Ринго Джон. Укрощение огня

   Не заметив, как выпил первую кружку, Герцер приступил ко второй. Вечер продолжался, все смешалось, он пил еще, а потом они вместе с кавалеристами затянули «Желтую ленту», но вот один из кавалеристов вдруг начал кричать на Круза.
   – Это песня кавалеристов, идиот! – орал, подойдя к их столу, пьяный конник.
   – Нет, легионеров, тонкошеий любитель лошадей! – поднялся на ноги Круз.
   – Желтый цвет – цвет кавалеристов, недоносок! – выпалил ничего не соображающий кавалерист. Он был чуть ли не на голову ниже Круза и весил килограммов на двадцать меньше.
   – Эй, спокойно, – попытался развести их Герцер. – Жел-тый, – по слогам продолжал он, – цвет кавалерии, Круз. – Потом повернулся к хилому кавалеристу: – С другой стороны, песню часто поют не только кавалеристы.
   – Отойди от меня, трус, – ответил кавалерист.
   – Что ты сказал? – насторожился Герцер.
   – Ты бросил доктора Горбани и сбежал, – усмехнулся он, но почти сразу получил мощный удар прямо в лицо.
   Герцер плохо помнил, что было дальше. Позже он отчетливо вспоминал лицо Кейна, тот, видимо, пытался остановить драку; но сзади уже раздался боевой клич Кровавых Лордов. Последнее, что он почувствовал, это как на него сзади набросился кто-то легкий и изящный и запросто прижал его к полу.
   – Больше пить нельзя, триарий Герцер, – спокойно заметила Эстрель.
   – Хорошо, мэм, – ответил он. Андроид мертвой хваткой прижала его ноги к полу, а руки заломила за спину. Когда он попытался вывернуться, она легким движением так скрутила его, что он сразу понял – она запрограммирована не причинять вреда людям, но при необходимости может стереть его в порошок. – Я больше не буду.
   – Отпусти его, Эстрель, – услышал он голос Ганни. Эстрель встала и подняла на ноги Герцера, словно тот был пушинкой, а не весил сто с лишним килограммов.
   – Что тут произошло? – спросил Ганни.
   – Виноват только я, – ответил Герцер.
   – Они сначала бранились, орудийный сержант Резерфорд. – Кейн махнул рукой, пытаясь загладить инцидент. – Один из моих парней громко и безосновательно обвинил Герцера, а Герцер… сразу же отреагировал.
   – Как он? – спросил Ганни. – Я имею в виду кавалериста.
   – Нормально, – ответил Кейн и погладил синяк на лбу. – Все живы, но думаю, будет разумно давать увольнительные Кровавым Лордам и кавалеристам в разные дни.
   – Герцер, это ты ударил мастера кавалерии Кейна? – мрачно спросил Ганни.
   – Я… не знаю, Ганни, – ответил Герцер.
   – Я тоже плохо что-либо помню, – быстро вмешался Кейн. – Давайте забудем о происшедшем. Погорячились… с кем не бывает. Они солдаты, Ганни.
   – Нет, мои люди Кровавые Лорды, они должны сражаться только тогда, когда я приказываю им сражаться, – ответил Ганни. – Герцер, возвращайся в барак! Ты под домашним арестом до тех пор, пока я не решу, что делать дальше. Можешь считать себя разжалованным. Свободен.
 
   Герцер лежал на койке, закинув руки за голову. Вокруг него столпились остальные Кровавые Лорды.
   – Какой позор! – сердито начала Динн. – Какой-то самоуверенный лошадник, да его надо было хорошенько вздернуть. Мы можем петь то, что пожелаем!
   – Я не слышал, что он сказал, – заметил Круз. – Почему ты так на него взъелся? Ты так ему заехал, что он пролетел чуть ли не через весь зал. Хотя не могу сказать, что мне это не понравилось.
   – Он сказал, что я бросил доктора Горбани, когда ее насиловали, – просто ответил Герцер.
   – Что?! – закричала Динн. – Пусть только выйдет из лазарета, уж я-то им займусь!
   – Динн, – спокойно продолжал Герцер, – это не все.
