Своими крылышками машут,
«Ах, какое лето», скажут, «на носу!»
И коровушки воркуют,
Горлицы мычат втихую,
Только Пух один пухует
На осу.
И весны живей весненье,
Колокольчиков цветенье,
Звонче жаворонка пенье
В вышине.
А кукушечка не куст,
Но кукует и уует,
Только Пух себе пухует
При луне.
«Хэлло, Пух», говорит Кролик.
«Хэлло, Кролик», говорит мечтательно Пух.
«Это ты сам песню сочинил?»
«Ладно, в некотором роде сочинил», говорит Пух. «Но мозги тут ни при чем», скромно добавил он, «потому что Неизвестно Почему, Кролик, но иногда это само приходит».
«А!», сказал Кролик, который никогда не позволял вещам приходить самим, но всегда сам шел и брал их. «Ладно, суть в том, что видел ли ты когда-нибудь в Лесу Крапчатого или Травянистого Бэксона?»
«Нет», говорит Пух. «Я Тиггера только что видел».
«Он тут ни при чем. Он не поможет».
«Нет», сказал Пух, «не поможет».
«А Поросенка видел?»
«Да», сказал Пух. «Но ведь и от него тоже никакого толку?»
«Ладно, это зависит от того, видел ли он кого-нибудь».
«Он меня видел», сказал Пух. [74]
Кролик сел на землю рядом с Пухом, но, чувствуя себя в этом положении гораздо менее важным, тут же встал.
«Все сводится к следующему вопросу», сказал он. «Чем теперь занимается по утрам Кристофер Робин?»
«То есть как это?»
«Ладно, ты мне можешь сказать, что кто-нибудь его видел утром? Последние дни?»
«Да», говорит Пух. «Мы вчера с ним завтракали вместе. У Шести Деревьев. Я сделал маленькую корзиночку, довольно вместительную корзиночку, обычную довольно-таки здоровенную корзиночку, полную…»
«Да-да», говорит Кролик, «но я имею в виду позже. Видел ли ты его между одиннадцатью и двенадцатью?»
«Ладно», сказал Пух, «в одиннадцать часов – в одиннадцать часов, – ладно, в одиннадцать часов, видишь ли, я обыкновенно бываю дома. Потому что я должен сделать одну или две вещи…»
«Ну тогда в четверть двенадцатого?»
«Ладно», говорит Пух.
«В полдвенадцатого»,
«Да», говорит Пух, «в половине или, возможно, позже я мог его видеть».
И теперь, когда он об этом подумал, он начал припоминать, что на самом делене видел Кристофера Робина довольно-таки давно. Именно не утром. Днем – да; по вечерам – да; до завтрака – да; сразу после завтрака – да, а потом «Увидимся, Пух», – и его и след простыл.
«Вот именно», говорит Кролик. «Куда?»
«Может, он что-нибудь ищет?»
«Что?», спросил Кролик.
«Это как раз о чем я хотел сказать», говорит Пух. «Может, он ищет – этого – как его…»
«Крапчатого или Травянистого…»
«Да», сказал Пух. «Одного из них. Если он пропал».
Кролик посмотрел на него снисходительно.
«Проку от тебя – никакого», сказал он.
«Нет», говорит Пух, «но я стараюсь», сказал он скромно.
Кролик поблагодарил его за старание и сказал, что лучше он пойдет повидает И-Ё, а если Пух хочет, пожалуйста, пусть идет с ним. Но Пух, который чувствовал приближение другого куплета, сказал, что лучше он здесь подождет Поросенка, до свиданья, Кролик. И Кролик ушел.
Но случилось так, что первым Поросенка встретил именно Кролик. Поросенок в это утро встал пораньше, чтобы сорвать букет фиалок; и когда он их собрал и поставил в горшок посреди дома, ему вдруг пришло в голову, что никто еще никогда не собирал букета фиалок для И-Ё, и чем больше он думал об этом, тем больше он думал, как печально это было – быть Животным, для которого никто никогда не собрал букета фиалок. Итак, он вновь поспешил из дома, повторяя про себя «И-Ё, фиалки», а потом «фиалки, И-Ё» на тот случай, если он забудет о цели своего визита, потому что это был тот еще день, и он собрал большой букет и потрусил к И-Ё, поминутно нюхая их и чувствуя себя совершенно счастливым до тех пор, пока он не пришел к тому месту, где находился И-Ё.
«О, И-Ё», начал Поросенок слегка нервно, потому что И-Ё был занят.
И-Ё поднял копыто и замахал в сторону Поросенка.
«Завтра», сказал он, «или еще когда-нибудь».
Поросенок подошел немного поближе, чтобы посмотреть. что это было. На земле перед И-Ё лежало три палки, и он смотрел на них. Две из них были соединены одним концом, а третья пересекала первые две. Поросенок подумал, что, возможно, это своего рода Капкан.
«О, И-Ё», начал он опять. «Я толь…»
«Это Маленький Поросенок?», говорит И-Ё, все еще не поднимая тяжелого взгляда от своих палок.
«Да, И-Ё, и я…»
«Ты знаешь, что это такое?»
«Нет», сказал Поросенок.
«Это А».
«О!», сказал Поросенок.
«Да не О, а А», строго сказал И-Ё. «Ты что, не слышишь, или, может, ты думаешь, у тебя образования больше, чем у Кристофера Робина?»
«Да», сказал Поросенок. «Нет», очень быстро сказал Поросенок и пододвинулся еще ближе.
«Кристофер Робин сказал, что это А, и действительно, это А, пока кто-нибудь на него не наступил», добавил И-Ё сурово.
Поросенок слегка отпрыгнул назад и понюхал свои фиалки.
«Знаешь ли ты, что значит А, маленький поросенок?»
«Нет, И-Ё, не знаю».
«Это значит Обучение, это значит Образование, это значит все, чего лишены ты и Пух. Вот что такое А».
«О», сказал опять Поросенок. «То есть я хотел сказать, неужели?», объяснил он.
«Я тебе так скажу. Люди в этом Лесу приходят и уходят, [75]и они говорят: „Это только И-Ё, он не в счет“. Они ходят туда-сюда и говорят „Ха-ха“. Но знают ли они что-нибудь про А? Нет, не знают. Для них это просто три палки. Но для Образованных – заметь это, маленький поросенок, – для Образованных – я не имею в виду пухов и поросят – это великое и славное А, а не просто что-нибудь, на что каждый, кому не лень, может подойти и плюнуть».
Поросенок нервно скакнул назад и посмотрел вокруг в ожидании помощи.
«А вот и Кролик», радостно сказал он. «Хэлло, Кролик».
Кролик подошел, важно кивнул Поросенку и сказал: «А, И-Ё!» таким голосом, что было ясно, что через пару минут он скажет «до-свиданья».
«Только об одном хотел я спросить тебя, И-Ё. Что происходит с Кристофером Робином по утрам?»
«Что это такое, на что я смотрю?», сказал И-Ё, все еще продолжая смотреть.
«Три палки», проворно сказал Кролик.
