Страница:
– Если он думает, что я буду пить какие-то гнусные настойки… – прошептал я Джипу на ухо и подскочил, когда он стиснул мою руку. У самого костра стояла еще одна фигура, и на секунду я испугался, что мы привлекли внимание кого-то с дороги. Но фигура была такой же неряшливой, как Стриж: гораздо более молодой блондин в рваном пиджаке и обтрепанных облегающих джинсах. Лицо у него было изжелта-бледным и худым, жидкая бороденка выдавалась вперед и была грязной и неряшливой. Он стоял, изучая нас узкими враждебными глазками. Стриж поднял взгляд и что-то проворчал, а молодой человек на цыпочках подошел к нему и растянулся рядом, глядя на старика со странной настойчивостью. Джип еще крепче стиснул мне руку.
– Зачем ему понадобилось здесь болтаться? – прошипел он, обращаясь к Ле Стрижу. – Я не хочу оставаться, пока он здесь – отделайся от него! Убери его…
Желтоволосый выплюнул струю ругательств с сильнейшим ирландским акцентом и вскочил, готовясь встретить Джипа лицом к лицу.
– Джип, не надо! – прошипел я, вцепившись в штурмана. – Если он может помочь…
– ДОВОЛЬНО! – прогремел Ле Стриж с такой силой, какой я у него и не подозревал. – Сядь, Финн! И ты тоже, штурман! Под страхом моего сильнейшего неудовольствия! – Казалось, у Джипа подогнулись колени, и он плюхнулся на корточки рядом со мной. Молодой человек испуганно скользнул на свое место рядом со Стрижем. – Пока я здесь, будь уверен, Финн не причинит вам вреда.
– Лучше бы так оно и было, – прошипел Джип сквозь стиснутые зубы. Финн сидел молча, склонив голову, но сверлил нас взглядом. Что-то в нем было такое – в зловещем изгибе губ, в том, как росли его волосы с низкого мыска на покатом лбу, в цвете этих волос, от чего мне стало нехорошо. Не так уж много времени прошло с тех пор, как я видел эту странную желтоватую тень.
Вода уже по-настоящему кипела. Стриж, а за ним и Финн, ползший на четвереньках за его спиной, подошли и сели, скрестив ноги, по другую сторону костра. Стриж бормотал и делал какие-то жесты над водой, а она бурлила и плескала, переливаясь через край в костер. По ее темной поверхности стелились струйки пара, как туман над ночным морем. Долгое время, все еще бормоча, старик вглядывался в воду, косясь с различных углов. Затем поднял деревянную щепку и, отбросив в сторону календарь, бросил щепку на поверхность воды. Мы все наклонились вперед, чтобы посмотреть, как она крутится. Сначала щепка кружила бесцельно. Затем вдруг резко изменила направление, поплыла медленно и прямо к краю и там застыла, дрожа. Джип резко втянул в себя воздух:
– Так вот куда они направляются, так? Зюйд-зюйд-вест, четверть… Так это же…
– Карибы, – спокойно закончил Ле Стриж. – Скорее всего. Вест-Индия. Я же знал, что мне не нравится запах… Сначала этот ДУПИЯ, теперь – это… ах.
– Но ПОЧЕМУ? – резко спросил я. Финн захихикал, но Стриж заставил его умолкнуть, подняв руку.
– Вопрос справедлив. Потому что их основной план провалился, вот почему. Провезти сюда контрабандой эту смертоносную штуку, по той или иной причине. Поэтому они пришли за тобой.
– За МНОЙ? Но почему за мной?
– Очень просто. Ты сам навлек это на свою голову. Насылал на них чары и лез в их дела. Твои заклинания.
– Мои?..
– Они уже, наверно, были начеку. У них есть свои способы слежки, как и у тебя.
– В смысле – компьютер? Но в этом нет ничего магического.
Старик неожиданно раскудахтался, словно смеясь какой-то своей шутке:
– Как скажешь, moon enfant [6]. Твои изыскания подошли слишком близко, и они их отследили. Сначала просто предупредили тебя, но ты не унимался. Тогда они занялись делом вплотную. И решили, что ты им нужен.
– Да, но ЗАЧЕМ?
Стриж пожал плечами:
– Откуда мне знать? Мне бы ты в подарок не понадобился, но разве у меня мозги Волка? Возможно, из-за твоих поисков они считали, что ты виноват в том, что их план провалился, и, чтобы оправдаться, решили прихватить тебя с собой и отвезти к тому, кто за ними стоит. А не найдя тебя, взяли самое лучшее после тебя. – Его тонкие губы презрительно искривились. – Это они тоже проверили. Того, кто тебе более всего не безразличен, и кому ты дороже всего.
Я уставился на старика и с превеликим трудом удержался, чтобы не расхохотаться, сказав ему, что он спятил. Он точно был ненормальный. И вся эта идея была дикой, совершенно безумной, черт бы ее побрал. Поделом мне за то, что принял всерьез старого пропойцу. Клэр? Что она значила для меня до того, как все это свалилось? Не так уж много. Секретарь, которого мне было бы жаль потерять – ну, ладно, чуть больше – друг, приятный очажок человеческого тепла в течение моего делового дня. Но у меня было много друзей, не так ли? Больше, чем у большинства людей, наверное, поскольку в мою работу входило поддерживать контакты. Коллеги, постоянные клиенты, а в свободное время – регулярные члены клубов «Перо» и «Грязный Дик», команда на кортах сквоша, те, с кем я занимался скалолазанием и планеризмом – с некоторыми перерывами; черт, да половина «Либерал Клаба», та половина, что ходила туда, потому что это было приятное старомодное местечко, где можно было выпить. И все они – хорошая компания, ну, может, не такие друзья, которым можно выложить все свои проблемы, но это-то и делало их хорошей компанией. Ты не обманывал их, они не обманывали тебя – одно из любимых западно-африканских выражений Дэйва. И, наконец, нельзя сказать, чтобы у меня не было друзей другого рода. У меня были хорошие отношения с моими родителями, пока они были живы, по-прежнему были хорошие отношения с дядей и всевозможными тетушками, хотя, если честно признаться, в последнее время мы немного потеряли связь, живя так далеко друг от друга. Та же беда была и с моими друзьями по колледжу, разбросанными по всему земному шару. Когда я в последний раз получал известия от Невилла? И если уж разобраться, когда я в последний раз видел Майка? Он ведь жил НЕ ТАК далеко.
