Страница:
Девушка отвернулась и посмотрела в окошко кареты.
Гроза прошла, небо очистилось от туч, и теперь на нем поблескивали звезды. Карета, попав колесом в ухаб, качнулась в сторону. Онор отбросило, и она ударилась плечом о стенку. В этот момент она словно очнулась ото сна. «Что заставило меня выйти в темный сад, заговорить с незнакомым мужчиной, позволить ему теплыми губами целовать мне руку? – подумала она. – Я поделилась с ним своими мыслями, о которых никому, даже бабушке, не рассказывала. Такие романтические приключения под стать разве что слугам. Когда хлынул дождь, я, ни слова, ему не сказав, побежала обратно в шумный зал. Там, встретив Ральфа, я упросила его отвезти меня домой. Больше незнакомца я не увижу. Но не он ли произнес «не будем портить чудесный вечер» и ясно дал понять, что этот вечер для него чудесный только благодаря встречи со мной? И все же, может, было бы лучше принять предложение Ральфа и раз и навсегда решить свою судьбу?»
Онор посмотрела на предполагаемого жениха. Но в карете было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица. Нет, выходить замуж за Ральфа ей не следует, и это она прекрасно знала. Но может быть, их брак оказался бы счастливым? Как-никак она знала о недостатках Ральфа, но он такой же, как другие. Карты и женщины. Но его любовницы, как она слышала, вполне приличные дамы, а не какие-нибудь там шлюхи из таверны.
Онор выглянула в окно. В лужах отражались звезды. Вода… В памяти девушки всплыл сад леди Марреньер, незнакомец, любовно подставивший дождю ладони. Она слышала его голос, негромкий, но решительный: «Не посвящайте свою жизнь человеку, пока не убедитесь, что это именно тот, кого вы искали».
Онор плотнее укуталась в накидку, и устало закрыла глаза. Она не знала, что ей нужно. Надежда на то, что она наконец-то поймет, к чему стремится, появилась также быстро, как и исчезла. Какая цель должна быть у нее? Как это узнать? Найдется ли тот, кто сможет подсказать, что ей делать?
Карета вновь качнулась и остановилась. Кучер в сердцах выругался. Лакей спрыгнул на землю и побежал к кучеру. Ральф открыл окошко.
– Что случилось? – громко крикнул он. – Почему мы встали?
– Сэр, телега загородила нам дорогу, – ответил кучер.
– Так пусть она едет к черту! – приказал Ральф и со стуком закрыл окошко.
– Не надо так злиться, – обронила Сара. – Уверена, что телегу остановили не для того, чтобы тебе досадить. Она наверняка застряла.
К карете подбежал лакей. Ральф раздраженно вновь открыл окошко.
– Сэр, возница спрашивает, можно ли взять наших лошадей, чтобы вытащить телегу, – сказал лакей. – В противном случае мы не сможем ехать.
– Хорошо. Скажи ему, чтобы поспешил, а то становится чертовски холодно.
Онор, Ральф и Сара сидели в карете молча. Снаружи доносились звон лошадиной упряжи, топот копыт и возбужденные голоса.
– Как странно, – подавшись вперед, неожиданно произнесла Сара. – Мне кажется, что я слышу детские голоса.
Онор приоткрыла дверцу кареты.
– Да, ты права, – сказала она. – Там на дороге дети. Их около дюжины. Что они могут делать на пустынной дороге ночью?
Она разглядела детей благодаря прикрепленному к карете фонарю.
Дети, изо всех сил налегая своими плечиками на тяжелую повозку, под крики возничего пытались сдвинуть повозку с места. Наконец огромные колеса телеги повернулись и выкатились из грязи.
Пока кучер Ральфа занимался лошадьми, возничий осмотрел свою телегу, а затем приказал детям забраться на нее. Те испуганно жались друг к другу и на повозку не садились. Громко выругавшись, возничий изо всех сил хлестнул детей кнутом.
– Не смей их бить, как скотину! – закричала Онор. – Это же дети!
Возничий, вытирая руки о грязную блузу, посмотрел на нее:
– Миледи, да за скотину цену дают больше.
– Цену? – удивленно переспросила Онор. – Что ты хочешь этим сказать?
Бормоча себе под нос, возничий подошел к окошку кареты.
– Миледи, я везу их в Кареток на угольную шахту, – сказал он. – Понимаете, они еще маленькие, за каждого больше пары шиллингов мне не дадут.
Потрясенная, Онор не верила своим ушам.
– А что же они будут делать на шахте?
– Онор, пусть мужчина занимается своими делами, – раздраженно произнес Ральф. – А то мы уже здесь и так застряли.
Но девушка, словно не слышала его и повторила свой вопрос. Возничий сдвинул шляпу на затылок и почесал темя.
– Как что? Работать, миледи.
– Какую работу они будут выполнять? – спросила Онор.
– Открывать и закрывать двери в шахтах, мисс. Это необходимо для проветривания штолен. А еще возить вагонетки с углем.
Девушка посмотрела на сбившихся в кучку детей. Те, широко раскрыв глаза, испуганно смотрели на своего хозяина.
– Но некоторым из них нет и шести лет, – возмущенно сказала Онор.
– Что верно, то верно, миледи, – быстро согласился мужчина. – Это даже и хорошо. Они маленькие и смогут пролезть в любую щель.
Ральф потянулся, чтобы закрыть окошко. Онор отвела его руку в сторону.
– А кто эти дети? – спросила она. – Откуда они?
Мужчина сплюнул и вытер рукавом рот.
– Из работного дома. Они либо из многодетных семей бедняков, либо сироты.
Онор вновь перевела взгляд на детей. Она не сразу поняла, что сказал ей возничий, а когда поняла, попросила лакея Ральфа подставить к карете лесенку и помочь ей выйти. Не обращая внимания на протесты Сары, умолявшей ее не покидать карету, девушка подобрала подол платья и, как была в бальных туфлях, зашагала к телеге.
Она остановилась, разглядывая ребят. Те, с белыми от испуга личиками, не мигая, смотрели на нее. Малыши были одеты в сильно поношенную одежду, а худенькие тельца некоторых прикрывали обычные мешки. Давно нечесаные волосы превратились в колтун, на голых ногах – запекшаяся вперемешку с грязью кровь. Скот на фермах Онор содержался в лучших условиях, чем эти дети.
Она пальцем указала на самого высокого темноволосого мальчугана.
– Как тебя зовут? – спросила девушка.
– Бартоломью, миледи.
– Прошу тебя, не бойся. Ты знаешь, куда вас везут?
– Да, миледи. На шахту. Я уже там был. Потом бежал, но меня поймали. Теперь везут обратно. Этих бедняг… везут туда же.
– А почему ты сбежал?
Мальчик вскинул голову.
– Потому что там душно и страшно, как в аду. Там темно и ночью и днем.
