Страница:
Робот, согласно заданной программе, прокатился между короткими рядами кресел и с помощью своих металлических рук предложил каждому из пассажиров выбрать себе альфапусковое или самопусковое, запускаемое взглядом, наплечное оружие. Гейзин и Аринари сделали свой выбор автоматически и робот проследовал дальше. Но, прежде, чем он успел приблизиться к Хейвоту, тот уже успел разглядеть, что штативы на боках робота были унизаны рядами того, что, по его мнению, могло быть только гранатами, свисавшими гроздьями поспевших фруктов, с нетерпением ждущих мгновения, когда жадная рука землянина сорвет их. Хейвот слабо разбирался в боевой артиллерии, но они были похожи на те, которые называются учебными гранатами. Очень удобная для применения вещь, особенно, если до машины берсеркера или до того, кого вы недолюбливаете, рукой подать, даже, если на нем космический скафандр. Взяв левой рукой альфапусковой карабин, Хейвот правой стал поспешно набирать гранаты одну за другой, всего три. Трех, подумал он, возможно, будет и много. Все три, словно это место было специально придумано для них, уютно устроились в сумке, приделанной к поясу скафандра Хейвота. Карабин он держал в руке. Это был энергетический проектор, луч которого раскалывал и сотрясал тяжелое вооружение и доспехи, но был совершенно безопасен для плоти. В предмете, о который он ударялся, луч вызывал сильную вибрацию; но в такой мягкой субстанции, как плоть, эти вибрации быстро затухали, не принося никакого вреда. С твердыми материалами эффект был обратный.
Твердые поверхности могли быть защищены путем нанесения специального химического композитного покрытия. Робот, раздающий оружие, также обрабатывал доспехи присутствующих специальной химической защитой. Каждый раз формула менялась, чтобы враг не смог повторить ее.
Наведение на цель и стрельба из самопускового оружия осуществлялась с помощью глаз пользователя. Прицел следил за отражением в зрачках оператора и наводился строго по направлению взгляда, сигналом к выстрелу служило прищуривание глаз. Но иногда эта штуковина срабатывала случайно — когда система была заряжена и готова к бою, нельзя было смотреть на кого-то или что-то, что вы боялись повредить.
Альтернативой этому оружию было альфопусковое. Эта система была более скоростной и надежной, правда, требовалось больше времени для его освоения. Это оружие тоже наводилось с помощью взгляда, но стреляло по контролируемому сигналу альфаволны органического мозга оператора.
Не считая нескольких кошмарных моментов, искусственная гравитация флагмана справлялась со всеми перипетиями битвы, оберегая и защищая корабль и команду от решительного воздействия перегрузок, возникающих из-за ударов, наносимых противником. Только один раз гравитация “Симметрии” изменилась настолько, что люди были раскиданы по углам, и прокатившаяся волна локальных и гравитационных сил была настолько велика, что вызвала серьезные потери экипажа, несмотря на защиту скафандров. Но это было на другой палубе, вдали от командного пункта.
Хейвот взвешивал свои шансы. Он хотел избавиться от одного из офицеров СЧ или даже от обоих сразу. Конечно, при условии, что никто об этом не будет знать. Но его основная цель состояла в том, чтобы точно удостовериться: Бекки будет хранить молчание. Она была единственным человеком на борту, кто знал содержание этого чертова шифрованного донесения.
Как только присутствие берсеркеров на корабле подтвердится, все, что произойдет, может быть свалено на них. Если бы он мог извлечь ее из скафандра, то подошел бы и нож для расправы, как впрочем и любое более впечатляющее оружие высоких технологий,— вряд ли кто-нибудь станет исследовать раны после ее смерти.
Ножи могут подождать. А пока Хейвот с убийственным спокойствием, которое в отчаянных ситуациях удавалось ему сохранять, ожидал благоприятного момента, чтобы расправиться с сотрудниками СЧ. Это его состояние мнимой безмятежности его враги называли нечеловеческим.
Услышав по корабельному радио, что после очередного обмена орудийными залпами берсеркеры высадились на борту судна, он испытал тихую радость. Предполагалось, что внутрь внешнего корпуса проникло, по крайней мере, три вражеских аппарата.
По внутренней связи Хейвот услышал, как кто-то всхлипнул. Он предположил, что это мог быть Аринари. Большая часть членов экипажа, кто еще оставался в живых, продолжали спокойно выполнять свои прямые обязанности, о чем можно было судить по их голосам, кратко обменивавшихся информацией.
Новое донесение. Охваченный ужасом человеческий голос, тяжело и отрывисто дышащий, словно говорящий находился при смерти, по каналам внутренней связи объявил, что одна из дьявольских машин двигается по коридору в направлении командного пункта.
Спокойно, ни о чем не думая, подчиняясь своему телу, Хейвот освободил крепления своего кресла. Он встал, усиленные соединения его тяжелого скафандра легко подняли его на ноги, карабин в его руке занял боевое положение. Рюкзак на спине, в котором помещалась компактная водородная силовая лампа,— мощности ее хватило бы для того, чтобы остановить несущуюся подземную электричку — как только он поднялся, аккуратно лег на место.
Правила строго-настрого запрещали пассажирам покидать кресла во время боевых действий, и было естественным то, что, соблюдая их, Бекки и двое людей СЧ, ревностные исполнители закона и порядка, задержались в своих креслах несколько дольше.
Но мгновение спустя Бекки тоже соскользнула со своего сиденья, исполненная решимости находиться рядом со своим любимым.
Сначала Гейзин, а за ним и Аринари, последовали ее примеру.
Хейвот жестом властно приказал им отступить назад. Направив карабин в нужном направлении, Хейвот спокойно, как только позволял ему его тяжелый костюм, занял положение, из которого мог поразить любую цель, появись она в дверном проеме.