   – Что такое?!
   – Он сказал правду. – И Герцер повернулся на бок.
 
   Кейн прошел в кабинет Эдмунда и оглядел присутствующих. Рядом с мэром, сидевшим за столом с непроницаемым лицом, были Ганни Резерфорд и беременная Даная Горбани.
   – Кейн. – Эдмунд жестом указал ему место на диване рядом с Ганни. – Будь добр, расскажи мне теперь ты, что именно произошло вчера вечером. И ничего не скрывай, пожалуйста.
   – Один из моих парней, судя по всему, пытался спровоцировать драку с Кровавыми Лордами, что-то они там не поделили – как точно петь песню, что ли, – сказал Кейн. – Я уже собирался сам оттащить его, когда вмешался Герцер. Он пытался успокоить ребят. Мой парень, кавалерист Макайрен, набросился на Герцера, сказал ему, что тот «струсил и убежал», когда…
   – Когда меня насиловали, – закончила Даная, погладив себя по животу.
   – Да. Тогда Герцер ударил его в лицо. Изо всей силы.
   – У него челюсть сломана в нескольких местах, – подтвердила Даная. – Я сделала, что могла, но говорить как прежде он уже никогда не сможет. Что до меня, так и слава богу, – прибавила она.
   Кейн пожал плечами.
   – Макайрен никогда не был в числе лучших моих парней. Но когда Герцер ударил его, он отлетел прямо на наш стол, и в драку включились несколько других моих ребят – то ли за товарища, то ли из-за того, что разбили их кружки с пивом. А Герцер словно хотел убить Макайрена. Вот мы и попытались… вмешаться. И еще двое моих ребят и несколько милиционеров…
   – Пролежат еще пару дней в лазарете, – вздохнула Даная. – Герцер…
   – С Герцером мы еще разберемся. – Эдмунд почесал нос. – Дело вот в чем. Даная утверждает, что кавалерист сказал правду. Она просто до сих пор молчала об этом.
   – И правда, и неправда, вернее, все было не совсем так, – вздохнула Даная. – Да, он был вместе с бандой Мак-Кейнока, но, насколько я поняла, они к тому времени ничего противозаконного не сделали. Просто… пытались выжить. Время было сложное. Он так же, как и многие из нас, потерялся в лесу и вот встретил знакомого, ведь он знал Мак-Кейнока и раньше… И!.. – Она всплеснула руками. – Ну, вы ведь все знаете, что тогда творилось! Зачем вы заставляете меня все это повторять?!
   – Продолжай, – спокойно ответил Эдмунд.
   – Меня поймали люди Мак-Кейнока, они потом привели остальных, в том числе и Герцера. Он сказал Мак-Кейноку, что знает меня, и Мак-Кейнок ответил, что вот и отлично, давай начинай.
   – Ого! – Кейн покачал головой.
   – Мак-Кейнок вытащил меч. У Герцера никакого оружия при себе не было. Один, безоружный, против всей банды. Если бы он попытался сопротивляться, они бы его сразу прикончили, а со мной поступили бы точно так же! – Даная оскалилась, а потом вздрогнула – малыш в животе перевернулся. – Слушайте, затронута моя честь, оскорбление и телесные повреждения нанесли мне, и если кто-то и может обижаться, так только я. – Она многозначительно взглянула на Эдмунда.
   – А ты не обижена, не злишься на него? – удивленно спросил Кейн.
   – Герцер был моим пациентом, – ответила Даная. – До Спада. Я столько в него вложила. Мне бы не хотелось, чтобы все это пропало даром. – Она остановилась, снова вздохнула, потом продолжала: – Остальное касается только меня.
   – Откуда все это узнал кавалерист Макайрен? – спросил Эдмунд.
   – Он ничего точно сказать не может, – ответил Кейн. – Но говорит, что просто догадался. Я… тоже слышал кое-какие слухи. – Он пожал плечами. – Герцер стал в нашем городке личностью известной. Его хорошо знают многие достойные члены общества, про его геройства во время охоты слагают легенды. Многие завидуют ему. А о нападении на вас, доктор, в городе всем известно. И о последствиях тоже. Не об этом… а о том, что Герцер оказался там раньше остальных.