Онор почувствовала на своем локте руку Ральфа.
– Онор, прошу тебя. Это не твое…
– Не мое дело? – прервав его, холодно спросила девушка. – Чье же тогда?
– Лорда Портинскейла, конечно. Ему же принадлежит шахта.
– Но эти дети ему пока не принадлежат. – Она повернулась к возничему: – Или он тебе за них уже заплатил?
– Нет, мисс. Мне платят после доставки. Знаете, дети такой народ, в дороге кто-нибудь из них может умереть.
Онор с тоской посмотрела на малышей. Мальчик, который назвался Бартоломью, одной рукой обнимал за плечи маленькую девочку. Та, дрожа от холода, прижималась к нему всем телом. Онор протянула к ней руку.
– Подойди, дитя, – сказала она. – Я тебя не обижу.
Девочка еще крепче прижалась к Бартоломью, но тот подтолкнул ее вперед. Онор наклонилась и взяла ребенка за подбородок. Девочка выглядела года на четыре, не больше.
– Ради бога, не дотрагивайся до них, – раздраженно произнес Ральф. – На них наверняка вши. Кроме того, ты можешь подцепить какую-нибудь заразу.
– Да, скорее всего, так оно и есть, – тихо ответила Онор и посмотрела на Бартоломью: – Скажи, какую работу будет выполнять эта девочка?
Тот пожал плечами:
– Наверное, проветривать шахту, – сказал мальчик. – Сидеть в темноте и присматривать за дверями.
– Сколько будет длиться рабочий день?
Он снова пожал плечами.
– Я не понимаю счета, мисс. Если она заснет, то ее ударят или бросят в нее камнем.
– А ты меня не обманываешь? – недоверчиво спросила Онор.
Мальчик в упор посмотрел на нее:
– Нет, мисс. Я сказал правду. А зачем мне вас обманывать? Спросите нашего надзирателя. Он вам расскажет. А она… – Он указал большим пальцем на девочку. – Она вам все равно ничего не скажет.
– Почему?
– Она глухонемая. Хотя, может быть, и притворяется. Во всяком случае, я еще не слышал, чтобы девочка говорила.
У Онор перехватило дыхание. Она перевела взгляд на стоявшую перед ней малышку. Та рассеянно смотрела на нее. Остальные дети, видя, как бойко разговаривает с богатой дамой Бартоломью, осмелели и подошли ближе. В их взорах, устремленных на Онор, читалась надежда.
Ральф вновь взял девушку под локоть.
– Онор, неужели ты не понимаешь, что делаешь?
Она не обратила внимания на его слова, хотя и осознавала, чем вызвано беспокойство Ральфа.
Из окошка кареты показалась голова Сары.
– Онор, умоляю, послушайся Ральфа, – жалобно произнесла подруга. – Пусть надсмотрщик занимается своими делами. Я понимаю, это все ужасно, но ты этим детям ничем помочь не сможешь.
– Не смогу? – почти шепотом переспросила Онор. – Да, конечно…
«Когда поймете, что выбрали единственно верный путь, то смело идите по нему», – вспомнила она слова незнакомца.
Онор, гордо подняв голову, посмотрела на возничего.
– Мой дом отсюда в двух милях, – неожиданно произнесла она. – Его легко узнать. На воротах два бронзовых ястреба. Вези всех детей ко мне. Я заплачу за них в два раза больше, чем обещал тебе лорд Портинскейл.
– Онор, ты не можешь… – только и произнес Ральф.
– Могу и сделаю это. Никто меня не отговорит, если я знаю, что поступаю правильно. Ни ты, ни лорд Портинскейл. Ни даже моя бабушка. Никто.
Бартоломью удивленно смотрел на нее, открыв рот.
– Вы нас покупаете, миледи? – дрожащим от волнения голосом спросил он. – Значит, мы будем работать у вас, а не на шахте?
Слезы жалости навернулись на глаза Онор. Пока она боролась с собой, дети обступили Бартоломью.
– Может быть, вы и поработаете у меня, – дрожащим от волнения голосом сказала девушка. – Но сначала я вас накормлю и дам теплую одежду. Тех, кто болен, я буду лечить. Обещаю, что каждый из вас получит все необходимое. Пока вы со мной, вас никто пальцем не тронет, вы не будете голодать, вас не станут запирать в темноте. Так что вам нечего бояться.
Она отпустила руку маленькой девочки, и та вернулась к ребятам.
Онор смотрела в просветленные лица детей. Не в силах сдержать подступившие к глазам слезы, она подняла голову и взглянула в звездное небо. Ее губы беззвучно шептали молитву.
– Господи, теперь я знаю, какова моя цель. Не дай свернуть мне с намеченного пути, каким бы трудным он для меня ни оказался…
Глава 2
Гроза прошла, небо очистилось от туч, и теперь на нем поблескивали звезды. Карета, попав колесом в ухаб, качнулась в сторону. Онор отбросило, и она ударилась плечом о стенку. В этот момент она словно очнулась ото сна. «Что заставило меня выйти в темный сад, заговорить с незнакомым мужчиной, позволить ему теплыми губами целовать мне руку? – подумала она. – Я поделилась с ним своими мыслями, о которых никому, даже бабушке, не рассказывала. Такие романтические приключения под стать разве что слугам. Когда хлынул дождь, я, ни слова, ему не сказав, побежала обратно в шумный зал. Там, встретив Ральфа, я упросила его отвезти меня домой. Больше незнакомца я не увижу. Но не он ли произнес «не будем портить чудесный вечер» и ясно дал понять, что этот вечер для него чудесный только благодаря встречи со мной? И все же, может, было бы лучше принять предложение Ральфа и раз и навсегда решить свою судьбу?»
Онор посмотрела на предполагаемого жениха. Но в карете было слишком темно, чтобы разглядеть выражение его лица. Нет, выходить замуж за Ральфа ей не следует, и это она прекрасно знала. Но может быть, их брак оказался бы счастливым? Как-никак она знала о недостатках Ральфа, но он такой же, как другие. Карты и женщины. Но его любовницы, как она слышала, вполне приличные дамы, а не какие-нибудь там шлюхи из таверны.
Онор выглянула в окно. В лужах отражались звезды. Вода… В памяти девушки всплыл сад леди Марреньер, незнакомец, любовно подставивший дождю ладони. Она слышала его голос, негромкий, но решительный: «Не посвящайте свою жизнь человеку, пока не убедитесь, что это именно тот, кого вы искали».
Онор плотнее укуталась в накидку, и устало закрыла глаза. Она не знала, что ей нужно. Надежда на то, что она наконец-то поймет, к чему стремится, появилась также быстро, как и исчезла. Какая цель должна быть у нее? Как это узнать? Найдется ли тот, кто сможет подсказать, что ей делать?