Посылая едва слышимую звуковую команду своему маленькому встроенному в скафандр электронному мозгу, он повысил чувствительность внешних микрофонов. Теперь он мог слышать медленное приближение берсеркера. В коридоре что-то передвигалось, подходя все ближе и ближе, скользя на разбитых и слегка похрустывающих обломках, подавшись вперед и замря, словно для того, чтобы осмотреться и прислушаться. С той позиции, где это находилось, была видна дверь командного пункта.
Хейвот нисколько не сомневался в том, что эта приблизившаяся машина, убьет его, если он не сумеет опередить ее. Любая пол у испеченная сделка, которую он мог или не мог заключить на поверхности астероида, давным-давно канула в лету, растворилась в дымке фантазий. Если берсеркеры действительно собирались включить его в свой список гудлайфа, то должны были немедленно выйти на связь и сказать ему об этом, и предложить ему более понятную и ясно сформулированную сделку.
Машина-убийца в коридоре продвинулась вперед еще на один сантиметр, на этот раз остановившись в каких-нибудь четырех метрах от того места, где затаился Хейвот. С такого близкого расстояния он мог видеть, что боковая поверхность ее передней части была значительно повреждена, отдельные места были расплавлены и только начали покрываться тонкой корочкой, и не будь его кожа защищена скафандром, то была бы немедленно обуглена. Вдруг на максимальной скорости, которую она еще могла развить, машина ринулась к неохраняемой двери командного пункта.
Альфа-триггерный луч быстрее человеческой мысли стремительной молнией вырвался из карабина Хейвота. В мгновенье ока лезвие света, скользнув по обшивке берсеркера, срезало ее, как фруктовую кожуру, подняв фонтан взрыва. На полпути к заветной цели монстр был остановлен.
Пассажиры были повергнуты в ужас, но двое из них тоже открыли стрельбу из своего оружия, раздирая твердую оболочку уже умерщвленного берсеркера на более мелкие части. Лучи, отражаясь от обработанной поверхности стен и палубы, сверкающих скафандров возвращались назад, не причиняя людям и кораблю никакого вреда.
Хейвот понял, что настал его шанс. В стрелявших клубах дыма и пара, поднимавшихся от поверженного противника, отошел он за спины облаченных в скафандры людей, отыскал фигуру Бекки и, приблизившись к ней, изо всех сил швырнул в ее защищенную спину гранату.
Фигура в доспехах дернулась, лицевая пластина костюма на секунду вспыхнула ярким прожектором; ударная сила гранаты, обращенная в одну направленную струю, пронзила скафандр и вызвала вторичный взрыв, которого вполне было достаточно, чтобы убить находящегося там человека.
Обернувшись, чтобы узнать нет ли у него возможности справиться еще с кем-то из людей СЧ, опешивший Хейвот увидел тревожное лицо Бекки, глядевшее на него из другого шлема.
Гейзин тоже был здесь, живой, Тогда Хейвот понял, что потерял свой шанс, убив не того человека, не представлявшего для него никакой опасности, обыкновенного трусоватого бюрократа. В этом лежащем на полу, булькающем, пышущем жаром скафандре, мог находиться только Аринари. А Бекки Танарат, будь она проклята, стояла тут же целая и невредимая и ужасно счастливая за него, что из своей рукопашной схватки с берсеркером он вышел победителем и без единой царапинки.
Из коротких фраз, которыми обменялись двое, Хейвот понял, что в смерти человека они винили только берсеркер. Теперь ситуация для него стала немного спокойней. Нужно будет немного подождать прежде чем свою следующую гранату он использует против Бекки.
Испытывая возбуждение от страха и смертельной опасности, Хейвот был охвачен дикой жаждой ощутить в своей руке нож. Почти наверняка у Принсепа в его тщательно подобранной коллекции кухонных ножей можно будет отыскать так необходимое ему холодное оружие.
Проверив заряд в своем карабине, Хейвот вышел из комнаты и двинулся вдоль коридора. Кто-то окликнул его по радио, но он лаконично ответил, что хочет провести разведку.
Спустившись на одну палубу вниз, он прошел крадучись в обезлюдевший камбуз, где был совершенно сражен тем большим выбором ножей, висевших на подставках и брошенных лежать на деревянных разделочных досках среди мяса и фруктов. Поспешно схватив самый большой из них, который мог укрыться в карманах его скафандра, он пошел назад.
Конечно, нож был не слишком подходящим средством, пока агент Танарат будет ходить в своем космическом скафандре, и, конечно же, она с ним не расстанется до тех пор, пока не завершится сражение,— если к тому времени она будет еще жива. И Хейвот начал раздумывать над другими возможностями: например, толкнуть ее в объятия берсеркера. Но даже и ее смерть, вряд ли, сможет совершенно успокоить его. Он подозревал, что копия изобличающей его информации могла все же присутствовать на корабле и ждать, когда ее расшифруют. Ему предстояло обыскать мертвое тело Бекки, если это будет возможно, и ее каюту.
Из последних данных уцелевшей аппаратуры отсека, контролирующего понесенный ущерб, было известно, что на борт “Симметрии” проникло от двух до четырех небольших абордажных машин берсеркеров. Теперь предполагалось, что все они, за исключением, может быть, одной, после жестокой схватки, нанесшей интерьеру судна значительный материальный ущерб, были уничтожены.
Но никто не представлял себе, где мог находиться единственный уцелевший штурмовик берсеркера.
Тем временем флот людей и крупные берсеркеры продолжали обмениваться огнем из крупнокалиберного оружия. К настоящему моменту ход “Симметрии” был значительно замедлен, внешний и внутренний корпуса повреждены.
Хейвот, захватив нож, снова отправился к командному пункту. Люди, которых он встречал по дороге, были мертвы, ни одного берсеркера он не встретил. Когда он вошел в пассажирский отсек, то обнаружил, что Четвертый Путешественник, облаченный в собственный космический скафандр, присоединился к остальным.
Хейвот в стиле, который, на его взгляд, походил на военный, сообщил Принсепу, что он поразил одну из машин берсеркера,— никак не упомянув о нежелательной человеческой жертве,— добавив при этом, что находится на месте и готов к выполнению любого задания.
Принсеп, у которого забот и без того было выше головы, только взглянул на него и кивнул.
