Страница:
— Когда я в последний раз видел вашу внучку, миледи, она была жива и здорова, — неохотно вымолвил он. — Больше мне нечего вам сказать. Есть человек, который, возможно, знает больше, но ради безопасности Фейт я не могу назвать вам его имя. Боюсь, найдутся люди, которые желают ей зла. — Он выразительно посмотрел в сторону Томаса и его любовницы.
Леди Карлайл проследила за его взглядом.
— Понимаю. Но я должна ее найти, сэр. Могу я рассчитывать на вашу помощь?
Морган отвесил поклон.
— Я передам вашу просьбу человеку, о котором говорил. Это все, что я могу сделать. Всего хорошего, миледи. — Он повернулся и быстро зашагал прочь, затерявшись в толпе.
Наверное, он сошел, с ума. Хорошо, если Фейт удалось выбраться из этой насквозь прогнившей страны. Что на него нашло, зачем он выложил этой женщине все, что так долго скрывал? К счастью, удержался и не сообщил заодно, что он законный муж Фейт.
Боль в висках усилилась, и Морган устремился к выходу, совершенно забыв о своих планах на вечер. Он должен выбраться отсюда. Даже думать о Фейт, находясь в одном помещении с этой публикой, — кощунство.
Муж. Он был ее мужем и позволил ей уйти. Пусть на это были веские причины, Морган давно забыл о них. Пустота, образовавшаяся в его жизни после исчезновения Фейт, терзала душу. Ему удавалось как-то существовать, когда он не думал о том, что сотворил собственными руками. Вот уже несколько месяцев он старался не думать о Фейт. Но сегодня мысли о ней нахлынули на него. Почему?
Свежий мартовский ветер ударил в лицо. Отправив слугу за лошадью, Морган жадно вдохнул морозный воздух. Запах гари от множества дымоходов несколько портил впечатление, и, оказавшись в седле, он направился в сторону бескрайних просторов, тянувшихся за городом. Ему необходимы чистый воздух, ветер в лицо и звезды в небе. К черту Лондон! Сегодня ночью он будет снова скакать по дорогам.
Поздние прохожие и отбросы общества, выползшие из своих щелей, с проклятиями шарахались от его жеребца, проносившегося по ночным улицам. Выбравшись на пустынные окраины города, Морган чуть не стал жертвой двух грабителей, попытавшихся стянуть его с лошади с помощью длинных шестов с крючьями на конце. Но его конь оказался быстрее, а сабля проворнее, полоснув одного из злоумышленников по руке, и тот со стоном повалился на землю. Ночные дороги изобиловали опасностями, но Морган не мог оставаться в городе.
Оказавшись в сельской местности, он замедлил скачку, размышляя о том, не заняться ли ему снова разведением лошадей. Богатства, конечно, не наживешь, но, ведя беспутную жизнь, тоже не обеспечишь себе будущее. Да и возможность обчищать карманы англичан чужими руками не приносила Моргану удовлетворения. Добыча была большой, риск минимальным, он вращался в светских кругах, куда надеялся войти рука об руку с Фейт, но все это не приносило ему радости. Тот факт, что в обществе его знали как приятеля генерала, задевал его гордость. При других обстоятельствах он ни за что не связался бы с таким человеком. Должно быть, у него помрачился рассудок после того, как он оказался в ловушке проклятого сыщика. Пора из нее выбираться.
Лошади были первой любовью Моргана. Торговля кобылами приносила неплохой доход, но еще больше можно было заработать, разводя породистых скакунов. Пожалуй, следует взглянуть на свою хижину. Конечно, это не то место, куда можно пригласить джентльменов, желающих приобрести дорогую лошадь, но вначале нужно вырастить этих самых лошадей. Так что у него вполне хватит времени придумать, как продать их с наибольшей выгодой.
При мысли о хижине на душе у Моргана потеплело. До появления Фейт это была лишь крыша над головой, но теперь воспоминания о ней согревали душу. Он нуждался сейчас в этом тепле. Возможно, незримое присутствие Фейт поможет ему выбрать правильный путь. Впрочем, Морган всегда знал, чего она хочет. Но он не готов отказаться от борьбы. Англичане разрушили его жизнь. И он должен им отомстить.
Мужчина обязан сражаться за то, что ему принадлежит. Но когда Морган спешился у хижины, его одолели сомнения. Он заработал этот клочок земли, прослужив долгие годы в чужеземных армиях. Имеет ли он право на что-либо другое? Земли в Ирландии были собственностью отца. Англичане лишили его семьи, но разве можно оживить умерших? Даже отняв у кого-то жизнь, он не вернет своих близких.
Затянутое облаками небо посветлело на востоке, когда Морган, наконец, толкнул дверь хижины и шагнул внутрь. Затхлый воздух ударил в ноздри, и он с упавшим сердцем понял, что Фейт давно покинула эти стены. Где-то в глубине сознания теплилась надежда, что она здесь, ждет его, поддерживая огонь в очаге. Что за дурацкая мысль!
Слабые лучи рассвета осветили пустое помещение. Повсюду толстым слоем лежала пыль, в том числе на постели, на которой они спали. Фейт прикрыла матрас простыней, чтобы защитить от грязи, и Морган уловил слабый аромат розмарина. Он улыбнулся, вспомнив, с какой серьезностью она рассказывала о каждом растении, которое выращивала в своем огороде. Тогда он слушал не слишком внимательно, но сейчас вдруг вспомнил, что розмарин отгоняет насекомых. Заметив что-то белое на сундуке, Морган подошел ближе и коснулся рубашки, любовно сшитой руками Фейт. Этот прощальный подарок, в котором выразились ее благодарность и, возможно, отчаяние, заставил его почувствовать себя еще большим мерзавцем.
Тряхнув головой, Морган отогнал эту мысль и повернулся к столу, который Фейт тщательно полировала раз в неделю. На пыльной поверхности стояла вазочка с засохшими цветами. Сердце Моргана сжалось, когда он подумал о множестве подобных мелочей, превращавших его жилье в дом. Он вспомнил, как ловкие пальчики Фейт составляли букеты и делали все, чтобы украсить и наполнить теплом их жизнь. У него не было и тени сомнений, что эти цветы предназначались ему. Но он так и не пришел. И теперь этот букет ранил душу.
Он гадал, когда она уехала и как долго пробыла в хижине, если вообще возвращалась сюда. Цветы могли остаться с того времени, когда он сидел в Ньюгейте, а она умирала от страха, не зная, куда он исчез. Фейт никогда не обвиняла его в бессердечии, ни разу не упрекнула ни словом, ни взглядом, но Морган знал, что часто ранил ее, и ранил жестоко. Фейт не отдалась бы ему, если бы не любила.