   – Рейчел, – поджала губы Даная.
   – Возможно, но не факт, – ответил Кейн. – Может, Рейчел проболталась подруге, та кому-то еще, все это обросло сплетнями и так далее. Эдакая щекотливая новость, с помощью которой можно легко низвергнуть того, кто поднялся слишком высоко. К сожалению, оказалось вдобавок, что слух подтвердился.
   – Ганни, как дела у Кровавых Лордов? – со вздохом спросил Эдмунд.
   – Плохо. Герцер один из лидеров. Они теперь в полной растерянности. Они все герои. «Сражайся, пока жив». А он бежал. В их понимании он поступил как трус. Тут они никаких компромиссов не приемлют. С другой стороны, он их товарищ, тем более теперь, когда он перестал быть триарием. Они крутятся вокруг него, но видно, что не знают, что им делать, как поступить. За последние два дня в легионе было еще две драки.
   – А ты сам, Майлз? – спросил Эдмунд. – Что думаешь ты?
   Ганни задумался, потом покачал головой.
   – Сколько их было, доктор?
   – Восемь, – спокойно ответила она.
   – Вооружены?
   – У одного был лук, у Мак-Кейнока меч, двое других с кинжалами.
   – Возможно, я бы что-нибудь и придумал, – ответил Ганни. – И смог бы и вас спасти. Но у Герцера не было шансов. Тогда не было. Может, и сейчас не было бы. Настанет день, и он сможет сразиться даже с Мак-Кейноком. Он принял тактическое решение отступить и оставить вас. Иногда приходится принимать тяжелые решения, идти на уступки. Когда он вернулся, он был вооружен, так ведь?
   – Да, – спокойно ответила она, не снимая руки с живота.
   – Он наверняка боялся возвращаться, думал, что может найти вас уже мертвой, с перерезанным горлом. Если ему снятся по ночам кошмары, то я теперь знаю, какие именно. Если бы он застал их еще на месте, то, скорее всего, его бы уже с нами не было, но и они дешево не отделались бы. Этот парень не из тех, кто бежит. Он не трус. С Кровавыми Лордами я разберусь. Вот с ним придется сложнее.
   – От него можно ожидать, что он теперь будет лезть на рожон, чтобы погибнуть как герой. – Эдмунд скрипнул зубами.
   – Эдмунд, прости его! – резко приказала ему Даная.
   – Прощу, – ответил Эдмунд, – Дай мне только немного времени. Ладно?
   – Ладно, – грустно ответила она.
   – Но и другие люди на него ополчатся, – заметил Тальбот. – Это естественно. Я видел, как люди делали из него героя, хотя сам он к этому не стремился. Теперь те же люди низвергнут его.
   – Я ему помогу, – решительно заявила Даная. – На следующем заседании сама подниму этот вопрос. Пусть дамы знают, что нельзя обрушиваться на Герцера.
   – Рейчел, – заметил Эдмунд.
   – И все родственники, – кивнула Даная.
   – Хорошо, если дело только в этом…
   – Не совсем, – мрачно заметил Кейн. – Помнишь, ты просил меня послать патруль в долину?
   – Да, – ответил Эдмунд. – Один бродячий торговец рассказал, что видел на севере, недалеко от Рованы, большой военный отряд. Отряд шел либо в сторону Вороньей Мельницы, либо в сторону Вашана. Один патруль должен был проверить, как обстоят дела в Вашане, второй – что происходит в долине.
   – Так вот, те, кто должен был отправиться на это задание, теперь в лазарете. Остальные всадники патрулируют южные окраины Ресана. У меня в распоряжении, кроме меня самого, только три здоровых кавалериста, а я предпочитаю быть тут, когда мои парни выпишутся из госпиталя. Посылать же троих кавалеристов одних не хочу. Кроме того, эти ребята малоопытные.
   – Черт побери! – выругался Эдмунд. – Черт побери.
   – Да. Но есть выход, – сказал Кейн.