Все шло нормально. Хейвот, покинув командный пункт, прошелся немного по коридору, чтобы проверить нет ли поблизости еще одного металлического убийцы. Борьба ему нравилась гораздо больше, чем он мог ожидать.
А между тем Принсеп, все еще не встававший со своего командирского кресла, в окружении значительно поредевшего количества штабного персонала по внутренней связи старался вызвать членов команды. Результаты были удручающими. В разных частях корабля находилось не так уж много людей.
Что-то заставило Хейвота поднять голову, и он обнаружил, где находился последний берсеркер. Гораздо более шустрый, чем его предшественник, он появился, Бог знает откуда, прямо перед входом в командный пункт. Он сбил, облаченную в доспехи фигуру Хейвота с ног прежде, чем тот успел вскинуть оружие в боевое положение. В следующее мгновение берсеркер выбрал свою собственную цель и поразил Бекки Танарат, которая почти подняла свой карабин.
Следующий выстрел, мощь которого могла пробить земные доспехи, долей секунды позже был направлен на Принсепа, в своем командирском кресле представляющем поразительную мишень. Но снаряд промчался мимо, всего в нескольких сантиметрах от командора. Он, без сомнения, убил бы его, если бы не Четвертый Путешественник, он бросил свое укрытое скафандром тело прямо под ноги машины. Руки-захваты, словно лопасти пропеллера, изрубили и разорвали его костюм и его живую плоть.
Хейвот был жив. Из распластанного положения на спине он открыл огонь из своего альфатриггерного оружия и, перебив ноги берсеркера, минутой позже поразил что-то жизненно важное в его корпусе.
Наступила гнетущая, звенящая в ушах тишина.
Медленно упираясь спиной в стену и держа оружие наготове, Хейвот стал подниматься на ноги. Доспехи спасли ему жизнь. На мгновение он был оглушен, но никаких настоящих ран не было.
Повсюду валялись мертвые тела людей. Хейвот видел, что Бекки тоже была среди них; в тот момент это едва интересовало его. Между поверженных тел и разбитой техники начал он пробираться назад в командную рубку. Принсеп все еще восседал в своем командирском кресле. Он, выживший пилот и все еще невредимый суперинтендант СЧ смотрели на Хейвота с каким-то священным ужасом.
Шли минуты, снаружи флагмана продолжал бушевать огонь сражения, звенел металл, оглушительно бухали тяжелые снаряды, волны боя то приливали, то снова отступали.
Командор с мрачным видом выслушивал сообщения о потерях, понесенном ущербе и прочих несчастьях, которые продолжали поступать со всех палуб.
Прошло еще несколько минут, сообщения о потерях продолжали поступать. Тем временем еще живые люди и не выведенные из строя машины отчаянно боролись с имеющимися на борту повреждениями, определяя позиции врагов, заряжали орудия и усиливали мощность защитных экранов,
Связь между регулярными силами флота стала непостоянной. Время от времени из-за сущего ада всякого рода излучений в ближайшем к кораблям пространстве контакт прерывался и не восстанавливался на протяжении нескольких секунд. Но конструкция шифровальщиков и передатчиков позволяла им работать даже в сущем аду, поэтому бывали моменты, когда плотные пачки информации все же прорывались к ожидавшим их людям. Несколько судов человеческого флота подверглись испарению, в то время как другие грозили врагу уничтожением.
Компьютерный мозг флагмана с невозмутимым спокойствием дал свою оценку последним событиям, сообщив, что половина сил противника отступила, должно быть, для того, чтобы изменить тактику.
Тем, кто выжил, показалось, что сражение длилось целую вечность, на самом деле эта битва, если исходить из боевой мощи сторон, была короткой — не более пятнадцати минут. Но было уничтожено несколько берсеркеров. С другой стороны, потери включали утрату половины судов, а уцелевшие потерпели значительные повреждения.
Теперь существовала опасность, что берсеркеры могли получить подкрепление.
В любом случае сигналы с дружественных судов стали один за одним угасать и вскоре совсем пропали. В арене сражения они тоже исчезли.
Принсеп выразил надежду, что хотя бы некоторым из земных кораблей, все же удалось спастись; помехи в космосе мешали отличить их отступление от физического уничтожения.
Хейвот держался одной рукой за стойку на всякий случай: вдруг искусственная гравитация корабля снова даст сбой. Он чувствовал внутреннее спокойствие.
– Что мы будем делать теперь, шеф? — поинтересовался он. И снова Принсеп едва взглянул на него.
“Ничего страшного”,— равнодушно подумал Хейвот.
Чтобы избежать возможной западни, командующий флотом приказал людям и оптико-электронным пилотам совершить очередной прыжок вперед.
Прежде, чем за иллюминаторами растворился нормальный космос, несколько уцелевших на борту людей смогли заметить, как несколько алчущих крови берсеркеров, едва различимых на приборах корабля, ринулись за своей убегающей жертвой, но вместо нее только столкнулись с почти неуловимыми частицами и испарились сами по себе, не сумев, по-видимому, выйти из боевого состояния.
Тем или иным образом “Симметрия” с повреждениями на борту и, со свистом теряя из некоторых отсеков воздух, все же перенесла этот прыжок к свободе. На своем борту продолжала она нести чувствующего себя в относительной безопасности Хейвота, горстку других уцелевших людей, половина из которых были ранены.
Поврежденные двигатели работали на пределе, стараясь из последних сил сохранить хороший ход корабля. Компьютеры, отвечающие за повреждения на судне, занялись ремонтом корпуса.
Флагман не только выжил, но и сумел постепенно вернуть потерянную скорость, мощность и маневренность, чтобы прорваться через несколько засад.
Тела мертвого Кармпана и нескольких землян все еще оставались лежать в командирской рубке и соседних с ней комнатах.
Пилот, лейтенант Тонгрес, сообщила:
– Командор, насколько я понимаю, мы вернулись к старому маршруту.
Командор, впервые за это время, выглядевший, изможденным, усталым голосом спросил:
– Есть ли еще берсеркеры впереди нас?