Он презрительно скривился, посмеиваясь над собственной сентиментальностью. Как и всем остальным, Фейт не чужды человеческие желания. Она не святая. Он всего лишь сыграл на ее страстном желании. Зачем переоценивать то, что произошло между ними? Возможно, она уже встретила тихого набожного мужчину, который предложил ей дом и семью, и вполне довольна жизнью. Впрочем, об этом ему тоже не хотелось думать. Морган предпочитал считать Фейт своей. И сегодня особенно нуждался в этом. Солнце поднялось выше, осветив покрытый пылью пол, до блеска надраенный чайник и тарелки на полках буфета. Скользнув по столу, золотистый луч коснулся клочка бумаги, подсунутого под вазу, и у Моргана перехватило дыхание. Он быстро пересек комнату, схватил листок и поднес к глазам.
Записка была от Фейт. Он это сразу понял. Кто еще мог просить прощения за спасение его жизни, да еще ценой собственного счастья? Чувство вины охватило Моргана, пока он читал ее прощальные слова. Он снова разрушил чью-то хрупкую жизнь. Все зло, которое причинили ему проклятые англичане, бледнело в сравнении с тем, что он сотворил собственными руками, уничтожив самое прекрасное, что когда-либо имел в жизни. Боль, которую он испытал, была так мучительна, что хотелось пустить себе пулю в висок. Но окончательный удар нанесли ему заключительные слова записки:
«Спасибо, что спас мне жизнь, Морган. Я навсегда сохраню тебя в своем сердце. С любовью, Фейт».
«С любовью, Фейт». Пальцы Моргана сжались, скомкав записку, глаза заволокло слезами. С любовью. Боже, каким же он был дураком!
Морган вышел из хижины, которую так долго называл своим домом, не взяв с собой ничего, кроме сшитой Фейт рубашки и ее прощальной записки.
— Иди сюда, любимый. Меня терзает голод, который только ты можешь удовлетворить.
Поскольку она лежала обнаженная в его постели, недвусмысленно положив ладонь на соединение бедер, нетрудно было догадаться о природе ее голода, однако Томасу было не до любовных утех. Сара становилась назойливой и слишком доступной. Он поморщился, покосившись на красный бархатный пеньюар, брошенный в изножье постели.
— Черт побери, Сара, тебе не следовало приходить сюда. Надеюсь, ты не забыла, что являешься благочестивой последовательницей Уэсли?
Женщина надулась и села на постели, поджав под себя длинные ноги.
— В таком случае женись на мне, и не будет никаких проблем. У старой карги глаза как у коршуна.
Именно это и тревожило Томаса. В раздражении он пнул умывальник. Он должен жениться на ней, раз выдает ее за Фейт, иначе маркиз оторвет ему голову. Но жениться на Саре бессмысленно. Он выжал из старика все, на что мог рассчитывать, а старая леди становится все более подозрительной. Едва ли с этой стороны можно ожидать каких-либо поступлений, если только она не умрет в ближайшее время от апоплексического удара. Впрочем, Томас сомневался, что даже в этом случае ее внучка что-нибудь получит. Если, конечно, он не докажет, что Сара — настоящая Фейт Монтегю. Тогда им придется включить ее в завещание хотя бы из приличия.
Томас задумался, прикидывая свои шансы. В конце концов, он вовсе не уверен, что настоящая Фейт жива. Человек, которого он послал в «Свирепого быка», не смог найти даже Элис Хенвуд. Так же, как Фейт, она словно провалилась сквозь землю. Чертовски подозрительно, но такое случается. Учитывая, что за типы обитают в этом гнезде порока, у девушки, получившей нежное воспитание, практически нет шансов выжить, если она имела несчастье попасть в их руки. Вне всякого сомнения, Фейт и ее двойник, Элис, подверглись насилию и давно погибли либо в этой чертовой таверне, либо где-нибудь в лондонском борделе. Все будут ему благодарны, если он докажет, что Сара — это Фейт.
Но есть одна загвоздка — этот чертов разбойник. Не далее как вчера Томас встретил его в одном из игорных притонов, разодетого как джентльмена и именующего себя «де Лейси». Ха, де Лейси! Проклятый ирландец и разбойник к тому же. Но Томас готов поставить свое последнее пенни, что этот проходимец знает, как выглядит настоящая Фейт. Возможно, даже знает, где искать оригиналы ее документов.
Теперь, когда он близок к цели, паутина стала намного плотнее. Как бы не запутаться в ней. Обернувшись, он обнаружил, что его любовница изучает свое лицо в ручном зеркальце, и принялся расстегивать бриджи. От женщин несложно избавиться. Ему не стоит волноваться из-за этой девицы.
Хорошо бы разбойнику втемяшилось в голову убить графа Степни, того самого, который отдал его в руки закона.
— Миссис О'Нил! Не могли бы вы выйти и сказать этому жулику, что мы не заплатим ни на пенни больше, чем на прошлой неделе, за его разбавленный ром? Похоже, он не понимает, что ему говорят.
Подняв глаза от бухгалтерских книг, Фейт обнаружила в дверях коренастую фигуру Эктона Эймори. Он не отличался высоким ростом, но широкие плечи и мощная грудь свидетельствовали о недюжинной силе. Эктон отлично справлялся с обязанностями бармена, но, к сожалению, не умел ни читать, ни писать, и торговцы не оставляли попыток извлечь из этого выгоду. Впрочем, им это редко удавалось, поскольку он был неглуп и держал все цены в голове.
Кивнув, Фейт поднялась из-за стола и слегка покачнулась. Эктон поспешил ей на помощь, и она с благодарностью оперлась на его руку. Хотя ребенок был не особенно крупным, она чувствовала себя отяжелевшей и неуклюжей. Восстановив равновесие, Фейт отпустила руку Эктона, но он продолжал озабоченно хмуриться.
— Вам нужно побольше отдыхать, миссис О'Нил. Вы слишком маленькая для такого бремени. Уж на что моя жена была крупной женщиной, но даже ей приходилось нелегко, когда она носила ребенка.
Жена Эктона умерла от лихорадки, а не во время родов, но он никогда не упускал случая выразить Фейт свою заботу. Одарив его слабой улыбкой, Фейт отправилась на поиски торговца ромом. Она не нуждалась в опеке бармена. Он искренне желал ей добра, но, оставшись один с маленькой дочкой на руках, искал кого-нибудь, кто занял бы место его жены, однако Фейт такая перспектива нисколько не прельщала.