«Ты видишь?», говорит И-Ё Поросенку. Он повернулся к Кролику. «Теперь я отвечу на твой вопрос», говорит он торжественно.
«Спасибо», сказал Кролик.
«Что делает Кристофер Робин по утрам? Он учится. Он получает Образование. Он инстижируется – я думаю, это именно то слово, которое он имел в виду, но, возможно, я ошибаюсь, – он инстижируется в Знании. Я тоже по мере сил, это, как его, ладно, я тоже делаю то, что он делает. Вот это, например, это…»
«А», сказал Кролик, «только не очень хорошее. Ладно, я должен идти и сказать остальным».
И-Ё посмотрел на свои дощечки, а затем на Поросенка.
«Что сказал Кролик это такое?», спросил он.
«А», говорит Поросенок.
«Это ты ему сказал?»
«Нет, И-Ё, я не говорил. Я полагаю, он просто знал».
«Он знал? Ты хочешь сказать, что это А – вещь, которую знают Кролики?»
«Да, И-Ё. Он умный, Кролик-то».
«Умный», сказал И-Ё презрительно, тяжело ставя ногу на три дощечки.
«Образование!», сказал И-Ё горько, подпрыгивая на своих шести палках. «Что такое Наука?», спросил И-Ё, разбрасывая копытом по воздуху свои двенадцать деревяшек.
«Вещь, которую знает Кролик! Ха!»
«Мне кажется», нервно начал Поросенок.
«А мне не кажется», отрезал И-Ё.
«Мне кажется, что фиалки, скорее, симпатичные».
Он положил свой букет перед И-Ё и пустился галопом наутек.
На следующее утро записка на двери Кристофера Робина гласила:
УШЕЛ. СКОРО БУДУ. К. Р.
Вот почему все животные в Лесу – за исключением, конечно, Крапчатого или Травянистого Бэксона – теперь знают, что делает Кристофер Робин по утрам.
Глава VI. Игра в Пухалки
Глава VII. Дебонсировка Тиггера
«Ах, какое лето», скажут, «на носу!»
И коровушки воркуют,
Горлицы мычат втихую,
Только Пух один пухует
На осу.
И весны живей весненье,
Колокольчиков цветенье,
Звонче жаворонка пенье
В вышине.
А кукушечка не куст,
Но кукует и уует,
Только Пух себе пухует
При луне.
«Хэлло, Пух», говорит Кролик.
«Хэлло, Кролик», говорит мечтательно Пух.
«Это ты сам песню сочинил?»
«Ладно, в некотором роде сочинил», говорит Пух. «Но мозги тут ни при чем», скромно добавил он, «потому что Неизвестно Почему, Кролик, но иногда это само приходит».
«А!», сказал Кролик, который никогда не позволял вещам приходить самим, но всегда сам шел и брал их. «Ладно, суть в том, что видел ли ты когда-нибудь в Лесу Крапчатого или Травянистого Бэксона?»
«Нет», говорит Пух. «Я Тиггера только что видел».
«Он тут ни при чем. Он не поможет».
«Нет», сказал Пух, «не поможет».
«А Поросенка видел?»
«Да», сказал Пух. «Но ведь и от него тоже никакого толку?»
«Ладно, это зависит от того, видел ли он кого-нибудь».
«Он меня видел», сказал Пух. [74]
Кролик сел на землю рядом с Пухом, но, чувствуя себя в этом положении гораздо менее важным, тут же встал.
«Все сводится к следующему вопросу», сказал он. «Чем теперь занимается по утрам Кристофер Робин?»
«То есть как это?»
«Ладно, ты мне можешь сказать, что кто-нибудь его видел утром? Последние дни?»
«Да», говорит Пух. «Мы вчера с ним завтракали вместе. У Шести Деревьев. Я сделал маленькую корзиночку, довольно вместительную корзиночку, обычную довольно-таки здоровенную корзиночку, полную…»
«Да-да», говорит Кролик, «но я имею в виду позже. Видел ли ты его между одиннадцатью и двенадцатью?»
«Ладно», сказал Пух, «в одиннадцать часов – в одиннадцать часов, – ладно, в одиннадцать часов, видишь ли, я обыкновенно бываю дома. Потому что я должен сделать одну или две вещи…»
«Ну тогда в четверть двенадцатого?»
«Ладно», говорит Пух.
«В полдвенадцатого»,
«Да», говорит Пух, «в половине или, возможно, позже я мог его видеть».
И теперь, когда он об этом подумал, он начал припоминать, что на самом делене видел Кристофера Робина довольно-таки давно. Именно не утром. Днем – да; по вечерам – да; до завтрака – да; сразу после завтрака – да, а потом «Увидимся, Пух», – и его и след простыл.
«Вот именно», говорит Кролик. «Куда?»
«Может, он что-нибудь ищет?»
«Что?», спросил Кролик.
«Это как раз о чем я хотел сказать», говорит Пух. «Может, он ищет – этого – как его…»
«Крапчатого или Травянистого…»
«Да», сказал Пух. «Одного из них. Если он пропал».
Кролик посмотрел на него снисходительно.
«Проку от тебя – никакого», сказал он.
«Нет», говорит Пух, «но я стараюсь», сказал он скромно.
Кролик поблагодарил его за старание и сказал, что лучше он пойдет повидает И-Ё, а если Пух хочет, пожалуйста, пусть идет с ним. Но Пух, который чувствовал приближение другого куплета, сказал, что лучше он здесь подождет Поросенка, до свиданья, Кролик. И Кролик ушел.
Но случилось так, что первым Поросенка встретил именно Кролик. Поросенок в это утро встал пораньше, чтобы сорвать букет фиалок; и когда он их собрал и поставил в горшок посреди дома, ему вдруг пришло в голову, что никто еще никогда не собирал букета фиалок для И-Ё, и чем больше он думал об этом, тем больше он думал, как печально это было – быть Животным, для которого никто никогда не собрал букета фиалок. Итак, он вновь поспешил из дома, повторяя про себя «И-Ё, фиалки», а потом «фиалки, И-Ё» на тот случай, если он забудет о цели своего визита, потому что это был тот еще день, и он собрал большой букет и потрусил к И-Ё, поминутно нюхая их и чувствуя себя совершенно счастливым до тех пор, пока он не пришел к тому месту, где находился И-Ё.
«О, И-Ё», начал Поросенок слегка нервно, потому что И-Ё был занят.
И-Ё поднял копыто и замахал в сторону Поросенка.
«Завтра», сказал он, «или еще когда-нибудь».
Поросенок подошел немного поближе, чтобы посмотреть. что это было. На земле перед И-Ё лежало три палки, и он смотрел на них. Две из них были соединены одним концом, а третья пересекала первые две. Поросенок подумал, что, возможно, это своего рода Капкан.
«О, И-Ё», начал он опять. «Я толь…»
«Это Маленький Поросенок?», говорит И-Ё, все еще не поднимая тяжелого взгляда от своих палок.
«Да, И-Ё, и я…»
«Ты знаешь, что это такое?»
«Нет», сказал Поросенок.
«Это А».
«О!», сказал Поросенок.