   – Герцер, – проворчал Ганни.
   – Он умеет держаться в седле лучше, чем многие из моих кавалеристов, – подтвердил Кейн. – И уж конечно, лучше тех троих. Понимаешь, Эдмунд, с ними должен ехать либо я, либо он.
   – Я тоже умею держаться в седле, – заметил Ганни. – Могу даже сражаться.
   – Нет, – ответил Эдмунд. – По той же самой причине, по которой не поедем ни я, ни Кейн. Тот торговец говорил, что отряд был большим, причем он решил, что видел далеко не всех. Если это тот самый отряд, который напал на Ресан, я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас ехал в составе патруля, не хочу потерять вас.
   – Думаешь послать Герцера? – спросила Даная.
   – Да, им я могу рискнуть, – жестко ответил Эдмунд. – По крайней мере, легче, чем кем-нибудь из нас троих или тобой.
   – И хочешь отправить его с тремя кавалеристами в тот самый момент, когда по его вине половина их товарищей оказалась в лазарете? – спросила она. – Ты сошел с ума.
   – Ничего они с ним не сделают, – успокоил ее Кейн. – В открытую – нет.
   – Герцер… – начала Даная и замолчала. – Он… очень восприимчив, гораздо болезненнее воспринимает то, что делают у него за спиной. Откуда ты знаешь, что кто-нибудь из кавалеристов не пырнет его во сне ножом?
   – Ну что ты, Даная, – сердито проворчал Кейн. – Они же не такие дураки. Они рассержены, но дураками их назвать нельзя. Так что его даже лучше отправить на время из города. Все успокоится, люди найдут новые темы для разговоров и сплетен.
   – Сколько времени их не будет? – спросил Эдмунд.
   – Две недели, – ответил Кейн. – Они должны проехать всю западную долину, потом вернуться назад по восточной. По одной вьючной лошади, без седока.
   – Давай, – ответил Тальбот.
   – Эдмунд!
   – Решено, – холодно ответил он.
   – Я ему сообщу, – поднялся на ноги Ганни. – Эдмунд, Кейн, госпожа Горбани, всего хорошего. – Он кивнул всем присутствующим и вышел из комнаты, вслед за ним вышел и Кейн.
   – Вовсе не решено. – Даная встала и одернула юбки.
   – Увидимся вечером, – вздохнул Эдмунд и уткнулся в свои бумаги.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

   Патруль, с которым он должен был исчезнуть из города, так ничего и не обнаружил, но зато уже подходили к концу две недели изгнания. Трое кавалеристов разговаривали с ним в случае крайней необходимости, но Герцер ничуть не обижался. Ему самому не хотелось разговаривать, тем более на ту тему, которая была у всех на уме. Они большим кругом объехали гору Массан с запада, потом с востока, но никого, кроме птиц и зверей, не встретили. Да, тут видели крупный военный отряд, но им он на глаза не попадался. Один раз они наткнулись на следы лагеря, но никаких других следов не осталось. Это случилось на юго-западной оконечности горы Массан, и они целые сутки после этого осторожно пробирались вперед, но так ничего и не заметили.
   В долину пришла осень, ночи становились прохладными, деревья на высоких грядах одевались в разноцветное убранство. Но внизу, в долине, днем еще стояла жара, ни ветра, ни облачка.
   Герцер снял шлем и отер лицо, потом посмотрел на солнце, чтобы узнать время. Если они поедут быстрее и не будут останавливаться на обед, то поздно вечером могут быть уже в городе. Лошади шли прекрасно. В долине было много травы, они почти не притронулись к зерну, которое было с собой. Конечно, они тоже устали, но до города их хватит. Герцер был уверен, что кавалеристы настроены так же, как и он сам, но на всякий случай лучше проверить. Он обернулся, чтобы спросить ехавшего сзади, и тут заметил, как из кустов сбоку от тропы вылетела голубка. Герцер тут же пришпорил Дьябло.
   – Засада! – крикнул он, а в воздухе уже жужжали стрелы. Он услышал крик за спиной и, оглянувшись, увидел, как закачался в седле один кавалерист – в плече у него застряла стрела.