Уладив дела с торговцем, Фейт зашла на кухню обсудить с кухаркой список покупок, которые следовало сделать на рынке, затем отправилась на поиски миссис Нидем. Вдова взяла на себя обязанности по управлению весьма немногочисленной прислугой. У нее были внучка, усердно работавшая, когда рядом не было мужчин, чтобы строить глазки, и служанка, приговоренная к трудовой повинности, которая отлынивала от работы при первой же возможности. Фейт полагала, что лучше нанять платную прислугу, чем держать человека в рабстве, но гостиница принадлежала миссис Нидем, и она не считала себя вправе вмешиваться.
Бесс Нидем, бросив один лишь взгляд на усталое лицо своей домоправительницы, схватила ее за руку и потащила к комнате, служившей Фейт спальней.
— На сегодня достаточно. Вы должны лечь и не подниматься с постели до утра. Мэри принесет вам обед. Не представляю, что бы я делала без вас, так что извольте отдохнуть.
— Вполне возможно, что без меня вы стали бы состоятельной женщиной, проводящей дни в роскоши и безделье, — сухо отозвалась Фейт. — Так и быть, я немного отдохну, но мне необходимо удостовериться, что новая служанка не пойдет по стопам предыдущей. Я убедила вас открыть гостиницу и не допущу, чтобы ее разнесли на части мужчины, которых она сюда привлекала.
Бесс помогла Фейт опуститься в кресло, затем выпрямилась и уперлась руками в бока, сверкая глазами.
— Вы убедили меня сделать то, чем я хотела заняться с самого начала, просто не могла набраться смелости. Не сомневайтесь, я не хуже вас могу управиться с чересчур бойкой девицей. Эктон прожужжал мне все уши, требуя, чтобы я запретила вам появляться в зале по вечерам, и он прав. Вам не место в трактире, как мне — в бальном зале. Вы и так с лихвой отрабатываете свой хлеб. Незачем без особой нужды рисковать ребенком.
Фейт не стала спорить, но, когда сгустились апрельские сумерки, по обыкновению, спустилась вниз, чтобы поприветствовать постоянных клиентов и проверить, не пережарила ли кухарка мясо. Ее не переставало удивлять, что посетители относятся к ней с почтением, а порой даже с некоторой долей робости. Хотя гостиницу Нидемов посещала куда более респектабельная публика, чем клиенты «Свирепого быка», Фейт не ожидала, что мужчины способны уважать женщину, работающую в трактире. Эта страна имела свои особенности, и многие из них ей нравились.
Теперь, когда ее юбки больше не скрывали беременности, Фейт предпочитала оставаться за своим письменным столом в небольшой комнате, выходившей в прихожую, но у нее появилось немало друзей, претендовавших на ее общество без всякого стеснения. И самым назойливым из них был Тоби. Он регулярно посещал их заведение, приводя с собой брата и его молодую жену, представляя своих соседей и гордо демонстрируя свой новый статус добропорядочного гражданина. Фейт посмеивалась, наблюдая за Мэри, старавшейся держаться поблизости, стоило появиться Тоби, чей взгляд нетерпеливо шарил вокруг в поисках девушки, если ее не было.
Не успела она сесть за стол, как на пороге появился молодой адвокат, снимавший комнаты в гостинице. Он нервно мялся в дверях, пересказывая ей последние новости с ассамблеи, и никак не мог решиться пригласить ее пообедать с ним. Это был приятный молодой человек, наделенный недюжинным умом. Фейт не сомневалась, что его ждет прекрасное будущее, но не представляла, как объяснить ему, что единственное, что ей требуется на данном этапе, — это заниматься делом и заботиться о ребенке. Все ее мысли и чувства сосредоточились на младенце, который мог появиться на свет со дня на день. Не считая тех моментов, когда она вспоминала о Моргане. Фейт написала письмо Майлзу с указанием своего нового адреса, предупредив, чтобы он никому его не сообщал. Просто она хочет быть в курсе того, что происходит в Лондоне, уверяла она себя, отправляя послание. И хотя стряпчий ни разу не упомянул о Моргане, Фейт продолжала ждать весточек от Майлза, в надежде получить хоть какие-то сведения о своем муже.
Но время шло, и Фейт начинала свыкаться с мыслью, что навсегда потеряла Моргана. Хотя едва ли он когда-либо принадлежал ей по-настоящему. Она больше не встретит такого мужчину и, вероятно, никогда не выйдет замуж, но он подарил ей ребенка, ради которого стоит жить. Каждый раз, чувствуя приближение тоски, Фейт воображала себе сына Моргана, играющего подле ее ног, и мрак рассеивался.
Вздохнув, она положила руку на поясницу, которая все чаще ныла в последнее время. Пожалуй, она слишком много работает. Это может повредить ребенку. Надо пораньше лечь и как следует отдохнуть.
Помахав рукой в ответ на приветствия гостей, Фейт медленно двинулась вверх по лестнице в свою комнату, при каждом шаге ощущая боль внутри, и вынуждена была остановиться, схватившись за живот, когда схватки усилились, вместо того чтобы прекратиться.
Поток горячей жидкости хлынул по ногам, и она тяжело осела на пол.
Глава 29
Леди Карлайл проследила за его взглядом.
— Понимаю. Но я должна ее найти, сэр. Могу я рассчитывать на вашу помощь?
Морган отвесил поклон.
— Я передам вашу просьбу человеку, о котором говорил. Это все, что я могу сделать. Всего хорошего, миледи. — Он повернулся и быстро зашагал прочь, затерявшись в толпе.
Наверное, он сошел, с ума. Хорошо, если Фейт удалось выбраться из этой насквозь прогнившей страны. Что на него нашло, зачем он выложил этой женщине все, что так долго скрывал? К счастью, удержался и не сообщил заодно, что он законный муж Фейт.
Боль в висках усилилась, и Морган устремился к выходу, совершенно забыв о своих планах на вечер. Он должен выбраться отсюда. Даже думать о Фейт, находясь в одном помещении с этой публикой, — кощунство.
Муж. Он был ее мужем и позволил ей уйти. Пусть на это были веские причины, Морган давно забыл о них. Пустота, образовавшаяся в его жизни после исчезновения Фейт, терзала душу. Ему удавалось как-то существовать, когда он не думал о том, что сотворил собственными руками. Вот уже несколько месяцев он старался не думать о Фейт. Но сегодня мысли о ней нахлынули на него. Почему?
Свежий мартовский ветер ударил в лицо. Отправив слугу за лошадью, Морган жадно вдохнул морозный воздух. Запах гари от множества дымоходов несколько портил впечатление, и, оказавшись в седле, он направился в сторону бескрайних просторов, тянувшихся за городом. Ему необходимы чистый воздух, ветер в лицо и звезды в небе. К черту Лондон! Сегодня ночью он будет снова скакать по дорогам.