Подкатывавшееся беспокойство одолело мое раздражение. Но все равно это было глупо. Я не был влюблен в Клэр – ничего подобного. Я ведь был в близких – гораздо более близких – отношениях с добрым десятком девушек с тех пор, как окончил колледж, не правда ли? Не говоря уж о случайных связях в последние год-два: гораздо ближе. Со Стефани, Энн-Мари, с двумя или тремя из них у меня было серьезно, действительно серьезно. Даже начинал подумывать о женитьбе. Не говоря уже…
Я стиснул зубы. Глупо, это ведь уже в прошлом, правда? А он говорил о настоящем. Его глаза были как два зеркала, а зеркала беспощадны. Я никогда не видел себя таким раньше. В памяти возникло прикосновение руки к моей руке, заботливый, сочувственный голос, легкое дуновение ее духов. Не так уж много; но ничего ведь больше и не было, ни с какой стороны. Я заботился о том, чтобы так оно и было, заботился систематически, тщательно, осторожно. Если она действительно была самым близким мне живым существом, куда это меня вело, черт побери?
Ответить я не мог. Что-то собиралось над моей головой, и я вдруг почувствовал, что уже ни в чем не уверен. Я думал о себе – и с меня достаточно. Но как же насчет Клэр? Как близко она подошла ко мне? У нее были многочисленные поклонники, но что она испытывала ко мне?
Если бы он плеснул мне в лицо водой, а потом бросил канистру и следом – огонь, эта старая свинья не смогла бы потрясти меня больше. И он знал об этом. Его глаза смотрели в мои, пока я внутренне извивался, видели каждую подробность моих мук и наслаждались ими, так ребенок может испытывать садистскую радость при виде извивающегося насекомого, нанизанного на булавку. Если Клэр была самым дорогим мне человеком, если я был для нее дороже всего…
– Что… что они собираются с ней делать? – хрипло спросил я. Финн снова хихикнул. Джип резко что-то сказал ему. Стриж, казалось, ничего не заметил. Он наклонился вперед, быстро, как ласка, схватил мои руки в свои и притянул их к обеим сторонам кипящей канистры. Я дернулся, но хватка этих артритных лап, холодных и твердых, как рог, была смертельной.
– Ты хочешь знать или нет? Ты не почувствуешь ничего такого, чего не смог бы вынести!
Беспомощный, с широко раскрытыми глазами, я позволил ему подтянуть мои руки над огнем, и медленно и осторожно положить ладони на ребристый металл. Я невольно ахнул, но то, что я ощутил, не имело ничего общего с жаром, скорее, это была энергия кипящей воды, заставлявшая жесть вибрировать, как барабан, как множество барабанов. Пульсация, глухие удары, бешеный настойчивый ритм, а над этим, в звуке лопающихся пузырей, в реве пламени снизу, что-то еще – гул голосов, заунывное пение.
– Что это? – выдохнул я. Жесть вибрировала под моими руками, как живая, ее все труднее и труднее было сдерживать.
– Это ритуал, – мрачно сказал старик. – Ceremonie-caille. Я узнаю его. Mange – жертва, возможно, чтобы загладить вину за поражение перед их богом, возможно, до черного конца. Этого я не вижу, над ним висит тьма, жаркая и душная тьма под влажными листьями. Но конкретно для этого ритуала годится только одна жертва, это должен быть cabrisans cornes. – Он сардонически улыбнулся и перевел: – Безрогий козел.
Однако я не нуждался в переводе, ни в буквальном, ни в его реальном значении. У меня от ужаса перед ним волосы встали на голове дыбом, и я вскочил, оторвав от канистры руки:
– Господи, что нам теперь делать? Мы должны вытащить ее оттуда…
Единственное, что сделал Стриж, – это самодовольно ухмыльнулся мне в свете костра и пожал плечами. Это была последняя капля. На меня холодной молнией накатила ярость, какую редко когда испытывал или давал ей волю, и я почувствовал, как весь ощетинился:
– Будь ты проклят! – заорал я. Что-то ведь должно быть! И ты поможешь мне прямо здесь и сейчас, а не то я сверну твою проклятую тощую шею! – Джип что-то выкрикнул, но я не слушал: – Клянусь Богом, я это сделаю! – И я пнул кипящую канистру прямо в Ле Стрижа.
Наверное, он как-то поднял руку, чтобы защититься. Канистра отлетела в сторону, мощная струя воды с шипением выплеснулась в огонь, но ни капли не попало в Ле Стрижа. Вокруг меня заклубилось громадное облако пара, но запах у него был не влажный и маслянистый, как того можно было ожидать, а мягкий, соленый и теплый, запах тропического морского ветра. Флинн зарычал и вскочил, и я с ужасом увидел, что даже без света костра глаза его горели желтым светом, как янтарь. Рядом со мной я услышал звук меча, вынимаемого из ножен, и резкое звяканье, когда он был снова вложен в ножны. Рука Джипа опустилась мне на плечо.
– Спокойно, парень! – прошипел он. – Держись подальше от мелей! Ты ведь не знаешь фарватера! Дай-ка мне штурвал на минутку! – И он обернулся к Стрижу: – Ты сказал, что поможешь, старик, так что придется помочь. О'кей, черт с тобой, ведь это же было самое простое – убедиться в том, о чем можно было догадаться и так. Не для такой работы приходят за помощью к Ле Стрижу, верно? И этого не хватит, чтобы мы были квиты. И не похоже на великого Ле Стрижа – бросить работу на полпути…
Я затаил дыхание, пока пар растворился в темноте, а старик скорчился над последними языками пламени. Финн стоял напряженный, готовый к бою, совершенно неподвижный, если не считать сгибавшихся и разгибавшихся пальцев и тяжелого дыхания. Он расслабился, только когда старик заговорил и его голос превратился в жалобное хныканье:
– Вы, молодежь, вечно не готовы проявить силу духа! Вечно вы не можете пойти и сделать что-то; вам надо, чтобы мы вам все объясняли, а ведь нам для этого пришлось поработать! Я был о тебе лучшего мнения, штурман, но ты такой же, как все. Нет у тебя мозгов. – Он яростно уставился на меня. – Хотя здесь еще кое-кто, у кого нет и души. Зато есть драгоценные маленькие мозги. Что ты хотел, чтоб я сделал, когда они уплыли и уже далеко? Почему, как ты думаешь, они так спешили? Тебя испугались? – Он фыркнул и высморкался пальцами. – Только выйти из гавани – и они в безопасности. Они это прекрасно знали.
Я ошеломленно взглянул на Джипа, и тот сердито покачал головой:
– Оставь эти штучки, Стриж. Тут много чего можно сделать и сейчас – и ты можешь это сделать. Как мы оба знаем!
– Не могу, не причинив вреда также и вашей драгоценной юбке. Вашей милой маленькой Клэр. Так что в противном случае вам придется снарядить корабль, правда? И отправиться за ними следом! Ты богат? А?