Карета вновь качнулась и остановилась. Кучер в сердцах выругался. Лакей спрыгнул на землю и побежал к кучеру. Ральф открыл окошко.
– Что случилось? – громко крикнул он. – Почему мы встали?
– Сэр, телега загородила нам дорогу, – ответил кучер.
– Так пусть она едет к черту! – приказал Ральф и со стуком закрыл окошко.
– Не надо так злиться, – обронила Сара. – Уверена, что телегу остановили не для того, чтобы тебе досадить. Она наверняка застряла.
К карете подбежал лакей. Ральф раздраженно вновь открыл окошко.
– Сэр, возница спрашивает, можно ли взять наших лошадей, чтобы вытащить телегу, – сказал лакей. – В противном случае мы не сможем ехать.
– Хорошо. Скажи ему, чтобы поспешил, а то становится чертовски холодно.
Онор, Ральф и Сара сидели в карете молча. Снаружи доносились звон лошадиной упряжи, топот копыт и возбужденные голоса.
– Как странно, – подавшись вперед, неожиданно произнесла Сара. – Мне кажется, что я слышу детские голоса.
Онор приоткрыла дверцу кареты.
– Да, ты права, – сказала она. – Там на дороге дети. Их около дюжины. Что они могут делать на пустынной дороге ночью?
Она разглядела детей благодаря прикрепленному к карете фонарю.
Дети, изо всех сил налегая своими плечиками на тяжелую повозку, под крики возничего пытались сдвинуть повозку с места. Наконец огромные колеса телеги повернулись и выкатились из грязи.
Пока кучер Ральфа занимался лошадьми, возничий осмотрел свою телегу, а затем приказал детям забраться на нее. Те испуганно жались друг к другу и на повозку не садились. Громко выругавшись, возничий изо всех сил хлестнул детей кнутом.
– Не смей их бить, как скотину! – закричала Онор. – Это же дети!
Возничий, вытирая руки о грязную блузу, посмотрел на нее:
– Миледи, да за скотину цену дают больше.
– Цену? – удивленно переспросила Онор. – Что ты хочешь этим сказать?
Бормоча себе под нос, возничий подошел к окошку кареты.
– Миледи, я везу их в Кареток на угольную шахту, – сказал он. – Понимаете, они еще маленькие, за каждого больше пары шиллингов мне не дадут.
Потрясенная, Онор не верила своим ушам.
– А что же они будут делать на шахте?
– Онор, пусть мужчина занимается своими делами, – раздраженно произнес Ральф. – А то мы уже здесь и так застряли.
Но девушка, словно не слышала его и повторила свой вопрос. Возничий сдвинул шляпу на затылок и почесал темя.
– Как что? Работать, миледи.
– Какую работу они будут выполнять? – спросила Онор.
– Открывать и закрывать двери в шахтах, мисс. Это необходимо для проветривания штолен. А еще возить вагонетки с углем.
Девушка посмотрела на сбившихся в кучку детей. Те, широко раскрыв глаза, испуганно смотрели на своего хозяина.
– Но некоторым из них нет и шести лет, – возмущенно сказала Онор.
– Что верно, то верно, миледи, – быстро согласился мужчина. – Это даже и хорошо. Они маленькие и смогут пролезть в любую щель.
Ральф потянулся, чтобы закрыть окошко. Онор отвела его руку в сторону.
– А кто эти дети? – спросила она. – Откуда они?
Мужчина сплюнул и вытер рукавом рот.
– Из работного дома. Они либо из многодетных семей бедняков, либо сироты.
Онор вновь перевела взгляд на детей. Она не сразу поняла, что сказал ей возничий, а когда поняла, попросила лакея Ральфа подставить к карете лесенку и помочь ей выйти. Не обращая внимания на протесты Сары, умолявшей ее не покидать карету, девушка подобрала подол платья и, как была в бальных туфлях, зашагала к телеге.
Она остановилась, разглядывая ребят. Те, с белыми от испуга личиками, не мигая, смотрели на нее. Малыши были одеты в сильно поношенную одежду, а худенькие тельца некоторых прикрывали обычные мешки. Давно нечесаные волосы превратились в колтун, на голых ногах – запекшаяся вперемешку с грязью кровь. Скот на фермах Онор содержался в лучших условиях, чем эти дети.
Она пальцем указала на самого высокого темноволосого мальчугана.
– Как тебя зовут? – спросила девушка.
– Бартоломью, миледи.
– Прошу тебя, не бойся. Ты знаешь, куда вас везут?
– Да, миледи. На шахту. Я уже там был. Потом бежал, но меня поймали. Теперь везут обратно. Этих бедняг… везут туда же.
– А почему ты сбежал?
Мальчик вскинул голову.
– Потому что там душно и страшно, как в аду. Там темно и ночью и днем.
Онор почувствовала на своем локте руку Ральфа.
– Онор, прошу тебя. Это не твое…
– Не мое дело? – прервав его, холодно спросила девушка. – Чье же тогда?
– Лорда Портинскейла, конечно. Ему же принадлежит шахта.
– Но эти дети ему пока не принадлежат. – Она повернулась к возничему: – Или он тебе за них уже заплатил?
– Нет, мисс. Мне платят после доставки. Знаете, дети такой народ, в дороге кто-нибудь из них может умереть.
Онор с тоской посмотрела на малышей. Мальчик, который назвался Бартоломью, одной рукой обнимал за плечи маленькую девочку. Та, дрожа от холода, прижималась к нему всем телом. Онор протянула к ней руку.
– Подойди, дитя, – сказала она. – Я тебя не обижу.
Девочка еще крепче прижалась к Бартоломью, но тот подтолкнул ее вперед. Онор наклонилась и взяла ребенка за подбородок. Девочка выглядела года на четыре, не больше.
– Ради бога, не дотрагивайся до них, – раздраженно произнес Ральф. – На них наверняка вши. Кроме того, ты можешь подцепить какую-нибудь заразу.
– Да, скорее всего, так оно и есть, – тихо ответила Онор и посмотрела на Бартоломью: – Скажи, какую работу будет выполнять эта девочка?
Тот пожал плечами:
– Наверное, проветривать шахту, – сказал мальчик. – Сидеть в темноте и присматривать за дверями.
– Сколько будет длиться рабочий день?
Он снова пожал плечами.
– Я не понимаю счета, мисс. Если она заснет, то ее ударят или бросят в нее камнем.
– А ты меня не обманываешь? – недоверчиво спросила Онор.
Мальчик в упор посмотрел на нее:
– Нет, мисс. Я сказал правду. А зачем мне вас обманывать? Спросите нашего надзирателя. Он вам расскажет. А она… – Он указал большим пальцем на девочку. – Она вам все равно ничего не скажет.
– Почему?
– Она глухонемая. Хотя, может быть, и притворяется. Во всяком случае, я еще не слышал, чтобы девочка говорила.