Поздние прохожие и отбросы общества, выползшие из своих щелей, с проклятиями шарахались от его жеребца, проносившегося по ночным улицам. Выбравшись на пустынные окраины города, Морган чуть не стал жертвой двух грабителей, попытавшихся стянуть его с лошади с помощью длинных шестов с крючьями на конце. Но его конь оказался быстрее, а сабля проворнее, полоснув одного из злоумышленников по руке, и тот со стоном повалился на землю. Ночные дороги изобиловали опасностями, но Морган не мог оставаться в городе.
Оказавшись в сельской местности, он замедлил скачку, размышляя о том, не заняться ли ему снова разведением лошадей. Богатства, конечно, не наживешь, но, ведя беспутную жизнь, тоже не обеспечишь себе будущее. Да и возможность обчищать карманы англичан чужими руками не приносила Моргану удовлетворения. Добыча была большой, риск минимальным, он вращался в светских кругах, куда надеялся войти рука об руку с Фейт, но все это не приносило ему радости. Тот факт, что в обществе его знали как приятеля генерала, задевал его гордость. При других обстоятельствах он ни за что не связался бы с таким человеком. Должно быть, у него помрачился рассудок после того, как он оказался в ловушке проклятого сыщика. Пора из нее выбираться.
Лошади были первой любовью Моргана. Торговля кобылами приносила неплохой доход, но еще больше можно было заработать, разводя породистых скакунов. Пожалуй, следует взглянуть на свою хижину. Конечно, это не то место, куда можно пригласить джентльменов, желающих приобрести дорогую лошадь, но вначале нужно вырастить этих самых лошадей. Так что у него вполне хватит времени придумать, как продать их с наибольшей выгодой.
При мысли о хижине на душе у Моргана потеплело. До появления Фейт это была лишь крыша над головой, но теперь воспоминания о ней согревали душу. Он нуждался сейчас в этом тепле. Возможно, незримое присутствие Фейт поможет ему выбрать правильный путь. Впрочем, Морган всегда знал, чего она хочет. Но он не готов отказаться от борьбы. Англичане разрушили его жизнь. И он должен им отомстить.
Мужчина обязан сражаться за то, что ему принадлежит. Но когда Морган спешился у хижины, его одолели сомнения. Он заработал этот клочок земли, прослужив долгие годы в чужеземных армиях. Имеет ли он право на что-либо другое? Земли в Ирландии были собственностью отца. Англичане лишили его семьи, но разве можно оживить умерших? Даже отняв у кого-то жизнь, он не вернет своих близких.
Затянутое облаками небо посветлело на востоке, когда Морган, наконец, толкнул дверь хижины и шагнул внутрь. Затхлый воздух ударил в ноздри, и он с упавшим сердцем понял, что Фейт давно покинула эти стены. Где-то в глубине сознания теплилась надежда, что она здесь, ждет его, поддерживая огонь в очаге. Что за дурацкая мысль!
Слабые лучи рассвета осветили пустое помещение. Повсюду толстым слоем лежала пыль, в том числе на постели, на которой они спали. Фейт прикрыла матрас простыней, чтобы защитить от грязи, и Морган уловил слабый аромат розмарина. Он улыбнулся, вспомнив, с какой серьезностью она рассказывала о каждом растении, которое выращивала в своем огороде. Тогда он слушал не слишком внимательно, но сейчас вдруг вспомнил, что розмарин отгоняет насекомых. Заметив что-то белое на сундуке, Морган подошел ближе и коснулся рубашки, любовно сшитой руками Фейт. Этот прощальный подарок, в котором выразились ее благодарность и, возможно, отчаяние, заставил его почувствовать себя еще большим мерзавцем.
Тряхнув головой, Морган отогнал эту мысль и повернулся к столу, который Фейт тщательно полировала раз в неделю. На пыльной поверхности стояла вазочка с засохшими цветами. Сердце Моргана сжалось, когда он подумал о множестве подобных мелочей, превращавших его жилье в дом. Он вспомнил, как ловкие пальчики Фейт составляли букеты и делали все, чтобы украсить и наполнить теплом их жизнь. У него не было и тени сомнений, что эти цветы предназначались ему. Но он так и не пришел. И теперь этот букет ранил душу.
Он гадал, когда она уехала и как долго пробыла в хижине, если вообще возвращалась сюда. Цветы могли остаться с того времени, когда он сидел в Ньюгейте, а она умирала от страха, не зная, куда он исчез. Фейт никогда не обвиняла его в бессердечии, ни разу не упрекнула ни словом, ни взглядом, но Морган знал, что часто ранил ее, и ранил жестоко. Фейт не отдалась бы ему, если бы не любила.
Он презрительно скривился, посмеиваясь над собственной сентиментальностью. Как и всем остальным, Фейт не чужды человеческие желания. Она не святая. Он всего лишь сыграл на ее страстном желании. Зачем переоценивать то, что произошло между ними? Возможно, она уже встретила тихого набожного мужчину, который предложил ей дом и семью, и вполне довольна жизнью. Впрочем, об этом ему тоже не хотелось думать. Морган предпочитал считать Фейт своей. И сегодня особенно нуждался в этом. Солнце поднялось выше, осветив покрытый пылью пол, до блеска надраенный чайник и тарелки на полках буфета. Скользнув по столу, золотистый луч коснулся клочка бумаги, подсунутого под вазу, и у Моргана перехватило дыхание. Он быстро пересек комнату, схватил листок и поднес к глазам.
Записка была от Фейт. Он это сразу понял. Кто еще мог просить прощения за спасение его жизни, да еще ценой собственного счастья? Чувство вины охватило Моргана, пока он читал ее прощальные слова. Он снова разрушил чью-то хрупкую жизнь. Все зло, которое причинили ему проклятые англичане, бледнело в сравнении с тем, что он сотворил собственными руками, уничтожив самое прекрасное, что когда-либо имел в жизни. Боль, которую он испытал, была так мучительна, что хотелось пустить себе пулю в висок. Но окончательный удар нанесли ему заключительные слова записки:
«Спасибо, что спас мне жизнь, Морган. Я навсегда сохраню тебя в своем сердце. С любовью, Фейт».
«С любовью, Фейт». Пальцы Моргана сжались, скомкав записку, глаза заволокло слезами. С любовью. Боже, каким же он был дураком!
Морган вышел из хижины, которую так долго называл своим домом, не взяв с собой ничего, кроме сшитой Фейт рубашки и ее прощальной записки.
— Иди сюда, любимый. Меня терзает голод, который только ты можешь удовлетворить.