– Нет, – с несчастным видом ответил я, соображая, сколько смогу выручить, если срочно продам свою квартиру, машину и музыкальный центр, хотя он был прошлогодним и теперь уже не модным для любителей. – Сколько это будет стоить?
Джип щелкнул языком:
– Много, Стив. Я могу помочь тебе своими маленькими сбережениями, только это будет немного. Приличный корабль – это ведь обойдется не меньше чем в две тысячи, плюс еще тысяча на экипаж и пятьсот на снаряжение.
– Тысяча чего?
Джип удивленно моргнул:
– Ну, гиней, конечно.
– Гиней? То есть один фунт пять пенсов? В современных деньгах?
– А каким же им еще быть? Деньги есть деньги.
Я с минуту изумленно смотрел на него, потом неожиданно разразился смехом – я просто не верил своим ушам:
– Джип, неужели ты серьезно? Да я за месяц зарабатываю больше твоих двух тысяч! Мои сбережения…
– Кроме шуток? Да, но это должно быть золотом, – предупредил он, со знающим видом постукивая себя по носу, – а когда торопишься, получается поганая ставка, провались оно все…
– Да Бог с ней, со ставкой! – рявкнул я. – Если я за пару часов раздобуду эту сумму, ты найдешь мне корабль? И экипаж? И как скоро?
– Ты серьезно? – Джип со звоном стукнул по своим ножнам. – Да самый лучший, приятель! К рассвету! Начиная с лучшего штурмана, если захочешь, а именно – меня самого! Мне все равно уже вроде как поднадоело на берегу. А ты возьмешь курс на чужеземные воды.
Я почти лишился дара речи:
– Джип… это превосходит все, что я когда-либо делал для тебя! Просто не могу выразить, как я тебе благодарен…
Но Джип уже повернулся к Ле Стрижу:
– Доволен, старый хорек? Теперь-то ты готов помочь? Или просто блефовал?
Старик громко засопел:
– Доставайте корабль, и я поеду с вами. – Джип снова удивленно моргнул – судя по всему, он такого не ожидал. Он уже собирался возразить, как Стриж прибавил: – При условии, конечно, что я возьму с собой группу друзей…
Тут я впервые увидел настоящее смятение на лице Джипа:
– Только не на мой корабль!
– Джип! – шепнул я.
– Ты же не знаешь, Стив! Он сам по себе плохая компания, но, Боже милостивый, любой из его друзей еще хуже…
– Соглашайся или не поеду! – прорычал старик.
– Он нужен нам, Джип, – сказал я. – Ты же сам не мог придумать никого другого.
Джип стиснул зубы:
– Но плыть вместе с нами! Никогда не слыхал, чтоб он такое проделывал! Зачем же теперь и по этому делу? На тебя ему совершенно начхать, а на меня тем более! Что же он задумал, старый дьявол, разрази его Господь? – Он вздрогнул, потом вздохнул: – Но если ты и вправду думаешь, что он нам понадобится, Стив…
– Я… не знаю. По-моему, я, можно сказать… нутром это чую.
– Остается только надеяться, что Финн не сожрет твое нутро в конце концов. – Затем Джип снова удивил меня, задумчиво добавив: – Но будь по-твоему, Стив. Какие там у тебя ни появляются чувства, я им доверяю. – Он хлопнул меня по плечу. – Ладно, давай прыгай в свое закрытое авто и быстренько начинай собирать деньги! Если мы пропустим прилив на рассвете и ветер с берега, придется ждать заката, и Волки получат полный день форы. – Он оглянулся через плечо. – Мы отплываем на рассвете. Будьте на борту пораньше. Я дам знать, где.
Нам вслед раздался кислый смешок:
– Не утруждай себя, щенок. Я сам узнаю.
Когда я ехал назад в город, начинался туман, и похолодало. Моей первой остановкой была квартира, и по многим причинам. Я хотел переодеться и уложить вещи, выбрав наиболее подходящую одежду для того, что могло оказаться весьма беспорядочным путешествием. Сделав это, я совершил сложную процедуру открывания маленького стенного сейфа и стал рыться в нем в поисках своей скромной коллекции чуть-чуть нелегальных Крюгеррандов. Затем я запер квартиру, не без задней мысли о том, когда мне снова доведется ее увидеть, и отправился в «Либерал Клаб». Я знал, что это наиболее вероятное место, где можно в это время найти Морри Джекмэна. Морри продал мне монеты, и я знал, что через пять минут после того, как я его найду, он неизбежно предложит мне купить еще. Мне нравился Морри, и я надеялся, что его сердце выдержит удар, когда на этот раз я дам согласие.
– Сегодня? Ты хочешь сказать – сейчас, сию минуту? – Морри поставил стакан и уставился на меня, как добрая сова. – Что ты собираешься делать, Стив, мальчик, облететь всю страну?
Иногда правда бывает самым лучшим средством:
– У меня тут одна сделка – шанс на Карибском чартере, очень дешево, если сделать прямо сейчас. И тем более в гинеях.
Морри кивнул со знающим видом:
– Карибы за четыре куска? Что ж, я тебя не виню. В такую ночь я и монетами по восемь бы заплатил. А лишняя доля не причитается, нет? А, да ладно. Еще одна такая штука, и мы откроем свою мастерскую.
Я ехал назад в доки очень осторожно. Дымка превращалась в густой туман, и я не хотел рисковать попасть в аварию, имея эту маленькую сумочку, полную монет, незаконно позвякивавшую и посмеивавшуюся про себя на сидении рядом со мной. Морри выдал мне потрясающий ассортимент, начиная с четвертаков с ангелами и джерсейских крон и кончая полуталерами Австрийской империи в современном исполнении, и, как хороший мальчик, с готовностью принял мой чек на добрые пять тысяч фунтов по своим не облагаемым налогом ценам. Если полиция обнаружит меня со всем этим хозяйством, она неизбежно что-то заподозрит, и меня могут задержать, и, возможно, с концами. Так что я сдерживал нетерпение, позволяя подвыпившим личностям с ревом мчаться мимо меня в туман, и сосредоточил свое внимание на том, чтобы отыскивать дорогу. Сначала я пару раз свернул неправильно, и уже начинал слегка исходить потом; завитки тумана показывали во все стороны, как тонкие насмешливые пальцы. И только уже когда наступила полночь, мне на глаза попался мягкий свет в конце улицы, и я затормозил у «Иллирийской таверны». Ну, вот, я уже начинал ориентироваться здесь, правда? Вписываться в обстановку. Как ни странно, от этих мыслей мое беспокойство только усилилось. Вылезая из машины, я бросил нервный взгляд в ночь. В том мире, который я знал, я никогда не боялся темноты, но здесь?
