Профессор МакГонаголл выступила вперед с длинным пергаментным свитком в руках.
   — Я буду называть имена, а вы должны надеть шляпу и сесть на табурет для сортировки, — сообщила она. — Аббот, Ханна!
   Розовощекая девочка со светлыми косичками, споткнувшись, вышла из строя, надела шляпу, которая тут же съехала ей на глаза, и села. После минутной паузы:
   — «Хуффльпуфф»! — объявила шляпа.
   От правого стола понеслись приветственные крики и рукоплескания. Ханна прошла к этому столу и села там. Гарри увидел, как привидение Жирного Монаха весело помахало ей рукой.
   — Боунс, Сьюзен!
   — «Хуффльпуфф»! — снова выкрикнула шляпа. Сьюзен торопливо отошла и села рядом с Ханной.
   — Бут, Терри!
   — «Равенкло»!
   На этот раз рукоплескания раздались от стола, стоявшего слева; когда Терри подошел к ним, несколько равенкловцев встали, чтобы пожать ему руку.
   «Брокльхёрст, Мэнди!» тоже отправился в «Равенкло», но «Браун, Лаванда» стала первой новой гриффиндоркой, и стол на дальнем конце слева взорвался аплодисментами; Гарри услышал, как близнецы, братья Рона, издают громкие кошачьи вопли.
   «Бычешейдер, Миллисент» была зачислена в «Слизерин». Возможно, у Гарри разыгралось воображение, но после всего, что он успел услышать про «Слизерин», попавшие туда казались ему весьма неприятными людьми.
   Его уже тошнило довольно сильно. Он вспомнил, как в школе на физкультуре набирали команды для разных игр. Его всегда выбирали последним, не потому, что он плохо играл, а потому, что никто не хотел, чтобы Дудли подумал, будто Гарри им нравится.
   — Финч-Флетчи, Джастин!
   — «Хуффльпуфф»!
   Иногда, заметил Гарри, шляпа выкрикивала название колледжа сразу же, а иногда она некоторое время раздумывала, прежде чем принять решение. «Финниган, Симус», мальчик с волосами песочного цвета, который стоял в строю перед Гарри, просидел на табурете добрую минуту, пока шляпа не назначила его в «Гриффиндор».
   — Грэнджер, Гермиона!
   Гермиона почти бегом поспешила к табурету и с энтузиазмом нахлобучила шляпу на голову.
   — «Гриффиндор»! — выкрикнула шляпа. Рон застонал.
   Ужасная мысль поразила Гарри неожиданно — как всегда делают ужасные мысли, когда вы нервничаете. А что, если его вообще не выберут? Что, если он так и будет сидеть со шляпой на глазах, пока профессор МакГонаголл не сорвет ее у него с головы и не скажет, что, очевидно, произошла ошибка и лучше ему отправиться обратно на станцию?
   Когда вызвали Невилля Длиннопоппа, мальчика, постоянно терявшего жабу, он упал по дороге к табурету. Шляпа долго решала, куда отправить Невилля. Наконец она объявила: «Гриффиндор!». Невилль бросился прочь, все еще находясь в шляпе, и ему пришлось под громкий хохот метнуться вбок, чтобы передать шляпу «МакДугал, Мораг».
   Малфой, услышав свое имя, гордо выступил вперед. Его желание исполнилось сразу же: шляпа завопила: «Слизерин!», едва коснувшись его головы.
   Малфой вернулся к Краббе и Гойлу, крайне довольный собой.
   Оставалось не так уж много народу.
   «Мун»…. «Нотт»…. «Паркинсон»…. потом девочки-близняшки, «Патил» и «Патил»…. потом «Перкс, Салли-Энн»…. а потом, наконец —
   — Поттер, Гарри!
   Едва только Гарри вышел из строя, по Залу, как язычки пламени, вспыхнули приглушенные возгласы:
   — Она сказала, Поттер?
   — Тот самый Гарри Поттер?