У Онор перехватило дыхание. Она перевела взгляд на стоявшую перед ней малышку. Та рассеянно смотрела на нее. Остальные дети, видя, как бойко разговаривает с богатой дамой Бартоломью, осмелели и подошли ближе. В их взорах, устремленных на Онор, читалась надежда.
Ральф вновь взял девушку под локоть.
– Онор, неужели ты не понимаешь, что делаешь?
Она не обратила внимания на его слова, хотя и осознавала, чем вызвано беспокойство Ральфа.
Из окошка кареты показалась голова Сары.
– Онор, умоляю, послушайся Ральфа, – жалобно произнесла подруга. – Пусть надсмотрщик занимается своими делами. Я понимаю, это все ужасно, но ты этим детям ничем помочь не сможешь.
– Не смогу? – почти шепотом переспросила Онор. – Да, конечно…
«Когда поймете, что выбрали единственно верный путь, то смело идите по нему», – вспомнила она слова незнакомца.
Онор, гордо подняв голову, посмотрела на возничего.
– Мой дом отсюда в двух милях, – неожиданно произнесла она. – Его легко узнать. На воротах два бронзовых ястреба. Вези всех детей ко мне. Я заплачу за них в два раза больше, чем обещал тебе лорд Портинскейл.
– Онор, ты не можешь… – только и произнес Ральф.
– Могу и сделаю это. Никто меня не отговорит, если я знаю, что поступаю правильно. Ни ты, ни лорд Портинскейл. Ни даже моя бабушка. Никто.
Бартоломью удивленно смотрел на нее, открыв рот.
– Вы нас покупаете, миледи? – дрожащим от волнения голосом спросил он. – Значит, мы будем работать у вас, а не на шахте?
Слезы жалости навернулись на глаза Онор. Пока она боролась с собой, дети обступили Бартоломью.
– Может быть, вы и поработаете у меня, – дрожащим от волнения голосом сказала девушка. – Но сначала я вас накормлю и дам теплую одежду. Тех, кто болен, я буду лечить. Обещаю, что каждый из вас получит все необходимое. Пока вы со мной, вас никто пальцем не тронет, вы не будете голодать, вас не станут запирать в темноте. Так что вам нечего бояться.
Она отпустила руку маленькой девочки, и та вернулась к ребятам.
Онор смотрела в просветленные лица детей. Не в силах сдержать подступившие к глазам слезы, она подняла голову и взглянула в звездное небо. Ее губы беззвучно шептали молитву.
– Господи, теперь я знаю, какова моя цель. Не дай свернуть мне с намеченного пути, каким бы трудным он для меня ни оказался…
Глава 2
Достигнув вершины холма, Джон Баннистер остановил коня и стал ждать напарника. Панорама, открывшаяся ему, радовала глаз. Вдали за холмами лежал город Баф. На берегах реки крестьяне обычно резали ивовые прутья, чтобы затем сплести из них корзины. Река петляла среди пастбищ и вспаханных полей, несколько раз меняя свое направление. В одних местах она была настолько глубокой, что по ней могли бы проплыть огромные баржи, в других – только рыбацкие лодки.
Как только на холм на лошади взобрался полный мужчина, Джон Баннистер спешился.
– Ну, Силас, доставай карту, – сказал он. – Пусть лошади отдохнут, а мы уточним, где находимся.
Полный мужчина, который был явно старше Джона, крякнул и неуклюже сполз по крупу животного на землю.
– С огромным удовольствием. Готов придумать любой предлог, чтобы часок посидеть в тени деревьев. Фу-у! Ну и жарища!
Он снял с головы черную треуголку, сдвинул на затылок парик и желтым носовым платком промокнул вспотевшую лысину.
– Джон, как же тебе не жарко? – удивился он.
Баннистер улыбнулся:
– Ты забыл, что последние два года я провел в жарких странах. Ну, доставай карту.
Недовольно ворча, Силас расстегнул седельную сумку и достал из нее карту.
– Даже не дал мне дух перевести. К чему же такая спешка?
– Сейчас начало лета, а работы должны пойти полным ходом до наступления зимы.
Его напарник стреножил свою лошадь и улегся под деревом.
– Я что, мало тебе помог? Пока ты ухлестывал за дамочками Мидленда, мне удалось найти участок, набрать рабочих и начать строительство.
Джон сел рядом с Силасом и развернул карту.
– Ни за кем я не ухлестывал, – возразил он. – Ты же прекрасно знаешь, что я вел переговоры с герцогом Бриджуотером. Прекрасный человек. У себя, в Бартоне, он строит канал, ничем не уступающий итальянским.
– Склонен предположить, что ты, дружище, в Европе ничего, кроме водных путей, не видел. Неужели тебе ни одна местная леди не приглянулась? Слышал, что итальянские шлюхи очень и очень… – Силас многозначительно подмигнул.
– Итальянки очень красивые, некоторые утверждают, что и очень страстные. Такие прелестницы есть в любой стране. Даже в Англии. Разве не так?
– Здесь ты прав. Вот, к примеру, моя Полли…
– Силас, о том, какая твоя Полли чудесная, я слышал сотню раз, – прервал напарника Джон. – Давай-ка лучше займемся делом.
Силас снова сдвинул на затылок парик и почесал лысину.
– Порой мне кажется, что прекрасный пол тебя совсем не интересует, – заметил он.
– Не выдумывай, женщины меня интересуют. Я же не монах.
Джон углубился в изучение топографической карты. Он сравнивал ее с открывавшейся с холма панорамой.
– Когда-нибудь, когда у меня будут деньги, чтобы содержать семью, я женюсь, – тихо произнес он.
– Это ты хорошо говоришь. А ведь тебе уже двадцать шесть! В твоем возрасте я уже…
– Ты уже успел сделать предложение десяти женщинам и двадцати разбить сердца.
Силас удивленно посмотрел на Джона:
– Ничего подобного, я вовсе не такой! Я, как порядочный человек, женился на Полли, и она родила мне двоих детей.
Джон запрокинул голову и захохотал.
– Слушай, Силас, ты совсем не понимаешь шуток, – сказал он и хлопнул своего напарника по колену. – Да я же над тобой подтруниваю. Неужели ты не видишь, что я тебе завидую? У тебя чудесная семья. В этом я убедился, когда побывал в Сомерсете. А теперь скажи мне, что ты узнал о владельцах земель, расположенных по берегам реки?
Морщинки разгладились на лбу Силаса, и он ткнул пальцем в карту.
– Вот здесь, в Карстоке, расположены шахты. Они, как и земля, принадлежат лорду Портинскейлу.
Джон нахмурился:
– Вот уж с кем бы не хотел иметь дел. Тяжелый человек. Часто бывает не в себе. Насколько мне известно, он хотел бы иметь в собственности канал и перевозить добытый в шахтах уголь. Ну, как это сделал герцог Бриджуотер у себя в Уорсли. Но у него на строительство не хватает средств.