   – Назад в город! – закричал Герцер, но тут же чуть не упал – стрела настигла вьючную лошадь, которая была привязана к его седлу.
   – Освободите лошадей! – прокричал он, ругая себя, что не догадался сделать этого раньше; потом отцепил свою лошадь.
   Тем временем мимо промчались и три другие. Сзади на тропинку из кустов выехали шестеро всадниковов.
   – Вперед! – снова приказал Герцер. – Один из нас должен добраться до города!
   Он снова обернулся и покачал головой. Лошади у преследователей были неизвестной ему породы, но быстрые – не хуже Дьябло в его лучшей форме. К тому же седоки были в легких доспехах, в то время как он в полном снаряжении Кровавых Лордов. Кавалеристы пройдут, если только впереди нет больше засад, сам же он начинал отставать. Враги приближались.
   – Эй, Дьябло! Беги, мальчик, спасай наши жизни, – крикнул коню Герцер.
   Так вот бесславно умереть на дороге Герцер не хотел. Он мечтал, что погибнет в бою, на передовой, защищая Воронью Мельницу. Хотя и сейчас он на передовой, впереди всех передовых. Герцер усмехнулся и еще подстегнул скачущего что есть силы коня. Они проехали гряду Бельвью и спустились в узкое ущелье. Тут он услышал крики впереди.
   Поднявшись на холм, Герцер увидел, что один кавалерист упал с лошади, а двое других сражаются с пешими врагами. Герцер пожалел, что у него нет с собой копья, тут же выхватил меч и бросился в гущу битвы. Он сбил одного врага с ног, а второго ударил мечом. Он оставил щит и меч Кровавых Лордов в казарме и взял вместо этого обыкновенный щит и длинный меч у сэра Эдмунда. Как же он теперь был рад этому, ведь короткий меч при подобной стычке оказался бы совершенно бесполезным. Тут нужно было вспоминать все, чему его учили.
   Герцер остановил коня и осмотрел ущелье. Догонявшие враги как раз спускались вниз. Отлично.
   Он спешился, снял с бока лошади щит и ударил по нему мечом плашмя.
   – Эй, Дьябло, бегом домой!
   И бросился в самую группу дерущихся. Один из врагов метнул в него боевой топор, но Герцер, не задумываясь, успел выставить щит и тут же ударил воина стальной сердцевиной щита, а другого мечом по лицу.
   – Бегите, дурачье! – крикнул он кавалеристам, когда один из них попытался подбежать к нему на выручку. – Живее! Это приказ!
   Он бросился на очередного врага, но тут же отступил и прижался спиной к скале. Надо успеть расправиться с оставшимися в живых тремя врагами. Если он это сделает, тогда можно подумать и о всадниках. Если…
   Двое врагов были вооружены копьями; причем один, видимо, прикончил раненого кавалериста, потому что его копье было в крови. Третий держал в руках грубый боевой топор. Один из воинов с копьем наперевес бросился прямо на Герцера, тот успел выставить щит, копье врезалось острием сбоку, а Герцер перерубил древко копья, словно на учении. Древко оказалось податливым, воин по инерции пробежал вперед и наткнулся прямо на меч Герцера.
   Впервые в жизни Герцер убил человека – преднамеренно и целенаправленно. Тот закачался, закричал, из раны ручьем хлынула кровь и вывалились кишки. У воина были черные волосы и борода, подернутая сединой. Мужчина широко раскрыл рот. Казалось, что он вдруг понял, что убит, закрыл рот и рухнул ничком на землю.
   На какое-то мгновение Герцер замер, но тут же заметил, как замахивается топором другой воин, и поднял щит; одновременно он прыгнул вперед на воина с топором. В это время третий враг с копьем, обагренным кровью кавалериста, попытался ранить его сбоку.
   Конец копья скользнул по стальным пластинам доспехов, попал в сочленение и немного порвал одежду.
   Герцер заворчал и быстро ударил по древку, снова обломив его у самого острия. Тогда он опять ринулся ко второму воину с топором, тот еще не успел очухаться после удара щитом, и Герцер быстро перерезал ему горло. Остался один воин, но он повернулся и позорно бежал.