   Последнее, что увидел Гарри перед тем, как шляпа съехала ему на глаза, был полный зал ребят, привстававших, чтобы получше разглядеть его. В следующую секунду он уже рассматривал черную изнанку шляпы. И ждал.
   — Хмм, — произнес тихий голос ему в ухо. — Трудно. Крайне трудно. Очень храбрый, это видно. Но и сообразительный. Талант, да, бог ты мой, конечно же — и большое желание проявить себя, вот ведь что интересно… Куда же мне тебя отправить?
   Гарри вцепился руками в края табурета и молился: только не в «Слизерин», только не в «Слизерин».
   — Только не в «Слизерин», говоришь? — переспросил тихий голос. — Уверен? Ты мог бы стать великим, знаешь, у тебя все для этого есть, и «Слизерин» выведет тебя прямо к славе, в этом нет никаких сомнений — не хочешь? Нет? Что ж, если ты уверен — пойдешь в «Гриффиндор»!
   Гарри понял, что последнее слово шляпа выкрикнула на весь зал. Он стащил шляпу и на дрожащих ногах отправился к столу «Гриффиндора». Он испытывал огромное облегчение, что его все-таки выбрали и к тому же не отправили в «Слизерин», и даже не заметил, что ему хлопали и кричали больше, чем всем остальным. Староста Перси встал и энергично потряс ему руку, в то время как близнецы Уэсли надрывались: «Поттер с нами! Поттер с нами!». Гарри сел напротив привидения в жабо, которое он видел раньше. Привидение похлопало его по руке, и у Гарри появилось неприятное ощущение, будто он только что окунул руку в ведро с ледяной водой.
   Теперь он мог разглядеть Высокий Стол. С ближнего краю сидел Огрид, который поймал его взгляд и поднял вверх оба больших пальца. Гарри улыбнулся в ответ. В центре Высокого Стола, в большом золотом кресле, сидел Альбус Думбльдор. Гарри сразу же узнал его по карточке, которая ему попалась в поезде, в шоколадушке. Серебряная голова Думбльдора единственная во всем Зале сверкала так же ярко, как привидения. Гарри заметил также профессора Белку, нервного молодого человека из «Дырявого котла». В большом пурпурном тюрбане он выглядел странно и не слишком уместно.
   К этому времени осталось всего четверо неотсортированных. «Томас, Дин», мальчик еще выше Рона, присоединился к Гарри за столом «Гриффиндора». «Тюрпин, Лиза» направилась в «Равенкло», и тогда настала очередь Рона. Бедняга давно уже был бледно-зеленого цвета. Гарри под столом перекрестил пальцы, и через секунду шляпа закричала: «Гриффиндор»!
   Гарри громко хлопал вместе с остальными, когда Рон свалился на стул рядом с ним.
   — Отлично, Рон, великолепно, — помпезно произнес Перси Уэсли, в то время как «Цабини, Блейз» был назначен в «Слизерин». Профессор МакГонаголл скатала свиток и унесла шляпу-сортировщицу.
   Гарри посмотрел на стоящее перед ним пустое золотое блюдо. Только сейчас он понял, насколько проголодался. Тыквеченьки, казалось, ушли из его жизни сто лет назад.
   Альбус Думбльдор поднялся. Он глядел на учащихся и сиял, широко раскрывая им навстречу руки, так, как будто для него не было в жизни большего удовольствия, чем видеть их всех собравшимися вместе в этом зале.
   — Добро пожаловать! — воскликнул он. — Добро пожаловать к началу нового учебного года в «Хогварце»! Прежде чем начать банкет, я бы хотел сказать несколько слов. А слова мои будут такие: Тютя! Рева! Рвакля! Цап! Спасибо!
   Думбльдор сел на место. Все радостно закричали и захлопали. Но Гарри не понимал, смеяться ему или нет.
   — Он что — слегка того? — неуверенно обратился он к Перси.
   — Того? — рассеянно переспросил Перси. — Он гений! Он лучший чародей в мире! Но он, совершенно верно, слегка того. Положить тебе картошки?