Поскольку она лежала обнаженная в его постели, недвусмысленно положив ладонь на соединение бедер, нетрудно было догадаться о природе ее голода, однако Томасу было не до любовных утех. Сара становилась назойливой и слишком доступной. Он поморщился, покосившись на красный бархатный пеньюар, брошенный в изножье постели.
— Черт побери, Сара, тебе не следовало приходить сюда. Надеюсь, ты не забыла, что являешься благочестивой последовательницей Уэсли?
Женщина надулась и села на постели, поджав под себя длинные ноги.
— В таком случае женись на мне, и не будет никаких проблем. У старой карги глаза как у коршуна.
Именно это и тревожило Томаса. В раздражении он пнул умывальник. Он должен жениться на ней, раз выдает ее за Фейт, иначе маркиз оторвет ему голову. Но жениться на Саре бессмысленно. Он выжал из старика все, на что мог рассчитывать, а старая леди становится все более подозрительной. Едва ли с этой стороны можно ожидать каких-либо поступлений, если только она не умрет в ближайшее время от апоплексического удара. Впрочем, Томас сомневался, что даже в этом случае ее внучка что-нибудь получит. Если, конечно, он не докажет, что Сара — настоящая Фейт Монтегю. Тогда им придется включить ее в завещание хотя бы из приличия.
Томас задумался, прикидывая свои шансы. В конце концов, он вовсе не уверен, что настоящая Фейт жива. Человек, которого он послал в «Свирепого быка», не смог найти даже Элис Хенвуд. Так же, как Фейт, она словно провалилась сквозь землю. Чертовски подозрительно, но такое случается. Учитывая, что за типы обитают в этом гнезде порока, у девушки, получившей нежное воспитание, практически нет шансов выжить, если она имела несчастье попасть в их руки. Вне всякого сомнения, Фейт и ее двойник, Элис, подверглись насилию и давно погибли либо в этой чертовой таверне, либо где-нибудь в лондонском борделе. Все будут ему благодарны, если он докажет, что Сара — это Фейт.
Но есть одна загвоздка — этот чертов разбойник. Не далее как вчера Томас встретил его в одном из игорных притонов, разодетого как джентльмена и именующего себя «де Лейси». Ха, де Лейси! Проклятый ирландец и разбойник к тому же. Но Томас готов поставить свое последнее пенни, что этот проходимец знает, как выглядит настоящая Фейт. Возможно, даже знает, где искать оригиналы ее документов.
Теперь, когда он близок к цели, паутина стала намного плотнее. Как бы не запутаться в ней. Обернувшись, он обнаружил, что его любовница изучает свое лицо в ручном зеркальце, и принялся расстегивать бриджи. От женщин несложно избавиться. Ему не стоит волноваться из-за этой девицы.
Хорошо бы разбойнику втемяшилось в голову убить графа Степни, того самого, который отдал его в руки закона.
— Миссис О'Нил! Не могли бы вы выйти и сказать этому жулику, что мы не заплатим ни на пенни больше, чем на прошлой неделе, за его разбавленный ром? Похоже, он не понимает, что ему говорят.
Подняв глаза от бухгалтерских книг, Фейт обнаружила в дверях коренастую фигуру Эктона Эймори. Он не отличался высоким ростом, но широкие плечи и мощная грудь свидетельствовали о недюжинной силе. Эктон отлично справлялся с обязанностями бармена, но, к сожалению, не умел ни читать, ни писать, и торговцы не оставляли попыток извлечь из этого выгоду. Впрочем, им это редко удавалось, поскольку он был неглуп и держал все цены в голове.
Кивнув, Фейт поднялась из-за стола и слегка покачнулась. Эктон поспешил ей на помощь, и она с благодарностью оперлась на его руку. Хотя ребенок был не особенно крупным, она чувствовала себя отяжелевшей и неуклюжей. Восстановив равновесие, Фейт отпустила руку Эктона, но он продолжал озабоченно хмуриться.
— Вам нужно побольше отдыхать, миссис О'Нил. Вы слишком маленькая для такого бремени. Уж на что моя жена была крупной женщиной, но даже ей приходилось нелегко, когда она носила ребенка.
Жена Эктона умерла от лихорадки, а не во время родов, но он никогда не упускал случая выразить Фейт свою заботу. Одарив его слабой улыбкой, Фейт отправилась на поиски торговца ромом. Она не нуждалась в опеке бармена. Он искренне желал ей добра, но, оставшись один с маленькой дочкой на руках, искал кого-нибудь, кто занял бы место его жены, однако Фейт такая перспектива нисколько не прельщала.
Уладив дела с торговцем, Фейт зашла на кухню обсудить с кухаркой список покупок, которые следовало сделать на рынке, затем отправилась на поиски миссис Нидем. Вдова взяла на себя обязанности по управлению весьма немногочисленной прислугой. У нее были внучка, усердно работавшая, когда рядом не было мужчин, чтобы строить глазки, и служанка, приговоренная к трудовой повинности, которая отлынивала от работы при первой же возможности. Фейт полагала, что лучше нанять платную прислугу, чем держать человека в рабстве, но гостиница принадлежала миссис Нидем, и она не считала себя вправе вмешиваться.
Бесс Нидем, бросив один лишь взгляд на усталое лицо своей домоправительницы, схватила ее за руку и потащила к комнате, служившей Фейт спальней.
— На сегодня достаточно. Вы должны лечь и не подниматься с постели до утра. Мэри принесет вам обед. Не представляю, что бы я делала без вас, так что извольте отдохнуть.
— Вполне возможно, что без меня вы стали бы состоятельной женщиной, проводящей дни в роскоши и безделье, — сухо отозвалась Фейт. — Так и быть, я немного отдохну, но мне необходимо удостовериться, что новая служанка не пойдет по стопам предыдущей. Я убедила вас открыть гостиницу и не допущу, чтобы ее разнесли на части мужчины, которых она сюда привлекала.
Бесс помогла Фейт опуститься в кресло, затем выпрямилась и уперлась руками в бока, сверкая глазами.
— Вы убедили меня сделать то, чем я хотела заняться с самого начала, просто не могла набраться смелости. Не сомневайтесь, я не хуже вас могу управиться с чересчур бойкой девицей. Эктон прожужжал мне все уши, требуя, чтобы я запретила вам появляться в зале по вечерам, и он прав. Вам не место в трактире, как мне — в бальном зале. Вы и так с лихвой отрабатываете свой хлеб. Незачем без особой нужды рисковать ребенком.