   Герцер поднял с земли топор и взвесил его в руке, пожал плечами и метнул его в спину бегущему воину. Ему повезло – топор вонзился прямо между лопаток, и воин упал на землю.
   Тут на гребне холма показались шестеро всадниковов.
   Герцер устало вздохнул и встал в боевую позицию. Еще одно упражнение. У кавалеристов нет пик, только мечи. Они попытаются затоптать его копытами или зарубить мечами. У него прекрасные крепкие доспехи, поэтому его так просто не возьмешь. Надо отступать влево и бить скачущую лошадь по боку мечом, а удар всадника принимать на шлем и доспехи.
   Проблема заключалась в том, что противников было шестеро и все они хотели достать Герцера первыми. Но лошади под ними оказались либо очень хорошо, либо очень плохо тренированными, потому что они не повернули в сторону перед лежащим на земле раненым копьеносцем, а просто втоптали его в землю. Герцер подумал, что еще секунда, и с ним произойдет то же самое.
   Не раздумывая он побежал к стене ущелья и стал взбираться наверх. Благодаря хорошему разбегу и силе мышц он оказался выше первой подоспевшей слева лошади.
   Он не стал делать ничего необычного, просто обрушил все сто килограммов своего веса плюс килограммов двадцать доспехов на всадника.
   Он понятия не имел, убил он всадника сразу или нет, да, в общем, это было и не так важно. Тот все равно погиб, ведь Герцер обрушился на него всей своей массой и выжил только благодаря тому, что противник смягчил его удар.
   Все равно удар был значительный, к тому же шлем сильно ударил по лицу. Но он смог сразу подняться на ноги, хотя и опирался на меч, которым проткнул грудь противнику.
   Он тут же вытащил меч и принялся размахивать им в воздухе и потряс головой, глядя на пятерых оставшихся в живых.
   – Ну же, гады! – выкрикнул он. – Давайте! До города еще далеко, у меня голова раскалывается, а скоро уже стемнеет! Я хочу успеть выпить эля еще до полуночи!
   Всадники снова собрались вместе, чтобы обрушиться на него всей мощью, но вот один потянулся к луку.
   Герцер похолодел, когда увидел, что всадник достал составной лук. Теперь он потянулся за стрелой. Эта стрела запросто пробьет доспехи Герцера, а может пробить и щит, и доспехи. А негодяй при этом останется вне досягаемости.
   Но выхода не было, и Герцер поднял щит и побежал.
   – БОЛЬШЕ НЕЧИСТИ УМРЕТ!
   Его окружили остальные всадники, они били сверху вниз мечами, но Герцер сконцентрировался лишь на том, который держал в руках лук и пытался теперь прицелиться. На таком расстоянии трудно промахнуться. Герцер смотрел прямо на наконечник стрелы, как вдруг услышал звон спущенной тетивы.
   Всадник покачнулся и обмяк.
   Герцер понятия не имел, куда полетела его стрела, он быстро повернулся в сторону и ударил мечом коня, но тут снова откуда ни возьмись полетели стрелы, и вот один, второй, третий, четвертый всадники попадали на землю.
   Герцер посмотрел на вершину скалы, там появился легко одетый лучник, который быстро спустился вниз, улыбнулся и игриво посмотрел на юношу.
   – Привет, любовник, – сказала Баст, упершись рукой в бедро. – Извини, что помешала повеселиться, но мне так не хотелось, чтобы кто-то тебя подстрелил.
 
   В километре от города Герцер и Баст встретились с Кейном и отрядом милиции. Они держали друг друга за руки: Герцер ехал верхом на повредившем ногу и печальном Дьябло, Баст – на гнедом арабском скакуне, который до этого выполнял роль вьючной лошади. Они вели за собой небольшой табун лошадей, причем через седла у некоторых были перекинуты мертвецы.
   – А я слышал, что ты погиб, – усмехнулся Кейн.
   – Не совсем, – усмехнулся в ответ Герцер, но потом посерьезнел. – Но вот Барстена уже не оживить. Он там, на своей лошади.