– А герцогу канал построил ты?
Джон кивнул.
– Знаешь, я бы и лорду Портинскейлу согласился бы построить. Ему канал обошелся бы тысяч в восемьдесят.
– Да, сумма кругленькая.
– Этого вполне бы хватило. Судя по твоим данным, прорыть тоннель в горе особого труда нам бы не составило. – Джон указал на небольшой лесок. – Ты утверждаешь, что обойти этот участок не удастся?
– Да, его не обойти. Почва там слишком болотистая.
– Это по мне. Чем труднее задача, тем интереснее ее решать. – Он вновь склонился над картой. – Так, и чьи же здесь земли?
Силас назвал владельцев всех участков, примыкавших к реке.
– А этот, последний, принадлежит сэру Ральфу Хатерби. Это все, что осталось от его владений. Здесь у тебя проблем не возникнет. Я узнал, что этот господин всегда нуждается в деньгах. Сэр Хатерби согласится на минимальную компенсацию, лишь бы выручить несколько гиней, чтобы потом спустить их за карточным столом.
– А это чье? – спросил Джон и указал на небольшой лесок. – С кем нам придется договариваться? – Не успел Силас ответить, как Джон задал очередной вопрос: – А вот это, что ты здесь обвел карандашом, принадлежит богатому человеку?
Силас через плечо Джона взглянул на карту.
– А это – Стентон – Лидерд.
– Будем надеяться, что и его владельцу срочно нужны деньги, – сдвинув брови, задумчиво произнес Джон. – Туннель нам просто необходим.
Силас растянулся на траве, прикрыл лицо шляпой и заложил руки за голову.
– Это земля семейства Мартиндейл, – произнес он. – Владеют ею они из поколения в поколение. Теперешняя владелица – молодая незамужняя женщина. Очень богатая. Живет вместе со своей бабкой леди Мартиндейл. Старуха – сущая ведьма. Как я слышал, обе – эксцентричные дамы. Но у тебя с ними проблем не возникнет. Ты же умеешь ладить с женщинами.
Джон вновь бросил взгляд на карту и затем посмотрел на долину.
– Хотелось бы, чтобы твои слова оказались правдой, – сказал он. – Поскольку если это не так… – Он помолчал. – А в чем заключается экстравагантность мисс Мартиндейл?
В ответ раздался зычный храп Силаса. Джон посмотрел на своего спящего напарника и улыбнулся. Силас, обжора и большой охотник до спиртного, был счастливым человеком. Для него главным в жизни была его семья. Для Джона же счастье всегда пряталось за очередным холмом.
Услышав звук пилы, Онор поспешно вышла из дому. Девушка обошла конюшню и остановилась. Ее взору предстала такая картина: мальчик во дворе пилил поваленные во время последней непогоды деревья. Никто его об этом не просил, но он работал, не прерываясь ни на минуту.
Дождавшись, когда он отложил пилу, чтобы взять из кучи следующее бревно, Онор окликнула его:
– Бартоломью, мне надо с тобой поговорить.
Стерев рукавом со лба пот, мальчик обернулся.
– Бартоломью, – сурово произнесла Онор, – с моего стола исчез шиллинг. Это ты его взял?
Он стыдливо опустил глаза и носком ботинка стал ковырять опилки.
– Зачем ты это сделал? – с горечью в голосе спросила девушка. – Ты же всем обеспечен – едой, одеждой. Когда приезжает коробейник, я даю тебе деньги. Разве не так?
Бартоломью, не поднимая головы, молча кивнул. Лицо его покраснело.
– Тогда зачем ты это сделал? Скажи, зачем?
Мальчик поднял глаза и с вызовом посмотрел на Онор.
– Из-за отца, мисс, – ответил он.
– Но ты сказал, что твой отец давно умер.
– Да, мисс. Но это он научил меня красть.
– Только для того, чтобы не умереть с голоду, – заметила девушка. – Это мне ясно. Я поняла бы тебя, если бы ты украл шиллинг, чтобы купить еду. Но сейчас, когда у тебя все есть… – Она протянула к мальчику руки. – Я тебе в который раз поверила, а ты меня подвел.
– Мисс, я этого не хотел.
– Но ты это сделал, Барти. Тебе уже четырнадцать лет. Ты прекрасно знаешь, что хорошо, а что плохо. Я не раз говорила тебе, что если будешь хорошо работать и продолжать учебу, то, когда мистер Петеридж состарится, станешь моим управляющим. А ты вот чем отвечаешь на мое доверие. А если ты наладишься красть у меня постоянно, какой же из тебя получится управляющий?
Мальчик поддел носком ботинка сучок.
– Мисс, я больше не буду.
– Это ты и раньше говорил. Ты даже поклялся на Библии. Я просила тебя, наказывала, пугала и все напрасно.
Онор посмотрела на Бартоломью и вспомнила ту ночь, когда он появился в ее доме. На фоне перепуганных детей этот мальчик держался на удивление уверенно.
Девушка подошла к Бартоломью и взяла его за руку.
– Барти, ты доставляешь мне неприятности, – сказала она. – Пока о твоем воровстве знаю только я. Если это станет известно…
– Мировому судье? Тогда меня посадят в тюрьму.
– Да, верно. Но я хотела сказать не это. Если о твоих неблаговидных поступках станет известно тем, кто против того, что я взяла к себе пятнадцать детей-сирот, то меня осудят. Ведь люди решат, что я на вас плохо влияю. Ты понял?
Бартоломью некоторое время молча смотрел на стену конюшни. В его широко раскрытых глазах застыло отчаяние. Неожиданно мальчик крепко прижался губами к руке Онор.
– Клянусь, мисс, клянусь, – почти выкрикнул он, – если я еще возьму у вас хотя бы пенни, то отрублю себе пальцы. А тот шиллинг, что я у вас украл, я вам верну, как только закончу работу.
– Очень хорошо, Барни. Я тебя прощаю в последний раз.
Онор повернулась и пошла к дому. Едва она успела дойти до угла конюшни, как Бартоломью окликнул ее:
– Постойте! Мисс Онор!
– Да, я слушаю тебя.
– Я очень сожалею…
Она вздохнула и зашагала дальше.
Последние два года явились для нее временем больших надежд и тяжких испытаний. Вероятно, ей наконец-то удалось найти способ, как убедить детей не красть. Нелегкую борьбу Онор приходилось вести и с соседями, которые боялись, что бывшие беспризорники станут ловить в их водоемах рыбу, охотиться в их лесах, устраивать поджоги и вламываться в чужие дома. Девушка тщетно пыталась убедить соседей, что дети не причинят вреда.