«Да не О, а А», строго сказал И-Ё. «Ты что, не слышишь, или, может, ты думаешь, у тебя образования больше, чем у Кристофера Робина?»
«Да», сказал Поросенок. «Нет», очень быстро сказал Поросенок и пододвинулся еще ближе.
«Кристофер Робин сказал, что это А, и действительно, это А, пока кто-нибудь на него не наступил», добавил И-Ё сурово.
Поросенок слегка отпрыгнул назад и понюхал свои фиалки.
«Знаешь ли ты, что значит А, маленький поросенок?»
«Нет, И-Ё, не знаю».
«Это значит Обучение, это значит Образование, это значит все, чего лишены ты и Пух. Вот что такое А».
«О», сказал опять Поросенок. «То есть я хотел сказать, неужели?», объяснил он.
«Я тебе так скажу. Люди в этом Лесу приходят и уходят, [75]и они говорят: „Это только И-Ё, он не в счет“. Они ходят туда-сюда и говорят „Ха-ха“. Но знают ли они что-нибудь про А? Нет, не знают. Для них это просто три палки. Но для Образованных – заметь это, маленький поросенок, – для Образованных – я не имею в виду пухов и поросят – это великое и славное А, а не просто что-нибудь, на что каждый, кому не лень, может подойти и плюнуть».
Поросенок нервно скакнул назад и посмотрел вокруг в ожидании помощи.
«А вот и Кролик», радостно сказал он. «Хэлло, Кролик».
Кролик подошел, важно кивнул Поросенку и сказал: «А, И-Ё!» таким голосом, что было ясно, что через пару минут он скажет «до-свиданья».
«Только об одном хотел я спросить тебя, И-Ё. Что происходит с Кристофером Робином по утрам?»
«Что это такое, на что я смотрю?», сказал И-Ё, все еще продолжая смотреть.
«Три палки», проворно сказал Кролик.
«Ты видишь?», говорит И-Ё Поросенку. Он повернулся к Кролику. «Теперь я отвечу на твой вопрос», говорит он торжественно.
«Спасибо», сказал Кролик.
«Что делает Кристофер Робин по утрам? Он учится. Он получает Образование. Он инстижируется – я думаю, это именно то слово, которое он имел в виду, но, возможно, я ошибаюсь, – он инстижируется в Знании. Я тоже по мере сил, это, как его, ладно, я тоже делаю то, что он делает. Вот это, например, это…»
«А», сказал Кролик, «только не очень хорошее. Ладно, я должен идти и сказать остальным».
И-Ё посмотрел на свои дощечки, а затем на Поросенка.
«Что сказал Кролик это такое?», спросил он.
«А», говорит Поросенок.
«Это ты ему сказал?»
«Нет, И-Ё, я не говорил. Я полагаю, он просто знал».
«Он знал? Ты хочешь сказать, что это А – вещь, которую знают Кролики?»
«Да, И-Ё. Он умный, Кролик-то».
«Умный», сказал И-Ё презрительно, тяжело ставя ногу на три дощечки.
«Образование!», сказал И-Ё горько, подпрыгивая на своих шести палках. «Что такое Наука?», спросил И-Ё, разбрасывая копытом по воздуху свои двенадцать деревяшек.
«Вещь, которую знает Кролик! Ха!»
«Мне кажется», нервно начал Поросенок.
«А мне не кажется», отрезал И-Ё.
«Мне кажется, что фиалки, скорее, симпатичные».
Он положил свой букет перед И-Ё и пустился галопом наутек.
На следующее утро записка на двери Кристофера Робина гласила:
УШЕЛ. СКОРО БУДУ. К. Р.
Вот почему все животные в Лесу – за исключением, конечно, Крапчатого или Травянистого Бэксона – теперь знают, что делает Кристофер Робин по утрам.
Глава VI. Игра в Пухалки
Время от времени ручей на краю Леса становился таким большим, как будто это была река, и, сделавшись таким большим, он не бежал и не прыгал, не искрился, как раньше, когда он был помоложе, но тек медленно, ибо теперь он знал, куда шел, и как будто говорил себе: «Спешить некуда. Когда-нибудь все там будем». Но все остальные маленькие ручейки в Лесу шли именно этой быстрой нетерпеливой дорогой, потому что они надеялись еще так много найти, прежде чем будет слишком поздно.
Из Леса во внешний мир вела широкая тропинка [76], почти такая же широкая, как дорога, но, прежде чем попасть в Лес, она должна была пересечь эту реку [77]. И вот там, где она ее пересекала, был деревянный мост, почти такой же широкий, как дорога, с деревянными перилами с каждой стороны. Кристофер Робин всегда мог дотянуться подбородком до края перил, если хотел, но гораздо более забавно было стоять на нижней перекладине, так чтобы можно было перегнуться через мост и наблюдать, как река медленно проплывает мимо. Пух же мог достать подбородком до нижней перекладины, если хотел, но гораздо более забавно было лежать и наблюдать, как река медленно проплывает мимо. А для Ру и Поросенка это был вообще единственный способ наблюдать за рекой, так как им было слабо дотянуться хотя бы даже и до нижней перекладины. Итак, они могли лежать и наблюдать… а она очень медленно проплывала мимо, зная, что торопиться уже некуда.
Однажды, когда Пух гулял по этому мосту, он попытался сочинить небольшой стишок про шишки, потому что они там валялись вокруг него со всех сторон, а у него было поэтическое настроение. Итак, он взял шишку, посмотрел на нее и сказал себе: «Это очень хорошая шишка, и с ней что-то должно рифмоваться». Но он ничего не мог придумать. И тогда ему в голову неожиданно пришло следующее:
Поссорились весною Под этой вот сосною. Сыч со сна: «Моя сосна!» Канга: «SOS! Моя сосна!»
«Что не имеет никакого смысла», говорит Пух, «потому что Канга не живет в дереве».
Он как раз ступил лапой на мост и, не глядя под ноги, споткнулся; шишка выпала у него из лапы и упала в реку.
«Зараза», сказал Пух, когда она медленно проплывала под мостом, а он вернулся, чтобы взять другую шишку, к которой надо было придумывать рифму. Но тогда он решил, что лучше вместо этого он просто понаблюдает за рекой, потому что это был день такого умиротворенного типа, поэтому он лег и смотрел на нее, а она медленно скользила мимо него, и вдруг он увидел, что вместе с рекой скользит его шишка.
«Забавно», сказал Пух. «Я бросил ее на другой стороне, а она выплыла с этой! Интересно, получится ли, если попробовать еще?» И он вернулся, чтобы набрать побольше шишек.
Получилось. Он попробовал еще. На этот раз он бросил сразу две и перегнулся через мост, чтобы посмотреть, которая из них выплывет первой; и одна из них выплыла первой. Но так как обе были одинаковые по размеру, он не знал, была ли это та шишка, на которую он поставил, или другая. Итак, в следующий раз он бросил одну большую и одну маленькую, и большая выплыла первой, как он и предвидел, а маленькая – последней, как он тоже предвидел. Итак, он выиграл дважды… К тому времени, когда он пошел домой выпить чаю, он уже выиграл 36 раз и проиграл 29, что означало, что он – он должен был, – ладно, возьмите и вычтите 29 из 36, и это будет, сколько раз он выиграл.