   – Да, – кивнул Кейн. – Сколько их было?
   – Шестеро во второй засаде и шестеро всадников в первой. Но Баст видела гораздо больше, так что в первой засаде могли быть и еще люди.
   – Точно, – подтвердила Баст. – Остальных, как мне кажется, надо поделить с Эдмундом.
   – Ну, он захочет повидаться с тобой. Я возьму лошадей.
   – Не ждите тут, мы не знаем, что там такое. – Герцер огляделся по сторонам. – Хотя мне кажется, что сегодня ночью на нас никто нападать не будет.
   – Я поеду с вами, но лучше поторопиться, – сказал Кейн. – Вперед, триарий!
   – Это ко мне не относится, – ответил Герцер.
   – Не думаю, что ты будешь долго переживать по этому поводу. – Кейн будто на что-то намекал.
   Вскоре Дьябло бежал легким галопом, Герцер жалел коня и не хотел сильно пришпоривать его. Когда они подъехали к городу, он заметил, что по частоколу ходят люди с факелами в руках. Где-то звонил колокол.
   – Похоже, кавалеристам удалось вернуться живыми, – заметил он.
   – Да, – ответила Баст. – И теперь овцы жмутся внутри загона, ведь они очень боятся волков.
   – У этих овец острые зубы, – заметил Герцер. – А стерегут их прекрасные овчарки. Эй, Круз, открывай ворота. Я совсем измотался в седле.
   – Герцер! – заорал Круз, спрыгнул с частокола на землю и крикнул другим легионерам, чтобы они открыли ворота.
   Герцер въехал в город, вокруг люди выкрикивали его имя. В одну секунду вокруг него собрались все его товарищи, обступив плотным кольцом, так что Дьябло начал нервно перебирать ногами.
   – Отойдите! – рассмеялся Герцер, спрыгнул на землю и тут же схватился за плечо.
   После боя он обнаружил, что кому-то из вражеских всадников удалось-таки пробить его доспехи и ранить до кости. Но в общем и целом рана была несерьезная; можно сказать, что в первой настоящей битве ему повезло.
   – Ты жив, – похлопал его по плечу Круз.
   – Ого! – ответил Герцер. – Естественно, жив. Почему все только об этом и говорят? И вообще, поаккуратнее с плечом.
   – Ну и видок у тебя, – усмехнулась Динн. Действительно, доспехи у Герцера были все в крови. – Лучше не показывайся в таком виде Ганни.
   – Мне негде было приводить себя в порядок, да и некогда, – ответил Герцер. Он вспомнил страшное ущелье и содрогнулся. – Кейн привезет остальных лошадей и тела погибших. А мне нужно доложить о случившемся мэру Тальботу.
   – Барону Тальботу, – поправила его Динн. – Пока ты отсутствовал, была принята Конституция Свободных Штатов. Угадай, кого первого единогласно избрали дворянином?
   – Ага. Наверное, так и должно было быть.
   – Понижен в звании до барона? – рассмеялась Баст. – По-моему, ему это не подходит. Герцог – да, даже король, но барон? По-моему, нет.
   – В любом случае, я должен предстать перед бароном, – сказал Герцер, направляясь к городской ратуше.
   Охранники у двери еле сдерживали толпу, но его пропустили тут же. Все удивленно кивали ему в знак приветствия. Один из охранников сказал:
   – Я думал, ты погиб.
   У Герцера внутри все похолодело, но он нашел в себе силы ответить:
   – Близко к тому, но, как видишь, жив.
   В зале магистрата его ждал новый сюрприз. Эдмунд разогнал большинство членов, и теперь в зале сидели лишь Ганни, пополневшая из-за беременности Даная, Рейчел и барон Эдмунд. Все собрались у стола и что-то внимательно рассматривали. Подойдя ближе, Герцер увидел на столе кролика – коричневого с белым кролика с обвислыми ушами. Кролик был в доспехах, на поясе у него висел крошечный нож, на спине – арбалет. Герцер решил было, что это игрушка или какая-то шутка, но тут Баст сердито зашипела.