Рубан Александр. Каникулы Творца

   Аристарх попытался продемонстрировать, как бы он ему врезал, и обнаружил, что не может этого сделать. Ничего не может: ни врезать, ни продемонстрировать, потому что заело не только шлем. Весь панцирь заело, и ни рукой, ни ногой... Дракон валяется обезглавленный, чёрной кровищи из него натекло по щиколотки, если не больше, а Новый Рыцарь как влип со всего маху в стену, так и висит, распятый. И останки Спящего напротив тоже прилипли к стене... Ага. Вот оно как тут. Убить Дракона - не штука, штука выбраться из западни. То есть, думать опять же некогда, надо искать выход из магнитной ловушки. А тут еще Савва со своей телепатемой - стряслось у него что-то на Объекте, запаниковал... Сдал Савва Ф. за последние годы, сильно сдал. С апреля 85-го ни одного спокойного отпуска у Аристарха не было, Савва его везде доставал. Хоть ищи другого заместителя...
   - Савва! - протелепатировал Аристарх.
   - Ну, Ты спишь, Аристарх, завидую! Давно Ты так не спал, в мезозое, кажется, последний раз. Помнишь нижний мел, когда мы...
   - Помню. Я, Савва, никогда не забываю своих ошибок - не то, что некоторые. Зачем вызывал?
   - Небольшая сводка, шеф.
   - Я в отпуске.
   - Шеф, только по самым важным пунктам! Я же не всё могу взять на себя, и потом, Ты сам говорил...
   - К сожалению, ты прав. Я, действительно, имел глупость пообещать тебе интеллектуальную помощь. Давай - но по самым важным.
   - Разумеется, шеф... Кольский прокол. Они вот-вот разменяют пятнадцатый километр!
   - Ну и что?
   - То есть, как? Они же могут наткнуться на...
   - Не наткнутся. Вовремя корректируй отклонение от вертикали - вот и всё, что от тебя требуется.
   - Схвачено, шеф! Далее: экологическая напряжёнка вплоть до возможных катастроф на следующих точках... так. Минутку... А, вот они! Кемерово, химзаводы. Томские нефте- и радиохим. Тюменские промыслы. Ямал - тундровые почвы. Газопровод...
   - Стоп! Всё - по Западной Сибири?
   - Да, шеф, и очень густо. Именно поэтому...
   - Там всегда напряжёнка, не обращай внимания. Дальше.
   - Дальше, так дальше... Ближний Восток. Они таки сворачивают экспансию и начинают вывод ограниченного контингента.
   - Наконец-то!
   - Хм-м?..
   - Радоваться надо, Савва, а ты хмыкаешь.
   - Кое-кто из наших информаторов придерживается несколько иного мнения, шеф, и, как мне представляется...
   - Дело информаторов - поставлять факты, а не составлять мнения! Пусть каждый занимается своим делом, Савва. Дальше.
   - Открыта высокотемпературная сверхпроводимость.
   - Вот как? Рановато... Ну, да авось не догадаются, что с нею делать. Однако, шустры... Ладно, Я с ними. Дальше.
   - Последнее, шеф. Только что заслан в набор "Антихрист". На русском языке.
   - Не понял.
   - Ну, Ницше, "Антихрист"! На русском языке, что страннее всего. Они назвали его "Антихристианин", поэтому я даже не сразу обратил внима...
   - В "Посеве", что ли?
   - Если бы. В "Политиздате"! И тираж - двести тысяч!
   - Действительно, странно. И не вполне предсказуемо... А, впрочем, пускай, это их дело. Всё?
   - По самым важным - всё.
   - Ну, всё, так всё. Ты один в кабинете?
   - Да, шеф.
   - Тогда вот что... Ты бездельник, Савва! Ты халтурщик и бездарь! Ты имитируешь бурную деятельность, размениваясь по мелочам! Ты подражаешь далеко не лучшим экземплярам с Объекта! Если Я вернусь и обнаружу, что ты занимаешься цензурой русскоязычных изданий, а не философской стратегией, Я вкачу тебе выговор! Я разнесу тебя при подчинённых! Я припомню тебе Моисея! Я припомню тебе Зороастра и Джугашвили! Я припомню тебе Баварский эксперимент и кодекс Хаммурапи! Я тебе всё припомню, Савва Ф.! Ты Меня понял?