Так было положено начало игре, названной Пуховы Палки (Пухалки), и изобрел ее Пух. Обычно он и его друзья частенько играли в нее на краю Леса. Но вместо шишек они играли с палками, потому что их легче было помечать. И вот как-то днем Пух, Поросенок, Кролик и Ру вместе играли в Пухалки. Они бросали свои палки в тот момент, когда Кролик командовал «Пошел!», и тотчас они все спешили на другую сторону моста и переваливались через край, чтобы увидеть, чья палка придет первой. Но времени проходило довольно много, потому что река в этот день текла очень лениво, и трудно было вообще представить, что она когда-нибудь доберется до этого места.
«Я могу видеть мою!», говорил Ру. «Нет, не могу, это чья-то еще. Ты можешь видеть свою, Поросенок? Я думал, я могу видеть мою, а я не могу. Вот она! Нет, это не она. Ты свою можешь видеть, Пух?»
«Нет», сказал Пух.
«Я полагаю, что это моя палка торчит. Кролик, твоя палка торчит?»
«Они всегда плывут дольше, чем думаешь», сказал Кролик.
«Как долго, ты думаешь, они будут плыть?», спросил Ру.
«Я могу видеть твою, Поросенок», вдруг говорит Пух.
«Моя такая сероватая», сказал Поросенок, не рискуя перегибаться слишком далеко на тот случай, чтобы не упасть.
«Да, это как раз такая, какую я вижу, она выплывает с моей стороны».
Кролик перегнулся еще дальше, наблюдая за ней, а Ру извивался на месте и орал: «Давай, Палка! Палка, Палка, Палка!», а Поросенок был страшно возбужден, потому что его палка была единственной, которую можно было видеть, а это означало, что он выигрывал.
«Она приближается!», сказал Пух.
«Ты уверен, что это моя?», возбужденно запищал Поросенок.
«Да, потому что она серая. Большая серая. Вот она подходит. Очень – большая – серая – о, нет, это не она, это И-Ё».
«И-Ё!», закричали все.
Молчаливо, спокойно и весьма величаво, с ногами, задранными кверху, плыл И-Ё внизу под мостом. «Это И-Ё!», ужасно возбужденно закричал Ру. «Неужели?», сказал И-Ё, попав в маленький водоворот и медленно прокрутившись три раза вокруг своей оси. «А я-то думал, кто это?»
«Я не знал, что ты тоже играешь», говорит Ру. «А я и не играю», сказал И-Ё. «И-Ё, что ты там делаешь?», говорит Кролик. «Угадай с трех раз, Кролик. Рою ямы в земле? Неправильно. Перепрыгиваю с ветки на ветку молодого дуба? Неправильно. Жду, чтобы мне помогли выбраться из реки? Верно. Дайте Кролику время, и он всегда найдет ответ». [78]
«Но И-Ё», говорит Пух в панике, «что же мы можем – я хочу сказать, как мы будем – ты думаешь, что мы…»
«Да», сказал И-Ё. «Одно из трех раз будет то самое. Спасибо тебе, Пух». [79]
«Он все кругомда кругом», говорит Ру. «Почему бы и нет?», холодно сказал И-Ё. «Я тоже могу плыть», гордо говорит Ру.
«Но не кругомда кругом», сказал И-Ё. «Это гораздо труднее. Я сегодня вообще не собирался плавать», продолжал он, медленно кружась на месте. «Но уж поскольку это произошло, я решил отработать легкое круговое движение справа налево, и возможно, я бы даже сказал», сказал он, вписываясь в следующий водоворот, «слева направо. Раз уж это произошло со мной, то это мое дело и никого больше не касается».
Последовало минутное молчание, на протяжении которого каждый напряженно размышлял.
«Мне в голову пришла та еще идея», сказал наконец Пух, «но не думаю, что вам понравится».
«Я того же мнения», сказал И-Ё.
«Продолжай, Пух», говорит Кролик. «Надо хоть что-то попробовать».
«Ладно, если мы все будем бросать камни в реку по одну сторону И-Ё, камни поднимут волны, а волны прибьют его к другой стороне».
«Это очень хорошая мысль», говорит Кролик, и Пух опять почувствовал себя счастливым.
«Да уж», говорит И-Ё. «Когда я захочу, чтобы меня прикончили, Пух, я тебе дам знать».
«Вдруг мы по ошибке попадем в него?», тревожно говорит Поросенок.
«Или вдруг вы по ошибке промахнетесь в него», сказал И-Ё. «Обдумай все возможности, Поросенок, прежде чем браться за дело и начать развлекаться».
Но Пух взял самый большой камень, который только мог взять, и перегнул его через мост, придерживая лапой.
«Я его не брошу, И-Ё, я его уроню», объяснил он. «И в этом случае я уж не промахнусь. То есть, я хочу сказать, не попаду в тебя. Ты не мог бы перестать на минутку крутиться, потому что меня это несколько сбивает?»
«Нет», говорит И-Ё, «мне нравится крутиться».
Кролик почувствовал, что настала пора ему продемонстрировать свои административные возможности.
«Теперь, Пух», сказал он, «когда я скажу „Теперь“, ты можешь бросать его. И-Ё, когда я скажу „Теперь“, Пух уронит свой камень».
«Спасибо тебе большое, Кролик, но я думаю, что я об этом и так узнаю».
«Ты готов, Пух? Поросенок, освободи Пуху побольше места. Ру, немного подальше. Все готовы?»
«Нет», сказал И-Ё.
«Теперь!», говорит Кролик.
Пух уронил свой камень. Раздался громкий всплеск, и И-Ё исчез…
Это был тревожный момент для наблюдавших на мосту. Они смотрели, и смотрели, и даже вид палки Поросенка, выплывшей из-под моста немного впереди Кроликовой, не взволновал их так, как можно было бы ожидать ранее. И затем, как раз когда Пух начал думать, что он, должно быть, выбрал не тот камень, или не ту реку, или не тот день для своей Идеи, возле берега на секунду показалось что-то серое… и стало медленно приближаться, все ближе и ближе, и наконец это оказался И-Ё, выходящий из воды.
С криками они бросились с моста и тащили, и тянули его, и вскоре он стоял среди них на твердой почве.
«О, И-Ё, да ты весь мокрый!», говорит Поросенок, ощупывая осла.
И-Ё отряхнулся и попросил кого-нибудь объяснить Поросенку, что происходит с тобой, когда ты попадаешь в воду на достаточно продолжительное время.
«Хорошо сработано, Пух», ласково говорит Кролик. «Здорово мы придумали».
«Что придумали?», спрашивает И-Ё.
«Выплеснуть тебя на берег».
«Выплеснутьменя?», удивленно сказал И-Ё. «Вы полагаете, что выплеснулименя, так, что ли? Я просто нырнул. Пух запустил в меня огромным камнем, и, чтобы не получить тяжелого удара в спину, я нырнул и приплыл к берегу».