– Пока не видно. Но из-за пыли вообще трудно что-либо различить, так что впереди они еще вполне могут оказаться. Вообще-то сильно сомневаюсь, что это были силы, с которыми мы столкнулись.
– Слава богам космоса, что пока нам удалось уйти, надо залечить раны, подсчитать потери.
В отдаленной части корабля кто-то по каналу внутренней связи посылал отчаянные просьбы о помощи.
Ливан Принсеп, наконец, пришел в себя и начал действовать. Впервые с начала сражения он отстегнул ремни от кресла и отправился познакомиться с состоянием корабля. Живые были заняты делами, кто выполнял свои прямые обязанности по управлению кораблем, кто оказывал помощь раненным.
Хейвот, не получивший ни царапины, почти с радостью вызвался сопровождать командора в качестве телохранителя на случай, если на корабле еще скрывались штурмовики берсеркеров.
Принсеп в знак согласия кивнул.
21
Твердые поверхности могли быть защищены путем нанесения специального химического композитного покрытия. Робот, раздающий оружие, также обрабатывал доспехи присутствующих специальной химической защитой. Каждый раз формула менялась, чтобы враг не смог повторить ее.
Наведение на цель и стрельба из самопускового оружия осуществлялась с помощью глаз пользователя. Прицел следил за отражением в зрачках оператора и наводился строго по направлению взгляда, сигналом к выстрелу служило прищуривание глаз. Но иногда эта штуковина срабатывала случайно — когда система была заряжена и готова к бою, нельзя было смотреть на кого-то или что-то, что вы боялись повредить.
Альтернативой этому оружию было альфопусковое. Эта система была более скоростной и надежной, правда, требовалось больше времени для его освоения. Это оружие тоже наводилось с помощью взгляда, но стреляло по контролируемому сигналу альфаволны органического мозга оператора.
Не считая нескольких кошмарных моментов, искусственная гравитация флагмана справлялась со всеми перипетиями битвы, оберегая и защищая корабль и команду от решительного воздействия перегрузок, возникающих из-за ударов, наносимых противником. Только один раз гравитация “Симметрии” изменилась настолько, что люди были раскиданы по углам, и прокатившаяся волна локальных и гравитационных сил была настолько велика, что вызвала серьезные потери экипажа, несмотря на защиту скафандров. Но это было на другой палубе, вдали от командного пункта.
Хейвот взвешивал свои шансы. Он хотел избавиться от одного из офицеров СЧ или даже от обоих сразу. Конечно, при условии, что никто об этом не будет знать. Но его основная цель состояла в том, чтобы точно удостовериться: Бекки будет хранить молчание. Она была единственным человеком на борту, кто знал содержание этого чертова шифрованного донесения.
Как только присутствие берсеркеров на корабле подтвердится, все, что произойдет, может быть свалено на них. Если бы он мог извлечь ее из скафандра, то подошел бы и нож для расправы, как впрочем и любое более впечатляющее оружие высоких технологий,— вряд ли кто-нибудь станет исследовать раны после ее смерти.
Ножи могут подождать. А пока Хейвот с убийственным спокойствием, которое в отчаянных ситуациях удавалось ему сохранять, ожидал благоприятного момента, чтобы расправиться с сотрудниками СЧ. Это его состояние мнимой безмятежности его враги называли нечеловеческим.
Услышав по корабельному радио, что после очередного обмена орудийными залпами берсеркеры высадились на борту судна, он испытал тихую радость. Предполагалось, что внутрь внешнего корпуса проникло, по крайней мере, три вражеских аппарата.
По внутренней связи Хейвот услышал, как кто-то всхлипнул. Он предположил, что это мог быть Аринари. Большая часть членов экипажа, кто еще оставался в живых, продолжали спокойно выполнять свои прямые обязанности, о чем можно было судить по их голосам, кратко обменивавшихся информацией.
Новое донесение. Охваченный ужасом человеческий голос, тяжело и отрывисто дышащий, словно говорящий находился при смерти, по каналам внутренней связи объявил, что одна из дьявольских машин двигается по коридору в направлении командного пункта.
Спокойно, ни о чем не думая, подчиняясь своему телу, Хейвот освободил крепления своего кресла. Он встал, усиленные соединения его тяжелого скафандра легко подняли его на ноги, карабин в его руке занял боевое положение. Рюкзак на спине, в котором помещалась компактная водородная силовая лампа,— мощности ее хватило бы для того, чтобы остановить несущуюся подземную электричку — как только он поднялся, аккуратно лег на место.
Правила строго-настрого запрещали пассажирам покидать кресла во время боевых действий, и было естественным то, что, соблюдая их, Бекки и двое людей СЧ, ревностные исполнители закона и порядка, задержались в своих креслах несколько дольше.
Но мгновение спустя Бекки тоже соскользнула со своего сиденья, исполненная решимости находиться рядом со своим любимым.
Сначала Гейзин, а за ним и Аринари, последовали ее примеру.
Хейвот жестом властно приказал им отступить назад. Направив карабин в нужном направлении, Хейвот спокойно, как только позволял ему его тяжелый костюм, занял положение, из которого мог поразить любую цель, появись она в дверном проеме.
Посылая едва слышимую звуковую команду своему маленькому встроенному в скафандр электронному мозгу, он повысил чувствительность внешних микрофонов. Теперь он мог слышать медленное приближение берсеркера. В коридоре что-то передвигалось, подходя все ближе и ближе, скользя на разбитых и слегка похрустывающих обломках, подавшись вперед и замря, словно для того, чтобы осмотреться и прислушаться. С той позиции, где это находилось, была видна дверь командного пункта.
Хейвот нисколько не сомневался в том, что эта приблизившаяся машина, убьет его, если он не сумеет опередить ее. Любая пол у испеченная сделка, которую он мог или не мог заключить на поверхности астероида, давным-давно канула в лету, растворилась в дымке фантазий. Если берсеркеры действительно собирались включить его в свой список гудлайфа, то должны были немедленно выйти на связь и сказать ему об этом, и предложить ему более понятную и ясно сформулированную сделку.