   - Понял, шеф. Исправлюсь. Уже исправляюсь. Может, посоветовать им издать в Москве полный текст "Несвоевременных размышлений"?
   - Ничего ты не понял... А что за "Несвоевременные мысли"? Пешкова, что ли?
   - Да нет, зачем же Горького... То есть, можно, конечно, и Горького, если Ты так настаиваешь. Но я имел в виду Ницше. "Несвоевременные размышления".
   - А-а... Рано. И вообще, занимайся делом, Савва!
   - Делом я, Аристарх, тоже займусь. Я знаю, что Ты называешь делом, и я с Тобой полностью солидарен. Но Ты же никаких указаний мне не оставил! Ты же всё в уме держишь. У Тебя раздутый штат секретарей, и ни одна из них ничего не знает. Они даже не знают, что Объект в запущенном состоянии. В ужасном! Я целых три дня убил на ревизию только северной части Восточного полушария, и у меня уже лысина дыбом, я уже просто боюсь продолжать, мне страшно подумать: а что я обнаружу в других...
   - Не преувеличивай, Савва. Два дня, а не три.
   - Три, Аристарх. Как Ты свят, три! Я могу расписать их по часам своей ревизии. По минутам!
   - Ты хочешь сказать...
   - Я хочу сказать, что впервые после мезозоя Ты не замечаешь, как летит время в отпуске, и что я, Твой старый друг и соратник, очень рад за Тебя, несмотря на полный бардак, который Ты мне оставил. Помнится...
   - Ну, хватит, Савва! Хватит поминать Мне мезозой. Я уже миллионы раз благодарил тебя за твою помощь. Извини, за твою БЕСКОРЫСТНУЮ помощь!.. И столько же раз Я говорил тебе, что вполне можно было обойтись без той чудовищной резни, которую ты учинил.
   - Без радикального хирургического вмешательства, шеф, нам пришлось бы снова терять миллионы лет на...
   - Ты слишком буквально понимаешь эти слова, Савва: "хирургическое вмешательство". А у Меня до сих пор перед глазами твои скотомогильники... Ладно. Это бесконечный спор. И бессмысленный: мезозой прошёл и никогда не повторится. Динозавров нет и уже не будет. Ни мирно отсохшие, ни радикально обрубленные ветви эволюции не оживут. К счастью... У тебя есть ко Мне ещё что-нибудь?
   - Больше ничего, Аристарх. Разве что вот...
   - Ну?
   - Да вот, глянуть бы на неё хоть краешком глаза, а?
   - На кого?
   - На ту, с которой время летит так незаметно!
   - Ты пошляк, Савва Ф. Пока.
   - Приятного отдыха, шеф! Хе-хе-с...
   * * *
   Три дня и три ночи Новый Рыцарь, скованный посмертными чарами чудовища, провисел в Мёртвом ущелье под Чёрным Замком, в каких-то полутора футах от каменистого дна, залитого драконьей кровью, неописуемо страдая от голода, жажды и скуки. Правда, первые сутки он, как выяснилось, провисел в беспамятстве, будучи крепко ушиблен затылком о стену. Единственным его развлечением к исходу второго дня было - любоваться собственной работой, проделанной быстро, точно и не без изящества. Но утром третьего дня зрелище обезглавленной драконьей туши уже не доставляло рыцарю ни радости, ни удовольствия.
   Мало того, что мастерски отсечённую голову он так и не смог увидеть, как ни корячился внутри своего стального карцера. Мало того, что старый мудрый ворон, усевшись на виду у победителя, долго смотрел на него, склоняя голову то вправо, то влево, а потом, досадливо каркнув, покинул ущелье и, судя по крикам, увёл за собой всю стаю. (Драконьего мяса сей трупоед даже не отпробовал и соплеменикам не предложил, провидя летальный исход пиршества). Самым неприятным было то, что драконья кровь к полудню третьего дня начала разлагаться, затопляя ущелье непереносимым смрадом.