   Гарри так и ахнул от удивления — оказалось, столы давно ломятся от яств. Ему еще ни разу не доводилось видеть столько вкусных блюд вместе: ростбиф, жареные цыплята, свиные и телячие отбивные, сосиски, бекон, стейк, жареная картошка, вареная картошка, картофель фри, йоркширский пудинг, горошек, морковка, подливка, кетчуп и, по каким-то непонятным соображениям, мятные леденцы.
   В общем-то, Дурслеи не морили Гарри голодом, но все же он никогда не ел вволю, столько, сколько ему бы хотелось. Кроме того, Дудли всегда отбирал все, к чему Гарри проявлял интерес, даже если самого Дудли от этого тошнило. Гарри наполнил тарелку до краев, положив всего понемножку (кроме леденцов) и стал есть. Еда была удивительно вкусная.
   — Выглядит потрясающе, — грустно сказал призрак в жабо, наблюдая, как Гарри вгрызается в стейк.
   — А вам нельзя?…
   — Я не ел уже около четырехсот лет, — ответил призрак. — Конечно, мне это не нужно, но, сказать откровенно, без этого скучаешь. Кажется, я не представился? Сэр Николас де Мимси-Порпиньон, к вашим услугам. Резиденция в башне Гриффиндор.
   — Я знаю, кто вы! — внезапно выкрикнул Рон. — Мои братья рассказывали о вас, вы — Почти Безголовый Ник!
   — Я бы предпочел, чтобы вы называли меня Сэр Николас де Мимси… — холодно начал призрак, но тут вмешался Симус Финниган:
   — Почти Безголовый? Как это можно быть почти безголовым?
   У Сэра Николаса сделался обескураженный вид, похоже, разговор пошел совсем не так, как он предполагал.
   — А вот так! — выпалил он раздраженно. Он схватил себя за левое ухо и дернул. Голова его тут же соскочила с шеи и откинулась на левое плечо так, как будто была прикреплена на петлях. Очевидно, кто-то пытался отрубить сэру Николасу голову, но не довел дело до конца. Дети были обомлели. Довольный произведенным эффектом, Почти Безголовый Ник лихо поставил голову на место, прокашлялся и сказал: «Итак — новые гриффиндорцы! Надеюсь, вы-то поможете нам выиграть кубок? „Гриффиндор“ так давно не выигрывал. Слизеринцы получают кубок уже шесть лет подряд! Кровавый Барон стал совершенно невыносим — у него резиденция в „Слизерине“».
   Гарри посмотрел: за столом «Слизерина» сидело ужасное привидение с пустыми глазницами, жутким лицом, в одеждах, запятнанных серебристой кровью. Оно сидело справа от Малфоя, который, как с удовольствием заметил Гарри, вовсе не был в восторге от подобного соседства.
   — А из-за чего он весь в крови? — с жадным любопытством спросил Симус.
   — Я не спрашивал, — деликатно ответил Почти Безголовый Ник.
   Когда все наелись, остатки пищи испарились с тарелок, и посуда вновь засияла чистотой. Спустя мгновение появился десерт — огромное количество мороженого всех сортов, какие только можно себе представить, яблочные пироги, торты с патокой, шоколадные эклеры, пончики с вареньем, трюфели, клубника, желе, рисовый пудинг…
   Пока Гарри набивал рот тортом с патокой, разговор зашел о родных.
   — А я полукровка, — объявил Симус. — Мой отец мугл. Мама не говорила ему, что она ведьма, пока они не поженились. Вот был ему сюрприз.
   Все засмеялись.
   — А ты, Невилль? — поинтересовался Рон.