«На самом деле ты не бросал», шепнул Поросенок Пуху, чтобы его успокоить.
«Я не думаю, чтобы я бросал», тревожно сказал Пух.
«Это просто И-Ё», сказал Поросенок. «Я думаю, что твоя Идея была хорошая Идея».
Пух почувствовал себя более сносно, потому что, когда ты Медведь с Довольно Низким I.Q. и при этом Думаешь о Вещах, то поневоле иногда чувствуешь, что Идея, которая казалась тебе Вдумчивой, при ближайшем рассмотрении, когда выходит наружу и дает на себя посмотреть со стороны, оказывается совсем Другим Делом. Как бы то ни было, И-Ё был вреке, а теперь его там не было, так что ничего ужасного не совершено.
«Как тебя угораздило туда упасть, И-Ё?», спросил Кролик, вытирая его носовым платком Поросенка.
«Меня не гараздило», говорит И-Ё.
«Но как…?»
«Я был БОНСИРОВАН» [80], сказал И-Ё.
«Оо!», говорит возбужденно Ру. «Тебя что, столкнули?»
«Кто-то БОНСИРОВАЛ меня. Я просто размышлял на берегу реки – размышлял, если кто-нибудь из вас понимает, что я имею в виду, – когда я почувствовал громкий БАНС».
«О, И-Ё», сказали все.
«Ты уверен, что не поскользнулся?», спрашивает Кролик.
«Конечно, поскользнулся. Если ты стоишь на скользком берегу реки и кто-то громко бонсирует тебя сзади, то ты поневоле поскользнешься. Что я, по-вашему, еще должен был сделать?»
«Но кто это сделал?», говорит Ру.
И-Ё не отвечал.
«Я полагаю, это был Тиггер», нервно сказал Поросенок.
«Но И-Ё», говорит Пух, «это была Шутка или Трагедия? Я имею в виду…»
«Я сам не перестаю себя об этом спрашивать, Пух. Даже на дне реки я спрашивал себя: „Что это было, Сердечная Шутка или Чистейшей Воды Уголовщина?“ Только выплыв на поверхность, я сказал себе: „Мокруха!“, если вы понимаете, что я имею в виду».
«А где был Тиггер?», спросил Кролик.
Прежде чем И-Ё в состоянии был ответить, раздался громкий хруст, и сквозь живую ограду тростника появился сам Тиггер.
«Всем хэлло», бодро сказал Тиггер.
«Хэлло, Тиггер», сказал Пух.
Кролик вдруг надулся от важности.
«Тиггер», говорит он торжественно, «что произошло только что?»
«Когда это?», сказал Тиггер, слегка смущенный. «Когда ты бонсировал И-Ё в реку?» «Никто его не бонсировал». «Ты бонсировал», резко сказал И-Ё. «На самом деле, нет. Я просто чихнул, а рядом случился И-Ё. И я сказал: „Grrrr-opp-ptschschsz“».
«Ну вот», сказал Кролик, помогая Поросенку встать и отряхивая его. «Все в порядке, Поросенок». «Это я от удивления», нервно сказал Поросенок. «Вот это я и называю бонсировать», сказал И-Ё. «Брать людей на испуг. Не особенно приятная привычка. Я ничего не имею против того, чтобы Тиггер жил в Лесу», продолжал он, «потому что это большой Лес и здесь можно найти много свободного пространства, чтобы бонсировать там вволю. Но я не понимаю, почему надо приходить именно в мой маленький уголок и бонсировать там. Нельзя сказать, что там у меня что-то особенно привлекательное. Конечно, для любителей холода, сырости и безобразных колючек это как раз подходящая среда обитания, но в конце концов это просто маленький уголок, и если кто-то чувствует прилив бонсировщины…»
«Я не бонсировал, я чихал», сердито сказал Тиггер.
«Бонсировать или чихать – на дне реки трудно определить разницу».
«Ладно», говорит Кролик, «все, что я могу сказать, это – ладно, вот Кристофер Робин, пусть онскажет». Кристофер Робин спускался из Леса к мосту в солнечном и беззаботном настроении, когда совершенно неважно, сколько будет дважды девятнадцать, и думал, как было бы хорошо стоять на нижней перекладине моста, а потом перегнуться еще дальше и смотреть, как река медленно скользит мимо, и тогда бы вдруг узнать все, что нужно узнать [81], и рассказать об этом Пуху, который кое в чем из этого не уверен. Но когда он подошел к мосту и увидел там всех животных, он понял, что это утро совсем другого сорта, что это то еще утро, когда ты должен что-то предпринять.
«Дело обстоит примерно так, Кристофер Робин», начал Кролик. «Тиггер…»
«Неправда», сказал Тиггер.
«Ладно, так или иначе, но я оказался там», сказал И-Ё.
«Но я не думаю, чтобы он это нарочно», сказал Пух.
«Он просто бонсанутый», сказал Поросенок. «Тут ничего не поделаешь».
«А ну-ка попробуй менябонсануть, Тиггер», нетерпеливо сказал Бэби.
«И-Ё, Тиггер сейчас меняпопробует. Поросенок, как ты думаешь…»
«Да-да», говорит Кролик. «Мы вовсе не хотим говорить все сразу. Суть в том, что Кристофер Робин по этому поводу думает?»
«Все, что я сделал, это чихнул», сказал Тиггер.
«Он бонсировал», сказал И-Ё.
«Ладно, бонсанул разочек», сказал Тиггер.
«Тихо!», говорит Кролик, поднимая лапу. «Что обо всем этом думает Кристофер Робин? Вот в чем суть».
«Ладно», сказал Кристофер Робин, не вполне понимая, о чем вообще идет речь.
«Я думаю…»
«Да?», говорят все.
«Я думаю, что нам всем надо сыграть в Пухалки».
Так они и сделали. И И-Ё, который раньше никогда не играл, выигрывал чаще, чем кто бы то ни было; а Ру два раза свалился в реку, первый раз случайно, а второй раз нарочно, потому что он вдруг услышал Кангу, идущую из Леса, и понял, что, так или иначе, все равно придется ложиться спать. Ну и тогда Кролик пошел вместе с ними; а Тиггер и И-Ё пошли вместе, потому что И-Ё хотел рассказать Тиггеру, Как Выигрывать в Пухалки, надо просто кидать палку, закручивая, если ты понимаешь, что я имею в виду, Тиггер; а Кристофер Робин, Пух и Поросенок остались на берегу одни.
Долгое время они смотрели на воду и ничего не говорили, так как чувствовали себя так мирно и спокойно в этот летний день.
«Вообще Тиггер на самом деле нормальный парень», лениво сказал Пух.
«Конечно», говорит Кристофер Робин.
«Вообще на самом делемы все нормальные ребята», говорит Пух. «Во всяком случае, ятак думаю», говорит. «Но, возможно, я не прав», говорит.
«Конечно, ты прав», говорит Кристофер Робин.