   Только ночью - это была уже третья ночь, - в темноте и прохладе рыцарь смог, наконец, перевести дух и попробовал дышать носом.
   Наверное, хватит, подумал он, царапнув сухим языком потрескавшиеся губы. Уж очень однообразно. До утра ещё потерплю, а утром, если снова ничего не произойдёт, придётся умереть и покинуть эту негостеприимную сказку...
   Во сне (на этот раз ему приснился сон) он, как в первую ночь наяву, обнимал прекрасную Невидимку, и зарывался лицом в её душистые волосы, и гладил её горячие бёдра, шелковистые до чрезвычайности, и долго не хотел просыпаться, когда его довольно-таки бесцеремонно отделили от стены и уронили на дно ущелья.
   - Наконец-то! - сказал Аристарх, открывая глаза и видя над собой угрюмые башни Замка на фоне голубой и весёлой полоски неба. Он попытался поднять ослабевшую руку и не смог.
   Эй! - позвал он. - Кто бы ты ни был! Не будешь ли ты так добр снять с меня всё это железо? И глоток хоть чего-нибудь... - Просьбу эту он обратил в пространство над собой, ещё никого не видя, но справедливо полагая, что кто-то же есть рядом.
   - Молодой человек! - услышал он чей-то напряженный голос и, с трудом повернув голову, понял, что голос доносится из драконьей дыры. - Молодой человек, вы уже очнулись?
   - Да, - сказал Аристарх и только теперь обнаружил, что не говорит, а едва шепчет. - Да! - крикнул он, собрав все свои человеческие силы.
   - Имейте в виду: я вас плохо слышу! - сказала дыра всё с тем же болезненным напряжением в голосе. - Фляга с вином должна быть где-то рядом с вами. Напейтесь и немедленно снимайте с себя всё железное. И, пожалуйста, побыстрее: я тут долго не выдержу!
   Флягу Аристарх, наконец, нашёл: она лежала под самой стеной, - но дотянуться до неё он смог не сразу. Вино оказалось горьким и, пожалуй, чрезмерно крепким. Оно обожгло гортань, зато придало сил. И всё же, разоблачался он невыносимо долго, под нетерпеливые и всё более страдальческие понукания незнакомца, который почему-то не мог помочь ему, а вместо этого был вынужден сидеть в дыре.
   Нательное бельё на рыцаре провоняло потом (увы, не только потом: все-таки, трое суток без движения, в тесном карцере, в котором даже параши не было), и он с отвращением стал освобождаться от него. Усталости Аристарх уже не чувствовал, но вернулась боль. Он едва удержался от стона, отдирая затвердевшие от сукровицы пласты фланели, присохшие к синякам на спине и плечах. Пришлось ещё раз приложиться к фляге.
   - Ну, скоро ли вы там? - с совершеннейшим уже страданием в голосе спросила дыра, и Новый Рыцарь заторопился.
   - Уже! - крикнул он, поспешно сдирая с себя некое подобие кальсон с нашитыми на них толстыми, тройной кожи, наколенниками. - Вылезай, добрый человек, я готов! Он подхватил флягу, ещё раз глотнул, отпихнул к стене валявшиеся рядом стальные поножи и быстро огляделся. Его роскошного алого плаща нигде не усматривалось (Аристарх, впрочем, тут же вспомнил, что сам завещал его Долгу), и, немного поколебавшись, он шагнул к останкам Спящего Рыцаря. Прости, коллега, но мне твой плащ нужнее, чем тебе! Он выдернул линялый бархат из-под упавшего на него меча - и вовремя: вдоль ущелья пронёсся множественный лязг, и всё железное снова намертво влипло в стены.
   Задрапировавшись, Аристарх присел на корточки напротив дыры, прислонился спиной и затылком к стене и стал терпеливо ждать своего спасителя, то и дело прикладываясь к фляге и веселея с каждым глотком. Чудодейственного напитка оставалось глотка на три, не больше, когда он решил наконец, что каникулы его начались великолепно, а перспективы наверняка радужны. В первое же утро убил Дракона, через три дня спасся сам, теперь остается лишь выяснить, где и как отыскать Невидимку и так ли уж обязательно жениться на Принцессе...