   — Меня воспитывала бабушка, она ведьма, — сказал Невилль, — но вообще все в семье думали, что я стопроцентный мугл. Мой двоюродный дедушка Альжи все пытался застать меня врасплох, чтобы заставить колдовать — однажды он даже столкнул меня с мыса Блэкпул, я чуть не утонул — но ему ничего не удавалось, пока мне не исполнилось восемь. Дедушка Альжи пришел в гости, взял меня за ноги и вывесил из окна на втором этаже. А в это время двоюродная бабушка Енид предложила ему меренги, и он случайно отпустил руки. Но я не упал, я прыгнул — через весь сад прямо на дорогу. Они все были так довольны, бабушка плакала, просто не знала, куда деваться от счастья. Видели бы вы их лица, когда я вошел к ним в комнату — понимаете, они думали, что во мне не хватит колдовской силы, чтобы вернуться обратно. Дедушка Альжи был так мной доволен, что купил мне жабу.
   С другой стороны от Гарри, Перси Уэсли и Гермиона разговаривали об учебе («Я так надеюсь, что занятия начнутся сразу же, меня больше всего интересуют превращения, знаешь, превращения чего-нибудь во что-то другое, конечно, считается, что это очень трудно…»; «вы начнете с элементарного, спички в иголки и тому подобное…»).
   Гарри, согревшийся и сонный, посмотрел на Высокий Стол. Огрид пил из кубка, сильно его запрокинув. Профессор МакГонаголл разговаривала с Альбусом Думбльдором. Профессор Белка, в своем сумасшедшем тюрбане, беседовал с преподавателем, у которого были сальные волосы, крючковатый нос и болезненный цвет лица.
   Все случилось внезапно. Преподаватель с крючковатым носом поверх тюрбана профессора Белки глянул Гарри прямо в глаза — и острая, горячая боль пронзила шрам на лбу мальчика.
   — Ой! — Гарри прижал ладонь ко лбу.
   — Что случилось? — встревожился Перси.
   — Н-ничего.
   Боль прошла так же быстро, как и появилась. Труднее было избавиться от впечатления, произведенного взглядом учителя — чувствовалось, что Гарри ему сильно не понравился.
   — А что это за учитель, который разговаривает с профессором Белкой? — спросил Гарри у Перси.
   — А, так ты уже знаешь Белку? Неудивительно, что он так нервничает, это же профессор Злей. Он преподает зельеделие, но всем известно, что на самом деле он метит на место Белки. И он, этот Злей, знает все про Темные Силы.
   Гарри некоторое время наблюдал за Злеем, но тот больше ни разу не взглянул в его сторону.
   Наконец, десерты тоже испарились, и профессор Думбльдор снова встал. Все замолчали.
   — Э-хем — еще несколько слов, теперь, когда мы все наелись и напились. Перед началом семестра хочу напомнить вам некоторые правила.
   — Первокласникам следует знать, что лес вокруг замка является запретной зоной для всех учащихся без исключения. Об этом также следует вспомнить некоторым из старших учеников.
   Мерцающие глаза Думбльдора сверкнули в сторону близнецов Уэсли.
   — Кроме того, м-р Филч, смотритель, просил меня напомнить, что вам запрещается колдовать в коридорах в перерывах между занятиями.
   — Набор в команды по квидишу состоится на второй неделе семестра. Желающие играть за свой колледж должны обратиться к мадам Самогони.
   — И, наконец, обязан предупредить вас, что в этом году вход в правый коридор на третьем этаже закрыт для всех, кто не хочет умереть страшной и ужасной смертью.
   Гарри засмеялся, но он был единственный, кто так сделал.
   — Он не серьезно? — тихо поинтересовался он у Перси.
   — Наверно, серьезно, — нахмурился Перси, не отводя глаз от Думбльдора, — странно, обычно он объясняет, почему нам нельзя куда-то ходить — например, в лесу полно опасных чудищ, это мы все знаем… Уж нам, старостам, мог бы и сказать…
   — А теперь, прежде чем отправиться спать, давайте споем наш школьный гимн! — закричал Думбльдор. Гарри заметил, что улыбки на лицах остальных преподавателей как-то застыли.
   Думбльдор легонько тряхнул волшебной палочкой, так, будто прогонял муху, севшую на ее кончик, и из палочки вылетела длинная золотая лента. Она поднялась высоко над столами и, извиваясь подобно змее, сложилась в слова.