Машина-убийца в коридоре продвинулась вперед еще на один сантиметр, на этот раз остановившись в каких-нибудь четырех метрах от того места, где затаился Хейвот. С такого близкого расстояния он мог видеть, что боковая поверхность ее передней части была значительно повреждена, отдельные места были расплавлены и только начали покрываться тонкой корочкой, и не будь его кожа защищена скафандром, то была бы немедленно обуглена. Вдруг на максимальной скорости, которую она еще могла развить, машина ринулась к неохраняемой двери командного пункта.
Альфа-триггерный луч быстрее человеческой мысли стремительной молнией вырвался из карабина Хейвота. В мгновенье ока лезвие света, скользнув по обшивке берсеркера, срезало ее, как фруктовую кожуру, подняв фонтан взрыва. На полпути к заветной цели монстр был остановлен.
Пассажиры были повергнуты в ужас, но двое из них тоже открыли стрельбу из своего оружия, раздирая твердую оболочку уже умерщвленного берсеркера на более мелкие части. Лучи, отражаясь от обработанной поверхности стен и палубы, сверкающих скафандров возвращались назад, не причиняя людям и кораблю никакого вреда.
Хейвот понял, что настал его шанс. В стрелявших клубах дыма и пара, поднимавшихся от поверженного противника, отошел он за спины облаченных в скафандры людей, отыскал фигуру Бекки и, приблизившись к ней, изо всех сил швырнул в ее защищенную спину гранату.
Фигура в доспехах дернулась, лицевая пластина костюма на секунду вспыхнула ярким прожектором; ударная сила гранаты, обращенная в одну направленную струю, пронзила скафандр и вызвала вторичный взрыв, которого вполне было достаточно, чтобы убить находящегося там человека.
Обернувшись, чтобы узнать нет ли у него возможности справиться еще с кем-то из людей СЧ, опешивший Хейвот увидел тревожное лицо Бекки, глядевшее на него из другого шлема.
Гейзин тоже был здесь, живой, Тогда Хейвот понял, что потерял свой шанс, убив не того человека, не представлявшего для него никакой опасности, обыкновенного трусоватого бюрократа. В этом лежащем на полу, булькающем, пышущем жаром скафандре, мог находиться только Аринари. А Бекки Танарат, будь она проклята, стояла тут же целая и невредимая и ужасно счастливая за него, что из своей рукопашной схватки с берсеркером он вышел победителем и без единой царапинки.
Из коротких фраз, которыми обменялись двое, Хейвот понял, что в смерти человека они винили только берсеркер. Теперь ситуация для него стала немного спокойней. Нужно будет немного подождать прежде чем свою следующую гранату он использует против Бекки.
Испытывая возбуждение от страха и смертельной опасности, Хейвот был охвачен дикой жаждой ощутить в своей руке нож. Почти наверняка у Принсепа в его тщательно подобранной коллекции кухонных ножей можно будет отыскать так необходимое ему холодное оружие.
Проверив заряд в своем карабине, Хейвот вышел из комнаты и двинулся вдоль коридора. Кто-то окликнул его по радио, но он лаконично ответил, что хочет провести разведку.
Спустившись на одну палубу вниз, он прошел крадучись в обезлюдевший камбуз, где был совершенно сражен тем большим выбором ножей, висевших на подставках и брошенных лежать на деревянных разделочных досках среди мяса и фруктов. Поспешно схватив самый большой из них, который мог укрыться в карманах его скафандра, он пошел назад.
Конечно, нож был не слишком подходящим средством, пока агент Танарат будет ходить в своем космическом скафандре, и, конечно же, она с ним не расстанется до тех пор, пока не завершится сражение,— если к тому времени она будет еще жива. И Хейвот начал раздумывать над другими возможностями: например, толкнуть ее в объятия берсеркера. Но даже и ее смерть, вряд ли, сможет совершенно успокоить его. Он подозревал, что копия изобличающей его информации могла все же присутствовать на корабле и ждать, когда ее расшифруют. Ему предстояло обыскать мертвое тело Бекки, если это будет возможно, и ее каюту.
Из последних данных уцелевшей аппаратуры отсека, контролирующего понесенный ущерб, было известно, что на борт “Симметрии” проникло от двух до четырех небольших абордажных машин берсеркеров. Теперь предполагалось, что все они, за исключением, может быть, одной, после жестокой схватки, нанесшей интерьеру судна значительный материальный ущерб, были уничтожены.
Но никто не представлял себе, где мог находиться единственный уцелевший штурмовик берсеркера.
Тем временем флот людей и крупные берсеркеры продолжали обмениваться огнем из крупнокалиберного оружия. К настоящему моменту ход “Симметрии” был значительно замедлен, внешний и внутренний корпуса повреждены.
Хейвот, захватив нож, снова отправился к командному пункту. Люди, которых он встречал по дороге, были мертвы, ни одного берсеркера он не встретил. Когда он вошел в пассажирский отсек, то обнаружил, что Четвертый Путешественник, облаченный в собственный космический скафандр, присоединился к остальным.
Хейвот в стиле, который, на его взгляд, походил на военный, сообщил Принсепу, что он поразил одну из машин берсеркера,— никак не упомянув о нежелательной человеческой жертве,— добавив при этом, что находится на месте и готов к выполнению любого задания.
Принсеп, у которого забот и без того было выше головы, только взглянул на него и кивнул.
Все шло нормально. Хейвот, покинув командный пункт, прошелся немного по коридору, чтобы проверить нет ли поблизости еще одного металлического убийцы. Борьба ему нравилась гораздо больше, чем он мог ожидать.
А между тем Принсеп, все еще не встававший со своего командирского кресла, в окружении значительно поредевшего количества штабного персонала по внутренней связи старался вызвать членов команды. Результаты были удручающими. В разных частях корабля находилось не так уж много людей.