   Спаситель появился вполне неожиданно. Это был небольшого росточка старик (он мог бы идти в драконьей дыре, не пригибаясь), босой, в таком же, как у Аристарха, линялом бархатном плаще с чужого рыцарского плеча, длиннобородый и совершенно седой. Его мучила одышка и крючила сильная боль - по-видимому, сердечный приступ. Согнувшись, прижимая обе ладони к груди, он доковылял до края дыры и остановился, не то не желая, не то не решаясь спрыгнуть. Помощь Аристарха, подбежавшего было и протянувшего ему руки, старик слабым жестом отверг и с таким же жестом пресёк его благодарственные излияния.
   - Пустое, молодой человек, пустое! - проговорил он, едва ворочая языком, и с кряхтеньем уселся, свесив в ущелье сухонькие, в варикозных узлах и прожилках, икры. Боль постепенно отпускала его, он удивлённо покачивал головой, разглядывая Аристарха, и улыбка не то сочувствия, не то упрёка обозначилась морщинками в уголках его пронзительных глаз.
   - Сколько злобы! - воскликнул он неожиданно ясным голосом. - Вы не представляете себе, молодой человек, сколько злобы таится даже в добрейших из нас! Впрочем, вам это ещё предстоит узнать, и очень скоро...
   - Я это уже знаю, - скромно сказал Аристарх.
   - Даже так? - удивился старик. - Что ж, тогда я тем более восхищён вашей... - Он пожевал губами, подыскивая слово. - Вашей решительностью, закончил он, отвёл глаза и хмыкнул. Видимо слово было, всё-таки, не совсем то.
   - Моей самонадеянностью, - уточнил Аристарх. - Ты это хотел сказать?
   - Ведь не сказал же! - с улыбкой, но испуганно возразил старик.
   - Ну и зря, - успокоил его Аристарх. - Я, действительно, самонадеян... Прости, я почти не оставил тебе вина.
   - И не надо было ничего оставлять, допейте сами! - быстро сказал старик. - Допейте, допейте. Оно не пьянит, оно лишь веселит и лечит... Вот так, и правильно, а флягу давайте сюда, она мне ещё пригодится.
   - Спасибо тебе, добрый человек, - сказал Аристарх, возвращая пустую флягу. - И давай поскорее уйдём отсюда. Вонь ужасная! - он кивнул на драконью тушу.
   - Да-да, я сейчас уйду. - Старик засуетился, торопливо привязывая флягу к поясу. - Сейчас... А к вони вы быстро привыкнете, уверяю вас. К тому же, воняет лишь здесь, в ущелье, а там, наверху, в вашем Замке, воздух удивительно чист - почти как у меня в берлоге. Не хватает лишь запаха трав, лиственной прели, смолы. Запахов жизни... И сердце поначалу будет болеть...
   - Как ты сказал? В моём Замке? - переспросил Аристарх. - Почему это в моём? С каких это пор он мой?
   - А чей же? - удивился старик. - Ведь вы - Рыцарь Зари?
   - Нет, - сказал Аристарх. - Я - Новый Рыцарь.
   - Ну да, ну правильно! Новый Рыцарь, он же Рыцарь Зари, победитель Дракона. Значит, это, всё-таки, вы.
   - Ну и что же? - возмутился Рыцарь Зари, он же Новый Рыцарь. - Почему это победитель Дракона должен обязательно...
   - Не продолжайте! - воскликнул старик, вскинув сухие ладошки и уже без улыбки сочувственно глядя на Аристарха. - Не продолжайте, я всё понял.
   - Что ты понял, старик?
   - Всё! Или почти всё. Вы убили Дракона, но вы не намерены занимать Чёрный Замок. Так?
   - Конечно. - Новый Рыцарь высокомерно улыбнулся и дёрнул плечом. - С какой стати?