В таверне было много народу, судя по гулу, но тени хорошо скрывали их. Я еще стоял на ступеньках, когда Джип возбужденно помахал мне из маленькой кабинки у огня.
– Стив! Позволь представить тебе капитана Пирса с бригантины «Непокорная»…
Позади него из кабины поднялась огромная фигура, возвышаясь над нами обоими.
– Вашу руку, сэр! – прогремел капитан и протянул мне руку, утопавшую в таком количестве кружев, что ее почти не было видно: – Ваш покорный слуга, мастер Стивен!
Спрятанная в кружевах рука была размером с окорок и твердая, как камень. Его длинные песочного цвета волосы, все в локонах, как уши у спаниеля, обрамляли лицо такого же ветчинного цвета. Под тяжелой челюстью по странного покроя жакету слой за слоем спускалась пена кружевных оборок, а борта жакета были густо покрыты вышивкой и доходили почти до колен.
– Надеюсь познакомиться с вами поближе, сэр, во время нашего путешествия! А теперь время нас торопит, а прилив ждет, и боюсь, что нам должно скорее завершить сделку!
– Ты достал деньги? – выдохнул Джип.
Я высыпал содержимое сумки на стол. Увидев, как оно лежит, освещенное светом камина, я ощутил, как меня охватила паника. Вдруг я опростоволосился? Или не понял Джипа? Может, в этом безумном мире и цены другие, как и все остальное? Кучка казалась такой жалкой, по сравнению с теми пиратскими грудами, что мне приходилось встречать в книгах и фильмах. Джип и капитан с минуту молча смотрели на деньги, и я весь покрылся потом. Затем Джип тихонько присвистнул:
– А ты еще говорил, что не богат!
Бросив на меня извиняющийся взгляд, капитан выбрал наугад монету, попробовал ее на зуб и уставился на результат:
– Господи, твоя воля! – выдохнул он. – Это отличная монета! Почти чистое золото, черт побери!
Едва держась на ногах от облегчения, я сообразил, что золото, предназначенное для использования, в отличие от того, что красуется на бархатных подставках, почти всегда шло по сниженному курсу, якобы для того, чтобы сделать курс более твердым, а скорее всего – чтобы увеличить его стоимость. Джип кивнул с величественным удовлетворением:
– Что я говорил тебе, шкипер? Здесь хватит на ваш корабль, людей и их снаряжение и еще останется достаточно, чтобы купить все это снова. Хотите сейчас взвесить вашу долю?
– Оставшаяся сумма, – решительно вмешался я, прежде капитан успел вставить слово, – для вас и вашей команды, как только мы получим Клэр назад в целости и сохранности. И еще столько же по возвращении. Скажите им это!
Пирс поднялся и отвесил мне поклон с такой отменной церемонностью, что мне оставалось только ответить ему тем же.
– Вы настоящий принц, сэр, принц! Клянусь всем, что для меня свято, вы получите назад девицу, пока у нас есть сила в руках! Возьмете понюшку, сэр? – Боясь обидеть капитана, я взял умеренную порцию из бараньего рога, отделанного по краю серебром, который он торжественно протянул мне, и вдохнул его носом, как это проделывали в фильмах, с ладони. Я надеялся, что не расчихаюсь. Однако, если тебе в каждую ноздрю засунут большую зажженную гаванскую сигару, не больно-то чихнешь, а ощущение было именно таким. Я лишился дара речи, но, к счастью, Пирс был слишком занят, набивая этой адской смесью собственные пещерообразные ноздри, чтобы заметить мое состояние. Однако он не преминул заметить, как Джип одним быстрым движением смел золото в сумку и протянул ее мне.
– Насчет прилива… – сказал Джип.
Пирс яростно чихнул в свои оборки и громовым голосом потребовал, чтобы ему принесли плащ и шляпу. Появился старый Мирко с длинным, до колен, сюртуком, жестким от замысловатых галунов и сверкающих пуговиц. Поверх сюртука Пирс пристегнул широкий кожаный ремень, с которого свисала огромная шпага, нахлобучил на голову широкополую фетровую шляпу с высоким плюмажем, сунул подмышку трость с набалдашником из слоновой кости и заметил:
– Здесь всего пара шагов до причала, сэр! Желаете пойти пешком или возьмем вашу машину?
Он как-то не подходил к моей машине, ни морально, ни физически. Джип считал, что в любом случае будет надежнее оставить ее у таверны – здесь за ней присмотрят.
– Особенно Катька, – сухо произнес он, пока мы шли вверх по ступенькам. – Опять приставала ко мне, чтобы я о тебе заботился, вот так-то…
– Она здесь? Хотелось бы попрощаться…
– Нам лучше не мешкать. – Однако я замешкался, стоя на последней ступеньке, полный странных ощущений. И каким-то образом я увидел ее в глубине темной залы – она стояла, отбросив назад волосы, а ее кошачьи глаза следили за мной одновременно бесстрастно и пристально. Она подняла руку, чтобы послать мне воздушный поцелуй, но дотронулась до губ не пальцами. Колодой карт.
Туман снаружи изменился, он не то что рассеялся, но сконцентрировался в полосы и потоки, кружившие над нами в легком холодном бризе. Мы шли молча, только трость Пирса постукивала по камням и его ножны хлопали по жесткому сюртуку. Меч Джипа был перекинут через его плечо, а сам он, казалось, был погружен в собственные мысли. Так же, как и я, только все мои мысли были беспокойными. Я и раньше пускался в долгие путешествия, но в них место назначения было четко отпечатано на билетах, находившихся в моей сумке, а ритуал отъезда был обычным для любого аэропорта в мире: проверка, место у прохода, не курить, проверка багажа и паспортный контроль, просвечивание, объявления, произносимые аденоидным голосом, и мигающие экраны с расписанием отлета. Мне это и раньше казалось не слишком ободряющим, но теперь я бы радовался этому, вступая в туманную пустоту бесконечных возможностей. Может, мне предстояло упасть с края мира.
Однако когда пустота открылась перед нами, это был всего лишь конец улицы, а круги золотого света были не звездами, а фонарями на причале. За его краем поднимались вверх призрачные мачты, а вокруг них суетились люди, лазая вверх-вниз по трапу, поднимая мешки и катя бочонки. Над их головами вдруг что-то заскрипело, и на брусе закачалась сеть с большими бочками, которую опустили с громкими криками и бранью – куда-то вниз, в тени. Пирс набрал полные легкие воздуха, и его крик без труда перекрыл весь шум:
– МИСТЕР ПОМОЩНИК! КАК ОСТОЙЧИВОСТЬ?