Фейт не стала спорить, но, когда сгустились апрельские сумерки, по обыкновению, спустилась вниз, чтобы поприветствовать постоянных клиентов и проверить, не пережарила ли кухарка мясо. Ее не переставало удивлять, что посетители относятся к ней с почтением, а порой даже с некоторой долей робости. Хотя гостиницу Нидемов посещала куда более респектабельная публика, чем клиенты «Свирепого быка», Фейт не ожидала, что мужчины способны уважать женщину, работающую в трактире. Эта страна имела свои особенности, и многие из них ей нравились.
Теперь, когда ее юбки больше не скрывали беременности, Фейт предпочитала оставаться за своим письменным столом в небольшой комнате, выходившей в прихожую, но у нее появилось немало друзей, претендовавших на ее общество без всякого стеснения. И самым назойливым из них был Тоби. Он регулярно посещал их заведение, приводя с собой брата и его молодую жену, представляя своих соседей и гордо демонстрируя свой новый статус добропорядочного гражданина. Фейт посмеивалась, наблюдая за Мэри, старавшейся держаться поблизости, стоило появиться Тоби, чей взгляд нетерпеливо шарил вокруг в поисках девушки, если ее не было.
Не успела она сесть за стол, как на пороге появился молодой адвокат, снимавший комнаты в гостинице. Он нервно мялся в дверях, пересказывая ей последние новости с ассамблеи, и никак не мог решиться пригласить ее пообедать с ним. Это был приятный молодой человек, наделенный недюжинным умом. Фейт не сомневалась, что его ждет прекрасное будущее, но не представляла, как объяснить ему, что единственное, что ей требуется на данном этапе, — это заниматься делом и заботиться о ребенке. Все ее мысли и чувства сосредоточились на младенце, который мог появиться на свет со дня на день. Не считая тех моментов, когда она вспоминала о Моргане. Фейт написала письмо Майлзу с указанием своего нового адреса, предупредив, чтобы он никому его не сообщал. Просто она хочет быть в курсе того, что происходит в Лондоне, уверяла она себя, отправляя послание. И хотя стряпчий ни разу не упомянул о Моргане, Фейт продолжала ждать весточек от Майлза, в надежде получить хоть какие-то сведения о своем муже.
Но время шло, и Фейт начинала свыкаться с мыслью, что навсегда потеряла Моргана. Хотя едва ли он когда-либо принадлежал ей по-настоящему. Она больше не встретит такого мужчину и, вероятно, никогда не выйдет замуж, но он подарил ей ребенка, ради которого стоит жить. Каждый раз, чувствуя приближение тоски, Фейт воображала себе сына Моргана, играющего подле ее ног, и мрак рассеивался.
Вздохнув, она положила руку на поясницу, которая все чаще ныла в последнее время. Пожалуй, она слишком много работает. Это может повредить ребенку. Надо пораньше лечь и как следует отдохнуть.
Помахав рукой в ответ на приветствия гостей, Фейт медленно двинулась вверх по лестнице в свою комнату, при каждом шаге ощущая боль внутри, и вынуждена была остановиться, схватившись за живот, когда схватки усилились, вместо того чтобы прекратиться.
Поток горячей жидкости хлынул по ногам, и она тяжело осела на пол.
Глава 29
Все взгляды были прикованы к миниатюрной женщине, сидевшей в напряженной позе у огня. За ее спиной стоял совершенно несуразный тип в плохо сидевшей куртке из грубого сукна и явно чужом парике. Мужчины, расположившиеся в разных углах комнаты, свирепо взирали на нарушителя спокойствия, но из уважения к пожилой даме не распускали языки.
— Пришло время поговорить откровенно, Томас. Если тебе угодно, можешь выдавать эту женщину за мою внучку и дальше, но я не потерплю, чтобы она вынашивала незаконного ребенка. Если этого не сделает Гарри, полагаю, я выделю определенную сумму, чтобы тебе не пришлось голодать, но не рассчитывай на большее. Я с самого начала не верила, что она моя внучка.
Нервно дернувшись, Томас снова принял свою излюбленную позу, непринужденно облокотившись о каминную доску.
— Мне очень жаль, если она не соответствует вашим высоким требованиям, леди Карлайл, но в том, кто она такая, не может быть никаких сомнений. Мы всего лишь ждали подходящего момента, чтобы заявить о своих намерениях. Если хотите обеспечить Фейт приданым, мы с радостью примем ваш великодушный дар, но дядя Гарри уже предложил нам щедрое содержание. Так что вам незачем себя обременять.
В его голосе прозвучала откровенная издевка, но леди Карлайл пропустила ее мимо ушей. Она всегда относилась к Томасу Монтегю с легким презрением. Она вообще недолюбливала всех Монтегю, и ее дочь поступила очень глупо, влюбившись в одного из них, но, по крайней мере, выбрала самого умного и достойного из этой семейки.
Она перевела взгляд на маркиза.
— Он сын твоего брата и имеет право на долю семейного состояния, но, в конце концов, это твоя забота. Меня гораздо больше волнует то, что ты до сих пор не нашел мою внучку. И теперь я решила взяться за поиски сама.
Монтджой неловко поерзал в массивном кресле у окна, стараясь не беспокоить лежавшую на скамеечке ногу. В последнее время его донимала подагра, и он проклинал вынужденную неподвижность, державшую его дома.
— У тебя старческое слабоумие, Летиция. Все необходимые бумаги налицо. Девочка даже немного похожа на меня в молодости. А этот мошенник, что у тебя за спиной, обчистив мои карманы, не прочь запустить лапу в твои.
Уотсон выпрямился, негодующе фыркнув, но пожилая дама продолжила:
— А ты никогда не задавался вопросом, куда девались оригиналы документов? Ведь мы видели только копии. Ты даже не попытался узнать, чем занималась эта женщина, прежде чем появилась здесь, Уотсон представил мне отчет, не вызывающий ни малейших сомнений. Если тебе угодно принять эту потаскушку в лоно семьи, не в моих силах воспрепятствовать твоему желанию, но я не отступлюсь, пока моя настоящая внучка не будет в безопасности.
Грузный мужчина, лениво раскинувшийся на диванчике, поднял бокал, приветствуя ее.
— Прекрасно сказано, миледи. Но сообщил ли вам Уотсон, что он, польстившись на деньги, позволил разбойнику, который, возможно, похитил вашу дорогую родственницу, выйти сухим из воды после всех моих усилий засадить его за решетку? Я не стал бы чрезмерно полагаться на его честность.
Уотсон не мог больше сдерживаться.
— Я пытался объяснить вам, милорд… Меня оглушили, связали и продержали взаперти, пока все не кончилось. Я мог бы найти этого мошенника в ту же минуту, как освободился, но вы сами велели мне не лезть в это дело. — Потрясенное молчание, последовавшее за этим признанием, заставило его запнуться и растерянно оглядеть собравшихся. — До недавних пор он крутился здесь, у вас под носом, правда, девушки я не заметил.