Никакой поддержки со стороны Ральфа не было. Когда она занялась воспитанием детей, и свободного времени у нее не стало, Ральф понял, что промотать ее состояние ему не удастся. Все его предложения руки и сердца Онор отвергала, предпочитая поддерживать с ним лишь дружеские отношения. Она уже не ездила в Лондон и редко выбиралась в гости, но чувствовала себя счастливой. Несмотря на трудности, с которыми сталкивалась, девушка видела, что ее жизнь наполнена глубоким содержанием. Единственное, о чем Онор теперь сожалела, – это то, что она не может помочь всем обездоленным детям.
Греясь в теплых лучах солнца, она медленно шла по садовой дорожке. Свежей листвой шелестели деревья, за широким лугом, на котором, паслись овцы, поблескивала синяя лента реки. Из окна бывшей детской комнаты Онор доносились звонкие голоса – Шарлотт вместе с самыми младшими детьми играла в «апельсины и лимоны». Девушка невольно улыбнулась. Милая, неунывающая Шарлотт, подумала она. Подруга, с которой Онор часто ездила в Лондон, рассказала ей, что ее отец проиграл в карты почти все состояние, и она теперь вынуждена наняться гувернанткой в богатую семью. Получив предложение Онор помочь в работе с бывшими беспризорниками, девушка с радостью согласилась.
Онор миновала каменную арку и пересекла двор. Отдельно стоявшие постройки были переоборудованы под учебные классы. В одном домике сломали стены, сделали кухню-столовую. Дети спали на соломенных матрасах под теплыми одеялами.
Онор вошла на кухню, где трудились несколько девочек постарше. Пробуя суп, варившийся на плите в котле, они причмокивали и вовсю нахваливали разрумянившуюся от жара повариху. Улыбнувшись, Онор поднялась по лестнице, прошла по коридору и заглянула в комнату, в которой Сара Хатерби давала уроки шитья и вязания. Увидев вошедшую хозяйку, девочки в кипенно-белых фартуках тотчас повскакали со своих мест, и присели в реверансе. Она с каждой поговорила, похвалила их работу, а где следовало, сделала замечания.
– Дорогая, у них большие успехи, – положив руку на плечо Сары, сказала Онор.
– Скоро они уже будут шить себе одежду. Как я тебе благодарна!
Глаза Сары радостно заблестели. Как же легко сделать ее счастливой! Несмотря на протест брата, она все же решила помочь подруге. Продолжая обход, Онор прошла через тенистый сад к лужайке. Спрятавшись за куст, она стала наблюдать за тем, как ее бабка давала двум особо одаренным девочкам уроки этикета. Леди Мартиндейл, в черном платье и с белым кружевным чепчиком на голове, сидела, выпрямив спину, и строго смотрела на высокую девочку, которая тщетно пыталась плавно пройти по лужайке и при этом не уронить лежавшую на ее голове толстую книгу.
– Нет-нет, – недовольно бурчала старуха. – Так дело не пойдет. Не делай резких движений. Иди плавно. Держи спину прямо. Я даже в свои годы не опускаю плеч и не смотрю подбородком в землю. В былые времена нам, девочкам, надевали на шею чугунный обруч и привязывали к спине деревянную доску. Я уже подумываю, а не сделать ли для вас такие же.
– Да, мэм, – хором произнесли ее воспитанницы.
Онор не помнила, что бы они отвечали леди Мартиндейл что-то, кроме «да, мэм». Она была поражена, когда старуха, вместо того чтобы ее отругать за то, что она привезла в дом бездомных детей, одобрила ее поступок. Бабка помогла советом, как лучше оформить классы, и даже составила расписание занятий. За то время, пока дети находились в их доме, она помолодела лет на десять. Младшие дети боялись ее, но пожилая женщина иногда, чтобы поощрить послушного ребенка, неожиданно награждала того пенни или пряником. Ученики леди Мартиндейл предпочитали терпеть ее едкие замечания, чем отправиться в шахту к жестоким надсмотрщикам. Бартоломью, как старший и более опытный, в красках рисовал перед ними картину того ужаса, который ждал их на угольной шахте. Укладываясь спать, дети, опустившись на колени для чтения молитвы, пели псалмы и просили Всевышнего о прощении совсем не потому, что их к этому принуждали.
Онор стало жаль этих девочек. Она помнила, как сама часами отрабатывала походку, положив на голову томик Шекспира.
После полудня девушка намеревалась взять ребят на реку и устроить там пикник. Вдали от глаз бабушки ей хотелось, как Шарлотт, поднять юбки и вместе с детьми побегать по берегу. Она решила сплести из ромашек венок и надеть его на светлую кудрявую головку Сусанны.
В воздухе чувствовалось, что день будет жарким. Все дети были здоровы, а сама Онор – счастливее, чем когда-либо. Она стояла в тени тиса, сложив на груди руки. Услышав шаги, девушка обернулась и увидела приближавшегося к ней Томаса. По его лицу она поняла, что лакей чем-то встревожен.
– Мисс, к вам приехал какой-то господин, – доложил слуга. – Он говорит, что вы его ждете.
Как только на холм на лошади взобрался полный мужчина, Джон Баннистер спешился.
– Ну, Силас, доставай карту, – сказал он. – Пусть лошади отдохнут, а мы уточним, где находимся.
Полный мужчина, который был явно старше Джона, крякнул и неуклюже сполз по крупу животного на землю.
– С огромным удовольствием. Готов придумать любой предлог, чтобы часок посидеть в тени деревьев. Фу-у! Ну и жарища!
Он снял с головы черную треуголку, сдвинул на затылок парик и желтым носовым платком промокнул вспотевшую лысину.
– Джон, как же тебе не жарко? – удивился он.
Баннистер улыбнулся:
– Ты забыл, что последние два года я провел в жарких странах. Ну, доставай карту.
Недовольно ворча, Силас расстегнул седельную сумку и достал из нее карту.
– Даже не дал мне дух перевести. К чему же такая спешка?
– Сейчас начало лета, а работы должны пойти полным ходом до наступления зимы.
Его напарник стреножил свою лошадь и улегся под деревом.
– Я что, мало тебе помог? Пока ты ухлестывал за дамочками Мидленда, мне удалось найти участок, набрать рабочих и начать строительство.
Джон сел рядом с Силасом и развернул карту.
– Ни за кем я не ухлестывал, – возразил он. – Ты же прекрасно знаешь, что я вел переговоры с герцогом Бриджуотером. Прекрасный человек. У себя, в Бартоне, он строит канал, ничем не уступающий итальянским.
– Склонен предположить, что ты, дружище, в Европе ничего, кроме водных путей, не видел. Неужели тебе ни одна местная леди не приглянулась? Слышал, что итальянские шлюхи очень и очень… – Силас многозначительно подмигнул.
– Итальянки очень красивые, некоторые утверждают, что и очень страстные. Такие прелестницы есть в любой стране. Даже в Англии. Разве не так?