Из Леса во внешний мир вела широкая тропинка [76], почти такая же широкая, как дорога, но, прежде чем попасть в Лес, она должна была пересечь эту реку [77]. И вот там, где она ее пересекала, был деревянный мост, почти такой же широкий, как дорога, с деревянными перилами с каждой стороны. Кристофер Робин всегда мог дотянуться подбородком до края перил, если хотел, но гораздо более забавно было стоять на нижней перекладине, так чтобы можно было перегнуться через мост и наблюдать, как река медленно проплывает мимо. Пух же мог достать подбородком до нижней перекладины, если хотел, но гораздо более забавно было лежать и наблюдать, как река медленно проплывает мимо. А для Ру и Поросенка это был вообще единственный способ наблюдать за рекой, так как им было слабо дотянуться хотя бы даже и до нижней перекладины. Итак, они могли лежать и наблюдать… а она очень медленно проплывала мимо, зная, что торопиться уже некуда.
Однажды, когда Пух гулял по этому мосту, он попытался сочинить небольшой стишок про шишки, потому что они там валялись вокруг него со всех сторон, а у него было поэтическое настроение. Итак, он взял шишку, посмотрел на нее и сказал себе: «Это очень хорошая шишка, и с ней что-то должно рифмоваться». Но он ничего не мог придумать. И тогда ему в голову неожиданно пришло следующее:
Поссорились весною Под этой вот сосною. Сыч со сна: «Моя сосна!» Канга: «SOS! Моя сосна!»
«Что не имеет никакого смысла», говорит Пух, «потому что Канга не живет в дереве».
Он как раз ступил лапой на мост и, не глядя под ноги, споткнулся; шишка выпала у него из лапы и упала в реку.
«Зараза», сказал Пух, когда она медленно проплывала под мостом, а он вернулся, чтобы взять другую шишку, к которой надо было придумывать рифму. Но тогда он решил, что лучше вместо этого он просто понаблюдает за рекой, потому что это был день такого умиротворенного типа, поэтому он лег и смотрел на нее, а она медленно скользила мимо него, и вдруг он увидел, что вместе с рекой скользит его шишка.
«Забавно», сказал Пух. «Я бросил ее на другой стороне, а она выплыла с этой! Интересно, получится ли, если попробовать еще?» И он вернулся, чтобы набрать побольше шишек.
Получилось. Он попробовал еще. На этот раз он бросил сразу две и перегнулся через мост, чтобы посмотреть, которая из них выплывет первой; и одна из них выплыла первой. Но так как обе были одинаковые по размеру, он не знал, была ли это та шишка, на которую он поставил, или другая. Итак, в следующий раз он бросил одну большую и одну маленькую, и большая выплыла первой, как он и предвидел, а маленькая – последней, как он тоже предвидел. Итак, он выиграл дважды… К тому времени, когда он пошел домой выпить чаю, он уже выиграл 36 раз и проиграл 29, что означало, что он – он должен был, – ладно, возьмите и вычтите 29 из 36, и это будет, сколько раз он выиграл.
Так было положено начало игре, названной Пуховы Палки (Пухалки), и изобрел ее Пух. Обычно он и его друзья частенько играли в нее на краю Леса. Но вместо шишек они играли с палками, потому что их легче было помечать. И вот как-то днем Пух, Поросенок, Кролик и Ру вместе играли в Пухалки. Они бросали свои палки в тот момент, когда Кролик командовал «Пошел!», и тотчас они все спешили на другую сторону моста и переваливались через край, чтобы увидеть, чья палка придет первой. Но времени проходило довольно много, потому что река в этот день текла очень лениво, и трудно было вообще представить, что она когда-нибудь доберется до этого места.
«Я могу видеть мою!», говорил Ру. «Нет, не могу, это чья-то еще. Ты можешь видеть свою, Поросенок? Я думал, я могу видеть мою, а я не могу. Вот она! Нет, это не она. Ты свою можешь видеть, Пух?»
«Нет», сказал Пух.
«Я полагаю, что это моя палка торчит. Кролик, твоя палка торчит?»
«Они всегда плывут дольше, чем думаешь», сказал Кролик.
«Как долго, ты думаешь, они будут плыть?», спросил Ру.
«Я могу видеть твою, Поросенок», вдруг говорит Пух.
«Моя такая сероватая», сказал Поросенок, не рискуя перегибаться слишком далеко на тот случай, чтобы не упасть.
«Да, это как раз такая, какую я вижу, она выплывает с моей стороны».
Кролик перегнулся еще дальше, наблюдая за ней, а Ру извивался на месте и орал: «Давай, Палка! Палка, Палка, Палка!», а Поросенок был страшно возбужден, потому что его палка была единственной, которую можно было видеть, а это означало, что он выигрывал.
«Она приближается!», сказал Пух.
«Ты уверен, что это моя?», возбужденно запищал Поросенок.
«Да, потому что она серая. Большая серая. Вот она подходит. Очень – большая – серая – о, нет, это не она, это И-Ё».
«И-Ё!», закричали все.
Молчаливо, спокойно и весьма величаво, с ногами, задранными кверху, плыл И-Ё внизу под мостом. «Это И-Ё!», ужасно возбужденно закричал Ру. «Неужели?», сказал И-Ё, попав в маленький водоворот и медленно прокрутившись три раза вокруг своей оси. «А я-то думал, кто это?»
«Я не знал, что ты тоже играешь», говорит Ру. «А я и не играю», сказал И-Ё. «И-Ё, что ты там делаешь?», говорит Кролик. «Угадай с трех раз, Кролик. Рою ямы в земле? Неправильно. Перепрыгиваю с ветки на ветку молодого дуба? Неправильно. Жду, чтобы мне помогли выбраться из реки? Верно. Дайте Кролику время, и он всегда найдет ответ». [78]
«Но И-Ё», говорит Пух в панике, «что же мы можем – я хочу сказать, как мы будем – ты думаешь, что мы…»
«Да», сказал И-Ё. «Одно из трех раз будет то самое. Спасибо тебе, Пух». [79]
«Он все кругомда кругом», говорит Ру. «Почему бы и нет?», холодно сказал И-Ё. «Я тоже могу плыть», гордо говорит Ру.
«Но не кругомда кругом», сказал И-Ё. «Это гораздо труднее. Я сегодня вообще не собирался плавать», продолжал он, медленно кружась на месте. «Но уж поскольку это произошло, я решил отработать легкое круговое движение справа налево, и возможно, я бы даже сказал», сказал он, вписываясь в следующий водоворот, «слева направо. Раз уж это произошло со мной, то это мое дело и никого больше не касается».
Последовало минутное молчание, на протяжении которого каждый напряженно размышлял.
«Мне в голову пришла та еще идея», сказал наконец Пух, «но не думаю, что вам понравится».
«Я того же мнения», сказал И-Ё.
«Продолжай, Пух», говорит Кролик. «Надо хоть что-то попробовать».
«Ладно, если мы все будем бросать камни в реку по одну сторону И-Ё, камни поднимут волны, а волны прибьют его к другой стороне».
«Это очень хорошая мысль», говорит Кролик, и Пух опять почувствовал себя счастливым.
«Да уж», говорит И-Ё. «Когда я захочу, чтобы меня прикончили, Пух, я тебе дам знать».
