ему новость, от которой он и впрямь сойдет с ума.
Но тут Адриан наконец-то приблизился к ней и, заключив в объятия, крепко прижал к груди. Она тотчас же почувствовала его запах и услышала, как гулко бьется его сердце.
Склонив голову к ее уху, он прошептал:
— Я постоянно благодарю Бога за то, что мне послано такое чудо, как ты, Фейт. Теперь я понял, что Господь меня не забыл. Фейт, ты действительно чудо, и я хочу держать тебя в объятиях всю жизнь. Дай мне шанс.
Она почувствовала, что вот-вот заплачет от счастья. Адриан еще крепче прижал ее к себе.
— Но, Фейт, не знаю, как сказать… Ты даже можешь купить этот проклятый дом без меня. Мне нечего тебе предложить. Я не могу предложить тебе ничего, кроме жизни, полной проблем. Не хочу вешать на тебя такое бремя, но, черт возьми, Фейт, я люблю тебя и не могу представить, как буду жить без тебя.
По ее щекам катились слезы. Она в отчаянии пока чала головой и, высвободившись из его объятий, проговорила:
— Адриан, я не могу изменить тебя. Ты должен сам измениться. Если ты все еще считаешь, что без денег жить не сможешь, — у нас нет шансов.
Он помрачнел.
— Разумеется, я не могу не думать о деньгах. Я стараюсь заработать побольше и почти все посылаю семье. Но я не говорю им, как их тратить. Мне нравится работать с глиной, и если есть хоть какой-то шанс… — Он в отчаянии махнул рукой. — Но все, что я делаю, не имеет никакого значения. Без тебя.
Фейт внимательно посмотрела на него. Наконец, собравшись с духом, проговорила:
— Я беременна, Адриан. Знаю, ты считаешь, что люди не должны иметь детей, если не могут их обеспечить. Но я хочу этого ребенка и ни за что не откажусь от него. Я сумею позаботиться о нем и без твоих проклятых денег.
Адриан уставился на нее в изумлении. Было очевидно, что он не знает, как реагировать.
— А по тебе… не заметно, — пробормотал он наконец, почесав в затылке, и взглянул на ее живот.
Фейт пожалела, что у нее нет «полароида», — ей очень хотелось запечатлеть это мгновение.
Но она ждала его ответа. Она сказала все, что могла, и теперь Адриан должен был доказать, что он изменился.
— Я… Мы… — Он снова почесал в затылке. Потом вдруг улыбнулся и, пробормотав «слава Богу», принялся целовать ее.
Фейт обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. Когда же он увлек ее на пол, она не протестовала. Ей даже не пришлось показывать ему, где лежал матрас. Он прекрасно нашел его сам.
Подпирая голову одной рукой, а другой поглаживая ее чуть выпуклый живот, Адриан улыбался. Эта самодовольная улыбка уже давно не сходила с его лица.
— Я думала, ты разозлишься, — сказала Фейт. Она ожидала от Адриана совсем другой реакции.
Он положил ладонь ей на живот и заявил: — Половина существа, растущего внутри тебя, — моя. И я сделаю все, что потребуется, чтобы стать частью жизни этого младенца. Если ты действительно любишь меня, ты не откажешь мне в этом. — Фейт рассмеялась:
— Самоуверенный осел. — Она принялась колотить его по плечу кулаком, пока не уложила на спину. Склонившись над ним, продолжала: — Да-да, ты упрямый болван, но я все равно люблю тебя. А этот дом я купила просто потому, что ты был слишком глуп и не видел дальше собственного носа. У меня в Ноксвилле дело, которое я не хочу бросать. Может, когда-нибудь я смогу открыть филиал в Шарлотте, но не сейчас. Так как же ты намереваешься проявить свой эгоизм и стать частью жизни ребенка, если живешь по ту сторону горного хребта?
Он положил руки ей на бедра. По-прежнему улыбаясь, проговорил:
— Теперь у меня совсем другая — жизнь. И другая цель в жизни. Я могу делать фарфор или продавать его. Когда-нибудь мне вернут лицензию, и я буду писать завещания — хоть в кузовах пикапов. А потом куплю тебе новые магазины и еще… Я понял, что многое смогу.
Он опрокинул Фейт на матрас и принялся целовать ее груди. Наконец приподнялся и с самодовольной ухмылкой заявил:
— Я даже знаю, как менять подгузники. И не так уж важно, чем я буду заниматься. Только запомни: тебе придется жить без нянек и шикарных клубов.
— Мне не нужны няньки. Но как же твоя семья? Как Долорес и все остальные? Я отложила часть фонда на их образование, но это не…
— На образование? — семьи? — Адриан нахмурился. — Для моей семьи? Я прекрасно могу…
Теперь она знала его слабость. Она пощекотала его под мышками, и он со смехом откатился в сторону.
Фейт улыбнулась:
— Теперь это моя семья так и знай, мои тупоголовый гений… — Она вдруг заглянула ему в глаза и спросила — Ты ведь собираешься на мне жениться?
— О да, но я свяжу тебя так крепко, что тебе не удастся сбежать от меня. Так что ты там говорила о моей семье?
Снова склонившись над ним, Фейт заявила:
— Я просто отдала долг. Вычислила твое жалованье за четыре года и отложила эту сумму для твоей семьи. Получилось не много, но адвокаты сказали, что это разумно, поскольку дети Тони получили остальное.
Адриан нахмурился, Но Фейт не желала слушать возражения. Она никогда не смогла бы победить этого мужчину в словесной войне, но у нее были другие преимущества. Припав губами к груди Адриана, она принялась целовать его, и он почти тотчас же капитулировал.