   - "Конечно"... - Старик горестно покивал и сцепил пальцы рук на животе. - Тогда я вам расскажу, что будет дальше. Слушайте. Вас попытаются силой водворить в Чёрный Замок - дабы было кого бояться, кем пугать и наказывать. Попытаются, но, конечно, не смогут, ибо вы сильны, отважны и благородны, у вас большое доброе сердце, и вы искренне и чисто ненавидите зло в любых его проявлениях. И вы, конечно, попытаетесь поднять до высот своей чистой ненависти самых отчаянных и несчастных. С их помощью вы сровняете Чёрный Замок с землёй и забросаете Мёртвое ущелье обломками ненавистных вам стен... Может быть, вы даже успеете умереть, не обнаружив зла в своём большом добром сердце, и оно ни разу не заболит, не сожмётся от страха и жалости к тем, кого вы насильно освободили. И вполне вероятно, что вы ещё долго, очень долго будете оставаться светлой легендой, непревзойдённым образцом доброты и человечности...
   - Кончай, старик! - поморщился Аристарх. - Я тоже всё понял, или почти всё. Ты, конечно же, местный провидец, вещун, или как тебя там... Я видел много таких, как ты, старик, и я давно знаю цену вашим пророчествам. Особенно тем из них, что были изречены и услышаны.
   - Я, собственно, и не надеялся, что вы поверите мне... - смиренно сказал вещун.
   - Почему же, я верю, - усмехнулся Аристарх. - Ты говоришь правду - мне ли не знать это. Но правда о будущем никогда не сбывается, старик! Сбывается ложь. Пророки становятся мучениками, а мученики - пророками. Ты не боишься стать пророком в НАЧАЛЕ сказки?
   - Нет, не боюсь, - грустно сказал старик. - Сказка уже закончилась, потому что Дракон убит. А новая не начнётся, пока Замок Дракона пуст.
   - Ну, это мы ещё посмотрим! - заявил Аристарх. - В конце концов, это одна из моих профессий: нарушать жанровые каноны и находить изъяны в утопиях. Давай поищем вместе - это небезынтересно... И, может быть, ты скажешь мне, наконец, как тебя звать?
   - Вы не просто добрый человек, - изумлённо констатировал всё ещё безымянный вещун. - Вы - безответственно добрый человек. Вдумайтесь: активное, но безответственное добро! Что может быть страшнее безответственной активности?
   - Например, ответственная пассивность, - предложил Аристарх, - она же пассивная ответственность.
   - Очень спорное утверждение! - немедленно возразил старик. - Меня зовут Средоточием Мудрости, - спохватился он.
   - Спорное, зато привлекательное! - в тон ему ответствовал Аристарх. А нет ли у тебя имени покороче?
   - Ну, тогда зовите Отшельником. Меня здесь многие так... Бойтесь!
   - Кого, тебя? - удивился было Аристарх, но увидел, что старик смотрит вверх, и тоже задрал голову.
   Что-то большое и чёрное - как вороново крыло, но гораздо больше махнуло и скрылось за краем синей полоски неба, напротив Замка, а потом Аристарх инстинктивно присел и закрылся рукой, увидев стремительно падающую прямо на него блестящую точку. В дюжине футов от его головы копьё резко вильнуло в сторону, с коротким лязгом ударилось о скалу, обдав Аристарха фонтанчиком щебня и каменной пыли, и осталось там, над самой дырой... Большое рыцарское копьё с перекалённым до голубого блеска жалом и с чёрным тяжёлым древком, слегка надломившимся от удара.
   - Ну вот, - удовлетворённо сказал Аристарх, промаргивая запорошенные глаза. - А ты говоришь, сказка кончилась. Она только начинается!
   * * *
   Аристарх услышал тревожное ржание и присел, вглядываясь.
   Из-за этой луны ничего не видать! Слишком щедро рассыпаны искры холодного света на листве, на траве, на зернистых боках валунов, на капризных изломах знакомых неправильных линий... Он уже видел это гигантское "V", образованное как бы двумя молниями, ударившими в одну точку, - только не было раньше размытого тёплого пятна у основания буквы. Пятно шевелилось, дышало, тянулось вверх и опять приседало - жило. Оно было не отражением отражённого света, оно было само - свет... Оно было - костёр у входа в ущелье! Выходит, Новый Рыцарь просто завершил круг, обогнув скалу Чёрного Замка по часовой стрелке. И вот же он, старый вяз. Тот самый. Это из-под него заржали кони.
   Неужели Багряк?