– Хорошо, сэр! – откликнулся голос снизу. – Последние партии груза уже прибыли, и она стоит прекрасно! Затем последовал ряд подробностей по поводу погрузки, звучавших на удивление современно, и короткий обмен приказами, пославший группы одетых в черное мужчин бегать то в одну сторону, то в другую. Я отошел к причалу, чтобы не мешать, и посмотрел вниз.
– Зачем ему понадобилось здесь болтаться? – прошипел он, обращаясь к Ле Стрижу. – Я не хочу оставаться, пока он здесь – отделайся от него! Убери его…
Желтоволосый выплюнул струю ругательств с сильнейшим ирландским акцентом и вскочил, готовясь встретить Джипа лицом к лицу.
– Джип, не надо! – прошипел я, вцепившись в штурмана. – Если он может помочь…
– ДОВОЛЬНО! – прогремел Ле Стриж с такой силой, какой я у него и не подозревал. – Сядь, Финн! И ты тоже, штурман! Под страхом моего сильнейшего неудовольствия! – Казалось, у Джипа подогнулись колени, и он плюхнулся на корточки рядом со мной. Молодой человек испуганно скользнул на свое место рядом со Стрижем. – Пока я здесь, будь уверен, Финн не причинит вам вреда.
– Лучше бы так оно и было, – прошипел Джип сквозь стиснутые зубы. Финн сидел молча, склонив голову, но сверлил нас взглядом. Что-то в нем было такое – в зловещем изгибе губ, в том, как росли его волосы с низкого мыска на покатом лбу, в цвете этих волос, от чего мне стало нехорошо. Не так уж много времени прошло с тех пор, как я видел эту странную желтоватую тень.
Вода уже по-настоящему кипела. Стриж, а за ним и Финн, ползший на четвереньках за его спиной, подошли и сели, скрестив ноги, по другую сторону костра. Стриж бормотал и делал какие-то жесты над водой, а она бурлила и плескала, переливаясь через край в костер. По ее темной поверхности стелились струйки пара, как туман над ночным морем. Долгое время, все еще бормоча, старик вглядывался в воду, косясь с различных углов. Затем поднял деревянную щепку и, отбросив в сторону календарь, бросил щепку на поверхность воды. Мы все наклонились вперед, чтобы посмотреть, как она крутится. Сначала щепка кружила бесцельно. Затем вдруг резко изменила направление, поплыла медленно и прямо к краю и там застыла, дрожа. Джип резко втянул в себя воздух:
– Так вот куда они направляются, так? Зюйд-зюйд-вест, четверть… Так это же…
– Карибы, – спокойно закончил Ле Стриж. – Скорее всего. Вест-Индия. Я же знал, что мне не нравится запах… Сначала этот ДУПИЯ, теперь – это… ах.
– Но ПОЧЕМУ? – резко спросил я. Финн захихикал, но Стриж заставил его умолкнуть, подняв руку.
– Вопрос справедлив. Потому что их основной план провалился, вот почему. Провезти сюда контрабандой эту смертоносную штуку, по той или иной причине. Поэтому они пришли за тобой.
– За МНОЙ? Но почему за мной?
– Очень просто. Ты сам навлек это на свою голову. Насылал на них чары и лез в их дела. Твои заклинания.
– Мои?..
– Они уже, наверно, были начеку. У них есть свои способы слежки, как и у тебя.
– В смысле – компьютер? Но в этом нет ничего магического.
Старик неожиданно раскудахтался, словно смеясь какой-то своей шутке:
– Как скажешь, moon enfant [6]. Твои изыскания подошли слишком близко, и они их отследили. Сначала просто предупредили тебя, но ты не унимался. Тогда они занялись делом вплотную. И решили, что ты им нужен.
– Да, но ЗАЧЕМ?
Стриж пожал плечами:
– Откуда мне знать? Мне бы ты в подарок не понадобился, но разве у меня мозги Волка? Возможно, из-за твоих поисков они считали, что ты виноват в том, что их план провалился, и, чтобы оправдаться, решили прихватить тебя с собой и отвезти к тому, кто за ними стоит. А не найдя тебя, взяли самое лучшее после тебя. – Его тонкие губы презрительно искривились. – Это они тоже проверили. Того, кто тебе более всего не безразличен, и кому ты дороже всего.
Я уставился на старика и с превеликим трудом удержался, чтобы не расхохотаться, сказав ему, что он спятил. Он точно был ненормальный. И вся эта идея была дикой, совершенно безумной, черт бы ее побрал. Поделом мне за то, что принял всерьез старого пропойцу. Клэр? Что она значила для меня до того, как все это свалилось? Не так уж много. Секретарь, которого мне было бы жаль потерять – ну, ладно, чуть больше – друг, приятный очажок человеческого тепла в течение моего делового дня. Но у меня было много друзей, не так ли? Больше, чем у большинства людей, наверное, поскольку в мою работу входило поддерживать контакты. Коллеги, постоянные клиенты, а в свободное время – регулярные члены клубов «Перо» и «Грязный Дик», команда на кортах сквоша, те, с кем я занимался скалолазанием и планеризмом – с некоторыми перерывами; черт, да половина «Либерал Клаба», та половина, что ходила туда, потому что это было приятное старомодное местечко, где можно было выпить. И все они – хорошая компания, ну, может, не такие друзья, которым можно выложить все свои проблемы, но это-то и делало их хорошей компанией. Ты не обманывал их, они не обманывали тебя – одно из любимых западно-африканских выражений Дэйва. И, наконец, нельзя сказать, чтобы у меня не было друзей другого рода. У меня были хорошие отношения с моими родителями, пока они были живы, по-прежнему были хорошие отношения с дядей и всевозможными тетушками, хотя, если честно признаться, в последнее время мы немного потеряли связь, живя так далеко друг от друга. Та же беда была и с моими друзьями по колледжу, разбросанными по всему земному шару. Когда я в последний раз получал известия от Невилла? И если уж разобраться, когда я в последний раз видел Майка? Он ведь жил НЕ ТАК далеко.
Подкатывавшееся беспокойство одолело мое раздражение. Но все равно это было глупо. Я не был влюблен в Клэр – ничего подобного. Я ведь был в близких – гораздо более близких – отношениях с добрым десятком девушек с тех пор, как окончил колледж, не правда ли? Не говоря уж о случайных связях в последние год-два: гораздо ближе. Со Стефани, Энн-Мари, с двумя или тремя из них у меня было серьезно, действительно серьезно. Даже начинал подумывать о женитьбе. Не говоря уже…
Я стиснул зубы. Глупо, это ведь уже в прошлом, правда? А он говорил о настоящем. Его глаза были как два зеркала, а зеркала беспощадны. Я никогда не видел себя таким раньше. В памяти возникло прикосновение руки к моей руке, заботливый, сочувственный голос, легкое дуновение ее духов. Не так уж много; но ничего ведь больше и не было, ни с какой стороны. Я заботился о том, чтобы так оно и было, заботился систематически, тщательно, осторожно. Если она действительно была самым близким мне живым существом, куда это меня вело, черт побери?