Что-то заставило Хейвота поднять голову, и он обнаружил, где находился последний берсеркер. Гораздо более шустрый, чем его предшественник, он появился, Бог знает откуда, прямо перед входом в командный пункт. Он сбил, облаченную в доспехи фигуру Хейвота с ног прежде, чем тот успел вскинуть оружие в боевое положение. В следующее мгновение берсеркер выбрал свою собственную цель и поразил Бекки Танарат, которая почти подняла свой карабин.
Следующий выстрел, мощь которого могла пробить земные доспехи, долей секунды позже был направлен на Принсепа, в своем командирском кресле представляющем поразительную мишень. Но снаряд промчался мимо, всего в нескольких сантиметрах от командора. Он, без сомнения, убил бы его, если бы не Четвертый Путешественник, он бросил свое укрытое скафандром тело прямо под ноги машины. Руки-захваты, словно лопасти пропеллера, изрубили и разорвали его костюм и его живую плоть.
Хейвот был жив. Из распластанного положения на спине он открыл огонь из своего альфатриггерного оружия и, перебив ноги берсеркера, минутой позже поразил что-то жизненно важное в его корпусе.
Наступила гнетущая, звенящая в ушах тишина.
Медленно упираясь спиной в стену и держа оружие наготове, Хейвот стал подниматься на ноги. Доспехи спасли ему жизнь. На мгновение он был оглушен, но никаких настоящих ран не было.
Повсюду валялись мертвые тела людей. Хейвот видел, что Бекки тоже была среди них; в тот момент это едва интересовало его. Между поверженных тел и разбитой техники начал он пробираться назад в командную рубку. Принсеп все еще восседал в своем командирском кресле. Он, выживший пилот и все еще невредимый суперинтендант СЧ смотрели на Хейвота с каким-то священным ужасом.
Шли минуты, снаружи флагмана продолжал бушевать огонь сражения, звенел металл, оглушительно бухали тяжелые снаряды, волны боя то приливали, то снова отступали.
Командор с мрачным видом выслушивал сообщения о потерях, понесенном ущербе и прочих несчастьях, которые продолжали поступать со всех палуб.
Прошло еще несколько минут, сообщения о потерях продолжали поступать. Тем временем еще живые люди и не выведенные из строя машины отчаянно боролись с имеющимися на борту повреждениями, определяя позиции врагов, заряжали орудия и усиливали мощность защитных экранов,
Связь между регулярными силами флота стала непостоянной. Время от времени из-за сущего ада всякого рода излучений в ближайшем к кораблям пространстве контакт прерывался и не восстанавливался на протяжении нескольких секунд. Но конструкция шифровальщиков и передатчиков позволяла им работать даже в сущем аду, поэтому бывали моменты, когда плотные пачки информации все же прорывались к ожидавшим их людям. Несколько судов человеческого флота подверглись испарению, в то время как другие грозили врагу уничтожением.
Компьютерный мозг флагмана с невозмутимым спокойствием дал свою оценку последним событиям, сообщив, что половина сил противника отступила, должно быть, для того, чтобы изменить тактику.
Тем, кто выжил, показалось, что сражение длилось целую вечность, на самом деле эта битва, если исходить из боевой мощи сторон, была короткой — не более пятнадцати минут. Но было уничтожено несколько берсеркеров. С другой стороны, потери включали утрату половины судов, а уцелевшие потерпели значительные повреждения.
Теперь существовала опасность, что берсеркеры могли получить подкрепление.
В любом случае сигналы с дружественных судов стали один за одним угасать и вскоре совсем пропали. В арене сражения они тоже исчезли.
Принсеп выразил надежду, что хотя бы некоторым из земных кораблей, все же удалось спастись; помехи в космосе мешали отличить их отступление от физического уничтожения.
Хейвот держался одной рукой за стойку на всякий случай: вдруг искусственная гравитация корабля снова даст сбой. Он чувствовал внутреннее спокойствие.
– Что мы будем делать теперь, шеф? — поинтересовался он. И снова Принсеп едва взглянул на него.
“Ничего страшного”,— равнодушно подумал Хейвот.
Чтобы избежать возможной западни, командующий флотом приказал людям и оптико-электронным пилотам совершить очередной прыжок вперед.
Прежде, чем за иллюминаторами растворился нормальный космос, несколько уцелевших на борту людей смогли заметить, как несколько алчущих крови берсеркеров, едва различимых на приборах корабля, ринулись за своей убегающей жертвой, но вместо нее только столкнулись с почти неуловимыми частицами и испарились сами по себе, не сумев, по-видимому, выйти из боевого состояния.
Тем или иным образом “Симметрия” с повреждениями на борту и, со свистом теряя из некоторых отсеков воздух, все же перенесла этот прыжок к свободе. На своем борту продолжала она нести чувствующего себя в относительной безопасности Хейвота, горстку других уцелевших людей, половина из которых были ранены.
Поврежденные двигатели работали на пределе, стараясь из последних сил сохранить хороший ход корабля. Компьютеры, отвечающие за повреждения на судне, занялись ремонтом корпуса.
Флагман не только выжил, но и сумел постепенно вернуть потерянную скорость, мощность и маневренность, чтобы прорваться через несколько засад.
Тела мертвого Кармпана и нескольких землян все еще оставались лежать в командирской рубке и соседних с ней комнатах.
Пилот, лейтенант Тонгрес, сообщила:
– Командор, насколько я понимаю, мы вернулись к старому маршруту.
Командор, впервые за это время, выглядевший, изможденным, усталым голосом спросил:
– Есть ли еще берсеркеры впереди нас?
– Пока не видно. Но из-за пыли вообще трудно что-либо различить, так что впереди они еще вполне могут оказаться. Вообще-то сильно сомневаюсь, что это были силы, с которыми мы столкнулись.
– Слава богам космоса, что пока нам удалось уйти, надо залечить раны, подсчитать потери.
В отдаленной части корабля кто-то по каналу внутренней связи посылал отчаянные просьбы о помощи.