   — Выберите каждый свой любимый мотив, — сказал Думбльдор, — и — поехали!
   И школа затянула:
 
Хогварц, Хогварц, Хогги-Вогги-Хогварц,
Нас ты научи-и-и-и,
Пусть мы старые, лысые иль юнцы белобрысые,
Всем нам очень полезно над наукой страдать.
В головах-то не густо, а совсем даже пусто,
Одни дохлые мухи, паутина на ухе,
Научи нас тому, что нам следует знать
(А уж если забыли, надо все вспоминать).
Так ты сделай что можешь, а мы сможем — поможем,
Обещаем учиться и мозги напрягать.
 
   Все закончили петь в разное время. В конце концов, остались только двойняшки Уэсли, они тянули слова под очень медленный похоронный марш. Думбльдор до последнего звука дирижировал им волшебной палочкой, а когда они допели, аплодировал громче всех.
   — Ах, музыка! — тихо воскликнул он, промакивая глаза, — Магия посильнее наших умений! Ну что ж, а сейчас — спать! Марш!
   Сквозь оживленно болтающую толпу первоклассники-гриффиндорцы вслед за Перси пошли из Большого Зала вверх по мраморной лестнице. Ноги у Гарри опять налились свинцом, но на этот раз только оттого, что он сильно наелся и устал. Ему так хотелось спать, что он даже ничему не удивлялся — ни тому, что люди на портретах, висящих в коридорах, шептались и показывали пальцами, когда дети проходили мимо, ни тому, что Перси дважды провел их через двери, спрятанные за отодвигающимися панелями и за коврами на стене… Зевая, волоча ноги, ребята карабкались вверх по лестницам и, как раз когда Гарри стал гадать, долго ли еще осталось идти, процессия вдруг остановилась.
   В воздухе висели трости, целая стая, и, стоило Перси сделать шаг, как они начали кидаться сверху.
   — Дрюзг, — шепотом объяснил Перси первоклассникам, — полтергейст.
   Перси повысил голос:
   — Дрюзг — покажись!
   Ответом ему был громкий, непочтительный звук, похожий на тот, с которым воздух вырывается из воздушного шарика.
   — Мне что, пойти к Кровавому Барону?
   Раздался хлопок, и появился маленький человечек со злобными, темными глазками и широким ртом. Он висел в воздухе, поджав по-турецки ноги и прижимая к животу тросточки.
   — Ооооо! — пропел он, недобро хохотнув. — Перьвокласьки! Вот умора-то!
   Неожиданно он просвистел у них над головами. Все быстро нырнули вниз.
   — Уйди, Дрюзг, а то я все расскажу Барону, имей в виду! — рявкнул Перси.
   Дрюзг вывалил язык и исчез, предварительно высыпав трости на голову Невиллю. Было слышно, как полтергейст несется прочь, задевая на лету рыцарские доспехи.
   — От Дрюзга нужно держаться подальше, — предостерег Перси, возобновив движение. — С ним может справиться один Кровавый Барон, а Барон даже нас, старост, не слушается. Ну вот, мы и пришли.
   В самом конце коридора висел портрет очень полной женщины в платье розового шелка.
   — Пароль? — спросила она.
   — Капут Драконис, — отозвался Перси. Портрет сам по себе отъехал вверх, и в стене открылось круглое отверстие. Ребята протиснулись туда — Невиллю понадобилась помощь — и оказались в общей гостиной «Гриффиндора», уютной, круглой комнате, уставленной пухлыми креслами.
   Девочек Перси направил в одну дверь, за нею была их спальня, а мальчиков — в другую. Поднявшись по винтовой лестнице — очевидно, они находились в башне — мальчики наконец-то увидели кровати: пять кроватей под балдахинами темно-красного бархата. Белье было уже постелено. Слишком уставшие, чтобы много разговаривать, они натянули пижамы и плюхнулись в постели.
   — Еда отличная, да? — пробормотал Рон из-за занавеси. — Уйди, Струпик! Жует простынку, представляешь?