   Нет, Багряка, конечно, не было под вязом, и коротконогой лошадки Долга, разумеется, тоже не было. Это были чужие кони, но хозяев троих из них - белого, сивого и вороного - Аристарх вычислил сразу. Они были заботливо укрыты белой, серой и чёрной попонами, белые, серые и черные ленты были вплетены в их гривы, соответствующих цветов перья покачивались над их благородно крутыми шеями. Кому принадлежали другие два, вряд ли имело значение. Ясно, что не рыцарям. Не бойцам.
   Один из коней - каурый, приземистый, широкоспинный, стоявший особь от остальных, под широким и мягким (для непрофессионала) седлом, - был ближе всех к Аристарху. Он непрестанно всхрапывал и время от времени жалобно ржал. Неужто учуял коготь?.. Оказалось, однако, что коготь тут ни при чём.
   Аристарх успокоил каурого конька, пошептав ему в ухо, извлёк из пасти забытые растяпой-хозяином удила. Каурка благодарно потёрся головой о линялый плащ и нагнулся к траве.
   Задержавшись ещё немного в тени вяза и понаблюдав за костром, Аристарх убедился, что тревога, как это ни странно, не поднялась. Тогда он подобрал плащ и бесшумно скользнул через открытое лунному свету пространство к заросли у самого входа в ущелье. Рыцарская засада была теперь перед ним как на ладони. Стратеги. Даже не интересно.
   Если они и ждали нападения, то лишь со стороны ущелья: туда были направлены все три арбалета, лежавшие под правой рукой у каждого из рыцарей, и там же торчала в расщелине меж двух каменных глыб голова часового. Пятого участника засады нигде не было видно, зато в часовом Аристарх с изумлением узнал своего недавнего проводника. А ведь, казалось бы, такой симпатичный паренёк... Ладно, разберёмся.
   Для начала надо выманить одного из них и показать ему коготь. Просто показать и посмотреть, что будет дальше. Аристарх сунул руку под плащ, нашарил висевший у него на груди драконий коготь и сжал его в кулаке. Пальцы легли удобно и плотно, как на рукоять ножа... Нет, так, пожалуй, нельзя. Надо будет снять его с шеи и держать левой рукой за тесёмку. Напоказ, как мышку за хвостик. Давая понять, что в любой момент могу ухватить правой - и... Но ни в коем случае не хватать и не применять.
   "Режет стальные панцири, как бумагу", - говорил Отшельник, вручая его Аристарху. Гм. Что-то ни одного разрезанного панциря в ущелье не попадалось. А выбираться из подвалов Чёрного Замка и проверять было уже недосуг. Да и опасно было уже высовываться из дыры: сверху на драконью тушу стали сбрасывать камни... Вот булыжники драконий коготь крошит в пыль, это Аристарх знает. Допустим, что и панцири тоже. Сказка же ведь.
   Зато следующее предупреждение Отшельника даже и сказочной логикой объяснить было трудно: "Ни в коем случае не применяйте в рукопашной. Достаточно просто показать..." - "И что будет?" - спросил Новый Рыцарь. Но тут старика опять схватило, да так, что на этот раз он потерял сознание. Очнулся он только в лесу, по ту сторону скалы. Хорошо, что потайной выход в Живое ущелье был уже близок и рыцарь не потерял направление, волоча спутника хитрыми лазами и лестницами подвалов. Он волок его, обливаясь потом холодной безадресной ярости, до боли в сердце сдерживаясь, чтобы не выместить эту ярость и эту боль на беспомощном старике... Очнувшись, Отшельник, однако, никаких объяснений относительно неприменения когтя не дал, зато высказал ещё одно, совсем уже невыносимо загадочное соображение: "Клык был бы надёжнее во всех отношениях, но вы же сами видели..."
   Он выговаривал эту загадку по слову и даже по букве, прижимая ладони к левой стороне груди, а Новый Рыцарь уже едва сдерживался. Ему нужна была ясность! Полная ясность - до дна, до сути, до дважды два! Как же драться, и с кем же драться, и за что же драться, если нет полной ясности?!