– Здесь ты прав. Вот, к примеру, моя Полли…
– Силас, о том, какая твоя Полли чудесная, я слышал сотню раз, – прервал напарника Джон. – Давай-ка лучше займемся делом.
Силас снова сдвинул на затылок парик и почесал лысину.
– Порой мне кажется, что прекрасный пол тебя совсем не интересует, – заметил он.
– Не выдумывай, женщины меня интересуют. Я же не монах.
Джон углубился в изучение топографической карты. Он сравнивал ее с открывавшейся с холма панорамой.
– Когда-нибудь, когда у меня будут деньги, чтобы содержать семью, я женюсь, – тихо произнес он.
– Это ты хорошо говоришь. А ведь тебе уже двадцать шесть! В твоем возрасте я уже…
– Ты уже успел сделать предложение десяти женщинам и двадцати разбить сердца.
Силас удивленно посмотрел на Джона:
– Ничего подобного, я вовсе не такой! Я, как порядочный человек, женился на Полли, и она родила мне двоих детей.
Джон запрокинул голову и захохотал.
– Слушай, Силас, ты совсем не понимаешь шуток, – сказал он и хлопнул своего напарника по колену. – Да я же над тобой подтруниваю. Неужели ты не видишь, что я тебе завидую? У тебя чудесная семья. В этом я убедился, когда побывал в Сомерсете. А теперь скажи мне, что ты узнал о владельцах земель, расположенных по берегам реки?
Морщинки разгладились на лбу Силаса, и он ткнул пальцем в карту.
– Вот здесь, в Карстоке, расположены шахты. Они, как и земля, принадлежат лорду Портинскейлу.
Джон нахмурился:
– Вот уж с кем бы не хотел иметь дел. Тяжелый человек. Часто бывает не в себе. Насколько мне известно, он хотел бы иметь в собственности канал и перевозить добытый в шахтах уголь. Ну, как это сделал герцог Бриджуотер у себя в Уорсли. Но у него на строительство не хватает средств.
– А герцогу канал построил ты?
Джон кивнул.
– Знаешь, я бы и лорду Портинскейлу согласился бы построить. Ему канал обошелся бы тысяч в восемьдесят.
– Да, сумма кругленькая.
– Этого вполне бы хватило. Судя по твоим данным, прорыть тоннель в горе особого труда нам бы не составило. – Джон указал на небольшой лесок. – Ты утверждаешь, что обойти этот участок не удастся?
– Да, его не обойти. Почва там слишком болотистая.
– Это по мне. Чем труднее задача, тем интереснее ее решать. – Он вновь склонился над картой. – Так, и чьи же здесь земли?
Силас назвал владельцев всех участков, примыкавших к реке.
– А этот, последний, принадлежит сэру Ральфу Хатерби. Это все, что осталось от его владений. Здесь у тебя проблем не возникнет. Я узнал, что этот господин всегда нуждается в деньгах. Сэр Хатерби согласится на минимальную компенсацию, лишь бы выручить несколько гиней, чтобы потом спустить их за карточным столом.
– А это чье? – спросил Джон и указал на небольшой лесок. – С кем нам придется договариваться? – Не успел Силас ответить, как Джон задал очередной вопрос: – А вот это, что ты здесь обвел карандашом, принадлежит богатому человеку?
Силас через плечо Джона взглянул на карту.
– А это – Стентон – Лидерд.
– Будем надеяться, что и его владельцу срочно нужны деньги, – сдвинув брови, задумчиво произнес Джон. – Туннель нам просто необходим.
Силас растянулся на траве, прикрыл лицо шляпой и заложил руки за голову.
– Это земля семейства Мартиндейл, – произнес он. – Владеют ею они из поколения в поколение. Теперешняя владелица – молодая незамужняя женщина. Очень богатая. Живет вместе со своей бабкой леди Мартиндейл. Старуха – сущая ведьма. Как я слышал, обе – эксцентричные дамы. Но у тебя с ними проблем не возникнет. Ты же умеешь ладить с женщинами.
Джон вновь бросил взгляд на карту и затем посмотрел на долину.
– Хотелось бы, чтобы твои слова оказались правдой, – сказал он. – Поскольку если это не так… – Он помолчал. – А в чем заключается экстравагантность мисс Мартиндейл?
В ответ раздался зычный храп Силаса. Джон посмотрел на своего спящего напарника и улыбнулся. Силас, обжора и большой охотник до спиртного, был счастливым человеком. Для него главным в жизни была его семья. Для Джона же счастье всегда пряталось за очередным холмом.
Услышав звук пилы, Онор поспешно вышла из дому. Девушка обошла конюшню и остановилась. Ее взору предстала такая картина: мальчик во дворе пилил поваленные во время последней непогоды деревья. Никто его об этом не просил, но он работал, не прерываясь ни на минуту.
Дождавшись, когда он отложил пилу, чтобы взять из кучи следующее бревно, Онор окликнула его:
– Бартоломью, мне надо с тобой поговорить.
Стерев рукавом со лба пот, мальчик обернулся.
– Бартоломью, – сурово произнесла Онор, – с моего стола исчез шиллинг. Это ты его взял?
Он стыдливо опустил глаза и носком ботинка стал ковырять опилки.
– Зачем ты это сделал? – с горечью в голосе спросила девушка. – Ты же всем обеспечен – едой, одеждой. Когда приезжает коробейник, я даю тебе деньги. Разве не так?
Бартоломью, не поднимая головы, молча кивнул. Лицо его покраснело.
– Тогда зачем ты это сделал? Скажи, зачем?
Мальчик поднял глаза и с вызовом посмотрел на Онор.
– Из-за отца, мисс, – ответил он.
– Но ты сказал, что твой отец давно умер.
– Да, мисс. Но это он научил меня красть.
– Только для того, чтобы не умереть с голоду, – заметила девушка. – Это мне ясно. Я поняла бы тебя, если бы ты украл шиллинг, чтобы купить еду. Но сейчас, когда у тебя все есть… – Она протянула к мальчику руки. – Я тебе в который раз поверила, а ты меня подвел.
– Мисс, я этого не хотел.
– Но ты это сделал, Барти. Тебе уже четырнадцать лет. Ты прекрасно знаешь, что хорошо, а что плохо. Я не раз говорила тебе, что если будешь хорошо работать и продолжать учебу, то, когда мистер Петеридж состарится, станешь моим управляющим. А ты вот чем отвечаешь на мое доверие. А если ты наладишься красть у меня постоянно, какой же из тебя получится управляющий?
Мальчик поддел носком ботинка сучок.
– Мисс, я больше не буду.
– Это ты и раньше говорил. Ты даже поклялся на Библии. Я просила тебя, наказывала, пугала и все напрасно.
Онор посмотрела на Бартоломью и вспомнила ту ночь, когда он появился в ее доме. На фоне перепуганных детей этот мальчик держался на удивление уверенно.