«Вдруг мы по ошибке попадем в него?», тревожно говорит Поросенок.
«Или вдруг вы по ошибке промахнетесь в него», сказал И-Ё. «Обдумай все возможности, Поросенок, прежде чем браться за дело и начать развлекаться».
Но Пух взял самый большой камень, который только мог взять, и перегнул его через мост, придерживая лапой.
«Я его не брошу, И-Ё, я его уроню», объяснил он. «И в этом случае я уж не промахнусь. То есть, я хочу сказать, не попаду в тебя. Ты не мог бы перестать на минутку крутиться, потому что меня это несколько сбивает?»
«Нет», говорит И-Ё, «мне нравится крутиться».
Кролик почувствовал, что настала пора ему продемонстрировать свои административные возможности.
«Теперь, Пух», сказал он, «когда я скажу „Теперь“, ты можешь бросать его. И-Ё, когда я скажу „Теперь“, Пух уронит свой камень».
«Спасибо тебе большое, Кролик, но я думаю, что я об этом и так узнаю».
«Ты готов, Пух? Поросенок, освободи Пуху побольше места. Ру, немного подальше. Все готовы?»
«Нет», сказал И-Ё.
«Теперь!», говорит Кролик.
Пух уронил свой камень. Раздался громкий всплеск, и И-Ё исчез…
Это был тревожный момент для наблюдавших на мосту. Они смотрели, и смотрели, и даже вид палки Поросенка, выплывшей из-под моста немного впереди Кроликовой, не взволновал их так, как можно было бы ожидать ранее. И затем, как раз когда Пух начал думать, что он, должно быть, выбрал не тот камень, или не ту реку, или не тот день для своей Идеи, возле берега на секунду показалось что-то серое… и стало медленно приближаться, все ближе и ближе, и наконец это оказался И-Ё, выходящий из воды.
С криками они бросились с моста и тащили, и тянули его, и вскоре он стоял среди них на твердой почве.
«О, И-Ё, да ты весь мокрый!», говорит Поросенок, ощупывая осла.
И-Ё отряхнулся и попросил кого-нибудь объяснить Поросенку, что происходит с тобой, когда ты попадаешь в воду на достаточно продолжительное время.
«Хорошо сработано, Пух», ласково говорит Кролик. «Здорово мы придумали».
«Что придумали?», спрашивает И-Ё.
«Выплеснуть тебя на берег».
«Выплеснутьменя?», удивленно сказал И-Ё. «Вы полагаете, что выплеснулименя, так, что ли? Я просто нырнул. Пух запустил в меня огромным камнем, и, чтобы не получить тяжелого удара в спину, я нырнул и приплыл к берегу».
«На самом деле ты не бросал», шепнул Поросенок Пуху, чтобы его успокоить.
«Я не думаю, чтобы я бросал», тревожно сказал Пух.
«Это просто И-Ё», сказал Поросенок. «Я думаю, что твоя Идея была хорошая Идея».
Пух почувствовал себя более сносно, потому что, когда ты Медведь с Довольно Низким I.Q. и при этом Думаешь о Вещах, то поневоле иногда чувствуешь, что Идея, которая казалась тебе Вдумчивой, при ближайшем рассмотрении, когда выходит наружу и дает на себя посмотреть со стороны, оказывается совсем Другим Делом. Как бы то ни было, И-Ё был вреке, а теперь его там не было, так что ничего ужасного не совершено.
«Как тебя угораздило туда упасть, И-Ё?», спросил Кролик, вытирая его носовым платком Поросенка.
«Меня не гараздило», говорит И-Ё.
«Но как…?»
«Я был БОНСИРОВАН» [80], сказал И-Ё.
«Оо!», говорит возбужденно Ру. «Тебя что, столкнули?»
«Кто-то БОНСИРОВАЛ меня. Я просто размышлял на берегу реки – размышлял, если кто-нибудь из вас понимает, что я имею в виду, – когда я почувствовал громкий БАНС».
«О, И-Ё», сказали все.
«Ты уверен, что не поскользнулся?», спрашивает Кролик.
«Конечно, поскользнулся. Если ты стоишь на скользком берегу реки и кто-то громко бонсирует тебя сзади, то ты поневоле поскользнешься. Что я, по-вашему, еще должен был сделать?»
«Но кто это сделал?», говорит Ру.
И-Ё не отвечал.
«Я полагаю, это был Тиггер», нервно сказал Поросенок.
«Но И-Ё», говорит Пух, «это была Шутка или Трагедия? Я имею в виду…»
«Я сам не перестаю себя об этом спрашивать, Пух. Даже на дне реки я спрашивал себя: „Что это было, Сердечная Шутка или Чистейшей Воды Уголовщина?“ Только выплыв на поверхность, я сказал себе: „Мокруха!“, если вы понимаете, что я имею в виду».
«А где был Тиггер?», спросил Кролик.
Прежде чем И-Ё в состоянии был ответить, раздался громкий хруст, и сквозь живую ограду тростника появился сам Тиггер.
«Всем хэлло», бодро сказал Тиггер.
«Хэлло, Тиггер», сказал Пух.
Кролик вдруг надулся от важности.
«Тиггер», говорит он торжественно, «что произошло только что?»
«Когда это?», сказал Тиггер, слегка смущенный. «Когда ты бонсировал И-Ё в реку?» «Никто его не бонсировал». «Ты бонсировал», резко сказал И-Ё. «На самом деле, нет. Я просто чихнул, а рядом случился И-Ё. И я сказал: „Grrrr-opp-ptschschsz“».
«Ну вот», сказал Кролик, помогая Поросенку встать и отряхивая его. «Все в порядке, Поросенок». «Это я от удивления», нервно сказал Поросенок. «Вот это я и называю бонсировать», сказал И-Ё. «Брать людей на испуг. Не особенно приятная привычка. Я ничего не имею против того, чтобы Тиггер жил в Лесу», продолжал он, «потому что это большой Лес и здесь можно найти много свободного пространства, чтобы бонсировать там вволю. Но я не понимаю, почему надо приходить именно в мой маленький уголок и бонсировать там. Нельзя сказать, что там у меня что-то особенно привлекательное. Конечно, для любителей холода, сырости и безобразных колючек это как раз подходящая среда обитания, но в конце концов это просто маленький уголок, и если кто-то чувствует прилив бонсировщины…»
«Я не бонсировал, я чихал», сердито сказал Тиггер.
«Бонсировать или чихать – на дне реки трудно определить разницу».
«Ладно», говорит Кролик, «все, что я могу сказать, это – ладно, вот Кристофер Робин, пусть онскажет». Кристофер Робин спускался из Леса к мосту в солнечном и беззаботном настроении, когда совершенно неважно, сколько будет дважды девятнадцать, и думал, как было бы хорошо стоять на нижней перекладине моста, а потом перегнуться еще дальше и смотреть, как река медленно скользит мимо, и тогда бы вдруг узнать все, что нужно узнать [81], и рассказать об этом Пуху, который кое в чем из этого не уверен. Но когда он подошел к мосту и увидел там всех животных, он понял, что это утро совсем другого сорта, что это то еще утро, когда ты должен что-то предпринять.