   Гарри хотел было спросить, пробовал ли Рон торт с патокой, но заснул практически сразу же.
   Возможно, Гарри был несколько неумерен за ужином, и ему приснился очень странный сон. У него на голове сидел тюрбан профессора Белки, и этот тюрбан все говорил с ним, доказывая, что ему нужно немедленно перевестись в «Слизерин», потому что это — его судьба. Гарри спорил с тюрбаном, говоря, что не хочет идти в Слизерин; тюрбан становился все тяжелее и тяжелее; Гарри попытался снять его, но тот только стал теснее и до боли сжал голову — тут появился Малфой, он смеялся, глядя, как Гарри борется с тюрбаном — потом Малфой превратился в учителя с крючковатым носом, Злея, чей смех стал высоким и холодным — вспыхнул ослепительно-зеленый свет, и Гарри проснулся, весь дрожа и в поту.
   Он перекатился на другой бок и заснул снова. Проснувшись на следующее утро, он совершенно не помнил своего сна.

Глава 8
Профессор Зельеделия

   — Вон, гляди!
   — Где?
   — Рядом с тем высоким парнем, рыжим.
   — В очках?
   — Видели его лицо?
   — Видели шрам?
   Шушуканье преследовало Гарри с того самого момента, как он вышел из спальни на следующее после банкета утро. Дети, выстроившиеся в линейку перед входом в свои классы, вставали на цыпочки, чтобы получше рассмотреть его, или перебегали в конец очереди, чтобы еще раз пройти мимо него. От такого внимания Гарри чувствовал себя очень неловко. Он старался сосредоточиться на том, чтобы найти дорогу в свой класс.
   В «Хогварце» было сто сорок две лестницы: одни широкие и пологие; другие узкие и скрипучие; третьи вели куда-то не туда по пятницам; четвертые — с исчезающей ступенькой где-то посередине, которую надо было не забыть перепрыгнуть. Еще были двери, которые не открывались, пока их вежливо не попросишь или не пощекочешь в нужном месте, или двери, которые на самом деле были вовсе не двери, а самые обычные стены, которые просто очень хорошо притворялись. Кроме того, было очень сложно запомнить, что где находится, потому что всё непрерывно перемещалось с места на место. Люди на портретах постоянно ходили друг к другу в гости, а рыцарские доспехи, Гарри был абсолютно в этом уверен, обладали способностью самостоятельно двигаться.
   Привидения тоже очень мешали жить. Невозможно не испугаться, когда кто-то выплывает прямо на тебя сквозь дверь, которую ты пытаешься открыть. Почти Безголовый Ник был крайне любезен с гриффиндорцами-новичками и всегда помогал найти дорогу, а вот полтергейст Дрюзг, если встретить его, когда опаздываешь на урок, осложнял жизнь побольше, чем две заговоренные двери плюс лестница с секретом, вместе взятые. Он мог нахлобучить тебе на голову корзинку для мусора, вытащить ковер из-под ног, забросать мелом или незаметно проскользнуть под тобой и схватить за нос с криком: «ну и шнобель!».
   Хуже Дрюзга — конечно, если такое вообще возможно — был смотритель Аргус Филч. Гарри с Роном умудрились попасться ему в лапы в первое же утро. Филч схватил их при попытке пройти в дверь, которая, по неудачному совпадению, вела в запретный коридор на третьем этаже. Филч не поверил, что ребята потерялись, решил, что они нарочно хотели пробраться туда, куда нельзя, и грозил бросить их в подземелье, но тут, к счастью, мимо проходил профессор Белка, который их и выручил.
   У Филча была кошка по имени миссис Норрис, костлявое создание цвета пыли с выпученными глазами-фонарями, такими же, как у самого Филча. Кошка самостоятельно патрулировала коридоры. Стоило чуточку нарушить правила, буквально на миллиметр преступить запретную черту, и она тут же, таинственным образом исчезая, бросалась звать Филча, который являлся через секунду, пыхтя и сопя. Филч лучше чем кто-либо другой (за исключением разве что двойняшек Уэсли) разбирался в школьных секретных переходах и мог не хуже призрака выскочить из-под земли. Ученики дружно ненавидели его, а розовой мечтой многих детей было дернуть за хвост миссис Норрис.