Ливан Принсеп, наконец, пришел в себя и начал действовать. Впервые с начала сражения он отстегнул ремни от кресла и отправился познакомиться с состоянием корабля. Живые были заняты делами, кто выполнял свои прямые обязанности по управлению кораблем, кто оказывал помощь раненным.
Хейвот, не получивший ни царапины, почти с радостью вызвался сопровождать командора в качестве телохранителя на случай, если на корабле еще скрывались штурмовики берсеркеров.
Принсеп в знак согласия кивнул.
21
Вскоре нашел подтверждение пугающий факт: начиная с нынешнего положения флагмана в густом веществе туманности открывался коридор, дающий относительно чистый проход. Этот грубый тоннель относительно чистого пространства вел в том же направлении, которым следовал их враг.
Пилот флагманского корабля, лейтенант Тонгрес изумилась:
– Вы только посмотрите. Он выглядит так, словно его искусственно проделали здесь.
– Похоже,— нехотя согласился младший офицер Дайнант. Но выполнение подобной работы на этом уровне развития технологий не представлялось возможным, также ничего не было известно о похожих природных феноменах.
– Я бы не удивился, если бы в этом коридоре вдруг появился берсеркер “Дирак”, преследуемый самим премьером,— продолжал он.
– Я бы тоже не удивилась.— Тонгрес перешла на канал внутренней связи.— Командор, вы здесь? Сейчас выясняется, что мы больше пострадали, чем казалось на первый взгляд. Двигатели, щиты... Всего не перечислить.
Кроме пары все еще живых офицеров в командном пункте уцелели голографические панели, которые теперь с шипением извергали белые дыры непонятных и невозможных в виртуальной реальности образов. Мониторная система, как и все остальные системы корабля, вероятно, также была повреждена. Электричество нужно было экономить, изыскивая все возможности.
Наконец из внешних громкоговорителей донесся сильно измененный, изрядно исковерканный связью, голос командора:
– Делайте, что в ваших силах. Я вернусь через минуту. Боюсь, что у нас будут проблемы с раненными. Похоже, что ни одного целого медробота на борту не осталось.
Вскоре Принсеп, сопровождаемый безмятежным Хейвотом, появился в командной рубке. Людей с серьезными ранениями они даже еще не трогали, хотя помощь требовалась им срочно.
Повернувшись к командору, пилот спросила:
– Я думаю, что корабль сумеет перенести еще не больше одного прыжка, сэр. Будем пытаться или задержимся здесь?
Вздохнув, командор погрузился в свое разодранное кресло.
– Будем пытаться. Но сначала нам нужно оглядеться, отдышаться, посмотреть: уцелел ли хоть один корабль из наших регулярных сил. И только потом, и если мы действительно остались одни, мы возьмем этот барьер. Ничего другого нам не остается.
Хейвот уселся неподалеку. Теперь вокруг было много пустых сидений. Он с интересом наблюдал за происходящим.
Младший офицер Дайнант спросил:
– Куда мы следуем и как далеко?
– Мы следуем вперед и только вперед вдоль коридора, который вы мне показали.— Принсеп неловко кивнул шлемом в сторону движения корабля.— Расстояние пусть выбирает автопилот. Мы знаем, что позади нас берсеркеры, а что впереди и по сторонам, мы видим. В глубинах этой пыли нет для нас ничего интересного.
Действительно в этот момент через открытые иллюминаторы было видно, что флагман, словно застыл в неподвижности в этой чащобе пыли и плазмы. В нескольких направлениях были видны завихрения, которые для земного наблюдателя с хорошим воображением могли показаться земной грозой, просто разросшейся до планетарных размеров. Темные тучи мерцали, освещаемые вспышками электрических разрядов.
Во всех направлениях, кроме прямого курса, тянулись щупальца Мавронари, густая пыль, сквозь которую почти не были видны звезды. Словно огромные черные руки распростерли свои объятия, готовые удушить в них отважившихся проникнуть сюда людей. Отсюда даже Керн был едва различим невооруженным глазом и его было видно лишь тем, кто точно знал его местоположение. Только за кормой корабля оставалось пространство с обычным видом Галактики и звезд.
– Где наш остальной флот?
– Есть вероятность, что мы сможем встретиться с ним где-нибудь впереди.
Постепенно Хейвот, прислушиваясь к профессиональному жаргону команды и не забывая держать под контролем дверной проем, стал понимать, что происходит. Командор не удрал от космического боя; приказав совершить тот последний прыжок, он надеялся, что и другие корабли, или хотя бы некоторые из них, взяв световой барьер, тоже избежали засады. Вероятность, что хотя бы два судна предприняли такую же попытку, была. Сейчас флагман приближался к той позиции, где мог бы повстречаться с уцелевшими остатками своего флота.
Принсеп и оставшиеся в живых члены его команды стали пытаться установить контакт с другими кораблями, но пока безуспешно.
Посоветовавшись с Дайнантом, единственным выжившим астронавтом, командор решил, что надежда воссоединиться с флотом и его остатками была возможной.
– Они могут находиться только впереди, если еще живы. Если их там не окажется, значит, наверняка, они все мертвы.
– Итак, очередной прыжок.
– Да.
– Есть, сэр.
Вновь космическое пространство сомкнулось... Все, кто еще мог, кроме тяжелораненых, которых не трогали с места,— собравшиеся вместе в командном пункте, издали общий вздох облегчения — последний прыжок, последняя надежда.
Они только что преодолели последний световой барьер, на который был еще способен их сильно потрепанный в бою военный корабль. Двигатели, которые вынесли их из нормального пространства и снова вернули в него, работали нормально.
Но куда это возвращение бросило их? В какой-то мрачный тоннель, наполовину забитое ответвление пролегающего в туманности коридора, из которого они этот прыжок совершили.
Корабельный компьютер проворно выдал результаты расчетов: последний прыжок помог им преодолеть миллионы километров. Но, что было более важным, флагман теперь был не один. Даже такой неопытный наблюдатель, как Хейвот, находившийся в командном пункте, мог понять это по показаниям приборов.