Ответить я не мог. Что-то собиралось над моей головой, и я вдруг почувствовал, что уже ни в чем не уверен. Я думал о себе – и с меня достаточно. Но как же насчет Клэр? Как близко она подошла ко мне? У нее были многочисленные поклонники, но что она испытывала ко мне?
Если бы он плеснул мне в лицо водой, а потом бросил канистру и следом – огонь, эта старая свинья не смогла бы потрясти меня больше. И он знал об этом. Его глаза смотрели в мои, пока я внутренне извивался, видели каждую подробность моих мук и наслаждались ими, так ребенок может испытывать садистскую радость при виде извивающегося насекомого, нанизанного на булавку. Если Клэр была самым дорогим мне человеком, если я был для нее дороже всего…
– Что… что они собираются с ней делать? – хрипло спросил я. Финн снова хихикнул. Джип резко что-то сказал ему. Стриж, казалось, ничего не заметил. Он наклонился вперед, быстро, как ласка, схватил мои руки в свои и притянул их к обеим сторонам кипящей канистры. Я дернулся, но хватка этих артритных лап, холодных и твердых, как рог, была смертельной.
– Ты хочешь знать или нет? Ты не почувствуешь ничего такого, чего не смог бы вынести!
Беспомощный, с широко раскрытыми глазами, я позволил ему подтянуть мои руки над огнем, и медленно и осторожно положить ладони на ребристый металл. Я невольно ахнул, но то, что я ощутил, не имело ничего общего с жаром, скорее, это была энергия кипящей воды, заставлявшая жесть вибрировать, как барабан, как множество барабанов. Пульсация, глухие удары, бешеный настойчивый ритм, а над этим, в звуке лопающихся пузырей, в реве пламени снизу, что-то еще – гул голосов, заунывное пение.
– Что это? – выдохнул я. Жесть вибрировала под моими руками, как живая, ее все труднее и труднее было сдерживать.
– Это ритуал, – мрачно сказал старик. – Ceremonie-caille. Я узнаю его. Mange – жертва, возможно, чтобы загладить вину за поражение перед их богом, возможно, до черного конца. Этого я не вижу, над ним висит тьма, жаркая и душная тьма под влажными листьями. Но конкретно для этого ритуала годится только одна жертва, это должен быть cabrisans cornes. – Он сардонически улыбнулся и перевел: – Безрогий козел.
Однако я не нуждался в переводе, ни в буквальном, ни в его реальном значении. У меня от ужаса перед ним волосы встали на голове дыбом, и я вскочил, оторвав от канистры руки:
– Господи, что нам теперь делать? Мы должны вытащить ее оттуда…
Единственное, что сделал Стриж, – это самодовольно ухмыльнулся мне в свете костра и пожал плечами. Это была последняя капля. На меня холодной молнией накатила ярость, какую редко когда испытывал или давал ей волю, и я почувствовал, как весь ощетинился:
– Будь ты проклят! – заорал я. Что-то ведь должно быть! И ты поможешь мне прямо здесь и сейчас, а не то я сверну твою проклятую тощую шею! – Джип что-то выкрикнул, но я не слушал: – Клянусь Богом, я это сделаю! – И я пнул кипящую канистру прямо в Ле Стрижа.
Наверное, он как-то поднял руку, чтобы защититься. Канистра отлетела в сторону, мощная струя воды с шипением выплеснулась в огонь, но ни капли не попало в Ле Стрижа. Вокруг меня заклубилось громадное облако пара, но запах у него был не влажный и маслянистый, как того можно было ожидать, а мягкий, соленый и теплый, запах тропического морского ветра. Флинн зарычал и вскочил, и я с ужасом увидел, что даже без света костра глаза его горели желтым светом, как янтарь. Рядом со мной я услышал звук меча, вынимаемого из ножен, и резкое звяканье, когда он был снова вложен в ножны. Рука Джипа опустилась мне на плечо.
– Спокойно, парень! – прошипел он. – Держись подальше от мелей! Ты ведь не знаешь фарватера! Дай-ка мне штурвал на минутку! – И он обернулся к Стрижу: – Ты сказал, что поможешь, старик, так что придется помочь. О'кей, черт с тобой, ведь это же было самое простое – убедиться в том, о чем можно было догадаться и так. Не для такой работы приходят за помощью к Ле Стрижу, верно? И этого не хватит, чтобы мы были квиты. И не похоже на великого Ле Стрижа – бросить работу на полпути…
Я затаил дыхание, пока пар растворился в темноте, а старик скорчился над последними языками пламени. Финн стоял напряженный, готовый к бою, совершенно неподвижный, если не считать сгибавшихся и разгибавшихся пальцев и тяжелого дыхания. Он расслабился, только когда старик заговорил и его голос превратился в жалобное хныканье:
– Вы, молодежь, вечно не готовы проявить силу духа! Вечно вы не можете пойти и сделать что-то; вам надо, чтобы мы вам все объясняли, а ведь нам для этого пришлось поработать! Я был о тебе лучшего мнения, штурман, но ты такой же, как все. Нет у тебя мозгов. – Он яростно уставился на меня. – Хотя здесь еще кое-кто, у кого нет и души. Зато есть драгоценные маленькие мозги. Что ты хотел, чтоб я сделал, когда они уплыли и уже далеко? Почему, как ты думаешь, они так спешили? Тебя испугались? – Он фыркнул и высморкался пальцами. – Только выйти из гавани – и они в безопасности. Они это прекрасно знали.
Я ошеломленно взглянул на Джипа, и тот сердито покачал головой:
– Оставь эти штучки, Стриж. Тут много чего можно сделать и сейчас – и ты можешь это сделать. Как мы оба знаем!
– Не могу, не причинив вреда также и вашей драгоценной юбке. Вашей милой маленькой Клэр. Так что в противном случае вам придется снарядить корабль, правда? И отправиться за ними следом! Ты богат? А?
– Нет, – с несчастным видом ответил я, соображая, сколько смогу выручить, если срочно продам свою квартиру, машину и музыкальный центр, хотя он был прошлогодним и теперь уже не модным для любителей. – Сколько это будет стоить?