«Дело обстоит примерно так, Кристофер Робин», начал Кролик. «Тиггер…»
«Неправда», сказал Тиггер.
«Ладно, так или иначе, но я оказался там», сказал И-Ё.
«Но я не думаю, чтобы он это нарочно», сказал Пух.
«Он просто бонсанутый», сказал Поросенок. «Тут ничего не поделаешь».
«А ну-ка попробуй менябонсануть, Тиггер», нетерпеливо сказал Бэби.
«И-Ё, Тиггер сейчас меняпопробует. Поросенок, как ты думаешь…»
«Да-да», говорит Кролик. «Мы вовсе не хотим говорить все сразу. Суть в том, что Кристофер Робин по этому поводу думает?»
«Все, что я сделал, это чихнул», сказал Тиггер.
«Он бонсировал», сказал И-Ё.
«Ладно, бонсанул разочек», сказал Тиггер.
«Тихо!», говорит Кролик, поднимая лапу. «Что обо всем этом думает Кристофер Робин? Вот в чем суть».
«Ладно», сказал Кристофер Робин, не вполне понимая, о чем вообще идет речь.
«Я думаю…»
«Да?», говорят все.
«Я думаю, что нам всем надо сыграть в Пухалки».
Так они и сделали. И И-Ё, который раньше никогда не играл, выигрывал чаще, чем кто бы то ни было; а Ру два раза свалился в реку, первый раз случайно, а второй раз нарочно, потому что он вдруг услышал Кангу, идущую из Леса, и понял, что, так или иначе, все равно придется ложиться спать. Ну и тогда Кролик пошел вместе с ними; а Тиггер и И-Ё пошли вместе, потому что И-Ё хотел рассказать Тиггеру, Как Выигрывать в Пухалки, надо просто кидать палку, закручивая, если ты понимаешь, что я имею в виду, Тиггер; а Кристофер Робин, Пух и Поросенок остались на берегу одни.
Долгое время они смотрели на воду и ничего не говорили, так как чувствовали себя так мирно и спокойно в этот летний день.
«Вообще Тиггер на самом деле нормальный парень», лениво сказал Пух.
«Конечно», говорит Кристофер Робин.
«Вообще на самом делемы все нормальные ребята», говорит Пух. «Во всяком случае, ятак думаю», говорит. «Но, возможно, я не прав», говорит.
«Конечно, ты прав», говорит Кристофер Робин.
Глава VII. Дебонсировка Тиггера
Однажды Кролик и Поросенок сидели возле парадной Пухова дома, и Пух тоже с ними сидел. Был такой дремотный летний день, и Лес был полон приятных звуков, которые все, как один, казалось, говорили Пуху: «Не слушай Кролика, слушай меня». Итак, он занял удобное положение, чтобы не слушать Кролика, и только время от времени открывал глаза, чтобы сказать «А!», а затем закрыть их снова, чтобы сказать «Верно», а Кролик время от времени говорил: «Ты понимаешь, что я хочу сказать, Пух», и Пух серьезно кивал, чтобы показать, что он понимает.
«Фактически», сказал Кролик, «Тиггер стал таким Прытким, что настало время его проучить. Ты не согласен, Поросенок?»
Поросенок сказал, что Тиггер действительночересчур Прыток и что, если бы они нашли какой-то способ его депрыгировать, то это была бы Очень Хорошая Мысль.
«Вот и мне так кажется», говорит Кролик.
«А что тыскажешь, Пух?»
Пух рывком открыл глаза и говорит: «В высшей степени».
«Что в высшей степени?», спросил Кролик.
«То, что ты сказал», сказал Пух. «Безусловно».
Поросенок тихонько толкнул Пуха, и Пух, который понял, что сморозил что-то не то, медленно поднялся и начал присматривать за собой.
«Но как мы это сделаем?», говорит Поросенок. «Как мы его проучим? А, Кролик?»
«В том-то все и дело», говорит Кролик.
Слово «проучить», вызвало у Пуха какие-то другие ассоциации.
«Там такая вещь», сказал он. «Кристофер Робин пытался дать мне понять. Дважды-два. Но у меня не пошло».
«Что не пошло?», спросил Кролик.
«Не пошло что?», спросил Поросенок.
Пух покачал головой.
«Я не знаю», сказал он, «просто не пошло, и все. О чем мы вообще говорим-то?»
«Пух», укоризненно сказал Поросенок, «ты что, не слушал, что говорил Кролик?»
«Я слушал, но мне в ухо попала пушинка. Кролик, ты бы не мог повторить еще разочек?»
Кролика никогда не надо было дважды упрашивать что-либо повторить; итак, он спросил, с какого места начать, а когда Пух сказал, что именно с того места, когда пушинка попала ему в ухо; Кролик стал выяснять, когда это произошло, Пух сказал, что не знает, потому что он плохо слышал. Наконец Поросенок сказал, что просто они собираются найти способ, как выбить из Тиггера Прыть, потому что, как ни крути, как мы его ни любим, терпеть его каждодневное и безудержное бонсирование больше невозможно.
«Фактически», сказал Кролик, «Тиггер стал таким Прытким, что настало время его проучить. Ты не согласен, Поросенок?»
Поросенок сказал, что Тиггер действительночересчур Прыток и что, если бы они нашли какой-то способ его депрыгировать, то это была бы Очень Хорошая Мысль.
«Вот и мне так кажется», говорит Кролик.
«А что тыскажешь, Пух?»
Пух рывком открыл глаза и говорит: «В высшей степени».
«Что в высшей степени?», спросил Кролик.
«То, что ты сказал», сказал Пух. «Безусловно».
Поросенок тихонько толкнул Пуха, и Пух, который понял, что сморозил что-то не то, медленно поднялся и начал присматривать за собой.
«Но как мы это сделаем?», говорит Поросенок. «Как мы его проучим? А, Кролик?»
«В том-то все и дело», говорит Кролик.
Слово «проучить», вызвало у Пуха какие-то другие ассоциации.
«Там такая вещь», сказал он. «Кристофер Робин пытался дать мне понять. Дважды-два. Но у меня не пошло».
«Что не пошло?», спросил Кролик.
«Не пошло что?», спросил Поросенок.
Пух покачал головой.
«Я не знаю», сказал он, «просто не пошло, и все. О чем мы вообще говорим-то?»
«Пух», укоризненно сказал Поросенок, «ты что, не слушал, что говорил Кролик?»
«Я слушал, но мне в ухо попала пушинка. Кролик, ты бы не мог повторить еще разочек?»
Кролика никогда не надо было дважды упрашивать что-либо повторить; итак, он спросил, с какого места начать, а когда Пух сказал, что именно с того места, когда пушинка попала ему в ухо; Кролик стал выяснять, когда это произошло, Пух сказал, что не знает, потому что он плохо слышал. Наконец Поросенок сказал, что просто они собираются найти способ, как выбить из Тиггера Прыть, потому что, как ни крути, как мы его ни любим, терпеть его каждодневное и безудержное бонсирование больше невозможно.