Объект, величиной с корабль,— вернее, несколько таких объектов,— лежали почти прямо по курсу на расстоянии, гораздо меньше межпланетного.
Уцелевшие орудия флагмана автоматически нацелились на самую большую цель, которая, как теперь увидел Хейвот, во много раз превосходила “Симметрию”. И вновь, изучая эти монстровидные формы, ощутил он противоречивые чувства.
Пилот флагманского корабля, лейтенант Тонгрес изумилась:
– Вы только посмотрите. Он выглядит так, словно его искусственно проделали здесь.
– Похоже,— нехотя согласился младший офицер Дайнант. Но выполнение подобной работы на этом уровне развития технологий не представлялось возможным, также ничего не было известно о похожих природных феноменах.
– Я бы не удивился, если бы в этом коридоре вдруг появился берсеркер “Дирак”, преследуемый самим премьером,— продолжал он.
– Я бы тоже не удивилась.— Тонгрес перешла на канал внутренней связи.— Командор, вы здесь? Сейчас выясняется, что мы больше пострадали, чем казалось на первый взгляд. Двигатели, щиты... Всего не перечислить.
Кроме пары все еще живых офицеров в командном пункте уцелели голографические панели, которые теперь с шипением извергали белые дыры непонятных и невозможных в виртуальной реальности образов. Мониторная система, как и все остальные системы корабля, вероятно, также была повреждена. Электричество нужно было экономить, изыскивая все возможности.
Наконец из внешних громкоговорителей донесся сильно измененный, изрядно исковерканный связью, голос командора:
– Делайте, что в ваших силах. Я вернусь через минуту. Боюсь, что у нас будут проблемы с раненными. Похоже, что ни одного целого медробота на борту не осталось.
Вскоре Принсеп, сопровождаемый безмятежным Хейвотом, появился в командной рубке. Людей с серьезными ранениями они даже еще не трогали, хотя помощь требовалась им срочно.
Повернувшись к командору, пилот спросила:
– Я думаю, что корабль сумеет перенести еще не больше одного прыжка, сэр. Будем пытаться или задержимся здесь?
Вздохнув, командор погрузился в свое разодранное кресло.
– Будем пытаться. Но сначала нам нужно оглядеться, отдышаться, посмотреть: уцелел ли хоть один корабль из наших регулярных сил. И только потом, и если мы действительно остались одни, мы возьмем этот барьер. Ничего другого нам не остается.
Хейвот уселся неподалеку. Теперь вокруг было много пустых сидений. Он с интересом наблюдал за происходящим.
Младший офицер Дайнант спросил:
– Куда мы следуем и как далеко?
– Мы следуем вперед и только вперед вдоль коридора, который вы мне показали.— Принсеп неловко кивнул шлемом в сторону движения корабля.— Расстояние пусть выбирает автопилот. Мы знаем, что позади нас берсеркеры, а что впереди и по сторонам, мы видим. В глубинах этой пыли нет для нас ничего интересного.
Действительно в этот момент через открытые иллюминаторы было видно, что флагман, словно застыл в неподвижности в этой чащобе пыли и плазмы. В нескольких направлениях были видны завихрения, которые для земного наблюдателя с хорошим воображением могли показаться земной грозой, просто разросшейся до планетарных размеров. Темные тучи мерцали, освещаемые вспышками электрических разрядов.
Во всех направлениях, кроме прямого курса, тянулись щупальца Мавронари, густая пыль, сквозь которую почти не были видны звезды. Словно огромные черные руки распростерли свои объятия, готовые удушить в них отважившихся проникнуть сюда людей. Отсюда даже Керн был едва различим невооруженным глазом и его было видно лишь тем, кто точно знал его местоположение. Только за кормой корабля оставалось пространство с обычным видом Галактики и звезд.
– Где наш остальной флот?
– Есть вероятность, что мы сможем встретиться с ним где-нибудь впереди.
Постепенно Хейвот, прислушиваясь к профессиональному жаргону команды и не забывая держать под контролем дверной проем, стал понимать, что происходит. Командор не удрал от космического боя; приказав совершить тот последний прыжок, он надеялся, что и другие корабли, или хотя бы некоторые из них, взяв световой барьер, тоже избежали засады. Вероятность, что хотя бы два судна предприняли такую же попытку, была. Сейчас флагман приближался к той позиции, где мог бы повстречаться с уцелевшими остатками своего флота.
Принсеп и оставшиеся в живых члены его команды стали пытаться установить контакт с другими кораблями, но пока безуспешно.
Посоветовавшись с Дайнантом, единственным выжившим астронавтом, командор решил, что надежда воссоединиться с флотом и его остатками была возможной.
– Они могут находиться только впереди, если еще живы. Если их там не окажется, значит, наверняка, они все мертвы.
– Итак, очередной прыжок.
– Да.
– Есть, сэр.
Вновь космическое пространство сомкнулось... Все, кто еще мог, кроме тяжелораненых, которых не трогали с места,— собравшиеся вместе в командном пункте, издали общий вздох облегчения — последний прыжок, последняя надежда.
Они только что преодолели последний световой барьер, на который был еще способен их сильно потрепанный в бою военный корабль. Двигатели, которые вынесли их из нормального пространства и снова вернули в него, работали нормально.
Но куда это возвращение бросило их? В какой-то мрачный тоннель, наполовину забитое ответвление пролегающего в туманности коридора, из которого они этот прыжок совершили.
Корабельный компьютер проворно выдал результаты расчетов: последний прыжок помог им преодолеть миллионы километров. Но, что было более важным, флагман теперь был не один. Даже такой неопытный наблюдатель, как Хейвот, находившийся в командном пункте, мог понять это по показаниям приборов.
Объект, величиной с корабль,— вернее, несколько таких объектов,— лежали почти прямо по курсу на расстоянии, гораздо меньше межпланетного.
Уцелевшие орудия флагмана автоматически нацелились на самую большую цель, которая, как теперь увидел Хейвот, во много раз превосходила “Симметрию”. И вновь, изучая эти монстровидные формы, ощутил он противоречивые чувства.