   Но если бы самой большой трудностью было найти дорогу до кабинета! Как бы не так! А сами занятия? Гарри очень скоро понял, что колдовство — это не просто размахивание волшебной палочкой и бормотание непонятных слов.
   Каждую среду, в полночь, дети должны были, глядя в телескоп, изучать ночное небо, зазубривать названия звезд и траектории движения планет. Три раза в неделю они отправлялись в теплицу на заднем дворе изучать гербологию под руководством профессора Спаржеллы, приземистой кряжистой ведьмы, которая учила, как обращаться с незнакомыми травами и грибами и для чего их можно использовать.
   Самым скучным уроком была история магии, единственный предмет, который преподавал призрак. Профессор Биннз был очень-очень стар и однажды заснул перед камином в учительской — а на следующее утро пришел на урок уже без тела. Биннз бубнил и бубнил, а дети машинально записывали имена и даты, путая Эмерика Злющего с Умериком Пьющим.
   Профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, был такой крошечный, что ему приходилось стоять на стопке книг, для того, чтобы ученикам было видно его из-за кафедры. На первом занятии во время переклички он, прочитав фамилию Гарри, издал восторженный крик и свалился под стол.
   Профессор МакГонаголл, как и все остальные учителя в школе, обладала своей, ярко выраженной индивидуальностью. Гарри был прав, когда подумал, что она не тот человек, которому можно безнаказанно перечить. Строгая и умная, она задала тон отношений на первом же занятии, едва только детям позволено было сесть.
   — Превращения — самый сложный и опасный вид колдовства, который вы будете изучать в «Хогварце», — сказала она. — Те, кто будет валять дурака у меня на занятиях, покинут класс навсегда. Это первое и последнее предупреждение.
   Потом она превратила стол в свинью и обратно. Дети были в восхищении и не могли дождаться, когда и им будет позволено проделать нечто подобное, но вскоре осознали, что до превращения мебели в животных им еще очень и очень далеко. После того, как они долго писали в тетрадку сложные формулы, каждому была выдана спичка, которую следовало превратить в иголку. К концу урока одна только Гермиона Грэнжер смогла хоть сколько-нибудь поменять вид спички; профессор МакГонаголл показала всему классу, что спичка стала вся серебряная и острая на конце, и даже одарила Гермиону улыбкой, хотя вообще улыбалась крайне редко.
   Все с нетерпением ожидали первого урока по защите от сил зла, но оказалось, что занятия у профессора Белки — просто какая-то пародия. В классе сильно пахло чесноком; как говорили, чеснок использовался профессором Белкой для отпугивания вампира, который когда-то напал на него в Румынии и который, по опасению профессора, однажды непременно должен был вернуться. Тюрбан, объяснил он ученикам, был подарен ему одним африканским принцем в знак благодарности за избавление от хулиганствующего зомби, но дети не очень поверили этой истории. Во-первых, когда любопытный Симус Финниган попросил рассказать подробнее про борьбу с зомби, профессор Белка покраснел и заговорил о погоде; во-вторых, от тюрбана исходил сильный и странный запах — двойняшки Уэсли утверждали, что тюрбан тоже набит чесноком, чтобы защищать профессора Белку везде, куда бы тот ни пошел.
   Гарри вздохнул с облегчением, когда понял, что не так уж отстает от всех остальных. Многие дети были из семей муглов и, так же, как он сам, до поры до времени не подозревали, что являются колдунами и ведьмами. А учить приходилось так много, что даже ребята вроде Рона имели не слишком много форы.
   В пятницу у Гарри с Роном был особый день: они наконец-то смогли добраться к завтраку в Большой Зал, ни разу не потерявшись по дороге.