— Все это в прошлом. Взгляните-ка лучше сюда. — Леди Карлайл взяла книгу, лежавшую у нее на коленях, и протянула ее сыщику, который передал ее прикованному к креслу маркизу. Тот, оказавшись в центре внимания, пожал плечами и перевернул титульную страницу. Его лицо посерело.
— Джордж? Эту книгу написал Джордж? — Он взглянул на римские цифры внизу страницы и мысленно пересчитал, чтобы убедиться, что не ошибся. — Она только что вышла. Хочешь сказать, что Джордж жив?
Леди Карлайл нетерпеливо отмахнулась:
— Конечно, нет. Прочитай посвящение. Уотсон уже побеседовал с издателем. Выяснилось, что рукопись принес родственник того самого человека, который нанял адвоката, хлопотавшего об освобождении преступника, арестованного не без участия Эдварда. Мне не нравятся подобные совпадения, Гарри. Я хочу, чтобы этих людей допросили. Уверена, они знают, где моя внучка.
Маркиз вскинул изумленный взгляд на своего неповоротливого сына, который внезапно навис над ним и чуть ли не выхватил из рук книгу. Эдвард, никогда не пошевеливший и пальцем ради ближнего, лихорадочно листал страницы.
— Будь я проклят, — пробормотал он, прочитав посвящение. — Ну, маленькая чертовка, погоди, я доберусь до тебя.
Томас беспокойно шагнул вперед.
— Что это? Подделка?
Эдвард сунул книгу ему в руки:
— Взгляни сам, если еще не разучился читать. Должно быть, я становлюсь таким же тугодумом, как и ты. Можешь жениться на своей шлюхе, все равно тебе больше ничего не обломится. Женщина, написавшая эти строки, никогда не клюнет на твои пошлые уловки.
Он направился к двери, нетерпеливо махнув сыщику.
— Идемте, нужно разыскать того чертова еврея, о котором вы здесь бубнили.
Леди Карлайл проводила их взглядом, затем, когда Томас торопливо вышел вслед за ними, повернулась к маркизу, не скрывая своего удовлетворения.
— Итак, милорд, что вы теперь думаете о своей внучке?
Запустив пальцы под парик, Монтджой с отвращением смотрел на лежавшую у него на коленях книгу.
— Проклятая ханжа, вот что я думаю. Еще одна мученица, разрази меня гром! Готов поспорить, Джорджа убили только потому, что он слишком много болтал. Мне самому раньше раз хотелось пристрелить его.
Леди Карлайл мягко возразила:
— Но дочь любила его. Ты не можешь этого отрицать. Она любила отца и все еще скорбит по нему. И если у нее хватило ума организовать публикацию книги и обвести вокруг пальца всех, кого ты пустил по ее следу, то, скорее всего она права и насчет гибели Джорджа. Предположим — всего лишь предположим, — что его смерть не была случайной. И если женщина, которая называет себя Фейт, не является нашей внучкой, кто, по-твоему, навязал ее нам?
Монтджой сгорбился в кресле, впервые ощутив себя стариком. Он окинул взглядом просторный салон, видевший немало знатных и богатых вельмож из разных стран. Он вел достойную жизнь, приумножил свое состояние, его имя пользовалось уважением в самых влиятельных кругах. Едва ли этого можно добиться, не совершив ни одной ошибки! Мысль о сыновьях, столь не похожих друг на друга, отрезвила его. В сущности, он не уверен, что оба его сыновья. Его жена была молодой и невинной, когда родился Эдвард, Но что касается Джорджа… Признаться, Джордж напоминал ему некоторых склонных к аскетизму политиков, которым его жена благоволила в более поздние годы. Весьма возможно, что в его жилах не было ни капли крови Монтегю. Может, именно по этой причине он и изгнал мальчика из своего дома.
Но Джордж носил имя Монтегю, как и его дочь. И возможно, если судить по Эдварду, это даже хорошо, что в их родословной появилась свежая кровь. Пожалуй, не стоит отмахиваться от сына, который смог написать книгу, и внучки, сумевшей обхитрить мужчин. Маркиз выругался и снова взглянул на книгу, лежавшую у него на коленях.
— Ты победила, Летиция, хотя не представляю, где, к дьяволу, ее искать.
Леди Карлайл понимающе кивнула.
— Полагаю, ты получишь ответ на этот вопрос, если разыщешь мужчину, который называет себя Морганом де Лейси.
Имя ничего не говорило ему, но он постарался запомнить его. Непростая задача найти внучку, которая скрывалась от него полтора года, умудрившись за это время издать книгу, раззадорила маркизу и придала новый смысл его жизни. Может, эта девчушка все-таки стоит того богатства, которое он грозился на нее обрушить.
— Но пока не закончится ассамблея, гостиница будет переполнена! Я не могу допустить, чтобы вы надрывались одна. Уверяю вас, я вполне оправилась. И буду чувствовать себя лишней, если вы не позволите мне помочь.
— Пришло время поговорить откровенно, Томас. Если тебе угодно, можешь выдавать эту женщину за мою внучку и дальше, но я не потерплю, чтобы она вынашивала незаконного ребенка. Если этого не сделает Гарри, полагаю, я выделю определенную сумму, чтобы тебе не пришлось голодать, но не рассчитывай на большее. Я с самого начала не верила, что она моя внучка.
Нервно дернувшись, Томас снова принял свою излюбленную позу, непринужденно облокотившись о каминную доску.
— Мне очень жаль, если она не соответствует вашим высоким требованиям, леди Карлайл, но в том, кто она такая, не может быть никаких сомнений. Мы всего лишь ждали подходящего момента, чтобы заявить о своих намерениях. Если хотите обеспечить Фейт приданым, мы с радостью примем ваш великодушный дар, но дядя Гарри уже предложил нам щедрое содержание. Так что вам незачем себя обременять.
В его голосе прозвучала откровенная издевка, но леди Карлайл пропустила ее мимо ушей. Она всегда относилась к Томасу Монтегю с легким презрением. Она вообще недолюбливала всех Монтегю, и ее дочь поступила очень глупо, влюбившись в одного из них, но, по крайней мере, выбрала самого умного и достойного из этой семейки.
Она перевела взгляд на маркиза.
— Он сын твоего брата и имеет право на долю семейного состояния, но, в конце концов, это твоя забота. Меня гораздо больше волнует то, что ты до сих пор не нашел мою внучку. И теперь я решила взяться за поиски сама.
Монтджой неловко поерзал в массивном кресле у окна, стараясь не беспокоить лежавшую на скамеечке ногу. В последнее время его донимала подагра, и он проклинал вынужденную неподвижность, державшую его дома.