Джип щелкнул языком:
– Много, Стив. Я могу помочь тебе своими маленькими сбережениями, только это будет немного. Приличный корабль – это ведь обойдется не меньше чем в две тысячи, плюс еще тысяча на экипаж и пятьсот на снаряжение.
– Тысяча чего?
Джип удивленно моргнул:
– Ну, гиней, конечно.
– Гиней? То есть один фунт пять пенсов? В современных деньгах?
– А каким же им еще быть? Деньги есть деньги.
Я с минуту изумленно смотрел на него, потом неожиданно разразился смехом – я просто не верил своим ушам:
– Джип, неужели ты серьезно? Да я за месяц зарабатываю больше твоих двух тысяч! Мои сбережения…
– Кроме шуток? Да, но это должно быть золотом, – предупредил он, со знающим видом постукивая себя по носу, – а когда торопишься, получается поганая ставка, провались оно все…
– Да Бог с ней, со ставкой! – рявкнул я. – Если я за пару часов раздобуду эту сумму, ты найдешь мне корабль? И экипаж? И как скоро?
– Ты серьезно? – Джип со звоном стукнул по своим ножнам. – Да самый лучший, приятель! К рассвету! Начиная с лучшего штурмана, если захочешь, а именно – меня самого! Мне все равно уже вроде как поднадоело на берегу. А ты возьмешь курс на чужеземные воды.
Я почти лишился дара речи:
– Джип… это превосходит все, что я когда-либо делал для тебя! Просто не могу выразить, как я тебе благодарен…
Но Джип уже повернулся к Ле Стрижу:
– Доволен, старый хорек? Теперь-то ты готов помочь? Или просто блефовал?
Старик громко засопел:
– Доставайте корабль, и я поеду с вами. – Джип снова удивленно моргнул – судя по всему, он такого не ожидал. Он уже собирался возразить, как Стриж прибавил: – При условии, конечно, что я возьму с собой группу друзей…
Тут я впервые увидел настоящее смятение на лице Джипа:
– Только не на мой корабль!
– Джип! – шепнул я.
– Ты же не знаешь, Стив! Он сам по себе плохая компания, но, Боже милостивый, любой из его друзей еще хуже…
– Соглашайся или не поеду! – прорычал старик.
– Он нужен нам, Джип, – сказал я. – Ты же сам не мог придумать никого другого.
Джип стиснул зубы:
– Но плыть вместе с нами! Никогда не слыхал, чтоб он такое проделывал! Зачем же теперь и по этому делу? На тебя ему совершенно начхать, а на меня тем более! Что же он задумал, старый дьявол, разрази его Господь? – Он вздрогнул, потом вздохнул: – Но если ты и вправду думаешь, что он нам понадобится, Стив…
– Я… не знаю. По-моему, я, можно сказать… нутром это чую.
– Остается только надеяться, что Финн не сожрет твое нутро в конце концов. – Затем Джип снова удивил меня, задумчиво добавив: – Но будь по-твоему, Стив. Какие там у тебя ни появляются чувства, я им доверяю. – Он хлопнул меня по плечу. – Ладно, давай прыгай в свое закрытое авто и быстренько начинай собирать деньги! Если мы пропустим прилив на рассвете и ветер с берега, придется ждать заката, и Волки получат полный день форы. – Он оглянулся через плечо. – Мы отплываем на рассвете. Будьте на борту пораньше. Я дам знать, где.
Нам вслед раздался кислый смешок:
– Не утруждай себя, щенок. Я сам узнаю.
Когда я ехал назад в город, начинался туман, и похолодало. Моей первой остановкой была квартира, и по многим причинам. Я хотел переодеться и уложить вещи, выбрав наиболее подходящую одежду для того, что могло оказаться весьма беспорядочным путешествием. Сделав это, я совершил сложную процедуру открывания маленького стенного сейфа и стал рыться в нем в поисках своей скромной коллекции чуть-чуть нелегальных Крюгеррандов. Затем я запер квартиру, не без задней мысли о том, когда мне снова доведется ее увидеть, и отправился в «Либерал Клаб». Я знал, что это наиболее вероятное место, где можно в это время найти Морри Джекмэна. Морри продал мне монеты, и я знал, что через пять минут после того, как я его найду, он неизбежно предложит мне купить еще. Мне нравился Морри, и я надеялся, что его сердце выдержит удар, когда на этот раз я дам согласие.
– Сегодня? Ты хочешь сказать – сейчас, сию минуту? – Морри поставил стакан и уставился на меня, как добрая сова. – Что ты собираешься делать, Стив, мальчик, облететь всю страну?
Иногда правда бывает самым лучшим средством:
– У меня тут одна сделка – шанс на Карибском чартере, очень дешево, если сделать прямо сейчас. И тем более в гинеях.
Морри кивнул со знающим видом:
– Карибы за четыре куска? Что ж, я тебя не виню. В такую ночь я и монетами по восемь бы заплатил. А лишняя доля не причитается, нет? А, да ладно. Еще одна такая штука, и мы откроем свою мастерскую.
Я ехал назад в доки очень осторожно. Дымка превращалась в густой туман, и я не хотел рисковать попасть в аварию, имея эту маленькую сумочку, полную монет, незаконно позвякивавшую и посмеивавшуюся про себя на сидении рядом со мной. Морри выдал мне потрясающий ассортимент, начиная с четвертаков с ангелами и джерсейских крон и кончая полуталерами Австрийской империи в современном исполнении, и, как хороший мальчик, с готовностью принял мой чек на добрые пять тысяч фунтов по своим не облагаемым налогом ценам. Если полиция обнаружит меня со всем этим хозяйством, она неизбежно что-то заподозрит, и меня могут задержать, и, возможно, с концами. Так что я сдерживал нетерпение, позволяя подвыпившим личностям с ревом мчаться мимо меня в туман, и сосредоточил свое внимание на том, чтобы отыскивать дорогу. Сначала я пару раз свернул неправильно, и уже начинал слегка исходить потом; завитки тумана показывали во все стороны, как тонкие насмешливые пальцы. И только уже когда наступила полночь, мне на глаза попался мягкий свет в конце улицы, и я затормозил у «Иллирийской таверны». Ну, вот, я уже начинал ориентироваться здесь, правда? Вписываться в обстановку. Как ни странно, от этих мыслей мое беспокойство только усилилось. Вылезая из машины, я бросил нервный взгляд в ночь. В том мире, который я знал, я никогда не боялся темноты, но здесь?
В таверне было много народу, судя по гулу, но тени хорошо скрывали их. Я еще стоял на ступеньках, когда Джип возбужденно помахал мне из маленькой кабинки у огня.
– Стив! Позволь представить тебе капитана Пирса с бригантины «Непокорная»…
Позади него из кабины поднялась огромная фигура, возвышаясь над нами обоими.