   А этот старик, этот сухой стручок, этот вещун-самоучка с безобразно-розовой бородой и с обрыдлой извиняющейся улыбкой пускает свои интеллигентские слюни и заплетающимся языком... Тут Аристарх увидел свой занесённый над стариком кулак с зажатым в нём когтем Дракона и, еле успев перехватить преступную руку своею же левой рукой, бросился бежать прочь от Отшельника, дабы найти для своей ярости другие, не столь позорные адреса. Вот это дерево, например, с красной, будто сочащейся кровью корой. Локтем его. И вот это. Плечом. И вот этот оранжевый камень, разлёгшийся на тропе. Когтем! Не врал старик: в крошки камень... А-а-а!.. А вот ногой не надо было, не обуты же ноги. В кровь, ну надо же... Спасибо тебе, коряга. Остыл. И плащ порвал. И заблудился. Зато небо уже опять голубое, а не буро-малиновое: остыл. Нельзя этот коготь держать в руке: мало ли что попадётся под разъярённую руку. Или - кто... А вот мы сейчас от плаща тесёмочку... трудно рвётся, хороший бархат, хоть и старый... и коготь - на шею.
   А клыки - да, клыки Аристарх видел. То есть, видел он корни клыков, потому что самих клыков уже не было. Ни клыков, ни ушей, ни огнедышащей железы. Чистая прозекторская работа, профессиональная. И ведь это при том, что инструменты были наверняка медные, в самом лучшем случае - бронзовые... Кто-то основательно выпотрошил голову поверженного чудища не стальными скальпелем и ножовкой в первые же сутки после боя, пока Рыцарь Зари, победитель Дракона, без памяти висел на скале, примагниченный к стене ущелья.
   Ну, ладно. Значит, клык был бы во всех отношениях надёжнее, а коготь менее надёжен, и поэтому его достаточно просто показать. Где логика? Хотя бы сказочная? Нет логики, и спросить не у кого. Придётся экспериментировать.
   Для эксперимента он выбрал пятого участника засады, которого наконец-то обнаружил: тот неподвижно сидел по эту сторону костра, изредка подбрасывая сучья. Когда он повернулся за очередной охапкой, Аристарх разглядел его щекастую физиономию и понял, что рыцари устроились в засаде со всеми удобствами: пятым был не кто иной, как дворецкий по имени Дворецкий.
   Сидели рыцари, видать, уже давно. Скучали. Задрёмывали. Белый время от времени икал, Серый поглядывал на него с неудовольствием, но сочувственно, а Чёрный, когда Белый икнул особенно гулко, сказал вполголоса: "Выпил бы ты вина, что ли. Икаешь, как простолюдин". - "Пить надо меньше", - не то возразил, не то упрекнул Серый. "Твоя правда", - непонятно с кем из них согласился Белый и снова икнул.
   "Папаша меня в таких случаях по спине хлопал", - поразмыслив, сообщил Чёрный. "Помогало?" - сдавленным голосом осведомился Белый. "Когда как. Попробуем? ?" - и Чёрный занёс одетую в железо длань над железным же панцирем Белого. Они засмеялись вполголоса, отчего Белый разыкался ещё сильнее.
   - Дворецкий, вина! - властным недовольным голосом потребовал Серый.
   Дворецкий с достоинством поднялся и не спеша двинулся к заросли, в которой прятался Аристарх. Контровой свет костра чётко обрисовывал силуэт Дворецкого, а прямой лунный выявлял и серебрил детали его лица и одежды. Одет он был в походный вариант своей нелепо роскошной ливреи: чуть поменьше кружевных бантов, золотых позументов и пряжек, чуть потусклее цвета. Лицом же, и особенно щеками, присыпанными спереди лунной пудрой, он был похож на заважничавшее привидение в красном пляшущем ореоле.
   В полутора шагах от Аристарха Дворецкий присел, совершенно скрывшись в тени кустов, и зашарил рукой по траве. Ухватить его за ворот, рвануть на себя, зажать рот рукой и - дёру! Новый Рыцарь осторожно раздвинул ветки и встретил немигающий взгляд Дворецкого. Тот сидел на корточках, левой рукой держа за горло объёмистую серебряную бутыль, а указательный палец правой прижимая к губам.