— У тебя старческое слабоумие, Летиция. Все необходимые бумаги налицо. Девочка даже немного похожа на меня в молодости. А этот мошенник, что у тебя за спиной, обчистив мои карманы, не прочь запустить лапу в твои.
Уотсон выпрямился, негодующе фыркнув, но пожилая дама продолжила:
— А ты никогда не задавался вопросом, куда девались оригиналы документов? Ведь мы видели только копии. Ты даже не попытался узнать, чем занималась эта женщина, прежде чем появилась здесь, Уотсон представил мне отчет, не вызывающий ни малейших сомнений. Если тебе угодно принять эту потаскушку в лоно семьи, не в моих силах воспрепятствовать твоему желанию, но я не отступлюсь, пока моя настоящая внучка не будет в безопасности.
Грузный мужчина, лениво раскинувшийся на диванчике, поднял бокал, приветствуя ее.
— Прекрасно сказано, миледи. Но сообщил ли вам Уотсон, что он, польстившись на деньги, позволил разбойнику, который, возможно, похитил вашу дорогую родственницу, выйти сухим из воды после всех моих усилий засадить его за решетку? Я не стал бы чрезмерно полагаться на его честность.
Уотсон не мог больше сдерживаться.
— Я пытался объяснить вам, милорд… Меня оглушили, связали и продержали взаперти, пока все не кончилось. Я мог бы найти этого мошенника в ту же минуту, как освободился, но вы сами велели мне не лезть в это дело. — Потрясенное молчание, последовавшее за этим признанием, заставило его запнуться и растерянно оглядеть собравшихся. — До недавних пор он крутился здесь, у вас под носом, правда, девушки я не заметил.
— Все это в прошлом. Взгляните-ка лучше сюда. — Леди Карлайл взяла книгу, лежавшую у нее на коленях, и протянула ее сыщику, который передал ее прикованному к креслу маркизу. Тот, оказавшись в центре внимания, пожал плечами и перевернул титульную страницу. Его лицо посерело.
— Джордж? Эту книгу написал Джордж? — Он взглянул на римские цифры внизу страницы и мысленно пересчитал, чтобы убедиться, что не ошибся. — Она только что вышла. Хочешь сказать, что Джордж жив?
Леди Карлайл нетерпеливо отмахнулась:
— Конечно, нет. Прочитай посвящение. Уотсон уже побеседовал с издателем. Выяснилось, что рукопись принес родственник того самого человека, который нанял адвоката, хлопотавшего об освобождении преступника, арестованного не без участия Эдварда. Мне не нравятся подобные совпадения, Гарри. Я хочу, чтобы этих людей допросили. Уверена, они знают, где моя внучка.
Маркиз вскинул изумленный взгляд на своего неповоротливого сына, который внезапно навис над ним и чуть ли не выхватил из рук книгу. Эдвард, никогда не пошевеливший и пальцем ради ближнего, лихорадочно листал страницы.
— Будь я проклят, — пробормотал он, прочитав посвящение. — Ну, маленькая чертовка, погоди, я доберусь до тебя.
Томас беспокойно шагнул вперед.
— Что это? Подделка?
Эдвард сунул книгу ему в руки:
— Взгляни сам, если еще не разучился читать. Должно быть, я становлюсь таким же тугодумом, как и ты. Можешь жениться на своей шлюхе, все равно тебе больше ничего не обломится. Женщина, написавшая эти строки, никогда не клюнет на твои пошлые уловки.
Он направился к двери, нетерпеливо махнув сыщику.
— Идемте, нужно разыскать того чертова еврея, о котором вы здесь бубнили.
Леди Карлайл проводила их взглядом, затем, когда Томас торопливо вышел вслед за ними, повернулась к маркизу, не скрывая своего удовлетворения.
— Итак, милорд, что вы теперь думаете о своей внучке?
Запустив пальцы под парик, Монтджой с отвращением смотрел на лежавшую у него на коленях книгу.
— Проклятая ханжа, вот что я думаю. Еще одна мученица, разрази меня гром! Готов поспорить, Джорджа убили только потому, что он слишком много болтал. Мне самому раньше раз хотелось пристрелить его.
Леди Карлайл мягко возразила:
— Но дочь любила его. Ты не можешь этого отрицать. Она любила отца и все еще скорбит по нему. И если у нее хватило ума организовать публикацию книги и обвести вокруг пальца всех, кого ты пустил по ее следу, то, скорее всего она права и насчет гибели Джорджа. Предположим — всего лишь предположим, — что его смерть не была случайной. И если женщина, которая называет себя Фейт, не является нашей внучкой, кто, по-твоему, навязал ее нам?
Монтджой сгорбился в кресле, впервые ощутив себя стариком. Он окинул взглядом просторный салон, видевший немало знатных и богатых вельмож из разных стран. Он вел достойную жизнь, приумножил свое состояние, его имя пользовалось уважением в самых влиятельных кругах. Едва ли этого можно добиться, не совершив ни одной ошибки! Мысль о сыновьях, столь не похожих друг на друга, отрезвила его. В сущности, он не уверен, что оба его сыновья. Его жена была молодой и невинной, когда родился Эдвард, Но что касается Джорджа… Признаться, Джордж напоминал ему некоторых склонных к аскетизму политиков, которым его жена благоволила в более поздние годы. Весьма возможно, что в его жилах не было ни капли крови Монтегю. Может, именно по этой причине он и изгнал мальчика из своего дома.
Но Джордж носил имя Монтегю, как и его дочь. И возможно, если судить по Эдварду, это даже хорошо, что в их родословной появилась свежая кровь. Пожалуй, не стоит отмахиваться от сына, который смог написать книгу, и внучки, сумевшей обхитрить мужчин. Маркиз выругался и снова взглянул на книгу, лежавшую у него на коленях.
— Ты победила, Летиция, хотя не представляю, где, к дьяволу, ее искать.
Леди Карлайл понимающе кивнула.
— Полагаю, ты получишь ответ на этот вопрос, если разыщешь мужчину, который называет себя Морганом де Лейси.
Имя ничего не говорило ему, но он постарался запомнить его. Непростая задача найти внучку, которая скрывалась от него полтора года, умудрившись за это время издать книгу, раззадорила маркизу и придала новый смысл его жизни. Может, эта девчушка все-таки стоит того богатства, которое он грозился на нее обрушить.
— Но пока не закончится ассамблея, гостиница будет переполнена! Я не могу допустить, чтобы вы надрывались одна. Уверяю вас, я вполне оправилась. И буду чувствовать себя лишней, если вы не позволите мне помочь.