– Вашу руку, сэр! – прогремел капитан и протянул мне руку, утопавшую в таком количестве кружев, что ее почти не было видно: – Ваш покорный слуга, мастер Стивен!
Спрятанная в кружевах рука была размером с окорок и твердая, как камень. Его длинные песочного цвета волосы, все в локонах, как уши у спаниеля, обрамляли лицо такого же ветчинного цвета. Под тяжелой челюстью по странного покроя жакету слой за слоем спускалась пена кружевных оборок, а борта жакета были густо покрыты вышивкой и доходили почти до колен.
– Надеюсь познакомиться с вами поближе, сэр, во время нашего путешествия! А теперь время нас торопит, а прилив ждет, и боюсь, что нам должно скорее завершить сделку!
– Ты достал деньги? – выдохнул Джип.
Я высыпал содержимое сумки на стол. Увидев, как оно лежит, освещенное светом камина, я ощутил, как меня охватила паника. Вдруг я опростоволосился? Или не понял Джипа? Может, в этом безумном мире и цены другие, как и все остальное? Кучка казалась такой жалкой, по сравнению с теми пиратскими грудами, что мне приходилось встречать в книгах и фильмах. Джип и капитан с минуту молча смотрели на деньги, и я весь покрылся потом. Затем Джип тихонько присвистнул:
– А ты еще говорил, что не богат!
Бросив на меня извиняющийся взгляд, капитан выбрал наугад монету, попробовал ее на зуб и уставился на результат:
– Господи, твоя воля! – выдохнул он. – Это отличная монета! Почти чистое золото, черт побери!
Едва держась на ногах от облегчения, я сообразил, что золото, предназначенное для использования, в отличие от того, что красуется на бархатных подставках, почти всегда шло по сниженному курсу, якобы для того, чтобы сделать курс более твердым, а скорее всего – чтобы увеличить его стоимость. Джип кивнул с величественным удовлетворением:
– Что я говорил тебе, шкипер? Здесь хватит на ваш корабль, людей и их снаряжение и еще останется достаточно, чтобы купить все это снова. Хотите сейчас взвесить вашу долю?
– Оставшаяся сумма, – решительно вмешался я, прежде капитан успел вставить слово, – для вас и вашей команды, как только мы получим Клэр назад в целости и сохранности. И еще столько же по возвращении. Скажите им это!
Пирс поднялся и отвесил мне поклон с такой отменной церемонностью, что мне оставалось только ответить ему тем же.
– Вы настоящий принц, сэр, принц! Клянусь всем, что для меня свято, вы получите назад девицу, пока у нас есть сила в руках! Возьмете понюшку, сэр? – Боясь обидеть капитана, я взял умеренную порцию из бараньего рога, отделанного по краю серебром, который он торжественно протянул мне, и вдохнул его носом, как это проделывали в фильмах, с ладони. Я надеялся, что не расчихаюсь. Однако, если тебе в каждую ноздрю засунут большую зажженную гаванскую сигару, не больно-то чихнешь, а ощущение было именно таким. Я лишился дара речи, но, к счастью, Пирс был слишком занят, набивая этой адской смесью собственные пещерообразные ноздри, чтобы заметить мое состояние. Однако он не преминул заметить, как Джип одним быстрым движением смел золото в сумку и протянул ее мне.
– Насчет прилива… – сказал Джип.
Пирс яростно чихнул в свои оборки и громовым голосом потребовал, чтобы ему принесли плащ и шляпу. Появился старый Мирко с длинным, до колен, сюртуком, жестким от замысловатых галунов и сверкающих пуговиц. Поверх сюртука Пирс пристегнул широкий кожаный ремень, с которого свисала огромная шпага, нахлобучил на голову широкополую фетровую шляпу с высоким плюмажем, сунул подмышку трость с набалдашником из слоновой кости и заметил:
– Здесь всего пара шагов до причала, сэр! Желаете пойти пешком или возьмем вашу машину?
Он как-то не подходил к моей машине, ни морально, ни физически. Джип считал, что в любом случае будет надежнее оставить ее у таверны – здесь за ней присмотрят.
– Особенно Катька, – сухо произнес он, пока мы шли вверх по ступенькам. – Опять приставала ко мне, чтобы я о тебе заботился, вот так-то…
– Она здесь? Хотелось бы попрощаться…
– Нам лучше не мешкать. – Однако я замешкался, стоя на последней ступеньке, полный странных ощущений. И каким-то образом я увидел ее в глубине темной залы – она стояла, отбросив назад волосы, а ее кошачьи глаза следили за мной одновременно бесстрастно и пристально. Она подняла руку, чтобы послать мне воздушный поцелуй, но дотронулась до губ не пальцами. Колодой карт.
Туман снаружи изменился, он не то что рассеялся, но сконцентрировался в полосы и потоки, кружившие над нами в легком холодном бризе. Мы шли молча, только трость Пирса постукивала по камням и его ножны хлопали по жесткому сюртуку. Меч Джипа был перекинут через его плечо, а сам он, казалось, был погружен в собственные мысли. Так же, как и я, только все мои мысли были беспокойными. Я и раньше пускался в долгие путешествия, но в них место назначения было четко отпечатано на билетах, находившихся в моей сумке, а ритуал отъезда был обычным для любого аэропорта в мире: проверка, место у прохода, не курить, проверка багажа и паспортный контроль, просвечивание, объявления, произносимые аденоидным голосом, и мигающие экраны с расписанием отлета. Мне это и раньше казалось не слишком ободряющим, но теперь я бы радовался этому, вступая в туманную пустоту бесконечных возможностей. Может, мне предстояло упасть с края мира.
Однако когда пустота открылась перед нами, это был всего лишь конец улицы, а круги золотого света были не звездами, а фонарями на причале. За его краем поднимались вверх призрачные мачты, а вокруг них суетились люди, лазая вверх-вниз по трапу, поднимая мешки и катя бочонки. Над их головами вдруг что-то заскрипело, и на брусе закачалась сеть с большими бочками, которую опустили с громкими криками и бранью – куда-то вниз, в тени. Пирс набрал полные легкие воздуха, и его крик без труда перекрыл весь шум:
– МИСТЕР ПОМОЩНИК! КАК ОСТОЙЧИВОСТЬ?
– Хорошо, сэр! – откликнулся голос снизу. – Последние партии груза уже прибыли, и она стоит прекрасно! Затем последовал ряд подробностей по поводу погрузки, звучавших на удивление современно, и короткий обмен приказами, пославший группы одетых в черное мужчин бегать то в одну сторону, то в другую. Я отошел к причалу, чтобы не мешать, и посмотрел вниз.