Девушка подошла к Бартоломью и взяла его за руку.
– Барти, ты доставляешь мне неприятности, – сказала она. – Пока о твоем воровстве знаю только я. Если это станет известно…
– Мировому судье? Тогда меня посадят в тюрьму.
– Да, верно. Но я хотела сказать не это. Если о твоих неблаговидных поступках станет известно тем, кто против того, что я взяла к себе пятнадцать детей-сирот, то меня осудят. Ведь люди решат, что я на вас плохо влияю. Ты понял?
Бартоломью некоторое время молча смотрел на стену конюшни. В его широко раскрытых глазах застыло отчаяние. Неожиданно мальчик крепко прижался губами к руке Онор.
– Клянусь, мисс, клянусь, – почти выкрикнул он, – если я еще возьму у вас хотя бы пенни, то отрублю себе пальцы. А тот шиллинг, что я у вас украл, я вам верну, как только закончу работу.
– Очень хорошо, Барни. Я тебя прощаю в последний раз.
Онор повернулась и пошла к дому. Едва она успела дойти до угла конюшни, как Бартоломью окликнул ее:
– Постойте! Мисс Онор!
– Да, я слушаю тебя.
– Я очень сожалею…
Она вздохнула и зашагала дальше.
Последние два года явились для нее временем больших надежд и тяжких испытаний. Вероятно, ей наконец-то удалось найти способ, как убедить детей не красть. Нелегкую борьбу Онор приходилось вести и с соседями, которые боялись, что бывшие беспризорники станут ловить в их водоемах рыбу, охотиться в их лесах, устраивать поджоги и вламываться в чужие дома. Девушка тщетно пыталась убедить соседей, что дети не причинят вреда.
Никакой поддержки со стороны Ральфа не было. Когда она занялась воспитанием детей, и свободного времени у нее не стало, Ральф понял, что промотать ее состояние ему не удастся. Все его предложения руки и сердца Онор отвергала, предпочитая поддерживать с ним лишь дружеские отношения. Она уже не ездила в Лондон и редко выбиралась в гости, но чувствовала себя счастливой. Несмотря на трудности, с которыми сталкивалась, девушка видела, что ее жизнь наполнена глубоким содержанием. Единственное, о чем Онор теперь сожалела, – это то, что она не может помочь всем обездоленным детям.
Греясь в теплых лучах солнца, она медленно шла по садовой дорожке. Свежей листвой шелестели деревья, за широким лугом, на котором, паслись овцы, поблескивала синяя лента реки. Из окна бывшей детской комнаты Онор доносились звонкие голоса – Шарлотт вместе с самыми младшими детьми играла в «апельсины и лимоны». Девушка невольно улыбнулась. Милая, неунывающая Шарлотт, подумала она. Подруга, с которой Онор часто ездила в Лондон, рассказала ей, что ее отец проиграл в карты почти все состояние, и она теперь вынуждена наняться гувернанткой в богатую семью. Получив предложение Онор помочь в работе с бывшими беспризорниками, девушка с радостью согласилась.
Онор миновала каменную арку и пересекла двор. Отдельно стоявшие постройки были переоборудованы под учебные классы. В одном домике сломали стены, сделали кухню-столовую. Дети спали на соломенных матрасах под теплыми одеялами.
Онор вошла на кухню, где трудились несколько девочек постарше. Пробуя суп, варившийся на плите в котле, они причмокивали и вовсю нахваливали разрумянившуюся от жара повариху. Улыбнувшись, Онор поднялась по лестнице, прошла по коридору и заглянула в комнату, в которой Сара Хатерби давала уроки шитья и вязания. Увидев вошедшую хозяйку, девочки в кипенно-белых фартуках тотчас повскакали со своих мест, и присели в реверансе. Она с каждой поговорила, похвалила их работу, а где следовало, сделала замечания.
– Дорогая, у них большие успехи, – положив руку на плечо Сары, сказала Онор.
– Скоро они уже будут шить себе одежду. Как я тебе благодарна!
Глаза Сары радостно заблестели. Как же легко сделать ее счастливой! Несмотря на протест брата, она все же решила помочь подруге. Продолжая обход, Онор прошла через тенистый сад к лужайке. Спрятавшись за куст, она стала наблюдать за тем, как ее бабка давала двум особо одаренным девочкам уроки этикета. Леди Мартиндейл, в черном платье и с белым кружевным чепчиком на голове, сидела, выпрямив спину, и строго смотрела на высокую девочку, которая тщетно пыталась плавно пройти по лужайке и при этом не уронить лежавшую на ее голове толстую книгу.
– Нет-нет, – недовольно бурчала старуха. – Так дело не пойдет. Не делай резких движений. Иди плавно. Держи спину прямо. Я даже в свои годы не опускаю плеч и не смотрю подбородком в землю. В былые времена нам, девочкам, надевали на шею чугунный обруч и привязывали к спине деревянную доску. Я уже подумываю, а не сделать ли для вас такие же.
– Да, мэм, – хором произнесли ее воспитанницы.
Онор не помнила, что бы они отвечали леди Мартиндейл что-то, кроме «да, мэм». Она была поражена, когда старуха, вместо того чтобы ее отругать за то, что она привезла в дом бездомных детей, одобрила ее поступок. Бабка помогла советом, как лучше оформить классы, и даже составила расписание занятий. За то время, пока дети находились в их доме, она помолодела лет на десять. Младшие дети боялись ее, но пожилая женщина иногда, чтобы поощрить послушного ребенка, неожиданно награждала того пенни или пряником. Ученики леди Мартиндейл предпочитали терпеть ее едкие замечания, чем отправиться в шахту к жестоким надсмотрщикам. Бартоломью, как старший и более опытный, в красках рисовал перед ними картину того ужаса, который ждал их на угольной шахте. Укладываясь спать, дети, опустившись на колени для чтения молитвы, пели псалмы и просили Всевышнего о прощении совсем не потому, что их к этому принуждали.
Онор стало жаль этих девочек. Она помнила, как сама часами отрабатывала походку, положив на голову томик Шекспира.
После полудня девушка намеревалась взять ребят на реку и устроить там пикник. Вдали от глаз бабушки ей хотелось, как Шарлотт, поднять юбки и вместе с детьми побегать по берегу. Она решила сплести из ромашек венок и надеть его на светлую кудрявую головку Сусанны.
В воздухе чувствовалось, что день будет жарким. Все дети были здоровы, а сама Онор – счастливее, чем когда-либо. Она стояла в тени тиса, сложив на груди руки. Услышав шаги, девушка обернулась и увидела приближавшегося к ней Томаса. По его лицу она поняла, что лакей чем-то встревожен.
– Мисс, к вам приехал какой-то господин, – доложил слуга. – Он говорит, что вы его ждете.